, увлек Дункана за собой. Дункан, поднявшись на ноги и держа меч в руке, сосредоточил все свое внимание на своей последней ротчаянной уловке. То, что он собирался сделать, надолго лишит его сил, но ему все равно не выбраться с этой равнины, так что это уже не имело значения -- лишь бы дать Дугалу возможность бежать и предупредить Келсона. Когда чья-то лошадь толкнула его, чуть было не сбив с ног, он рявкнул что-то, но это оказался один из его солдат. Схватившись за стремя, он прикрылся лошадью от нападвших, а ее всадник, согнувшись в седле, отразил атаку. Глубоко вдохнув, он отправил свой приказ. Дугал, немедленно уходи и скачи к Келсону! -- мысленно приказал он, безжалостно вторгаясь в разум своего сына. -- Уходи любой ценой! Ты все равно не сможешь спасти меня. В тот же миг он привел в действие еще одно заклинание, создав посреди солдат, разделявших его и Горони, стену ревущего пламени, двинувшуюся в сторону изумленного и испуганного Лориса и его рыцарей, одновременно не давая Дугалу попытаться придти к нему на помощь, а солдатам Лориса -- помешать бегству Дугала. Он не смог удержать заклинание надолго, но надеялся, что этого было достаточно. Как только атакующие вновь обрели самообладание и с новой силой пошли вперед, а Лорис с пеной у рта разразился потоком проклятий, огонь погас. "Это просто деринийский трюк!" -- услышал он рев Горони. -- "Хватайте его! Он не сможет продолжать, если вы навалитесь на него!" И они действительно навалились. Он не видел, выполнил ли Дугал его приказ, а вместо этого вложил все свои силы в обычную драку, маша своим мечом направо и налево и стараясь нанести врагу как можно больший ущерб. Они, конечно, могут захватить его, но им придется дорого заплатить за это. А, может, они просто убьют его. Пусть так, это лучше, чем быть попасть в руки Горони и Лориса, но он не собирался сам искать смерти. Но никто и не собирался оказывать ему такого одолжения. Его уже узнали. Всадник, прикрывший его собой, был убит, и теперь он бился вместе с двумя пешими мечниками из клана МакЛейнов. Несколько раз нападавшие могли убить его -- Дункан, не колеблясь, зарубил одного из них -- но так и не смогли подойти к ним достаточно близко, хоть и убили одного из мечников. По глазам нападавших Дункан понял, что они получили приказ взять его живым. В конце концов, его ударили сзади по шлему, одновременно в спину ему врезался чей-то щит. Он покачнулся, и в тот же миг его повалили, кто-то ударил кулаком по его шлему, от чего в ушах у него раздался звон. Ремешок его шлема лопнул, шлем упал, и в тот же момент рукоятка меча врезалась ему чуть повыше уха. Когда все поплыло у него перед глазами, он почувствовал, как кто-то вырвал из его онемевших пальцев меч, и в тот же момент кто-то еще нанес ему точно рассчитанный удар по затылку. Голова его как будто взорвалась от боли, которая немедленно охватила каждую клеточку его тела, и его окутала темнота. Больше он уже ничего не чувствовал. Когда Дугал почувствовал, что мысленный контакт с отцом прервался окончательно, он уже вовсю использовал возможность, которую ему предоставил Дункан, заплативший за это столь дорогой ценой. От приказа, посланного Дунканом, он вздрогнул -- не только от вложенной в него силы, но и от того, что от этот приказ требовал от него -- но он не мог не выполнить его. Когда меарцы вокруг него дрогнули, испугавшись пламени, внезапно заревевшего посреди них, он резко развернул свою лошадь и повел с полдюжины солдат своего клана в проход, образовавшийся в строю неприятеля. Он старался не думать о том, что бы могло значить внезапное молчание его отца, но даже в мыслях не допускал того, что Дункан мог быть мертв. У него не было времени объяснять, что он должен делать, тем немногим солдатам. что остались с ним во время бегства. Пока он вел их прочь от кассанского знамени, Сайард смотрел на него как на сумасшедшего, а остальные трое явно считали его трусом, бегущим с поля боя и обрекающим своего командира на смерть или плен. До своего смертного часа -- которого, если ему не удастся выполнить свою задачу, ему не придется долго ждать -- не забудет он выражение отвращения на лице старого Ламберта, когда Дугал сорвал с головы свой шлем с графской короной и, отшвырнув его прочь, приказал остальным следовать за ним. Они все-таки поскакали за ним, прикрывая его сзади и с боков, но все они угрюмо косились на него, направляясь на юго-запад, все дальше и дальше от места сражения. Они следовали за ним, но Дугал знал, что нескоро еще он сможет восстановить их уважение -- если это вообще когда-нибудь случится. Почти час они, играя со смертью, скакали как одержимые, не снижая темпа, пока чуть не загнали лошадей, и Дугал удостоверился, что им удалось ускользнуть от меарских отрядов. Но когда они въехали в узкое ущелье и перешли на шаг, чтобы дать лошадям