ревоги оглушительно звенели. В ?Пейпер Стрит Соуп Кампани? другие команды собирают лепестки роз, анемонов и лаванды, и кладут цветки в коробки с налитым чистым жиром, который впитает их запах, чтобы сделать мыло с цветочным ароматом. Марла рассказала мне о растениях. Роза, рассказала мне Марла, естественное вяжущее средство. У некоторых растений есть обиходные имена: Ирис, Базилик, Рута, Розмарин и Вербена. У некоторых, таких как луговая сладость или коровьи губы, милый флаг или острый нард, названия похожи на пьесы Шекспира. Олений язык со сладким ванильным запахом. Ведьмин орех, ещг одно естественное вяжущее средство. Касатик флорентийский, дикий испанский ирис. Каждую ночь мы с Марлой гуляем по саду, пока я не убежусь, что Тайлер не придгт сегодня ночевать. Прямо за нами всегда космическая обезьянка идгт по нашим пятам, чтобы подбирать цветы бальзама, руты или мяты, которые Марла раздавила у меня перед носом. Выброшенные сигаретные окурки. Космическая обезьянка вскапывает дорожку под ними, чтобы скрыть само наше пребывание здесь. И однажды ночью в большом парке на краю города ещг одна группа мужчин разлила бензин вокруг каждого дерева и от дерева к дереву, и устроила идеальный маленький лесной пожар. Это было в газетах, как окна жилых домов вокруг парка плавились от огня, и припаркованные возле парка машины дымились и опускались на плавящихся шинах. Снятый Тайлером дом на Пейпер Стрит постоянно влажный внутри от потения и дыхания такого огромного количества мужчин. Так много людей движется внутри, что кажется, будто дом движется. В другой раз ночью, когда Тайлер не пришгл домой, кто-то просверлил дырочки в банкоматах и таксофонах, завинтил в эти дырочки газовые трубки, а затем с помощью жирового насоса накачал внутрь банкоматов и таксофонов топлгный жир или ванильный пудинг. И Тайлера никогда не было дома, но спустя месяц у некоторых из космических обезьянок на тыльной стороне ладони был ожгг от тайлеровского поцелуя. Затем эти космические обезьянки тоже исчезли, а на крыльце перед входной дверью появились новые, чтобы заменить их. И каждый день команды мужчин приезжали и уезжали на разных машинах. Ты никогда не видишь одну и ту же машину дважды. Однажды вечером я услышал, как Марла говорит обезьянке на крыльце перед дверью: - Я здесь, чтобы увидеть Тайлера. Тайлера Дардена. Он живгт здесь. Я - его друг. Космическая обезьянка говорит: - Мне очень жаль, но вы слишком... - и пауза, - вы слишком молоды, чтобы здесь тренироваться. Марла говорит: - Пошел на хуй. - Кроме того, - говорит космическая обезьянка, - вы не принесли требуемых вещей: две чгрные рубашки, две пары чгрных брюк... Марла кричит: - Тайлер! - Одна пара чгрных армейских ботинок. - Тайлер! - Две пары чгрных носков и две пары однотонного нижнего белья. - Тайлер! И я слышу, как хлопает входная дверь. Марла не ждгт три дня. Большую часть дней я возвращаюсь домой и делаю себе бутерброд с ореховым маслом. Когда я прихожу домой, одна космическая обезьянка читает остальным космическим обезьянкам, сидящим на полу по всему первому этажу: - Ты - не прекрасная и неповторимая снежинка. Ты - такая же разлагающаяся органическая масса, как все остальные, и все мы - части одной и той же силосной ямы. Космическая обезьянка продолжает: - Наша культура сделала нас всех одинаковыми. Никто уже на самом деле ни белый, ни чгрный, ни богатый. Мы все хотим одного и того же. По одиночке мы - никто. Чтец останавливается, когда я захожу, чтобы сделать себе бутерброд, и все космические обезьянки сидят так тихо, что кажется, что я здесь один. Я говорю: ?не обращайте внимания?. Я это уже читал. Я это печатал. Даже мой шеф наверное это читал. ?Мы все - просто огромная куча хлама?, - говорю я. ?Впергд. Играйте в свои детские игры. Не обращайте на меня внимания?. Космические обезьянки сидят в полной тишине, пока я делаю себе бутерброд, беру ещг одну бутылку водки и поднимаюсь вверх по лестнице. Сзади меня раздагтся: - Ты - не прекрасная и неповторимая снежинка. Я - разбитое сердце Джо, потому что Тайлер кинул меня. Потому что мой отец кинул меня. О-о, я долго могу продолжать. Иногда по ночам, после работы, я иду в какой-нибудь другой бойцовский клуб в подвале бара или в гараже и спрашиваю, не видел ли кто-нибудь Тайлера Дардена. И в каждом новом бойцовском клубе кто-нибудь, кого я никогда раньше не видел, стоит в круге света посреди тьмы, окружгнный мужчинами, и читает слова Тайлера. Первое правило бойцовского клуба - ты не говоришь о бойцовском клубе. Когда начинается бой, я отвожу главу клуба в сторону и спрашиваю, не видел ли он Тайлера. Я рассказываю, что я живу с Тайлером и что он уже какое-то время не появлялся дома. Глаза парня расширяются и он спрашивает, что, я действительно знаю Тайлера Дардена? Это происходит в большинстве новых бойцовских клубов. Да, говорю я, мы с Тайлером лучшие друзья. Затем вдруг все хотят пожать мне руку. Эти новые ребята смотрят на дыру у меня в щеке и чгрную кожу моего лица, жглто-зелгную по краям, и они называют меня ?