Teофpаст. Характеры (Пер.В.Смирина)
----------------------------------------------------------------------------
Перевод В. Смирина
Менандр. Комедии. Герод. Мимиамбы
Библиотека античной литературы. Греция
М., Художественная литература, 1964
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Притворство * в общих чертах можно определить так: это - старание
прибедниться в поступках и речах, а притворщик - это такой человек, который,
подходя к врагам, хочет скрыть свою ненависть. Он в глаза хвалит тех, на
кого нападает тайно, и соболезнует им, когда они проигрывают дело. Он
извиняет тех, кто дурно говорит о нем и не сердится на своих обвинителей. С
обиженными и негодующими он разговаривает кротко. Тем, кто хочет немедленно
встретиться с ним, он велит прийти в следующий раз. Ни в одном деле с ним ни
о чем нельзя договориться - он всегда норовит сказать и сделать вид, что
сейчас только пришел, что опоздал, что был болен. И тем, кто просит вернуть
долг или собирает складчину...* Продавая, он говорит, что не продает, а не
продавая, что продает. Услыхав что-нибудь, он не подает вида; заметив,
говорит, что даже не смотрел в ту сторону, пообещав, - что не помнит. Об
одном деле он, дескать, подумает, о другом знать не знает, третьему
удивляется, о четвертом и сам-де когда-то был того же мнения. И он обычно
говорит в таком роде: "Не верю, не понимаю, поражаюсь" или: "Ты говоришь, он
уже не тот"; "А по его словам все было не так"; "Другим рассказывай"; "Не
знаю, тебе ли не верить, его ли подозревать"; "Смотри, только не будь
слишком легковерен".
Лестью можно считать обхождение некрасивое, но выгодное льстящему, а
льстецом такого человека, который во время прогулки говорит спутнику:
"Замечаешь обращенные на тебя взгляды? Во всем городе ни на кого, кроме
тебя, так не смотрят. Вчера тебя почтили в Стое *. Ведь там было больше
тридцати человек, когда зашла речь о том, кто всех лучше, и все, начиная с
меня, сошлись на твоем имени". Произнося такие слова, он снимает с его плаща
ниточку и, выбирая у него из бороды принесенную ветром мякину, со смешком
говорит: "Видишь? Два дня мы с тобой не встречались, и вдруг борода твоя вся
в седине - хотя уж не знаю, как у кого другого, а у тебя волос черен и в
твои годы". Тот заговорил - льстец велит другим замолчать, запел - хвалит,
умолк - восклицает: "Превосходно". Тот плоско сострил - он разражается
хохотом и затыкает себе рот плащом, будто не может сдержать смех. Он
останавливает встречных и велит им постоять, пока его спутник пройдет. А
детям его он покупает яблоки и груши и дает им так, чтобы отец видел, и,
расцеловав их, говорит: "У доброго отца и дети хороши". Присутствуя при
покупке башмаков,, он говорит, что нога-то поскладней обуви. Когда же
обхаживаемый направляется к кому-нибудь из своих друзей, он бежит вперед и
объявляет: "К тебе идет", а потом, вернувшись назад: "Оповестил". Можно не
сомневаться, что он в своей услужливости готов без роздыха таскать покупки
даже с женского рынка *. За обедом он первый хвалит вино и говорит: "Ты
знаешь толк в еде", - и берет что-нибудь со стола со словами: "Глянь-ка, вот
лакомый кусочек". Он спрашивает улещаемого, не холодно ли ему, не хочет ли
он накинуть плащ, и, не кончив еще говорить, одевает его. И, нагибаясь к его
уху, перешептывается с ним и, болтая с другими, смотрит на него. И в театре
сам подкладывает ему подушку *, отобрав ее у раба. И дом, говорит он, красив
и хорошо построен, и поле хорошо возделано, и портрет похож.
Пустословие - это склонность говорить много и не думая, а пустослов -
это такой человек, который, подсев поближе к незнакомому, начинает с
похвального слова собственной жене, потом рассказывает сон, что видел ночью,
а после этого перечисляет по порядку все, что ел за обедом. Дальше, слово за
слово, он говорит, и что нынешние люди куда хуже прежних, и как мало дают за
пшеницу на рынке, и как много понаехало чужеземцев, и что море судоходно с
Дионисий *, и что если Зевс пошлет хороший дождь, то лучше будет для урожая,
и что на будущий год он возделает поле, и как трудно стало жить, и как
Дамипп поставил на мистериях самый большой факел *, и сколько колонн в
Одеоне *, и что в месяце боэдромии * - мистерии, в пианопсии - Апатурии, а в
посидеоне - Сельские Дионисии *, и "Вчера меня стошнило" и "Что за день
сегодня?". И если его будут терпеть, он не отвяжется.
Деревенская неотесанность - это, думается, незнание приличий, а
деревенщина - это такой человек, который, отправляясь в народное собрание,
напивается болтушки * и... говорит, что даже миро пахнет не лучше лука. Он
носит обувь, которая ему велика. Говорит громко. Друзьям и домашним он не
доверяет, а с рабами советуется о самых важных делах и в поле рассказывает
работающим у него батракам все, что было в народном собрании. Садясь, он
задирает платье выше колен, показывая голое тело. На улицах * он ничему не
поражается, ничем не восхищается, но, если увидит быка, или осла, или козла,
непременно остановится осмотреть его. И, вынимая что-нибудь из кладовки, он
тут же жует и, не разбавляя, пьет *, повариху он потихоньку прижмет, а потом
намелет с нею вместе муки и всем домашним, и себе самому. Завтракает он на
ходу, задавая корм скотине. На стук отворяет сам и, подозвав пса, треплет
его по морде и говорит: "Вот кто сторожит усадьбу и дом". Он отказывается от
серебряной монеты, которую ему дают - слишком тонка-де, - и берет взамен
другую. А если он даст кому-нибудь плуг, или корзину, или серп, или мешок,
то ночью, ее в силах забыть об этом и уснуть, идет просить назад. Спускаясь
в город, он спрашивает первого встречного, почем овчины и сушеная рыба, и
тут же говорит, что вот, спустившись в город, он хочет постричься и по пути
захватить сушеную рыбу от Архия. В бане он поет; башмаки подбивает гвоздями.
Угодливость, если определить ее точнее, это - такое обхождение, когда,
не заботясь о порядочности, стараются только доставить удовольствие, а
угодливый - это такой человек, который встречного приветствует издалека,
называет его славным? мужем, не скупится на похвалы, обнимает обеими руками
и не отпускает, а под конец, проводив немножко и осведомившись, когда же они
опять увидятся, с похвалами на устах удаляется. Приглашенный в третейские
судьи, он хочет угодить не только той стороне, которую представляет, но и
противной, чтобы показаться беспристрастным. Чужеземцам он говорит, что
согласен с ними, а не со своими согражданами. Приглашенный на обед, он
просит позвать хозяйских детей *, а когда те приходят, говорит, что они как
две капли воды похожи на отца, и, привлекши их к себе, целует и сажает
рядом. С одними он играет, говоря "мешок", "топор", другим он позволяет
валяться на нем, хоть они и давят ему на живот.
Vа
Он очень часто стрижется *, следит за белизной зубов, плащ" меняет
почти неношеные, умащается благовониями. На рынкеон часто подходит к
меняльным столам, из гимнасиев * посещает те, где упражняются эфебы *. В
театре он всякий раз садится подле военачальников. Для себя он на рынке не
покупает ничего, но друзьям посылает оливки в Византии, лаконских собак - в
Кизик, гиметский мед - на Родос, и обо всем этом он рассказывает горожанам.
С него станет даже держать у себя " доме обезьяну, купит он и титира *, и
сицилийских голубей, и газельи бабки *, и пузатые лекифы *, и гнутые посохи
из Лакедемона, и ковры с вытканными на них изображениями персов. Есть у него
и небольшая, посыпанная песком палестра* с площадкой для игры в мяч, и он
ходит повсюду, предлагая эту палестру для выступлений то софистам, то борцам
*, то музыкантам. Сам он на эти представления приходит с опозданием, - когда
все уже усядутся, - чтобы кто-нибудь из зрителей сказал: "Вот он, владелец
палестры".
