намерена действовать, хоть и решительно, но осторожно, эволюционным путем. -- (Я хотел было добавить, что сестра активно внедряет новые веяния моды через Дэйру и Дану, но затем передумал, опасаясь дать Дионису повод для расспросов о Дэйре. В моем теперешнем взвинченном состоянии это было чревато тем, что я вполне мог поплакаться ему в жилетку, сетуя на свою горькую судьбу.) -- Так сколько времени тебе понадобится, чтобы закончить вербовку? -- Максимум месяц. Теперь я более или менее свободен и смогу действовать активнее. Ты не против, если я посоветуюсь с дедом? -- Нет проблем. Я сам хотел обратиться к нему, но затем подумал, что негоже взваливать на него свои заботы. -- А зря. Ведь речь идет об основании Дома, и помощь Януса в отборе кандидатур была бы нам очень кстати. У него безошибочное чутье на людей. -- Хорошо, -- кивнул я. -- Принимаю твои доводы. -- Последнее слово я произнес зевая. Уже во второй раз за время нашего разговора Дионис усмехнулся. -- Вижу, твоя бессонница проходит. Ступай-ка отдохни, кузен. Впереди у тебя хлопотный день. -- Так я и сделаю, -- сказал я. -- Доброй тебе сиесты, Дионис. -- А тебе спокойной ночи, Артур. Фигура Диониса растворилась в тумане. Я немного задержался у зеркала, чтобы посмотреть, вправду ли у меня воспаленные глаза, но когда туман расступился, я с удивлением увидел в зеркале не собственное отражение, а Брендона -- в одних трусах, со всклокоченными волосами, заспанным лицом и сердитым взглядом. Сначала я несколько раз моргнул, убеждаясь, что это не галлюцинация. Но нет, Брендон был реален, к тому же зол. -- Привет, братец, -- сказал я. -- Тебе тоже не спится? -- Меня разбудил Морган, черт бы его побрал! -- раздраженно ответил Брендон. -- Он то ли рехнулся, то ли что-то задумал. -- А в чем дело? -- Он просил уступить ему место Отворяющего на завтрашней церемонии. -- Ага... И под каким соусом он преподнес свою просьбу? -- Его аргументы были неубедительны. Он нес какую-то чушь о престиже, о положении при дворе. Дескать, мне это ни к чему, все равно я твой брат, а он отставной регент и теряет свой былой авторитет. -- Глупости! -- сказал я. -- Ведь он знает, что завтра я назначу его первым министром королевства. -- Вот то-то же. Так я ему и ответил, но он продолжал настаивать, чуть ли не умолять, и я вынужден был послать его к черту. Даже не к черту, а кое-куда подальше. Это же надо -- заявиться среди ночи и начать ломиться в чужую спальню! Определенно, у него крыша поехала. Я задумчиво покачал головой: -- Пожалуй, нет. Он в своем уме. Часа два назад Морган ушел от меня вполне нормальный. Мы с ним болтали о пустяках, и теперь я припоминаю, что ненавязчиво, как бы между прочим, он расспрашивал меня о функционировании камней. Боюсь, он что-то замышляет. -- Пробраться в Безвременье? -- Похоже на то. Особо Моргана интересовал характер связи Знака Мудрости со Знаком Силы в момент активирования контуров. Если эту связь предельно усилить, образно говоря, "зацепиться" Знаком Мудрости за Знак Силы, то... Нет, сейчас я туго соображаю. Мне нужно выспаться. -- Ты так и не спал? -- Нет. -- Это плохо. Скоро твоя свадьба и коронация, а глазища у тебя еще те. -- Не беда. Я смотаюсь в Безвременье и там хорошенько отдохну. А что касается Моргана... В общем, когда проснется Бренда... -- Я не сплю, Артур, -- будто из-за спины Брендона раздался немного приглушенный голос сестры. -- Разговаривая с Морганом, брат так злился, что разбудил меня. -- Где ты? -- Не беспокойся, я в своей спальне. -- Изображение в зеркале поплыло, смазалось, и вместо Брендона появилась Бренда в халате, наброшенном поверх прозрачной ночной рубашки. Она отступила в сторону и указала на разобранную постель. -- Как видишь. -- Извини, сестричка, -- смущенно пробормотал я. -- Честное слово, я ничего такого не подумал. Просто мне было странно услышать вас обоих через одно зеркало. -- Это все наша связь, -- отозвался Брендон; теперь уже его голос звучал на заднем плане. -- Ну, ладно. Я пошел спать, а вы разбирайтесь, что делать с Морганом. Пока. -- Пока, -- сказали мы с Брендой. После короткой паузы сестра произнесла: -- Брендон отключился. Ты знаешь, он чуть не подрался с Морганом. -- Почему? Бренда застенчиво улыбнулась: -- Ему снилась Дана, а Морган некстати вмешался. -- Ага, понятно... Так, стало быть, вы видите одни и те же сны? -- Иногда. Когда снится что-нибудь приятное... либо гадостное. Я набрался смелости и спросил: -- А твое замужество было каким сном -- приятным или кошмарным? С какой это стати Брендон пьянствовал и накачивался психотропными средствами? Бренда закусила губу; из ее груди вырвался тихий стон. -- Артур, давай поговорим об этом в другой раз. -- Но поговорим, -- настаивал я. -- Обязательно, -- пообещала она. -- Но позже. Добро? -- Добро. Что ты думаешь о Моргане? -- То же, что