Житков Борис Степанович. Что я видел Цикл рассказов --------------------------------------------------------------------- Книга: Б.Житков. "Что я видел". Рассказы и сказки Издательство "Вэсэлка", Киев, 1988 Рисунки А.Брея, В.Курдова, Н.Лапшина, Н.Петровой, Е.Сафоновой, Н.Тырсы OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 января 2003 года --------------------------------------------------------------------- Для младшего школьного возраста. К ВЗРОСЛЫМ Эта книга - о вещах. Писал я ее, имея в виду возраст от трех до шести лет. Читать ее ребенку надо по одной-две главы на раз. Пусть ребенок листает книгу, пусть рассматривает, изучает рисунки. Книжки этой должно хватить на год. Пусть читатель живет в ней и вырастает. Еще раз предупреждаю: не читайте помногу! Лучше снова прочесть сначала. Автор ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА КАК МЕНЯ НАЗЫВАЛИ Я был маленький и всех спрашивал: "Почему?" Мама скажет: - Смотри, уже девять часов. А я говорю: - Почему? Мне скажут: - Иди спать. А я опять говорю: - Почему? Мне говорят: - Потому что поздно. - А почему поздно? - Потому что девять часов. - А почему девять часов? И меня за это называли Почемучкой. Меня все так называли, а по-настоящему меня зовут Алешей. ПРО ЧТО МАМА С ПАПОЙ ГОВОРИЛИ Вот один раз приходит папа с работы и говорит мне: - Пускай Почемучка уйдет из комнаты. Мне нужно тебе что-то сказать. Мама мне говорит: - Почемучка, уйди в кухню, поиграй там с кошкой. Я сказал: - Почему с кошкой? Но папа взял меня за руку и вывел за дверь. Я не стал плакать, потому что тогда не услышу, что папа говорит. А папа говорил вот что: - Сегодня я получил от бабушки письмо. Она просит, чтобы ты с Алешей приехала к ней в Москву. А оттуда он с бабушкой поедет в Киев. И там он пока будет жить. А когда мы устроимся на новом месте, ты возьмешь его от бабушки и привезешь. Мама говорит: - Я боюсь Почемучку везти - он кашляет. Вдруг по дороге совсем заболеет. Папа говорит: - Если он ни сегодня, ни завтра кашлять не будет, то, я думаю, можно взять. - А если он хоть раз кашлянет, - говорит мама, - с ним нельзя ехать. Я все слышал и боялся, что как-нибудь кашляну. Мне очень хотелось поехать далеко-далеко. КАК МАМА НА МЕНЯ РАССЕРДИЛАСЬ До самого вечера я не кашлянул. И когда спать ложился, не кашлял. А утром, когда вставал, я вдруг закашлял. Мама слышала. Я подбежал к маме и стал кричать: - Я больше не буду! Я больше не буду! Мама говорит: - Чего ты орешь? Чего ты не будешь? Тогда я стал плакать и сказал, что я кашлять не буду. Мама говорит: - Почему это ты боишься кашлять? Даже плачешь? Я сказал, что хочу ехать далеко-далеко. Мама сказала: - Ага! Ты, значит, все слышал, что мы с папой говорили. Фу, как нехорошо подслушивать! Такого гадкого мальчишку я все равно не возьму. - Почему? - сказал я. - А потому, что гадкий. Вот и все. Мама ушла на кухню и стала разводить примус. И примус так шумел, что мама ничего не слыхала. А я ее все просил: - Возьми меня! Возьми меня! А мама не отвечала. Теперь она рассердилась, и все пропало! БИЛЕТ Когда утром папа уходил, он сказал маме: - Так, значит, я сегодня еду в город брать билеты. А мама говорит: - Какие билеты? Один только билет нужен. - Ах, да, - сказал папа, - совершенно верно: один билет. Для Почемучки не надо. Когда я это услыхал, что для меня билета не берут, я заплакал и хотел побежать за папой, но папа быстро ушел и захлопнул дверь. Я стал стучать кулаками в дверь. А из кухни вышла наша соседка - она толстая и сердитая - и говорит: - Это еще что за безобразие? Я побежал к маме. Бежал и очень плакал. А мама сказала: - Уходи прочь, гадкий мальчишка! Не люблю, кто подслушивает. А вечером папа приехал из города и сразу меня спросил: - Ну, как ты? Кашлял сегодня? Я сказал, что "нет, ни разу". А мама сказала: - Все равно - он гадкий мальчишка. Я таких не люблю. Потом папа вынул из кармана спичечную коробку, а из коробки достал не спичку, а твердую бумажку. Она была коричневая, с зеленой полоской, и на ней буквы всякие. - Вот, - сказал папа, - билет! Я на стол кладу. Спрячь, чтобы потом не искать. Билет был всего один. Я понял, что меня не возьмут. И я сказал: - Ну, так я буду кашлять. И всегда буду кашлять и никогда не перестану. А мама сказала: - Ну что же, отдадим тебя в больницу. Там на тебя наденут халатик и никуда пускать не будут. Там и будешь жить, пока не перестанешь кашлять. КАК СОБИРАЛИСЬ В ДОРОГУ А на другой день папа сказал мне: - Ты больше никогда не будешь подслушивать? Я сказал: - А почему? - А потому, что коли не хотят, чтобы слышал, значит, тебе знать этого не надо. И нечего обманывать, подглядывать и подслушивать. Гадость какая! Встал