германской Северной группы, по крайней мере, с момента начала операции. III. Руководство операциями А. Армия. (Нижеследующим одобряются представленные мне планы): В зоне операций, разделенной Припятскими болотами на южный и северный секторы, главный удар будет наноситься к северу от этого района. Сюда будут направлены две группы армий. Южная группа из этих двух групп армий -- центр всего фронта -получит задачу уничтожения войск противника в Белоруссии путем наступления из района Варшавы и севернее ее особенно сильными бронетанковыми и мотомеханизированными частями... Только поразительно быстрое прекращение сопротивления русских могло бы оправдать стремление достигнуть обеих целей одновременно... Группа армий, действующая южнее Припятских болот, должна сосредоточить свои главные усилия в районе от Люблина в общем направлении на Киев для того, чтобы быстро проникнуть сильными бронетанковыми частями в глубокий фланг и тыл русских войск и затем преследовать их вдоль реки Днепр. Германо-румынским группам на правом фланге поручаются задачи: а) защиты румынской территории и тем самым южного фланга всей операции; б) сковывания противостоящих вражеских сил, пока группа армий "Юг" атакует на своем северном фланге, и в ходе непрерывного развития обстановки и во взаимодействии с авиацией недопущения их планомерного отступления через Днестр; (и) на севере -- быстрого достижения Москвы. Занятие этого города означает решающий политический и экономический успех и, помимо того, уничтожение важнейшего железнодорожного центра. Б. Авиация: Задача ее будет состоять в том, чтобы парализовать и сорвать насколько возможно вмешательство русской авиации, а также оказывать поддержку армии там, где ее действия могут дать наибольший эффект, в особенности группе армий "Центр" и на фланге группы армий "Юг". Русские железные дороги в порядке их значения для операции будут перерезаться или же наиболее важные прилегающие к ним объекты (речные переправы) будут захватываться смелым использованием парашютных и авиадесантных войск. Для того чтобы сконцентрировать все силы против вражеской авиации и оказать немедленную поддержку армии, военная промышленность не будет подвергаться налетам в ходе главных операций. Только после завершения мобильных операций можно предусмотреть такие налеты, в первую очередь против района Урала... Все приказы, которые будут издаваться главнокомандующими на основе этой директивы, должны ясно указывать, что они представляют собой меры предосторожности на случай, если Россия изменит свое нынешнее отношение к нам. Число офицеров, которым должна поручаться подготовительная работа на первых порах, должно быть как можно меньшим; дополнительный персонал должен инструктироваться как можно позже и только в той мере, в какой это необходимо для деятельности каждого в отдельности. В противном случае в результате раскрытия нашей подготовки -- дата претворения в жизнь этих планов даже еще не установлена -- существует опасность возникновения самых серьезных политических и военных затруднений. Я ожидаю докладов от главнокомандующих относительно их дальнейших планов на основании этой директивы. О намечаемых приготовлениях всех видов вооруженных сил, а также об их ходе докладывать мне через штаб верховного командования (ОКБ). Адольф Гитлер 1. 1 Nazi-Soviet Relations. P. 260. С этого момента началась подготовка к великим событиям 1941 года. Мы, конечно, ничего не знали о сделках между Германией и Россией в целях раздела нашей империи и в целях нашего уничтожения; не могли мы также оценить еще неопределившиеся намерения Японии. Основные передвижения германских армий на Восток еще не стали очевидными для нашей активной разведки. Можно было только установить проникновение и постепенное сосредоточение немцев в Болгарии и Румынии. Если бы мы знали то, что изложено в этой главе, мы почувствовали бы большое облегчение. Направленной против нас коалиции Германии, России и Японии -вот чего мы опасались больше всего. Но кто мог сказать, как повернутся события? А тем временем мы продолжали сражаться. Глава пятнадцатая ОПАСНОСТЬ НА ОКЕАНАХ Уничтожение "Графа Шпее" в операции близ Ла-Платы в декабре 1939 года положило неожиданный конец первой германской кампании против нашего судоходства на океанских просторах. Бои в Норвегии, как мы видели, парализовали на данном отрезке времени германский флот во внутренних водах. То, что осталось от германского флота, нужно было сохранить для плана вторжения. Адмирал Редер, чье представление о ведении Германией войны на море было профессионально разумным, не без труда отстаивал свои взгляды на заседаниях в присутствии фюрера. Однажды ему даже пришлось противиться исходящему от армии предложению разоружить все тяжелые корабли и использовать их орудия для дальнобойных батарей на побережье. Однако летом он переоборудовал несколько