ы ему сказали, что за кружок вообще больше не будут платить, неужели он бы перестал его вести и ребят распустил? Конечно нет! Ведь, пожалуй, это его главное дело в жизни. С деньгами случай, конечно, огорчительный, но это ведь не самое страшное, не самое главное. Да и может еще и скомпенсируют в следующем месяце, этого полностью нельзя исключить, и такое, говорят, иногда случается, может, за домашнее обучение заплатят за три месяца прошедших, надо только будет не забыть к Марии Николаевне подойти и напомнить, в крайнем случае, к Сергею Николаевичу. Да и двести тысяч не такие большие деньги, чтобы из-за них так убиваться, здоровье дороже, он еще дочкам нужен, жене, родителям, ученикам, наконец! Можно, пожалуй, будет дома сказать, что диффонд всем срезали, авось жена поверит. Подумал, всем бы равномерно снизили, так недостача всего тысяч двадцать была бы, пустяки... Эх, Сергей Николаевич, Сергей Николаевич! Давно ли ты сам простым учителем был?.. Вдруг его осенило, вообще, о чем речь? Зарплату еще за октябрь не получали, когда она еще будет? Потом, неизвестно когда, ноябрьская. Когда будет зарплата за декабрь? Месяца через два, пожалуй, не раньше. Да до этого еще дожить надо, за это время можно что-нибудь придумать, может подработку какую найти удастся, может, за шефство над молодым специалистом ему что-нибудь перепадет, из того же диффонда. Да и вообще, за эти два месяца столько всего еще произойдет. Может, конечно, чудо произойти, и зарплату вовремя дадут, но это вряд ли, хоть бы не случилось этого... От этих мыслей Григорию Борисовичу слегка полегчало, даже хорошо полегчало. Который час? Посмотрел на часы: 18 часов 49 минут. Надо торопиться, он шел уже довольно бодрым шагом и глядел почти весело. Ничего, бывало и хуже, гораздо хуже! Я люблю-ю, тебя жи-изнь... Решил еще маленький кружок по школе сделать, чтобы полностью успокоиться и в себя прийти. Проходя мимо учительского туалета, который на замок закрыт всегда, увидел, что он открыт, может, в связи с комиссией? А это кстати, зашел, видит, а там на умывальнике еще и мыла кусок, невиданное дело. Да что там мыло, зеркало на стену повесили, (оно раньше, кажется, в кабинете директора висело), полотенце белоснежное!.. Оказывается, от проверки есть и какая-то польза для учителей! Почаще бы такие проверки. Кабы знать, что ради комиссии такое сделали, так он бы и не мучился сегодня. Завтра этого всего уже не будет, пожалуй, если проверка закончилась... Ну все, теперь скорей на кружок. Он настраивался на интересное заседание. Вдруг увидел прямо под ногами у себя булку, какими детей бесплатно в столовой кормят. Большая, чуть только надкусанная булка лежала на полу, видно хозяин не успел ее съесть и бросил, когда на урок торопился. Свежая еще, кажется, только из печки, какой запах от нее!.. Уж лучше бы, действительно, учителей голодных подкармливали, уж они бы так не бросали. Сейчас бы ему такая булка кстати пришлась!.. Когда Григорий Борисович зашел в класс, все кружковцы уже собрались, и дочь его старшая, Маша тут. Кто сегодня еще не видел своего учителя, поздоровались, он всем сразу сказал: - Здравствуйте, ребята! Извините за опоздание, - пять минут задержки это много, сам же их к точности приучает, но Слава видно сказал, что Григорий Борисович себя неважно чувствует, - Можно начинать, - и сел на "камчатке". Сегодня, пожалуй, можно просто посидеть и послушать. Дима Шевелюров, ученик одиннадцатого класса, на правах одного из ветеранов кружка вышел к доске и важно сказал: - Очередное заседание математического кружка средней школы номер восемьдесят восемь города Прибайкальска объявляю открытым. Сегодня у нас по плану доклад на тему "Системы счисления". Его подготовил Петр Борисов... - он еще хотел что-нибудь сказать, но по лицам ребят понял, что пора уже предоставить слово докладчику, что и сделал. Вообще-то Григорий Борисович был за то, чтобы ввести должность старосты кружка, но большинство ребят были против введения формальных должностей, и на заседаниях председательствовали старшие кружковцы, они же и проводили всю подготовку к ним... Григорий Борисович сидел за задним столом и слушал Петин доклад. - ... таким образом можно сказать, что системой счисления называется способ записи чисел, а также система их названий и правил, лучше сказать алгоритмов, действий над ними... - Петя говорил свободно, лишь изредка заглядывая в свой конспект, подготовленный на компьютере. А приятно, черт возьми, слушать своего ученика... Пришел Петя на кружок семиклассником в тот год, когда школа открылась, и вырос вместе с ним. - ... какой системой счисления пользовались первобытные люди? Каждое число обозначалось соответствующим количеством зарубок или палочек, а на первых порах - загнутых пальцев. В такой системе счисления существуют простейшие правила сложения