...
     - Разрешения на выход я тебе не давал.
     - Ну так, значит, дашь.
     - Нет, не дам. Изволь занять свое рабочее место и не покидай  его  до
окончания десанта.
     - Но немного размяться мне можно?!
     - Можно. Включи электрогимнастику, массаж.
     С досады он чуть не плюнул в маску гермошлема. Однако  сел  и  сделал
то, что советовал командир. По телу снизу вверг пошли волны  электроуколов
и непроизвольных мышечных сокращений.
     - Если нужно, - добавлял Бакулин, - я сам осмотрю драккар.
     - Не нужно, - проговорил он. - Это я так...
     Он не стал объяснять, что желание осмотреть машину  снаружи  возникло
после того, как его удивило странное усиление блеска поверхности "Витязя".
Подумал о командире с неудовольствием: "Голову ушиб, еле языком  ворочает,
а норовит все сам... Блюститель инструкций": Предложил:
     - Ты пока подремал бы, что ли. Не беспокойся, я никуда не уйду - буду
здесь тебя караулить.
     - Я не беспокоюсь, карауль себя.
     Мстислав надолго умолк. Может, действительно задремал.
     Система электрогимнастики и  пневмоэлектромассажа  в  этом  волшебном
"Шизеку"  работала  замечательно.  Он  шарил  глазами   в   звездно-черном
пространстве над головой и чувствовал,  как  разогретые  мышцы  словно  бы
обкатывались металлическими шарами. Сперва он заметил плывущую среди звезд
искорку  радиозонда  "Эхо-РЛ".  Следом  прошла  светлая  черточка  "Лунной
радуги". Он выключил массаж и проводил ее взглядом  до  самого  горизонта.
Затем проследил заход искорки второго "Эхо-РЛ". Радиомост навели  по  всем
правилам, но в шлемофоне стояла какая-то совершенно зловещая тишина. Никто
не вызывал их на связь. Чтобы не потревожить предполагаемый сон командира,
он тоже решил не брать на себя радиоинициативу.
     Солнце  далеким,  но  мощным  прожектором  светило   в   левый   борт
"Казаранга".  Впереди  светлел  ровный  язык  наледи,  иссеченный,  словно
траншеями, полосами длинных густо-темных теней. Наледь, перевалив "мостом"
через крупную трещину, сбегала с дуговидной террасы  застывшим  потоком  я
терялась под завалами грязно-желтых и йодистых глыб; а дальше  (и  уже  до
самого горизонта) диковинные отдельности рельефа Ледовой  Плеши  сливались
для глаза в мелкий узор на равнине  цвета  старого  серебра,  и  никак  не
верилось, что где-то рядом на  правом  траверзе  -  всего  только  в  трех
километрах отсюда - распахнута колоссальная непроницаемо-черная  пропасть.
Он смотрел  в  звездно-черное  небо  над  горизонтом,  и  опять  откуда-то
подкрадывался страх и сердце сжималось от невыразимо  тоскливого  ощущения
глухого безлюдья. Одиночество на краю  мира...  Дремлющий  или  ушедший  в
себя, в свою боль командир почти не в счет. Это  было  очень  странно:  он
видел неподвижный скафандр командира в зеркале  и  не  ощущал  присутствия
человека. Словно скафандр был пуст. Должно быть, поэтому десантники  редко
работают парами. Чаще - втроем. А еще чаще -  группой.  Интересно,  почему
задерживается эта группа? Когда нет связи, начинает  брать  сомнение,  что
группа объявится здесь вообще.
     А может быть, командир опять без сознания?
     А вдруг Мстислав умирает?
     А вдруг уже...
     А вдруг, а вдруг, а вдруг,  а  вдруг...  Стоп!  Селенген  Меф  Аганн,
прекрати панику. Какое дело тебе, селенгену, до этого  землянина?  Бакулин
рожден в другом мире, развивался и рос на дне голубой, как мечта, тяжелой,
но мягкой, как  одеяло,  густой  и  душистой,  как  мед,  атмосферы.  Ему,
землянину, пели птицы и ветры, для  него  зеленели  просторы  величиной  с
континент, а ты, селенген, заплакал от страха, когда тебя за руку в первый
раз  подвели  к  шумным  птичьим  вольерам  в   украшенных   широколистной
растительностью и расширенных зеркалами госпитальных фойе. А потом, уже на
Земле, при виде каждой летящей по воздуху пернатой твари ты целый год  еще
вздрагивал и рефлекторно втягивал голову к плечи, потому что летящая птица
казалась тебе, селенгену, брошенных в твою сторону камнем. И  до  сих  пор
возникает смутное беспокойство, когда  над  тобой  проносится  стриж.  Так
какое дело тебе, селенгену, до этого землянина?..  Ладно,  не  надо  юлить
перед самим собой и храбриться. Вдобавок и Оберон не  твой  мир,  не  твоя
луна. Здесь с Бакулиным ты на равных. А кое в чем и в  хвосте.  Признайся,
завидуешь ведь мужскому упрямству  светлоглазого  землянина,  его  умению,
точнее, потребности быть неодолимо упрямым не столько ради  себя,  сколько
ради своей тяжеловесной планеты. Куда с ним  тягаться  тебе,  легковесному
представителю небольшого, в чем-то ущербного племени селенгенов...  Ты  по
возрасту, кажется, старше всех на борту "Лунной радуги", но  в  общении  с
каждым из них ощущаешь себя кем-то вроде юркого племянника-недомерка перед
солидным дядюшкой-тяжеловесом. В лучшем  случае  -  младшим  братом  перед
старшим. Причин этому много, но основная  в  том,  что  селенгены  острее,
заинтересованнее, тоньше, пристрастнее анализируют свою  кровную  связь  с
материнским телом земного  сообщества,  и...  пока  не  находят  себе  там
достойного места. И что характерно, никто  еще  не  удосужился  помочь  им
найти его. Никто не пошел дальше слов: "Вы, селенгены, - дети космического
человечества,  первая  космостадия  в   биографии   могущественного   гомо
галактикуса".  Понимай  так:  "Вы,  селенгены,  -   птенцы   галактических
лебедей". Что это, бездумное шутовство или  насмешка?  Или  успокоительная
ложь для гадких утят, сознающих, что выше заурядных крякв им не подняться?