сэр?. Нет, сэр. Никак нет, сэр. Никто из тех, кого они знают, никогда не встречал Тайлера Дардена. Друзья их друзей встречались с Тайлером Дарденом, и они основали это отделение бойцовского клуба, сэр. И они мне подмигивают. Никто из тех, кого они знают, никогда не видел Тайлера Дардена. Сэр. ?Правда ли это?, - спрашивают все. ?Что Тайлер Дарден собирает армию? Так говорят. Что Тайлер Дарден спит всего один час в сутки? Ходят слухи, что Тайлер в дороге, основывает бойцовские клубы по всей стране. Что будет дальше, все хотят знать?. Собрания Проекта ?Вывих? переехали в другой подвал, побольше, потому что каждый комитет - Поджог, Насилие, Вред и Дезинформация - становятся больше по мере того, как всг больше ребят выпускаются из бойцовского клуба. У каждого комитета есть глава, и даже они не знают, где находится Тайлер. Тайлер звонит им каждую неделю по телефону. Каждый член Проекта ?Вывих? хочет знать, что будет дальше. Куда мы идгм? Что ждгт нас там, впереди? На Пейпер Стрит мы с Марлой гуляем в ночном саду с босыми ногами, и каждый шаг подымает запах шалфея, лимонной вербены и розовой герани. Чгрные рубашки и чгрные брюки снуют вокруг нас со свечами, подымают листья растений, чтобы убить улитку или слизня. Марла спрашивает: ?что здесь происходит?? Пучки волос лежат рядом с комьями грязи. Волосы и дерьмо. Костные смеси и кровяные смеси. Растения растут быстрее, чем космические обезьянки успевают их срезать. Марла спрашивает: - Что ты собираешься делать? Что говорят? В грязи блеснуло яркое пятнышко золота и я нагнулся, чтобы посмотреть. ?Я не знаю, что должно произойти дальше?, - сказал я Марле. Похоже, что нас обоих кинули. Уголком глаза я вижу космических обезьянок, прохаживающихся вокруг в чгрном, каждая нагибается над растениями со своей свечкой. Маленькое пятнышко золота в земле - это золотая коронка. Дальше по тропинке видны ещг две коронки из серебряной амальгамы. Это кости челюсти. Я говорю: ?нет, я не знаю, что произойдгт дальше?. И я запихиваю одну, две, три коронки в грязь, и волосы, и дерьмо, и кости, и кровь, пока Марла их не увидела. 18. Вечером в эту пятницу я уснул на столе у себя на работе. Когда я проснулся с головой, опущенной на скрещенные руки на рабочем столе, телефон надрывался и никого уже не было. Телефон звонил и у меня во сне, и было не совсем понятно, то ли это реальность соскользнула в мой сон, то ли мой сон расплескался по всей реальности. Я ответил на звонок: ?Договора и Обязательства?. Это мой отдел. Договора и Обязательства. Солнце садится, и в нашу сторону движется нагромождение облаков размером с Вайоминг или Японию. Не то чтобы у меня было окно на работе. Все наружные стены - стгкла от пола до потолка. Везде вертикальные жалюзи. Везде производственный низковорсистый серый ковролин с пятнышками маленьких надгробных монументов там, где ПиСишники подключены к сети. Везде лабиринт кубических ящиков с заборами облицовочной фанеры. Где-то гудит пылесос. Мой шеф уехал в отпуск. Он послал мне письмо по электронной почте, а затем исчез. Я готовлюсь к официальному докладу через две недели. Резервирую конференц-зал. Развешиваю все свои брюки в ряд. Переписываю свог résumé. И всг такое. А они строят козни против меня. Я - Абсолютный Недостаток Сюрпризов Джо. Я ужасно себя вгл. Я подымаю трубку, и это Тайлер, и он говорит: - Выходи на улицу, на стоянке тебя ждут ребята. Я спрашиваю: ?кто они?? - Они ждут тебя, - говорит Тайлер. Я слышу запах бензина на своих ладонях. Тайлер продолжает: - Дальше в дорогу. У них есть машина, на улице. У них Кадиллак. Я всг ещг сплю. Я сижу здесь, и я не уверен, не снится ли мне Тайлер. Или я снюсь Тайлеру. Я нюхаю свои руки в бензине. Здесь никого больше нет, и я встаю и иду на улицу, на стоянку. Парень из бойцовского клуба работает водителем, и он припарковался у обочины в чьгм-то чгрном Corniche, и всг, что я могу сделать - это смотреть на него, чгрного с золотом, огромный портсигар, готовый увезти меня куда-то. Парень-механик, вышедший из машины, говорит мне не волноваться, он поменял номера с другой машиной на долговременной автостоянке в аэропорту. Наш механик из бойцовского клуба говорит, что он может завести что угодно. Из приборной панели вытаскиваются два проводка. Прикоснитесь одним проводком к другому - и вы замкнгте цепь зажигания, получая машину для прогулки. Можно иначе - получить код замка через распространителя автомобилей. Три космические обезьянки сидят на заднем сидении, одетые в свои чгрные рубашки и чгрные брюки. Ничего не вижу. Ничего не слышу. Никому ничего не скажу. Я спрашиваю: ?