и вычитания чисел, я их сейчас продемонстрирую, записываем первое слагаемое, рядом приписываем второе, и оказывается, что сумма уже записана. Вычитание производится аналогично. Можно придумать и правило умножения, но оно получится очень сложным, хотя такого действия первобытные люди не знали, как и деления. Интересно, что такая система счисления существует в цирке, ей пользуются "ученые" собаки, сколько раз собака пролает, такое и число. Я так и назвал эту систему счисления -- "собачья", - слушатели усмехнулись, кто-то слегка рассмеялся, но Петя, кажется, рассчитывал на больший эффект, - Каковы достоинства данной системы и каковы ее недостатки? К достоинствам надо отнести предельную простоту простейших математических действий, да и простоту записи чисел. А что касается недостатков, то их довольно много: во-первых, сложности при проведении более сложных действий, - при этом Слава Овсов значительно усмехнулся и что-то сказал громким шепотом, - во-вторых, запись даже не очень больших чисел достаточно громозкая, хотя первобытные люди не использовали чисел, больших десяти. И в третьих, в "собачьей" системе счисления отсутствует система названий произвольных чисел! Это очень важно... В этом месте докладчик слегка передохнул, заглянул в свой конспект и продолжил с новой силой: - Несколько усовершенствованной системой счисления по сравнению с вышерассмотренной является римская. Главным ее преимуществом является гораздо более компактная запись чисел. Кроме того сделана попытка систематизации названий чисел. Однако, отсутствуют четкие правила математических действий, в этом, пожалуй, римская система даже хуже "собачьей". Попробуйте в римской системе разделить или умножить два числа... Огромным прорывом явилось изобретение позиционной системы счисления в древней Индии, дошедшее до Европы через арабов, вернее из перевода с арабского на латынь трудов Аль Хорезми (он кстати не был арабом, хотя и жил в Багдаде, а происходил из города Хорезма на территории нынешнего Узбекистана)... Григорий Борисович слушал докладчика и следил за реакцией ребят. В целом выступление Пети ему понравилось. Немало, видно, литературы перелопатил. Но ведь и творчески подошел, какое это он первобытной системе счисления название придумал, "собачья", хотя в литературе она называется по другому, "единичная", до чего докладчик, кажется, не докопался! Когда Петя употреблял неудачные слова или обороты речи, ошибался, учитель переживал, как если бы сам был докладчиком. Но критиковать всегда просто! Был, на взгляд Григория Борисовича, в докладе и ряд спорных моментов, да пожалуй и ошибок, и неточностей, но надо дослушать до конца, потом будет обсуждение. Было видно, что кто-то из ребят хотел что-то возразить докладчику, поспорить с ним, но перебивать нельзя, а замечания свои чтоб не забыть лучше записать, что многие и делали. - Давайте поближе познакомимся с самой простой позиционной системой счисления, с двоичной... Доклад длился уже минут двенадцать, то есть перевалил середину, согласно твердому регламенту - двадцать минут. Больше слушать тяжело, публика начинает засыпать. Петя время от времени поглядывал на часы. - Давайте составим таблицу умножения и таблицу сложения в этой системе: ноль плюс ноль - ноль, ноль плюс один - один, один плюс ноль - один, один плюс один - десять, по записи, конечно. В этом месте произошло оживление среди младших ребят, и Петя подробно объяснил им, почему один плюс один будет десять. С таблицей умножения разобрались быстрей, и для передышки докладчик предложил слушателям попрактиковаться в производстве различных математических действий и перевода чисел из десятичной системы в двоичную и обратно. На это ушло минут десять, зато все передохнули, и Петя, таким образом смог продлить свое время. - ... основание два при всех своих плюсах очень мало, запись чисел очень громозкая, хотя, разумеется, и не такая, как в "собачьей". Какое же основание позиционной системы счисления можно считать наиболее удачным? Как я уже сказал, наше основание десять, возникло по числу пальцев на человеческой паре рук, то есть случайно. Не надо быть великим математиком, чтоб увидеть недостатки этого основания, более удобным было бы восемь или шестнадцать, как числа вида два в степени эн... Да неплохой доклад получился, но вот он и кончается. Григорий Борисович записал себе в кружковую тетрадь, что на одном из ближайших занятий надо практически поработать с разными системами счисления, в первую очередь с восьмеричной и шестнадцатеричной, составить для них таблицы сложения и умножения, правила перевода чисел из системы в систему. - ... в компьютерах используется запись информации двоичным способом, то есть с помощью двух устойчивых состояний, это, пожалуй, главное приложение двоичной системы счисления, хотя, строго