Игорь Свинаренко. Путешествие из Москвы в Россию --------------------------------------------------------------- © Copyright Игорь Свинаренко Email: isvi@mail.ru Date: 31 Oct 2002 Изд. "Вагриус", 1999 Ў http://www.vagrius.ru ---------------------------------------------------------------  * ЧАСТЬ 1. НИЗЫ *  1 ШАХТЕРЫ "Свергли старый режим? Радуйтесь теперь" Вот это все, что мы сейчас имеем, началось в 89-м году . Но с чего конкретно? Не с шахтерских ли забастовок? Первой тогда встала шахта имени Шевякова: ну, вспомнили? Тогда это название из всех телевизоров неслось. Оттуда есть пошла шахтерская революция, которая свергла старый режим и развалила нашу империю... Я поехал посмотреть на колыбель той революции невооруженным глазом. Что там сегодня? Как поживают победители? Как победившая революция рассчиталась со своей гвардией - шахтерами? Раздувшими, так сказать, революционный пожар? Печальное зрелище представляет собой героическая шахта. Колыбель шахтерской революции -- это сегодня огромная братская могила. Может быть, самая глубокая в мире: 280 метров. После революции, когда СССР развалился, там было несколько страшных подземных взрывов. Погибли люди. Удалось поднять наверх только двух мертвых шахтеров, а остальных 23 не смогли достать: под землей после еще долго горел уголь. Перед тем как шахту закрыть, в нее, чтоб потушить этот пожар (помните, раньше модно было говорить про социальный взрыв, про пожар революции - так перед вами буквализация метафор) долго лили воду. Оттого и сыро в шахтоуправлении. Как и положено могиле, шахта накрыта надгробными камнями. На граните выгравированы портреты погибших. Их поставили на сопке ровно над тем местом, где был тот взрыв. Еще там стоят два больших -- всем 25 хватило бы места, если б они были живые и захотели посидеть -- железных стола под навесом. Судя по обилию бумажных цветов, никто не забыт, ничто не забыто. Ну, мертвые худо-бедно похоронены, хотя конечно очень экзотическим способом. А из живых тоже никто не забыт: всех уволили по сокращению, и заплатили на прощание по три оклада. Четырем из них дали денег, чтоб выучиться какой-то другой профессии. Остальным -- а всего на шахте Шевякова было две тысячи человек -- не хватило. Вы удивитесь совпадению, но безработных в Междуреченске сегодня приблизительно столько же. А тогда их не было ведь ни одного. Еще одно совпадение по цифрам. У нас на шахте Бажанова в Макеевке -- это правда сейчас заграница, самостийна Украина -- тоже был взрыв, и тоже 25 человек убитых за раз. Так у наших тоже одинаковые надгробья, шахта хоронила, только фамилии разные. И портреты выбиты: там ребята из моей школы, соседи, собутыльники, отцы подружек, кажется, всех знаю в лицо. Еще тем же взрывом ранило 17 человек, они потому по одному в больницах доходили, и хоронили их уже по отдельности. Из меня правда шахтера не вышло, я шахту бросил в юности. Но дед, отец, дядья, братья, зятья -- все шахтеры. Самое мое раннее воспоминание такое: ночь, я на руках у матери, весь в ее слезах, мы мчимся на шахту. И вокруг еще много женщин бегут и голосят. Потому что на шахте рвануло так, что окна во всем поселке зазвенели. А отец ушел в ночную. Утром он вернулся. В тот раз все вернулись живые. Ведь в жизни как: одни смогли выйти на площадь, а другим слабо. На площадь или например на рельсы. Кто вроде хотел, но побоялся выйти, тому стыдно и он злится на смелых. И теперь выставляют смелых в виде хамов с натянутым одеялом. Почему именно они? Многие обижаются на шахтеров: почему именно они такие скандалисты? В то время как допустим брокеры, официанты и гаишники терпят, хотя трудно всем? Не знаю, поймете ли вы. Вы случайно не пробовали ползком перемещаться по норе диаметром 80 сантметров? На километровой глубине? Проползая через лужу, в которой пузырится метан? Светя перед собой прицепленной к каске лампочкой? Распугивая крыс, которые претендуют на ваш "тормозок" из колбасы? Когда с потолка капает за воротник робы? А после страшным хозяйственным мылом смывать с себя чернейшую угольную пыль? И получать за это 70 долларов, которые заплатят через полгода или год? Еще надо учесть исторически сложившиеся шахтерские нравы и повадки. У них например в силу производственной необходимости вырабатывается профессиональная привычка -- добираться до цели, даже если надо пробить скальный грунт. Или взять такую сугубо революционную вещь как взрыв. Для шахтера взрыв как способ решения проблемы -- не экзотика и не крайность, а обыденность. Мастер буровзрывных работ -- рядовая подземная специальность. Отсюда свободная небрежность обращения со взрывчаткой. Которой там навалом несмотря на попытки ввести строгий учет. Один взрывник с нашей шахты, отец школьного товарища, прям в шахте хотел с собой покончить при помощи казенной взрывчатки. На почве несчастной любви. Коллеги отняли у него