ет вышеуказанная опасность для продукта смешения. В этом и приходится видеть известную гарантию постепенного естественного процесса возрождения. Поскольку на земле сохраняется хотя бы известная часть в расовом отношении чистых элементов, не участвующих в смешении, постольку постепенно прекращаются отравления рас. Это происходит само собой у населения с сильным расовым инстинктом, которое только в силу особого стечения обстоятельств на время сошло с пути нормального в расовом отношении чистого размножения. Как только исключительные обстоятельства кончились, та часть расы, которая сохранила свою чистоту, опять будет стремиться к бракам только с чистыми в расовом отношении элементами, и таким образом будет положен конец дальнейшему смешению. Тогда население, которое получалось в результате смешения, опять отступит на задний план, разве только что оно в количественном отношении стало уже такой гигантской силой, что никакое сопротивление со стороны сохранивших свою расовую чистоту элементов уже невозможно. Но если человек сам потерял чистоту инстинкта, ему не приходится надеяться на то, что на помощь ему придет природа. Для этого необходимо, чтобы человек сам постарался возместить силою разума недостаток инстинкта. Только разум может еще тогда помочь. Но часто мы видим на деле другое. Человек в слепоте своей продолжает губить последние остатки своей расовой чистоты, пока наконец он потеряет ее целиком и полностью. Тогда в результате мы и получаем уже ту единую бесформенную расовую массу, какая в глазах многих современных благодетелей человечества является идеалом. Это самое большое несчастье для всего человечества. Такая смесь не даст нам человека, способного быть носителем культуры или, лучше сказать, основателем культуры, творцом культуры. Такая смесь создает только большое стадо, большую бесформенную массу стадных животных. В этом случае историческую миссию человечества можно считать поконченной. Кто не хочет, чтобы земля наша пришла в это состояние, тот должен раз и навсегда понять, что задачей прежде всего германских государств является - принципиально положить конец всякому дальнейшему смешению рас. Нынешнее наше жалкое поколение конечно сейчас же закричит по поводу недопустимости вмешательства в область священных прав человека. Нет, скажем мы этим людям, мы знаем только одно священное право человека, являющееся в то же время его священной обязанностью: человек должен неусыпно заботиться о том, чтобы кровь его осталась чистой, ибо, только сохранив лучшую часть человечества, мы обеспечиваем возможность более высокого и благородного развития всего человечества на земле. Наше народническое государство будет считать поэтому своей первейшей задачей - поднять институт брака на новую высоту, оздоровить его настолько, чтобы он перестал быть позором расы. Наше государство поставит институт брака на такую высоту, которая соответствовала бы его высокому призванию - давать потомство людей, являющихся образом и подобием божиим, а не потомство, состоящее из помеси человека и обезьяны. Если против этого протестуют с точки зрения, так называемой, гуманности, то мы должны на это заметить, что это менее всего к лицу нашей эпохе. Ведь, с одной стороны, эта наша эпоха считает своим долгом каждому несчастному дегенерату непременно обеспечить возможность плодить потомство, а тем самым, и плодить бесконечные страшим на этой земле. А с другой стороны, ведь именно в наш век в любой аптеке и даже у любого уличного торговца вы можете получить средства, чтобы помешать появлению на свет божий потомства даже у действительно здоровых родителей. Что же получается? Выходит, что наше хваленое государство "тишины и порядка" считает своим долгом обеспечить сифилитику, туберкулезному, наследственно больному, калеке, идиоту и преступнику возможность свободно плодиться; а с другой стороны, оно увековечивает такие порядки, при которых миллионы самых лучших членов нашей нации не имеют возможности рожать детей. Если бы это было не так, то наше государство прежде всего должно было бы постараться, по крайней мере, подумать над тем, как же именно создать здоровые предпосылки для пропитания и сохранения жизни тех человеческих существ, которые одни только способны обеспечить здоровье будущих поколений. Насколько же вся нынешняя система противоречит какому бы то ни было идеалу, как низка и бесконечно неблагородна такая система! Наше нынешнее государство все предоставляет собственному ходу вещей и не дает себе даже труда подумать над тем, что же надо делать, для того чтобы помочь совершенствованию будущих поколений. Само собой понятно, что и церковь наша столь же грешна в этом отношении. Она, больше всех кричащая о том, что человек является подобием божиим, вместе с тем не считает своим долгом даже подумать над тем, как же