исца   приключений,   выпавших    на    долю    его    сына,
Шалтая-Болтая-младшего. [...]
     b Питер Эликзэндер в своей  статье  "Логика  и  юмор  Льюиса  Кэрролла"
(Peter Alexander. Logic and Humour of Lewis Carroll. - "Proceedings  of  the
Leeds Philosophical Society",  vol.  6,  May  1951,  pp.  551-566)  обращает
внимание на характерную  для  Кэрролла  инверсию,  которая  проходит  обычно
незамеченной. В реальной жизни  собственные  имена  редко  имеют  какой-либо
смысл, помимо обозначения индивидуального объекта, в  то  время  как  другие
слова  обладают  общим,  универсальным   смыслом.   В   мире   Шалтая-Болтая
справедливо обратное. Обычные слова обретают любые значения, которые придает
им Шалтай-Болтай, а имена собственные, такие, как "Алиса" и "Шалтай-Болтай",
предполагаются имеющими универсальное значение. П. Эликзэндер отмечает,  что
юмор Кэрролла имеет  совершенно  особый  характер  благодаря  тому,  что  он
проявлял интерес к формальной  логике.  Неоднократно  указывалось,  что  это
самый тонкий, мрачный и трудноуловимый софизм из  всех,  которыми  изобилуют
обе книги. Немудрено, что Алиса,  не  пропустившая  намека,  тут  же  меняет
разговор.
     d  Шалтай-Болтай  -  филолог  и  философ,  искушенный  в   основном   в
лингвистических тонкостях. Кэрролл, возможно, здесь намекает, что люди этого
склада, а их немало было и до сих пор  осталось  в  Оксфорде,  редко  бывают
одарены и в математическом отношении.
     e Льюис  Кэрролл  полностью  сознавал  глубину  диковинных  рассуждений
Шалтая-Болтая по  вопросам  семантики.  Шалтай-Болтай  становится  на  точку
зрения, известную в средние века  как  номинализм,  точку  зрения,  согласно
которой общие имена не относятся к объективным сущностям, а  являются  чисто
словесными знаками. Эту точку зрения искусно защищал Уильям Оккам  (XIV  в.)
{2}. В настоящее время ее придерживаются почти все логические эмпирики. Даже
в логике и математике, там, где термины, как правило,  более  точны,  чем  в
других науках, нередко возникает чудовищная путаница из-за того, что люди не
понимают, что слова означают только то, что в них вложено - "не больше и  не
меньше".
     Во времена Льюиса Кэрролла в формальной логике велись оживленные споры,
касавшиеся содержания  четырех  основных  суждений  Аристотеля.  Следует  ли
считать, что общие суждения "Всякое А есть  В"  и  "Никакое  А  не  есть  В"
подразумевают,  что  А  является  множеством,  которое  фактически  содержит
некоторый элемент? Подразумевается ли это в частных суждениях  "Некоторые  А
являются В" и "Некоторые А не являются В"?
     Кэрролл  отвечает  на  этот  вопрос  достаточно  подробно  на  с.   529
"Символической логики". Стоит процитировать этот  отрывок,  потому  что  его
произнес, улыбаясь во весь рот, сам Шалтай-Болтай.
     "Авторы и издатели учебников по логике, ступающие по проторенной колее,
-  я  буду  величать  их  титулом  "Логики"  (надеюсь,  неоскорбительным)  -
испытывают в этом вопросе неуместную робость. Затаив дыхание, говорят они  о
Связке в Суждении, словно Связка - живое  сознательное  Существо,  способное
самостоятельно возвестить, какое значение оно желало  бы  иметь,  тогда  как
нам, беднякам,  остается  лишь  узнать,  в  чем  состоит  монаршья  воля,  и
подчиниться ей. Вопреки  этому  мнению,  я  утверждаю,  что  любой  человек,
пожелавший написать книгу, вправе придать любое значение  любому  слову  или
любой фразе, которыми он намерен пользоваться. Если  в  начале  фразы  автор
говорит: "Под словом "черное", не оговаривая того, я  всегда  буду  понимать
"белое", а под "белым" - "черное", - то я с кротостью подчинюсь его решению,
сколь безрассудным ни казалось бы оно мне.
     Итак, любому автору, как я считаю,  дозволительно  принять  собственные
правила по вопросу о том, нужно или не нужно подразумевать,  будто  Суждение
утверждает существование самого Предмета, разумеется, при условии,  что  эти
правила не противоречат самим себе и установленным фактам Логики. Рассмотрим
теперь некоторые точки зрения, которых можно придерживаться логически, и тем
самым решим вопрос о том, каких точек зрения  придерживаться  удобно;  после
этого я  буду  считать  себя  свободным  сообщить,  каких  взглядов  намерен
придерживаться я".
     Мнение Кэрролла состояло  в  том,  что  слова  "всякий"  и  "некоторый"
подразумевают существование, а слово "никакой" оставляет вопрос открытым.  В
конечном итоге это мнение  не  возобладало.  Только  предложение  со  словом
"некоторый"  как  считает  современная  логика,  подразумевает,  что   класс
предметов не пуст. Разумеется, это соглашение не опрокидывает номиналистскую
точку зрения Кэрролла и его Шалтая-Болтая. Нынешнее воззрение  было  принято
лишь потому, что логики считали его наиболее полезным.
     Когда же интерес логиков переместился от логики  классов  Аристотеля  к
исчислению высказываний (алгебре логики), вновь разгорелись страсти и  споры
(в основном,  правда,  между  нелогиками)  по  поводу  смысла  "материальной
импликации". В основном неразбериха возникла от того, что связка "влечет"  в
высказывании "А влечет В" понимается в  ограниченном  смысле,  специфическом
для этого исчисления, и не имеет никакого отношения к причинной связи  между
А и В. Подобная же неразбериха все еще существует в  связи  с  многозначными
логиками, в которых такие термины, как "и", "не" и "влечет", не  имеют  того
значения, которое дают им здравый смысл или интуиция. На самом  деле  у  них
нет никакого вообще  значения,  отличного  от  того,  которое  придается  им
таблицами истинности, таблицами, которые порождают эти "связки".  Стоит  это
понять, как  тайна,  окутывающая  эти  диковинные  логики,  почти  полностью
рассеивается.
     В математике  также  столько  энергии  пропало  впустую  в  бесполезных
препирательствах по поводу "значения" таких выражений, как  "мнимое  число",
"трансфинитное число" и т. д., бесполезных потому, что подобные слова  имеют
в точности только то значение, которое в них вложено, - не более, не менее.
     С другой стороны, если мы хотим быть  правильно  понятыми,  то  на  нас
лежит некий  моральный  долг  избегать  практики  Шалтая,  который  придавал
собственные значения общеупотребительным словам. [...]
     f Таких слов-бумажников теперь немало во всех современных словарях. Сам
этот  термин  часто  употребляется,  когда  говорят  о  словах,  в   которые
"упаковано" не одно значение. В английской литературе  большим  мастером  по
части слов-бумажников  был,  конечно,  Джеймс  Джойс  {3}.  В  "Поминках  по
Финнегану" (кстати,  так  же,  как  "Алиса",  написанных  в  форме  сна)  их
буквально десятки тысяч, включая те десять раскатов грома (каждый - в  сотню
букв), которые, помимо всего прочего, символизируют падение Тима Финиегана с
лестницы.  Сам  Шалтай-Болтай  "упакован"  в  седьмой   из   этих   раскатов
(Bothallchoractorschumminaroundgansiimum,inarumdrumstrumtrumlnahumptadumpwa
ultopoojoolooderamaunsturnup!).
     g Возможно, не все читатели заметят так же быстро, как Алиса,  что  все
три слова, объясняющие название "нава", начинаются с одного слога.