адскую машинку и выгнали домой, где он мирно повесился. Эта мода, пижонство, эта русская рулетка, когда самоспасатели (род акваланга) бросают в кучу -- авось пронесет. При том что при взрыве или пожаре этот аппарат может заметно продлить жизнь; представьте себе циркового акробата без страховки. Эта способность плевать на инструкцию и закуривать в шахте, не потрудившись даже замерить уровень метана - на многое намекает. Представьте себе чувствительного, нервного, с богатым воображением человека, которого занесло работать на шахту. Не можете -- и правильно. Там удобней быть человеком без нервов, без воображения, грубым, сильным и смелым. (С другой стороны, эта привычка к зрелищу чужой смерти и постоянная готовность к своей -- вряд ли безобидная; нервы же не железные.) Фактически это некий спецназ пролетариата. Кстати, про шахтерские полки времен двух последних больших войн рассказывают, что в них не принято было сдаваться в плен; да и сами они пленных не брали. Но важней всего, мне кажется, отцовский инстинкт. Если идешь каждый день подыхать, то понятно желание оставить семье денег хоть на первое время. Это нормальная человеческая реакция, вот отсюда и жесткость требований, и решимость голодовок, и суровость забастовок. (Хотя -- новым русским политикам такое понимание ответственности может показаться преувеличенным.) Начальники говорят пролетариям, что денег нет, и уезжают на "Мерсах". Когда то же самое - "денег нет" -- пролетарий повторяет детям, он остается с ними, и они вместе остаются без ужина. Почувствуйте разницу. Памяти рельсовой войны Вы помните, как летом 98-го, перед дефолтом, кузбасские шахтеры перекрывали Транссиб. Сидели на рельсах и не пускали поезда. -- Надо сеять, а вы солярку не пускаете! -- наезжали на них. -- Вы говорите, домны разрушаются? А у нас жизнь разрушена... -- А как додумались до рельсов? -- спрашивал я социально активных шахтеров. -- Так это ж Ельцин нам идею подал! Это ж он хотел на рельсы лечь, если плохо станет, он первый начал про рельсы! Мы просто вместо него легли. На рельсах они требовали отставки президента и жгли по ночам костры. Потом приехал Сысуев, рабочие заводилы совещались с ним всю ночь. И вот они вроде хотели Ельцина уволить, а потом решили: нет, уж пусть лучше достроят котельную. И то сказать, котельную поставить -- все меньше мороки, чем президента менять, так ведь? Причем котельная имеется в виду та самая, которую начали по требованию забастовщиков строить еще в 1989 году... Ну вот, шахтеры с дороги ушли, оставив после себя золу от костров. И бывший шахтер Гавриленко, ныне пенсионер, как-то сразу успокоился. Его сильно раздражали посторонние, которые всегда шастают вокруг пикетов. У него дом как раз возле железной дороги. Так он на своем участке занимается животноводством, и с немалым размахом: у него уже украли 2 коров и 36 свиней и поросят! Пару лет назад залез к нему на участок человек с пустым мешком -- не иначе как украсть очередную свинью. Гавриленко кинулся на защиту своих животных, вор стукнул его железякой по голове аж два раза -- пострадавший нагибается и предъявляет мне два глубоких шрама на лысине. Он еще долго и аппетитно рассказывает, как они дрались, кто куда чем ударил... Кончилась история тем что ударенный палкой по голове вор глубоко и быстро вздохнул, и Гавриленко, который немало скотины перерезал, сразу понял -- кончается. А на суде ему за это ничего не было. Но все равно неприятно, когда посторонние шастают. Так что Сысуев тогда просто очень вовремя приехал, молодец. И вот когда после некоторые говорили, что незачем шахтерам беспокоить правительство и с Москвы требовать деньги, пусть они там с посредниками на местах разберутся, и лично наведут справедливость, я легко себе представлял такую картину. Приходит старик Гавриленко в посредническую фирму, которая непонятно куда девает деньги за перепроданный уголь, и говорит: -- Здрасьте, мне в Москве сказали, чтоб я тут навел порядок. Тут кто главный? Выходит главный. Шахтер бьет его по черепу ломиком, привычно выслушивает последний вздох и с чувством выполненного долга уходит. Он навел справедливость в отношении человека, который воровал у него деньги - применив к нему меру, ранее опробованную на воре, укравшем поросенка. А суд, как показывает личный опыт Гавриленко, его обязательно оправдает. Это там вообще витает в воздухе, чтоб своими руками наводить порядок, раз начальство не хочет. Один пьяный шахтер мне очень неуверенным голосом жаловался: -- Понимаешь, как получилось? Пошли мы с ребятами значит к хозяину посреднической фирмы. Давай, говорим, денег за наш уголь! Тот: а нету. Ходили так, ходили к нему... А после наш один ему говорит: так мы тебя убьем! Он отвечает -- ну и убивайте, а я вам по 40 миллионов старыми должен и как убитый значит точно не отдам. Так шо ж делать, может правда не убивать? Мне-то