сделать, чтобы этот человек, носитель духа божия на земле, не вырождался в погибающего пролетария. Сначала церковь сама складывает ненужные руки на усталой груди, а затем делает печальную мину по поводу того, что христианское учение не оказывает достаточного влияния, что "безбожие" принимает ужасающие размеры и т. п. Нашей церкви видимо невдомек, что если люди погибают физически, то, конечно они разлагаются и духовно. Не умея выполнить своей элементарной обязанности перед собственным народам, церковь наша возмещает это тем, что хочет осыпать своими благодеяниями готтентотов и зулусов. В то время как мы с божьей помощью дожили уже да того, что наши собственные европейские народы на наших глазах болеют настоящей физической и моральной проказой, мы, видите ли посылаем благочестивых миссионеров в Центральную Африку, и они устраивают там миссии для негров. В конце концов дело дойдет да того, что мы своей "высшей культурой" превратим и там примитивный, но здоровый народ в гнилую расовую помесь. Обе наши христианские церкви поступили бы горазда лучше, если вместо навязывания неграм своих миссий, которых негры не хотят и не понимают, они взяли бы на себя труд убедить европейцев в том, что больным родителям гораздо лучше взять на себя воспитание здорового ребенка, оставшегося сиротой, чем самим производить на свет божий хилых детей, обреченных затем влачить жалкое существование. Нашему народническому государству придется взять на себя все эти задачи, находящиеся ныне в таком пренебрежении. Наше государство сделает расу средоточием всей общественной жизни. Наше государство будет систематически заботиться о сохранении чистоты расы. Оно объявит ребенка самым ценным достоянием народа. Оно позаботится о том, чтобы потомство производили только люди здоровые. Позором будет считаться только - производить детей, если родители больны. Величайшей честью будет считаться, если родители откажутся производить детей, будучи недостаточно здоровыми. С другой стороны, предосудительным будет считаться не рожать детей, если родители здоровы, ибо - государству нужно здоровое потомство. Государство будет выступать в роли защитника тысячелетнего будущего, и перед волей государства должны будут склониться желания отдельных граждан. Государство даст возможность населению воспользоваться всеми действительно великими изобретениями и медициной. Государство будет объявлять лишенными прав производить потомство всех тех, кто болен сам, кто имеет плохую наследственность, а стало быть, может наградить плохой наследственностью и следующие поколения. С другой стороны, государство позаботится о том, чтобы здоровые женщины рожали детей, не ограничивая себя в этом отношении - под влиянием жалкой экономической обстановки - и чтобы для самих детей детство не становилось проклятием. Наше государство положит конец тому преступному безразличию, с которым ныне относятся к многодетной семье. Наше государство, напротив возьмет на себя почетную защиту такой семьи, которая должна стать благословением для народа. Наше государство будет заботиться о ребенке еще больше, чем о взрослом. Кто в физическом и моральном отношении недостаточно здоров, тот не смеет увековечивать свою болезнь в организме своего ребенка. Нашему государству тут предстоит огромная воспитательная работа, но эта работа в свое время будет считаться гораздо большим подвигом, нежели все самые победоносные войны нашей современной буржуазной эпохи. Государство будет воспитывать граждан в той мысли, что быть самому больным или слабым не позор, а только несчастье, но что позорным является из-за собственного эгоизма передавать свою болезнь будущим поколениям. Государство убедит граждан в том, что куда более благородным будет, если неповинные в своей болезни взрослые люди откажутся иметь собственных детей и отдадут свою любовь и заботу здоровым, но бедным детям своей страны, которые затем вырастут и составят опору общества. Эту свою воспитательную работу государство конечно дополнит чисто практическими мероприятиями. Не смущаясь никакими предрассудками, не останавливаясь перед тем, что вначале нос плохо поймут, наше государство будет вести линию именно в этом направлении. Если только в течение каких-нибудь 600 лет государство будет твердо проводить такую политику, это приведет к такому оздоровлению населения, какого мы сейчас себе и представить не можем. Если мы сознательно и планомерно станем проводить политику поддержки только здоровых родителей, то в результате мы получим расу, которая сначала освободится от нынешних физических недостатков, а затем станет постепенно подыматься и духовно. Стоит только народу и государству твердо стать на этот путь, и затем уже внимание наше само будет концентрироваться на том, чтобы повышать размножение наиболее ценной в расовом отношении части нации. А