так где Тайлер?? Парень-механик из бойцовского клуба открывает мне дверцу, как персональный шофгр. Механик высокий, и его кости и плечи напоминают телефонный столб. Я спрашиваю: ?мы едем к Тайлеру?? Посреди переднего сидения меня ждгт праздничный пирог со свечами, готовыми к тому, чтоб их зажгли. Я сажусь в машину. Мы трогаемся. Даже через неделю после бойцовского клуба у нас не возникает проблем с тем, чтобы ехать, не превышая скорости. У тебя пару дней может быть чгрный кал, разные внутренние повреждения, но ты настолько крут. Другие машины объезжают тебя. Они сигналят. Ты получаешь факи от других водителей. Абсолютные незнакомцы ненавидят тебя. Здесь нет совершенно ничего личного. После бойцовского клуба ты настолько расслаблен, что это просто не может тебя взволновать. Ты даже не включаешь радио. Может быть твои ргбра царапают внутренности каждый раз, когда ты делаешь вдох. Машины позади тебя мигают фарами. Солнце садится, апельсиновое и золотое. Механик здесь, ведгт машину. Праздничный пирог лежит на сидении между нами. Это страшно до усрачки - увидеть в бойцовском клубе парня вроде нашего механика. Худые ребята, они никогда не начинают хромать. Они дерутся, пока не превратятся в бутерброд. Белые ребята, похожие на скелетов, вымазанных жглтой ваксой, с татуировками, чгрные ребята, похожие на вяленое мясо, эти ребята обычно держатся вместе, так, как они выглядели бы в Анонимных Наркоманах. Они никогда не скажут: ?хватит?. Как будто они становятся живой энергией, дрожа так мелко, что расплываются по краям, эти парни словно от чего-то отходят. Как будто единственный выбор, оставшийся у них в жизни, это как бы они хотели умереть, и они хотят умереть в бою. Они вынуждены драться друг с другом, эти ребята. Никто больше не вызовет их на бой, и они не могут вызвать кого-нибудь, кроме другого дрожащего худяка, кожа, кости и напор, если никто не занесгт их в регистр своих богв. Ребята-зрители даже не кричат, когда парни вроде нашего механика, сцепляются друг с другом. Всг, что ты слышишь - это дыхание бойцов сквозь зубы, шлепки хватающих ладоней, хруст и удары, когда кулаки молотят и молотят по тонким впалым ргбрам, прямыми ударами в захвате. Ты видишь сухожилия, мышцы и вены под кожей у этих ребят, когда они прыгают. Их кожа блестит, потеет, морщится и становится влажной под единственной лампой. Десять, пятнадцать минут протекают бесследно. Их запах, они потеют и запах остальных ребят, всг это напоминает тебе жареную курицу. Пролетают двадцать минут бойцовского клуба. В итоге один из ребят падает. После боя два накачанных препаратами парня будут висеть друг на друге до конца ночи, убитые и улыбающиеся от такого тяжглого боя. С тех пор, как открылся бойцовский клуб, парень-механик постоянно околачивался возле дома на Пейпер Стрит. Просил меня послушать песню, которую он написал. Просил меня посмотреть скворечник, который он сделал. Парень показал мне фотографию какой-то девушки и спросил, достаточно ли она симпатичная, чтоб на ней жениться. Сидя на переднем сидении Corniche, парень говорит: - Вы видели пирог, который я для вас сделал? Это я его сделал. Сегодня не мой день рожденья. - Тут масло протекало сквозь кольца, - говорит парень-механик, - но я заменил масло и воздушный фильтр. Я заменил ремни клапанов и регулятор момента зажигания. Сегодня она должна бежать, так что я заменил лопасти. Я спрашиваю: ?что задумал Тайлер?? Механик открывает пепельницу и включает зажигалку для сигарет. Он говорит: - Это тест? Вы проверяете нас? ?Где Тайлер?? - Первое правило бойцовского клуба - ты не говоришь о бойцовском клубе, - говорит механик, - и последнее правило Проекта ?Вывих? - ты не задагшь вопросов. Так что он может мне рассказать? Он говорит: - Что ты должен понять - это что твой отец был для тебя моделью Бога. Позади нас моя работа и мой кабинет становятся всг меньше, меньше, меньше, исчезли. Я нюхаю свои руки в бензине. Механик говорит: - Если ты - мужчина, ты - христианин и ты живгшь в Америке, твой отец для тебя - модель Бога. А если ты не знал своего отца, если твой отец в тюрьме, или умер, или никогда не бывает дома, что ты тогда будешь думать о боге? Всг это - догма Тайлера Дардена. Нацарапанная на клочках бумаги, пока я спал и отданная мне, чтобы я набрал и размножил ег на работе. Я прочитал ег всю. Даже мой шеф наверное прочитал ег всю. - Что ты должен прекратить делать, - говорит механик, - это тратить свою жизнь на поиски отца и Бога. - Что ты должен принять, - говорит он, - это что Бог возможно тебя не любит. Возможно, Бог ненавидит тебя. Это не худшее, что может случиться. По мнению Тайлера, привлечь внимание Бога плохими делами - это лучше, чем не получить внимания совсем. Может потому, что ненависть Бога - это лучше, чем