 сильнее,
                    И сильнее заклинаний,
                    И опасней всякой битвы,
                    Не была забыта тоже.
                    Вот как в символах и знаках
                    Песнь любви изображалась:

                         Нарисован очень ярко
                    Человек багряной краской -
                    Музыкант, любовник пылкий.
                    Смысл таков: "Я обладаю
                    Дивной властью надо всеми!"

                         Дальше - он поет, играя
                    На волшебном барабане,
                    Что должно сказать: "Внемли мне!
                    Это мой ты слышишь голос!"


                         Дальше - эта же фигура,
                    Но под кровлею вигвама.
                    Смысл таков: "Я буду с милой.
                    Нет преград для пылкой страсти!"

                         Дальше - женщина с мужчиной,
                    Стоя рядом, крепко сжали
                    Руки с нежностью друг другу.
                    "Все твое я вижу сердце
                    И румянец твой стыдливый!" -
                    Вот что значил символ этот.

                         Дальше - девушка средь моря,
                    На клочке земли, средь моря;
                    Песня этого рисунка
                    Такова: "Пусть ты далеко!
                    Пусть нас море разделяет!
                    Но любви моей и страсти
                    Над тобой всесильны чары!"

                         Дальше - юноша влюбленный
                    К спящей девушке склонился
                    И, склонившись, тихо шепчет,
                    Говорит: "Хоть ты далеко,
                    В царстве Сна, в стране Молчанья,
                    Но любви ты слышишь голос!"

                         А последняя фигура -
                    Сердце в самой середине
                    Заколдованного круга.
                    "Вся душа твоя и сердце
                    Предо мной теперь открыты!" -
                    Вот что значил символ этот.

                         Так, в своих заботах мудрых
                    О народе, Гайавата
                    Научил его искусству
                    И письма и рисованья
                    На бересте глянцевитой,
                    На оленьей белой коже
                    И на столбиках могильных.


        ПЛАЧ ГАЙАВАТЫ

                         Видя мудрость Гайаваты,
                    Видя, как он неизменно
                    С Чайбайабосом был дружен,
                    Злые духи устрашились
                    Их стремлений благородных
                    И, собравшись, заключили
                    Против них союз коварный.

                         Осторожный Гайавата
                    Говорил нередко другу:
                    "Брат мой, будь всегда со мною!
                    Духов Злых остерегайся!"
                    Но беспечный Чайбайабос
                    Только встряхивал кудрями,
                    Только нежно улыбался.
                    "О, не бойся, брат мой милый:
                    Надо мной бессильны Духи!" -
                    Отвечал он Гайавате.

                         Раз, когда зима покрыла
                    Синим льдом Большое Море
                    И метель, кружась, шипела
                    В почерневших листьях дуба,
                    Осыпала снегом ели,
                    И в снегу они стояли,
                    Точно белые вигвамы, -
                    Взявши лук, надевши лыжи,
                    Не внимая просьбам брата,
                    Не страшась коварных Духов,
                    Смело вышел Чайбайабос
                    На охоту за оленем.

                         Как стрела, олень рогатый
                    По Большому Морю мчался;
                    С ветром, снегом, словно буря,
                    Он преследовал оленя,
                    Позабыв в пылу охоты
                    Все советы Гайаваты.

                         А в воде сидели Духи,
                    Стерегли его в засаде,
                    Подломили лед коварный,
                    Увлекли певца в пучину,
                    Погребли в песках подводных.
                    Энктаги, владыка моря,
                    Вероломный бог Дакотов,
                    Утопил его в студеной,
                    Зыбкой бездне Гитчи-Гюми.

                         И с прибрежья Гайавата
                    Испустил такой ужасный
                    Крик отчаянья, что волки
                    На лугах завыли в страхе,
                    Встрепенулися бизоны,
                    А в горах раскаты грома
                    Эхом грянули: "Бэм-Вава!"

                         Черной краской лоб покрыл он,
                    Плащ на голову накинул
                    И в вигваме, полный скорби,
                    Семь недель сидел и плакал,
                    Однозвучно повторяя:
                    "Он погиб, он умер, нежный,
                    Сладкогласный Чайбайабос!
                    Он покинул нас навеки,
                    Он ушел в страну, где льются
                    Неземные песнопенья!
                    О мой брат! О Чайбайабос!"