Ведь каждому ясно: сам  факт  рождения  не  на  Земле  еще  не  повод  для
космических амбиций. Но, с другой  стороны,  все,  что  сопутствует  этому
факту, привносит острое (если не  сказать  -  болезненное)  своеобразие  в
психическую организацию селенгена. Давайте посмотрим правде прямо в глаза:
в Солнечной Системе вообще и на Земле в частности возникла и количественно
вызревает новая  психораса.  Отбросив  высокопарную  словесную  трескотню,
признаем: новая психораса плохо вписывается в витрину достижений  мирового
прогресса. Пока неизвестно, какими будут селенгены в следующую космостадию
своего существования, но сегодня очень ясно  чувствуется:  в  сравнении  с
исконным землянином рожденный не на Земле - это если и  не  шаг  назад  на
пути к "галактическому лебедизму", то уж наверняка шаг в сторону...
     - Вижу вас, вижу, - неожиданно прозвучал в шлемофоне голос  Бакулина.
- Почему не связались с нами перед посадкой?
     Голос командира  подействовал  успокоительно.  Прямо  гора  с  плеч..
Сквозь верхнелобовую часть блистера он тоже увидел брызнувшие  трехлучевой
звездой фиолетовые струи плазмы - след тормозного импульса "Циклона".
     - Непонятно, - пробормотал он, наблюдая, как  от  звезд  отделился  и
пошел на снижение мерцающий рубинами треугольник. - С чего это они  решили
сесть втихомолку?.. Связь, "Циклон", связь, отвечайте!
     В эфире ни звука. Тихо,  как  ночью  в  пустыне.  Он  обежал  глазами
индикацию контроля, взглянул в зеркало на командира.
     - Не суетись, - проговорил Бакулин.
     Высверкивая  разноцветьем   ходовых   и   посадочных   светосигналов,
пирамидообразный драккар пересек  на  спуске  линию  горизонта  и  теперь,
контрастно обозначившись на фоне облитых солнцем равнин ледорадо,  казался
выпавшим  из  черного  неба  алмазно   вспыхивающим   черным   кристаллом.
Поблизости от "Казаранга" эта странная на  вид  флаинг-машина  треножником
вонзила в  лед  наклонные  струи  фиолетового  огня  и  села  между  тремя
вогнутыми, как лепестки лотоса, языками пара... Собственно, через  две-три
секунды это уже и не пар - ледяная пудра, снежная пыль. Мертвый  в  начале
посадки радиоэфир вдруг ожил: в шлемофоне  возникло  шуршание  (словно  бы
где-то рядом потекли с обрыва струйки  сухого  крупного  песка),  затем  -
потрескивание. Сквозь шорох и треск внезапно прервался голос Элдера:
     - ...Если слышите - помигайте фарами.
     - Слышим вас, слышим! - сказал Бакулин. - Меф, помигай им фарами.
     Он хотел помигать, но Элдер облегченно выругался и дал отбой:
     - Не надо, теперь и мы слышим вас. Что за черт, почему не было связи?
     - Потому, что мы имеем дело с Обероном, Юс, - тоном усталого человека
ответил Бакулин, сбрасывая фиксаторы. - Меф, спасибо за службу. Открой мне
люк.
     Он открыл. Одновременно ив гермолюков "Циклона" стали  выпрыгивать  и
замедленно  опускаться  на  лед   фигурки   десантников   к   разноцветных
скафандрах. Он с тревогой взглянул в отраженную зеркалом спину Бакулина:
     - Не торопился бы ты, командир...
     - Элдер твой командир, - возразил Мстислав, покидая борт "Казаранга".
     - Меф, должно быть, не против,  -  как-то  очень  рассеянно  процедил
Элдер. Чувствовалось, что странное происшествие с  радиосвязью  отнюдь  не
добавило ему настроения. Элдера можно было узнать по золотистому  "Витязю"
с оранжевыми катафотами.
     - Меф не против, - подал голос Джанелла. - Меф  знает,  что  тут  все
равно ничего уже не поделать. - В бело-зеленом "Шизеку" Джанелла напоминал
лягушонка.
     - Поберег бы ты свое здоровье, Рамон, - дал  совет  желтоскафандровый
Йонге. - Твоих шуток могут здесь не понять.



        3. ТИГРОВАЯ ЯМА

     Десантники  отошли  от  драккара  и,  как  это  было  в  их   обычае,
выстроились  цепью,  выгнутой  полукругом.  Точно  рыцари,  которым   надо
оберегать шатер сюзерена. Бакулин примкнул  к  левому  флангу:  На  правом
возвышалась очень заметная в лиловой "Селене" богатырская фигура Асеева.
     Элдер повел рукой влево от ледяного "моста":
     - Первое звено - Кизимов,  Йонге,  Джанелла,  -  прощупайте  лидарами
глубину расселины. Ваш участок - в пределах километра.
     Трое  десантников  молча  вскинули  руки  к  лицевых  стеклам   своих
гермошлемов - задание, дескать, принято к исполнению - и,  придерживая  на
бедрах белые кобуры  с  похожими  на  многозарядные  паллеры  портативными
лидарами,  ушли,  вернее  ускакали,  вдоль   трещины   почти   синхронными
"кенгуру".
     - Второе звено -  Винезе,  Симич,  Лорэ.  -  Элдер  указал  в  другую
сторону. - Аналогичное задание, но ваш участок короче. За пределы  террасы
не уходите.
     Полукруглый строй совершенно распался.
     - Звено взрывников - Михайлов, Нортон, Бакулин, - готовьте фугас.
     Звено взрывников поспешило к "Циклону".
     - Пилоты остаются в драккарах и наблюдают за изменениями  ситуации  в
рабочей зоне разведки.  Об  изменениях  докладывать  немедленно.  -  Элдер
выдержал паузу и со вздохом добавил: - А нам  с  тобой,  Коля,  -  грибная
охота.