затем и весь народ почувствует те громадные плюсы, которые получает нация. Прежде всего для этого необходимо, чтобы государство не предоставляло случаю вопрос о заселении приобретенных им новых земель, а подчиняло этот вопрос определенным нормам. Государство должно учредить для этого специальные "расовые" комиссии, и только они могут выдавать разрешение на переселение в эти новые земли. Комиссии должны при этом исходить только из того, насколько чиста в расовом отношении кровь данного переселенца. Только так можем мы постепенно создать вокруг государства кольцо колоний, все жители которых являются людьми одной чистой расы, и только так можем мы содействовать совершенствованию расы. Население этих колоний стало бы тогда драгоценнейшим сокровищем всего народного целого. Рост этих колоний будет внушать тогда гордость и веру в будущее всякому сыну народа. Ибо каждый будет видеть в них зародыш великого будущего всего народа да и всего человечества. В результате всего этого нашему народническому миросозерцанию безусловно удастся вызвать к жизни такую эпоху, когда люди будут видеть свою высшую задачу не в том, чтобы улучшать качество собаки, лошади, кошки, а в том, чтобы создавать более высокую расу людей. Это будет эпоха, когда одни люди в сознании необходимости будут молча кое от чего отказываться, а другие будут радостно жертвовать и давать. Пусть не говорят нам, что о чем-либо подобном невозможно и мечтать в нашем мире. Разве не видим мы сейчас, что сотни и сотни тысяч людей накладывают на себя узы целибата под влиянием одних только требований церкви и ничего другого. Неужели же не сможем мы добиться аналогичных результатов, если вместо одной церкви все государство станет систематически указывать людям, какой великий наследственный грех совершают те, кто систематически отравляет расу и мешает тому, чтобы на свет божий родились люди, действительно достойные творца всемогущего? Конечно нынешняя армия несчастных обывателей этого не поймет. Обыватели и мещане будут пожимать плечами и по своему обыкновению станут повторять свою обычную глупую фразу: "да, само по себе это очень хорошо, но ведь этого нельзя сделать". Да, господа, ответим мы им, с вами конечно этого не сделаешь! Вы с вашими моральными качествами для этого не годитесь! Вы, господа мещане, знаете только одну заботу: о себе самих! Вам, господа, знакомо только одно божество: ваши деньги! Мы обращаемся не к вам, а к той великой армии бедняков, кто слишком беден, чтобы свою личную жизнь считать высшим счастьем на земле. Мы обращаемся не к тем, кто верит только в золотого божка, а к тем, у кого есть другие боги. И прежде всего мы обращаемся к громадной армии нашей немецкой молодежи. Она подрастает в такую эпоху, когда назревает великий поворот. То положение, к которому привело равнодушие отцов, теперь неизбежно побудит детей к активности и борьбе. Наша нынешняя немецкая молодежь либо станет строительницей нового народного государства, либо ей придется стать свидетельницей полного краха и гибели всего буржуазного мира. Не надо делать себе иллюзий. Если определенное поколение видит свои ошибки и даже признает их, но в то же время, как это делает наш современный буржуазный мир, продолжает довольствоваться дешевенькими заявлениями, что против существующих зол ничего-де не поделаешь, тогда надо прямо сказать: такое общество обречено на гибель. Самым характерным для современного буржуазного мира является то, что он сам уже не решается отрицать этих зол. Он вынужден признать, что многое у нас плохо и гнило, но он вместе с тем не может найти в себе решимости подняться против этого зла, собрать воедино энергию 60-70-миллионного народа и таким образом вступить в решительную борьбу с этим злом. Мало того, если за это берутся другие, то их осыпают только тупыми насмешками и стараются найти как можно больше "теоретических" аргументов, чтобы доказать, что успех невозможен. Любой аргумент кажется тут подходящим, чтобы только "подкрепить" свое собственное малодушие и ничтожество. Если например, целый американский континент высказывается против отравления алкоголем и начинает борьбу против этого яда, а наш европейский буржуазный мир умеет по этому поводу только качать головой и болтать пустяки. Людям даже невдомек, насколько они ничтожны в своих насмешках по поводу такого мероприятия. Если насмешки не помогают и если все-таки в том или другом углу земного шара находятся смелые люди, которые объявляют борьбу рутине и имеют при этом известный успех, то все-таки средство против них найдется. На них будут клеветать, все их успехи будут поставлены под знак вопроса, против смельчаков будут приводить так называемые "моральные" отображения, хотя бы усилия этих смельчаков направлялись на устранение самых гнусных антиморальных вещей. Нет, на этот счет у нас не