Его безразличие. Если бы ты мог быть злейшим врагом Бога или ничем, что бы ты выбрал? Мы - средненькие курочки Бога, если верить Тайлеру Дардену, без своего специального места в истории и без специального внимания. Даже если мы привлекли внимание Бога, у нас нет надежды на проклятие или искупление. Что хуже: ад или ничего? Только если были мы пойманы и казнены, можем обрести мы спасение. - Сожги Лувр, - говорит механик, - и вытри жопу Моной Лизой. По крайней мере, так Бог узнает наши имена. Чем ниже ты падаешь, тем выше взлетишь. Чем дальше ты убегаешь, тем больше Бог хочет тебя вернуть. - Если бы гениальный ребгнок никогда не покинул дом, - говорит механик, - жирный телец всг ещг был бы жив. Того, что нас - как песчинок на пляже или звгзд на небе, уже не достаточно. Механик вливает чгрный Corniche в старое обводное шоссе без полосы для обгона, и сразу перед нами вытягивается конвой грузовиков, едущих с предельной разрешгнной скоростью. Corniche наполняется светом фар машин, едущих за нами, и вот они мы, разговаривающие, отражающиеся в лобовом стекле. Едущие без превышения скорости. Так быстро, как позволяет закон. Закон есть закон, сказал бы Тайлер. Слишком быстрая езда - то же самое, что разжигание огня - то же самое, что закладывание бомбы - то же самое, что выстрел в человека. Преступник - это преступник - это преступник. - На прошлой неделе мы смогли наполнить ещг четыре бойцовских клуба, - говорит механик, - может, Большой Боб сможет возглавить следующее отделение, если мы найдгм бар. Так что на следующей неделе он пробежится по правилам с Большим Бобом и отдаст в его распоряжение бойцовский клуб. С сегодняшнего дня, когда глава открывает бойцовский клуб, и все стоят в ожидании вокруг лампы в центре подвала, глава будет обходить и обходить толпу по внешнему краю, в темноте. Я спрашиваю: ?кто принял новые правила? Это Тайлер?? Механик улыбается и говорит: - Вы знаете, кто принял новые правила. Новое правило - никто не должен быть центром бойцовского клуба, рассказал он. Никто не должен быть центром бойцовского клуба, кроме двух дерущихся мужчин. Голос главы будет реветь, медленно прохаживаясь по толпе, снаружи, из темноты. Люди в толпе будут смотреть на других людей через пустой центр комнаты. И так будет во всех бойцовских клубах. Найти бар или гараж для открытия бойцовского клуба не сложно; в первом баре, том, в котором всг ещг собирается исходный бойцовский клуб, они платят месячную арендную плату за всего один бойцовский клуб в субботу ночью. Если верить механику, ещг одно новое правило бойцовского клуба - это что бойцовский клуб всегда будет бесплатным. За вход никогда не будут взимать плату. И механик кричит из водительского окна на встречное движение, и ночной ветер наполняет машину: - Нам нужен ты, а не твои деньги. Механик кричит в окно: - Всг время, пока ты в бойцовском клубе, ты - это не объгм твоего банковского счгта. Ты - не твоя работа. Ты - не твоя семья, и ты - не тот, кем ты себя называешь. Механик кричит сквозь ветер: - Ты - не твог имя. А космические обезьянки на заднем сидении подхватывают: - Ты - не твои проблемы. Механик кричит: - Ты - не твои проблемы. А космические обезьянки продолжают: - Ты - не твой возраст. Механик кричит: - Ты - не твой возраст. Вдруг механик сворачивает на встречную полосу, наполняя машину огнгм фар сквозь лобовое стекло, холодным, как игла шприца. Одна машина и ещг одна летят на нас, сигналя во всю мощность, и механик выворачивает совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы не врезаться ни в одну. Фары едут на нас, становясь всг больше и больше, гудки надрываются, и механик вглядывается впергд, в огни и шум, и кричит: - Ты - не твои надежды. Никто не подхватывает крик. В этот раз машина, едущая навстречу, сворачивает как раз вовремя, чтобы спасти нас. На нас едет ещг одна машина, мигая фарами: ярко, тускло, ярко, тускло, гудок ревгт, и механик кричит: - Вы не спасгтесь. Механик не сворачивает, но сворачивает встречная машина. Следующая машина и механик кричит: - Когда-нибудь все мы умргм. В этот раз встречная машина сворачивает, но механик сворачивает вместе с ней, снова оказываясь на пути. Машина сворачивает, но механик следует за ней, лоб в лоб, снова. Ты плавишься и таешь в этот момент. На это мгновение ничто не имеет значения. Посмотри на звгзды и тебя нет. Ни твой багаж. Ничто не имеет значения. Ни твой запах изо рта. Снаружи за окнами темно, и вокруг тебя ревут гудки. Фары мигают, ярко, тускло, ярко прямо тебе в лицо, и ты никогда больше не пойдгшь на работу. Ты никогда не сделаешь себе другую стрижку. - Быстро, - говорит механик. Машина снова сворачивает, и механик обратно выруливает, чтобы быть у нег на пути. - Что, - говорит механик, - что бы вы хотели сделать до того, как умргте? Гудок встречной машины надрывается, а механик так спокоен, что кажется будто он наблюдает за мной, сидящим рядом с ним на переднем сидении, со стороны, и он говорит: - Десять секунд до удара. - Девять. - Через восемь. - Семь. - Через шесть. ?