стоящий шедевр. Пожалуй, возьму с Демириса двойную цену. "Демирис! Значит, это был не просто сон. Он стоит за всем этим кошмаром". Кэтрин увидела, что Атанас направился к огромному бойлеру. Снял переднюю панель и принялся разглядывать сигнальную лампу и восемь нагревательных пластин. Предохранительный клапан находился в защитной металлической коробке. Атанас поднял с пола маленький кусочек дерева и зажал им клапан так, что тот перестал действовать. Максимальная температура по шкале была 150╕ по Цельсию. Кэтрин увидела, что Атанас поставил указатель на максимум. Удовлетворенный, он повернулся к ней. - Помнишь, сколько у нас было неурядиц с этой печкой? - спросил он. - Что ж, боюсь, что в конце концов она взорвется. - Он пододвинулся поближе к Кэтрин. - Когда температура достигнет четырехсот градусов, котел взорвется. А потом знаешь, что будет? Трубы с газом лопнут, и газ вспыхнет от пластин. Все здание взлетит на воздух. - Ты рехнулся. Там полно людей, которые ни в чем не виновны. - Невиновных людей не бывает. Вы, американцы, верите, что все хорошо кончается. Придурки. Счастливых, концов не бывает. - Он протянул руку и попробовал, хорошо ли связаны руки Кэтрин. Кисти рук кровоточили. Веревка врезалась в тело, узлы были завязаны крепко. Атанас медленно провел рукой по обнаженной груди Кэтрин, лаская ее, затем наклонился и поцеловал. - Скверно, что у нас нет времени. Ты так и не узнаешь, что потеряла. - Он схватил ее за волосы и поцеловал в губы. От него несло спиртным. - Прощай, Кэтрин, - сказал он и выпрямился. - Не оставляй меня, - взмолилась Кэтрин. - Давай поговорим и... - Опаздываю на самолет. Возвращаюсь в Афины. - Она смотрела, как он поднимается по ступенькам. - Оставлю свет, чтобы ты могла видеть, как это произойдет. - Еще через секунду Кэтрин услышала, как захлопнулась дверь подвала, потом послышался звук задвигаемого засова. И тишина... Она была одна. Взглянула на шкалу. Температура быстро поднималась. Прямо у нее на глазах стрелка перескочила с отметки 160 на 170 градусов и продолжала подниматься. Она тщетно пыталась освободить руки, и чем больше усилий она прилагала, тем крепче становились узлы. Она опять взглянула на шкалу. Стрелка достигла отметки 180. Выхода не было. Никакого. Алан Гамильтон вел машину по улице Уимроул на сумасшедшей скорости, постоянно нарушая правила и не обращая внимания на крики и гудки раздраженных водителей. Но впереди была пробка. Он свернул налево и двинулся к Оксфордскому цирку. Интенсивное движение мешало ему ехать быстро. В подвале дома на улице Бонд стрелка на бойлере достигла двухсотградусной отметки. Становилось жарко. Движение почти застопорилось. Люди ехали домой, в ресторан или театр. Алан Гамильтон сидел за рулем своего автомобиля, не зная, что ему делать. "Наверное, надо было позвонить в полицию? Но что бы это дало? Одна моя неуравновешенная пациентка думает, что ее собираются убить. Да полицейские подняли бы меня на смех. Нет, я сам все должен сделать". Машины вновь тронулись с места. Стрелка подбиралась уже к отметке 300. В помещении было невыносимо жарко. Она снова попыталась освободить руки, но безуспешно. Он свернул на Оксфордскую улицу, на большой скорости пересек пешеходный переход, по которому шли две пожилые дамы. Сзади послышался резкий свисток полицейского. На мгновение он хотел было остановиться и попросить полицейского поехать с ним. Но времени на объяснения не было. Он снова нажал на акселератор. На перекрестке дорогу ему преградил большой грузовик с прицепом. Алан в нетерпении нажал на клаксон. Потом высунулся из окна и крикнул: "Давай!" Водитель грузовика с удивлением посмотрел на него: "В чем дело, приятель? На пожар торопишься?" Снова образовалась пробка. Когда она немного рассосалась, Алан смог двигаться дальше. Путь, на который обычно уходило десять минут, сегодня занял у него почти полчаса. Стрелка в подвале достигла отметки 400. Наконец показалось задание конторы. Алан завернул за угол и нажал на тормоз. Открыв дверь, он поспешно вылез из машины. Не успел он сделать несколько шагов в сторону здания, как в ужасе остановился. Земля задрожала, и весь огромный дом взорвался, как гигантская бомба, наполнив все пространство вокруг огнем и обломками. И смертью... 