                                 Глава VII
                               ЛЕВ И ЕДИНОРОГ

     В тот же миг по лесу побежала королевская рать - солдаты бежали сначала
по двое и по трое, потом десятками и сотнями и, наконец, огромными  толпами,
так что, казалось, весь лес наполнился ими; Алиса испугалась, как бы  ее  не
затоптали, и, спрятавшись за дерево, смотрела на них.
     Никогда в жизни ей не доводилось видеть солдат, которые  так  плохо  бы
держались на ногах: они то и дело спотыкались и падали, а стоило  одному  из
них упасть, как на него тут же валился еще десяток, так что вскоре по  всему
лесу солдаты валялись кучами.
     За солдатами появилась королевская конница. У  коней  все  же  было  по
четыре ноги, но и они порой спотыкались, и, если уж конь спотыкался, всадник
- такое уж, видно, тут было правило - тотчас летел на землю. В лесу началась
кутерьма, и Алиса рада была выбраться на полянку,  где  она  увидела  Белого
Короля - он сидел на земле и что-то торопливо писал в записной книжке.
     - Я послал всю королевскую конницу и всю королевскую рать! - воскликнул
Король радостно, завидев Алису. - Ты шла  лесом,  милая?  Ты  их,  наверное,
видела?
     - Да, видела, - сказала Алиса. - Как  тут  не  увидеть.  Их  там  целые
тысячи!
     - Точнее, четыре тысячи двести семь человек, - сказал Король,  заглянув
в записную книжку. - Я оставил себе только двух коней - они  мне  нужны  для
игры {a}. И двух гонцов я тоже не послал - они в городе. Я жду их  с  минуты
на минуту. Взгляни-ка на дорогу! Кого ты там видишь?
     - Никого, - сказала Алиса.
     - _Мне_ бы такое зрение! - заметил Король с завистью. - Увидеть Никого!
Да еще на таком расстоянии! А _я_  против  солнца  и  настоящих-то  людей  с
трудом различаю!
     Но Алиса его не слушала: она  не  отрываясь  смотрела  из-под  руки  на
дорогу.
     - Там кто-то идет! - сказала она наконец. - Только  очень  медленно.  И
как-то странно!
     (Гонец прыгал то на одной ножке, то на другой,  а  то  извивался  ужом,
раскинув руки, как крылья.)

     <center> <img src="c075.gif"></center>

     -  A-a!  -  сказал  Король.  -  Это  Англосаксонский  Гонец  со  своими
англосаксонскими позами {b}.  Он  всегда  так,  когда  думает  о  чем-нибудь
веселом. А зовут его Зай Атс {c}.
     - "Мою любовь зовут на _З_", - быстро начала Алиса {d}. - Я его  люблю,
потому что он Задумчивый. Я его боюсь, потому что он Задира. Я его кормлю...
Запеканками и Занозами. А живет он...
     - Здесь, - сказал Король, и не помышляя  об  игре:  пока  Алиса  искала
город на З, он в простоте душевной закончил ее фразу.
     - А второго гонца зовут Болванc Чик, - прибавил Король.  -  У  меня  их
_два_ - один бежит туда, а другой - оттуда.
     - Прошу вас... - начала Алиса.
     - Не попрошайничай, - сказал Король строго. - Порядочные люди этого  не
делают!
     - Я просто хотела сказать: "Прошу вас, объясните мне это,  пожалуйста".
Как это: один бежит туда, а другой оттуда? Я не понимаю...
     - Но я же тебе говорю: у меня их _два_! - отвечал Король нетерпеливо. -
Один живет, другой - хлеб жует.
     В эту минуту к ним  подбежал  Гонец;  он  так  запыхался,  что  не  мог
произнести ни слова - только махал руками и строил бедному Королю рожи.
     - Эта молодая особа любит тебя, потому  что  ты  задумчивый,  -  сказал
Король, представляя Алису. Он надеялся отвлечь внимание Гонца, но  тщетно  -
Англосаксонский Гонец не бросил  своих  штучек,  а  только  бешено  завращал
глазами и принялся выкидывать одно коленце чуднее другого.
     - Ты меня пугаешь! - сказал Король. - Мне дурно... Дай мне запеканки!
     К величайшему восторгу Алисы, Гонец тут же  открыл  сумку,  висевшую  у
него через плечо, вынул запеканку и подал Королю,  который  с  жадностью  ее
проглотил.
     - Еще! - потребовал Король.
     - Больше не осталось - одни занозы, - ответил Гонец, заглянув в сумку.
     - Давай занозы, - прошептал Король, закатывая глаза.
     Занозы Королю явно помогли, и Алиса вздохнула с облегчением.
     - Когда тебе дурно,  всегда  ешь  занозы,  -  сказал  Король,  усиленно
работая челюстями. - Другого такого средства не сыщешь!
     - Правда? - усомнилась Алиса. - Можно ведь брызнуть холодной водой  или
дать понюхать нашатырю. Это лучше, чем занозы!
     - Знаю, знаю, - отвечал Король. - Но я  ведь  сказал:  "Другого  такого
средства не сыщешь!" _Другого_, а не _лучше_!