Отчаянность - это закоренелость в постыдных делах и речах, а отчаянный
- это такой человек, который скор на клятву, пользуется дурной славой,
всегда готов вступить в перебранку. Человек он распущенный, нрава, можно
сказать, площадного, способный на все. Ему нипочем трезвым сплясать кордак
*. На зрелищах он собирает медяки *, обходя всех и каждого, и ругается с
теми, кто не показывает пропуска и хочет смотреть бесплатно. Он способен
держать и постоялый двор, и публичный дом, не откажется собирать пошлину, не
побрезгует никаким постыдным занятием: он и глашатай, и повар, и игрок в
кости. Матери он не кормит *, попадается в краже, больше времени проводит в
тюрьме, чем у себя дома. Из отчаянных, видно, и тот, кто, собрав вокруг себя
толпу, прерывающимся голосом громко обращается к ней с бранью и
разглагольствованиями. И между тем как одни подходят, а другие отходят, не
дослушав, он все-таки успевает одним рассказать, с чего началось дело,
другим - в чем оно состоит, третьим - какую-то его часть. И выставлять
напоказ свою отчаянность он желает не иначе, как в праздничные дни. В суде
он способен тягаться сразу по нескольким делам - там он ответчик, здесь -
истец, там он отопрется под клятвой, сюда явится с ларцом доказательств за
пазухой и с грудой документов в руках. И он не брезгает верховодить рыночным
сбродом, и тут же давать им взаймы, и брать с драхмы полтора обола роста за
день, и, обходя харчевни и всякого рода рыбные лавчонки, отбирать для себя
долю выручки, пряча деньги за щеку.
Болтливость - если бы кто захотел ее определить - это недержание речи,
а болтун - это такой, который первому встречному - попробуй тот что-нибудь
ему сказать - говорит, что все Это вздор. А вот ему, мол, известно все,
послушали бы его - все бы узнали. Если тот пытается ответить, болтун
перебивает его на каждом слове, говоря: "Не забудь же, что хочешь сказать",
"Вот хорошо, что напомнил мпе", "Поболтать иногда невредно", "Да, да, это я
упустил", "Быстро ты понял дело", "Я давно ждал, нридешь ли и ты к тому же,
что я". И другие такого же рода словечки держит он наготове, чтобы не дать
опомниться своему случайному собеседнику. Потом, уморив всех поодиночке, он
готов приступить к тем, что стоят кучкой, и заставить их спасаться бегством,
не кончив дел. Заходя и в школы и в палестры *, он вступает в такие длинные
разговоры с учителями гимнастики и наставниками, что мешает детям учиться..
А если кто скажет ему: "Я ухожу", болтун обычно увязывается следом и
провожает до самого дома. Стоит спросить его, чтонового в народном собрании,
- он расскажет и о распре ораторов, что произошла при Аристофонте, и о
лакедемонянах, которые во главе с Лисандром *..., и о том, какие он сам
произносил речи и какой они имели успех у народа. Рассказ свой он перемежает
обвинениями против толпы, так что слушатели или теряют нить, или засыпают,
или уходят посреди его речи. Находясь среди судей, он мешает разбирать дело,
среди зрителей - смотреть, среди обедающих - есть. Он и сам говорит, что
болтливому молчать тяжко, и что язык у него без костей, и что он не
замолчит, даже если покажется болтливей сороки. И он терпит насмешки даже от
собственных детей - когда им уже хочется спать, они зовут его, говоря:
"Папочка, поболтай, чтобы мы уснули".
Сочинение слухов - это измышление не отвечающих истине речей и событий,
каких вздумается сочинителю. А сочинитель слухов - это такой человек,
который, встретившись с другом, тут же строит многозначительную мину и с
улыбкой спрашивает: "Откуда?", и "Что скажешь?", и "Нет ли у тебя новостей
насчет того самого?", и пристает с расспросами: "Не слышно ли чего поновее?
А ведь рассказывают новости, и хорошие". И, не давая ответить, он
продолжает: "Да что ты говоришь? Ничего не слыхал? Ну, кажется, я тебя
употчую новостями". И рассказывает, будто есть у него либо воин..., либо раб
флейтиста Астия *, либо подрядчик Ликон, который прибыл с самого места
битвы: от этого-то человека он и наслышан. Вот каковы источники его сведений
- никому их не опровергнуть. И, ссылаясь на рассказы этих людей, он
повествует о битве, в которой Полисперхонт и царь одержали победу, а
Кассандр взят в плен *. А если кто ему скажет: "И ты веришь этому?", он
ответит, что так оно и было: ведь об этом уже весь город знает, и слухи
становятся все настойчивее, и все сходится. Все говорят о битве одно и то же
- дело было горячее. Есть у него еще една примета - он обратил внимание на
лица людей, облеченных властью, - всех их как подменили. К тому же он
случайно услышал, что у них в доме спрятан какой-то человек, уже пятый день
как прибывший из Македонии, и вот он-то все знает. И, рассказывая об этом со
всей убедительностью, на какую способен, он причитает: "Кассандр!
Несчастный! О злополучный, видишь, счастье переменчиво! Ведь ты уже достиг
было могущества..." И, закончив словами: "Знай, да держи при себе", он
обежит со своим рассказом весь город.
Бессовестность, если определить ее точнее, это - пренебрежение людским
мнением ради низкой корысти, а бессовестный - Это такой человек, который
сперва идет к тому, кого сам же и разорил, просить у него взаймы, а потом...
Принесши богам жертву, он мясо припрятывает, посолив, а сам идет к
кому-нибудь обедать *. Там, подозвав раба-провожатого, он берет со стола
мясо и хлеб и дает ему, говоря так, чтобы все слышали: "Угощайся, Тибий" *.
Покупая съестное, он напоминает мяснику, что когда-то оказал ему услугу, и,
став у весов, подбрасывает на них кусок мяса или на худой конец кость для
похлебки. Удастся дело - он рад, а нет, то, схватив с прилавка требухи, со
смехом уходит. Покупая места в театре для своих гостей-чужеземцев, он, не
заплатив за себя, смотрит и сам, а на следующий день приводит и детей да еще
раба-воспитателя. Если кто купил что-нибудь, как ему кажется, дешево, - он
просит взять и его в долю. А придя в чужой дом, занять ячменя или даже
мякины, он заставляет дающего еще и отнести все к нему. В бане он обычно,
подойдя к котлу и набрав воды черпаком, окатывает себя сам, а на окрик
банщика отвечает, что уже вымылся и уходит, бросив: "За услуги не получишь".
Мелочность - это незнание меры в стремлении оберечь свою выгоду, а
мелочный - это такой человек, который до истечения месячного срока * идет к
должнику на дом требовать полушку, за общим столом... он считает, кто
сколько выпил бокалов, и Артемиде возливает * меньше, чем любой другой из
сотрапезников. Когда его просят рассчитаться за какую-нибудь вещь, дешево
купленную для него, он говорит, что она ему и не нужна. Если раб разобьет
какой-нибудь горшок или миску, он возмещает убыток из пропитания раба. А
если его жена теряет медную монету, он готов двигать с места на место вещи,
постели, лари и обшарить весь пол. Если он что-нибудь продает, то лишь за
такую цену, чтобы покупатель ничего не выгадал. Он не позволит никому ни
полакомиться фигами из его сада, ни пройти через его поле, ни поднять оливку
или финик из падалицы. Каждый день он осматривает межевые камни, на месте ли
они. Он строго взыскивает с должников за просрочку платежа и берет проценты
с процентов. Угощая земляков, он подает мясо мелко нарезанным. Отправившись
за покупками, он возвращается домой, ничего не купив. Он не позволит своей
жене дать кому-нибудь ни соли, ни фитилька для лампы, ни тмину, ни зелени,
ни ячменя, или венков, или лепешек для жертвоприношения *, но скажет, что
так вот по мелочам много пропадет за год. И вообще замечено, что у мелочных
людей сундуки в плесени, ключи ржавые, а сами они носят плащи, не
прикрывающие и ляжек, умащаются из крохотных лекифов, стригутся наголо,
обуваются только к полудню, докучают валяльщикам, прося их не пожалеть на
плащ мела *, чтобы он не скоро вновь запачкался.
