иком между мной и Скрибнером. Я согласился
на условия Скрибнера, не зная совершенно, что "Консолидейтед Пресс" берет в
свою пользу 10%. Никакой надобности в посредничестве "Консолидейтед Пресс" у
меня не было. Грэвс141 предложил мне условия более благоприятные,
чем Скрибнер. Точно так же и Бони. Условия Скрибнера сами по себе мало
благоприятны, а отчисление 10% делает условия прямо-таки возмутительными.
Скрибнер платит мне 15% независимо от тиража. Это значит 13,5% (за вычетом
10% посреднику). Между тем, Грэвс предложил 15% за первые 15.000 и 20% за
дальнейшие издания. Не возьметесь ли вы позондировать на этот счет почву у
Скрибнера? Может быть, он согласится считать заключенное нами соглашение
действительным только для первого издания в 15.000 экз. Тогда и отчисление в
10% также относилось бы только к этому первому изданию. Что касается
следующих изданий, то мы заключили бы новое соглашение. Я хочу избавиться,
прежде всего, от этого совершенно разбойничьего налога в пользу
"Косолидейтед Пресс", которое и без того нажило на мне большие деньги.
Должен сказать, что никакого оформленного договора у нас со Скрибнером
еще нет, ни у меня с "Косолидейтед Пресс". Все дело ограничивалось письмами
и телеграммами, которых я даже не видал. Для такой книги, как автобиография,
мне никаких посредников не нужно было и не нужно сейчас, так как я засыпан
предложениями со всех сторон. Выясните, пожалуйста, этот вопрос в частном
порядке и сообщите мне, можно ли еще что-нибудь поправить.
Получили ли вы рукописи, которые я вам послал? Что собираетесь с ними
делать?
Автобиографию я заканчиваю только сейчас. Сильно задержала меня
малярия. Да и работы оказалось больше, чем я предполагал. У нас здесь два с
половиной месяца прожил Росмер, который на днях возвращается в Париж, где
становится во главе еженедельного издания оппозиции. Попытка поставить
еженедельник при помощи группы Паза ни к чему не привела. К величайшему
моему сожалению подход Паза ко всем вопросам является комнатным и
доктринерским и очень далеко отстоит от революционного подхода. Сможет ли
Паз переучиться, покажет будущее.
Только боевой еженедельник может вывести французскую оппозицию из ее
нынешней жалкой раздробленности.
А как обстоит дело с американским еженедельником? По-видимому,
встретились препятствия?
Крепко жму руку. Привет
Дружески
Ваш Л.Троцкий
Телеграмма [Г.И.] Мясникову
25/7/[19]29
Немецкое консульство сообщило[, что] Ваше дело находится в консульстве
Трапезунде[,] куда следует обращаться[.] Привет
[Л.Д.Троцкий]
[Письмо А. Монтегю]
29/7[19]29
Дорогой товарищ Монтегю!142
Я вынужден писать вам по-французски, так как один из моих друзей,
помогавший мне в моей английской переписке, на днях вернулся во Францию, мои
же собственные познания в английском языке, увы, слишком недостаточны для
свободной переписки. Если французский язык вас затрудняет, то я мог бы
перейти на немецкий, если не получу в ближайшее время возможности снова
вести переписку на английском языке.
Я получил от вас письмо, два номера "Манчестер Гардиан"143,
брошюру "Куда идет Троцкий" и три пакета английских книг. Я вам чрезвычайно
благодарен за все присланное, но к благодарности позвольте присовокупить
небольшой протест: когда я неосторожно принял ваше любезное предложение о
посылке интересующих меня печатных материалов, то я совсем не имел в виду
столь широкий размах, тем более, что отсюда я, к сожалению, ничего
равноценного вам послать не могу.
Если это не нескромность, то я был бы очень рад узнать несколько более
конкретно от вас о вас же самом и, в частности, о вашем отношении к
различным рабочим партиям и организациям в Англии.
Большинство присланных вами книг представляют для меня несомненный
интерес, и, как только я закончу свою злополучную автобиографию, я примусь
за книги, в особенности по зоологии. В качестве охотника я, естественно,
интересуюсь животными.
Но все же прошу вас не посылать мне книг, не списавшись со мной
заранее. Иначе мне впредь трудно будет обращаться к вам с просьбами, ибо я
буду опасаться, что вы их выполните слишком широко.
[Л.Д.Троцкий]
ОТВЕТ ЖУРНАЛИСТУ ИЗ PRESS ASSOCIATION
1. Никакому белградскому журналисту я интервью не давал. Это вымысел с
начала до конца.
2. Считаю нужным прибавить, что за последнее время было опубликовано
несколько "интервью", представляющих злостную выдумку, в частности по поводу
советско-китайского конфликта.
3. Единственное интервью по этому последнему вопросу мною было дано
представительнице "Ассосиейтед пресс"144.
Л.Троцкий
[Конец июля 1929 г.]