говоря, система счисления там десятичная, но цифры и все символы записаны двоичным кодом... Тут можно было бы сказать и почетче... - Вот, собственно и все, что я подготовил по данной теме. Какие есть вопросы? Григорий Борисович посмотрел на часы: 19 часов 15 минут. Первый вопрос задал Слава Овсов: какой литературой пользовался докладчик, и остался недоволен ответом. Две-три книги, по его мнению, совершенно недостаточно для такого серьезного доклада. И вообще, к таким выступлениям надо готовиться серьезней, вот когда он учился в школе... Дима Шевелюров, как председатель прервал Славу. Если ему есть что сказать, то будут прения по докладу, а пока только вопросы. Вопросов было немало, например, почему десятичную систему, раз она нехороша, не заменят на другую? - Решить на какую заменить непросто, - ответил Петя, - да и что-либо изменить почти невозможно. Действительно, как быть с огромным количеством написанных тысячами людей книг. Хотя, с другой стороны, подобные реформы случались не раз, и в различные сочинения вносились поправки... Например, летоисчисление от Сотворения мира заменили на от Рождества Христова, кажется не безошибочно... А если заменить десятичную систему на восьмеричную, то ведь и юбилеи справлять надо будет не через сто, а через шестьдесят четыре года, а вместо тысячелетия будет пятьсот двенадцать лет... Уж лучше старую, десятичную сохранить, не такая она плохая, за тысячу двести лет мы к ней уже привыкли! Маша спросила, как в древнем Риме делили и умножали? На этот вопрос Петя ответить не смог. А кто его знает, как, может римляне и не знали таких действий... Было еще два-три вопроса. Потом Дима предложил всем желающим высказаться по обсуждаемой теме. Прения - самая интересная часть заседания. Слово было предоставлено Славе. - Я бы хотел отметить ошибочность некоторых положений доклада. Во-первых, я не согласен с докладчиком в том, что в "собачьей", как он выразился системе счисления (а на самом деле она называется единичной, больше надо читать) нет, вернее нельзя придумать простых алгоритмов для всех арифметических операций. - Если ты такой умный, то составь алгоритм деления, - пытался защититься Петя. Он уже чувствовал, что старший товарищ раскритикует его в пух и прах. - Пожалуйста, - ответил Слава беря мел и подходя к доске, - вашему вниманию представляется алгоритм деления произвольных чисел с остатком, в "собачьей", я бы лучше сказал в Петиной системе счисления. Запишем сперва делимое, - и он нарисовал на доске несколько черточек, получилось семь, - потом напишем делитель, - и он нарисовал снизу три черточки. Теперь слева отсчитываем от делимого по столько черточек, сколько их в делителе и каждый раз отделяем их дугой снизу, - он раз -- два - три начертил одну дугу, раз -- два - три - вторую, осталась всего одна черточка, - смотрите, что получилось: делимое - семь черточек, то есть семь, делитель - три черточки, то есть три, у меня получилось две дуги, каждая из которых отделяет тройку и одна черточка лишняя. То есть: семь разделить на три получится два и один в остатке! Если хотите, сочиню сейчас алгоритм умножения и даже возведения в степень... Но всем и так уже была очевидна Славина правота. - Что касается системы названий чисел, то она в единичной системе есть. Один, два, три, четыре и "столько, сколько пальцев на руке". Древний охотник говорил: "Я сегодня добыл оленей столько, сколько пальцев на руке и еще два." Далее, - продолжал Слава, - несколько слов в защиту римской системы. Она, безусловно, включала в себя правила всех арифметических действий, не могла не включать. В Риме велось строительство сложнейших инженерных сооружений, разрабатывались календари и велись астрономические наблюдения, проводились переписи населения, наконец. Да если бы в римской системе не существовало правил действий, то все это было бы невозможно! Другое дело, что не вся античная премудрость дошла до нас, многое было утрачено и забыто в средневековье. Далее, римская система по существу была позиционная или почти позиционная, но не десятичная, а пятеричная! Но вряд ли римская система была абсолютно оригинальна, ведь римской цивилизации предшествовали египетская, греческая и более ранние... Что же касается проблемы основания позиционной системы счисления, то можно уверенно сказать, что были и двадцатеричная система, иначе, откуда у чисел от десяти до двадцати уникальные названия; и двенадцатиричная, раньше мерили не десятками, а дюжинами, в сутках, например, две дюжины часов; и шестидесятеричная, ведь в минуте и часе не по сто, а по шестьдесят секунд и минут, а в полном круге не сто, а триста шестьдесят градусов! Существование пятеричной системы доказывает абак. Что, не знаете, что это такое? Большое упущение, одно из заседаний кружка предлагаю посвятить истории вычислительной техники, это