возрождения ятрогенной болезни.) С момента ее возвращения домой от нее было получено письмо, которое подтверждало, что болей у нее нет, и что невролог, настроенный против гипноза, долго спорил с ней, настаивал на том, что ее облегчение носит переходный характер, и скоро настанет рецидив (непроизвольная попытка вызвать ятрогенную болезнь). Она писала, что его аргументы только позабавили ее, так почти буквально она процитировала постгипнотические внушения автора. Анализ и комментарии В предыдущих комментариях автор несколько раз косвенно и прямо говорил, что индукция гипнотических состояний и явлений прежде всего является делом коммуникации мыслей и понятий и создает цепочки мыслей и ассоциаций во внутреннем мире пациента, что определяет его последующее ответное поведение. В задачу психотерапевта не входит делать что-либо и даже говорить пациенту, что делать или как делать. Когда транс создается таким образом, эти состояния являются результатом идей, ассоциаций, психических, умственных процессов, которые уже существовали у пациента, а теперь были пробуждены им самим. Однако многие исследователи рассматривают свои действия и свои мнения и желания как силы воздействия, и они неверно полагают, что их собственные высказывания, обращенные к субъекту, вызывают определенные реакции и, кажется, не понимают, что то, что они говорят и делают, служит только средством стимулирования и возбуждения у субъектов прошлых навыков, понятий и чувственных приобретений, которые они получили сознательно и подсознательно. Например, утвердительный кивок головой и отрицательное покачивание головой представляет собой намеренный, обдуманный, управляемый навык, а это нечто, что становится частью вербальной или невербальной коммуникации, или выражением умственных процессов человека, который думает, что он просто слушает доктора, обращающегося к аудитории, что сам он не осознает, но что понятно окружающим. Еще один пример: человек учится говорить и ассоциировать свою речь со слухом, а нам нужно только пронаблюдать за маленьким ребенком, который учится читать, чтобы понять, что напечатанное слово, как и произнесенное слово, становится связанным с движением губ и, как показали эксперименты, с подсознательной гортанной речью. Следовательно, когда человек, страдающий сильным заиканием, пытается говорить, то от слушателя требуется определенное усилие, чтобы удержать свои губы и язык от движения и не произносить слова за заику. Однако до сих пор никто не придумал способа заставить слушателя двигать губами и языком и произносить слова за заику. Заика тоже не хочет, чтобы это делал другой человек -- он даже сердится на это. Но этот, приходящий из опыта жизни навык приобретается подсознательно и вызван стимулами, даже не предназначенными для этого, но которые вводят в действие умственные процессы внутри слушателя на непроизвольном уровне, часто неуправляемом, хотя хорошо известно, что это может вызвать негодование со стороны заики. Классическая шутка в этой связи состоит в том, что заика, подходя к незнакомому человеку, болезненно выговаривает просьбу показать дорогу. Незнакомец показывает на свои уши и трясет отрицательно головой, а заика повторяет свой вопрос другому прохожему, который показывает нужное направление. Затем второй прохожий спрашивает у первого незнакомца, который показал, что он глухой, почему тот не ответил, и слышит в ответ произнесенное с заиканием: "Я не хочу, чтобы мне оторвали голову!" Его ответ красноречиво показывает, что он знает о своем собственном гневе, когда ему пытаются помочь говорить или смеются над ним. Однако, заика ни косвенно, ни прямо не просит другого человека, произносить за него слова; слушатель знает, что это будет встречено с негодованием, и не хочет делать этого; однако причиняющие страдания стимулы от слов, произнесенных с заиканием, возбуждают его собственные, давно установившиеся модели речи. Так обстоит дело и со стимулами, словесными и прочими, используемыми в процессе индукции, и никто не может предвидеть с четкой уверенностью, как субъект использует эти стимулы. Можно назвать и указать возможные пути поведения субъекта в соответствии с его навыками. Следовательно, важное значение приобретают хорошо организованные, пространные, допустимые внушения, а ритуальный традиционный метод, слепо и механически используемый, играет намного меньшую роль в этом процессе. В нескольких случаях автор книги имел возможность выполнить специальную работу с пациентами с врожденной глухотой и теми, что приобрели глухоту на нервной почве. Одним из них был мужчина, который приобрел глухоту на нервной почве после 30 лет, а другим -- женщина, которая оглохла после 40 лет. Все эти люди умели читать по губам, хотя большинство из них объясняли автору, что "чтение по губам" было "чтением лица", и все они знали язык знаков. Чтобы