венный сов<u>e</u>тъ и соглашаюсь. Юра
-- онъ еле на ногахъ стоитъ отъ усталости -- предлагаетъ заву другой
вар<u>i</u>антъ:
-- Вы бы насъ къ какой-нибудь работ<u>e</u> пристроили. И вамъ лучше, и намъ
не такъ тошно.
-- Это -- идея...
Черезъ н<u>e</u>сколько минутъ мы уже сидимъ за прилавкомъ и приставлены къ
какимъ-то в<u>e</u>домостямъ: бушлатъ Пер. -- 1, штаны III ср. -- 1 и т.д.
Наше участ<u>i</u>е ускорило операц<u>i</u>ю выдачи почти вдвое. Часа черезъ полтора
эта операц<u>i</u>я была закончена, и завъ подошелъ къ намъ. Отъ его давешняго
балагурства не осталось и сл<u>e</u>да. Передо мной былъ безконечно, смертельно
усталый челов<u>e</u>къ. На мой вопросительный взглядъ онъ отв<u>e</u>тилъ: {65}
-- Вотъ ужъ третьи сутки на ногахъ. Все од<u>e</u>ваемъ. Завтра кончимъ -- все
равно ничего уже не осталось. Да, -- спохватился онъ, -- васъ в<u>e</u>дь надо
од<u>e</u>ть. Сейчасъ вамъ подберутъ. Вчера прибыли?
-- Да, вчера.
-- И на долго?
-- Говорятъ, л<u>e</u>тъ на восемь.
-- И статьи, в<u>e</u>роятно, зв<u>e</u>рск<u>i</u>я?
-- Да, статьи подходящ<u>i</u>я.
-- Ну, ничего, не унывайте. Знаете, какъ говорятъ н<u>e</u>мцы: Mut verloren
-- alles verloren. Устроитесь. Тутъ, если интеллигентный челов<u>e</u>къ и не
совс<u>e</u>мъ шляпа -- не пропадетъ. Но, конечно, веселаго мало.
-- А много веселаго на вол<u>e</u>?
-- Да, и на вол<u>e</u> -- тоже. Но тамъ -- семья. Какъ она живетъ -- Богъ ее
знаетъ... А я зд<u>e</u>сь уже пятый годъ... Да.
-- На м<u>i</u>ру и смерть красна, -- кисло ут<u>e</u>шаю я.
-- Очень ужъ много этихъ смертей... Вы, видно, родственники.
Я объясняю.
-- Вотъ это удачно. Вдвоемъ -- на много легче. А ужъ втроемъ... А на
вол<u>e</u> у васъ тоже семья?
-- Никого н<u>e</u>тъ.
-- Ну, тогда вамъ пустяки. Самое горькое -- это судьба семьи.
Намъ приносятъ по бушлату, пар<u>e</u> штановъ и прочее -- полный комплектъ
перваго срока. Только валенокъ на мою ногу найти не могутъ.
-- Зайдите завтра вечеромъ съ задняго хода. Подыщемъ.
Прощаясь, мы благодаримъ зава.
-- И совершенно не за что, -- отв<u>e</u>чаетъ онъ. -- Черезъ м<u>e</u>сяцъ вы будете
д<u>e</u>лать то же самое. Это, батенька, называется классовая солидарность
интеллигенц<u>i</u>и. Чему-чему, а ужъ этому большевики насъ научили.
-- Простите, можно узнать вашу фамил<u>i</u>ю?
Завъ называетъ ее. Въ литературномъ м<u>i</u>р<u>e</u> Москвы это весьма
небезызв<u>e</u>стная фамил<u>i</u>я.
-- И вашу фамил<u>i</u>ю я знаю, -- говоритъ завъ. Мы смотримъ другъ на друга
съ ироническимъ сочувств<u>i</u>емъ...
-- Вотъ еще что: васъ завтра попытаются погнать въ л<u>e</u>съ, дрова рубить.
Такъ вы не ходите.
-- А какъ не пойти? Погонятъ.
-- Плюньте и не ходите.
-- Какъ тутъ плюнешь?
-- Ну, вамъ тамъ будетъ видн<u>e</u>е. Какъ-то нужно изловчиться. На л<u>e</u>сныхъ
работахъ можно застрять надолго. А если отвертитесь -- черезъ день-два
будете устроены на какой-то приличной работ<u>e</u>. Конечно, если считать этотъ
кабакъ приличной работой.
-- А подъ арестъ не посадятъ?
-- Кто васъ будетъ сажать? Такой же дядя въ очкахъ, {66} какъ и вы?
Очень мало в<u>e</u>роятно. Старайтесь только не попадаться на глаза всякой такой
полупочтенной и полупарт<u>i</u>йной публик<u>e</u>. Если у васъ развито сов<u>e</u>тское зр<u>e</u>н<u>i</u>е
-- вы разглядите сразу...
Сов<u>e</u>тское зр<u>e</u>н<u>i</u>е было у меня развито до изощренности. Это -- тотъ сортъ
зр<u>e</u>н<u>i</u>я, который, въ частности, позволяетъ вамъ отличить безпарт<u>i</u>йную публику
отъ парт<u>i</u>йной или "полупарт<u>i</u>йной". Кто его знаетъ, как<u>i</u>я вн<u>e</u>шн<u>i</u>я отлич<u>i</u>я
существуютъ у этихъ, столь неравныхъ и количественно, и юридически
категор<u>i</u>й. Можетъ быть, тутъ играетъ роль то обстоятельство, что коммунисты
и иже съ ними -- единственная соц<u>i</u>альная прослойка, которая чувствуетъ себя
въ Росс<u>i</u>и, какъ у себя дома. Можетъ быть, та подозрительная, в<u>e</u>чно
настороженная напряженность челов<u>e</u>ка, у котораго д<u>e</u>ла въ этомъ дом<u>e</u> обстоятъ
какъ-то очень неважно, и подозрительный нюхъ подсказываетъ въ каждомъ углу
притаившагося врага... Трудно это объяснить, но это чувствуется...
На прощанье завъ даетъ намъ н<u>e</u>сколько адресовъ: въ такомъ-то барак<u>e</u>
живетъ группа украинскихъ профессоровъ, которые уже усп<u>e</u>ли зд<u>e</u>сь окопаться и
обзавестись кое-какими связями. Кром<u>e</u> того, въ Подпорожьи, въ штаб<u>e</u>
отд<u>e</u>лен<u>i</u>я, им<u>e</u>ются хорош<u>i</u>е люди X, Y, и Z, съ которыми онъ, завъ,
постарается завтра о насъ поговорить. Мы сердечно прощаемся съ завомъ и
бредемъ къ себ<u>e</u> въ баракъ, увязая въ сн<u>e</u>гу, путаясь въ обезкураживающемъ
однообраз<u>i</u>и бараковъ.
Посл<u>e</u> этого сердечнаго разговора наша берлога кажется особенно
гнусной...