31 Атанас Ставич находился в крайне возбужденном состоянии. Так бывало всегда после выполнения задания. Он взял себе за правило: перед тем как убить свою жертву, вступать с ней в половой контакт, будь то женщина или мужчина, и это доставляло ему особое удовольствие. Теперь он злился, что не успел ни помучить Кэтрин, ни изнасиловать ее. Он взглянул на часы. Была еще уйма времени. Самолет вылетал только в одиннадцать вечера. Он взял такси, доехал до Пастушьего рынка, расплатился и отправился бродить по узким улочкам. На углах улиц стояли девушки, зазывая проходящих мимо мужчин: - Эй, лапочка, как насчет урока французского вечерком? - Не хочешь развлечься, детка? - Греческим не интересуешься? К Атанасу никто из женщин не обратился. Он подошел к высокой блондинке в короткой кожаной юбке, блузке и туфлях на шпильках. - Добрый вечер, - вежливо поздоровался он. Она с усмешкой взглянула на него: - Привет, малыш. А мама знает, что ты еще не спишь? Атанас робко улыбнулся: - Да, мэм. Я подумал, если вы свободны... Проститутка расхохоталась: - Вот как? Ну и что ты будешь делать, если я свободна? Ты вообще-то когда-нибудь с девушкой спал? - Один раз, - тихо ответил Атанас. - Мне понравилось. - В тебе роста - от горшка два вершка, - засмеялась девушка. - Обычно я с маленькими не хожу. Но сегодня дела идут неважно. У тебя есть десять монет? - Да, мэм. - Ладно, милок. Пошли наверх. Она провела Атанаса в дом, на второй этаж, в маленькую однокомнатную квартиру. Атанас отдал ей деньги. - Ну, давай поглядим, что тут можно сделать. - Она разделась. Когда Атанас снял с себя одежду, она воскликнула в изумлении: - Господи, да, у тебя огромный! - Разве? Она легла на кровать и сказала: - Осторожней. Не сделай мне больно. Атанас приблизился к постели. Обычно ему доставляло удовольствие избивать шлюх. Так он получал большее сексуальное удовлетворение. Но сегодня он понимал, что не время привлекать к себе внимание, оставлять какой-либо след для полиции. Поэтому он улыбнулся проститутке и сказал: - Считай, что тебе повезло. - Что? - Ничего. - Он взобрался на нее и грубо овладел ею, причиняя ей боль, и ему казалось, что это Кэтрин умоляет его о пощаде, и просит остановиться. Но он был безжалостен. Ее крики только возбуждали его, пока, наконец, он не откинулся на подушку удовлетворенный. - Бог мой, - сказала девица. - Кто бы мог подумать! Атанас открыл глаза и увидел не Кэтрин, а некрасивую проститутку и себя в убогой комнате. Он оделся, доехал на такси до гостиницы, собрал вещи и заплатил по счету. Было только полдесятого, когда он отправился в аэропорт. Времени до вылета было вполне достаточно. В аэропорту "Олимпийский" была небольшая очередь. Когда подошел черед Атанаса, он протянул контролеру свой билет и спросил: - Вылет задерживается? - Нет. - Контролер взглянул на имя на билете: "Атанас Ставич". Он снова взглянул на Атанаса и чуть заметно кивнул стоящему невдалеке мужчине. Тот подошел поближе: - Позвольте ваш билет. Атанас протянул билет: - А в чем дело? - Боюсь, мы продали слишком много билетов на этот рейс. Если вас не затруднит пройти вот в тот офис, мы быстренько все уладим. Атанас пожал плечами: - Ладно. Вслед за мужчиной он вошел в офис. Он находился в состоянии эйфории. Демириса уже, наверное, выпустили из тюрьмы. Для такого могущественного человека никакой закон не указ. Он получит свои пятьдесят тысяч и положит их в швейцарский банк. Потом немного отдохнет. Может, на Ривьере, может, в Рио. Уж очень хороши в Рио мужчины проститутки. Атанас поднял голову и встал как вкопанный. Лицо его побледнело. - Ты умерла! Ты умерла! Я тебя убил! - закричал он. Атанас продолжал кричать, пока его вели к полицейскому фургону. Они смотрели ему вслед. Потом Алан Гамильтон повернулся к Кэтрин: - Все позади, дорогая. Наконец-то все позади. 32 Несколькими часами раньше в подвале Кэтрин тщетно пыталась высвободить руки. Но узлы только туже затягивались. Пальцы онемели. Она то и дело смотрела на шкалу на бойлере. Стрелка достигла отметки 250. "Стоит стрелке подняться до 400, и котел взорвется. Не выбраться мне отсюда, - подумала Кэтрин. - Но должен же быть какой-то выход". Внезапно ее взгляд остановился на бутылке, брошенной на пол Атанасом. Сердце начало бешено биться. "У меня есть шанс!" Если бы только она смогла... Кэтрин опустилась на пол у основания столба и попыталась дотянуться ногами до бутылки. Слишком далеко. Она вытянула ноги, как только смогла. Остался всего один дюйм. Глаза Кэтрин наполнились слезами. "Еще одна попытка, - подбадривала она себя, - еще одна". Она сползла по столбу как можно ниже, не обращая внимания на боль в спине от заноз, и снова попыталась дотянуться до бутылки. Одна нога коснулась бутылки. "Осторожно. Не оттолкни ее дальше". Медленно, очень медленно она зацепила горлышко бутылки веревкой, связывающей ей ноги. Осторожно подтянула ноги вместе с бутылкой. Наконец та оказалась рядом с ней. Снова взглянула на шкалу. Уже 280. Попыталась побороть охватывающую ее