     Да, десантники страшно не любят  собирать  я  капсулировать  образцы.
Называют это "грибной охотой".
     Краски  были  насыщенные,  резкие.   Лед   блестел,   люминесцирующие
скафандры пылали язычками разноцветного  пламени,  белизна  инея  казалась
светящейся, тени - как мазки тушью. По инструкции  сектор  его  наблюдения
охватывал всю местность вправо от осевой линии "Казаранга".  Осевая  линия
упиралась в "Циклон" с Накаямой  в  пилот-ложементе  и  звеном  взрывников
где-то в чреве грузового твиндека.  Справа  прыгало  над  трещиной  второе
звено разведчиков ее глубин - звено  Симича  -  и,  покачиваясь,  шагал  в
сопровождении тонконогого кибер-контейнера  Элдер,  а  в  открытом  сверху
контейнере поблескивали головки капсул. Сзади ничего не было.  Сзади  была
наполовину скрытая тенью куполообразная наледь, и он туда не  смотрел.  Он
провожал взглядом Элдера, и у него было гадкое ощущение,  что  все  у  них
идет не так, как надо. Он отказывался понимать Бакулина, его молчание.
     С борта "Циклона" Элдера окликнул Накаяма.
     - Командир! Самоотвод Бакулина из состава звена взрывников.
     - В чем дело?
     - Не знаю. Михайлов  я  Нортон  перенесли  Бакулина  в  ложемент.  На
вопросы Мстислав ответил: "Дьявольски кружится голова. И что-то с глазами.
Передайте Элдеру мой самоотвод".
     Он увидел, как, прекратив работу, застыли командир, Асеев и оба звена
десантников. Асеев встревоженно:
     - Меф, а твое самочувствие?..
     - Я абсолютно в норме. Однако могу... - Он  хотел  сказать:  "...Могу
объяснить, что случилось с Бакулиным", но Элдер вдруг рявкнул:
     - Всех прошу помолчать! Аб, дай мне Бакулина.
     Пауза. Голос Михайлова:
     - Командир, не надо тревожить Мстислава. Не стоит ему  разговаривать.
У него, по-видимому, сотрясение мозга.
     - Черт знает что!.. - пробормотал Юс.
     Длинная пауза. Десантники,  облитые  светом  низкого  солнца,  стояли
совершенно неподвижно.
     - Кто из нас  имеет  профессиональную  медподготовку?  -  риторически
спросил Асеев.
     Винезе поскакал к "Циклону".
     - Десант продолжается, - добавил Асеев. - Я возглавляю первое  звено,
Элдер - второе. Тимур, помоги взрывникам.
     Теперь поскакал к  "Циклону"  Кизимов.  Начальник  рейда  и  командир
группы возглавили осиротевшие звенья. Асеев спросил:
     - Меф, как это случилось с Бакулиным?
     Он рассказал.
     - Ты уверен, что это был именно луч? - спросил командор.
     - Да, лучевой удар в днище. Залп.
     - Хочешь сказать - похоже на осмысленную атаку?
     - Вряд ли. Ведь ничто не мешало ее завершить, однако  нас  больше  не
тронули.
     - Иными словами, времени для повторной атаки было достаточно?
     "Более чем достаточно", - подумал он.  И  снова  не  повернулся  язык
предать  гласности  драматический   эпизод   вылавливания   Бакулина   над
пропастью. Да и никому это сейчас не нужно.
     - У меня гипотеза! - сказал Джанелла. - Это был залп ледазера.  Слова
"лед" и "лазер" в синтезе. Обозначают редкое явление природы. Суть в  том,
что внутренние напряжения планетоида сотни, а может  быть,  и  тысячи  лет
производили энергетическую "накачку" какой-нибудь глыбы сверхчистого  льда
на дне Кратера...
     - А когда глыбе надоело "накачиваться", - вставил Асеев,  -  на  пути
"ледазерного" луча случайно оказалось днище драккара.
     - Ладно, - легко  согласился  Джанелла,  -  явление  это  не  редкое.
Сокращаю срок до нескольких месяцев. Или дней.
     - Или минут, - не преминул добавить Накаяма. - Но все равно ты гений.
     - Он прав в одном, - возразил Йонге, - на этом чертовом планетоиде не
все чисто...
     Ситуация  там,  где  над  трещиной  ползало  с  лидарами  звено   под
руководством  Элдера,  не  менялась.  Зато  у  открытого  люка   "Циклона"
показались фигуры десантников, которым сегодня  выпало  быть  взрывниками.
(Звено выволакивало на лед какие-то круглые коробки - части  фугаса,  над"
полагать.) Он был обеспокоен, несколько даже шокирован молчанием Элдера.
     - Юс! - окликнул командира Асеев. - Кажется, мы нашли то,  что  надо:
лидар показал глубину в шесть тысяч метров.
     Было слышно, как кто-то присвистнул.
     - Не может быть, - усомнился Лорэ.
     - Мы нашли вход в Преисподнюю! - торжествовал Джанелла. -  Мой  лидар
показал шесть тысяч одиннадцать. Провалиться мне  сквозь  планетоид,  если
фугас не уйдет здесь вниз по трещине километров на пять.
     - Свистать всех сюда? - спросил Йонге.
     - Отставить, - вдруг сказал Элдер. - Я помогу взрывникам, а первое  и
второе звенья - на сбор и капсулирование образцов. Но более чем на полтора
километра по радиусу не удаляться.
     Пока  Михайлов,  Нортон,  Кизимов  и  Элдер  монтировали  и  опускали
взрывное устройство на пятикилометровую глубину, "грибники"  молча  делали
свое дело. Никто из них не обнаруживал склонности "удаляться  по  радиусу"
даже на полтора километра. По-видимому, всем было  здесь  неуютно.  Только
Джанелла  в  обществе  верного,  как  собака,  киберконтейнера   продолжал
двигаться куда-то вдоль уступа террасы. Поскольку десантник был в  секторе
его наблюдения, он не спускал с него глаз: боялся потерять из  виду,  если
тот вдруг надумает спрыгнуть с уступа; но когда Джанелла тихо пробормотал:
"О, кажется, алмазный лед!.. - а затем сдержанно посмеялся чему-то  и  еще
тише добавил: - Дальше, песик, мы с тобой не пойдем..." - он успокоился  и
перевел взгляд на компанию взрывников.
