народов. Задача историков мировой культуры в будущем будет заключаться не в передаче голых фактов, как это к сожалению бывает у нас теперь, а в том, чтобы исследовать тот процесс, который мы выше очертили в основном наброске. Уже из этого небольшого схематического наброска истории развития наций, принадлежащих к группе "носительниц" культуры", можно видеть картину становления, влияния и гнали истинных основателей культуры на земле: арийцев. В нашей повседневной жизни мы видим, что каждый гений все же нуждается в особом поводе или даже в настоящем толчке, чтобы он действительно мог себя проявить. Это же можно сказать о гениальной расе в повседневной жизни народов. В будничной жизни часто бывает так, что и выдающийся человек кажется нам маловыдающимся и обыденным. Но вот надвигаются события, которые одних ввергают в отчаяние и обессиливают, а другим, до сих пор казавшимся нам совершенно средними людьми, придают новые силы. И вот неожиданно для себя мы видим перед собою гениальную натуру, которой мы до сих пор в обстановке обыденщины совершенно не замечали. Отсюда происхождение поговорки, что "трудно быть пророком в собственном отечестве". Чаще всего приходится это наблюдать в обстановке войны. Вот перед нами совершенно рядовые молодые люди, почти мальчики. Надвинулись события, которые своей тяжестью совершенно придавили ряд людей. Но те же события превратили иных из этих мальчиков в настоящих героев. И мы видим перед собою непревзойденные образцы хладнокровия, мужественной решительности, героизма. Если бы не пришли эти часы испытания, то никто быть может так и не догадался бы, что в этом безусом мальчике живет настоящий молодой герой. Чтобы гений проявил себя, почти всегда необходим внешний толчок. Удары судьбы сбивают с ног одних, но встречают стальное сопротивление со стороны других. И вот повязка спадает с наших глаз, и мир с изумлением видит перед собой героя там, где он вовсе его не подозревал. Сначала люди сопротивляются и не хотят признать героя в том, кто внешне казался столь похожим на среднего из них. Старая история. Так почти всегда бывает со всеми сколько-нибудь значительными людьми. Возьмите крупного изобретателя. Слава его обычно датирует со дня сделанного им открытия. Но ведь ясно, что гениальность его началась не с того часа, когда он сделал свое первое открытие, ведь искра гения несомненно жила в нем с самого его рождения. Подлинная гениальность всегда является врожденным качеством, ее нельзя просто воспитать в человеке, а тем более научиться ей. Но все это, как мы уже сказали, относится не только к отдельному индивидууму, но и к расе. Творческие народы уже с самого начала по самой сущности своей призваны творить, хотя поверхностный наблюдатель не сразу это замечает. Внешнее призвание и здесь является только в результате уже совершенных дел. Ведь весь остальной мир неспособен различить гениальность иначе как только в форме для всех очевидных открытий, изобретений, создания определенных картин, построек и т. д. И здесь тоже нужно большое время, пока человечество признает гениальность того или другого народа. Как в жизни отдельного лица, так и в жизни целых народов нужны особые условия, чтобы творческие способности и силы действительно могли найти себе реальное применение. Яснее всего мы видим это на судьбе арийцев, т.е. той расы, которая до сих пор была и остается главной представительницей культурного развития человечества. Как только судьба создает для арийцев более благоприятные условия, свойственные им способности начинают развиваться более быстрым темпом и принимают форму, понятную для всех. Арийцы начинают основывать новые культуры, на которые соответственное влияние оказывают конечно условия почвы, климата и - свойства покоренных народов. Это последнее имеет наиболее решающее значение. Чем примитивнее техника, тем большую роль играет человеческая рабочая сила, ибо ею приходится тогда заменять машины. Если бы арийцы не имели возможности применить к делу рабочую силу низших рас, им никогда не удалось бы сделать даже первые шаги к созданию более высокой культуры. Точно так же ариец не смог бы создать той техники, которая теперь начинает заменять ему применение силы животных, если бы в свое время он не сумел начать укрощать отдельные виды животных и применять к делу их физическую силу. Поговорка "мавр сделал свое дело, мавр может уйти" имеет свое достаточно глубокое основание. В течение долгих тысячелетий лошадь должна была работать на человека, прежде чем она помогла ему заложить основы той техники, которая теперь, после того как упрочился автомобиль, делает излишней самое лошадь. Пройдет еще немного времени, и лошадь станет совершенно излишней, а вместе с тем ясно, что без работы лошади в течение многих предыдущих веков человек быть может и совсем не мог бы дойти до того, до чего дошли