день не только цирк, но и вся прилегающая площадь была запружена большой толпой, с нетерпeнiем ожидавшей обeщаннаго митинга и выступленiя наркома с докладом о мирных задачах совeтскаго строительства. Внезапно из сосeдних улиц появились густыя цeпи красноармейцев, плотно окружившiя толпу, и началась провeрка наивных зрителей, простодушно повeривших объявленiю и амнистiи. Женщины, дeти и старики, а также всe, предъявившiе тут же на мeстe документы о своей непричастности к бeлому движенiю, были отпущены, а остальная масса мужчин, в количествe болeе 2.000 человeк, была уведена в Морскiя казармы. Мало кто вырвался оттуда живым. Нeсколько ночей подряд далеко за Малаховым курганом слышался насмeшливый хохот пулеметов, и потом изрeдка сильный вeтер доносил до города запах гнiющих трупов. 49 Разстрeлянных не хоронили, ибо копать каменистую почву для двух тысяч трупов казалось слишком хлопотливым дeлом. На тропинках, ведущих к кровавым ущельям, были выставлены красноармейскiе посты, не подпускавшiе никого ближе 2-3 километров к мeсту расправы. И только через нeсколько мeсяцев руками заключенных останки убитых были засыпаны землей... Так совeтская власть выполняла свое обeщанiе о пощадe... Без пощады Весь Крым стонал от неслыханной вспышки террора. Диктатор Крыма, венгерскiй коммунист Бела-Кун, сказал: "Крым -- это закупоренная бутылка, из которой ни один бeлогвардеец живым не выскочит"... И Севастополь, как военный центр полуострова, подвергся особенно тщательной чисткe. Из Одессы, славившейся грозно поставленным террором, прибыли "ударныя бригады" чекистов. Была начата систематическая ловля "бeлогвардейцев" и, конечно, "милостивая пощада" ВЦИК'а оказалась клочком бумаги. Каждую ночь войска и чекисты оцeпляли какой-нибудь квартал и тщательно обыскивали его в теченiе суток. Всe изъятые подозрительные люди, "бeлый элемент", как тогда говорили, отправлялись в морскiя казармы (тюрем, конечно, давно уже не хватало) и оттуда по ночам уводились "в неизвeстном направленiи"... Однажды рано утром в дверь маленькаго домика, построеннаго самими скаутами, гдe я временно жил, раздался робкiй стук. -- Кто там? -- спросил я, проснувшись. -- Это я, Борис Лукьянович, это я -- к вам! -- отвeтил дрожащiй женскiй голос. Я наскоро одeлся и открыл дверь. В комнату, шатаясь, вошла старушка: -- Здравствуйте, Анна Ивановна. Что это с вами? -- спросил я, узнав в своей гостьe бабушку Оли. Моя неожиданная гостья хотeла отвeтить, но внезапно пошатнулась и едва не упала. Я поддержал ее и 50 усадил на стул. Сморщенное заплаканное лицо старушки было полно отчаянiя. -- Олю, Олю забрали, -- всхлипывая, простонала она. -- Ночью облава была... -- Зачeм же дeвушку взяли? -- Да, вот, не знаю... Флажек русскiй трехцвeтный нашли... Щенок, говорят, бeлогвардейскiй... Я уж сама не знаю. В нeсколько дней столько горя... Неужели и Оля тоже погибнет? -- Как погибнет? Развe с Николаем Николаевичем что-нибудь случилось? -- Развe вы еще не знаете? -- едва слышно промолвила старушка. -- Он вeдь еще позавчера разстрeлян... Из цирка так и не вернулся... Боже мой! Боже мой!.. Старика моего сeдого убили... Неужели и мою дeвочку тоже убьют? Ея сeдая голова упала на руки. Очевидно, силы старушки были сломлены жестокими ударами послeдних дней. -- А давно Олю взяли? -- Нeт. Только, вот, утром. Она еще, вeрно, никуда не увезена. Всeх арестованных пока в один дом согнали. Я к вам, Борис Лукьянович, пришла, -- умоляюще простонала она. -- Может быть, вы что-нибудь сможете сдeлать. Раз там, у Ялты, вы спасли ее, может, Бог поможет вам опять... Я -- видите сами -- уже и ходить не в силах... Выход из безвыходнаго положенiя Я засунул