Определить наглость не составляет труда - это дурачество показное и
постыдное, а наглец - это тот, кто, встретив порядочных женщин, задирает
одежду и показывает срам. В театре он рукоплещет, когда остальные уже
перестали, и освистывает тех, кто нравится большинству зрителей, а когда
весь театр затихнет, он, запрокинув голову, рыгает, чтобы заставить сидящих
повернуться к нему. Когда рынок полон, он подходит к прилавку, где продаются
орехи или ягоды, и стоя закусывает ими, болтовней отводя глаза продавцу. Он
окликает по имени прохожего, с которым не знаком. Увидав, что кто-то куда-то
торопится, он просит подождать. Когда проигравший важное дело выходит из
суда, он к нему подходит и поздравляет. Он сам покупает для себя еду *,
нанимает флейтистку и показывает покупки встречным, приглашая их на пир *.
Став у цирюльни * или у лавки с благовониями, он рассказывает, что хочет на-
питься *.
Когда его мать идет к птицегадателю, он искушает судьбу богохульством.
Среди молящихся он при возлиянии * швыряет чашу и хохочет, как будто сделал
что-то забавное. Когда играют на флейте, он один из всех хлопает в ладоши и
подсвистывает, а потом бранит флейтистку за то, что она быстро кончила. А
когда ему за столом хочется отхаркаться, он плюет на виночерпия.
Несуразность выражается в неуместных поступках, обидных для окружающих,
а несуразный - это тот, кто, подойдя к занятому человеку, спрашивает у него
совета. С веселой компанией врывается он к своей милой, когда та лежит в
лихорадке. Он подходит к осужденному по делу о поручительстве, требуя, чтобы
тот поручился за него. Собираясь выступать свидетелем, он является, когда
дело уже решено. Приглашенный на свадьбу, он бранит женский пол. Пришедшего
издалека тут же приглашает на прогулку. Он умеет привести более выгодного
покупателя, когда товар уже продан. Взяв слово, он разъясняет дело с самого
начала тем, кто уже все слышал и все знает. Он готов хлопотать о том, чего
никто не хочет, а оставить свои заботы считает неудобным. А требовать
проценты он приходит, когда его должники совершают жертвоприношение и вошли
в расход. Когда наказывают плетьми раба, он, стоя рядом, рассказывает, что и
у него как-то раб был вот так побит, а потом удавился. В третейском суде он
своим решением ссорит стороны, когда они хотят мириться. И, собираясь
сплясать, тащит с собою того, кто еще не пьян.
Нет, кажется, спору, что чрезмерное усердие - это какая-то - при добрых
помыслах - надсада в делах и речах, а усердствующий - это такой человек,
который с готовностью берется за дело, хотя оно ему не по силам. Если все
согласны, что дело решено справедливо, он станет говорить против и будет
посрамлен. Он заставляет своего раба намешать вина больше, чем собравшиеся
могут выпить. Разнимает дерущихся, даже незнакомых. Он поведет вас тропкою,
а потом сам заблудится. Полководца он, подойдя к нему, спросит, когда же тот
собирается выстроить войско для боя и какие приказания даст послезавтра.
Подойдя к отцу, сообщит, что мать уже в спальне. Если врач скажет, что
нельзя давать вино больному, он объявит, что хочет сам в этом убедиться, и
изрядно напоит хворого. Если умрет какая-нибудь женщина, он напишет на
памятнике имена ее мужа, и отца, и матери, и ее самой, и откуда она, и
добавит, что все они были добрые люди. А собираясь принести клятву, он
говорит окружающим: "Не в первый раз клянусь".
Бестолковость, если определить ее точнее, - это неповоротливость ума в
речах и делах, а бестолковый - это такой человек, который, считая на счетах
* и подводя итог, спрашивает у сидящего рядом; "Сколько ж это будет?" Когда
ему предстоит явиться в суд, чтобы держать ответ, он, забыв об этом,
отправляется в поле. Уснув на представлении, он остается один в театре.
Набив брюхо, он поднимается ночью за нуждой и возвращается искусанный
соседской собакой. Взяв что-нибудь, он сам спрячет, а потом будет искать и
не сможет найти. Когда ему сообщают, что кто-то из его друзей умер и зовут
на похороны, он, помрачнев и уронив слезу, произносит: "В час добрый!" Даже
получая от должника деньги, готов привести с собою свидетелей. Зимою он
препирается с рабом из-за того, что тот не купил огурцов. Детей своих,
заставляя упражняться в борьбе и беге, он доводит до изнеможения. В поле,
сам готовя себе чечевицу, он дважды кинет в горшок соли, и варево станет
несъедобным. И когда Зевс посылает дождь, он говорит... А если кто спросит:
"Сколько, по-твоему, покойников похоронено за Кладбищенскими воротами?" *,
он ответит: "Нам бы с тобою столько".
Зазнайство - это неучтивость в разговоре, а зазнайка - Это человек,
который на вопрос: "Где такой-то?" - отвечает: "Не приставай!" Приветствие
он оставляет без ответа. Продавая что-нибудь, он не говорит покупателям, за
сколько отдает, но спрашивает, сколько получит. Тем, кто хочет его почтить и
присылает ему что-нибудь к празднику, он отвечает, что обойдется без
подарков. Он не спускает ни случайно толкнувшему его, ни наступившему на
ногу. Другу, который пригласит его принять участие в складчине, он отвечает,
что ничего не даст, а потом приходит внести свою долю со словами, что вот и
эти деньги пропали. Споткнувшись на улице, он готов осыпать проклятиями и
камень. Ждать долго он не станет никого. И никогда не захочет ни спеть, ни
прочесть что-нибудь, ни сплясать, даже богам способен не молиться.
Нет, кажется, спору, что суеверие - это малодушие, вызванное страхом
перед божественными силами, а суеверный - это такой человек, который в день
Кружек * умывает руки, окропляет себя водою* и, положив в рот веточку лавра,
взятую из храма, ходит с нею весь день. Если кошка перебежит ему дорогу, он
не двинется, не дождавшись, пока кто-нибудь пройдет, или не кинув три камня
через дорогу. А увидев в доме змею, он, если это змея парей, призывает
Сабазия *, а если священная, тут же сооружает алтарь. Проходя мимо
умащенного камня * на развилке дорог, он льет на него елей из своего лекифа,
падает перед ним на колени, прикладывается к нему и тогда лишь уходит. Если
мышь проест мешок с мукой, он идет к толкователю знамений и спрашивает, что
надо делать, и если услышит в ответ: снести к кожевнику залатать, - не
следует этому совету, но, возвратившись домой, приносит умилостивительную
жертву. Он часто совершает обряды, которые должны очистить его дом, а то,
дескать, на него навели Гекату. Услыхав дорогою крики сов, он
останавливается в испуге, говорит: "Афина, оборони!" * - и с этими словами
идет дальше. Он ни за что не посетит гробницу, не подойдет к умершему или к
роженице, но скажет, что не стоит ему оскверняться. По четвертым и двадцать
четвертым числам каждого месяца * он, приказав домашним подогреть вино, идет
на рынок покупать миртовые ветки, ладан, печенья и, вернувшись в дом, весь
день украшает венками своих Гермафродитов *. Всякий раз, как увидит сон, он
идет к снотолкователям, прорицателям, птицегадателям, чтобы спросить, какому
богу или богине должен он молиться. Желая получить посвящение, он каждый
месяц с женой (а если ей некогда, с кормилицей) и детьми ходит к
орфеотелестам *. Конечно, его можно найти и на морском берегу среди тех, кто
усердно окропляет себя водой. А если ему доведется увидеть человека в венке
из чеснока - из тех, что можно встретить на развилках дорог *, - он уходит,
омывается с головы до ног и, призвав жриц, просит их совершить очищение
морским луком или щенком *. Увидав одержимого или припадочного, он в ужасе
плюет себе за пазуху.