мы теперь. Для образования более высоких культур было совершенно необходимо наличие более низких рас. Не будь их, нечем было бы заменить недостаток технических средств, без которых более высокий уровень развития вообще был бы невозможен. Первые ступени человеческой культуры больше опирались на использование физической силы низших рас людей, нежели на использование физической силы укрощенных животных. Только после того, как создалось рабство подчиненных рас, аналогичная судьба начала постигать также и животных, а вовсе не наоборот, как думают многие. Исторически дело было так, что победители сначала запрягали в плуг побежденного человека и только спустя некоторое время стали запрягать лошадь. Только пацифистские дурачки могут рассматривать это как символ человеческой испорченности, не понимая того, что только так и могли мы придти к нынешней эпохе, когда господа пацифистские апостолы расточают перед нами свою мудрость. Прогресс человечества похож на восхождение по бесконечно высокой лестнице. По ней не взберешься иначе, как пройдя сначала по более низким ступеням. Так и арийцу пришлось пойти той дорогой, которую ему указывала действительность а вовсе не той, которую ему могла подсказать фантазия современного пацифиста. Пути действительности тяжелы и жестки, но эти пути только одни ведут человечество к цели. Между тем иные мечтатели любят выдумывать гораздо более легкие пути, на деле, увы, только удаляющие нас от заветной цели. Таким образом вовсе не случайностью является тот факт, что первые культуры возникли там, где арийцы пришли в соприкосновение с низшими народами и подчинили их своей собственной воле. Эти низшие народы явились тогда первым техническим инструментом, которым воспользовались арийцы в борьбе за новую культуру. Но это и предопределило весь тот путь, по которому должны были пойти арийцы. В качестве завоевателя ариец подчинял себе завоеванных и заставлял их работать так, как это соответствовало его желанию и его целям. Заставляя их делать полезную, хотя и очень тяжелую работу, он не только сохранял им жизнь, но готовил им судьбу, несравненно более завидную, чем прежняя их, так называемая, "свобода". Пока ариец оставался до конца господином над завоеванными, он не просто господствовал над ними, но и приумножал их культуру. Все развитие культуры целиком зависело от способности завоевателя и от сохранения чистоты его расы. Когда покоренные сами начинали подниматься и, по всей вероятности, начинали сближаться с завоевателями также и в смысле языка, резкое разделение между господином и рабом стало ослабевать. Арийцы постепенно стали терять чистоту своей крови и поэтому потеряли впоследствии также и место в раю, который они сами себе создали. Под влиянием смешения рас арийцы постепенно все больше теряли свои культурные способности, пока в конце концов и умственно и физически стали больше походить на завоеванные ими народы, чем на своих собственных предков. В течение некоторого периода арийцы могли еще пользоваться благами существующей культуры, затем наступал застой, и, наконец, о них терялась память совершенно. Так гибли целые культуры и целые государства, чтобы уступить место новым образованиям. Единственной причиной отмирания старых культур было смешение крови и вытекающее отсюда снижение уровня расы. Люди гибнут не в результате проигранных войн, а в результате ослабления силы сопротивляемости, присущей только чистой крови. Все в этом мире, что не есть добрая раса, является мякиной. Только проявления инстинкта сохранения рас имеют всемирно-историческое значение - как положительное, так и отрицательное. x x x Арийцы смогли сыграть такую великую роль в прошлом не столько потому, что инстинкт самосохранения как таковой был у них с самого начала развит сильнее, сколько потому, что инстинкт этот находил у них особое выражение. Субъективная воля к жизни у всех все% да одинакова, а вот форма выражения этой воли на практике бывает различна. У первых живых существ на нашей земле инстинкт самосохранения не идет дальше заботы о собственном "я". Эгоизм, как мы называем эту страсть, заходит тут так далеко, что существа эти думают только о данном мгновении и даже не о часах, которые наступят позже, в этом состоянии животное живет только для себя, оно ищет пищу, чтобы удовлетворить голод данной минуты, оно ведет борьбу только за свою собственную жизнь. Пока инстинкт самосохранения находит себе только такое выражение, отсутствует какая бы то ни бича основа для образования хотя бы самой примитивной формы семьи. Лишь тогда, когда сожительство между самцом и самкой уже не ограничивается только спариванием, а начинает приводить к совместным заботам о потомстве, инстинкт самосохранения находит себе уже другое, выражение. Самец начинает искать иногда пишу также для самки, но большею частью оба они вместе начинают