НЕОБХОДИМОЕ ПОЯСНЕНИЕ К ПИСЬМУ
РЕДАКЦИИ "ОППОЗИЦИЯ" ПО ПОВОДУ 1 АВГУСТА145
Некоторые товарищи поняли это письмо в том смысле, будто оно призывает
оппозицию отказаться от участия в манифестациях 1 августа146.
Более ложного и нелепого истолкования нельзя вообще придумать. Правда, в
тексте письма нет конкретных организационных или тактических указаний. Но
если принять во внимание, что дело идет о разных странах, где вся обстановка
1 августа сложится по-разному, то естественно, что нельзя было дать
единообразные конкретные указания: как быть и что делать каждой группе
оппозиции. Письмо "Оппозиции" исходило из воззвания Коминтерна 8
мая147 (которое мы получили с огромным запозданием) и главной
своей задачей ставило добиваться отмены той авантюристской демонстрации,
которая была намечена и охарактеризована заранее воззванием 8 мая. Не об
отказе от манифестации вообще идет в письме речь, а об отказе от
определенной манифестации, которая могла бы быть карикатурой первомайских
событий в Берлине. В последних строках письма говорится, как о чем-то само
собой разумеющемся, что оппозиция не позволит себя отделить от рабочего
класса в целом и особенно от его авангарда. Для всякого политически
мыслящего человека это означает: если первоавгустовская манифестация не
будет отменена; если она произойдет в том виде, какой намечен Коминтерном и
какой мы считаем неправильным, то и в этом случае мы примем в ней участие и
разделим ответственность с пролетарским авангардом. Вот единственный смысл,
который имеет это место. Почему же это не сказано прямо? Потому, что когда
требуют отмены определенного характера демонстраций, то незачем подробно
разъяснять, что мы готовы в ней принять участие в случае, если она
осуществится. Последние строки говорили об этом как о чем-то само собою
разумеющемся, т. е. как об общем правиле поведения революционеров, которые
не отделяются ни при каких условиях от наиболее активной части рабочего
класса.
Национальные группы оппозиции могут и должны конкретизировать это
письмо в особых воззваниях и резолюциях сообразно с той обстановкой, которая
складывается сейчас в каждой стране и окончательно определится ко дню 1
августа.
Сейчас почти все партии Коминтерна отступают от линии 8 мая на какую-то
неопределенную позицию. Тем важнее и обязательнее для нас наступать,
разъясняя преступный авантюризм воззвания 8 мая и добиваясь от официального
руководства полной ясности. Разумеется, мы можем и должны разъяснять
рабочим-коммунистам, что мы при всех условиях разделим их судьбу. Но ведь
задача оппозиции совсем не в том только, чтобы участвовать даже и в
неправильных действиях масс, а в том, чтобы указывать массам правильный
путь. Это и делает письмо "Оппозиции".
[Л.Д.Троцкий]
[Конец июля 1929 г.]
[Письмо Г.И. Мясникову]
12 августа 1929 г.
Уважаемый товарищ Мясников,
Мне думается, что отправлять ваше заявление в генеральное консульство
нет никакого расчета. Ничего они, разумеется, вам не ответят, а только
сделают вывод о вашей слабости и усилят интригу втрое.
Мне уже писали из Берлина о выдвинутом против вас уголовном обвинении.
Я в тот же день, т. е. вчера, написал в Берлин с просьбой строжайше
проверить, действительно ли германское правительство выдвигает мотив
уголовщины в связи с вопросом о визе. Как только получу подтверждение,
напишу открытое письмо немецкому правительству и все сделаю, чтобы поднять
вопрос в печати. Голос оппозиционных изданий в этом деле имеет малое
значение. Здесь необходимо проникнуть на страницы большой, т. е. буржуазной,
печати. Но, разумеется, и в оппозиционных газетах об этом необходимо
сказать.
Вы жалуетесь на то, что берлинский "комитет" плохо помогает. Не надо
себе делать никаких иллюзий насчет этого комитета: он очень слаб. Вы как-то
просили прислать вам издания, в которых есть воззвание этого комитета. Но у
меня таких изданий нет. Вероятно, в журнале Корша что-нибудь было
напечатано, если у Корша есть журнал, в чем я не уверен. Самым влиятельным в
комитете является, пожалуй, адвокат Курт Розенфельд148. Он и для
меня хлопотал о визе, но ничего не выхлопотал. Вы, конечно, знаете, что в
визе мне отказало также и "рабочее" правительство Англии. Все это достаточно
ярко свидетельствует о том, что пробрать капиталистические правительства
статейками в газетах, протестами и воззваниями "комитетов" дело очень
нелегкое, чтобы не сказать безнадежное.
Разумеется, кампанию поднять необходимо, и притом, насколько возможно,
широкую. Я сделаю, конечно, все, что смогу, как только получу подтверждение
того, что вас действительно обвиняют в уголовном преступлении.