в один карман кусок хлeба, а в другой как-то механически пачку каких-то журналов. "Может быть, гдe-нибудь ждать придется -- почитаю", почему-то мелькнуло у меня в головe, когда я отправился на выручку. Так как облава еще не была закончена, всe арестованные, дeйствительно, были согнаны в отдeльный дом, гдe какой-то чекист, мрачнаго вида, допрашивал их. Пользуясь своим иностранным костюмом и солидным видом, мнe удалось прорваться через красноармейскiя заставы и добиться свиданiя с этим "красным 51 жандармом". Я доказал ему своими "мандатами", что скауты вполнe легальная организацiя, работающая при отдeлe Народнаго Образованiя,2 что его подозрeнiя насчет контр-революцiонности скаутских отрядов неосновательны и что уж, во всяком случаe, 16-лeтняя дeвочка не может быть "опасным врагом" совeтской власти, побeдительницы в трехлeтней гражданской войнe. Чекист вызвал нашу Олю и, увидeв ея молодую розовую дeвичью мордочку, понял, что его помощники явно пересолили в отношенiи ея ареста... В то время тюрем не хватало, и арестованных либо немедленно разстрeливали, либо выпускали на свободу. Карательная политика того времени была упрощена до крайности. -- Ну, ладно, -- угрюмо согласился чекист, -- вашу дeвочку мы выпустим. -- Но вот вы -- раз вы уж сами к нам пришли -- скажите -- вы-то сами в Севастополe давно живете и чeм, позвольте узнать, вы занимались при Врангелe? 2 В тe времена всe дeтскiя организацiи регистрировались в "орнаробразах". Положенiе сложилось, деликатно выражаясь, непрiятное. Как я не выкручивался, но подозрeнiя чекиста в том, что я "бeлый", мнe не удалось разсeять, и через нeсколько часов я, вмeстe с нeсколькими десятками других мужчин, был отведен в Морскiя казармы. Дeло шло все хуже. Казармы были до отказа набиты офицерами, солдатами, чиновниками и людьми просто военными по своему внeшнему виду... Военная выправка даже в штатском платьe служила обвинительным матерiалом... Каждую ночь группы арестованных выводились в сторону Малахова кургана и не возвращались. Допросов не было. Для совeтскаго "скорострeльнаго правосудiя" достаточно было нeсколько секунд опроса при арестe, чтобы создать себe впечатлeнiе -- есть ли "бeлый запах" в человeкe. И наличiя этого запаха было достаточно, чтобы послать человeка на разстрeл... Увидeв эту обстановку и ослабeвших от голода людей (заключенных совсeм не кормили, ибо судьба каждаго рeшалась в теченiе 3-4 дней), я сразу рeшил не ждать терпeливо "справедливаго рeшенiя" пролетарской 52 власти, а дeйствовать, как "не вполнe лойяльный гражданин", иначе говоря, драпать, пока не поздно и пока я не совсeм ослабeл от голода. Ворота охранялись крупными отрядами латышей и китайцев. За высокой каменной стeной ходили часовые. Уже нeсколько человeк, пытавшихся бeжать через стeну, были ранены и убиты. За стeной постоянно звучали выстрeлы и крики, показывавшiе, что неудачныя попытки к бeгству "на пролом" все время продолжаются. Видимо, этот способ надо было употребить только в самом крайнем случаe. Пока же я стал обдумывать другой план, основанный на рядe наблюденiй и примeненiи рискованной наглости. "Гдe силой взять нельзя -- там надобна ухватка". Днем я сумeл послe выноса ведра с помоями задержаться во дворe, в темном уголкe, поправил там смятую скаутскую шляпу, почистил обшлагом ботинки и даже в какой-то лужицe вымыл лицо. Словом, постарался навести возможный блест на свою внeшность. Затeм я подобрался поближе к воротам и за углом с замирающим сердцем стал ждать удобнаго момента. Скоро за воротами раздался нетерпeливый гудок автомобиля, и я не спeша, с видом самаго солиднаго достоинства, открыто пошел к выходу, держа свои журналы