Брюзжанье - это несправедливая хула на все, что тебе досталось, а
брюзга - это такой человек, который, если друг посылает ему долю угощенья,
говорит принесшему: "Пожалел он для меня похлебки и дрянного вина - не
позвал обедать". А когда подружка крепко целует его, он говорит: "Удивляюсь.
Неужели ты и вправду меня так любишь?" Он ропщет на Зевса не за то, что бог
не посылает дождя, а за то, что раньше не посылал. Найдя на улице кошелек,
он говорит: "А вот клада я ни разу не находил". После долгой торговли с
продавцом он, дешево купив раба, говорит: "Воображаю, какое добро купил я за
такую цену". Принесшему ему добрую весть: "Сын у тебя родился", он отвечает:
"Прибавь: и половина состояния пропала - скажешь правду". Выиграв дело
единогласным решением судей, он упрекает составителя речи *, говоря, что тот
пропустил много доводов. А если друзья устроят для него складчину и
кто-нибудь скажет ему: "Порадуйся", он ответит: "Чему же? Не тому ли, что я
должен каждому из вас отдать деньги, да еще благодарить, как будто я вам
чем-нибудь обязан?"
Подозрительность - это, без сомнения, какая-то склонность предполагать
у всех недобрые намерения, а подозрительный - Это такой человек, который,
послав раба за припасами, вслед отправляет другого разузнать, сколько тот
уплатил за покупки. Деньги свои он носит сам, через каждый стадий *
присаживаясь, чтобы пересчитать их. Лежа с женой, он спрашивает у нее,
заперла ли она сундук, да запечатала ли шкаф с кубками, да задвинут ли засов
на входной двери, и даже если жена ответит утвердительно, он все-таки
встанет голый с постели и босиком, схватив фонарь, все обежит, осмотрит и
тогда только с трудом заснет. Если кто занял у него денег, проценты он
взыскивает со свидетелями, чтобы должники не могли отпереться. Свой плащ он
скорее отдаст не тому сукновалу, который сделает лучше, но тому, у которого
окажется заслуживающий доверия поручитель. Если к нему придут попросить
кубки, он наверняка откажет, разве только кому-нибудь из родных или близких
даст, да и то сперва каждый кубок взвесит, чуть ли не огнем испытает * и
даже, пожалуй, поручителя потребует. Рабу-провожатому он велит идти не
позади, а впереди, чтобы смотреть за ним - не удрал бы по дороге.
Покупателю, который говорит ему: "Когда мне принести деньги? Сейчас я
занят", он отвечает: "Не беспокойся, я не отойду от тебя, пока ты не
освободишься".
Неопрятность - это небрежение телом, вызывающее отвращение, а
неопрятный - это такой человек, который расхаживает весь в парше и лишаях, с
черными ногтями, да еще и уверяет, что такие недуги у него в роду, были они
и у деда его, и у отца, зато чужаку, дескать, нелегко втереться к ним в род.
Есть у него, конечно, и язвы на ногах, и болячки на пальцах, и он их не
лечит, но, запуская, дает застареть. Из подмышек у него вниз по бокам
спускается густая, как у зверя, шерсть; Зубы черные и изъеденные. К тому же
еще за едой он сморкается; принося жертву, пачкается кровью; разговаривая,
брызжет слюной; за питьем рыгает. Спит с женой в грязной постели. В бане
умащается гнилым маслом... Выходя на площадь, надевает грубую рубашку и
вытертый, весь в пятнах плащ.
Несносность, если определить ее точнее, - это обхождение, которое,
никому не вредя, всем в тягость, а несносный - это такой человек, который,
войдя к только что уснувшему, будит его, чтобы поболтать с ним. Он
задерживает тех, кому надо идти. Приходящих к нему просит подождать, пока он
вернется с прогулки. Дитя, отобрав у няньки, кормит сам, разжевывая для него
пищу, сюсюкает, причмокивает и называет "папиной игрушечкой". За едою
распространяется о том, что вот, выпив чемерицы *, он очистил свое нутро и
через верх и через низ, и что желчь в его извержениях была чернее этой вот
похлебки. Он способен спросить в присутствии слуг: "Скажи, матушка, что
испытывала ты в тот день, когда, страдая от схваток, рожала меня?" И сам за
нее отвечает, что это было и сладко и мучительно, одно с другим всегда слито
у человека, ведь иначе и не представишь. В гостях он распространяется о том,
что дома у него есть в небольшом водоеме прохладная вода, а в садике много
сочных овощей, что повар у него прекрасно готовит, и что дом его, как
постоялый двор, вечно полон, а друзья его - бездонная бочка, которую при
всем старании не наполнишь. Принимая гостей, он заставляет своих
сотрапезников любоваться выходками своего прихлебателя и, приглашая их пить,
говорит, что все готово для их удовольствия и пусть они только попросят, раб
тотчас сходит к своднику за флейтисткой, "чтобы она нам сыграла и повеселила
нас".
Тщеславие - это, думается, недостойное стремление стяжать почет, а
тщеславный - это такой человек, который, если его пригласят на обед,
постарается получить место подле самого хозяина. Чтобы остричь сына, повезет
его в Дельфы *. И приложит все старания, чтобы достать себе в провожатые
раба Эфиопа. И, отдавая взятую в долг мину серебра, всю отдаст новенькими
монетами. Для своей ручной галки он обязательно купит лесенку и сделает из
меди маленький щит, чтобы с этим щитом галка прыгала по лесенке. Принеся в
жертву быка, он прибьет его рога напротив входа, повесив на них большие
венки, чтобы всякий входящий видел, что он принес в жертву быка. Пройдя со
всадниками в торжественном шествии, он все свое снаряжение пошлет с рабом
домой, а сам, накинув плащ, будет прохаживаться по площади в шпорах. Когда
околеет его мелитская собачка, он ее похоронит и поставит столбик с
надписью: "Отпрыск мелитского рода". Посвятив медный палец в храм Асклепия
*, он будет каждый день протирать, украшать венками, умащать свое
приношение. Будучи пританом *, он, уж конечно, исхлопочет у сотоварищей,
чтобы ему поручили возвестить народу о жертвоприношениях. Облаченный в
светлый гиматий, с венком на голове, он выйдет и скажет: "О мужиафиняне,
пританы справили Галаксии и принесли жертву Матери богов*. Знамения хороши.
Добро вам". И, возвестив это, уйдет домой рассказывать своей жене, как
превосходно провел он день.
Скаредность - это отсутствие честолюбия, сопряженное с нежеланием
тратиться, а скаред - это такой человек, который, победив при постановке
трагедий, посвящает Дионису деревянную диадему *, написав на ней только свое
имя. Когда в народном собрании делают добровольные пожертвования, он
потихоньку встает, чтобы улизнуть. Выдавая замуж свою дочь, он продает мясо
жертвенного животного - кроме доли жрецов*, - а прислужников для свадебного
пира нанимает на их харчах. Начальствуя над кораблем *, он постилает для
себя на палубе постель кормчего, а свою бережет. В день праздника Муз он,
чтобы детям его не участвовать в складчине, не пускает их в школу,
отговариваясь их нездоровьем. С рынка сам тащит за пазухой купленные мясо и
овощи. Он сидит дома, когда отдает в чистку плащ. А если на улице завидит
издали своего друга, который собирает складчину и уже договорился с ним, то
сворачивает с дороги и идет домой кружным путем. Собственной своей жене,
которая принесла ему приданое, он не покупает служанку, но нанимает в
провожатые девчонку. И носит чиненые-перечиненные сандалии и говорит, что
они прочнее новых. По утрам он сам подметает пол и застилает ложе. Садясь,
подворачивает грубый, потертый плащ, который носит.