торговых судов в замаскированные рейдеры. Они были сильнее вооружены, как правило, быстроходнее, чем наши вспомогательные, переделанные из торговых судов крейсера, и имели разведывательную авиацию. Пять таких судов ускользнули от наших патрулей и вышли в Атлантический океан в период между апрелем и июнем 1940 года, а шестое предприняло рискованное плавание в Тихий океан вдоль северных берегов России и Сибири. При помощи русского ледокола ему удалось проделать этот путь за два месяца, и в сентябре оно вышло в Тихий океан через Берингово море. Адмирал Редер ставил перед этими судами троякую задачу: во-первых, уничтожение и захват судов противника, во-вторых, нарушение планомерного судоходства и, в-третьих, рассредоточение английских военных кораблей для сопровождения и патрулирования в связи с необходимостью бороться с этой угрозой. Такая отлично разработанная тактика причиняла нам ущерб и создавала затруднения. К первым неделям сентября эти пять замаскированных рейдеров уже рыскали на наших торговых путях. Два из них действовали в Атлантическом океане, два других в Индийском, а пятый, минировав воды близ Окленда у Новой Зеландии, орудовал в Тихом океане. В течение всего года наши военные корабли столкнулись с ними всего два раза. 29 июля рейдер "Е" вступил в бой в южной части Атлантического океана с вспомогательным крейсером "Алькантара", но после боя, не давшего определенных результатов, скрылся. В декабре наш другой вспомогательный крейсер "Карнарвон Касл" снова атаковал близ Ла-Платы этот рейдер, которому также удалось скрыться, получив некоторые повреждения. До конца сентября 1940 года эти пять рейдеров потопили или захватили 36 судов общим водоизмещением 235 тысяч тонн. В конце октября 1940 года наконец вступил в строй карманный линкор "Шеер". Когда вторжение в Англию было отложено, "Шеер" 27 октября покинул Германию и прорвался в Атлантику через Датский пролив к северу от Исландии. "Шеер" получил приказ атаковать конвои судов в северной части Атлантического океана, откуда эскортные линкоры были переброшены в качестве подкреплений на Средиземное море. Затем "Шеер" действовал в южной части Атлантического океана и в Индийском океане, и только в апреле 1941 года он возвратился в Киль, снова благополучно пройдя через Датский пролив. За пять месяцев плавания "Шееру" досталась богатая добыча -- было потоплено или захвачено 16 судов общим водоизмещением 99 тысяч тонн. * * * Начиная с июня конвои (которые имели шифр W. S. 1) каждый месяц в сопровождении сильного эскорта отправлялись вокруг мыса Доброй Надежды на Средний Восток и в Индию. В это же время многочисленные транспорты с войсками, ходившие между портами Индийского океана, и канадские войска, направлявшиеся непрерывным потоком в Англию через Атлантический океан, создавали почти непосильное напряжение для наших военно-морских сил. Нас не могло не тревожить то, что происходило на океанских просторах. Мы знали, что повсюду в южных водах ищут добычу замаскированные рейдеры, число которых нам было неизвестно. Военно-морское министерство должно было быть наготове во многих пунктах, должно было оказывать защиту тысячам торговых судов и могло гарантировать от прискорбных катастроф, пожалуй, только транспорты с войсками. 1 Только после войны я узнал, что эти буквы, которыми я так часто пользовался, представляли собой военно-морской термин, обозначавший "Уинстоновские специальные". -- Прим. автора. * * * Ко всем этим проблемам добавилась еще гораздо большая опасность. Единственное, что за все время войны действительно серьезно пугало меня, была угроза подводных лодок. Вторжение, как думал я еще до битвы в воздухе, потерпит крах. После же победы в воздухе мы могли бы дать славный отпор немцам. Мы могли бы топить и уничтожать ужасного врага в условиях, благоприятных для нас и, как он, видимо, понимал, неблагоприятных для него. Это была бы такая битва, которую в жестоких условиях войны можно вести с удовлетворением. Но сейчас под угрозой находилась наша жизненная артерия; ей угрожали даже на океанских просторах и в особенности на подступах к нашему острову. Эта битва меня тревожила даже больше, чем славные воздушные действия, получившие название битвы за Англию. Насколько подводная война сократит наш импорт и судоходство? Достигнет ли она когда-нибудь таких размеров, что погубит нас? В условиях, когда все французское побережье от Дюнкерка до Бордо находилось в их руках, немцы, не теряя времени, создавали базы для своих подводных лодок и взаимодействовавшей с ними авиации на захваченной ими территории. Начиная с июля мы были вынуждены перестать пользоваться судоходным путем мимо Южной Ирландии, где нам не позволяли базировать свои истребители. Все судоходство должно было идти вдоль Северной Ирландии. Потери, причиненные нашим торговым судам, были особенно тяжелыми в течение 