                         И задумчивые пихты
                    Тихо веяли своими
                    Опахалами из хвои,
                    Из зеленой, темной хвои,
                    Над печальным Гайаватой;
                    И вздыхали и скорбели,
                    Утешая Гайавату.

                         И весна пришла, и рощи
                    Долго-долго поджидали,
                    Не придет ли Чайбайабос?
                    И вздыхал тростник в долине,
                    И вздыхал с ним Сибовиша.

                         На деревьях пел Овейса,
                    Пел Овейса синеперый:
                    "Чайбайабос! Чайбайабос!
                    Он покинул нас навеки!"

                         Опечи пел на вигваме,
                    Опечи пел красногрудый:
                    "Чайбайабос! Чайбайабос!
                    Он покинул нас навеки!"

                         А в лесу, во мраке ночи,
                    Раздавался заунывный,
                    Скорбный голос Вавонэйсы:
                    "Чайбайабос! Чайбайабос!
                    Он покинул нас навеки,
                    Сладкогласный Чайбайабос!"

                         Собрались тогда все Миды,
                    Джосакиды и Вэбины,
                    И, построив в чаще леса,
                    Близ вигвама Гайаваты,
                    Свой приют - Вигвам Священный,
                    Важно, медленно и молча
                    Все пошли за Гайаватой,
                    Взяв с собой мешки и сумки, -
                    Кожи выдр, бобров и рысей,
                    Где хранились корни, травы,
                    Исцелявшие недуги.

                         Услыхав их приближенье,
                    Перестал взывать он к другу,
                    Перестал стенать и плакать,
                    Не промолвил им ни слова,
                    Только плащ с лица откинул,
                    Смыл с лица печали краску,
                    Смыл в молчании глубоком
                    И к Священному Вигваму,
                    Как во сне, пошел за ними.

                         Там его поили зельем,
                    Наколдованным настоем
                    Из корней и трав целебных:
                    Нама-Вэск - зеленой мяты
                    И Вэбино-Вэск - сурепки,
                    Там над ним забили в бубны
                    И запели заклинанья,
                    Гимн таинственный запели:

                         "Вот я сам, я сам с тобою,
                    Я, Седой Орел могучий!
                    Собирайтесь ж внимайте,
                    Белоперые вороны!
                    Гулкий гром мне помогает,
                    Дух незримый помогает,
                    Слышу всюду их призывы,
                    Голоса их слышу в небе!
                    Брат мой! Встань, исполнись силы,
                    Исцелись, о Гайавата!"

                         "Ги-о-га!"- весь хор ответил,
                    "Вэ"-га-вэ!" - весь хор волшебный.

                         "Все друзья мои - все змеи!
                    Слушай - кожей соколиной
                    Я тряхну над головою!
                    Манг, нырок, тебя убью я,
                    Прострелю стрелою сердце!
                    Брат мой! Встань, исполнись силы,
                    Исцелись, о Гайавата!"

                         "Ги-о-га!" - весь хор ответил,
                    "Вэ-га-вэ!"" - весь хор волшебный.

                         "Вот я, вот пророк великий!
                    Говорю - и сею ужас,
                    Говорю - и весь трепещет
                    Мой вигвам, Вигвам Священный!
                    А иду - свод неба гнется,
                    Содрогаясь подо мною!
                    Брат мой! Встань, исполнись силы,
                    Говори, о Гайавата!"

                         "Ги-о-га!" - весь хор ответил,
                    "Вэ-га-вэ!" - весь хор волшебный.

                         И, мешками потрясая,
                    Танцевали танец Мидов
                    Вкруг больного Гайаваты, -
                    И вскочил он, встрепенулся,
                    Исцелился от недуга,
                    От безумья лютой скорби!
                    Как уходит лед весною,
                    Миновали дни печали,
                    Как уходят с неба тучи;
                    Думы черные сокрылись.

                         После к другу Гайаваты,
                    К Чайбайабосу взывали,
                    Чтоб восстал он из могилы,
                    Из песков Большого Моря,
                    И настолько властны были
                    Заклинанья и призывы,
                    Что услышал Чайбайабос
                    Их в пучине Гитчи-Гюми,
                    Из песков он встал, внимая
                    Звукам бубнов, пенью гимнов,
                    И пришел к дверям вигвама,
                    Повинуясь заклинаньям.