может быть никаких сомнений: современное наше бюргерство никакой цены не имеет в деле борьбы за более высокие задачи человечества. Оно для этого совершенно теперь неквалифицированно, оно для этого само погрязло в слишком плохих качествах. Вот почему и те политические клубы, которые ныне известны под коллективным названием "буржуазные партии", уже давно не являются не чем другим, как своекорыстными объединениями для защиты просто профессиональных или сословно-классовых интересов. Свою высшую задачу они видят теперь исключительно в наиболее успешной защите самых узких эгоистических интересов. Что этакая политиканствующая "гильдия" буржуазии годится на что угодно, только не на серьезную борьбу за великие цели, это ясно. Усилия этих буржуа безусловно обречены на полную бесплодность - в особенности, раз мы на другой стороне видим не компанию "осторожных" старых перечниц, а настоящие пролетарские массы, которые марксисты систематически раздразнивают и разжигают до белого каления и которые готовы поэтому не болтать, а действовать. x x x Если мы считаем первейшей задачей государства защиту и систематическую поддержку лучших элементов расы, то из этого конечно вытекает, что государство должно простирать свои заботы не только на новорожденного, но должно систематически помогать вырастить этого новорожденного вплоть до того момента, когда из него вырастет взрослый человек, который станет ценным членом общества и будет сам помогать дальнейшему здоровому размножению. Мы уже знаем, что общей предпосылкой здорового духовного развития является чистота расы. В такой же мере можно сказать, что физическое здоровье каждого отдельного человека является главной предпосылкой здорового духовного воспитания. Если говорить не об одном лице, а обо всей массе, то конечно верно, что здоровый дух живет только в здоровом теле. Это нисколько не опровергается тем обстоятельством, что в отдельных случаях мы встречаем и гениев в физически слабой оболочке и что некоторые гении иногда являются прямо физически больными людьми. Здесь дело идет только об исключениях, которые как и везде только подтверждают правила. Но если целый народ в массе своей состоит из физических дегенератов, то из этакой среды лишь очень редко может выйти великий человек. А если он и появится, ему не суждены большие успехи. Окружающая его вырождающаяся среда либо вообще его не поймет, либо воля ее окажется настолько парализованной, что подняться на орлиную высоту этого отдельного героя она все равно не сможет. Принимая все это во внимание, народническое государство будет видеть главную свою задачу не в том, чтобы накачивать наших детей возможно большим количеством "знаний", а прежде всего в том, чтобы вырастить вполне здоровых людей. Лишь во второй очереди будем мы думать о развитии духовных способностей. Но и в этой последней области мы прежде всего будем думать о том, чтобы развить в нашей молодежи характер, волю, силу решимости, а в сочетании с этим будем систематически работать над тем, чтобы развить в ней чувство ответственности. Лишь в последнюю очередь будем мы думать о чисто школьном образовании. Наше государство будет исходить из того, что нам нужны не физически слабые люди, хотя бы они были и разносторонне образованы, а нужны физически здоровые люди с твердым характером, решительные и энергичные, хотя бы их образование и было недостаточно широко. Если бы народ состоял сплошь из ученых и если бы в то же время эти ученые были людьми физически вырождающимися, слабовольными, да к тому еще молились богу пацифизма, то о таком народе можно заранее сказать: он не только не завоюет неба, но не сумеет обеспечить себе сколько-нибудь достойного существования на земле. В тяжелой борьбе, когда решаются судьбы людей и народов, поражение потерпит не тот, кто меньше знает, а тот, кто слабее и кто не умеет делать практических выводов даже из того немногого, что он знает. В конце концов и здесь нужно соблюдение известной пропорции: между физическим здоровьем и умственным знанием должна существовать известная гармония. Гниющее тело не станет более привлекательным, хотя бы в нем и жил самый поэтический дух. Да люди никогда бы не стали стремиться к развитию умственных способностей, если бы это непременно было связано с тем, что данный человек должен превратиться в физическую развалину, стать слабохарактерным калекой. Греческий идеал красоты потому и остался бессмертным, что тут мы имели изумительное сочетание физической красоты с благородством души и широким полетом ума. Вот почему в нашем государстве забота о физическом развитии не будет предоставлена каждому отдельному лицу, не будет только задачей родителей. Нет, этой проблеме само государство посвятит огромное внимание, ибо это есть проблема самоутверждения нации, здоровье которой и призвано защищать