Александр Бондарь. Альфонс --------------------------------------------------------------- © Copyright Александр Бондарь Email: abondar2002@yahoo.ca Date: 10 Feb 2003 Комментарии и впечатления о произведении Ў http://zhurnal.lib.ru/a/aleksandr_b/ --------------------------------------------------------------- По вопросу о коммерческом распространении текстов произведений Александра Бондаря обращайтесь к автору. E-mail: abondar2002@yahoo.ca. Адрес: Alexandre Bondar 1660, Bloor Street East, Unit 816, Mississauga, Ontario, L4X-1R9, Canada. Телефон: (905) 625-8844 --------------------------------------------------------------- Григорию Петровичу Климову от автора - читателя-почитателя. 'Одна половина мира не знает, как живет другая половина.' Франсуа Рабле 'Гаргантюа и Пантагрюэль' Солнце пекло ужасно. И мысли в голове - всЈ какие-то расплывчатые, тяжЈлые. До самого горизонта - совершенно чистое небо. Не видно ни одного облачка, даже крохотного. На автобусной остановке, засунув руки в карманы, стоял невысокий парень - рыжий и взлохмаченный, лет 17-ти на вид. Сразу можно было подумать, что он ждЈт автобуса. Но автобусы проходили один за другим. Молодой человек встречал их и провожал всЈ тем же неживым, отсутствующим взглядом. Когда ему надоедало так неподвижно стоять, он прохаживался взад и вперЈд. Но - недолго. Опускал голову и опять погружался в свои чЈрные пустые мысли. Молодой человек никого не ждал и никуда не ехал. Ему некуда было ехать и некого было ждать. Cнующие взад и вперЈд прохожие не обращали на него никакого внимания. Только иногда, разве, девушка какая-нибудь окидывала молодого человека коротким, заинтересованным взглядом. Но ему теперь было всЈ равно. Солнечные лучи приятно дурманили мозг, развозило. Молодой человек понимал - лучше бы отойти в сторону. Чувствовал он себя, как в парной, и уходить не хотелось. Окончив десятый класс, Андрей Маслин приехал в Москву поступать в университет. Никаких особенных талантов за ним не числилось, но учился Андрей всегда аккуратно. Он был одним из тех отличников, кому не составляет труда сделать на 'пять' контрольную или же перекатать откуда-нибудь сочинение, снова на 'пять'. Но там, где нужно проявить смекалку или фантазию, начинаются трудности. Советская система образования культивировала такой тип учеников. Именно они побеждали на разного рода конкурсах и олимпиадах, считались гордостью своей школы, становились в итоге золотыми и серебрянными медалистами, чтобы после осесть в каком-нибудь тараканьем НИИ, о котором ни одна душа не знает, чем именно там занимаются. Уровень высшего образования в СССР всегда был невысоким, и не такая уж большая разница, что заканчивать - МГУ или какой-нибудь краснодарский вуз. Немало серьЈзных интеллектуалов в советское время вышло из среды недоучек, усиленно занимавшихся самообразованием. Проблема была в другом. В восьмидесятые годы изменили закон о призыве в армию, и студенческий билет большинства вузов перестал быть надЈжной защитой от страшной военкоматовской повестки. Именно поэтому Андрея не устраивал Краснодар, поэтому он отправился в далЈкую и непонятную Москву. Здесь ему сначала понравилось. Не очень чтобы, но так - на 'четвЈрку'. Москва смотрелась бурлящей и хаотичной. И ещЈ старинной и претенциозной - как исторический центр Краснодара, разросшийся до жутко громадных размеров. На каждом шагу висели листовки. Они звали бороться с опостылевшей властью. Модным был вид трЈхцветного знамени. И ещЈ - имя Бориса Ельцина, тогда ещЈ популиста. Андрей шЈл по улице быстро, не оглядываясь. ТрЈхцветное знамя посмотреть можно было и в Краснодаре - на углу Красной и Чапаева (краснодарском Арбате, как прозвали это место жители города), где собирались тамошние демократы (без кавычек пока ещЈ), и где каждые субботу-воскресенье можно было услышать объяснения в нелюбви к власти. Андрея больше интересовали московские магазины. Не Париж, конечно, но и не Краснодар тоже. Много денег у него не было. Он больше ходил и смотрел. Облизывался. Когда-нибудь Андрей сможет всЈ это купить. Обязательно сможет. Не зря же он вообще родился. Советский человек до крайности ориентирован на всЈ материальное, вещественное. Причиной тому, наверное, всегдашняя советская бедность, разбавленная циничной официозной пропагандой с обязательным осуждением западного 'эксплуататорского общества' и постоянными разговорами о 'растущем благосостоянии', которое, однако, так и не смогло подрасти до заметного уровня. А вот в университет Андрея не взяли. Документы приняли, а самого срезали на первом же экзамене. Экзамен был по математике. Андрей смог решить только две задачки из предложенных пяти. Экзаменаторша, высохшая пожилая дама, снисходительно смотрела на абитуриента, потом спросила, сколько, по его мнению, он заслужил. Андрей ничего не ответил. А что было отвечать? 