добностей. Кайнан смирился со своим горем, со своей растерянностью, смирился с унизительным положением, в котором оказался -- в сущности, с положением раба во владениях Сатаны,-- и усердно трудился, зарабатывая те жалкие гроши, в которых он нуждался, чтобы заплатить за свою крохотную спальню и еду, состоявшую из риса и странных овощей. Ему отчаянно хотелось мяса, но он не мог себе его позволить на те деньги, что зарабатывал. Несколько раз в день его ненависть к странным дьявольским птицам, обитавшим здесь -- птицам с зубами в клювах,-- особенно разгоралась, когда он видел, как они пожирали разноцветную рыбу, которую ему запрещалось ловить себе на пропитание. Если бы он не боялся навлечь на себя гнев короля за убийство одной из этих охраняемых птиц, он бы убил и съел одну из них. Поэтому он таскал багаж богатых людей, поведение которых он едва понимал, а язык не понимал совсем, нашел себе вторую работу -- подметать полы в этом сводящем с ума месте, в котором он оказался плененным, и тихо затаил в глубине души свое унижение, свой ужас и горечь. Каждый раз, когда он видел того ухмыляющегося наглеца, который первый рассказал ему, что с ним случилось, Который смеялся над ним, пока четверо сильных мужчин пригвождали его к полу... Каждый раз, когда он видел человека, которого звали Кит Карсон, ему хотелось совершить нечто более серьезное, чем насилие. Ему хотелось совершить убийство. Но он наблюдал, как этот человек занимался учебным боем в огромном светлом помещении, называемом "спортзалом". Он был ловким, сильным воином, а не просто негодяем. И если Кайнан хотел стереть пятно позора со своей чести, то это можно было сделать лишь внезапным, неожиданным нападением. Прежде Кайнан презрительно посмеялся бы над каждым, кто задумал бы столь коварный подход к делу чести, и заслуженно назвал бы его подлецом. Но Кайнан больше не находился на земле, где жизнь была простой и понятной. Он жил в аду. Он толкал свою проклятую щетку вдоль проклятого пола, подметая этот проклятый мусор, стараясь не задевать проклятых нахальных туристов и постепенно наполняя свой мусорный бак на колесиках всевозможным мелким сором. Позднее ему нужно будет открывать неподвижные мусорные урны, расставленные вдоль Общего зала, и опорожнять также и их, таская пластиковые мешки из них в мусоросжигатель и перерабатывающий центр. Даже от этих незнакомых английских слов, которые на самом деле были какими-то не совсем английскими, у него болела голова. Кайнан никогда не умел хорошо говорить по-английски -- его командир переводил ему английские команды,-- но так называемый английский, на котором говорили тут... Даже те слова, которые он считал знакомыми, означали не совсем то или вообще непонятно что. Он оттащил свою щетку и мусорную тележку в ту часть Общего зала, которая называлась "Вокзал Виктория" -- названную, как кто-то сказал ему, в честь королевы Англии, которая бесстыдно правила от своего собственного имени, хотя у нее был вполне подходящий муж, чтобы сидеть на троне вместо нее,-- и заполнил еще один совок пылью и сором, опорожнив его в свою тележку. Взрыв смеха неподалеку заставил его заскрежетать зубами. Они смеялись не над ним, но Кайнан пребывал в таком отчаянии, что едва мог выносить звуки чужой радости. Они лишь напоминали ему, насколько он одинок. Он поднял голову, против своей воли поддавшись искушению поглядеть на смеющихся. Компания мужчин в диковинных длиннополых костюмах и хорошеньких женщин в еще более диковинных платьях играла в какую-то странную игру, расставляя маленькие проволочные воротца с утяжеленными ножками, устанавливая две деревянные палочки с яркими цветными полосками, споря, кому достанутся деревянные шарики с полосками тех же цветов. Судорога прокатилась по его телу. Он подумал, что сейчас делают его жена и сын. Учат ли деревенские мужчины мальчика, как обращаться с длинным луком и палицей, или же французы не оставили в живых достаточно мужчин, чтобы было кому возвратиться в деревню? Что станется с его семьей? Тошнота от пустых, беспомощных тревог снова охватила его, как бывало много, много раз за день. Кайнан распрямил спину, чтобы не поддаться этому. Он был валлиец, солдат-ветеран. Он может оказаться потерянным, забытым и Богом, и святыми, но он не доставит Сатане такого удовольствия -- смотреть, как он согнется под бременем страха и утраты, которое час от часу становилось все невыносимее. Кайнан тупо смотрел на играющих, недоумевая, чем именно занимаются вот эти вот демоны. И тут он заметил молотки. Сделанные из дерева и помеченные такими же цветными полосками, как и шары, они были меньше боевых палиц, которые он привык носить, но все же это были увесистые деревянные молотки. Кайнан следил со все растущим интересом, как игроки начали обескураживающую игру, ударами молотков прогоняя деревянные шары