>
щем-скитом господина Чжана":

В весенних горах мне спутника нет, один я тебя ищу.
Там дерево рубят: стук-стук да стук-стук, а горы еще
безлюдней.
Ложе потока все еще в стуже, иду по снегу и льду.
От каменных входов наклонное солнце доходит до леса
и взгорья.
Здесь жадничать нечего: ночью познаешь дух золота и
серебра;
далеко от зла: здесь утром смотри лишь, как бродят олени
и лани.
Подъем вдохновенья, - и в мрачной дали там сомненья:
служить или нет;
сижу пред тобою, и кажется мне, что я плаваю в лодке
пустой.

ВМЕСТЕ С ЧИНОВНИКАМИ ЛЮ И ЧЖЭНЕМ
ПИРУЕМ У КАМЕННЫХ ВРАТ

Осенние воды
прозрачны до самого дна,

И так же спокойны
сердца моих добрых друзей.

Едва лишь им выпадет радость
от дел отдохнуть,

И тотчас на вольную волю
торопят коней.

Вот двое друзей - благородных,
как древний нефрит.

Расставлены вина и яства -
им счет золотой.

Спускается вечер,
а флейты так нежно звучат,

Что вторит им даже
волшебный дракон под водой.

104

С т р. 104. Вместе с Ли Бо навещаем отшельника Фаня.
Отшельник Фань - один из друзей поэта.

Инь Кэн - известный поэт VI в., мастер пейзажной ли-
рики, утонченный стилист.

Цюй Юань - величайший пом Древнего Китая, автор
"Скорби изгнанника", "Девяти напевов" и других произве-
дений.

"Кто знает вкус похлебки овощной!" - Овощная
похлебка считалась традиционной пищей отшельников, уда-
лившихся от мира и забывших "чины и званья".

ВМЕСТЕ С ЛИ БО НАВЕЩАЕМ
ОТШЕЛЬНИКА ФАНЯ

Я восхищаюсь
строками Ли Бо,

Как будто сам Инь Кэн
передо мной.

Я тоже путник
здесь, в горах Дунмэн, -

Люблю его, как брата,
всей душой.

Одну и ту же
делим с ним постель.

И на прогулках
руки сплетены.

Когда мы ищем
тихое жилье

Отшельника
у городской стены.

Сюда заходим
с радостью в душе,

С почтеньем служка
у дверей стоит.

105

Стучат вальками
прачки на заре,

Сгущается туман
у древних плит.

Читаем Цюй Юаня
нараспев, -

Кто знает вкус
похлебки овощной!

К чему чины и званья
вспоминать,

Когда душе открыт
простор морской!..

ПРЕПОДНОШУ ЛИ БО

Снова осень пришла. Нас по жизни несет,
словно ветром степную траву.

Не сумели целебный добыть эликсир, -
да простит нас мудрейший святой!

Разудалые песни поем на пирах, -
так впустую и кончатся дни.

Мы горды и свободны, но чем знаменит
одинокий и гордый герой?

107

С т р. 107. Преподношу Ли Бо.

Мудрейший святой - философ Гэ Хун (283 - 343), автор
известного трактата "Мудрец, хранящий простоту". Ду Фу
как бы стыдится перед Гэ Хуном, что не смог быть таким же
стойким и последовательным в овладении искусством "про-
дления жизни".

В ЗИМНИЙ ДЕНЬ
ДУМАЮ 0 ЛИ БО

Все замерло в доме.
Один среди множества книг

Всю ночь до рассвета
я думаю только о вас.

Всю ночь повторяю
бессмертные строфы Ли Бо

Иль в книгах ищу
о возвышенной дружбе рассказ.

В худой одежонке
согреться никак не могу,

Целебное снадобье
друг мой никак не найдет.

Как жаль, что нельзя
мне сейчас же уехать к Ли Бо

И с ним поселиться
у старых Оленьих Ворот.

108

С т р. 108. В зимний день думаю о Ли Бо.