'Единицу', наверное. Преподавательница вывела на бумаге снисходительную 'двойку'. Андрей опять прошЈлся по университету. Снова проглотил слюну. Cолидные университетские стены, с развешанными везде бородатыми портретами и характерным запахом. Развязные болтливые студенты с сумками, строгие преподаватели с книгами. Андрей прощался мысленно с этим пейзажем, прощался до следующего года. Вернувшись в Краснодар, он помыкался какое-то время без денег и без работы. Страна начинала другую жизнь, несоветскую, но пока ещЈ и непонятно какую. На каждом шагу вырастали кооперативные ларьки с разложенным там пЈстрым разнокалиберным барахлом, открывались частные кафе-забегаловки, видеозалы предлагали посмотреть американский боевик, недоступный раньше. Но всЈ это требовало денег. А денег не было. Походив и осмотревшись, Андрей отправился на фабрику. Здесь платили мало, но платили. Замызганного вида рабочие колотили ящики с утра и до вечера. Когда близко не было видно начальника, воровато оглядывались и разливали по стаканам водку. Самых неподвижных клали после где-нибудь между ящиками. Периодически попадались. Пузатый дядя-начальник изображал тогда гнев, взывал к совести. Но никого не увольнял. Ограничивался порицанием. Андрей водку не пил. Отказывался. Понимал, что если начнЈт - это станет для него концом. Идя домой с фабрики, с тяжЈлым чувством рассматривал сытую уверенную физиономию владельца какого-нибудь ларька. Со злостью в душе отмечал, что тот - явно нерусский. Думал, с какой радостью он, Андрей, схватил бы торговца и протащил бы носом по тротуару. Он начинал не любить жизнь. Он начинал не любить людей. Засыпая, Андрей слышал удары - как молотки колотят по шляпкам гвоздей. Он переворачивался и мучительно выбирал позу, чтобы наконец уснуть. Однако, год был позади. Андрей опять паковал чемоданы, собираясь в Москву. На душе скребла муть. Предчувствие неудачи. Андрей знал, что если прогорит теперь, следующий раз придЈтся нескоро. После двух лет... Советская армия. Андрей ненавидел это звукосочетание. Самые мерзкие ассоциации возникали в мозгу. Озверевшая морда ублюдка-'дедушки', пинающего его сапогами. Чьи-то зловонные портянки, которые надо выстирать, иначе будут макать головой в унитаз... Андрею казалось, что он готов лучше в бега, пусть его ловит милиция. Даже тюрьма не представлялась ему такой мрачной и беспросветной. И снова Андрей приехал в Москву. Столица выглядела всЈ той же - ко всему равнодушной, бессмысленно суетящейся. Никому до него здесь не было дела. Андрей понимал, что он лишний. И не только в Москве, а вообще - в жизни. В этом сплошном зверском круговороте Андрей не находил своего места. И, наверное, вообще всЈ зря. Зря он появился на этом свете. Снова университет. Андрей опять идЈт по этому коридору. Он узнаЈт стены, узнаЈт портреты вокруг. Андрея не узнаЈт никто. Он тут не нужен, неинтересен. И снова - аудитория. Сонный преподаватель скучно глядит на него сквозь очки. Глядит, как на муху. И если в тот раз Андрей подавал документы на механико-математический факультет, то сейчас, подумав и сделав выводы, подал на филологический. Он слышал, что тут постоянные недоборы. Первый экзамен - русский язык. Преподаватель глядит на Андрея, ждЈт, когда тот начнЈт говорить. Но Андрей молчит. У него хоровод в мозгах. Все эти суффиксы с приставками, сложноподчинЈнные и сложносочинЈнные предложения - всЈ перемешалось, всЈ перепуталось. Андрей добросовестно занимался, просиживал за книгами и тетрадями все вечера. Он был уверен, что ответ на вопрос знает. Надо только собраться, сконцентрироваться... Солнце било в окно. Какие-то дети бежали куда-то по улице. Троллейбус. Деревья... Андрей не знал, что отвечать. Он молчал. Преподаватель скучно постучал по столу ручкой, перелистал что-то. И Андрей услышал другой вопрос. Это - конец. Даже если он ответит правильно, выше 'тройки' уже не поставят. Конец. Андрей не смог ничего ответить. Снова закружился яростный хоровод мыслей. Опять - троллейбус в окне, дети на улице... Преподаватель развЈл руками. Андрей на него не обиделся. Что тот, и правда, мог сделать? Опять он брЈл через шумный университетский коридор. ВсЈ - то же самое, как год назад. А потом долго стоял на улице, на солнцепЈке, не в состоянии очухаться и прийти в себя. Из этого полусна Андрея вывел голос, женский голос, прозвучавший откуда-то из-за спины. - Эй, мальчик! Он сразу не понял, что обращаются к нему. Как-то машинально, не задумываясь, обернулся. И увидел женщину, темноволосую, приятного, симпатичного вида. Джинсы - 'фирма'. Ковбойская рубашка. На вид незнакомке было лет, может, 35. Женщины, которым по столько, обычно скрывают свой возраст... Она мило, очаровательно улыбнулась. Подошла ближе. - Добрый день, - сказала молодая женщина. - Меня зовут Надя. Я работаю в агенстве фотомоделей. Мы ищем людей, и, ты знаешь... Андрей стоял, как оглушенный. До него ничего не доходило. - ...