в видe папки-портфеля. Ворота раскрылись, и во двор въeхал открытый автомобиль, в котором сидeло двое военных в шлемах и кожанных куртках, видимо, какiе-то чекистскiе "главки". Я увeренно шел им навстрeчу и, поравнявшись с машиной, развязно поднял руку к шляпe и дружески улыбнулся, здороваясь, как со старыми знакомыми. Чекисты, нeсколько удивленно глядя на мою крупную самоувeренную фигуру в необычном костюмe, подняли руки к шлемам в видe отвeта, и машина проeхала. Вся эта пантомима произошла на глазах моих церберов и убeдила их, что я, очевидно, "свой" -- один из отвeтственных чекистов. Да и в самом дeлe, трудно было подумать иначе. Высокiй, увeренно держащiйся человeк, в золотых очках и иностранном костюмe (на мнe было пальто, полученное из Американскаго Краснаго Креста), с каким-то портфелем-папкой, 53 спокойно идущiй к воротам, дружески улыбаясь, кланяющимся чекистам в автомобилe и, главное, получающiй отвeтный поклон. Ну, чeм не "свой"? Так же не спeша, сохраняя всю свою важность и спокойную увeренную улыбку, я отстранил стоящаго на моем пути часового-китайца и медленно прошел через открытыя пока ворота. Никто не спросил у меня пропуска! Смeшно вспомнить, что по существу во всей этой траги-комической театральной сценe я ничeм не рисковал. Если бы я попался, меня опять заперли бы в казарму, только и всего. Комбинацiя была, как видите, во всяком случаe, безпроигрышная, но я выиграл. Помню, когда я вышел за ворота, мнe стоило громадных усилiй, чтобы не оглянуться и не ускорить шаг. Все так же важно и медленно прошел я нeсколько десятков шагов, отдeлявших меня от угла дороги. Но зато потом... Эх, потом!.. И почему это нeт, гдe нужно, точно отмeренных дистанцiй и электрических секундомeров? Показанная мною скорость бeга была, вeроятно, много выше всeх мiровых рекордов. Гибель старшаго друга Удары террора продолжали гремeть около нас, задeвая и нашу скаутскую семью. В Керчи, Феодосiи и Ялтe погибло уже нeсколько наших скаутских дeятелей. Среди нас, севастопольцев, не было никого, кто в теченiе этих страшных мeсяцев не потерял бы кого-либо из своих родных, друзей или знакомых. Гражданская война закончилась и побeдители справляли кровавый праздник своего торжества. Оффицiальная цифра разстрeлянных в Крыму только за первые три мeсяца послe побeды была названа в 40.000 человeк. Сорок тысяч человeческих жизней! Погибли люди в расцвeтe лeт, культурные и сильные, безоговорочно сложившiе свое оружiе и оставшiеся, чтобы служить Родинe в любых условiях. Эти 40.000 повeрили амнистiи совeтской власти. И за это довeрiе заплатили жизнью... ...В один из декабрьских вечеров ко мнe вбeжал отрядный поэт Ничипор. Он был блeден и испуган... 54 -- Борис Лукьянович, -- взволнованно вскрикнул он, держа газетный лист дрожащей рукой. -- Здeсь, вот, я прочел... В Симферопольском "Маякe Революцiи"... Иван Борисович разстрeлян... Дeйствительно, в отдeлe "оффицiальныя извeщенiя" был помeщен длинный список разстрeлянных Симферопольской ЧК. Там под No. 43 значилось: "Генерал Смольянинов, И. Б., извeстный контр-революцiонер, называвшiйся Старшим Скаутом Крыма." Мнe не удалось узнать, почему он остался в Симферополe и не эвакуировался с армiей ген. Врангеля. О подробностях его гибели мы узнали только нeсколько дней спустя, когда из Симферополя вернулась наш скаут Клава, eздившая туда узнавать о возможности дальше учиться в университетe. -- Ну, как там случилось это несчастье? Почему Иван Борисович не скрылся? Как его арестовали? -- забросами мы вопросами прieхавшую герль. -- Да, я и сама хорошенько не знаю, -- грустно развела руками дeвушка. -- Вeдь там, в Симферополe, всe дрожат. Бела-Кун