                         Там ему, в дверную щелку,
                    Дали уголь раскаленный,
                    Нарекли его владыкой
                    В царстве духов, в царстве мертвых
                    И, прощаясь, приказали
                    Разводить костры для мертвых,
                    Для печальных их ночлегов
                    На пути в Страну Понима.

                         Из родимого селенья,
                    От родных и близких сердцу,
                    По зеленым чащам леса,
                    Как дымок, как тень, безмолвно
                    Удалился Чайбайабос.
                    Где касался он деревьев -
                    Не качалися деревья,
                    Где ступал - трава не мялась,
                    Не шумела под ногами.

                         Так четыре дня и ночи
                    Шел он медленной стопою
                    По дороге всех усопших;
                    Земляникою усопших
                    На пути своем питался,
                    Переправился на дубе

                         Чрез печальную их реку,
                    По Серебряным Озерам
                    Плыл на Каменной Пироге,
                    И в Селения Блаженных,
                    В царство духов, в царство теней,
                    Принесло его теченье.

                         На пути он много видел
                    Бледных духов, нагруженных,
                    Истомленных тяжкой ношей:
                    И одеждой, и оружьем,
                    И горшками с разной пищей,
                    Что друзья им надавали
                    На дорогу в край Понима.

                         Горько жаловались духи:
                    "Ах, зачем на нас живые
                    Возлагают бремя это!
                    Лучше б мы пошли нагими,
                    Лучше б голод мы терпели,
                    Чем нести такое бремя! -
                    Истомил нас путь далекий!"

                         Гайавата же надолго
                    Свой родной вигвам оставил,
                    На Восток пошел, на Запад,
                    Поучал употребленью
                    Трав целебных и волшебных.
                    Так священное искусство
                    Врачевания недугов
                    В первый раз познали люди.


        ПО-ПОК-КИВИС

                         Стану петь, как По-Пок-Кивис,
                    Как красавец Йенадиззи
                    Взбудоражил всю деревню
                    Дерзкой удалью своею;
                    Как, спасаясь только чудом,
                    Он бежал от Гайаваты
                    И какой конец печальный
                    Был чудесным приключеньям.

                    На прибрежье Гитчи-Гюми,
                    Светлых вод Большого Моря,
                    На песчаном Нэго-Воджу
                    Жил красавец По-Пок-Кивис.
                    Это он во время свадьбы
                    Гайаваты с Миннегагой
                    Так безумно и разгульно
                    Танцевал под звуки флейты,
                    Это он в безумном танце
                    Накидал песок холмами
                    На прибрежье Гитчи-Гюми.

                         Заскучавши от безделья,
                    Вышел раз он из вигвама
                    И направился поспешно
                    Прямо к Ягу, где сбиралась
                    Слушать сказки и преданья
                    Молодежь со всей деревни.

                         Старый Ягу в это время
                    Забавлял гостей рассказом
                    Об Оджиге, о кунице:
                    Как она пробила небо,
                    Как вскарабкалась на небо,
                    Лето выпустила с неба;
                    Как сначала подвиг этот
                    Совершить пыталась выдра,
                    Как барсук с бобром и рысью
                    На вершины гор взбирались,
                    Бились в небо головами,
                    Бились лапами, но небо
                    Только трескалось над ними;
                    Как отважилась на подвиг,
                    Наконец, и росомаха.

                         "Подскочила росомаха, -
                    Говорил гостям рассказчик, -
                    Подскочила - и над нею
                    Так и вздулся свод небесный,
                    Словно лед в реке весною!
                    Подскочила снова - небо
                    Гулко треснуло над нею,
                    Словно льдина в половодье!
                    Подскочила напоследок -
                    Небо вдребезги разбила,
                    Скрылась в небе, а за нею
                    И Оджиг в одно мгновенье
                    Очутилася на небе!"

                         "Слушай! - крикнул По-Пок-Кивис,
                    Появляясь на пороге. -
                    Надоели эти сказки!
                    Надоели хуже мудрых
                    Поучений Гайаваты!
                    Мы отыщем для забавы
                    Кое-что получше сказок".