я увидела тебя, и сразу поняла: вот - кто нам нужен. Мы хорошо платим. Если тебе интересно это, - Надя достала из сумочки блокнот и быстро черкнула там что-то, - позвони, когда захочешь. Она вырвала листок и сунула его Андрею. - До встречи, - сказала она, убегая. Андрей проводил еЈ пустым взглядом. Молодая женщина залезла в 'иномарку', припаркованную на другой стороне улицы. Андрей посмотрел на листок в руке. Потом опять туда, где только что стояла 'иномарка'. Машины не было уже. Укатила. Что всЈ это значит?.. Ерунда какая-то. Однако встреча со странной незнакомкой отвлекла его, вывела из состояния оцепенения. Андрей огляделся. Что он здесь делает, на этой улице? Надо идти. Но куда?.. Наверное, в общежитие. По крайней мере собрать вещи. Пара дней есть ещЈ. За два дня не выселят. А потом? Может, лучше сразу - на вокзал, покупать билет? Андрею опять сделалось нехорошо. Мутная тяжЈлая волна подкатила откуда-то, взяла за горло. Он побрЈл прямо по улице, точно не зная, куда идЈт. Вокруг кипела своя, холодная и суетливая жизнь. ВсЈ было занято собою, только собою. Жизнь эта состояла из огромного множества мельчайших деталей. Каждая среди них дышала бездушием и пустотой. Андрей опять почувствовал в себе накат жуткой агрессивной злобы. Он оглядывался и начинал ненавидеть всЈ то, что попадалась сейчас на глаза. Андрей ненавидел эту большую просторную улицу, ненавидел машины, ненавидел дома, ненавидел людей, спешащих куда-то. Ненависть расширялась, увеличивалась в размерах, так что Андрею уже стало душно. Ужасной несправедливостью казалось происходящее. Этот большой самодовольный и очень жестокий город для него, Андрея, не нашЈл в себе места. И самое страшное - никому не было до этого дела. Жизнь текла так, словно ничего, вообще ничего, не произошло. Проходя по улице, Андрей увидел небольшое кафе. Столики располагались снаружи. Какие-то люди неспеша пили кофе. Андрею захотелось расслабиться, взять сто грамм, отойти от своих проблем. Медленно пересчитал деньги в кармане. Чашку кофе и сто грамм водки он может себе позволить. Прошло часа полтора, наверное. Андрей не интересовался временем. Водку он выпил. Кофе - тоже. Хотелось ещЈ, но он опасался за свой кошелЈк. Мысли то и дело возвращали его к странной незнакомке. Что всЈ это значит? Им, якобы, нужны фотомодели, и он подоходит. Якобы. Андрей достал из кармана листок, пробежал его глазами. 'Надя'. И - номер телефона. Андрей повертел листок в пальцах, хотел сунуть обратно в карман... А что, если позвонить ей? Что-нибудь он теряет? Андрей поднялся и двинул к ближайшему телефону-автомату. Бросил монетку, набрал номер. Вначале он слышал гудки. Длинные, предостерегающие. Андрею стало не по себе. Что-то странное, неестественное было во всЈм. - АлЈ. - Услышал он женский голос. - А... алЈ... - Да, слушаю. - Можно мне поговорить с Надей? - Я - Надя. - Меня зовут... меня зовут Андрей. - Андрей? - Вы разговаривали со мной на улице может... часа два назад. - На улице? Она уже забыла его. - Вы говорили мне насчЈт фотомоделей... - Часа два назад? Помню! Здравствуй, Андрей. Очень приятно, что ты позвонил. Хочешь встретиться? - А... а что это за работа? - Фотомодель. Мы снимаем рекламные ролики для телевидения. Тебя интересует оплата? Это уже на месте, по договорЈнности. Хочешь встретиться? Я могу прямо сейчас. Если ты, конечно, не занят. - Я?... Нет, не занят. Куда нужно ехать? - Ты на машине? На метро? Андрей замялся. - Я? На метро. - 'Новокузнецкая'. Это - станция. Сможешь быть там через... Пауза. - ...час? - Через час? Буду. Андрей понятия не имел, где 'Новокузнецкая'. Но ничего страшного - он отыщет. - Значит, договорились. До встречи. Андрей послушал гудки и медленно положил трубку. ВсЈ это очень странно - что происходит сейчас с ним. Очень странно. На станции 'Новокузнецкая' Андрей был через пятьдесят пять минут. Он чуть не заблудился в лабиринтах московского метрополитена и даже отъехал в сторону. Протолкавшись сквозь густую толпу, Андрей выбрался наружу. Здесь всЈ кишело людьми. Продавали газеты - что-то круто антисоветское. Андрей огляделся. Он увидел 'иномарку' на другой стороне улицы. Рядом стояла молодая женщина - та, которая назвалась Надей. Андрею сделалось чуть-чуть неудобно - получилось, что она пришла первой и ждала его. Надя заметила Андрея не сразу - пока тот переходил улицу, она рассеянно разглядывала магазинную витрину. Андрей подошЈл ближе. Надя развернулась резко и, увидев его, широко улыбнулась. - Здравствуй, Андрей. - Сказала она. - Очень рада, что