     <center> <img src="c076.gif"></center>

     Алиса не решилась ему возразить.
     - Кого ты встретил по дороге? - спросил Король Гонца,  протягивая  руку
за второй порцией заноз.
     - Никого, - отвечал Гонец.
     - Слышал, слышал, - сказал Король. - Эта молодая особа тоже его видела.
Он, значит, не так быстро бегает, как ты?
     - Я стараюсь, как могу,  -  отвечал  угрюмо  Гонец.  -  Никто  меня  не
обгонит!
     - Конечно, не обгонит, - подтвердил Король. - Иначе он пришел  бы  сюда
первым! Что ж, ты теперь отдышался, скажи-ка, что слышно в городе?
     - Лучше я шепну вам на ухо, - сказал Гонец и, поднеся руки  трубкой  ко
рту, нагнулся к Королю. Алиса огорчилась  -  ей  тоже  хотелось  знать,  что
происходит в городе. Но Гонец гаркнул Королю прямо в ухо:
     - Они опять взялись за свое!
     - _Это_, по-твоему, шепот? - вскричал бедный Король, подскочив на месте
и передергивая плечами. - Не смей больше так кричать! А не то живо велю тебя
поджарить на сливочном  масле!  У  меня  в  голове  все  гудит,  словно  там
землетрясение!
     - Маленькое такое землетрясеньице, - подумала про себя Алиса. Вслух  же
она спросила:
     - Кто взялся за свое?
     - Как - кто? Единорог и Лев, конечно, - отвечал Король.
     - Смертный бой за корону? - спросила Алиса.
     - Ну, конечно, - сказал Король. - Смешнее всего то, что они  бьются  за
_мою_ корону! Побежим, посмотрим?
     И они побежали. На бегу Алиса твердила про себя слова старой песенки:

              Вел за корону смертный бой со Львом Единорог {e}.
              Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог.
              Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог,
              А после их под барабан прогнали за порог.

     - Кто... победит... получит... корону? - спросила Алиса, тяжело дыша.
     - Ну, нет! - сказал Король {f}. - Что это тебе в голову пришло?
     - Будьте так добры... - проговорила, задыхаясь, Алиса. - Давайте  сядем
на минутку... чтоб отдышаться немного.
     - Сядем  _на_  Минутку?  -  повторил  Король.  -  И  это  ты  называешь
_добротой_? К тому же Минутку надо сначала поймать. А мне это не  под  силу!
Она пролетает быстро, как Брандашмыг! За ней не угонишься!
     У Алисы от бега перехватило дыхание - она не могла в ответ  сказать  ни
слова. Молча они побежали дальше, пока не увидели, наконец, огромную  толпу,
окружившую Льва и Единорога, которые бились так, что пыль стояла  столбом...
Поначалу Алиса никак не могла  разобрать,  где  Лев,  а  где  Единорог,  но,
наконец, узнала Единорога по торчащему вперед рогу.
     Они протиснулись вперед и стали рядом со вторым Гонцом, Болванc  Чиком,
который наблюдал бой, держа в  одной  руке  чашку  с  чаем,  а  в  другой  -
бутерброд.
     - Его только что выпустили из тюрьмы, - шепнул Зай Атс Алисе. - А когда
его взяли, он только что начал пить чай.  В  тюрьме  же  их  кормили  одними
устричными ракушками. Вот почему он так голоден.
     И, подойдя к Болванc Чику, он нежно обнял его за плечи.
     - Как поживаешь, дитя? - спросил он.
     Болванc Чик оглянулся, кивнул и снова принялся жевать.
     - Хорошо тебе было в тюрьме, дитя? - спросил Зай Атс.
     Болванc Чик снова оглянулся: из глаз его упали две слезы - и  опять  он
не сказал ни слова.

     <center> <img src="c077.gif"></center>

     - Что же ты молчишь? - нетерпеливо вскричал Зай Атс.
     Но Болванc Чик только откусил еще хлеба и запил его чаем.
     - Что же ты молчишь? -  воскликнул  король.  -  Как  тут  они  дерутся?
Болванc Чик сделал над собой отчаянное  усилие  и  разом  проглотил  большой
кусок хлеба с маслом.
     - Очень хорошо, - отвечал он, давясь. - Каждый из  них  вот  уже  около
восьмидесяти семи раз был сбит с ног!
     - Значит, скоро им подадут черный хлеб и пирог?  -  спросила,  осмелев,
Алиса.
     - Да, уже все готово, - отвечал Болванс Чик.  -  Я  даже  отрезал  себе
кусочек.
     Тут бой прекратился, и Лев с Единорогом уселись, тяжело дыша, на землю.
     - Перерыв - десять минут! - закричал Король. - Всем подкрепиться! Гонцы
вскочили на ноги и обнесли всех хлебом.
     Алиса взяла кусочек на пробу, но он был _очень_ сухой.
     - Вряд ли они будут сегодня еще драться, - сказал Король Болванc  Чику.
- Поди, вели барабанщикам начинать!
     Болванc Чик кинулся исполнять приказание.
     Алиса молча смотрела ему вслед. Вдруг она оживилась.
     - Смотрите! Смотрите! - закричала она. - Вон Белая Королева!  Выскочила
из лесу и бежит через поле! {g} Как эти Королевы _носятся_!