можно сделать совместно с кружком по информатике. Абак - древнейший счетный инструмент. Недавно по видеоканалу фильм показывали, китайский, кажется, ну... короче про мордобой. Там во время драки одной какой-то пожилой китаец на абаке считал... Известные русские десятичные счеты произошли от него, но ладно, сейчас не об этом... Вот тут был вопрос о замене десятичной системы. Но ведь не удастся даже в вышеперечисленных случаях перейти к десятичной системе! А как бы упростились расчеты, если бы в сутках было десять часов, в часе - сто минут, в круге сто градусов... Ну а вообще доклад неплохой, ты, Петя прости меня за дружескую критику. - Кто-нибудь еще хочет выступить ? - спросил Дима. Ира Давыдова встала и говорит: - Как-то в передаче "Что? Где? Когда?" был такой вопрос: показали индийские написания цифр, немного отличные от наших, и спросили почему они именно такие. Оказалось, что в начертании каждой цифры ровно столько углов, сколько она обозначает! - и она продемонстрировала это на доске... Маша, дочка, добавила немного: - По поводу правил в римской системе счисления. Может, строгих правил, действительно, не было. Да, и умножать, и делить надо было, но ведь математика в древнем Риме, и вообще, в древнем мире была не столько наукой, сколько искусством. В древнем Египте, например, считать умели только жрецы, но они и занимали третье место в государстве после фараона и военачальников. - От имени всех присутствующих благодарю докладчика, очень интересный доклад и выступления в прениях, - сказал Дима, прозвучали аплодисменты, впрочем довольно жидкие. Григорий Борисович украдкой посмотрел на часы: 19 часов 35 минут. Он несколько раз хотел вмешаться, и в Славином выступлении, видел изъяны, но не хотелось прерывать ребят. Чем больше они могут делать сами, тем лучше. Кроме того, у него начался приступ голода и слегка кружилась голова. Ничего сейчас можно просто посидеть, и так все неплохо. Посидеть и полюбоваться на своих ребят. Дима слегка нервничает. Он явно хочет прочесть свои новые стихи (он стихи пишет и даже в конференциях начинающих писателей участвует, недавно в газете напечатали), но для этого его должен кто-то об этом попросить, без приглашения неловко. Обычно его об этом просят девочки, их, впрочем в кружке немного, не больше четверти. Так и на этот раз, Таня, Димина одноклассница (она, кажется, на кружок только из-за Димы и ходит) говорит: - Дима, а ты что-нибудь новенькое написал? Может прочтешь? Между тем девочки чай приготовили, Григорий Борисович этого даже не заметил. А здорово, черт возьми стакан чая выпить, да еще с куском торта! Без этого ни одно заседание кружка не обходится, девчонки каждый раз что-нибудь стряпают, а сейчас это особенно кстати. Всем по куску торта досталось. Откуда воду для чая взяли? Наверное, в кабинете домоводства. У них тут и электрочайник есть, и посуда... Как хорошо попивать чай с тортом и стихи Димины слушать, он себя долго просить не заставил. Тысяча лет - Как миг. Солнечный свет - Как крик. Памяти след - Мечты. Реальности нет - Есть ты... Пожалуй, неплохо. Как ребята реагируют? Большинство проявляют интерес разной степени, есть, впрочем и такие, кого Димины стихи совсем не трогают... Галактика берет разбег Во мраке космоса глубоком, Летит по черноте без брег К финалу жизни одинокой. И источая звездный дождь, Умрет, хоть медленно, но верно. Уйдет, очистившись от скверны, Но снова нам оставит ложь... * - Григорий Борисович, вам еще чаю налить? Да вот еще один кусок торта остался, кушайте... Он пытается отказаться, но соглашается. От выпитого чая и съеденного торта у него возникает состояние, похожее на опьянение. Он понимает, что уже пора идти домой, не домой даже, а к Сидорову Васе в гости, уже 19 часов 45 минут. Понимает, но сидит и слушает стихи. Ему хорошо, как редко бывает. Под конец Диму аплодисментами наградили. Петя у Маши, она тоже пишет, спрашивает: - А ты свои стихи сегодня почитаешь? Она украдкой на часы посмотрела, и говорит: - Да нет, пожалуй, в другой раз. Тут Григорий Борисович встал и просит: - Ребята, можно мне прочесть? Они эту его слабость знают, и конечно соглашаются. Григорий Борисович сам стихов не пишет, но очень любит читать своих любимых поэтов, их у него много. Он вышел к доске и начал: - Кого же сегодня почитать... Хотите Иосифа Уткина? - А это кто такой? - Один из комсомольских поэтов двадцатых-тридцатых годов, наш земляк, кстати. - Ой, не надо. В совковое время одни ангажированные бездарности писали... - Что за чушь? В советское время столько талантливых, душевных поэтов было: Юлия Друнина, Эдуард Осадов, Владимир Орлов, Ярослав Смеляков... Да вы послушайте. Иосиф Уткин: Вспомним, как жили грошей не копя, Сдачи не зная, в карманах не шаря, Жизнь по душам, за душой не копья Кроме Земного шара, Кроме одной