фактически не видит их. Они не в комнате, потому-что они и есть комната. Можно ли отравить стеной? Он даже не осмеливался думать об этом. Если он позволит своему разуму стать подозрительным, то все закрутится и улетит, как все остальное. "Но... в том то и дело", -- сказал его внутренний голос. "Все эти проблемы с подозрениями и ключевыми уликами... это только забава для тела, но вредно для мозгов. Любой настоящий полицейский знает, что нет смысла искать улики, лучше искать Того Кто Сделал Это. Начинать надо с Того Кто Это Сделал. Тогда узнаешь какие улики надо искать. Нет, он не собирается потратить еще один день на разбрасывание безнадежно гениальных идей. Достаточно одного взгляда на выражение лица Малопопки, которое с каждым разом становилось все более красочным. Он сказал: -- А, мышьяк -- это металл, правильно, может столовые приборы сделаны из него? Он не может забыть выражение лица гнома, когда Веселинка пытался объяснить ему что это вполне можно сделать, надо только все устроить так, чтобы никто не заметил как ложка почти сразу начинает растворяется в супе. На этот раз он сначала подумает". -- Его превосходительство граф Анхский, капрал лорд К. В. Ст. Дж. Ноббс! Шум разговором моментально затих. Головы повернулись. Кто-то в толпе засмеялся, но на него тут же зашикали соседи. Леди Силачи вышла навстречу. Она была высокой угловатой женщиной с острыми чертами и орлиным носом, отличительная черта всей ее семьи. Он производил впечатление летящего в собеседника топора. Она отдала реверанс. В толпе послышались возгласы удивления, но она взглянула на приглашенных гостей, что по толпе прокатилась волна поклонов и реверансов. Откуда-то из задних рядов кто-то воскликнул: -- Но этот человек абсолютный чур..., -- и был оборван. -- Вы что-то обронили? -- нервно сказал Нобби. -- Я помогу вам поискать, если хотите. У его локтя возник лакей с подносом. -- Что будете пить, мой господин? -- сказал он. -- О, да, хорошо, пинту "Винклза", -- сказал Нобби. Отвисли челюсти. Но леди Селачи подхватила инициативу. -- "Винклз"? -- спросила она. -- Сорт пива, госпожа, -- сказал лакей. Госпожа сомневалась только миг. -- Насколько я знаю, дворецкий пьет пиво, -- сказала она. -- Проследи за этим, парень. Мне также пинту "Винклза". Это что-то новенькое. Сие произвело определенный эффект на тех гостей, которые знали на какой стороне их бутерброда намазан паштет. -- Конечно! Великолепная идея! Мне тоже пинту "Винклза". -- У-у! Чудно! "Винклза" мне! -- Всем "Винклза"! -- Но этот человек абсолютный иди... -- Заткнись! Ваймз, пересчитывая бегемотов, осторожно пересек мост Брасс-бридж. Там стояла девятая фигура, она прислонилась к парапету, и что-то непонятно, и, по меньшей мере, безопасно для Ваймза, бормотала себе под нос. С ее стороны дул легкий ветерок, и запах от нее перебивал даже запах реки. Она прокомментировала, что Ваймз был настолько динг-а-линг, что даже превзошел кланг-а-ланг. -- ... Тудась твою, тудась, я сказал им, стойте и вытягивайте конец! Тысячелетняя рука и козявка! Я сказал им, сказать я, и если бы они сунулись... -- Добрый вечер, Рон, -- сказал Ваймз, даже не повернув головы. Старик Вонючка Рон засеменил за ним. -- Тудась твою, они выбросили меня из этого, поэтому они... -- Да, Рон, -- сказал Ваймз. -- ... и козявка... тудась твою, сказал я, мажьте хлеб со стороны масла... Королева Моли сказала следить за тобой, мистер. -- Чего ради? -- Полегче на поворотах! -- невинно сказал Вонючка Рон. -- У них полные штаны, поэтому они вывели меня из этого, из себя и их большой куницы! Попрошайка побежал в сторону, подметая полами грязного пальто тротуар, и растворился в тумане. Перед ним бежала его маленькая собачка. В комнате прислуги стояло светопреставление. -- "Винклз Олд Пекулиар"? -- спросил дворецкий. -- Еще сто четыре пинты! -- воскликнул лакей. Дворецкий пожал плечами. -- Гарри, Сид, Роб, Джеффри... на Кинг-Хэд сейчас же! Одна нога здесь, другая там! Что еще он там делает? -- Ну, у них там должно было быть чтение стихов, но он рассказывает им шутки... -- Анекдоты? -- Не совсем. Удивительно как при тумане может еще и моросить. Дующий ветер заставил Ваймза закрыть окна. Он зажег свечи и открыл свою записную книжку. Наверно ему следовало воспользоваться своим волшебным органайзером, но он все любил записывать, просто и честно. Он гораздо лучше соображал когда записывал. Он написал: "Мышьяк", и нарисовал вокруг него круг. Вокруг круга он написал: "Ногти отца Тубелчека", "Крысы", "Ветинари" и "миссис Изи". Ниже он написал "Големы" и нарисовал еще один круг. Вокруг него написал: "Отец Тубелчек?" и "Мистер Хопкинсон?". Немного подумав, дописал: "Похищенная глина" и "Глиняная крошка". Потом добавил: "Зачем голему сознаваться в том, что он не делал?" Он какое-то время смотрел на пламя свечи и потом написал: "Крысы едят все". Прошло еще время. "Что такого может быть у священника, что заинтересует кого-нибудь?" Снизу послышалось бряцанье снаряжения от входящего патруля. Заорал капрал. "Слова", -- написал Ваймз. "Что было у мистера Хопкинсона? Хлеб гномов? ( Не похищено. Что еще у него было?" Ваймз посмотрел на написанное и дописал "Пекарня", некоторое время рассматривал это слово, стер его и заменил "Печь?" Его он обвел одним кругом, еще один круг нарисовал вокруг "Похищенная глина", и соединил их линией. У старого священника под ногтями был мышьяк. Может, он травил крыс? Мышьяк можно применять для многих дел. Его совершенно легко купить фунтами у любого алхимика. Он написал "Монстр из мышьяка", и уставился на надпись. Под ногтями найдена грязь. Если дерутся люди, то под ногтями можно найти кровь или кожу. Там не будет жира или мышьяка. Он рассмотрел всю страницу и, после некоторого раздумья, написал: "Големы не живые. Но они думают что они живые. Чем занимаются живые? ( Дышат, едят, справляют нужду". Он остановился, посмотрел на туман, и потом очень аккуратно написал: "И размножаются". У него появился какой-то зуд в шее. Он еще обвел кругом имя Хопкинсона и прочертил линию через лист к другому кругу, в котором он написал: "У него есть большая печь". Хм. Веселинка сказал, что в хлебной печи глину хорошенько не обожжешь. Но может ее можно там обжечь нехорошенько. Он опять посмотрел на пламя свечи. Они не могли сделать этого. О, боги... Нет, конечно нет... "Но, все что нужно -- это глина. И святоша, который знает, какие написать слова. И кто-то, кто вылепит тело, -- подумал Ваймз, -- а у големов были столетья научиться владеть своими руками..." Эти огромные руки. Которые так похожи на кулаки. А после этого первое, что они захотят сделать, это уничтожить свидетельства. Они, вероятно, не думают что это убийство, больше похоже на выключение... Он нарисовал еще один неровный круг на бумаге. Глиняная крошка. Старая обоженная глина, измельченная до крошки. Они добавили свою собственную глину. У Дорфла новая нога, не так ли? Не совсем аккуратно сделанная. Они добавили часть от себя в нового голема. Все это выглядело, ну, Нобби сказал бы -- голимо. Ваймз не знал, как назвать это. Похоже на какое-то действо секретного общества. "Глина от глины моей". Плоть от плоти моей... Чертовы дряхлые механизмы. Повторяют все за более высшими существами! Ваймз зевнул. Спать. Ему лучше немного поспать. Или немного... Он уставился на страницу. Автоматически его рука полезла в нижний ящик стола, как всегда, когда он волновался и пытался думать. Сейчас там конечно не могло быть бутылки, но старые привычки и при... Послышался легкий звон стекла и слабый, но соблазнительный всплеск жидкости. Ваймз вытащил из под стола толстую бутылку. На этикетке было написано: "Изготовлено и разлито Биерхаггерсом: виски МакАбре, лучший солод". Жидкость внутри казалось сама хотела выпрыгнуть из бутылки. Он тупо уставился на бутылку. Потянулся за бутылкой в ящике и нашел ее. Но ее не могло быть там. Он знал что Кэррот и Фред Кишка следят за ним, но он ни разу не купил ни одной бутылки с тех пор как женился, потому что обещал Сибил... Но это же не какое-нибудь пойло. Это -- "МакАбре"... Однажды он пробовал его. Теперь он уже не помнил как, в те времена он обычно пил что-то конкретно ударное. Откуда-то он достал деньги. Даже запах этого приведет его в свинское состояние. Даже запах... -- И она сказала: "Как забавно -- эта штука не подошла прошлой ночью"! -- сказал капрал Ноббс. Он был душой компании. Наступила тишина. Потом кто-то в толпе начал смеяться, неуверенным смешком человека, который не уверен, что его не заткнут остальные. К нему присоединились еще двое. Потом уже вся группа разразилась хохотом. Нобби наслаждался. -- Есть еще одна об Клатчианце, когда он зашел в бар с крошечным пианино..., -- начал он. -- Мне кажется, -- твердо сказала леди Селачи, -- что закуски уже готовы. -- А будут свиные пальчики? -- весело воскликнул Нобби. -- С "Винклз" -- тарелочку свиных пальчиков, -- ну просто полный отпад. -- Я обычно не ем конечности, -- сказала леди Селачи. -- Сэндвич со свиными пальчиками... Никогда не пробовали свиные пальчики? Вы должны их попробовать, -- сказал Нобби. -- Это... возможно... не самое изысканное блюдо? -- сказала леди Селачи. -- О, корку можно срезать, -- сказал Нобби. -- И даже копыта. Если слишком круто себя чувствуешь. Сержант Кишка открыл глаза и застонал. Голова у него раскалывалась. Его чем-то ударили. Наверно стеной. Они еще связали его. У него были связаны руки и ноги. Как оказалось, он лежал в темноте