доказать это, один из этих глухих пригласил автора послушать воскресную проповедь священника с густой бородой и с помощью языка знаков переводил проповедь, чтобы показать, что он может "читать по лицу", так как тогда автор понимал язык знаков. Дальнейшие эксперименты с этим глухим мужчиной показали, что, если священник говорил монотонным голосом или шепотом, то он не мог "читать по лицу". С этими глухими был проведен эксперимент, в котором им объяснили, что ассистент напишет на доске различные слова и что несколько студентов колледжа будут стоять лицом к доске и молчаливо наблюдать за написанием, не делая никаких комментариев. Им также объяснили, что по отдельности в кабинет будут приводить неизвестных и сажать их в кресло лицом к ним, спиной к доске, и они будут сидеть лицом к ним, пока пишет ассистент. Им не сказали, что неизвестные тоже глухие и могут читать по губам. Глухие пациенты знали, что им нужно "читать по лицам", которые будут находиться перед ними, и что они будут молча читать, что пишет ассистент, но один дополнительный факт перед ними не раскрыли. Прекрасным почерком, большими буквами ассистент написал слова с различным количеством слогов. Только автор и ассистент знали, что слова были написаны так, что образовывали по форме квадрат, алмаз, звезду и треугольник, размещая слова на стратегических точках по углам геометрических фигур. Круг, последняя фигура, раньше был написан на черной картонке и был повешен на доску. Этот круг был образован из самых коротких слов, чтобы легче читать, а также, чтобы легче узнать рисунок. Глухие пациенты сидели за барьером, достаточно высоким, чтобы скрыть их руки. Пока ассистент писал, автор сидел так, чтобы он мог видеть только руки глухих пациентов. Автор не видел доски и не знал порядка рисунков, и какие были слова. Но он знал, что список возможных слов был составлен им и ассистентом, но понадобится только около трети из них, и что ассистент будет выбирать эти слова сам. Один субъект (глухая женщина, которая стала страдать глухотой на нервной почве после 40 лет) сделала отличное начало. Ею были не только прочитаны слова по лицам сидящих пред нею и читающих про себя, но и угаданы фигуры, которые они образуют. Больше того, она рассказала автору на языке знаков, что закралась какая-то ошибка в словах "квадрат", "алмаз" и "треугольник", и произошло что-то странное со словами "звезда" и "круг". Однако, нужно добавить, что эта женщина страдала параноидным психозом. Никому другому не удалось дать таких результатов. Один из пациентов дал все ответы за исключением слова "круг". Он сказал на языке знаков, что последняя серия слов была написана по-другому, но он не может объяснить, как он прочел все слова, образующие круг. Другие пациенты узнали все слова, но испытали легкое смущение относительно слов, записанных по кругу, и пропустили слова "круг" и "звезда". Вся группа пациентов чувствовала, что они пропустили два слова. Всем им, кроме женщины, страдающей параноидным психозом, разрешили посмотреть на доску, а наблюдатели были удивлены, увидев, что неизвестные прочли по выражению их лиц и написанные слова, и фигуры, образуемые этими словами. Этот эксперимент долго не выходил из головы автора в связи с разработкой своего подхода к индукции гипноза. Следовательно, помня о своих настоящих желаниях, автор старался создать ситуацию для, казалось бы, родственных понятий, рассчитанных для фиксации и закрепления внимания пациента, а не для фиксации взгляда субъекта или индукции специального мышечного состояния. Наоборот, он предпринимает любое усилие направить внимание пациента на процессы, происходящие внутри него, на ощущения в его собственном теле, его воспоминания, эмоции, мысли, чувства, идеи, прошлые навыки, прошлые события и прошлые ситуации, а также на то, чтобы вызвать и создать понятия сегодняшнего дня и т. д. Таким путем, как считает автор, лучше всего индуцировать транс, и гипнотический метод, организованный таким образом, может быть очень эффективен даже в совершенно различных обстоятельствах. Но автор до сих пор терпел неудачу, если индуцированное поведение вызывало неприязнь у субъекта, хотя было вполне допустимым с других точек зрения. Рассказ об этом случае приведен в статье, опубликованной в этом же журнале, том VI, No 3, стр. 201, когда не один, а несколько пациентов "отключали свой слух" и просыпались. В этой отдельной статье рассмотрены четыре случая работы с пациентами с помощью одного и того же приема с небольшими поправками, чтобы удовлетворить их потребности с учетом пола, интеллекта и образования. У всех четырех пациентов сопротивление было различного плана и различные типы их проблем. Один из них был довольно малообразованным, плохо приспособленным человеком, поведение второго определялось особыми, несчастливо сложившимися, неконтролируемыми