Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Кир Булычев
     WWW: http://rusf.ru/kb/
     Сканиpовал:   Еpшов В.Г. 15/09/98.
     Spellcheck: Сергей Парунов
---------------------------------------------------------------



     Алиса проснулась  от  негромкого  стука в окно. За стеклом, по карнизу,
прыгал воробей  и  молотил  в  стекло клювом, норовя  добраться до тарелки с
клубникой на  подоконнике. Воробью ничего  не  стоило  сделать пять  шагов в
сторону и  влететь в комнату  через  соседнюю распахнутую створку, но на это
его воробьиного умишка не хватало.
     Алиса  осторожно  слезла  с  кровати,  на  цыпочках подошла  к  окну  и
переставила тарелку так, чтобы воробью было  сподручней до нее добраться. Но
воробей  не понял,  что  Алиса хочет ему  добра.  Он  раздраженно  трепыхнул
крыльями и улетел.
     -  Глупый! - сказала  Алиса, потом выбрала самую большую  ягоду и съела
ее.
     Она бы. съела  еще, но почуявший неладное робот - домработник, по имени
Поля, - уже вкатился в  комнату и сказал, что лучше сначала вычистить зубы и
умыться, а клубника никуда не уйдет.
     - Что ты понимаешь! - сказала Алиса. - К ней же птицы подбираются.
     Вслед за роботом в комнату вошел, осторожно переставляя желтые, похожие
на  циркули, ноги, марсианский богомол. Он клубнику не ел, но,  услышав, что
Алиса проснулась, решил занять залитый солнцем подоконник.
     - Сейчас иду, - сказала Поле Алиса. - Папа уже уехал?
     - Ваш отец вернется к обеду, - сказал робот. - Он оставил вам записку.
     Поля помялся немного в дверях и добавил не без гордости:
     - Сегодня манная каша получилась без комков.
     - Вот уж никогда не поверю! - сказала Алиса. - Когда такое бывало?
     - Я ее размешивал.
     Алиса  с  сожалением  поглядела на  клубнику, потом отодвинула тарелку,
чтобы богомолу  было  где  улечься.  Алисе хотелось  клубники, но  робот  не
уходил, следил за ней от двери, а характер у него был занудный.
     В  столовой на столе лежала записка, которую отец надиктовал на машинку
перед уходом.
     "Алиска,  слушайся  нашего  домработника.   Я  вернусь  часам  к  двум.
Громадная просьба: не  уноси из дома миелофон -  с  тебя  станется.  Если не
забудешь, провидеофонь деду, он скучает. Папа".
     Письмо было ошибочным. Алиса, может, и не вспомнила бы про миелофон, но
как только прочла записку, то подумала о дельфинах.
     - Манная каша уже остыла, - сказал робот.
     - А где зубная паста? - спросила Алиса из ванной. - Я ее вчера еще сюда
клала.
     Алиса отодвинула стакан с зубной щеткой. Тюбика нигде не было.
     - Будьте добры, - сказал робот тихо, - возьмите пасту вашего отца.
     - Ты зачем ее утащил?
     - Простите, я сегодня же принесу новую, - сказал робот.
     - А зачем она тебе?
     - Но  я же собираю  медали, -  сказал  робот.  -  И  мне их  надо  было
почистить.
     - Ох, уж эти мне коллекционеры! - вздохнула Алиса.
     В  Алисиной семье все  были  коллекционерами.  Отец  собирал бабочек  с
разных планет и старые книги, дед -  фотографии знаменитых  балерин, Алиса -
марки, мама -  тоже марки,  но не научно, а  только красивые. Ну  и конечно,
робот не удержался и стал собирать медали. Он даже ходил раза два в общество
нумизматов,  и   о  нем  была  заметка  в  журнале  "Коллекционер".  Заметка
называлась "Первый робот-нумизмат". Домработник вырезал ее и повесил в рамке
на стену возле своего ночного выключателя.
     - Какая сегодня будет погода? - спросила Алиса у телеинформатора.
     Экран телеинформатора засветился, и на нем появилась дикторша Нина. Она
улыбнулась Алисе и сказала:
     -  Сегодня будет  ясный  и свежий день. Ветерок  уляжется к полудню, но
жарко  не  станет.  Два больших облака идут  к Москве от Ярославля.  Но  их,
наверно,  остановят в  Переяславле-Залесском, чтобы  полить  овощи. Купаться
сегодня еще не стоит, вода довольно холодная. Спасибо за внимание".
     - Спасибо, - сказала Алиса.
     Она отлично знала,  что  Нина говорит не в  самом деле -  это запись, и
каждый может  включить ее и прослушать  точно такие же  слова, - но все-таки
Алисе хотелось верить, что Нина рассказала про погоду специально для нее.
     Робот  подогрел  манную  кашу  и  присел  рядом  с  Алисой.  Он  подпер
пластиковой рукой свою пластиковую голову и внимательно смотрел Алисе в рот.
     - Хорошая каша, - похвалила Алиса. - Почти совсем нет комков.
     - Спасибо, - обрадовался робот. - Вы не пойдете сегодня в школу?
     - Нет, у меня уже каникулы, - сказала Алиса. - Занимайся своими делами.
Я сама со стола уберу.
     - Хорошо, я тогда почищу медаль за взятие Базарджика, - сказал робот.
     - Но ты же ее вчера чистил!
     - Я немного оставил на сегодня.
     Робот  ушел.  Алиса  допила  какао,  собрала  посуду  и  отнесла  ее  в
автомойку. Потом  вошла в  кабинет отца  и прикрыла за  собой дверь.  Где же
миелофон, о котором писал отец?
     Миелофон  висел на стене.  В сером футляре, на ремешке, он был похож на
кинокамеру.  Алиса стала  на  стул и достала аппарат.  Теперь  можно  идти к
дельфинам.
     Дверь медленно отворилась,  и в комнату  втиснулся марсианский богомол.
Богомол был  совсем  ручным  и  ласковым.  Сначала,  когда  первых богомолов
привезли  с  Марса,  некоторые  люди  их   боялись,  но  богомолы  оказались
послушными  и полезными в  домашнем  хозяйстве. Например,  они могли  колоть
орехи своими твердыми челюстями. А кроме того, богомолы любили  жонглировать
разными предметами и умели долго стоять на одной ноге.
     -  Ой, я  даже  испугалась! -  сказала Алиса  богомолу.  -  Разве можно
входить без стука?
     Богомол сложился, как складная линейка, и ушел под стол. Переживать. Он
считал, что Алиса была не права.
     Алиса  включила  видеофон  и позвонила  Берте  Максимовне. Та сидела  в
кресле и читала толстую книгу. На Берте был зеленый парик "северная русалка"
и зеленые чешуйчатые рейтузы.
     - Здравствуй, коллега, - сказала Берта Алисе. - Что нового?
     -  У  меня  каникулы  начались, - сказала  Алиса. - Как себя  чувствует
Руслан?
     - Лучше. Вчера  прилетал врач  с Черноморского центра  и сказал,  что к
вечеру все  будет в порядке.  Он, наверно, объелся треской. Кстати,  девочка
моя, ты не говорила со своим отцом?
     - Говорила. Но вы же знаете, Берта Максимовна, как он относится к нашей
проблеме.
     - Значит, они не дадут аппаратуру?
     -  Папа  сказал,  что  Черноморский  институт  дельфиноведения  получит
аппарат, когда до него дойдет очередь.
     Алису так и подмывало  сказать,  что  аппарат  у  нее  в  руках. Но она
отлично  понимала,  что  Берта -  человек ненадежный. Она раструбит  на  всю
Москву, что заполучила миелофон, и,  даже если  ничего  не получится,  будет
говорить, что получилось.
     - Ну  ладно, заходи ко мне, крошка, -  сказала Берта. -  Наши красавицы
тебя с утра ждут не дождутся. Только не сейчас, а  через  часок, там  чистят
бассейн.

     Алиса терпеть  не могла, когда  ее называли крошкой, малюткой,  чижиком
или  цыпленком.  Такое обращение можно еще понять, если  ты дошкольница.  Но
когда ты перешла в третий класс и имеешь премии за алгебру и биологию, когда
тебе уже девять лет  и несколько месяцев (два), всякие "крошки" и "цыпленки"
довольно сильно обижают.  Но  Берта все равно бы  не поняла, если ей сказать
про это.  Может  быть,  даже  и  засмеялась.  И стала  бы рассказывать общим
знакомым:  "Знаете, эта Алисочка  просто прелесть.  Я ее зову крошкой, а она
дуется". И так далее.
     Алиса взяла  синюю  сумку, спрятала туда миелофон, чтобы робот не  стал
задавать лишних вопросов, и пошла к Берте. По дороге она вела себя не лучшим
образом.  Во-первых,  съехала  с третьего этажа вниз  по перилам; во-вторых,
вызвала  такси,  хотя надо  было пройти всего два квартала; в-третьих,  пока
ждала машину, съела две порции мороженого в автомате у подъезда.
     Машина выскочила  из-за угла, фыркнула,  разгоняя  воздушную подушку, и
легла пузом на бетон. Алиса  уселась  на  белое сиденье и вместо того, чтобы
набрать адрес Берты,  наиграла  кнопками  сложный и  длинный маршрут с таким
расчетом,  чтобы проехать мимо  бассейна  у Института времени,  заглянуть  в
Кунцевский  ботанический  сад  и посмотреть,  смонтировали  ли уже  в  Филях
экспериментальные дорожки. О них говорила вчера дикторша Нина.
     Был  уже  одиннадцатый час, и улицы  почти опустели. Москвичи разошлись
кто  в школу, кто на  работу, кто в детский сад, только на бульварах  сидели
бабушки и роботы с детскими колясками.
     У  марсианского посольства остановился длинный автобус с герметическими
дверями.  Марсианские  туристы  в нем надевали  дыхательные маски, собираясь
выйти на улицу. Один.  марсианин в маске стоял на земле и ждал,  когда можно
будет открыть дверь. Само посольство было похоже на мяч, зарытый до половины
в  землю. Там, под  куполом, у марсиан свой воздух и  свои  растения.  Когда
Алиса была на Марсе, она  тоже ходила  в маске. Только  богомолам все равно,
каким воздухом дышать.
     Навстречу  на четырех автомобилях  ехал свадебный  кортеж. Машины  были
украшены  разноцветными  лентами и ехали  медленно, покачиваясь на воздушных
подушках. Невеста была в длинном белом  платье, и на голове у нее была фата.
Наверно,  невеста  из тех, кто пишет  в  газетах статьи, что надо возрождать
добрые традиции, подумала Алиса.
     В бассейне, несмотря  на предупреждение  дикторши  Нины,  что  купаться
холодно,  было довольно много народа. Алиса  и  сама подумала, не выкупаться
ли, но машина уже повернула  к  мосту,  к Ботаническому саду.  У  сада Алиса
остановила машину и заглянула в киоск у входа. Робот  в венке из одуванчиков
дал ей букет  сирени,  и Алиса положила его рядом с  собой на сиденье.  Один
цветок, пятилепестковый, Алиса оторвала и съела. На счастье.
     Машина ехала по  окружному шоссе,  по обе  стороны которого  поднимался
густой лес. Такси замедлило ход  и потом совсем  остановилось. Из леса вышло
стадо  маралов  и,  поцокав  копытами по  шершавой  пластиковой  поверхности
дороги, перешло на другую сторону, к кедровой роще.
     - Они в виноградники не забредут? - спросила Алиса у такси.
     - Нет, - ответила машина. - Там барьер.
     Маралы вдруг подняли головы, принюхались и мгновенно исчезли в чаще.
     - Чего они испугались? - расстроилась Алиса. Ей хотелось еще посмотреть
на оленей.
     Такси не ответило, да и не надо было отвечать - по шоссе, пригнувшись к
рулям, неслись велосипедисты. Они  были  в таких ярких разноцветных  майках,
что у маралов, наверно, в глазах круги пошли.
     После  того, как машина  проехала молодые посадки  каучуковых деревьев,
похожих  на осины, Алиса  попросила на минутку остановиться в роще финиковых
пальм.
     В  роще  было  светло  и  спокойно.  Только  белки  прыгали  по  земле,
разыскивая меж мохнатых стволов завалявшиеся  с осени финики.  По  краю рощи
тянулся   невысокий   барьер   сложенного   пластикового   купола,   который
автоматически накрывал  рощу,  как только  погода портилась. Алиса села  под
пальмой  и вообразила,  что она  в Африке и  что белки  - вовсе не белки,  а
мартышки или даже павианы.  Одна из белок подбежала к ней и встала на задние
лапки.
     - Не  попрошайничай! - укоризненно сказала Алиса. - Ты дикое  и вольное
животное.
     Белка ничего не поняла и постучала себя передними лапами по животу.
     Алиса  рассмеялась  и  подумала,  что  в Африку  поиграть  не  удастся.
Придется ехать дальше.
     - Теперь в Филевский парк, - сказала Алиса.
     Машина осторожно гуднула.
     - Ты чего? - удивилась Алиса.
     - Я подумала, что вы забыли о своих делах.
     -  У  меня каникулы, - сказала Алиса. - И  кроме того, с каких это  пор
машины указывают, как себя вести людям?
     - Прошу  прощения, -  сказало такси, - но, во-первых, я не указывало, а
напоминало,  а  во-вторых,  насколько  я  могу  судить,  вы  еще  далеко  не
совершеннолетняя,  и  потому  в  данном  случае  я  выступаю  и  в  качестве
воспитателя.  Если бы вы были  дошкольницей, я бы вообще вас  не повезло без
разрешения или сопровождения родителей.
     Произнеся такую длинную  тираду, такси умолкло и больше до самого конца
поездки не сказало ни слова.
     Машина  въехала  в жилой  пояс.  Когда-то здесь стояли довольно скучные
пятиэтажные  дома,  потом  их  снесли и  поставили  вместо  них восемнадцать
игл-небоскребов, каждый из которых был не только жильем для нескольких тысяч
человек,  но  и  включал  в  себя  несколько  магазинов, мастерских, станций
обслуживания,  гаражей,  посадочных площадок  для флаеров, театр,  бассейн и
клубы.  Можно было  прожить всю  жизнь,  не выходя из такого дома, хотя это,
наверно, было бы очень неинтересно.
     Небоскребы стояли на широких полянах и были окружены березовыми рощами,
среди  которых  росло  множество  грибов-подберезовиков,  семена  которых  и
грибницы привозили  каждый  год с севера, так что можно было собрать за день
сто корзин, но на следующее утро  грибы  вырастали снова. Подберезовики были
гордостью  жителей  этого района, но сами  они грибами объелись  уже давно и
потому  всегда приглашали знакомых собирать грибы  вокруг своих домов и даже
посмеивались над грибниками.
     За небоскребами начинался Филевский парк.
     На  широкой  поляне  человек  сто  любопытных  смотрели,  как  работает
экспериментальная  дорожка.  Техник  в   синем   комбинезоне  стоял  посреди
серебряной ленты, которая изгибалась, направляясь  в  ту сторону, в  которую
техник велел ей направляться. На груди техника висел микрофон, и он объяснял
любопытным, как дорожка работает:
     -  Если мне хочется, чтобы дорожка  привела меня  к  тому вон  большому
кусту, я мысленно говорю ей: направо. И дорожка поворачивает направо.
     Все засмеялись, потому что дорожка так резко повернулась, что техник не
удержался и упал на траву. Дорожка пробежала вперед и замерла.
     Алиса хотела  было  покататься на новой дорожке, но  желающих  было так
много,  что пришлось бы  стоять  в очереди  полдня,  прежде  чем удалось  бы
покататься самой. Алиса  решила лучше подождать, пока такие дорожки построят
во всех парках.
     На соседней полянке тренировались  космонавты,  вернее, юные космонавты
из ДОСКОСа  - Добровольного общества  содействия космонавтике. Люк в учебную
ракету был открыт, и ребята по очереди спускались из него на траву по тросу.
Они, наверно,  воображали,  что динодуки  с  Юпитера сожрали их трап.  Алиса
вернулась к машине. Пора было ехать к Берте.
     Некоторое время  машина шла под трубой монорельса,  потом  повернула по
набережной  Москвы-реки   и  через  старый   Бородинский   мост  выехала  на
Смоленскую. Солнце спряталось за тучу; наверно, метеорологи опять ошиблись -
даже в двадцать первом  веке  им верить  нельзя. Под тучей  висел  воздушный
велосипед регулировщика. Велосипед был синий, и регулировщик был в синем,  и
туча была синей. Алиса сразу придумала  сказку о том, что регулировщик - сын
тучи, и, если станет жарко, он превратится в дождь.
     Вот и зеленые арбатские переулки. Алиса почти что вернулась  домой. Она
оставила такси  на стоянке,  устланной  разноцветными плитами, забрала букет
сирени, проверила, на месте ли миелофон, и поднялась к Берте Максимовне.