ты пришЈл. - Здравствуйте. - Садись в машину. - Надя раскрыла дверцу и уселась сама. Располагаясь в мягком удобном кресле, Андрей отметил богатую и вызывающе мещанскую обстановку салона. Впереди, рядом с рулЈм, он увидел кассетный магнитофон. Вверху, на цепочке, болталась миниатюрная колода карт. ВсЈ было супераккуратно, вылизано; всЈ блестело. Взгляд Андрея задержался на картах. Надя отметила это и улыбнулась. - Карты - наша жизнь, - сказала она спокойно. - Мы садимся играть, когда рождаемся. И играем всЈ время. А один раз проигрываем. И это уже насовсем. Андрей внимательно на неЈ посмотрел. - Вообще-то, я заканчивала философский факультет МГУ, - Надя виновато улыбнулась, - но это не имеет никакого отношения к моей сегодняшней работе. Потом она глянула на Андрея. - А ты? Наверное, только школу закончил? - Я в МГУ поступать пытался. Два раза. - Не поступил? - Нет. - А в армии? Не был? - Надя открыла ящик и начала искать там кассету. Андрея аж передЈрнуло - до того спокойно она спросила. 'Тебя бы туда', - зло подумал Андрей. - Нет, - ответил он коротко. Надя уловила тон, с каким это короткое 'нет' было cказано. Она вспомнила недавнюю статью в московской газете. Новобранец застрелил 'деда', изнасиловавшего его. А заодно - ещЈ троих своих 'товарищей'. Теперь его ждал трибунал. Газета пыталась заступиться за подследственного и привлекла сюда ещЈ нескольких правозащитных деятелей. Но какой-то сановный генерал или, может, полковник, ответил важно, что это - внутриармейское дело и разберутся там сами. Без прессы. - Не хочешь служить? - Спросила Надя всЈ так же спокойно. - Не хочу. - Правильно. Нечего делать там. Андрей повернулся. - А как быть? - Есть способы. - Что, например? - Ты - москвич? - Надя повернула руль. Потом взяла кассету. - Нет. - Откуда ты? - Из Краснодара. - Тогда оставайся в Москве. - ЩЈлкнув кнопочкой, Надя открыла кассетник. - Но у меня, ведь, нет прописки. - Андрей развЈл руками. - Если будешь у нас работать - вопрос с пропиской решим. Снова Андрей пристально, с интересом, смотрел на Надю. Что всЈ это значит? Детство Андрея прошло в атмосфере тихой интеллигентной провинциальной семьи. Жизнь, которую он не знал и которую не понимал, научила его всего бояться. Андрею было хорошо известно, что нельзя пить с попутчиком в поезде (даже чай) - не заметишь, как булькнет в стакане снотворная таблетка, а проснЈшься уже без чемоданов и без бумажника. Нельзя никак идти домой к незнакомому мужику - педерастов-маньяков полно кругом. И не заметишь, как в ход пойдЈт всЈ та же таблетка, а потом с тебя тихо спустят штаны. С женщиной незнакомой тоже нельзя связываться - гоноррея, сифилис, а тут ещЈ и СПИД... Но больше всего пугает то, чего нельзя объяснить, понять. Андрею казалось: ему предлагают халяву. А ничего бесплатного не бывает. За бесплатное платишь два раза. Это Андрей тоже знал. Машина остановилась, и он увидел вывеску какого-то явно недешЈвого и явно элитного заведения. - Выходи. - Сказала Надя. - Пошли. Андрей послушно отстегнул ремень. Что это значит? Зачем они сюда приехали? - Я хочу тебя угостить. - Голос у Нади прозвучал так мягко и так по-кошачьи, что все возражения сразу же отметались. Когда вошли внутрь, Андрей почувствовал себя ещЈ неуютнее. Здоровенная стойка с армией грозных бутылей и надменным, похожим на генерала, барменом посередине. В помещении стоял полумрак. Между столиками плавали официантки. Андрей вспомнил, где он уже видел всЈ это - в западных фильмах. - Что ты будешь пить? - Спросила Надя тем же самым, кошачьим своим голосом. - Я... я не знаю. - Андрей развЈл руками. Он и в самом деле не знал. Из спиртного ему пить приходилось только самые простые среди напитков: вино, водку и пиво. - Ты не хочешь попробовать кока-колу с ромом? - Кока-колу с ромом? Кока-колу Андрей несколько раз пил, а про ром он читал в книжках. - Этот коктейль пользуется успехом на Карибах, - продолжала Надя. - Попробуй, тебе понравится. Официантка принесла два бокала. Себе Надя взяла джин с лимонадом. - Вообще-то, это пьют с тоником, - объяснила она, - но тоник я не люблю. Горький. Андрей смотрел на свой бокал, где плавали кусочки льда, торчала тростинка, а сбоку громоздился сочащийся ломтик лимона. Он не решался пить. Надя подняла бокал и сказала тихо, почти прошептала: - За тебя. Коктейль Андрею понравился. После нескольких глотков он почувствовал себя свободнее. Напряжение отпускало потихоньку. - Вы были на Карибах? - Спросил Андрей. - Рядышком - в Мексике. Я там отдыхала. Это - опять что-то новое, неведомое ещЈ. Он знал, что отдыхают обычно на берегу ЧЈрного Моря, где самое крутое местечко - Сочи. Элита расслабляется в Крыму или в Юрмале. Андрей никогда не слышал, чтобы кто-нибудь отдыхал в Мексике. - Там хорошо? - Спросил