сквозь проволочные ворота. Никто из них и понятия не имел, как пользоваться молотом, но было ясно, что, несмотря на недостаточный размер, эти молотки могут оказаться грозным оружием в руках опытного солдата. Если бы у него было что-нибудь вроде этих... Он подсчитал игроков: пятеро. Затем он приметил деревянную тележку, на которой лежали позабытыми шестой шар и молоток. Никто из игроков не обращал на эти предметы ни малейшего внимания. Может быть, Бог не совсем забыл про него, Кайнана, в конце-то концов? "Если мне и не удастся сбежать из ада,-- подумал он, пристально глядя на этот молоток,-- то, может статься, мне будет все же позволено спасти свою честь". Он стал толкать свою мусорную тележку вокруг играющих, подметая по пути пыль и клочки бумаги, останавливаясь, чтобы отчистить попадающиеся время от времени пятнышки птичьего помета, и понемногу продвигаясь к позабытому молотку. Никто из игроков или зрителей -- многие из которых держали в руках странные палки с нелепо натянутыми на них лоскутами материи, чтобы прикрыть свои головы от несуществующего солнечного света,-- не обратил на него никакого внимания. Отлично. Ему потребовалось одно мгновение, чтобы подобрать молоток и опустить его в свой мусорный бак на колесиках. Лишь удалившись от этого места на приличное расстояние, Кайнан позволил себе долгий, судорожный вдох. Слуги Сатаны не заметили кражи. Если сам Князь Тьмы и заметил ее, то он либо не придал этому значения, либо посчитал забавным дать своей последней жертве шанс отомстить. Кайнан коснулся припрятанного молотка дрожащими пальцами. "Наконец,-- безмолвно выдохнул он с закрытыми глазами,-- я снова стал мужчиной". Вскоре этот негодяй, что смеялся над ним, пожалеет о том дне, когда те, что лучше его, не смогли научить его приличным манерам. И если мужчине суждено умереть в аду, то лучше всего было бы умереть с оружием в руках, повергнув врага. * * * К счастью, раны Марго затянулись быстро и без осложнений, и Кит немного успокоился. Он проверил, что поврежденная нога не помешает ей выдержать напряжение смертельной схватки, позанимавшись с ней спаррингом в спортзале, пока Свен наблюдал и оценивал их. -- Ты бережешь ее,-- заметил Свен.-- Она болит? -- Нет,-- призналась Марго.-- По-настоящему -- нет. Просто я уже привыкла щадить ее. Это признание вызвало у Свена злобную ухмылку. Кит благоразумно отступил в сторонку, пока Свен Бейли заставлял ее по-настоящему проделать все полагающиеся движения. Когда он с этим покончил, она превратилась в потный комок болящих мускулов. -- Ты не в форме,-- небрежно бросил ей Свен.-- Больше упражняйся. Марго лишь кивнула, слишком усталая, чтобы возражать. -- Как насчет этого ужина в "Радости"? -- спросил Кит.-- Нам... помешали, когда мы прошлый раз пытались там поужинать. Слабая улыбка промелькнула на ее лице. -- Конечно. Никаких рассерженных солдат на этот раз? -- Мы сделаем все, чтобы избежать их,-- улыбнулся Кит. Валлийский лучник уж точно избегал Кита. Как тот слышал, Кайнан был занят освоением новой для него техники, необходимой для жизни на Вокзале Времени, берясь при этом за всякую черную работу, чтобы прокормиться. -- Сначала позволь мне принять душ,-- поморщившись, сказала Марго.-- Я вся взмокла. Кит рассмеялся и сам отправился в душ. Вскоре они снова оказались в Общем зале, направляясь к "Радости". Римский город был почти безлюден, так как крупные Врата, открывающиеся на этой неделе, находились в других частях станции. Конечно, перед "Радостью эпикурейца" уже выросла очередь, но, когда Арли увидел Кита и Марго, стоявших снаружи, он помахал им, приглашая войти. -- Эй, не стойте там, ваш стол уже готов. Рэчел говорит мне, что вы прекрасно выздоравливаете, юная леди. Марго печально улыбнулась: -- Свен Бейли только что доказал это. Арли рассмеялся: -- Ты выглядишь усталой и голодной. Тебе принести меню или предпочитаешь сегодняшнее "особое блюдо"? -- Меню! -- поспешно ответила Марго. Кит улыбнулся: -- Все еще расстраиваешься из-за этих угрей? Марго сумела изобразить оскорбленное достоинство, несмотря на свою молодость и усталость. Арли подмигнул: -- Мне думается, тебе понравится сегодняшнее "особое". Поверь мне. -- Ну почему у меня нехорошее предчувствие насчет этого? -- спросила Марго, усаживаясь на заботливо пододвинутый для нее Арли стул.-- Ладно, я попробую это, чем бы оно ни оказалось. -- А ты, Кит? -- Мне то же самое. Хозяин "Радости" потирал ладони. -- Отлично. Я пришлю бутылочку чего-нибудь подходящего. Когда принесли вино, оно оказалось прозрачным красным. -- Что же, по крайней мере это будут не угри,-- заметил Кит, пока официант наполнял их бокалы. -- Слава Богу. -- А мне казалось, тебе понравился тот ужин.