отдышаться, а Дугал отшвырнул свой щит и плед цветов клана МакАрдри и приказал, чтобы они сделали то же самый, остальные чуть было не взбунтовались. "Выполнять! " -- бросил он, срывая с себя графский пояс и все знаки, показывающие, что он -- предводитель клана. -- "Мы еще не выбрались. Если нас схватит патруль меарцев и поймет, что мы можем оказаться важными, все пропало. Мы должны выглядеть простыми солдатами." "Слышь, малец, не позорь свой титул," -- прошептал Сайард, покорно снимая, как и остальные, свой плед и презрительно швыряя его в кусты. -- "Ни один солдат, будь он самым что ни на есть простолюдином, не бросит своего командира на смерть, если он хочет называть себя честным человеком!" Это замечание задело Дугала, который и без того чувствовал себя равным пыли под копытами своего жеребца, но он заставил себя не реагировать на него, оглядываясь вокруг и осознавая, что у них есть шанс. "Сайард, сейчас не время рассуждать," -- прошептал он. -- "Я все объясню потом. Так вы едете или нет?" "Мы простые солдаты и останемся с нашим господином," -- сказал Сайард, -- "даже если он не заслуживает этого." "Я же сказал "потом" !" -- рявкнул Дугал и глаза его гневно блеснули. И вновь они пошли за ним, когда он вывел их из ущелья и направился на юг, но Дугал всей спиной почти физически чувствовал их взгляды, полные ненависти, и ненависть эта только усугублялась тем, что они не знали, что случилось с Дунканом. Когда они действительно окажутся в безопасности, он постарается объяснить им, что произошло, если, конечно, ему удасться заставить их слушать. А пока ему надо придумать, как он сможет, используя свои неразвитые способности, выполнить приказ отца и дотянуться до разума Келсона -- он сможет сделать это только когда стемнеет, и разум спящего короля станет более доступным для его неискушенного разума. Впрочем, он не был уверен, что ему удастся дожить до этого. Значит, прежде всего он должен постараться остаться на свободе, пока не придет время. А до тех пор ему оставалось лишь скакать вперед, сокращая расстояние до короля -- и удаляясь от того, кто был не только его командиром, но и отцом, но никто из солдат, следовавших за Дугалом, об этом не знал. Его отец, тем временем, находился в куда более тяжелом положении. чем Дугал мог себе представить. Дункан был жив, но почти жалел об этом. Первыми ощущениями после того как он смог пробиться через завесу боли, разрывавшей его голову, было прикосновение рук, дергающих его тело, срывая оружие и доспехи, пока кто-то еще разжимал его челюсти. "Заставьте его проглотить это," -- услышал он знакомый голос где-то рядом со своей головой, и в то же мгновение поучувствовал, как в рот ему льется горькая жидкость. Горони! А в воде -- мераша! Инстинкт самосохранения вернул Дункана в сознание. Несмотря на дикую боль в голове, он стремительно повернул голову и выплюнул то, что влили ему в рот, одновременно пытаясь отчаянным усилием вырваться на свободу. Его грубо бросили на землю и прижали руки к полу. Пытаясь вырваться, он видел только суровых людей в кольчужных шлемах и белых плащах с синими крестами и руки, снова подносящие к его лицу чашку с зельем. "Нет!" Следующей порцией он забрызгал всех вокруг, но добился лишь того, что в него влили новую дозу. Он пытался удержать зелье во рту и был готов сделать все, чтобы не проглотить его, но кто-то умело ударил его под дых. Дункан рефлекторно вдохнул, часть зелья попала ему в дыхательное горло, заставив его давиться и кашлять, но какая-то часть все-таки попала в желудок. Он изо всех сил пытался удержать остальное во рту, но рука в кольчужной перчатке зажала ему рот и нос так, что не мог даже вздохнуть, а другая рука пережала его сонную артерию. Он все еще пытался бороться с ними, когда его свет перед глазами стал меркнуть, а руки и ноги начали дергаться от нехватки кислорода. Еще хуже было то, что он начал чувствовать действие мераши, ослаблявшей его еще сильнее. "Ну, святой отец, давай-ка еще немного," -- услышал он насмешливый голос того, кого он так ненавидел, когда чьи-то руки снова разжали ему челюсти и горькая жидкость снова заполнила его рот. -- "Тебе придется проглотить это." Его сознание начало мутиться от зелья, а в него, зажав ему нос, все продолжали лить воду с мерашой, и Дункан понял, что не может больше сопротивляться. Его тело было уверено, что он задыхается. К своему ужасу он почувствовал, как его горло сделало несколько судорожных глотков. Зелье в его желудке казалось ему ледяной змеей, стремительно ползущей по его организму. Тут его отпустили, со смехом наблюдая как он, повернувшись на бок, кашляя и давясь, корчится, обхватив голову руками. С каждым ударом сердца его сознание туманилось все сильнее, в его одурманенной памяти всплывали воспоминания о другой встрече с Горони и мерашой. Горони в горящей часовне под монастырем