и ты. -- В таком случае, держи его на прицеле. Лучше всего в момент коронации на пару секунд парализуй его. -- Так я и сделаю, а потом извинюсь перед ним. В сущности, Морган хороший парень, только чересчур амбициозен. -- И кстати, подумай на досуге, где бы надежно припрятать камни. Морган только первая ласточка, а по мере становления Дома число желающих овладеть Силой будет возрастать в геометрической прогрессии. Бренда в задумчивости наморщила лоб. -- Я уже анализировала эту ситуацию, Артур, и пришла к неутешительному выводу, что для охраны Источника необходим по крайней мере один адепт на каждую тысячу обычных Властелинов. Боюсь, мы открываем шкатулку Пандоры. -- Она уже открыта. И не нами, а Колином и Бронвен. Назад пути нет, начинается новая эра. -- Или наступает конец всему, -- мрачно заметила Бренда. -- Может быть, так и погибли прежние цивилизации Одаренных -- открыв шкатулку Пандоры. -- Может быть, -- не стал возражать я. -- Но это еще не повод впадать в отчаяние. Будем надеяться, что мы окажемся умнее наших предшественников. -- Я снова зевнул. -- Спокойной ночи, сестричка. Я уже засыпаю. -- Приятных сновидений, брат, -- сказала Бренда и прервала связь. Я не стал дожидаться, когда зеркало обретет свои нормальные физические свойства. И так было ясно, что я чертовски устал, поэтому я призвал Образ Источника и дал ему соответствующую команду. Очутившись под зеленым небом Безвременья, я бухнулся ничком на лиловую траву и сразу же погрузился в желанное забытье. Последней моей мыслью было: "Только бы снова не проснуться в постели Дэйры..." Глава 9 Первое, что я увидел, проснувшись, было склоненное надо мной прекрасное лицо моей Снежной Королевы. Ее большие голубые глаза смотрели на меня нежно, с лаской и заботой, а на коралловых губах играла приветливая улыбка. -- Надеюсь, ты хорошо выспался, Артур? Несколько секунд я тупо глядел на нее, спросонья моргая глазами, затем перевернулся на бок, сладко потянулся и зевнул. В ходе этих нехитрых акробатических упражнений моя голова оказалась на коленях у Бронвен. Поначалу я хотел отодвинуться, но потом передумал и остался в прежнем положении. Я вовсе не был застенчивым юнцом, а перспектива понежиться на коленях у такой очаровательной женщины в данный момент представлялась мне весьма заманчивой -- этакое пикантное, но в целом вполне невинное удовольствие. Как всегда, всласть выспавшись, я пребывал в благодушно-игривом расположении духа -- до тех пор, пока суровая действительность не наводила решительный порядок в моем затуманенном после купания в сладких грезах мозгу. -- Что ты здесь делаешь, Бронвен? -- спросил я, прижавшись щекой к ее бедру. Сквозь тонкую ткань ее белого платья я чувствовал тепло ее тела, которое не так давно сводило меня с ума... Впрочем, то было не совсем это тело, однако принадлежало оно той самой женщине, что сейчас сидела подле меня. -- Я берегла твой сон, милый, -- просто ответила Бронвен. -- Чтобы никто не потревожил его. -- А кто мог потревожить его в Безвременье? -- Ты сам. Ведь так и случилось с тобой в прошлый раз. -- Так это я сам... -- А кто же еще. С Безвременьем шутки плохи, мой дорогой. Слава Источнику, тебе снилась Дэйра, а не черти рогатые. -- Думаешь, что тогда я попал бы в ад? Интересно было бы посмотреть, что он из себя представляет. Бронвен усмехнулась: -- Ну, в ад бы ты вряд ли попал, но тебя вполне могло зашвырнуть куда-то к черту на кулички. В какое-нибудь жуткое местечко, каких во Вселенной вдоволь. -- Бренда частенько спала в Безвременье, -- заметил я. -- И ничего с ней, насколько я знаю, не происходило. -- Не в пример тебе, Бренда очень уравновешенная девушка. Даже во сне она контролирует себя. Твоя сестра умница и настоящая душечка. -- Она тебе нравится? -- Я в восторге от нее. Да и Брендон ничего, хороший парень. Правда порой меня забавляет его чересчур пылкое увлечение Даной. -- Похоже, он нашел девушку своей мечты, -- сказал я. -- И к твоему несчастью, -- подхватила Бронвен, -- этой девушкой оказалась именно Дана. Какая ирония судьбы! Твой брат -- твой соперник. Суровая действительность наконец навела шмон в моих мозгах. Я почувствовал себя неловко и убрал голову с колен Бронвен. -- Не сыпь мне соль на рану, -- попросил я. -- Разве я виноват, что так получилось? Я не хотел влюбляться в Дану. Бронвен кивнула: -- И в этом твое отличие от меня. Я сознательно шла на это... хотя не думала, что мне будет так больно. Впрочем, если бы мне довелось начать все сначала, я бы повторила свой путь. Любить тебя -- большое счастье, пусть оно и горькое. Я виновато опустил глаза: -- Мне жаль, что так получилось, Бронвен. Но я не в силах помочь тебе. -- Увы, -- печально вздохнула она. -- Я упустила свой шанс. Мне следовало бы раньше явиться тебе в своем новом облике, тогда бы ты не устоял передо мной. А ты