     - Аб, - спросил Элдер, - Клим меня слышит?
     - Борт рейдера на приеме,  -  подтвердил  дежурный  координатор  Клим
Рукосуев. - Вопросов, как  видишь,  не  задаю,  но  одиссею  твоих  парней
наблюдаю на семи экранах.
     Элдер, принимая из рук Нортона люминесцентно-алый, как  живое  пламя,
цилиндрик (радиоинициатор для взрыва фугаса в нужный срок), спросил:
     - Что скажешь о разбросанных по Ледовой Плеши сейсмодатчиках?
     - Ничего дурного не скажу. Нормально транслируют на борт  контрольный
сигнал.
     - Когда пойдут сигналы рабочие - дашь сюда оценку качества.
     - Охотно. А когда они пойдут?
     - Через тысячу секунд, - Элдер что-то сделал  с  алым  цилиндриком  и
швырнул вниз. Словно стряхнул с руки в темноту расселины  язычок  пламени.
Для порядка скомандовал: - Всем покинуть зону огня!
     Громогласно произнесенная на весь Оберон команда касалась лишь самого
командира и трех стоящих рядом десантников.
     - Я, пожалуй, попрыгал к драккару, - сказал Михайлов, десантным ножом
счищая с оранжевого рукава налипшую ледяную крошку. -  Грузовые  фиксаторы
надо отжать - торчат там рогами. Заодно подберу упаковку. Только сели -  а
мусора уже вокруг "Циклона"...
     - Да, нехорошо, - согласился Юс, тем же методом очищая колени и  верх
башмаков. - Представляете, сел бы здесь "Леопард"?
     Десантники промолчали.
     - Не напрягайте умы свои, ибо вижу  знамение  и  прорицаю!  -  издали
вмешался Джанелла. - Будет здесь то же самое, что  на  несчастной  Европе.
Четыре раза я десантировался на Европу и, увы,  за  монбланами  мусора  ни
разу не видел ее естественного горизонта. Я там боялся ходить.
     - Джанелла, как всегда, сгущает краски, -  сказал  Кизимов.  -  Но  в
принципе верно. Я бывал на этом планетоиде...
     - Все, кто бывал  на  Европе,  -  сказал  Нортон,  -  говорят  о  ней
одинаково: крупнейшая мусорная свалка Внеземелья.
     - А кто  виноват?  -  спросил  Михайлов,  спрятал  нож  и  прыгнул  в
направлении "Циклона".
     - Я там боялся ходить, - повторил Джанелла. -  Особенно  после  того,
как узнал, что основное количество фугасов в европейские трещины  заложили
Михайлов и Нортон.
     - Пусть швырнет в нас камнем тот, кто не имел отношения к  мусору  на
Европе,  -  сказал  Михайлов.  И  повернулся,  словно  окидывая   взглядом
присутствующих. - Нет таких? Искренне жаль.
     - Он прав, - сказал командир. - Нелепо заниматься поисками  виновных,
когда вот они, друг перед другом. И сами перед  собой.  -  Элдер  закончил
чистку, жестом указал Нортону и Кизимову на "Казаранга": - Винезе, я и  вы
- комиссия по освидетельствованию последствий залпа  из  Кратера.  Давайте
осмотрим драккар Аганна.
     Они остановились перед носом машины. Командир, отливающий  золотистой
броней  скафандра,  Тимур  в  бело-синем  "Шизеку"  и   Дэвид   Нортон   в
голубовато-серебристом, как у Бакулина, "Витязе".
     - Меф, куда вам влепило?
     Он объяснил.
     Включив наплечные фары, Юс скрылся под днищем.
     - Никаких следов залпа я не вижу. Дэв, Тим?
     - Ни ожогов, ни вмятин, - сказал Кизимов.
     - Чисто, - подтвердил Нортон. Полюбопытствовал: -  Меф,  а  насколько
резким был удар?
     - Будто с размаху коленями в подбородок, - ответил он и в этот момент
ощутил, как дрогнула и покачнулась на амортизаторах ступоходов машина.
     На том участке, где  был  снаряжен  я  заложен  фугас,  из  расселины
выметнулось в звездное небо сильно искрящееся со стороны солнца  громадное
облако, очень похожее на пучок серебристо-белых, серых, черных  и  золотых
перьев. Просторы западного сектора накрыла тень.
     - И машина будет в тени, - заметил Юс. - Аб, включи свет.
     С верхушки "Циклона" ударил прожекторный луч, и в луче появился Марко
Винезе. Его "Селена" пылала фиолетово-синим огнем.
     - Командир, после телеметрической диагностики медиколог считает,  что
нам не следует слишком затягивать отправку Мстислава на борт рейдера.
     - Силой отправить? - осведомился Юс.
     - Почему силой?..
     - Потому что плохо ты его знаешь. Мстислав намеренно перешел с  борта
"Казаранга" на борт "Циклона". Верно, Меф?
     - Не знаю, - ответил он, - возможно... - Он  пытался  понять,  что  у
него происходит со зрением: лучи прожекторов и фар казались ему  странными
- в  лучах  неприятно  пульсировали  зеленоватые  блики.  "Может  быть,  я
отравился?.."  -  мелькнула   мысли.   Его   мутило,   во   рту   ощущался
ядовито-железистый привкус.
     - Ну вот, - сказал Элдер, -  вся  комиссия  в  сборе.  Меф,  принимай
гостей... Нет, вчетвером будет тесно. Сначала - я и  Винезе.  Остальные  -
потом.
     Юс и Марко ощупали ложемент второго пилота.
     - Меф, повтори, как было дело.