святого Торина. Столб, заготовленный для того, чтобы сжечь любого Дерини, который будет иметь несчастье попасть к нему в лапы. Только в тот раз беcпомощным пленником Горони был Аларик, а Дункан спас его от смерти на костре. Несмотря на дурман, Дункан знал, что им не удастся поменяться ролями на этот раз, и Аларик не может спасти его . Если Дункану не удастся каким-то образом сотворить чудо, то Аларик даже не узнает о положении, в котором оказался Дункан, до тех пор, пока Дункан не погибнет. Тут его перевернули на спину, сорвав с него одежду и сняв с пальца его епископский перстень. Он не мог помешать им, даже легкий поворот головы немедленно вызывал новую волну головокружения и тошноты. Они не потрудились даже связать ему руки, когда рядом он заметил еще одного человека в белом плаще, стоящего у его ног и глядящего на него. Растрепанные седые волосы казались ореолом вокруг его головы, а взгляд голубых глаз сиял торжеством. Когда Горони передал ему епископский перстень, снятый с Дункана, он улыбнулся и, повертев его в руках, одел его на палец, рядом с другим таким же перстнем. "Ну что, мой неуловимый священник-Дерини," -- спокойно сказал Эдмунд Лорис. -- "Думаю, что настало время для долгого разговора. Ты и твои собратья-Дерини доставили мне немало неприятностей. Теперь я отвечу тем же." "Мне не нравится то, что мне пришлось сделать сегодня," -- сказал один из тех самых собратьев-Дерини. Морган стоял у входа в палатку, которую делили они с Келсоном и в которой он не так давно закончил допрашивать последнего из сорока меарских солдат. Плоды его работы еще подергивались на ветвях дерева на противоположной стороне поляны, рядом с уже неподвижно вытянувшимися телами Итела и Брайса. Келсон, сидевший за столом за спиной Моргана и глотавший через силу скудный походный паек, фыркнув от отвращения, оттолкнул тарелку. "А мне , по-Вашему, это понравилось?" "Не знаю." "Не знаете?" -- удивленно повторил Келсон. Морган, искоса наблюдая за реакцией короля, спокойно посмотрел на дерево, использованное в качестве виселицы, возле которого похоронная команда ожидала разрешения снять тела четырех казненных меарцев. Он как никто другой знал, что именно эти люди заслужили смерть за насилие над жителями Меары, но ему не понравилось, что Келсон вынудил его судить их. Келсон почувствовал его недовольство и, вскочив, подошел ко входу в палатку и задернул полог, чтобы не видеть происходившего снаружи. "Помогло?" -- спросил Морган. Келсон явно сник и, вцепившись руками в полог палатки, повесил голову. "Я должен был разрешить Ителу и Брайсу исповедаться, так?" -- прошептал он. "Это был бы благородный жест," -- ответил Морган. Келсон несчастно вздохнул и поднял голову, в глазах его блестели слезы, которые он даже не пытался скрыть. "Генри Истелину этого не позволили," -- сказал он, не глядя на Моргана. -- "А как... как Вы думаете, он и вправду окажется в аду из-за того, что умер без исповеди?" "А как Вы думаете, осудит ли справделивый и милосердный Господь верного слугу Своего только за то, что ему не дали соблюсти формальности, требуемые для спасения его души?" -- возразил Морган. Когда Келсон быстро тряхнул головой, он продолжил. "Посему, мне думается, что мы можем быть уверены, что если бы Ител и Брайс искренне раскаялись в своих преступлениях, за которые они были казнены, то Господь не покарал бы их десницей своей," -- он помолчал и тихонько перевел дух. -- "Если я неправ, да и вообще, на будущее, хотел бы заметить, что король должен быть милосерден, как Господь наш -- и милосердие никак не мешает правосудию. Вам ниего не стоило дать им немного времени, чтобы они могли приготовиться к смерти -- хотя в случае Итела и Брайса я понимаю причины, по которым Вы отказали им в этом." "А Вы разрешили бы?" -- спросил Келсон. "Не знаю," -- честно ответил Морган. -- "Не я принимал это решение, так что нам не суждено знать это." "А как насчет остальных четверых?" -- спросил Келсон, заложив руки за спину и полуотвернувшись от Моргана к закрытому занавесью входу. -- "Я должен был разрешить им исповедаться. Вы бы разрешили." "Да. И, честно говоря, я разрешил ... хотя предпочел бы, чтобы не я принимал это решение." "Что?" Келсон изумленно посмотрел на Моргана. "Государь, Вы велели мне выбрать четырех наиболее виновных, чтобы казнить их," -- спокойно сказал Морган. -- "Я так и сделал. Но приказав мне казнить их, Вы тем самым позволили мне самому принимать решение о процедуре их казни. Я разрешил им провести пять минут с отцом Лофлином. После этого их повесили." "Я должен был приказать так," -- добавил Келсон, закусив губу. -- "Вам не стоило говорить мне об этом." "А разве я что-то сказал, государь?" Келсон с трудом сглотнул и снова склонил голову. "Вы правильно сделали, что устыдили меня," -- прошептал он. -- "Я позволил желанию мести взять