-- Он придал своей физиономии самый профессорский вид и произнес: -- Ab uno disce omnes [По одному узнай все (лат.)], Марго. Марго лишь непонимающе уставилась на него. Кит нахмурился: -- Марго, разве ты не поняла, что я сказал? -- Нет. А что? Он нахмурился еще сильнее: -- Как продвигаются твои занятия латынью? Ее лицо приняло знакомое испуганное выражение. "Охо-хо". -- Я учу ее! -- в отчаянии воскликнула она. И словно в подтверждение этих слов выпалила: -- Abeunt studia in mores [Усердие переходит в привычку (лат.)]! -- А, уже начинаешь цитировать Овидия, да? -- ехидно сказал Кит.-- Отнесись серьезно к этому совету. Уроки действительно переходят в привычки, но только если ты справляешься с ними. Он сделал себе заметку в уме проверить, как часто на самом деле она бывает в лингвистической лаборатории. Ей уже пора бы уметь переводить такие простые фразы, как "По одному научись судить обо всех". Она надула губы: -- Я буду. Я уже делаю это. Я пытаюсь. Разве нет более легкого способа выучить все эти слова и эти ужасные окончания, которые все время меняются? -- К несчастью, нет. Брайан уже установил самые лучшие программы изучения языков, какие только существуют на свете. Но язык нельзя изучить без труда. Постоянного, напряженного труда. Она вздохнула, затем изобразила победную улыбку, которая ничуть не обманула его. -- Я сегодня узнала от Свена одну любопытную вещь. Был такой мужик по имени Мусаси, японец из той же эпохи, в которую ведут Врата Эдо. Он настолько здорово дрался на дуэли, что перестал пользоваться в поединках настоящими мечами. Просто дрался деревянным учебным мечом всякий раз, когда его вызывали. Разве это не потрясающе? Интересно, а Свен достаточно хорошо фехтует, чтобы повторить этот номер? -- Возможно,-- сухо ответил Кит.-- Я полагал, ты изучаешь американскую историю, а не японскую? -- Так и есть,-- поспешно сказала она,-- но Свен поговорил со мной, знаешь ли, сегодня, во время занятия. Я раньше боялась его, но он на самом деле интересный человек, если его разговорить. "Хитрая маленькая бестия. Почему она все время меняет тему?" -- Хмм, да, я, пожалуй, представляю себе, что Фрэнсис Марион был во многом похож на него. И снова Марго явно не понимала, о чем идет речь. Кит с легким хлопком расправил свою салфетку. -- Ты мне хоть скажи, о каком периоде американской истории ты читала? О революции, наверное? У Марго все лицо покраснело. -- Ну, да, я прочла. Я читала. Я читаю. Я имею в виду... -- Ну, давай признайся, Марго. Ты ведь не занимаешься? Верно? -- Я занимаюсь, пока у меня голова не начинает пухнуть от занятий! Я большему научилась за одну неделю в Лондоне, чем за все то время, что проторчала в этой чертовой библиотеке! -- Марго... -- Нет! Не говори мне этого! Я только и слышу от тебя: "Марго, изучи то-то, Марго, сделай это, Марго, обрати внимание, Марго, этого едва достаточно!" Ему показалось, что она вот-вот расплачется. -- Я просто тревожусь о тебе, Марго,-- тихо сказал он.-- Тебе предстоят еще годы учебы, прежде чем ты сможешь надеяться... -- Годы? -- У нее задрожали губы.-- Но у меня нет... -- Она оборвала фразу. Ее подбородок упрямо вздернулся.-- Мне не нужны годы. Я многому научилась, а то, чего я не знаю... я всегда могу притвориться. Кит от удивления откинулся назад. "Притвориться?" -- Ты что, серьезно? Ее глаза вспыхнули. -- Почему бы и нет? Я прекрасно справилась в Лондоне, разве что не знала, как заряжать этот дурацкий револьвер, и это упущение я исправила. Просто спроси Энн, если не веришь. Я умею стрелять изо всего, что она мне предлагает. Даже из этого духового ружья с лазерным прицелом, которое она заставила меня изучить! Свен сказал мне, что моя работа состоит в том, чтобы оставаться невидимой в конце концов, а я прекрасно умею красться в темноте! Кит старался сохранить спокойствие. -- Марго, ты не можешь притвориться, что знаешь языки. -- Да... но я могу притвориться глухонемой, а это почти так же хорошо! Я так усердно работала, черт возьми! Я заслужила, чтобы мне была предоставлена возможность доказать, чего я стою. Кит даже не знал, сердиться ли ему или испугаться до смерти. -- Ты получишь такую возможность. Когда я буду считать, что ты готова. Минуту она просто сидела, тяжело дыша. Слезы брызнули из ее глаз и покатились по щекам. Тихим, обиженным голосом она сказала: -- Я больше не голодна. Пожалуй, я пойду заниматься! Она прошла мимо целой вереницы ожидающих своей очереди туристов, удивленно глазевших ей вслед. Кит шепотом выбранился и отшвырнул в сторону стул. Арли перехватил Кита на полпути к выходу. -- Что, неприятности? Кит нехотя кивнул: -- Отмени наши заказы, ладно? Запиши расходы на мой счет. -- Она молода, Кит. -- Это не оправдание. Вселенная ничуть не интересуется этим, когда хочет тебя раздавить. Арли позволил ему уйти, не досаждая новыми проявлениями сочувствия. Кит направился в библиотеку. Он должен заставить ее понять. После Лондона -- и Сент-Джайлза -- он было надеялся... Но