ОБСТАНОВКА ВЪ ОБЩЕМЪ И Ц<u>E</u>ЛОМЪ
Изъ разговора въ склад<u>e</u> мы узнали очень много весьма существенныхъ
вещей. Мы находились въ Подпорожскомъ отд<u>e</u>лен<u>i</u>и ББК, но не въ самомъ
Подпорожьи, а на лагерномъ пункт<u>e</u> "Погра". Сюда предполагалось свезти около
27.000 заключенныхъ. За посл<u>e</u>дн<u>i</u>я дв<u>e</u> нед<u>e</u>ли сюда прибыло шесть эшелоновъ,
сл<u>e</u>довательно, 10-12.000 народу, сл<u>e</u>довательно, по всему лагпункту
свир<u>e</u>пствовалъ нев<u>e</u>роятный кабакъ и, сл<u>e</u>довательно, вс<u>e</u> лагерныя заведен<u>i</u>я
испытывали острую нужду во всякаго рода культурныхъ силахъ. Между т<u>e</u>мъ, по
лагернымъ порядкамъ всякая такая культурная сила -- совершенно независимо
отъ ея квалификац<u>i</u>и -- немедленно направлялась на "общ<u>i</u>я работы", т.е. на
л<u>e</u>созаготовки. Туда отправлялись, и врачи, и инженеры, и профессора.
Интеллигенц<u>i</u>я вс<u>e</u>хъ этихъ шести эшелоновъ рубила гд<u>e</u>-то въ л<u>e</u>су дрова.
Самъ по себ<u>e</u> процессъ этой рубки насъ ни въ какой степени не смущалъ.
Даже больше -- при нашихъ физическихъ данныхъ, л<u>e</u>сныя работы для насъ были
бы легче и спокойн<u>e</u>е, ч<u>e</u>мъ трепка нервовъ въ какой-нибудь канцеляр<u>i</u>и. Но для
насъ д<u>e</u>ло заключалось вовсе не въ легкости или трудности работы. Д<u>e</u>ло
заключалось въ томъ, что, попадая на общ<u>i</u>я работы, мы превращались въ
безличныя единицы той "массы", съ которой сов<u>e</u>тская {67} власть и сов<u>e</u>тск<u>i</u>й
аппаратъ никакъ не церемонится. Находясь въ "массахъ", челов<u>e</u>къ попадаетъ въ
тотъ конвейеръ механической и механизированной, безсмысленной и безпощадной
жестокости, который д<u>e</u>йствуетъ много хуже любого ГПУ. Зд<u>e</u>сь, въ "масс<u>e</u>",
челов<u>e</u>къ теряетъ всякую возможность распоряжаться своей судьбой, какъ-то
лавировать между зубцами этого конвейера. Попавъ на общ<u>i</u>я работы, мы
находились бы подъ в<u>e</u>чной угрозой переброски куда-нибудь въ совс<u>e</u>мъ
неподходящее для б<u>e</u>гства м<u>e</u>сто, разсылки насъ троихъ по разнымъ лагернымъ
пунктамъ. Вообще "общ<u>i</u>я работы" таили много угрожающихъ возможностей. А разъ
попавъ на нихъ, можно было бы застрять на м<u>e</u>сяцы. Отъ общихъ работъ нужно
было удирать -- даже и путемъ весьма серьезнаго риска.
BOBA ПРИСПОСАБЛИВАЕТСЯ
Мы вернулись "домой" въ половин<u>e</u> пятаго утра. Только что усп<u>e</u>ли улечься
и обогр<u>e</u>ться -- насъ подняли крики:
-- А ну, вставай...
Было шесть часовъ утра. На двор<u>e</u> -- еще ночь. Въ щели барака воетъ
в<u>e</u>теръ. Лампочки еле коптятъ. Въ барачной тьм<u>e</u> начинаютъ копошиться
невыспавш<u>i</u>еся, промерш<u>i</u>е, голодные люди. Дежурные б<u>e</u>гутъ за завтракомъ -- по
стакану ячменной каши на челов<u>e</u>ка, разум<u>e</u>ется, безъ всякаго признака жира.
Каша "сервируется" въ одномъ бачк<u>e</u> на 15 челов<u>e</u>къ. Казенныхъ ложекъ н<u>e</u>тъ.
Надъ каждымъ бачкомъ наклоняется по десятку челов<u>e</u>къ, посп<u>e</u>шно запихивающихъ
въ ротъ мало съ<u>e</u>добную замазку и ревниво наблюдающихъ за т<u>e</u>мъ, чтобы никто
не съ<u>e</u>лъ лишней ложки. Порц<u>i</u>и разд<u>e</u>лены на глазъ, по дну бачка. За спинами
этого десятка стоятъ остальные участники пиршества, взирающ<u>i</u>е на
обнажающееся дно бачка еще съ большей ревностью и еще съ большей жадностью.
Это -- т<u>e</u>, у кого своихъ ложекъ н<u>e</u>тъ. Они ждутъ "см<u>e</u>ны". По бараку мечутся
люди, какъ-то не попавш<u>i</u>е ни въ одну "артель". Они взываютъ о справедливости
и объ <u>e</u>д<u>e</u>. Но взывать въ сущности не къ кому. Они остаются голодными.
-- Въ лагер<u>e</u> такой порядокъ, -- говоритъ какой-то рабоч<u>i</u>й одной изъ
такихъ неприкаянныхъ голодныхъ душъ, -- такой порядокъ, что не з<u>e</u>вай. А
проз<u>e</u>валъ -- вотъ и будешь сид<u>e</u>ть не <u>e</u>вши: и теб<u>e</u> наука, и сов<u>e</u>тской власти
больше каши останется.
Наша продовольственная "артель" возглавляется Борисомъ и поэтому
организована образцово. Борисъ самъ смотался за кашей, какъ-то ухитрился
выторговать н<u>e</u>сколько больше, ч<u>e</u>мъ полагалось, или во всякомъ случа<u>e</u>, ч<u>e</u>мъ
получили друг<u>i</u>е, изъ щепокъ настругали лопаточекъ, которыя зам<u>e</u>нили
недостающ<u>i</u>я ложки... Впрочемъ, самъ Борисъ этой каши такъ и не <u>e</u>лъ: нужно
было выкручиваться отъ этихъ самыхъ дровъ. Техникъ Лепешкинъ, котораго мы въ
вагон<u>e</u> спасли отъ урокъ, былъ назначенъ бригадиромъ одной изъ бригадъ.
Первой частью нашего стратегическаго плана было попасть въ его бригаду. Это
было совс<u>e</u>мъ просто. {68} Дальше, Борисъ объяснилъ ему, что идти рубить
дрова мы не собираемся ни въ какомъ случа<u>e</u> и что дня на три нужно устроить
какую-нибудь липу. Помимо всего прочаго, одинъ изъ насъ троихъ все время
будетъ дежурить у вещей -- кстати, будетъ караулить и вещи его, Лепешкина.