верх над своей честью. Я был так рад тому, что поймал Итела, что... Боже, как бы мне хотелось, чтобы Дункан был рядом!" "А что, Ваша совесть прячется в Дункане?" -- спросил Морган, не будучи уверен, что Келсон осознал свою ошибку. "Нет, конечно, но он помогает мне услышать глас совести," -- ответил Келсон. -- "Я должен был проявить милосердие! Обойдясь с Ителом и Брайсом так же, как они поступили с Истелином, я опустился до их уровня!" "Государь, для человека Ваших лет эта ошибка легко объяснима," -- мягко сказал Морган. "Король не может позволить себе пользоваться таким оправданием!" "А юноши могут," -- ответил Морган, -- "по крайней мере, пока они учатся на своих ошибках. Еще никому не удавалось стать мужчиной, избежав юношеских ошибок." "Люди будут ненавидеть меня," -- твердил свое Келсон, падая на походный стул. "Солдаты поймут Вас," -- возразил Морган. -- "Все очень переживали по поводу того, что случилось с Генри Истелином. Его уважали во всем Гвинедде. Он никак не заслуживал участи, уготованной ему меарцами. А кроме того, все Ваши офицеры знают о том, что произошло в обители святой Бриджиды и прочих местах, и о зверствах, которые творились с разрешения Брайса и Итела. Так что никто не винит Вас за то, что Вы прислушались к голосу сердца, а не разума. Келсон, у всех солдат есть или жены, или сестры с матерями. Так что вряд ли Вы найдете в их сердцах сочувствие к судьбе Итела и Брайса." "Но мне все-таки стоило бы распорядиться насчет меарских офицеров," -- сказал Келсон, вяло пытаясь продолжить ругать самого себя. "Может быть. Но Вы этого не сделали." "Нет. Я заставил Вас выполнять мои обязанности вместо себя. Я не должен был делать этого." Морган вздохнул. Они, наконец, добрались до того, что Морган хотел, чтобы Келсон понял. "Это правда, государь," -- спокойно сказал он, кладя руку на плечо Келсона и массируя напряженные мышцы. -- "Но я согласен нести это бремя, поскольку Вы кое-чему научились. В следующий раз Вы сделаете все лучше. Тем более, что Вы не сделали ничего плохого. Поверьте." "Надеюсь, что вы правы," -- сказал Келсон. Вскоре он, чувствуя, что валится с ног от усталости, с радостью позволил Моргану перейти от физического воздействия на него к более сокровенным методам и вскоре провалился в блогословенное забытье, вызванное Морганом. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Знаю я ваши мысли и ухищрения, какие вы против меня сплетаете -- Иов 21:27 Когда Дугал и его угрюмый эскорт остановились в скрывавшей их роще, уже почти стемнело. Дугала шатало в седле, и не только от изнеможения, но и от той, куда более сильной, душевной боли, которую ему пришлось вынести во время бегства с равнины Дорны. С ним остались только Сайард и еще трое. Их упреки в его адрес, казалось, окружали их, подобно давящему и гнетущему облаку, но он не мог винить их в этом. Они не знали, что Дункан приказал ему оставить его и отправляться за помощью; они знали только, что их молодой господин бросил своего командира в бою и приказал им поступить так же. Они не могли даже предположить, чего стоило Дугалу выполнить этот приказ, и насколько вырастала эта цена всякий раз, когда Дугал пытался мысленно дотянуться до Дункана, но ответом ему была только полная тишина. Давя отчаяние, порожденное ощущением тяжелой утраты, Дугал соскользнул на землю и, расслабив подпругу, присел, чтобы, скользя руками по лоснящимся от пота ногам и щеткам коня, проверяя, не хромает ли он, взглянуть, прикрывшись животом коня, на Сайарда. Молчание слуги, не проронившего за последние четыре часа ни слова, причиняло боль не меньшую, чем молчание отца. Сайард и трое остальных расседлали своих лошадей на другой стороне поляны и сейчас казались лишь неясными тенями в темном лесу, но Дугалу не было необходимости ясно видеть их, чтобы заметить их презрение к нему. Он никогда еще не видел, чтобы Сайард был столь зол на него. Заблокировав свои деринийские способности, он задрожал, не в силах вынести, что остальные держатся от него подальше и физически, и душевно. Когда он снял седло с потной спины своего коня и, пошатнувшись, опустил его на траву, он начал обтирать животное пучком травы, стирая с когда-то шелковистой шкуры пот и грязь, пытаясь хоть на несколько минут найти забвение в физических усилиях, несмотря на то, что все его тело болело от долгой езды. Удовольствие, испытываемое его конем от этой простой процедуры, и привязанность, которую жеребец выразил легким толчком в ухаживающую за ним руку, хлынули в разум Дугала подобно целительному бальзаму, помогая ему отгородиться от враждебности остальных, занятых тем же самым на другой стороне поляны. Он понятия не имел, что будет делать, когда вычистит коня. Он знал, что ему надо попытаться связаться с Келсоном, как ему и приказал отец, но он старался не думать о том, кто отдал ему этот