Во избежание недоразумения считаю нужным пояснить. Я не потому против
подачи заявления в консульство, что сношения с ним будто бы вообще
недопустимы. Такая точка зрения мне абсолютно чужда.
Но я не вижу никакого объекта сношений. Наивно было бы предполагать,
что сталинцы вступят с вами в переговоры в то время, как они многие сотни
оппозиционеров заключают в изолятор. Белобородов вовсе не в Константинополе,
как вы предполагаете, а в челябинском изоляторе. Там же и Сосновский.
Раковский пока еще в Саратове, по крайней мере, других сведений я не имел.
Что касается вашей рукописи, то я немедленно по получении переслал ее в
Берлин для переписки. Здесь свободной машинистки нет, и неспешные рукописи я
сам поручаю переписывать для себя в Берлине. Я просил после переписки копию
мне прислать сюда. О своем отношении к вашей рукописи смогу, разумеется,
сказать только после ознакомления с ней.
С искренним приветом
[Л.Д.Троцкий]
[Письмо С. Фишеру]
21 августа 1929 г.
Многоуважаемый господин Фишер,
Я очень рад тому, что книга удовлетворила ваши ожидания.
Что касается изложенных вами финансовых соображений, то я со своей
стороны считаю более целесообразным сократить размеры книги до 450 страниц,
чтобы таким образом полностью остаться в рамках нашего договора.
Я, разумеется, признаю всю серьезность приведенных вами соображений, но
вывод для меня лично получается несколько парадоксальный. В нынешнем своем
виде автобиография представляет не одну, а две книги. Между тем гонорар
окажется значительно меньше того, который был намечен за одну книгу. Если бы
вопрос этот не играл для меня существенной роли, я, разумеется, принял бы
без возражения новые условия. Но, к сожалению, это не так. Именно настоящая
книга должна создать для меня возможность выполнить ряд других работ.
Поэтому я не вижу другого пути, как сократить книгу на сто-полтораста
страниц и сохранить, таким образом, в силе старый договор.
Само собой разумеется, что перевод глав, которые не войдут в книгу,
будет оплачен мною.
С совершеннейшим уважением
[Л.Д.Троцкий]
КРУЖКУ МАРКСА И ЛЕНИНА149
Уважаемые товарищи!
Ваша организация носит имя Маркса и Ленина. Это имя обязывает. Не
считаете ли вы противоречивым тот факт, что нынешняя деятельность Суварина,
одного из основателей вашей группы, ее виднейшего члена, направлена
полностью и целиком против идей как Маркса, так и Ленина?
По каждому отдельному вопросу Суварин за последние годы занимал
позицию, которая оказывала прямую поддержку противникам и врагам левой
коммунистической оппозиции. Формально оставаясь в рядах последней, Суварин,
однако, тщательно избегал сколько-нибудь законченного и ясного изложения
своих взглядов. После настойчивых и повторых требований с моей стороны
Суварин прислал мне обширную рукопись, представляющую изложение его новых
воззрений. Рукопись эта не имеет ничего общего с частным письмом. Это есть
обширный памфлет, рвущий не только с большевизмом, с Октябрьской революцией,
с основными принципами III Интернационала, но и с теоретическими
предпосылками марксизма150. Эта работа целиком направлена против
идей Маркса и Ленина, под знаком которых стоит ваш кружок.
Позвольте спросить вас: знакомы ли вы с последней работой Суварина?
Выразили ли вы ваше отношение к этому поразительному продукту философии
индивидуалиста-скептика? Считаете ли вы допустимым терпеть хотя бы один день
тот факт, что под знаменем Маркса и Ленина выступают люди, ведущие
смертельную борьбу против марксизма и его практического выражения,
большевизма?
Я надеюсь, что вы не станете оспаривать того, что каждый революционер,
каждый марксист, каждый сознательный рабочий имеет право поставить вам те
вопросы, которые я вам ставлю в этом письме с самыми дружескими чувствами.
Ваш Л.Троцкий
Константинополь, 22 августа 1929 г.
ПРАВЛЕНИЮ ЛЕНИНБУНДА151
Копии в редакции "Ля Веритэ"152
"Ля лютт де клясс"153
"Ле Коммунист"154 (Бельгия)
"Милитант" (Соед[иненные] Штаты)
Уважаемые товарищи!
Настоящее письмо не предназначается для печати. Оно представляет собой
попытку объяснить по основным вопросам стратегию оппозиции. Это не первая
моя попытка. В ряде писем я пытался выяснить приципиальную линию
"Фольксвилле" и Ленинбунда, так как на основании крайне противоречивых
статей достигнуть ясности не удавалось. В последний раз я официально
обратился с запросом к правлению Ленинбунда 13 июня 1929 года155.
Мне был обещан ответ. Но тщетно я дожидаюсь ответа и на этот раз. Дело идет
тут, конечно, не обо мне лично. Коммунистическая оппозиция в целом как в
Германии, так и в других странах имеет право знать, на какой позиции стоит
правление Ленинбунда в основных вопросах международной революции.