Лепешкинъ былъ челов<u>e</u>къ опытный. Онъ уже два года просид<u>e</u>лъ въ
ленинградскомъ концлагер<u>e</u>, на стройк<u>e</u> дома ОГПУ. Онъ внесъ насъ въ списокъ
своей бригады, но при перекличк<u>e</u> фамил<u>i</u>й нашихъ выкликать не будетъ. Намъ
оставалось: а) не попасть въ строй при перекличк<u>e</u> и отправк<u>e</u> бригады и б)
урегулировать вопросъ съ дневальнымъ, на обязанности котораго лежала
пров<u>e</u>рка вс<u>e</u>хъ оставшихся въ барак<u>e</u> съ посл<u>e</u>дующимъ заявлен<u>i</u>емъ выше
стоящему начальству. Была еще опасность нарваться на начальника колонны, но
его я уже вид<u>e</u>лъ, правда, мелькомъ, видъ у него былъ толковый,
сл<u>e</u>довательно, какъ-то съ нимъ можно было сговориться.
Отъ строя мы отд<u>e</u>лались сравнительно просто: на двор<u>e</u> было еще темно,
мы, выйдя изъ двери барака, завернули къ уборной, оттуда -- дальше, минутъ
сорокъ околачивались по лагерю съ чрезвычайно торопливымъ и д<u>e</u>ловымъ видомъ.
Когда посл<u>e</u>дн<u>i</u>е хвосты колонны исчезли, мы вернулись въ баракъ, усыпили
сов<u>e</u>сть дневальнаго хорошими разговорами, торгсиновской папиросой и
об<u>e</u>щан<u>i</u>емъ написать ему заявлен<u>i</u>е о пересмотр<u>e</u> д<u>e</u>ла. Напились кипятку безъ
сахару, но съ хл<u>e</u>бомъ, и легли спать.
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВСТР<u>E</u>ЧА
Проснувшись, мы устроили военный сов<u>e</u>тъ. Было р<u>e</u>шено: я и Юра идемъ на
разв<u>e</u>дку. Борисъ остается на дежурств<u>e</u>. Во-первыхъ -- Борисъ не хот<u>e</u>лъ быть
мобилизованнымъ въ качеств<u>e</u> врача, ибо эта работа на много хуже
л<u>e</u>соразработокъ -- преимущественно по ея моральной обстановк<u>e</u>, и во-вторыхъ,
можно было ожидать всякаго рода уголовныхъ налетовъ. Въ рукопашномъ же
смысл<u>e</u> Борисъ стоилъ хорошаго десятка урокъ, я и Юра на такое количество
претендовать не могли.
И вотъ мы съ Юрой солидно и медлительно шествуемъ по лагерной улиц<u>e</u>. Не
Богъ в<u>e</u>сть какая свобода, но все-таки можно пойти направо и можно пойти
нал<u>e</u>во. Посл<u>e</u> корридоровъ ГПУ, надзирателей, конвоировъ и прочаго -- и это
удовольств<u>i</u>е... Вотъ шествуемъ мы такъ -- и прямо навстр<u>e</u>чу намъ чортъ
несетъ начальника колонны.
Я вынимаю изъ кармана коробку папиросъ. Юра начинаетъ говоритъ по
англ<u>i</u>йски. Степенно и неторопливо мы шествуемъ мимо начальника колонны и
в<u>e</u>жливо -- одначе, такъ сказать, съ чувствомъ собственнаго достоинства, какъ
если бы это было на Невскомъ проспект<u>e</u> -- приподымаемъ свои кепки.
Начальникъ колонны смотритъ на насъ удивленно, но корректно беретъ подъ
козырекъ. Я ув<u>e</u>ренъ, что онъ насъ не остановитъ. Но шагахъ въ десяти за нами
скрипъ его валенокъ по сн<u>e</u>гу замолкаетъ. Я чувствую, что начальникъ колонны
остановился и недоум<u>e</u>ваетъ, почему {69} мы не на работ<u>e</u> и стоитъ ли ему насъ
остановить и задать намъ сей нескромный вопросъ. Неужели я ошибся? Но, н<u>e</u>тъ,
скрипъ валенокъ возобновляется и затихаетъ вдали. Психолог<u>i</u>я -- великая
вещь.
А психолог<u>i</u>я была такая: начальникъ колонны, конечно, -- начальникъ,
но, какъ и всяк<u>i</u>й сов<u>e</u>тск<u>i</u>й начальникъ -- хлибокъ и неустойчивъ. Ибо и
зд<u>e</u>сь, и на вол<u>e</u> закона въ сущности н<u>e</u>тъ. Есть административное соизволен<u>i</u>е.
Онъ можетъ на законномъ и еще бол<u>e</u>е на незаконномъ основан<u>i</u>и сд<u>e</u>лать людямъ,
стоящимъ на низахъ, ц<u>e</u>лую массу непр<u>i</u>ятностей. Но такую же массу
непр<u>i</u>ятностей могутъ над<u>e</u>лать ему люди, стоящ<u>i</u>е на верхахъ.
По собачьей своей должности начальникъ колонны непр<u>i</u>ятности д<u>e</u>лать
обязанъ. Но собачья должность вырабатываетъ -- хотя и не всегда -- и собач<u>i</u>й
нюхъ; непр<u>i</u>ятности, даже самыя законныя можно д<u>e</u>лать только т<u>e</u>мъ, отъ кого
отв<u>e</u>тной непр<u>i</u>ятности произойти не можетъ.
Теперь представьте себ<u>e</u> возможно конкретн<u>e</u>е психолог<u>i</u>ю вотъ этого
хлибкаго начальника колонны. Идутъ по лагерю двое этакихъ дядей, только что
прибывшихъ съ этапомъ. Ясно, что они должны быть на работахъ въ л<u>e</u>су, и
ясно, что они отъ этихъ работъ удрали. Однако, дяди од<u>e</u>ты хорошо. Одинъ изъ
нихъ куритъ папиросу, как<u>i</u>я и на вол<u>e</u> куритъ самая верхушка. Видъ --
интеллигентный и, можно сказать, спецовск<u>i</u>й. Походка ув<u>e</u>ренная, и при
встр<u>e</u>ч<u>e</u> съ начальствомъ -- смущен<u>i</u>я никакого. Скор<u>e</u>е этакая
покровительственная в<u>e</u>жливость. Словомъ, люди, у которыхъ, очевидно, есть
как<u>i</u>я-то основан<u>i</u>я держаться этакъ независимо. Как<u>i</u>я именно -- чортъ ихъ
знаетъ, но, очевидно, есть.
Теперь -- дальше. Остановить этихъ дядей и послать ихъ въ л<u>e</u>съ, а то и
подъ арестъ -- р<u>e</u>шительно ничего не стоитъ. Но какой толкъ?