                         Тут, торжественно раскрывши
                    Свой кошель из волчьей кожи,
                    По-Пок-Кивис вынул чашу
                    И фигуры Погасэна:
                    Томагаук, Поггэвогон,
                    Рыбку маленькую, Киго,
                    Пару змей и пару пешек,
                    Три утенка и четыре
                    Медных диска, Озавабик.
                    Все фигуры, кроме дисков,
                    Темных сверху, светлых снизу,
                    Были сделаны из кости
                    И покрыты яркой краской, -
                    Красной сверху, белой снизу.

                         Положив фигуры в чашу,
                    Он встряхнул, перемешал их,
                    Кинул наземь пред собою
                    И выкрикивал, что вышло:
                    "Красным кверху пали кости,
                    А змея, Кинэбик, стала
                    На блестящем медном диске;
                    Счетом сто и тридцать восемь!"

                         И опять смешал фигуры,
                    Положил опять их в чашу,
                    Кинул наземь пред собою
                    И выкрикивал, что вышло:
                    "Белым кверху пали змеи,
                    Белым кверху пали пешки,
                    Красным - прочие фигуры;
                    Пятьдесят и восемь счетом!"

                         Так учил их По-Пок-Кивис,
                    Так, играя для примера,
                    Он метал и объяснял им
                    Все приемы Погасэна.
                    Двадцать глаз за ним следили,
                    Разгораясь любопытством.

                         "Много игр, - промолвил Ягу, -
                    Много игр, опасных, трудных,
                    В разных странах, в разных землях
                    На своем веку я видел.
                    Кто играет с старым Ягу,
                    Должен быть на редкость ловок!
                    Не хвалися, По-Пок-Кивис!
                    Будешь ты сейчас обыгран,
                    Жестоко наказан мною!"

                         Началась игра, и дико
                    Увлеклись игрою гости!
                    На одежду, на оружье,
                    До полночи, до рассвета,
                    Старики и молодые -
                    Все играли, все метали,
                    И лукавый По-Пок-Кивис
                    Обыграл их без пощады!
                    Взял все лучшие одежды,
                    Взял оружье боевое,
                    Пояса и ожерелья,
                    Перья, трубки и кисеты!
                    Двадцать глаз пред ним сверкали,
                    Как глаза волков голодных.

                         Напоследок он промолвил:
                    "Я в товарище нуждаюсь:
                    В путешествиях и дома
                    Я всегда один, и нужен
                    Мне помощник, Мэшинова,
                    Кто б носил за мною трубку.
                    Весь мой выигрыш богатый -
                    Все меха и украшенья,
                    Все оружие и перья -
                    Все в один я кон поставлю
                    Вот на этого красавца!"
                    То был юноша высокий
                    По шестнадцатому году,
                    Сирота, племянник Ягу.

                         Как огонь сверкает в трубке,
                    Под седой золой краснея,
                    Засверкали взоры Ягу
                    Под нависшими бровями.
                    "Уг!" - ответил он свирепо.
                    "Уг!" - ответили и гости.

                         И, костлявыми руками
                    Стиснув чашу роковую,
                    Ягу с яростью подбросил
                    И рассыпал вкруг фигуры.

                         Красным кверху пали пешки,
                    Красным кверху пали змеи,
                    Красным кверху и утята,
                    Озавабики - все черным,
                    Белым только рыбка, Киго;
                    Только пять всего по счету!

                         Улыбаясь, По-Пок-Кивис
                    Положил фигуры в чашу,
                    Ловко вскинул их на воздух
                    И рассыпал пред собою:
                    Красной, белой, черной краской
                    На земле они блестели,
                    А меж ними встала пешка,
                    Встал Инайнивэг, подобно
                    По-Пок-Кивису красавцу,
                    Говорившему с улыбкой:
                    "Пять десятков! Все за мною!"

                    Двадцать глаз горели злобой,
                    Как глаза волков голодных,
                    В тот момент, как По-Пок-Кивис
                    Встал и вышел из вигвама,
                    А за ним племянник Ягу,
                    Стройный юноша высокий,
                    Уносил оленьи кожи,
                    Горностаевые шубы,
                    Пояса и ожерелья,
                    Перья, трубки и оружье!

                         "Отнеси мою добычу
                    В мой вигвам на Нэго-Воджу!" -
                    Властно молвил По-Пок-Кивис,
                    Пышным веером играя.