откуда знать? Я углем торговать не умею и специфики этого бизнеса не знаю. В Москву, в Москву! Я там говорил с представителем местной интеллигенции Васей, он интеллигент настоящий -- в очках, с бородкой, -- так он жаловался мне на шахтеров. Он им объясняет, что не Дальний Восток надо блокировать, а наоборот Москву! Чтоб она почувствовала. Вот собрать бы всех -- мечтает он -- и наших, и с Инты и с Воркуты, а на Москву! Интеллигенция всегда мечтала построить идеальное общество... Интеллигент, видите, чувствует свою миссию и ходит в народ. И пьет кстати немного, у нас с Васей даже осталось. И вот идея Васи потихоньку овладевает массами. -- Правильно нас критиковали! -- признавались мне местные. -- Что ж мы сами себе мешаем! И еще конкурентам подыгрываем -- вон, власти думают на польский уголь перейти. Так что нам в другой раз надо не себя блокировать, а Москву, кислород ей перекрыть: пусть она узнает, каково нам... Москва у них как живая -- она красивая, богатая, умная, злая и бессердечная. Словом, стерва. -- Москве, ей что за Уралом -- уже не Россия! -- делились междуреченцы своими наблюдениями. Насколько сильно они нужны Москве, если она присылает туда свои газеты с четырехдневным опозданием? При том что лету четыре часа? Вслед за Васей я тоже ходил в народ и объяснял ему, что Москва с ним не будет по ночам заседать как Сысуев, а примется его бить ОМОНом. Народ, в который я ходил, спорить с этим не взялся. Никто не поднял меня на смех: мол, обладел ты что ли! Да кто ж это ОМОН пошлет на рабочих, на шахтеров! Только молчали в ответ сосредоточенно. То есть очень легко они мне поверили... Такая картина, новый русский апокалипсис. Колонна шахтеров в робах, с черными лицами, с горящими на касках лампочками. Они молча идут по городу и по пути проверяют холодильники сытых нешахтеров. Выразительная картинка? В Междуреченске, в 89-м, ее видели. "Аж мороз по шкуре шел", -- вспоминает очевидец. А в Москве такого пока не видели. Их нравы Междуреченск -- вполне курортный город: горы вокруг, леса, две речки и чистый (угольная пыль не в счет) воздух. Как всякий русский город, заставлен коммерческими ларьками со всякой дорогой ерундой. Впрочем, московский турист, меряющий достаток провинции коммерческими ларьками, уподобляется доверчивым иностранцам. Те ведь считали советских граждан богатыми после похода в "Березку"; какого ж рожна им надо? Все как в Париже, а они врут про дефицит. Там своеобразная манера прогуливаться с девушкой: одной рукой ее надо держать за талию, другой за ручку, как в танце, и ходить туда-сюда с каменными лицами, удивляясь собственной смелости. А вот реклама в жанре квн-овской пародии на Москву. "Угнали? Надо было ставить... (тут не знают, что такое Клиффорд, пишут просто и дешево) сигнализацию". Или подсказанная налоговиками стилистика, с учетом бедной местной специфики: "Уплатил квартплату -- и живи спокойно!" Как и по всей стране, здесь на улице с перевернутых деревянных ящиков полинявшие бабки торгуют петрушкой, изнуренные серые мужики -- ржавыми вентилями, а юноши призывного возраста средь бела дня приезжают в ресторан на "Мерсах" и "Джипах" и там подолгу скучают. Тут на чем еще деньги делать, как не на угле? Небось ребята трудятся в посреднических фирмах, что торгуют углем -- если конечно они не чисто бандиты... ВЫНОС ВЫДЕЛИТЬ ШРИФТОМ Ты помнишь, как все начиналось: царство за три куска мыла Был исторический день 10 июля 1989 года. Началось, как всегда, с чепухи. Ну еды в магазинах нет, так ее и в Москве тогда не было. Дефицит разный, то-се. Норму выдачи портянок тогда урезали, ну это вся страна помнит. Но обидней всего оказалось, что три месяца обещали выдать мыло, и опять не дают! А в продаже его тоже, если помните, не было. Шахта Шевякова. Звено Валеры Кокорина, он главный заводила, выехало из шахты и стоит все черное, обсыпанное угольной подземной пылью, и не хочет немытое домой идти. -- Доколе! -- ну и так далее в том же духе. Тут бы выйти завхозу и рявкнуть: -- Чего разорались, мать вашу! И выдать им три куска хозяйственного мыла -- на 12 человек как раз бы хватило, куски здоровенные. Помылись бы ребята и пошли б домой пиво пить и, как настоящие интеллигенты, по кухням показывать власти кукиш в кармане. Но вот не нашлось же этого вонючего мыла, которое варят не из собачьих ли гнилых костей?! И рухнула империя. Знали б на Старой площади, прислали б мыла с фельдъегерем, спецрейсом. Тут важно заметить, что взрыва не было. Ситуация довольно долго развивалась так неспешно и лениво, что можно было ее разрядить простой доверительной беседой. Вот шахтеры объявили забастовку, но сами остались тихо сидеть на шахте и для выяснения обстановки послали в город разведку. Разведчики, в робах и касках, просочились к горкому партии (если помните, тогда одна была) и робко выглядывали из-за угла. Тут завхоза