обстоятельствами, у третьей пациентки была длинная история неудачно сложившихся отношений с родственниками и врачами, которые поставили ей диагноз "психоз параноидного типа", возможно, шизофрения"; а четвертой была пациентка, которая была приговорена многочисленными компетентными врачами, неврологами, психиатрами к пожизненным страданиям от органического заболевания, не поддающегося никакому лечению. Пять лет испытаний и страданий от боли твердо убедили последнюю пациентку в том, что ее состояние не поддается и психологическим средствам, и только отчаяние и безнадежность заставили обратиться к гипнотерапии. Метод, так успешно использованный у таких различных четырех пациенток, в основном состоял в фиксации их внимания и создании такой ситуации, в которой они могли извлечь из слов автора определенные понятия и значения, которые бы совпали с их собственными моделями мышления и понимания, их собственными эмоциями, воспоминаниями, идеями, понятиями, навыками, условиями, ассоциациями, опытом и реакциями на стимулы. Автор фактически не инструктировал их. Он, скорее, делал заявления небрежно, по нескольку раз, в тоне рекомендаций, но достаточно авторитетно, и в такой замаскированной форме, чтобы не отвлечь их внимание от их собственного внутреннего мира на автора, и чтобы оно оставалось зафиксированным на их собственных внутренних процессах. Впоследствии развивалось состояние транса, в котором они были наиболее восприимчивы к подсознательным процессам, направленным на проверку и оценку общих понятий с точки зрения их применимости к проблемам пациентов. Например, автор не говорил второму пациенту, чтобы тот развивал у себя "короткие глупые периоды паники". Ему также не приказывали разрабатывать планы для регулирования своих ежедневных поездок. Его не спрашивали о происхождении его состояния; его разум сам подсказал ему это происхождение, и не было необходимости заставлять его отыскивать его. Что касается пациентки с невралгией тройничного нерва, то автор не прибегал ни к анальгезии, ни к анестезии. Он не узнавал у нее подробных сведений о личной жизни. Ей много раз ставили диагноз компетентные клиницисты, неврологи и психиатры, которые утверждали, что она страдает от органического заболевания, а не от психогенных затруднений. Она знала эти факты, и автор понял это без дальнейшего упоминания и повторения. Ей не предлагали ни длительного и "полезного" анализа того, какая это боль, того, как уменьшить и ослабить, облегчить ее страдания. Независимо от того, что говорил автор, она зависела только от собственных ресурсов. Следовательно, было сказано не больше, чем нужно, для того, чтобы задействовать те внутренние процессы ее собственного поведения, реакции и функции, которые выполнили бы определенную роль для нее. Следовательно, было сделано прямое упоминание о том, что первый кусочек филе скумбрии будет очень болезненным, но остальное будет все очень хорошо. Из этого простого, но много говорящего заявления ей пришлось извлечь все значения и намеки, и в этом процессе она была вовлечена в непроизвольное и благоприятно неравнозначное сравнение многолетнего удобного и приятного приема пищи с тем болезненным процессом, который длится всего лишь несколько лет. В заключение следует заметить, что целью терапевтического использования гипноза является прежде всего удовлетворение потребности пациента в понятиях, которые он сам себе предлагает. А затем врачу нужно фиксировать внимание пациента на его собственных подсознательных процессах. Правильное использование этого метода вырабатывает у пациента адекватное отношение к его проблемам. Это выполняется случайными, не серьезными и искренними замечаниями, которые, казалось бы, носят характер объяснения, но предназначены только для стимулирования пациента, чтобы он решил свои проблемы путем использования навыков, уже приобретенных и возникающих вновь, по мере того, как он продолжает делать успехи. Вернуться к содержанию ГИПНОЗ ПРИ НЕИЗЛЕЧИМЫХ ЗАБОЛЕВАНИЯХ, СОПРОВОЖДАЮЩИХСЯ ТЯЖЕЛЫМ БОЛЕВЫМ СИНДРОМОМ American journal of clinical hypnosis, 1959, No 2, pp. 117--121. Применение психологических средств при лечении заболеваний известно с незапамятных времен. Психологический аспект медицины играет решающую роль в самом искусстве лечения и превращает врача из искусного профессионала в необходимый человеку источник веры, надежды, помощи и, что особенно важно, в источник побуждения к физическому и духовному благополучию. Следовательно, неудивительно, что гипноз следует рассматривать как психологическое средство при лечении тяжелых неизлечимых болезней, особенно на их последней стадии развития. Однако нужно подчеркнуть, что гипноз не является абсолютным ответом на все вопросы и не может быть заменой других медицинских процедур в этой ситуации. Скорее, это всего лишь одно из вспомогательных