все, чему она научилась там,-- необходимости изучать технику боя, а не историю и языки, что помогло бы в первую очередь избежать драки. Она четко поняла тактическое преимущество невидимости, но даже не подумала о знании как об одном из способов достичь этого. Разведка -- это профессия, к которой люди готовились годами, иногда десятилетиями, и все равно попадали в беду из-за того, что прокалывались на какой-то крохотной, казалось бы, неважной детали. Он должен заставить ее понять это, заставить понять, что она просто обязана найти время, необходимое, чтобы подготовиться к самостоятельной разведке. В противном случае он просто потеряет ее так же наверняка, как он потерял Сару. Кит огибал угол антикварного магазина Ли, когда какое-то шестое чувство заставило зашевелиться волосы у него на голове. Он взглянул вверх... ...и увидел смертоносный взмах тяжелого деревянного молотка, опускающегося прямо на его череп. Кит взмахнул вверх правой рукой инстинктивно, отведя этот удар, и боль пронизала ее, как электрический разряд, до самой кости. Он увернулся, отбивая молоток вбок. Массивная деревянная головка молотка еле разминулась с его теменем, просвистев мимо так, что ему растрепало волосы движением воздуха. Кит сделал левой ногой шаг вперед, поворачиваясь вместе со взмахом руки. Он отпихнул вниз крокетный молоток и толкнул напавшего на него лицом в бетонную стену. И молоток, и чей-то череп звучно стукнулись о бетон. Он услышал стон боли. Кит отпрыгнул прочь. Его рука болела, и эта боль за несколько секунд стала неотступно пульсирующей. Он поднес ее к груди и стал ощупывать, ища переломы и надеясь, что не найдет. Напавший на него, шатаясь, отлепился от стены. О черт... Валлиец. -- Трус! -- кричал в лицо ему Кайнан Рис Гойер.-- Грязный пес! Валлиец снова пошел на него, подняв молоток над головой в классическом атакующем стиле. Кит, одна рука которого почти не действовала, не видел иного выхода. Он нанес боковой удар ногой по тазу бросившегося на него валлийца. Удар пришелся чуть выше лобковой кости. Кайнан Рис Гойер перегнулся пополам с противным звуком. Молоток просвистел чуть выше плеча Кита. Кит успел обрести равновесие, пока валлиец еще пытался подняться на ноги. -- Разве мы не можем договориться? -- прокричал, задыхаясь, Кит на родном для Кайнана языке. Где, черт побери, он достал этот крокетный молоток? В ответ Кайнан махнул своим чертовым молотком вверх и в сторону. Кит не сумел вовремя увернуться, хотя он согнулся кренделем, пытаясь это сделать. Он почувствовал, как его ребра хрустнули. Весь Общий зал на мгновение померк перед его глазами, в то время как голос выдал весьма необычные звуки. К счастью, Кайнан Рис Гойер все еще не обрел равновесия и шатался от того удара по тазу. Это позволило Киту прийти в себя, пока валлиец все еще отводил молоток назад для следующей попытки. "Ну ладно, раз так..." Пора было наносить быстрый завершающий удар, чтобы покончить с этим идиотством. Кит напал первым. Быстрым движением он отвел молоток назад одной рукой и ударил плечом по грудной клетке валлийца. Всем своим весом он хватил Кайнана как раз под его поднятую руку. Он снова услышал, как затрещали сломанные ребра, но на этот раз это были не его ребра. Жгучая боль все равно прокатилась по его телу. Кайнан охнул и попытался оттолкнуть его молотком. Кит схватил увесистую деревянную головку молотка, резко дернул на себя, ударил по распрямленному локтю Кайнана и повел молоток назад. Кайнан вскрикнул от боли. И тут круговым движением, толчком и рывком Кит просто отбросил прочь импровизированное оружие. Кайнану оставалось только моргать от боли и неожиданности, он был обезоружен прежде, чем сообразил толком, что произошло. -- Теперь слушай,-- просипел Кит,-- я не знаю, в чем твоя проблема... и я не мстителен... Кайнан начал бросок на него, согнув пальцы, как когти, готовые вцепиться во все, что попало. -- ...но это должно быть прекращено... Кит размахнулся крокетным молотком и ударил по лодыжке Кайнана в чувствительном месте -- как раз с такой силой, чтобы произвести желаемое действие, но недостаточно сильно, чтобы сломать ее. Кайнан издал придушенный вопль и схватился за лодыжку. Кит слегка толкнул его в грудь. Тот упал наземь с таким звуком, как хнычет обиженный ребенок: -- Ой-ой-ой... Кит держал молоток удобной хваткой, стоя достаточно близко, чтобы нанести, если захочется, смертельный удар. Кайнан сидел на бетонном полу, держась за лодыжку, пытаясь обхватить сломанные ребра, и смотрел Киту в глаза. Он явно понимал, что его жизнь зависит лишь от милости Кита. И было столь же ясно, что он ждал смерти. Жалость смыла прочь весь гнев Кита. Он сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов. -- Ты сдаешься? -- тихо спросил он. Удивление промелькнуло в глазах Кайнана. Он неуверенно моргнул, но не ответил. -- Мне бы хотелось знать, почему ты пытался меня убить. Вот это вызвало ответ. -- Ни один мужчина не может посмеяться над Кайнаном Рисом Гойером и остаться в живых! Ты отобрал мою честь, мою душу... Будь ты проклят! Возьми мою жизнь, и пусть этот ад сгинет! Как Кит ни старался, он не смог вспомнить ничего, что могло бы показаться валлийцу попыткой посмеяться над ним. -- О чем ты говоришь? Когда это я лишил тебя чести? Когда я смеялся на тобой? Взгляд Кайнана мог бы заставить кого-то другого попятиться назад. Но Кит не сдвинулся ни на шаг, заставив валлийца первым опустить глаза. -- Ты позволил женщине унизить меня,-- пробормотал тот.