государство. Эту работу воспитания надо начинать уже с юных матерей, ведь удалось же нам в результате десятилетий внимательной работы добиться того, чтобы роженицы при родах у нас не заражались и чтобы родильная лихорадка стала только редкой гостьей. Так теперь необходимо нам поработать над воспитанием наших сестер и матерей и добиться того, чтобы они рожали детей здоровых. Этим мы положим основу созданию действительно здорового потомства. В нашем народническом государстве школа должна уделить несравненно больше времени физическому образованию. Никуда не годится обременять молодые мозги таким балластом, как это делается теперь. Опыт показал, что из всей громадной массы так называемых школьных знаний мозг удерживает только одну небольшую часть да и при том в большинстве случаев как раз не самое важное. Воспитанники наших учебных заведений просто не имеют никакой возможности отделить важное от неважного и в конце концов запоминают только второстепенные мелкие детали. Если теперь в учебных программах наших средних школ на гимнастику едва отводят каких-то два часа в неделю, да при том еще делают этот предмет необязательным, то пропорционально с тем временем, которое мы уделяем умственному развитию, это - какое-то сплошное недоразумение. Мы должны поставить дело так, чтобы каждый молодой человек посвящал ежедневно минимум один час до обеда и один час вечером всевозможным видам спорта и гимнастики. При этом ни в коем случае не следует отказываться от одного важного вида спорта, на который к сожалению и в нашей собственной среде иногда смотрят сверху вниз, - я говорю о боксе. В кругах, так называемого, "образованного" общества приходится слышать на этот счет совершенно невероятные глупости. Если молодой человек учится фехтовать и затем целые дни занимается фехтованием, это считается чем-то само собой разумеющимся и даже почетным. А вот если он учится боксу, то это кажется чем-то очень грубым. Спрашивается - почему? Мы не знаем никакого другого вида спорта, который в такой мере вырабатывал бы в человеке способность наступать, способность молниеносно принимать решения и который вообще в такой мере содействовал бы закалке организма. Если два молодых человека разрешают тот или другой конфликт при помощи кулаков, то это ни капельки не более грубо, чем если они разрешают его при помощи отшлифованных кусков железа. Если человек, подвергшийся нападению, защищается при помощи своих кулаков, то это ни капельки не менее благородно, чем убеждать и звать шуцмана. Наш здоровый мальчик должен с ранних лет научиться переносить побои. Пусть наши сверхумники по этому поводу подымут крик, что я проповедую нечто дикое, а я все-таки продолжаю думать, что задача нашего государства будет заключаться не в том, чтобы воспитывать целые колонны робких эстетов и физических дегенератов. Наше государство видит свой идеал не в "уважаемом" обывателе и не в добродетельной старой деве; наш идеал мужчины - олицетворение мужественной силы; наш идеал женщины - чтобы она в состоянии была рожать нам новое поколение здоровых мужчин. Спорт нужен нам не только для того, чтобы воспитывать отдельных сильных и смелых людей, но и для того, чтобы закалять наших детей и подготовлять их к тому, чтобы они умели спокойно переносить, если нужно, и несправедливые удары судьбы. Если бы весь наш верхний умственный слой в свое время обучался не только хорошим манерам, а вместо этого как следует обучился бы, скажем, боксу, то у нас была бы невозможна пресловутая ноябрьская революция, которую сделали сутенеры, дезертиры и тому подобная дрянь. Если вся эта сволочь имела в ноябре 1918 г. успех, то это объясняется отнюдь не энергией и решимостью этих "творцов" революции, а только жалкой бесхарактерностью тех, кто тогда руководил государством и на ком лежала ответственность за него. В том-то и беда, что в наши идейные руководители имели так называемое "духовное" воспитание. Вот почему они оказались совершенно бессильны в тот момент, когда противная сторона прибегла к силе. Все это в последнем счете было результатом того, что наши высшие учебные заведения принципиально воспитывали не мужей, а только чиновников, инженеров, техников, химиков, юристов, литераторов, а также конечно - дабы все эти породы не вымирали - профессоров соответственной специальности. Идейное наше руководство всегда было блистательно. Зато там, где требовалось проявить какую-либо силу воли, мы в большинстве случаев стояли ниже всякой критики. Конечно одним воспитанием из человека с трусливым от природы характером не сделаешь храбреца. Но, с другой стороны, и человек, от природы не лишенный храбрости, будет парализован в этих своих качествах, если благодаря недостаткам своего физического воспитания он попадет в более невыгодное положение, чем его противник. Пример армии лучше всего