искать пищу для своего потомства. Тогда самец начинает вступаться за самку, и наоборот; и вот тут-то начинают выкристаллизовываться первые, разумеется, бесконечно примитивные формы готовности к самопожертвованию. Когда это свойство начинает выходить за узкие пределы семьи, тогда и создаются первые предпосылки для создания более крупных коллективов, а в конце концов и целых государств. У людей более низких рас это свойство наблюдается только в очень небольшом масштабе. Отсюда и то, что более низкие расы зачастую так и не идут дальше образования семьи. Ясно, что чем больше отступает на задний план личный интерес, тем больше возрастает способность к созданию более обширных коллективов. И вот эта готовность к личному самопожертвованию, готовность жертвовать своим трудом, а если нужно, то и жизнью для других больше всего развита у арийцев. Арийцы велики не своими духовными качествами как таковыми, а только своей готовностью отдать эти способности на службу обществу. Инстинкт самосохранения принял у арийцев самую благородную форму, ибо ариец подчиняет собственное "я" жизни общества, а когда пробьет час, ариец охотно приносит себя в жертву общим интересам. Не в особых интеллектуальных данных заложена причина культурных и строительных способностей арийцев. Если бы ариец обладал только этими данными, его роль была бы более разрушительной, чем организующей, ибо сердцевина всякой организующей деятельности состоит в том, что каждое отдельное лицо отказывается от отстаивания непременно своей собственной точки зрения и своих собственных интересов в пользу большинства людей. Каждый отдельный человек в этом случае получает то, что ему приходится, только кружными путями - через благополучие всего общества. Отдельный человек работает в этом случае не непосредственно для себя, не для своей пользы, а для пользы всех. И с этой целью он всю свою работу ведет в рамках общей работы всех. Наиболее изумительным выражением этого является само слово "работа"; ведь под этим словом мы вовсе не понимаем теперь деятельность отдельного человека в интересах поддержания его собственной жизни; нет, под этим словом мы понимаем труд в интересах общества. Поскольку же тот или другой отдельный индивидуум хочет "работать" только для себя и отказывается при этом в какой бы то ни было мере считаться с благом окружающего мира, постольку мы называем это воровством, ростовщичеством, грабежом и т.д. Первейшей предпосылкой истинно человеческой культуры является прежде всего именно наличие таких настроений, когда люди готовы пожертвовать интересами своего собственного я в пользу общества. Только в этом случае и могут возникать те великие ценности, которые самим их творцам сулят лишь очень небольшую награду, но зато приносят неоценимую пользу будущим поколениям. Только отсюда и можно понять, как многие бескорыстные люди, сами ведя жизнь, полную лишений, отдают себя целиком на то, чтобы создать обеспеченную жизнь обществу. Каждый рабочий, каждый крестьянин, каждый изобретатель, чиновник и т. д., словом, каждый, кто работает для общества, не имея никаких надежд когда-либо самому стать счастливым и состоятельным человеком, является носителем этой высокой идеи, хотя бы ему самому иногда и не был ясен глубокий смысл его собственных действий. Но если мы говорим это относительно обыкновенного труда, направленного к тому, чтобы обеспечить пропитание человека и создать возможность общего прогресса, то это в еще большей степени относится к тому труду, который направлен на защиту жизни человека и его культуры. Когда человек отдает свою собственную жизнь за дело обеспечения безопасности общества, то это высшая форма самопожертвования. Только так можно помешать тому, чтобы созданное руками человека было разрушено его же руками, только так удается бороться и против грозных сил природы. В нашем немецком словаре есть слово, которое особенно прекрасно выражает эту мысль: долг (Verpflichtung)! Выполнять долг это и значит обслуживать не самого себя, а служить обществу. Тот принцип, из которого вытекает такое действие, мы называем идеализмом в отличие от эгоизма, проистекающего из принципа обслуживания себя самого. Под идеализмом мы понимаем способность отдельного лица приносить себя в жертву окружающему миру. Но как необходимо нам почаще вспоминать о том, что идеализм действительно является не химерой, что идеализм всегда был, есть и будет главной предпосылкой всей человеческой культуры! Мало того: только идеализм и создал понятие "человек". Только этому чувству арийцы обязаны всем своим положением в этом мире, только благодаря этому чувству на нашей земле и существует человек. Только благодаря этому чувству и мог выковаться тот творческий труд, который в сочетании с простой физической силой и гениальным интеллектом создал замечательнейшие памятники нашей человеческой