Административнаго капитала на этомъ никакого не заработаешь. А рискъ? Вотъ
этотъ дядя съ папиросой во рту черезъ м<u>e</u>сяцъ, а можетъ быть, и черезъ день
будетъ работать инженеромъ, плановикомъ, экономистомъ. И тогда всякая
непр<u>i</u>ятность, хотя бы самая законн<u>e</u>йшая, воздается начальнику колонны
сторицей. Но даже возданная, хотя бы и въ ординарномъ разм<u>e</u>р<u>e</u>, она ему ни къ
чему не нужна. И какого чорта ему рисковать?
Я этого начальника видалъ и раньше. Лицо у него было толковое. И я былъ
ув<u>e</u>ренъ, что онъ пройдетъ мимо. Кстати м<u>e</u>сяцъ спустя я уже д<u>e</u>йствительно
им<u>e</u>лъ возможность этого начальника вздрючить такъ, что ему небо въ овчинку
бы показалось. И на весьма законномъ основан<u>i</u>и. Такъ что онъ умно сд<u>e</u>лалъ,
что прошелъ мимо.
Съ людьми безтолковыми хуже.
ТЕОР<u>I</u>Я ПОДВОДИТЪ
Въ тотъ же день сов<u>e</u>тская психологическая теор<u>i</u>я чуть меня не подвела.
Я шелъ одинъ и услышалъ р<u>e</u>зк<u>i</u>й окликъ:
-- Эй, послушайте что вы по лагерю разгуливаете? {70}
Я обернулся и увид<u>e</u>лъ того самого старичка съ колючими усами,
начальника санитарной части лагеря, который вчера встр<u>e</u>чалъ нашъ эшелонъ.
Около него -- еще три какихъ-то полуначальственнаго вида дяди. Видно, что
старичекъ иззябъ до костей и что печень у него не въ порядк<u>e</u>. Я спокойно,
неторопливо, но отнюдь не почтительно, а такъ, съ видомъ н<u>e</u>котораго
незаинтересованнаго любопытства подхожу къ нему. Подхожу и думаю: а что же
мн<u>e</u>, въ сущности, д<u>e</u>лать дальше?
Потомъ я узналъ, что это былъ крикливый и мил<u>e</u>йш<u>i</u>й старичекъ, докторъ
Шуквецъ, отбарабанивш<u>i</u>й уже четыре года изъ десяти, никого въ лагер<u>e</u> не
обид<u>e</u>вш<u>i</u>й, но, в<u>e</u>роятно, отъ плохой печени и еще худшей жизни иногда любивши
поорать. Но ничего этого я еще не зналъ. И старичекъ тоже не могъ знать, что
я незаконно болтаюсь по лагерю не просто такъ, а съ совершенно конкретными
ц<u>e</u>лями поб<u>e</u>га заграницу. И что усп<u>e</u>хъ моихъ м<u>e</u>ропр<u>i</u>ят<u>i</u>й въ значительной
степени зависитъ отъ того, въ какой степени на меня можно будетъ или нельзя
будетъ орать.
И я р<u>e</u>шаю идти на арапа.
-- Что это вамъ зд<u>e</u>сь курортъ или концлагерь? -- продолжаетъ орать
старичекъ. -- Извольте подчиняться лагерной дисциплин<u>e</u>! Что это за
безобраз<u>i</u>е! Шатаются по лагерю, нарушаютъ карантинъ.
Я смотрю на старичка съ прежнимъ любопытствомъ, внимательно, но отнюдь
не испуганно, даже съ н<u>e</u>которой улыбкой. Но на душ<u>e</u> у меня было далеко не
такъ спокойно, какъ на лиц<u>e</u>. Ужъ отсюда-то, со стороны доктора, такого
пассажа я никакъ не ожидалъ. Но что же мн<u>e</u> д<u>e</u>лать теперь? Достаю изъ кармана
свою образцово-показательную коробку папиросъ.
-- Видите-ли, товарищъ докторъ. Если васъ интересуютъ причины моихъ
прогулокъ по лагерю, думаю, -- что начальникъ отд<u>e</u>лен<u>i</u>я дастъ вамъ
исчерпывающую информац<u>i</u>ю. Я былъ вызванъ къ нему.
Начальникъ отд<u>e</u>лен<u>i</u>я -- это звучитъ гордо. Пров<u>e</u>рять меня старичекъ,
конечно, не можетъ, да и не станетъ. Должно же у него мелькнуть подозр<u>e</u>н<u>i</u>е,
что, если меня на другой день посл<u>e</u> прибыт<u>i</u>я съ этапа вызываетъ начальникъ
отд<u>e</u>лен<u>i</u>я, -- значитъ, я не совс<u>e</u>мъ рядовой лагерникъ. А мало ли как<u>i</u>я шишки
попадаютъ въ лагерь?
-- Нарушать карантина никто не им<u>e</u>етъ права. И начальникъ отд<u>e</u>лен<u>i</u>я --
тоже, -- продолжаетъ орать старичекъ, но все-таки, тономъ пониже.
Полуначальственнаго вида дяди, стоящ<u>i</u>е за его спиной, улыбаются мн<u>e</u>
сочувственно.
-- Согласитесь сами, товарищъ докторъ: я не им<u>e</u>ю р<u>e</u>шительно никакой
возможности указывать начальнику отд<u>e</u>лен<u>i</u>я на то, что онъ им<u>e</u>етъ право
д<u>e</u>лать и чего не им<u>e</u>етъ права. И потомъ, вы сами знаете, въ сущности
карантина н<u>e</u>тъ никакого...
-- Вотъ потому и н<u>e</u>тъ, что всяк<u>i</u>е милостивые государи, врод<u>e</u> васъ,
шатаются по лагерю... А потомъ, санчасть отв<u>e</u>чать должна. Извольте
немедленно отправляться въ баракъ. {71}
-- А мн<u>e</u> приказано вечеромъ быть въ штаб<u>e</u>. Чье же приказан<u>i</u>е я долженъ
нарушить?
Старичекъ явственно смущенъ. Но и отступать ему неохота.
-- Видите ли докторъ, -- продолжаю я въ конфиденц<u>i</u>ально-сочувственномъ
тон<u>e</u>... -- Положен<u>i</u>е, конечно, ид<u>i</u>отское. Какая тутъ изоляц<u>i</u>я, когда
н<u>e</u>сколько сотъ дежурныхъ все равно лазятъ по всему лагерю -- на кухни, въ
хл<u>e</u>бор<u>e</u>зку, въ коптерку... Неорганизованность. Безсмыслица. Съ этимъ,
конечно, придется бороться. Вы курите? Можно вамъ предложить?
-- Спасибо, не курю.
Дяди полуначальственнаго вида берутъ по папирос<u>e</u>.
-- Вы инженеръ?
-- Н<u>e</u>тъ, плановикъ.
-- Вотъ тоже вс<u>e</u> эти плановики и ихъ дурацк<u>i</u>е планы. У меня по плану
должно быть дв<u>e</u>надцать врачей, а н<u>e</u>тъ ни одного.