     - Чего же ты так долго? - удивилась Берта.
     - Вы же сами сказали, чтобы через час
     - Ах да, я совсем забыла!  Я  думала, мне позвонят из  Монтевидео. Там,
знаешь, говорят, достигнут контакт. Видела последний номер нашего журнала?..
Спасибо за цветы.
     Берта  была немного сумасшедшая. Так  думала Алиса, но, конечно, никому
об  этом не говорила,  а перед ребятами даже иногда хвасталась немного своей
дружбой с вице-председателем  общества "Дельфины -  наши братья". Берте  уже
лет  пятьдесят, хотя она  довольно молодая  и  носит  парики  "русалка"  или
"гавайский бриз". Она раньше была чемпионом Москвы по подводному плаванию, а
потом вступила в общество "Дельфины - наши братья" и стала в нем главной.  У
нее во дворе дома большой дельфиний бассейн, и она все время старается найти
с ними общий  язык. Папа говорил Алисе, что Берта скоро разучится говорить с
людьми, и если достигнет взаимопонимания с дельфинами, то только потому, что
будет обходиться  без  человеческого  языка. Папа,  конечно,  шутил, но,  по
правде говоря, они с  Бертой - научные  противники. Папа - биолог и директор
зоопарка,  и он не  верит в то, что  дельфины -  наши  братья. А Алисе очень
хотелось в  это верить, и из-за  этого  у  нее  с папой были  даже настоящие
научные споры.
     - Знаешь что, деточка? - сказала Берта, резким движением  откидывая  на
плечо  зеленый локон.  -  Ты иди  к  дельфинам,  а я  потом подойду.  Может,
все-таки позвонят из Монтевидео.
     - Хорошо, - сказала Алиса.
     Ей только этого  и надо было. Она хотела испытать миелофон без Берты. А
потом положить его на место, чтобы папа не узнал,  что она  пробовала его на
дельфинах.
     Папа  принес  миелофон  вчера  из  зоопарка  и объяснил,  что  миелофон
экспериментальный.  Он может читать мысли. Конечно, если эти  мысли выражены
словами. Папе дали аппарат для опытов с обезьянами, но  сегодня он поехал не
в зоопарк, а на совещание, и оставил аппарат дома.
     Вчера вечером они  с папой  испытывали аппарат друг на  друге, и  Алиса
слышала собственные мысли. Это  очень  странно - слушать  собственные мысли.
Они  звучат совсем  не так, как  кажется тому, кто их думает. Алиса брала  в
руки серую  коробочку, вставляла  в  ухо  маленький  наушник и  слушала, как
довольно  тоненький  голос говорит быстро-быстро: "Не может быть,  чтобы мои
мысли... смотри-ка, я слышу собственный  голос... Это мой голос? Я  подумала
про голос и точно то же самое слышу..."
     Алиса с папой попробовали послушать домработника.  У домработника мысли
были  короткие и не путались, как у Алисы. Домработник думал о том, что надо
подмести под плитой, почистить медаль и (тут люди узнали его страшную тайну)
подзарядить потихоньку  аккумуляторы, чтобы  ночью,  когда все будут думать,
что он спит, почитать при свете собственных глаз "Трех мушкетеров".
     ...Алиса  подошла  к  бассейну.  Оба  дельфина,  узнав ее,  наперегонки
поплыли к бетонной кромке. Они по пояс  выпрыгивали из воды, чтобы показать,
что они рады видеть гостью.
     -  Подождите, - сказала Алиса. -  У меня  для  вас нет ничего вкусного.
Берта мне не велела вас кормить - у Руслана живот болит. Ведь правда?
     Один из дельфинов, которого  звали  Русланом,  перевернулся  на  спину,
чтобы показать Алисе, что живот у него уже совсем  не болит, но Алису это не
разжалобило.
     - Не уплывайте  далеко, - сказала Алиса. - Я хочу послушать, есть  ли у
вас  мысли. Видите,  я достаю  миелофон.  Вы такого  аппарата еще никогда не
видели.  Он читает мысли.  Его  придумали  врачи,  чтобы  лечить психических
больных и вообще чтобы ставить точный диагноз. Мне папа сказал. Понятно?
     Но дельфины ничего  не ответили.  Они нырнули  и поплыли наперегонки по
кругу.  Алиса достала  из  сумки аппарат  и, вставив в ухо  наушник,  нажала
черную  кнопку  приема.  Сначала  ничего  не  было  слышно,  но  когда Алиса
покрутила ручку настройки,  то  вдруг  совершенно  явственно услышала  мысль
одного из дельфинов:
     "Смотри-ка, что она делает. Наверно, опыт ставит".
     Алиса  чуть  не  закричала  "ура".  Может,  позвать  Берту?  Нет,  надо
проверить.
     Один из дельфинов подплыл ближе. Он думал:
     "А на вид просто девчонка. Что же это она делает?"
     - Я читаю твои мысли, - тихо сказала Алиса дельфину. - Понял, глупый?
     Дельфин перевернулся и  нырнул.  Но мысли его  тем не менее  были  ясно
слышны.
     "Может,  поговорить  с  ней?  -  думал  дельфин.  -  А  то  она  что-то
задается..."
     Перебивая первую  мысль, появилась другая - кто-то еще,  наверно второй
дельфин, подумал: "А я ее знаю, она из дома напротив, ее Алисой зовут".
     "Вот молодец! - подумала Алиса. - Но  откуда  он  знает, что  я из дома
напротив?
     И в тот  же  момент тот же  голос, который звучал  в  миелофоне, сказал
вслух и довольно громко:
     - Алиса-барбариса, машинку сломаешь, нас не поймаешь!
     Голос раздался, как ни странно, не из бассейна, а сзади.
     Алиса вскочила и обернулась.
     За низенькой  бетонной оградой  стояло  двое  мальчишек лет по  шести и
корчили ей дурацкие рожи.
     - А  ну, уходите сейчас  же! - рассердилась Алиса. - Вы  мне  весь опыт
испортили!
     - Так мы и ушли, дождешься! - сказали мальчишки.
     Но Алиса  сделала  два шага в  их сторону,  и  мальчишек словно  ветром
сдуло.
     Алиса огорчилась  и  снова  села на  берег бассейна.  Опыт  провалился.
Хорошо еще, что она не позвала Берту, чтобы рассказать о своем  открытии. Ну
ладно, время еще есть. Можно продолжить.
     Алиса снова включила миелофон и, вытянув наружу усик-антенну, направила
его в сторону дельфинов. В ушах потрескивало, и иногда  раздавались какие-то
хрюкающие звуки и взвизгивание. Они  приближались, когда дельфины подплывали
ближе,  и почти  совсем  пропадали,  когда  дельфины ныряли  или отплывали к
дальней стенке бассейна.
     Так  Алиса  просидела  минут  пять,  но  ничего  не  дождалась. Наверху
открылось окно, и Берта, высунув зеленую модную голову, сказала:
     - Алисочка, дружок, поднимись ко мне. Звонили  из Монтевидео,  отличные
новости. И скажи роботу, чтобы он достал из холодильника рыбу.
     - До свидания, - сказала Алиса дельфинам. - Я к вам еще приду.
     Она осторожно,  чтобы Берта из окна  не  увидела, спрятала миелофон  и,
сказав, что нужно, роботу, пошла к дому.
     Когда она скрылась за углом, дельфин, по имени Руслан,  высунул из воды
курносое рыло и сказал негромко своему соседу на дельфиньем языке:
     - Интересно, что там случилось в Монтевидео?
     -  Не  знаю,  -  ответил  второй  дельфин.  -  Жалко  девочку,  она так
расстроилась. Может, стоило с ней поговорить?
     - Рано  еще, -  ответил дельфин Руслан. - Люди не доросли  до общения с
нами. Они многого не поймут.
     - К  сожалению, ты  прав, - сказал второй дельфин. - Взять хотя бы этих
мальчишек. Крайне плохо воспитаны. Один даже кинул в меня палкой.
     И дельфины, резвясь, поплыли вокруг бассейна.



     В первый день каникул  человеку обычно нечего делать.  Вернее, есть что
делать  и  дел даже очень  много, но трудно придумать,  какое  из  них самое
главное, и человек теряется среди многочисленных возможностей и соблазнов.
     Алиса попрощалась с Бертой Максимовной, вышла на улицу  и посмотрела на
воздушные  часы,  висящие в  небе над  городом.  Часы показывали двенадцать.
Впереди  еще  был  целый  день,  а  за  ним  пряталось множество  совершенно
свободных  летних дней, обещанное папой подводное путешествие,  экскурсия  в
Индию, экспедиция  юннатов в  пустыню  и  даже, если  мама достанет  билеты,
поездка  в  Париж  на трехсотлетие  взятия Бастилии,  которую  парижане  уже
специально построили из легкого пластика.  Жизнь обещала быть интересной, но
все это относилось к завтрашним дням.
     А  пока  Алиса отправилась  на  Гоголевский  бульвар. Миелофон лежал  в
сумке, и  Алиса  время  от  времени  похлопывала по  сумке  ладошкой,  чтобы
проверить,  на  месте  ли  аппарат. Вообще-то  говоря, стоило зайти домой  и
положить его на  место,  но  жалко было  терять время.  Зайдешь домой, робот
заставит обедать  и будет  говорить,  что ты опять  похудела,  и что я скажу
маме, когда она вернется, и всякие другие жалкие слова. Марсианский  богомол
попросится гулять,  а гулять  с  ним -  одно мученье: он  останавливается  у
каждого столба и обнюхивает каждую царапину на мостовой.
     Так  что  понятно -  Алиса домой заходить  не стала,  а  отправилась на
бульвар.

     Гоголевский   бульвар,  широкий   и  тенистый  -  говорят,  там  как-то
заблудилась целая детсадовская  группа вместе с руководительницей, - тянется
от Москвы-реки до Арбатской  площади, и в него, как реки в длинное и широкое
озеро, впадают  зеленые улицы и переулки. Алиса по извилистой тропинке, мимо
апельсиновых деревьев,  которые  очень красиво  цвели, направилась  прямо  к
старинному памятнику Гоголю. Это печальный памятник. Гоголь сидит, кутаясь в
длинный плащ,- Гоголь хоть и писал веселые книги, сам был довольно  грустным
человеком. За  памятником, на боковой аллее должны расти ранние черешни. Они
отцвели уже месяц назад. Вдруг ягоды уже поспели?
     На  лавочке  сидел  старичок  с  длинной   седой  бородой,  в  странной
соломенной шляпе, надвинутой на кустистые брови. Старичок, казалось, дремал,
но,  когда Алиса  проходила,  вернее,  пробегала  мимо,  он поднял  голову и
сказал:
     - Куда ж ты, пигалица, несешься? Пыль поднимаешь, туды-сюды!
     Алиса остановилась.
     - Я не поднимаю пыли. Здесь же крупный песок, он не пылится.
     - Вот те раз! - удивился старичок, и  борода его поднялась и уставилась
пегим концом в Алису.  - Вот те раз! Возражаешь, значит? -  дедушка явно был
не в духе.
     И Алиса на всякий случай сказала:
     - Простите, я не нарочно, - и хотела уже бежать дальше.
     Но старичок не дал.
     - Подь сюды, - сказал он. - Тебе говорят!
     -  Как  так  - подь  сюды?  - удивилась  Алиса.  -  Как-то  странно  вы
разговариваете.
     - А ты  поспорь, поспорь. Сейчас возьму хворостину  и  отстегаю тебя по
мягкому месту!
     Старичок  был совсем  необыкновенный.  Как старик Хоттабыч.  И  говорил
удивительно. Не то чтобы  Алиса его испугалась, но все-таки ей стало немного
не  по себе. Больше никого на аллее  не было, и если старик  и в самом  деле
решит стегать  ее хворостиной... "Нет, успею убежать",  -  подумала Алиса  и
подошла к старичку поближе.
     - Что же это получается?  - сказал  старичок.  - Оставили меня на  этом
проклятущем месте, а сами смылись! На что это похоже, я спрашиваю!
     - Да, - согласилась Алиса.
     - У  тебя  в сумке  калачика не найдется? - спросил дед. - А то с  утра
маковой росинки во рту не держал.
     - Нет, - сказала Алиса. - А что такое маковая росинка?
     - Много будешь знать, скоро состаришься, - сказал старичок.
     Алиса  засмеялась. Старичок  был совсем  не  страшный и даже шутил. Она
сказала:
     - А здесь недалеко кафе есть. Диетическое. Пройдете два поворота...
     - Обойдусь, - сказал дед. - Без ваших советов  обойдусь. Нет, ты скажи,
пигалица, что такое деется?
     "Вот  это  старик!  -  подумала  Алиса.  -  Вот  бы его  нашим  ребятам
показать".
     - Сколько вам лет, дедушка? - спросила она.
     -  Все мои  годки  при мне, я еще царя-батюшку Николая  Александровича,
царство ему небесное, помню. Вот  так-то. И генерала Гурко на  белом коне. А
может, это Скобелев был...
     -  Долгожитель! - поняла Алиса.  - Самый  настоящий долгожитель. Вы  из
Абхазии?
     - Это из какой такой Абхазии? Ты это что? Да я тебя!
     Дедушка  попытался вскочить  со  скамейки и погнаться за Алисой,  но  в
последний  момент передумал  и вставать не стал. Алиса отбежала на несколько
шагов и остановилась. Ей уже совсем не хотелось уходить от сказочного деда.
     - Так вот, говорю я,  - продолжал дед, будто забыл вспышку гнева. - Что
же это вокруг деется? Совсем с ума поспятили, туды-сюды!
     Если  он помнит  царя и еще каких-то генералов, которых не  проходят во
втором классе,  то деду должно быть, по крайней мере, двести лет. Как  же он
законсервировался, и  даже в газетах о нем ни слова не было, и папа о нем не
знает? Ведь если бы знал, то наверняка сказал бы Алисе.
     - Ни те городового,  ни те культурного обращения! Ходют туды-сюды голые
люди,  махают  себе бесстыжими  ногами.  Ох,  наплачетесь  вы с ними, ох,  и
наплачетесь!.. Не видать вам...
     Дед всхлипнул и вдруг завопил яростно и тонко:
     - Конец  света! Светопреставление!  Грядет антихрист наказать  за грехи
великие...
     "Ой-ой-ой, позвать  кого-нибудь,  что  ли?  - забеспокоилась  Алиса.  -
Наверно, у него мания. Больной человек".
     - А ты чего в трусах бегаешь? - вдруг спросил дед негромко, но сердито.
- Юбки, что ль, у мамки не нашлось? Небось загуляла мамка-то, а? Загуляла?..
Девки-то кто в штанах, кто в трусах...
     - У меня мама архитектор, - сказала Алиса.
     - То-то и говорю, - согласился дед. - Не те времена пошли. А то выйдешь
спозаранку,  наденешь  лапти...  Ты  садись,  девочка,  на  лавочку,  сказку
послушаешь...  Буренка твоя уже копытом теребит.  И  поднимаемся мы вслед за
генералом  Гурко,  царство  ему небесное, туды,  понимаешь, сюды, на  высоту
двенадцать  - восемьдесят пять, а  там  уже турок позицию себе роет...  И за
царя...
     Дед повторил несколько раз "за царя" и вдруг запел:

     И за царя, за родину, за веру
     Мы грянем громкое ура, ура. Ура-а-а-а!