-- А потом ты улыбался, как болтливый подлец, каким ты и являешься, пока я был беспомощен, один против четверых! Кит был совершенно сбит с толку. Он подошел в самом конце той драки -- как он мог кому-либо позволить унижать этого человека, когда его даже не было там? Фактически он смог припомнить лишь один момент, который, возможно, имел в виду Кайнан. Когда наконец до него дошло, о чем шла речь, Кит чуть было не стукнул своим молотком по этой тупой средневековой башке. Если бы его ребра не болели так невыносимо, он, возможно, так бы и сделал. -- Эта женщина,-- просипел он,-- моя внучка. Ты пытался убить ее -- после того как она была ранена, стараясь спасти ребенка от этого проклятого французского боевого коня! Я не смеялся над тобой! Я даже не думал о тебе! Я улыбался от искреннего облегчения, что она не потеряет способности пользоваться ногой. Кайнан Рис Гойер вдруг смутился и засомневался в своей правоте, что было слабым утешением, если учесть, как близок он был к своей цели: убить Кита. Кит коснулся молотком груди Кайнана: -- Тебе что, мало того бесчестья, что ты напал на леди? Теперь ты к тому же обиделся на оскорбление, которого не было, и пытался убить человека, который и так уже был обижен тобой нападением на его отпрыска! -- Я... -- Заткнись и слушай! Я не "позволял" никому унижать тебя, а тем более Марго. Меня даже не было там, когда ты напал на нее. Тебе лучше бы постараться привыкнуть к нескольким новым идеям, Кайнан Рис Гойер. И первая из них такова: здешние женщины прекрасно могут постоять за себя, когда подлецы набрасываются на них с боевыми палицами. Кайнан поджал губы: -- Подлец, ты сказал? Кит тихо выбранился. -- А как бы ты сам назвал мужчину, который нападает на девушку, едва достигшую восемнадцати лет, девушку, уже раненую так серьезно, что ей пришлось зашивать ногу,-- а потом пытается проломить человеку голову, вместо того чтобы честно вызвать его и потребовать удовлетворения или хотя бы объяснения? Кайнан не ответил. Не то что бы Кит действительно рассчитывал, что тот это сделает, но Кит всегда старался объясниться с людьми, если обстоятельства это позволяли. К сожалению, с некоторыми людьми просто невозможно было объясниться. Кита вдруг затошнило от всего этого, и от своего гнева тоже. Если бы он мог доверять этому валлийцу, он бы просто повернулся и пошел прочь, оставив Кайнана сидеть на полу посреди Общего зала. К счастью, к месту происшествия уже подошли охранники станции. Майк Бенсон бросил один взгляд и рывком поднял Кайнана на ноги. Бенсон защелкнул наручники на запястьях валлийца у него за спиной и быстрым приемом, который можно было назвать как угодно, но только не мягким, уложил его лицом вниз на пол и связал ему ноги. -- Лучше распорядись, чтобы кто-нибудь осмотрел его,-- вздохнул Кит.-- Кажется, я сломал ему несколько ребер. Майк Бенсон ухмыльнулся: -- Я бы сказал, ему это на пользу. Где этот ублюдок раздобыл оружие? -- Будь я проклят, если знаю.-- Кит передал ему крокетный молоток.-- Я бы проверил лавки экипировщиков, спросил бы, не пропадали ли у них молотки из наборов. Роберт Ли заговорил, стоя в дверях своей антикварной лавки: -- Я думаю, он стащил его у группы аспирантов, тренировавшихся для весенних пикников в лондонских парках. Я слышал, как позавчера двое из них говорили о пропаже молотка из их набора.-- Он посмотрел на Кита.-- Извини, Кит. Я и понятия не имел, что эта кража окажется столь серьезной. Я просто думал, что это чей-то розыгрыш или вроде того. С тобой все в порядке? Кит коротко кивнул: -- Все отлично.-- Скорее пекло замерзнет, чем он признается, что ему сломали ребра. Он, если потребуется, подкупит Рэчел Айзенштайн, лишь бы сохранить это в тайне. Бенсон приказал своим людям доставить Кайнана в камеру для задержанных. У валлийца был такой вид, словно он размышлял, не оказать ли сопротивление. Он посмотрел на Кита и заковылял на своих связанных ногах. -- Ты как-то странно стоишь, Кит.-- В свои без малого шестьдесят лет Майк Бенсон был крепкого телосложения, с редеющими седыми волосами и холодными голубыми глазами, повидавшими все на свете, а иногда и дважды.