Оппозиция -- маленькое меньшинство. Успех оппозиции может быть
обеспечен только ясной линией. Ленинбунд не имеет такой линии. Вот что
необходимо, к сожалению, констатировать прежде всего. Как по внутренним
немецким вопросам, так и по международным "Фольксвилле" колеблется между
Брандлером и Коршем. О позиции правления Ленинбунда в связи с внутренними
немецкими вопросами я надеюсь сказать более обстоятельно в особой работе.
Здесь я хочу лишь снова повторить и уточнить те вопросы, которые я уже
неоднократно, но тщетно ставил редакции "Фольксвилле" и правлению
Ленинбунда.
Вы не раз обвиняли русскую оппозицию в том, что она идет "недостаточно
далеко", ибо она, де, не понимает, что термидор уже совершился. Я спрашивал
вас неоднократно: что это значит? Какие отсюда следуют выводы для
международной оппозиции по отношению к СССР?
Если термидор "совершился", то значит развитие в России стало
окончательно на путь капитализма. Как же вы относитесь тогда к плановому
началу хозяйства? К законодательству, которое осуждает капиталистический
оборот и препятствует частному накоплению? Как вы относитесь к монополии
внешней торговли? С точки зрения капиталистического развития все эти
декреты, учреждения и меры являются утопическими и реакционными помехами на
пути развития производительных сил. Какую точку зрения вы занимаете?
Вы выдвинули лозунг свободы коалиции для СССР, как и для
капиталистических стран. Совершенно, опять-таки, нельзя понять, что это
значит. Свобода коалиции никогда не была и не может быть изолированным
лозунгом. Свобода коалиции есть составная часть режима буржуазной
демократии. Свобода коалиции немыслима без свободы собраний, печати и проч.,
а, значит, и без парламентских учреждений и партийной борьбы. Какова ваша
позиция в этом вопросе? Несмотря на все свои попытки, я ничего до сих пор не
мог выяснить.
Столь же не ясна ваша позиция в вопросе о защите СССР от империализма.
Исключительная важность этого вопроса снова обнаружилась под толчком
советско-китайского конфликта. Ряд оппозиционных изданий занял в этом
вопросе явно ошибочную позицию. Передовая статья в "Контр ле курант" No 35
от 28 июля довела эту ошибку до самых крайних пределов.
Как же поступила в этом случае редакция "Фольксвилле" и "Ди Фане дес
Коммунизмус"? Она заняла двойственное положение. Она открыла дискуссию.
Коршист Г.П., как и марксист Ландау допускаются в этой дискуссии на равных
правах. А редакция "возвышается" над марксизмом и над... коршизмом. Грубо
ошибочная статья "Контр ле курант" печатается в "Ди Фане дес Коммунизмус" на
первом месте, причем особенно подчеркивается, что статья является
официальным мнением французской редакции. Но разве же коммунистическое
издание имеет право умолчать о том, что эта статья, хотя бы и десять раз
официальная, представляет собой вопиющий разрыв с марксизмом? В острый
момент международного конфликта читатели вашего издания оказываются идейно
разоруженными. Им предлагают на выбор: либо взгляды русской оппозиции, либо
взгляды Корша, который, в свою очередь, повторяет лишь аргументы
социал-демократии.
Невозможно допустить и мысли о том, будто все ваше правление, а тем
более все члены Ленинбунда, разделяют эту позицию или это отсутствие
позиции. К сожалению, по "Фольксвилле" невозможно судить о внутренней
идейной жизни Ленинбунда. Я не могу допустить ни на минуту, что этой
внутренней идейной жизни нет. Но я вынужден придти к выводу, что
"Фольксвилле" ее не отражает. Само по себе уже это является в высшей степени
тревожным признаком.
Правящее большинство в государстве или в партии, имеющее сильный
аппарат, обильную кассу или богатую печать, может долго жить на недомолвках,
на шатаниях, на двусмысленностях. Лучшее доказательство тому сталинский
бюрократический централизм. Но каждое оппозиционное меньшинство, какое стало
бы подражать в этом центристам, окажется неизбежно обреченным на гибель и
скомпрометирует то знамя, под которым стоит.
В нынешнем своем виде Ленинбунд не может повести за собой авангард
немецкого пролетариата или хотя бы только авангард этого авангарда.
Ленинбунду необходимо идейно перевооружиться и соответственно перестроить
свои ряды. Первым условием для этого является принципиальная ясность
позиции. Я не думаю, что вы можете дальше уклоняться от ответа на
поставленные выше вопросы. Они далеко не исчерпывают всего круга проблем
международной революции, но ответ на них создает предпосылку для правильного
подхода к ряду других вопросов. Ленинбунду необходима платформа. Ваши
издания вместо того, чтобы посвящать свои столбцы Джимми
Хигинсу156 и гоняться за злободневными сенсациями, должны стать
орудиями выработки марксистской платформы немецкой коммунистической левой.