-- Ну, это, значитъ, ГПУ недопланировало. Въ Москв<u>e</u> кое-как<u>i</u>е врачи еще
и по улицамъ ходятъ...
-- А вы давно изъ Москвы?
Черезъ минутъ десять мы разстаемся со старичкомъ, пожимая другъ другу
руки. Я об<u>e</u>щаю ему въ своихъ "планахъ" предусмотр<u>e</u>ть необходимость жестокаго
проведен<u>i</u>я карантинныхъ правилъ. Знакомились съ полуначальственными дядями:
одинъ -- санитарный инспекторъ Погры, и два -- какихъ-то инженера. Одинъ изъ
нихъ задерживается около меня, прикуривая потухшую папиросу.
-- Вывернулись вы ловко... Д<u>e</u>ло только въ томъ, что начальника
отд<u>e</u>лен<u>i</u>я сейчасъ на Погр<u>e</u> н<u>e</u>тъ.
-- Теоретически можно допустить, что я говорилъ съ нимъ по телефону...
А впрочемъ, что под<u>e</u>лаешь. Приходится рисковать...
-- А старичка вы не бойтесь. Мил<u>e</u>йшей души старичекъ. Въ преферансъ
играете? Заходите въ кабинку, сымпровизируемъ пульку. Кстати, и о Москв<u>e</u>
подробн<u>e</u>е разскажете.
ЧТО ЗНАЧИТЪ РАЗГОВОРЪ ВСЕРЬЕЗЪ
Большое двухъэтажное деревянное здан<u>i</u>е. Внутри -- закоулки, комнатки,
перегородки, фанерныя, досчатыя, гонтовыя. Все заполнено людьми, истощенными
недо<u>e</u>дан<u>i</u>емъ, безсонными ночами, непосильной работой, в<u>e</u>чнымъ дерган<u>i</u>емъ изъ
стороны въ сторону "ударниками", "субботниками", "кампан<u>i</u>ями"... Холодъ,
махорочный дымъ, чадъ и угаръ отъ многочисленныхъ жестяныхъ печурокъ. Двери
съ надписями ПЭО, ОАО, УРЧ, КВЧ... Пойди, разберись, что это значитъ:
планово-экономическ<u>i</u>й отд<u>e</u>лъ, общеадминистративный отд<u>e</u>лъ,
учетно-распред<u>e</u>лительная часть, культурно-воспитательная часть... Я обхожу
эти выв<u>e</u>ски. ПЭО -- годится, но тамъ никого изъ главковъ н<u>e</u>тъ. ОАО -- не
годится. УРЧ -- къ чертямъ. КВЧ -- подходяще. Заворачиваю въ КВЧ.
Въ начальник<u>e</u> КВЧ узнаю того самаго расторопнаго юношу съ поб<u>e</u>л<u>e</u>вшими
ушами, который распинался на митинг<u>e</u> во время выгрузки эшелона. При
ближайшемъ разсмотр<u>e</u>н<u>i</u>и онъ {72} оказывается не такимъ ужъ юношей. Толковое
лицо, смышленные, чуть насм<u>e</u>шливые глаза.
-- Ну, съ этимъ можно говорить всерьезъ, -- думаю я.
Терминъ же "разговоръ всерьезъ" нуждается въ очень пространномъ
объяснен<u>i</u>и, иначе ничего не будетъ понятно.
Д<u>e</u>ло заключается -- говоря очень суммарно -- въ томъ, что изъ ста
процентовъ усил<u>i</u>й, затрачиваемыхъ сов<u>e</u>тской интеллигенц<u>i</u>ей, -- девяносто
идутъ совершенно впустую. Всяк<u>i</u>й сов<u>e</u>тск<u>i</u>й интеллигентъ обв<u>e</u>шанъ
неисчислимымъ количествомъ всякаго принудительнаго энтуз<u>i</u>азма, всякой
халтуры, невыполнимыхъ задан<u>i</u>й, безчелов<u>e</u>чныхъ требован<u>i</u>й.
Представьте себ<u>e</u>, что вы врачъ какой-нибудь больницы, не московской
"показательной" и прочее, а рядовой, провинц<u>i</u>альной. Отъ васъ требуется,
чтобы вы хорошо кормили вашихъ больныхъ, чтобы вы хорошо ихъ л<u>e</u>чили, чтобы
вы вели общественно-воспитательную работу среди санитарокъ, сторожей и
сестеръ, поднимали трудовую дисциплину; организовывали соц<u>i</u>алистическое
соревнован<u>i</u>е и ударничество, источали свой энтуз<u>i</u>азмъ и учитывали
энтуз<u>i</u>азмъ, истекающ<u>i</u>й изъ вашихъ подчиненныхъ, чтобы вы были полностью
подкованы по части д<u>i</u>алектическаго матер<u>i</u>ализма и истор<u>i</u>и парт<u>i</u>и, чтобы вы
участвовали въ профсоюзной работ<u>e</u> и ст<u>e</u>нгазет<u>e</u>, вели санитарную пропаганду
среди окрестнаго населен<u>i</u>я и т.д. и т.д.
Ничего этого вы въ сущности сд<u>e</u>лать не можете. Не можете вы улучшить
пищи, ибо ея н<u>e</u>тъ, а и то, что есть, потихоньку подъ<u>e</u>дается санитарками,
которыя получаютъ по 37 рублей въ м<u>e</u>сяцъ и, не воруя, жить не могутъ. Вы не
можете л<u>e</u>чить, какъ сл<u>e</u>дуетъ, ибо медикаментовъ у васъ н<u>e</u>тъ: вм<u>e</u>сто <u>i</u>ода
идутъ препараты брома, вм<u>e</u>сто хлороформа -- хлоръ-этилъ (даже для крупныхъ
операц<u>i</u>й), вм<u>e</u>сто каломели -- глауберовая соль. Н<u>e</u>тъ перевязочныхъ
матер<u>i</u>аловъ, н<u>e</u>тъ инструментар<u>i</u>я. Но сказать оффиц<u>i</u>ально: что всего этого у
васъ н<u>e</u>тъ -- вы не им<u>e</u>ете права, это называется "дискредитац<u>i</u>ей власти". Вы
не можете организовать соц<u>i</u>алистическаго соревнован<u>i</u>я не только потому, что
оно -- вообще вздоръ, но и потому, что, если бы за него взялись мало-мальски
всерьезъ, -- у васъ ни для чего другого времени не хватило бы. По этой же
посл<u>e</u>дней причин<u>e</u> вы не можете ни учитывать чужого энтуз<u>i</u>азма, ни
"прорабатывать р<u>e</u>шен<u>i</u>я тысячу перваго съ<u>e</u>зда МОПР-а"...