панику. Медленно стала двигать бутылку себе за спину. Почувствовала ее пальцами рук, но никак не могла ухватить: пальцы онемели и были скользкими от крови. В подвале становилось все жарче. Она сделала очередную попытку. Бутылка снова ускользнула. Взглянула на шкалу: 300! Казалось, движение стрелки ускорилось. Из котла начал идти пар. Попыталась еще раз схватить бутылку. Наконец-то! Бутылка в ее связанных руках. Крепко зажав бутылку, Кэтрин резко опустила руки вниз по столбу, ударив ее о цементный пол. Никакого результата. Еще раз. Снова впустую. Стрелка на шкале неотвратимо двигалась к отметке 350! Кэтрин глубоко вздохнула и ударила бутылкой об пол изо всей силы, на которую только была способна. Услышала, как бутылка разбилась. "Слава богу!" Двигаясь как можно быстрее, Кэтрин покрепче ухватилась за горлышко с острыми краями одной рукой и начала перепиливать веревку, которой была связана другая. Стекло врезалось в тело, но она не обращала внимания на боль. Она почувствовала, как постепенно слабеет веревка, и вдруг одна рука оказалась свободной. Она поспешно освободила вторую руку и развязала веревку, стягивающую ей ноги. Указатель на шкале приближался к 380. Струи пара вырывались из котла. С трудом Кэтрин поднялась на ноги. Дверь в подвал Атанас закрыл на засов. До взрыва выбраться из здания не удастся. Кэтрин подбежала к котлу и попыталась вытащить кусок дерева, которым был заклинен предохранительный клапан. Снова неудача! 400! На принятие решения оставалось меньше секунды. Она рванулась к двери в бомбоубежище, открыла ее, вбежала и снова плотно закрыла дверь за собой. Свернувшись в клубок и тяжело дыша, она лежала на цементном полу огромного бункера. Через пять секунд раздался страшный взрыв, от которого все содрогнулось. Она лежала в темноте, пытаясь отдышаться, и слышала, как за дверью бушует пламя. Она была в безопасности. Все позади. "Нет, не все, - подумала Кэтрин. - Кое-что я еще должна сделать". Когда через час ее нашли пожарные и проводили наверх, первый, кого она увидела, был Алан Гамильтон. Кэтрин подбежала к нему, и он крепко прижал ее к себе. - Кэтрин, дорогая! Я так перепугался! Как тебе удалось?.. - Позже расскажу, - сказала Кэтрин. - Сейчас надо остановить Атанаса Ставича. 33 Они тихо, без посторонних, обвенчались в церкви недалеко от фермы сестры Алана. Сестра Алана оказалась милой женщиной, точно такой, как на фотографии в его кабинете. Сын ее был в школе. Кэтрин и Алан провели на ферме спокойные выходные и вылетели в Венецию на медовый месяц. Венеция - город ярких красок из средневековой истории, волшебный плавучий город каналов, 120-ти островов и мостов. Алан и Кэтрин приземлились в аэропорту Марко Поло, рядом с Местре, и на такси доехали до конечной остановки на площади Святого Марка. Остановились они в "Роял Даниэли" - прелестной старой гостинице рядом с Дворцом дожей. Их изысканный номер был обставлен старинной мебелью. Окна выходили на большой канал. - С чего бы ты хотела начать? - спросил Алан. Кэтрин подошла к нему и обняла: - Догадайся. Вещи они распаковали несколько позже. Венеция заставила Кэтрин забыть кошмары и ужасы прошлого. Кэтрин и Алан много бродили по Венеции. Площадь Святого Марка была всего в нескольких сотнях ярдов от их гостиницы, но по времени она отстояла от них на столетия. В соборе св. Марка размещалась картинная галерея. Стены и потолок собора были украшены мозаикой и фресками такой красоты, что дух захватывало. Они побывали во Дворце дожей с его великолепными апартаментами и постояли на Мосту Вздохов, по которому когда-то, сотни лет назад, заключенных вели на казнь. Посетили они и музеи и церкви на более отдаленных островах. Задержались в Мурано, чтобы посмотреть, как выдувают стекло, и в Бурано, где жили мастерицы по плетению кружев. На такси съездили в Торселло и пообедали в ресторане "Локанда Киприани", расположенном в саду, полном цветов. Там Кэтрин вспомнила монастырский сад, в котором она была так одинока. Она взглянула через стол на столь милого ее сердцу Алана и сказала про себя: "Благодарю тебя, Господи!" Главной торговой улицей была Мерсери, они нашли там роскошные магазины: "Рубелли", где торговали тканями, "Каселла", где продавали обувь, и "Джокондо Кассини", где предлагали антиквариат. Они обедали в "Квадри", "Эль Граспо де Уа" и в баре "У Гарри". Катались на гондолах и лодках меньшего размера - sandoli. В пятницу, когда они уже собирались уезжать, началась гроза с сильным ливнем. Кэтрин и Алан бегом вернулись в гостиницу. Постояли у окна, глядя на дождь. - Простите за дождь, миссис Гамильтон, - сказал Алан. - В проспекте обещали солнечную погоду. Кэтрин улыбнулась: - Какой дождь? Я так счастлива, дорогой! Сверкали молнии, гремел гром. Раскаты грома напомнили Кэтрин о взрыве в котельной. Она повернулась к Алану: - По-моему, сегодня должны вынести приговор. Он поколебался, прежде чем ответить: - Да. Я не хотел тебе напоминать, потому что... - Со мной все в порядке. Я хочу знать. Он некоторое время смотрел на нее, потом кивнул: - Хорошо. Затем подошел к радиоприемнику в углу комнаты и включил его. Покрутил рукоятку, пока не нашел станцию Би-Би-Си, передававшую новости. - ...