     Он повторил. Пока он рассказывал, солнце, проглянув сквозь прореху  в
перистом облаке, неожиданно озарило наледь перед "Циклоном" и скрылось,  и
в той стороне тень стала гуще, и ничего  уже  там  не  было  видно,  кроме
пронзительного (с прозеленью) света фар и прожекторов.
     - Меф! - ударил в барабанные перепонки  голос  Накаямы.  -  Командира
срочно просит на связь дежурный координатор.
     - Ким? - спросил Элдер. - Что у него стряслось?
     - Это не у меня  стряслось  -  у  тебя.  Точнее  -  у  вас.  Я  таких
сейсмограмм отродясь не видывал.
     - А в чем дело?
     - Если б я не знал,  на  каком  расстоянии  от  места  вашей  посадки
находятся сейсмозонды, я заподозрил бы, что кто-то их пинает  ногами!  Юс,
мне кажется,  сейсморазведку  Ледовой  Плеши  следует  повторить.  Похоже,
Оберон гудит, как надтреснутый колокол...
     - Повторим, - заверял командир. - Организуем новый десант и повторим.
     - Хочешь сказать, не сегодня?
     -  Да.  Сегодня  нам  нужны  в  основном  образцы  ледорита  со  всей
территория района А. Все наши дальнейшие планы зависят от того, найдем  ли
мы в образцах изотопные микроследы работы двигателей "Леопарда".
     Во время переговоров Элдера с координатором Меф усиленно  жмурился  и
моргал, пытаясь избавиться от мелькания  этой  чертовой  зелени.  И  вдруг
ощутил  два  толчка.  Катер  сильно  шатнуло,  и  автоматика   стопоходных
движителей заставила  "Казаранга"  немного  попятиться  с  дифферентом  на
корму. Окрик Элдера:
     - Меф, что происходит?!
     - Не знаю. Похоже, наледь дала осадку.
     Он видел в зеркало, как Элдер нетерпеливо подтолкнул Винезе к выходу.
     - Командир! - снова ударил в уши  голос  Накаямы.  -  Бакулин  просит
слова.
     Элдер замер в проеме люка.
     - Юс, - проговорил Бакулин с трудом (это  чувствовалось),  -  прикажи
парням... ближе к "Циклону". С Обероном шутки, видать, плохи.  Кажется,  я
догадался: лед с планетоида унесло не... не взрывом. И вообще  никуда  его
не уносило - карст поглотил. Ледовая Плешь - это ледовый карст.  Кратер  -
ледово-карстовая яма, провал... - Переводя дыхание, Бакулин сделал  паузу,
которой никто не воспользовался. - Понимаешь, вся масса льда  -  внутрь...
Как в прорву.
     - Бред, - пробормотал кто-то.
     И тут все заговорили разом:
     - Почему "бред"?
     - Вот именно. Мысль интересная...
     - А известно тебе, сколько миллиардов тонн  льда  было  в  сегментной
шапке, которую потеряла Ледовая Плешь?  И  вся  эта  масса  ухнула  внутрь
Оберона?!
     - Почему   обязательно   "ухнула"?   Может   быть,   в    процессе...
постепенно...
     - Ты  мог  бы  представить  себе  необходимое  количество  внутренних
вместилищ с достаточным для этого объемом?
     - Пустот?
     - Не пустот, не прорв, а именно вместилищ. Какие,  к  черту,  пустоты
внутри  полужидкого  планетоида!  Прорва  -  это,  конечно,   впечатляющее
понятие, но я хотел бы знать ее физический механизм.
     - Ишь чего захотел!..
     - Как ни вертите, а проблему эту Мстислав  ковырнул  глубоко.  Никуда
ведь не денешься - Кратер действительно  здорово  смахивает  на  карстовый
провал. Необычайная глубина при  сравнительно  небольшом  диаметре,  почти
отвесные  стенки  и  нет  обязательного  для  взрывных  и  ударно-взрывных
кратеров кольцевого вала...
     - ...Зато есть совершенно необязательный для карстовых пропастей залп
из придуманного Рамоном ледазера.
     - Напрасно иронизируешь над моим ледазером, напрасно. Если у вас  нет
здоровья придумать что-нибудь иное, пусть будет ледазер.
     - А мне,  парни,  тоже  не  нравится  сейсмоактивность  этой  ледяной
тарелки. Что-то слишком долго  бродит  подо  льдом  эхо  нашего  взрыва...
Смотрите-ка, опять тряхнуло!..
     - Но ведь Клин говорил: вся луна гудит, как надтреснутый колокол.
     - Погудит - перестанет.
     - Она-то пусть себе гудят. Нам бы не загудеть.
     - За разговором не забывай о деле - и дрожь в коленках пройдет.
     - Ты нам свое бесстрашие не показывай - таких храбрецов  на  кладбище
тринадцать на дюжину.
     -  Верно.  Эта  луна,  парни,  выглядит  сверхподозрительно.  Избыток
странностей. Если не сказать - чудес...
     - А что о чудесах думает сам Мстислав?
     - Не дергай ты его зря! Он, между прочим, впервые на этой луне  и  не
виноват, если процессы тут протекают такие...  своеобразные.  Скажем,  лед
сжимается, погружаясь  куда-то  внутрь,  а  излишек  энергии  -  наружу...
залпами.
     - Сжимается?
     - Отстань, я не гляциолог.
     - Вот именно.
     - Меф, слышишь меня? - голос Бакулина.
     - Да.
     - В глазах тоже зеленые просверки?
     - Да...
     - Может, это нам теперь на всю жизнь, а? - Мстислав тихо и  нехорошо,
неестественно рассмеялся.
     Он не ответил. Справа, в той стороне, где  невидимо  затаилась  среди
наледей и торосов исполинская пропасть, мельтешили вспышки зеленых зарниц.