он осторожно. Хотя, зачем спрашивать? Понятно и так. - Классно, - ответила Надя, таинственно улыбнувшись. Андрею вдруг стало как-то очень легко. Ему казалось теперь, что знает он Надю страшно давно - с самого детства. Она поставила свой бокал на стол. - Расскажи мне теперь о себе. Я хочу послушать. Андрей виновато пожал плечами. Что рассказывать? Он привык стесняться своей биографии, где не было ровно ничего хоть сколько-нибудь необычного. Родился. Ходил в детский сад, а потом в школу. ВсЈ было серо и буднично. Скучный унылый двор с загаженным лифтом, соседскими хулиганами и вечно праздными бабушками на лавочке у подъезда. Школа с занудами-учителями, все время бубнящими что-то заученное и бессмысленное. Одноклассники, которые ругались матом, дрались, играли на значки в школьном сортире и втихоря показывали друг другу невесть откуда взявшиеся мутные копии порнографических снимков. А ещЈ мЈртвый Ленин, возвышающийся посередине двора школы. Он смотрел своим каменным взглядом куда-то. Ленину не было дела до того, что происходило вокруг. Зимой падал снег, и засыпал идолище. Ленин становился грузином с характерной горбинкой на носу. У него появлялись меховой воротник и дурацкая, как у еврея в синагоге, шапочка. Школьники тихо глумились, глядя в окно. Но Ленину было всЈ безразлично. Андрей пожал плечами. Что, в самом деле, рассказывать? - Ты пытался поступить в МГУ? На какой факультет? - На механико-математический в первый раз, а потом - на филологический. - И без толку? - Без толку. - Советские вузы на деньгах сидят. Надо заплатить, чтобы поступить. Андрей кивнул. - Надо, наверное... А вы... вы платили, когда поступали туда? Надя улыбнулась. - Обращайся ко мне на 'ты'. Я ещЈ не такая старая. Потом добавила: - Я не платила. Иногда так бывает. Надя повертела в пальцах свой бокал. Она испытывающе смотрела на Андрея: - Ты когда-нибудь был с женщиной в постели? Андрею сделалось не по себе от еЈ такого взгляда. Показалось, что он, вдруг, стал прозрачным, и Надя видит насквозь. Каждую отдельную мысль. Сказать неправду нельзя. Никак нельзя. И, всЈ-таки, Андрей соврал: - Был, да. Надя покровительственно улыбнулась: - И как? Понравилось?.. Тут уже Андрей не выдержал. Ему было до того неловко, что... - А вам... а тебе? Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Надя опять улыбнулась: - Не обижайся. Ты - большой и хороший мальчик. Андрей, вдруг, увидел, что рука еЈ лежит у него на колене. Надя смотрела прямо в глаза. Что-то гипнотизирующее было в этом. - А я тебе нравлюсь?.. Как женщина? Андрея слегка стукнуло током. Разряд пробежал по всему телу и, наверное, передался Наде. Надя чуть-чуть вздрогнула и снова улыбнулась. Теперь это была улыбка здоровой красивой самки. Андрей понял, что именно женщину он и воспринимал в ней. С самого начала - как только увидел. Поэтому не знал, что отвечать. Отвечать было нечего. Андрей промолчал. Он проснулся первым. Смотрел на спящую Надю и думал о том, что, всЈ-таки, Надя старше его вдвое. Это неестественно, неправильно - так, как случилось у них. Выпил Андрей вчера немного и чувствовал себя нормально. Он разглядывал комнату. На стене, прямо напротив него, висела картина: что-то шизофренически-постмодернистское. Андрей вглядывался. Круги, треугольники, пятна. Казалось, художник изобразил там ни то свою головную боль, ни то похмелье. А, может, болезненность ощущений во время эпилептического припадка. Андрей продолжал смотреть... Нет, чтобы понять это, надо сначала сойти с ума. Обстановка в комнате была не то, чтобы бедная - богатая скорее, но унылая. Сосредоточиться не на чем. Андрей рассматривал мебель, пока не сделалось скучно. Потом смотрел на Надю. Та продолжала спокойно спать. 'И, всЈ-таки, она красивая, - думал Андрей. - Очень красивая.' Когда он умылся, Надя уже сидела за столом. Андрей увидел аккуратно разложенные на тарелке бутерброды с красной икрой. Чайник на плите начинал закипать. - Садись. Надя достала чашку из сушилки. Андрей внимательно рассматривал бутерброды. Икра, разложенная горками, приковала его взгляд. Не то, чтобы Андрей очень любил еЈ. Просто, это было из совсем другой жизни. Андрей только один раз ел икру: в пионерском лагере, на какой-то там коммунистический праздник. Чай аппетитно забулькал в его чашке и изошЈлся своим ароматом. Надя уселась напротив. - Сколько тебе сахара? Андрей пожал плечами. - Две ложки. - Нам надо поговорить. Очень серьЈзно. Надя всыпала сахар Андрею, потом - себе. - Тебе понравилось то, что было у нас ночью? Понравилось? Она медленно размешивала чай. Андрей пожал плечами. - Ну... да. Вобщем, понравилось. Странный вопрос. - Это будет твоей работой. - Надя тихонечко, одними зубами, откусила бутерброд. Прожевала. - Постоянной работой. За нормальные деньги. Согласен? Андрей рассматривал стол, икру, чайник. Он не понимал. - В каком смысле? - Ты будешь делать это за деньги. - С тобой? - Нет. Туман начал потихоньку рассеиваться. Но только - совсем потихоньку. - Что ты имеешь в виду? - Моя работа, то, чем я занимаюсь - это бизнес. 