     <center> <img src="c078.gif"></center>

     - Ей, видно, кто-то грозит, - проговорил Король, не  поднимая  глаз.  -
Какой-нибудь враг! Тот лес ими так и кишит!
     - Разве вы не поспешите ей на помощь? -  спросила  Алиса,  не  понимая,
почему он так спокоен.
     - Не к чему! Не к чему! - сказал Король. - Она так бегает,  что  ее  не
догонишь! Все равно что пытаться поймать Брандашмыга!  Но,  если  хочешь,  я
сделаю о ней запись в своей книжке...
     Он открыл книжку и начал писать.
     "Она такое милое  и  доброе  существо",  -  произнес  он  вполголоса  и
взглянул на Алису. - Как писать "существо" - через "е" или "и"? Мимо,  сунув
руки в карманы, прошествовал Единорог.
     - Сегодня я взял верх, - бросил он небрежно, едва взглянув на Короля.
     - Слегка, - нервно отвечал Король. -  Только  зачем  вы  проткнули  его
насквозь?
     - Больно ему не было, - сказал Единорог спокойно.
     И пошел было мимо. Но тут взгляд его упал на Алису. Он круто повернулся
и начал разглядывать ее с глубочайшим отвращением.
     - Это... что... такое? - спросил он наконец.
     - Это детеныш, - с готовностью ответил Зай Атс. Он подошел к  Алисе  и,
представляя ее, широко повел обеими руками, приняв одну  из  Англосаксонских
поз. - Мы только сегодня ее нашли! Это  самый  настоящий,  живой  детеныш  -
живее некуда!
     - А я-то всегда был уверен, что  дети  -  просто  сказочные  чудища,  -
заметил Единорог. - Как ты сказал? Она живая?
     - Она говорящая, - торжественно отвечал Зай Атс.
     Единорог задумчиво посмотрел на Алису и проговорил:
     - Говори, детеныш!
     Губы у Алисы дрогнули в улыбке, и она сказала:
     - А, знаете, я всегда была уверена, что единороги  -  просто  сказочные
чудища! Я никогда не видела живого единорога!
     - Что ж, теперь, когда мы _увидели_ друг друга, -  сказал  Единорог,  -
можем договориться: если ты будешь верить в меня,  я  буду  верить  в  тебя!
Идет?
     - Да, если вам угодно, - отвечала Алиса.
     - Подавай-ка пироги, старина, -  продолжал  Единорог,  поворачиваясь  к
Королю. - Черный хлеб я в рот не беру!
     - Сейчас, сейчас, - пробормотал Король и подал  знак  Болванc  Чику.  -
Открой сумку - да поживее! - прошептал он. - Да не ту, там одни занозы!
     Болванc Чик вынул из сумки огромный пирог и дал его Алисе подержать,  а
сам достал еще блюдо и большой хлебный  нож.  Как  там  столько  уместилось,
Алиса понять не могла. Все это было похоже на фокус в цирке.
     В это время к ним подошел Лев - вид у него был усталый и сонный,  глаза
то и дело закрывались.
     - А это что такое? - спросил он, моргая,  голосом  глухим  и  глубоким,
словно колокол {h}.
     - Попробуй _отгадай_! - воскликнул радостно Единорог. - Ни  за  что  не
отгадаешь! Я и то не смог!
     Лев устало посмотрел на Алису.
     - Ты кто? - спросил  он,  зевая  после  каждого  слова.  -  Животное?..
Растение?.. Минерал?..
     Не успела Алиса и рта раскрыть, как Единорог закричал:
     - Это сказочное чудище - вот это кто!
     - Что ж, угости нас пирогом, Чудище, - сказал Лев и  улегся  на  траву,
положив подбородок на лапы.
     И, взглянув на Короля и Единорога, прибавил:
     - Да сядьте вы! Только смотрите мне - пирог делить по-честному!
     Королю, видно, не очень-то хотелось сидеть между Единорогом и Львом, но
делать было нечего: другого места для него не нашлось.
     - А вот _сейчас_ можно бы устроить великолепный бой за корону, - сказал
Единорог, хитро поглядывая на Короля. Бедный Король так дрожал,  что  корона
чуть не слетела у него с головы.
     - Я бы легко одержал победу, - сказал Лев.
     - Сомневаюсь, - заметил Единорог.
     - Я ж тебя  прогнал  по  всему  городу,  щенок,  -  разгневался  Лев  и
приподнялся.

