воего пульса попасть на праздник Святого Габриэля семилетней давности, при условии, конечно, что частота твоего пульса не изменится. Запомнил? Отсчитываешь ровно сто двад...
Сильный удар в лицо поверг профессора Магнуса на бетонный пол. Тонкая струйка крови полилась из его разбитой губы.
-- Собака! -- яростно зашипел представитель разведки, потирая ушибленный кулак. -- Я тебе устрою день Святого Габриэля пополам с Варфоломеевской ночью! Ты у меня ещЈ не так научишься считать!.. Вы что задумали, мерзавцы?!
-- Профессор! -- заорал Питер и вцепился в решЈтку, пытаясь вырваться на свободу.
-- Запомнил, Питер? -- прокричал профессор, не обращая внимания на боль в скуле и на ствол пистолета у своих глаз. -- Три миллиона семьсот сорок восемь тысяч триста двадцать! Сто двадцать ударов пульса! Ячейка номер одна тысяча триста пятьдесят!.. Повтори...
Глотая слЈзы, Питер повторил.
-- Ну, вот и всЈ, -- с облегчением вздохнул профессор. -- Теперь и умереть не жалко.
А двойник Питера тем временем всЈ так же сидел в углу клетки, оставаясь незамеченным. Тень, отбрасываемая Питером, скрывала его от посторонних глаз. И даже наши герои, казалось, забыли о его существовании. А ведь его появление означало благополучный исход задуманной ими операции.
-- Вы что, спятили? -- кричал представитель разведки, смутно предчувствуя, что пленники уходят из-под его власти. -- Куда это вы собрались, сволочи?
Профессор поднялся и, вытирая кровь носовым платком, гневно произнЈс:
-- А теперь я отвечу на все твои вопросы, подонок. Ты хочешь знать, что мы затеваем? Так вот, знай: этот молодой человек, чистый и честный юноша, которого вы посадили в клетку, словно дикого зверя, сейчас исчезнет. А, испугался... Думал, клетка сможет удержать его? Как же, держи карман шире! Через минуту он отправится в прошлое, и тогда вам всем конец настанет. И вам, мерзавцам, и мне, грешному, и всему этому несчастному миру...
-- Остановитесь, профессор! -- испуганно закричал Питер, заметив, что представитель разведки трясЈтся от ярости.
-- Нет, Питер, мальчик мой, теперь меня ничто не остановит, -- печально произнЈс профессор Магнус, с нежностью глядя на юношу.
-- Я застрелю вас обоих! -- захрипел их противник. -- Как собак!..
Профессор презрительно скривил губы.
-- Только на это ты и способен.
-- Застрелю!!
Профессор повернулся к Питеру и сказал:
-- Пора, Питер, пора, дорогой. Счастья тебе и счастливого пути. А то, чего доброго, этот кретин и правда выстрелит.
-- Никуда он не исчезнет!.. -- прошипел представитель разведки и с каким-то звериным наслаждением прицелился в юношу.
-- Берегись, Питер! -- в страхе заорал профессор и бросился на врага.
Но было поздно. Выстрел прогремел под сводами коридора, и профессор краем глаза увидел, как Питер пошатнулся и схватился за грудь.
-- А-а-а-а-а!.. -- в исступлении заорал профессор Магнус и нанЈс такой силы удар своему противнику, что тот оторвался от пола и без единого звука рухнул на бетон в трЈх метрах от профессора.
-- Вы убили его!..
Трое конвоиров не успели опомниться, как профессор, словно вихрь, налетел на них и обрушил на их головы серию молниеносных и точных ударов. Овладевшие им ярость и отчаяние придали ему силы. Ему хватило всего лишь нескольких секунд, чтобы враги его были повержены. В который уже раз профессору помогает его мастерство и знание древней японской борьбы! Но Питер! Что с ним? И этот его двойник... В противоположном конце коридора послышался топот множества кованых сапог. И вот из-за поворота показалось человек десять-двенадцать с автоматами; они быстро приближались к решЈтке.
-- Гады! -- закричал профессор, яростно вращая глазами и до боли сжимая кулаки. -- Вам мало его смерти! Вы хотите ещЈ и моей! Так нет же, так просто я вам не дамся! Вы мне ещЈ ответите за моего мальчика!..
С этими словами профессор схватил с бетонного пола автомат одного из конвоиров и направил его в сторону приближающегося врага.
-- Получите!..
Он нажал на спусковой крючок. Раздалась оглушительная очередь, эхом отразившаяся от многочисленных стен петляющего коридора, и несколько бежавших впереди конвоиров упало.
-- Есть!.. -- радостно закричал профессор.
Но тут ответная очередь наискосок прошила его грудь, и отважный профессор, шатаясь, прислонился к стене.
-- Как жаль!.. -- прошептал он, и слЈзы закапали из его глаз. -- Питер...
В последний раз он оглянулся на своего друга.
Клетка была пуста. Ни Питера, ни его двойника.
-- Успел всЈ-таки, -- блаженно улыбнулся умирающий профессор. -- Мальчик мой...
Силы изменили ему, и он упал, сжимая в руках автомат.
Когда решЈтку подняли, профессор уже не дышал. Глава одиннадцатая

Пуля прошла между рЈбер и замерла в двух сантиметрах от сердца, когда Питер остановил время. Острая боль пронзила всЈ тело, красное пятно проступило на рубашке и быстро расплывалось. Он вцепился в решЈтку, пытаясь удержаться на ногах, но силы оставляли его с каждым мгновением. Лишь бы не потерять сознание, лишь бы успеть... Что успеть? Что он должен сделать?.. Питер забыл. Мысли стали путаться, в глазах появился туман, пальцы разжались и... Вспомнил! Время, назад!..