С коммунистическим приветом
Л.Троцкий
24 августа 1929 г.
Письмо М. Истмену
т. Макс Истмен
28 августа 1929 г.
Дорогой друг!
1. Я получил от вас письмецо по поводу моего договора со Скрибнером. К
сожалению, я не могу нарушить этот договор, так как он был заключен Пазом. О
том, что "Консолидейтед Пресс" получает 10% я узнал уже после того, как Паз
заключил договор. Но тогда дело шло о простой перепечатке моих статей,
опубликованных газетами Херста157. Теперь же дело идет о большой
книге -- не в 400 страниц, а в 600. Но ничего не поделаешь!..
2. Я получил очень большое количество книг от вас и по вашему
поручению. Выбор книг сделан прекрасно. Я вам благодарен в высшей степени.
Две книги с надписями авторов. Должен ли я им отвечать? т. е. написать
благодарственные письма? Может быть, будет достаточно, если Скрибнер
перешлет им мою автобиографию, когда она выйдет в свет? Если вы встречаетесь
с ними, то передайте им мою искреннюю благодарность.
3. Я стал получать нью-йоркский "Таймс", "Нейшен". Сегодня получил
"Куронт Истори" и литературный журнал. Я теперь плаваю в американских
изданиях. Когда я получаю воскресный номер нью-йоркского "Таймса", я каждый
раз заново убеждаюсь, что Америка раздавит Европу. Газета приходит всего
недели две, но она уже заполнила мою комнату. Это чудовищно!
4. Сегодня я получил копию вашего письма Перкинсу158. Какое
счастье, что я обратился к вам по поводу перевода моей автобиографии! Я
чувствовал, что перевод слаб, в нескольких местах я наткнулся на прямые
ошибки, но я не подозревал, что перевод до такой степени безобразен. Вместе
с тем я вижу из вашего письма, что вы проделали огромную работу. Сейчас я
спокоен за свою автобиографию со стороны перевода.
5. Вы меня спрашивали как-то, правда ли, что я взялся написать для Бони
историю революции? Да, представьте себе, взялся, хотя долго колебался.
Разумеется, я широко использую то, что написал раньше на русском языке, но
многое придется переработать, а многое написать заново. Целый ряд глав
остался у меня неиспользованными во время моей работы над автобиографией.
Целый ряд спорных теоретических вопросов можно теперь сделать ясными и
понятными только в исторической перспективе.
6. Знаете ли вы о том, что в Париже начал выходить еженедельник "Ля
Веритэ" под редакцией Росмера? Попытка поставить этот еженедельник при
содействии Паза ни к чему не привела. Как и целый ряд других европейских
оппозиционеров, Паз попал в наши ряды скорее в силу недоразумения. Люди
этого типа не прочь подписывать и даже составлять самые левые платформы под
условием, чтобы все остальное -- у них и вокруг них -- оставалось
по-старому. Есть прямо-таки возмутительное противоречие между теми идеями,
какие эти люди "признают" на словах, и теми усилиями, какие они прилагают
для торжества этих идей... Когда для меня это стало ясно, я махнул на Паза
рукой.
Вокруг Росмера собирается молодежь. Редакция "Ля лютт де клясс"
по-видимому полностью примкнет к "Ля Веритэ". Два члена редакции приезжали
ко мне сюда, и мы с ними договорились по всем пунктам. Посредством
еженедельника произведена будет, надеюсь, серьезная перегруппировка
французской оппозиции. Такая же работа необходима в отношении немецкой
оппозиции, где пока еще царит великая путаница.
7. Жаль, что "Милитант" еще не превратился в еженедельник. Некоторую
материальную помощь можно было бы ему оказать отсюда. Но не знаю, насколько
это целесообразно. Дело в том, что вся сумма, уплаченная "Косолидейтед
Пресс" как за первые шесть статей, так и за перепечатку автобиографических
статей, вошла в состав Интернационального фонда для опубликования различных
изданий, документов и проч. Из этого фонда можно было бы выделить несколько
сот долларов для "Милитант". Но мне кажется, что американцы все-таки богаче
других и что вряд ли стоит им давать.
8 Кто такой Отто Кан, который сомневается насчет перманентной
революции? Нельзя ли его послать в Константинополь для подробных объяснений?
Я был бы очень рад. До сих пор такого рода объяснения с приезжими товарищами
давали самые лучшие результаты.
9. Да, забыл выше сказать, что я получил от вас целую пачку газетных
вырезок относительной нашей общей с вами книги. Спасибо.
Очень меня огорчает недостаточное знание английского языка. Но сейчас я
так погрузился в американские и британские газеты и журналы, что надеюсь
поднять уровень своего английского языка в течение ближайших месяцев.
Крепко жму руку.