Оленьи Ворота - традиционное место обитания отшель-
ников.

ВЕСЕННИМ ДНЕМ
ВСПОМИНАЮ ЛИ БО

О Ли Бо!
Совершенство твоих стихов

И свободную
Мысль твою

Я по стилю
С Юй Синем сравнить готов,

С Бао Чжао
Тебя сравню.

Я в столице гляжу,
Как цветет весна,

Ты на Юге -
Тоской томим.

Но когда ж мы опять
За кубком вина

О поэзии
Поговорим?

С т р. 109. Весенним днем вспоминаю Ли Бо.

Юй Сить - известный поэт VI в., о котором говорили,
что его строки словно бы "выгравированы на драгоценном
металле".
Бао Чжао - выдающийся мастер поэзии V в., автор из-
вестного цикла "Восемнадцать стихотворений в подражание
"Дорожным тяготам".

II
ЧАНЪАНЬСКИЙ ПЕРИОД

ВМЕСТЕ С МОЛОДЫМИ АРИСТОКРАТАМИ
И ГЕТЕРАМИ НАСЛАЖДАЕМСЯ ПРОХЛАДОЙ
НА ОЗЕРЕ ЧЖАНБА.
К ВЕЧЕРУ НАЧИНАЕТСЯ ДОЖДЬ

I

На вечерней заре
хорошо нам по озеру плыть, -

Налетающий ветер
большой не поднимет волны.

Красотою таинственной
манит бамбуковый лес,

И кувшинки озерные
дивной прохладой полны.

Мои юные спутники
воду готовят со льдом,

Корень сладкого лотоса -
длинную тонкую нить.

Облака собираются.
Небо темнеет к дождю.

Значит, надо скорее
стихами друзей угостить.

111

С т р. 111. Вместе с молодыми аристократами и гетерами
наслаждаемся прохладой на озере Чжанба. К вечеру начи-
нается дождь.

Вода со льдом утоляла жажду.
Корень сладкого лотоса - длинный нитевидный корень
служил изысканным деликатесом.
"У гетеры из Юэ...", "У гетеры из Янь..." - Ду Фу упо-
требляет названия древних княжеств, некогда славившихся
красивыми женщинами.

II

Вот и дождь налетел,
заливая циновки вокруг,

И бушующий ветер
внезапно ударил в борта.

У гетеры из Юэ
намок ее красный наряд,

У гетеры из Янь
вдруг исчезла c лица красота.

Мы причалили лодку
к прибрежным кустам ивняка,

Занавески осыпало
пеной волны кружевной.

Мы домой торопились,
а ветер свистел и свистел,

Словно ранняя осень
нас встретила летней порой.

ПЕСНЬ 0 КРАСАВИЦАХ

В день весеннего праздника третьей луны
обновилась небесная синь.

Сколько знатных красавиц столицы Чанъань
собралось у озерной воды!

Благородна осанка и мысли чисты,
скромен облик и кроток их нрав.

Совершенством сложенья и статью своей
эти девы недаром горды!

В предзакатном сиянии поздней весны
их узорные блещут шелка.

Серебром у одной из них вышит цилинь,
разноцветный павлин - у другой.

Ну, а чем же украшены
головы их?

Украшенье из перьев невиданных птиц
ниспадает со лба бахромой.

Ну, а если спиной
повернутся они?

Мы увидим жемчужных подвесок каскад,
обнимающий нежно их стан.

Есть средь них даже сестры красавицы той,
что в дворцовых покоях живет, -

113

Ведь недаром же титул великих принцесс
им самим императором дан!

Молодого верблюда пурпуровый горб
в изумрудном дымится котле,

На хрустальных тарелках блестят плавники -
это щедрого моря дары.

Но точеные палочки в нежных руках
что-то медлят коснуться еды,

И ножи в колокольцах никак не начнут
грациозной, как танец, игры.

Вылетают гонцы из дворцовых ворот,
торопя быстроногих коней:

С императорокой кухни одно за другим
угощенья красавицам шлют.