Питер видел, как красное пятно постепенно уменьшается и исчезает, а пуля, вылетев из его груди, уносится в пистолет того мерзавца из разведки; боль тут же исчезла.
Он сидел в углу клетки. Его двойник стоял тут же, рядом, и о чЈм-то говорил с профессором Магнусом; тип из разведки ругался и махал пистолетом. Потом клетку поволокли к выходу. Миновав сеть полутЈмных коридоров, еЈ вывезли во двор. Профессор, пятясь, шЈл впереди, перед клеткой. Питер взглянул на часы... Через две минуты, в 16.40, клетку откроют, и тогда он выберется отсюда... И вот, наконец, долгожданный миг. Конвоиры отодвигают решЈтку и... Стоп, время!..
Питер спрыгнул на асфальт, оттолкнул конвоира и оказался на свободе. ВсЈ вокруг замерло в неподвижности. Обняв на прощание долговязую фигуру своего друга, Питер бросился к воротам. Теперь -- на Центральный вокзал, в камеру хранения!
Выбравшись на улицу, юноша направился к площади Семи Президентов. Миновав здание военного министерства, он оказался у входа в метро. Но метро стояло, как и всЈ вокруг. Что же делать? До вокзала далеко, пешком туда добираться не один час, а водить автомобиль он не умел. Тут он заметил у табачной лавки одинокий велосипед, видимо, оставленный хозяином на пару минут, чтобы купить сигарет. Вот что ему нужно!.. Мысленно извинившись перед хозяином велосипеда за вынужденную кражу, Питер сел за руль и стрелой полетел по замершим улицам. За полчаса он домчался до вокзала. Там он не без труда нашЈл камеры хранения и, долго проплутав по их многочисленным лабиринтам, обнаружил, наконец, ту самую ячейку. 1350. Именно это число назвал профессор. Набрав нужный код, он открыл массивную дверцу и в недрах глубокого четырЈхугольного отверстия обнаружил дипломат. Вынув его оттуда, он вернулся к брошенному велосипеду, сел на сие нехитрое транспортное средство и через пятнадцать минут был уже в городском парке. Питер расположился на свободной скамейке, напротив молодой пары, обнявшейся в неподвижности посредине посыпанной гравием дорожки. Положив дипломат на колени, он с трепетом раскрыл его. Толстая стопка бумаги, исписанная мелким почерком, была перевязана верЈвкой крест накрест. На первом листе красовалась надпись: "Трактат о тупике". Тут же лежал небольшой свЈрток, аккуратно упакованный в полиэтиленовый пакет. Развернув его, Питер к удивлению своему обнаружил пачку печенья, несколько сухарей и кусок сыра, предусмотрительно порезанный. Милый профессор! Он подумал даже об этом!.. Взгляд его упал на два запечатанных конверта, надписи на которых гласили: "Отшельнику Магнусу от профессора Магнуса" и "Питеру Селвину от Александра Магнуса". Письмо для него!.. Питер нетерпеливо вскрыл конверт, адресованный ему, и извлЈк из него несколько листов, исписанных убористым почерком.
"Дорогой мой мальчик! -- прочитал он с нежностью. -- Это моЈ первое к тебе письмо, и, к сожалению, последнее. Мы с тобой знакомы всего лишь несколько дней, но я привязался к тебе, как к сыну. У меня ведь никогда не было детей, и, видно, сам Бог послал тебя мне.
Необходимость этого письма продиктована обстоятельствами. А обстоятельства складываются таким образом, что я боюсь не успеть рассказать тебе всЈ, что хотел бы. Ты прочтЈшь это письмо, когда меня, возможно, уже не будет в живых. Но это неважно! Главное, чтобы ты сумел выбраться из этого вертепа, ведь на тебе лежит миссия спасителя мира.
Я всю ночь думал о твоей необыкновенной способности управлять ходом времени и пришЈл к неожиданному выводу, что твоя способность простирается гораздо дальше, нежели простое изменение скорости его течения. Я не знаю, что ждЈт нас завтра, не знаю, состоится ли пресс-конференция и какая судьба ожидает Фонд Защиты, на который я возлагал такие надежды. Возможно, мы не успеем... Но сейчас, когда я, наконец, завершил работу над теорией косвенного Т-поля, это уже не имеет значения.
В своем "Трактате о тупике" я подробно изложил эту теорию. Если у тебя возникнет желание, можешь познакомиться с этим научным трудом, но, боюсь, он будет тяжЈл для твоего восприятия, ибо написан сугубо научным языком и понятен только специалисту. В этом письме я постараюсь вкратце передать его содержание, учитывая, конечно, твою некомпетентность в этом вопросе.
Теория косвенного Т-поля, которая является логическим продолжением теории основного Т-поля, я уверен, займЈт должное место в науке; по своей значимости она сравнима, пожалуй, лишь с такими величайшими открытиями человечества, как теория эволюции Чарльза Дарвина и теория относительности Альберта Эйнштейна. Суть еЈ в следующем (извини, если я повторюсь).