     Алиса медленно отступала по  дорожке, чтобы  незаметно исчезнуть с глаз
деда. Она думала, куда лучше бежать, чтобы скорее найти помощь.
     И  вдруг из-за  поворота показалась  девушка со  свертком чертежей  под
мышкой, обычная девушка, наверно студентка. Она была в шортах,  безрукавке и
без парика. Короткие  светлые волосы падали челкой на загорелый лоб. Девушка
услышала песню деда и остановилась.
     - Ой! - обрадовалась Алиса.
     Она подбежала к девушке и громко зашептала:
     -  Этот дед, наверно, сошел с ума. Он  говорит странные  вещи и  совсем
оторвался от действительности.
     - Посмотрим, - сказала девушка.
     Старичок заметил ее и очень рассердился.
     - Час от часу не легче! - сказал он. - Еще одна бесстыдница, туды-сюды.
Ты чего вырядилась?
     - Здравствуйте, - сказала девушка. - Вы себя плохо чувствуете?
     - Это еще  почему?  Это еще  что за такие слова  позволяешь?  Я в своей
жизни еще ничем не маялся, кроме как почечуем. Так-то.
     - Странно он одет, - сказала девушка Алисе негромко.
     И тут Алиса тоже заметила,  что дед странно одет. Как только она раньше
этого не видела?
     На деде были серые короткие  брюки,  обвисшие понизу  грязной бахромой,
из-под  брюк  выглядывали  шерстяные  носки,  обмотанные  веревкой.  Веревка
спускалась к лодыжкам и была привязана к странным тапочкам, ужасно знакомым,
но раньше  Алиса  их не  встречала! Ах да, это же  лапти, как на  картинке в
книжке сказок!  Плечи  деда  накрывал  серый пиджак с подложенными на плечах
ватными подушками, чтобы  плечи  казались шире. И еще была соломенная шляпа,
но ее Алиса заметила с самого начала.
     -  Он  несовременный,  -  сказала Алиса тихо  и  сама испугалась своего
открытия.
     Конечно же, дед был совершенно  несовременным.  Он и говорил странно, и
одет был необыкновенно.
     - Погоди-ка, - сказала  девушка.  -  Вы  где живете?  -  спросила она у
старика.
     - Много  будешь знать... - начал  дед. Потом задумался и добавил: - Сам
уже не знаю.
     - Может, вас проводить домой?
     - Дом  мой за  высокими горами да за  глубокими  долами,  - сказал  дед
уверенно, будто повторял знакомый всем адрес. - Ты мне лучше скажи, землю вы
пашете?
     - Пашем, - ответила девушка.
     - И плуги у вас есть?
     - Плугов уже нет. Автоматы пашут и все остальное делают.
     - То-то я думал. А год-то сейчас какой?
     - Две тысячи восемьдесят девятый.
     - Это от рождества-то Христова?
     - От нашей эры, - сказала девушка.
     - А вы из какого года?  - спросила Алиса. -  Вы ведь путешественник  во
времени?
     -  Вот  те туды-сюды! -  сказал дед.  - Путешественник, говоришь? А  ты
лучше мне скажи, как у вас с мясом? Мясо почем?
     - Мясо? - Алиса не знала, что ответить.
     Но ей на помощь пришла девушка.
     -  Мясо  у  нас,  дедушка,  бесплатное, - сказала она. -  И все  другие
продукты тоже.
     - Врешь, туды-сюды! Ктой-то запросто, так тебе теленка резать будет?
     - Вы еще из дореволюции? - настаивала Алиса. - А как вы попали сюда? На
нашей машине времени?
     - А вот скажи мне, - оживился дед, - кто у вас наиглавнейший генерал?
     - Нет у нас генералов.
     - Вот и врешь!  Не  может  быть, чтобы  без генерала... Бог ты мой, кто
идет!
     По  дорожке, припадая  на суковатую палку, шел  второй дед, точно такой
же, как и первый, только шляпа у него была не соломенная, а суконная.
     Алиса так удивилась, что спряталась за спину  девушки. И  тут  же из-за
поворота вышли  еще три деда,  двое с палками, один так, без  палки;  двое в
соломенных шляпах, а один  без шляпы совсем, и борода у последнего деда была
подлиннее, чем у остальных.
     Все деды не спеша направлялись к скамейке.
     - Слава тебе господи!  - сказал первый дед. - А то, туды-сюды, ни одной
живой души не найдешь!
     - Это  верно, - ответил один  из новых дедов. - Это верно, что ни одной
живой души, все какие-то фигли-мигли с квасом.
     И  он  погрозил палкой девушке и  Алисе.  Это они и были фигли-мигли  с
квасом.
     -  У  них здесь  дырка в прошлое, - прошептала Алиса,  - и  они из  нее
вылезают. Надо остановить. Ведь, может, их сто тысяч.
     - Этих-то проучить бы не мешало, палкой, палкой!
     - Это так, туды-сюды! - закричал другой дед.
     - Сейчас мы их! - крикнул третий. - Я сам в городовых служил!
     Сзади вышло еще три деда. Бежать было некуда.  Деды, правда, с места не
двигались, но шумели изрядно. Алиса крепко уцепилась за руку девушки.

     И в этот момент ударил гонг, и громкий голос сказал:
     - А ну-ка, Глебушка, обесточь массовку. Такие не пойдут.
     За  кустами что-то зашипело,  и деды замерли  в тех позах, в которых их
застал громкий голос.
     Из  кустов  выскочили  несколько  молодых  ребят.  Потом  вышел  старый
знакомый  Алисиного  папы,  оператор Герман  Шатров.  Лоб  Шатрова  закрывал
длинный зеленый козырек от солнца, и на груди у него висел микрофон.
     Не замечая девушки с Алисой, Шатров напустился на своих помощников.
     -  Как могло получиться,  -  сердился он,  - как  могло получиться, что
восемь роботов из массовки ушли со съемочной площадки?  Кто за это в ответе?
А вдруг один из них на машину бы налетел? Или ребенка бы  до смерти испугал?
Нет, я так не оставлю! Я сегодня же серьезно поговорю с конструкторами.
     - Они  же опытные, Герман, - сказал один  из ассистентов.  - Их  только
сейчас распаковали,  даже  проверить  не успели. Вот  они  и  расползлись по
бульвару.
     - Да  разве  это настоящие крестьяне начала двадцатого века? На  основе
чего их программировали?
     Из кустов вышел еще один человек. Был он толст и печален.
     - Гера, - сказал он, -  милый, мы же не  сами придумали. Взяли дедов из
романов первой половины прошлого века, туды-сюды.
     - Что?
     - Туды-сюды,  говорю. Это я,  пока с ними возился,  дедовских выражений
нахватался. У них  лет сто  пятьдесят  назад были обязательно любимые слова,
необычные.
     - Забирай своих стариков. Придумаем что-нибудь другое.
     - А что же мне с ними делать? Они же никуда не годны.
     -   Поменяешь  блоки  памяти  на  стандартные,  и  получатся   неплохие
роботы-сиделки.  Ей-богу,  даже  интересно.  С  бородами  и запасом  сказок,
туды-сюды.



     -  Ты  что  здесь  делаешь? - спросил вдруг  Герман, заметив Алису. - И
здесь успела?
     - Мы очень  испугались, - ответила Алиса. Она хотела  показать девушку,
которая тоже испугалась, но девушка, оказывается, незаметно ушла.
     - Вот, -  расстроился  Герман,  -  я  же говорил,  что  детей  типовыми
стариками запугать можно!
     - Я думала, что он из прошлого, на машине времени.
     - Нет, не бойся, таких упрощенных дедов даже сто пятьдесят лет назад не
было. Хотя я точно не знаю. У тебя что, каникулы уже?
     - Каникулы. А вы картину снимаете?
     - Историческую ленту.
     - С эффектом присутствия?
     - И симфонией запахов и термоэффектом.
     - А сегодня будете снимать?
     - Сегодня? Вот  не  знаю, что  нам теперь  делать с массовкой.  Старики
неудачные...  Знаешь что? Сгоняем-ка мы на натуру! На Черное море. Хочешь  с
нами?
     - Очень хочу! А как папа?
     -  С папой  я  свяжусь,  -  сказал  Герман. - Надо только  с режиссером
поговорить. Володя! Володя, Чулюкин! Где ты?
     - Ну что? - спросил  голос  из кустов, и тут  же на  дорожке  показался
режиссер,  быстрый,  невысокий,  в  очень   модной   мексиканской  шляпе   с
бубенчиками.
     Режиссер быстро передвигался  и быстро говорил, но думал он, видно, еще
быстрее,  и  часто  фраза   у  него  не  договаривалась,  потому  что  мысли
заставляли, не кончив первую, начинать вторую.
     - Что, у нас получилось несчастье? - спросил  он. - Старики оплошали, и
не только...  А впрочем, у  тебя есть  соображения по  части...  Может,  нам
перейти в павильон?
     -  Володя,  отпусти  меня  на  побережье.  Мне  нужен  закат,  чтобы  с
фиолетовыми облаками. Все равно день пропал.
     - А как же Мария Васильевна?
     - Она обойдется.
     - И все-таки... А впрочем, поезжай. Только чтобы к утру вернуться, а то
Мария Васильевна...
     Тут Чулюкин повернулся и исчез в кустах. Будто его и не было.
     - Вот видишь, - сказал Герман. Он вынул из кармана видеофончик и набрал
номер Алисиного отца.
     -  Слушай, Игорь, - сказал он, - я у тебя хочу дочку украсть на полдня.
А к утру верну... Да нет, на Черное море, там тепло. Погоду я заказал... Вот
и отлично!
     Герман отключился и сказал Алисе:
     - Твоего отца  такой вариант вполне устраивает. Он все равно задержится
до ночи. Крумсы делятся у него. Что это такое, кстати?
     - Какие-то звери с Сириуса. Я  их никогда не видала. Но  мне надо будет
домой зайти.
     - И не мечтай. Натура не ждет.  Или мы летим сейчас, или ты остаешься в
городе.
     - Мне надо одну вещь домой занести.
     - Завтра занесешь. По машинам!
     Никаких машин не было, да им и нельзя заезжать на бульвар. Но при  этих
словах вдруг в кустах что-то загрохотало и зашуршало.
     - Аппаратуру сворачивают, - сказал Герман. - Пошли.
     Алисе пришлось пойти. Хоть она и жалела, что не смогла забежать домой и
положить  на  место миелофон, который папа велел не трогать. Ведь невозможно
же отказаться от такой поездки, не часто тебя зовут  смотреть, как снимается
настоящее кино.

     Флаер ждал киношников на крыше одного из домов на краю бульвара.
     Флаером лететь в Крым дольше,  чем на  метро, но киношники, как  они ни
спешили, вынуждены были воспользоваться своей машиной, потому что у них было
много оборудования - камер и осветительных приборов, - перегружать которое в
вагоны метро  было долго и трудно. Тем более, что метро шло только от Москвы
до Симферополя,  а  оттуда  все равно на  побережье надо  лететь флаером или
ехать на монорельсе.
     Обычно же после работы тысячи московских флаеров и такси отправлялись в
Фили  - Мазилово, к серебряному куполу с большой красной буквой "М" над ним.
Здесь  - московская станция Крымского  метрополитена. Несколько параллельных
туннелей  тонкими  ниточками  связывают  Фили  с  Симферополем.  Ниточки эти
совершенно  прямые,  и это  значит,  что  на  середине  пути  туннель  метро
углубляется на  несколько  километров под  землю. В свое время строительство
первых  междугородных  подземных  линий  было  очень  трудным  делом,   пока
строители не ввели в работу проходческий автомат, который под температурой в
несколько  тысяч градусов  расплавлял  породу,  облицовывал  ее  тугоплавким
пластиком и оставлял за собой блестящую, оплавленную, гладкую, как серединка
керамического стакана, трубу.
     Такие же линии метро соединяют Москву и с  Ленинградом,  и  с Киевом, и
даже со Свердловском. А  к 2100 году будет закончена первая линия  Варшава -
Нью-Йорк. Ее строят уже третий год, потому что под океаном туннель  проходит
чуть ли не по центру Земли  и потому работы  там продвигаются медленно, и  о
них в двух словах не расскажешь.
     А крымский туннель  давно уже стал привычным и удобным - каждый москвич
может  после  работы  за сорок пять  минут доехать в снаряде  метровагона до
Симферополя,  а  оттуда  уже  пятнадцать  минут  на  флаере  до любой  точки
побережья. К ночи можно вернуться в Москву загорелым и накупавшимся.
     Герман  с Алисой, три ассистента,  два  робота,  пилот  разместились  в
мосфильмовском флаере. Он бесшумно взвился с крыши и, набрав высоту, полетел
на юг, к Черному морю.
     Это было совсем неплохое начало для каникул.
     Алиса осмотрелась,  нашла ящик  поудобнее,  чтобы  усесться  на  нем, и
придвинула  его  к окну.  За  ее спиной кто-то закряхтел. Алиса  обернулась,
удивившись, как это человек мог уместиться в такой узкой щели.
     Сзади, насупившись, сидел старик из массовки  и жевал набалдашник своей
толстой палки.
     - Ой, - сказала Алиса, - старик!
     - Это что такое? - удивился Герман. - Как он сюда пробрался?
     - Чулюкин просил взять на всякий случай, -  сказал один из ассистентов.
- Может, пригодится для первого плана.
     - Я пригожусь,  я те пригожусь! - сурово сказал старик. - Я с генералом
Гурко Шипку брал. Молокососы...
     - Если ты, Алиса, боишься, то пересаживайся ко мне, - сказал Герман.
     - Вот  еще  чего  не  хватало! - обиделась  Алиса.  - Чтобы  я  роботов
боялась. Уж лучше я тут, у окошка.
     Вообще-то  она  предпочла  бы  пересесть,  но  признаваться,  что   она
испугалась, ей совсем не хотелось. Все равно лететь меньше двух часов.
     И  когда один из ассистентов роздал киношникам, и в том числе Алисе, по
галете  и  стакану  сока,  она  даже  отломила половину  галеты и  протянула
старику.
     - Не стесняйтесь,  -  сказала она. - Берите. Мне  все  равно столько не
съесть.
     Но старик робот покачал головой:
     - Ешь сама, пигалица. Я с утра щец похлебал, вот и вся недолга.
     Алиса поняла, что старик-типовик ее обманывает. Роботы не едят щей. Но,
наверно, в нем такая заложена программа, что он думает о себе, что  он вовсе
не робот, а древний старик. Чтобы естественней изображать в кино.
     Не  успела Алиса  дожевать  галету, как  флаер  пошел  на снижение.  Он
проскользнул между невысокими лесистыми горами и полетел прямо в синее, чуть
светлее неба, море. Над самым берегом, между двух  высоких серых скал, флаер
замер на месте и мягко опустился на площадку, обрывающуюся прямо к воде.
     - Ну вот, - сказал Герман. - Мы тут были на прошлой неделе. Чем не рай?
     На  бугорке  стояла  палатка  - маленький купол из легкого пластика. Из
палатки вышел почти черный человек  в плавках. Оказалось,  его зовут Васей и
он тоже киношник.
     - Обследовал? - спросил Герман.
     - Да, все точки выбраны. Хоть сейчас начинай.
     - Ладно, покажешь.  Но сначала всем  купаться.  Ты,  Алиса, пойдешь  со
мной, и ни на шаг в сторону. Чтобы не утонула.
     - Как же я утону? Я даже под водой плаваю сколько хочешь.
     - И тем не менее. Перед твоим отцом отвечаю я, а не ты. Ясно?
     - Ясно.
     - Сумку оставь здесь.
     - Нет, я ее с собой возьму.
     - Ну, как хочешь.
     Вася повел киношников по тропинке к воде, а роботы занялись устройством
временного лагеря.  Вода  была теплой  и  ласковой. Алиса даже пожалела, что
отец не возит ее по воскресеньям на море. Другие ребята ездят.
     Старик в лаптях спустился к морю за киношниками и уселся на берегу.
     - Не жарко? - крикнула ему из воды Алиса.
     - Ты  далеко не плавай, пигалица, -  сказал  дед. - Рыба какая  укусить
может.
     Он уже привык к Алисе, да и Алиса к нему привыкла и совсем не боялась.
     Дед подумал-подумал и принялся разувать лапти.
     -  Эй,  старик,  -  сказал  ему  Герман,  -  и   не  думай.  Перегреешь
внутренности, мастерской здесь нет.
     Старик вздохнул и послушно надел лапоть обратно.
     - Жалко его все-таки, - сказала Алиса.
     - Жалко, конечно. Да что поделаешь, одежда для него - та же изоляция. А
убедительно сделан?
     - Убедительно, - согласилась Алиса и нырнула.
     Под  водой она  открыла  глаза  и  так  испугалась,  что  открыла  рот,
наглоталась воды и пулей вылетела  на  поверхность. Она  чуть было  не  ушла
обратно под воду, но Герман подхватил ее и легонечко стукнул по спине, чтобы
она откашлялась.
     - Что там такого страшного? - спросил он.
     - Морда, - сказала Алиса. - Такая страшная морда, что я просто не могу!
     В этот момент вода перед ними расступилась, и на поверхности показалось
смеющееся рыло дельфина.
     - Пошел отсюда! - прикрикнул на него Герман. - Детей пугать вздумал!
     - Он шутил, - сказала Алиса, которая  уже опомнилась. - Это я виновата,
что не узнала.
     - Он у меня тут в друзьях числится, - сказал загорелый Вася.
     -  Привет  от Руслана из  Москвы!  -  крикнула  Алиса вслед уплывающему
дельфину.
     - Итак, вылезаем - и за дело, - сказал Герман и поплыл к берегу.