была уже мало, но сержант милиции вполне бы справился. -- Кто такие? Ну-ка документы! Пройдемте со мной... Может бы и рассосалось. Но никто их не погнал, и разведчики послали гонца на шахту за братвой. А сами до подхода основных сил прятались по кустам вокруг горкома. Дальше - громкий митинг. С соседних шахт подъезжали посмотреть: будут бить или нет? Поскольку не били, площадь быстро заполнилась вся. -- Жим-жим был сильный, можешь не сомневаться, -- вспоминают горячие деньки очевидцы. -- Так и ждали, что Новосибирская дивизия внутренних войск подойдет. Горбачев-то раньше применял ведь войска. В Алма-Ате например, в Тбилиси, так? Мог же и нас саперными лопатками... Местное радио писало митинг на кассеты в режиме нон-стоп. Так переодетые кгб-шники приходили переписывать особо понравившиеся выступления. А на следующий день и Прокопьевск стал, а там дальше и весь Кузбасс, и стало ясно, что уж на всех-то милиции не хватит. Страх пропал. Момент был утерян навсегда. А что Валерий Кокорин, этот кузбасский Кон-Бендитт? Раздает ли обильно интервью с комментариями? Ходит ли на встречи с пионерами в качестве живого ветерана революции? Нет... Давно уж он уехал из Кузбасса в алтайское село, там него пасека и скотина. И огород. Похоже не Диоклетиана, который удалился от власти и суеты, чтоб выращивать капусту. Ну вот, он иногда заезжает в Междуреченск, и жалуется: -- Я на Алтае молчу, что был инициатор забастовки -- а то побьют... Да и сам я как-то по-другому видел развитие событий. Я сам не ожидал, что так повернется... И прочие революционеры куда-то делись. Одного тогда сразу выбрали депутатом в Москву, уж срок давно вышел, а он все не едет домой. Ребята на него обижаются. Еще один в Москве в профсоюзах, в люди вышел и живет своей жизнью. В бизнес, конечно, некоторые подались. "Кто-то купился, кто-то спился", -- рассказывают местные. Ну, а иные и вовсе крякнули (шахтерское словечко для ухода в мир иной). А какие были митинги! Как касками стучали! Как на министров орали, а то и вовсе на самого Слюнькова из ЦК! Большой, кстати, был человек. Трибуна как раз напротив горкома (там сейчас суд), там принимали демонстрации трудящихся. Вообще, конечно, интересная была забастовка. Езжайте попейте с шахтерами самогонки, они вам расскажут популярную версию: забастовку устроил КГБ чтоб свалить Горбачева. Смешно? Поднимите материалы пленума обкома КПСС (не забыли еще, что такое?). Там черным по белому был написано: "Угольная промышленность Кузбасса на грани остановки из-за громадных остатков угля на складах." Запаса было 12 миллионов тонн -- столько весь Кузбасс добывал за месяц! Железная дорога не в состоянии была это вывезти, хотя ее никто тогда не перекрывал. Да и некуда было везти. Госзаказ ведь был только на треть добычи. Продать излишки? Ага, и сесть к теневикам в камеру. Бизнес ведь был делом подсудным. Себестоимость была вдвое выше оптовой цены, ну и прочий бред. А уголь, он не может лежать бесконечно -- начинает потихоньку гореть... То есть забастовка была единственным способом избежать страшного кризиса. Промедление было смерти подобно. Немедленно остановить шахты и чем-то занять, развлечь шахтеров! Другого выхода просто не было. И кто-то на это выход указал. Может, это был начальник КГБ Крючков. А может, простой снабженец, который украл ящик казенного мыла. Не думайте про мыло свысока. На архивных пленках остался счастливый голос министра угольной промышленности Щадова, который выходил к шахтерам на площадь после телефонных звонков в ЦК и объявлял радостные новости: -- Москва разрешила увеличить норм выдачи мыла! -- Ура-а-а! - отвечала счастливая площадь. Потом опять министр выходит: -- Дефициту пришлют вам! А после, заметьте, на стену вешается ружье, в 89-м. Его вешает один железнодорожник, который для этого залезает на трибуну: -- Я хочу чтоб вы знали: мы можем не только станцию, но и всю дорогу остановить! -- На надо! -- орали шахтеры -- тогда. -- Вот и я думаю, не надо, -- соглашается железнодорожник и уходит. - Но вы на всякий случай знайте, что мы с вами. Момент очень важный. Тут мы видим, что вдумчивые аналитики сделали вывод и технологию раскола рабочего движения освоили. Сделали это так: подняли железнодорожный тариф за перевозку угля. Какая уж теперь дружба и солидарность! Возить уголь -- шахтерам разорительно, один убыток... Причем, заметьте, тариф касается только русского угля. А польский можно везти по дешевке. Как это изящно! Получается: ну-ну, бастуйте. На свою голову. А мы полякам денег дадим. Ну хотя бы ради этого -- стоило же в 89-м дать секретное указание насчет учебно-боевой забастовки? Не один же я в архивах копался... Вот еще любопытный архивный матерьяльчик. Он про шахтерскую мечту о близком счастье. Которое добывалось одним росчерком кремлевского пера. "Союз не может прокормить Кузбасс в обмен на его