                         От игры и от куренья
                    У него горели веки,
                    И отрадно грудь дышала
                    Летней утренней прохладой.
                    В рощах звонко пели птицы,
                    По лугам ручьи шумели,
                    А в груди у Йенадиззи
                    Пело сердце от восторга,
                    Пело весело, как птица,
                    Билось гордо, как источник.
                    Гордо шел он по деревне
                    В сером сумраке рассвета,
                    Пышным веером играя,
                    И прошел; по всей деревне
                    До последнего вигвама,
                    До жилища Гайаваты.

                         Тишина была в вигваме.
                    На порог никто не вышел
                    К По-Пок-Кивису с приветом;
                    Только птицы у порога
                    Пели, прыгали, порхали,
                    Там и сям сбирая зерна;
                    Только Кагаги с вигвама
                    Встретил гостя хриплым криком,
                    С криком крыльями захлопал,
                    Взором огненным сверкая.

                    "Все ушли! Жилище пусто! -
                    Так промолвил По-Пок-Кивис,
                    Замышляя злую шутку. -
                    Нет ни глупой Миннегаги,
                    Ни хозяина, ни бабки;
                    Тут теперь что хочешь делай!"

                         Стиснув ворона за горло,
                    Он вертел им, как трещоткой,
                    Как мешком с травой целебной,
                    Придушил его и бросил,
                    Чтоб висел он над вигвамом,
                    На позор его владельцу,
                    На позор для Гайаваты.

                         А потом вошел в жилище,
                    Раскидал кругом порога
                    Всю хозяйственную утварь,
                    Раскидал куда попало
                    Все котлы, горшки и миски,
                    Мех бобров и горностаев,
                    Шкуры буйволов и рысей,
                    На позор Нокомис старой,
                    На позор для Миннегаги.

                         Беззаботно напевая
                    И посвистывая белкам,
                    Шел он по лесу, а белки
                    Грызли желуди на ветках,
                    Шелухой в него кидали;
                    Беззаботно пел он птицам,
                    И за темною листвою
                    Так же весело и звонко
                    Отвечали пеньем птицы.

                         Со скалистого прибрежья
                    Он смотрел на Гитчи-Гюми,
                    Лег на самом видном месте
                    И с злорадством дожидался
                    Возвращенья Гайаваты.

                         На спине, раскинув руки,
                    Он дремал в полдневном зное.
                    Далеко под ним плескались,
                    Омывали берег волны,
                    Высоко над ним сияло
                    Голубою бездной небо,
                    А кругом носились птицы,
                    Стаи птиц носились с криком
                    И почти что задевали
                    По-Пок-Кивиса крылами.
                    Он убил их много-много,
                    Он десятками швырял их
                    Со скалистого прибрежья
                    Прямо в волны Гитчи-Гюми.
                    И Кайошк, морская чайка,
                    Наконец вскричала громко:
                    "Это дерзкий По-Пок-Кивис!
                    Это он нас избивает!
                    Где же брат наш, Гайавата?
                    Известите Гайавату!"


        ПОГОНЯ  ЗА  ПО-ПОК-КИВИСОМ

                          Гневом вспыхнул Гайавата,
                     Возвратившись на деревню,
                     Увидав народ в смятенье,
                     Услыхавши, что наделал
                     Дерзкий, хитрый По-Пок-Кивис.

                          Задыхался он от гнева;
                     Злобно стискивая зубы,
                     Он шептал врагу проклятья,
                     Бормотал, гудел, как шершень.
                     "Я убью его, - сказал он, -
                     Я убью, найду злодея!
                     Как бы ни был путь мой долог,
                     Как бы ни был путь мой труден,
                     Гнев мой все преодолеет,
                     Месть моя врага настигнет!"

                          Тотчас кликнул он соседей
                     И поспешно устремился
                     По следам его в погоню, -
                     По лесам, где проходил он
                     На прибрежье Гитчи-Гюми;
                     Но никто врага не встретил:
                     Отыскали только место
                     На траве, в кустах черники,
                     Где лежал он, отдыхая,
                     И примял цветы и травы.