приказ. Но если ему не удалось связаться с Дунканом на куда меньшем -- во всяком случае, поначалу -- расстоянии, то вряд ли ему удастся добраться до Келсона. Но он должен попытаться. А если ему придется действовать в одиночку, а от его солдат так и будет веять отвращением и гневом в отношении него... Он продолжал ухаживать за конем до тех пор, пока остальные не закончили делать то же самое. После этого он, напоив коня из небольшого ручья, вымыл в холодном ручье руки, умылся и даже макнул в воду голову. Ему придется хорошенько напрячь свои мозги, если он действительно хочет вернуть солдат на свою сторону. Ведя своего коня попастись с остальными, он, как мокрый щенок, тряс головой, чтобы вытряхнуть воду из ушей. Он все еще чувствовал грязным и усталым, но вода, сбегавшая по косичке за ворот его кожаного доспеха, к счастью, была прохладной. Призвав всю свою отвагу, он поднял свое седло на плечо и, пошатываясь, побрел к разведенному старым Ламбертом костерку, прикрытому камнями. Остальные -- Ламберт, Маттиас, Джасс и... Сайард -- были уже там, разделив между собой свою скудную провизию, они сидели, облокотившись на свои седла. Когда Дугал опустил свое седло на землю и сел рядом с ними, они даже не посмотрели на него, лишь Ламберт протянул ему кружку эля и кусок черствой лепешки. Сайард практически отвернулся. Поглащая пищу, он почувствовал, что остальные специально не смотрят на него, и кусок застревал у него в горле. А пламя костра не могло избавить его от холода, которым веяло от его четырех спутников. Никто из них не разговаривал с ним уже несколько часов, они просто выполняли его приказы. Сайард, казалось, был готов взорваться; шустрый Джасс МакАрдри, который был всего лишь чуть старше Дугала, выглядел так, как будто готов заплакать. Маттиас и старый Ламберт просто не замечали его и всякий раз, прежде чем выполнять его команды, смотрели на Сайарда. Да, Сайард был главным -- и единственным среди них, кто был способен понять и принять всю правду. Если ему удастся убедить Сайарда, остальные трое, скорее всего, беспрекословно подчинятся. Дугал поставил свою кружку и стряхнул крошки с рук, его аппетит мгновенно исчез. "Пожалуйста, не надо со мной так," -- тихо сказал он. -- "Мне нужна ваша помощь." Сайард покорно повернул голову к своему юному господину, но глаза его выказывали только боль и горькое разочарование. "Тебе нужна наша помощь. Да, парень, она тебе действительно нужна. А епископу Дункану была нужна твоя помощь. Но он ее не дождался, правда?" "Если ты дашь мне объяснить..." "Объяснить что? Что вождь клана МакАрдри бросился наутек и удрал? Что он бросил своего командира, чтобы того убили или схватили? Дугал, хвали Бога, что твой отец не дожил до этого дня! Он бы умер от стыда." Дугал чуть было не выпалил, что Дункан -- его отец, и что он покинул поле боя по приказу Дункана, но вовремя прикусил язык. Вряд ли стоило рассказывать им о своем настоящем происхождении, когда они считали, что он опозорил имя МакАрдри. Ему во что бы то ни стало надо было перетянуть их на свою сторону. Он не трус! Может быть, они удовлетворятся частью правды. "Мой отец выслушал бы меня, прежде чем осуждать," -- холодно сказал он. -- "Не всегда все так, как выглядит." "Может быть, и так," -- сказал старый Ламберт, впервые заговорив. -- "Но ты, молодой МакАрдри, похоже , просто испугался и сбежал. Вряд ли это может выглядеть иначе." Дугал вспыхнул, но не отвел глаза от их обвиняющих взглядов. "Я действительно сбежал," -- нетвердо сказал он, -- "но не по своему желанию." -- И, предвидя их реакцию, он набрал полную грудь воздуха, стараясь взять себя в руки. -- "Епископ Дункан приказал мне бежать." "Приказал, ну да. Своим волшебством, наверное?" -- презрительно сказал Сайард. -- "Малец, не добавляй к своей трусости еще и вранье." "Я не вру," -- спокойно сказал Дугал. -- "И не зови меня мальцом . На самом деле, епископ Дункан действительно воспользовался своей магией -- хотя вы, похоже, предпочитаете просто считать меня трусом!" Сайард, ничего не сказав, сжал зубы и отвернулся, и Дугал понял, что его задача куда труднее, чем ему казалось. Остальные, глядя куда угодно, только не на него, были явно рассержены на него, тяготились и стыдились его. А он не мог позволить себе тратить время на никчемные объяснения. Он должен был постараться связаться с Келсоном, и его ужасно беспокоила судьба отца. Кроме того, он не был уверен, удастся ли ему заставить остальных выслушать его. Нет, решил он, всех ему не убедить. Разве что только Сайарда. Старик не может верить, что он струсил -- ведь Сайард служил ему с самого его рождения. "Сайард, я могу поговорить с тобой с глазу на глаз?" -- спокойно спросил он через несколько мгновений. -- "Пожалуйста." "Мне нечего сказать тебе, кроме того, что я могу сказать при сородичах," -- холодно ответил Сайард. Дугал