и ногой топнул. Со всей силы, наверное. Мама прибежала, спрашивает: - Что у вас тут? А я к маме головой в юбку и закричал: - Я не буду подслушивать! Тут мама меня поцеловала и говорит: - Ну, тогда мы сегодня едем. Можешь взять с собой игрушку. Выбери, какую. Я сказал: - А почему один билет? - А потому, - сказал папа, - что маленьким билета не надо. Их так возят. Я очень обрадовался и побежал в кухню всем сказать, что я еду в Москву. А с собой я взял мишку. Из него немножко сыпались опилки, но мама быстро его зашила и положила в чемодан. А потом накупила яиц, колбасы, яблок и еще две булки. Папа вещи перевязал ремнями, потом посмотрел на часы и сказал: - Ну, что же, пора ехать. А то пока из нашего поселка до города доедем, а там еще до вокзала... С нами все соседи прощались и приговаривали: - Ну вот, поедешь по железной дороге в вагончике... Смотри, не вывались. И мы поехали на лошади в город. Мы очень долго ехали, потому что с вещами. И я заснул. ВОКЗАЛ Я думал, что железная дорога такая: она как улица, только внизу не земля и не камень, а такое железо, как на плите, гладкое-гладкое. И если упасть из вагона, то о железо очень больно убьешься. Оттого и говорят, чтобы не вылетел. И вокзала я никогда не видал. Вокзал - это просто большой дом. Наверху часы. Папа говорит, что это самые верные часы в городе. А стрелки такие большие, что - папа сказал - даже птицы на них иногда садятся. Часы стеклянные, а сзади зажигают свет. Мы приехали к вокзалу вечером, а на часах все было видно. У вокзала три двери, большие, как ворота. И много-много людей. Все входят и выходят. И несут туда сундуки, чемоданы, и тетеньки с узлами очень торопятся. А как только мы подъехали, какой-то дяденька в белом фартуке подбежал да вдруг как схватит наши вещи. Я хотел закричать "ой", а папа просто говорит: - Носильщик, нам на Москву, восьмой вагон. Носильщик взял чемодан и очень скоро пошел прямо к двери. Мама с корзиночкой за ним даже побежала. Там, в корзиночке, у нас колбаса, яблоки, и еще, я видел, мама конфеты положила. Папа схватил меня на руки и стал догонять маму. А народу так много, что я потерял, где мама, где носильщик. Из дверей наверх пошли по лесенке, и вдруг большая-большая комната. Пол каменный и очень гладкий, а до потолка так ни один мальчик камнем не добросит. И всюду круглые фонари. Очень светло и очень весело. Все очень блестит, и в зеленых бочках стоят деревья, почти до самого потолка. Они без веток, только наверху листья большие-большие и с зубчиками. А еще там стояли красные блестящие шкафчики. Папа прямо со мной к ним пошел, вынул из кармана деньги и в шкафчик в щелочку запихнул деньгу, а внизу в окошечке выскочил беленький билетик. Я только сказал: - Почему? А папа говорит: - Это касса-автомат. Без такого билета меня к поезду не пустят вас провожать. КАКАЯ ПЛАТФОРМА Папа быстро пошел со мной, куда все шли с чемоданами и узлами. Я смотрел, где мама и где носильщик, но их нигде не было. А мы прошли в дверь, и там у папы взяли билет и сказали: - Проходите, гражданин. Я думал, что мы вышли на улицу, а здесь сверху стеклянная крыша. Это самый-то вокзал и есть. Тут стоят вагоны гуськом, один за другим. Они друг с другом сцеплены - это и есть поезд. А впереди - паровоз. А рядом с вагонами шел длинный пол. Папа говорит: - Вон на платформе стоит мама с носильщиком. Этот длинный пол и есть платформа. Мы пошли. Вдруг мы слышим - сзади кричат: - Поберегись! Поберегись! Мы оглянулись, и я увидел: едет тележка, низенькая, на маленьких колесиках, на ней стоит человек, а тележка идет сама, как заводная. Тележка подъехала к маме с носильщиком и остановилась. На ней уже лежали какие-то чемоданы. Носильщик быстро положил сверху наши вещи, а тут мы с папой подошли, и папа говорит: - Вы не забыли? Восьмой вагон. А сам все меня на руках держит. Носильщик посмотрел на папу, засмеялся и говорит: - А молодого человека тоже можно погрузить. Взял меня под мышки и посадил на тележку, на какой-то узел. Папа крикнул: - Ну, держись покрепче! Тележка поехала, а мама закричала: - Ах, что за глупости! Он может свалиться! - и побежала за нами. Я боялся, что она догонит и меня снимет, а дяденька, что стоял на тележке, только покрикивал: - Поберегись! Поберегись! И тележка побежала так быстро, что куда там маме догнать! Мы ехали мимо вагонов. Потом тележка стала. Тут подбежал наш носильщик, а за ним папа, и меня сняли. У вагона в конце - маленькая дверка, и к ней ступеньки, будто крылечко. А около дверки стоял дядя с фонариком и в очках. На нем курточка с блестящими пуговками, вроде как у военных. Мама ему говорит: - Кондуктор, вот мой билет. Кондуктор стал светить фонариком и