-- А что с твоими ребрами? "Ох, черт..." Не спрашивая, Бенсон задрал ему сзади рубашку. -- Хм... Лучше сделай рентген. Думаю, он сломал тебе несколько штук. -- Я позабочусь об этом,-- проскрипел Кит. -- Что за вздор он тебе нес, когда я подходил? Кит объяснил. Майк Бенсон провел пятерней по своим коротко стриженным волосам и уставился в пространство, словно обдумывал, стоит ли затевать этот разговор. Он глянул на ребра Кита и все равно заговорил: -- Кит, от этой девчонки одни неприятности с тех пор, как она здесь объявилась. Не обижайся, но она, как магнит, притягивает к себе несчастья. -- Вот здорово. Что она еще натворила, о чем я не знаю? -- Ничего противозаконного, если тебя это беспокоит. Просто... ну, будь внимателен, когда она рядом. Скитер Джексон и случайно оказавшийся неподалеку пьяный миллиардер -- не единственные горячие головы, готовые ухлестывать за ней. Здорово. Просто чудесно. Несколько напряженная улыбка тронула глаза шефа службы безопасности. -- Здесь хоть стало немного интереснее после ее появления. Иногда гонять туристов от одних Врат к другим становится так же скучно, как иметь дело с расшалившимися школьниками. С тем же успехом я мог остаться на службе в чикагской полиции, когда они пытались отправить меня охранять железнодорожный переезд. Кит заставил себя изобразить беззаботный смех. -- Ты бы выдержал не больше шести недель. Ты же расцветаешь от той разновидности безумия, которую можно найти только в Ла-ла-ландии. Бенсон фыркнул: -- Может быть. Наверное, так и есть, если уж на то пошло. Конечно, я мог бы сказать то же самое. Ты уж пару лет как мог отправиться на покой в Верхнее Время. Что заставляет тебя торчать в этом сумасшедшем доме? Кит позволил своим плечам расслабиться, что в его состоянии было ошибкой. Он тихо зашипел и принял не такую болезненную позу. -- Сам не пойму. Вредный характер, наверное. Что ты собираешься делать с Кайнаном? Ехидная улыбка промелькнула на лице Бенсона. -- Булл велел мне присматривать за ним. Он почти арестовал его, когда тот напал на Марго. Я думаю, месяц ограничения свободы передвижения,-- Кит мысленно перевел "тюрьмы",-- и общественных работ за нападение с применением смертельного оружия должны изменить его настрой. У мусорных ям сейчас как раз не хватает рабочих рук. Кит поморщился: -- Несчастный ублюдок. Иногда мне кажется, что для пришельцев из Нижнего Времени было бы легче, если бы мы просто накачивали их транквилизаторами до тех пор, пока их Врата не откроются вновь. Бенсон пожал плечами: -- Да, но некоторые Врата не откроются никогда. Как тебе самому прекрасно известно. Обязательно покажись Рэчел. -- Ха! Мне однажды случилось оказаться на земле во время кабаньей охоты с куда худшими травмами, чем эта, и остаться в живых. Можно подумать, я превратился в хнычущего младенца с тех пор, как ушел в отставку, судя по тому, как люди ведут себя... Бенсон улыбнулся: -- Кабанья охота, говоришь? Ты должен как-нибудь рассказать мне эту историю. Кит рассмеялся: -- Конечно. Ты заплатишь за пиво, и я расскажу все. -- Договорились. Держись подальше от неприятностей. Кит проводил его взглядом и поморщился. Его ребра словно жгло огнем. -- Ну что же,-- процитировал он одну очень древнюю комедийную группу,-- вот еще одна идиотская история, в которую ты нас втравила, верно? Он не чувствовал себя в силах исправлять отношение Марго к образованию прямо сейчас. "Лучше доползти до Рэчел и заняться моими травмами". Если хоть немного повезет, обещание еще одной экскурсии в прошлое поможет наладить отношения с Марго после этой последней ссоры. А сама экскурсия должна основательно поколебать ее уверенность в том, что ей удастся "притвориться" в Нижнем Времени. -- Ну и до чего же ты докатился, Кит! -- бормотал он себе под нос по дороге через Общий зал.-- Подкупать свою собственную внучку дорогими подарками в Нижнем Времени! Кит хорошо знал по опыту, что стоит один раз поддаться и начать платить отступные или давать взятки -- потом от них уже никогда не отделаешься. Ну а сейчас уже было поздновато об этом думать. Да и ей нужна была хорошая полевая тренировка в обстановке абсолютно незнакомого языка и обычаев. И из всех имеющихся в Ла-ла-ландии и подходящих под эти условия Врат Римские Врата были, наверное, самыми безопасными. Марго, болтающаяся по Древнему Риму -- этот образ был способен протрезвить даже самого безрассудного из гидов по прошлому. А Кит никогда, ни разу за все время своей профессиональной карьеры, не давал повода считать себя безрассудным. "Когда же,-- с искренней грустью и жалостью к себе думал он,-- кончатся тревоги и начнутся удовольствия? Если судить по тому, как ему везло в последнее время, то никогда..." -- Это, наверное, из-за Малькольма. Он заразил меня своим невезением. И это было самое умное, что мог сказать Кит в данной ситуации. Глава 14 Porta Romae, или Римские