12 месяцев, с июля 1940 года по июль 1941 года; после этого мы смогли утверждать, что битва за Атлантику выиграна Англией. Значительно более тяжелые потери были понесены тогда, когда Соединенные Штаты вступили в войну, и до того, как вдоль их восточного побережья была создана система конвоев. Но в то время мы были уже не одни. За последние шесть месяцев 1940 года мы понесли особенно тяжелые потери, которые несколько ограничивались только зимними штормами и истреблением подводных лодок противника, правда не столь значительным. Мы добились некоторых преимуществ, шире используя глубинные бомбы и пользуясь кружными путями, но угроза вторжения требовала большой концентрации сил в Проливах, а многочисленные суда для борьбы с подводными лодками, строившиеся в то время, вступали в строй медленно. Единственным надежным средством было обеспечение свободного входа и выхода в устья рек Мереей и Клайд. Уже в начале августа я был убежден, что будет невозможно руководить охраной западных подходов к устьям рек Мереей и Клайд из Плимута. Премьер-министр -- военно-морскому министру и начальнику военно-морского штаба 4 августа 1940 года "Непрекращающиеся серьезные потери на северо-западных подступах весьма прискорбны, и я хотел бы быть уверенным, что эта проблема будет решаться с таким же упорством и энергией, с каким военно-морское министерство решало вопрос о магнитной мине. По-видимому, контроль над этими подступами значительно ослабел. Теперь, когда мы перевели линию снабжения с юга на север, возникает вопрос, является ли Плимут подходящим командным пунктом? Следует ли создать новое командование в районе реки Клайд или же адмиралу Нэсмиту (командующему в Плимуте) переехать туда? Так или иначе существующий порядок не может продолжаться". Я натолкнулся на сопротивление. В сентябре военно-морское министерство согласилось с моим мнением относительно перевода командования из Плимута на север, правильно заменив Клайд Мерсеем. Но прошло несколько месяцев, пока была осуществлена необходимая организация штаба с оперативными комнатами и сложной системой связи, а тем временем надо было довольствоваться какой-то импровизацией. Новое командование было поручено адмиралу сэру Перси Ноблу, который обосновался в Ливерпуле со своим большим и все возраставшим штатом в феврале 1941 года. Отныне Ливерпуль стал нашим самым важным штабом. Необходимость и преимущество такого важного изменения к этому времени признали все. К концу 1940 года меня все больше и больше стало беспокоить зловещее сокращение нашего импорта. Мы не только теряли суда. Меры предосторожности, которые мы принимали для того, чтобы сохранить их, препятствовали торговому судоходству. Те немногие гавани, которыми мы могли теперь пользоваться, были перегружены. Оборот судов сократился, а период их плавания удлинился. Импорт был последним испытанием. За неделю, окончившуюся 8 июня, в разгар битвы за Францию мы доставили в Англию 1 201 535 тонн груза, не считая нефти. К концу июля импорт сократился с этой наивысшей цифры менее чем до 750 тысяч тонн в неделю. Хотя в августе положение значительно улучшилось, все же средняя еженедельная цифра уменьшилась, и в течение последних трех месяцев года она составила немногим более 800 тысяч тонн. Однажды декабрьским вечером в оперативной комнате у меня на первом этаже состоялось совещание, на котором присутствовали только представители военно-морского министерства и моряки. Мы обсуждали все опасности и трудности, которые весьма обострились и о которых все присутствовавшие были отлично осведомлены. Я вспомнил о феврале и марте 1917 года, когда число судов, потопленных подводными лодками, так сильно увеличилось, что оставалось только гадать, сколько еще месяцев продержатся союзники, несмотря на все усилия королевского флота. Нельзя представить более убедительного доказательства опасности, чем проект, предложенный адмиралами. Мы должны были любой ценой, придавая этой задаче первостепенное значение, вырваться в океан. Для этой цели было предложено создать подводный ковер из динамита, который тянулся бы в море от внешнего конца Северного пролива, ведущего к устьям рек Мереей и Клайд, до линии глубины в 100 фатомов 1 к северо-западу от Ирландии. Это подводное минное поле должно было иметь 3 мили в ширину и 60 миль в длину и тянуться от прибрежных вод в океан. Если бы для этой цели нужно было мобилизовать все имевшиеся у нас запасы взрывчатых веществ, даже в ущерб операциям на суше или оснащению наших войск, все равно было важно создать этот "ковер", учитывая, что другого выхода у нас не было. 1 Морских саженей. Я разъясню этот проект несколько подробнее. Много тысяч контактных мин предстояло установить на якорях под водой, не выше чем в 35 футах от поверхности. Этим же путем могли бы проходить, не задевая мин, все суда, снабжавшие Англию или доставлявшие наше