Моя работа?, - говорю я: ?Я хотел бы уволиться с работы?. Мимо нас проносится крик из свернувшей машины, и механик не сворачивает, чтобы врезаться в нег. Ещг больше огней движутся прямо на нас, и механик поворачивается к тргм обезьянкам на заднем сидении. - Эй, космические обезьянки, - говорит он, - вы видели, как играть в эту игру. Быстрее рожайте, или мы все мертвы. Машина проносится справа от нас, и на наклейке на ег бампере написано: ?Я лучше вожу в пьяном виде?. В газетах говорится, что тысячи таких наклеек просто появились однажды утром на машинах. На других наклейках на бамперы написаны вещи вроде: ?Сделай из меня отбивную?. ??Пьяные водители? против матерей?. ?Переработаем всех животных?. Читая газеты, я понимаю, что всг это - дело рук Комитета ?Дезинформация?. Или Комитета ?Вред?. Сидя возле меня, наш аккуратный и рассудительный механик из бойцовского клуба говорит мне, что да, ?Пьяные? наклейки на бамперы - это часть Проекта ?Вывих?. Три космические обезьянки на заднем сидении молчат. Комитет ?Дезинформация? печатает карманные карточки для самолгтов, где нарисовано, как пассажиры дерутся друг с другом за кислородные маски, пока их авиалайнер, пылая, несгтся прямо на скалу со скоростью тысячи миль в час. Комитеты ?Вред? и ?Дезинформация? состязаются друг с другом, кто сможет раньше создать компьютерный вирус, который сведгт банкоматы с ума до такой степени, что они устроят маленький торнадо из десяти- и двадцати-долларовых купюр. Зажигалка для сигарет выскакивает раскалгнная, и механик говорит мне, чтоб я зажгг свечи на праздничном пироге. Я зажигаю свечи, и пирог начинает мерцать под маленьким нимбом огня. - Что бы вы хотели сделать до того, как умргте? - говорит механик, и сворачивает, оказываясь на пути грузовика, едущего на встречу. Грузовик лупит по гудку, издавая один протяжный ргв за другим, и фары грузовика, как рассвет, становятся всг ярче и ярче, отражаясь от улыбки механика. - Решайте что-нибудь, быстрее, - говорит он зеркальцу заднего вида, где три космические обезьянки сидят на заднем сидении. - У нас осталось пять секунд до забвения. - Один, - говорит он. - Два. Грузовик заполняет собой всг пространство перед нами, слепя нас и оглушая. - Три. - Покататься на лошади, - доносится с заднего сидения. - Построить дом, - звучит другой голос. - Сделать татуировку. Механик говорит: - Верьте в меня, и вы умргте навсегда. Слишком поздно, грузовик сворачивает, и механик сворачивает, но хвост нашего Corniche зацепил край переднего бампера грузовика. Но в тот момент я не знал этого, я знал только огни, фары грузовика, ушедшие во тьму, себя, брошенного на дверцу машины, а затем на праздничный пирог, и механика за рулевым колесом. Механик лгг на руль, чтобы удержать его относительно ровно, а свечи пирога погасли. И на одну идеальную секунду внутри тгплой чгрной кожаной машины совсем не было света, и все наши крики звучали на одной и той же низкой ноте, издавали тот же звук, что и гудок грузовика, и у нас не было контроля, не было выбора, не было направления, и не было выхода, и все мы были мертвы. Прямо сейчас я хотел бы умереть. В этом мире я - ничто по сравнению с Тайлером. Я безнадгжен. Я глуп, и всг, что я делаю - это хочу и нуждаюсь в вещах. Моя малюпусенькая жизнь. Моя маленькая говгная работа. Моя шведская мебель. Я никогда, нет, никогда никому об этом не говорил, но до того, как я познакомился с Тайлером, я собирался купить собаку и назвать ег "Понты". Вот какой ужасной может быть жизнь. Убей меня. Я хватаю рулевое колесо, и возвращаю нас назад на дорогу. Сейчас. Приготовься к эвакуации души. Сейчас. Механик тянет руль к обочине, а я тяну к гбаной смерти. Сейчас. Чудесное волшебство смерти, одна секунда - ты ходишь и говоришь, и в следующую секунду ты - предмет. Я - ничто, я даже не это. Холодный. Невидимый. Я слышу запах кожи. Мой пристяжной ремень вокруг меня, как спасательный жилет, и когда я пытаюсь сесть, я бьюсь головой о рулевое колесо. Это больнее, чем кажется. Моя голова отдыхает у механика на коленях, и когда я смотрю вверх, мои глаза фокусируются на лице механика высоко надо мной, улыбающегося, ведущего машину, и я вижу звгзды сквозь окно водительской дверцы. Мои руки и лицо в чгм-то липком. Кровь ? Застывает, как сливочное масло. Механик смотрит вниз. - С днгм рождения. Я слышу запах дыма и вспоминаю праздничный пирог. - Я почти сломал руль об твою голову, - говорит он. Просто ничего больше, просто ночь, и запах дыма, и звгзды, и улыбающийся и ведущий машину механик, моя голова у него на коленях, и внезапно мне перестагт казаться, что я должен сесть. ?