     <center> <img src="c079.gif"></center>

     Ссора грозила разгореться, но тут вмешался Король. Он очень  нервничал,
и голос его дрожал от волнения.
     - По всему городу? - переспросил он. - Это немало! Как  вы  гонялись  -
через старый мост или через рынок?  Вид  со  старого  моста  не  имеет  себе
равных... {4}
     - Не знаю, - проворчал Лев и снова  улегся  на  траву.  -  Пыль  стояла
столбом - я ничего не видел. Что это Чудище так долго режет пирог?
     Алиса сидела на берегу ручейка, поставив большое блюдо себе на  колени,
и прилежно водила ножом.
     - Ничего не понимаю! - сказала она Льву (она уже почти привыкла к тому,
что ее зовут Чудищем). - Я  уже  отрезала  несколько  кусков,  а  они  опять
срастаются!
     - Ты не умеешь обращаться с Зазеркальными пирогами, - заметил Единорог.
- Сначала раздай всем пирога, а потом разрежь его!
     Конечно, это было бессмысленно, но Алиса послушно встала, обнесла  всех
пирогом, и он тут же разделился на три части.
     - А _теперь_ разрежь его, - сказал Лев, когда Алиса села на свое  место
с пустым блюдом в руках.
     - Это нечестно! - закричал Единорог. (Алиса в растерянности смотрела на
пустое блюдо, держа в руке нож.) -  Чудище  дало  Льву  кусок  вдвое  больше
моего! {j}
     - Зато себе оно ничего не взяло, - сказал Лев.  -  Ты  любишь  сливовый
пирог, Чудище?
     Не успела Алиса ответить, как забили барабаны.
     Она никак не  могла  понять,  откуда  раздается  барабанная  дробь,  но
воздух; прямо дрожал от нее. Барабаны гремели все громче и громче  и  совсем
оглушили Алису.
     Она вскочила на ноги и в ужасе бросилась бежать, перепрыгнув

                           * * * * * * * * * * *
                             * * * * * * * * *
                           * * * * * * * * * * *

через ручеек. Краем глаза она увидала, как Лев и Единорог поднялись с места,
разгневавшись,  что  их  оторвали  от  еды, а потом упала на колени и зажала
руками  уши,  тщетно  стараясь приглушить этот отчаянный грохот. Если сейчас
они  не  убегут  из  города,  -  подумала  она, - тогда уж они останутся тут
навек!

----------------------------------------------------------------------------
     a Кони нужны Королю для игры в  шахматы,  конечно.  На  них  сядут  два
Рыцаря.
     b Здесь Кэрролл подшучивает над увлечением  англосаксонской  ученостью,
которая была модной в его время. Хэрри Морган  Эйрз  в  своей  книге  "Алиса
Кэрролла" (Harry Morgan  Ayres.  Carroll's  Alice)  воспроизводит  некоторые
изображения англосаксов в различных  костюмах  и  позах  из  англосаксонской
рукописи,  хранящейся  в  Бодлеанской  библиотеке  в   Оксфорде,   которыми,
возможно,  пользовались  Кэрролл  и  Тенниел.  Энгус  Уилсон  {1}   поставил
эпиграфом к своему роману "Англосаксонские позы" этот диалог.
     c Это, конечно, наш старый друг Мартовский Заяц. В главе V  отмечалось,
что второй гонец - это Болванщик, только что вышедший  из  тюрьмы,  куда  он
попал в конце предыдущей книги.
     d Это популярная  в  викторианской  Англии  игра.  Первый  из  играющих
говорил:

                         "Мою любовь зовут на А...
                         Я его люблю, потому что он...
                         Я его боюсь, потому что он...
                         Он меня водил в...
                         Он меня кормил...
                         И живет он в...", -

     подставляя слова начинающиеся на "А". Второй из играющих повторял те же
фразы, подставляя слова на "Б", и так далее до конца алфавита.  Не  нашедшие
нужного слова выбывали  из  игры.  Фразы  бывали  разные;  выше  цитировался
вариант, приводимый в книге "Английские детские  стихи  и  песенки"  Джеймса
Орчарда Хэллиуэла (James Orchard Halliwell. The Nursery Rhymes of  England),
которая пользовалась успехом во времена Кэрролла. [...]
     e Как указывают Иона  и  Питер  Оупи  в  "Оксфордском  словаре  детских
стихов", соперничество между Львом и Единорогом насчитывает не  одну  тысячу
лет. Полагают, что этот стишок появился в начале XVII в., когда в результате
союза между Англией и  Шотландией  был  принят  новый  британский  герб,  иа
котором шотландский единорог и британский лев поддерживают,  как  и  поныне,
королевский геральдический щит.
     f Если Кэрролл имел в виду соперничество между  Гладстоном  и  Дизраэли
(см. ниже  примеч.  h),  тогда  этот  диалог  приобретает  очевидный  смысл.
Кэрролл, придерживавшийся в политике консервативных взглядов и  не  любивший
Гладстона, сочинил две превосходные анаграммы из его полного  имени  William
Ewart Gladstone: "Wilt tear down all images", "Wild agitator!  Means  well!"
(см.: "The Diaries of Lewis Carroll", vol. II, p. 277).
     g Белая Королева идет на поле с8. Ей, собственно, нечего бояться - Конь
ей ничем не угрожает, тогда как она могла бы  его  взять.  Этот  глупый  ход
весьма для нее характерен.
     h Современники  Кэрролла  полагают,  что  Лев  и  Единорог  на  рисунке
Тенниела  были  задуманы  как  карикатуры  на  Гладстона  и  Дизраэли   {3}.
Доказательств тому нет, но они и вправду напоминают карикатуры  Тенниела  из
"Панча",  изображающие  этих  двух  политических  деятелей,  которые   часто
выступали друг против друга.
     j То есть "львиную долю" - выражение, взятое из басни Эзопа, в  которой
рассказывается о том, как звери делили добычу. Лев потребовал себе  четверть
как глава зверей, еще четверть - за свое несравненное мужество  и  еще  одну
четверть - для жены и детей. Что же до  последней  четверти,  заключил  Лев,
любой из зверей может поспорить с ним из-за нее.


                                 Глава VIII
                     "ЭТО МОЕ СОБСТВЕННОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ!"