премьер-министр подал прошение об отставке. Премьер попытается сформировать новое правительство. - Приемник затрещал, и звук исчез. - Эта чертова гроза, - заметил Алан. Звук появился снова: - В Афинах наконец закончился суд над Константином Демирисом. Несколько минут назад жюри вынесло приговор. К удивлению всех присутствующих, приговор... Радио замолчало. Кэтрин повернулась к Алану: - Как ты думаешь, какой вынесли приговор? Он обнял ее: - Это зависит от того, веришь ли ты, что все всегда должно кончаться хорошо. 34. ЭПИЛОГ До суда над Константином Демирисом оставалось всего пять дней, когда дверь в его камеру открылась. - К вам посетитель, - сказал тюремный надзиратель. Константин Демирис поднял голову. До сих пор к нему никого, кроме адвоката, не пускали. Он постарался скрыть свое любопытство. Эти подонки обращались с ним как с обычным преступником. Но они не дождутся, чтобы он показал им, как его это задевает. Надзиратель привел его в маленькую комнату для свиданий: - Сюда. Демирис сделал шаг и остановился как вкопанный. В инвалидном кресле сидел скрюченный старик. Совершенно седой. На лице сплошняком красные и белые пятна от ожогов. Губы застыли в жутком подобии улыбки. Потребовалась минута, пока Демирис осознал, кто это. Лицо его посерело: - Господи, спаси и помилуй! - Да не призрак я, - сказал Наполеон Чотас. Он не говорил, а хрипел. - Входи Коста. Демирис обрел наконец способность говорить: - Пожар... - Я выпрыгнул из окна и сломал себе позвоночник. Дворецкий увез меня еще до прибытия пожарных. Я не хотел, чтобы ты знал, что я жив. Слишком устал я с тобой бороться. - Да, но ведь... тело нашли. - Мой эконом. Демирис упал в кресло. - Я... рад, что ты жив, - сказал он неуверенно. - Еще бы. Ведь я собираюсь спасти тебе жизнь. Демирис недоверчиво посмотрел на него: - В самом деле? - Да. Я буду защищать тебя. Демирис громко расхохотался. - Брось, Леон. Знаешь меня столько лет и все считаешь за дурака? Почему ты думаешь, что я доверю тебе мою жизнь? - Потому что, Коста, кроме меня, никто не сумеет тебя спасти. Константин Демирис поднялся: - Нет уж, спасибо. - Он повернулся и направился к двери. - Я говорил со Спиросом Ламброу и убедил его показать, что он был с тобой в то время, когда его сестру убили. Демирис замер и повернулся к адвокату: - И почему же он согласился? Чотас наклонился вперед: - Потому что я доказал ему, что отнять у тебя богатство - месть куда более сладкая, чем отнять у тебя жизнь. - Не понял. - Я заверил Ламброу, что если он даст показания в твою пользу, ты отдашь ему все, чем владеешь. Твои суда, твои компании - все. - Ты сошел с ума. - Разве? Подумай хорошенько, Коста. Его показания могут спасти тебе жизнь. Разве твое богатство значит для тебя больше, чем жизнь? Последовала длинная пауза. Демирис снова сел. Он недоверчиво рассматривал Чотаса: - Ламброу согласен показать, что был со мной в то время, когда была убита Мелина? - Правильно. - А взамен он хочет... - Все, что у тебя есть. Демирис отрицательно покачал головой: - Я должен сохранить... - В_с_е _и_л_и _н_и_ч_е_г_о_. Он хочет обобрать тебя до нитки. Видишь ли, это месть тебе. Но у Демириса был еще вопрос: - А ты, Леон, тебе-то какая выгода? Губы Чотаса растянулись во что-то вроде усмешки: - Я получу все. - Не понимаю. - Прежде чем предать "Греческую торговую корпорацию" Ламброу, ты переведешь весь свой капитал на счета новой компании, которая принадлежит мне. Демирис не сводил с него глаз: - Значит, Ламброу ничего не получит? - Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. - А Ламброу ничего не заподозрит? - Я так поведу дело, что нет. - Если ты собираешься надуть Ламброу, - сказал Демирис, - то откуда мне знать, что ты не надуешь меня? - Милый Коста, все очень просто. Ты будешь защищен. Мы подпишем соглашение, где будет указано, что новая компания переходит мне только в случае твоего оправдания. Тебя признают виновным - я ничего не получаю. Вот тут Демирис почувствовал настоящую заинтересованность. Он сидел и внимательно разглядывал калекуадвоката. "Может ли он