Где пирог?? Механик говорит: - На полу. Просто ночь, и запах дыма становится тяжелее. ?Я загадал желание?? Высоко надо мной, в окне где-то между звгздами, улыбнулось лицо. - Эти праздничные свечи, - говорит оно, - они из разряда тех, что никогда не гаснут. Мои глаза достаточно привыкают к свету звгзд, чтобы разглядеть дым, поднимающийся вверх от маленьких пожариков вокруг нас на ковре. 19. Механик из бойцовского клуба жмгт на газ, спокойно направляя машину по своему пути, и у нас всг ещг осталось на сегодняшнюю ночь важное дело. Ещг одна вещь, которой мне нужно научиться до того, как придгт конец цивилизации - это как ориентироваться по звгздам. Всг тихо, как будто Кадиллак идгт в открытом космосе. Должно быть мы съехали с автострады. Три парня на заднем сидении успокоились или уснули. - У тебя теперь есть около-жизненный опыт, - говорит механик. Он убирает одну руку с рулевого колеса и дотрагивается до здоровенной шишки, оставшейся у меня на лбу после удара об руль. Мой лоб так распух, что должен уже закрыть оба глаза, и он проводит холодным кончиком пальца по всей длине шишки. Corniche повредил бампер, а боль сейчас кажется бампером, нависшим над моими глазами, как тень от полей шляпы. Наш повреждгнный зад гудит и бампер тарахтит и трещит в тишине вокруг нашего путешествия по ночной дороге. Механик рассказывает, что задний бампер нашего Corniche висит на болтах, что он почти оторвался, когда мы впилялись в передний бампер грузовика. Я спрашиваю, не является ли то, что происходит сегодня ночью домашним заданием Проекта ?Вывих?. - Частично, - говорит он, - я должен принести четыре человеческие жертвы, и я должен притащить тару жира. ?Жира?? - Для мыла. ?Что Тайлер собирается делать?? Механик начинает говорить, и это в точности Тайлер Дарден. - Я вижу умнейших и сильнейших мужей из когда-либо живших, - говорит он и его лицо вырисовывается в свете звгзд сквозь боковое стекло, - и эти мужи качают бензин или обслуживают столики. Его широкий лоб, его брови, изгиб его носа, его ресницы и линия его глаз, чгткий профиль его говорящих губ, всг это рисуется в свете звгзд. - Если мы можем поместить этих мужей в тренировочные лагеря и закончить их возмужание. - Всг, что делает пистолет - это концентрирует взрыв в одном направлении. - У вас есть класс молодых мужчин и женщин, и они хотят посвятить свою жизнь чему-то. Реклама заставила этих людей купить машины и одежду, которая им не нужна. Поколения работали на работах, которые они ненавидели, чтобы иметь возможность купить то, что им на самом деле не нужно. - У нашего поколения нет великой войны или великой депрессии, но что у нас есть, это великая война духа. У нас есть великая революция против культуры. Великая депрессия в наших жизнях. У нас духовная депрессия. - Мы должны показать этим мужчинам и женщинам свободу, поработя их, показать им храбрость, напугав их. - Наполеон был велик, потому что он мог натренировать людей жертвовать своей жизнью за росчерк пера. - Представьте, что мы поднимем забастовку, и все откажутся работать, пока мировые богатства не будут перераспределены. - Представьте себе охоту на лося в глухом лесу в ущелье вокруг руин ?Рокфеллеровского Центра?. - То, что ты сказал о своей работе, - говорит механик, - ты действительно имел это в виду? ?Да, я имел это в виду?. - Вот почему мы сегодня в дороге, - говорит он. У нас охотничья вечеринка, и мы охотимся за жиром. Мы едем на свалку медицинских отходов. Мы едем к уничтожителю медицинских отходов, чтобы оказаться среди удалгнных опухолей и отсосанного гноя, десятилетних фурункулов, одноразовых шприцов и игл из капельницы, жуткой дряни, действительно жуткой дряни, среди кровавых тампонов и ампутированных конечностей, и мы найдгм там больше денег, чем мы сможем унести за одну ночь, даже если бы мы приехали на грузовике. Мы найдгм там больше денег, чем мы сможем загрузить в Corniche до самых сигнальных огней. - Жир, - говорит механик, - насыщенный жир, откачанный из самых богатых бгдер Америки. Самых богатых и самых жирных бгдер в мире. Наша цель - большие красные пакеты насыщенного жира, который мы притащим на Пейпер Стрит, перетопим, смешаем со щглоком, добавим лаванду и продадим назад тем же самым людям, которые платили, чтобы его отсосали. По двадцать баксов за кусок, мы - единственные ребята, которые могут себе это позволить. - Богатейший, густейший жир в мире, жир земли, - говорит он. - Мы сегодня что-то вроде Робина Гуда. Маленькие пожары масла возникают на ковре. - И пока мы там, - говорит он, - нам стоит поискать также и вирус гепатита. 