Барабанов удары и пение флейт
даже мертвых способны поднять:

Это важному гостю со свитой его -
самому Ян Гочжуну салют!

Наконец он приехал (последним из всех),
на строптивом гарцуя коне.

Занял место свое на парчовом ковре
в павильоне для знатных гостей.

114

Тополиного пуха кружащийся снег
опустился на ряску в пруду,

И волшебная птица с узорным платком
промелькнула среди тополей...

Так могуч и всесилен наш Первый министр,
что бросает от ужаса в жар.

Берегись попадаться ему на глаза, -
лучше скройся в толпе поскорей.

С т р. 113. Песнь о красавицах.

Третья луна - календарное обозначение начала года.
Цилинь - фантастическое животное, упоминания о ко-
тором часто встречаются в древнекитайской литературе.

"Есть средь них даже сестры красавицы той, что в двор-
цовых покоях живет..." - намек на супругу императора Сю-
аньцзуна Ян Гуйфэй и ее сестер, знатных придворных
фрейлин.

Ян Гочжун - брат красавицы Ян Гуйфэй, который бла-
годаря ей занял исключительно высокое положение при дво-
ре, имел должность Первого министра.

ГРУСТНО. ОСЕННИЙ ДОЖДЬ
I

Под осенним дождем увядают цветы
и мертвеет трава на лугу.

Ясноглазка лесная, по-прежнему ты
возле самых ступеней цветешь.

Изумрудно-зеленые листья твои -
словно перья невиданных птиц,

А на ветках бесчисленных каждый цветок
с золотою монетою схож.

Ледяные ветра засвиетят, засвистят,
наклоняя макушку твою.

Я боюсь, что не выдержишь ты холодов
и осыплются листья к утру.

Над тобою живет неудачник-поэт, -
голова все белей и белей.

Он вдыхает душистые слезы твои,
на неистовом стоя ветру.

II

Дует ветер и ливень тропический льет, -
этой осенью все невпопад.

116

И моря и равнины отчизны моей
словно тучей накрыты одной.

Сквозь потоки дождя не могу различить,
конь идет по дороге иль бык,

И прозрачная Вэй так похожа на Цзин
с грязно-илистой мутной водой.

Перезрелое мокнет повсюду зерно
и чернеют колосья в полях.

От отца или матери в дальнем селе
невозможно письмо получить.

Здесь, на рынках Чанъани, несчастный народ
одеяла меняет на рис,

И никто не жалеет последних вещей,
лишь бы голод слегка утолить.

С т р. 116. Грустно. Осенний дождь.

"Над тобою живат неудачник-поэт..." - имеется в виду
сам Ду Фу.
Вай и Цзин - реки в окрестностях Чанъани.
"..бедняк в одежонке простой..." - сам Ду Фу.

III

Есть в Чанъани бедняк в одежонке простой, -
ты несчастней его не найдешь.

Целый день в своей келье сидит запершись
и совсем не бывает нигде.

Даже лень ему выйти на старости лет
прогуляться в высоком лесу,

117

И детишки его без надзора шалят
на промозглом ветру и дожде.

Барабанят по крышам потоки дождя,
торопя наступленье зимы.

Ослабевшие птицы не в силах взлететь, -
так промокли они под дождем.

За последнюю осень не помнит никто
ни единого светлого дня.

Ах, когда же просохнет земля наконец
и рассеются тучи кругом!

СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ 0 ТОМ,
ЧТО БЫЛО У МЕНЯ НА ДУШЕ,
КОГДА Я ИЗ СТОЛИЦЫ
НАПРАВИЛСЯ В ФЭНСЯНЬ

В Дулине
Человек в пеньковом платье,

Хоть постарел, -
А недалек умом:

Как мог такую глупость
Совершать я,

Чтоб с Цзи и Се
Равнять себя тайком?

А просто
Во дворце я непригоден,

И надо мне
Безропотно уйти.