Ваш Л.Троцкий
ДЕКЛАРАЦИЯ ДЛЯ "ВЕРИТЭ"159
Наше издание предназначено для передовых рабочих. У нас нет никаких
других задач, кроме задачи освобождения рабочего класса. Мы не видим никаких
других путей для этого, кроме революционного низвержения буржуазии и
установления диктатуры пролетариата.
Современное демократическое государство есть орудие господства
буржуазии. Система демократии имеет своей задачей удержать владычество
капитализма. Чем меньше это удается нормальными методами демократии, тем
больше господствующий класс прибегает к насилию.
Французские социалисты продолжают твердить, что они осуществят
социализм через посредство демократии. Мы видели и видим социалистических
демократов у власти. В Германии они расстреляли 1 мая [19]29 рабочих за то,
что авангард берлинского пролетариата хотел выйти на улицу в день великой
демонстрации пролетариата, установленного на учредительном конгрессе Второго
Интернационала. В Англии рабочая партия, придя к власти, пресмыкается не
только перед капиталом, но и перед монархией, и начинает "демократизацию"
страны не с ликвидации палаты лордов160, а с возведения в
шутовское достоинство старого фабианца161 Вебба162.
Марксистская оценка демократии полность и до конца проверена опытом.
Социал-демократия у власти не означает даже осуществления реформы. Когда
буржуазия считает себя вынужденной провести социальную реформу, она делает
это сама, отнюдь не предоставляя такой чести социал-демократии. Позволяя
социалистам служить себе, буржуазия лишает ее даже карманных денег на
расходы по реформаторской деятельности.
Отличие нашей эпохи от довоенной политически наиболее ярко отражается
на судьбе социал-демократии. До войны она находилась в оппозиции к
буржуазному обществу, сейчас она является его наиболее надежной опорой. В
Англии и Германии поддержание господства капитала было бы совершенно
немыслимо без социал-демократии. Если нелепостью является отождествление
социал-демократии и фашизма, -- как делает часто нынешнее руководство
Коминтерна163, то бесспорной является та мысль, что и
социал-демократия, и фашизм являются различными, в некоторых отношениях
противоположными орудиями, которые в разные периоды служат в последнем счете
одной и той же цели: сохранению господства буржуазии в империалистскую
эпоху.
Опыт революционного ниспровержения буржуазного господства был проделан
в 1917 году в России партией большевиков. Октябрьская революция является
самым гигантским фактом мирового рабочего движения и величайшим событием в
человеческой истории вообще. Мы стоим полностью и целиком на почве
Октябрьской революции. Это наша революция.
Февральская революция 1917 г.164 показала, что демократия,
едва вышедшая из революции, беспощадно обрушивает свои репрессии на рабочих,
как только они начинают угрожать частной собственности. С другой стороны,
Октябрьская революция показала, что даже в отсталой стране с подавляющим
большинством крестьянского населения пролетариат может стать у власти,
объединив вокруг себя все трудящиеся и угнетенные массы. Этот исторический
урок был дан международному пролетариату партией большевиков под
руководством Ленина. Политика большевиков в Октябрьской революции есть
высшее применение методов марксизма. Она отмечает новый исходный пункт в
движении рабочего класса вперед.
Сны и действительность после войны
Шаг за шагом Франция выходит из опьянения победы. Признаки
рассеиваются, фантастические надежды рушатся -- остается жестокая
реальность. Горделивые мечты французского капитала о господстве над Европой,
а через Европу -- над всем миром обратились в прах. В первые годы после
войны правительства Англии и Соединенных Штатов еще считали нужным льстить
национальному высокомерию французской буржуазии, давая ей время от времени
декоративное удовлетворение. Но это время прошло. Американская буржуазия
успела измерить глубину падения Европы и перестала с ней стесняться.
Английская буржуазия, получая жестокие пинки со стороны американцев, все
откровеннее вымещает свою злобу на Франции. Положение английской буржуазии
характеризуется противоречием между ее традициями мирового господства и
упадком ее удельного веса в мировом хозяйстве. У французской буржуазии нет
таких традиций могущества. Версальский мир -- это горячечная фантазия
мелкобуржуазного выскочки. Для мировой роли материальная база Франции
совершенно недостаточна, если измерить ее современным, т. е. американским
мерилом.
Крупный рост промышленного оборудования Франции является несомненным
фактом, как и рационализация промышленных методов. Но именно этот рост все
больше ставит французскую буржуазию лицом к лицу с проблемами мирового
рынка. Дело идет уже не об оккупации Саарской области165 или
Рура166, а о месте французского империализма под солнцем. При
первом крупном испытании несостоятельность французского империализма
вскроется полностью. Слишком малочисленно население, слишком ограничена
территория, слишком большая зависимость от соседей, слишком большая ноша
долгов и еще большая ноша милитаризма. Мы не собираемся здесь назначать
сроки для дальнейших неизбежных неудач, отступлений и поражений французского
милитаризма. Но мы их предвидим, и мы не сомневаемся, что все они будут
служить источником внутренних кризисов и потрясений.