20. Слгзы теперь текли по-настоящему, и толстая полоска прошла по всему стволу пистолета, вниз по изгибу вокруг спускового крючка, чтобы капнуть у меня с указательного пальца. Рэймонд Хессель закрыл оба глаза, так что я сильно надавил пистолетом на его висок, чтобы он всегда чувствовал давление прямо в этом месте, и я был возле него, и это была его жизнь, и он мог умереть в любой момент. Это был не дешгвый пистолет, и мне стало интересно, может ли соль его испоганить. Всг прошло так легко, что я даже удивился. Я сделал всг, что мне сказал механик. Вот зачем нам надо было купить пистолет. Я делал свою домашнюю работу. Каждый из нас должен был принести Тайлеру двенадцать водительских прав. Это было доказательством того, что каждый сделал двенадцать человеческих жертвоприношений. Сегодня ночью я припарковал машину и гулял вокруг квартала, ожидая, пока Рэймонд Хессель закончит работу за кассой в круглосуточном Конер Март, и около полуночи он ждал на автобусной остановке ночной оул бас, когда я в конце концов подошгл и сказал: ?привет?. Рэймонд Хессель, Рэймонд не ответил ничего. Наверное, он решил, что мне нужны его деньги, его прожиточный минимум, четырнадцать долларов в его бумажнике. О-о, Рэймонд Хессель, все твои двадцать три года, когда ты начал плакать, слгзы текли по стволу моего пистолета, прижатого к твоему виску, нет, это не из-за твоих денег. Это совсем не из-за твоих денег. Ты даже не сказал: ?привет?. Ты - не твой грустный маленький бумажник. Я сказал: ?отличная ночь, воздух холодный, но прозрачный?. Ты даже не сказал: ?привет?. Я сказал: ?не беги, а то мне придгтся выстрелить тебе в спину?. Я достал пистолет, и на мне были одеты резиновые перчатки, так что если пистолет когда-нибудь стал бы по этому делу вещественным доказательством ░ 1, на нгм не было бы ничего, кроме высохших слгз Рэймонда Хесселя, лица кавказской национальности, семьдесят третьего года рождения, особых примет не имеет. И я получил твог внимание. Твои глаза расширились до такой степени, что даже в тусклом свете улицы я видел, что они зелгные, как антифриз. Ты отодвигался назад всг дальше и дальше каждый раз, когда ствол прикасался к твоему лицу, как будто он был слишком холодным или слишком горячим. Пока я не сказал: ?не делай ни шага назад?, и тогда ты позволил пистолету прикоснуться к тебе, но даже тогда ты отодвигал голову вверх и назад от ствола. Ты отдал мне свой бумажник, когда я сказал. В твоих водительских правах было твог имя: Рэймонд К. Хессель. Ты живгшь на 1320 СЕ Беннинг, квартира А. Это, должно быть, подвальное помещение. Квартирам в подвалах обычно дают номера буквами, а не цифрами. Рэймонд К. К. К. К. К. К. Хессель, я с тобой разговаривал. Твоя голова отдвигалась назад и вверх от пистолета, и ты сказал: ?да?. Ты сказал, что да, ты живгшь в подвале. У тебя в бумажнике было также несколько фотографий. Там была твоя мать. Это было довольно круто для тебя, когда ты должен был открыть глаза и увидеть своих улыбающихся маму и папу и в то же самое время пистолет, но ты это сделал, и тогда твои глаза закрылись и ты начал плакать. Ты двигался к клгвому, чудесному волшебству смерти. Одна минута, ты человек, и в следующую минуту ты - предмет, твои мама и папа должны будут звонить старому доктору как-его-там, чтобы посмотреть твою дантистскую медицинскую карту, потому что от твоего лица останется немного, и твои мама с папой, они всегда ждали от тебя гораздо больше, но нет, жизнь играет не честно, и всг закончилось именно так. Четырнадцать долларов. ?Это, - спрашиваю я, - это твоя мама?? ?Да?. Ты плакал, шморгал, плакал. Ты глотал. ?Да?. У тебя был пропуск в библиотеку. У тебя была карточка из проката видеокассет. Карточка социального страхования. Четырнадцать долларов наличными. Я хотел взять ещг проездной на автобус, но механик сказал брать только водительские права. Членский билет студенческого профсоюза. Ты чему-то учился. В этом месте ты начал плакать ещг сильнее, и я ещг сильнее надавил стволом пистолета тебе в щгку, так что ты опять начал отходить назад, пока я не сказал: ?не двигайся, или ты умргшь прямо сейчас. Так что ты изучал?? ?Где?? ?В колледже, - сказал я. - У тебя билет студенческого профсоюза?. Ой, ты не знаешь, дгрг, кхе-кхе, проглотил, шморгнул, биологию. ?Слушай, сейчас ты умргшь, Рэй-монд К. К. К. Хессель, сегодня ночью. Ты можешь умереть через секунду или через час, тебе решать. Так что соври мне. Скажи мне первую ерунду, пришедшую тебе в башку. Выдумай что-нибудь. У меня здесь не дерьмо. У меня здесь пистолет?. В итоге ты меня слушал, забыв про маленькую трагедию у себя в голове. Заполни анкету. Кем Рэймонд Хессель хочет стать, когда вырастет? Пойти домой, ты сказал, что хочешь просто пойти домой, пожалуйста. ?Без вопросов, - сказал я. - Но на что ты собираешься потратить свою жизнь после этого? Если бы ты мог сделать всг, что захочешь?? Выдумай что-нибудь. Ты не знал. ?