на деревянном полу. В воздухе висел какой-то жирный запах, что-то сильно напоминавший, но досадно неузнаваемый. Когда его глаза привыкли к темноте, он разглядел слабые лучи света идущие из-за двери. Еще он услышал голоса. Он попытался встать на колени, но застонал от обруча боли охватившего его голову. Когда тебя связывают, это плохая новость. Конечно, она намного лучше новости, что тебя убили, но она может означать, что убийство всего лишь отложили. "Такого никогда не было", -- подумал он. -- "В старые добрые времена, если поймаешь кого-нибудь на воровстве, просто оставляешь дверь открытой, чтобы вор мог убежать. Таким образом, возвращаешься домой одним куском". Упираясь в стену и большую корзину, он смог подняться на ноги. Это ненамного улучшило положение дел, но после того как гром в голове утих, он неуверенно допрыгал до двери. Из-за нее все еще доносились голоса. У еще кого-то, помимо сержанта Кишки, были проблемы. -- ... болван! Ты из-за этого позвал меня сюда? В полиции есть оборотень! Ах-ха. И это не один из ваших уродцев. У нее настоящий биморфизм! Если ты тронешь монетку, она по запаху определит какой стороной упала монетка! -- А что если мы убьем его и оттащим куда-нибудь его тело? -- Ты думаешь она не почувствует разницу между трупом и живым телом? Сержант Кишка тихонечко застонал. -- Э, а что если мы заставим его пройти пешком куда-нибудь, в этом тумане...? -- Идиот, они почувствуют запах страха. Ах-ха. Почему ты не позволил ему все здесь посмотреть? Что он мог увидеть? Я знаю этого полицейского. Жирный старый трус с мозгами, ах-ха, борова. Он все время воняет от страха. Сержант Кишка очень понадеялся, что от него сейчас не запахнет еще чем-нибудь кроме страха. -- Пошли Мешугаха за ним, ах-ха. -- Вы уверены? Он становится странным. По ночам он уходит и орет, а они не должны этого делать. И он трескается. Не доверяй големам делать что-либо важ... -- Все знают, что нельзя доверять големам. Ах-ха. Следи за ним! -- Я слышал, что Ваймз... -- Я прослежу за Ваймзом! Кишка как можно тише отодвинулся от двери. У него не было ни малейшего представления, что за штука такая называемая голем Мешугах, за исключением того, что от него надо держаться подальше. Теперь, если бы он был таким же хорошим полицейским, как Сэм Ваймз или капитан Кэррот, он бы... нашел гвоздь или что-то, чтобы перерезать эти веревки. Они были затянуты очень крепко, и врезались в запястье из-за того, что были очень тонкими, чуть толще струны, и были многократно обмотаны вокруг рук. Нужно найти об что их потереть... Но, к сожалению, и против всякого здравого смысла, иногда люди непредусмотрительно бросают своих связанных врагов в комнатах абсолютно не содержащих ни гвоздей, ни подходящих острых камней, ни острых осколков стекла, и даже, в крайних случаях, без достаточного количества хлама и инструментов, чтобы собрать полностью работоспособную бронированную машину. Ему удалось опуститься на колени и обследовать доски. Хоть бы отщеп доски. Или полоска металла. Или широко открытая дверь с надписью СВОБОДА. Ему бы подошло что угодно. Все что у него было, это тонкий кружок света на полу. Дырка от давно выпавшего из доски сучка, сквозь который сочился тусклый оранжевый свет. Кишка лег и приложился глазом к дырке. К сожалению там же оказался и нос. В нос ударила ужасная вонь. Там внизу было что-то вроде воды, или, по меньшей мере, какой-то жидкости. Он был над одним из многочисленных потоков, протекающих под городом, конечно же, их построили века назад и их сейчас использовали, если помнили об их присутствии, для обычных нужд, для которых люди обычно использовали чистую свежую воду; например, чтобы сливать туда всевозможные отходы, делая ее абсолютно непригодной для питья. Один из этих потоков проходил под Кишкой. Аромат аммиака как сверло вбурился в обонятельные луковицы носа Кишки. И все же там был свет. Он задержал дыхание и посмотрел еще раз. На пару футов ниже него плыл малюсенький плотик. На нем лежало с полдюжины крыс, и горел малюсенький огарок свечи. В его поле зрения вплыла крошечная лодочка. Она доверху была наполнена крысами, а в середине, верхом на крысах, сидел и греб... -- Крошка Безумный Артур? Лилипут посмотрел вверх. -- Кто это там? -- Это я, твой старый добрый друг Фред Кишка! Протяни мне пожалуйста руку. -- Че тя тама делашь? -- Я весь связан, и меня хотят убить! Почему здесь так ужасно пахнет? -- Энто старый поток с Кокбилл. Все отходы с этого рынка скота сливаются сюды, -- Крошка Безумный Артур ухмыльнулся. -- Можешь назвать энто рогом изобилия, да? Зови меня просто королем золотой реки. -- Меня хотят убить, Артур! Не прикалывайся! -- Ага, хорошенькое дело! Клетки мозга Кишки аж затрещали от отчаянья. -- Я вышел на след тех гадов, что травили твоих крыс, -- сказал он. -- Гильдия Крысоловов! -- зарычал Артур, чуть не выбросив весло. -- Я так и знал, что это они, правильно? Вот откуда у меня эти крысы! Там ниже лежат еще крысы, мертвые как гвозди! -- Правильно! И мне надо сообщить их имена коммандеру Ваймзу! Персонально! И чтоб все мои руки и ноги были на месте! Он очень строг к таким вещам! -- Тя че, не знаешь что тя на люке? -- сказал Артур. -- Никуда не уходи. Артур исчез из поля зрения. Кишка перевернулся. Через некоторое время послышался скрежет в стене, и потом кто-то пнул его в ухо. -- Ой! -- А за это что-нибудь заплатят? -- спросил Крошка Безумный Артур, поднимая свой огарок свечи. Он был очень маленький, из тех, что можно поставить на торт в день рождения ребенка. -- А как насчет твоих общественных обязанностей? -- А значит, за это ничего не полагается? -- Куча денег! Я обещаю! Скорее развяжи меня! -- Чем тя связали? -- воскликнул, откуда-то из-под рук, Артур. -- Совершенно не похоже на веревку. Кишка почувствовал как его руки освободились, хотя все равно осталось чувство давления на запястья. -- А где же люк? -- спросил он. -- Тя прямо на нем. Он наверно для мусора. Снизу похож, что его давно не открывали. Эй, там мертвые крысы повсюду валяются! Жирные что тя голова, но в два раза мертвее! Я думал, что те, которых я поймал, были немного ленивые! Послышался звук лопнувшей струны, и ноги Кишки освободились. Он осторожно сел и попробовал размять их. -- А тут есть какой-нибудь другой выход? -- спросил он. -- Полно для меня и ни одного для такого увольня как тя, -- сказал Крошка Безумный Артур. -- Тя придется чуть поплавать. -- Ты хочешь, чтобы я упал туда? -- Да не беспокойся, тя не сможешь там утонуть. -- Ты уверен? -- Да. Но тя могешь задохнуться. Тя слыхал, что говорят об одной речке тут? О котором говорят, что упадешь в него без плеска? -- Надеюсь не про эту речку? -- Это все из-за загонов скота, -- сказал Крошка Безумный Артур. -- Скот в загоне всегда немного нервничает. -- Я их понимаю. За дверью послышался скрип. Кишка вскочил на ноги. Дверь открылась. Дверной проем заполняла фигура. Из-за бьющего за ней света, был виден только силуэт, но на Кишку смотрели два треугольных светящихся глаза. Тело Кишки, которое, несомненно, было много разумнее, чем мозг, которой оно таскало в себе, тут же среагировало. После мощного выброса адреналина из мозга, оно подпрыгнуло на несколько футов в воздух, и на приземлении одновременно ударило окованными ботинками об люк. Наслоения грязи и ржавчина люка не выдержали. Кишка провалился. К счастью тело Кишки предусмотрело это, и зажало нос до того как он врезался в зловонный поток, который издал: -- Бульб. Многие люди, которые оказались в воде, борются за дыхание. Сержант Кишка боролся с дыханием. Об альтернативе было страшно и думать. Он вынырнул, во многом благодаря различным выталкивающим газам, что оказались в потоке. В нескольких футах от него свеча Крошки Безумного Артура вспыхнула голубым пламенем. Кто-то приземлился на его шлеме и пришпорил его как лошадь: -- Поворачивай направо! Вперед! Полуплывя, полупешком Кишка начал пробираться сквозь зловонный поток. Страх придал ему сил. Позже страх заберет должок, с большими процентами, но сейчас, он помогал. Кишка с такой силой пробивался сквозь жидкость, что у последней уходило несколько секунд, чтобы сомкнуться позади него. Он не останавливался до тех пор, пока неожиданное исчезновение давления впереди не сообщило ему, что он выбрался на воздух. Он нашарил в темноте берег, и с сопением уцепился за него. -- Че это было? -- спросил Крошка Безумный Артур. -- Голем, -- выдохнул Кишка. Ему удалось зацепиться за край берега, он попытался вылезти, но сполз обратно в воду. -- Эй, я, кажется, что-то слышал, -- сказал Крошка Безумный Артур. Сержант Кишка подскочил как баллистическая ракета, запущенная с подводной лодки, приземлился на склоне берега и подтянулся вверх. -- Ниче, просто птичка или что-то, -- сказал Крошка Безумный Артур. -- Как тебя зовут друзья -- Крошка Безумный Артур? -- пробормотал Кишка. -- Не знам. У меня их нет. -- Странно. Ни за что бы не подумал. Теперь у лорда де Ноббса было полно друзей. -- Вверху, в люке! Ты видишь свою задницу! -- сказал он. Со всех сторон слышались взрывы хохота. Нобби счастливо улыбнулся толпе. Он не помнил когда еще, ему одетому, было так хорошо. В дальнем конце гостиной леди Селачи за благоразумно закрытой дверью, в комфортабельной курилке, в кожаных креслах сидели и выжидательно смотрели друг на друга члены анонимного общества. Наконец один сказал: -- Изумительно. Очень изумительно. У этого человека определенно есть харизма. -- Простите, что? -- Я имею в виду, он настолько ужасен, что привлекает людей. Как все эти истории, что он рассказывает... Вы заметили, как люди поощряют его, потому что никто не может поверить, что кто-то может рассказывать такие шуточки в обществе? -- Вообще-то, мне понравился рассказ о маленьком человеке, что играл на рояле... -- А его манеры! Вы заметили их? -- Нет. -- Вот именно! -- А запах, не забывайте о запахе. -- Не то что плох, а... странен. -- Действительно, я заметил, что через несколько минут нос привыкает и потом этот... -- Я хочу отметить, странным образом, но людей влечет к нему. -- Как публичное повешенье. Повисла тишина. -- Идиотик с хорошим чувством юмора. -- Однако не слишком ярок. -- Дайте ему пинту пива и тарелку этих штучек с ногтями, и он счастлив как свинья в луже. -- Я думаю это оскорбительно. -- Мои извинения. -- Я знаю некоторых отличных свиней. -- Конечно. -- Но я практически вижу, как он, попивая пива и, закусывая ножками, подписывает королевские указы. -- Да, действительно. Э... Как вы думаете, он умеет читать? -- А какая разница? Опять наступила тишина, все сидели с задумчивыми лицами. Потом кто-то сказал: -- Еще одно... нам не придется беспокоится об обустройстве королевского наследника, что причинило бы неудобства. -- Почему Вы так думаете? -- Вы можете представить принцессу, которая согласится выйти за него замуж? -- Ну-у-у... известно, что они целовали лягушек... -- Лягушек, замечу Вам. -- ... И, конечно, власть и принадлежность к королевской крови, делают мужчину сильно привлекательным. -- Достаточно ли привлекательным, не могли бы сказать? Еще тишина. Затем: -- Наверно не настолько привлекательным. -- Он хорошо подойдет. -- Великолепно. -- Дракон отлично справился. Мне кажется, на самом деле, этот идиотик не является графом, ни коим образом? -- Не говорите глупостей. Веселина Малопопка неуверенно сидела на высоком табурете за столом. Ей сказали, что ей надо только проверять патрули, сменяющие друг друга на дежурстве. Несколько человек возвращающихся с патруля только одарили ее странными взглядами и не сказали ничего, и она уже начала расслабляться, когда в комнату ввалились четверо гномов после патрулирования Королевской улицы. Они уставились на нее. И на ее уши. Взгляды переместились вниз. В Анх-Морпорке не было принято накрывать столы покрывалом. Обычно под столом была видна нижняя половина сержанта Кишки. Не было никакого смысла прятать от взглядов его нижнюю половину, она ни коим образом не претендовала на вхождение в десятку самых соблазнительных нижних половин. -- Это же... женская одежда, -- сказал один из гномов. Веселина сглотнула. Почему именно сейчас. Ей казалось, что когда это случится, Ангуа будет поблизости. Люди всегда успокаивались, когда она улыбалась им, вот что было удивительно. -- Ну и что? -- она начала дрожать. -- Что из этого? Я могу, если хочу. -- И... на ушах... -- Ну и что? -- Это... моя мать никогда даже... ургх... это отвратительно! Да еще на публике! А что если дети увидят? -- У тебя видны колени! -- сказал другой гном. -- Я вынужден сообщить об этом капитану Кэрроту! -- воскликнул третий. -- Никогда не думал, что доживу до такого. Двое гномов бросились в раздевалку. Еще один поспешил за ним, но замешкался около стола. Он окинул ее неистовым взглядом. -- Э... э... однако, симпатичные коленки, -- сказал он, и убежал. Четвертый гном подождал, когда другие уйдут, и бочком подошел к столу. Веселина не могла унять нервную дрожь. -- Попробуй сказать что-нибудь про мои ноги! -- сжимая кулаки, сказала она. -- Э..., -- гном быстро оглянулся и наклонился над столом. -- Э... это... губная помада? -- Да! Что из этого? -- Э..., -- гном еще больше наклонился над столом, опять оглянулся, и конспиративно понизив голос, спросил: -- Э... дашь мне попробовать? Ангуа и Кэррот шли сквозь туман в полной тишине, изредка прерываемой резкими и короткими указаниями Ангуа. Потом она остановилась. До этого момента запах Дорфла, или, по меньшей мере, старый запах мяса и коровьего навоза, шел четко в направлении района боен. -- Он пошел по этой улицы, -- сказала она. -- Это совсем в другую сторону. И... он двигался быстрее... и... много людей и... сосисок? Кэррот побежал. Толпа людей и запах сосисок означал представление из уличной жизни Анх-Морпорка. Дальше по улице виднелась толпа. Было видно, что она стояла там уже некоторое время, потому что рядом уже стояла знакомое личность с подносом, которая старалась смотреть поверх голов. -- Что происходит, мистер Грабля? -- спросил Кэррот. -- А, здравствуете капитан. Они поймали голема. -- Кто они? -- А, ребятки. Только что принесли молоты. Перед Кэрротом стояла стена тел. Он сложил вместе руки, просунул их между