показывает, насколько сознание своей физической силы и ловкости пробуждает в человеке чувство мужества, дух наступления. Разумеется и армия не состоит сплошь из героев. В громадном большинстве случаев мы имеем здесь дело со средними заурядными людьми. Но превосходство физического воспитания немецкого солдата в мирное время внушило этому гигантскому организму непроизвольную веру в свои преимущества. Это делало из нашего солдата человека, глубоко верившего в свое превосходство над противником. Этого не смог отрицать и неприятель. То, что нашим армиям удалось сделать летом и осенью 1914 г., когда мы неудержимо шли вперед и покрыли наши наступающие знамена бессмертной славой, было только результатом неустанного воспитания в течение долгих лет перед войной. Именно в довоенные годы мы надлежащей постановкой дела физического воспитания в армии подготовили людей к этим совершенно невероятным подвигам, ибо внушили им такую веру в себя, которая не выдохлась даже в ужасах неслыханных кровавых сражений. Именно нашему немецкому народу, которому сейчас приходится испытывать унижения со стороны всего остального мира, больше всего не хватает внутренней веры в свои силы. Но эту внутреннюю веру можно воспитать только с детских лет. Мы должны воспитать наших детей так, чтобы они верили, что именно мы, немцы, будем безусловно сильнее всех остальных. Всей постановкой дела воспитания мы должны внушить нашему народу сознание того, что нация наша вновь станет непобедимой. Что в свое время вело наши немецкие армии от победы к победе, так это та сумма доверия, которое испытывал каждый солдат сам к себе и все вместе к своим руководителям. Что еще может вновь поднять немецкий народ, так это только убеждение в том, что мы опять завоюем себе свободу. Но это убеждение может быть результатом только того, что миллионы и миллионы людей одинаково воспримут это чувство. И тут не надо делать себе никаких иллюзий. Ужасно было крушение нашего народа и невероятные усилия потребуются для того, чтобы в один прекрасный день можно было наконец ликвидировать результат этого поражения. Можно ли в самом деле поверить, что наш народ, если мы будем продолжать его воспитывать как теперь в идее поклонения "тишине и порядку", когда бы то ни было найдет в себе силы разорвать свои цепи и бросить в лицо врагу обломки этих цепей. Нет, думать так было бы горькой ошибкой. Поправить дело могут только настоящая крепкая национальная воля, жажда свободы и высшая страсть. x x x Вопрос об одежде тоже имеет известное значение. Наша молодежь должна одеваться так, чтобы это содействовало указанной цели. Просто жалко смотреть, как наша молодежь становится жертвой глупейших мод. Старинная пословица - по платью встречают - получает самый извращенный смысл. Платье должно служить делу воспитания молодежи. Тот молодой парень, который летом расхаживает в длинных штанах, закутанный до шеи, уже одним этим приносит вред делу своей физической закалки. Нам нужно воспитывать в молодом человеке и известное самолюбие и даже прямо - не будем бояться назвать вещи своими именами - известное тщеславие. Нужно только, чтобы предметом тщеславия было не то, что человек приобрел себе красивое платье, которого не могут купить другие, а то, что человек имеет красивое тело, чего добиться при желании может всякий. Это имеет значение и для дальнейшего. Нам нужно, чтобы наши девушки хорошо знали своих рыцарей. Если бы вопрос о красивом теле не был сейчас благодаря дурацким модам отодвинут на самое последнее место, то кривоногие истасканные еврейчики не могли бы свести с правильного пути сотни тысяч наших немецких девушек. Нация заинтересована в том, чтобы в брак вступали люди с красивыми телами, ибо только это способно обеспечить нашему народу действительно красивое потомство. В нынешнее время это для нас особенно необходимо, ибо у нас нет теперь военного воспитания, которое в прежние времена по крайней мере частью заменяло нам отсутствие должной постановки физического воспитания в школе. В армии тоже важно было не только то, что каждое отдельное лицо получало соответствующую закалку. Важно было еще и то, какое влияние военное воспитание оказывало на взаимоотношение полов. Молодая девушка всегда предпочитала военного невоенному. Наше государство должно взять на себя заботу о физическом воспитании не только на официальный школьный период молодежи, но и на период послешкольный. Государство не должно оставлять своих забот о молодежи, пока продолжается период ее физического роста. Было бы совершенно нелепо представлять себе задачу государства так, что как только молодой гражданин кончает школу, государство должно внезапно перестать заботиться о нем и затем вспомнить о нем лишь тогда, когда оно призовет его на военную службу. Нет, государство не только имеет право, но и обязано систематически