разглядывать мамин билет. КАК Я ПОТЕРЯЛСЯ Вдруг, смотрю, по платформе идет тетя, и на цепочке у нее собака, вся черная, в завитушках, а на голове у собаки большой желтый бант, как у девочки. И собака только до половины кудрявая, а сзади гладкая, и на хвостике - кисточка из волосиков. Я сказал: - Почему бантик? И пошел за собакой. Только немножечко, самую капельку пошел. Вдруг слышу сзади: - А ну, поберегись! Не наш носильщик, а другой прямо на меня везет тачку с чемоданами. Я скорей побежал, чтобы он меня не раздавил. Тут много всяких людей пошло, меня совсем затолкали. Я побежал искать маму. А вагоны все такие же, как наш. Я стал плакать, а тут вдруг на весь вокзал - страшный голос: - Поезд отправляется... - и еще что-то. Так громко, так страшно, будто великан говорит. Я еще больше заплакал: вот поезд сейчас уйдет, и мама уедет! Вдруг подходит дядя-военный, в зеленой шапке, наклонился и говорит: - Ты чего плачешь? Потерялся? Маму потерял? А я сказал, что мама сейчас уедет. Он меня взял за руку и говорит: - Пойдем, мы сейчас маму сыщем. И повел меня по платформе очень скоро. А потом взял на руки. Я закричал: - Не надо меня забирать! Где мама? К маме хочу! А он говорит: - Ты не плачь. Сейчас мама придет. И принес меня в комнату. А в комнате - тетеньки. У них мальчики, девочки и еще совсем маленькие на руках. Другие игрушками играют, лошадками. А мамы там нет. Военный посадил меня на диванчик, и тут одна тетя ко мне подбегает и говорит: - Что, что? Мальчик потерялся? Ты не реви. Ты скажи: как тебя зовут? Ну, кто ты такой? Я сказал: - Я Почемучка. Меня Алешей зовут. А военный сейчас же убежал бегом из комнаты. Тетенька говорит: - Ты не плачь. Сейчас мама придет. Вон смотри, лошадка какая хорошенькая. КАК Я НАШЕЛСЯ Вдруг я услышал, как на весь вокзал закричал опять этот великанский голос: - Мальчик в белой матросской шапочке и синей курточке, Алеша Почемучка, находится в комнате матери и ребенка. - Вот, слышишь? - говорит тетенька. - Мама узнает, где ты, и сейчас придет. Все девочки и мальчики вокруг меня стоят и смотрят, как я плачу. А я уже не плачу. Вдруг двери открылись: прибегает мама. Я как закричу: - Мама! А мама уже схватила меня в охапку. Тетенька ей скорей дверь открыла и говорит: - Не спешите, еще время есть. Смотрю - и папа уже прибежал. А мама говорит: - Хорошо, что по радио сказали. А то бы совсем голову потеряла. А папа говорит: - С ума сойти с этим мальчишкой! Мама прямо понесла меня в вагон и говорит дяденьке-кондуктору: - Нашелся, нашелся... ВАГОН В вагоне - длинный коридор, только узенький. Потом мама отворила дверь, только не так, как в комнате, что надо тянуть к себе, а дверь как-то вбок уехала. И мы вошли в комнату. Мама посадила меня на диван. Напротив тоже диван, а под окошком столик, как полочка. Вдруг в окошко кто-то постучал. Я посмотрел, а там за окном папа. Смеется и мне пальцем грозит. Я встал ногами на диван, чтобы лучше видеть, а диван мягкий и поддает, как качели. Мама сказала, чтобы я не смел становиться ногами на диван, и посадила меня на столик. СОБАЧКА ИНЗОЛ Вдруг я услышал, что сзади кто-то входит. Оглянулся и вижу: это та самая собака с желтым бантом, и с ней тетя на цепочке. Я забоялся и поджал ноги, а тетя сказала: - Не бойся, она не укусит. - Почему? - Ах, - сказала тетя, - ты, наверное, и есть Почемучка, который потерялся. Ты - Алеша? Это про тебя радио говорило? Ну да, - говорит, - в белой шапочке и в синей курточке. Тут вошел к нам дядя, немножко старенький, тоже с чемоданом. А собака на него зарычала. А Собакина хозяйка сказала: - Инзол, тубо! И собака начала дядю нюхать. А дядя свой чемоданчик положил наверх, на полочку. Полочка не дощаная, а из сетки, как будто от кроватки для детей. Дядя сел и спрашивает: - Вы едете или провожаете? Тетя говорит: - Еду. Дядя спрашивает: - Собачка тоже с нами поедет? А этот мальчик ваш? Тетя сказала, что собачка поедет и что собачку зовут Инзол, а моя мама сейчас придет, а меня зовут Алеша Почемучка. - Ах, - говорит дядя, - это ты от мамы убежал? А теперь, кажется, мама от тебя убежала. Ну что же, - говорит, - поедешь с этой тетей. И со мной. И с собачкой. Я как крикну: - Не хочу! И прямо соскочил со столика и закричал со всей силы: - Мама! Собачка залаяла. Я побежал к двери, собачка тоже. Какие-то чужие там, в коридорчике, и, смотрю, мама всех толкает, бежит ко мне. - Что такое? Ты что скандалишь? Я ведь здесь, дурашка ты этакий! Взяла меня на руки и говорит: - Вон гляди - папа. Сейчас поедем. КАК МЫ ПОЕХАЛИ И вдруг громко-громко загудел гудок. Сзади дядя сказал: - Ну вот, паровоз свистнул - значит, поехали. А папа за окном что-то кричал, только ничего не слышно. Рот