культуры. Если бы на свете не было идеализма, то все духовные способности людей, в том числе даже самых одаренных, были бы только простым "духом", бессильным сотворить что-либо действительно высокое и ценное. Действительный идеализм есть не что иное, как подчинение интересов и всей жизни отдельного лица интересам и всей жизни общества. Только такое подчинение и создает возможность какой бы то ни было организации. В этом смысле идеализм соответствует глубочайшим велениям природы. Именно такой идеализм и побуждает людей добровольно признать преимущество более сильного. Именно такой идеализм становится частицей того миропорядка, который образует нашу вселенную. Глубочайшее познание природы и чистый идеализм друг другу не противоречат, а напротив объективно совпадают. Насколько это верно и насколько подлинный идеализм ничего общего не имеет с фантастикой, в этом легче всего убедиться, если мы прислушаемся к суждениям неиспорченного ребенка, например здорового мальчика. Такой мальчик совершенно ничего не поймет в тирадах "идеалистически" настроенного пацифиста, и эти тирады наверняка ему не понравятся, а вот отдать свою молодую жизнь за идеал своей народности такой мальчик всегда будет годов. Бессознательно, инстинктом ребенок чувствует необходимость борьбы за продолжение рода и вида, даже когда это может происходить только за счет отдельного индивидуума, и бессознательно же инстинкт протестует против фантастики пацифистских болтунов, прикрывающих пространными фразами только эгоизм. Ибо действительное развитие человечества возможно только при наличии готовности к самопожертвованию со стороны индивидуума в пользу общества, а не при наличии болезненных представлений трусливых умников и критиков, желающих переделать природу. В такие времена, когда исчезает идеализм, мы можем тотчас же констатировать упадок тех сил, без которых нет общества, а стало быть нет и культурного развития. Как только в народе берет верх эгоизм, общественные связи начинают ослабевать. Каждый гонится за своим собственным счастьем и попадает только из огня в полымя. Да и будущие поколения предают забвению тех, кто думает только о своей собственной пользе, и покрывают славой тех героев, кто отказался от своего собственного счастья в пользу общества. x x x Прямую противоположность арийцу представляет иудей. Ни у одного другого народа в мире инстинкт самосохранения не развит в такой степени, как у так называемого, избранного народа. Доказательством этому служит один факт существования этой расы на земле. Где вы найдете еще один такой народ, который в течение последних двух тысяч лет претерпел бы так мало изменений в смысле характера, внутреннего мира и т. д.? Какой еще другой народ принимал участие в столь громадных переворотах и тем не менее вышел из всех катастроф человечества таким же, каким был и раньше? Что за бесконечно цепкая воля к жизни, к сохранению своего рода и вида! Интеллектуальные свойства евреев вырабатывались в течение тысячелетий. Еврей считается ныне очень "умным" и умным был он до известной степени во все времена. Но ум его есть не результат собственного развития, а результат наглядных уроков, получаемых им на опыте других народов. Ум человеческий тоже не может подыматься вверх иначе как по ступенькам; при каждом шаге вверх ему надо опираться на фундамент прошлого, т. е. чувствовать за собою всю предыдущую культуру человечества. Всякое мышление в огромной мере является результатом опыта предыдущих времен и лишь в небольшой мере определяется мыслительными способностями данного человека. Человек, сам того не замечая, заимствует из опыта прошлого бездну знаний, созданных всей предшествующей культурой человечества. Вооруженный этими знаниями, человек постепенно идет дальше. Наш современный мальчик, например, растет в обстановке таких громадных технических завоеваний, что то, что сто лет назад являлось еще загадкой для самых выдающихся людей, для него теперь является чем-то само собою разумеющимся. Результаты технических завоеваний всех последних столетий оказывают громадное воздействие на нашего мальчика, между тем как он даже не замечает их. Если бы на минуту предположить, что из гроба может восстать какой-либо из самых гениальных людей, скажем, 20-х годов прошлого столетия, то несомненно, что ему трудней было бы ориентироваться во всей нашей обстановке, чем самому обыкновенному 15-летнему мальчику наших дней. И это по той простой причине, что воскресшему из мертвых гениальному человеку недоставало бы тех бесконечно важных сведений, которые люди за последнее столетие, так сказать, вобрали в себя, сами того не замечая. Евреи, как мы уже знаем, никогда не имели своей собственной культуры (почему именно это так, мы объясним ниже). И вот именно по этой причине умственное развитие евреев всегда находилось в зависимости от других