вооружение и войска за границу. Однако подводная лодка, которая забралась бы в это минное поле, быстро взорвалась бы, и немцы убедились бы, что им нет смысла залезать в это минное поле. Это была чрезвычайная оборонительная мера. Но это было лучше, чем ничего. Это было последнее средство. В этот вечер было дано предварительное одобрение и даны указания разработать детали. Такая политика означала, что водолаз отныне будет думать только о шланге, связывающем его с поверхностью. Но он должен был делать и другую работу. Однако в то же время мы отдали приказ береговой авиации установить господство в воздухе над выходами из устьев рек Мереей и Клайд и в районе Северной Ирландии. Ничего нельзя было жалеть для выполнения этой задачи. Она имела первостепенное значение. Бомбардировки Германии отодвигались на второй план. Все пригодные машины, все летчики, все вооружение следовало сконцентрировать для этого контрнаступления истребителей против вражеских бомбардировщиков и контрнаступления надводных кораблей при помощи бомбардировщиков против подводных лодок на жизненно важных подступах к Англии. Много других важных проектов было отодвинуто в сторону, отложено или вообще отменено. Нужно было во что бы то ни стало дышать. Мы увидим, какого успеха достигло это контрнаступление флота и береговой авиации в ближайшие несколько месяцев; как мы стали хозяевами у себя на подступах; как самолеты "Хейнкель-111" сбивались нашими истребителями и как подводные лодки задыхались в тех самых водах, где они рассчитывали задушить нас. Здесь достаточно будет сказать, что успех береговой авиации опередил подготовку динамитного ковра. Еще до того как этот проект серьезно отразился на нашей военной экономике, отчаянные оборонительные замыслы и планы стали терять актуальность, и мы снова расчистили сверкающим оружием подступы к нашему острову. Глава шестнадцатая ПОБЕДА В ПУСТЫНЕ Перед началом великого предприятия время идет медленно. Отвлекающим средством были другие срочные дела, в которых у нас, конечно, не было недостатка. Я сам был так доволен тем, что наши генералы предпринимают наступление, что не особенно заботился о его результатах. Мне жалко было войск, которые нужно было напрасно держать в Кении, в Палестине и для поддержания внутренней безопасности в Египте; но я верил в высокие качества и преимущества прославленных полков и опытных кадровых офицеров и солдат, которым было поручено проведение предстоящего важного дела. Иден также был исполнен уверенности; особенно он верил в генерала Вильсона, который должен был командовать этой битвой. Они оба были "зеленые куртки" 1 и сражались в составе этих частей в предыдущей войне. Тем временем за пределами той небольшой группы, которая знала, что предполагается предпринять, многое следовало обсудить и сделать. 1 Пехотинцы из стрелковой бригады и из королевского стрелкового полка. -- Прим. автора. В течение месяца или более того все войска, которые должны были участвовать в наступлении, готовились к тем особым задачам, которые им предстояло выполнить в этом крайне сложном наступлении. Детали плана были разработаны генерал-лейтенантом Вильсоном и генерал-майором О'Коннором, а генерал Уэйвелл часто совершал инспекционные поездки. Только небольшой круг офицеров знал о всех деталях этого плана, и фактически ничего не было зафиксировано на бумаге. Для того чтобы добиться эффекта неожиданности, предпринимались попытки создать у противника впечатление, что наши войска серьезно ослаблены отправкой подкреплений в Грецию и что предполагаются дальнейшие изъятия. 6 декабря наша закаленная, загоревшая, привыкшая к условиям пустыни и полностью моторизованная армия, насчитывавшая около 25 тысяч человек, совершила прыжок более чем в 40 миль и весь следующий день лежала недвижно в песках пустыни, не замеченная итальянской авиацией. 8 декабря она снова двинулась вперед, и в тот вечер войскам впервые было сказано, что это не обычное учение в пустыне, а "настоящее дело". На рассвете 9 декабря началась битва у Сиди-Баррани. Я не собираюсь описывать сложные бои, которые велись в следующие четыре дня на широком фронте в районе, площадь которого равнялась йоркширу. Все шло гладко; лагерь в Нибейве был атакован одной бригадой в 7 часов утра, и немногим более чем через час этот пункт полностью находился в наших руках. В 1 час 30 минут дня начались атаки против лагерей Туммара, и к наступлению ночи фактически весь район и большинство его защитников были захвачены. Тем временем 7-я бронетанковая дивизия изолировала Сиди-Баррани, перерезав прибрежную дорогу на запад. Одновременно гарнизон Мерса-Матруха, в числе которого был Колдстримский гвардейский пехотный батальон, также подготовился к удару. На рассвете 10 декабря он атаковал итальянские позиции на своем участке при поддержке сильного огня с моря. Бои длились весь день, и к 10 часам вечера штаб Колдстримского батальона сигнализировал, что он не в состоянии сосчитать пленных, но что насчитывается "около пяти акров офицеров и 200 акров других чинов". 