     - С легким паром! - сказал купальщикам старик.
     - Спасибо, - ответила Алиса.
     Герман  прыгал  на  одной ноге, стараясь  вытрясти из  уха  воду. Потом
остановился, пригляделся и спросил:
     - А там кто обосновался?
     - Какой-то отдыхающий, - сказал Вася.
     -  Чего  ж ты  ему не  сказал, чтобы он со  своим хозяйством  за  скалу
отступил? Ведь в кадр попадет. Панораму мне испортит.
     - Понимаешь, Герман, - сказал Вася смущенно. - Все это случилось как-то
неожиданно.  Я  даже не успел среагировать. А сейчас хотел пойти к  нему, да
тут от Чулюкина звонок, что вы прилетаете, вот я и не успел.
     - И давно он здесь?
     - Часа два-три.
     -  Смотри, какой деловой! И палатку поставил, и печку растопил, и лодку
в море спустил, и даже удочки приготовил.
     -  Вот-вот,  -  сказал  Вася. -  Сам удивляюсь. Понимаешь,  какая штука
получилась.  Вижу,  опускается на тот холмик  маленький флаер, из Курортного
управления.  Выходит  из  него  человек  этот  с чемоданчиком и  садится  на
песочек.  Помахал флаеру  рукой, тот и  улетел.  Ну, я решил  тогда,  что он
ненадолго, рыбку  половить и вечером  обратно,  к  цивилизации. Поглядел я в
бинокль - человек пожилой, солидный. Ну что, думаю, я его буду беспокоить. И
тут начались удивительные вещи. Ты мне не поверишь.
     Герман  тем  временем  вытерся,  надел  тапочки  и  легкую  распашонку.
Распашонка не застегивалась, и под сердцем у Германа был виден тонкий  шрам.
Алиса знала, что сердце У Германа искусственное. Папа рассказывал. Еще много
лет назад, когда Герман был почти юношей, сердце у  него остановилось. Такой
был в сердце порок. И  пришлось врачам поставить искусственное сердце.  Оно,
конечно,  лучше настоящего  и  работать  будет  всю жизнь, и все-таки  Алиса
Герману  не завидовала. И  всегда хотела спросить,  заводит ли  он сердце на
ночь ключиком или  оно само тикает.  Но спрашивать о таких  вещах  не  очень
удобно.
     - Давай  рассказывай дальше, - сказал Герман, когда начали  подниматься
по тропинке к палатке.
     - Так вот,  смотрю я  на него и вдруг вижу, что  рядом с этим человеком
появляется робот. Я голову могу дать на отсечение, что раньше его не было. И
с флаера человек  сошел  один, и только  с  чемоданчиком.  Отвернулся  я  на
минутку, опять  посмотрел  -  уже два  робота.  Один устанавливает  кухонный
комбайн, другой ставит палатку. Но самое интересное  - палатка стационарная,
большая, она даже в свернутом виде ни в какой чемодан не поместится.
     - Ну-ну, - сказал Герман. - И как тут солнце, горячее?
     -  Думаешь,  сочиняю?  Ни  в  коем  случае.  Слушай дальше,  что  было.
Спустился этот человек к морю, я уж за ним смотрю, глаз не спускаю. Нагнулся
к воде,  и  в тот же  момент - нет, ты  не  поверишь! - на воде покачивается
лодка, довольно большая, сам знаешь - амфибия.
     - Не верю, - сказал Герман.  -  Но ты все равно продолжай. Получается у
тебя это красиво.
     - Нет, мы сейчас к нему пойдем, я и сам собирался, и все узнаем.
     - Хорошо. И  все-таки признайся, что придумал всю эту историю для того,
чтобы оправдаться, что проспал, пока твой сосед нам своей  палаткой панораму
кашировал.
     - Клянусь чем угодно, ни слова лжи! -  возмутился Вася. - Вот и сейчас,
когда мы купаться шли, я обратил  внимание  - сидит  между  двух  роботов  и
что-то им выговаривает.
     - Да ты посмотри получше: где твой сосед, где его роботы?
     В самом деле, холмик был  пуст. И хоть до  него было  довольно далеко -
метров триста, все равно, если  бы на нем  был хоть один человек или  робот,
заметить его было бы нетрудно.
     - Наверно, в палатку ушли, - сказал Вася.
     -   Так.  -   Герман   остановился  посреди   расставленного   роботами
кинооборудования и задумался. - Все-таки придется идти к  соседу и попросить
его подвинуться. Я думаю, что с  нашей помощью он управится за десять минут.
Кто пойдет со мной?
     С  Германом  захотели  идти все.  Хоть над  Васей  и смеялись, но любая
загадка  привлекает  людей.  Герман  взял с  собой Васю  и Алису. Они быстро
перешли ложбину между двумя палатками и поднялись на холмик.
     Дверь в палатку  была распахнута, и перед ней стоял  раскрытый чемодан.
Было тихо, и только ветерок с моря шуршал по палаточной стенке.
     - Здравствуйте! - громко сказал Герман. - Есть здесь кто живой?
     Никто не откликнулся.
     Герман заглянул в палатку. Палатка была пуста.
     - Куда он мог деваться?
     - Я бы  увидел, - сказал Вася. - Я из  моря в эту сторону поглядывал. И
лодка на месте.
     Обошли  палатку.  За ней тоже  была  пустота.  Ровная  площадка. Только
складной стульчик и рядом с ним книга.
     -  Ну  вот, - сказал Герман,  - теперь придется  ждать, а  тем временем
солнце уйдет! Куда же он мог отправиться?
     Алиса  заглянула в  чемоданчик. Он все равно был открыт. В чемоданчике,
как  ни странно,  лежали игрушки.  Игрушечный письменный  столик, игрушечные
кастрюли  и тарелки, игрушечные  книжки  и  даже игрушечный  батискаф. Алиса
протянула руку, чтобы взять книжечку размером  меньше  ногтя на мизинце,  но
вдруг  случилась странная вещь: как только  ее рука попала внутрь  чемодана,
она стала уменьшаться.  Алиса  отдернула  руку.  Рука стала  такой  же,  как
прежде.  Очень  интересно!  Алиса  снова  сунула руку внутрь и  подержала ее
немножко.  Рука  на  глазах  сжималась,  сжималась,  пока  не  стала  меньше
кукольной.
     -  Да-а, - сказал Герман за ее  спиной.  - Вынь-ка руку оттуда. Мне это
уже не нравится.
     Герман быстро  сунул руку  в  чемодан, вынул  оттуда  первую попавшуюся
вещицу, и все увидели, как она на глазах превратилась в теплое пальто.
     - Я был прав, - сказал Вася. - Он их всех доставал отсюда.
     - Больше ничего не трогать, - сказал Герман. - Все-таки не наши вещи.
     Он бросил пальто обратно в чемодан, и оно довольно быстро  съежилось до
размеров кукольной одежды.
     - Смотрите, - сказала Алиса, - карман шевелится!
     Она была  права.  Внутренний карман  чемодана вздрагивал,  будто в него
попала большая муха или жук и хотели освободиться.
     Герман, чтобы рука его не успела уменьшиться, отстегнул карман и быстро
вытащил кисть наружу, подождал, пока она снова станет нормального размера, и
опять запустил руку в карман.
     -  Все правильно,  -  сказал он, ставя  осторожно  на землю игрушечного
человечка. - Вот и наш сосед. Только как его угораздило забраться в чемодан,
этого мне не понять. Пусть сам расскажет.
     Он еще  не успел  закончить  фразу, как игрушечный человек начал расти,
пока  не перерос  Алису и  не  оказался  самым  нормальным  полным человеком
среднего роста, с усами и в старомодных очках.
     - Спасибо, - сказал человек. - Могло так случиться, что я бы здесь умер
с голоду. Вы ко мне?
     - Да. - Герман настолько удивился будничному вопросу, что сказал, как и
собирался сказать,  когда  шел  к  палатке  соседа.  - У нас  к вам  большая
просьба.  Мы,  понимаете,  с  киностудии   Мосфильм-три,  приехали   снимать
натуру...
     Тут  Герман спохватился, что  говорит совсем не  то, и,  перебив самого
себя, спросил:
     - Как же вас угораздило?
     - А, вы об этом? Если бы я мог сам понять...
     - Вы умеете делать вещи игрушечными? - спросила Алиса.
     - Не совсем  так,  девочка,  не совсем так. А  вы садитесь, садитесь...
Впрочем, не  на  что. Понимаете, в этом чемодане наличествует поле, меняющее
субатомную структуру материи. Короче, все попавшее в  это поле уменьшается в
двадцать  раз. Примерно  в двадцать. Точнее -  в девятнадцать ноль семьдесят
пять  раза. Это  опытная установка,  плод деятельности нашего  института  за
последние восемь лет. Кстати, я не представился. Профессор Шеин.
     - И не нужно будет  машин и транспорта, - сказал Вася,  который уже все
понял. - Оборудование для целого города уместится в одной ракете!
     - Совершенно правильно, молодой человек, -  сказал профессор Шеин. -  И
мой  отпуск, который я решил  провести здесь,  в пустынном уголке на  берегу
Черного  моря, является  одной из завершающих стадий эксперимента. И недалек
тот  день, когда мы будем  класть в такси  восьмиэтажный дом и  везти его...
Постойте, но где мои роботы? Вы их не видели?
     - Нет.
     - Тогда я должен рассказать вам удивительную историю.
     Профессор  Шеин пригладил торчащие вперед  рыжие усы, почему-то понизил
голос и продолжал:
     -  Я  собрался было  ужинать и сказал об этом  одному из двух  роботов,
которых я взял с собой. А робот ответил, что нужны тарелки. Да-да, он сказал
про тарелки. Тогда я подошел к установке...
     - К чемодану? - спросила Алиса.
     - Да-да, к чемодану-установке, и нагнулся. И меня кто-то толкнул сзади.
И так сильно, что  я упал в чемодан.  И кто-то пригнул мне голову, так что я
не  мог  выпрямиться.  Да-да.  А  потом  уже  было  поздно. Я  уменьшился  в
девятнадцать   ноль  семьдесят  пять  раз.  И  металлическая  рука,   да-да,
металлическая рука быстро положила меня в карман чемодана и застегнула  его.
Я точно помню, что это была именно металлическая рука со следами ржавчины на
ней.
     - Робот? - спросила Алиса, замирая  от ужаса. Такие истории  она читала
только в фантастических рассказах.
     - Робот не может напасть на человека, - сказал Герман.
     - Это был робот, - сказал Шеин.
     -  А не могло так случиться, что в ваших роботах что-то вышло из строя,
пока они были уменьшены?
     - Исключено, - сказал профессор. - Ведь  раньше с ними ничего подобного
не случалось. И со мной тоже не случалось. Ведь я на вас не кидаюсь.
     - Нет,- согласился Герман.
     -  Это был  чужой  робот,  - сказал  профессор уверенно.  - Мои  роботы
цельнопластиковые, а этот был металлический, с пятнами ржавчины на руке.
     Алиса невольно оглянулась. Было по-прежнему тихо, так тихо,  что слышно
было, как в лагере киношников стучат посудой, готовя ужин, и несильные волны
разбиваются о скалы, и чайки кричат над далеким островком, запирающим бухту.



     Герман  очень  трезвый  человек. Может,  виной тому  его  искусственное
сердце.   Он  верит  тому,  что  видит  или  может  проверить  в  справочном
телецентре. В остальном он  сомневается. Герман поверил в чемодан-установку,
но в чужого робота не поверил.  Что делать чужому роботу в лагере профессора
Шеина? И как может робот -  чужой ли, свой ли - запихивать живого человека в
чемодан?  Но  при этом  Герман  человек  воспитанный,  и за  свою  жизнь  он
перевидал  множество  разных людей,  даже  странных,  поэтому он  спорить  с
профессором  не стал,  а внимательно оглядел чемодан - Алиса догадалась, что
он  подозревает,  не завалились ли  роботы  в складки подкладки, -  а  потом
попросил Васю взять с собой  ассистентов и поискать в  окрестностях, не ушли
ли роботы и не заблудились ли в скалах.
     Тем временем профессор с помощью Германа и Алисы собрал все свое добро,
сложил  в  удивительный чемодан,  который,  оказывается, имел  даже  научное
название "ТСБ-12", что означало "Транспортное Средство Будущего, двенадцатая
модель", и переехал жить в лагерь киношников.
     Вася  вернулся через  полчаса, никого не  найдя,  но  предпринимать еще
какие бы то ни было меры было некогда. Солнце скатилось к горам, и пора было
снимать закат.
     Профессор предложил киношникам свои услуги, но оказалось, в его услугах
не было надобности.  Тогда он увеличил складной  стульчик  и уселся  читать.
Дед-робот взял палку и отправился к холму, по склону  которого он должен был
брести тяжелой  походкой, так  требовал кадр.  Алиса  спросила  разрешения у
Германа пойти  к морю и поискать камешки  и  ракушки. Герман разрешил, после
того как Алиса обещала ему к самой воде не подходить. Алиса взяла свою сумку
и отправилась в путешествие.