В районе Кратера... впрочем, как  и  везде  на  просторах  Ледовой  Плеши,
что-то происходило. Непонятно что... Ледовую равнину словно бы  затягивало
дымной  пеленой  -  все  там   шло   морщинами,   складками,   шевелилось,
горбатилось. Лица замершего в проеме люка Элдера видеть  он,  конечно,  не
мог, но почему-то был уверен: Юс в состоянии шока. Командир не был готов к
осложнениям.  Они  застали  командира   врасплох.   Лед   вздрагивал   под
ступоходами  "Казаранга",  быстро  сгущалась   мгла   -   возникло   почти
мистическое ощущение, будто Ледовая Плешь расправляет черные крылья...
     - Полундра!.. - прошептал кто-то.
     - Работу отставить! - встревоженным голосом приказал Асеев. -  Элдер,
где ты? Все по машинам! Аганн, освещение!
     Он врубил всю  бортовую  иллюминацию  и  увидел,  что  Юс  успел  уже
спрыгнуть к стоящим группкой Нортону, Винезе,  Кизимову.  Сильный  боковой
толчок заставил машину качнуться на левый борт. Вторым толчком, еще  более
мощным, ее развернуло градусов на шестьдесят вправо; четверых  десантников
опрокинуло - они падали друг на  друга,  как  падают  шахматные  фигуры  с
наклоненной доски.
     - Всем  к  "Циклону"!  -  выкрикнул  Элдер.  -  Бросай  оборудование!
Стартовая готовность!
     Освещенную фарами поверхность наледи пересекла,  отделив  десантников
от "Казаранга", сабельно-кривая трещина. В поисках Рамона он  повел  лучом
прожектора по краю террасы и обомлел: террасы не было -  курилась  струями
снежной пыли обширная яма, с морскую бухту величиной, а из  мутных  глубин
этой ямы невесомо всплывал, уходя верхушкой в черное  небо,  рог  ледяного
утеса..
     - Командир! - крикнул он. - Джанелла исчез!!!
     -  Всем  на  "Циклон"!  -  яростно  командовал   Элдер,   подталкивая
десантников. - Меф, мы с тобой стартуем после "Циклона".
     Потрясенный  реакцией  командира,  он,  проводил  взглядом   длинные,
уродливо  деформированные  тени  Винезе,  Нортона   и   Кизимова,   прытко
уползающие под зеленоватый свет фар и прожекторов "Циклона". "Как же так?!
- думал он  в  совершенном  ошеломлении.  -  Выходит,  все  они  мгновенно
примирились с гибелью Рамона? Или я чего-то не понимаю?.."
     - Рамон! - позвал он без всякой надежды, сознавая уже,  что  чуда  не
произойдет и Джанелла же откликнется.
     Серия ударов снизу. Впереди взлетел фонтан осколков  льда,  и  сквозь
эту сверкающую  в  луче  прожектора  россыпь  было  видно,  как  временный
обелиск-рог лад могилой Рамона внезапно разрушился и глыбы, странно  меняя
свои очертания в момент вспышек зеленых зарниц, отваливались и отплывали в
стороны. Ледовая Плешь, быстро потемневшая и помутневшая от снежной  пыли,
ощетинилась султанами газовых  я  осколочных  выбросов,  айсбергоподобнымн
громадинами выдавленных  из  трещин  кусков  наледей,  кусками  и  плитами
ледового панциря. Он смотрел, как  обозримое  пространство  Ледовой  Плеши
быстро тонет во  мгле,  как  все  вокруг  ломается,  дыбится  и  крошится,
чувствовал дрожь ступоходов, а потом почувствовал невесомость -  несколько
мгновений невесомости и удар - катер словно бы по  собственной  инициативе
спрыгнул в глубокую яму и  сильно  ударился  днищем.  Удар  был  страшный.
Действительно, будто с размаху коленями в подбородок - искры из глаз...
     Во рту было  больно,  горячо  и  солоно  ("Не  натекло  бы  в  маску,
ч-черт!.."), губы и нижняя челюсть быстро  немели.  Он  похолодел,  когда,
оглядевшись, не увидел  прожекторов  драккара.  "Циклона"  не  было,  люди
спешили  обратно,  за  их  спинами  жутко  клубился  зеленоватый  "дым"  в
каньонообразном провале, и все вокруг сползало туда сплошным ледопадом. Он
сразу понял, что "Казаранг" - единственное теперь средство спасения  людей
на взбесившемся Обероне, и до предела увеличил яркость прожекторов.
     Первым прыгнул в кабину Йонге. За ним -  Симич.  Кизимов  ввалился  в
люк, держа  под  мышкой  кого-то  недвижного  в  оранжево-белом  "Шизеку".
Лорэ?.. Освобождая место для других, десантники опустили Лорэ  в  ложемент
второго пилота. Чей-то голос предупредил: "Осторожней, у  него  переломы!"
Кажется, голос Винезе. После Винезе в кабине  стало  тесно.  Тяжелый  удар
сзади - машина опасно вскинула корму, но устояла. Очень опасно...
     Он ждал. Пальцы застыли на  рукоятках,  изготовленных  к  действию  в
позиции старта. Краем глаза он видел, как Элдер отшвырнул Нортона к люку и
десантным  ремнем  пристегнул  себя  к  переднему  ступоходу.   Правильное
решение. В кабину, пожалуй, мог бы втиснуться  еще  один  человек,  но  не
более...
     Из-за клубов ледяной и снежной, ныли, радужно сверкающей  под  светом
прожекторов, видимость на озаряемом зелеными зарницами  пятачке  снизилась
до  нескольких  десятков  метров.  За   пределами   отчетливой   видимости
угадывалось  перемещение  каких-то  пугающе  огромных  масс,  мимо  катера
медлительно перекатывались  или  проплывали  на  уровне  блистера  крупные
глыбы, в шлемофоне сипело, хрипело, трещало, лед под ступоходами дрожал  и
лопался,  и  создавалось  впечатление,  будто  машина  все  время  куда-то
проваливается. Он ждал.  Слившись  в  одно  целое  с  гашетками  старта  и
форсажа,  он  чувствовал,  что  сила  толчков  нарастает,   что   ситуация
осложняется с каждой секундой, следил за траекториями хода  самых  больших
обломков и ждал. Наконец в разрывах снежно-дымчатой завесы показался Асеев
с Михайловым на плече. Мелькнул в прыжке и пропал, а сквозь  завесу  выпер
под луч прожектора белопенный горб пилящего вала!.. По нервам ударил  крик
Элдера:
     - Нортон, назад!!!