Косвенное Т-излучение способно оказывать на человека воздействие, в результате которого человек наделяется необычным свойством -- изменять скорость течения времени, причЈм не времени вообще, а своего собственного времени. НазовЈм для определЈнности это "своЈ" время "субъективным", в отличие от времени объективного (абсолютного). Объективное время течЈт с постоянной скоростью и не может изменить еЈ ни при каких обстоятельствах. Для обычного человека, не подвергавшегося воздействию косвенного Т-поля, его субъективное время ничем не отличается от объективного, другими словами, совпадает с ним, и их скорости, следовательно, одинаковы. Но, попав в зону действия косвенного Т-излучения, он получает власть над субъективным временем. Он может сжать или растянуть его, как ему заблагорассудится, причЈм достигается это обычным волевым усилием. Природа и механизм этой необыкновенной способности изучены мною ещЈ недостаточно, но всЈ же некоторые выводы я уже сделал, об этом ты можешь прочитать в "Трактате".
Совершенно случайно встретив тебя и услышав твой рассказ, я смог получить фактическое подтверждение своей теории. Тогда-то мне и пришла в голову мысль, что, меняя скорость течения субъективного времени по величине, наверняка можно изменить еЈ и по направлению, иными словами, вернуться в прошлое. Твой эксперимент подтвердил мою догадку. Когда я вчера вошЈл в номер и увидел трЈх совершенно одинаковых Питеров, то понял, что это -- триумф, триумф мой и моей теории. Своим существованием вы -- то есть ты и два твоих двойника -- опровергли практически все известные до сих пор законы традиционной науки. Законы сохранения оказались несостоятельными (был один объект, стало -- три, с совершенно идентичным молекулярным составом), законы генетики, некогда считавшейся лженаукой, устарели (генетика не допускает существования двух, а тем более -- трЈх живых организмов с одинаковой структурой ДНК). Да мало ли областей науки, куда моя теория внесла коррективы!
Главное в другом. Главное -- в тупике..."
Далее в письме подробно излагалась гипотеза о временном тупике, которую Питер уже слышал от профессора. Заканчивалось письмо так:
"Ты -- единственный в мире человек, Питер, который обладает способностью проникать в прошлое, следовательно, только ты можешь вывести мир из временного тупика, направив время в истинное русло. Я не знаю, насколько далеко продвинулся Хамберг в разрешении этой проблемы, но вполне возможно, что его Центр придЈт к тем же выводам, что и я. А если ему удастся, наконец, провести эксперимент на человеке, то мы потеряем монополию на прошлое, и тогда дальнейшее развитие событий может выйти из-под нашего контроля. Поэтому тебе надо торопиться, Питер. Только уничтожив причину, создавшую твой феномен, можно повернуть время и направить его в истинное русло. Только так можно выйти из тупика. Установка "ТТТ" должна погибнуть, и с нею вместе -- чертежи, схемы, вся документация. Создание новой установки должно стать невозможным -- только в этом залог успеха. Мир лишится величайшего открытия человечества, но вместе с ним мир избавится от смертельной опасности, ибо Т-лучи в руках военных -- это смерть. Это тупик. В конце концов человеческий разум создаст установку, синтезирующую Т-поле, и этому в немалой степени должны способствовать мои записи, или "Трактат о тупике", но если Т-полем снова овладеют военные, то конец мира неминуем. Человечество должно противостоять военной машине, какому бы государству или системе эта машина не принадлежала, так как Т-поле в руках военных может означать только оружие, а любое оружие -- это смерть. Таким образом, вернуться на истинный путь -- это ещЈ полдела. Необходимо отстоять мирную направленность этого пути, с самого начала развернуть активную кампанию против милитаризации страны, привлечь на борьбу антивоенные и пацифистские организации, общественность, -- одним словом, всех, кому дорог мир. Возможно, придЈтся возродить Фонд Защиты, так пока и оставшийся только в проекте. И твой долг, Питер -- принять активное участие в этой борьбе. Меня там не будет, но будет отшельник Магнус; он тебе поможет. Передай ему моЈ письмо -- ты знаешь, где его найти, -- а также "Трактат о тупике". А он уже пусть сам решает, как дальше поступить.
Я заканчиваю письмо, мой мальчик, и надеюсь на тебя. Будь осторожен, Питер, ведь от тебя зависит судьба мира и человечества. Передай от меня привет отшельнику Магнусу и прощай.
Александр Магнус".
Питер свернул письмо и убрал его в карман пиджака. Рука его коснулась чего-то твЈрдого и тяжЈлого. Он вынул из кармана пистолет с глушителем. Тот самый, из которого в него стреляли. Выбросить? Нет, пожалуй, он ещЈ может пригодиться. Вот только глушитель ни к чему: лишняя тяжесть. Питер снял глушитель и забросил его в кусты. А теперь -- в путь!
Он сел на велосипед и покатил по аллее. Вот и та самая лавочка, на которой он провЈл столько счастливых часов с Лилиан. Сирень почти полностью скрыла еЈ от посторонних глаз; цветов уже не было: то ли срезали мальчишки, то ли их время прошло. ВсЈ проходит, всЈ когда-нибудь кончается... Где-то сейчас бедная Лилиан?..
Вскоре он выбрался из Города и направился к видневшейся у самого горизонта горной цепи. Там начиналась его родина... Как хорошо, что он догадался захватить с собой велосипед! Дипломат с бесценным завещанием профессора Магнуса покоился на багажнике, крепко прихваченный мощной пружиной. ВсЈ шло по намеченному плану. Да и как могло быть иначе, если весь мир застыл в безмолвной неподвижности? Что могло помешать ему?