и синергических средств, которые можно использовать для удовлетворения потребностей пациента. Вопрос состоит не в том, чтобы вылечить саму болезнь, так как пациент умирает и сильно страдает. Первичная проблема состоит в том, каким образом лечить больного так, чтобы его человеческие потребности удовлетворялись как можно полнее. Таким образом возникает комплексная проблема относительно того, что требует физическое тело, и того, в чем нуждается личность. Культурные и индивидуальные психологические модели имеют гораздо большее значение, чем физиологическое ощущение боли. При неизлечимых, приносящих сильные болевые ощущения заболеваниях используются успокаивающие средства, обезболивающие лекарства и наркотические препараты, которые могут отнять у пациента привилегию осознавать, что он жив и наслаждаться теми удовольствиями, которые для него еще доступны. Эти препараты также лишают родственников больного контактов с ним. Следовательно, эти препараты должны даваться пациентам только в тех количествах, которые удовлетворяют физическим требованиям, не препятствуют психологическим потребностям, чрезвычайно важным для всей жизненной ситуации. В качестве иллюстрации этой точки зрения автор приводит три таких случая из своей практики. Случай No 1 Первой пациенткой была женщина 37 лет с начальным образованием, мать четверых детей, умирающая от прогрессирующего рака матки с отдаленными метастазами. В течение трех недель до гипноза ей вводили большие дозы наркотиков, так как это был единственный способ уменьшить боли так, чтобы она могла спать и есть без приступов тошноты и рвоты. Пациентка понимала свое положение и очень была расстроена из-за своей неспособности провести последние недели своей жизни в контакте со своей семьей. Лечащий врач, в конце концов, решил использовать гипноз. Пациентке объяснили создавшуюся ситуацию и не стали давать наркотики в тот день, когда должен был состояться сеанс гипноза, чтобы лекарственное воздействие на нее свести до возможного минимума. Приблизительно четыре часа было потрачено на то, чтобы научить эту женщину вопреки приступам боли самостоятельно вырабатывать у себя состояние транса и нечувствительность в теле, погружаться в состояние глубокой усталости так, чтобы у нее возникал физиологический сон вместо боли, и принимать пищу без приступов болей в желудке. Никаких длительных объяснений не понадобилось, так как ограниченность ее образования и отчаянное положение способствовали легкому восприятию внушения без сомнений и вопросов. Кроме того, ее научили отвечать на вопросы в гипнотическом состоянии, реагировать на своего мужа, на старшую дочь и на лечащего врача так, чтобы можно было легко усилить гипноз в случае нового приступа. Это был единственный раз, когда автор встречался с пациенткой. Побудительные причины были настолько велики, что этого единственного гипнотического обучающего сеанса было достаточно. Прежнее лечение лекарствами оказалось после этого практически ненужным, за исключением одного сильного болевого приступа. Это еще больше облегчило ее страдания и позволило ей поддерживать контакт с семьей в спокойном уравновешенном состоянии до конца своих дней. Она также участвовала в деятельности семьи по вечерам в течение целой недели. Шесть недель спустя после первого состояния транса, когда пациентка смеялась и разговаривала с дочерью, у нее неожиданно наступила кома, и она умерла через два дня, не приходя в сознание. Эти последние шесть недель были для нее определенно счастливыми и безболезненными. Случай No 2 С этой 35-летней женщиной, матерью четырех маленьких детей и женой профессионала-медика, автор встретился за 5 недель до ее смерти от рака легких. За месяц до гипноза она почти постоянно находилась в состоянии наркотического ступора, так как боль, которую она испытывала, была совершенно непереносимой. Она попросила, чтобы ей был применен гипноз и добровольно прожила без лекарств целый день, чтобы подготовиться к этому сеансу. Автор встретился с ней в б часов вечера; она была вся покрыта потом, невыносимо страдая от постоянной боли, и была очень изнурена. Тем не менее, потребовалось не менее четырех часов, чтобы индуцировать у нее легкое состояние транса. Эта легкая стадия гипноза была немедленно использована для внушения, которое дало бы ей возможность выполнить три вещи, от которых она отказывалась, страстно желая подвергнуться гипнозу. Первое -- это прекратить инъекции больших доз морфия, что явно не соответствовало ее физическим возможностям, но было вполне уместно в данной ситуации. Второй -- это заставить ее съесть пинту насыщенного, густого бульона, а третье -- заставить ее поспать в течение часа спокойным физиологическим сном. К 6 часам утра пациентку, которая в конце концов оказалась отличным сомнамбулическим субъектом, научили всему, что требовалось в ее