стерпел и попытался снова. "Ты можешь потом рассказать им об этом," -- тихо сказал он. -- "Сайард, пожалуйста. Ради любви, которую ты когда-то питал ко мне." Сайард медленно повернул голову, взгляд его был холоден и полон презрения, но, тем не менее, он поднялся и пошел следом за Дугалом к краю поляны, где щипали траву их кони. Остановившись возле серого жеребца Дугала, он, положив руку ему на холку, искоса поглядел на Дугала, скрытого полумраком. "Ну?" Дугал, тщательно обдумывая слова, подошел поближе и погладил шею коня. Он чувствовал, что того, чему его научили Дункан и Морган, вполне достаточно, чтобы заставить Сайарда войти в транс и узнать, что случилось на самом деле, но он был уверен, что он слишком неопытен, чтобы сделать это без физического контакта, которого Сайард, считавший, что его юный господин предал его, неи за что не допустит. Дугал был куда меньше и слабее Сайарда, чтобы меряться с ним силой, тем более, что именно Сайард научил Дугала тому, что тот мог сделать. Но ему придется установить физический контакт, если он хочет, чтобы его слабо развитые способности хоть как-то пригодились. У него просто не было времени, чтобы все объяснить, тем более, что все его ответы вызовут еще больше вопросов. Продолжая поглаживать шелковистую шею коня, Дугал задумался, а нельзя ли использовать тело коня, разделявшего их с Сайардом, в качестве столь необходимого ему физического контакта -- хотя бы для того, чтобы Сайард не сопротивлялся ему. "Сайард, мне жаль, что я причинил тебе боль," -- тихо сказал он. "Я уверен, что так оно и есть, Дугал, только вот думать об этом малость поздновато." "Может быть." -- Он начал проникать в сознание коня, протягивая свой разум по конским нервам к человеку, стоявшим по другую сторону жеребца. Конь переступил ногами и продолжил щипать траву, не заботясь более о том .что делает его хозяин. В глубине мозга Дугала возник вопрос, а не потому ли он всегда так хорошо ладил с животными, что он инстинктивно делал то, чему потом он научился. "Сайард, я... я сейчас не могу объяснить все так, как мне хотелось бы," -- продолжил он, -- "но... существует что-то вроде волшебной связи, которой иногда могут пользоваться Дерини. Когда прошлой осенью король был в Транше, он немного научил меня пользоваться этим. Именно так епископ Дункан и передал мне свой приказ." Он заметил как Сайард, теребя гриву коня, недоверчиво поморщился, не ощущая, что через тело животного к нему тянутся незримые щупальца, которые уже начали обвивать его. "Вообще-то, удобное объяснение, сынок, только вряд ли убедительный," -- пробормотал Сайард. -- "Они -- король и епископ Дункан -- Дерини. А ты -- просто приграничник." "Приграничник -- да," -- выдохнул Дугал, молниеносно перебрасывая руку через спину коня и хватая Сайарда за плечо, несмотря на то, что он уже начал проникать в разум Сайарда, используя коня как средство контакта. -- "Но только по линии матери. Я -- тоже Дерини!" Сайард охнул, когда Дугал вошел в его разум, но, прежде чем успел вздохнуть еще раз, оказался без сознания. Когда Сайард начал безвольно оседать, скользя по шее коня, на землю, невзирая на все попытки Дугала задержать его падение, Дугал отпустил его и, присев под конем, поймал бесчувственное тело и сам опустился на траву рядом с ним. Он надеялся, что жеребец будет смотреть, куда ставит ноги. Прежде ему лишь несколько раз доводилось контролировать чужой разум, причем под наблюдением Моргана или своего отца, так что ему отнюдь не нравилась возможность того, что на него могут наступить, пока он будет занят Сайардом. Но его испытанный друг твердо стоял на месте всеми четырьмы копытами и только тихонько фыркнул ему в ухо прежде, чем снова заняться травой. И стоило только Дугалу начать и дать процессу идти самому по себе, как задача, стоявшая перед ним, показалась ему на удивление простой. "Сайард, послушай меня," -- сжав голову Сайарда руками, прошептал он, сопровождая свои слова мысленными образами. -- "Отец Дункан -- не только мой духовный отец, но и физический. Старый Колей был моим дедом ." Он стремительно передал образы Дункана, которому было столько же , сколько сейчас Дугалу, его сватовства к Марис, дочери Колея. Сайард знал и любил эту девушку. Но он знал и любил и молодого Ардри МакАрдри, убитого в пьяной ссоре человеком из клана МакЛейнов; он хорошо помнил, как между этими кланами чуть было не началась кровавая междоусобица, несмотря на то, что убийца Ардри был казнен своими же сородичами -- и напряженность, которая возникла, когда МакАрдри и герцог Джаред МакЛейн, отец Дункана, вернулись с войны и решили развести свои кланы подальше, чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие. Дункан и Марис стали такими же жертвами той роковой ссоры, как и Ардри и человек из клана МакЛейнов, имени которого Дугал не знал, и хорошо