уголь и металл... дайте нам хотя бы 15-20 процентов этого угля и металла, то есть госзаказ порядка 80-85 процентов. И мы обменяем хоть на что-то этот металл и уголь --и у нас в Союзе, и за рубежом. Нам построят и школы, и больницы, и дворцы спорта..." Наивный народ шахтеры, да? Только это не пролетарий выступал, а настоящий ученый -- проректор одного сибирского вуза. Вслед за мылом дали еды. То есть в Кузбасс стали привозить например колбасы столько, что ее стало можно купить! Прийти в магазин, а там свободно лежит колбаса! Чудо! И это чудо легко совершили коммунисты. Правда, один ящик колбасы оказался тухлый, его притащили и выставили на трибуну -- только Слюньков, жалко, к тому времени ушел. Бастовали две недели. К концу стачки завалы на складах упали до 8 миллионов тонн -- спокойно можно было еще пару недель побастовать... Но пора и честь знать, и рабочих сильно баловать не хотелось. "Люблю бастовать!" -- Мы тогда не то чтоб революцию делали, в 89-м, а просто понравилось не ходить на работу. Экзотика! И в магазины сразу привезли консервы -- болгарские, перец с курицей. Вкусные, мы помногу набирали! -- многом весело вспоминать те дни. Правда, в газетах как-то по-другому тогда про это писали, нажимали на сознательность, честь и демократизацию. -- Я тогда, конечно, ходил на площадь, мы там сидели, курили, лежали в кустах. Там митинги проводили другие люди, -- рассказывает молодой шахтер Коля Петухов, который тогда был на Шевякова, а сейчас еще лучше устроился. -- Верхушка там была 5, ну 10 человек. А мы -- просто... Мы требования поняли, что это хорошо. Они все выполнили. Льготы стали платить. Был один месяц отпуск, а теперь два. Стихия! Мы получили пользу от революции. И пользуемся благами. И власть встряхнулась. Нам стали все слать. -- Что? А дальше, прошу внимания, ключевая фраза: -- Я был сытый и мылся мылом. Вы отдаете себе отчет в том, какой представлялась хорошая жизнь в 89-м году самым отчаянным революционерам? Но это все прошло без возврата. Все изменилось неузнаваемо, и Коля про это рассказывает дальше: -- Самое главное -- бартер тогда начался! Говорили: вот нам разрешили продать партию угля, мы продали и вот вам начисляем столько-то. По 2000 долларов в год безналом начисляли! -- у Коли от роскошного воспоминания делается счастливое лицо. -- А телевизор например стоил 300. И так -- три года! Все шахты только про это и говорили. Пожили! 3 телевизора я получил, холодильник. Продавал, менял на мебель, на магнитофон, ботинки, куртки, кроссовки. Телевизоры меняли на гаражи и машины... Это котировалось. А потом... Государство ввело, что ли, налог на доллары, на бартер. Это стало дорого. И за это время в магазинах появились товары. И постепенно стало как теперь... А бастовать что -- я вообще люблю бастовать... Как тушили революционный пожар Счастливая жизнь кончилась в 92-м. И началась очень несчастливая, особенно на шахте Шевякова. -- В шестой лаве все началось. Там были сложные горно-геологические условия, пласт вздыбленный. Шли медленно, заработка не было, -- продолжает Коля. -- Газу было много. Директор даже разрешал, если было особенная загазованность, раньше выезжать на поверхность. Ну и вот 1 декабря 92-го -- взрыв. Накопился метан, а там малейшая искра -- и все. Пласт шипел всегда, газовый это пласт. Ну что, это обычный наш труд, все об этом говорят, знают, но на работу ходят. Привыкли. Обычное явление. Не знаешь, вернешься ли домой после смены живой. Тяжело конечно, но я привык и ничего тяжелого не вижу. Потом еще было несколько взрывов, один за другим. А после взрыва туда сосет воздух и горит уголь. Тогда мощно горело! А там 25 человек там завалило. Думали, может, они живые. Людей пытались достать. Сказали -- если пробьете выработку к людям, по 5 тыщ дадим. И талоны тогда давали на колбасу, потому что опасно. Мы ж тоже рисковали, могли в любое время наткнуться на огонь, и все. 38 метров пробили за неделю! Это много. Пробили - а там завал и перемычка бетонная, ее давно поставили, когда в верхней лаве в прошлый раз пожар был. Все зря оказалось -- спасти людей не удалось. Но деньги, как обещали, нам все равно дали. А лаву затопить пришлось. Залили лаву водой. "Даже у пиратов была демократия, а у нас?" Поселок закрытой шахты Шевякова. Там, куда ж их девать, живут люди. В бараках и трехэтажных развалюхах. Дворы как после бомбежки, это смахивает на Грозный: все перерыто. К выборам Ельцина в 96-м обещали провести водопровод взамен сгнившего, даже двор перекопали, -- но после второго тура все бросили и ушли. Вид у жильцов бедный, сильно поношенный, беззубый и в целом брошенный, -- словом, типичные русские пенсионеры. Я разговариваю с ними. Сюжет один: на подземную пенсию с надбавкой -- всего 176 советских рублей -- жили счастливо. А теперь хватает только на скромную еду и на галоши. К родне и родным могилкам