'Женский Клуб'. Там собираются женщины, у кого хватает денег. Элита. Будешь их развлекать. - Элита? Андрей уже насовсем отвлЈкся мыслями от еды. Мужская проституция - вот, чем ему предлагают заняться. Но... какой выбор? Возвращаться в Краснодар и оттуда прямиком в армию? - Я согласен. - Сказал Андрей совершенно спокойно. Даже сам удивился. А почему, собственно, он должен отказываться? Да и не хотелось вообще думать. Не хотелось решать. Надя смотрела на него. - Ты точно согласен? Потому что, если так: вечером едешь в Клуб. Сегодня вечером. - Хорошо. - Андрей снова кивнул. А какие у него варианты? Надя дожЈвывала бутерброд. Андрей потрогал чашку, прикоснулся губами, но чай был горячим. Он опять посмотрел на икру. Интересно, а что скажут родители, когда узнают? Но, ведь, они не узнают. А если случайно? Кто-нибудь?.. Андрей взял пальцами бутерброд. Икра не показалась ему вкусной. Помещение, где располагался 'Женский Клуб', раньше принадлежало диско-бару. Потом его взял в аренду некий загадочный кооператив. Сейчас тут формально ничего не находилось. Кооператив исправно выплачивал, что было положено. ЕщЈ Надя сказала, что она здесь не главная. А кто главнее - неважно. Важно, чтобы Андрей держал язык за зубами. - ВсЈ, что происходит - очень приватно. - Говорила Надя, пока они ехали. - Дело не в том, что мы - бандиты. Просто, среди наших клиентов есть известные люди. Или чьи-то родственники. Если информация о том, что такой клуб есть, выйдет наружу, плохо будет всем. Поэтому надо молчать. Андрей глядел, как суетится за окном Москва. - И ещЈ одно. Я пока не гарантирую, что мы берЈм тебя. ВсЈ зависит от наших клиентов. Ты им должен понравиться. Она повернула руль, и машина попала в какой-то совсем небольшой переулок. Андрей увидел церковь. Маленькую церковь. Она почернела, нахмурилась. Андрею вдруг показалось, что церковь плачет... Глупость какая. Разве дома могут плакать? Разве они хоть что-нибудь могут чувствовать? - Понравиться им нужно обязательно. - Это продолжала разговор Надя. - Мне ты понравился. Войдя внутрь, они сразу же очутились в здоровенном просторном холле. Андрей увидел стойку в углу. Там в ряд стояли бутылки с яркими этикетками. - Каждый вечер происходит что-то вроде ужина. Потом все расслабляются... Ты это увидишь. По центру зала располагался большой продолговатый стол, обставленный стульями. Андрей ничего не понимал в древесине, но ему показалось, что всЈ тут - из каких-то дорогих пород дерева. Обстановка имела аристократический вид. Может быть, просто вид. Потом Надя с Андреем поднялись по лестнице наверх. Здесь шЈл коридор, вдоль которого располагалось несколько дверей. - Иногда нашим клиентам требуется уединиться. - Сказала Надя. - ПойдЈм, я хочу, чтобы ты всЈ посмотрел. Они заглядывали в каждую из комнат по очереди. Все тут дышало несоветской роскошью. Шикарного вида кровати, стульчики, похожие на те, что стоят в Эрмитаже, тумбочки - ни то под девятнадцатый, ни то под восемнадцатый век. По лицу у Нади заскользила брезгливая усмешка. - Советская элита не создала ничего своего. - Сказала она. - Приходится подражать тому, про что читали в школьных учебниках, тому, о чЈм с осуждением рассказывали учителя. Когда все комнаты остались позади, Надя повернулась к Андрею: - Есть вопросы? - Спросила она. Андрей задумался. Вопросов было так много, что он не знал, с которого начать. - Нету, - сказал Андрей. - Пошли вниз. Надя подвела его к бару. - Водка, пиво, джин, ром, вино. Что будешь? Андрей подумал, что Надя очень точно угадала его желание. - Водку. Надя взяла стаканчик, поднесла к подвешенно-перевернутой бутылке и нацедила пятьдесят грамм. - Больше? Андрей кивнул. Надя выцедила еще пятьдесят. Андрей взял стакан в руки. Смотрел, разглядывая, как там тихо шевелится прозрачная, чуток вязковатая жидкость. Потом выпил залпом. Первой, кого увидел Андрей, была Настя. Длинноволосая брюнетка, очень красивая, в тЈмнокоричневых джинсах и светлой блузке. Настя не была клиенткой. Она приехала откуда-то из средней полосы и училась где-то на четвЈртом курсе (Надя назвала вуз, но Андрей быстро забыл). В Клубе Настя подрабатывала официанткой и уборщицей. Повара не было. Еду заказывали в 'Праге'. Привозила Настя - она специально для этого прошла водительские курсы и получила права. Машину Настя брала у Нади. Сейчас она бегло скользнула взглядом по Андрею - так, как если бы он был частью мебели. - Подобрали уже? Надя сделала вид, что не услышала вопроса. - Сегодня