Но вся эта чушь требуется не то, чтобы совс<u>e</u>мъ всерьезъ, но чрезвычайно
настойчиво. Совс<u>e</u>мъ не нужно, чтобы вы всерьезъ проводили какое-то тамъ
соц<u>i</u>алистическое соревнован<u>i</u>е -- приблизительно всяк<u>i</u>й дуракъ понимаетъ, что
это ни къ чему. Однако, необходимо, чтобы вы д<u>e</u>лали видъ, что это
соревнован<u>i</u>е проводится на вс<u>e</u> сто процентовъ. Это понимаетъ приблизительно
всяк<u>i</u>й дуракъ, но этого не понимаетъ такъ называемый сов<u>e</u>тск<u>i</u>й активъ,
который на вс<u>e</u>хъ этихъ мопрахъ, энтуз<u>i</u>азмахъ и ударничествахъ воспитанъ,
ничего больше не знаетъ и приц<u>e</u>питься ему въ жизни больше не за что.
Теперь представьте себ<u>e</u>, что откуда-то вамъ на голову {73} сваливается
сотрудникъ, который всю эту чепуховину принимаетъ всерьезъ. Ему покажется
недостаточнымъ, что договоръ о соцсоревнован<u>i</u>и мирно виситъ на ст<u>e</u>нкахъ и
колупаевской, и разуваевской больницы. Онъ потребуетъ "черезъ
общественность" или -- еще хуже -- черезъ парт<u>i</u>йную ячейку, чтобы вы реально
пров<u>e</u>ряли пункты этого договора. По сов<u>e</u>тскимъ "директивамъ" вы это обязаны
д<u>e</u>лать. Но въ этомъ договор<u>e</u>, наприм<u>e</u>ръ, написано: об<u>e</u> соревнующ<u>i</u>яся стороны
обязуются довести до минимума количество паразитовъ. А ну-ка, попробуйте
пров<u>e</u>рить, въ какой больниц<u>e</u> вшей больше и въ какой меньше. А такихъ
пунктовъ шестьдесятъ... Этотъ же безпокойный дядя возьметъ и ляпнетъ въ
комячейк<u>e</u>: надо заставить нашего врача сд<u>e</u>лать докладъ о д<u>i</u>алектическомъ
матер<u>i</u>ализм<u>e</u> при желудочныхъ забол<u>e</u>ван<u>i</u>яхъ... Попробуйте, сд<u>e</u>лайте!..
Безпокойный дядя зам<u>e</u>титъ, что какая-то изсохшая отъ голода санитарка
гд<u>e</u>-нибудь въ уголк<u>e</u> потихоньку вылизываетъ больничную кашу: и вотъ зам<u>e</u>тка
въ какой-нибудь районной газет<u>e</u>: "Хищен<u>i</u>я народной каши въ колупаевской
больниц<u>e</u>". А то и просто доносъ куда сл<u>e</u>дуетъ. И влетитъ вамъ по первое
число, и отправятъ вашу санитарку въ концлагерь, а другую вы найдете очень
не сразу... Или подыметъ безпокойный дядя скандалъ -- почему у васъ
санитарки съ грязными физ<u>i</u>оном<u>i</u>ями ходятъ: антисанитар<u>i</u>я. И не можете вы ему
отв<u>e</u>тить: сукинъ ты сынъ, ты же и самъ хорошо знаешь, что въ конц<u>e</u> второй
пятил<u>e</u>тки -- и то на душу населен<u>i</u>я придется лишь по полкуска мыла въ годъ,
откуда же я-то его возьму? Ну, и такъ дал<u>e</u>е. И вамъ никакого житья и никакой
возможности работать, и персоналъ вашъ разб<u>e</u>жится, и больные ваши будутъ
дохнуть -- и попадете вы въ концлагерь "за развалъ колупаевской больницы".
Поэтому-то при всякихъ д<u>e</u>ловыхъ разговорахъ установился между толковыми
сов<u>e</u>тскими людьми принципъ этакаго хорошаго тона, заран<u>e</u>е отметающаго какую
бы то ни было серьезность какого бы то ни было энтуз<u>i</u>азма и устанавливающаго
такую приблизительно формулировку: лишь бы люди по м<u>e</u>р<u>e</u> возможности не
дохли, а тамъ чортъ съ нимъ со вс<u>e</u>мъ -- и съ энтуз<u>i</u>азмами, и со
строительствами, и съ пятил<u>e</u>тками.
Съ коммунистической точки зр<u>e</u>н<u>i</u>я -- это вредительск<u>i</u>й принципъ. Люди,
которые сидятъ за вредительство, сидятъ по преимуществу за проведен<u>i</u>е въ
жизнь именно этого принципа.
Бываетъ и сложн<u>e</u>е. Этотъ же энтуз<u>i</u>азмъ, принимающ<u>i</u>й формы такъ
называемыхъ "соц<u>i</u>алистическихъ формъ организац<u>i</u>и труда" р<u>e</u>жетъ подъ корень
самую возможность труда. Вотъ вамъ, хотя и мелк<u>i</u>й, но вполн<u>e</u>, такъ сказать,
историческ<u>i</u>й прим<u>e</u>ръ:
1929-й годъ. Сов<u>e</u>тск<u>i</u>е спортивные кружки дышутъ на ладанъ. <u>E</u>сть нечего,
и людямъ не до спорта. Мы, группа людей, возглавлявшихъ этотъ спортъ,
прилагаемъ огромныя усил<u>i</u>я, чтобы хоть какъ-нибудь задержать процессъ этого
развала, чтобы дать молодежи, если не тренировку всерьезъ, то хотя бы
какую-нибудь возню на чистомъ воздух<u>e</u>, чтобы какъ-нибудь, хотя бы въ самой
грошовой степени, задержать процессъ физическаго вырожден<u>i</u>я... Въ стран<u>e</u>
одновременно съ ростомъ голода идетъ процессъ {74} всяческаго пол<u>e</u>в<u>e</u>н<u>i</u>я. На
этомъ процесс<u>e</u> д<u>e</u>лается много карьеръ...
Область физической культуры -- не особо ударная область, и насъ пока не
трогаютъ. Но вотъ группа какихъ-то активистовъ выл<u>e</u>заетъ на поверхность:
позвольте, какъ это такъ? А почему физкультура у насъ остается аполитичной?
Почему тамъ не ведется пропаганда за пятил<u>e</u>тку, за коммунизмъ, за м<u>i</u>ровую
революц<u>i</u>ю? И вотъ -- проектъ: во вс<u>e</u>хъ занят<u>i</u>яхъ и тренировкахъ ввести
обязательную десятиминутную бес<u>e</u>ду инструктора на политическ<u>i</u>я темы.
Вс<u>e</u> эти "политическ<u>i</u>я темы" надо<u>e</u>ли публик<u>e</u> хуже всякой горчайшей
р<u>e</u>дьки -- и такъ ими пичкаютъ и въ школ<u>e</u>, и въ печати, и гд<u>e</u> угодно. Ввести
эти бес<u>e</u>ды въ кружкахъ (вполн<u>e</u> добровольныхъ кружкахъ) значитъ --
ликвидировать ихъ окончательно: никто не пойдетъ.