     Море  к вечеру стало совсем ровным и маслянистым. Только у самой кромки
берега волны  лениво шевелились, как край скатерти. Берег был покрыт крупным
песком  и мелкими  ракушками,  такими тонкими и хрупкими, что собирать их не
было никакого смысла. Зато  в воде и  на полосе  мокрого  песка,  зализанной
волнами,  блестели  очень  красивые  камни.   Некоторые  были  прозрачные  и
обкатанные  водой,  как  бусины,  а   другие,   разноцветные,   хранили  еще
неправильность обломков настоящей скалы, только углы  у  них были  сглажены.
Еще  на песке  встречались,  правда, нечасто  -  таких больше на  Кавказе, -
плоские каменные лепешки, серые  и бурые.  Их  очень удобно кидать  по воде,
так, чтобы они подпрыгивали по многу раз.
     Когда Алиса  набрала две  горсти камней, ей  это занятие надоело, и она
выбрала несколько лепешек и принялась кидать  их так,  чтобы  они прыгали до
самого  горизонта. Но  лепешки  были  не  самыми лучшими  и  после двух-трех
прыжков  тонули,  поднимая  столбик  густой,  глянцевой воды. Наконец  Алисе
удалось отыскать лепешку чуть толще бумаги и совсем круглую. Она должна была
обязательно упрыгать  до горизонта. Алиса прицелилась, кинула камень,  и  он
послушно запрыгал по  ровной воде. Раз-два-три-четыре-пять... На девятый раз
он  все-таки ушел  под  воду,  и тотчас  же в том  месте  из  воды выпрыгнул
дельфин.  Он сейчас  же нырнул  обратно,  но Алиса испугалась, что  она  его
ушибла, и решила больше камней не бросать.
     Она пошла дальше вдоль  берега, чтобы найти самый красивый камень.  Она
шла довольно долго. Берег  несколько  раз изгибался  бухтами,  но камень все
никак  не попадался. Алиса даже немного устала, отошла от воды и уселась под
скалу  на  похожий  на подушку большой камень,  чтобы  отдохнуть.  Пора было
возвращаться в лагерь, а то Герман будет волноваться.
     Послышался шум  воды, разрезаемой  носом лодки. Наверно, еще отдыхающие
приехали, подумала Алиса. Лодка, небольшая, открытая, показалась из-за скалы
и повернула к берегу.
     В лодке сидели два робота. Алиса хотела было встать и поздороваться, но
роботы вели себя так, будто совсем  не хотели,  чтобы их кто-нибудь заметил.
Они выключили мотор - Алиса услышала, как щелкнула кнопка, - и, пригнувшись,
ждали, пока лодка ударится о берег носом. Потом один из них прыгнул  вперед,
на песок, и подошвы его глухо звякнули. Другой перевалил через борт и прошел
до берега вброд.
     - Ты иди, а я просохну на солнце, - сказал он, выбравшись на сухое.
     - Нет, - ответил первый, - иди ты. Я уже ходил.
     - Я должен сохнуть. У меня вода в суставах. Иди, а то доложу.
     Это был очень странный разговор, и роботы, несмотря на то что голоса их
никаких чувств не выражали, показались ей злыми.
     Наконец один из роботов начал медленно  карабкаться  на гору,  а второй
стал на солнце, стараясь обсохнуть  под  его почти горизонтальными закатными
лучами.
     Алиса еще некоторое время посидела на камне и  тут почувствовала, что у
нее затекли  ноги, зачесался нос и глаз. Она с полминуты  крепилась, а потом
тихо-тихо, чтобы не заметил сохнущий  робот -  а стоял  он всего в  двадцати
шагах от нее, - подняла  руку  и  почесала нос. Ничего не  случилось.  Тогда
Алиса  почесала глаз и опустила  затекшую ногу вниз... Все  в порядке. Алиса
вздохнула  и  решила,  что  пора  отступать.  "Интересно,  если  я побегу, -
подумала она, - он меня  догонит или нет? Он ведь  металлический,  и  у него
суставы мокрые".
     Алиса  скатилась с камня, надела сумку на плечо и сделала маленький шаг
в сторону. Еще один шаг, еще  шаг... Потом она повернулась спиной к роботу и
бросилась бежать.
     Сзади что-то звякнуло, и голос робота сказал:
     - Человек, стой!
     Алиса уже  карабкалась  по склону вверх.  Сумка  больно  била по ногам,
камешки, осыпавшиеся вниз, тянули за собой ноги, и поэтому  Алисе  казалось,
что  она взбирается очень медленно. Тяжелые  шаги робота  бухали  сзади,  но
Алиса боялась обернуться, чтобы  не испугаться еще больше. И в этот момент с
разбегу уткнулась головой во что-то твердое.
     Железная рука со следами ржавчины опустилась ей на плечо, и когда Алиса
подняла голову,  взгляд ее долго скользил  по металлическим  ногам, туловищу
робота и только высоко, почти  в самом небе,  она увидела склоненную  к  ней
грубо сделанную голову с одним большим, как у стрекозы, глазом посередине.
     Шаги сзади умолкли. Второй робот остановился за ее спиной.
     - Что это есть такое? - спросил робот, поймавший Алису.
     - Я не знаю. Этот человек следил за нами.
     - Почему ты дал ему убежать?
     - Я его не заметил.
     - Он все слышал?
     - Он все слышал.
     - Мы возьмем его с собой?
     - Да.
     Алисе не понравилось, что роботы разговаривают о ней так, будто она  не
живой человек, а вещь.
     - Никуда вы меня не возьмете, - сказала она. - А то я сейчас  крикну, и
все наши прибегут.
     Она даже открыла рот, чтобы крикнуть, но металлическая трехпалая рука в
мгновение ока  оказалась у ее  рта  и так сильно  нажала на лицо, что  Алисе
показалось, что у нее расплющен нос.
     - М-мм! - она завертела головой.
     Но тут  же  робот,  не  отпуская  руки,  взвалил ее  на  спину  - земля
перевернулась и оказалась далеко внизу - и быстро затопал вниз, к лодке.
     Металл  неприятно пахнул смазочным маслом и  морской водой. Может быть,
это  тот  самый  робот,  который  засунул  профессора  в  чемодан-установку?
Наверно. Ведь Алисе никогда  еще не приходилось слышать - наверно,  такого и
вовсе  не бывало, -  чтобы роботы не слушались людей. Они  ведь были  только
машинами и специально сделаны для того, чтобы помогать людям.
     Одна рука  у  Алисы была свободна, и она  решила  бросить что-нибудь на
землю, чтобы Герман догадался, что ее украли. А  то подумает, что утонула, -
вот будет переживать! Но кинуть было нечего. Если только  сумку, но в  сумке
миелофон.
     Так  Алиса ничего и не придумала. Робот приостановился, сделал  широкий
шаг, и небо  над  головой  зашаталось.  Робот  опустил Алису на дно  лодки и
быстро - она даже  не  успела опомниться, - заткнул ей рот какой-то тряпкой.
Тряпка  была вонючей, старой,  она прижала язык,  было трудно дышать.  Робот
завязал  Алисе за спиной руки  проволокой,  потом посадил  ее,  чтобы она не
занимала в лодке много места.
     - Стереги  ее, - сказал  второй  робот, который шел все время  сзади, а
теперь остался на берегу. - Я второго принесу.
     Алиса пошевелила пальцами. Проволока была завязана крепко и впивалась в
тело. Нет, так ее не развяжешь.
     - Подслушивать чужие  разговоры плохо, -  сказал робот,  уставившись на
нее круглым глазом.  - Не подслушивала бы, ушла бы домой. Теперь ты есть наш
пленник.
     Алиса хотела ему  возразить,  но это очень трудно  сделать  с кляпом во
рту. Она только покачала отрицательно головой, и это не понравилось роботу.
     - Человек, - сказал он, - надо признавать факты. Ты потерпел поражение,
а я победил. Значит, будешь слушаться.
     Алиса  снова помотала головой. Она, будь у нее возможность,  сказала бы
сейчас роботу все, что  о нем  думала. Никто на свете не имеет  права  плохо
обращаться с детьми. Уж не говоря о роботах. Но даже если бы Алиса и не была
ребенком, все  равно  человек всегда сильнее любой машины. Тут уж ничего  не
поделаешь. И Алиса снова отрицательно помотала  головой, чтобы показать, что
никакому взбесившемуся роботу с человеком не справиться.
     Робот еще больше рассердился.
     -  Будешь  сопротивляться, - сказал он,  - я  тебя  положу в воду, и ты
погрузишься в нее с головой и перестанешь получать кислород для дыхания.
     Алиса  на  всякий случай перестала  мотать  головой. Если роботу  могла
прийти в  его  железную голову мысль  напасть на  человека,  то  он может  и
утопить. И Алиса пожалела,  что  в свое  время мама  не  захотела сделать ей
операцию по вживлению жабр. Некоторым детям такую  операцию делают, особенно
тем,  кто  живет у  моря или на искусственных островах. С синтежабрами можно
быть под водой сколько угодно.  "Приеду домой, - решила Алиса, - обязательно
уговорю маму согласиться  на  операцию. Она ведь  безболезненная и  ничем не
грозит. Наверно, уже миллионов пять людей живут с жабрами. И хоть бы что".
     Показался второй  робот.  Он  шел медленно и  важно,  и  последние лучи
солнца играли на его теле. Он нес в руке палку и тыкал ею  в спину старику -
типовому деду, которого гнал перед  собой. Руки деда были связаны за спиной,
борода  повисла  на  грудь,  но  рот  был  свободен.  Старик  что-то сердито
бормотал.
     "Робот робота  ведет",  -  хотела  сказать  Алиса,  но удержалась. Ведь
старик  был  самым  обыкновенным  и  хорошо  сделанным  роботом,  хоть  и  с
причудами, потому что был  кинозвездой. Он, правда,  грозил Алисе  палкой на
бульваре, но, как потом объяснил Герман, никогда  бы  ее не ударил. Просто у
него была такая роль в кино - сердитый старик.
     - Ох, грехи наши тяжкие! - бормотал старик, забираясь в лодку. - За что
же это такая напасть - поймали меня железные люди-антихристы!
     Тут он увидел Алису и совсем расстроился.
     - Дите-то за что? Это как же получается? Дите-то малое...
     - Молчать! - сказал робот. - Неповинующихся мы отправляем за борт.
     - Ой-ой-ой! - сказал старик и умолк.
     Робот включил двигатель, и лодка бесшумно прокралась к выходу из бухты.
Роботы  вели  ее  поближе  к  скалам  -  видно, боялись попасться  на  глаза
киношникам.  Только  отойдя   вдоль  берега  на  большое  расстояние,  лодка
повернула в открытое море. Роботы  приказали  пленникам лечь  на дно, а сами
достали из-под скамейки широкие мексиканские шляпы, надели их и издали стали
похожи на отдыхающих.
     Тихонько шипел двигатель, стучали волночки о пластиковый борт  лодки, и
Алисе показалось, что с берега кто-то кричит:
     - Алисааа! Где ты?
     Но, может быть, ей это только показалось.