стороны родной Нас побратавшей до гроба, Я за тебя, ты за меня И за Республику оба... Ребята ему похлопали, как и всем, выступавшим. - Ну ладно, дело к вечеру, пора по домам... - Григорий Борисович, прочтите Шекспира напоследок! - Ну ладно, слушайте: Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж Достоинство, что просит подаянье, Над правдою глумящуюся ложь, Ничтожество в роскошном одеянье, И совершенству ложный приговор, И девственность, поруганную грубо, И неуместной почести позор, И мощь в плену у немощи беззубой, И прямота, что глупостью слывет, И глупость в маске мудреца, пророка, И вдохновения зажатый рот, И праведность на службе у порока. Все мерзостно, что вижу я вокруг, Но жаль тебя покинуть, милый друг. С сонетом этим у него в прошлом году казус вышел. На День Конституции школу посетил депутат Государственной Думы по их округу, известный предприниматель Василий Осиновский. Директор очень надеялся у него что-нибудь выпросить для школы. По случаю праздника и для высокого гостя специально концерт устроили. Как водится, все делалось впопыхах, номеров не хватало, и директор обратился к учителям: помогите. Геннадий Мефодьевич романсы пел, а Григорий Борисович стихи читал, этот сонет Шекспира в том числе. И так получилось, что при словах "ничтожество в роскошном одеянье" он непроизвольно сделал указующий жест. А в первом ряду сидел гость с начальством, и принял он этот жест на свой счет. Да и не только он, все присутствующие так поняли и засмеялись громко. Депутат, а костюм у него был действительно шикарный, обиженно ушел с телохранителями, а бедный Григорий Борисович пытался (бесполезно) объяснить директору, что все по нечаянности получилось. Шибко тогда директор ругался на него, и дулся еще долго. Он уже надеялся, что депутат ремонт школьных туалетов оплатит... - Какой у нас следующий доклад? - спрашивает учитель. - Мой, о бесконечно малых и бесконечно больших величинах, - сказал Дима. - А не слишком обширная тема для одного доклада? - усомнился Григорий Борисович. - Да нет, не слишком, я больше на философском аспекте остановлюсь. - Послезавтра практическое занятие, будем задачи решать. Ребята, проводите девочек, уже темно, - сказал учитель, впрочем это излишне, - до свидания! - До свидания, Григорий Борисович! Маша подошла, говорит: - Папа, пойдем вместе домой. - Да мне еще домой к Сидорову зайти надо, еще вчера надо было... - Но ты там долго не будь, бабушка пенсию получила, дома ужин хороший. Ты не разболелся? Да нет. Пенсию бабушка получила!? Здорово! - у него сразу камень с души. - А Аня тебе разве не сказала? Я ее просила. Она не успела, наверное. Тебя Петя проводит? А он тут как тут: - Не беспокойтесь, Григорий Борисович, провожу, - доволен, что они вдвоем пойдут. Сколько времени? 19 часов 55минут. Теперь к Сидорову Васе. А хорошо, что торт с чаем поел, домой когда еще попадешь и ужинать будешь. Он достал сапоги, надел их, убрал в шкаф туфли, надел пуховик, взял в руки портфель и шапку, потушил свет, вышел из кабинета и закрыл ключом дверь. Спустился вниз, сдал ключ на вахту, расписался в журнале. Вахтерша уже сдавала смену ночному сторожу (Григорий Борисович с ним поздоровался) и всем своим видом выказывала недовольство, что учитель сдает ключ от кабинета так поздно. Впрочем, она ничего не сказала Григорию Борисовичу, ограничилась строгим взглядом. Григорий Борисович сказал им "До свидания", и хотел уже выйти на улицу. Но вспомнил, что родителям надо бы позвонить, как там они одни? Вроде и недалеко они живут, на автобусе минут двадцать, да видит он их не чаще чем раз в неделю, в выходные дни. Работа. А хотелось бы почаще, да и помощь им требуется постоянно, все-таки под семьдесят лет обоим, здоровье уже неважное, хотя отец еще работает... Он у вахтерши разрешение спросил (она кивнула), номер родителей набрал и услышал голос матери. - Мама, здравствуй, это Гриша! - Здравствуй, сынок! Как у тебя дела, как здоровье? - У меня все нормально, как ты себя чувствуешь? - Ничего, потихоньку. Ты не болеешь, что-то голос у тебя неважный? - Нет, мама, просто устал, домой уже иду. - Так уж давно пора! Иди скорей, тебя дочки, Таня ждут... Как у них дела, не болеют? Как Вера Петровна, не болеет? - Да нет, ничего. Как папа? - Держится. У них на заводе сокращение начинается, говорят, пенсионеров в первую очередь увольнять будут. Переживает очень, как он без работы будет... - Ну ладно, в воскресенье увидимся, поговорим. До свидания! - До свидания. Разговаривая по телефону, видел, как Илья Давыдович, уже в рабочей одежде, прошел сначала в туалет с пустым ведром, а потом обратно с полным. Он у себя в кабинете и за уборщицу, тысяч сто, кажется, за это платят, какой-никакой приработок. От короткого разговора с матерью душа как бы подзарядилась теплом. Но что по телефону сказать