Нет, кажется, спору, что хвастовство - это приписывание себе
несуществующих достоинств и богатств, а хвастун - это такой человек,
который, стоя на молу, рассказывает чужеземцам, как много денег вложено у
него в морскую торговлю, как прибыльно ссудное дело * и сколько он сам
приобрел и сколько потерял. И, так бахвалясь, он тем временем посылает
мальчишку в лавку менялы, где на его счету не лежит и драхмы. В дороге он
любит морочить попутчика, рассказывая, как ходил в поход с Александром, и
как тот к нему относился, и сколько украшенных драгоценными камнями кубков
привез он с собою, и спорит, твердя, что нет в Европе таких искусных
мастеров, как в Азии. И все это говорит человек, ни разу не выбиравщийся из
города. Он уверяет, что есть у него письма от Антипатра *, - целых три, - с
приглашением в Македонию, но, хоть ему и дают там право беспошлинно вывозить
лес, он отказался, чтобы не пострадать по чьему-нибудь доносу за дружбу или
связь с македонянами. А в голодное время больше пяти талантов * ему будто бы
довелось потратить на помощь нуждающимся согражданам - не мог же он им
отказать. Сидя среди незнакомых, он просит кого-нибудь из них посчитать на
счетах, и, откладывая суммы то в десятых долях таланта, то в минах и для
вящей убедительности называя при этом имена, он доводит счет до десяти
талантов. И все это, по его словам, потрачено им на пожертвования и
складчины, а что до снаряжения кораблей и других выполненных им общественных
повинностей *, то этих расходов он и не считает. Он подходит к продавцам
породистых лошадей, притворяясь, что покупает коня. И, придя к лавкам, он
спросит на два таланта одежды, а потом затеет ссору с рабом, который-де
пошел с ним, не захватив золота. Он живет в наемном доме, но тем, кто не
знает этого, говорит, что дом достался ему от отца, но будет продан: слишком
тесно там такому гостеприимному человеку, как он.
Надменность - это какое-то презрение ко всем, кроме себя самого, а
надменный - это такой человек, который тому, кто торопится, говорит, что
примет его после обеда во время прогулки. Сделав добро, он помнит об этом.
Прямо на улицах, по пути, разрешает он споры тех, кто обратится к нему за
посредничеством. Будучи избран на должность, он отказывается от нее,
клятвенно заверяя, что не имеет времени. Никогда ни к кому не захочет он
прийти первым. И он по своему обычаю - назначает поставщикам и поденщикам
явиться к нему с рассветом. На улицах он не болтает со встречными, но идет
опустив или, наоборот, если ему вздумается, задрав голову. Угощая друзей,
сам не обедает с ними, но поручает позаботиться о них кому-либо из своих
домашних. Направляясь куда-нибудь, он посылает вперед человека возвестить о
своем приходе. Он не позволит никому войти, когда умащается, или моется, или
ест. Рассчитываясь с кем-нибудь, он непременно призывает раба, чтобы тот
произвел все выкладки на счетах и полученный итог записал в счет. Он не
пишет в письме: "Не соблаговолишь ли ты...", но "Хочу", и "Я послал к тебе
за...", и "Так и не иначе", и "Без промедления".
Нет, кажется, спору, что трусость - это малодушие, внушенное страхом, а
трус - это такой человек, который во время плавания, глядя на скалы,
твердит, что это пиратские корабли. А когда поднимается волна, он хочет
знать, нет ли среди плывущих кого-нибудь не посвященного в мистерии *, и,
глядя в небо, выспрашивает у кормчего, обходит ли тот мели и что думает о
погоде. Обращаясь к рядом сидящим, он говорит им, что напуган каким-то
сновидением. Он снимает с себя хитон и отдает его рабу. И упрашивает ссадить
его на берег. В походе он во время пешей вылазки призывает к себе земляков и
просит их стать для начала подле него и посмотреть кругом, а то, мол, трудно
разглядеть, не враги ли там. Услыхав клики и увидав падающих, он говорит
соседям по строю, что в спешке забыл захватить меч, мчится в палатку и,
отослав раба с приказанием разузнать, где враги, прячет меч под изголовье, а
потом долго возится, как бы ища его по всей палатке. И тут, увидав, что
кого-то из его друзей приносят раненым, он подбегает, советует мужаться и,
подхватив, помогает нести. Он ухаживает за раненым, вытирает губкою кровь,
сидя рядом, отгоняет мух от ран - лишь бы не сражаться с врагами. А когда
трубач трубит к бою, он, сидя в палатке, ворчит: "Чтоб тебе пусто было,
уснуть не даешь человеку, трубишь без конца!" Залитый кровью из чужой раны,
он встречает возвращающихся с битвы и рассказывает: "С опасностью для жизни
я спас одного из своих друзей". Он вводит к лежащему земляков и
соплеменников * - пусть посмотрят - и рассказывает при этом каждому из них,
как сам он, на своих плечах, принес раненого в палатку.
XXVI. ПРИВЕРЖЕНЕЦ ОЛИГАРХИИ
Приверженность к олигархии - это, думается, какое-то стремление к
превосходству, властолюбивое и своекорыстное, а приверженец олигархии - это
такой человек, который, если народное собрание захочет придать архонту *
несколько помощников, чтобы они разделили с ним заботу об устроении
торжественного шествия, выступит и предложит предоставить им неограниченную
власть. И если другие предлагают избрать десять человек, он говорит:
"Достаточно одного, но этот один должен быть настоящим мужем". Из Гомера
твердо помнит он единственный стих:
Нет в многовластии блага, да будет единый властитель *, -
а больше не знает ни одного. И на устах у него всегда такие речи: "Надо
нам собраться и все это обсудить, от черни, от площади держаться подальше,
не стремиться к общественным должностям, чтобы не сносить от этих людей
оскорблений и не принимать почестей" или "Нам с ними в городе не ужиться".
Выйдя из дому после полудня, гордо выступает он в своем плаще, ровно
подстриженный, с тщательно подрезанными ногтями, и, завывая, как трагический
актер, изрекает что-нибудь в таком роде: "От доносчиков житья не стало в
городе", и "Какие обиды терпим мы в судах, где недостойные нас судят" *, и
"Удивляюсь я тем, кто участвует в общественных делах. Чего хотят они?", и
"За все раздачи, за все подарки * платит чернь неблагодарностью", и
распространяется о том, какой стыд испытывает он в народном собрании, когда
какой-нибудь жалкий оборванец усядется с ним рядом. Он восклицает: "Когда же
наконец перестанут разорять нас общественными повинностями *- корабельными и
прочими!" - и говорит о том, как ненавистна ему порода вожаков народных, и
твердит, что Тезей * был первым, от кого пошли все беды в городе. Ведь это
он народ из двенадцати городов свел в один и упразднил царскую власть. И
поделом ему досталось, ведь он стал и первым, кого эти люди погубили. И
прочее в таком же роде говорит он чужеземцам и согражданам, подобным ему и
придерживающимся той же стороны.
Молодиться - это как будто бы значит быть не по возрасту усердным, а
молодящийся - это такой человек, который в шестьдесят лет заучивает отрывки
из поэтов и, принимаясь читать их на пирушке, забывает. У сына обучается он
поворотам: "направо", "налево", "кругом". В праздник героев он вместе с
юнцами участвует в беге с факелами. И, уж конечно, он, если его позовут в
храм Геракла для участия в жертвоприношении, сбросит плащ и возьмется
поднять быку голову, чтобы открыть ему горло. Он заходит в палестры и
упражняется в борьбе. На площадных зрелищах он просиживает по два-три
представления, выучивая песенки. Посвящаемый в таинства Сабазия *, старается
он всех затмить, красуясь перед жрецом. Влюбленный в гетеру, он, подведя
тараны, ломится в ее ворота, а побитый соперником обращается в суд. Выехав в
поле на чужой лошади, он упражняется в искусстве верховой езды, падает и
разбивает голову. Он устраивает пирушку для кружка молодежи, с которым
водится. И, взяв зрителем своего раба-провожатого, учится принимать
картинные позы. Состязаясь с воспитателем своих детей в стрельбе из лука и
метании дротика, он берется его учить, как будто тот сам ничего не умеет.
Борясь с кем-нибудь в бане, он вертит задом, чтобы казаться опытным борцом.
А когда женщины пляшут с пением *, он учится танцу, сам себе без слов
подпевая.