Врата, открывались в складское помещение одной довольно оживленной винной лавки на Аппиевой дороге. Эта главная улица Древнего Рима пролегала от Аппиевых ворот к огромному Большому цирку. А там она поворачивала на север мимо подножия Палатинского холма, резиденции богов и императоров. Громада Цирка возвышалась над долиной подобно броненосцу времен первой мировой войны, вырисовываясь темным силуэтом на фоне сияющего белизной неба. Во времена глубокой древности цирк представлял собой просто наиболее широкую часть долины, в которой уже древние этруски устраивали священные соревнования во время похорон своей знати. За прошедшие с тех пор столетия Колизей с его взметнувшимися ввысь монументальными конструкциями, а также парящими в воздухе трибунами для публики, сделанными из камня и дерева, стал архитектурной доминантой на участке долины между Палатинским и Авентинским холмами, одним из наиболее почитаемых священных мест города Рима. Атмосфера наэлектризованного возбуждения пронизывала весь этот район накануне Игр. Она передавалась каждому путешественнику во времени, как только он переступал Римские Врата. Человек сразу же погружался в какофонию особых, присущих только этому месту и этому времени звуков: воплей диких зверей в клетках, пронзительного ржания возбужденных предстоящей скачкой лошадей и, конечно, рокота римской толпы спорящих, бьющихся об заклад, смеющихся и подзывающих разносчиков угощения людей. Для Малькольма Мура возможность войти в Римские Врата, первые из исследованных Врат (а впоследствии -- и первые полностью выкупленные во владение компанией "Путешествия во времени"), компенсировала всю нервотрепку, всю неопределенность и все невзгоды, сопровождающие жизнь вольного гида, то есть человека, не связанного с компанией, а работающего на свой страх и риск. Всякий раз, когда он вместе с толпой возбужденных туристов ступал через Врата на утрамбованный земляной пол той, древней стороны, в его душе как бы что-то рождалось заново. А пройти через Врата в разгар праздника Великой Матери было для него настоящим счастьем. Малькольм много раз водил туристов через Римские Врата, но при этом ухитрился всего дважды посетить Гиларии [Гиларии (праздник радости) -- весенние празднества в Риме, посвященные Великой Матери] и Большие Игры. А в этом году впервые император своим декретом разрешил процессии в честь бога Аттиса во всей ее красе пройти по улицам Рима. В общем, все было здорово, и Малькольм с трудом сдерживал идиотскую улыбку счастья. Марго, конечно же, отнеслась к этому путешествию во многом так же, как и к путешествию в Лондон. У юной девушки не было опыта, а потому и никаких представлений о том, что принесут ей даже две ближайшие недели. Кстати, еще в Лондоне Малькольм заметил в ней проблески яркого и незаурядного ума. Он почувствовал, что, с одной стороны, она пытается преодолеть нечто страшное, случившееся с ней в прошлом, и в то же время страстно желает создать что-то положительное и достойное в будущем. И гид с удовольствием приготовился наблюдать, как этот процесс самораскрытия Марго продолжится и в Риме. Он почему-то был уверен, что она его еще не раз удивит. Еще раньше, чем все вновь прибывающие успели пройти сквозь Врата, Малькольм напомнил Марго, что первое, что надо сразу сделать,-- это определить пространственно-временные координаты с помощью АПВО. Отодвинувшись с прохода в сторонку, он устроил ей неплохую тренировку по снятию показаний АПВО и заполнению личного журнала. Потом проверил, что у нее получилось. Внимательно просмотрел ее заметки, еще раз перепроверил показания ее АПВО и кивнул. -- А знаешь, очень неплохо, ты начинаешь в этом что-то соображать. Девушка прямо засияла. Он завершил собственные записи, спрятал приборы в мешок, поудобнее приладил свой ошейник раба и в последний раз критически оглядел Марго, одетую чужеземным юношей из провинции. -- Я хочу, чтобы она выглядела как купец откуда-то издалека, из самого дальнего уголка империи,-- сказал тогда Кит в задней комнате магазина Конни Логан "Костюмы и аксессуары".-- У тебя есть какие-нибудь идеи по этому поводу? -- Пусть это будет сирийская колония Рима,-- сразу же предложил Малькольм.