проиграть процесс и выбросить на ветер сотни миллионов долларов, чтобы только поквитаться со мной? Нет. Не такой он дурак." - Хорошо, - сказал он медленно. - Я согласен. - Прекрасно, - заметил Чотас. - Ты только что спас себе жизнь, Коста. "Я спас куда больше, - подумал Демирис. - У меня есть еще сотня миллионов долларов, спрятанная так, что никто не разыщет". Со Спиросом Ламброу Чотасу пришлось куда сложнее. Поначалу тот чуть не вышвырнул Чотаса из офиса. - Вы хотите, чтобы я дал показания и спас жизнь этому чудовищу? Убирайтесь отсюда ко всем чертям! - Вы ведь хотите отомстить? - спросил Чотас. - Да. И я отомщу. - Так ли? Вы же знаете Косту. Для него деньги дороже жизни. Если его казнят, всем его страданиям придет конец за несколько минут. Но если вы сломаете его и заставите дожидаться без единого гроша, вы накажете его куда сильнее. В том, что говорил адвокат, была своя правда. Демирис был самым жадным человеком, которого ему приходилось когда-либо встречать. - Так вы говорите, он согласен отдать все мне? - Абсолютно все. Флот, все компании, все, что у него есть. Искушение было чересчур велико. - Дайте мне подумать. Ламброу наблюдал, как адвокат выезжает на коляске из кабинета. "Вот бедолага, - подумал он. - И зачем ему жить?" В полночь Спирос Ламброу позвонил Наполеону Чотасу: - Я принял решение. Считайте, что мы договорились. Пресса была в ажиотаже: помимо того, что Константин Демирис предстанет передо судом за убийство своей жены, защищать его будет человек воскресший из мертвых, блестящий адвокат, специалист по уголовным делам, считавшийся погибшим при пожаре. Суд проходил в том же зале, где когда-то судили Ларри Дугласа и Ноэлли Пейдж. Константин Демирис сидел на месте обвиняемого, а рядом с ним, в инвалидной коляске, Наполеон Чотас. Государство представлял следователь по особо важным делам Делма. Делма обратился к жюри со следующими словами: - Константин Демирис - один из самых могущественных людей в мире. Он сказочно богат и потому пользуется многими привилегиями. Но есть одна привилегия, которую не могут дать деньги. Это право совершить хладнокровное убийство. - Он повернулся и взглянул на Демириса. - Мы собираемся доказать, что Константин Демирис с особой жестокостью убил любящую его жену. Когда вы познакомитесь со всеми уликами и свидетельскими показаниями, то, я убежден, вы придете к единственно правильному выводу: виновен в убийстве первой степени. - Следователь Делма вернулся на место. Главный судья обратился к Наполеону Чотасу: - Защита готова сделать вступительное заявление? - Да, Ваша честь. - Чотас подъехал в коляске поближе к жюри. На лицах членов жюри он прочитал жалость. Они отворачивались, стараясь не смотреть на его безобразное лицо и изуродованное тело. - Константина Демириса собираются судить не за то, что он богат и могущественен. Хотя, возможно, именно поэтому он и оказался в зале суда. Слабые всегда рады унизить сильного, разве не так? Возможно, мистер Демирис и виноват в том, что богат и имеет большую власть, но есть одна вещь, которую я собираюсь доказать, так что у вас не останется и тени сомнения в том, что Демирис не виновен в убийстве своей жены. Суд начался. Следователь Делма допрашивал лейтенанта полиции Теофилоса в качестве свидетеля. - Опишите, пожалуйста, лейтенант, что вы увидели, когда вошли в дом Демириса на пляже? - Столы и стулья были перевернуты. Все было в беспорядке. - Такое впечатление, что там произошла ужасная драка? - Да, сэр. Как будто в дом забрались грабители. - И вы нашли окровавленный нож на месте преступления? - Да, сэр. - А на ноже вы обнаружили отпечатки пальцев? - Да, сэр. - И кому они принадлежали? - Константину Демирису. Взгляды членов жюри обратились на Демириса. - Что еще вы нашли, обыскивая дом? - В углу стенного шкафа мы нашли купальные плавки с пятнами крови и инициалами Демириса. - Может быть, они давно уже там валялись? - Нет, сэр. Они еще были мокрыми. - Спасибо. Теперь подошла очередь Наполеона Чотаса: - Детектив Теофилос, у вас была возможность лично поговорить с обвиняемым? - Да, сэр. - Как он вам показался? В смысле физически? - Ну... - Детектив посмотрел в сторону Демириса. - Можно сказать, что он крупный мужчина. - Он сильный человек? - Да. - Не такой человек, которому потребовалось бы перевернуть всю комнату вверх дном, чтобы убить свою жену? Делма вскочил: - Протестую. - Протест принят. Защитник не должен подсказывать свидетелю выводы. - Прошу прощения, Ваша честь. - Чотас снова повернулся к детективу. - Какой вывод вы сделали из вашего разговора с мистером Демирисом? Он умный человек? - Да, сэр. Вряд ли можно