Злословие - это склонность к порочащим разговорам, а злоречивый - это
такой человек, который, когда его спросят: "Что ты скажешь о таком-то?" -
ответит: "Ну что ж, я, подобно составителям родословий, начну с его
происхождения. Отец его звался сперва Сосия, но в походе, под началом
стратегов, стал он Сосистратом, а приписавшись к дему - Сосидемом *. Зато
мать у него благородная фракиянка *, ведь имя-то у этой душки каково -
Кринокорака; * к тому же, говорят, в отечестве ее как раз такие и
благородны; ну а сам он, сын таких родителей, - дрянь, и по нем розга
плачет". Он способен сказать собеседнику: "Ошибаешься на их счет, а я о них
такое знаю". И тут же рассказывает: "Женщины эти охотятся на прохожих по
улицам. Сам дом их как будто раздвинул ноги. Нет, это не пустая болтовня -
они даже на улицах совокупляются, как собаки. Насилуют мужчин, да и только.
Сами дверь отворяют *". Когда злословят другие, он, конечно, подхватывает:
"Мне тоже человек этот всех ненавистнее. Он и с лица какой-то гнусный. А
подлость его беспримерна. Да вот и доказательство. Своей жене, которая
принесла ему талант приданого, от которой у него ребенок, дает он на еду три
медяка и в день Посейдона * заставляет мыться холодной водой". Сидя в
обществе, он любит поговорить о только что ушедшем. А уж начав, не
успокоится, пока не перемоет косточки и его домашним. Больше всего гадостей
говорит он о собственных друзьях и домашних да о мертвых. Свое злословие он
именует свободой слова, равноправием и независимостью и видит в нем высшее
наслаждение жизни.
Благосклонность к подлецам - это тяга к низости, а дружок подлецов -
это такой человек, который, встречая на своем пути людей, лишенных чести по
приговору суда * или проигравших тяжбу перед народом, думает, что, общаясь с
ним, он станет более опытным и прослывет более опасным. Когда речь заходит о
гражданах порядочных, он говорит, что никто порядочным быть не может: не
такова, мол, природа человека - все одинаковы. И высмеивает тех, кто
порядочен. Подлеца называет он человеком без предрассудков. Бели кого-нибудь
осуждают за подлость, он согласен - многое-де, что говорят об этом человеке,
истинная правда, но кое-что, по его мнению, и неверно: ведь это, твердит он,
человек одаренный, расторопный, хороший товарищ. И утверждает, что не
встречал никого способнее. Он с благосклонностью слушает такого человека,
когда тот выступает в народном собрании или держит ответ перед судом, и
говорит сидящим рядом, что не на человека должны они смотреть, но на дело. А
сам человек этот, продолжает он, служит народу, как пес, подстерегая
посягающих на его права. И добавляет: "Не останется у нас никого, кто был бы
готов ради общего блага пожертвовать своим добрым именем, если мы не будем
дорожить такими людьми". Он всегда готов предстательствовать за негодяев и
выступать с защитой по всяким грязным делам, а заседая в суде, дурно
толковать речи тяжущихся сторон.
Постыдная жадность - это стремление выгадать на постыдном деле, а
жадный - это такой человек, который, угощая, подает на стол слишком мало
хлеба. Он занимает деньги у чужеземца, который живет у него в гостях.
Распределяя порции, он говорит, что распределяющий имеет право на двойную,
которую тут же откладывает для себя. Торгуя вином, он и другу продает
разбавленное. На театральное представление он идет и сыновей ведет тогда,
когда пропускают бесплатно. Уезжая из города по государственным делам, он
оставляет дома выданные ему подорожные, а сам берет взаймы у товарищей по
посольству, на раба-провожатого наваливает ношу большую, чем тот может
снести, а есть дает меньше, чем все остальные, и, вытребовав свою долю
полученных послами подарков, продает ее. Умащаясь в бане, он говорит:
"Гнилого ты масла купил, мальчишка", - и умащается чужим. Из медяков,
которые его рабам случается найти на улицах, он способен требовать свою
долю, говоря: " Гермес общий" *. Отдав свой плащ чистить, он берет другой у
знакомого и носит дольше, чем нужно, пока не потребуют. Водится за ним и
такое: муку своим домашним отмеряет он Фидоновой меркой * с вдавленным
внутрь дном и тщательно сгребает верхи. И если ему покажется, что друг его
хочет что-то приобрести, он заранее купит тайком эту вещь, а потом
перепродаст. Возвращая тридцать мин долгу, он недодает четыре драхмы *.
Когда его дети не ходят в школу из-за нездоровья, он вычитает эти деньги из
платы за их обучение, а в антестерии - ведь в этом месяце много праздников -
он вообще не посылает детей на уроки, чтобы не платить денег. Когда раб
приносит ему оброк, он требует накинуть еще медяк. Получая счет, он...
Угощая членов своего братства, он просит накормить его рабов из общего
котла, а оставшимся после еды обрезкам редьки составляет опись, чтобы не
взяли их рабы, прислуживающие за столом. Путешествуя со знакомыми, он
пользуется услугами их рабов, а своего отдает внаймы на сторону и не вносит
полученных денег в общую кассу. Если он устроит у себя пирушку, то, уж
конечно, поставит в счет и предоставленные им дрова, и чечевицу, и уксус, и
соль, и масло, что выгорело в светильниках. Когда кто-нибудь из его друзей
женится или выдает замуж дочь, он на некоторое время уезжает из города,
чтобы не посылать подарка. У знакомых берет он взаймы то, чего назад не
попросят, а если станешь отдавать, то, пожалуй, и не возьмут.
Комментарии
Перевод выполнен по изданию О. Наварра (Paris "Les belles lettres",
1952). Места, отмеченные издателем как позднейшие добавления, не
принадлежащие Теофрасту (вводная глава, морализующие концовки некоторых
глав, отдельные фразы), опущены. Немногочисленные случаи отклонения от
текста названного издания оговорены в примечаниях. Текст "Характеров" дошел
до нас в плохом состоянии: он изобилует предположительными чтениями и
пропусками (отмечены отточиями).
Притворство - приблизительный перевод греческого "ирония" - слова,
укоренившегося в новых языках в несколько ином значении. Здесь "ироник" -
человек прибедняющийся, увертливый, неискренний. Слово это было
первоначально не слишком лестным. Нынешнее значение слова "ирония" идет от
Сократа, чьим излюбленным полемическим приемом было притвориться незнающим,
чтобы дать собеседнику запутаться в собственных рассуждениях.
...собирает складчину... - В Афинах существовали разного рода общества
или товарищества, собиравшие взносы и делавшие складчины для совместных
пирушек, для взаимного вспомоществования, для религиозных целей и т. п.
Стоя - крытая колоннада вдоль стены (портик). Речь идет о т. н. Пестрой
(Расписной) Стое в Афинах, украшенной картинами (на мифологические и
исторические сюжеты) знаменитых художников. Здесь на каменных скамьях
собирались охотники поговорить.
...с женского рынка - рынок, где продавались предметы женского обихода;
присутствие покупателя-мужчины было здесь необычным.
...в театре... подкладывает... подушку... - Сиденья в театре были
каменными.
...с Дионисий... - "Великие" или "Городские" Дионисии - весенний
праздник в месяце элафеболии (март - апрель).
Мистерии (таинства) - в Древней Греции - культы, открытые только
посвященным. Здесь - элевсинские мистерии в честь богинь Деметры и Коры
(Персефоны), связанные с многолюдными празднествами (главное - Большие
Элевсинии, продолжавшиеся десять дней) в Афинах. Факел -один из священных
символов элевсинских мистерий; жреческая должность "факелоносца" была одной
из самых почетных в мистериях.
Одеон - небольшой театр или крытый зал, предназначенный для музыкальных
состязаний и других собраний. Прославленный афинский Одеон, по словам
Плутарха, "имел много мест для сиденья и колонн".
Месяц боэдромий соответствует сентябрю - октябрю, пианопсий - октябрю -
ноябрю, посидеон - декабрю - январю. Мистерии - Большие Элевсинии; Апатурии
- пятидневный праздник в честь Зевса и Афины; Сельские (или Малые) Дионисии
- праздник первого разлива и первой пробы молодого вина.
Болтушка (кикеон) - напиток, приготовлявшийся из вина, лука, сыра,
ячменной муки с прибавлением иногда меду, соли и приправ (чабреца) - служил
для подкрепления сил.