народов. Интеллект евреев во все времена развивался за счет работы окружающего его культурного мира. Обратных примеров не было никогда. Инстинкт самосохранения развит у еврейского народа никак не меньше, а скорее больше, нежели у других народов; его умственные способности кажутся также не меньшими, нежели умственные способности других рас; но евреям похватает первой и основной предпосылки необходимой для самостоятельного культурного развития -идеализма. Воля к самопожертвованию у еврея не идет дальше голого инстинкта самосохранения. Чувство солидарности у еврея проявляется внешним образом очень сильно, но на самом деле это только примитивный инстинкт стадности, который можно видеть и у многих других живых существ на этой земле. Инстинкт стадности побуждает евреев к взаимопомощи лишь до тех пор, пока им угрожает общая опасность. В этой обстановке они считают неизбежным и целесообразным действовать сообща. Возьмите пример любой стайки волков. Нападать на добычу они считают удобным сообща, но как только они насытили свой голод, они разбредаются в разные стороны. То же приходится сказать и относительно лошадей. Когда на них нападают, они держатся вместе. Как только опасность миновала, они бросаются врассыпную. Таков же и еврей. Его готовность к самопожертвованию только мнимая. Такая готовность существует у него лишь до того момента, пока этого безусловно требуют интересы безопасности отдельного еврея. Но как только общий враг побежден, угрожавшая всем евреям опасность устранена, добыча спрятана в надежное место, так тотчас же исчезает и мнимая гармония между самими евреями, уступая место их естественным инстинктам. Евреи единодушны лишь до тех пор, пока им угрожает общая опасность или пока их привлекает общая добыча. Как только исчезают эти два импульса, сейчас же вступает в свои права самый резко выраженный эгоизм. Народ, который только что казался единодушным, тут же превращается в стаю голодных грызущихся друг с другом крыс. Если бы евреи были одни на этом свете, они неизбежно задохлись бы в своей собственной грязи и нечистотах. Вся их жизнь превратилась бы вероятно в сплошную истребительную борьбу друг против друга, разве только свойственная им всем трусость и отсутствие готовности к самопожертвованию превратили бы и собственную их войну в комедию. Неверно было бы поэтому из того факта, что в борьбе против общего врага или, точнее, в борьбе за общий грабеж евреи выступают солидарно, умозаключение будто евреям не чужд известный идеализм. Нет, евреями и в этом случае руководит голый эгоизм. Вот почему и государство евреев территориально совершенно не ограничено. А между тем, ведь именно государство и должно являться живым организмом, служащим к сохранению и размножению расы. У евреев не может быть государства с определенной территорией, ибо такое государство требует того, чтобы населяющаяся его раса, во-первых, отличалась известным идеализмом, а во-вторых, имела бы правильное и здоровое представление о том, что такое труд. Если данной расе похватает того и другого, то об образовании ею государства с определенной территорией не может быть и речи; а тем самым отпадает и главная основа, на которой только и может возникнуть определенная культура. Вот почему мы и видим, что еврейский народ - при всем том, что внешне он кажется очень развитым - на самом деле никакой истинной культуры не имеет, а в особенности не имеет никакой своей собственной культуры. Внешняя культура современного еврея на деле есть только извращенная им культура других народов. Когда мы оцениваем роль еврейской нации в культурном развитии всего человечества, мы прежде всего не должны забывать того факта, что, например, еврейского искусства никогда не было на свете и нет и теперь; что, например, два главных вида искусства - архитектура и музыка - решительно ничем не обязаны евреям. Подвиги евреев в области искусства сводятся только либо к сомнительным "усовершенствованиям" чужих произведений, либо к прямым плагиатам. Но это и значит, что евреям не хватает прежде всего тех важнейших дарований, без которых нет культурно-одаренной и творческой расы. Еврей умеет только подражать чужому искусству, а точнее будет сказать - искажать его. Это видно хотя бы уже из того, что чаще всего еврей подвизается в области сценического искусства, где собственной выдумки почти не нужно. Нет, никакой культурно-созидательной силы евреи не представляют и представлять не могут по той простой причине, что у евреев недостает первой и основной предпосылки для этого: идеализма. Их интеллект не конструктивен, он только разрушителен. Только в редких единичных случаях евреи подадут импульс к чему-либо хорошему. Как правило же человеческий прогресс идет вперед не благодаря евреям, а вопреки им. Евреи никогда не имели своего государства со своей определенной территорией, а