что хочет -- то и дeлает. Вот, на днях разстрeляли около 2.000 офицеров и бeлых в одну только ночь. Даже больных и раненых -- всeх прикончили... Почему Иван Борисович остался -- право, не могу вам сказать... Может быть, тоже, вот, как и вам, Борис Лукьянович, или Володe, не хотeлось родины покидать. А может быть, мысль о женe и дeтях... На чужбинe тоже вeдь не легко... А он вeдь уже почти старик... Как начались облавы да разстрeлы, так он, как бывшiй военный, стал на всякiй случай скрываться, чтобы хоть это страшное время переждать. Сейчас быть арестованным -- это конец... Наши ребята цeлую систему выработали -- то в одном, то в другом домe его скрывали. Одежду для переодeванiя доставали... Но развe все учтешь? Случай, видно, такой выпал... Иван Борисович, сами знаете, ранен когда-то был -- немного хромает. Видно, по этому признаку его и задержали на улицe... -- Ну, а долго он сидeл в тюрьмe? -- Нeт, какое там долго! Кажется, трое суток только! 55 -- Ну, а как вы узнали о его разстрeлe? Тоже из газет? -- Нeт. Я узнала сейчас же. Я как раз с женой Ивана Борисовича пошла в комендатуту ЧК, ему передачу занести. Мы, герли, все время ей помогали... Часто вeдь часов по 5-6 в очереди приходилось стоять, пока добьешься. Ну, вот, дождались и мы своей очереди. Впустили нас в комендатуру. Ирина Николаевна и говорит коменданту: "Передачу Смольянинову можно передать?" А тот, как услышал фамилiю Ивана Борисовича, так сразу и просiял: "Ага, так, значит, говорит, это вы -- гражданка Смольянинова?" -- "Я", отвeчает Ирина Николаевна, и поблeднeла вся сразу. Видно, сердце почуяло недоброе... А комендант даже засмeялся: "Вы вeдь, кажись, артистка?", спрашивает Ирину Николаевну. "Да, -- артистка". -- "Ну, так, значится, вы привыкли изображать горе в тиятрах? А вот, мы с ребятами (тут еще нeсколько чекистов было) хочем, чтобы вы показали нам, как это вы пао анааасатаоаяащаеамау горе показываете!" Смeется, подлый, и говорит так медленно, медленно, чтобы подольше помучить: "Ваш муженек сегодня ночью на луну отправлен"... Голос дeвушки прервался. Мы тоже молчали, потрясенные разсказом. Внезапно Клава подняла голову и с болью в голосe, но гордо сказала: -- Они, негодяи, думали поиздeваться над горем. Ирина Николаевна только поблeднeла еще больше, но ничего не сказала. И вышла совсeм, совсeм спокойно. И только уж на улицe, как сeла на первую попавшуюся скамейку, так и упала в обморок... Переход на мирное житiе Прошли первыя, самыя страшныя, волны разстрeлов, прибыла с сeвера армiя чиновников совeтскаго производства, и жизнь города стала как-то налаживаться. Возникли новыя правительственныя учрежденiя, стали открываться школы, заработала электростанцiя, загудeл морской завод. 56 Появились продовольственныя карточки и общественныя столовыя. По карточкам стали выдавать по 200-300 грамм хлeба, и всe "организованные граждане" получили возможность раз в день обeдать по знаменитой впослeдствiи формулe -- "ячкаша и персуп" (перевод предоставляется читателю.)... Послe обилiя хлeба и продуктов в перiод власти ген. Врангеля голод особенно замeтно давил всeх. К мысли о террорe как-то уже привыкли -- сзади было шесть тяжелых лeт всяких войн. Но это молнiеносное исчезновенiе хлeба с приходом новой власти казалось чeм-то необъяснимым. Рабочiе Морского завода -- кажется, около 4.000 человeк, -- которые при бeлых волновались и ждали прихода своей, "рабочей власти", выглядeли особенно ошарашенно. Порт был пуст, дeлать заводу было нечего, инженеры и хозяйственники завода почти всe уeхали, власть еще не думала ни о какой созидательной работe, а видeла вездe врагов, интервентов, шпiонов, вредителей и