В патетических речах можно оперировать с мнимыми величинами. Но на
мировой арене софизмы Пуанкаре, пафос Франклэн-Буйона167 или
красноречие Бриана168 звучат жалким писком. Америка говорит:
плати. Англия говорит: плати. Сноуден169, лейбористский агент
Сити170, находит в своем словаре наиболее грубые выражения по
адресу Франции.
Коммунистический Интернационал предвидел эту развязку -- в тот период,
когда он имел руководство, способное понимать ход развития и предвидеть
завтрашний день. Еще в 1920 году, когда гегемония победоносной Франции
казалась неоспоримой, манифест Второго конгресса Коммунистического
Интернационала гласил:
"Одурманенная шовинистическими парами победы, которую она одержала для
других, буржуазная Франция мнит себя повелительницей Европы. На самом деле
никогда Франция не находилась в самых основах своего существования в такой
рабской зависимости от более сильных -- Англии и Америки, как теперь.
Франция предписывает Бельгии определенную экономическую и военную программу,
но в отношении Англии Франция сама играет роль Бельгии лишь несколько
большего размера".
Послевоенное десятилетие прошло во Франции спокойнее, чем в большинстве
других стран Европы. Но это был лишь мораторий171, опиравшийся на
инфляцию. Инфляция была во всем: в денежном обращении, в государственном
бюджете, в системе милитаризма, в дипломатических планах, в
империалистических аппетитах. Великая денежная реформа
Пуанкаре172 только обнаружила тот секрет, что вино французской
буржуазии на четыре пятых разбавлено водой. Мораторий на исходе. За
американские стоки173 надо платить. За дружбу сильных мира сего
надо платить. За трупы французских рабочих и крестьян надо платить.
Буржуазная республика входит в период расплат. Самый большой счет представит
ей французский пролетариат.
Кризис коммунистической партии
Открывающаяся эпоха кризиса в мировом положении французской буржуазии,
а, значит, и в ее внутреннем положении совпадает, однако, с глубоким
кризисом французской коммунистической партии. Первые шаги партии были
увенчаны многообещающими успехами. Руководство Коминтерна сочетало
революционную дальнозоркость и смелость с глубоким вниманием к особенностям
каждой страны. Только на этом пути и возможны были успехи. Резкая смена
руководств в Советском Союзе, происшедшая под влиянием классовых сил,
гибельно отразилась на жизни всего Интернационала, в том числе на
французской партии. Преемственность развития и опыта была механически
прервана. Те, которые в эпоху Ленина руководили французской компартией и
Коминтерном, были не только отстранены от руководства, но исключены из
партии. К руководству допускались в дальнейшем лишь те, которые обнаруживали
готовность автоматически воспроизводить все зигзаги московского руководства.
Ультралевый зиновьевский курс 1924-[19]25 гг. означал замену
марксистского анализа крикливой фразой, нагромождение ошибок и превращение
демократического централизма174 в его почти полицейскую
карикатуру. На смену потерпевшим крушение ультралевым пришли совершенно уже
безличные и покорные чиновники, которые в международных вопросах держали
курс на Чан Кайши и Перселя, а во внутренних делах плелись за реформистами.
Когда сталинская фракция под влиянием нарастающей опасности справа и ударами
критики оппозиции оказалась вынужденной совершить свой левый зигзаг, не
понадобилась даже смена экипировки французского руководства: люди, покорно
проводившие полусоциалистическую политику 1926-[19]27 гг., столь же покорно
превратились в политиканов авантюры. День 1 августа является тому
убийственным свидетельством. В Китае, в Германии и других странах
авантюристская политика приводила уже к кровавым катастрофам. Во Франции она
не давала пока ничего, кроме смехотворных фиаско. Но если смешное
действительно кого убивает, то революционную партию прежде всего.
Большая опасность
Опасность, как мы сказали, состоит в том, что новый кризис капитализма
во Франции может застигнуть врасплох авангард французского пролетариата.
Опасность в том, что благоприятные ситуации могут быть одна за другой
упущены, как не раз уже бывало в разных странах после войны. Наша задача --
предупредить эту опасность путем настойчивого обращения к классовому
сознанию и революционной воле пролетарского авангарда.
Мы меньше всего склонны, однако, отрицать или смягчать тот факт, что
между партией, как она должна быть, и партией, как она есть, огромное
различие, отчасти -- прямая противоположность. Краткую оценку французской
коммунистической партии мы дали выше. Плачевные результаты этой политики:
упадок авторитета, понижение числа членов, ослабление активности. Но мы
далеки от того, чтобы поставить на партии крест и пройти мимо нее.