не повторяй моей ошибки, Артур. Воспользуйся тем, что Дану влечет к тебе. Не мешкай, иначе опоздаешь. А так у тебя хоть останутся воспоминания о нескольких ночах любви. -- Ты предлагаешь мне соблазнить невесту моего брата?! -- пораженно воскликнул я. -- Да, -- невозмутимо подтвердила Бронвен. -- Именно это я тебе предлагаю. Действуй, пока Дана не стала женой Брендона. Уж если выбирать из двух зол, то меньшее. Я угрюмо покачал головой: -- Нет, ты не ангел-хранитель, Бронвен. Ты мой змей-искуситель. -- Я желаю тебе только добра. -- Не сомневаюсь. Но у тебя очень странные представления о моем благе. Изменить Дэйре, обмануть доверие брата, и еще... -- Тут я осекся. -- И еще ты боишься осуждения дочери. Даже больше, чем ревности Дэйры и гнева Брендона. А зря. Пенелопа умная девочка и, думаю, поймет тебя. Я оторопело уставился на Бронвен: -- Что ты сказала? -- То, что слышал. Пенелопа не сестра тебе, а дочь. Шила в мешке не утаишь. -- Черт побери! Как ты узнала? Бронвен тихо рассмеялась: -- Это знаю не только я, но и Дана с Дэйрой. А Пенелопа, в свою очередь, догадывается, что нам известна ваша тайна, однако делает вид, будто ничего не произошло и продолжает изображать из себя твою сестру. -- Но как же это всплыло? -- недоуменно произнес я. -- Вы сами выдали себя своим поведением. Первой вас раскусила Дэйра, то есть, как я понимаю, сначала она приревновала. Ведь вы относитесь друг к другу не как брат и сестра, а как робкие влюбленные, вот Дэйра и решила, что Пенни твоя кузина и любовница. -- Ага! -- сказал я. -- Теперь понятно, что за муха ее укусила. -- Да уж, -- кивнула Бронвен. -- Бедняжка Дэйра провела несколько бессонных ночей. Потом она поделилась своими подозрениями с Даной, и они вместе раскусили Пенелопу. -- В каком смысле "раскусили"? -- В самом прямом. Время от времени, как бы между прочим, они задавали ей каверзные вопросы, чтобы заставить ее проговориться, и вскоре пришли к выводу, что она твоя дочь. -- Это было так просто? -- Как дважды два. Особенно, если учесть, что порой Пенелопа произносит твое имя с легким придыханием, вроде как "Оартур". Куда труднее было выяснить, какие у тебя отношения с ее матерью. Тут уж и я подключилась к их расследованию. Втроем мы установили, что матери Пенелопы давно нет в живых; а лично для себя я сделала еще одно открытие, но решила не делиться им ни с Дэйрой, ни с Даной. -- Какое открытие? -- обреченно спросил я, чувствуя себя как нашкодивший ребенок, которому вот-вот надерут уши. -- Мать Пенелопы, -- спокойно ответила Бронвен, -- была твоей близкой родственницей, предосудительно близкой -- родной сестрой, тетей или племянницей. Я бы поставила на тетю, скорее всего, со стороны твоей матери. Я тяжело вздохнул и пробормотал: -- Надо же, Шерлок Холмс в юбке... в клетчатой шотландской юбке. -- О чем ты говоришь? -- Да так, ни о чем. Кое-что из фольклора миров, где саксы крепко намяли бока наши родичам бриттам. -- Так я угадала? Мать Пенелопы была твоей тетей? -- Да, ты права, -- сказал я, понимая, что возражать бессмысленно. -- Она была младшей сестрой моей матери. -- А как ее звали? -- Диана. -- Диана, -- задумчиво повторила Бронвен. -- Красивое имя. Между прочим, ты знаешь, что покойный дядя Бриан называл Дэйру Дианой-охотницей? -- Правда? -- удивленно спросил я. -- Забавное совпадение, не так ли? А может, и не совпадение. Может, ты вовсе не случайно полюбил Дэйру. Она чем-то напоминает тебе твою Диану? Я растерянно пожал плечами: -- Трудно сказать. Они очень разные и в то же время похожие. Обе веселые, непосредственные, жизнерадостные... То есть, Диана была жизнерадостной. Она очень любила жизнь. -- Она была той самой Дианой-охотницей, о которой говорится в античных мифах? -- Нет. Прообразом той Дианы было несколько женщин из нашего рода, живших много тысячелетий назад. А моя Диана была семьдесят третьей из принцесс Сумерек, носивших это имя. -- Аж семьдесят третьей? Но ведь так немудрено и запутаться. -- Немудрено, -- согласился я. -- Поэтому в Сумерках установлено жесткое правило: ни один из новорожденных принцев или принцесс не может быть назван именем здравствующего родственника. Так, например, за всю историю Дома был и есть только один Янус -- мой дед. Все остальные семейные имена повторялись не раз и не дважды... Гм. За исключением Йове. -- Кого? -- Ну, Зевса или Юпитера, сына Крона. -- Того, который поедал своих сыновей? Я коротко хохотнул. Недавно точно такой же вопрос задал мне Морган. -- На самом деле Крон никого не ел, тем более своих детей. Просто у него были проблемы с сыновьями -- он страшно ревновал их к своей жене Гее. А что касается Йове, то он был у Крона на особом счету, поскольку Янус прочил его в понтифики Олимпа. Кстати сказать, Йове был единственным в истории Сумерек бессменным понтификом. Он правил Олимпом почти тысячу