офицеров. И рабочiе, "властители пролетарскаго государства", голодали и постепенно переходили на основное производство времен военнаго коммунизма -- на изготовленiе зажигалок... Спичек в деревнях не было, и зажигалки стали той знаменитой товарной цeнностью, которая спасала рабочих от голодной смерти. Деревнe нужен был огонь, и зажигалки охотно мeнялись на хлeб... Крым в тe времена разсматривался, как осиное гнeздо контрреволюцiи, и никто из властителей совeтской страны не заботился об обезпеченiи крымских городов хлeбом. А своего хлeба Крыму никогда не хватало... Неумeнье властей организовать питанiе населенiя было настолько очевидным, что это населенiе старалось, по мeрe своих сил, "самоснабжаться". В этот перiод зимнiе штормы пригнали к берегам Севастополя громадные косяки камсы -- мелкой рыбешки. Помню, дельфины загнали в малую бухту Балаклавы столько этой рыбешки, что через бухту нельзя было проeхать на лодкe. Весло торчало стоймя в водe. Камсу ведрами черпали прямо с пристаней. А в городe в это время люди умирали с голоду... 57 В тe времена я, как видный спортсмен, был назначен "Завeдующим Первым Севастопольским Рабоче-Крестьянским Совeтским Спортивным Клубом имени Н. И. Подвойскаго" и сгруп<п>ировал около себя десяток энергичных ребят. И мы нeсколько дней ведрами и сумками носили из Балаклавы камсу и, нанизав ее на веревки, сушили на солнцe. Камса замeняла нам все -- и обeд, и завтрак, и ужин, и хлeб, и сахар -- словом, выручала на 100 процентов. Создались артели по добычe камсы. Они натаскали из бухты горы рыбешки, но не оказалось ни бочек, ни соли, и рыбешка эта сгнила через нeсколько дней. А потом вeтер перемeнился, и вся камса ушла от берегов... Через нeсколько недeль и наши запасы кончились, и мы стали, пропитываться всякой другой живностью... Уж лучше не вспоминать, какой!.. В наши походы собиралась молодежь "всякой твари по парe" -- и скауты, и спортсмены, и школьники... В объявленiях обычно стояло: "Желательно взять с собой не менeе 5 картошек". И когда наступал час приготовленiя обeда, с грустью смотрeл кашевар на кучку картошек и хлeбные огрызки, сложенные у костра... Голод уже сжал свои костлявые пальцы около дeтскаго горла... А между тeм, еще только 2-3 мeсяца тому назад всe были сыты и не думали о завтрашнем днe... И только много лeт позже я понял, почему смерть и голод идут, тeсно обнявшись, неразлучными спутниками совeтской власти... Но тогда, в тe годы, мы еще так мало знали, чатао из себя представляет совeтская власть. Володя даже как-то сказал, шутя: -- Да чорт их знает, этих большевиков! До сих пор я их видeл только убитыми, ранеными и плeнными... А тут нам, наконец, пришлось столкнуться не толь<ко> с живыми носителями всeх этих "измов" -- соцiализма, коммунизма, большевизма, но и испытывать на себe весь усиливающiйся гнет совeтской реальности. У нас, у старших, все росло тяжелое чувство неотвратимости медленно ползущей на нас мрачной грозовой тучи, готовящейся задавить нашу свободу, нашу душу и, может быть, нашу жизнь... 58 А молодежь, веселая смeшливая молодежь, та самая: ... Которой ничего не жаль. Перед которой жизни даль Лежит свeтла, необозрима... эта молодежь шутила над тяготами жизни и искренно вeрила, что все это только "временное". Глупое молодое сердце!.. Ему так хочется вeрить!.. "Совeтская проповeдь" В канцелярiи Отдeла Всеобщаго Военнаго Обученiя, который скоро взял спортсменов и скаутов под свое покровительство, мнe как-то дали бумажку. На ней стояло: Севастопольский Райком Российского Коммунистического Союза Молодежи. 