Словомъ, вопросъ объ этихъ десятиминуткахъ ставится на зас<u>e</u>дан<u>i</u>и
презид<u>i</u>ума ВЦСПС. "Активистъ" докладываетъ. Публика въ презид<u>i</u>ум<u>e</u> ВЦСПС --
не глупая публика. Передъ зас<u>e</u>дан<u>i</u>емъ я сказалъ Догадову (секретарь ВЦСПС);
-- В<u>e</u>дь этотъ проектъ насъ безъ ножа зар<u>e</u>жетъ.
-- Зам<u>e</u>чательно ид<u>i</u>отск<u>i</u>й проектъ. Но...
Активистъ докладываетъ -- публика молчитъ... Только Углановъ, тогда
народный комиссаръ труда, какъ-то удивленно повелъ плечами:
-- Да зач<u>e</u>мъ же это?.. Рабоч<u>i</u>й приходитъ на водную станц<u>i</u>ю, скажемъ --
онъ хочетъ плавать, купаться, на солнышк<u>e</u> полежать, отдохнуть, энерг<u>i</u>и
набраться... А вы ему и тутъ политбес<u>e</u>ду. По моему -- не нужно это.
Такъ вотъ, годъ спустя это выступлен<u>i</u>е припомнили даже Угланову... А
вс<u>e</u> остальные -- въ томъ числ<u>e</u> и Догадовъ -- промолчали, помычали, и проектъ
былъ принятъ. Сотни инструкторовъ за "саботажъ политической работы въ
физкультур<u>e</u>" по<u>e</u>хали въ Сибирь. Работа кружковъ была развалена.
Активисту на эту работу плевать: онъ д<u>e</u>лаетъ карьеру и, на этомъ
поприщ<u>e</u> онъ ухватилъ этакое "ведущее звено", которое спортъ-то провалитъ, но
его ужъ нав<u>e</u>рняка вытащитъ на поверхность. Что ему до спорта? Сегодня онъ
провалить спортъ и подымется на одну ступеньку парт<u>i</u>йной л<u>e</u>сенки. Завтра онъ
разоритъ какой-нибудь колхозъ -- подымется еще на одну... Но мн<u>e</u>-то не
наплевать. Я-то въ области спорта работаю двадцать пять л<u>e</u>тъ...
Правда, я кое какъ выкрутился. Я двое сутокъ подрядъ просид<u>e</u>лъ надъ
этой "директивой" и послалъ ее по вс<u>e</u>мъ подчиненнымъ мн<u>e</u> кружкамъ -- по
лин<u>i</u>и союза служащихъ. Зд<u>e</u>сь было все -- и энтуз<u>i</u>азмъ, и классовая
бдительность, и программы этакихъ десятиминутокъ. А программы были так<u>i</u>я:
Эллинск<u>i</u>я олимп<u>i</u>ады, физкультура въ рабовлад<u>e</u>льческихъ формирован<u>i</u>яхъ,
среднев<u>e</u>ковые турниры и военная подготовка феодальнаго класса.
Англосаксонская система спорта -- игры, легкая атлетика, -- какъ система
эпохи загнивающаго импер<u>i</u>ализма... Ну, и такъ дал<u>e</u>е. Комаръ носу не
подточить. Отъ импер<u>i</u>ализма въ этихъ бес<u>e</u>дахъ практически ничего не
осталось, но о легкой атлетик<u>e</u> можно поговорить... Впрочемъ, черезъ полгода
эти {75} десятиминутки были автоматически ликвидированы: ихъ не передъ к<u>e</u>мъ
было читать...
Всеросс<u>i</u>йская халтура, около которой кормится и д<u>e</u>лаетъ каррьеру очень
много всяческаго и просто темнаго, и просто безмозглаго элемента, время отъ
времени выдвигаетъ вотъ этак<u>i</u>е "новые организац<u>i</u>онные методы"... Попробуйте
вы съ ними бороться или ихъ игнорировать. Группа инженера Палчинскаго была
разстр<u>e</u>ляна, и въ оффиц<u>i</u>альномъ обвинен<u>i</u>и стоялъ пунктъ о томъ, что
Палчинск<u>i</u>й боролся противъ "сквозной <u>e</u>зды". В<u>e</u>рно, онъ боролся, и онъ былъ
разстр<u>e</u>лянъ. Пять л<u>e</u>тъ спустя эта <u>e</u>зда привела къ почти полному параличу
тяговаго состава и была объявлена "обезличкой". Около трехъ сотенъ
профессоровъ, которые протестовали противъ сокращен<u>i</u>й сроковъ и программъ
вузовъ, по<u>e</u>хали на Соловки. Три года спустя эти программы и сроки пришлось
удлинять до прежняго разм<u>e</u>ра, а инженеровъ возвращать для дообучен<u>i</u>я. Ввели
"непрерывку", которая была ужъ совершенно очевиднымъ ид<u>i</u>отизмомъ и изъ-за
которой тоже много народу по<u>e</u>хало и на тотъ св<u>e</u>тъ, и на Соловки. Если бы я
въ свое время открыто выступилъ противъ этой самой десятиминутки, -- я
по<u>e</u>халъ бы въ концлагерь на пять л<u>e</u>тъ раньше срока, уготованнаго мн<u>e</u> для это
ц<u>e</u>ли судьбой...
Соцсоревнован<u>i</u>е и ударничество, строительный энтуз<u>i</u>азмъ и
выдвиженчество, соц<u>i</u>алистическое совм<u>e</u>стительство и профсоюзный контроль,
"легкая кавалер<u>i</u>я" и чистка учрежден<u>i</u>й -- все это зав<u>e</u>домо ид<u>i</u>отск<u>i</u>е способы
"соц<u>i</u>алистической организац<u>i</u>и", которые обходятся въ милл<u>i</u>арды рублей и въ
милл<u>i</u>оны жизней, которые неукоснительно рано или поздно кончаются крахомъ,
но противъ которыхъ вы ничего не можете под<u>e</u>лать. Сов<u>e</u>тская Росс<u>i</u>я живетъ въ
правовыхъ услов<u>i</u>яхъ абсолютизма, который хочетъ казаться просв<u>e</u>щеннымъ, но
который все же стоитъ на уровн<u>e</u> восточной деспот<u>i</u>и съ ея янычарами, райей и
пашами.