                          Вдруг на Мускодэ зеленой,
                     На долине под горами,
                     Показался По-Пок-Кивис:
                     Сделав дерзкий знак рукою,
                     На бегу он обернулся,
                     И с горы, ему вдогонку,
                     Громко крикнул Гайавата:
                     "Как бы ни был путь мой долог,
                     Как бы ни был путь мой труден,
                     Гнев мой все преодолеет,
                     Месть моя тебя настигнет!"

                          Через скалы, через реки,
                     По кустарникам и чащам
                     Мчался хитрый По-Пок-Кивис,
                     Прыгал, словно антилопа.
                     Наконец остановился
                     Над прудом в лесной долине,
                     На плотине, возведенной
                     Осторожными бобрами,
                     Над разлившимся потоком,
                     Над затоном полусонным,
                     Где в воде росли деревья,
                     Где кувшинчики желтели,
                     Где камыш шептал, качаясь.

                          Над затоном По-Пок-Кивис
                     Стал на гать из пней и сучьев;
                     Сквозь нее вода сочилась,
                     А по ней ручьи бежали;
                     И со дна пруда к плотине
                     Выплыл бобр и стал большими,
                     Удивленными глазами
                     Из воды смотреть на гостя.

                          Над затоном По-Пок-Кивис
                     Пред бобром стоял в раздумье,
                     По ногам его струились
                     Ручейки сребристой влагой,
                     И с бобром заговорил он,
                     Так сказал ему с улыбкой:
                     "О мой друг Амик! Позволь мне
                     Отдохнуть в твоем вигваме,
                     Отдохнуть в воде прохладной, -
                     Преврати меня в Амика!"

                          Осторожно бобр ответил,
                     Помолчал и так ответил:
                     "Дай я с прочими бобрами
                     Посоветуюсь сначала".
                     И, ответив, опустился,
                     Как тяжелый камень, в воду,
                     Скрылся в чаще темно-бурых
                     Тростников и листьев лилий.

                          Над затоном По-Пок-Кивис
                     Ждал бобра на зыбкой гати;
                     Ручейки с невнятным плеском
                     По ногам его бежали,
                     Серебристыми струями
                     С гати падали на камни
                     И спокойно разливались
                     Меж камнями по долине;
                     А кругом листвой зеленой
                     Лес шумел, качались ветви,
                     И сквозь ветви свет и тени,
                     По земле скользя, играли.

                          Не спеша, поодиночке
                     Собрались бобры к плотине;
                     Осторожно показалась
                     Голова, потом другая,
                     Наконец весь пруд широкий
                     Рыльца черные покрыли,
                     Лоснясь в ярком блеске солнца.

                          И к бобрам с улыбкой хитрой
                     Обратился По-Пок-Кивис:
                     "О друзья мои! Покойно,
                     Хорошо у вас в вигвамах!
                     Все вы опытны и мудры,
                     Все на выдумки искусны,
                     Превратите же скорее
                     И меня в бобра, Амика!"

                          "Хорошо! - Амик ответил,
                     Царь бобров, Амик, ответил.
                     Опускайся с нами в воду,
                     Опускайся в пруд с бобрами!"

                          Молча в тихий пруд с бобрами
                     Опустился По-Пок-Кивис.
                     Черной, гладкой и блестящей
                     Стала вся его одежда,
                     А хвосты лисиц на пятках
                     В толстый черный хвост слилися,
                     И бобром стал По-Пок-Кивис.

                          "О друзья мои, - сказал он, -
                     Я хочу быть выше, больше,
                     Больше всех бобров на свете".
                     "Хорошо, - Амик ответил, -
                     Вот когда придем в жилище,
                     В наш вигвам на дне потока,
                     В десять раз ты станешь больше".

                          Так под темною водою
                     Шел с бобрами По-Пок-Кивис,
                     Под водою, где лежали
                     Ветви, пни и груды корма,
                     И пришел с бобрами к арке,
                     Что вела в вигвам обширный.

                          Там опять он превратился,
                     В десять раз стал выше, больше,
                     И бобры ему сказали:
                     "Будь у нас вождем отныне,
                     Будь над нами властелином".

                          Но недолго По-Пок-Кивис
                     Мог почетом наслаждаться:
                     Бобр, поставленный на страже
                     В чаще шпажников и лилий,
                     Вдруг воскликнул: "Гайавата!
                     Гайавата на плотине!"