лет; то была эпоха Громовержца. -- Он действительно метал молнии с вершины горы? -- В некотором роде. Йове был единственным, кто умел вызывать настоящие сумеречные грозы. -- Подумаешь! -- фыркнула Бронвен. -- Я могу наслать такую грозу... -- И сможешь управлять ею? Сможешь предотвратить все нежелательные последствия своего вмешательства в естественные атмосферные процессы? -- Ну... Боюсь, что нет. -- Вот то-то же. Важно не только сделать то, что ты хочешь сделать; гораздо важнее сделать только то, что ты хочешь сделать. В этом вся суть Искусства. Йове в совершенстве владел искусством управления погодой. Ему единственному было позволено вызывать грозы в официальных владениях семьи. Дни, когда он это делал, назывались Днями Гнева. -- Звучит устрашающе, -- заметила Бронвен. -- Отнюдь. Апокалиптический смысл выражению "день гнева" придали христиане. А в представлении Сумеречных это лишь символ искупления грехов и самоочищения. Гнев, направленный прежде всего внутрь себя, против собственных слабостей и пороков. Гроза в Сумерках нечто большее, чем просто естественный феномен. К ней относятся с восторгом и благоговением, многие считают ее откровением свыше. -- Значит, Йове был посланцем Небес? -- Не знаю. Я ни в чем не уверен. Но говорят, что он стал богом. Даже Богом -- с большой буквы. -- Как Иисус? -- Вроде того. Но это произошло задолго до Иисуса, и Йове никто не распинал на кресте. Просто в один прекрасный день он исчез и с тех пор не давал о себе знать. Скептики утверждают, что ему до чертиков надоела власть, и он отправился странствовать по свету. Иные же искренне верят, что Йове обрел божественность. -- В каком смысле? Я хмыкнул: -- Хороший вопрос. Сумеречные издревле привержены идее Мирового Равновесия -- концепции, согласно которой существует некая нейтральная сила, сдерживающая как Порядок, так и Хаос. По существу, это уже религия, но долгое время она была обезличена, лишена характерного для остальных религий антропоморфизма. Со времен Йове ситуация в корне изменилась. После исчезновения его стали почитать как носителя этой идеи, этакого эрзац-Бога. -- Странно все это, -- сказала Бронвен. -- Чем могущественнее человек, тем больше его одолевают разного рода сомнения, тем усерднее он ищет Бога, как бы в надежде найти у него защиту от собственного могущества. -- Ты считаешь Источник Богом? -- Нет. Хотя соблазн очень велик. -- Она усмехнулась. -- Источник воистину кладезь соблазнов. То, что он сотворил со мной... Ах, Кевин, я так несчастна! Ну, что тебе стоит приласкать меня? Я досадливо поморщился: -- Бронвен, не заводись! По-моему, мы уже все обсудили. -- Э, нет, дорогой, погоди. Если ты такой бессердечный в отношении меня, то и я могу ответить тебе той же монетой. К примеру, сболтнуть невзначай одному из наших придворных сплетников, что Пенни твоя дочь и одновременно двоюродная сестра. Ах, какое пикантное родство! Внутри у меня похолодело. За себя я не опасался -- ведь я король, что хочу, то и делаю, -- но моя дочь, Пенелопа! Снова косые взгляды, снова холодок и отстраненность, скрытое осуждение в глазах окружающих -- а как же, дитя греха. И все мое могущество, моя власть, мой авторитет, мое влияние окажутся бессильными перед предрассудками. А позже кому-нибудь да придет в голову, что раз в этой семейке нашлась парочка кровосмесителей, то могут быть и другие, например, Брендон с Брендой -- вон ведь какие они милашки, а Бренда, к тому же, избегает мужчин... -- Нет! -- воскликнул я. -- Ты не сделаешь этого! В улыбке, которой Бронвен одарила меня, сквозила мука и горечь. -- А вот и сделаю. Будь в этом уверен. -- Ты поступишь подло! -- Ну, и что? Пусть я потеряю дружбу Пенелопы, зато отомщу тебе. А для отвергнутой женщины нет большего утешения, чем месть. Я облокотился на колени и закрыл лицо руками. -- Ты шантажируешь меня. Бронвен нервно хихикнула: -- Наконец-то ты догадался. Браво! Мне отчаянно хотелось заплакать от ярости и бессилия. И от злости на самого себя. Я ни на минуту, ни на секунду не должен был забывать, что за невинной внешностью Бронвен прячется коварная и расчетливая ведьма, пекущаяся единственно лишь о собственном благе. Я не должен был доверять ей. Я должен был предостеречь Пенелопу от дружбы с ней; я просто обязан был воспрепятствовать их сближению. Бронвен использовала мою дочь, втерлась к ней в доверие и выведала ее тайны. Как это подло, низко, отвратительно!.. В тот момент я ненавидел Бронвен всей душой и готов был убить ее. -- Сколько? -- спросил я. -- Что "сколько"? -- А то ты не понимаешь! -- с циничной ухмылкой произнес я. -- Сколько я должен тебе за молчание? Сколько раз в месяц мне придется трахать тебя, чтобы ты держала свой мерзкий язык за зубами? По мере того как я говорил -- медленно, внушительно, с расстановкой, -- лицо Бронвен все больше