21 мая 1921 г. No.................. Начальнику Всевобуч Для проведения полит-работы среди беспартийной молодежи назначается член Райкома тов. Кротов. Примите меры к обеспечению успешности проведения полит-работы. Секретарь Райкома (подпись). Красным чернилом по дiагонали рукой Начальника Всевобуча было написано: "Тов. Солоневичу. К неуклонному исполненiю". На первом же сборe молодежи на площадкe двора нашего спортклуба появился первый политрук -- высокiй, худой юноша с небритым лицом и усталыми глазами. -- Кто из вас Солоневич? Я подошел к нему. -- Я назначен к вам политруком из Комсомола, -- сказал он небрежно. -- Соберите-ка мнe ваших ребят. -- Сейчас у нас как раз занятiя; закончим минут через 40. Не хотите ли пока ознакомиться с нашей работой? -- Нeт у меня время ждать и знакомиться. Соберите их сейчас! -- рeзко отвeтил комсомолец. 59 Я удивленно посмотрeл на него и пожал плечами: -- Ладно. Через нeсколько минут всe скауты кружком сидeли на травe и ждали первой политической бесeды. Политрук провел рукой по своим длинным волосам, откашлялся, сплюнул и напряженным тоном, словно на митингe с трибуны, начал: -- Товарищи! Райком нашего краснознаменнаго Комсомола прислал меня к вам, чтобы руководить вашим полит-воспитанiем. Всe вы должны знать, что гражданская война побeдоносно закончена нашей непобeдимой пролетарской Красной Армiей и остатки подлой бeлогвардейщины, отребья проклятаго офицерства, сброшены в море. Теперь наша совeтская страна начинает мирное строительство, но борьба с недобитыми остатками бeлых гадов еще далеко не закончена. Хотя мы и свалили власть банкиров, буржуев, помeщиков и вообще всяких иксплуататоров, но все же по прежнему окружены подлыми врагами со всeх сторон. Иностранная буржуазiя, которая разъяренная тeм, что в Россiи трудящiе взяли власть в свои трудовыя мозолистыя пролетарскiя руки, продолжает яростно скалить свои гнилые зубы и грозить нам всякими там интервенцiями, войнами, одним словом, блокадой, шпiонами и другими подлыми дeйствiями. Опять же и внутри страны всякiе старые прихвос<т>ни буржуазiи не оставили мечты о возвращенiи проклятаго стараго прижима и хочут незамeтно всадить нож в спину пролетарской революцiи. Так, вот, значит што. Борьба, значит, с этим подлым враждебным классом продолжается, но опять же пролетарiат создал для этой борьбы грозное оружiе -- ВЧК -- карающiй меч побeдоноснаго пролетарiату. Врагам совeтской власти, значится, нeт и не может быть пощады. Всe, кто, значит, мeшает побeдe мiровой революцiи во всем, значит, мiрe, так сказать, побeдe коммунизма, так всe этыя сволочи будут безжалостно сметены с лица пролетарской земли... Вам, которые молодое поколeнiе, наша молодая, значит, смeна, предназначено строить величественное зданiе коммунизма. Комсомол, значит, призывает вас в свои ряды для безпощадной борьбы с врагами пролетарiату. Кто бы ни 60 был энтот враг, хотя бы самый близкiй и родной, -- ваша задача -- выявить его, донести и содeйствовать полному его изничтоженiю. Помните, как сказал наш Ильич, величайшiй вождь всeх времен и всeх народов: "Дeти должны присутствовать на казни врагов пролетарiату и радоваться их уничтоженiю". Потому и от вас, будущих коммунистов, Комсомол ждет активной помощи в борьбe с подлыми классовыми врагами. Тут наш политрук выпрямился и с еще большим пафосом закончил: -- Да здравствует мiровая революцiя! Да здравствует побeда пролетарiата всего мiра! Да здравствует наш славный Комсомол! Возгласы "орателя", которые на собранiи комсомольцев были бы по штату встрeчены бурными апплодисментами, остались без отвeта. Наша молодежь, удивленная тоном его рeчи и восклицанiями и не понявшая, какое собственно отношенiе она должна имeть к "проклятой буржуазiи" и к "героической ЧК", -- молчала. Чтобы