так разбогатеть, не будучи умным. - Не могу с вами не согласиться, лейтенант. Тогда еще один интересный вопрос. Как может такой человек, как Константин Демирис, быть дураком настолько, чтобы, совершив убийство, оставить на месте преступления нож со своими отпечатками пальцев и окровавленные плавки? Не считаете ли вы, что это не слишком умно? - Ну, иногда, совершая преступление, люди делают странные вещи. - Полиция нашла золотую пуговицу с куртки, которая якобы была на Демирисе. Верно? - Да, сэр. - И это тоже считается важной уликой против Демириса. По предположению полиции, жена оторвала эту пуговицу в пылу драки, когда он пытался убить ее. - Все правильно, сэр. - Итак, перед нами человек, который привык очень аккуратно одеваться. У куртки не хватает пуговицы, но он этого не замечает. Он снимает ее и вешает в шкаф и опять-таки ничего не замечает. Для этого обвиняемому надо было быть не только дураком, но еще и слепым. Затем в качестве свидетеля вызвали мистера Кателаноса. Владелец сыскного агентства, неожиданно оказавшись у всех на виду, старался извлечь для себя как можно больше пользы из сложившейся ситуации. Допрашивал его Делма. - Вы владелец сыскного агентства? - Да, сэр. - Заходила ли к вам несколько дней назад миссис Демирис? - Да, сэр, заходила. - И что она хотела? - Она просила защитить ее. Сказала, что хочет развестись с мужем, а он пригрозил убить ее. Присутствующие в зале зашептались. - Значит, миссис Демирис была очень расстроена? - О да, сэр. Вне всякого сомнения. - И она наняла ваше агентство для защиты от мужа? - Да, сэр. - Спасибо, вопросов больше нет. - Делма повернулся к Чотасу. - Свидетель в вашем распоряжении. Чотас подкатил ближе к свидетельскому креслу. - Мистер Кателанос, вы давно занимаетесь сыскным делом? - Около пятнадцати лет. На Чотаса это произвело впечатление: - Это внушительный срок. Вы должны быть специалистом в своем деле. - Надеюсь, что так, - скромно согласился Кателанос. - Значит, вы часто имеете дело с людьми, попавшими в беду? - Потому они ко мне и обращаются, - заметил Кателанос самодовольно. - А миссис Демирис, когда она к вам приходила, она была слегка расстроена или... - О нет. Она была очень расстроена. Можно сказать, в панике. - Ясно. Она боялась, что муж ее убьет. - Правильно. - А когда она уходила от вас, сколько детективов вы послали с ней? Одного? Двух? - Да нет. Никого не посылал. Чотас нахмурился: - Не понимаю. А почему? - Ну, она хотела, чтобы мы начали с понедельника. Чотас смотрел на него в полном недоумении: - Боюсь, я чего-то не понимаю, мистер Кателанос. Эта женщина пришла к вам в панике оттого, что муж собирается убить ее. А потом ушла, заявив, что никакой защиты до понедельника ей не требуется? - Да, сэр, так и было. Наполеон Чотас проговорил, как будто обращаясь к самому себе: - Приходится усомниться, так ли уж сильно была напугана миссис Демирис, не так ли? Следующей вызвали служанку Демирисов. - Итак, вы своими ушами слышали разговор миссис Демирис с мужем по телефону? - Да, сэр. - О чем они говорили? - Ну, миссис Демирис сказала, что она хочет развода, а он сказал, что развода не даст. Делма взглянул на членов жюри. - Понятно. - Затем снова повернулся к свидетельнице. - Что еще вы слышали? - Он попросил ее встретиться с ним в пляжном домике и приехать одной. - Он сказал, чтобы она приехала одна? - Да, сэр. А она сказала, чтобы я позвонила в полицию, если она не вернется до шести. Эти слова вызвали определенную реакцию членов жюри. Все повернулись в сторону Демириса. - Вопросов больше нет. - Делма повернулся к Чотасу. - Свидетельница в вашем распоряжении. Наполеон Чотас подъехал поближе: - Вас зовут Андреа, верно? - Да, сэр. - Девушка упорно отводила взгляд от обезображенного лица адвоката. - Андреа, вы сказали, что слышали, как миссис Демирис заявила мужу, что хочет развода, а он ей ответил, что не согласен, и попросил ее приехать в три часа в дом на пляже, причем одной. Я верно вас понял? - Да, сэр. - Вы находитесь под присягой, Андреа. Всего этого вы не слышали. - Да нет же, сэр, слышала. - Сколько телефонных аппаратов в комнате, где происходил разговор? - Только один, сэр, а что? - А то, что вы могли слышать только то, что говорит миссис Демирис. Слышать то, что говорит _м_и_с_т_е_р_ Демирис, вы не могли. - Ну, в общем-то да. - Иными словами, вы не слышали, как мистер Демирис угрожал жене, как просил приехать в дом на пляже и все остальное. Вы _в_о_о_б_р_а_з_и_л_и себе все это, ориентируясь на слова миссис Демирис. Андреа совсем растерялась: - Что же, наверное, можно и так сказать. - Т_о_л_ь_к_о _т_а_к_ и можно сказать. Вы