10 декабря я смог информировать палату общин, что в пустыне происходят наступательные бои, что в Плен взято 500 человек и один итальянский генерал убит, а также что наши войска вышли на побережье. "Еще слишком рано пытаться предсказать как размах, так и исход крупных операций, которые развиваются. Но мы во всяком случае можем сказать, что предварительный этап операции прошел успешно". В этот же день наши войска захватили Сиди-Баррани. Начиная с 11 декабря боевые действия вылились в преследование бежавших итальянцев 7-й бронетанковой дивизией, за которой следовали английская 16-я пехотная бригада (моторизованная) и австралийская 6-я дивизия, сменившая индийскую 4-ю дивизию. 12 декабря я мог сообщить палате общин, что весь прибрежный район вокруг Бакбака и Сиди-Баррани находится в руках английских и имперских войск и в Мерса-Матрух уже доставлено семь тысяч пленных. Когда победа в Сиди-Баррани была закреплена -- это было 12 декабря, -- генерал Уэйвелл по своей прямой инициативе принял мудрое и смелое решение. Вместо того чтобы держать в общем резерве на поле боя индийскую 4-ю дивизию, которую только что сменили, он сразу же направил ее в Эритрею на помощь индийской 5-й дивизии, участвовавшей в абиссинской кампании под командованием генерала Платта. Дивизия проделала часть пути морем до Порт-Судана, а часть -- по железной дороге и на речных судах вверх по Нилу. Первые части прибыли в Порт-Судан в конце декабря, а вся переброска закончилась к 21 января. Дивизия приняла участие в преследовании итальянцев от Кассалы, которую последние эвакуировали 19 января, до Кирене, где она натолкнулась на сопротивление главных итальянских сил. Генералу Платту, как мы увидим ниже, предстояла тяжелая задача в Кирене даже при наличии двух индийских дивизий -- 4-й и 5-й. Без дальновидного решения генерала Уэйвелла победы у Кирене не удалось бы достигнуть и освобождение Абиссинии было бы отложено на неопределенный срок. Ближайший ход событий как на североафриканском побережье, так и в Абиссинии доказал, насколько верно главнокомандующий оценил достоинства и обстоятельства положения. К 15 декабря все вражеские войска были изгнаны из Египта. Большая часть итальянских войск, остававшихся в Киренаике, укрылась за оборонительными укреплениями Бардии, которая теперь была изолирована. На этом закончился первый этап битвы у Сиди-Баррани, результатом которого было уничтожение большей части пяти вражеских дивизий. Было захвачено более 38 тысяч пленных. Наши потери составили 133 убитыми, 378 ранеными и 8 пропавшими без вести. * * * Следующей нашей целью была Бардия. В этом укрепленном районе протяженностью в 17 миль находилась большая часть остальных четырех итальянских дивизий. Ее оборонительные сооружения состояли из непрерывного противотанкового рва и проволочных заграждений с бетонными блокгаузами в промежутках, а за этой линией шла вторая линия укреплений. Штурм этой твердыни требовал подготовки. 7-я бронетанковая дивизия препятствовала тому, чтобы все силы противника ускользнули на север и северо-запад. Для наступления у нас были австралийская 6-я дивизия, английская 16-я пехотная бригада, 7-й батальон королевского танкового полка (26 танков), пулеметный батальон, полк полевой артиллерии и полк среднекалиберной корпусной артиллерии. Для того чтобы завершить описание этого эпизода победы в Пустыне, я загляну в первые дни Нового года. Атака началась рано утром 3 января. Один австралийский батальон под прикрытием сильного артиллерийского огня захватил и удержал небольшой участок в западной части плацдарма. Позади шли саперы, которые засыпали противотанковый ров. Две австралийские бригады повели наступление дальше на восток и юго-восток. Днем 4 января английские танки -- "Матильда", как их называли, -- при поддержке пехоты вступили в Бардию, и к 5 января все защитники Бардии сдались в плен. Было захвачено 45 тысяч пленных и 462 орудия. На следующий день, 6 января, 7-я бронетанковая дивизия окружила Тобрук, а 7 января австралийская бригада уже стояла перед восточными оборонительными укреплениями города. Здесь позиции протяжением в 27 миль напоминали укрепления в Бардии, но противотанковый ров во многих местах был недостаточно глубоким. Гарнизон состоял из одной полностью укомплектованной пехотной дивизии, штаба корпуса и многочисленных подразделений и частей, потрепанных в предыдущих боях, прибывших с передовых позиций. Наступление оказалось возможным начать не ранее 21 января, когда под прикрытием сильного артиллерийского огня другая австралийская бригада прорвала оборону с южной стороны. Две другие бригады австралийской дивизии вошли в созданный таким образом прорыв и повели