                     Вслед за этим раздалися
                     На плотине крики, говор,
                     Треск валежника и топот,
                     А вода заволновалась,
                     Стала падать, понижаться,
                     И бобры поняли в страхе,
                     Что плотина прорвалася.

                          С треском рухнула и крыша
                     Их просторного вигвама;
                     В щели крыши засверкало
                     Солнце яркими лучами,
                     И бобры поспешно скрылись
                     Под водой, где было глубже;
                     Но могучий По-Пок-Кивис
                     Не пролез за ними в двери:
                     Он от гордости и пищи,
                     Как пузырь, распух, раздулся.

                          В щели крыши Гайавата
                     На него смотрел и громко
                     Восклицал: "О По-Пок-Кпвис!
                     Тщетны все твои уловки,
                     Бесполезны превращенья, -
                     Не спасешься, По-Пок-Кивис!"

                          Без пощады колотили
                     По-Пок-Кивиса дубины,
                     Молотили, словно маис,
                     На куски разбили череп.
                     Шесть охотников высоких
                     Положили на носилки,
                     Понесли его в деревню;
                     Но не умер По-Пок-Кивис,
                     Джиби, дух его, не умер.

                          Он барахтался, метался,
                     Изгибаясь и качаясь,
                     Как дверные занавески
                     Изгибаются, качаясь,
                     Если ветер дует в двери,
                     И опять собрался с силой,
                     Принял образ человека,
                     Встал и в бегство устремился
                     По-Пок-Кивисом лукавым.

                          Но от взоров Гайаваты
                     Не успел в лесу он скрыться;
                     В голубой и мягкий сумрак
                     Под ветвями дальних сосен,
                     К светлой просеке за ними
                     Вихрем мчался По-Пок-Кивис,
                     Нагибая ветви с шумом,
                     Но сквозь шум ветвей он слышал,
                     Что его, как бурный ливень,
                     Настигает Гайавата.

                          Задыхаясь, По-Пок-Кивис,
                     Наконец, остановился
                     Перед озером широким,
                     По которому средь лилий,
                     В тростниках, меж островами,
                     Тихо плавали казарки,
                     То скрываясь в тень деревьев,
                     То сверкая в блеске солнца,
                     Подымая кверху клювы,
                     Глубоко ныряя в воду.

                          "Пишнэкэ! - воскликнул громко
                     По-Пок-Кивис. - Превратите
                     Поскорей меня в казарку,
                     Только в самую большую, -
                     В десять раз сильней и больше,
                     Чем другие все казарки!"

                          Но едва они успели
                     Превратить его в казарку -
                     В исполинскую казарку
                     С круглой лоснящейся грудью,
                     С парой темных мощных крыльев
                     И с большим широким клювом, -
                     Как из леса с громким криком
                     Стал пред ними Гайавата!

                          С громким криком поднялися
                     И казарки над водою,
                     Поднялися шумной стаей
                     Из озерных трав и лилий
                     И сказали: "По-Пок-Кивис!
                     Будь теперь поосторожней -
                     Берегись смотреть на землю,
                     Чтобы не было несчастья,
                     Чтоб беды не приключилось!"

                          Смело путь они держали,
                     Путь на дальний, дикий север,
                     Пролетали то в тумане,
                     То в сиянье ярком солнца,
                     Ночевали и кормились
                     В камышах болот пустынных
                     И с зарей пустились дальше.
                     Плавно мчал их южный ветер,
                     Дул свежо и сильно в крылья.

                          Вдруг донесся к ним неясный,
                     Отдаленный шум и говор,
                     Донеслись людские речи
                     Из селения под ними:
                     То народ с земли дивился
                     На невиданные крылья
                     По-Пок-Кивиса-казарки, -
                     Эти крылья были шире,
                     Чем дверные занавески.

                          По-Пок-Кивис слышал крики,
                     Слышал голос Гайаваты,
                     Слышал громкий голос Ягу,
                     Позабыл совет казарок,
                     С высоты взглянул на землю -
                     И в одно мгновенье ветер
                     Подхватил его, смял крылья
                     И понес, вертя, на землю.