можно? Ничего, еще три дня и воскресенье. Он с дочками родителей навестит, может и Таня с ними поедет. Тяжело старикам, пенсия за сорок с лишним отработанных, отданных государству лет такая мизерная, что и сказать стыдно. А как работали они! В светлое будущее верили, хоть в партии не состояли! У матери, она врач, и отца, он инженер, столько благодарностей, грамот почетных, медали. У отца авторские свидетельства. Завод его приватизировал непонятно кто недавно и разворовал, теперь вот за ненадобностью работников сокращать начали. По-хорошему он, взрослый сын, должен бы родителям в старости помогать, а пока наоборот: он у них часто до получки перехватывает. Но сейчас они тоже пенсию еще не получали. А отец работы лишится, как жить будут? Есть у Григория Борисовича старший брат еще, на севере живет, геолог. Раньше он очень хорошо получал, а теперь бедствует, зарплату по полгода не получает и угроза безработицы все время висит. Дети у него студенты, он тоже помочь родителям не может... Выходя посмотрел на школьные часы: 20 часов 1 минута. При выходе из школы несколько девушек стоят, курят, смеются громко. В темноте их лица не видны. Ученицы и недавние выпускницы. Одна с детской коляской. И пройти, ничего не сказав им, неловко, и говорить бесполезно. Курение еще самая безобидная привычка, кто и героином колется... У кого-то из компании магнитофон: Тикай, в подворотне нас ждет маньяк... Что за чушь? А, да про эту песню, кажется, сегодня кто-то из учеников говорил. Как хорошо после целого дня, проведенного в помещении, выйти на свежий воздух! Вроде даже мороз ослабел, по сравнению с утром. Как здорово вдохнуть полной грудью морозный свежий воздух, нет слов! Ему хотелось идти не торопясь, растягивая это удовольствие, да и до Васиного дома путь не такой близкий, минут десять ходьбы. На улице совсем темно. А ведь он сегодня за целый день солнца не увидел! Утром шел, еще темно было, сейчас - уже темно. Так темно, что не видно ничего. Возле школы хоть и есть фонари, но все потушены. Микрорайон освещен, в основном, окнами домов, а в школе почти все окна уже не светятся. Тикай, в подворотне нас ждет маньяк... Черт, привязалась ерунда. Вдруг шагах в двадцати от себя, в подворотне, через которую лежал его ежедневный маршрут, он услышал голоса явно нетрезвой подростковой компании: - Да он, наверно, уже ушел, в натуре. - Нет, мы его не могли пропустить, он всегда этой дорогой ходит. - Да не связывайся ты с ним, Тема, он нормальный чувак, ты сам на него наехал, - Григорий Борисович узнал голос Андрея Иванова из девятого "Г", который, кажется, был в компании у бассейна. Его голос звучал очень неуверенно. - Не ... - это Темин голос, - он ... теперь будет знать, кто такой Тема! Если ..., иди домой. Из-за темноты они его не заметили. Что делать? Решение пришло мгновенно, учитель свернул со своей обычной дороги, сделал приличный крюк, и не повстречался с ними. Был в этом, правда и изрядный риск. Они могли его заметить, и тогда попытка к бегству сильно ухудшила бы его положение: во-первых, бой пришлось бы принимать не во дворе большого дома, где жильцы или прохожие могли бы услышать шум и выйти, а на пустынной дороге, по которой он пошел. Во-вторых, он, своей попыткой избежать встречи выказал бы свою слабость, что полностью бы исключило благополучный исход... Тикай, в подворотне нас ждет маньяк... Григорий Борисович шел по совершенно безлюдной дороге и ему было очень стыдно за себя. К чему оправдания? Подумаешь, прийти на урок с синяками! Очки сломать побоялся, покалечиться. Конечно, драка могла кончиться и очень печально, ребята пьяные, за себя не отвечают. Кто потом о семье, о дочках позаботится, скорей всего никто. Но такой исход драки - большая редкость. А мужскую честь потерять разве лучше? Видели бы его сейчас дочери, как он, испугавшись каких-то сопляков, ретируется Да приди он завтра на урок, хоть и с боевыми синяками, но с сохраненной честью, ей Богу, было бы лучше. Оправдания для других хороши, себя не обманешь... У директора первого, Петра Борисовича, похожий случай был, так он не испугался, на хулиганский нож пошел, даже небольшое ранение в драке получил, зато в героях ходил, его вся шпана признала. У него тоже дети, а не такой он человек, чтоб отступать, а Григорий Борисович, значит, такой... Да, не получилось приятной прогулки. Вот и его дом, все окна его квартиры светятся, но надо еще к Васе зайти, это еще минут пять ходу. Надо заранее на серьезный разговор с Васиной мамой настроиться. Разговаривать с ней очень трудно. Трудно сказать, что у нее на первом месте стоит, но только не воспитание сына. По крайней мере, Григорию Борисовичу так кажется. Проходя мимо редкого уличного фонаря, он посмотрел на часы: 20 часов 11 минут. Хорошо, если она и ее сожитель сегодня трезвые, с пьяными серьезного разговора