Наконец Питер добрался до горной гряды. Съехав с дороги, он расположился в тени развесистой ивы на берегу небольшого ручейка. Сейчас ему предстояло совершить гигантский скачок в прошлое, на семь лет назад. Волнение охватило его. Как всЈ это произойдЈт? Не ошибся ли профессор? Но время раздумий прошло, теперь надо было только действовать. Питер проверил свой пульс. 122 удара в минуту; это чуть больше, чем было прежде. Значит, надо внести поправку в расчЈты профессора. Не сто двадцать, а сто двадцать два удара должен будет отсчитать Питер, чтобы точно попасть в день Святого Габриэля семилетней давности. Питер лег на траву, прижал к груди дипломат с бумагами и закрыл глаза. Пора! Он мысленно представил, что замедляет своЈ собственное, или субъективное, как назвал его профессор, время в 3748320 раз, нащупал пальцем пульс и... Время, назад!.. Ему показалось, что он проваливается в пропасть. Появился несмолкаемый гул. Он не решался открыть глаза, боясь сбиться со счЈта. Двадцать... двадцать пять... сорок... Нет, теперь он не лежал, теперь он нЈсся сквозь пространство и время с бешеной скоростью, проделывая весь тот путь, который он прошЈл за эти семь лет, но только в обратном направлении. Путь в прошлое, в день Святого Габриэля... Восемьдесят... девяносто... сто... Он знал, что проносится через все вехи своей семилетней жизни в Городе. Профессор... Лилиан... Крафт... Хамберг... госпожа Додж... дядя Джонатан Корнелиус... снова Лилиан... сто пятнадцать... сто двадцать, сто двадцать один, сто двадцать два. Стоп, время!..
Гул смолк. Питер даже предположить не мог, что он увидит, когда откроет глаза. Где он? Куда он попал?
Наконец он решился.
Прямо над ним висело ночное звЈздное небо. Он лежал на чЈм-то мягком. Пахло сеном и высохшими полевыми цветами. Справа, из-за большой чЈрной горы, до ужаса знакомой, выбивался холодный лунный свет; самой луны видно не было. Тень от горы падала на землю, скрывая во тьме еле заметные очертания небольшого дома. Питер поднялся. На лежанке из сухой травы и сена, с которой он только что встал, он увидел белобрысого мальчика лет двенадцати-тринадцати. Мальчик спал. Вернее, не спал, а замер в мгновении сна: ведь время стояло. Глаза Питера уже привыкли к темноте, и он смог как следует разглядеть его. Где-то он уже видел это лицо...
Питер включил подсветку в часах и взглянул на дату... Десятое июля! Значит, профессор Магнус не ошибся! Сейчас ночь, а завтра утром, в одиннадцать, должно произойти нечто, что перевернЈт мир. И никто об этом не узнает, никто, кроме него и, пожалуй, отшельника Магнуса. Как его найти? И где сейчас сам Питер? Он огляделся. В очертаниях предметов, хижины, огромной чЈрной горы, за которой скрылась луна, даже в запахах юноша чувствовал что-то до боли знакомое, родное. Из глубин памяти всплыло нечто, такое доброе и уютное... Детство... Да, детство!.. Питер вдруг со всей ясностью осознал, что он попал в своЈ детство, счастливое, безмятежное время, когда были живы его отец и мать. Эта хижина была их домом, его домом, а тот белобрысый мальчуган, спавший на лежанке -- он сам, Питер, только семь лет назад.
Питер не мог больше вынести этой мЈртвой, безмолвной неподвижности. Она напоминала ему ту страшную трагедию, которая должна произойти завтра и которую он должен во что бы то ни стало предотвратить. Время, вперЈд!..
ЛЈгкий ветерок коснулся его щеки, от дома послышался свист сверчка, мир наполнился всевозможными ночными звуками. Белобрысый мальчик спал и улыбался во сне. Питер вспомнил, что в детстве, в тЈплые летние ночи он любил спать во дворе на такой вот лежанке, пахнущей сеном и цветами.
Скрипнула дверь, и в свете выглянувшей из-за горы луны на пороге хижины Питер увидел фигуру молодой женщины. Его мать!.. Сердце юноши бешено забилось. Он пригнулся и, стараясь остаться незамеченным, юркнул за стену небольшого сарая. Мать немного постояла, а затем подошла к мальчику. Питер-младший безмятежно спал. Женщина улыбнулась, осторожно убрала с его лба прядь волос и поцеловала в висок. Как хотелось Питеру подойти к ней! Но это было невозможно. Пока невозможно.
Женщина была молодой и красивой. В каждой чЈрточке еЈ лица, в каждом движении, порой едва заметном, в каждой детали нехитрой, простой одежды, он узнавал ту, которую оплакивал вот уже семь лет. И вот теперь она здесь, перед ним, в двух шагах -- целая и невредимая! Это ли не счастье?
Женщина ушла. Питер постоял ещЈ несколько минут, с грустью глядя ей вслед, потом мысли его унеслись высоко в горы. Там, под самыми облаками, светился еле заметный огонЈк. Это был охотничий домик, в котором жил отшельник Магнус. Он, видимо, не спал, словно предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Теперь-то Питер знал, о чЈм думает этот странный, но такой дорогой ему человек.
До рассвета было часа два -- два с половиной. Если он сейчас тронется в путь, то к утру как раз доберЈтся до хижины отшельника. Питер кинул последний взгляд на спящего мальчика и, подхватив дипломат, пошЈл в горы.