Тогда ты умргшь прямо сейчас?, - сказал я. Я сказал: ?отвернись в сторону?. Смерть наступает через десять, через девять, через восемь. ?Вет?, - сказал ты. Ты хочешь быть ветом, ветеринаром. Это значит животные. Тебе надо было для этого учиться. Тебе надо было для этого слишком долго учиться, сказал ты. Ты можешь учиться и пахать так тяжело, как будет нужно, Рэймонд Хессель, или ты можешь умереть. Тебе выбирать. Я засовываю твой бумажник в задний карман твоих джинсов. Так ты в самом деле хочешь быть врачом для животных. Я отнимаю покрытый солгной водой ствол от одной щеки и придавливаю его к другой. ?Ты именно этим всегда хотел быть, доктор Рэймонд К. К. К. К. Хессель, ветеринаром?? ?Да?. ?Не пиздишь?? ?Нет?. Нет, в смысле, да, не пиздишь. Да. ?Хорошо?, - сказал я, и прижал влажный конец ствола к твоему подбородку, затем к кончику твоего носа, и везде, куда бы я ни надавил стволом, он оставляет блестящее влажное кольцо от твоих слгз. ?Так что, - сказал я, - возвращайся к учгбе. Если завтра утром ты проснгшься, ты найдгшь способ вернуться назад и продолжить учиться?. Я надавил влажным концом ствола на каждую щгку, затем на подбородок, а затем на твой лоб, и оставил там везде влажные колечки. ?С тем же успехом ты уже мог бы быть мгртв?, - сказал я. ?У меня твои права?. ?Я знаю, кто ты. Я знаю, где ты живгшь. Я буду хранить твои права, и я буду проверять тебя, господин Рэймонд К. Хессель. Через три месяца, затем через шесть месяцев, затем через год, и если ты не продолжишь обучение, чтобы стать ветеринаром, ты умргшь?. Ты ничего не сказал. ?Проваливай отсюда, и живи своей маленькой жизнью, но помни, я наблюдаю за тобой, Рэймонд К. Хессель, и я скорее убью тебя, чем буду смотреть, как ты работаешь на дерьмовой работе, зарабатывая деньги, которых хватает только на то, чтобы покупать сыр и смотреть телевизор?. ?Сейчас я уйду, так что не оборачивайся?. Это то, чего хотел от меня Тайлер. Слова Тайлера вылетали из моих уст. Я - рот Тайлера. Я - руки Тайлера. Каждый в Проекте ?Вывих? - это часть Тайлера Дардена, и vice versa. Рэймонд К. К. Хессель, твой ужин сегодня будет вкуснее, чем любая еда, которую ты когда-либо ел, и завтра будет самый прекрасный день во всей твоей жизни. 21. Ты просыпаешься в Скай Харбор Интернэшнл. Переведи часы на два часа назад. Шатл отвозит меня в Феникс, в центр города, и в каждом баре, в который я захожу, сидят ребята со швами где-нибудь возле глаза, где хороший удар распорол мясо прямо об острый край кости. Там ребята с ломаными носами, и эти ребята за стойкой видят меня с этой долбаной дырой в щеке и мы как одна счастливая семья. Тайлера не было дома какое-то время. Я делаю свою скромную работу. Я путешествую из аэропорта в аэропорт в поисках машин, в которых погибли люди. Магия путешествия. Малюсенькая жизнь. Малюсенькое мыло. Малюсенькие сиденья в самолгтах. Везде, где я езжу, я спрашиваю про Тайлера. На случай, если я его найду, водительские права двенадцати человеческих жертв лежат у меня в кармане. В каждом баре, в который я захожу, в каждом гбаном баре, я вижу побитых ребят. В каждом баре они начинают вокруг меня суетиться и хотят угостить меня пивом. Как будто я заранее знаю, в каких барах открывается бойцовский клуб. Я спрашиваю, не видели ли они парня по имени Тайлер Дарден. Глупо спрашивать у них, знают ли они о бойцовском клубе. Первое правило - ты не говоришь о бойцовском клубе. Но видели ли они Тайлера Дардена? Они говорят, что слышат это имя в первые, сэр. Но может быть вы найдгте его в Чикаго, сэр. Это наверное из-за дыры у меня в щеке все называют меня ?сэр?. И они мне подмигивают. Ты просыпаешься в О?Хара и едешь на Шатле в Чикаго. Ты переводишь свои часы на час впергд. Ты можешь проснуться в другом месте. Ты можешь проснуться в другом времени. Почему ты не можешь проснуться другим человеком? В каждом баре, в который ты заходишь, избитые ребята хотят угостить тебя пивом. И нет, сэр, они никогда не встречались с Тайлером Дарденом. И они мне подмигивают. Они слышат это имя впервые. Сэр. Я спрашиваю о бойцовском клубе. Открывается ли сегодня ночью где-нибудь по близости бойцовский клуб? Нет, сэр. Второе правило бойцовского клуба - ты не говоришь о бойцовском клубе. Избитые ребята в баре жмут тебе руку. Впервые слышу о нгм. Сэр. Но возможно вы найдгте бойцовский клуб, который вы ищете, в Сиэтле, сэр. Ты просыпаешься на Мэйс Филд и звонишь Марле, чтобы узнать, что происходит на Пейпер Стрит. Марла говорит, что все космические обезьянки сейчас бреются наголо. Электробритва раскалилась и теперь весь дом пахнет палгным волосом. Космические обезьянки с помощью щглока выжигают свои отпечатки пальцев. Ты просыпаешься в СииТэк. Переводишь часы на два часа назад. Шатл отвозит тебя в Сиэтл, в центр города, и в первом же баре, в который ты заходишь,