Мн<u>e</u> могутъ возразить, что все это -- слишкомъ глупо для того, чтобы
быть правдоподобнымъ. Скажите, а разв<u>e</u> не глупо и разв<u>e</u> правдоподобно то,
что сто шестьдесятъ милл<u>i</u>оновъ людей, живущихъ на земл<u>e</u> хорошей и
просторной, семнадцать л<u>e</u>тъ подрядъ мрутъ съ голоду? Разв<u>e</u> не глупо то, что
сотни милл<u>i</u>оновъ рублей будутъ ухлопаны на "Дворецъ Сов<u>e</u>товъ", на эту
вавилонскую башню м<u>i</u>ровой революц<u>i</u>и -- когда въ Москв<u>e</u> три семьи живутъ въ
одной комнат<u>e</u>? Разв<u>e</u> не глупо то, что днемъ и ночью, л<u>e</u>томъ и зимой съ
огромными жертвами гнали стройку дн<u>e</u>провской плотины, а теперь она загружена
только на 12 процентовъ своей мощности? Разв<u>e</u> не глупо разорить кубанск<u>i</u>й
черноземъ и строить оранжереи у Мурманска? Разв<u>e</u> не глупо уморить отъ
безкормицы лошадей, коровъ и свиней, ухлопать десятки милл<u>i</u>оновъ на кролика,
сорваться на этомъ несчастномъ зв<u>e</u>рьк<u>e</u> и заняться, въ конц<u>e</u> концовъ,
одомашнен<u>i</u>емъ карельскаго лося и камчатскаго медв<u>e</u>дя? Разв<u>e</u> не глупо бросить
въ тундру на стройку Б<u>e</u>ломорско-Балт<u>i</u>йскаго канала 60.000 узбековъ и
киргизовъ, которые тамъ въ полгода вымерли вс<u>e</u>?
Все это воп<u>i</u>юще глупо. Но эта глупость вооружена до зубовъ. За ея
спиной -- пулеметы ГПУ. Ничего не пропишешь. {76}
РОСС<u>I</u>ЙСКАЯ КЛЯЧА
Но я хочу подчеркнуть одну вещь, къ которой въ этихъ же очеркахъ --
очеркахъ о <i>лагерной</i> жизни, почти не буду им<u>e</u>ть возможности вернуться. Вся
эта халтура никакъ не значитъ, что этотъ злополучный сов<u>e</u>тск<u>i</u>й врачъ не
л<u>e</u>читъ. Онъ л<u>e</u>читъ и онъ л<u>e</u>читъ хорошо, конечно, въ м<u>e</u>ру своихъ
матер<u>i</u>альныхъ возможностей. Поскольку я могу судить, онъ л<u>e</u>читъ лучше
европейскаго врача или, во всякомъ случа<u>e</u>, добросов<u>e</u>стн<u>e</u>е его. Но это вовсе
не оттого, что онъ сов<u>e</u>тск<u>i</u>й врачъ. Такъ же, какъ Молоковъ -- хорош<u>i</u>й
летчикъ вовсе не оттого, что онъ сов<u>e</u>тск<u>i</u>й летчикъ.
Тотъ же самый Ильинъ, о которомъ я сейчасъ буду разсказывать, при всей
своей халтур<u>e</u> и прочемъ, организовалъ все-таки как<u>i</u>е-то курсы десятниковъ,
трактористовъ и прочее. Я самъ, при вс<u>e</u>хъ прочихъ своихъ достоинствахъ и
недостаткахъ, вытянулъ все-таки милл<u>i</u>оновъ пятнадцать профсоюзныхъ денежекъ,
предназначенныхъ на всякаго рода д<u>i</u>алектическое околпачиван<u>i</u>е профсоюзныхъ
массъ, и построилъ на эти деньги около полусотни спортивныхъ площадокъ,
спортивныхъ парковъ, водныхъ станц<u>i</u>й и прочаго. Все это построено довольно
паршиво, но все это все же лучше, ч<u>e</u>мъ д<u>i</u>аматъ.
Такъ что великая всеросс<u>i</u>йская халтура вовсе не не значитъ, что я,
врачъ, инженеръ и прочее, -- что мы только халтуримъ. Помню, Горьк<u>i</u>й въ
своихъ воспоминан<u>i</u>яхъ о Ленин<u>e</u> приводитъ свои собственныя слова о томъ, что
русская интеллигенц<u>i</u>я остается и еще долгое время будетъ оставаться
единственной клячей, влекущей тел<u>e</u>гу росс<u>i</u>йской культуры. Сейчасъ Горьк<u>i</u>й
сидитъ на правительственномъ облучк<u>e</u> и вкуп<u>e</u> съ остальными, возс<u>e</u>дающими на
ономъ, хлещетъ эту клячу и въ хвостъ и въ гриву. Кляча по уши вязнетъ въ
халтурномъ болот<u>e</u> и все-таки тащитъ. Больше тянуть, собственно, некому...
Такъ можете себ<u>e</u> представить ея отношен<u>i</u>е къ людямъ, подкидывающимъ на эту и
такъ непро<u>e</u>зжую колею еще лишн<u>i</u>е халтурные комья.
Въ концентрац<u>i</u>онномъ лагер<u>e</u> основными видами халтуры являются
"энтуз<u>i</u>азмъ" и "перековка". Энтуз<u>i</u>азмъ въ лагер<u>e</u> приблизительно такой же и
такого же происхожден<u>i</u>я, какъ и на вол<u>e</u>, а "перековки" н<u>e</u>тъ ни на
полъ-коп<u>e</u>йки. Разв<u>e</u> что лагерь превращаетъ случайнаго воришку въ
окончательнаго бандита, обалд<u>e</u>лаго отъ коллективизац<u>i</u>и мужика -- въ
закаленнаго и, ежели говорить откровенно, остервен<u>e</u>лаго
контръ-революц<u>i</u>онера. Такого, что когда онъ дорвется до коммунистическаго
горла -- онъ с<u>i</u>е удовольств<u>i</u>е постарается продлить.
Но горе будетъ вамъ, если вы гд<u>e</u>-нибудь, такъ сказать, оффиц<u>i</u>ально
позволите себ<u>e</u> усумниться въ энтуз<u>i</u>азм<u>e</u> и въ перековк<u>e</u>. Приблизительно такъ
же неуютно будетъ вамъ, если рядомъ съ вами будетъ работать челов<u>e</u>къ,
который не то принимаетъ всерьезъ эти лозунги, не то хочетъ сколотить на
нихъ н<u>e</u>к<u>i</u>й сов<u>e</u>тск<u>i</u>й капиталецъ. {77}
РАЗГОВОРЪ ВСЕРЬЕЗЪ
Такъ вотъ, вы приходите къ челов<u>e</u>ку по д<u>e</u>лу. Если онъ безпарт<u>i</u>йный и
толковый, -- вы съ нимъ сговоритесь сразу. Если безпарт<u>i</u>йный и безтолковый
-- лучше обойдите сторонкой, подведетъ. Если парт<u>i</u>йный и безтолковый --
упаси васъ Господи -- попадете въ концлагерь или, если вы уже въ концлагер<u>e</u>,
-- попадете на Л<u>e</u>сную Р<u>e</u>чку.
Съ такими приблизительно соображен<u>i</u>ями я вхожу въ пом<u>e</u>щен<u>i</u>е КВЧ.
Полдюжины какихъ-то оборванныхъ личностей малюютъ как<u>i</u>е-то "лозунги", другая
полдюжина что-то пишетъ, третья -- пр