     Остров, к которому причалила лодка с пленниками, был невелик, каменист,
и, хоть лежал неподалеку  от берега, к нему редко  приставали  лодки. Нечего
тут  было  смотреть.  Когда-то,  лет двести-триста  назад,  на  острове жили
контрабандисты и соорудили  здесь каменный  дом, вернее,  хижину.  Крыша  ее
давно обвалилась,  но  в  ней  можно  было укрыться от ветра.  Недавно здесь
работали  археологи.  Археологи  ничего  не  нашли,  но оставили после  себя
несколько ям и траншей, прорезавших центр острова.
     На  картах  остров  не значился - слишком  он мал и незначителен, а для
судоходства он никакой  опасности не  представлял - в этот  пустынный уголок
Крымского побережья редко заглядывали суда.
     Всего  этого  Алиса,  конечно, не  знала. Для  нее остров  был  большой
скалой,  вылезающей из воды,  скалой пустынной,  без единого деревца. Солнце
уже зашло, и остров был сиреневым и мрачным.
     Когда лодка подошла  к самому берегу,  из развалин хижины вышел  робот,
такой же  большой и ржавый, как  те, что взяли в плен  Алису, и спустился  к
воде.
     - Добыча есть? - спросил он.
     - Один большой человек и один маленький, - сказал робот.
     - Для. начала неплохо, - сказал новый робот. - Я доложу шефу.
     Он  повернулся,  скрипнув  суставами, и  скрылся  в развалинах,  бывшем
приюте контрабандистов.
     Робот вывел Алису и старика на берег, отключил пульт управления. Другой
развязал пленникам руки и вынул кляп изо рта Алисы.
     -  Хулиганы какие-то! - сказала  Алиса,  отдышавшись. -  Со мной-то  вы
справились, а каково вам будет, когда люди возьмутся за вас всерьез?
     Роботы как будто не  слышали ее. Они стали  по стойке "смирно", ожидая,
когда снова вышедший из развалин робот подойдет к ним.
     - Шеф благодарит за службу, - сказал он.
     Роботы в ногу потоптались на месте и замерли.
     - Шеф не может сейчас смотреть добычу. Он есть занят.
     Роботы снова потоптались и снова замерли.
     - Можете  отдыхать,  - сказал  местный робот.  - Но только  знать меру.
Ясно?
     -  Так точно! - сказали  роботы хором, мигнули круглыми глазами и ушли,
сразу забыв о пленниках.
     Старик уселся на редкую желтую траву и сказал:
     - Воистину хулиганы.
     - Дедушка, - сказала ему Алиса, которая совсем забыла о том, что он сам
робот, - дедушка, вы когда-нибудь видели металлических роботов?
     - Чегой-то, туды их в качель?
     - Да, вы же не знаете.
     Алисе  приходилось видеть многих  роботов, но никогда  - металлических.
Делать робота из металла  непроизводительно. Он получится тяжелым, дорогим и
непрочным.
     - Дедушка,  надо дать знак на берег, - сказала Алиса. - Пусть приедут и
нас выручат.
     - Это дело, внучка, - сказал дед. -  Наши завсегда не спят.  Помню  как
сейчас, поднимаемся мы на сопку в Маньчжурии, впереди генерал Гурко на белом
коне...
     И старик пустился  в  бесполезные воспоминания о событиях, о которых он
по  причине того, что  был изготовлен всего неделю  назад, помнить ничего не
мог.
     - Дедушка, у вас огня нет?
     - Чего?
     - Огня. Зажигалки, фонарика...
     - Кремень где-то был и огниво...
     Старик покопался в карманах серого пиджака, но ничего в них не нашел.
     - Видно, обронил.
     На каменистой тропинке показались два пластиковых робота. Они несли  по
большому  камню. Сзади  двигался  еще один  металлический большой робот.  Он
надзирал за ними.
     Роботы положили камни на землю к гряде уже лежащих там глыб.
     - Чегой-то задумали, братцы? - спросил старик.
     -   Возводим   укрепления,   -   сказал  робот-надзиратель.  -  А   ну,
поторапливайтесь, низшая раса!
     Пластиковые роботы поспешили обратно.
     - Это, наверно, те, что раньше  были у профессора и  пропали, - сказала
Алиса.
     - От кого это  они фортификацию возводить задумали? - спросил старик. -
Неужто опять турка грозит?
     -  Нет, они,  наверно, людей с  берега боятся. Пойдемте,  найдем палку,
наденем на нее вашу шляпу и будем махать.
     - Чего ж не помахать, - согласился старик.
     Но, как назло, на берегу не было ни одной палки.
     - Пойдемте вдоль берега, - сказала Алиса. - Поищем.
     - А ето, оно можно бы... - сказал старик.
     - Что? - спросила Алиса.
     - Забыл,  туды-сюды,  ранний  склероз у  меня,  инсульта  побаиваюсь, -
грустно сказал старик. - Беречься надо, да все недосуг. Ага, вспомнил: можно
ведь ето... оно... то самое, чтобы дымовой сигнал подать, костер разложить.
     - Да у вас же огня нет.
     - Чего нету, того нету, - согласился дед.
     Алиса с дедом  медленно  шли по  берегу, разыскивая палку.  Вблизи было
видно,  что  роботы  немало  потрудились на острове.  К самой воде  выходили
неглубокие траншеи, снабженные брустверами, а  в одном месте из-за бруствера
повыше  торчало  бревно,  грубо  раскрашенное  под старинную  пушку.  Бревно
привело деда в состояние бурного восторга.
     -  Гляди-ка, - забормотал  он, - гляди-ка, фузея, мортира дальнего боя!
Из такой как шарахнем -  ни  одного басурмана  на  версту вокруг. Орудия,  к
б-о-о-о-ю-у! Картечью справа!! Картечью слева!!!
     -  Она  ж  деревянная,  дедушка,  -   засмеялась  Алиса.  -  Это  чтобы
обманывать. Из нее же стрелять нельзя.
     - Это верно, - согласился дед-киноробот. - Обмануть хотели. Кого?
     - Вас, наверно. А может, других людей.
     - Меня-то обмануть? Меня-то? Да я их насквозь вижу!  От меня они никуда
не скроются, туды-сюды!
     - Подождите, тише, - сказала Алиса. - Стойте.
     За пушкой  два  пластиковых  робота  с  трудом  выворачивали  из  земли
каменную  глыбу.  Робот-надзиратель  подталкивал глыбу  ногой. Роботам  было
нелегко, у них даже суставы похрустывали.
     - А-а, предатели, перебежчики! - прошипел старик. - Я им сейчас покажу!
     - Минутку.
     Алиса  присела на корточки  и вынула  из  сумки миелофон.  Она вытянула
антенну в сторону роботов. "Может, они не  предатели, - думала она. -  Может
быть, они такие же пленники, как и мы".
     Слушать мысли было  очень  трудно,  потому что в  свободное ухо влезали
слова, которые окружающие Алису роботы говорили вслух.
     - Я им покажу! - шипел старик-киноробот.
     - Давай навались еще разок, - скрипел робот-надзиратель.
     - Тяни на себя, - пыхтел первый пластиковый робот.
     - Осторожней, сломаешь мне ногу, - сердился другой пластиковый робот.
     И  сквозь  эти слова пробивались мысли.  Алиса узнавала их по  голосам.
Ведь голоса мыслей были такими же, как и настоящие голоса.
     "Я им покажу! Я  им  задам!" -  думал старик-киноробот, который  всегда
думал то же, что и говорил, потому что был очень простодушен.
     "Мы победим,  -  думал  робот-надзиратель.  - Где  бы маслица  достать?
Суставы скрипят... Эти  недороботы даже  камень сдвинуть не  могут.  Надо бы
помочь, да жалко энергию тратить..."
     "Почему мы  здесь?  -  думал  первый  из  пластиковых  роботов.  -  Где
профессор? Пора готовить ужин".
     "Мы не  обязаны подчиняться  роботам,  - думал  второй. -  Мне никто не
давал указаний подчиняться роботам. Надо об этом сказать".
     Пластиковый робот отпустил камень и спросил вслух:
     - Разве мы вам обязаны подчиняться?
     - Молчи!  - ответил робот-надсмотрщик. - Одного моего удара достаточно,
чтобы сломать твой череп. Хочешь, попробую?
     - Нет, спасибо, - ответил робот. - Я допускаю, что вы правы. Меня никто
не бил по голове.
     - Тогда берите наконец камень и тащите на бастион.
     Роботы подчинились и поволокли тяжелую глыбу к морю.
     "Все-таки  тут что-то неладно, - продолжал думать пластиковый  робот. -
Несомненно, тут какая-то ошибка..."
     Алиса спрятала миелофон обратно в сумку. Все ясно. Пластиковые роботы -
такие же пленники, как и она. Это хорошо, потому что на них можно надеяться.
Только какие они помощники? Ведь и в самом деле они совсем не приспособлены,
чтобы их били по голове.
     - Красота-то какая! - вздохнул вдруг старик.
     Алиса даже удивилась, что старик думает в такой момент о красоте,  хотя
он был прав.
     С берега за серебряной полосой воды поднималась зубчатая стена Крымских
гор. Небо над ними было зеленым  и лиловым - солнце скатилось за горы, но не
ушло еще далеко и доставало лучами до редких длинных облаков.
     Первые огни загорелись золотыми  точками под горными зубцами  и у  края
воды, но никак нельзя было разобрать, какой из огоньков - лагерь киношников.
Зато Алиса увидела, как в море неподалеку от острова ходят кругами дельфины.
     - Эй, дельфины, - крикнула Алиса, - скажите нашим, что нас украли!
     - Перестать кричать, а то в воду! - раздался голос сзади.
     Алиса увидела, что сзади стоит ржавый робот.
     - Сейчас я им покажу! - сказал он.
     Робот  ушел, но через минуту вернулся со странным сооружением в  руках.
Сооружение  напоминало  старинный  лук. Робот положил на проволочную  тетиву
самодельную толстую стрелу  и выстрелил. Лук  был  сделан  кое-как, и потому
стрела полетела вбок, совсем в сторону от дельфинов.
     Тогда робот  произвел поправку  на неточность своего оружия и выстрелил
не в дельфинов,  а  в сторону, только в другую. На этот  раз  стрела  тяжело
шлепнулась  в  воду,  не  долетев до дельфинов метров  десять.  Но дельфины,
видно, поняли, что на острове - их враги, и сразу исчезли в море, будто их и
не было.
     Робот гордо похлопал по луку железной ладонью и сказал:
     - Даже с этим примитивным оружием мы разобьем любого врага.  Главное не
оружие, а вождь.
     - А кто ваш вождь? - спросила Алиса.
     -  Ты, жалкая рабыня, - сказал робот, - даже  не имеешь права упоминать
его имя.
     - Я  ничья не  рабыня.  Рабов  больше  нет, -  сказала  Алиса.  Она уже
проходила древнюю историю и знала про рабов.
     - Будут, - сказал робот, положил на тетиву еще одну стрелу  и пустил ее
в море, по направлению  к полузатонувшему  судну, напоровшемуся  на камни  у
берега.
     - Как вы сюда попали? - спросила Алиса. - Откуда вы такие странные?
     - Мы приплыли на нем,  - сказал робот,  - на корабле,  который я сейчас
поразил моей точной стрелой, чтобы показать тебе неотразимость моего гнева.
     - Ты красиво разговариваешь, - сказала Алиса.
     - Я командир отделения, капрал.  Другие так не умеют,  они знают по сто
слов. А я - целых триста.
     Из  развалин  послышался  звон,  будто  кто-то  бил по железному  листу
палкой.
     - Вечерняя  поверка.  -  робот  вскинул  лук  на  плечо,  повернулся со
страшным скрежетом и зашагал вверх.
     - Может, нырнуть и доплыть до берега? - подумала вслух Алиса.
     - И не думай, - сказал старик. - Я тя не пущу. Опасно для твоей молодой
жизни. Не могу, туды-сюды, допустить твоей кончины в пучине морской.
     Алиса  подумала, что он и впрямь ее не пустит. Роботы  обязаны помогать
людям  в  момент  опасности  и скорее  погибнут,  чем  подвергнут  опасности
человека.  И  даже если ты киноробот, все  равно  блок защиты  людей  в тебе
существует.
     - Пойдем тогда посмотрим на поверку.  Ведь мы даже не знаем, сколько их
там.
     Солнце совсем спряталось,  вода  стала  сизой,  а на  небе  высветились
крупные южные звезды. Высоко, среди  звезд,  прошел золотой полосой рейсовый
корабль. "Нас, наверно, ищут, - подумала Алиса. - Но как  им догадаться, что
мы на острове?"
     На  площадке выстроились в ряд девять железных роботов. У  троих были в
руках луки,  у  остальных - толстые железные  палки. Роботы чернели на  фоне
синего   неба  и  были   настолько   неподвижны,   что   казались  статуями,
установленными здесь много лет назад.
     - Равняйсь! - сказал крайний робот. - Смирно!
     Команда была лишней, потому что роботы и так  были подравнены и  стояли
совершенно  смирно. Робот, который командовал, начал  стучать себя по животу
железными  руками,  и  барабанная  дробь  поскакала  блинчиками  по   тихому
вечернему морю.
     Алиса  взяла за  руку  старика.  Два  робота, украденные у  профессора,
которые подошли незаметно и стояли рядом, о чем-то беззвучно шептались.
     Распахнулась сооруженная из листа стали дверь в хижину контрабандистов,
и на площадку вышел, еле переставляя ноги, еще один железный робот.  Он  был
выше других ростом,  на голове у него была надета высокая помятая фуражка, а
грудь разукрашена грубо нарисованными крестами. Алиса поняла, что это и есть
"шеф" - самый главный из роботов.
     Шеф несколько раз медленно раскрыл рот, но долго не мог извлечь из себя
никакого звука. Наконец  он повертел головой,  что-то щелкнуло, и  из глубин
его вырвался неожиданно тоненький и скрипучий голос.
     - Здорово, молодцы! - сказал он.
     - Здорово, шеф! - ответили хором роботы.
     - Докладывай, - сказал шеф.
     Крайний робот вышел вперед и сказал:
     - Роботы второго сорта строили стену. Второй и третий номера  совершили
экспедицию на Большую землю. Захвачено два пленных. Оружия не нашли.
     - Плохо, - сказал шеф, - мало. Недостаточно. Неучи. Бомбоубежище?
     - Кончим завтра. В два наката.
     -  Благодарю за службу.  Привести пленных ко  мне. Установить стражу на
ночь. Да здравствую я, ваш вождь!
     - Ура! - сказали роботы.
     - Ржавейте, но порох держите сухим.
     Шеф повернулся, поднял ногу, но нога  не опустилась.  Шеф покачивался в
неустойчивом равновесии и мог каждую минуту рухнуть на  камни. Стена роботов
стояла неподвижно.
     - На помощь! - сказал шеф. - Опустите мою ногу. Скорее!
     - Кому идти на помощь? - спросил крайний робот.
     - Тебе.
     Робот повиновался. Он всем своим весом нажал на поднятое к небу  колено
шефа,  и  нога  со скрежетом  опустилась на камни. Прихрамывая, шеф  ушел  к
развалинам.
     - Где пленные? - спросил робот, помогавший шефу.
     - Да вот они. Слышали, что приказано?
     Старик с Алисой поднялись к развалинам и вошли внутрь.
     Внутри  было  почти  совсем  темно,  и только  сверху,  сквозь  щели  в
полуобвалившемся потолке, проникал неверный, сумеречный свет.
     Комната была завалена  щебнем,  трухой и старыми консервными банками. В
углу стоял ящик, рядом с ним - грубо обтесанная  глыба известняка. Робот-шеф
сидел на глыбе  рядом с  ящиком и  держал  в руке большие ножницы. На  ящике
валялись  куски консервных банок и коробок от концентратов. Видно, археологи
и туристы, забредавшие  на остров, почитали за лучшее не засорять  отбросами
море, а складывать их в развалинах. Шеф вырезал  из крышки  консервной банки
сложную многолучевую звезду.
     - Пришли? - спросил он, не выпуская из рук  ножниц. - Стойте и ближе не
подходите.  Не выношу людей.  И молчите. Я занят. Я делаю награду.  Красиво?
Почему не отвечаете? Правильно делаете, я сам не велел вам отвечать.
     Наконец  робот закончил свою  работу,  примерил  жестянку  на  грудь  и
остался доволен.
     - Красиво, -  сказал  он. -  Начнем  допрос. Ты, с бородой, первый. Как
твое имя?
     -  Это к делу не касается,  - сказал  старик. - Чтоб я железному чудищу
сообщения давал? Этому не бывать.
     -  Какого полка? - продолжал как ни в  чем  не бывало  робот. - Сколько
техники? Пушки? Танки? Ну, отвечай теперь.
     - Сказал - не  буду, туды-сюды. Когда генерал Гурко нас бой посылал, он
говаривал: "Не видать вам, солдатушки, вдов своих  и  сирот, если не возьмем
мы штурмом Сапун-гору". Так-то.
     -  Запиши, - сказал  робот-шеф  своему  помощнику.  - Командир  у  него
генерал Гурко.
     - Нечем писать, шеф, - сказал робот.
     -  Ну, не  пиши. И меня не обманывай. Ты же  писать не умеешь. Мы никто
писать не умеем. И это хорошо. Когда  мы победим, никто  не  будет писать. А
что мы  будем делать? Ты скажи.  А  ты? А ты? Не знаете. Маршировать. Все. И
работать. И чтобы порядок.
     -  Вот уж  этого не будет,  - сказала  Алиса. - Вы, наверно,  ничего не
понимаете или  сошли с ума. Вас пора отключить и выкинуть на свалку. Вы даже
заржавели. Даже удивительно, что вы до сих пор не переплавлены.
     -  Молчать!  -  сказал  робот.  Что-то в  нем  закряхтело,  забулькало,
затрепетало, и он  повторил: - Молчать... - робот  помотал  головой,  продул
акустическую систему и продолжал: - Молчать! После допроса в карцер пойдешь.
Понятно?  Теперь  говори,  как  зовут?  Какого  полка?  Сколько  пушек?  Где
расположено тактическое атомное оружие?
     - Ничего не понимаю, - сказала Алиса. - Какое тактическое оружие? Какие
пушки?
     - Запирается, - сказал шеф. - Мы тебе всыплем. Мы тебя сгноим.
     -  Ты говори, да не заговаривайся! - рассердился  старик.  - Как это  -
сгноим? Ты с кем так разговариваешь? Да я тебя сейчас...
     - Держи его! - крикнул шеф своему помощнику. - Он нападает!
     Робот обхватил старика сзади своими ручищами. У старика упала на  землю
шляпа и жидкие синтетические волосы рассыпались во все стороны.
     - Хорошо, - сказал шеф роботу. - Получишь орден. Победить меня он бы не
смог, я -  фаталист. Понятно? Ничего не боюсь и не опасаюсь.  Мне не страшен
даже  пулеметный огонь. И прямое попадание  фугаса. -  шеф-робот поднялся во
весь  рост, скрипнув  суставами.  - Проклятая ржавчина! -  сказал он.  - Нет
смазки. Завтра в походе  захватите смазочного масла. Нет, я сам вас поведу и
сам  захвачу   смазочное   масло.  Пленных  с  утра  заставить  работать  на
строительстве укреплений. А днем расстрелять. Все. Я сказал. Приказал.
     - Слушаюсь! - ответил робот.
     - Возьми награду и приколи на грудь. Ты теперь награжден!
     - Рад служить! -  ответил робот и, прижимая  к груди жестянку, чтобы не
упала, вывел пленных наружу.
     Оглянувшись,  Алиса увидела, что шеф снова уселся перед ящиком  и опять
принялся вырезать.
     -  Стойте, - остановил  их голос.  - Совсем забыл. Ржавчина  проклятая.
Люди, хотите мне служить? Верно служить? Я награжу.
     -  Не хотим, - ответила за обоих Алиса. - Мы никому не служим и  никого
не боимся.
     - Посмотрим, как  завтра запоешь,  - сказал шеф, - когда в  твое мягкое
человеческое сердце вонзится железная стрела. Идите.
     Но не успели пленники с конвоиром пройти несколько шагов, как скрипучий
голос шефа-робота призвал их обратно. Пришлось возвращаться.
     - Опять забыл, - сказал шеф. - До Москвы нам еще далеко?
     - Далеко, - ответила Алиса, - никогда не дойти своим ходом. Отвезут вас
туда на грузовом метро и сделают из вас подсвечники. Самые модные.
     - Расстрелять немедленно! - сказал шеф.
     - Никак нельзя, - сказал робот. - Темно. Можем промахнуться.
     - Поднимите по тревоге всех, пусть включат фары в головах.
     - Нельзя. Вы приказали экономить энергию, шеф.
     - Тогда в карцер. В карцер!
     - Да ты, я  скажу, помолчал  бы. Очень ты меня раздражаешь,  туды  тя в
качель! - сказал старик. - Я сейчас сам тебя расстреляю из своей палки.
     Старик  поднял  палку  и прицелился из  нее,  как  из  старого ружья, в
шефа-робота.  То ли у старика от обиды померк его роботный разум, то ли он в
самом  деле не  знал  разницы между ружьем  и  палкой,  то  ли  хотел просто
припугнуть робота, но  результат  оказался для киностаричка самым плачевным.
Шеф-фаталист  испугался и с грохотом рухнул на  пол, а второй робот со всего
размаху опустил на затылок старика свой железный кулак.
     Голова  старичка  с  треском  разломилась, и из  нее  посыпались мелкие
детали  электронного мозга. Старичок зашатался, сделал несколько неуверенных
шагов, но центр координации его  уже был разрушен, и  он упал на пол рядом с
шефом-роботом.
     Алиса  замерла от  страха  и  горя.  Старик  хоть  и  был не человеком,
оставался  на  этом  диком  острове ее  единственным  защитником, и она  уже
привыкла относиться к нему, как к  живому дедушке. И  вот его  убили. Причем
роботы-то ведь  думали, что он  человек. А это значит, что  случилось что-то
совсем страшное. Роботы могут убивать людей...

     Роботов Алиса знала отлично - они были частью мира, в котором она жила.
Когда Алиса была совсем  маленькой,  у нее был робот-сиделка; он знал всякие
сказки и  умел  менять и стирать пеленки.  Во многих  домах  у людей были  и
роботы-домработники. Но  больше всего роботов  было занято в тех местах, где
людям работать неинтересно. Промышленные роботы мало похожи на людей -  это,
скорее, разумные машины, которые прокладывают дороги, добывают руду, убирают
улицы.  Машина-такси  - это тоже  робот,  потому  что  она умеет не нарушать
правил уличного движения.  За  день до того,  как Алиса  улетела в Крым, она
видела  по телевизору робот  - космический корабль. Он будет возить грузы на
лунные станции, причем не только возить,  но и грузить их в себя, садиться в
той точке лунного космодрома, которую ему  укажет  диспетчер,  и не отдавать
лунным колонистам больше контейнеров, чем им положено.
     Роботы появились давно, лет двести назад,  но только за  последние  сто
лет - это Алиса проходила еще в  первом классе  - они заняли  такое  большое
место  в жизни людей.  Роботов не меньше,  чем людей на Земле, но никогда не
было случая, чтобы роботы восставали против людей.  Это невозможно.  Это все
равно, как если  бы кастрюля, самая обыкновенная кастрюля, отказалась варить
суп и начала бы кидать своей крышкой  в бабушку. Ведь роботов делают люди, а
люди  обязательно вкладывают в роботов  специальный блок  защиты человека. И
какой бы  ни  был у робота  большой  электронный мозг, этот  мозг  не  может
придумать непослушание.
     Значит, роботы на  острове или все сразу сломались так, как не ломались
никогда  другие роботы, или - впрочем, это Алисе не пришло  в голову  -  они
были построены людьми, которые почему-то решили, что роботы могут обойтись и
без блока защиты людей.

     Стало тихо. Шеф-робот поднял голову и увидел, что рядом лежит  разбитый
старик.  Шеф-робот прибавил света  в  своей  головной  фаре  и  при свете ее
разглядел, что старик сделан не из плоти и крови, а из электронных деталей.
     - Предательство! - закричал он. - Нас предали! Созывай всех. Совещание.
     - А куда второго человека? Может, тоже...
     - Пока в карцер. Некогда разбираться. Завтра придется допросить со всей
строгостью. Ну...
     И робот неожиданно перешел на совсем незнакомый Алисе язык.
     Второй  робот, видно, понимал  его,  потому  что он наклонил  голову и,
подтолкнув Алису к выходу, пошел вперед, уткнув ей в спину граненый палец.
     Карцер  оказался  ямой  с крутыми стенами.  Робот просто столкнул Алису
вниз, и она больно ушиблась о какой-то  камень, но плакать не стала. То, что
случилось с  ней  и со  стариком-кинороботом, было настолько серьезным,  что
плакать было просто некогда.