были в комнате, когда миссис Демирис позвонили? - Она послала меня за чаем. - Вы его принесли. - Да, сэр. - Поставили на стол? - Да, сэр. - Почему же вы не ушли? - Миссис Демирис сделала жест рукой, чтобы я осталась. - То есть она хотела, чтобы вы слышали разговор, вернее, то, что вам показалось разговором? - Я... Может, и так. Голос Чотаса стал резким, как удар хлыста: - Итак, вы не знали, говорит ли она по телефону с мужем и говорит ли с кем-нибудь вообще. - Чотас подъехал еще ближе. - Вас не удивило, что в середине очень личного разговора миссис Демирис просит вас остаться и слушать? У меня в доме, к примеру, мы не просим наших слуг слушать наши личные разговоры. Совсем наоборот. Я хочу, чтобы вы поняли, что этого разговора вообще не было. Миссис Демирис ни с кем не разговаривала. Просто она подстраивала все так, чтобы в один прекрасный день ее мужа судили за то, что он убил ее. Но Константин Демирис свою жену не убивал. Все улики против него тщательно сфабрикованы. Ни один здравомыслящий человек не оставит за собой столько следов. И каков бы он ни был, Константин Демирис, ума у него не отнять. Суд продолжался еще десять дней: обвинения, контробвинения, показания экспертов и патологоанатома. Общественное мнение склонялось к тому, что Демирис, по-видимому, виновен. Свою сенсацию Наполеон Чотас приберег под занавес. Вызвал свидетелем Спироса Ламброу. Еще до суда Демирис подписал контракт, по которому "Греческая торговая корпорация" и весь его капитал переходили к Спиросу Ламброу. Днем раньше все это было тайно передано Наполеону Чотасу с оговоркой, что договор вступает в силу только в том случае, если Демирис будет оправдан. - Мистер Ламброу, вы и муж вашей сестры, Константин Демирис, никогда не любили друг друга, верно? - Верно. - Более того, не будет ли правильнее сказать, что вы ненавидели друг друга? Спирос Ламброу взглянул на Константина Демириса: - Это еще слабо сказано. - В день, когда исчезла ваша сестра, Константин Демирис, по его словам, был далеко от места гибели жены. В три часа дня, когда она была убита, у него состоялась встреча с вами в Акрокоринфе. Когда вас допрашивала полиция, вы отрицали этот факт. - Да, отрицал. - Почему? Ламброу долго сидел молча. Когда он заговорил, голос его был полон гнева: - Демирис отвратительно обращался с моей сестрой. Постоянно издевался над ней и унижал. Я хотел, чтобы он заплатил за это. Я нужен был ему для алиби. Я не хотел помогать ему. - А сейчас? - Чувствую, не могу больше лгать. Должен сказать правду. - Так вы встречались с Константином Демирисом в Акрокоринфе в тот день? - Да, встречался, и это правда. Зал зашумел. Побледневший Делма вскочил на ноги: - Ваша честь, протестую... - Протест отклонен. Делма в изнемождении опустился на стул. Константин Демирис наклонился вперед, глаза его сверкали. - Расскажите о вашей встрече. Это была ваша идея? - Нет. Мелины. Она нас обоих обманула. - Обманула? Каким образом? - Она позвонила мне и сказала, что ее муж хочет встретиться со мной и обсудить одно дело. Затем она позвонила Демирису и сказала, что якобы я просил его встретиться со мной. Мы приехали, и выяснилось, что нам нечего сказать друг другу. - И встреча ваша состоялась в середине дня, когда, как было установлено, миссис Демирис умерла? - Совершенно верно. - От Акрокоринфа до дома на пляже четыре часа езды на машине. Я замерял время. - Наполеон Чотас взглянул на членов жюри. - Таким образом, Константин Демирис никак не мог оказаться в Афинах раньше семи, если он был в Акрокоринфе. - Чотас снова повернулся к Спиросу Ламброу: - Вы находитесь под присягой, мистер Ламброу. Правда ли то, что вы нам рассказали? - Правда. Да поможет мне Бог. Наполеон Чотас развернул коляску и оказался лицом к лицу с членами жюри. - Дамы и господа, - прохрипел он. - Существует только один приговор, который вы можете вынести. - Он полностью завладел их вниманием. - Не виновен. Если обвинитель попытается предположить, что обвиняемый нанял кого-либо, чтобы убить свою жену, тогда у вас могут быть какие-то сомнения. Но ведь все обвинение построено на так называемых уликах, согласно которым обвиняемый был в той комнате и сам убил свою жену. Почтенные судьи скажут вам, что в данном судебном разбирательстве следует доказать две основные вещи - наличие мотива и возможности. Не просто мотива или возможности, а обязательно и того и другого. По закону они неразделимы, как сиамские близнецы. Дамы и господа, не важно, был ли у обвиняемого мотив для преступления, но последний свидетель убедительно доказал, что обвиняемый никак не мог быть на месте преступления, когда оно было