ситуации. Первый этап состоял в том, чтобы научить ее вызывать у себя положительные и отрицательные галлюцинации в модальностях зрения, слуха, вкуса и запаха. Потом ее обучили положительным и отрицательным галлюцинациям в области осязания, глубины ощущения и кинестезии, и в соответствии с последним типом ощущения ее научили дезориентации тела и диссоциации. Когда эти принципы были достаточно хорошо усвоены, пациентке были даны внушения для анестезии чулка и перчатки (ног и рук), а потом эта анестезия была распространена на все тело. После этого стало возможным научить ее быстрому частичному и комбинированному обезболиванию и анестезии относительно сверхъестественных и глубоких ощущений всех типов. К этому добавили сочетание дезориентации тела и диссоциации тела. Автор больше не встречался с пациенткой, но ее муж звонил ему по телефону и сообщал о ее состоянии. Она внезапно умерла спустя пять недель посреди веселой оживленной беседы с соседом и родственником. В течение этих пяти недель ей дали инструкцию свободно и легко относиться к приему любого медикамента, который ей понадобится. Время от времени она страдала от боли, но эту боль почти всегда можно было снять аспирином. Иногда ей нужно было дать вторую дозу аспирина с кодеином, а в некоторых случаях ей приходилось давать одну восьмую грана морфия. Во всяком случае пациентка до конца своих дней оставалась спокойной и даже веселой, если не считать постепенного ухудшения ее физического состояния. Случай No3 Третьим пациентом был врач довольно преклонного возраста, который полностью понимал природу своего онкологического заболевания. Учитывая его образование и профессиональный опыт, необходимо было использовать такие гипнотические внушения, которые бы закрепили его интеллектуальное и эмоциональное сотрудничество с гипнотерапевтом. Смирившись со своей судьбой, пациент тем не менее с возмущением относился к наркотическому ступору, в который он впадал, когда ему вводили наркотики, чтобы уменьшить боли. Он очень хотел провести оставшиеся ему дни жизни в полном контакте со своей семьей, но это было затруднительно из-за частых болевых приступов. Он сам попросил о гипнозе и сам прервал введение лекарств на 12 часов для того, чтобы устранить влияние наркотиков на развитие транса. На первом гипнотическом сеансе все внушения были направлены на индукцию состояния глубокой (физической усталости, сильной сонливости для того, чтобы вызвать состояние физиологического сна и отдыха. Было индуцировано легкое состояние транса, которое почти немедленно погрузило его в физиологический сон длительностью в 30 минут. Он пробудился от сна вполне отдохнувшим и убежденным в эффективности гипноза. Потом было индуцировано второе, более глубокое состояние транса. Систематически давалась серия внушений, в которых напрямую были использованы реальные симптомы его болезни. Пациенту сказали, что его тело будет чрезвычайно тяжелым, как свинцовый груз; настолько тяжелым, что он будет чувствовать себя как бы отупевшим от сна и неспособным ощущать что-либо, кроме тяжелой усталости. Эти внушения (повторно данные другими словами, чтобы обеспечить нужное восприятие) были предназначены для использования прежде неприемлемого для пациента чувства мучительной слабости и объединения его с его жалобой на "постоянную, тяжелую, тупую пульсирующую" боль. Кроме того, были сделаны внушения, чтобы снова и снова, когда он будет испытывать "тупую тяжелую усталость" в теле, его тело периодически засыпало, в то время как его разум оставался бодрствующим. Таким образом, его удручающая слабость и его тупая пульсирующая боль были использованы для закрепления изменения направления и переориентировки его внимания, реакции на его соматические ощущения и для закрепления нового и приемлемого их восприятия. Кроме того, путем внушения сонливости тела и бодрствования разума было индуцировано состояние диссоциации. Следующим этапом было переориентирование и изменение направления его внимания и реакции на резкие, короткие, постоянно возобновляющиеся каждые десять минут приступы боли. Обычно приступ длился менее одной минуты, но пациент считал их постоянными и бесконечными. Последующая процедура включала несколько этапов. Во-первых, его переориентировали в отношении субъективного восприятия времени, попросив при возникновении острой боли зафиксировать свое внимание на движении минутной стрелки на часах и подождать, когда начинается следующий приступ боли. Семь минут ожидания в ужасе от предстоящей боли показались пациенту часами, и для него показался огромным облегчением наступивший в конце концов приступ боли по сравнению с его ожиданием. Следовательно, предчувствие и приступ боли были дифференцированы для него как отдельные ощущения. Так он усвоил этот аспект временного искажения, связанный с удлинением и расширением субъективного