     Немного спустя шум постепенно затих, и наступила такая мертвая  тишина,
что Алиса в тревоге подняла голову. Вокруг не было  видно  ни  души.  Уж  не
приснились ли ей и  Лев,  и  Единорог,  и  странные  Англосаксонские  Гонцы,
подумала Алиса. Но на земле, у ее ног все  еще  лежало  огромное  блюдо,  на
котором она пыталась разрезать пирог.
     - Значит, все это мне не приснилось! - сказала про  себя  Алиса.  -  А,
впрочем, может, все мы снимся кому-нибудь еще? Нет, пусть уж лучше это будет
_мой_ сон, а не сон Черного Короля!
     Подумав, она жалобно продолжала:
     - Не хочу я жить в чужом сне! Вот пойду и разбужу его!  Посмотрим,  что
тогда будет!
     В эту минуту мысли ее были прерваны громким криком:
     - Эй, остановись! Шах тебе! Шах!
     Она подняла глаза и увидела, что на нее во  весь  опор  несется  Черный
Конь, на котором, размахивая огромной дубинкой, сидит  закованный  в  черные
латы Рыцарь. Доскакав до Алисы, Конь остановился {a}.
     - Ты моя пленница! - крикнул Рыцарь и свалился с коня.
     Алиса попятилась; правда, она испугалась больше за него, чем за себя, и
с волнением  следила,  как  Рыцарь  снова  вскарабкался  в  седло.  Усевшись
поудобнее, он снова начал:
     - Ты моя плен...
     Но тут его прервал чей-то голос:
     - Эй, остановись! Шах тебе! Шах!
     Алиса удивленно оглянулась.
     Это был Белый Рыцарь, сидящий на Белом Коне {b}. Он подскакал к Алисе и
тоже свалился на землю, а потом снова вскарабкался в седло.
     Рыцари сидели на своих Конях и молча смотрели друг на  друга.  Алиса  с
недоумением переводила взгляд с одного на другого.
     - Это _я_ взял ее в плен! - сказал, наконец, Черный Рыцарь.
     - Да, но потом явился _я_ и спас ее! - ответил Белый Рыцарь.

     <center> <img src="c080.gif"></center>

     - Что ж, в таком случае придется нам решить спор в честном поединке,  -
предложил Черный Рыцарь, снимая с луки шлем в форме конской головы и надевая
его на голову.
     - Биться будем по всем правилам, конечно? - спросил Белый Рыцарь и тоже
надел шлем.
     - Я всегда бьюсь только так, - ответил Черный Рыцарь.
     И они скрестили дубинки с такой силой, что Алиса в страхе спряталась за
дерево.
     - Интересно, - подумала она, робко  выглядывая  из  своего  убежища,  -
какие у них правила?  Первое,  по-моему,  такое:  если  один  Рыцарь  ударит
другого дубинкой, он сшибает его с  лошади,  а  если  промахнется  -  падает
сам... А второе правило, должно быть, такое:  дубинки  надо  держать  обеими
руками, как держат их Панч и  Джуди,  когда  дерутся  {c}.  Как  эти  Рыцари
гремят, когда падают на землю! Можно подумать, что  дюжину  каминных  щипцов
швыряют о каминную решетку. А Кони какие спокойные! Рыцари падают,  залезают
на них снова, а они и ухом не ведут!
     Было еще одно правило, которого Алиса, видно, не заметила: когда Рыцари
летели с коней, падали они всегда на голову. Этим  и  кончилась  битва:  оба
Рыцаря ударились о землю головами и полежали  немного  рядышком.  Патом  они
поднялись и пожали друг другу руки; Черный Рыцарь уселся в седло и ускакал.
     - Блестящая победа, правда? - спросил, подъезжая к Алисе, Белый  Рыцарь
и перевел дыхание.
     - Не знаю, - отвечала с сомнением Алиса. - Мне что-то не хочется, чтобы
меня брали в плен. Я хочу быть Королевой.
     - Ты ею и будешь, когда перейдешь  через  следующий  ручеек,  -  сказал
Белый Рыцарь. - Я провожу тебя до опушки, а потом вернусь обратно - такой  у
меня ход!
     - Большое спасибо, - сказала Алиса. - Помочь вам снять шлем?
     Самому Рыцарю это, видно, было не под  силу.  С  большим  трудом  Алиса
освободила его, наконец, из шлема.
     - Вот теперь можно вздохнуть  свободнее,  -  сказал  Рыцарь,  пригладил
обеими руками взлохмаченные волосы и повернулся к Алисе. У него было  доброе
лицо и большие кроткие глаза {d}. Алиса подумала,  что  в  жизни  не  видала
такого странного воина.
     На нем были жестяные латы - огромные, словно с чужого плеча, а на спине
болтался вверх дном и с откинутой крышкой необычной  формы  деревянный  ящик
для писем. Алиса разглядывала его с большим любопытством.