и неуклонно заботиться о всем физическом воспитании населения. Наше современное государство не проявляет никакого интереса к здоровью граждан, и поэтому оно преступно забыло о физическом воспитании молодежи. Нынешнее государство спокойно предоставляет молодежи разрушать свое здоровье в домах терпимости и на улицах, вместо того чтобы взять в свои руки дело воспитания молодежи и систематической работой добиваться создания поколения физически здоровых мужчин и женщин. Каковы будут конкретные формы физического воспитания, об этом мы еще успеем поговорить впоследствии. Сейчас важно то, чтобы мы вообще взялись за дело физического воспитания и стали искать надлежащих путей. Наше государство возьмет на себя правильную постановку не только умственного, но и физического воспитания молодежи в послешкольный период и создаст для этого соответствующие государственные учреждения. В общих чертах все это воспитание будет закладывать основы для будущей военной службы. Задачей будущей армии уже не будет обучение молодого человека простейшим физическим упражнениям. Рекрутов в нынешнем смысле слова у нас не будет. Армия сразу будет получать молодых людей, прошедших безукоризненную школу физической подготовки, и задача армии будет заключаться только в том, чтобы из этих подготовленных людей сделать солдат. В нашем государстве армия будет обучать солдат не просто маршировать, она станет для него высшей школой патриотического воспитания. Молодой солдат получит в армии все необходимые сведения относительно обращения с соответствующим видом оружия. Но в то же время армия будет его формировать и для всей его дальнейшей жизни. Главное, что даст армия молодому солдату, это то, что в высшую заслугу засчитывалось уже и старой армии: в этой школе юноши будут превращаться в настоящих мужей; в этой школе наша молодежь будет обучаться не только послушанию и дисциплине, но будет учиться также приказывать. В армии молодой немец научится молчать не только тогда, когда его порицают справедливо, но и тогда, когда ему приходится выслушивать несправедливые упреки. В армии он должен упрочить свою веру в собственную силу, воспитать свой корпоративный дух, воспитать в себе глубокое убеждение в непобедимости собственной нации. По окончание военной службы молодому немцу выдадут на руки два документа: во-первых, его гражданский диплом, дающий ему право заниматься общественной деятельностью, и во-вторых, свидетельство о состоянии физического здоровья, дающее ему право вступить в брак. По аналогии с воспитанием мальчиков наше государство поставит и дело воспитания девочек. И здесь центр тяжести будет прежде всего в физическом воспитании и лишь затем в воспитании моральном. Чисто школьное образование будет стоять на третьем месте. Главная задача женского воспитания будет заключаться в том, чтобы подготовить настоящих матерей. x x x Лишь во вторую очередь наше государство поставит дело воспитания характера. Основные черты характера каждого человека заложены в нем конечно от рождения. Родившийся эгоистом, останется им навсегда. Родившийся идеалистом, тоже так или иначе идеалистом и останется. Однако надо иметь в виду и то, что между двумя группами людей с резко выраженными характерами стоят миллионы и миллионы людей с очень неопределенными и неясно выраженными чертами характера. Прирожденный преступник, разумеется, был и останется преступником. Но очень многие люди с некоторыми преступными наклонностями могут благодаря правильному воспитанию стать честными людьми и ценными членами общества и наоборот благодаря плохому воспитанию многие колеблющиеся характеры окончательно собьются на плохой путь. Как часто во время войны приходилось слышать жалобы на то, что наш народ не умеет молчать! Как трудно бывало из-за этого сохранить от противника даже очень важные военные секреты. Но разве же неуместно будет спросить себя: а что же до войны сумело сделать немецкое воспитание, чтобы научить немца, когда нужно, молчать? Разве неверно, что в нашей школе очень часто маленького доносчика ставили в пример его молчаливым товарищам. Разве в нашей школе и теперь не смотрят на доносы как на признак похвальной "откровенности" и на молчаливость как на признак позорной скрытности? Да разве наша школа вообще давала себе когда-либо труд внушать своим воспитанникам, что молчаливость есть ценное мужественное чувство! Нет, в глазах всех нынешних школьных наставников все это нестоящие внимания мелочи. А на деле из-за этих мелочей наше государство несет зря многомиллионные судебные издержки, ибо 90% всех наших судебных процессов 06 оскорблении личности и т. п. возникают исключительно из того, что у нас не умеют молчать. У нас привыкли легкомысленно повторять и распространять всевозможные безответственные заявления. Наше народное хозяйство систематически терпит