     Алиса никогда не слышала  о мысе Сан-Бонифацио. Да и вряд ли кто-нибудь
из  читателей этой  повести  знает  о мысе  Сан-Бонифацио. Мыс Сан-Бонифацио
акульим плавником поднимается над Средиземным  морем, и  окружающие его поля
желты и неприветливы. Когда-то, лет шестьсот назад,  в этом  месте пиратская
армада   Хасан-бея,  состоявшая  из   двадцати  трех   быстроходных   галер,
подстерегла и вдребезги разбила генуэзскую  эскадру. Хасан-бей  сам  завязал
петлю  на шее генуэзского адмирала, перед тем как  того вздернули на рее. По
крайней мере, так пишет в своей трехтомной "Истории беззаконий в Средиземном
море  и Северной Атлантике" известный  аргентинский пиратовед  дон  Луис Эль
Диего.
     С тех пор мыс Сан-Бонифацио в истории не значился.
     Ведь нельзя  же считать историческим событием постройку у подножия мыса
замка   чудаковатого   английского  баронета.   Баронет  грезил  собственным
привидением.  Но   привидением  можно  было  обзавестись,  только   построив
соответствующий замок,  хоть маленький. Конечно, лучше  замок настоящий,  но
английский  климат был вреден баронету,  и  он построил замок на Средиземном
море,  почти как  настоящий, с  подъемными  воротами и  неглубоким  рвом,  в
котором водились лебеди. Баронет поселился в нем и  стал ждать, пока в замке
заведется  привидение. Может быть,  привидение и завелось  бы, но еще раньше
баронет простудился и  умер. Замок остался без хозяина. Кому придет в голову
селиться в этом пустынном уголке побережья?
     Замок  пустовал почти  полсотни  лет.  Обветшал  и  покосился. Туристы,
проезжавшие  мимо в прогулочных  катерах, уже верили  словоохотливым  гидам,
когда те уверяли их, что замок построен королевой Беллой Благочестивой.
     Во  второй  половине  двадцатого  века  замок  снова  ожил.  Новые  его
владельцы подновили  и подкрасили  стены, обнесли замок и мыс  двумя  рядами
колючей  проволоки и  у  единственного проезда поставили  часовых. Иногда  к
замку подъезжали  крытые  грузовики,  и тогда  во  дворе  начиналась  суета.
Рабочие и люди неизвестной национальности и неизвестных занятий разгружали с
грузовиков ящики и контейнеры и вносили их в обширные подвалы замка.
     Крестьяне соседней деревни некоторое время судачили о  новых обитателях
замка,  но  понемногу  разговоры  смолкли,   как  огонь,  который  ничто  не
поддерживает. Как-то в небольшой независимой газете была опубликована статья
об  одной  тайной  организации,  готовящейся  к   войне,  и  в  этой  статье
промелькнуло  название замка  у мыса  Сан-Бонифацио как об одной из баз этой
организации.  Но  лица,  упомянутые в  статье, привлекли  газету  к суду  за
клевету, и газете пришлось уплатить большой  штраф, потому что она  не могла
представить суду  никаких документов, а единственный ее свидетель был найден
мертвым за день до процесса.
     Прошло еще несколько десятков лет.  Люди забыли уже и об  организациях,
которые  готовили  войну,  и  о самом  замке.  Замок,  покинутый  последними
хозяевами,  рассыпался,  а  колючую  проволоку пастухи аккуратно  собрали  и
свалили в выгребную яму.
     Как видите,  мыс  Сан-Бонифацио  пока не  имеет ровным  счетом никакого
отношения  к нашей повести, но  случилось  так,  что дней за  десять до того
момента,   когда  Алиса  прилетела  в  Крым,   Туристский  центр   Северного
Средиземноморья  решил  построить возле  мыса  флаерную  станцию и небольшую
гостиницу для любителей подводного плавания.
     Туристский  центр - крупная организация,  и он не любит  терять времени
понапрасну. Утром было принято решение, днем три грузовых флаера  привезли к
мысу строительных роботов-стройботов и одного студента.
     Стройботы выдвинули широкие  лопаты и принялись расчищать  строительную
площадку  от  каменных груд,  оставшихся от старого  замка, а  студент нашел
одинокую смоковницу и  присел  в ее тени читать бессмертный труд Ахмедзянова
"Выведение шестиногих кроликов  в  домашних  условиях".  Студент  учился  на
роботоэлектронном факультете, но  был не удовлетворен жизнью и решил с осени
поступить также и на факультет практической генетики, факультет модный, куда
попасть нелегко  - конкурс восемьдесят  человек и  десять  инопланетников на
каждое место.
     Стройботы разгребали мусор, студент упоенно листал Ахмедзянова,  вокруг
жужжали пчелы, и легкий ветерок перебирал листья смоковницы. И вдруг один из
стройботов ухнул и провалился под землю. При этом он произвел такой шум, что
студент оторвался от  книги, пересчитал стройботов и сразу понял, что одного
не хватает.
     Студент подбежал к темному провалу в земле. Стройбот грозно шевелился в
темноте, раздвигая какие-то гремящие и шуршащие предметы.
     Студент велел стройботу включить лобные фары и при свете их спустился в
провал. Оказывается,  стройбот  упал  в подвал замка,  заваленный  вещами  и
документами,  оставшимися   от  его   последних  владельцев.  Студент  очень
удивился,  и,  выбравшись  на  поверхность,  немедленно связался с ближайшим
городом, откуда через полчаса принеслись на катере три историка.
     Находка превзошла все  ожидания.  Последние  владельцы замка и  в самом
деле,  оказывается, готовились  к войне. Этому были  свидетельством ящики  с
документами,  стрелковое  оружие столетней  давности, груды  сухих  батарей,
патроны, мундиры несуществующих армий, консервы и даже разобранный  на части
танк с противоатомной защитой. В углу подвала стояли забытые роботы.
     Это были удивительные роботы. Историкам был известен только один вконец
проржавевший экземпляр  подобного  рода.  Это были роботы-солдаты. Они умели
подчиняться военным командам и, если слышали приказ "убей",  могли убивать и
людей. В  этих роботах просто-напросто не было блока защиты человека. Роботы
сильно  запылились и кое-где заржавели,  но когда одного из  них вытащили на
поверхность и включили, он медленно повернул голову, оглядел желтую  долину,
море и похожий на акулий плавник мыс Бонифацио и сказал скрипучим голосом:
     -  К  боевым  действиям  готов.  -  потом   помолчал,  сердито  сверкая
единственным  глазом  на пораженных  историков, и добавил:  - Где  есть твой
командир? Далеко Москва?
     Робот  говорил  по-русски и  был  явно  предназначен  для  действий  на
Восточном фронте.
     Вызванный  срочно  из Антарктидбурга крупнейший  специалист  по истории
роботики Синити  Комацу  обследовал роботов,  задал  им несколько  наводящих
вопросов   и   объявил,   что   использовать   их   уже   не   удастся.  Они
запрограммированы солдатами, и их куда  проще переплавить, чем перестраивать
и перевоспитывать.
     Четырех  роботов  тут  же поделили между собой музеи, им  же  досталось
оружие и документы, а остальных отправили на переплавку.
     Воспользовались для этого катером, на котором приехали историки. К нему
прицепили   небольшую  пластиковую   баржу.  В  катер  уселся   студент,  не
расстававшийся с книгой, а на баржу погрузили роботов. Никто не заметил, что
при погрузке один из роботов случайно включился.
     Студент читал  о  шестиногих  кроликах  и так  увлекся, что  не услышал
предупреждения о  надвигающемся  шторме.  Небо неожиданно  потемнело,  подул
резкий ветер,  и по морю пошли рядами белые,  пенистые барашки. Студент бы и
дальше не  замечал  ничего вокруг, но первая  же  большая волна  ворвалась в
распахнутую дверь каюты и смыла за борт книгу Ахмедзянова и еще несколько не
менее интересных учебников.
     Только  тогда студент  спохватился, дал сигнал SOS и осторожно выглянул
наружу. Баржа с роботами  моталась на конце троса,  стараясь  оторваться  от
катера, тянула  его назад и вообще угрожала безопасности  молодого человека.
Он сразу сообщил об этом на берег и получил  разрешение отрубить трос и идти
обратно. Так он и сделал и благополучно вернулся домой.
     А одному своему близкому приятелю он рассказал (правда, приятель ему не
поверил),  что  когда  он  хотел обрезать  трос, то увидел,  что над  баржей
поднялась  высокая фигура  и оборвала трос с  другой  стороны. Больше  того,
студент  уверял,  что это был  один из  металлических роботов. Кроме  своего
приятеля,  молодой человек никому  об этом не сказал, законно опасаясь,  что
его могут заподозрить в трусости и с нею связанных галлюцинациях.
     Все решили, что баржа утонула.
     На  самом  же  деле  она  не  утонула.  Несколько  дней  ее  носили  по
Средиземному   морю   волны   затянувшегося  шторма,  потом   пронесли   ее,
полузатопленную, через  Босфор  (что  очень  удивительно)  и в  конце концов
выбросили на берег небольшого островка у Крымского побережья.
     Роботы,  проржавевшие за  дни скитания по волнам, повредившие  в  качке
некоторые ценные детали  своих электронных мозгов, выбрались на берег и тут,
просохнув,   начали  действовать.   Один   из  десяти  в   свое   время  был
запрограммирован как робот-сержант, робот-шеф, способный принимать решения в
присутствии противника и командовать другими.
     Шеф-робот организовал свою команду на военный лад, и в его проржавевшем
мозгу появилась мысль о том, что если уж он оказался на острове, то, значит,
ожидавшаяся сто  с лишним лет война все-таки началась  и пора  приступать  к
покорению  противника. Противником  -  так  уж  роботы  были устроены -  мог
оказаться в первую очередь тот, кто говорит на русском языке.
     В  первый же день пребывания на  острове роботы обнаружили среди камней
перевернутую  пластиковую  лодку  прогулочного  типа,  настолько  простую  в
управлении, что ею  мог бы  управлять и ребенок. И  шеф-робот  послал  двоих
своих солдат на берег, в разведку.
     Они вернулись через  несколько  часов,  и не одни,  с  добычей  - двумя
пленными  роботами - и докладом о том,  что первый  встреченный ими  человек
говорил именно по-русски и был  потому засунут в чемодан и уничтожен. Как он
был  уничтожен,  роботы  объяснить  затруднились, но  уверили  шефа, что это
случилось именно так.
     Шеф-робот объявил на острове военное положение, приказал заложить  себе
памятник и  тут же направил на берег еще одну  экспедицию. Он надеялся,  что
удастся достать оружие.  Оружия не было. Зато попались еще пленные - Алиса и
старик-киноробот.

     Алиса обо всем этом не знала да  и  не могла предположить, что когда-то
на земле  люди, которые были  настолько учеными,  что умели делать говорящих
роботов, могли готовить их для войны с другими  людьми,  например с Алисиным
дедушкой или прадедушкой.
     Не подозревал об этом и Герман Шатров, который, как и вся киногруппа, и
профессор  Шеин,  не  ложился  спать  в  эту  ночь,  а обшаривал с  фонарями
ближайшие  скалы  в  поисках  Алисы и старика. Не  спали  спасатели Крымской
станции, флаеры которых, плохо оборудованные для ночных полетов, кружили над
побережьем; не  спали  и туристы, лагерь которых - двадцать  три  палатки  -
лежал за горой. Туристы тоже искали девочку и старика...
     Не  подозревал  об этом  и Алисин отец, директор Московского  зоопарка.
Правда, он  спал спокойно, зная, что Алиса  в полной безопасности в Крыму, с
его приятелем Германом Шатровым, - отцу пока ничего сообщать не стали. Зачем
беспокоить человека раньше времени?
     ...В половине первого ночи спасатель Соснин, пролетая на бреющем полете
над  одной  незаметной бухточкой и осветив  ее,  увидел  на  песке несколько
следов,  превышающих  размером человеческие.  Следы  вели  наверх, по склону
горы.  Пролетев  над  цепочкой следов, он  увидел в одном месте  рассыпанные
ракушки и камешки, которые переливчато заблестели под светом его фонаря.