даже в соседнюю область съездить невозможно. Ельцина как ругают! Я здесь даже стесняюсь цитировать, несмотря на грубое шахтерское воспитание. -- Мы не тупые, газеты читаем! Козленок наши деньги за границу увез, а Черномырдин знал... Почему все идет в Москву, все поезда, алмазы, деньги? Все вы там в Москве заодно, одна шайка... И приговор: -- Вы в 2000 году можете к выборам не готовиться! -- предупреждает одна несчастная бабушка, дай ей Бог дожить до тех выборов. -- Ну, а польза есть вам хоть какая от революции? На этот вопрос даже обижались. Только одна женщина, Зинаида Ванеева, она работала породовыборщицей -- с транспортера, по которому подают уголь, на ходу выхватывала куски породы -- сказала: -- Я не жалею, что были забастовки. Не жили мы при старой власти хорошо. 50 рублей давали в получку, вот и крутись. Коммунисты тоже воровали, но втихаря. А теперешние открыто. У нас хлеб есть. А у людей и хлеба нет, как же жить? А, все равно помирать. Николай Земцев, тоже старый шахтер, спорит: -- При чем тут Кокорин! Забастовку у нас организовал Ельцин. Он сам вида не подал, но мы же знаем -- если б не он, ничего б не было. А я этим шахтерам, дуракам, напомнил теперь -- ну что, выбрали себе президента? Да он же никуда не годится! Реплика со стороны: -- Ты если б эти слова раньше сказал, тебе б Севера было мало. Это его одернул сосед, который назвался Мишей: -- Я шофером 17 лет, одного директора шахты возил, другого. Я ничего против не имею. -- Против чего? -- Не имею против. Я так понимаю, как они сообразили на это, на забастовку, значит надо было. А сам я не сторонник. -- Вот вы, Миша, не сторонник, а СССР развалили! -- Я ж на площади не был. Но и в магазинах же не было ничего. А хотелось колбасы, как ее, варено-бумажной... Еще я спросил старого шахтера Николая Архипова, что он думает о жизни. От ответил: -- Так рабочий, ну что он может думать? И посмотрел на меня с укоризной. Лаврентий Глухов на пенсии, а был на Шевякова. Он такой удивительный человек, что за рюмкой знаете на что жаловался? Что имущество шахтное покорежили и растащили. Он сходил посмотреть и страшно расстроился. Это его больше взволновало, чем бедность. -- Ведь началось тогда как? -- дает он свою версию. -- У Кокорина звено собралось горластое. А, задаете слишком много вопросов? Ну-ка сходите в здравпункт подышите, вы значит точно выпивши. А обидно, и звено отказалось дышать. И у них за это забрали премию, она была 40 процентов. И с другими звеньями договорилось. И как раз мыло кончилось на шахте. Дальше известно... Но из шахтеров никто не понял этого всего, реформа или как ее назвать. При коммунистах это мы, дураки, которые в шахте работали в низовых (!) организациях -- так и остались придурками. Все наши шахты строились зеками и для зеков же и рассчитывались на бесплатный труд. Но система помягчала и не стала так сильно сажать. Ну и мы там стали работать... А там и радио перестали глушить, люди узнали, сколько добывают в других местах. Вот я читаю "Одиссею капитана Блада". Так даже у пиратов 500 лет назад была демократия а у нас? Раньше можно был директора шахты как хочешь ругать на партсобрании. А теперь мастеру скажи слово, а он тебя и уволит. Все. Все были уверены в жизни. А сейчас этого ни у кого нет, даже у новых русских - не знают, не застрелят ли до вечера. Шахтеры бывают богатыми и счастливыми Как например Анатолий Петухов. Брат Коли, того, который бастовать любит. Трезвый, рассудительный, спокойный человек. Он работал на Шевякова, но уже четыре года на знаменитой и богатой шахте "Распадская", сокращенно ее тут называют -- "Распад" (и вовсе не в честь Советского Союза): -- Забастовка 89-го? Были же предпосылки! Мы знали, что город Рига получал больше финансов, чем весь Кузбасс. Конфет не было, молока, а хотелось же детям. Но при любом бунте ведь всегда что всплывает? То-то и оно... -- А не боялись, что КГБ придет и всех разгонит? -- Да ну! Все ж чувствовали, что власть ослабла. Партбилеты тогда выкидывали, и ничего за это не было... Шахтеры тогда ходили по городу и проверяли холодильники у партийных работников. А там ничего интересного, засохшая селедка. Ну и перестали. -- А сейчас не пробовали холодильники проверить? -- Ты что! Сейчас же диктатура! А тогда был социализм. -- Какая именно диктатура, разная же бывает? -- Диктатура анархии. Диктатура! Раньше один мент ходил без пистолета, а теперь вон как, с автоматами и бронетранспортерами... -- Ну а Кокорин, вождь революции? -- Как можно Кокорина назвать умным, если уже к осени 89-го его кинули как последнего пацана? Ему же дали Шарп, телевизор (ну, всем тогда давали). А потом на совещании каком-то в Новокузнецке еще один дают. А тут его уже ждут, встречают -- а, ты за два телевизора продался! -- Вы в 89-м на площади были. А летом 98-го ходили дорогу перекрывать? -- Не. Я огород сажал. Я прилично зарабатываю, 3 миллиона (до деноминации). И почти без задержки -- всего месяц. А тут же отец братьев-шахтеров, основатель династии Иван Денисович. В 78-м ушел на пенсию и с тех пор на огороде. На вопрос о жизни отвечает: -- Нормально вроде. Соседи-пенсионеры загалдели: -- Ты что, не говори "нормально"! Тебе что, жалко ужасу напустить? Эх, ты... Он уточняет: -- Штанов правда не купишь, но на жратву же хватает... Шахтеры, их трудный труд, а ни черта не плотют. Любимый шахтерский политик Ну это все так, разговоры. Знаете, один то сказал, другой это, ну и что. А вот чье мнение дорогого стоит, вот кто самый главный эксперт по междуреченской революции: Щербаков Сергей. Он в этой революции побывал на обеих сторонах баррикады, да так, что и там, и тут все его уважают. И тогда он был очень заметным и важным человеком, и сейчас при деле -- вот на выборах в мэры взял 80 процентов голосов. Щербаков был сначала шахтером и получил орден. Еще он к.м.с. по боксу. А летом того самого 89-го был вторым секретарем Междуреченского горкома КПСС. -- Почему партия не хочет с нами разговаривать? Что ж она спряталась за шторами? -- орали смелые митингующие. Щербаков вышел на площадь, но к трибуне его не пускали. Но он пробился. И стал разговаривать с рабочими. -- Страшновато было на площадь выходить. Но пошел как-то. Я говорил простые вещи. Я предложил штаб, чтоб цивилизованно разбираться, а не орать на митинге. И чтоб решить, чего мы хотим. Сначала требовали колбасы и мыла, и портянок. Но я им объяснил, что надо серьезней требования ставить... После Щербаков поступил в ВПШ и там защитил диплом по теме "Забастовка". ВПШ правда по ходу учебы раза три переименовывали, но суть оставалась та же. -- Шахтеры привели к власти Ельцина и всю его команду. Но шахтеры им забыты... Угольная промышленность уничтожена. Государство выбило своих производителей с зарубежных рынков. У нас снизили добычу на 40 миллионов тонн -- а Китай увеличил добычу на 200 миллионов. А кто получил выгоду -- так это директорский корпус! Ельцин позволил им торговать и лично наживаться. В городе нет ни одного предприятия где хозяин -- коллектив. А ведь именно такая задача была у революции! Да... Германия после войны за 5 лет встала из руин, а мы с 85-го на месте топчемся. И все хуже. Я ж вижу, у меня город... Похороны шахты Анатолий Мальцев -- директор закрывающейся шахты им. Шевякова. Что он может думать о революции? Да ничего хорошего. Из-за шахтеров Советский Союз развалился, и Мальцеву пришлось фактически бежать из иностранного Казахстана, где он добывал для обороны уран. Он когда тут начал работать, так еще думали революционеров выкопать, достать из под земли и похоронить по-человечески. Даже посчитали, во что это встанет: 16,5 миллионов рублей в ценах 92-го года. Поделить на 23, так больше 700 тыщ выйдет на брата, то есть 5 тысяч долларов. Решили, что дорого, и не стали выкапывать... А вся та авария, считает Мальцев, от революции и случилась, больше не от чего: -- Они перестали думать, как работать, и осталось желание что-то требовать, ну и дисциплина упала... -- Ага, империя рухнула по причине ослабления дисциплины. Ладно! Он думает. -- Да... Мне иногда кажется, не зря шахту закрыли, не зря... Это было - как месть. И от страха. И чтоб другим неповадно было. -- Так это что же, карательная операция? -- Карательная операция? Похоже... Шахта уничтожена. Ее, если можно так выразиться, сровняли с землей. Пусто, голо, мертво. Тут и там перевернутые ржавые вагонетки, в какие обычно грузят уголь под землей. А одна такая - ее-то достали из-под земли, это дешево, дешевле, чем людей доставать -- стоит на сопке, на братской могиле. Это как бы надгробная плита. На ней такие слова: "Вы недодали -- мы додадим!" И подпись разборчиво: "Шахтеры Кузбасса". Додадут? Нет -- поздно... Революция кончилась. Поезд ушел. 2 ФЕРМЕРЫ Отечественному производителю хорошо когда нам плохо Спасибо за кризис! -- говорят 250 тысяч российских фермеров -- За удачный 98-й год, и чтоб следующий был не хуже! -- таким тостом дмитровский фермер Валерий Соловьев и его друзья подводили итоги года. В формулировке посторонний может найти много непонятного. Например, на момент тоста - осень 98-го -- год ведь еще не кончился! Но это в городе; а в деревне уж все с годом ясно, когда урожай почти весь собран. Год хороший -- постойте, а кризис?! --Это в московской тусовке кризис, у трейдеров различных, -- отвечали фермеры. -- Доллар взлетел? -- А мы и не видали отродясь никакого доллара, -- говорят они, делая честные глаза. Фермеры хотят убедить нас, что к доллару относятся с тем же холодным равнодушием, как вы к монгольскому тугрику. -- А деньги же в банках у всех пропали?! -- Так у нормального человека деньги не в банке протухают, а в производство идут -- в семена, в племенной скот, в технику, постройки и даже дороги. Трактор, он что 15 августа, что 18 - он все тот же. С ним никакой девальвации не случилось. А надои, посевные площади и урожаи даже выросли. "Нормальные" люди полагают, что следующий год будет для них еще лучше, от кризиса неизбежна польза: у них начнут покупать дешевое парное мясо made in Подмосковье -- раз уж не хватает денег на дорогое мороженное из Новой Зеландии. В этом увлекательном застолье, которое городскому жителю кажется перевернутым миром, театром абсурда, были и мы с главным начальником фермеров России президентом АККОР Владимиром Башмачниковым. В разгар кризиса он выехал в на места. Предводитель сельских частников прибыл в Дмитровский район со свитой на своем джипе, в импортном плаще, с "Моторолой", которая жалобно попискивала севшей батарейкой. Угрюмые фермеры дожидались на казенной парковке "администрации" (страна завалена жуткими названиями) возле своих "Нив", тесных и ненадежных, которые жрут прорву бензина. Лица у них были замученные как у прежних непередовых председателей колхозов. Фермеры с подчеркнутым радушием обращались к Башмачникову и всячески его благодарили за ранее уже проявленную заботу и просили о новой и улыбались беззубыми ртами. Они стояли, сутулые от тяжелого физического труда, и пребывали в радостном волнении - вот внимание-то какое! Уж я не могу припомнить, кланялись они или нет. Московский гость улыбался в ответ, называл их молодцами, как Суворов какой-нибудь, и поощрял рассказами про то, как замечательно живут из коллеги в Новой Зеландии, куда он ездил учиться заботе о крестьянах; стало быть, и наши, гляди, заживут! Так просвещенный барин, положительный персонаж, отечески наставлял своих крестьян и хвалил перед ними аглицкие аграрные нововведения... ВЫНОС ВЫДЕЛИТЬ ШРИФТОМ Большевики всегда панически боялись фермеров. Они до сих пор вздрагивают при упоминании "кулацкого обреза" - родного брата "ковбойского кольта". Эти инструменты применялись для защиты своей земли. Один стал оружием победы, другой сняли с убитого -- как класс - русского фермера. Американский собрат русского кулака выжил, потому что родная власть не додумалась слать на него регулярные войска с заокеанским аналогом Тухачевского. И вот теперь он пашет за двоих и шлет нам пшеницу, кукурузу, мясо, виски - а также дает якобы взаймы зеленые бумажки, чтоб нам было чем уплатить. Последнее - ради соблюдения приличий: мы ж не Африка и не Советский Союз в перестройку, чтоб нам в открытую слать гуманитарную помощь даром. КОНЕЦ ВЫНОСА Перед выездом в народную гущу мы с фермерами сделали визит главе Дмитровского района Валерию Гаврилову, большому любителю фермеров. Он полностью на стороне местного производителя: -- Импортное мясо! С ним все ясно, это идеологическая диверсия. Сейчас везут с запада дешевое, а когда наши разорятся и у нас все развалится, Запад цены и поднимет - это ж простая вещь... Вот мы можем производит вдвое больше овощей и картошки, но кому это надо? Никому. Госдума начинает выглядеть, извините, при дамах скажу -проституткой. Гаврилов занимает очень выгодную для наблюдений позицию: как начальник он уже владеет информацией и знает цену власти -- но при этом еще в состоянии с невысокой своей районной высоты разглядеть отдельного человека и даже дойти до него по говну в резиновых сапогах. И вот что Гаврилова в кризисе поразило - он ведь, в отличие от фермера, отвечает не только за себя, и не может заниматься только производством, на нем же еще сирые и убогие висят, от которых государство отказалось и бросило на него: -- Сколько лет мы просили своих безработных помочь на уборке урожая! Хохлы и молдаване по 3 миллиона рублей (старыми) получали, а наши не шли. А теперь у нас каждое утро толпа перед конторой, захотели наши работать... У меня мороз пошел по коже: русские захотели работать! Позабыв про духовность и вечные вопросы! Неужели действительно все так плохо? Что ж дальше-то будет... Эта позиция Гаврилова - когда верхи уже доступны, а низы еще видны и понятны - редкая; обычно что-то одно. И потому его особенно интересно расспрашивать: -- Вот у нас два полюса. На одном отец семейства, который своим детям не объявит дефолт, он их обязан кормить, и точка. На другом - наш непутевый президент, который ни за что не отвечает. Вот вы в районе еще беспокоитесь за своих безработных. А где ответственность конается? Вон если выше глянуть, там- что? -- Я, пожалуй, последний уровень, на котором есть ответственность. А дальше там уже мрак... Подумав немного, он уточняет: -- Ну в области еще полутьма, она еще помогает российский заказ получить. А там выше -- уж точно полный мрак. Там вообще не понимают, что на нас надевают цепи и скоро поведут в рабство. Позаседав с Гавриловым, поехали на поля... Вот хутор - это фермерское хозяйство "Афанасово". Хозяин Александр Косоусов, агроном по образованию, в бейсболке и но