     Было видно, как Нортон, повинуясь приказу, остановился, и вал на лету
рассыпался снежными шапками и лоскутами, застывая сугробами.  Потом  вынес
на лед кого-то в белом скафандре - кого-то облепленного с  головы  до  ног
искрящимся инеем, - и когда этот кто-то  знакомым  жестом  протер  лицевое
стекло  и  расчетливо  уклонился  от   шального   обломка,   стало   ясно:
зарождающийся  водяной  фонтан  выпустил  только   Асеева.   Одного,   без
Михайлова... Сквозь хрипы и треск голос Элдера:
     - Николай, Дэвид, в люк! Быстрее!!!
     Казалось, что удар расколол  планетоид  на  части.  "Казаранг"  низко
просел на корму. Оскальзываясь передними ступоходами,  дергаясь  и  дрожа,
машина делала попытка вырваться из ледяного капкана. Голос Асеева:
     - Меф, сам видишь: больше никого не будет. Старт!
     В кабину хлынули отсветы сине-фиолетового пламени - гашетки стартовой
тяги вдавлены до упора. Парализованный ужасом, он чувствовал,  что  задние
ступоходы заклинило намертво. Машина, вибрируя от напряжения, задрала нос,
но не стронулась с места. Под днищем, заливая все вокруг нестерпимо  ярким
фиолетовым светом, пульсировал плазменный смерч, сзади  буйствовал  ураган
лилового огня и  пара,  впереди  закутанным  в  белое  призраком-великаном
набирал высоту столб фонтанирующей  пены,  над  блистером  едва  ли  не  с
плотностью чаек на птичьем базаре  проносились  стаи  обломков  и  крупные
глыбы. Все вокруг шевелилось, двигалось, прыгало, плыло, катилось.
     - Отселить ступоходы! - рявкнул Асеев. - Старт!!!
     Рука, сжимавшая рычаг отстрела, не подчинилась приказу. Убить Элдера,
чтобы спасти остальных... Но если вон та вертлявая глыба успеет  долбануть
в блистер - всем крышка...
     Не успела. На  перехват  выпрыгнула  из  люка  фигура  в  обындевелом
скафандре - короткое "эк!.." совпало с  рубиновой  вспышкой  разблокировки
фиксации рычага и похожей на агонию судорогой отстрела. Тяжесть  стартовой
перегрузки, стянутая алыми буквами полоса транспаранта "Гермолюк  закрыт",
куда-то вниз провалилась озаряемая зелеными вспышками белая муть, и  вдруг
распахнулся простор звездно-черного неба. Горошина Солнца над запрокинутым
горизонтом... Деревянные пальцы левой руки разжались,  отпустили  ненужный
теперь красный рычаг,  деревянно  сомкнулись  вокруг  рукоятки  управления
катером. И что-то со зрением: голубой  серп  Урана  словно  бы  расслоился
ледяными пластинками, оброс лучистой бахромой - перед  глазами  все  стало
мутным, нерезким.
     - Эй, кто-нибудь!..  -  позвал  он.  -  Вместо  меня...  Я  не  смогу
причалить машину.
     - Не будь идиотом, - тяжело дыша, сказал Лорэ.
     - Меф, ты намерен убить нас на финише? - полюбопытствовал Нортон.
     Остальные молчали.
     Он вспомнил про воздуходувку  внутри  гермошлема,  включил.  Облизнув
разбитые губы, посмотрел с высоты на Ледовую Плешь. Кратера не было видно,
всю центральную область ледяного диска  затянуло  дымчатой  рябью.  Издали
похоже на овечью шерсть. Будто овца улеглась в огромное блюдо. Значит, вот
как погиб "Леопард"... По сути, Ледовая Плешь -  прорва,  прикрытая  слоем
льда. Бакулин был прав. Западня. Тигровая яма...
     Потом, уже на орбите, когда ошеломленная команда  рейдера  обеспечила
"Казарангу" радиус-ход в режиме зонального захвата, он с трудом взял  себя
в руки и понял, что надо делать. "Высажу всех - и  обратно.  Даже  в  этой
каше можно... еще можно и нужно искать. И найти. Хотя бы  одного  найти...
Не дадут резервный "Циклон" - угоню "Казаранга",  никто  не  посмеет  меня
задержать".
     В вакуум-створе он дрался с Нортоном у открытого люка "Циклона",  был
бит и пленен. Вел себя глупо и агрессивно. Как будто на рейдере  кто-то  в
чем-то  был  виноват.  Потом  он  притих.  Как  только  почувствовал  свою
ненормальность - моментально притих. А  когда  перед  ним  впервые  возник
Жив-здоров - вообще поджал хвост. Мигом смекнул: Ледовая Плешь  -  это  не
просто тигровая яма, а западня с каким-то немыслимо изощренным  механизмом
клеймения упущенных жертв. В сильнейшей тревоге он пытался предугадать,  в
каком  направлении   развернутся   события,   когда   "нормальная"   часть
корабельной команды подметит странности "заклейменных".  В  том,  что  это
непременно приведет к расколу экипажа рейдера на два лагеря, можно было не
сомневаться, - между ними, как минимум, встанет стена отчуждения. Да,  как
минимум. Ведь нет и не может быть никаких  гарантий,  что  сила  страха  и
отвращения  "нормальных"  по  отношению  к  "заклейменным"  не   достигнет
критической величины.  Поэтому  нет  и  не  может  быть  твердой  гарантии
(особенно при таких обстоятельствах, да еще в неимоверной дали от  родимой
планеты!), что обыкновенные, нормальные люди,  которых  на  борту  гораздо
больше, не вознамерятся  очистить  рейдер  от  экзотического  меньшинства.