краснело. Затем она несколько долгих секунд смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых застыл ужас вперемешку с недоверием и изумлением, а ее плотно сжатые губы нервно подергивались, предвещая истерику. -- Ты!.. Ты!.. -- Бронвен протянула ко мне руки, и я подумал было, что сейчас она накинется на меня и расцарапает мне лицо, как вдруг она вся сникла, бросилась ничком на траву и горько зарыдала. Я молча сидел рядом, не предпринимая никаких попыток утешить ее, но и дальше унижать не собирался. По правде говоря, мне было стыдно за то, что я сказал. Это было явное превышение необходимой меры самообороны. В пылу гнева я совершенно позабыл, что Бронвен, в сущности, еще ребенок, к тому же, если верить ее словам (а я не видел причины не верить ей в этом), она еще не знала ни одного мужчины. Бронвен плакала долго и упоенно. Потом она неподвижно лежала, спрятав лицо в траве, и лишь плечи ее изредка вздрагивали. Глядя на нее, я начинал испытывать угрызения совести. Чертова моя сентиментальность! Наконец Бронвен поднялась и села, расправив на коленях свое уже порядком помятое платье. Без всяких слов я вынул из кармана чистый носовой платок и вытер от слез ее заплаканное личико. Она перехватила мою руку и прижалась к ней губами. В ответ мне не оставалось ничего другого, как обнять ее и чисто по-братски поцеловать в лоб. -- Извини, милая, -- сказал я. -- Я не должен был так говорить. -- Это ты извини, я сама напросилась, -- ответила Бронвен, крепче прижимаясь ко мне. -- Ты такой неуступчивый, а я... я совсем потеряла голову. Мне так обидно... -- Она всхлипнула. -- Ведь я желанна, я очень желанна. И сейчас я возбуждаю тебя... Не отрицай, я это чувствую. -- Я и не думаю отрицать, Бронвен. Как и всякого нормального мужчину, меня возбуждает близость хорошенькой женщины. У нас с этим гораздо проще, чем у вас, женщин. Это рефлекс в голом... в чистом виде. -- В чистом виде, в голом виде, -- томно произнесла она. -- Так не подавляй свой рефлекс. Давай забудем обо всем и займемся любовью. Тебя от этого не убудет, а я хоть ненадолго стану счастливой. Я хочу отдать тебе свою невинность -- только тебе, тебе одному, и никому, кроме тебя. -- Бронвен... -- Помолчи, выслушай меня. Ведь я не требую от тебя никаких обязательств, вообще ничего -- кроме того, чтобы ты дал волю своим рефлексам в их чистом... в голом виде. Впрочем, если тебе угодно, ты можешь даже не раздеваться. -- Это вовсе не смешно, Бронвен. -- А я не шучу, Артур. Я прошу тебя о любви, я умоляю. О маленькой капельке любви -- без последствий, без обязательств. Ведь есть же такое понятие, как свободная любовь. Я с некоторой долей сожаления вздохнул: -- Ко мне оно неприменимо, моя дорогая. Свободная любовь годится только для свободных сердец; мое же сердце таким не назовешь. -- Потому что оно занято? -- Да. -- Все? Полностью? Целиком? Неужели в нем нет местечка для меня? Ведь мне много не надо -- только чуточку, самую малость твоей любви и нежности. -- Бронвен, Бронвен, -- сокрушенно произнес я. -- Что с тобой? Где подевалась твоя гордость? Раньше, когда ты пыталась увести меня у Дэйры, я тебя понимал. Но теперь... -- А ты загляни в свое сердце, тогда все поймешь. Представь, что Дана равнодушна к тебе, что она уже не бросает на тебя украдкой влюбленные взгляды. И если у тебя есть воображение, то ты увидишь, где подевалась моя гордость. Она там же, где и твоя; она утонула в Источнике. Это наша плата за могущество. Я отстранил от себя Бронвен и внимательно посмотрел ей в глаза. -- Ты снова об Источнике. Я же говорил тебе, что мое наваждение прошло. -- Это ко мне. А к Дане? Вместо ответа я запустил руку в карман штанов и достал измятую пачку сигарет. -- Источник не станет возражать, если я закурю? -- Нисколько, -- ответила Бронвен. -- Кстати, неплохая мысль. Угости меня сигареткой. -- Ты куришь? -- удивился я. -- Ага, с недавних пор. Это твоя Бренда меня пристрастила. Некоторое время мы молча курили, задумчиво глядя друг на друга. Первым отозвался я: -- Бронвен... э-э... Я по поводу Даны. -- Да? -- Видишь ли... Но это строго между нами. -- Даю тебе слово, Артур. Я никому не скажу. Я глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем шумно выдохнул. Это немного успокоило меня, и я повторил эту процедуру еще несколько раз. -- Так вот, Бронвен. Я сильно подозреваю, что мои чувства к Дане никак не связаны с Источником. Боюсь, это не наваждение, это любовь. -- То есть, ты думаешь, что совершаешь ошибку, женясь на Дэйре? Я склонил голову, прячась от ее проницательного взгляда. -- В любом случае, уже поздно что-то менять. Вот если бы я мог начать все сначала, то... -- Ты выбрал бы Дану, -- поняла меня Бронвен. -- Отбил бы ее у Колина. Верно? -- Верно... И мне больно, Бронвен. Я чувствую, что могу вырвать Дэйру из своего сердца, но Дану... -- Вырвать