раскрывает, а ничего не слышно. Потом под полом заурчало, и на платформе все поехали назад, а это мы поехали вперед, и все замахали руками, шапками. А папа шел рядом с нашим окном, махал шапкой и что-то ртом говорил. Ничего не было слышно. Мама мне сказала: - Помахай папе ручкой. Я стал махать; папа засмеялся. А мама все говорила папе: - Хорошо! Хорошо!.. А все равно она ничего не слыхала, что папа говорил. Мы уже совсем скоро поехали. Папа немножко пробежал, махнул кепкой и остался. КАКАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА Мы с мамой сели на диванчик, и я сказал: - Это потому так гудит внизу, что наша дорога железная. А дядя говорит: - Ты думаешь, она как доска железная? Как железный пол? Нет, брат. Я говорю: - Почему? - А потому, что там лежат всего две железины - рельсы, гладкие и длинные-длинные. По ним наши колеса катятся и вагончики бегут шибко-шибко. Я сказал: - Почему? Мама сказала: - Не приставай к дяде. А дядя говорит: - А потому, что впереди паровоз тянет. У паровоза машина. Она крутит ему колеса. Я сказал: - Почему? - А потому, что в паровозе пар. Там котел с водой и огонь жгут. От воды пар идет прямо в машину. Вот завтра, как станем на станции, пойдем с тобой паровоз смотреть. А я сказал: - А если колесики соскочат? - Куда? - говорит дяденька. - С этих... А дяденька говорит: - С рельсов? Бывает, соскакивают. Ух, тогда что выходит! И дяденька рассказал, что один раз он ехал и вдруг сам паровоз соскочил с рельсов и не по железу побежал, а прямо по земле. А машинист поезд остановил. Мама говорит: - Не рассказывайте страшного: я спать не буду. А дяденька говорит: - А ничего страшного и не было. Машинист остановил, вот и все. Да и я могу поезд остановить хоть сейчас! КАК ПОЕЗД ОСТАНОВИЛИ Мама и тетенька с собачкой стали говорить, что он не может поезд остановить. Пусть как угодно хочет - не остановит. А дяденька говорит: - Нет, могу! Мама говорит: - Фу, какие глупости! Как не стыдно! А я у дяденьки на коленях сидел. Он меня снял, сразу вскочил и хватается за ручку. А ручка была на стенке, очень блестящая, а от нее - красная палка. Это не палка, а трубка. Дяденька как дернет за ручку, и вдруг все как загудит... Мама чуть с дивана не полетела, собака тетеньке на колени вскочила, а я за дядины штаны ухватился - и не упал. И поезд стал. А потом паровоз начал свистеть, а в коридоре все начали кричать. А дяденька меня отцепил, вышел в коридор и громко крикнул: - Не кричите, это ничего! Это я остановил, сейчас поедем дальше. И мы, правда, поехали. Потом к нам пришел кондуктор и стал дяденьке говорить, как он смел поезд останавливать. А дяденька сказал, что он очень главный инженер и захотел узнать: можно остановить или нет. И ушел куда-то с кондуктором. Мама очень испугалась, что его кондуктор увел, а тетенька сказала, что хоть он и главный инженер, а глупый, и ему обязательно попадет, и что останавливать можно, только если кто-нибудь свалится вон. Мальчик, например, какой-нибудь. Тогда всякий может дергать за ручку, и за это ничего не будет. Потом дяденька к нам опять пришел, очень красный, и нарочно смеялся и сказал, что теперь спать надо, и все говорил: - Ну, ладно, ничего. Поехали! Поехали! Наверное, его все-таки ругали. КАК МЫ СПАТЬ ЛЕГЛИ Потом дяденька взял наш диван за спинку, за самый низ, и потянул. Я думал, что он ломает. А спинка загнулась вверх и стала как полочка над нашим диваном. А у нас внизу стало как домик: сверху крыша. И зацепками инженер прицепил ее, чтобы она вниз не падала. Потом сам залез наверх и говорит: - Вот как славно! Хочешь ко мне? Давай руки. Он меня схватил за руки и поднял. Там, наверху, вышел тоже диван. Пришел кондуктор и спросил билеты, и за собачку тоже спросил билет. Тетенька дала собачке билет в зубы и сказала: - Инзол, подай кондуктору билет. Ну, скорее! Инзол стал лапками на кондуктора и протянул мордочку с билетом. Кондуктор боялся, а все-таки взял, и Инзол не укусил и билет отдал. Кондуктор сказал: - Он в цирке работает? А Инзола хозяйка сказала: - Нет, он в кино показывается. А потом мама постелила, и мы легли спать. КАК НОЧЬЮ ПРИЕХАЛИ НА СТАНЦИЮ Вдруг я проснулся, оттого что внизу у нас, под полом, заскрипело. Поезд остановился. Наш вагон тряхнулся. У нас темно, только синенькая лампочка чуть светит. А вагон еще раз тряхнулся и совсем стал. Я испугался и закричал: - Ой, колеса сошли! Мама, паровоз по земле пошел! Я так закричал, что все проснулись. Собачка рычит. А дядя сверху говорит: - Что ты, дурашка? Это станция. Сейчас посмотрим. Слез сверху и - к окну, а на окне темная занавеска, и ничего не видно. Дядя ее снизу подергал, и она убежала наверх. А за окном свет, фонари. Люди