ощущения времени. Затем ему подробно объяснили, что освобождение от болевых ощущений можно достичь несколькими путями: с помощью анестезии, что ему было понятно, а также с помощью амнезии, чего он не понимал. Ему предложили следующее объяснение: при амнезии болевого приступа человек испытывает боль, когда она возникает, но тут же забывает о ней, когда она проходит. Таким образом, человек не вспоминает и не оглядывается на опыт прошлого с ужасом и печалью, а также не ожидает со страхом другого приступа боли. Другими словами, каждый вновь возникающий приступ острой боли будет для больного совершенно неожиданным и совершенно преходящим опытом. Поскольку больной не ждет и не помнит этой боли, то, практически, такие приступы не имеют для него никакой временной длительности. Следовательно, этот болевой приступ будет восприниматься как мгновенная вспышка такой короткой длительности, что у пациента просто не будет возможности распознать характер боли. Таким путем пациента научили другому типу искажения во времени, а именно -- укорочению, сжатию, конденсации субъективного времени. Так, вместо возможных гипнотических эффектов анестезии и амнезии болевых приступов у пациента произошло гипнотическое сокращение их субъективной длительности, что само по себе привело к укорочению болевых ощущений. Когда пациенту разъяснили все эти пункты, ему настойчиво посоветовали использовать все три механизма: изменение ощущений тела, дезориентация тела, диссоциация, анестезия, амнезия и субъективная конденсация времени. Ему доказали, что в этом случае он в значительной степени сможет освободиться от болей в значительно большей степени, чем если бы использовался только один из этих механизмов. Кроме того, пациенту с большим чувством эмпатии показали, как он может использовать субъективное расширение времени, чтобы удлинить периоды физического покоя, отдыха, отсутствия боли. Эти разнообразные внушения, сделанные несколько раз и различными словами, чтобы обеспечить соответствующее понимание и восприятие, в значительной степени уменьшили интенсивность вновь возникающих приступов острой боли. Однако, нужно отметить, что периодически он впадал в короткие, ступороподобные состояния на 10--15 секунд, что свидетельствовало о выраженной реакции на приступ боли. Было замечено, что они реже и короче, чем первоначальные приступы острой боли. Окружающие также отметили, что пациент не сознавал, что утрачивал сознание на некоторое время. Мы не задавали пациенту вопросов об эффективности внушений. Пациент просто говорил о том, что гипноз освободил его почти полностью от приступов боли, что он чувствует себя физически слабым и вялым, но лишь дважды в день этой боли удавалось "прорваться". Его общее поведение со своей семьей и друзьями подтверждало его слова. Через несколько дней после проведения сеанса гипнотерапии пациент неожиданно впал в состояние комы и умер, не приходя в сознание. Примечание Был предпринята попытка описать используемые терапевтические методы. Преимущества гипнотерапии, особенно в тех случаях, что были описаны выше, пропорциональны такому изложению идей и понятий, которое позволяет обеспечить соответствующие восприятие и реакцию со стороны пациента. Сама природа ситуации исключает определение того, какие элементы в терапевтической процедуре являются эффективными в каждом отдельном случае. Этот рассказ о трех, безнадежно больных пациентах определенно показывает, что гипноз имеет большое значение при лечении неизлечимых болезней, сопровождающихся болевыми приступами. Однако гипноз нельзя рассматривать как абсолютный ответ на все медицинские проблемы. Это просто один из возможных подходов к решению проблемы пациента. В некоторых случаях гипноз можно использовать как основное средство управления болью при раковых заболеваниях, но очень часто этот метод применим как вспомогательное средство. В этом качестве он может служить для значительного уменьшения дозы лекарств и принести большее душевное и физическое облегчение, чем в том случае, когда используются только лекарственные препараты. Чем шире психологически-гипнотический подход, тем больше возможностей для достижения положительных результатов проводимой терапии. Вернуться к содержанию БИБЛИОГРАФИЯ Милтон К. Эриксон, доктор медицины 1929 "Изучение связей между интеллектом и преступлением", Журнал Американского института юстиции и криминологии ("J. Amer. Juct.", 1929, No 19, pp. 592--635). "Брак и размножение среди преступников". "Journal of Social Hygiene", 1929; No 15, pp. 464--475). 1930 "Применение X--О тестов Прези у правонарушителей" (написано совместно с Н. Д. Пескором). "Medical legal journal", 1930, No 47, pp. 75--87. "Интерпретация случая с биологическим отклонением". "Medical legal journal", 1930, No 47, pp. 140--145. 