Дану ты не сможешь, -- подтвердила Бронвен. -- Никогда. Ни за что. Она стала твоей неотъемлемой частичкой. Источник запечатлел в тебе ее эмоциональный образ, и если ты попытаешься стереть его, то необратимо повредишь свою личность. -- Опять Источник! -- воскликнул я. -- А что же ты думал. С одной стороны, ты прав: твои чувства к Дане нельзя сравнить с наваждением, которое ты испытывал ко мне. Но, с другой стороны, ты ошибаешься, считая, что Источник здесь ни при чем. Он причастен к твоей нежной страсти самым непосредственным образом. -- Из-за того контакта? -- Ну, да. Неужели ты до сих пор так ничего и не понял? -- Кажется, я начинаю понимать, -- ошеломленно пробормотал я. -- Вот то-то же, -- кивнула Бронвен. -- Контакт между Входящим и Отворяющим очень силен, но он статичен, поэтому вроде бы неощутим, ведь мы воспринимаем все в динамике, а неизменность порождает иллюзию отсутствия. При этом контакте Входящий и Отворяющий становятся настолько близки, что при других обстоятельствах они бы прониклись друг к другу глубочайшим отвращением, но из-за его статичности этого не происходит. По существу своему человек прекрасен, гнусны бывают лишь его поступки, мысли, чувства, желания, страсти, но если отвлечься от них -- а особенность контакта позволяет это -- и заглянуть глубже, в самую душу... Я весь содрогнулся, вспомнив о Бекки. Тогда я заглянул ей в самую душу, но был ослеплен и оглушен. Я видел только плохое, неприятное мне, отталкивающее, а все чистое и прекрасное осталось незамеченным. И мне не на кого пенять, даже на себя: такова наша жизнь, таков я, таковы все мы, люди... -- Последствия контакта, -- между тем продолжала Бронвен, -- для Входящего и Отворяющего разные. Временное наваждение Отворяющего -- лишь остаточный эффект от испытанной им близости с Входящим. Ты на собственном опыте убедился, что возникающее при этом влечение весьма сильно, но недолговечно. Другое дело Входящий. Окунувшись в Источник, он запечатлевает в себе сущность Отворяющего. Навсегда, до самой смерти. Так я запечатлела тебя, и теперь ты -- часть меня самой; вот почему я люблю тебя и буду любить всегда. Ну, а ты запечатлел в себе Дану и любишь ее, потому что она стала как бы частичкой тебя самого. Я в отчаянии схватился за голову. -- Но зачем Источнику эти сексуальные игры? -- Это не сексуальные игры, -- возразила Бронвен. -- То есть игры -- но не Источника, а наши. Ведь мы люди, существа с разумом, душой и телом, и каждая из трех этих компонент тесно связана с двумя другими. Например, ты, Артур, нормальный здоровый мужчина, твои гормоны самым естественным образом реагируют на твои душевные порывы, и ты хочешь Дану как женщину. Точно так же и со мной. Это не наваждение и не сексуальные игры, как ты выразился. Это просто любовь -- не больше и не меньше. -- Искусственная любовь, -- мрачно уточнил я. -- И что же ты нашел в ней искусственного? -- едко осведомилась Бронвен. Это был чисто риторический вопрос, пресекающий неуклюжие попытки обвинить Источник во всех моих бедах. Любовь есть любовь, и не суть важно, как она возникает. Если, к примеру, двое молодых людей, вступив в брак по принуждению, затем влюбляются друг в друга, то разве можно назвать их чувства искусственными? -- Ну, ничего! -- решительно произнес я. -- Завтра... вернее, сегодня все изменится. -- Ты о коронации? -- Да. Я войду в Безвременье, связанный с Дэйрой, и окунусь в Источник так глубоко, запечатлею ее в себе так сильно, что даже думать забуду о Дане. Бронвен испытующе поглядела на меня: -- И ты хочешь этого? Я потупился: -- Нет, не хочу. Но сделаю. -- Этим ты только усугубишь свое положение. Запечатление не бывает более сильным или более слабым, оно либо есть, либо его нет. Ты свяжешь себя навеки с двумя женщинами и всю свою жизнь будешь страдать, метаться между ними, не зная, кому отдать предпочтение. Я такой глупости не совершу, я буду любить только тебя. Не исключено, что у меня будут другие мужчины... Конечно, они будут -- ведь я женщина, причем красивая женщина, а ты пренебрегаешь мной, -- но первым моим мужчиной обязательно станешь ты. Пусть не сейчас и не завтра, но когда-нибудь это произойдет. Я добьюсь своего. Ты веришь мне, Артур? Я неопределенно кивнул. Теперь я понимал Бронвен; я уже начинал сочувствовать ей, потому как и сам оказался в сходном положении. Я предвидел тот день, когда из сострадания (или, если хотите, из солидарности) подарю ей... нет, не любовь, но свою ласку и нежность. Тяжело вздохнув, я снова закурил. Бронвен пододвинулась ко мне и положила голову на мое плечо. Ее шелковистые белокурые волосы приятно защекотали мне шею и подбородок. -- Дай затянуться, -- попросила она. Вот так мы сидели рядышком и курили одну сигарету по очереди. Бронвен это доставляло удовольствие, и она даже томно прикрывала глаза, когда