бегают, и у нас в коридоре тоже затопали. Мама мне говорит: - Фу, какой ты скандальный! А дядя говорит: - Это станция. Хорошая станция. Это Бологое. Мама меня к окну не пустила, а собачка влезла и смотрела. Я стал дядю спрашивать, что там видно, а мама сунула мне яблоко и говорит: - Ешь и молчи. Яблоко было страшно кислое, и я заснул. КАК МЫ В ВАГОНЕ УМЫВАЛИСЬ Я утром проснулся, а все уже встали. Мама меня одела, взяла мыло и полотенце и говорит: - Пойдем мыться! А поезд шел со всей силы, и нас шатало так, что даже смешно. Как будто это нарочно. А это потому, что скоро идет. Мы прошли в самый конец по коридорчику, а там дверка и маленькая комнатка - уборная. И умывальник там есть. Большой, фарфоровый, как корыто. А над ним кран, и никакой ручки нет. А как снизу поддашь в кнопочку, так из него вода сразу сильно-сильно. Только высоко. Мама меня держала, и я сам вымылся. А перед умывальником, на стенке, - зеркало, и видно, когда моешься. А в это время поезд стал останавливаться, и кто-то постучал к нам в дверь и сказал: - Кончайте, граждане. На остановках нельзя. Мама открыла дверь и говорит: - А мы уже и кончили. КАК НАМ КОФЕ ПРИНЕСЛИ Когда мы пришли в нашу комнату, я стал смотреть в окно и увидел, что мы стоим против дома. А перед домом - платформа. А сверху платформы - крыша. И люди ходят с чемоданчиками, с узелками. А дядя мне показывает: - Вон, видишь, дяденька стоит. Это начальник станции. Он в красной шапке. Я сказал: - Почему? - А чтобы его видней было. Как надо начальника, сейчас смотри: где красная шапка? А это все - станция. И дядя показал мне на дом. А там двери открылись, и из них вышли все тетеньки, тетеньки, и все с подносами. На подносах стаканы. И скорей - к поезду. Я говорю: - Почему? А мама говорит: - Вот сейчас увидишь. Слезай-ка со стола. И постелила на столик салфетку. Я только слез, слышу - сзади говорят: - Кофею, чаю кому угодно? - Бутерброды, пирожки, яблоки! Кому угодно? И мама взяла себе чаю, мне - кофе. Это тетенька нам в вагон принесла. И бутерброды мама купила: мне с колбасой, а себе - с сыром. Дяденька тоже взял чаю. И собаке тоже купили бутерброд. А мама говорит: - Не копайся, пей скорей. Сейчас поедем. А я не мог скорей, потому что собачка ходила на ножках, как человек, и лапками просила, чтобы тетенька ей бутерброд дала. А потом она съела бутерброд и стала у меня просить. Я скорей откусил кусок. А что осталось, хотел собачке дать. А тетенька как крикнет: - Инзол, тубо! Как не стыдно! И собачка совсем под стол залезла. Я все успел допить и доесть. Потом стаканы у нас взяли назад. Я спросил: - А когда Москва? Дяденька мне сказал, что скоро. И тут паровоз засвистел, и мы поехали. Я стал смотреть в окно и ждать Москву. А дяденька говорит: - Вот ты вниз посмотри. Вон они, рельсы. КАК АВТОМОБИЛЬ ХОТЕЛ ОБОГНАТЬ НАШ ПОЕЗД А там, внизу, рядом с нами шли все время два рельса. И дядя сказал, что по ним тоже поезда ходят. Я смотрел на рельсы, и вдруг что-то страшно зафыркало, загремело, и у нас темно стало. Я со страху не успел заплакать, а в окне что-то замелькало, и мне сразу показалось, что на нас налетела страшная машина. Дяденька меня схватил и говорит: - Не бойся. Это встречный поезд. А пока я хотел забояться, опять стало светло, и поезд мимо прошел. Это он по тем рельсам пробежал, что рядом с нами. В окно видно было поле, а дальше - деревья. А совсем близко - дорога, а по дороге бежал автомобиль. Мы скорей, и он скорей. Поезд еще скорей, а автомобиль тоже скорей. А потом даже стал обгонять. И мне уже в окно не стало видно, так он скорей убежал. Я сказал: - Почему? А дяденька говорит: - Он хочет нас обогнать и впереди нас через нашу дорогу переехать. А потом дяденька кричит: - Смотри, смотри! И я увидел домик, а потом дорога - прямо на наш путь. И дорога палкой перегорожена, очень большой. А за ней стоит автомобиль и ждет. А перед палкой стоит дяденька, руку вперед вытянул и держит желтую палочку. Я закричал: - Почему? Почему? ЧТО ЗНАЧИТ ЖЕЛТЫЙ ФЛАГ А дяденька автомобилю рукой замахал и кричит: - Не поспели, не поспели! Вот видишь: автомобиль хотел свернуть и переехать через наш путь. А сторож ему перегородил дорогу, а то автомобиль поедет через рельсы, а поезд на него наскочит и раздавит. Я сказал: - А почему сторож желтую палочку держит? А тут мама говорит: - Чего ты пристаешь? Это не палочка, а флаг. Только он его смотал, чтобы не трепался. А дяденька говорит: - И вовсе не для того! А если флаг смотан - это значит, поезд может идти полным ходом. А если флаг распущен, болтается - значит, надо идти потихоньку. А я все смотрел вперед и опять увидел будку, и там уже не сторож стоял, а тетенька, и тоже флаг