Умру - поймут,
Что о простом народе

Всегда я думал,
До конца пути.

И сердца жар,
Бредя тропой земною,

Я отдавал народу
Всей душой.

119

Пусть господа
Смеются надо мною,

Но в громких песнях
Слышен голос мой.

Не то чтоб не хотел
Уйти от шума

И жить, не зная
Горя и тревог, -

Но с государем,
Что подобен Шуню,

Расстатъся добровольно
Я не мог.

Не смею утверждать,
Что ныне нету

Людей, способных
Управлять страной,

Но как подcолнечник
Стремится к свету,

Так я стремилея
Верным быть слугой.

Я думаю
О стае муравьиной,

Что прячется
В тиши спокойных нор.

120

А я хотел,
Как истинный мужчина,

На океанский
Вырваться простор.

Для этого
И жить на свете стоит,

А не искать вниманья
У вельмож.

Пусть пыль забвения
Меня покроет,

Но на льстецов
Не буду я похож.

Сюй-ю и Чао-фу
Не так страдали,

Стыжусь -
А измениться не могу.

Вином пытаюсь
Разогнать печали

И песнями -
Гнетущую тоску.

Теперь зима,
И листья облетели,

От ветра
Треснут, кажется, холмы.

121

Ночные небеса
Грозят метелью,

А я бреду
Среди угрюмой тьмы.

Окоченели пальцы -
Силы нету,

А пояс развязался
Как на грех.

Но до Лишани
Доберусь к рассвету,

Где государь
Пирует без помех.

Колышутся знамена,
Как в столице,

В дозоре гвардия -
На склонах гор.

Над Яочи
Горячий пар клубится,

И блеск оружья
Ослепляет взор.

Здесь государь
Проводит дни е гостями,

Я слышу -
Музыка звучит опять.

122

Те, кто в халатах
С длинными кистями,

Купаться могут здесь
И пировать.

Но шелк, сияющий
В дворцовом зале, -

Плод женского
Бессонного труда.

Потом мужчин
Кнутами избивали -

И подати
Доставили сюда.

И если
Государь наш горделивый,

Тот дивный шелк
Сановникам даря,

Хотел, чтоб власти
Были справедливы, -

То не бросал ли он
Подарки зря?

Да, здесь чиновников
Полно повсюду,

А патриотам -
Не открыть сердца.

123

К тому ж, я слышал:
Золотые блюда

Увезены
Из алого дворца.

И три небесных феи
В тронном зале,

Окутав плечи
Нежной кисеей,

Под звуки флейт,
Исполненных печали,

С гостями веселятся
День-деньской.

И супом
Из верблюжьего копыта

Здесь потчуют
Сановных стариков,

Вина и мяса
Слышен запах сытый,

А на дороге -
Кости мертвецов.

От роскоши
До горя и бесправья -

Лишь шаг.
И нет упрека тяжелей.

124

Я колесницу
К северу направил,

Чтобы добраться
К рекам Цзин и Вэй.

Тяжелый лед
На реках громоздится

Везде,
Куда ни взглянешь на пути.

Уж не с горы ль Кунтун
Он вдаль стремится,

Как бы грозя
Небесный Столб снести?

Плавучнй мост
Еще не сломан, к счастью,

Лишь балки
Неуверенно скрипят,

И путники
Сквозь ветер и ненастье

Скорее перейти его
Спешат.

Моей семьи
Давно уж нет со мною,

И снег и ветер
Разделяли нас.

125

Я должен снова
Ветретитьея с семьею,

И вот ее
Увижу я сейчас.

Вхожу во двор -
Там стоны и рыданья:

От голода
Погиб сынишка мой.

И мне ль, отцу,
Скрывать свое страданье,

Когда соседи
Плачут за стеной?

И мне ль, отцу,
Не зарыдать от боли,

Что голод
Сына моего убил,

Когда все злаки
Созревали в поле,

А этот дом
Пустым и нищим был?