по этой причине никогда не имели и своей собственной культуры. Между прочим, именно отсюда и возникло то представление, будто в лице евреев мы имеем дело с народом, ранее принадлежавшим к числу номадов. Это большая и опасная ошибка. Кочевые народы тоже всегда имели свою определенную территорию, они только не обрабатывали ее, как это делают оседлые крестьяне, а жили тем, что получали от своих стад, вместе с которыми они кочевали в пределах своей территории. Причиной того, что кочевые народы поступали так, а не иначе являлось недостаточное обилие их почвы, в результате чего оседлая жизнь становилась просто невозможной. Еще более глубокая причина заключалась в разрыве между уровнем технической культуры данного народа и природной скудностью его территории. Есть такие территории, где и арийцам только после тысячи лет технического развития удавалось заставить землю родить достаточно, чтобы можно было зажить оседлой жизнью. Пока арийцы не имели техники, им тоже приходилось либо избегать таких территорий, либо тоже вести кочевую жизнь, поскольку тысячелетние привычки оседлой жизни не делали для них совершенно непереносимой жизнь номадов. Напомним, что в эпоху открытия американского континента многочисленным арийцам пришлось вначале жить на положении охотников, дровосеков и т.д. и зачастую большими лагерями с женами и детьми, постоянно меняя место, вести жизнь почти совершенно такую же, как жизнь кочевников. Но как только число арийцев возросло и выросла их техника, как только им удалось в достаточной мере расчистить землю и подчинить себе туземцев, они начали селиться оседло. Очень вероятно, что и арийцы некогда были номадами и лишь с течением времени стали оседлыми. Но именно поэтому арийцы никогда ведь и не являлись евреями! Нет, евреи никогда не быдл кочевниками, ибо и у кочевников тоже было свое представление о "труде", послужившее основой всего дальнейшего их развития: у кочевников эта необходимая духовная предпосылка была налицо. Пусть чувство идеализма у кочевников было развито только относительно слабо, но все-таки оно у них было. Вот почему арийские народы могли относиться к ним с известной симпатией. У евреев же именно ничего подобного не было. Евреи никогда не являлись номадами, а всегда являлись паразитами на теле других народов. Если евреи иногда меняли свое местожительство, то это вытекало не из их собственных намерений, а было результатом только того, что время от времени их выгоняли те народы, гостеприимством которых они чересчур злоупотребляли. Евреи распространялись дальше именно так, как распространяются типичные паразиты. Они постоянно ищут только новой пищи для своей расы. Но это ничего общего не имеет с кочевничеством, ибо еврей, занявший ту или другую территорию, и не думает потом ее очищать. Он остается там, где он сидит, и цепляется за эту территорию так крепко, что прогнать его оттуда можно только силой. Когда евреи найдут, что в других новых странах для них создалась подходящая обстановка, они начинают распространяться и туда. Однако, в отличие от номадов, они при этом ни в коем случае не покидают и свое старое жилье. Евреи были и остаются типичными паразитами, они живут за чужой счет. Подобно вредным бациллам, они распространяются туда, где для бацилл создается подходящая питательная среда. Еврей несет с собой только смерть. Куда ни ступит его нога, там народ, до сих пор живший своим трудом, раньше или позже начнет вымирать. Так во все время евреи гнездились в чужих государствах и образовывали внутри них свое собственное государство, маскируя последнее под псевдонимом "религиозная община". Под этим флагом евреи прятались до того момента, пока это казалось им выгодным. Но как только евреи чувствуют себя достаточно сильными, чтобы обойтись без этого прикрытия, они сбрасывают маску и являются перед изумленными людьми тем, чем они всегда были: евреями. Евреи живут, как паразиты, на теле других наций и государств. Это и вырабатывает в них то свойство, о котором Шопенгауэр должен был сказать, что "евреи являются величайшими виртуозами лжи". Все существование еврея толкает его непрерывно ко лжи. То же, что для жителя севера теплая одежда, то для еврея ложь. Длительно жить среди других народов евреи могут лишь до тех пор, пока им удается создавать представление, будто евреи не особый народ, а только особая "религиозная община". Вот вам первая большая ложь. Чтобы длительно вести жизнь паразита на теле других народов, евреям опять-таки приходится скрывать важнейшие черты своего характера. Чем интеллигентнее каждый отдельный еврей, тем скорее удается ему этот обман. Дело доходит до того, что значительные группы трудящегося народа, среди которого живут евреи, действительно начинают верить, что перед ними француз или англичанин, немец или итальянец, имеющий только свою особую религию. Жертвой