не получается. Хорошо, если Вася дома, но это вряд ли, рано еще для него... Вот и нужный дом, огромная девятиэтажка. Дом новый, самое большое ему лет пять, планировка квартир хорошая, не "хрущевская", но подъезд - настоящие трущобы. Лифт не работает, двери сломаны, окна многие разбиты, лампочек на лестничных площадках нет, темнота - хоть глаз выколи, а подниматься надо на седьмой этаж. Григорий Борисович осторожно, держась за перила, вернее за то, что от них осталось, начал подниматься. Идти надо осторожно, под ногами попадается всякий мусор, бутылки, банки. Кроме того, подъезд служит общественным туалетом для торговцев с ближнего стихийного рынка, всякой шпаны, собак и кошек, это по запахам сразу понятно. Второй этаж прошел, третий... Надо считать, если со счету собьешься, то квартиру нужную сразу не найдешь, из-за темноты номеров не видно. Осторожно, навстречу кто-то идет. Освещая себе дорогу фонариком, жилец выводит на улицу огромную собаку. Она останавливается возле Григория Борисовича и не хочет его пропускать. Впрочем, ведет себя довольно дружелюбно, не лает, не кусает, а только обнюхивает. Пытается, встав на задние лапы и положив ему на плечи передние, лизнуть его в лицо. Хозяину стоит большого труда увести ее, он на собаку свою ругается зло: - Ах ты, с-с-сука! Какой уже этаж, кажется четвертый. Сверху слышна музыка. На пятом этаже прямо на ступеньках сидит компания. Играет магнитофон. Несколько парней и девушек сидят в обнимку, кто-то целуется, темнота им кстати... Многие курят, от этого немного светлее. Видна недопитая бутылка. Значит, не наркоманы. Григорий Борисович их осторожно обошел, стараясь ни на кого не наступить (они, впрочем, посторонились), и пошел дальше... Ну вот, кажется, и седьмой, если он не просчитался. Он нащупал в темноте нужную дверь, нашел кнопку звонка и нажал на нее, но звонка не было слышно. Григорий Борисович нажал посильнее и прислушался. Может не слышно из-за железной двери. Сейчас многие себе железные двери ставят, от воров берегутся, да только и такие двери ломают или отмычками открывают. Кажется, действительно звонок не работает, этажом он вроде не ошибся, дверь железная, хотя такие почти у всех. Плохо, что темно, номера квартиры не видно. Григорий Борисович попытался вспомнить, работал ли звонок прошлый раз, но так и не вспомнил. Жаль, что дом еще не телефонизирован, скоро у Васи дома телефон включат, тогда можно будет звонить. Он сильно постучал в дверь. Подождал немного, еще постучал. Кажется, дома никого нет. Что делать? Постоял еще, постучал. Уже обратно идти собрался, как вдруг за дверью послышались шаги, она приоткрылась и в щелке показалась Васина мама, Марина Николаевна. На лестничной площадке темно, ничего не видно. - Кто это? - спросила она. - Это Григорий Борисович, классный руководитель вашего сына. - А, Григорий Борисович, проходите, - и открыла дверь, не сказать, что очень рада. Григорий Борисович вошел в довольно просторную прихожую. Обстановка довольно приличная, не бичевская, как у некоторых других учеников, чувствуется достаток. - Что случилось с Васей, он заболел? - А что, он опять в школу не ходит? Вот з...ц, - впрочем, тон почти равнодушный, - проходите в комнату. Григорий Борисович разделся, снял сапоги и прошел в комнату. В комнате накурено. В углу сидит сожитель Васиной мамы Виталий. Он примерно одних лет с Григорием Борисовичем, очень похож на "нового русского", как их изображают на карикатурах, хотя скорее просто подражает этому роду людей: "новые русские" в таких домах не живут. Раза в два шире учителя, с брюшком, короткая стрижка, лицо нахальное довольно. Он увлеченно смотрит видеомагнитофон, какой-то боевик. Он поприветствовал учителя: - Здорово, Борисыч, дай пять! Он вообще со всеми так разговаривает, трудно понять, трезвый он или выпивши, Скорей всего рюмочку-другую после работы пропустил. Григорию Борисовичу неприятен такой тон, но он, стараясь не уронить своего достоинства пожал протянутую руку. Впрочем, разговаривать он собирается с матерью. Маме Васиной чуть за тридцать, на вид, пожалуй, и меньше. Григорий Борисович ее заметно старше. Одета она довольно легкомысленно, хоть сейчас на урок в десятый класс, да вдобавок, по крайней мере учителю так показалось, тоже слегка под градусом. - Марина Николаевна, Вася уже неделю не появляется в школе, надо что-то делать. Вот сейчас он где? - Со Светкой своей гуляет, дело молодое, - ухмыльнулся Виталий. - А когда он вернется? Мне надо с ним поговорить. - А кто его знает, когда, может часам к двенадцати, а может и к утру... - И вы так спокойно об этом говорите? - Слушай, Борисыч, давай поговорим по-мужски, - сказал Виталий, отвлекаясь от фильма. Он закурил дорогую американскую сигарету, предложил Григорию Борисовичу, тот отказался, но Марина Николаевна тоже