     - Я вижу, тебе нравится мой ящик, - приветливо заметил  Рыцарь.  -  Это
мое собственное изобретение! У меня в нем одежда  и  бутерброды.  Надеваю  я
его, как видишь, вверх дном, и дождь в него не попадает.
     - Зато все остальное из него _выпадает_! - мягко сказала  Алиса.  -  Вы
знаете, что крышка у него открыта?
     - Нет, - ответил Рыцарь, и  тень  досады  скользнула  по  его  лицу.  -
Значит, все мои вещи выпали! Тогда зачем он мне?
     С этими словами он отстегнул ящик и размахнулся, чтобы  бросить  его  в
кусты, но тут, видно, в голову ему пришла какая-то  мысль,  и  он  осторожно
повесил его на дерево.
     - Догадываешься, зачем? - спросил он Алису. Алиса покачала головой.
     - А вдруг пчелы совьют там гнездо - тогда у меня будет мед!
     - Но у вас на седле висит улей... или  что-то  вроде  улья,  -  сказала
Алиса.
     - Да, это очень хороший улей, - недовольно согласился Рыцарь. -  Самого
лучшего качества! Но пчелам он почему-то не нравится! У меня здесь есть  еще
и мышеловка. Видно, мыши отгоняют пчел. Или пчелы - мышей. Не знаю...
     - А я как раз думала: зачем вам мышеловка, - сказала  Алиса.  -  Трудно
представить себе, что на Конях живут мыши...
     - Трудно, но _можно_, - ответил Рыцарь. - А я бы не хотел, чтобы они по
мне бегали.
     - Видишь ли, - продолжал он, помолчав, - нужно быть готовым _ко всему_!
Вот почему у моего Коня на ногах браслеты.
     - А это зачем? - заинтересовалась Алиса.
     - Чтобы акулы не укусили, - ответил Белый Рыцарь. - Это мое собственное
изобретение! Помоги-ка мне забраться на коня. Я выведу тебя на опушку. А это
блюдо для чего?
     - Для пирога, - сказала Алиса.
     - Тогда давай прихватим его с собой, -  предложил  Рыцарь.  -  Оно  нам
очень пригодится, если мы  найдем  пирог.  Подержи-ка  суму  -  я  его  туда
засуну...
     Это оказалось нелегко. Алиса крепко держала  суму  в  руках,  но  Белый
Рыцарь был _очень_ неловок: вместо того, чтобы положить в суму блюдо, он все
падал в нее сам. Наконец, блюдо было втиснуто.
     - Конечно, места там для него маловато, - заметил Рыцарь. - Сума битком
набита подсвечниками, но что поделаешь!
     И он подвесил суму к седлу, с которого свисали пучки моркови,  каминные
щипцы и еще всякая всячина.
     - Надеюсь, волосы у тебя сегодня хорошо приклеены?  -  спросил  Рыцарь,
когда они тронулись в путь.
     - Не лучше, чем всегда, - с улыбкой отвечала Алиса.
     - Этого мало, -  встревожился  Рыцарь.  -  Ветер  тут  в  лесу  _такой_
сильный, что прямо рвет волосы с корнем!
     - А вы еще не придумали средства от вырывания волос? - спросила Алиса.
     - Нет, но зато я придумал средство от _выпадания_, - отвечал Рыцарь.
     - Какое же? Мне бы очень хотелось узнать!
     - Берешь палочку и ставишь ее на голову,  чтобы  волосы  вились  вокруг
нее, как плющ. Волосы почему  падают?  Потому,  что  свисают  _вниз_.  Ну  а
_вверх_ падать невозможно!  Это  мое  собственное  изобретение!  Можешь  его
испробовать, если хочешь!
     Средство это показалось Алисе не очень-то  хорошим,  и  она  молча  шла
рядом, время от времени останавливаясь, чтобы помочь бедному Рыцарю, который
не _слишком-то_ хорошо держался на Коне.
     Стоило Коню остановиться (а он то и дело  останавливался),  как  Рыцарь
тут же летел вперед, а когда Конь снова трогался с места  (обычно  он  делал
это рывком), Рыцарь тотчас  падал  назад.  В  остальном  он  совсем  неплохо
Держался в седле - только временами валился  еще  и  набок.  Падал  он,  как
правило, прямо на Алису - поэтому она вскоре решила не  держаться  _слишком_
близко к Коню.
     В пятый раз помогая Рыцарю подняться с земли, она рискнула заметить:
     - Вы, должно быть, не часто ездите верхом? Белый Рыцарь очень удивился.
     - Почему ты так думаешь? - спросил он дрожащим от обиды голосом и залез
в седло, держась одной рукой за Алисины волосы, чтобы не свалиться с другого
бока.
     - Если много ездить верхом, то не будешь так часто падать.
     - Я езжу много, - отвечал Рыцарь торжественно. - Очень много!
     - Ах, вот как! - сказала Алиса как могла сердечнее.