держала, и опять замотанный. А потом я вдруг увидал: стоит какой-то человек, держит флаг, как дяденька сказал, что он болтается. И мы пошли очень тихо. КАК ПЕРЕЕХАЛИ ЧЕРЕЗ РЕКУ Потом я увидел: стоит красноармеец с ружьем. Потом еще один, тоже с ружьем. И вдруг перед окном - решетка из очень толстых рельсов. А за решеткой внизу я увидал: вода, и лодочки плавают. Мама вскочила и говорит: - Что, мост? Мост? Это мы через реку едем? Ах, как интересно! А я сказал маме: - А ты флаг не видала! Внизу на лодочке ехали мальчики и махали нам руками. Я помахал, и дяденька тоже. А я все-таки сказал маме: - Ты не видала, а флаг болтался. Оттого мы и поехали тихо. А потом немного проехали, и мама говорит: - А вон, гляди, речку-то как видно! А вон и мост. А мост вот какой: он как ящик. Только весь из решеток и через речку лежит - с одного берега на другой. Только решетки железные, страшно толстые. И он с концов не закрыт. Поезд с одного боку вбегает, а с другого выбегает - и уж на другом берегу. НАШ ПАРОВОЗ Я смотрел в окно и вдруг увидел весь наш поезд. Дорога загибалась вбок, и мне стало видно наш паровоз. Он шел впереди всех вагонов. Самый первый. Длинный, черный. Впереди - труба. Только очень маленькая. Из нее пар. А сзади - будочка. А сам паровоз на красных колесах. На очень больших, и паровоз их быстро вертит. Инженер мне сказал, что в будочке машинист. Он захочет - может паровоз пустить самым быстрым ходом, так что только держись! А захочет - совсем остановит. Захочет - засвистит. И у него в будочке тоже ручка такая есть, чтобы весь поезд остановить, как у нас в вагоне. И еще там другой дядя есть. Он не машинист, а кочегар. Это значит, что он в паровозе огонь разжигает. Там печка, и кочегар туда уголь кидает. А за паровозом - большой черный ящик на колесиках. Он большой, как вагон, и дядя сказал, что это тендер. Там уголь для паровозной печки и вода для котла. КАК НАС СЕМАФОР НЕ ПУСТИЛ Тут вдруг паровоз засвистел. Поезд начал останавливаться. Потом совсем остановился. А паровоз все свистит, свистит. А в вагоне все заходили, выскочили в коридор, и все говорят: - Что случилось? Что такое? И все пошли по коридору к дверям. Мама тоже вскочила и тоже говорит: - Не знаете, что случилось? Я посмотрел в окно: из вагона люди выскочили, все глядят вперед и пальцами показывают куда-то туда. Дядя-инженер тоже вышел из вагона, стал у нас под самым окошком и папироску закурил. Мама стала стучать в окно и рукою махать, чтобы он к нам шел. Он и подошел. Мама спрашивает: - Что, что там? - Не волнуйтесь. Просто семафор закрыт. Мама говорит: - Страшно все-таки. Наверно, что-нибудь случилось. А дядя-инженер вдруг как рассердится и стал кричать: - Чего страшно? Семафор - это столб такой. А наверху дощечка. Если дощечка стоит вбок, - значит, ехать нельзя. А я закричал: - Почему? - А потому, что на станции места нет. Там другой поезд стоит. Вот нам и показывают, чтобы мы подождали. - Почему же паровоз свистит? - говорит мама. - Может быть, опасно? - А он хочет, чтобы скорей пустили, вот и кричит. Свистком кричит. КАК ОДИН ДЯДЕНЬКА ОСТАЛСЯ Потом поезд двинулся. Тихонько-тихонько. И все стали влезать в вагоны. А один дяденька не успел. Бежит, кричит. А поезд все шибче. Мама говорит: - Вот теперь бы остановить поезд. Ручкой, ручкой! И показывает дяденьке на ручку. Пусть он дернет, как тогда, чтобы поезд остановился. А дяденька-инженер говорит: - Нет, пусть теперь другой кто-нибудь. Я больше уже не хочу. Вышел в коридор, а там уже кричат: - Кондуктор, кондуктор! Человек остался! Вдруг тоненьким свистком кто-то засвистел, как милиционер: - Трю-у! Трю-трю! Паровоз свистнул, и поезд остановился. Потом все глядели, как тот дяденька догоняет, и кричали: - Скорей! Скорей! А потом я видел: этот дяденька, красный весь, к нам пришел. Очень бежал. И говорит: - Это главный кондуктор дал свисток, чтобы остановили, а то бы я остался. Мама мне говорит: - Ага! Вот видишь! Вот видишь! А я вовсе никогда не выходил. Потом я семафор видел. Рядом с нашей дорогой он стоял. Очень высокий, а наверху дощечка, как флаг, только она уже вверх смотрела. Это значит - можно проезжать, и мы приехали на станцию. КАК В ТЕНДЕР ВОДУ НАЛИВАЛИ Я в окошко видел, как наш паровоз, с тендером вместе, по другим рельсам прибежал и стал против нас. А тут был толстый столб, а из него вбок труба, тоже очень толстая. И вдруг какой-то человек влез на тендер, потом поймал эту трубу, а она поворачивается, и он повернул ее к себе, на тендер. И из трубы вода пошла. Это он воду в тендер наливает, чтобы потом ее в котел напускать. Для пара. Паровоз паром возит, потому он и называется паровоз. А тетенька взяла собачку и говорит: - Инзол, пойдем! Гулять, гулять, Инзол! Прицепила цепочку, поправила бантик на собачке и пошла. - Вы смотрите, не останьтесь, - говорит мама, - а то уедем без вас. А тетенька говорит: - Вон паровоз еще воды набирает. Без паровоза не уедете. А мама достала колбасы и булки, а потом дала мне конфет и позволила, чтобы я одну конфетку собачке дал. Я все боялся, что собачка с тетенькой останутся, и все боялся, что паровоз свистнет. Потому что он ушел уже от воды. Но потом ударили в колокол: бум! И тут тетенька с собачкой пришла, и мы поехали. КАКИЕ ВАГОНЫ ВСЯКИЕ БЫВАЮТ И мы проезжали мимо красных вагонов. Они без окон. Только два маленьких окошечка под крышей. А посредине вагона - большие двери, как ворота. Эти вагоны не для людей, а для ящиков и для всяких мешков. И это товарные вагоны. Так инженер сказал. А потом совсем смешные были. Колеса как у вагона, а наверху лежит боком большущий бидон, как длинная бочка. Туда керосин наливают и возят. Я сказал, что это бочки, а дядя-инженер сказал, что это цистерны. Я спросил: почему? А дядя говорит: потому что так называются, вот и все. А я все шепотом говорил: - Нет - бочки, нет - бочки!.. И вдруг тетя, которая с собачкой, закричала: - Ой, надо собираться! Сейчас Москва. МЫ ПРИЕХАЛИ Мама стала наши подушки завязывать. Инженер стал чемодан доставать. Начали толкаться. Меня совсем в коридор вытолкнули. А в коридоре уже все стоят в пальто, в шапках, и чемоданчики в руках. Наш паровоз засвистел. И вдруг стало темно, как вечером. И поезд остановился. Мама закричала: - Алешка! Какой несносный! Где ты? Опять потеряешься! - и схватила меня за руку. Из коридора все пошли. А потом прибежали носильщики. Такие, как у нас там, на вокзале, в белых фартуках. И мы вышли на платформу. Дядя-инженер говорит: - Вот и Москва! А я сказал: - Это не Москва, а вокзал. А дядя говорит: - Ну да, вокзал. А сейчас Москву увидишь. Прощай, Алешка! И ушел. КАК Я ВИДЕЛ МАШИНИСТА Мы с мамой очень тихо шли, потому что людей много. Это все из нашего поезда вышли. Мне ничего не было видно. А потом дошли до паровоза. Он стоял и шипел. А из паровозной будочки, из окна, смотрел машинист. Когда мы совсем подошли, я стал махать ему рукой, чтобы он увидел. А он не видел, потому что я маленький. Тут все стали, и нас с мамой совсем затолкали. К самому паровозу. Туда, где машинист. Паровоз очень шипел, а я все равно со всей силы крикнул: - Дядя машинист! Он посмотрел вниз и увидел меня. Я стал махать рукой и закричал: - Это я потерялся! Это про меня радио кричало! А машинист засмеялся и тоже мне рукой помахал. А паровоз - как бочка, черный, длинный. А труба совсем маленькая. Я все хотел, чтобы он свистнул, но он не свистнул. МОСКВА КАКОЕ ТАКСИ Мы вышли из вокзала в Москву. Люди все ходят, ходят, вещи несут из поезда. А потом автомобильчики стоят, а дальше еще большие автомобили, как вагоны. В них много людей насаживается. Автомобили гудят. А потом рельсы идут прямо по улице, только совсем низенькие. А по ним ходят вагоны, только без паровоза. Три штуки сразу, и они не гудят и не свистят, а звонят звонком. И тоже туда люди насаживаются с чемоданами и так просто, безо всего. А там дальше дом стоит, очень большой, с башней. И от него еще дома. А наш носильщик говорит: - Вам такси? Мама говорит: - Да, да! Такси. Мы пошли за носильщиком. А такси - это автомобиль. Можно сесть, и он повезет, куда ты захочешь. Мы с мамой сели. В автомобиле - маленькие диванчики. А впереди, тоже на диванчике, - дядя, который правит. Мама ему говорит: - Шофер! Свезите нас - вот тут адрес. И дала шоферу записку. И вдруг в автомобиле что-то загудело, затряслось - это шофер пустил машину. Автомобиль поехал, а кругом все люди, и я боялся, что мы наедем. А наш автомобиль все гудел, все кричал гудком на людей. И мы не наехали. Вдруг на нас стал наезжать вагон, и он все время звонил. Мама закричала: - Шофер, смотрите - трамвай! Остановитесь! А шофер говорит: - Не волнуйтесь, гражданка! И не остановил. А трамвай повернул и побежал по другим рельсам. Совсем вбок и вовсе не на нас. А мама во все стороны оборачивалась и меня за руку держала так, что больно. КАК В МОСКВЕ НА УЛИЦАХ Потом мы поехали там, где совсем узко. Дома с двух сторон высокие: все окошки, окошки. Кругом трамваи звенят, автомобили кричат гудками всякими. И вдруг как сзади завоет! Я думал - это ничего, а наш шофер вдруг сразу вбок повернул, к самым домам, к тротуару, где люди ходят. И даже стал. А это нас перегнал автомобиль, как маленький вагончик. Он очень громко выл - на всю улицу. Он белый, и на нем красный крестик. Я закричал: - Почему? А шофер обернулся ко мне и говорит: - Скорая помощь. За больным поехали. Там, в