1931 "Некоторые аспекты несдержанности, слабоумия и преступления". "American journal of sociology", 1931, No 36, pp. 758--768. "Эволюционные факторы у психотических больных". Medical legal journal. 1931, No 48, pp. 69--74. "Методы улучшения содержания пациентов в психиатрических клиниках в качестве терапевтического средства" (написано совместно с Р. О. Хоскинзом). "American journal on psychiatry", 1931, pp. 103--109. 1932 "Возможное ухудшение состояния в результате действия экспериментального гипноза". "Journal of abnormal social psychology", 1932, No 27, pp. 321--327. 1933 "Исследование специфической амнезии". "British journal of medical psychology", 1933, No 13, pp. 143--150. "Совместные исследования в области шизофрении", (написано совместно с Р. Д. Хоскинзом и др.). "Archive of neurology and psychiatry", 1933, No 30, pp. 388-401. 1934 "Сосуществование органических и психологических изменений во время явного улучшения при шизофрении. Анализ истории болезни". "American journal on psychiatry", 1934, No 13, pp. 1349--1357. "Изучение гипнотически индуцированных комплексов с помощью метода Лурия" (написано совместно с П. Э. Хастоном и Давидом Шакоу). "Journal of genetic psychology", 1934, No 11.pp.65--97. "Краткий обзор гипнотизма". "Medical directory", 1934, No 140, pp. 609--613. 1935 "Исследование индуцированного экспериментального невроза, в случае с преждевременным оргазмом". "British journal of medical psychology", 1935, No 15, pp. 34--50. 1936 "Возможности для психологических исследований в психиатрических больницах". "Medical directory", 1936, No 143, pp.389--392. "Клинические замечания об ассоциативном вербальном тесте". "Journal of nervous and mental diseases", 1936, No 84, pp. 538--540. 1937 "Психологические факторы, возникающие при помещении психического больного под семейную опеку и при визитах Стратегия психотерапии родственников". "Journal Mental hygiene", 1937, No 21, pp. 425-- 435. "Приостановленное психическое развитие". "Medical directory", 1937, pp. 352--384. "Экспериментальная демонстрация подсознательного мышления с помощью автоматического письма". "Psychoanalytic quarterly". 1937, No 6, pp. 513--529. "Активизация подсознания при воспоминании под гипнозом событий, связанных с лечением". "Archive neurology and psychiatry", 1937, N 38, pp. 1282--1288. 1938 "Проблема определения психиатрических принципов и их динамическое значение". Часть 1 и 2. "Medical directory", 1938, No 148, pp.185--189. "Гипнотическая индукция галлюциногенного цветовидения с последующими псевдонегативными послеобразами" (совместно с Элизабет Моор Эриксон). "Journal of experimental psychiatry", 1938, Ns 22, pp. 581--588. "Преступность среди группы психиатрических больных, мужчин". "Psychiatric hygiene", 1938, No 22, pp. 459--476. "Изучение клинических и экспериментальных результатов по гипнотической глухоте 1. Клинические эксперименты и открытия". "Journal of genetic psychology", 1938, No 19, pp. 127--150. "Изучение клинических и экспериментальных результатов по гипнотической глухоте 2. Экспериментальные открытия с применением метода обусловленной реакции". "Journal of genetic psychology", 1938, No 19, pp. 151--167. "Отрицание и изменение юридических показаний". Журнал "Archive neurology and psychiatry", 1938, No 40, pp. 549-- 555 "Использование автоматического письма при интерпретации и коррекции навязчивой депрессии" (совместно с Л. С. Кьюби). "Psychiatric quarterly", 1938, No 7, pp. 443--466. 1939 "Индукция дальтонизма методом гипнотического внушения". "Journal of genetic psychology", 1939, No 20, pp. 61--89. "Применение гипноза в психиатрии". "Medical directory", 1939, No 150, pp. 60--65. "Экспериментальная демонстрация психопатологии повседневной жизни". "Psychoanalytic quarterly", 1939, No 8, pp. 338-- 353. "Экспериментальное исследование возможного антисоциального применения гипноза". "Psychiatry", 1939, No 2, pp. 391-- 414. "Демонстрация психических механизмов с помощью гипноза". J. "Archive neurology and psychiatry", 1939,.No 2, pp. 367--370. "Перманентное избавление от навязчивых страхов посредством коммуникации с подсознательной второй личностью (раздвоение личности)" (совместно с Л. С. Кьюби). "Psychoanalytic quarterly" 1939, No 8, pp. 471--509. 1940 "Перевод автоматического письма, сделанного гипнотическим субъектом в трансоподобном состоянии диссоциации" (совместно с Л. С. Кьюби). "Psychoanalytic quarterly" 1940, No 9, pp.51--63. "Проявление атипичной модели рефлекса чихания в трех поколениях". "Journal of genetic psychology", 1940, No 56, pp. 455--459. 