Откроют вакуум-створ пошире и скажут: "Не нашего вы роду-племени, извольте
выйти отсюда вон  -  туда,  откуда  пришли".  Как  быть  в  таком  случае?
Сопротивляться? Сделай только одно  движение  -  моментально  и,  главное,
безжалостно перебьют, ведь у страха глаза  велики.  Тем  более  у  страха,
помноженного на отвращение. Апеллировать к  чувству  гуманности?  Но  ведь
гуманизм - категория чисто человеческих отношений, и рассчитывать на  него
им, "нечистым", так сказать, по  меньшей  мере  рискованно...  Н-да,  дело
принимало оборот чрезвычайно опасный... Оставалась очень слабая надежда на
апелляцию к рассудку "чистых". Но по логике ситуации именно  рассудочность
экипажа должна стать источником беспокойства за безопасность Земли! Причем
в равной степени для лагеря "чистых" и для лагеря "нечистых"!..
     Это  была  совершенно  новая  для   него   область   размышлений   из
общечеловеческие темы, и на первых порах он был потрясен  и  растерян.  Он
был не в состоянии прийти  к  какому-либо  определенному  решению,  и  это
вернуло ему  ненавистное,  а  теперь  вдобавок  и  тысячекратно  усиленное
ощущение собственной неполноценности,  ущербности.  Однако  случилось  то,
чего он не ожидал: никто из экипажа пристально  к  ним  не  приглядывался,
никто  не  замечал  на  борту  экзотических  безобразий.  Ну  ни   единого
подозрительного взгляда! Сочувственных - сколько угодно, подозрительных  -
ни одного!.. Так и летели - тихо, мирно. "Чистые" относились к  "нечистым"
очень доброжелательно, сердечно и объясняли их  настороженную  замкнутость
пережитым на Обероне, а "нечистые" приходили в себя, обретали твердость  в
ногах, отрабатывали методы охраны тайны своего уродства и жили по принципу
"поживем - увидим". Казалось бы, настала пора вздохнуть свободнее. Он  так
и сделал. Но поймал себя на том, что простосердечная  беспечность  экипажа
неприятно его удивила. "А если бы действительно произошла подмена? - думал
он. - Если б я на самом деле в  составе  человеческого  экипажа  летела  к
Земле группа нелюдей? Неизвестно, как на других кораблях, а вот  на  борту
"Лунной радуги" нелюди  почувствовали  бы  себя  вполне  непринужденно..."
Впрочем, еще было рано судить  о  своей  человеческой  или  нечеловеческой
сущности. Надо было как следует присмотреться к  самому  себе,  к  новизне
потрясающих  свойств  своего  тела...  "Поживем  -  увидим,  -  думал  он,
обливаясь по ночам холодным потом. - Поживем - увидим..."
     ...Осознав, что опять лежит на жестком полу, лицом на розовом  пузыре
пневмокресла, Меф открыл глаза,  шевельнулся  и  сел.  В  командной  рубке
никого уже не было. Гнетущая тяжесть в  затылке  прошла,  общее  состояние
улучшилось, но сегодня это почему-то не радовало.
     Сидя в пилот-ложементе, Меф долго смотрел на Япет  -  туда,  где  над
чертой горизонта белесым  волдырем  вспухала  верхушка  Пятна.  Размышлял,
машинально потирая и массируя пальцы.
     Собственно говоря, предаваться глубокомыслию не  стоило.  Думать  ему
уже не хотелось. И так все было ясно. Сколько мог,  он  всеми  правдами  и
неправдами цеплялся за орбитальную базу. Его идея легально обосноваться на
малолюдной орбитальной базе в Сатурн-системе шла прахом. Здесь  обстановка
складывалась так, что через  сутки  ни  Жив-здоровам,  ни  ему  самому  на
"Анарде" не поздоровится... Надо нырять в Черную Бороду, иного выхода нет.
     В покое его  не  оставят  -  это  уж  точно.  Есть  веские  основания
полагать, что МУКБОП его вычислил.
     Он смотрел на Пятно и в последний раз взвешивал все "за" и  "против".
Впрочем, на чаше весов с надписью "против" был только Тобольский. "Но ведь
Андрей все равно будет ползать вокруг Пятна до прихода "Виверры", -  думал
Меф. - Я и "Анарда" Андрею совсем ни к чему. Считай,  у  него  пуповина  с
"Анардой" оборвана: ни связи у нас,  ни  резервного  катера.  А  на  борту
люггера - два превосходных драккара типа "Мистраль" и,  как  минимум,  два
десятка десантников-профессионалов. Да и  "Байкал"  в  конце  концов  сюда
приведут... В общем, сутки Андрей продержится запросто. А я за сутки смогу
уйти далеко. Перехвата не будет - гарантия. Не на чем и, главное, незачем.
Если бы "старый, выживший из ума капитан" направил свой танкер к  Земле  -
переполоху было бы  на  все  Внеземелье.  В  диаметрально  противоположную
сторону - двигай себе, валяй, катись,  проваливай,  никому  ты  не  нужен,
оберонский монстр..."
     - Угон "кашалота" никого, кроме селенологов, особенно не расстроит, -
вслух подумал Меф.  -  А  функционеров  службы  космической  безопасности,
наверное, только обрадует... Не могу  же  я  без  жилища,  без  крыши  над
головой.. Взамен этой пыльной развалины я  оставляю  людям  всю  Солнечную
Систему.
     Розовую, мерцающую муаровыми разводами  рукоять  Главного  ключа  для
запуска двигателя юн перевел в позицию "предстартовый разогрев".
     Черная Борода... Барба Нэгра, Коул  Бэйсмент,  Погреб  Дьявола,  Зона
Мрака... Ну что Барба Нэгра? Солнца  он  и  здесь  практически  не  видит.
Маленький, тоненький ободок... А там, в обширных просторах края Системы, в
Зоне Мрака, среди мириадов рыхлых, как пыль, заплутоновых  астероидов  ему
неизменно будет сиять удивительно яркая звездочка.



        4. ГАДАНИЕ ПО ЛИНИЯМ СПИ