закурила. - Может по рюмашке пропустим для разговора, Маринка, сообрази на стол. - Да нет, ничего не надо, да и вообще, я при исполнении, - отказывался Григорий Борисович. - При исполнении даже мусора пьют, - рассмеялся Виталий. Между тем Марина поставила на стол три рюмки, нарезала хлеба, колбасы, достала маринованные помидоры, еще чего-то... - Что пить будем, водку или коньяк? - спросила она. - Борисыч, ты что предпочитаешь? - спросил Виталий и не дождавшись ответа сказал, - давай коньяк, по культурному. Григорий Борисович попробовал опять сказать, что пить ничего не будет, но на столе появилась уже бутылка начатая армянского коньяка. Марина принесла чай. Григорию Борисовичу тяжко было смотреть на колбасу, которую он давно уже не ел. Он с трудом удерживался от того, чтобы не зацепить вилкой кусок и отправить в рот. Он уже чувствовал ее вкус, и это было невыносимо... Виталий разлил по рюмкам коньяк и сказал: - Ну, давайте выпьем за все хорошее. Да ты, Борисыч, ешь, не стесняйся, голодный небось! - Я пить не буду, - твердо сказал учитель, и хозяева поняли, что уговаривать бесполезно, сами они уже выпили. От запаха колбасы кружилась голова, но учитель знал, что скорее согласится на голодную смерть, чем возьмет кусок в этом доме. - Так вот, что я хочу сказать, - продолжал Виталий жуя колбасу, - чего вы к парню привязались? Он мне хоть и не родной, но как сын, - проговорил он с большим чувством, казалось, что он пустит слезу, - хороший мужик растет. Ну не хочет он в школе учиться, хватит с него грамоты, да и на х... она ему, извини меня, я по-простому. Вот ты образованный, а сколько ты в месяц бабок домой приносишь? Молчишь. Ни х... не приносишь! Так на х... учиться? Не ходит он в школу и гоните его пинком под ж...! Без учения проживет. Ему скоро шестнадцать исполнится, я его на работу к себе в фирму пристрою, сначала грузчиком, потом выучится на шофера, да он уже умеет неплохо тачку водить. А там может и к коммерции талант откроется... Марина слушала мужа, было видно, что она его очень уважает. - Посмотри, мы живем красиво, у нас все есть, - разглагольствовал Виталий, - телек крутой, видак, приставка игровая, скоро компьютер купим, пусть Васька играет, вот мебель новую недавно купили, тачка классная. На днях телефон ставим, звони! Васька ни в чем отказу не знает, а вы его конкретно задолбали в своей школе... - Но позвольте, он уже три раза в милицию попадал, последний раз чуть уголовное дело не завели, когда они прохожего избили... - Да по молодости все это, по глупости, я и сам бывало... - ... да он так в тюрьму попадет, пропадет парнишка. - Парни-ишка! Да он мужик уже, здоровый мужик, баба у него есть, понял! В тюрьму попадет! Ну и что? Подумаешь, испугал. Да я по малолетству сам три года отсидел, - и Виталий с гордостью показал наколку, - это тоже жизненная школа, как и армия. Вася себя и там поставит, не в шестерках будет, а в авторитете. Вот ты, Борисыч, идешь сейчас вечером по улице, небось боишься... А Васька никого не боится, а его все боятся... - Если завтра Вася не придет в школу, то мне придется написать докладную директору, вы уже с ним дело будете иметь. - Ну ладно, Григорий Борисович, завтра он придет. Пусть уж доходит девятый класс. Мы ему п... дадим, извините я по-простому, по-русски, - сказала Марина Николаевна. Тут уж он не выдержал: - Да вы что, без мата совсем уже не можете? - Да ты, Борисыч, не русский, что ли? Такой интеллигент, что при тебе и по-русски слово не скажешь... - Да что это вы заладили, все "по-русски" да "по-русски"! Да какие вы русские! Вы только позорите русских и русский язык! Я сам русский... - от волнения ком в горле, - Да вы хоть Пушкина читали?.. - Да ты не горячись, Борисыч, - примирительно сказал Виталий, - мы люди простые, да ты телевизор посмотри, газеты почитай, книги, там еще покруче выражаются. Вот вчера из Думы репортаж был..., - говорил он в прихожей, когда учитель уже одевался, - ...Ваську я сам завтра в школу отправлю. А Пушкина я знаю, я ведь в зоне десять классов как ни как закончил, а потом еще техникум. "Люблю грозу в начале мая..." На этом разговор и закончился. Григорий Борисович оделся, и вышел, попрощавшись с хозяевами, которые продолжали застолье. Выходя из квартиры посмотрел на часы: 20 часов 36 минут. Теперь по лестнице вниз, на четвертом этаже, проходя мимо компании, чуть не наступил на парочку, которую в темноте не заметил, и они так увлеченно целовались, что его не заметили. Услышал сзади девичий голосок: - Это учитель математики девятого "Б". Навстречу поднимается кто-то с большой собакой. Этот барбос посерьезней предыдущего, на Григория Борисовича так рявкнул и бросился было, да хозяйка его с трудом оттащила, со словами: - Ах ты б...! Как приятно после накуренной комнаты оказаться на свежем воздухе, рабочий день закончен!