сгладить эту неловкость, я спросил политрука: -- Может быть, кто-нибудь захочет задать вам вопрос. Вы разрeшите, тов. политрук? -- Пусть задают, -- мрачно буркнул комсомолец, вытирая вспотeвшiй лоб. -- Ребята, может быть, кто-нибудь имeет вопросы к докладчику? Я, по совeсти говоря, надeялся, что ребята предпочтут не спрашивать ни о чем, но из кучки сидящих сразу же раздался звучный голос боцмана Боба. -- А почему это хлeба не хватает? То -- все было, а как совeтская власть пришла, так все и пропало? Лицо комсомольца недовольно сморщилось. -- Это потому, -- неохотно отвeтил он, -- что послe конца гражданской войны народное хозяйство еще не успeло наладиться. Опять же проклятые бeлые все поразграбили, да посожгли. Но теперь без банкиров, помeщиков, попов, да царей скоро все наладится еще лучше прежняго. Это только временныя трудности... -- А гдe сейчас царь? -- несмeло спросил чей-то голос. 61 Наш политрук грозно и торжествующе нахмурился. -- Царя мы размeняли, -- важно сказал он. -- Довольно попил он нашей кровушки. Довольно ему сидeть на шеe рабочих, да крестьян, да пировать за наш счет... И всю семью евонную, -- злобно улыбаясь, добавил он, -- тоже к чертовой бабушкe послали. Словом, весь царскiй корень извели. Теперь уж не вернутся... Я с тревогой взглянул на взволнованныя лица слушателей. Ясно было видно, что тон комсомольца возмутил всeх. Но, подумал я, если кто-нибудь из ребят проявит это свое возмущенiе вслух -- пропали мы. Скажут -- среди молодежи ведется антисовeтская агитацiя, там разсадник контр-революцiи... Вспышка пришла с неожиданной стороны. -- Скажите... -- звонкiй голосок Оли заставил нас всeх вздрогнуть. Дeвушка стояла, выпрямившись, среди сидящих подруг и смотрeла прямо в глаза комсомольцу. Лицо ея было блeдно и рeшительно. -- Скажите, -- опять повторила она среди мертваго молчанiя. -- За что разстрeляли моего дeдушку? Этот вопрос, видимо, огорошил политрука. Он удивленно поднял брови. -- Дeдушку? Какого дeдушку? -- Дeдушку, маоаеагао адаeадауашакау, -- с напряженной настойчивостью повторила блeдная Оля, не спуская блестящих глаз с комсомольца. -- А кто он такой был? -- немного растерянно спросил он. -- Дeдушка? Он полковником был... -- Ага, -- торжествующе прервал ее юноша. -- Ага, полковник! Ясно, что нужно было разстрeлять. Вот еще! Мы с офицерьем проклятым церемониться-то будем, что ли? Так и нужно было! -- Да он старик, в отставкe. Ему 90 лeт уже было! -- рeзко вскрикнул Боб. -- Кому он вреден был? Политрук злобно оглянулся на боцмана. -- Ну, так что? ЧК лучше вас знает, кто опасен, кто не опасен. Разстрeляли -- значит, за дeло! Т. Солоневич, -- повернулся он ко мнe. -- Можете закрывать собранiе. Мнe время больше нeт. 62 Идя со мной к выходу, комсомолец нeсколько раз с подозрeнiем покосился на меня и потом сказал: -- Странно, что у вас среди пролетарских скаутов есть дeти бeлогвардейцев, да еще разстрeлянных. -- А мы не ограничиваем прiем в клуб и отряд какими-либо рамками. Бабушка ея работает портнихой, а сама она еще учится в школe. Скаут она у нас -- примeрный... Комсомолец злобно усмeхнулся. -- Да, да, я вижу. У вас тут много "примeрных". Ну, пока. Еще увидимся и... поговорим о ваших примeрных... -------- Рука сестры Юной дружбы связь прекрасна На зарe весенних дней. Та не может быть несчастна, У кого патруль друзей. (Скаутская пeсня) На минном полe -- Мнe нужно посовeтоваться с вами относительно одного очень серьезнаго дeла. Постарайтесь, пожалуйста, чтобы послe сбора у вас никто не остался. Я сейчас же приду к вам. Слова эти были сказаны тихим, но взволнованным шепотом, а наклонившееся ко мнe лицо Володи выражало тревогу. Причин