этого обмана особенно легко становятся власти предержащие, ибо они реже всего отличаются особой гениальной прозорливостью. В кругах "начальства" самостоятельное мышление иногда считается прямо грехом. Только этим и можно объяснить то обстоятельство, что, например, в аварском министерстве внутренних дел и до сих пор понятия не имеют о том, что евреи являются определенным народом, а вовсе не одной лишь определенной "религией". А между тем, достаточно было бы нашему мудрому начальству хотя бы немножко заглядывать в еврейские газеты и тогда им не трудно было бы разгадать загадку. Но разве начальство обязано читать какие-либо газеты, кроме официальных? Ну, а так как газета "Еврейское эхо" еще не является официальным правительственным органом, то в нее конечно можно и не заглядывать. Евреи всегда представляли собою определенный народ с определенными расовыми свойствами и никогда не являлись просто религиозной общиной... Только условия жизни еврейского народа уже с ранних пор побудили его искать такое средство, которое отвлекало бы чрезмерное внимание от сынов этого народа. Какое же другое средство могло показаться евреям более невинным и вместе с тем более целесообразным, кроме того, чтобы спрятаться под маской религиозной общины? Присвоив себе видимость религиозной общины, евреи опять совершили кражу. На деле евреи не могут представлять собою и религиозной общины хотя бы потому, что им и для этого не хватает необходимого идеализма, а тем самым не хватает веры в какую бы то ни было загробную жизнь. Между тем, любая религия, как она свойственна арийцам, требует именно известной веры в загробную жизнь. Посмотрите на талмуд. - Разве эта книга для загробной жизни? Нет, эта книга посвящена исключительно вопросу о том, как создать себе на практике жизнь получше в этом лучшем из миров. Чтобы как следует изучить еврея, лучше всего проследить тот путь, который он прошел в течение столетий, гнездясь среди других народов. Чтобы получить необходимые выводы, достаточно проследить это только на одном примере. Так как все еврейское развитие во все времена было в общем одно и то же, среди каких народов ни жили бы евреи, то лучше всего будет описать это развитие схематически. Для простоты мы будем обозначать отдельные периоды развития буквами алфавита. Первые евреи появились в Германии в период продвижения римлян. Как всегда, они явились в качестве торговцев. В грозе и буре великого переселения народов евреи как будто вновь исчезли. Поэтому, эпоху нового проникновения евреев в центр и на север Европы приходится считать со времени образования первых германских государств. Во всех тех случаях, когда евреи проникают в среду арийских народов, мы видим в общем одну и ту же картину развития. x x x а) Как только возникают первые места прочной оседлой жизни, евреи внезапно тут как тут. Сначала евреи появляются в качестве торговцев, считая еще необходимым скрывать свою народность. Черты внешнего расового различия между ними и тем народом, который оказывает им гостеприимство, еще слишком бросаются в глаза. Значение чужих языков у евреев еще слишком мало развито. А с другой стороны, и сам народ, оказывающий им гостеприимство, еще слишком представляет собою замкнутое целое. И вот в результате всего этого еврей вынужден выступать открыто как торговец и как чужой. При ловкости еврея и при неопытности того народа, у которого он ищет гостеприимства, еврею для данного периода даже выгодно выступать открыто, ибо чужаку идут особенно охотно навстречу как гостю. б) Затем евреи начинают постепенно пролезать в хозяйственную жизнь, выступая при этом не в роли производителей, а исключительно в роли посредников. При их тысячелетнем торговом опыте и при беспомощности, а также безграничной честности арийцев евреи сразу завоевывают себе известное превосходство, и через короткое время вся торговля грозит стать монополией евреев. Еврей начинает выступать в роли заимодавца, причем деньги дает только на ростовщических процентах. Проценты вообще изобрел еврей. Опасностей ростовщичества вначале никто не замечает. Наоборот, так как кредит в начале приносит некоторое облегчение, то все его приветствуют. в) Затем еврей становится оседлым. Другими словами, он угнездился в определенных городах, местечках, в определенных кварталах и все больше образует государство в государстве. Торговлю и все вообще денежные дела он начинает рассматривать как свою собственную привилегию, и этой привилегией он пользуется до конца. г) Затем кредит и торговля стали полностью его монополией. Еврейское ростовщичество начинает вызывать некоторое сопротивление. Возрастающая еврейская наглость порождает возмущение, а рост его богатства - зависть. Чаша переполняется, когда еврею удается сделать и землю объектом своих торговых операций. Сам еврей на земле не работает, он рассматривает ее как