     <center> <img src="c081.gif"></center>

     Больше она ничего не могла придумать. Они продолжали свой путь молча  -
Рыцарь ехал, крепко закрыв глаза, и лишь изредка что-то бормотал, а Алиса  с
тревогой ждала, когда он опять упадет.
     - Великое искусство верховой езды,  -  сказал  вдруг  громко  Рыцарь  и
взмахнул правой рукой,- заключается в том, чтобы держать...
     Он замолчал так же внезапно, как и начал, потому что  свалился  головой
вперед  -  прямо  на  дорожку,  по  которой  шла  Алиса.  На  этот  раз  она
перепугалась и, помогая ему подняться, взволнованно спросила:
     - Вы ничего себе не сломали?
     - Ничего существенного,- отвечал Рыцарь, словно одно-два ребра не шли в
счет. - Как я и говорил, великое искусство верховой  езды  заключается  -  в
том, чтобы... правильно держать равновесие. Вот так...
     Он отпустил узду и распростер руки в стороны, чтобы показать Алисе, что
он имеет в виду, - на этот раз он упал навзничь,  прямо  под  копыта  своего
Коня. И, пока Алиса ставила его на ноги, он, не переставая, бормотал:
     - Я езжу много. Очень много!
     Тут Алиса потеряла терпение.
     - Нет, это просто смешно!  -  воскликнула  она.  -  Вам  бы  ездить  на
деревянной лошадке! Знаете, такая... на колесиках!
     - А что, у таких ход легче? - заинтересовался  Рыцарь  и  обнял  своего
Коня обеими руками за шею. И хорошо сделал, а то свалился бы опять на землю.
     - О, гораздо легче, - фыркнула Алиса.
     - Достану себе такую лошадку, - задумчиво сказал  Рыцарь.  -  Одну  или
две... Или несколько...
     Наступило молчание. Немного спустя Рыцарь произнес:
     - Я сделал много замечательных открытий. Ты, конечно,  заметила,  когда
меня поднимала, что я о чем-то думал?
     - Да, вид у вас был _задумчивый_, - согласилась Алиса.
     - В этот миг  я  как  раз  изобретал  новый  способ  перелезания  через
калитку. Хочешь послушать?
     - Пожалуйста, - сказала Алиса вежливо.
     - Вот как я до этого додумался, -  продолжал  Рыцарь.  -  Понимаешь,  я
рассуждал так: единственная трудность в  ногах  -  как  поднять  их  наверх.
_Голова_ и так наверху! Значит так:  сначала  кладем  голову  на  калитку  -
голова, значит, уже наверху. Потом становимся на голову - тогда и ноги  тоже
наверху, правда? И перемахиваем на ту сторону!
     - Конечно, если  удастся  это  сделать,  через  калитку  перелезешь,  -
сказала с сомнением Алиса. - Но вам  не  кажется,  что  все  это  не  так-то
просто?
     - Я еще не пробовал, - отвечал серьезно Рыцарь,  -  и  ничего  не  могу
сказать наверняка... Но ты, пожалуй, права, это _не очень_ просто...
     Эта мысль его так огорчила, что Алиса поспешно переменила тему.
     - Какой у вас шлем забавный! - весело заметила сна.  -  Это  тоже  ваше
изобретение?
     Рыцарь с гордостью поглядел на шлем, свисавший с седельной луки.
     - Да, - ответил он. - Но я изобрел и другой,  гораздо  лучше  этого.  С
виду он похож на огромную сахарную  голову.  Когда  я  падал  с  лошади,  он
упирался тут же концом в землю, так что падать мне было  _совсем_  недалеко.
Одно нехорошо, конечно, было -  я  мог  упасть  и  в  него.  Однажды  так  и
случилось; хуже всего, что только я застрял в шлеме,  как  вдруг  подъезжает
второй Белый Рыцарь и надевает его на себя. Он думал, это его шлем...
     Белый Рыцарь рассказывал все это так серьезно,  что  Алиса  не  посмела
улыбнуться.
     - Должно быть, шлем оказался ему до боли тесен, - проговорила она, едва
сдерживая смех. - Ведь в нем сидели вы!
     - Пришлось мне лягнуть его ногой, - отвечал Рыцарь без тени  улыбки.  -
Тогда он, наконец, догадался снять шлем.  Нелегко  ему  было  вытащить  меня
оттуда, а ведь хватка у него крепкая, как... как... как... ром!
     - Ну, это совсем другая крепость! - заметила Алиса.
     - Уверяю тебя, тут были всякие крепости - и та, и эта!
     В волнении Рыцарь воздел руки к небу - и  тотчас  вылетел  из  седла  и
шлепнулся головой в канаву. Алиса бросилась к нему. Падение было неожиданным
- на этот раз ему удалось довольно  долго  продержаться  в  седле,  и  Алиса
боялась, не _ушибся_ ли он. Из канавы торчали одни лишь ноги,  но,  услышав,
что он продолжает как ни в чем не бывало говорить, она успокоилась.
     - Самые разные крепости, уверяю тебя! И все же с его стороны  это  было
неосторожно - взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином!
     - Как это вы можете _говорить_ вниз головой, да  еще  так  спокойно?  -
спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы.
     Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу.
     - Неважно, где находится мое тело, - сказал он. - Мой ум  работает,  не
переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже моя мысли! Да-да! Чем ниже - тем
глубже!
     Помолчав, он прибавил:
     - Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я  изобрел  его,
пока ел второе!
     - И его успели приготовить на третье?  -  спросила  Алиса.  -  Вот  это
_быстрота_!
     - _Нет_, - протянул задумчиво Рыцарь, - на третье не успели! Не  успели
на _третье_!
     - Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга
в день?
     - Нет, не _на завтра_! - повторил Рыцарь все так  же  задумчиво.  -  На
завтра _не успели_!
     Он повесил голову и мрачно произнес:
     - Боюсь, что  его  вообще  не  _приготовили_!  Боюсь,  что  его  вообще
_никогда_ не приготовят! А какое это было остроумное изобретение!
     - А из чего он делается?  -  спросила  Алиса,  желая  хоть  как-то  его
приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом.
     - В основном из промокашки, - отвечал Рыцарь со стоном.
     - Боюсь, что это не очень-то вкусно...
     - _Одна_ промокашка, конечно, не очень вкусна, - прервал ее с волнением
Рыцарь. - Но если смешать ее еще кое с чем -  с  порохом,  например,  или  с
сургучом - тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить...

     <center> <img src="c082.gif"></center>

     Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от  неожиданности  -  в  эту
минуту она думала только о пудинге.
     - Ты загрустила? - огорчился Рыцарь. - Давай я  спою  тебе  в  утешение
песню.
     - А она очень длинная? -  спросила  Алиса.  В  этот  день  она  слышала
столько стихов!
     - Она длинная, - ответил Рыцарь, - но очень, _очень_ красивая! Когда  я
ее пою, все _рыдают_... или...
     -  Или  что?  -  спросила  Алиса,  не  понимая,  почему  Рыцарь   вдруг
остановился.
     - Или... не рыдают {e}. Заглавие этой  песни  называется  "Пуговки  для
сюртуков".
     - Вы хотите сказать - песня так называется? - спросила Алиса,  стараясь
заинтересоваться песней.
     - Нет,  -  ты  не  понимаешь,  -  ответил  нетерпеливо  Рыцарь.  -  Это
_заглавие_ так называется. А _песня_ называется "Древний старичок".
     - Мне надо было спросить: это _у песни_ такое _заглавие_? - поправилась
Алиса.
     - Да нет! _Заглавие_ совсем другое.  "С  горем  пополам!"  Но  это  она
только так _называется_!
     - А песня эта _какая_? - спросила Алиса в полной растерянности.
     - Я как раз собирался тебе об этом сказать.  "Сидящий  на  стене"!  Вот
какая это песня! Музыка собственного изобретения! {f}
     С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая
такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице.
     Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по  Зазеркалью,
яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена  эта  так  и  стояла
перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие  голубые  глаза  и
мягкая улыбка Рыцаря, заходящее  солнце,  запутавшееся  у  него  в  волосах,
ослепительный  блеск  дос