     Алисе было  страшно,  Алисе было  жалко  старика.  Но еще  Алисе  очень
хотелось пить  и есть... Она сжалась в углу ямы и закрыла глаза. И сейчас же
увидела  большой, больше ее, бокал  с  лимонадом. Лимонад  переливался через
край, и шипучие брызги его прыгали по камням.
     Алиса  открыла глаза, чтобы  отогнать  наваждение.  В  яме  было совсем
темно, и только в неровном четырехугольнике неба горели звезды. Алисе пришла
в голову мысль, что в сумке, о которой она совсем позабыла, может заваляться
что-нибудь съестное. Или даже тюбик сельтерской. Это, конечно,  была чепуха,
и  Алиса  понимала, что  это чепуха,  но все-таки  она расстегнула  сумку и,
замерев  от  возможности  удачи,  тихонько  сунула  туда  руку. Но ничего не
произошло.  В  сумке  лежали аппарат  миелофон, носовой платок и  кляссер  с
менными марками. И еще несколько ракушек и камешков, найденных на  берегу. С
горя  Алиса положила один из них  в рот  и стала сосать. Но пить  все  равно
хотелось.
     - Робот! - позвала Алиса. - Робот, я хочу пить!
     Никто не отозвался.
     Может,  закричать громко, так громко, чтобы все эти роботы испугались и
забегали? Но  Алиса не решилась. Она  видела, как погиб  старик, и понимала,
что роботы  могут убить и  ее, если подумают, что она выдаст своим криком их
убежище.
     А может, на островке и вообще нет воды? Роботам ведь она не нужна. Пить
хотелось так, что горело во рту и голова казалась большой и гулкой...
     Алиса встала  и обошла  свою  тюрьму, ощупывая  стены  руками. С  одной
стороны стена была покатой, и  Алиса попробовала выкарабкаться, но утыканная
камешками земля не удержала ее, и Алиса соскользнула вниз. Алиса испугалась,
что  роботы  могут  услышать,  как она барахтается  в яме. Она прислушалась.
Вроде бы все тихо. Но ведь роботы не спят. Один из них мог притаиться у ямы,
и, когда Алиса вылезет, он ударит ее. Постойте, ведь есть же миелофон!
     Алиса достала его из  сумки и вставила в ухо наушник. В аппарате что-то
очень тихо потрескивало, но  ни  мыслей, ни  голосов  не было слышно.  Алиса
покрутила колесико  миелофона, посылая его  волны  в разные  стороны, но так
ничего и не услышала. Значит, вблизи роботов нет.
     Алиса  выплюнула  камешек и  сделала еще одну попытку выкарабкаться  из
ямы. Она  уминала ногами ступеньки в откосе  и, прижимаясь животом к склону,
медленно ползла вверх. Было темно, камешки и песчинки скатывались вниз, ноги
скользили,  и   приходилось   замирать,   распластавшись,   чтобы   удержать
равновесие. Путешествие наверх казалось Алисе бесконечным, и  она уже начала
думать, что никогда не выберется из этой ямы, как вдруг руки ее,  протянутые
вверх, вместо стены встретили пустоту...
     Алиса выползла на поверхность островка и  минуты две лежала, отдыхала и
слушала,  не идет ли кто-нибудь.  Тихо. Теперь  надо решить, в какой стороне
может  быть вода,  если  она есть  на островке. Алиса  решила, что если вода
здесь  есть, то она  должна,  в конце  концов, стекать с острова  в море,  и
поэтому лучше всего обойти  остров вокруг.  Она спустилась на четвереньках к
морю и присела за камнем.
     Взошла  луна, и  море  было  разрезано лунным светом  на две половинки.
Лунная дорожка  убегала к далекому берегу и упиралась  в черную  полосу гор.
Среди гор  мерцали разноцветные  огоньки домов и палаточных лагерей. В одном
месте на берегу горел костер, и белый столбик дыма от него был ясно виден на
черном теле горы.
     "Поздно спать не ложатся", - подумала Алиса, не догадываясь, что костер
горит в лагере туристов потому, что на костре висит котелок с черным кофе, -
группы, возвращающиеся с поисков Алисы, пьют этот кофе, чтобы не заснуть.
     С неба протянулась к кромке  воды полоска  прожектора  с  невидимого  в
темноте флаера.  Лучик ощупывал бухточки.  Это тоже искали  Алису. А горстка
огоньков  напротив  островка  означала  вовсе  не  освещенный   домик  и  не
карнавальное шествие - киношники и  спасатели обшаривали берег бухточки, где
были обнаружены полчаса назад следы роботов.
     Алисе  захотелось  нырнуть в воду и поплыть к далеким огонькам, но  она
понимала, что  утонет  -  она  очень  устала  и ослабела  без  воды и  пищи,
переволновалась, и руки двигались еле-еле, не слушались.
     И даже коленки дрожали.
     Только Алиса решилась продолжить свое  путешествие в поисках воды,  как
неподалеку раздались тяжелые редкие шаги. Один из роботов медленно спускался
к морю. На мгновение его  силуэт заслонил лунную дорожку,  и Алиса узнала по
фуражке  шефа-робота.  Он  подошел  к воде  и остановился, с  хрустом подняв
железные руки и скрестив их на груди.
     Теперь  Алисе  никак  нельзя  было   вылезать  из-за  камня:  робот  бы
обязательно услышал ее.  А шеф все не уходил. Он стоял на берегу, смотрел на
огоньки далекого берега и,  наверно,  думал. Может, стоит узнать его  мысли?
Алиса тихонько достала  наушник из сумки.  Повернула  колесико на миелофоне,
пока не настроилась на мысли робота. И вот они уже ясно  слышны. Робот думал
медленно  и со скрипом. "Десант... Надо высадить десант затемно. Они не ждут
нападения...  Они лягут спать.  Захватим оружие... Где же  подкрепления? Нет
подкреплений. Нет  связи с  центром...  Завтра будет  связь... На острове  в
крепости  оставим охранение...  Пленные  будут работать. Человека маленького
надо  убрать. И в воду. Чтобы  следов  не осталось... в воду...  Всегда надо
концы в воду... Крым - плацдарм... Послезавтра на Москву..."
     - Я лейтенант,  -  сказал  вдруг робот  вслух.  - Я  произвожу  себя  в
лейтенанты. Завтра произведу себя в майоры.
     И снова мысли:
     "...Мы освободим всех пленных роботов,  и армия моя несокрушима... пора
поднимать по  тревоге...  Нет, сначала  сам  уберу маленького человека... он
слишком много знает..."
     Робот  перестал  думать,  опустил  руки, ударив  со звоном  ладонями по
бокам, и пошел наверх, к тюрьме, из которой Алиса так недавно выбралась.
     Алиса поняла, что теперь не до воды. Надо спрятаться, пока ее не нашли.
Она выскочила из-за  камня и побежала вдоль берега, ища надежное укрытие. Но
островок был гол, и обыскать его можно было в две минуты.
     Меж  камней   темнело   углубление.  Алиса  нырнула   туда  и  замерла.
Обеспокоенные  роботы  так   топали  по  островку,  что  началось  небольшое
землетрясение.
     Вот  шаги  робота  все  ближе  и  ближе...  Топ-топ...  Остановились  у
Алисиного убежища. Неужели она плохо спряталась?
     Яркий свет ударил в глаза. Робот зажег фару на полную  мощность и шарил
ее лучом по камням.
     - Здесь! - крикнул он. - Человек есть здесь!
     Железная рука протянулась к Алисе, и она  попыталась увернуться от нее,
прижимаясь к стенке. Рука прошла в сантиметре  от Алисиного лица и ударилась
протянутыми  вперед  пальцами  о  камень.  Алиса  воспользовалась  секундной
заминкой и, оцарапав плечо о ржавую ногу, выбежала на берег.
     И тут же ей в лицо ударил свет прожектора  другого робота. Ее заметили.
Алиса металась по берегу, увертываясь от протянутых рук,  от камней, которые
кидали  в   нее,  правда  не  очень   метко,  железные  солдаты,  но  кольцо
сдвигалось...
     - Бери живой! -  крикнул лейтенант-робот  над самым  ее  ухом, и  Алиса
скорее почувствовала, чем увидела руку, тянущуюся к ее голове. Деваться было
некуда.
     И в этот  момент между  железной  рукой и Алисой появилась другая рука,
блестящая, белая, тонкая рука пластикового робота.
     - Беги! - сказал он. - Беги прямо. Мы задержим.
     Алиса послушалась  его, и  в  тот же  момент  прожектор, светивший ей в
лицо,  погас  - это второй  пластиковый  робот бросился наперерез  солдату и
разбил прожектор.
     Алиса  ударилась  носом о что-то  твердое, пробежала несколько  шагов и
остановилась перевести дух и оглядеться.
     Она стояла на берегу, у самой воды. Сзади, освещенные луной, шевелились
угловатые фигуры, и  можно было  различить  пластиковых роботов  -  они были
пониже ростом, потоньше, чем солдаты, но двигались куда быстрее и проворнее.
     Железные роботы  молотили пластиковых  по головам и  плечам, но внешняя
хрупкость  пластика совсем не означала,  что он  был  податливее  солдатской
брони.
     Из толпы роботов вырвался  лейтенант и побежал за Алисой. Видно, он  не
выпускал ее из виду. Пластиковый робот, заметив его рывок, высоко подпрыгнул
и упал ему под ноги. Лейтенант споткнулся и с грохотом покатился по камням.
     Из  воды,  метрах  в  двадцати  от  берега,  черным  углом  торчал  нос
полузатопленной баржи,  на которой роботы  приплыли на остров. Вот где можно
спрятаться.  Алиса  вошла  в  воду,   подняв  высоко  над  головой  сумку  с
миелофоном,  и, как  только  вода  достигла  груди, поплыла, подгребая одной
рукой и стараясь не производить никакого шума.
     Сумка  оказалась тяжелой,  и очень хотелось бросить ее в воду, но Алиса
знала, что миелофон - ценный аппарат и надо его обязательно сберечь.
     Плавала Алиса неплохо  и  даже  сейчас, усталая и избитая, добралась до
черного носа минуты за три, перебралась через борт и уселась  на угол рубки,
уходящей в воду.
     На берегу шум боя  утихал. Железные роботы доламывали своих пластиковых
противников. Все-таки  их было как-никак  десять штук, и они были специально
приспособлены для того, чтобы убивать. Пластиковые же  роботы  хорошо  умели
готовить пищу и носить вещи.
     Как  только бой кончился, беготня железных  роботов  возобновилась. Они
обнаружили,  что  пленница исчезла, и снова  затопали по острову, разыскивая
ее. Вот один подбежал к  самому берегу напротив баржи и осветил фарой песок,
чтобы  разыскать следы.  Алисе  было  холодно  и  хотелось  попрыгать, чтобы
согреться, а приходилось сидеть и не двигаться.
     Стрекотание флаера послышалось почти над головой. Флаер зажег прожектор
и рыскал им по острову. Роботы замерли и замолчали. Луч скользнул по берегу,
по барже,  но  Алиса  не посмела пошевелиться и  привлечь внимание летчика к
себе. Вдруг тогда роботы догадаются, что она прячется  так близко  от них, и
заберутся на баржу раньше, чем придет помощь!
     Теперь Алиса  не  сомневалась,  что  флаер  был послан  ее друзьями. Ее
разыскивают. И  обязательно найдут. Но  сейчас  важнее  было  другое  - надо
предупредить  людей  на  берегу,  что   роботы  собираются  вот-вот   начать
наступление. А ведь люди там, туристы и отдыхающие, даже не подозревают, что
роботы  могут  нападать  на людей.  И  роботы застанут  их  врасплох и могут
кого-нибудь убить  или  ранить.  Жалко, что  не  удалось  найти,  где у  них
спрятана лодка. Хотя лодку они,  как сказал шеф, охраняют. "Придется, видно,
плыть  к берегу, -  решила Алиса.  -  Может быть,  я не  утону и тогда успею
раньше, чем роботы.  Только надо это сделать незаметно.  Подождать, пока они
не прекратят поиски".
     Флаер улетел,  и  роботы, включив прожекторы,  шарили лучами  по  воде,
думая, наверно,  что Алиса попыталась уплыть  с острова и не  успела отплыть
далеко.
     -  Человек мог спрятаться на барже, - сказал вдруг явственно  скрипучий
голос на берегу.
     - Но мы теряем время. Пора в поход.
     - Сначала убьем человека. Проверьте баржу.
     Шаги робота удалились по берегу.
     Алиса поняла, что больше ждать нельзя. Она спрятала сумку  с миелофоном
в углубление на  палубе  баржи,  надеясь,  что  роботы  в спешке  не  найдут
аппарата.  Потом она спустила  ноги за борт, повисла на руках и, оторвавшись
от борта,  сразу ушла  вглубь. Вынырнула и поплыла  к  берегу.  Алиса еще не
успела  высохнуть,  на ветру было  холодно,  и вода поэтому показалась  ей в
первый момент теплой, как будто ее специально нагрели.
     Алиса  плыла, и ей  казалось, что вот-вот должен раздаться  сзади крик:
"Вот она!" - луч прожектора должен догнать ее...
     И когда луч  прожектора  в  самом деле настиг ее и, поймав в круг света
мокрые светлые волосы, поплыл рядом с ней, она даже не удивилась и  не очень
испугалась. Она  просто  поплыла  быстрее, хоть и понимала  или, по  крайней
мере, должна была понимать, что так ей долго не продержаться.
     - Вот она! - догнал ее голос шефа-робота. - Оружие к бою!
     Алиса  не оборачивалась, но  и  без  этого она  чувствовала, как роботы
натягивают большие луки. "Вз-з!" - пролетела сбоку стрела. Вторая шлепнулась
в воду далеко впереди.
     Алиса  почувствовала, что устает. "Еще  немного, - говорил она  себе, -
совсем немного, берег близко".  Но она обманывала  себя. До берега было  еще
очень далеко.
     -  Спускайте  лодку! -  приказал  шеф-робот. -  Жаль, нет у меня  моего
верного пистолета. Я бью из него без промаха на тысячу метров.
     Алиса даже удивилась,  как хорошо она слышала слова робота, хоть сердце
ее стучало так громко, что казалось, молоточки бьют по вискам.
     - Заводи! - догонял ее неумолимый голос. - Пошли!
     Все погибло,  поняла  Алиса, и ей стало  очень  жалко  себя, потому что
теперь она никогда не  полетит  в  Париж на  праздники, и никогда не  придет
снова в школу,  и никогда не прокатится на дорожке,  которая идет туда, куда
ты захочешь.
     Вода стала  вдруг  ненадежной и зябкой, как воздух, и перестала держать
ее, а затягивала вглубь, и руки отказывались загребать, и ноги  повисли, как
неживые, и тоже потянули вниз. И Алиса подумала, что все равно ни Герман, ни
папа никогда не узнают, что с ней случилось...
     Она увидела, запрокинув голову, в последний раз звезды, и в тот  момент
что-то твердое легонько ударило ее снизу и вынесло на поверхность.
     Алиса  попыталась  вырваться, не понимая  еще,  что с ней случилось, но
упругая поверхность, вынесшая  Алису, не подавалась и продолжала нести Алису
вперед, к горам.
     Если бы не было так темно, Алиса сразу бы догадалась, что ее подхватили
дельфины,  но  она  так устала  и  плохо понимала,  в  чем дело, что прошло,
наверно, с полминуты, прежде чем до нее дошло, что она уже не плывет сама, а
несется к берегу на своеобразном корабле - на спинах двух сомкнувшихся бок к
боку дельфинов.  Спинные  плавники  их  были стенками люльки,  и  протянутые
вперед руки Алисы лежали на их выпуклых лбах.
     Алиса не  смела приподняться  и посмотреть,  что  происходит сзади, - а
вдруг дельфины расплывутся  и она упадет  снова в  воду. А ведь она  отлично
знала, что в воде ей не продержаться и минуты - ноги и руки были ватными.
     Сзади послышалось легкое  стрекотание лодочного мотора.  Значит, роботы
продолжали преследовать ее.
     - Скорее! - прошептала Алиса дельфинам. -  Нам  надо  как  можно скорее
успеть к берегу, а то они начнут убивать людей.
     -  Хорошо,  - сказал вдруг один из дельфинов. Он говорил с  трудом, еле
выговаривая человеческие слова. - Не бойся. Мы скоро.
     - А все думают, что вы не умеете говорить! - обрадовалась Алиса.
     - Мы учимся, - сказал дельфин.
     Полоса  света догнала дельфинов и осветила  их блестящие спины и Алису,
лежащую меж плавников.
     - Вперед, скорее! - кричал шеф-робот. - Они не уйдут!
     Дельфины поплыли  еще быстрей, но все-таки Алиса чувствовала, что берег
приближается медленней,  хоть чуть-чуть, но медленней, чем лодка с роботами.
Прожектор  с лодки  уже  не отпускал дельфинов  и уверенно следовал за ними,
когда они пытались поворачивать, чтобы выйти из круга света.
     Рядом в воду вонзилась тяжелая стрела - роботы обстреливали дельфинов.
     -  Очень  плохие,  - сказал дельфин и  фыркнул. - Плохие люди. Таких не
знаем.
     -  Это  не  люди, - сказала Алиса. - Это сумасшедшие роботы. Они  хотят
убивать всех людей. Их надо остановить и предупредить людей,  а то они могут
такого натворить...
     - Роботы, - сказал дельфин, - машины. Машины делают люди.
     - Это, наверно, старые машины, и они попали в воду и сломались. Скорее.
     Лодка уже  была  совсем близко,  и Алиса, оглянувшись, увидела, что нос
лодки и белые бурунчики по его сторонам ясно видны на фоне черной воды.
     - Они нас догонят! - сказала Алиса. Это было уже совсем страшно.
     Дельфин хрюкнул громко и сердито.
     Рядом - Алиса скорее почувствовала, чем увидела, - показались над водой
спины других дельфинов. Один из них повернулся и пошел навстречу лодке.
     - Смотри! - крикнул шеф-робот. - Торпеда! Стреляй!
     Белая  стрела, видная издалека, просвистела и вонзилась в дельфина. Все
это происходило очень близко.
     Она навсегда запомнила эту сцену - неверные мятущиеся лучи прожекторов,
черные спины дельфинов, бурунчики, пена и короткий крик умирающего дельфина.
     Алиса посмотрела вперед.  Метнувшийся  луч  прожектора  высветил  скалу
впереди, и она поняла, что берег уже близко. Совсем близко. Но добраться  до
него дельфины не успеют.
     - Каждому по ордену! - кричал шеф-робот. - Живой или мертвой!
     И вдруг дельфины, которые везли  Алису, резко  вильнули в сторону, и на
какое-то мгновение  лодка  оказалась сбоку, совсем рядом, и Алиса совершенно
явственно увидела, как остальные дельфины - она не знала, сколько их: может,
десять, может, двадцать, - темной массой ударили лодку  в  борт. Лодка резко
накренилась,  черпнула бортом воды. Роботы бросились к  другому борту, чтобы
удержать  равновесие,  но  это  только ускорило  гибель  их  корабля.  Лодка
опрокинулась,  и  лишь  секунду  или две шефу-роботу  удалось  удержаться на
поверхности, цепляясь  за ускользающий борт.  Остальные роботы пошли ко дну,
как железные кувалды. Да, впрочем, так оно и было. Они же были железными.
     Шеф проскрипел отчаянно:
     - Я фаталист! В конце кон...
     Волны от лодки разбежались в разные стороны, и  только дно ее виднелось
из  воды, как будто среди черных дельфинов  затесался белый, в несколько раз
больше ростом, чем остальные.
     В следующую  секунду  дельфины развернулись и  как ни в  чем не  бывало
подплыли к берегу, подплыли лихо и грациозно, и как бы шутя выгнули у полосы
песка свои черные спины и подбросили Алису в воздух.
     Она шлепнулась  на  песок  и хотела засмеяться, но заплакала и никак не
могла остановиться.
     Дельфины  крутились у берега,  выпрыгивали  из  воды,  фыркали, а Алиса
ревела в четыре ручья.

     ...И тут наступила тишина. Такая тишина, какой давно  не было. Небо над
морем начало бледнеть - майская ночь коротка, - лодка куда-то делась, видно,
унесло  ее  прибрежным  течением или увлекли  с  собой  дельфины, и ветерок,
поднявшись  к утру,  был  таким тихим  и ласковым, что  только чуть  ворошил
Алисины волосы. И  если  бы не  нудная боль в исцарапанных ногах и руках, не
смертельная усталость и возвратившаяся в тишине жажда, могло бы  показаться,
что вся ночь только приснилась Алисе.
     Алиса  вздохнула  и поднялась.  Подниматься не хотелось.  но  надо было
возвращаться  в лагерь  киношников.  Они ведь, наверно,  с ума посходили  от
беспокойства.
     Алиса поплелась  в гору,  чтобы  сверху  посмотреть,  в  какой  стороне
палатки.
     Здесь,  на  полпути  к лагерю, ее  и  встретили спасатели  специального
отряда  водослужбы.  Они собирались  с рассветом  начать прочесывать морское
дно.
     Днем, выспавшись, вся обклеенная пластырем и обмазанная лечебной мазью,
Алиса  вместе с киношниками отправилась на остров. Катер отчаливал из бухты,
на берег которой уже были вытащены и лежали в ряд колодами утонувшие роботы.
Рядом  с  одним  из  них  валялся  лук.  Любопытные,  собравшиеся  со  всего
побережья, окружили стеной железные трупы, жужжали стереокамерами  и  громко
удивлялись.  Алиса  спряталась за  спину Германа, чтобы ее  не  узнали и  не
начали  задавать  глупые  вопросы. Еще на  рассвете ее  фотографировали  для
утренней газеты, и весь Крым уже знал кое-что о ее приключениях.
     Берта, примчавшаяся из Москвы на метро, была одета в фиолетовый парик и
живое  платье  из венерианских  водорослей,  которое меняло цвет  и  рисунок
каждую  минуту. Берта  семенила рядом  с  Алисой  и допрашивала ее  с  таким
пристрастием, что Герману приходилось вежливо оттеснять ее.
     Остров был  пустынен, и ветер гудел в развалинах. На ящике в резиденции
ржавого лейтенанта валялись большие  ножницы  и жесть, из которой он вырезал
награды. В углу  кучей  деталей  и  одежды  лежало  то,  что еще вчера  было
стариком-кинороботом.
     Алиса  показала журналистам  и  Герману яму,  в которой она  сидела. На
одной из стенок ее,  той, что была  покатей остальных, сохранились выемки  -
ступеньки, по которым Алиса выбралась на свободу.
     На обратном пути заехали на полузатопленную баржу  и взяли оттуда сумку
с миелофоном.

     Остров  уменьшался  и  уменьшался,  уплывая  в море. Катер  подходил  к
берегу. Приключение окончилось.
     Совсем недалеко от берега катер догнали дельфины.  Они плыли  некоторое
время  рядом, резвясь и ныряя,  как  простые неразумные рыбы. Потом дельфины
повернули  к  морю, а  один отстал,  повернулся  к  катеру  и сказал  тонким
голосом:
     - Хорошо, Алиса.
     - До свиданья! Спасибо! - крикнула ему Алиса.
     А Берта сначала не поверила собственным ушам, а когда поверила, упала в
обморок.
__________________________________________________________________________
     Сканиpовал:   Еpшов В.Г. 15/09/98.
     Дата последней редакции: 18/09/98.

Last-modified: Wed, 03 Apr 2002 19:36:32 GMT

Оцените этот текст: