тебе, дядя, -- ответил Макс. -- Если еще раз понадобимся, дай мне знать. Дядя ласково посмотрел на Макса. -- Ты становишься большим парнем. -- И он ласково похлопал племянника по спине. -- Спасибо за поездку и все остальное, -- сказал я. -- Не стоит. Всего хорошего, мужики, -- ответил он и улыбнулся нам на прощание. Мы вошли в кондитерскую Джелли, попыхивая сигарами и ощущая себя хозяевами мира. Простак, Доминик и Косой уже ждали нас. -- Эй, крупняки, где это вас носило? -- поприветствовал нас Простак. Макс швырнул свой четвертак на прилавок и произнес: -- Всем по солодовому коктейлю и заварному пирожному. За прилавком в грязном фартуке на большом животе стоял сын Джелли, Толстый Мои. Он подхватил четвертак и начал внимательно его изучать. -- Что ты там рассматриваешь, толстяк? -- сердито проворчал Простак. -- Ничего, Простак, ничего, Х- пробормотал Мои извиняющимся тоном. -- Вот и займись тогда коктейлями. Мы сидели на круглых табуретах около прилавка и, шумно высасывая крем из пирожных, следили за крутящимся вихрем в электрической машине, приготовляющей коктейль; Такие машины были последней новинкой в Ист-Сайде. В кондитерскую ввалились наши новые приятели с Брум-стрит: Веселый Гониф, Глазастик и Пипи. Мы обменялись приветствиями. -- Как вы отнесетесь к тому, чтобы послушать новую поэму? -- спросил Веселый. -- Поэму? -- с сомнением произнес Макс. -- О чем? Ты что, поэт что ли? -- Веселый всегда рассказывает поэмы и загадки, -- сообщил Пипи. -- Он сам их сочиняет. -- Да, обычно грязные, -- добавил Глазастик. -- Но все равно хорошие. -- Да, только грязные и бывают хорошими, -- согласился я. -- Ну ладно, давай послушаем одну, -- сказал Макс, которому, по-видимому, надоел этот разговор. Мы развернулись на табуретах лицом к Веселому. Тот встал в позу и с улыбкой на чумазом лице продекламировал: Говорила славная малышка поганой малышке. "Фу, как трудно быть славной" Говорила поганая малышка славной малышке-"Ну, так положено быть, что трудно быть славной" Он замолчал и посмотрел на нас, ожидая одобрения. -- Это все? -- спросил Макс. -- Да. Ну как, понравилось? -- с надеждой спросил Веселый. -- Дурно пахнет, -- ответил Макс. Веселый явно растерялся. -- Веселый, попробуй задать им загадку, -- предложил Пипи. Веселый обрадовался и с улыбкой спросил: -- Почему наша река похожа на ноги девушки? Никто из нас не знал ответа. -- Потому что чем выше вы поднимаетесь, тем прекрасней становится. Он с улыбкой уставился на нас, стараясь заметить какие-нибудь признаки одобрения на наших равнодушных лицах. Мы дали каждому из них отпить по глотку коктейля из наших стаканов. Пипи углядел на прилавке коробку заварных пирожных, и вся его компания устремилась к ней. -- Эй вы, парни, тормозите! -- завопил Толстый Мои. -- У вас есть деньги? Пипи достал долларовую бумажку. Веселый Гониф взял ее у него и, помахав ею в воздухе, спросил у нас: -- Ребята, хотите пирожных? Мы взяли по два. -- Ребята, где вы достали деньги? -- спросил Макс. Веселый с гордостью обхватил Пипи за плечи: -- Пипи обчистил пьяного на Бовери. -- Ага, он оказался слабаком, -- скромно произнес маленький Пипи. -- А еще я забрал у него вот это. -- И он вытащил большой нож. Я вспомнил 0'Брайена с его "ножом специализированных знаний". Это было чем-то вроде знамения. Нож предназначался мне, и я должен был получить его. "Он наделит меня магической силой", -- подумал я и спросил: -- Можно посмотреть, Пип? Он отдал нож мне. Это был кнопочный нож германского производства с пружинным механизмом. Послышался завораживающий щелчок -- и большое блестящее лезвие выскочило наружу. Нет никаких сомнений -- он должен остаться у меня. Я открывал и закрывал его перед носом у Пипи, и тот испуганно попятился. Внимательно наблюдавший за мной Макс спросил: -- Он тебе нравится, Башка? Хочешь оставить его у себя? -- Да, он великолепен, -- ответил я. -- Тогда оставь, он твой, правда, Пип? Макс слащаво улыбнулся Пипи, затем умильно посмотрел на Веселого и Глазастика. Те уловили, что улыбка Макса и мое поведение ничего хорошего не предвещают. Простак наклонился и, приблизив лицо к лицу Пипи, пробурчал: -- Ты ведь делаешь Башке подарок, правда, Пипи? Доминик и Косой зашли к ним со спины и встали наготове. Я не отводил взгляда от Пипи и продолжал открывать и закрывать нож возле его горла. На короткое время в кондитерской установилась напряженная тишина. Напряжение разрядил Веселый. Рассмеявшись, он сказал: -- Да, конечно, ты можешь взять его, Башка. Он все равно слишком большой и опасный для такого маленького мальчика, как Пипи. Я подошел к полкам с' книгами в бумажных переплетах, разглядывая и любовно гладя лезвие. Оно было заточено с обеих сторон и имело прочный и острый как игла конец. Длина самого лезвия была по меньшей мере сантиметров пятнадцать. Стоило надавить на кнопку, и оно уходило в рукоятку примерно такой же длины. Это было грозное оружие, которое как раз уместилось в кармане моих брюк. Непроизвольно я стал разглядывать ряды соблазнительных книжек в бумажных переплетах. Это был завораживающий мир Ника Картерса, Даймонда Дика, самых разнообразных вестернов. Я принялся листать книжку Горацио Алджера "В богачи из оборванцев", размышляя, что лучше: купить книжку или опустить полученный от дяди Макса четвертак дома в газовый счетчик. Я подумал, что если куплю книгу, то останусь без света и не смогу сегодня ночью читать, лежа в кровати. Ко мне подошел Толстый Мои. -- Эй, Башка, засунь ее себе в карман, пока не появился мой старик. Только не перегибай ее слишком сильно и принеси назад завтра утром. Ладно? -- прошептал он. Чувствуя себя абсолютно счастливым, я запихал "В богачи из оборванцев" в карман и благодарно сказал: -- Я буду очень аккуратен, Мои, спасибо. Завтра утром я принесу ее обратно. Мне вдруг стало так хорошо, что жизнь показалась совершенством. У меня были четвертак для газового счетчика, новый нож и книжка для ночного чтения. -- Ну ладно, ребята, -- произнес Макс, снимая пиджак и галстук. -- Пора двигать. Вы, парни, составите нам компанию? -- он посмотрел на Веселого, Пипи и Глазастика. -- А что вы собираетесь делать? -- спросил Веселый. -- Небольшую пробежку на длинную дистанцию, -- ответил Макс. -- Нет, это не для нас, -- сказал Веселый. -- Зайдем к вам как-нибудь еще. -- И они удалились. Мы вслед за Максом сложили одежду на стул и потрусили по направлению 'к центру. Началась наша ежедневная вечерняя пробежка. Макс бежал впереди, задавая темп. Когда дело касалось тренировок, он вел себя как спартанец. -- Когда мы вырастем, это нам очень пригодится. У нас будут мускулы и дыхалка, и мы будем железными парнями. Мы трусили плотной группой, следя за мелькающими впереди длинными ногами Макса. Через десять кварталов пухлый Доминик, задыхаясь и хватая ртом воздух, выдавил из себя: -- С меня хватит, Макс, у меня внутри все разрывается. Макс обернулся. Он дышал без всякого напряжения. -- Домми, твоя проблема в том, что ты ешь слишком много спагетти. Когда-нибудь ты пожалеешь об этом. Доминик отстал. Мы продолжали бежать в сторону центра, меняя темп: один квартал пробегали изо всех сил и спокойно трусили по следующему. Добежав до финансового района в центре города, мы остановились и сели отдохнуть на поребрике. Перед нами высилось огромное здание, окна которого закрывали густые железные решетки, а вход защищала тяжелая железная дверь. -- Похоже на тюрьму, -- произнес Простак. ~ -- Здесь, в центре, нет тюрьмы, -- сказал я. -- Откуда ты знаешь? -- возразил Простак. Макс рассмеялся: -- Не спорь с Башкой. Он знает все. Спроси его, он подтвердит. -- Да, я секучий, я всегда знаю ответ, -- улыбнулся я. -- Он имеет в виду, что он нюхучий и всегда знает. где туалет, правда. Башка? Мы все посмеялись за мой счет. -- Эй, мистер! -- окликнул Макс прохожего. Человек остановился: -- Да? -- Это что там за здание? Тюрьма? Человек улыбнулся: -- Тюрьма? Нет, это место, где хранятся все деньги -- И много денег? -- заинтересовался Простак. -- О да, -- довольным голосом сказал человек. -- Много миллионов. Это Федеральный резерв. -- И он, улыбаясь, пошел дальше. Макс подошел поближе и попробовал заглянуть внутрь. Вернувшись, он сказал: -- Когда-нибудь мы грабанем это заведение. Что скажешь, Башка? -- Я не против, но, судя по виду, это очень непростая работа. Да, очень скверно выглядит. Как ты собираешься его грабануть? -- Не беспокойся, что-нибудь придумаю. Я взглянул на Макса. Он, не отрываясь, смотрел на здание. На память мне пришла виденная где-то карикатура: мышь, бросающая вызов слону. -- Из-за миллиона долларов когда-нибудь распотрошу эту лавочку, -- пробормотал Макс. Всю обратную дорогу до кондитерской мы тоже одолели бегом. Доминик стоял возле входа, болтая с сестрой Толстого Мои, хорошенькой брюнеткой, недотрогой Долорес. Мы все втайне были от нее без ума. Через ее левое плечо были перекинуты балетные тапочки. Увидев нас, она холодно улыбнулась и поздоровалась только с Косым. -- Здравствуй, Хай, -- сказала она. -- Ты не мог бы сегодня вечером поиграть для меня, пока я буду заниматься? -- Конечно, Долорес, с удовольствием. -- Радость переполняла Косого. -- Когда угодно, когда угодно, для тебя -- когда угодно, -- восторженно зачастил он. Они направились в заднюю комнату кондитерской. Мы прошли вслед за ними и стали наблюдать, как Долорес надела тапочки и начала выполнять упражнения под музыку, которую наигрывал Косой. Ее танец захватил меня. Я как очарованный следил за каждым ее па и пируэтом, за легкими грациозными поворотами. Она остановилась, чтобы отдышаться, и села поболтать с Косым. -- Эй, Долорес! -- окликнул ее Макс. -- Эге-гей -- это для лошадей. Ты с кем разговариваешь? Думаешь, что с Пегги? Я не привыкла, чтобы ко мне так обращались. Она повернулась к Максу спиной и продолжила беседу с Косым. Приятная дрожь пронзила мое тело. Я впервые испытал сладкий до боли приступ восхищения и безумной влюбленности в Долорес. Это было чистое, возвышенное чувство, совершенно не похожее на те ощущения, которые я испытывал по отношению к Пегги и другим соседским девчонкам. Глядя на изящную и независимую позу, с которой она сидела на стуле, я подумал, что она походит на танцующего ангела, на что-то совершенно неземное. Да, так оно и было. Я любил Долорес Улыбаясь, я подошел к ней. -- Что это был за танец? Как он называется? Она надменно взглянула на меня через плечо. -- А я думала, что ты знаешь все. Это интерпретирующий танец, раскрывающий смысл музыки. Ты вовсе не такой умный, каким себя воображаешь. Я стоял с горящим лицом, не в силах найти нужный ответ. -- Долорес занимается, чтобы стать профессиональной танцовщицей, -- произнес Косой. -- Когда-нибудь она станет звездой Бродвея. -- Он постучал по гармонике, лежащей у него на ладони, и в быстром темпе заиграл "Да, сэр, это моя крошка". Долорес вновь поплыла по комнате в ритме музыки. Почему-то ее внимание к Косому ни капли меня не беспокоило. Я ревновал ее к Максу. Пока она танцевала, Макс с озорным видом забросил за скамейку ее туфли. Окончив танец, она остановилась и с улыбкой сказала Косому: -- Большое спасибо, Хай. Ты прекрасно играешь. Косой покраснел и пробормотал что-то невнятное. Когда Долорес с сердитым видом начала искать туфли, я залез за скамейку и достал их оттуда. Она бросила на меня разъяренный взгляд и, не произнеся ни слова, стала переобуваться. Я готов был убить Макса. Надменно подняв голову и сердито сверкая зелеными глазами, девушка удалилась. Подавленный, я молча вышел из кондитерской и остановился в дверях. Я чувствовал себя так, будто мир рушился на моих глазах. Долорес очень много значила для меня, а Макс все испортил. Мои мрачные размышления прервал виноватый голос Макса: -- Башка, хочешь "Свит Корпорал"? -- Макс протягивал мне сигарету. Я принял его предложение о мире. Мы стояли и курили. К кондитерской не спеша приближался мистер Джелли. У входа в свое заведение он остановился и шепотом обратился к нам: -- Мальчики, вы принесете мне утром несколько пачек? Макс кивнул: -- Конечно. Ведь мы всегда снабжаем вас утренними газетами. Мистер Джелли погладил Макса по голове. -- Завтра утром прихватите мне пачку "Тагеблатт", ладно? -- Да, -- ответил Макс и легонько меня пихнул. -- Завтра придется встать пораньше, Башка. -- Во сколько? -- Примерно в четыре тридцать. Я буду ждать тебя на углу. Мы стояли, загораживая дверной проход и пытаясь найти тему для разговора. К дверям подошел посетитель, и мы подвинулись в стороны, освободив ровно столько места, чтобы хорошо одетый, усатый Профессор смог пройти. Мы почувствовали приятную гордость, когда он, ласково улыбнувшись, поинтересовался: -- Как дела, мальчики? -- Отлично, Профессор, -- ответил Макс. -- Отлично, Профессор, -- повторил я. -- Ребята, подождите меня. Я скоро выйду. -- Конечно, Профессор, -- сказал Макс. Профессор направился к телефону. Макса переполняло восхищение. -- Он очень умный, этот парень, у него полным-полно мозгов. Он всего неделя как из тюрьмы, и могу поспорить, что он снова начнет заниматься опиумом. Хотел бы я знать, где он его достает? -- У него есть связи. Думаю, что он его импортирует. У нас в стране он не растет, -- произнес я с важным видом всезнайки. -- Откуда, как ты думаешь. Башка, из Италии? -- Может быть. А может быть, из Китая. В основном его курят китаезы. Где-то я про это читал. -- А для чего люди курят опиум? -- После они видят прекрасные сны. -- Влажные сны о девчонках? -- ухмыльнулся Макс. Мы рассмеялись, и я сказал: -- Я бы хотел, когда-нибудь его покурить. -- Я тоже. Это называется ловить кайф в лежку, так, Башка? Я кивнул и многозначительно улыбнулся. Профессор вышел из кондитерской, попыхивая большой сигарой. -- У меня есть для вас работа, мальчики, -- прошептал он. -- Пойдемте ко мне. Мы двинулись за ним. Он завернул за угол, вошел в темное подвальное помещение под магазином, распахнул дверь, пропустил нас и запер ее на засов. В темноте мы прошли вслед за ним в дальнее помещение. Он чиркнул спичкой и зажег газовый рожок. У Профессора была целая мастерская с разноооразным плотницким инструментом, ручными дрелями и небольшим штамповочным прессом в углу. Я присмотрел маленький камень для хонингования* и, дождавшись, когда Профессор повернулся ко мне спиной, сунул его в карман. На скамейке стояла большая деревянная коробка с откинутой крышкой. Внутри виднелись колесики и шестеренки. В ее задней и передней стенках были прорезаны щели, а по бокам приделаны рычаги. Мы с Максом подошли поближе. стенки коробки были тщательно отполированы, и она казалась совершенно неуместной в этом грязном пбдвале. Профессор стоял, глядя на нас и подкручивая свои усы. Макс кивнул в сторону коробки; -- Что это? -- Это? -- Профессор с довольным видом закрыл крышку и проговорил: -- Позвольте мне продемонстрировать мое последнее изобретение. Оно из тех вещей, которые должны находиться в каждом доме. Он повернул рычаг. Было слышно, как внутри загремели шестеренки, и к нашему изумлению из прорези выполз хрустящий десятидолларовый банкнот. Профессор отошел в сторону и сказал: -- Ну ладно, давайте на время забудем об этой машине. Вы, парни, нужны мне для... -- Он замолчал и внимательно посмотрел на нас, подкручивая загнувшийся вниз ус. -- Вы ведь хотите подзаработать, верно? -- Конечно, Профессор, мы за этим и пришли, -- сказал я. Его взгляд посуровел. * Отделочная обработка поверхностей. 32 -- Я знаю, что вы умные парни, и верю, что вы не будете распускать языки, верно? -- Верно, -- хором ответили мы. Он улыбнулся, обнажив крупные белые зубы: -- Прекрасно, прекрасно, вы --хорошие парни, как раз такие, каким я могу доверять. Я бы не стал просить кого-нибудь другого, потому что в большинстве своем молодые ребята слишком много болтают. Ну а теперь, для чего вы мне понадобились: вы знаете, где находится Мотт-стрит? -- Конечно, Профессор, -- гордо ответил Макс. -- Башка знает город, как прочитанную книгу. -- Мотт-стрит в Китайском городе, -- сказал я. -- Правильно. -- Профессор достал из выдвижного ящика маленький, круглый, по виду восковой шарик. -- Держите его в кармане. Отнесете в магазин по адресу, который я назову. Там просто оставите на столе и уйдете Понятно? Он заставил нас повторять адрес магазина, пока мы его не запомнили. -- Будьте осторожны с этой штукой. Она ценная, и не надо с ней играть. Макс кивнул: -- Да, Профессор, мы знаем, что внутри. Профессор вопросительно поднял брови. -- Опиум, -- сказал я. Профессор хмыкнул и похлопал меня по спине. -- Умный мальчик. Я буду ждать ^вас здесь, и вы получите по доллару, когда вернетесь. Добравшись до Китайского города, мы без труда нашли магазин. Когда мы открывали входную дверь, мимо, помахивая дубинкой, прошел полицейский, но не обратил на нас никакого внимания. Колокольчик, висевший над дверями, издал слабый, надтреснутый звон, и мы вошли Освещение было таким сумеречным, что мы не сразу обратили внимание на здоровенного китайца, сидящего за столом Он злобно смотрел в нашу сторону Я был рад, что у меня с собой нож Он придавал мне ощущение полной уверенности в себе Я ответил китайцу точно таким же взглядом и ласково потрогал кнопку, освобождающую лезвие Мысленно я несколько раз всадил нож в его жирное горло, а в конце полоснул его по лицу И тут случилась странная вещь: я вдруг увидел, что глаза китайца расширились от страха. Могу поклясться, 2 Однажды в Америке 33 что он прочитал мои мысли. Он понял, что единственное, что мне оставалось сделать, -- это приблизиться к нему еще на один шаг. И тогда я искромсал бы его физиономию своим волшебным ножом. Он в ужасе отвернул от меня свое мучнистое обвислое лицо. Я засмеялся и плюнул на пол. Макс положил шарик на стол, и мы вышли на улицу. -- Над чем ты смеялся, Башка? -- спросил Макс. -- Над тем, что мог бы управиться с этим китаезой или с кем-нибудь еще, -- похвастался я. Макс с любопытством посмотрел на меня. -- Это был большой китаеза. Я пожал плечами: -- Ну и что? Я бы подстрогал его до своих размеров. Макс рассмеялся и похлопал меня по спине. -- Да, я забыл, что у тебя нож Пипи. -- Мой нож. -- Да, твой нож. Тебе хорошо оттого, что у тебя есть такая классная вещь, да, Башка? Я кивнул: -- Да, сразу чувствуешь, что ты кое-что значишь. -- Я тоже хочу завести кое-что для себя, -- сказал Макс. Он поднял с тротуара сигарный окурок и сунул его в уголок рта. -- Я хочу когда-нибудь завести себе револьвер. Надо будет спросить у Профессора. Он протянул мне окурок. Я затянулся несколько раз и вернул его Максу. Профессор распахнул перед нами дверь и придерживал ее, пока мы входили в подвал. -- Все в порядке? Вы отнесли это куда надо? -- обеспокоенно спросил он. -- Да, все в порядке. Мы отнесли это куда надо. -- Макс сплюнул на пол и затянулся сигарным окурком. Я холодно глядел на Профессора. Он рассмеялся и вручил нам по доллару. -- Вы, детки, далеко пойдете. У вас хорошие способности. -- Да, Профессор. Мы ищем, где бы подзаработать. Нам нужны деньги, -- сказал я. -- Вы, ребята, будете много зарабатывать. Я покажу вам как. -- Вы ведь Профессор, -- сострил Макс. Профессор хмыкнул и, потер руки. -- Да, да, я могу научить вас, парни, множеству уловок. И возможно, что к нашей взаимной выгоде -- Эй, Профессор... -- Макс неуклюже провел по полу носком ботинка. -- Да, Макс? -- Вы можете достать нам с Башкой пару пушек? -- Пушек? -- удивленно переспросил Профессор -- Да, пару пушек, то есть револьверов. -- Да, Макс, я понял, о чем ты говоришь. -- Он подкручивал ус и очень пристально смотрел на нас. -- Для чего они вам? -- Ну, мы думаем, что они нам смогут пригодиться -- К примеру, когда и для чего? -- Ну, чтобы сделать налет. -- На кого ты собрался делать налет, Макс? Макс немного помялся, а затем сказал: -- Ну, конечно, нам надо еще разработать план. -- Что ж, давай послушаем твой план. Может быть, я смогу вам дать несколько советов, как лучше подойти к делу. На кого вы собрались делать налет? На кондитерскую Джелли? -- Нет, мы собрались ограбить Федеральный резервный банк, -- взволнованно сообщил Макс. Профессор отвернулся и прижал ко рту платок. Вначале нам показалось, что он смеется. Но мы ошиблись. У него был сильный приступ кашля. Отдышавшись и выте-рев глаза, он извинился: -- У меня сильный кашель. Сами понимаете, жить в сыром подвале... Ну а теперь насчет ограбления Фе-деральногорезерва. Вы, парни, пока еще немного малы для этого. Подождите несколько лет. После того как вы набьете руку в небольших делах вроде кондитерских и аптек, вы постепенно дорастете до Федерального резерва. Договорились, парни -- Он широко улыбнулся -- Приходите всегда, когда понадобится помощь. -- Так вы сможете достать нам револьверы? -- упрямо спросил Макс. -- Да, да, я могу достать все. Предоставь это мне, Макс. Когда я решу, что вам можно доверить оружие, вы их получите. Это тебя устраивает? Одна из вещей, которым ты должен научиться, -- это не быть чересчур импульсивным, понятно, дружок? -- Он похлопал Макса по спине -- Как называется книга, которая лежит у тебя в кармане? -- спросил он у меня Я достал и показал ему книгу. Он неприязненно взглянул на нее и проворчал: -- "В богачи из оборванцев"... Не слишком ли она детская для твоего возраста? Я пожал плечами. -- Ты любишь книги? -- улыбнулся Профессор. -- Да. Я люблю читать. -- Почему ты не берешь хорошие книги в публичной библиотеке? -- Библиотека для маменькиных сынков. Он рассмеялся: -- Ладно. Тогда вот что я тебе скажу. Я разрешу тебе пользоваться моей библиотекой. Иди выбирай. Она вон там -- Он показал на туалет. -- Вы держите книги там? -- Да, иди выбирай. Это лучшее место для библиотеки. Место, где человек по-настоящему может сосредоточиться на том, что читает. Я зашел в туалет. Две стены от самого потолка до пола были увешаны полками с книгами. И не было ни одного знакомого мне названия. "Образование" Генри Адамса, книга парня по имени Йейтс и другие такие же, о которых я никогда не слышал. -- Ну, нашел себе что-нибудь по вкусу? -- крикнул Профессор. Я увидел название, которое для меня имело какой-то смысл: "Жизнь Джонсона" Босуэла. Я подумал, что это может быть интересным. Все про Джека Джонсона, чемпиона по боксу. Я взял книжку и вышел. -- Что ты выбрал? -- спросил Профессор. Я показал ему книгу. Он с сомнением посмотрел на меня -- Ты думаешь, что она тебе понравится и ты там что-то поймешь? -- Вы что, издеваетесь? -- усмехнулся я. -- Она несколько сложновата для мальчика. -- Вы не знаете Башку, Профессор. Он очень умный парень. Самый умный на Деланси-стрит. -- Ну ладно. Башка, после того как ты ее прочитаешь, мне будет интересно узнать, что ты о ней думаешь Да, я вам расскажу, -- пообещал я. 36 Глава 2 -- Я найду вас, когда понадобитесь, -- прошептал Профессор нам вслед, когда мы поднимались по лестнице из подвала. Мы направились в кондитерскую. -- Что это такое 'он сказал про меня? -- спросил Макс. -- Что я должен научиться не вести себя ими.. Как там, ты не помнишь, Башка? -- Импульсивно? -- Да, правильно, импульсивно. Что он имел в виду? -- Не хвататься за дела, не обдумав их хорошенько. -- Хороший совет. Да, надо все обдумывать заранее. Я это запомню. Простак, Косой и Домииик стояли в дверях кондитерской, поджидая нас. -- Где были, ребята? -- спросил Простак. -- Мы с Башкой заработали по доллару, -- произнес Макс, заходя в кондитерскую. Остальные последовали за ним. -- Дай мне свой доллар, Башка, -- сказал Макс. -- Дать тебе мой доллар? Для чего? -- спросил я, не скрывая своего нежелания делать это. -- Мы все в доле, -- напористо ответил Макс. Я неохотно отдал доллар Максу. Он подошел к прилавку, за которым стоял Джелли, и положил перед ним две бумажки: -- Разменяйте мелочью. Макс разделил два доллара на пять равных частей. Я с разочарованием уставился на свои сорок центов. Макс ободряюще улыбнулся: -- Не расстраивайся, Башка. У нас будет куда больше. Он купил пачку сигарет, и мы вышли на улицу. Мы курили, свистели и отпускали непристойные замечания в адрес проходящих мимо девчонок. Появился отец Доминика, вырвал сигарету из губ сына и потащил его домой. Мы насмешливо загалдели им вслед. На противоположной стороне улицы я увидел Долорес, выглядывающую из окна своей комнаты. Макс помахал ей рукой, и она с раздражением захлопнула окно. Я стоял и грезил о ней. Моя первая любовь. Я представлял, как она попадает в различные неприятные ситуации. Как ее преследуют и оскорбляют незнакомые хулиганы. Себе я отводил героическую роль защитника. Себе и своему ножу. Затем я подумал о Пегги. Странное волнение уже совсем другого характера охватило меня. Мне захотелось узнать, не стоит ли она на крыльце нашего подъезда. А может быть, мне повезет, и я смогу немного подержаться за маленькую толстую Фанни? -- Пойду залягу, -- сказал я и двинулся в сторону своего дома. -- Что за спешка? -- крикнул вдогонку Макс. -- Не забывай, Башка, встречаемся рано утром, в четыре тридцать. -- Не беспокойся, буду, -- бросил я через плечо. Пегги на крыльце не оказалось. Крадучись, словно кот, я осмотрел все лестничные площадки в надежде найти ее или Фанни. Входя в нашу погруженную в темноту квартиру, я чувствовал себя оставленным в дураках. Было тихо, вся семья уже спала. На кухонном столе потрескивали субботние свечи Рядом с ними мать заботливо оставила для меня тарелку с заливной рыбой и кусок плетенки. Я жадно проглотил еду и запил ее стаканом воды из кухонной раковины. После чего опустил двадцать пять центов в газовый счетчик, вошел в свою спальню без окон, зажег газовый рожок и разделся. Спихнув младшего брата на принадлежащую ему сторону узкой железной кровати, я достал "Жизнь Джонсона" и открыл первую страницу. Предисловие про парня, написавшего книгу, я пропустил. Какого идиота может интересовать автор? Мне хотелось узнать все о чемпионе и о его боях, и о том, правда ли, Что у него было множество женщин и он был женат на белой? Я начал читать. Что за мусор? В книге говорилось о парне, которого звали Самуэль Джонсон и который был доктором. Я с отвращением положил книгу на пол и полез за "В богачи из оборванцев", но тут вспомнил, как Про фессор чуть не рассмеялся надо мной, когда увидел книгу, которую я выбрал. Он сказал, что мне ее не понять. Чтобы я. Башка, не понял, о чем какая-то вшивая книга? Это был вызов, и я снова взялся за "Жизнь Джонсона". Мне пришлось сходить за толковым словарем на кухнюв Бог ты мой, эта книга была просто до отказа забита прессованными отходами. Этот парень, Джонсон, только и делал, что болтал то о том, то о другом. Не было никакого действия. Я заставлял себя читать и уснул, позабыв выключить свет. Глава 3 Я проснулся внезапно. Свет по-прежнему горел. Который час? Брат, похрапывая, спал на спине. Я спихнул его с моей стороны кровати. -- Ты, паршивец, выключи свет, -- пробормотал он. Я выключил свет, ощупью добрался до кухни и зажег газ. Было еще рано, старый облупленный будильник показывал половину четвертого. Во мне проснулось привычное чувство голода. Я открыл окно и заглянул в служившую нам холодильником жестяную коробку, прикрепленную к подоконнику. Там было две тарелки: на одной лежали небольшие кусочки заливной рыбы, а на другой -- плетенка. Все это предназначалось для субботнего и воскресного ужинов. Своим ножом я отрезал тонкий ломоть плетенки и, вернувшись к столу, съел его. А потом стал думать о том, что мой старик собирается делать с платой за квартиру, что он собирается предпринять, чтобы найти себе работу прежде, чем нас выбросят на улицу. Я точно не знал, за сколько месяцев мы задолжали: за два или за три? Я подумал о нашем паршивом домовладельце, который появляется весь разодетый и вопит, требуя квартплату. Я подумал о том, что этот ублюдок всегда носит в петлице белый цветок и, должно быть, он гомик. Мой дохлый старик, почему он не может найти работу и получить немного денег? Может быть, потому, думал я, что старый дурак неважно себя чувствует? Может быть, он всегда болен... Тогда какого черта он так много времени проводит в синагоге? Два часа каждое утро и два -- каждый вечер. По субботам он портит воздух в этом заведении целый день. Все эти старые дурни с их бородами и шалями, качающиеся взад и вперед во время молитв, бормочущие всякую дрянь в свои бороды... И что она означает? Могу поспорить, что полудохлый раввин сам этого не знает. Это все не для меня! Я умный. И когда вырасту, буду ходить только за деньгами. Бог ты мой! Какого черта я здесь сижу и перебираю весь этот хлам? Так можно и опоздать. Я вымыл две тарелки, которые оставил после ужина, смахнул на пол крошки и тараканов и выпил стакан воды. Достав из кармана сорок центов, я положил их на стол. Мне стало весело, когда я представил себе, как мама и старик накроют деньги листком бумаги и оставят на месте до завтрашнего захода солнца. Ну и глупцы! Правоверные евреи не прикасаются к деньгам во все время шаббата*! Ну и глупцы. А этот еврейский мальчик не таков: покажите мне, где есть деньги, и я найду им нужное применение. В любой день недели, начиная с пятницы, и в любое время субботы. Любой сумме. Бог ты мой. Даже миллиону долларов! Я взглянул на будильник. Было двадцать минут пятого. Я выключил газ, закрыл дверь и осторожно спустился по темной лестнице. На первом этаже остановился. Из-под лестницы донесся шум, и я сунул руку в карман. Рукоятка ножа вернула мне спокойствие. Я положил палец на кнопку и прислушался. Несколько минут я простоял, слушая ритмичный шорох и сдавленное дыхание, затем до меня донесся резкий глубокий вздох мужчины: -- Ох, Бог ты мой, это здорово. Затем захихикала женщина, и к ее смеху присоединился хохот мужчины. Я узнал хихиканье. Это была Пегги. Громко насвистывая, я спустился по последнему лестничному пролету. Под лестницей наступила внезапная тишина. Когда я вышел на улицу, Макс уже стоял там, поджидая меня. -- Я слышал, как Пегги и какой-то парень резвятся под лестницей, -- сказал я. -- Не врешь? -- На лице Макса появилась заинтересованная ухмылка. -- Давай вернемся и посмотрим на них в действии. Мы на цыпочках прокрались в подъезд и остановились. Немного погодя мы услышали шептание под лестницей. Когда раздались мерный шорох и стесненное дыхание, мы начали осторожно подкрадываться ближе и ближе, пока не нависли над тесно переплетенной парой. -- Привет, Пегги! -- крикнул Макс. Я никогда не видел, чтобы два человека та.к быстро разлетелись в разные стороны. Затем пришел наш черед испугаться. Даже в темноте мы узнали партнера Пегги Это был Вайти, участковый полицейский! Все четверо мы стояли, глядя друг на друга с открытыми ртами Первой пришла в себя Пегги. Лишенным выражения голосом она сказала: * Суббота (др-еер). 40 -- Вайти, эти ребята мои друзья. Познакомься: Макс и Башка. Она привела в порядок свою одежду, Вайти -- свою. -- Какого черта вы тут лазаете? -- раздраженно произнес он. -- Почему вы в такое время не дома? -- А что вы делали с Пегги под лестницей? -- нахально осведомился Макс. -- Совершали дежурный обход? Вайти не мог решить, показать ли ему характер или отнестись к словам Макса как к шутке. В конце концов на его лице появилась легкая ухмылка, на смену которой пришла широкая улыбка, в свою очередь уступившая место хихиканью, быстро .превратившемуся в оглушительный хохот. По его щекам заструились слезы. -- Вы, ребята, поймали меня без штанов, так что все верно. Он попытался прекратить свой истерический хохот. Мы направились к выходу. Пегги старалась сдержать хихиканье. Вайти задыхался от смеха и ловил воздух широко открытым ртом. В нескольких кварталах от нашего дома, на Хестер-стрит, около кондитерской Спивака, мы увидели три пачки уже доставленных газет. Мы взяли по пачке, закинули их за спины и поспешили к кондитерской Джелли. По пути Макс заметил: -- На этот раз нам 'не надо высматривать, нет ли где Вайти. Мы знаем, где QH находится. -- И не только сегодня, -- добавил я. -- Мы знаем о Вайги достаточно, чтобы его повесить. С сегодняшнего дня во время его дежурств мы можем делать все, что угодно. Лицо Макса светилось радостным возбуждением. -- Да, ты прав, Башка! Мы поймали его прямо за причинное место. Пегги несовершеннолетняя. От нее прямая дорога за решетку. Ого, ну и неприятности мы можем ему устроить! Мы оставили пачки газет возле дверей в кондитерскую Джелли. -- Пойдем попьем кофе у Сэма, пока Джелли не открылся, -- предложил Макс. Я засмеялся: -- У меня нет денег, Макс. Я оставил их дома, для семьи. -- Ну и что? Что ты переживаешь? У меня есть. -- Макс весело хлопнул меня по плечу. Возле ночной кофейни Сэма на Деланси-стрит стояло такси марки "форд". -- Похоже на тачку брата Косого, -- заметил Макс. В кофейне, на табурете у стойки, мы увидели брата Косого Хими, Крючконосого Симона, уплетающего яичницу с ветчиной и одновременно читающего газету. -- Как дела. Крючконосый? -- окликнул его Макс. Симон поднял голову, помахал нам рукой и вернулся к своей яичнице и своей газете. Мы расположились у дальнего конца стойки, заказали кофе и зарылись в стоящую на стойке чашку с горячими сухариками. Мы сидели, макая сухарики в кофе, когда Макс прошептал: -- Смотри, кто пришел. Это был Вайти, полицейский. Не заметив нас, он сел рядом с Симоном и начал его задирать: -- Эй, осторожней, Крючконосый, а то твой длинный нос застрянет в яичнице. Симон поднял голову и проворчал: -- Один из самых больших паршивцев Нью-Йорка! И почему это ты не дежуришь на улице? -- Дежурить на улице? Сегодня утром я дежурил в другом месте. -- Он добродушно хохотнул. -- И очень после --этого проголодался. -- Он взглянул на тарелку Симона и окликнул Сэма: -- Эй, Сэм! Мне то же, что и у Крючконосого. Ветчину с яйцами. -- Потом пихнул Симона локтем. -- Скажи-ка, Крючконосый, как это получается, что еврей ест ветчину с яичницей? Или это специальная субботняя ветчина из свиньи, которой было сделано обрезание? Симон с раздражением отложил в сторону газету. -- Почему бы тебе не свалить отсюда, пока тебя не застукал сержант? Вайти веселился, довольный тем, что смог его подцепить. -- Эй, Крючконос! А что скажет раввин? Он знает, что ты ешь ветчину? -- Ну-ну, -- пробормотал Симон. -- Чтоб тебя арестовали. Проваливай. Сам, небось, не все говоришь на исповеди своему священнику. И словно глас совести Вайти, Макс проорал во всю глотку: -- Ведь не .все говоришь?! -- Эй, Вайти, -- подхватил я,--а ты расскажешь священнику, сам знаешь что? -- я подмигнул ему. Полицейский вздрогнул и, подняв голову, посмотрел на нас. Мы ответили ему холодными пристальными взглядами. В этом безмолвном обмене мнениями было достигнуто полное взаимопонимание. Вайти опустил глаза: он знал, что он в наших руках. Подошел Сэм и убрал со стойки чашку с сухариками. -- Вы сколько думаете слопать на пятак? С каждого из вас за шесть сухариков. Мы проглотили остатки кофе. Высокомерно улыбнувшись, я громко произнес: -- Эй, Вайти, позаботься о нашем счете! Макс бросил на меня испуганно-восхищенный взгляд. Сэм с удивленным видом вручил Вайти ветчину с яйцами. -- Сосунки. Чертовы сосунки... Ну что скажешь, Вайти? -- Все в порядке, все в порядке, -- пробормотал тот. Сэм обмахнул тряпкой стойку, бормоча себе под нос и качая головой, а затем спросил: -- Ты собираешься заплатить за двенадцать сухариков? За двенадцать сухариков и две чашки кофе? Двадцать центов? За этих сосунков? Вайти вяло кивнул. Мы сказали "Привет!" и со смехом вышли. Мы брели вдоль сточной канавы, выискивая окурки Макс углядел очень большой окурок, на котором даже остался бумажный поясок, и затянулся с видом знатока. -- Замечательный вкус. На, Башка, попробуй. -- Протягивая мне окурок, он взглянул на название: -- А, "Корона-Корона"! Когда я разбогатею, это будет мой сорт. Я тоже затянулся. -- Ну как тебе. Башка? -- Очень хорошая сигара для тех, что можно найти на Деланси-стрит. Макс засмеялся: -- Попозже, днем, мы сходим в финансовый район и поищем там такие же окурки. -- И заодно грабанем Федеральный резервный банк, да, Макс? -- Кончай свои шуточки про Федеральный резерв, Башка. Увидишь, что когда-нибудь мы обчистим это заведение... После того как наберемся опыт?.. -- Он бросил на меня сердитый взгляд. Мы вошли в кондитерскую. Джелли разрезал веревки на пачках газет, которые мы принесли, чтобы разложить их для продажи. Он дал каждому из нас по пятнадцать центов. -- А как насчет солодовых коктейлей и заварных пирожных? -- спросил Макс. Я подошел поближе и проворчал, глядя на Джелли: -- Уговор есть уговор. -- Ладно, ладно, значит, я сейчас приготовлю коктейли, -- сказал он и включил электрическую машину. -- Берите по пирожному. К чему ругаться? -- А как насчет яйца в коктейль? -- спросил Макс. -- Яйца? Хорошо, значит, я добавлю туда одно яйцо. К чему ругаться? Джелли разбил яйцо в готовящийся коктейль. Пока он стоял к нам спиной, Макс стащил с прилавка плитку шоколада. Джелли налил нам два больших стакана. Мы сидели, медленно потягивая коктейль. Макс бесцеремонно развернул шоколадку и дал мне половину. Мы грызли шоколад и запивали коктейлем. Джелли заметил, что мы грызем. -- Откуда вы взяли шоколад? -- сурово спросил он. Макс ответил с нарочитой вежливостью: -- О, мистер Джелли, мы купили его у Спивака, когда ходили за газетами. -- Да, -- произнес я, передразнивая Джелли. -- К чему ругаться? Мы его купили. -- Вы купили его у Спивака? Вы, наверное, не вчера на свет родились, вы жулики, вы... -- он таращился на нас, охваченный праведным гневом. -- Как тебе это нравится? Он назвал нас жуликами! -- насмешливо произнес Макс. -- А как насчет вас, мистер Джелли? Вы что, такой законный? -- поинтересовался я. -- Законный? -- переспросил Джелли. -- Я имел в виду, такой честный, что можете называть нас жуликами? -- А, так вот что ты понимаешь под словом "законный"? -- Ца, вот что я понимаю под словом "законный". 44 -- Значит, я законный? .--. -- Нет, вы, как и все остальные, незаконный. -- Незаконный? Что ты подразумеваешь под словом "незаконный"? -- Вор или жулик -- незаконны. Х -- Ты украл, и ты же называешь меня, честного' человека, который не крадет и ходит в синагогу, жуликом? Незаконным? Почему? За что? -- Он пристально смотрел на нас. -- Мы украли для вас. Вы послали нас за газетами Вы купили то, что мы украли, значит, вы такой же, как и мы. Вы незаконный, -- очень по-умному объяснил я -- Ты думаешь, ты умный. Ты искажаешь все вокруг. поэтому вместо того, что ты жулик, получается, что жулик я. -- Джелли фыркнул и всплеснул руками, как будто не понял. -- Значит, я незаконный, а вы -- молодцы! -- он рассмеялся. -- Ты все передергиваешь, ты, умный мальчик. Ты умеешь пользоваться своей башкой, да, мистер Башка? -- Да, я умею ею пользоваться, и вы поняли, что я хотел сказать, вы... вы... -- я чуть было не назвал его словом, означающим его обрезанную часть, но вдруг вспомнил о Долорес. Этот хрен мог когда-нибудь стать моим тестем. Макс продолжил объяснение: -- Эй, Джелли, Башка вот что имеет в виду. когда ты по ночам устраиваешь игры на деньги в задней Комнате, то это незаконно. -- Незаконно? Даже если я плачу полицейскому Вайти десять процентов за разрешение? -- хитрый огонек мерцал в глазах Джелли. Он просто валял дурака. -- А как насчет моих конкурентов за углом? Как ты их назовешь, мой умник Башка? Они что, тоже незаконны? -- О ком вы говорите? -- О церкви за углом. Они устраивают в подвале азартные игры. Два, может быть, три раза в неделю. Там играют в бинго. Это азартная игра, но им не надо платить Вайти за разрешение. -- Он рассмеялся. -- Они завели у себя доходное предприятие. Ну что, умник, ну что, Башка? -- насмешливо кривлялся он. -- Их ты тоже назовешь незаконными? Я пожал плечами: -- Да. Я понимаю это именно так. Вы незаконны. Полицейский Вайти незаконен, и ваши конкуренты за углом тоже незаконны. Старик Джелли хихикнул: -- Так, значит, ты говоришь, что все незаконны? -- Да, -- пробормотал я. -- Все незаконны. Глава 4 В кондитерскую вошел Косой, и мы прекратили этот разговор. У Косого был слишком уж радостный вид. -- Что делаете? Что-нибудь случилось? -- спросил он. -- Случилось? -- ехидно произнес Макс. -- Ты что, думаешь, что находишься на Диком Западе вместе с бандой Джесси Джеймса? В Ист-Сайде ничего не случается. -- Ну, Макс, ты что, все не можешь забыть об этом? -- радостное выражение исчезло с лица Косого. -- Я ведь просто шутил насчет того, чтобы