ее губы прикасались к влажному от моих губ фильтру. А я тем временем обмозговывал одну великолепную идею, пришедшую мне в голову (не побоюсь громких слов) в порыве гениального озарения. Итак, данное: любовный многоугольник. Я люблю Дэйру и Дану. Дэйра любит меня, а Дана... У Даны еще не прошло наваждение, к тому же я нравлюсь ей. В Дану влюблены Брендон и Морган. Дане нравится Брендон, и она явно отдает ему предпочтение перед Морганом. Морган, который уже подал архиепископу прошение о разводе, судя по всему, остался у разбитого корыта и в последнее время увивается вокруг Бренды. Бренда относится к нему благосклонно и по-дружески вежливо, но решительно отвергает его ухаживания. Бедная сестричка до сих пор не может оправиться от своего первого брака и смотрит на всех знакомых мужчин как на друзей или братьев. Кроме того, есть еще и Бронвен, которая любит меня, а также Колин, которого Дэйра никогда не любила, а Дана, по ее словам, уже разлюбила, и который любит то ли Дэйру, то ли Дану, а может быть, их обеих сразу... М-да, запутанная получилась картина. Но ничего -- уберем Бренду, Бронвен, Моргана и Колина. Остается четверо -- я, мой брат, Дэйра и Дана. Два парня и две девушки -- совсем неплохо. Совет бы нам да любовь, не будь этой злополучной лишней связки: "я люблю Дану". И судя по всему, не смогу ее разлюбить, хоть как бы не старался. А вот Дэйру, возможно, и разлюблю -- ценой своего разбитого сердца... Но к черту! Мое несчастное разбитое сердце вылечит Дана, которую я приведу к Источнику... то есть, отошлю к Источнику, будучи ее Отворяющим. А Брендона я обведу вокруг пальца (ради его же блага, разумеется), подстроив все так, чтобы его Отворяющим была Дэйра. И, наконец, Дэйра (моя родная! моя любимая!), когда у нее пробудится Дар, войдет во Врата с Отворяющим Брендоном. Таков был мой гениальный план: мы с Брендоном должны поменяться невестами. Для его осуществления нужно было, во-первых, отложить мое бракосочетание с Дэйрой как минимум на неделю (под предлогом продления празднеств по случаю моего восшествия на престол), во-вторых, обмануть Брендона, в-третьих, соблазнить Дану, и, в-четвертых, сделать так, чтобы Дэйра быстренько повзрослела этак лет на пять. Все это осуществимо, а последнее даже приятно -- провести спокойные пять лет в каком-нибудь тихом местечке, где время мчится, как ураган; самозабвенно, упоенно любить Дэйру и предвкушать долгую и счастливую жизнь с Даной в любви и согласии... Не очень порядочно, спору нет. Но порядочнее ли будет с моей стороны в один прекрасный день соблазнить жену родного брата или, что еще хуже, постоянно приставать к ней, моля о любви, сочувствии, понимании, как это делает сейчас Бронвен? Замена невесты в самый канун свадьбы явление, конечно, не слишком распространенное и вызовет много нелицеприятных толков. Но, черт побери, я сделаю из двух несчастных пар две счастливые семьи, быть может, самые счастливые на всем белом свете. Чихать я хотел на всякие сплетни и праздную болтовню! Заметно воспрянув духом, я сказал Бронвен: -- А знаешь, милочка, в чем твоя беда? -- В чем же? -- поинтересовалась она, не убирая головы с моего плеча. -- В жадности. Ты могла бы запросто увести меня у Дэйры, если бы поделилась со мной Силой. Тебе не составило бы большого труда тайком позаимствовать у Колина его камни и пропустить меня к Источнику, будучи моим Отворяющим. Бронвен, наконец, подняла голову. -- А-а, вот ты о чем! Ну, коль скоро на то пошло, у меня не было нужды "заимствовать" у Колина камни. Как Хозяйка Источника, я могу изготавливать Ключи сама. Кстати сказать, у меня уже есть один модифицированный комплект, состоящий всего из трех камней -- талисмана для Входящего, талисмана для Отворяющего и опорного Ключа, наподобие алмаза, Знака Власти. Я изготовила их еще летом, специально для тебя. Но мне так и не пришлось воспользоваться ими. -- Опоздала? -- Нет, хуже. Ты даже не представляешь, как я была огорчена, когда узнала, что Источник откажется принять тебя, если твоим Отворяющим буду я. Я почувствовал, что мой гениальный план начинает рушиться, как карточный домик. -- Но почему?! -- Понятия не имею, почему это так, но знаю твердо, что посвященный адепт Источника не может быть Отворяющим. -- Ты в этом уверена? Бронвен грустно усмехнулась: -- Небось, у тебя промелькнула шальная мыслишка стать Отворяющим Даны, а Дэйру уступить Брендону. Мое лицо обдало жаром. -- С чего ты взяла... -- Я вижу тебя насквозь, милый. Вернее, я просто понимаю тебя. Но, к твоему огорчению, должна тебе сказать, что ничего у тебя не получится. Источник не примет Дану, если ее Отворяющим будешь ты. -- Почему, черт возьми?! -- Говорю же тебе: не знаю. Бренда полагает, что Источник попросту отказывается воспринимать своего адепта как представителя материального мира. -- Так Бренда