Он шЈл по тропе, по которой столько раз бегал со Стивом, где каждый камень, каждая травинка, каждый чуть заметный поворот тропы были ему знакомы. Сердце его замирало, когда очередной образ далЈкого детства всплывал в его памяти. Детство... Он с грустью и печалью думал о нЈм. Да, он вернулся в детство, но это было не его детство, это было детство того тринадцатилетнего мальчика, который сейчас спал под сенью ночи. Он был властен над временем, но он был не властен над собой. Никогда ему больше не быть ребЈнком. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что ему суждено остаться здесь, в прошлом, навсегда, что путь назад, в будущее, ему заказан, и он никогда не вернЈтся туда. Впрочем, он мог ещЈ вернуться в будущее, это было в его силах, но он не имел на это права. Он должен был довести дело до конца.
В пять часов утра он добрался до охотничьего домика. Сквозь окно было видно, как отшельник (или профессор) Магнус колдовал около какого-то прибора, который стоял на столе и занимал добрую его половину. Питер постучал. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась долговязая фигура профессора Магнуса. То же длинное, умное лицо, тот же взгляд проницательных глаз, те же очки на остром носу, та же шевелюра вьющихся и нечесаных волос... Только седины в них меньше, да сам профессор выглядел несколько более подтянутым и стройным, нежели тот, которого Питер знал спустя семь лет.
-- Вы ко мне? -- удивился профессор раннему визиту незнакомца.
-- Здравствуйте, профессор, -- улыбнулся Питер. -- Вы меня не знаете, но я вас знаю очень хорошо. Не бойтесь меня, я ваш друг.
-- Бояться вас? -- настороженно спросил профессор. -- С какой стати?
-- Вы сейчас всЈ поймЈте. Прочтите вот это письмо. -- Питер протянул конверт, предназначенный отшельнику Магнусу.
Профессор взял письмо, бросил взгляд на конверт и удивлЈнно вскинул брови.
-- Гм... Интересно, -- пробормотал он и, обратившись к Питеру, добавил: -- Пройдите в дом, молодой человек.
Вслед за профессором Питер вошЈл в охотничий домик. Весь дом состоял из одной единственной полутЈмной комнаты. Длинная жЈсткая кровать, небольшой книжный шкаф с книгами, стол, на котором стоял странный прибор, и пара табуреток -- вот, пожалуй, и вся нехитрая обстановка этого помещения. Поистине, профессор Магнус жил отшельником.
-- Присаживайтесь, -- произнЈс он, указывая на одну из табуреток, и вскрыл конверт.
Чтение письма затянулось минут на пятнадцать. С самой первой строчки удивление и интерес не покидали лица профессора, и лишь мимолЈтные пристальные взгляды, которые он бросал на раннего посетителя, отрывали его от письма. Прочитав письмо один раз, он прочитал его вторично. Затем, сложив его и убрав в карман, он подошЈл к окну и некоторое время стоял неподвижно. Но вот он обернулся, подошЈл к Питеру и крепко обнял его.
-- Питер, -- произнЈс он с волнением, -- вы не представляете, какое большое дело вы затеяли. Большое и трудное. Но, как бы трудно вам не было, знайте: я с вами.
-- Спасибо, дорогой профессор, -- с благодарностью ответил Питер. -- Но я вас очень прошу: обращайтесь ко мне на "ты". Я привык к этому, ведь там профессор называл меня именно так.
-- Хорошо, Питер, -- согласился профессор. -- А теперь расскажи мне обо всЈм сам. ВсЈ-таки в письме всего не передашь.
Питер поведал (в который раз!) профессору Магнусу свою историю. Профессор внимательно слушал его, не перебивая. Когда юноша закончил, профессор задумчиво произнЈс:
-- Значит, сегодня в одиннадцать. Гм... Ладно. Не боишься?
-- Если честно, то боюсь, -- ответил Питер, -- но страх этот, по-моему, чисто подсознательный, так как ни на чЈм не основан. Я ведь буду проводить эту акцию при остановленном времени, значит, абсолютная безопасность гарантирована. Никто помешать мне не сможет.
-- Хорошо, если так, -- сказал профессор и тут же, спохватившись, добавил: -- Ты, наверное, голоден, Питер? Прости, что сразу не подумал об этом.
Тут только Питер вспомнил, что не ел с самого утра, только вот с какого утра, он никак не мог понять. Легче было бы сказать, что в последний раз он ел двадцать пятого мая семь лет спустя. Понятие "давно" здесь явно не имело смысла, так как к будущему это понятие никак относиться не могло. Пожалуй, самым верным свидетельством в этом вопросе могло быть только свидетельство желудка, а желудок свидетельствовал и требовал настолько настойчиво, что Питеру стало совершенно ясно: сей важный орган пустует уже часов восемь -- десять.
-- Вижу, что голоден, -- сказал профессор, заметив нетерпеливое движение юноши. -- Сейчас поставлю чай.
Профессор разжЈг небольшой камин в углу комнаты и загремел старым закопчЈнным чайником.
-- А у меня тоже кое-что есть, -- сказал Питер, доставая из дипломата полиэтиленовый пакет с провизией. -- Кстати, это для меня приготовил ваш двойник, профессор Магнус.
-- Вот как? -- Профессор с любопытством приблизился к Питеру. -- Да, узнаю свою руку: сыр бы я порезал именно так... А это что? -- профессор указал на перевязанную стопку бумаги. -- Никак, "Трактат о тупике"?
-- Он самый, -- ответил Питер. -- Возьмите, он ваш.