Официальная партия объединяет ныне два-три десятка тысяч членов. Она
руководит -- убийственно! -- профессиональной конфедерацией, насчитывающей
около трехсот тысяч членов. На последних выборах партия собрала свыше
миллиона голосов175. Эти цифры дают картину не роста партии, а
скорее упадка. Но они же свидетельствуют, что возникшая из потрясений войны
под действием Октябрьской революции партия, несмотря на ужасающие ошибки
руководства, все еще объединяет очень внушительную часть пролетарского
авангарда. В этом факте мы видим прежде всего бесспорное выражение того, как
велика потребность пролетариата в революционном руководстве.
Мы не враждебны и не безразличны по отношению к коммунистической
партии. Конечно, не из симпатии к ее чиновникам. В партии есть мужественные
рабочие, готовые на все жертвы: это им мы хотим помочь выработать правильную
политическую линию на основе здорового партийного режима и правильного
коммунистического руководства. К тому же вокруг партии рассеяны десятки
тысяч коммунистов или просто революционных рабочих, готовых стать
коммунистами, но отталкиваемых политикой бессилия (метаний), скачков,
борьбой классов и маленькими дворцовыми переворотами. Одна из основных задач
коммунистической оппозиции -- это воспрепятствовать тому, чтобы законное
возмущение негодным руководством не приводило в дальнейшем к разочарованию в
коммунизме и революции вообще. Достигнуть этого можно, только развивая
марксистскую оценку событий и устанавливая правильно тактику, вытекающую из
самой обстановки.
Партия и профессиональные союзы
Политика, которая превращает профессиональные союзы во второе
увеличенное издание партии или делает их лишь своим добавлением, -- есть
глупость и преступление. Совершенно правильно революционная партия
пролетариата стремится завоевать влияние в профессиональных организациях. В
противном случае она обрекает себя на бесполезную "революционную" болтовню.
Но она должна это делать методами, которые вытекают из природы
профессиональных союзов и содействуют их усилению, вовлекая новые элементы,
способствуя выработке хороших методов борьбы с предпринимателем. Рабочий
видит в профессиональных союзах прежде всего инструмент [...]176
[об]ластях, для пролетариата, как для партии и СЖТУ177 --
гибельных последствий. Он показывает абсолютное непонимание работы, которую
нужно совершить, воображая, что можно немедленно достигнуть целей, к которым
нельзя прийти иначе, как путем долгих и упорных усилий.
В результате -- картина, которая у нас перед глазами. По мере того, как
коммунистическая партия расширяет свое влияние на какую-либо организацию,
эта организация слабеет. Коммунистическая партия завоевала
АРАК178. Но после завоевания она (АРАК) начала замирать (или
умирать?). То же с СЖТУ. Конечно, СЖТУ более прочна, она, к счастью, прошла
тяжелую жизнь, так что недостаточно плохой политики, чтобы ее разрушить. Но
что именно легко сделать, это уменьшить число ее членов, деморализовать и
сделать их недоверчивыми в отношении к руководству, которое ошибается без
перерыва и без перерыва снова начинает сначала. Это как раз точно то, что
делает коммунистическая партия в течение последних лет. Следствием всех этих
зигзагов явилось то, что наиболее ясные и верные понятия стали теперь
затемнены. Ничего не продвинуто к фактическому разрешению ни одного важного
вопроса. Даже наоборот, во многом пошли назад. Но вопрос живет. Разрешить
его, не вспоминая главнейшие ошибки Коммуны179 и не отдавая себе
отчета в беспредельном опыте русской революции, -- это значит отказаться от
наиболее верных данных и приготовлять новые катастрофы.
Три течения в Интернационале
Наше отношение к Интернационалу основано на тех же началах, что и наше
отношение к французской коммунистической партии.
С конца 1923 года Интернационал жил и живет под дулом револьвера, на
рукоятке которого была сперва рука Зиновьева, затем Сталина. Все обязаны
были мыслить, говорить и особенно голосовать "монолитно". Это умерщвление
идейной жизни жестоко отомстило за себя ростом фракций и группировок.
Основные течения, нам кажется, можно характеризовать так.
Коммунистическая левая выражает исторические интересы пролетариата. В
результате поражений пролетариата, революционного отлива, стабилизации
буржуазии и бюрократических "побед" левая снова представляет сейчас
меньшинство, плывущее против течения.
Правая группировка в коммунизме сознательно или бессознательно
стремится занять то место, которое занимала довоенная социал-демократия, т.
е. место реформистской оппозиции по отношению к капиталистическому обществу,
тогда как сама социал-демократия стала сейчас, и не случайно, одной из
правящих партий буржуазии.
Не может быть и речи о том, чтобы правые долго удержались на этой
позиции. В нынешнюю империалистскую эпоху, которая все вопросы ставит
ребром, правые проделают эволюцию в сторону буржуазии несравненно быстрее,
чем совершила ее социал-демократия.
Третье течение -- центризм -- занимает промежуточное положение и
характеризуется политикой колебаний между революционно-пролетарской и
мелкобуржуазной национально-реформистской линией. Центризм является сейчас
госпо