большой ущерб от того, что направо и налево разбалтываются важные производственные секреты. Мало того! Даже известные секретные приготовления военного характера делаются совершенно иллюзорными в результате того, что мы разучились молчать и обо всем болтаем вслух. Во время же самой войны такая болтливость может припасть еще гораздо больший вред - вплоть до потери целых сражений, вплоть до потери всей компании. Не приходится сомневаться в том, что чего мы не воспитали в юности, того мы не увидим и в более зрелом возрасте. Надо во что бы то ни стало добиться, чтобы наше учительство раз навсегда перестало пользоваться "сведениями", получаемыми от неразумных юных доносчиков, ибо это воспитывает одно из самых плохих качеств характера. Это только один из многих примеров. В настоящее время у нас вообще не обращают никакого внимания на дело развития благородных черт характера в школе. В свое время наше государство должно будет обратить на это очень пристальное внимание. Преданность, верность, готовность к самопожертвованию, уменье молчать - вот добродетели, которые очень нужны великому народу. Систематически поддерживать и воспитывать в школе эти чувства - дело гораздо более важное, чем многое из того, что заполняет ныне наши учебные программы. Такой же важной задачей воспитания является - систематически отучивать от слезливых жалоб, от вечного хныканья и т. д. Наша школа должна воспитывать детей в той мысли, что надо уметь, когда приходится, молча переносить и страдания и справедливые удары. Если мы позабываем о такой важной задаче, то не приходится потом удивляться и тому, что в критическую минуту, скажем во время войны, когда на фронтах находятся миллионы наших сынов, вся почта только и додает, что перевозят взад и вперед письма, полные хныканья и жалоб. Если бы в наших народных школах молодежь меньше накачивали школьной премудростью, но зато систематически воспитывали бы в ней чувство самообладания, то это очень и очень окупилось бы в 1915-1918 гг. Таким образом наше государство должно будет обратить особенное внимание на дело воспитания характера. Многие моральные дефекты, от которых ныне страдает наш народный организм, могут быть устранены только на этих путях. Если нам не удастся устранить их полностью, то во всяком случае удастся сильно смягчить эти болезненные явления. x x x Особенно большое значение придам мы воспитанию силы воли и решимости, систематическому культивированию чувства ответственности. В старой армии мы любили говорить, что лучше жесткий приказ, чем никакого приказа. Если перефразировать эти слова применительно к воспитанию молодежи, то можно сказать: лучше, чтобы молодежь отвечала на вопрос иногда не совсем правильно, чем не отвечала вовсе. Нужно, чтобы у нас стыдились больше бояться ответить из-за опасения сказать что-либо неправильное, нежели дать быстрый ответ, хотя не всегда правильный. Уже в этой примитивной форме надо воздействовать на молодежь в том смысле, чтобы она имела мужество действовать. Часто мы жалуемся на то, что в декабре 1918 г. все, начиная монархом я кончая последним солдатом, потеряли способность принимать какое-либо самостоятельное решение. Этот ужасный факт является грозным предостережением всему нашему делу воспитания. В этой ужасной катастрофе нашло себе выражение в гигантских размерах лишь то, что у нас систематически воспитывалось в мелочах. Что и поныне лишает нас силы к какому бы то ни было серьезному сопротивлению, так это не недостаток оружия, а недостаток воли. Этот недостаток воли угнездился глубоко в нашем народе, и именно он мешает нам принимать какое бы то ни было решение, если оно связано с серьезным риском. Как будто в самом деле величие решения не заложено именно в том, что приходится дерзать. Один из наших генералов, как известно, употребил формулу: "Я предпринимаю тот или иной шаг лишь в том случае, если мне не менее чем на 51 процент обеспечен успех". Сам того не желая, этот немецкий генерал дал в своих словах классическую формулу нашего глубоко печального безводья. В этом "51 проценте" весь трагизм современного германского крушения. Люди не понимают того, что кто сначала требует от судьбы какой-то гарантии успеха, тот тем самым заранее отказывается от последних остатков героизма. Ибо героизм заключается как раз в том, чтобы в полном сознании грозящей смертельной опасности тем не менее предпринять смелый шаг и может быть все-таки спасти положение. Если человек болен раком, то ему не нужно 51 процента уверенности, чтобы решиться на операцию, ибо без операции он все равно умрет. Если эта операция обещает даже только полпроцента на выздоровление, то мужественный человек и то предпочтет операцию, чем просто плаксиво хныкать о своей неизлечимой болезни. Если мы сейчас переживаем такую тяжелую полосу полного безволия людей, полного о