-- Лучше всего подойдет Пальмира. -- А почему именно Пальмира? -- с любопытством спросила Марго. -- Жителей Пальмиры почти не знали в Риме 47 года нашей эры, поэтому никто не станет удивляться твоему полному незнанию языков. Это также означает, что они не смогут расспрашивать тебя о твоей родине. Раз они не смогут напрямую общаться с тобой, то мне придется "переводить". А я-то знаю правильные ответы. Пальмира была включена в состав Римской Сирии как автономное государство всего за тридцать семь лет до этого, и к интересующему нас моменту между ней и Римом только-только начала завязываться торговля. Костюм, который ей приготовила Конни, оказался просто изумительным. Задрапированная складками туника парфянского стиля с широченными штанами и поножами, вышитыми винно-красными нитями. Поножи с помощью металлических застежек прикреплялись к вышитой золотом нижней кромке туники. Не только штанины, но и длинные узкие рукава спадали по ее ногам и рукам каскадом U-образных складок. Поверх туники был наброшен плащ, ложащийся на спину свободными складками. Обувь представляла собой искусно вышитые "персидские" кожаные туфли. Завершал костюм матерчатый пояс, с которого свисали ножны длинного кинжала. Когда Марго услышала, сколько стоит этот костюм, она слегка побледнела. -- Боже мой! Почему же так дорого? Конни усмехнулась: -- Сама угадай! Марго оглядела разбросанные по всей мастерской Конни неоконченные выкройки одежды. Две стены в комнате занимали швейные машины с компьютерным программным управлением. -- Даже и не знаю! -- А ты знаешь, что швейную машину с цепным стежком изобрели только в 1830 году? Оверлок был изобретен еще позднее. А до этого вся одежда шилась вручную. -- Но ведь не все ваши костюмы такие дорогие. Большинство ведь намного дешевле. И что вы там такого наработали? Может, пряли вручную нити для всей этой ткани? Конни рассмеялась: -- Нет. Хотя порой мне и это приходится делать. Немало часов я провела за ручной прялкой. Вообще-то большую часть необходимых разведчикам старинных костюмов можно целиком подделать на машинах. Начиная с ниток, из которых соткана ткань. На хороших машинах подделать можно даже костюмы того времени, когда еще не было швейных машин. Вот, возьми-ка посмотри. И она сняла с вешалки необычное платье. Оно состояло из трех частей: верхняя часть напоминала кофточку, нижняя -- широкую юбку, а треугольная пелерина, сужающаяся книзу, шла на грудь. -- Это английское платье восемнадцатого века. У нас тут есть одни небольшие Врата, которые раз в пять лет, или около того, открываются в Вирджинию колониальных времен. Они как раз открываются примерно через месяц, и пара наших исследователей собирается провести долгие каникулы в Вильямсбурге.-- Она усмехнулась.-- Голди Моран всякий раз неплохо зарабатывает, используя любую оказию для переправки в Вильямсбург китайского металла. И эти исследователи тоже возьмут с собой партию, чтобы там расплачиваться за свои разведывательные экспедиции. -- Китайский металл? -- переспросила Марго.-- А что это такое? -- Самый обычный мельхиор, "никелевое серебро",-- усмехнулся Малькольм. -- Хотя в нем и нет никакого серебра, зато блестит и не ржавеет. Это просто нержавеющий сплав, близкий по составу к "немецкому серебру", или нейзильберу. Он используется в дешевых украшениях, для грошовых подносов и канделябров и всякого такого барахла. -- Да,-- хихикнул Кит,-- но в колониальном Вильямсбурге он ценится так же, как золото.-- Его глаза сверкнули.-- Почти так же, как платья нашей Конни. Конни улыбнулась в ответ: -- Смотря какие... Например, в этом платье длина одних только швов семьсот одиннадцать дюймов. Не говоря уже об оборках на юбке и рукавах, да еще о декоративных стежках, видных снаружи. Вручную я могу делать в среднем десять дюймов шва в час. А на машине это займет всего несколько секунд. Если условия заказа позволяют, то я могу пойти на подделку, так запрограммировав машину, чтобы она имитировала неравномерность ручного шва. Тогда я сошью все платье за несколько часов. Сюда не войдут, конечно, декоративная вышивка, простежка и тому подобные финтифлюшки, которых может потребовать заказчик и которые никак нельзя выполнить на машине. Иначе кто-нибудь там, в Нижнем Времени, обязательно заметит подделку. Ведь модные вещи всегда очень внимательно изучаются. Прежде всего это делают профессиональные закройщики и портные соответствующего времени. Интересуются этим и люди небогатые, но тщеславные, желающие самостоятельно сшить модную одежду за меньшие деньги. И обязательно найдется кто-то, кого не удастся обмануть. Так вот, в твоем пальмирском костюме мне нельзя подделать ничего. Так что для того, чтобы его окончательно сшить, понадобятся многие часы работы. К счастью, мне не придется вручную прясть нить и ткать материю, но одна только вышивка будет просто убийственно трудоемкой. Мне придется отвлечь пару моих подмастерьев с их основной работы, чтобы они помогли мне управиться в срок. -- А это стоит денег,-- вздохнула Марго.-- Думаю,-- сказала она, обреченно взглянув на Кита и Малькольма,-- мне придется изо всех сил стараться, чтобы не запачкать это сокровище, правда? Малькольм, Кит и Конни только рассмеялись. И вот теперь, наблюдая, как осторожно несет себя Марго в изысканном костюме от Конни Логан, Малькольм сообразил, что она боится испачкать и попортить это драгоценное творение. -- Марго,-- обратился он к ней,-- небольшой тебе совет. В этот момент девушка как раз пыталась миновать