На улицах... - т. е. в городе.
...не разбавляя, пьет... - Вино было принято пить сильно разбавленным.
Пить чистое вино считалось признаком неумеренности или неотесанности.
...позвать хозяйских детей... - Дети (как и женщины) обычно не ели
вместе с мужчинами.
Va
Он очень часто стрижется и т. д. - И средневековые рукописи, и даже
папирусный отрывок, найденный в Геркулануме, включают начинающийся этой
фразой текст в главу "Угодливый". Тем не менее почти все издатели считают,
что он пенал сюда по ошибке. Одни (в том числе и О. Наварр) переносят этот
текст в главу XXI ("Тщеславный"). Осторожнее, нам кажется, те, кто видит в
нем конец особой главы. В таком случае обрисованный здесь характер следовало
бы определить так: Это человек с дурным вкусом, но притязающий на
изысканность.
Гимнасий - общественное место для телесных упражнений. Гимнасии
строились с большим двором, с беговой дорожкой, с площадками и залами для
занятий разными видами спорта, с помещениями для раздевания, банями и т. д.
Эфебы - в классическую эпоху юноши восемнадцати - двадцати лет,
проходившие военную подготовку. Ко времени Теофраста пребывание в эфебах,
видимо, не было уже обязательным и сократилось до года. Это были богатые и
знатные юноши, получавшие под надзором государства общеобразовательную и
физическую подготовку.
Титир - по одним толкованиям, порода короткохвостых обезьян, по другим
- какая-то редкая птица.
Бабки (овечьи) - употреблялись как игральные кости; газельи бабки -
причуда.
Лекиф - небольшой керамический сосуд для благовоний и масел, которыми
умащали тело. Имел форму кувшинчика с очень узкой шейкой. Обычная форма
лекифа - вытянутая, стройная, но встречаются и раздутые, почти шарообразные
лекифы.
Палестра - строение с центральным двориком, усыпанным песком и
предназначенным для борьбы, кулачного боя и т. п.
Борцы - точнее "гопломахи", боровшиеся в полном вооружении.
Кордак - пляска хора в комедии и вообще непристойный танец.
Медяки - мелкие монеты в 1/8 обола.
Матери он не кормит... - преступление, наказывавшееся по суду
поражением в правах.
...в палестры... - См. прим. к гл. Va. В палестрах обучали мальчиков
гимнастике и борьбе, здесь же они беседовали с учителем, который нередко был
и владельцем палестры.
...при Аристофонте... - в 330 г. до н. э., когда знаменитые ораторы
Демосфен и Эсхин выступили друг против друга в политическом процессе.
...во главе с Дисандром... - спартанский полководец Лисандр погиб еще в
395 г. до н. э. Таким образом "новости" болтуна - многолетней давности.
...раб флейтиста Астия... - Флейтисты в войске подавали сигнал к
наступлению.
Полисперхонт - один из полководцев Александра Македонского, которые
после его смерти (323 г. до н. э.) боролись между собой за власть. В 319 г.
стал правителем Македонии при двух царях - слабоумном Филиппе Арридее (он,
видимо, и есть царь, о котором идет речь) и малолетнем Александре IV.
Кассандр воевал против Полисперхонта и захватил в 316 г. власть над
Македонией. Полисперхонт еще несколько лет продолжал войну и даже нашел
нового "царя" - незаконного сына Александра (все три царя пали жертвами этой
усобицы). Соперничающие полководцы вмешивались в борьбу партий в греческих
городах, то обещая им свободу, то навязывая в правители своих ставленников,
так что политическая обстановка в Греции была неустойчивой.
...а сам идет к кому-нибудь обедать - вместо того чтобы, как требовал
обычай, угостить друзей и разделить между ними мясо жертвенного животного.
...говоря... "Угощайся, Тибий". - Видимо, с тем чтобы раб взятое мясо
не съел, а прихватил с собой. Тибий - нередкое в комедиях имя раба.
...до истечения месячного срока... - Проценты уплачивались помесячно.
...Артемиде возливает... - На пирах греки жертвовали божеству первые
капли из кубка, выливая их на землю.
...ячменя, или венков, или лепешек для жертвоприношения... -
Предназначенное в жертву животное украшали венками и посыпали ему голову
ячменными зернами (которые бросали и в огонь на алтаре). Лепешки на меду,
как и вообще всякого рода печенье, - обычная бескровная жертва.
...не пожалеть на плащ мела... - точнее, белой глины, которая
употреблялась в древности для чистки сукна.
...сам покупает для себя еду... - Было принято ходить на рынок в
сопровождении раба, который нес покупки.
...приглашая их на пир - видимо, в насмешку.
...у цирюльни... - В цирюльнях собирались поболтать праздные люди.
...хочет напиться. - После этих слов в рукописях по ошибке следует
несколько фраз из главы XXX (где они повторены на своем месте). Отрывок,
начинающийся словами: "Когда его мать идет к птицегадателю...", рукописи
помещают (также явно ошибочно) в главе XIX. Большинство издателей переносят
его сюда.
...при возлиянии... - Возлияния совершались не только на пиру.
Некоторым богам приносили жертвы вином, водой, медом, молоком, возливая их
на алтарь.
...на счетах... - Счетами древним служил абак - доска, разграфленная на
колонки, которые соответствовали (справа налево) единицам, десяткам, сотням
и т. д. или определенным денежным единицам. Считали, выкладывая на каждую
колонку соответствующее число камешков (или фишек).
Кладбищенские ворота находились в восточной части городской стены Афин
и вели на кладбище.
День Кружек - второй день Антестерий, весеннего праздника в честь
Диониса. Первоначально день этот был посвящен поминовению умерших и
умилостивлению подземных сил, а потому считался "тяжелым". Впоследствии он
превратился в веселый праздник питья молодого вина, но для суеверного
остается только "тяжелым днем".
...окропляет себя водою... - Вода, ключевая или морская, была самым
употребительным средством ритуального очищения.
Парей - коричневатая безвредная змея, посвященная Асклепию и игравшая
важную роль также в мистическом культе Сабазия (греки отождествляли его с
Дионисом), занесенном с Востока. Культ этот не был государственным и не
пользовался всеобщим уважением. Оратор Демосфен в речи "О венке" высмеивал
его как грубое суеверие.
...умащенного камня... - Камни часто почитались как символы богов.
Некоторые из таких почитаемых камней были метеоритами.
..."Афина, оборони!" - Сова считалась священной птицей Афины.
По четвертым и двадцать четвертым числам... - "тяжелые дни".
Гермафродиты - изображения Гермафродита, сына Гермеса и Афродиты. По
просьбе влюбленной в него и отвергнутой им нимфы, боги слили его с нею в
единое двуполое существо.
Орфеотелесты - шарлатаны, использовавшие в корыстных целях орфическое
(по имени мифического Орфея) учение (первоначально возвышенно мистическое).
Эти люди обивали пороги богачей и брались за плату не только отвращать
наказания за грехи, но и причинять вред врагу своего клиента. Они, по словам
Платона, совершают обряды по книгам Орфея, "уверяя... что при помощи жертв,
игр и удовольствий как живущие получают разрешение от неправд, так и
умершие, и это-то называют посвящением, долженствующим избавить нас от
мучений в будущей жизни".
...человека... из тех, что можно встретить на развилках дорог... - На
развилках дорог почитали Гекату - здесь стояли ее изображения с тремя
лицами, обращенными в разные стороны, здесь же для нее ставили в конце
каждого месяца пищу. Люди, которых пугается суеверный, либо приносили эту
пищу, либо убирали ее остатки.
...морским луком или щенком. - Окуривание морским луком (как и другими
пахучими травами) считалось очистительным средством. Об очищении щенком
Плутарх писал: "Почти все греки пользовались, а иные и поныне пользуются
собакой как жертвенным животным при очищениях. Так, Гекате - среди прочих
очистительных жертв - приносят и щенков, со всех сторон обтирая ими того,
кто нуждается в очищении..."
...составителя речи... - Защитников в афинском суде не было, каждый
должен был вести свое дело сам, но речь можно было заказать за плату
(разумеется, неофициально) специалисту, знатоку законов и судебных порядков.