двумя, и раздвинул их. Ворча и сопротивляясь, толпа расходилась перед ним, как пучина воды расходится перед пророками высшего класса. Дорфл стоял на берегу в конце улицы. Трое мужчин с молотами делали выпады в его сторону, как собаки загнавшие медведя, каждый не хотел наносить первый удар, понимая, что второй удар достанется ему. Голем отступал назад, прикрываясь своей дощечкой, на которой было написано: Я стою 530 долларов. -- Деньги? -- сказал один из нападающих. -- Это все о чем вы големы думаете! Дощечка рассыпалась от удара. Он попробовал опять занести молот. И чуть не перекувыркнулся от того, что молот не сдвинулся с места. -- Деньги, это все о чем ты можешь думать, когда все что у тебя есть это цена, -- холодно сказал Кэррот, вырывая у него из рук молот. -- Мой друг, как Вы думаете, чем Вы тут занимаетесь. -- Вам не остановить нас! -- пробурчал человек. -- Все знают, что они не живые! -- Но я могу арестовать Вас за преднамеренное нанесение ущерба частной собственности, -- сказал Кэррот. -- Один из них убил старого священника! -- Простите? -- сказал Кэррот. -- Если дело только в этом, как Вы можете обвинить в убийстве? Меч это вещь, -- он вытащил свой меч из ножен, меч чуть слышно звякнул, -- и конечно, Вы, вероятно, не сможете обвинить меч, если кто-то ударил Вас им, сэр. От попытки сфокусироваться на мече, глаза у человека перекосились. И, опять, Ангуа опять почувствовала приступ изумления. Кэррот не запугивал этого человека. Он не запугивал его. Он просто использовал меч для демонстрации... ну, точки зрения. И все. Он бы очень удивился, если бы услышал, что не все думали также. Какая-то часть ее сказала: "Кому-нибудь другому нужно было бы стать очень умным, чтобы стать таким же простым как Кэррот" Нападавший сглотнул. -- Хорошее замечание, -- сказал он. -- Да, но... им нельзя доверять, -- сказал один из нападавших. -- Они ходят туда-сюда и ничего не говорят. Что они замышляют, а? Он пнул Дорфла. Голем немного покачнулся. -- Ну, это, -- сказал Кэррот. -- Я как раз разбираюсь с этим делом. А пока, я вынужден попросить вас заняться собственными делами... Третий из нападающих был новеньким в городе, и не мог так легко отступить от задуманного, пусть даже на пути стоял какой-то там капитан городской стражи. Он вызывающе поднял молот и открыл рот, чтобы сказать: -- О, да? -- но запнулся, потому-что до его ушей дошло рычание. Оно было довольно низким и мягким, но в нем была какая-то сложная интонация, которая проскочила вниз по позвоночнику к какому-то маленькому нервному узлу и нажала древнюю кнопку под названием "Первобытный Ужас". Он повернулся. Привлекательная женщина-полицейский позади него дружелюбно улыбнулась ему. Правильней сказать, уголки ее рта вытянулись вверх и обнажили все ее зубы. Он уронил молот себе на ногу. -- Очень хорошо, -- сказал Кэррот. -- Я всегда говорил, что всего можно добиться добрым словом и улыбкой. Толпа посмотрела на него с тем выражением людей, с каким они всегда смотрели на Кэррота. Оно возникало от невообразимой мысли, что он действительно верит в то, что говорит. От такого утонченного издевательства у них перехватывало дыхание. Они отступили и заспешили прочь. Кэррот повернулся к голему, который, встав на колени, пытался сложить вместе кусочки своей дощечки. -- Пойдемте, мистер Дорфл, -- сказал он. -- Мы пройдем с Вами оставшийся путь. -- Вы с ума сошли? -- воскликнул мистер Хук и попытался захлопнуть дверь. -- Вы думаете, я захочу это обратно? -- Он является Вашей собственностью, -- сказал Кэррот. -- Люди хотели разбить его. -- Вам не надо было им мешать, -- сказал мясник. -- Вы что, ничего не знаете? Я не собираюсь пускать его к себе под крышу! Он опять попытался закрыть дверь, но нога Кэррота блокировала ее. -- Тогда я боюсь, я буду вынужден предъявить Вам обвинение, -- сказал Кэррот. -- А именно, в загрязнении города. -- О, будьте серьезны! -- Я всегда серьезен, -- сказал Кэррот. -- Он всегда серьезен, -- подтвердила Ангуа. Хук в бешенстве замахал руками. -- Пусть он убирается. Черт! Я не хочу, чтобы убийца работал на моей бойне! Оставьте его себе, если Вам так хочется! Кэррот схватил дверь и силой распахнул ее до конца. Хук отступил на шаг. -- Вы собираетесь дать взятку офицеру полиции, мистер Хук? -- Вы с ума сошли? -- Я всегда разумен! -- сказал Кэррот. -- Он всегда разумен, -- вздохнула Ангуа. -- Полицейским запрещено принимать подарки, -- сказал Кэррот. Он оглянулся на Дорфла, с жалким видом стоявшего на обочине. -- Но я могу купить его у Вас. По честной цене. Хук бросил взгляд на голема. -- Купить? За деньги? -- Да. Мясник заколебался. Когда люди предлагают деньги, не время рассуждать, разумны ли они. -- Ну, это другое дело, -- уступил