-- Оставь в дипломате, Питер. Чуть позже, когда будет время, я прочту его.
Полчаса спустя, после лЈгкого завтрака, юноша начал прощаться.
-- Мне пора идти, дорогой профессор, -- сказал Питер. -- Сейчас шесть часов утра; часов в восемь я буду в деревне. Хочу повидать мать перед ответственной операцией. Мало ли что может случиться...
-- Нет, Питер, -- уверенно сказал профессор, -- ничего случиться не должно. Помни, ты принадлежишь миру, человечеству, и на бессмысленный риск идти ты не имеешь права. Будь осторожен, и тогда всЈ будет хорошо. Я верю, мы ещЈ встретимся. А теперь иди, Питер, и помни, что у тебя есть друг, который думает о тебе и беспокоится за тебя.
-- Прощайте, профессор!
-- До встречи, дорогой друг!
Питер вышел на порог охотничьего домика. Молодое утреннее солнце ударило ему в глаза. Юноша невольно зажмурился. Вид, открывшийся ему с высокой скалы, всколыхнул в его душе дремавшие где-то в глубине сознания чувства. Роса, превращЈнная в лЈгкую дымку, медленно поднималась навстречу первым лучам солнца, далеко внизу всЈ чЈтче и чЈтче проступали контуры его родной деревни, где-то высоко над головой царил хозяин гор -- старый орЈл, зорко озирая свои необъятные владения. А вокруг вздымались огромные скалы, лишЈнные растительности и жизни, но всЈ равно такие родные и знакомые; казалось, они стремятся ввысь, к небу, и именно это стремление придало им остроконечную форму.
Питер судорожно вздохнул. Чувства, захлестнувшие его, не подлежали определению... То ли это была грусть по ушедшему детству, то ли радость из-за возвращения на родину, то ли ещЈ что-то, что Питер смутно чувствовал, но не мог объяснить... Лишь одно слово, охватывающее весь набор чувств, приходило на ум юноше: ностальгия. Ностальгия по родине, ностальгия по детству...
Было восемь часов утра, когда Питер вошЈл в деревню. Звонко заливались петухи, устроив нечто вроде соревнования между собой, где-то одиноко тявкала собака, в чьЈм-то хлеву призывно мычала корова. Деревня проснулась. Люди хлопотали у своих домов, готовясь к празднику, соседи здоровались через неказистые плетни и желали друг другу доброго утра и хорошего дня. Где-то звучала музыка... В воздухе витало радостное ожидание праздника.
Чем ближе Питер подходил к своему дому, тем сильнее он ощущал дрожь в коленях. Как-то его встретит мать, отец, Питер-младший? Поймут ли они его, поверят ли?.. Вот и знакомый дом. Питер глубоко вдохнул и... прошЈл мимо. Нет, не мог он сейчас явиться на глаза своим близким, это было свыше его сил. Смутное чувство вины лежало на нЈм. Он подсознательно чувствовал, что, пока над деревней висит страшная опасность, о которой никто, кроме него и профессора Магнуса, не знает, он не может, просто не имеет права заявлять о своЈм существовании. Действительно, что он может им сказать? "Здравствуй, мама, здравствуй, отец! Через три часа вы умрЈте"? Но это же абсурд!..
Питер миновал деревню и взобрался на небольшую каменную площадку, обрамлЈнную чахлым колючим кустарником, где они со Стивом часто загорали. Отсюда деревня была видна как на ладони. Здесь он решил отдохнуть, чтобы потом со свежими силами приступить к осуществлению своего плана.
Вот на центральной улице появилась группа мужчин, среди которых Питер узнал своего отца. Это был высокий, стройный человек крепкого сложения и с суровыми, словно высеченными из гранита, чертами лица. Мужчины о чЈм-то оживлЈнно говорили между собой, а потом вдруг громко рассмеялись. Дойдя до поворота, они свернули на смежную улицу и вскоре скрылись из глаз.
Незаметно Питер заснул. Тревоги минувших суток и усталость взяли своЈ. Ему приснилась мать, ласково гладившая спящего сына по белобрысой голове, Питер-младший, счастливо улыбавшийся во сне, отец, весело смеявшийся в кругу своих друзей-односельчан, и Лилиан, печально глядевшая на него и с мольбой в голосе что-то просившая -- но что именно, Питер никак не мог расслышать...
Он проснулся, словно от удара током. Солнце стояло уже высоко, слишком высоко. Он с ужасом взглянул на часы. Пол-одиннадцатого! Он чуть не проспал! Питер вскочил на ноги. Из деревни слышалась громкая музыка и весЈлый праздничный шум. Праздник Святого Габриэля был в полном разгаре. Скорее к полигону!
Внезапно тревожная мысль остановила Питера. Что, если он не сможет обезвредить установку и тем самым предотвратить неминуемую катастрофу? Может быть, следует принять меры предосторожности и оповестить население деревни о грозящей опасности? А потом уже со спокойной душой приступить к выполнению задуманной операции? Да, пожалуй, так и следует поступить.
Приняв это решение, Питер стрелой помчался в деревню. Чтобы выиграть время, он остановил его и влетел на центральную площадь при полном безмолвии и неподвижности окружающего мира. А теперь... Время, вперЈд!.. Оглушительный грохот праздника обрушился на голову юноши. Питер оказался в самой гуще танцующих односельчан. Стремительный вихрь хоровода чуть не сшиб его с ног. Он поймал за рукав одного из мужчин, молодого рыжего парня, беззаботно хохотавшего над проделками заезжего клоуна.