наступление налево и направо. К ночи третья часть оборонительного плацдарма находилась в наших руках, и ранним утром всякое сопротивление уже прекратилось. Было захвачено 30 тысяч пленных и 236 орудий. Армия Пустыни за пять недель прошла более 200 миль бесплодного пространства, где нельзя было найти ни воды, ни продовольствия, и с бою захватила два сильно укрепленных морских порта, имеющих постоянную противовоздушную и морскую оборону, взяв в плен 113 тысяч человек и захватив более 700 орудий. Великая итальянская армия, вторгшаяся в Египет и рассчитывавшая завоевать его, уже почти не существовала как военная сила, и только огромные трудности, связанные с расстоянием и с доставкой снабжения, задерживали английское наступление на запад. На всем протяжении этих операций флот оказывал могучую поддержку. Бардия и Тобрук подверглись сильному обстрелу с моря; также и морская авиация сыграла свою роль в битве на суше. Кроме того, флот поддерживал наступающую армию, доставляя ежедневно около трех тысяч тонн грузов для передовых войск и перевозя войска из одного захваченного порта в другой. Наша победоносная армия также во многом была обязана своим успехом господству в воздухе военно-воздушных сил. Хотя они по численности уступали вражеской авиации, напористость наших летчиков вскоре обеспечила их полное моральное превосходство, которое дало свободу в воздухе. Наши налеты на вражеские аэродромы увенчались полным успехом; впоследствии там были обнаружены сотни поврежденных и брошенных вражеских самолетов. * * * Я счел этот момент подходящим для того, чтобы обратиться по радио к итальянскому народу, и вечером 23 декабря я напомнил ему о длительной дружбе между Англией и Италией. А теперь мы находились с ним в состоянии войны. "...Наши армии разрывают и будут разрывать африканскую армию на куски... Из-за чего все это? Ради чего все это? Итальянцы, я скажу вам правду. Все это из-за одного человека. Один человек, только один человек вовлек итальянский народ в смертельную борьбу против Британской империи и лишил Италию сочувствия и дружбы Соединенных Штатов Америки. Я не отрицаю, что он великий человек. Но никто не будет отрицать и того, что по истечении 18 лет неограниченного господства он привел вашу страну на грань страшной катастрофы. Этот человек наперекор мнению короны и королевской фамилии Италии, наперекор папе и всему авторитету Ватикана и римско-католической церкви, вопреки желаниям итальянского народа, который не стремился к этой войне, заставил наследников древнего Рима стать на сторону одичавших язычников и варваров". Далее я прочел послание, которое я направил Муссолини, когда стал премьер-министром, и его ответ от 18 мая 1940 года и продолжал: "Куда завел дуче свой доверившийся ему народ после 18 лет диктаторской власти? Перед каким тяжелым выбором стоит этот народ сейчас? Он стоит под огнем всей английской империи на море, в воздухе и в Африке и подвергается энергичным контратакам со стороны греческого народа. С другой стороны, он призывает Аттилу, чтобы тот спустился к нему со своими ордами распоясавшейся солдатни и бандами гестаповцев через Бреннерский проход и оккупировал Италию, угнетал и защищал итальянский народ, к которому он сам и его нацистские приспешники питают самое глубокое и явное презрение, какое когда-либо отмечалось историей. Вот куда завел вас один человек, один только человек. На этом я прекращу свой рассказ до того дня -- который, несомненно, наступит, -- когда итальянская нация снова возьмет свою судьбу в свои руки". Любопытно, что в тот же день Муссолини, говоря о моральном состоянии итальянской армии, заметил Чиано: "Я все же должен признать, что итальянцы в 1914 году были лучше, чем эти. Это не очень-то льстит режиму, но дело обстоит именно так" 1. Но на следующий день, выглянув из окна, он сказал: "Очень хорошо, что идет снег и холодно. Это заставит подтянуться этих никчемных итальянцев, эту расу посредственностей". Таковы были горькие и неблагодарные слова, которые поражение итальянской армии в Ливии и Албании исторгло со дна мрачной души этого человека после шести месяцев агрессивной войны против Британской империи, которую он считал уже погибающей. 