он. -- Когда я его купил, он стоил 530 долларов, но сейчас конечно он приобрел дополнительные навыки... Ангуа зарычала. Вечер был очень тяжелым, и запах свежего мяса обострил все ее чувства. -- Вы только что собирались отдать его! -- Ну, отдать, да, но бизнес есть биз... -- Я дам Вам доллар, -- сказал Кэррот. -- Доллар? Грабеж среди белого дня!... Ангуа выбросила вперед руку и схватила его за горло. Она чувствовала пульсирующие вены у него на шее, запах его крови и страха... Она постаралась подумать о капусте. -- Сейчас уже ночь, -- прорычала она. Как и тот человек с молотом, Хук прислушивался к своим инстинктам. -- Доллар, -- прохрипел он. -- Хорошо. Отличная цена. Один доллар. Кэррот вытащил доллар. И помахал блокнотом. -- Обязательно нужна расписка, -- сказал он. -- Законная передача права владения. -- Хорошо, хорошо, хорошо. Рад подчиниться. Он в отчаянии посмотрел на Ангуа. Что-то не совсем обычное было у нее в улыбке. Он быстро набросал несколько строчек. Кэррот заглянул ему через плечо. "Я, Герхард Хук атдаю держателю сиго, в полное и пастаяное владение голема Дорфла в абмен на Адин долар и все че он зделаит являица его ответственностью и ниче не относица ко мне. Подпись, Герхардт Хук". -- Странная орфография, но выглядит законно, не так ли? -- сказал Кэррот, забирая бумагу. -- Большое спасибо, мистер Хук. -- Все стороны удовлетворенны, как мне кажется. -- Это все? Могу я идти? -- Конечно, и... Дверь захлопнулась. -- О, неплохо сработанно, -- сказала Ангуа. -- Теперь у тебя есть голем. Ты теперь знаешь, что все, что он сделает, будет под твоей ответственностью. -- Если это так, почему тогда люди ломают их? -- А тебе он на что? Кэррот задумчиво посмотрел на Дорфла, который смотрел в землю. -- Дорфл? Голем поднял голову. -- Вот расписка. Вам не надо иметь хозяина. Голем двумя толстыми пальцами взял кусочек бумажки. -- Это означает, что Вы принадлежите сам себе, -- ободряюще сказал Кэррот. -- Вы сам себе хозяин. Дорфл пожал плечами. -- А ты чего хотел? -- сказала Ангуа. -- Думал он запрыгает от радости? -- Мне кажется, он не понимает, -- сказал Кэррот. -- Так трудно иногда вбить что-то людям в голову..., -- он неожиданно замолчал. Кэррот извлек бумажку из безвольных пальцев голема. -- Я думаю, что это сработает, -- сказал он. -- Это кажется немножко... вторжением. Но ведь, все что они понимают, это слова... Он потянулся, отрыл голову Голему и бросил бумажку вовнутрь. Голем мигнул. Можно так сказать, потому что его глаза потемнели и загорелись опять. Он очень медленно поднял одну руку, и погладил себя по голове. Потом взял себя за другую руку и стал вертеть ее туда-сюда, как если бы никогда ее до этого не видел. Он посмотрел на ноги, потом вокруг, на дома за дымкой тумана. Посмотрел на Кэррота. Посмотрел на облака, плывущие над улицей. Опять посмотрел на Кэррота. Потом, очень медленно, прямой как палка, он, с глухим стуком, рухнул на спину. В его глазах потух свет. -- Ну вот, -- сказала Ангуа. -- Теперь он сломался. Пойдем. -- У него глаза еще чуть светятся, -- сказал Кэррот. -- Должно быть, слишком много для него за раз. Его нельзя здесь бросать. Может быть, если я вытащу расписку... Он встал на колени рядом с големом и потянулся к люку на его голове. Рука Дорфла метнулась со скоростью молнии. Она схватила Кэррота за запястье. -- Ага, -- сказал Кэррот, мягко выворачивая руку. -- Ему заметно... лучше. -- Шссссссс, -- сказал голем. Его голос задрожал в тумане. У големов есть рот. Деталь дизайна. Но у него он был открыт, оттуда била тонкая линия красного света. -- Господи великий, -- отступая, сказала Ангуа. -- Они не могут говорить! -- Шссссссс! -- звук был похож на выходящий пар. -- Сейчас я найду для Вас кусочек дощечки..., -- сказал Кэррот, торопливо оглядываясь. -- Шссссссс! Голем встал на ноги, мягко оттолкнул его в сторону и пошел прочь. -- Ну, теперь ты доволен? -- спросила Ангуа. -- Я не пойду за этой поломанной штуковиной! Может, он собрался броситься в реку! Кэррот пробежал несколько шагов за ним, потом остановился и вернулся. -- Почему ты их так ненавидишь? -- спросил он. -- Ты не поймешь, я уверена, что тебе не понять, -- сказала Ангуа. -- Он... нежить. Они... как будто постоянно напоминаю, что я не человек. -- Но ты человек! -- Три недели из четырех. Как ты не можешь понять что, когда приходится все время быть осторожной, ужасно видеть существа вроде этого? Они даже не живые. Но они могут везде ходить, и они никогда не слышат от людей замечания насчет серебра или чеснока... по крайней мере, до сих пор. Они просто машины, которые работают! -- Так, конечно, о них говорят, -- сказал Кэррот. -- Ты опять разумен! -- огрызнулась Ангуа. -- Ты, конечно, понимаешь точку зрения