автомобиле, и кровать есть. Вот ты себе голову разобьешь, за тобой приедут и - в больницу. И мы опять поехали. Мы ехали, и нас нисколько не трясло. Потому что в Москве на улицах очень гладко. Будто пол, только черный. Мама сказала, что это асфальт. Потом я вдруг увидал: впереди нас едет бочка. Очень большая, как цистерна. И из нее сзади выливается вода и прямо назад и вбок брызгает. И поливает весь асфальт. Я закричал: - Ай-ай-ай! Как смешно! Вот и выбежит вся вода! И стал смеяться. Нарочно громко. Вырвал у мамы руку и стал в ладоши бить. А мама засмеялась и говорит: - Фу, глупый какой! Это нарочно поливают водой. Чтоб пыли не было. И чтоб не было жарко. Мы догнали бочку, и я увидел, что это автомобиль, а не бочка. А впереди тоже шофер, как и у нас. СВЕТОФОР Потом мы остановились, и все другие автомобили остановились, и трамвай остановился. Я закричал: - Почему? Мама тоже сказала: - Почему все стали? Что случилось? И встала в автомобиле. И глядит. А шофер говорит: - Вон видите красный фонарик? Светофор? Мама говорит: - Где, где? А шофер пальцем показывает. И наверху на проволоке, над улицей, мы с мамой увидали фонарик: он горел красным светом. Мама говорит: - И долго мы стоять будем? А шофер говорит: - Нет. Сейчас вот проедут, кому через нашу улицу надо переезжать, и поедем. И все смотрели на красный фонарик. И вдруг он загорелся желтым светом. А потом зеленым. И шофер сказал: - Теперь можно: зеленый огонь. Мы поехали. А сбоку через нашу улицу шла другая улица. И там все автомобили стояли, и никто на нас не наезжал. Они ждали, чтобы мы проехали. А потом еще раз на улице горел красный фонарик, а я уж знал и закричал: - Дядя, стойте! Красный огонь! Шофер остановил, оглянулся и говорит: - А ты - молодчина. Потом мы опять остановились, а огонька вовсе никакого не было. А только я увидал: очень высокий милиционер в белой шапке и в белой курточке поднял руку вверх и так держит. Потом он рукой махнул, чтобы мы ехали. Он как руку поднимет, так все станут: автомобили, трамваи и бочки всякие. И лошади тоже. Только люди могут ходить. Милиционер - самый главный на улице. А потом мы приехали к дому. МЫ ПРИЕХАЛИ В ГОСТИНИЦУ "МОСКВА" Дом очень большой. Высокий-высокий. Шофер сказал: - Вот, приехали! Гостиница "Москва". И мы с мамой туда пошли, а там сразу большая комната, как на вокзале. А потом пошли в самый угол, и там дверь. Вдруг дверь отворилась, и оттуда вышли люди. А потом мы с мамой туда вошли. Там маленькая комнатка, совсем крохотная, как будочка. И там диванчик, и электричество горит. И туда вошел с нами дядя. У него пуговки золотые. Он в коричневой куртке и штанах коричневых. Он закрыл дверь, и мама сказала: - Десятый этаж, пожалуйста. А он говорит: - Пожалуйста. И ткнул пальцем в кнопку. Там, на стенке, их много, как пуговки. Он только ткнул, комнатка тряхнулась. А в двери - окошечко, и видно, что мы поехали вверх. Я испугался и схватился за маму. А мама говорит: - Не бойся - это лифт. Нас вверх поднимают. А я все равно боялся. Потом мы стали. Дядя открыл дверь и говорит: - Пожалуйста. Мама говорит: - Скажите, лифтер, а где наши чемоданы? Он говорит: - Не беспокойтесь. Принесут. И лифтер опять ушел в лифт и запер дверь. А мы с мамой остались. КАК В ГОСТИНИЦЕ Комната большая-большая. Пол блестит, как лед. И очень скользкий. И коврики на полу, как дорожки в саду. И цветы стоят на полу в больших горшках. Диваны. Кресла. И столики очень блестящие. Я сказал: - Мама, мы здесь будем жить? А где бабушка? А мама говорит: - Бабушка на даче. И чего ты орешь? Здесь нельзя кричать! И вдруг к нам подошла тетя в белом фартуке и стала с мамой говорить. БАШНИ Мама сказала, чтоб я у окошка постоял, а она пойдет с тетей. И они пошли к столику. Там, за столиком, еще тетя сидела, и она писала. А я стал в окно смотреть. И сверху видно, что очень много домов, потому что все крыши, крыши. А совсем далеко - башня. Только она как из тесемочек сделана. Все насквозь видно. Я стал на башню смотреть, а мама пришла, и тетя в белом фартуке тоже пришла, и мама сказала, чтоб идти. А я сказал: - Почему башня? И почему она пустая? Тетя сказала, что это радиобашня. Она из железных полосок, и она не для того, чтоб жить, а от нее вниз идет проволока для радио. И это самое главное радио там. Это такое радио в Москве, что на весь свет может говорить. Потому и такая башня большая. Мама сказала, что в Москве все - самое главное и самые главные люди в Москве живут. Я сказал: - Где они живут? Мама сказала: - Я же тебе говорю: здесь, в Москве. А тетя меня повела к другому окну и стала показывать еще башни. Только они совсем близко и каменные. А наверху они острые, и на самом верху у ни