поняли, что после всего случившегося просить отцов разрешить им пожениться просто бесполезно. Поэтому эта пара той же ночью тайком обвенчалась в пустой часовне, и только Господь был свидетелем этого. А когда на следующее утро Марис, вместе со своим отцом и всем кланом, покинула Кулди, надеясь когда-нибудь стать женой Дункана по более традиционным правилам, никто, даже сами Дункан и Марис, не мог и помыслить, что их краткий союз принесет свои плоды. Зимой, спустя несколько недель после того, как мать Марис родила дочь, у самой Марис родился сын, который был объявлен сыном Колея, когда тот вернулся домой, проведя зиму при дворе, а весну -- в очередном военном походе, ведь Марис зимой умерла от лихорадки. Никто так и не узнал, что младший сын Колея на самом деле был заменой, данной кланом МакЛейнов вместо убитого Ардри МакАрдри. Дугал сам узнал всю правду только прошлой зимой, когда Дункан узнал застежку его плаща, подаренную ему его "матерью", и, вспомнив все, о чем он долгое время старался не вспоминать, догадался обо всем. Дугал не утаил от Сайрда ничего из того, что знал сам, за исключением того, что касалось только его самого и его отца, ведь Сайард сам был ему почти что отцом. Вскоре веки Сайарда затрепетали, и он открыл глаза, испуганно-понимающе глядя на Дугала. "Ты... Ты все еще у меня в мозгах?" -- спросил он. Дугал покачал головой. -- "Я не стал бы влезать вообще, но я не знал как еще я смогу убедить тебя. Я не буду больше делать этого без твоего разрешения. Вы поможете мне? Мне надо попробовать связаться с Келсоном." "Конечно, парень, я помогу тебе," -- Сайард сел и, отряхнув плечи и локти от опавших листев, с помощью Дугала поднялся на ноги. -- "Я, правда, не думаю, что обо всем этом стоит рассказывать остальным. Особенно насчет того, что ты -- не сын Колея. Это... К этому надо привыкнуть." Дугал пожал плечами и усмехнулся. -- "Но я все-таки его внук, Сайард." "Ну да. А еще ты -- его наследник и законный предводитель клана... а теперь ты еще и наследный герцог. Боже, а проблем из-за этого не будет? Ты ведь, в конце концов, наследуешь после епископа!" "Надеюсь, что я пока еще не унаследовал герцогский титул," -- прошептал Дугал. -- "Сайард, я вообще не смог связаться с ним!" "Ну, может, это просто из-за расстояния." "Нет, я вынужден допустить, что он мертв," -- пробормотал Дугал, не допуская на самом деле даже мысли, что такое могло случиться, но он не мог позволить, чтобы его страх за отца помешал ему сделать, что он мог сделать, ведь он все равно ничем не мог сейчас помочь Дункану. "А если он не мертв," -- уверенно продолжил Дугал, -- "он, я почти уверен, был схвачен, что может оказаться еще хуже. Я сам знаю, что может сотворить Лорис с пленником, который является обычным человеком, во всяком случае, с тем кого он считает обычным человеком. А с моим отцом, про которого он знает, что тот -- Дерини..." Он вздрогнул и заставил себя думать о другом, боясь даже думать о том, что это могло значить. "Так или иначе, я должен постараться добраться до Келсона," -- продолжил он твердым голосом. -- "Мой отец хотел именно этого. И, если он еще жив, и... и находится в руках Лориса, то только Келсон с его армией смогут успеть спасти его." "Тогда, парень, именно этим нам и стоит заняться," -- сказал Сайард, беря его за руку и ведя к костру, где их ждали остальные. "Я верю, что епископ Дункан приказал ему уходить," -- сказал он остальным, подводя Дугала к своему седлу и склоняясь над ним, когда тот сел. -- "То, что мы видели -- огонь и все прочее -- было прикрытием, чтобы мы могли сбежать и предупредить короля. Свой приказ Дугалу он отдал тоже при помощи волшебства." Солдаты, похоже, никак не ожидали таких слов, но, даже если у них и оставались еще какие-то сомнения насчет их юного господина, они ни на минуту не усомнились в Сайарде. Все они видели внешнюю сторону волшебства, примененного Дунканом. Так почему бы не быть другой стороне того же волшебства, которую они не могли видеть? Во всяком случае, та часть, которую они видели, сослужила им хорошую службу. "Ладно," -- сказал старый Ламберт, -- "похоже, мы должны извиниться перед тобой, Дугал." "Я принимаю ваши извинения," -- кивнув в знак подтверждения, пробормотал Дугал. -- "Я не виню вас за ваше мнение обо мне. Я знаю, что мои объяснения выглядели очень странными." "Не страннее задачи, которую наш добрый епископ возложил на тебя, парень," -- сказал Сайард, опускаясь на землю за спиной Дугала и облокачиваясь на свое седло. -- "Парни, давайте поближе. Нашему господину нужна помощь." Они недоверчиво выслушали рассказ Сайарда о том, что хочет сделать Дугал, но, к немалому удивлению Дугала, поверили в рассказанное им. "Говоришь, король научил его этому?" -- спросил Маттиас, прислонившись к седлу и жадно слушая. Сайард кивнул. -- "Ага. Это -- волшебство, можешь