объект своей жадной эксплуатации, предоставляя христианину по-прежнему обрабатывать эту землю, с тем только что нынешний владыка будет выжимать из него соки. Благодаря этому возникает уже открытая ненависть к евреям. Евреи уже настолько тиранят народ и настолько высасывают его кровь, что дело доходит до эксцессов. Теперь к этим чужакам начинают внимательнее присматриваться и открывают в них все более отталкивающие черты. В конце концов создается непроходимая пропасть. В годы особенно тяжкой нужды терпению приходит конец, и разоренные евреями народные массы в отчаянии прибегают к мерам самопомощи, чтобы как-нибудь избавиться от этого бича божия. В течение нескольких столетий народные массы на своей спине испытали гнет евреев, и теперь они начинают понимать, что одно его существование равносильно чуме. д) Но теперь только еврей по-настоящему начинает разворачиваться. При помощи гнусной лести он пролезает в правительственные круги. Он пускает в ход свои деньги и обеспечивает себе новые льготы, дающие ему возможность по-прежнему грабить. Если народный гнев против этих пиявок там или сям приведет к вспышке, то это тем не менее не мешает евреям через некоторое время появиться в том же самом месте вновь и опять взяться за старое. Никакие преследования не в состоянии отучить евреев от их системы эксплуатации людей, никакими преследованиями от них, надолго не спастись. Проходит небольшой промежуток времени, и евреи, нисколько не изменившись, опять тут как тут. Чтобы избегнуть по крайней мере самого худшего, евреям запрещают приобретать земли, дабы таким образом не позволить ростовщикам сосредоточить в своих руках еще и земельные фонды. е) Поскольку за это время усилилась власть князей, евреи теперь начинают пролезать и в эту среду. Новые владыки почти всегда находятся в трудных финансовых обстоятельствах. Евреи охотно приходят к ним на "Помощь" и за это выклянчивают у них льготы и привилегии. Как дорого ни заплатил бы еврей за эти последние, все равно проценты и проценты на проценты в течение короткого времени покроют ему все расходы. Как настоящие пиявки, евреи присасываются к телу несчастного народа, пока наступает момент, когда князья снова нуждаются в деньгах, и тогда они из самой пиявки выпускают немного крови в свою пользу. После этого игра начинается сначала. Роль, которую при этом играют так называемые немецкие князья, нисколько не лучше роли самих евреев. Эти господа князья были настоящим наказанием божием для их "возлюбленных" народов. Роль этих господ можно сравнить только с ролью иных современных министров. Именно немецких князей должны мы благодарить за то, что немецкой нации так и не удалось окончательно избавиться от еврейской опасности. К сожалению, в этом отношении ничего не изменилось и в более поздние времена. Впоследствии сами евреи сторицей воздали князьям мира сего за все те преступления, которые эти владыки совершили по отношению к своим народам. Князья мира вступили в союз с дьяволом и были наказаны поделом. ж) Опутав господ князей, евреи затем приводят их к гибели. Медленно, но неуклонно позиции князей ослабевают, ибо они перестали служить своим народам и начали думать только особе. Евреи прекрасно отдают себе отчет в том, что конец этих владык близок, и они с своей стороны стараются только ускорить этот конец. Сами евреи делают все возможное, чтобы увеличить их нужду в деньгах, для чего стараются отвлечь их от действительно важных задач; ползая перед ними на коленях и усыпляя их гнусной лестью, евреи втягивают "своих" князей во все мыслимые пороки, стараясь сделать себя самих как можно более незаменимыми в глазах своих покровителей. Опираясь на свое дьявольское искусство во всем, что связано с деньгами, евреи самым бесстыдным образом подсказывают своим покровителям все новые, все более жестокие средства выкачивания последней копейки из подданных. Большие фонды, собираемые самыми жестокими средствами, пускаются на ветер. Тогда евреи придумывают новые средства ограбления народа. Каждый двор имеет своих "придворных евреев", как стали называть этих чудовищ. Их главная функция - придумывать новые средства выкачивания денег из народа ради безумных удовольствий правящей клики. Кто же удивится после этого, что за такие заслуги выродков человеческого рода начинают еще возводить в дворянское достоинство. Разумеется, институт дворянства становится благодаря этому только смешным, но яд благополучно проник и в эту среду. Теперь евреи еще лучше используют свои привилегии в своих интересах. В конце концов еврею надо только креститься, и он получит все права и преимущества коренных граждан. Он охотно пойдет и на это. Представители церкви будут радоваться по поводу нового завоеванного сына церкви, а сам этот "сын" - об удавшемся гешефте. з) Теперь в еврейском мире начинается новая полоса. До сих пор евр