Он писал речь так, чтобы она казалась собственным сочинением заказчика, а
тот выучивал ее и произносил в суде. Сочинением речей для других занимались
даже прославленные ораторы (Лисий, Демосфен).
Стадий - мера длины, в среднем (в разных городах были разные системы
мер) около 180 м (такова, между прочим, была длина беговой дорожки в
Олимпии. Отсюда - наш "стадион").
...чуть ли не огнем испытав!... - Чистоту серебра определяли по
изменению его цвета при накаливании.
Чемерица - лекарственное растение.
Чтобы, остричь сына, повезет его в Дельфы. - Мальчики в Афинах носили
длинные волосы, которые по достижении возраста эфебов срезали и посвящали
божеству. Специально для этого предпринятая поездка в Дельфы (в храм
Аполлона) выглядела, как видно, причудой.
Посвятив медный палец в храм Асклепия... - Изображение (чаще всего
золотое или серебряное) исцеленной части тела жертвовали в храм
бога-врачевателя Асклепия в благодарность за исцеление. Медный палец был
очень незначительным приношением.
Пританы - "дежурная" часть Совета города. Пританы вели все текущие дела
и председательствовали в заседаниях Совета и в народном собрания. Совет
разделялся на десять пританий (по пятьдесят человек), которые дежурили по
тридцать шесть - тридцать восемь дней.
Галаксии - праздник в честь Матери богов (фригийский культ, получивший
официальное признание в Афинах), названный так по кушанью "галаксия"
(ячменная каша на молоке), которое приносили в этот день в жертву богине.
...победив при постановке трагедий, посвящает Дионису деревянную
диадему... - Трагедии ставились во время праздников Диониса (два-три раза в
год); как авторы трагедий, так и постановщики их - хореги - состязались
между собой. Хореги назначались в порядке общественной повинности и ведали
не художественной, а материальной стороной спектакля (набор и обучение хора,
репетиции, костюмы), что требовало больших расходов. Хорег, лучше всех
исполнивший свою обязанность и признанный победителем, обычно ставил в храме
мраморную доску с записью о победе.
...продает мясо жертвенного животного - кроме доли жрецов... - См.
прим. к гл. IX; жрецы получали при жертвоприношении определенные части
жертвенных животных (так называемые "дары").
Начальствуя над кораблем... - в порядке общественной повинности, так
называемой триерархии. В случае нужды в кораблях афинские стратеги
(военачальники) назначали из богатых граждан триерархов, каждый из которых
должен был оснастить и обеспечить экипажем военный корабль и в течение года
им командовать.
Ссудное дело. - Речь идет о так называемой "морской ссуде". Ссужая
деньги для торговых операций на море, кредитор шел на большой риск (в случае
кораблекрушения деньги пропадали), но при благополучном исходе плавания его
доход был очень велик (30%).
Антипатр - один из военачальников Александра Македонского. Отправляясь
на Восток, Александр оставил его правителем Македонии и Греции (334 г. до н.
э.). Антипатр оставался на этом посту до конца жизни (319), пережив самого
Александра. После смерти Александра греческие города (в том числе и Афины)
пытались освободиться от зависимости, но были разбиты Антипатром. Однако в
условиях борьбы между македонскими военачальниками греки могли надеяться на
то, что их положение вновь изменится.
Талант - мера веса (26,2 кг). Как денежная единица (в серебре) равнялся
шестидесяти минам, или шести тысячам драхм.
Общественные повинности (литургии) - хорегия, триерархия (см. прим. к
гл. XXII), гимнасиархия (подготовка и проведение гимнастических состязаний)
и другие возлагались на богатых людей.
Мистерии. - Здесь имеются в виду мистерии на острове Самофраке,
связанные с культом Кабиров, богов, видимо, фригийского происхождения,
которые считались, в частности, покровителями мореплавателей. Посвященные в
мистерии подпоясывались пурпурными повязками, которые, как считалось,
предохраняли от опасностей на море. По словам Цицерона, на Самофраке было
множество плит с надписями, поставленных в благодарность за спасение на
море.
...земляков и соплеменников... - Земляки - жители того же дема,
соплеменники - той же филы (см. прим. к ст. 1 комедии "Брюзга").
XXVI. ПРИВЕРЖЕНЕЦ ОЛИГАРХИИ
Архонт (в Афинах) - член высшего правительственного органа (коллегии
архонтов из девяти человек).
Нет в многовластии блага - Илиада, песнь II, стих 204 (перев. Гнедича).
..."в судах, где недостойные нас судят"... - Суд присяжных в Афинах
состоял из шести тысяч человек, избиравшихся по жребию, обладал огромной
властью и был мощной опорой демократии.
Раздачи и подарки народу в демократических Афинах были обязанностью
государства. Каждый гражданин в праздники получал деньги на посещение
театра, неимущие и нетрудоспособные получали пособие, а в неурожайные годы
иногда производилась раздача или продажа по дешевой цене хлеба. Кроме того,
раздачи и подарки могли делать и отдельные лица, искавшие популярности.
...разорять нас общественными повинностями... - Афинская система
общественных повинностей была связана с демократическим строем и чрезвычайно
разорительна для богатых. Демосфен говорил, что граждане часто издерживали
на общественные повинности все имущество, а другой древний автор писал, что
хореги наряжают певцов в златотканые одежды, а сами ходят в рубищах.
Тезей - легендарный царь Аттики, герой многочисленных мифов. Ему
приписывалось объединение мелких городских общин Аттики, положившее начало
Афинскому государству, после чего он, согласно легенде, отказался от
единовластия, желая оставить за собой лишь место военачальника и стража
законов, но в конце жизни был изгнан восставшими против него афинянами и
убит царем о-ва Скироса Ликомедом. В 476 г. до н. э. "обнаруженные" на
Скиросе останки Тезея были с почетом перевезены в Афины.
Посвящаемый в таинство Сабазия... - Посвящаемого в эти таинства (см.
прим. к гл. XVI) раздевали догола и натирали грязью и отрубями.
...женщины пляшут с пением... - обрядовые танцы в честь божества.
Сосия - рабское имя (частое в комедиях). Имя Сосистрат образовано
прибавлением к имени Сосия слова "стратос" (войско), Сосидем - слова "демос"
(народ). Простое перечисление этих имен должно наглядно обрисовать карьеру
выскочки.
...благородная фракиянка... - Опять злобный каламбур. Родство со
знатными фракийцами не заключало в себе ничего позорящего, но слово
"фракиянка" могло быть и кличкой рабыни, а издевательское толкование слова
"благородная" усугубляет намек.
Кринокорака - имя звучное, но нелепое - составлено из слов "кринон"
(лилия) и "коракс" (ворон).
Сами дверь отворяют. - Это не было принято вообще (ср. гл. IV), а для
женщин считалось совершенно неприличным. Ср. у Менандра:
Стыдись, жена! Ты женский позабыла долг,
Без меры разболтавшись! Честной женщине
За дверь негоже даже и ногой ступать.
Вот так-то, Рода. Ты же, как бесстыдный пес,
На люди вышла, носишься по улице!
День Посейдона - восьмой день месяца посидеона (конец декабря).
..лишенных чести по приговору суда... - Лишение чести (атимия) состояло
в полном или частичном поражении в правах и служило наказанием за такие
преступления, как неуважение к святыням, лжесвидетельство, подкуп,
лихоимство, ограбление опекаемого, оскорбление родителей, трусость,
уклонение от службы в войске и т. п.
..."Гермес общий". - См. прим. к ст. 122 комедии "Третейский суд".
Фидонова мерка - названа по имени аргосского правителя VIII в. до н.
э., установившего систему мер, принятую в Южной Греции, а до Солона и в
Афинах. Эта мера была меньше официально принятой в Афинах Солоновой (по
имени афинского законодателя начала VI в.).
Возвращая тридцать мин долгу, он недодает четыре драхмы. - В 30 минах
было 3000 драхм.
Г. Церетели и В. Смирин
Last-modified: Fri, 15 Aug 2003 04:45:41 GMT