знает об этом? -- Конечно, знает. Похоже, ей известно о повадках Источника гораздо больше, чем мне. -- И что она думает по этому поводу? -- Она сама в растерянности. Ее очень беспокоит будущее отношений Брендона с Даной в свете этой асимметрии. Ведь если Дана, как того хочет Брендон, будет его Отворяющим, то ей, в свою очередь, понадобится другой Отворяющий. Ну, и наоборот. Одним словом, как и тебя с Дэйрой, твоего брата и Дану ожидает далеко не безоблачная супружеская жизнь. Единственный положительный момент во всей этой чехарде, так это то, что контакт Бренды с Брендоном во время ее купания в Источнике не привел к нежелательным последствиям. Очевидно, они так близки друг с дружкой, что физическая близость представляется им чем-то вроде близости с самим собой. -- Так оно и есть, -- подтвердил я. Затем с некоторой долей зависти добавил: -- Повезло же Бренде! Бронвен с сомнением покачала головой: -- Позволь не согласиться с этим. Лично я ни о чем не жалею, разве что... -- Она умолкла и устремила на меня томный взгляд своих подернутых поволокой ясно-голубых глаз. -- Артур, ты можешь исполнить одну мою маленькую просьбу? Я насторожился: -- Смотря какую. -- Поцелуй меня. Просто так поцелуй. Но по-настоящему. -- Просто так не получится, -- заметил я. -- Настоящий поцелуй подразумевает логическое продолжение... э-э, в дальнейшем сближении. -- Вот и поцелуй меня, подразумевая логическое продолжение... в отдаленном будущем. Попробуй -- ну, что тебе стоит? Я попробовал, и у меня получилось. Губы Бронвен были сладки и по-детски невинны. Ах, моя нежная Снежная Королева... Глава 10 Наше венчание было устроено с поистине королевским размахом, как и подобает для церемонии бракосочетания короля с королевской дочерью. Собор святого Патрика был заполнен до отказа великолепными лордами и блестящими дамами и девицами. К алтарю меня подвели Бренда и Брендон, который был моим шафером, а Дэйру мне вручил Дункан Энгус, муж ее тетки Алисы. Моя невеста в подвенечном наряде была прекрасна, как ангел, и только совершеннейший идиот на моем месте мог бы думать в этот момент о другой женщине... Я был тем самым совершеннейшим идиотом. Отвечая на вопрос епископа: "Согласен ли ты, Артур Кевин Пендрагон, взять в жены присутствующую здесь Дэйру Лейнстер..?", я чуть было не ответил: "Нет!", а затем, говоря сакраментальные слова: "Беру тебя, Дэйра, в законные жены..." я запнулся на ее имени, так как с моих губ готово было сорваться другое имя. Вы знаете, какое. В общем, не очень веселой получилась моя свадьба, хотя вряд ли мое мнение разделял простой люд, который радовался вовсю, восторженно приветствуя нас на пути из собора святого Патрика в собор святого Андрея, где вслед за венчанием с Дэйрой я должен был повенчаться со всей своей страной. Этот брак тоже не вдохновлял меня; слишком большую ношу я взваливал на свои плечи и вовсе не был уверен, выдержу ли, справлюсь ли. Мне предстоял каторжный труд по основанию нового Дома, и если я преуспею в этом, то стану такой же легендарной фигурой, как мой прадед и тезка Артур Пендрагон, как мой дед Янус, как Авраам или Один. И тем не менее... Эх, тяжела все-таки шапка Мономаха! А без Даны мне свет не мил... Без Даны, которая волей Источника стала мне ближе, чем Дэйра, и которая, по злой воле того же Источника, никогда не будет испытывать ко мне столь глубоких чувств. Во время венчания я искоса следил за ней и безнадежно мечтал о несбыточном. Я ждал чуда, зная, что его не произойдет, что не ударит гром с ясного неба и не поменяются местами Дэйра и Дана... А по пути в собор святого Андрея и на самой коронации я был лишен даже горького наслаждения тайком лицезреть Дану, ибо она затерялась где-то в толпе среди разодетых в пух и прах знатных дам и девиц из высшей аристократии Логриса. Без Даны мне так грустно, так тоскливо... Рядом со мной были Брендон и Дэйра, уже не как мой шафер и моя невеста, а как мои Отворяющие. Они ритуально прикоснутся к большому алмазу чистой воды, Знаку Власти, венчающему корону, в тот самый момент, когда архиепископ возложит ее на мою голову. Без Даны мне власть будет в тягость... Они прикоснутся, и я войду во Врата, однако не стану купаться в Источнике, даже близко к нему не подойду. Сегодня утром я перекинулся парой слов с Брендой, и она подтвердила то, что сказала мне Бронвен: запечатлев в себе Дэйру, от Даны я не избавлюсь. Вот я и решил не усугублять свое, и без того безрадостное, положение. Значит ли это, что я уже разлюбил женщину, которая только что стала моей женой? Еще нет -- но процесс, как говорится, пошел... Без Даны в моем Доме будет пусто и одиноко... Сначала я хотел совсем отменить сегодняшнее вхождение во Врата и ограничиться единственно лишь сиянием над алтарем в момент помазания (не стоит лишать людей зрелища -- ведь кое-кто в прошлый раз