совершено. Члены жюри совещались четыре часа. Константин Демирис наблюдал, как они возвращались на свои места. Он был бледен и явно волновался. Чотас на членов жюри не смотрел. Он не сводил глаз с лица Демириса. Он не видел уже там ни апломба, ни самоуверенности. Это был человек, смотрящий смерти в лицо. - Жюри пришло к какому-либо решению? - спросил главный судья. - Да, Ваша честь. - Староста жюри держал в руках лист бумаги. - Судебный исполнитель, принесите, пожалуйста, приговор. Судебный исполнитель подошел к члену жюри, взял лист бумаги и передал его судье. Судья развернул его и поднял голову: - Жюри считает, что обвиняемый невиновен. В зале поднялся шум. Люди повскакивали с мест, некоторые зааплодировали, другие принялись свистеть. Лицо Демириса посветлело. Он перевел дыхание, встал и подошел к Наполеону Чотасу: - Ты своего добился, - сказал он. - Я у тебя в большом долгу. Чотас посмотрел ему прямо в глаза: - Уже нет. Теперь я богат, а ты очень беден. Пошли. Надо это дело отметить. Толкая коляску с Чотасом перед собой, Константин Демирис пробрался через бурлящую толпу, мимо репортеров, к автостоянке. Чотас указал на машину, стоящую у входа: - Вон моя машина. Демирис подкатил его к дверце. - У тебя что, нет шофера? - Он мне не нужен. Машина переделана таким образом, что я сам могу ее вести. Помоги мне взобраться. Демирис открыл дверцу, поднял Чотаса и посадил его на место водителя. Сложил коляску и пристроил ее на заднем сиденье. Затем сел рядом с Чотасом. - Ты все еще самый великий адвокат в мире, - улыбнулся Константин Демирис. - Да, - согласился Наполеон Чотас, заводя машину и трогаясь с места. - Что ты теперь собираешься делать, Коста? - Как-нибудь устроюсь, - осторожно ответил Демирис. ("Имея сто миллионов долларов, я построю новую империю".) - Спирос здорово расстроится, когда узнает, что ты его надул, - усмехнулся он. - Только сделать он ничего не сможет, - заверил его Чотас. - По контракту, подписанному им, он приобретает компанию, не стоящую ни гроша. Машина быстро двигалась в сторону гор. Демирис наблюдал, как Чотас переключает скорости и манипулирует рычагами, регулирующими педаль газа и тормоза. - Ты здорово справляешься. - Пришлось научиться, - сказал Чотас. Они поднимались по узкой горной дороге. - Куда мы едем? - У меня там маленький домишко наверху. Выпьем по бокалу шампанского, а потом я вызову такси, и ты поедешь домой. Знаешь, Коста, я много думал. Все, что случилось... смерь Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа, потом бедняги Ставроса... Это ведь не имело отношения к деньгам, правда? - Он повернул голову и посмотрел на Демириса. - Все из ненависти. Из ненависти и любви. Ты любил Ноэлли. - Да, - согласился Демирис. - Я любил Ноэлли. - Я тоже ее любил, - сказал Наполеон Чотас. - Ты ведь и не догадывался, не так ли? Демирис с удивлением взглянул на него: - Нет. - И тем не менее я помог тебе ее убить. Я так и не смог себе этого простить. А ты, Коста, простил это себе? - Она заслужила то, что получила. - Думаю, мы все заслуживаем то, что в конце концов получаем. Я тебе еще кое-что не сказал, Коста. Тот пожар... со времени того пожара я постоянно испытываю ужасную боль. Врачи пытались помочь мне, но ничего не получилось. Слишком уж я был изуродован. - Он нажал на рычаг, и машина прибавила скорости. Они ехали по узенькой дороге прямо над крутым обрывом, забираясь все выше и выше. Далеко внизу плескалось Эгейское море. - Между прочим, - хрипло сказал Чотас, - у меня такие боли, что жизнь потеряла для меня всякий смысл. - Он снова нажал на рычаг, и скорость увеличилась. - Потише, - попросил Демирис, - иначе мы... - Я жил все это время только из-за тебя. Решил, что мы должны умереть вместе. Демирис в ужасе смотрел на него: - О чем ты? Давай сбрасывай скорость. Мы же разобьемся. - Совершенно верно, - сказал Чотас и снова нажал на рычаг. - Ты свихнулся! - закричал Демирис. - Ты же богат. Зачем тебе умирать? Губы Чотаса изогнулись в жутком подобии улыбки: - Да нет, я вовсе не богат. Знаешь, кто богат? Твоя подруга, сестра Тереза. Я отдал все деньги монастырю в Ясине. Они приближались к крутому повороту на узкой дороге. - Стой! - Закричал Демирис. Он попытался вырвать руль из рук Чотаса, но это было невозможно. - Я дам тебе все, что ты захочешь, - в отчаянии выкрикнул Демирис. - Остановись! - У меня есть все, что мне нужно, - ответил Чотас. В следующий момент машина перелетела через скалу и покатилась вниз по крутому склону, переворачиваясь в гротескном смертельном пируэте, пока не упала в море. Раздался оглушительный взрыв, а потом - лишь глубокая тишина вечности...