каждого! Не мог бы ты попробовать хоть раз побыть немножко нечестным? Нобби на какое-то время остался один, поэтому он растолкал локтями нескольких официантов у буфета, и сейчас выскребал своим ножом чашку. -- А, лорд де Ноббс, -- произнес голос позади него. Он повернулся. -- Глянь-ка, -- сказал он, облизывая нож и вытирая его об скатерть. -- Вы не заняты, мой господин? -- Просто делаю себе бутерброд с мясной пастой, -- сказал Нобби. -- Это паштет de foie gras, мой господин. -- Энто так называется? Совсем не похоже на Клейкую Говяжью Размазню, что продается в харчевнях. Хотите попробовать перепелиные яйца? Они немножко маленькие. -- Нет, спасибо... -- Тут их полно, -- великодушно продолжил Нобби. -- Бесплатно. За них не надо платить. -- Даже так... -- Я могу за раз набрать в рот шесть штук. Смотрите... -- Поразительно, мой господин. Однако мне хочется узнать, не могли бы Вы присоединится к нашей компании в комнате для курения? -- Агхмф? Мфгмф фгмф мггхижф? -- Совершенно верно, -- дружеская рука обхватила Нобби за плечи, и его ловко увели подальше от буфета, но он успел схватить тарелку с куриными окорочками. -- Так много людей хотят побеседовать с Вами... -- Мгффмф? Кишка попытался вычистить с себя грязь, но очиститься, используя воду из Анха было безнадежным делом. Лучшее на что можно было надеяться, так это сделать свою одежду всю серой. Фред не смог достигнуть Ваймзкого уровня умудренного опытом отчаянья. Ваймз придерживался мнения, что мир полон вещей которые, ведут во все возможные и невозможные стороны, что делало шансы на понимание хоть какого-то отдаленного смысла ничтожно малыми. Кишка, будучи по природе более оптимистичным и по интеллекту гораздо более замедленным, до сих пор думал, что нахождение ключевых улик очень важно. Почему его связали тонкими нитями? У него до сих пор остались петли на руках и ногах. -- Ты уверен, что ты не знаешь, где я был? -- спросил он. -- Тя пришел туда, -- сказал Крошка Безумный Артур, семеня рядом с ним. -- Как случилось, что тя не знает? -- Было темно, и все было в тумане, я не обратил внимания, вот почему. Я просто прогуливался. -- А-ха, хорошенькая прогулочка! -- Не прикалывайся. Где я был? -- Не спрашивай меня, -- сказал Крошка Безумный Артур. -- Я просто охочусь под всем скотным рынком. Меня не волнует что там сверху. Как я сказал, они везде бегают. -- Там кто-нибудь изготавливает здесь нити? -- Здесь все только животное, энто я тя точно скажу. Сосиски, мыло и все такое. Тя здесь заплатишь мне? Кишка похлопал по карманам. Карманы в ответ похлюпали. -- Крошка Безумный Артур, тебе придется дойти со мной до полиции. -- У меня здесь полно дел! -- Я принимаю тебя в специальные ночные полицейские силы на одну ночь, -- сказал Кишка. -- А какая оплата? -- Доллар за ночь. Маленькие глазки у Крошки Безумного Артура заблестели. Заблестели красным. -- Господи боже, ты ужасно выглядишь, -- сказал Кишка. -- Чего ты уставился на мое ухо. Крошка Безумный Артур не ответил. Кишка обернулся. Позади него стоял голем. Он был выше, чем все големы, которых он видел раньше, и у него была гораздо более лучшая фигура -- больше похож на человеческую статую, чем на обычные угловатые фигуры големов, и еще он был красивым, у него была холодная красота статуй. А глаза его светились как два красных прожектора. Он поднял кулак над головой и открыл рот. Оттуда тоже полился красный свет. Он завыл как бык. Крошка Безумный Артур пнул Кишка по лодыжке. -- Так мы бежим или как? -- спросил он. Кишка, продолжая пялиться на голема, пятился назад. -- Это... это ничего, они не могут быстро двигаться..., -- пробормотал он. А потом его чувствительное тело взяло вверх над глупыми мозгами и подстегнуло его ноги, развернуло его на 180 градусов и понеслось прочь. Он рискнул обернуться. Голем длинными легкими шагами бежал за ним. Его догнал Крошка Безумный Артур. Кишка привык к постепенным переходам. У него не было навыков искусной речи, и он сказал: -- А ты, конечно, не можешь бежать быстрее этой штуковины! -- сквозь дыхание просипел он. -- Если надо, я могу бегать побыстрее тя, -- сказал Крошка Безумный Артур. -- Сворачивай сюда! Вдоль стены склада шел перелет старой деревянной лестницы. Лилипут влетел по ней с ловкостью крыс, на которых он охотился. Кишка, пыхтя как паровоз, последовал за ним. Он остановился на полпути и оглянулся. Голем уже стоял на первой ступеньке. Очень осторожно он пробовал следующую. Дерево скрипело, и вся лестница, серая от древности, дрожала. -- Она не выдержит его веса! -- крикнул Крошка Безумный Артур. -- Этот ублюдок проломит ее! Давай сюда! Голем поднялся еще на одну ступеньку. Дерево застонало. Кишка собрался и побежал по лестнице. Было похоже, что голем