Всю жизнь
Я был свободен от налогов,

Меня не слали
В воинский поход,

126

И если так горька
Моя дорога,

То как же бедствовал
Простой народ?

Когда о нем
Помыслю поневоле

И о солдатах,
Павших на войне, -

Предела нет
Моей жестокой боли,

Ее вовеки
Не измерить мне!

С т р. 119-127. Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня
на душе, когда я из столицы направился в Фэнсянь.

Дулин - местность в окрестностях Чанъани., где жили
многочисленные родственники Ду Фу, у которых он часто
бывал.
Цзи и Се - мудрые советники легендарного императора
Шуня, по преданию жившего за несколько тысячелетий
до новой эры.
Сюй-ю и Чао-фу - легендарные древние отшельники.
Лишань - гора к востоку от Чанъани, на которой нахо-
дился летний дворец императора Сюаньцзуна. Направляясь
из столицы в Фэнсянь, где в это время жила семья поэта, Ду
Фу проезжал мимо императорского дворца.
Яочи - по преданию, так называлось озеро в волшебных
садах богини Сиванму - Матери Царицы Запада. Здесь Ду
Фу имеет в виду теплые источники на горе Лишань.
"...Золотые блюда увезены из алого дворца". - Во вре-
мена Ду Фу в народе ходили слухи, что родственники краса-
вицы Ян Гуйфэй, "Драгоценной Супруги императора Сю-
аньцзуна", расхищают государственную казну.
Три небесных феи - намек на Ян Гуйфэй и ее сестер.
Небесный Столб - по китайской мифологии, гигантский
медный столб служил опорой для небесного свода.
Плавучий мост - понтонный мост через реку Хуанхэ.
"...Я был свободен от налогов..." - Ду Фу родился в
семье чиновника средней руки, а в старом Китае чиновники
освобождались от налогов и воинской службы.

III
ПЕРИОД СМУТЫ
(восстание Ань Лушаня)

ЛУННАЯ НОЧЬ

Сегодняшней ночью
В Фучжоу сияет луна.

Там, в спальне далекой,
Любуется ею жена.

По маленьким детям
Меня охватила тоска -

Они о Чанъани
И думать не могут пока.

Легка, словно облако,
Ночью прическа жены,

И руки, как яшма,
Застыли в сиянье луны.

Когда же к окну
Подойдем мы в полуночный час

И в лунном сиянии
Высохнут слезы у нас?

129

С т р. 129. Лунная ночь.

Фучжоу - город к северу от Чанъани, куда Ду Фу пере-
вез свою семью, спасаясь от мятежников Ань Лушаня. По-
дробнее о мятеже Ань Лушаня смотри в предисловии.

ОПЛАКИВАЮ ПОРАЖЕНИЕ
ПРИ ЧЭНЬТАО

Пошли герои
Снежною зимою

На подвиг,
Оказавшийся напрасным.

И стала кровь их
В озере - водою,

И озеро Чэньтао
Стало красным.

В далеком небе
Дымка голубая,

Уже давно
Утихло поле боя,

Но сорок тысяч
Воинов Китая

Погибли здесь,
Пожертвовав собою.

И варвары
Ушли уже отсюда,

Блестящим снегом
Стрелы обмывая,

Шатаясь
От запоя и от блуда

130

И варварсквие песни
Распевая.

И горестные
Жители столицы,

На север оборачиваясь,
Плачут:

Они готовы
День и ночь молиться,

Чтоб был
Поход правительственный начат.

С т р. 130. Оплакиваю поражение при Чэньтао.

Чэньтао - озеро на территории современной провинции
Шэньси, где мятежники Ань Лушаня нанесли поражение
правительственной армии.
Варвары - имеются в виду мятежники Ань Лушаня.

В СНЕГУ

Души недавно павших
Плачут на поле брани.

В тихой сижу печали,
Старчески одиноко.

Мрачно клубятся тучи
В сумеречном тумане,

Легких снежинок танец
Ветер принес е востока