1941 "Природа и характер постгипнотического поведения" (совместно с Элизабет Моор Эриксон). "Journal of genetic psychology", 1941, No 2, pp. 95--133. (Позже перепечатана в издательстве Л. Куна и С. Руссо в книге "Современный гипноз". Издательство "Библиотека психолога", 1947). "Гипноз: общий обзор", 1 "Diseases of a nervous system", 1941, No 2, pp. 13--18. "Первое распознавание психического заболевания". J. "Diseases of a nervous system", 1941, No 2, pp. 99--108. "О вероятном появлении сновидений у восьмимесячного ребенка". "Psychoanalytic quarterly", 1941, No 10, pp. 382--384. "Успешное лечение случая острой истерической депрессии путем возврата под гипнозом к критической фазе детства" (совместно с Л. С. Кьюби). "Psychoanalytic quarterly", 1941, No 10, pp. 593--609. (перепечатано у Р. Г. Роудза (ред.) в книге "Лечение гипнозом", издательство "Цитадель Пресс", 1952. 1943 "Гипнотическое исследование психосоматических явлений; психосоматические взаимосвязи, изучаемые с помощью экспериментального гипноза". "Psychosomatic medicine", 1943, No 5, pp.51--58. "Появление реакций, напоминающих афазию, на гипнотически индуцированную амнезию. Экспериментальные наблюдения и подробный отчет" (совместно с Ричардом М. Брикнером). "Psychosomatic medicine", 1943, No 5, pp. 59--66. "Управляемое экспериментальное использование гипнотической регрессии при лечении приобретенной анорексии". "Psychosomatic medicine", 1943, No 5, pp. 67--70. "Экспериментально вызванное слюноотделение и соответствующие реакции на гипнотические визуальные галлюцинации, подтверждаемые личностными проявлениями". "Psychosomatic medicine", 1943, No 5, pp. 185--187. 1944 "Подсознательная умственная деятельность при гипнозе -- психоаналитические значения" (совместно с Льюисом Б. Хинном). "Psychoanalytic quaterly", 1944, No 13, pp. 60--78. "Программа обучения для военнослужащих медиков, призванных из резерва". "Diseases of a nervous system", 1944, No 5, pp.112--115. "Комплексный метод переформирования личностной истории, использованный для индукции экспериментального невроза у гипнотического субъекта". "Journal of genetic psychology", 1944, No 31, pp. 6--84. "Экспериментальное исследование явной способности гипнотического субъекта не осознавать стимулы". "Journal of genetic psychology", 1944, No 31, pp. 191--212. "Гипноз в медицине". "Medical clinic in Northern America". Publishing house New York. V. V. Saunders, Co, 1944, pp. 639-- 652. 1945 "Гипнотический метод для лечения острых психиатрических нарушений во время войны". "American journal of psychiatry", 1945, Ns 101, pp. 668--672. 1946 "Заметки относительно присутствия неадекватности в юридическом опознавании и при работе с душевнобольными". "Diseases of a nervous system", 1946, No 7, pp. 107--109. "Гипнотизм". "The British encyclopedia for children", 1946. "Предисловие" к книге Л. М. Крона и Жана Бородо "Гипнотизм сегодня". Издательство Грюна и Страттона, 1947, pp. V--VU. 1948 "Гипнотизм", Энциклопедия Коллье, Издательство Кромвелл-Коллье, 1948. "Гипнотическая психиатрия", "Медицинская клиника Северной Америки", Нью-Йорк, Издательство "У. Г. Сандерса К░", 1948, pp. 571--584. (позже перепечатано издательством Р. Н. Роудза в книге "Терапия через гипноз", Издательство Цитадель Пресс, 1952). 1949 "Психологическое значение физических ограничений для психических больных". "American journal of psychiatry", 1949, No 105, pp. 612--614. 1950 "Искажение во времени при гипнозе" (совместно с Линн Ф. Купер). "Бюллетень" Медицинского центра Джорджтаунского университета, 1950, No 2, стр. 50--68 в книге "Экспериментальный гипноз", 1952, изд. Макмиллан, стр. 229--240. 1952 "Глубокий гипноз и его индукция", в книге "Экспериментальный гипноз", издательство Макмиллан, 1952, стр. 70--114. 1953 "Терапия психосоматической головной боли". Journal clinical and experimental Hypnosis, 1953, No 1, pp. 2--6. "Предисловие" к книге Герольда Розена, "Гипнотерапия в клинической психиатрии", издательство "Лилиан Пресс", 1953, стр. 9--10. 1954 "Выявление острого ограниченного навязчивого истерического состояния у нормального гипнотического субъекта". "Journal clinical and experimental hypnosis", 1954, No 2, pp. 27--41. "Специальные методы краткой гипнотерапии". "Journal clinical and experimental hypnosis", 1954, No 2, pp. 109--129. "Гипнотические и гипнотерапевтические исследования и определение симптома-функции" (совместно с Гарольдом Розеном). Journal of clinical and experimental hypnosis, 1954, No 2, pp. 201--219. "Клинические замечания о косвенной гипнотерапии". Journal of clinical and experimental hypnosis, 1954, No 2, pp. 171-- 174. "Псевдоориентация во времени как гипнотерапевтическая процедура". Journal of clinical and experimental hypnosis, 1954, No 2, pp.261--283. "Психологическое значение вазэктомии", в книге Г. Розе-на "Терапевтический аборт". Издательство "Джулиан Пресс", 1954, стр. 57--86. "Искажение во времени при гипнозе" (совместно с Линном Ф. Купером), Балтимор, издательство Вильямса и Вилкинса, 1954 и 1959. 1955 "Самоисследование в гипнотическом состоянии". Journal of clinical and experimental hypnosis, 1955, No