не сомневаться. Но я уверен , что оно белое, как летнее солнце. Но воспользоваться этим волшебством сложно, ведь никто не знает, далеко ли отсюда король, и нам придется поделиться нашими силами, чтобы Дугал смог дотянуться до него." "А как мы это сделаем?" -- спросил Ламберт, не моргув глазом. Дугал выдавил из себя ободряющую улыбку и откинулся на грудь Сайарда, устраиваясь в его объятиях. "Честные воины клана МакАрдри! Сила ваша даст мне крылья, чтобы моя мысль долетела до короля. Просто будьте рядом со мной," -- сказал он, протягивая руки к Ламберту и Джассу, которые сидели ближе остальных, и получая силы от их крепкого рукопожатия. -- "Расслабьтесь. Ложитесь поближе, чтобы я мог прикоснуться к вам. Это совсем не опасно. Можете даже заснуть." "А вдруг сюда кто-нибудь придет?" -- спросил Маттиас, пододвигаясь ближе, чтобы тоже участвовать в происходящем. Дугал мысленно проверил окрестности, но не почувствовал ни единого живого существа, помимо них самих и их коней, в радиусе нескольких миль. "Охраняйте, если хотите, но никто здесь не появится." Но Маттиас только покачал головой и подполз поближе, чтобы доверчиво положить голову на колено Дугала, свернувшись калачиком рядом. К изумлению Дугала, никто больше не сказал ни слова. "Что делать дальше?" -- прошептал ему на ухо Сайард, испуганно замечая, что лицо Дугала становится неподвижным, а дыхание замедляется по мере того, как тот начал входить в транс. "Просто спите," -- зевнув, пробормотал Дугал. Через несколько мгновений все начали зевать и улеглись вокруг него, засыпая. Он начал входить в транс, и с каждым его вздохом поляна, костер и лежащие вокруг него солдаты становились все менее отчетливыми. Оказалось, что когда рядом нет ни Моргана, ни Дункана, ни Келсона, которые могли направлять его, все происходит совсем не так, но он вдруг почувствовал, что очень легко может воспользоваться силами солдат -- и в то же мгновение ощутил их силу, которой мог воспользоваться в любой момент. Ему подумалось, что стоит, пожалуй, узнать побольше о Втором Зрении, которым, похоже, владели все приграничники -- похоже, это один из давно забытых даров Дерини -- но, отметив это, он отмел дальнейшие рассуждения в сторону. Сейчас более важным было другое. Погрузившись в транс настолько глубоко, насколько он мог осмелиться без контроля кем-либо еще, и почувствовав, что его тело беспомощно обмякло в руках Сайарда, он постарался дозваться до своего отца. Не получив, как он и ожидал, никакого ответа, он вернулся к более сложной задаче: ему надо было не просто отыскать Келсона, но и постараться дотянуться до его сознания. Долгое время не происходило вообще ничего. Потом он вдруг почувствовал какое-то шевеление, причем оно никак не касалось ни его самого, ни солдат, спавших вокруг. Он так и не смог дотянуться до чьего бы то ни было сознания. Келсон, благодаря усилиям Моргана, спал, не видя снов, уже несколько часов и казался столь неподвижным, что Морган тоже решил прилечь, чтобы немного отдохнуть. он долго не мог заснуть, а когда ему это удалось, ему приснились Дункан с Дугалом, бившиеся все с новыми и новыми рыцарями, которые, казалось, были неутомимы. Из этого кошмара Моргана вырвал крик Келсона. "Келсон, что случилось?" -- вскочив с кровати, прошептал Морган и, бросившись к королю, схватил его за запястья. В то же мгновение Келсон проснулся и замер, взгляд его был слегка остекленел, когда он осознал, что Морган рядом, и вспомнил, что напугало его. "Мне приснился... Дункан," -- прошептал он, напряженно всматриваясь во что-то за спиной Моргана. -- "За ним гнались." "Кто гнался за ним?" -- требовательно спросил Морган. Ему тоже приснилось, что Дункану грозит опасность. "Рыцари с синими крестами на белых плащах. Похоже, солдаты Лориса. Горони тоже был там. Он гнал их вперед. Какой страшный сон!" Набрав воздуха, Морган сел на край королевской кровати и взял Келсона за руки. "Вернитесь в свой сон," -- прошептал он, глядя Келсону в глаза и чувствуя как устанавливается контакт между их разумами -- ощущение, давно знакомое им обоим. -- "Позвольте мне войти в Вашу память и постараться увидеть, что Вам привиделось. Похоже, что это был не сон. Я видел то же самое." "Господи, Вы, похоже, правы," -- выдохнул Келсон, входя в транс с такой скоростью, что ему пришлось закрыть глаза. -- "Я... я думаю, что это, должно быть, Дугал. Может, с Дунканом что-то случилось?" Мы не можем сейчас думать только о Дункане , -- ответил Морган, тоже войдя в транс и переходя на мысленную речь. -- Сначала надо попытаться восстановить контакт с Дугалом. Сам он не сможет долго удерживать контакт. Тянитесь изо всех сил, но доберитесь до него. Помните: я всегда рядом с Вами . Дугал, находившийся почти в дне пути от них, почувствовал, что ему отвечают два знакомых ему разума, а не один. Когда он начал вытягива