1 Chiano's Diary. P. 321. В этот период события развивались так быстро, что каждый шаг нужно было тщательно подготовить заранее; перед нами открывался большой выбор действий. Наша победа в Ливии уже стимулировала восстание против Италии в Абиссинии. Я стремился к тому, чтобы император Хайле Селассие возвратился в свою страну, как он того желал. Министерство иностранных дел считало это преждевременным. Я отложил это решение на усмотрение нового министра, но задержка была непродолжительной, и император, готовый на всякий риск, скоро возвратился на свою родину. * * * И наконец, я стремился дать Виши возможность воспользоваться благоприятным поворотом событий. Во время войны нет места обидам, злобе или горечи. Главная цель должна отодвигать на второй план все основания для раздражения. В течение нескольких прошедших недель комитет начальников штабов и генеральный штаб военного министерства подготовляли экспедиционный корпус в составе шести дивизий и разрабатывали планы высадки в Марокко при условии, что позиция французов станет благоприятной. Мы могли пользоваться услугами канадского представителя в Виши Дюпюи для сношений с маршалом Петэном. Нужно было информировать Соединенные Штаты, ибо я уже почувствовал, что президент интересуется Танжером, Касабланкой и всем Атлантическим побережьем Африки, поскольку американские военные власти считали, что создание там германских баз для подводных лодок поставит под угрозу безопасность Соединенных Штатов. В связи с этим с полного одобрения начальников штабов и военного кабинета в Виши через посредство Дюпюи было направлено следующее послание, а министерство иностранных дел уведомило об этом нашего поверенного в делах в Вашингтоне. Премьер-министр -- маршалу Петэну 31 декабря 1940 года "1. Если в любое время в ближайшем будущем французское правительство решит перебраться в Северную Африку или возобновить там войну против Италии и Германии, то мы будем готовы направить сильный и хорошо оснащенный экспедиционный корпус в составе до шести дивизий для оказания помощи в обороне Марокко, Алжира и Туниса. Эти дивизии могут быть направлены, как только будут иметься необходимые суда и десантные средства. Сейчас мы имеем в Англии большую и хорошо оснащенную армию и значительные резервные силы, которые уже проходят подготовку и быстро совершенствуются, помимо тех сил, которые необходимы нам для того, чтобы отразить вторжение. Положение на Среднем Востоке также улучшается. 2. Английские военно-воздушные силы сейчас начали расширяться и также смогут оказать большую помощь. Господство на Средиземном море будет упрочено объединением английского и французского флотов и нашим совместным использованием марокканских и североафриканских баз. Мы готовы вступить в штабные переговоры самого секретного свойства с любым военным представителем, которого вы назначите. 5. С другой стороны, промедление опасно. Немцы в любое время могут силой или по договоренности спуститься через Испанию, парализовать гавань в Гибралтаре, завладеть батареями по обе стороны пролива и доставить свою авиацию на аэродромы. Они имеют обыкновение наносить быстрые удары, и если они утвердятся на марокканском побережье, то это воспрепятствует выполнению всех проектов. Положение может ухудшаться с каждым днем, и мы будем лишены всяких надежд, если не будем готовы вместе строить планы и смело действовать. Очень важно, чтобы французское правительство поняло, что мы имеем возможность и готовы оказать мощную и все возрастающую поддержку. Но скоро мы можем лишиться такой возможности". Аналогичное послание было направлено другим лицом генералу Вейгану, в то время главнокомандующему в Алжире. Но мы не получили никакого ответа на оба эти послания. * * * Сейчас мы можем рассмотреть те многочисленные задачи и проекты, которые планировались и в большинстве случаев уже были подготовлены и на которые было получено принципиальное согласие. Первой задачей, конечно, была оборона острова против вторжения. Мы сейчас вооружили и оснастили, хотя и не во всех случаях наилучшими современными средствами, почти 30 первоклассных подвижных дивизий, значительную часть которых составляли кадровые войска и весь личный состав которых проходил упорную подготовку в течение 15 месяцев. Мы полагали, что этого числа войск будет достаточно для борьбы с вторжением 15 дивизий, не считая войск береговой охраны. Отряды внутренней обороны, составлявшие более миллиона человек, имели на руках винтовки и немного патронов; кроме того, у нас имелся резерв. Поэтому мы могли выделить 12 или 15 дивизий для наступательных действий за морем по мере необходимости и возможности. Подкрепления, которые поступали на Средний Восток, особенно в Нильскую армию, из Австралии, Новой Зеландии и Индии, уже получили суда и все необходимое. Поскольку Средиземное море все еще было закрыто, то этим транспортам и сопровождавшим их военным кораблям приходилось покрывать большие расстояния в течение многих недель. Во-вторых, на случай если Виши или французы в Северной Африке присоединились бы к общему делу, мы подготовили экспедиционный корпус из шести дивизий и авиацию для высадки в атлантических портах Марокко, главным образом в Касабланке, в надежде, что там не будет встречено сопротивление и будет оказана поддержка. От степени сопротивления испанцев зависело, смогли бы мы перебросить эту отборную армию в Марокко или Сеуту напротив Гибралтара быстрее, чем немцы прибыли бы туда через Испанию в достаточном количестве и с достаточным вооружением. В