                          Тщетно справиться хотел он,
                     Тщетно думал удержаться!
                     Вихрем падая на землю,
                     Он порой то землю видел,
                     То казарок в синем небе,
                     Видел, что земля все ближе,
                     А простор небес - все дальше,
                     Слышал громкий смех и говор,
                     Слышал крики все яснее,
                     Потерял из глаз казарок,
                     Увидал внизу вигвамы
                     И с размаху пал на землю, -
                     С тяжким стуком средь народа
                     Пала мертвая казарка!

                          Но его лукавый Джиби,
                     Дух его, в одно мгновенье
                     Принял образ человека,
                     По-Пок-Кивиса красавца,
                     И опять пустился в бегство,
                     И опять за ним в погоню
                     Устремился Гайавата,
                     Восклицая: "Как бы ни был
                     Путь мой долог и опасен,
                     Гнев мой все преодолеет,
                     Месть моя тебя настигнет!"

                          В двух шагах был По-Пок-Кивис,
                     В двух шагах от Гайаваты,
                     Но мгновенно закружился,
                     Поднял вихрем пыль и листья
                     И исчез в дупле дубовом,
                     Перекинулся змеею,
                     Проскользнул змеей под корни.

                          Быстро правою рукою
                     Искрошил весь дуб на щепки
                     Гайавата, - но напрасно!
                     Вновь лукавый По-Пок-Кивис
                     Принял образ человека
                     И помчался в бурном вихре
                     К Живописным Скалам красным,
                     Что с прибрежья озирают
                     Всю страну и Гитчи-Гюми.

                          И Владыка Гор могучий,
                     Горный Манито могучий
                     Распахнул пред ним ущелье,
                     Распахнул широко пропасть,
                     Скрыл его от Гайаваты
                     В мрачном каменном жилище,
                     Ввел его с радушной лаской
                     В тьму своих пещер угрюмых.

                          А снаружи Гайавата,
                     Пред закрытым входом стоя,
                     Рукавицей, Минджикэвон,
                     Пробивал в горе пещеры
                     И кричал в великом гневе:
                     "Отопри! Я Гайавата!"
                     Но Владыка Гор не отпер,
                     Не ответил Гайавате
                     Из своих пещер безмолвных,
                     Из скалистой мрачной бездны.

                          И простер он руки к небу,
                     Призывая Эннэмики
                     И Вэвэссимо на помощь,
                     И пришли они во мраке,
                     С ночью, с бурей, с ураганом,
                     Пронеслись по Гитчи-Гюми
                     С отдаленных Гор Громовых,
                     И услышал По-Пок-Кивис
                     Тяжкий грохот Эннэмики,
                     Увидал он блеск огнистый
                     Глаз Вэвэссимо и в страхе
                     Задрожал и притаился.

                          Тяжкой палицей своею
                     Скалы молния разбила
                     Над преддверием пещеры,
                     Грянул гром в ее средину,
                     Говоря: "Где По-Пок-Кивис?" -
                     И рассыпались утесы,
                     И среди развалин мертвым
                     Пал лукавый По-Пок-Кивис,
                     Пал красавец Йенадиззи.

                          Благородный Гайавата
                     Вынул дух его из тела
                     И сказал: "О По-Пок-Кивис!
                     Никогда уж ты не примешь
                     Снова образ человека,
                     Никогда не будешь больше
                     Танцевать с беспечным смехом,
                     Но высоко в синем небе
                     Будешь ты парить и плавать,
                     Будешь ты Киню отныне -
                     Боевым Орлом могучим!"

                          И живут с тех пор в народе
                     Песни, сказки и преданья
                     О красавце Йенадиззи;
                     И зимой, когда в деревне
                     Вихри снежные гуляют,
                     А в трубе вигвама свищет,
                     Завывает буйный ветер, -
                     "Это хитрый По-Пок-Кивис
                     В пляске бешеной несется!" -
                     Говорят друг другу люди.


        СМЕРТЬ  КВАЗИНДА

                         Далеко прошел по свету
                    Слух о Квазинде могучем:
                    Он соперников не ведал,
                    Он себе не ведал равных.
                    И завистливое племя
                    Злобных Гномов и Пигмеев,
                    Злобных духов Пок-Уэджис,
                    Погубить его решило.

                         "Если этот дерзкий Квазинд,
                    Ненавистный всем нам Квазинд,
                    Поживет еще на свете,