-- Уходите отсюда! -- крикнул Питер в самое его ухо, стараясь перекричать шум праздника. -- Сейчас здесь будет смерть! Уходите в горы! Наверх! -- Питер махнул рукой куда-то в сторону охотничьего домика отшельника Магнуса, но рыжий парень, даже не взглянув на странного незнакомца, продолжал корчиться от смеха.
Питер снова остановил время и, расталкивая людей, бросился к краю площади -- туда, где народ вЈл себя более сдержанно и участвовал в празднике не столь активно.
-- Уходите в горы! -- закричал Питер. -- Скорее, скорее уходите отсюда, если хотите остаться в живых!
Но никто не слушал его. Большинство сельчан просто не обратило на него внимания, остальные же встретили его слова с недоверчивой улыбкой, сочтя незнакомца либо изрядно выпившим, либо неудачно пошутившим.
Питер, теряя самообладание, носился по площади, но его предостережения не возымели действия. Тут он случайно столкнулся с деревенским священником.
-- Святой отец! -- вскричал Питер. -- Выслушайте хоть вы меня! Деревне грозит опасность! Через полчаса все погибнут, если не уйдут в горы! Поверьте мне, это не шутка! Это серьЈзно, слишком серьЈзно!..
-- Сын мой, -- смиренно ответил седой священник, качая головой, -- судьба наша в руках Господних. ВсЈ сущее на грешной земле есть промысел Божий. Не смущай паству, сын мой, дьявольскими предзнаменованиями, веселись, как все, и уповай на милость Господа нашего. Сегодня наш день. Святой Габриэль не покинет нас!
Святой отец дружески похлопал Питера по плечу и отошЈл в сторону.
Питер понял, что ничего здесь не добьЈтся -- люди не верили ему. Его взгляд остановился на матери. Может быть, она поймЈт его?.. С бешено бьющимся сердцем Питер бросился к ней. Она стояла в стороне от общей массы веселящейся публики и с улыбкой взирала на праздник. Внезапно возникший перед ней молодой незнакомец заставил еЈ отшатнуться.
-- Мама!.. -- в отчаянии произнЈс Питер, умоляюще глядя в глаза матери. -- Это я, Питер! Верь мне!
-- Нет! -- в ужасе прошептала мать, отступая назад и меняясь в лице.
-- Уходите отсюда, прошу вас! Сейчас здесь разразится страшная катастрофа, и вы все погибнете! Уходите! В горы!..
Но мать не слушала его. В облике юноши она уловила еле заметные знакомые черты, черты своего сына, Питера, но женщина отлично понимала, что этот незнакомец не мог быть еЈ сыном. Почему же он назвал еЈ мамой?.. Суеверный страх закрался в еЈ душу. Кто же он?
-- Нет! -- повторила она. -- Этого не может быть...
Питер поник головой. Он понял, что поспешил, слишком поспешил. С грустью глядя в глаза матери, полные слЈз неверия и надежды, он отвернулся и бросил взгляд на высокий пирамидальный тополь, единственное высокое дерево во всей округе. Там, в густой листве, скрывался Питер-младший. Питер знал это. Он вдруг со всей отчЈтливостью осознал, что тогда, семь лет назад, когда он был тем Питером, который сейчас сидит на толстой тополиной ветке, скрытый листвой, он видел самого себя -- незнакомого молодого человека в городском костюме, беспорядочно снующего по праздничной площади и пристающего к людям с какими-то вопросами. Он всЈ вспомнил. Теперь он знал, что не добьЈтся здесь успеха. Судьба его благого намерения была предопределена. Питер остановил время и, бросив печальный взгляд на мать, направился к военному полигону.
А мать стояла в оцепенении и смотрела в пустоту. Видение слишком поразило еЈ, -- а то, что это было видением, не вызывало у нее теперь никаких сомнений: незнакомый юноша столь внезапно появился перед ней и так же внезапно растворился в воздухе. Нет, это призрак, решила она. Но древний материнский инстинкт вопреки всякой логике подсказывал ей: это твой сын, Питер!.. верь ему!..
Питер шЈл по узкой горной тропе вниз, к полигону. Время стояло, часы показывали 10.40. Осталось двадцать минут. Глава двенадцатая

Бетонные стены полигона были высоки и неприступны, напоминая скорее средневековую крепость, нежели современный военный объект. Контрольно-пропускной пункт был закрыт, а ворота, видимо, открывались автоматически либо по команде караульного. Но сейчас ни о какой автоматике и речи быть не могло: подобно сигнализации в ювелирном магазине, автоматика могла сработать лишь в качестве реакции на определЈнное внешнее воздействие, а любая реакция, как известно, есть некая временная последовательность событий. Время же, по воле Питера, стояло.
Питер обошЈл полигон кругом. Крепость была неприступна. Первое препятствие. Что же делать? Из всякого безвыходного положения всегда есть выход, и юноша знал это. Ответственность его за судьбы мира придала ему силы и решимости. Ничего, он преодолеет все трудности и придЈт к цели!..