все будут. На семь человек сделай. Настя кивнула. Потом ещЈ раз мимоходом оглядела Андрея. Столько неподдельной ненависти, столько незамечающего презрения прочитал он в этих глазах... Андрей смотрел в спину удаляющейся Нвсте. Он ненавидел в ней всЈ. Ненавидел, как ткань джинсов обтягивает не слишком большие бЈдра. Ненавидел, как сквозь белую рубашку просматриваются очертания лифчика. Ненавидел, как пучок красивых чЈрных волос тихо покачивается сзади. Андрей сжал зубы, проглотил слюну. Потом отвернулся. - Его зовут Андрей, - сказала Надя. - А это - Газель. Андрей знал уже, что клиенты Клуба не имеют имЈн. Только прозвища - каждый при вступлении в Клуб называет себя как-нибудь. Кроме Газели здесь были - Принцесса, Маркиза, Диана и Анаконда. Во всЈм этом наборе особенного полЈта фантазии не чувствовалось. Вот, только, что такое Анаконда, Андрей не знал. Что-то змеинное. - Очень, очень приятно. - Газель жадно и пристально оглядела Андрея. - Действительно, очень приятно. - Она облизнула губы. Это была пожЈванная уже дама лет сорока, в длинном, небрежного вида платье. Светловолосая, коротко подстриженная. С огромными, испуганными глазами. Потом Андрей увидел, как дверь снова открылась. Там показались сразу две женщины. Брюнетка в короткой юбке и прозрачной блузке без рукавов. Другая - рыжая, веснушчатая, длинноволосая. Она была в шлЈпанцах на босу ногу и в длинном цветастом платье. На вид обеим - под сорок. Улыбаясь, женщины подошли ближе. - Добрый вечер, Надюша. - Сказала рыжая, внимательно разглядывая Андрея. - Какой красивенький мальчик. Просто прелесть... - Это - Андрей, - представила его Надя. - А это - Анаконда. Рыжая опять улыбнулась. Что-то хищное показалось Андрею в этой улыбке. - Познакомься также и с Принцессой. Андрей неуверенно кивнул. Принцесса широко улыбнулась. Потом он глянул на Анаконду и... Неужели она самая? Андрей поверить не мог. Елена Максимова - известная телеведущая. Лет десять назад, когда Максимова-Анаконда вела 'Спокойной ночи, малыши!', Андрей в постель идти не хотел без обязательного ежевечернего 'спокойной ночи, ребята' от доброй и сказочно-обаятельной тЈти Лены. Сейчас Максимова была не та уже - годы берут своЈ. Но что-то хорошее, искреннее, по прежнему сочилось из еЈ глаз, улыбки. - Узнал. - Рыжая Анаконда загадочно смотрела на растерянного Андрея. - Что сделаешь? Известность... Она отвернулась и пошла вглубь комнаты. Последними явились Маркиза с Дианой. Они тоже пришли парочкой. Андрея ждало новое потрясение. Диана оказалась известной актрисой Натальей ПонамарЈвой, которую он помнил хорошо по ещЈ старым, застойным фильмам. Особенно правдоподобно у ПонамарЈвой получался образ честной советской девушки - студентки, комсомолки и активистки. Что-то пронзительно праведное, почти христиански праведное, было в еЈ глазах, облике. РежиссЈры не доверяли Понамаревой главных ролей. Обычно она фигурировала на заднем плане и по ходу фильма должна была произнести что-нибудь правильное, плакатное, лозунговое. Настоящая карьера Дианы ПонамарЈвой началась только недавно. В прошлом году на экранах страны появился фильм, где ПонамарЈва сыграла стареющую проститутку. Фильм понравился критикам, и его даже повезли на какой-то из европейских кинофестивалей. Писали также и о замужестве актрисы. ЕЈ избранником оказался преуспевающий делец - шоу-мен и продавец всего, что плохо лежит. Андрей оглядывался, пережЈвывал впечатления. 'Это, вот, настоящая Москва, - подумал он. - Не те люди, что на улице.' Маркиза с Дианой, расположившись в углу, курили. Андрею показалось странным - какими взглядами они при этом обменивались. Маркиза обсосала фильтр своей сигареты и предложила Диане. Та аккуратно взяла cигарету в рот, зажмурившись от наслаждения. Потом увидела, что Андрей смотрит, и улыбнулась. Появилась Настя. Она была всЈ в той же одежде - сорочке и джинсах. Выражение лица у Насти было сухим и неприветливым. Андрею это показалось странным. ВсЈ-таки, она тут - всего лишь прислуга. Настя принесла листок с текстом, напечатанным на машинке. Это было меню. Что отметил Андрей - Настя явно почиталась здесь пустым местом, и лицо еЈ никого не интересовало. Все бегло просмотрели меню. - Красная икра есть? - Сухо спросила Диана. - ЧЈрную терпеть не могу. В прошлом году отравилась ей и блевала потом. Думала - сдохну. - Красная есть. - Спокойно и без интереса ответила Настя. - Сделай мне пару бутербродов. И водки 'Посольской', моей любимой. - Сколько водки? - Пока не нажрусь. Газель взяла салат из клубники и ананасов с кофейным ликЈром. - Что-нибудь попить? - Бокал шампанского, полусладкого. И ещЈ чашку кофе. Кофе - чЈрное, с сахаром. Настя быстро записывала. Андрей отчЈтливо понял: она ненавидит и презирает здесь всех. А все, кто тут есть, точно