случае если бы нам это предложили и если бы нам этого захотелось, мы могли высадиться в Кадиксе и оказать поддержку испанцам. Велись приготовления также к усилению гарнизона Мальты, в особенности авиацией (операция "Уинч"), с целью восстановления контроля над проливом между Сицилией и Тунисом. В качестве важного элемента этой политики готовились планы захвата отрядом "коммандос", которым хотел лично командовать сэр Роджер Кейс, скалистого островка Пантеллерия (операция "Уоркшоп"). Было приказано приложить все усилия к тому, чтобы создать на Крите в заливе Суда сильную военно-морскую и авиационную базу впредь до доставки подкреплений для гарнизонов, которых могло потребовать изменение положения в Греции. Мы создавали аэродромы в Греции как для оказания помощи греческой армии, так и для нанесения ударов по Италии или в случае необходимости по румынским нефтепромыслам. Вместе с тем готовились аэродромы в Турции и техническая помощь туркам. И наконец, всеми средствами разжигалось восстание в Абиссинии, и значительные силы развертывались в Хартуме для нанесения удара близ Кассалы на Белом Ниле против угрозы большой итальянской армии в Абиссинии. Подготовлялось одновременное сухопутное и морское наступление от Кении вдоль побережья Восточной Африки к Красному морю для захвата укрепленных итальянских морских портов Ассаб и Массауа с целью овладения итальянской колонией Эритрея. Таким образом, я мог предложить военному кабинету большой выбор тщательно продуманных и разработанных операции, которые в ближайшее же время могли быть начаты против врага, и, конечно, среди них мы могли бы выбрать такую операцию, которая дала бы нам возможность вести активное непрекращающееся наступление за морем, хотя бы второстепенного порядка, а это последнее облегчило бы и разнообразило бы ведение нами войны в начале 1941 года; при этом мы могли бы значительно форсировать накапливание наших основных военных сил -- людей, вооружения, самолетов, танков, артиллерии. * * * По мере приближения конца года все отчетливее вырисовывались как светлые, так и мрачные стороны положения. Мы уцелели. Мы отразили германскую авиацию. Вторжения на остров не произошло. Армия внутри страны сейчас была очень сильной. Лондон победоносно выдержал все испытания. Все связанное с нашим господством в воздухе над островом сейчас быстро совершенствовалось. Наши заводы неутомимо работали, и вся английская нация трудилась день и ночь, испытывая чувство облегчения и гордости. В Ливийской пустыне была одержана победа, а по ту сторону Атлантического океана великая республика все ближе подходила к выполнению своего долга и все в большейстепени шла нам на помощь. * * * Я уверен, что мы можем считать этот грозный год самым славным, хотя он и был самым тяжелым годом в длительной истории Англии и Британской империи. К концу 1940 года наш небольшой древний остров вместе с преданным ему Содружеством наций, доминионами и тесными связями повсюду оказался способным вынести всю тяжесть и удары судьбы мира. Мы не дрогнули. Мы не пали. Душа английского народа и расы оказалась непобедимой. Цитадель Содружества наций и империи оказалась неприступной. В одиночестве, но при поддержке всего самого великодушного, что есть в человечестве, мы дали отпор тирану на вершине его триумфа. Все наши скрытые внутренние силы сейчас пришли в движение. Воздушная угроза была отражена. Остров оказался неприступным, недосягаемым. Отныне мы также будем иметь оружие, чтобы сражаться. Отныне мы также будем обладать высокоорганизованной военной машиной. Мы доказали миру, что можем постоять за себя. Были две стороны проблемы гитлеровского мирового господства. Англия, которую уже столь многие сбросили со счетов, все еще стояла на ногах, стала гораздо сильнее, чем когда бы то ни было, и с каждым днем набирала новые силы. Время снова работало на нас. И не только на одну нашу нацию. Соединенные Штаты быстро вооружались и приближались к конфликту. Советская Россия, которая жестоко обманулась, считая нас никчемными в начале войны, и купила у Германии мимолетную безопасность и долю в добыче, также стала значительно сильнее и обеспечила себе выдвинутые вперед позиции для обороны страны. Япония в то время, казалось, была подавлена очевидной перспективой длительной мировой войны и с беспокойством следила за Россией и Соединенными Штатами, размышляя о том, что для нее было бы мудро и выгодно предпринять. И теперь та самая Англия со своей раскинувшейся по всему миру ассоциацией государств и зависимых от нее территорий, которая, казалось, была на грани крушения, которую враг, казалось, был готов поразить в самое сердце, эта Англия в течение 15 месяцев сконцентрировала все свои силы на военной проблеме, готовила своих людей и посвятила все свои разносторонние способности борьбе. Но у меня и моих высокопоставленных коллег, которые размы