Питер ещЈ раз обошЈл полигон. С южной его стороны, у самой стены, он заметил неказистое высохшее дерево, вернее, не дерево, а голый ствол, без листьев и ветвей. Сухой ствол не достигал до верхней границы стены, но другого пути не было. Если не здесь, то больше нигде. Питер снял пиджак, предварительно сунув пистолет за пояс, и начал взбираться по гладкому стволу. Трухлявая древесина осыпалась под его пальцами, ноги то и дело соскальзывали с еле заметных выступов на стволе, пот заливал глаза, но юноша всЈ лез и лез, пока не добрался до верхней его части. Время, солнце и непогода превратили некогда пышное дерево в обрубок, верхняя часть которого сейчас представляла собой неровную площадку сантиметров пятнадцати в диаметре. Чтобы добраться до колючей проволоки, обрамляющей стену полигона, необходимо было встать на эту площадку, что было не под силу даже опытному эквилибристу, но у Питера не было иного выхода. Циркач мог не сделать такого-то трюка, Питер же не имел права на неудачу. Дважды чуть не сорвавшись, он всЈ-таки умудрился стать обеими ногами на эту зыбкую опору и, с трудом сохраняя равновесие, выпрямился. Руки не доставали до края стены. Единственным выходом было прыгать. Весь собравшись, Питер оттолкнулся от трухлявого ствола и уцепился за нижний ряд колючей проволоки. В тот же миг он услышал треск и, оглянувшись, увидел, как мЈртвое дерево падает, не выдержав толчка, и с глухим стуком рассыпается от удара о землю. Острые шипы колючей проволоки впились в правую ладонь юноши, причиняя нестерпимую боль, но Питер, сжав зубы, не разжал рук. Подтянувшись, он ухватился за следующий, более высокий ряд проволоки, потом за следующий, ещЈ и ещЈ выше, пока руки его не достигли самого верхнего ряда. Поджав ноги, он наступил на бетонный край стены и выпрямился. Самый верхний ряд колючей проволоки, за который он крепко держался, был где-то на уровне его груди. Переведя дыхание, он осторожно перелез через проволочное заграждение и заглянул вниз, по ту сторону стены.
Прямо перед ним простиралась жестяная крыша небольшого строения, по-видимому, склада или какой-либо другой хозяйственной постройки. Питер спрыгнул на крышу, и металлический гул разнЈсся по окрестностям. Инстинктивно пригнувшись, он тут же вспомнил, что время стоит, и никакой опасности ему грозить не может. Оказавшись на земле, он огляделся.
Прямо перед ним возвышалась круглая высокая бетонная башня, занимавшая около трети территории полигона. На еЈ крыше Питер заметил несколько вертолЈтных лопастей. "ВертолЈтная площадка", -- решил он. Справа, метрах в пятидесяти от склада, распахнул ворота большой гараж, в глубине которого притаилось несколько грузовиков и бронетранспортЈров. За гаражом виден был ряд небольших деревянных построек, видимо, выполнявших функции складских помещений. В двадцати метрах слева располагался контрольно-пропускной пункт и караульное помещение, а за ними -- входные ворота. Два солдата с автоматами застыли у КПП, и ещЈ двое -- у ворот. Несколько человек Питер заметил у гаража и чуть дальше, за ним. Как же добраться до сердца полигона -- установки "ТТТ"?
Питер направился к КПП. От КПП к башне вела посыпанная битым кирпичом дорожка. Дорожка упиралась в большую, обитую стальными листами дверь. Питер дЈрнул за ручку. Массивная дверь на удивление легко поддалась. Питер вошЈл в просторный холл и в растерянности остановился. Множество дверей, расположенных по периметру холла, привело его в замешательство. Куда идти? Какая дверь вела к цели? Тут он заметил в самом углу холла выход на лестничную клетку. Не долго думая, Питер направился туда.
Время было на его стороне, поэтому он не спешил. Он должен досконально всЈ изучить, чтобы действовать наверняка. Рука, изодранная в кровь о колючую проволоку, болела и уже начала опухать, но Питер не придал этому значения. Об этом ли сейчас думать, когда на карту поставлена судьба всего человечества!
Лестница вела как вверх, так и вниз. Куда же идти? Подсознательное чувство подсказало Питеру, что ключ к разгадке полигона лежит где-то внизу, в недрах бетонной башни. Он спустился на один этаж. Но выход с этажа был заперт, кодовый замок преградил ему путь. На железной двери была надпись: "Главный Пульт Управления". Питер спустился ещЈ ниже. И здесь кодовый замок! Надпись на двери гласила: "Вычислительный центр". На третьем подвальном этаже дверь также не поддавалась, но здесь не было ни кодового замка, ни какой-либо пояснительной таблички. Питер спустился на самый последний, четвЈртый этаж. К величайшей его радости выход на этаж вообще не имел двери, и юноша смог беспрепятственно проникнуть в это глубоко спрятанное под землЈй помещение.
Питер попал в бесконечный кольцеобразный коридор, освещЈнный мягким светом люминесцентных ламп. Паркетный пол устилала длинная ковровая дорожка. Внутренняя стена коридора была испещрена множеством дверей с табличками. Питер приблизился к первой попавшейся двери. Надпись на ней гласила: "Лейтенант Чарльз П. Принстон". Юноша легонько толкнул дверь. Дверь со скрипом отворилась, и взору Питера представилась небольшая уютная комната; на диване под элегантным бра лежал молодой офицер в расстЈгнутом кителе и читал книгу. Питер осторожно закрыл дверь и заглянул в следующую. Комната была пуста, но домашний уют присутствовал и здесь.
Питер понял, что попал на этаж, где размещаются жилые помещения офицеров гарнизона и обслуживающего персонала. На каждой двери висела табличка с именем владельца комнаты. Некоторые помещения были заперты, в том числе и комната, на двери которой красовалась крупная надпись: "Генер