так же презирают Настю. Просто - презирают. Без ненависти. Как можно ненавидеть того, кого нет? Маркиза взяла блинчики с шампиньонами и клубнику в шоколаде. Анаконда сказала, что не голодна. Одного бутерброда с чЈрной икрой и чашки чаю с жасмином без сахара будет достаточно. Принцесса попросила креветки с рисом. Когда подошла очередь Нади, та даже не стала смотреть в меню. - Кофе. - Быстро сказала она. - Просто чЈрный кофе. На лице у Нади было ясно написано, что ей сейчас не до кулинарных излишеств. Надины мысли заняты совсем другим. Андрей вздрогнул: увидел вдруг, что взгляд Насти наведен прямо на него. Та смотрела вроде бы на Андрея, но словно его не видела. В тусклых пустых глазах Насти совсем ничего не отражалось. Андрей потерялся. Он, двумя руками, неловко взял меню. Глаза забегали по непонятным строчками. Какие-то страшные иноземные блюда мелькали там. Что делать? Заказать салат из маринованных осьминогов? Или мидии, приготовленные в соке киви? Это, наверное, стоит больше, чем он за всю жизнь заработал. Андрей глянул на Настю. В неживых глазах еЈ мелькнуло злобное торжество. В этот момент Надя пришла на помощь. Подойдя ближе, она взяла меню. - Ты ел когда-нибудь котлету по-киевски? - Нет. - Попробуй, тебе понравится. - Сказала Надя быстро, скучным голосом. Потом окинула взглядом Настю. - Котлету по-киевски с пюре и салатом. - Будешь чай? - Спросила у Андрея. - Буду. - С лимоном? С ромом? С молоком? Со сли... - Просто чай. - Резко и уже раздражЈнно приказала Надя. Настя быстро кивнула. Андрей искоса, исподтишка разглядел еЈ, когда Настя, шевеля задом, уходила на кухню. 'В Краснодаре, - подумал он, - на улице, сука, я раздавил бы тебя одной пятернЈй.' Беседа текла спокойно и очень неспешно. Анаконда рассказывала свежие сплетни из жизни 'телезвЈзд'. В основном, очень грязные. Выпив свой чай и съев бутерброд, она попросила стакан водки. И - солЈный огурец на закуску. Со скучным лицом смотрела в ту сторону, куда только что скрылась Настя. Прекратила разговор. Все тоже молчали. Настя принесла холодный запотевший стакан и огурец на блюдце. С презрением в глазах поставила всЈ это на стол перед Анакондой. Та залпом махнула водку. Глаза у Елены сделались большими и после опять стали маленькими. Она взяла двумя пальцами огурец, напряжЈнно понюхала его - так, словно хотела втянуть в себя. Потом погрузила в рот и зажевала. - Это - неправда, - сказала Анаконда набитым ртом, глянув на Андрея, - будто евреи не пьют водку. Мы всЈ пьЈм. Затем она вернулась к своим рассказам. Анаконда увлеклась. Она говорила путано и не очень понятно. Перепрыгивала с одного на другое, повторяла уже рассказанное. Время от времени чуть оборачивалась назад, туда, где, как предполагалось, стояла Настя. Не глядя, щЈлкала ей двумя пальцами. - Эй, ты! Водки! Живо! Настя появлялась с новым стаканом и с новым огурцом на блюдце, сохраняя в глазах всЈ то же холодно-равнодушное презрение. Рассказы Максимовой-Анаконды становились всЈ грязнее, персонажи их делались всЈ отвратительнее. ОтчЈтливее и яснее проступала та неприязнь, которую испытывала Анаконда к своим коллегам по телестудии. Особенно ненавидела она тех, кто моложе. По словам Максимовой - наглых, пронырливых, подлых и самодовольных бездарей. После четвЈртого стакана Анаконда прочно перешла на мат. Такой отборной и грязной ругани Андрей не слышал даже в цеху краснодарской фабрики. По лицам собравшихся, он понял, что всем надоело. Но настроена Анаконда была агрессивно и зло. Никто не хотел связываться. Она, повернувшись, прищЈлкнула пальцами по адресу Насти. Та не успела среагировать. - Блядь недоделанная! - Заорала Максимова так злобно, что Андрей поЈжился. - Я к кому, гадина, обращаюсь?! Настя появилась, подошла к Максимовой-Анаконде. Андрей с настороженным любопытством вглядывался в еЈ лицо. Он ожидал увидеть страх и растерянность... Нет. Ничего похожего. Глаза у Насти были такими, как и всегда - сухо-презрительными. Видимо, подобное обращение для неЈ стало привычным. Максимова схватила стакан водки и разом опрокинула его себе в рот. Закусить не успела. Пошатнулась, закрыла глаза и рухнула лицом в скатерть - между двумя терелками. - Наконец-то, подруга. - Диана зажгла сигарету. - Освободила нас от себя. Принцесса скучно посмотрела на спящую Максимову-Анаконду. - Лена не сказала главного. ЕЈ не утвердили ведущей 'Песня не расстанется с тобой'. Лена хотела очень. Хлебное место. Популярная передача. Куча начинающих, которые хотят чего-нибудь там спеть. Каждый бабки отваливает. Лене уже обещали, что это место - еЈ. Но тут возникла Танька Скворцова, которая отсосала у кого-то там в редакции музыкальных программ. А Лене прямо сказали - ты так не умеешь миньет делать. И старая к тому же. - Девушки. - Это была