для тревоги можно было ожидать со всeх сторон. Всe мы были в изобилiи окружены неожиданными опасностями и случайностями, никто из нас не знал, в какой момент и с какой стороны спокойный ритм жизни может быть нарушен вмeшательством какой-либо непрiятности. Увeренности в спокойствiи завтрашняго дня не было ни у кого. Володя до сих пор благополучно избeжал всeх опасностей террора, числился инструктором спорта и имeл поддeланные с моей помощью документы, что он весь 1920 год, при власти ген. Врангеля, мирно жил в Севастополe. Как будто самое опасное было уже позади. 63 Но оказалось, что Володя, дeйствительно, попал в опасное положенiе. Лeтом 1920 года на фронтe ему пришлось отводить в штаб полка какого-то плeннаго комиссара. Отвел -- сдал: дeло военное. И вот, нужно было случиться, что этого самаго комиссара юнкер встрeтил в Севастополe!.. -- Так, вот, захожу я в Исполком по какому-то дeлу, -- разсказывал Володя. -- Гляжу, какой-то дядя ко мнe что-то очень внимательно присматривается. В корридорe, правда, темновато было. Не понравилось мнe это разглядыванiе. "Чего это ему нужно?" -- думаю. Ну, и, понятно, на всякiй случай дал заднiй ход -- смыться думал. А тот дядя подходит ко мнe и просит прикурить. Спички-то у меня как раз были. Но мнe бы сказать ему, что я -- некурящiй, а я сдуру растерялся малость и дал ему спички -- не сообразил, что спичка мое лицо освeтит... Тот закурил, а потом и спрашивает: "Скажите, ваша фамилiя не Туманов?". Сердце у меня так и замерло. Откуда чужому человeку знать мою фамилiю, когда я сейчас держусь тише воды, ниже травы? Однако, я не показал вида и этак небрежно: "Туманов? Нeт, говорю, не слыхал. А что?". А тот этак разочарованно: "Жаль, жаль, говорит. Видно, я принял вас за другого. А то при Врангелe меня, плeннаго, юнкер один вел, Туманов по фамилiи -- очень он на вас похож был"... Ну, я как-то отшутился и улизнул... -- Но он-то повeрил, по вашему мнeнiю, что вы не Туманов? -- А чорт его знает! Темновато там было. Может, и повeрил. Да и водкой от него несло. Так не вездe же темновато и не всегда же он пьян... Вeдь бeда-то в том, что он как раз именно фамилiю отчетливо помнит. В лицe-то еще можно и ошибиться. Мало ли лиц за это время перед глазами прошло. Но если он меня при хорошем свeтe встрeтит, да захочет провeрить свои подозрeнiя -- a y комиссара-то власть большая -- и узнает, что по документам я как раз Туманов и есть, -- тогда "аминь" -- вeчная память дядe Володe... Положенiе было, дeйствительно, аховое. Спрятаться было трудно -- Володя числился инструктором Всевобуча, 64 и его исчезновенiе вызвало бы подозрeнiя. Уeхать из Крыма было невозможно: "бутылка" Бела-Куна еще не была отмeнена. -- Прямо, Борис Лукьянович, ума не приложу, как быть... У меня, знаете, сейчас такое ощущенiе, как у человeка, сидящаго на минe, а гдe-то вверху, в темнотe и вeтрe, болтаются обнаженные провода этой мины. Вот случайный порыв замкнет ток, и капут... Неуютно... Ей Богу, с пулеметом в бою легче, чeм здeсь ждать этой дурацкой встрeчи... И как это он, чорт зеленый, жив остался? -- Да, уюта, что и говорить, немного... Как бы вам половчeе другiе бы документы достать, чтобы подозрительно не было? -- Вот в этом-то и заковыка. Если бы у меня были документы на другое имя -- плевать я хотeл бы на моего комиссара: я такой-то, и никаких испанцев. Ищи своего Туманова в туманe голубого дня... Эх, хорошо это дeвчатам, -- вздохнул он, -- махнул замуж и готово -- другая фамилiя. Везет этим бабам! И войны не видят, и в ЧК их не таскают, и фамилiи мeняй, как перчатки. Вот, жизнь!.. -- Ну, ну. Неужели в этом вершина счастья, Володя? У них свои невыгоды есть. Но ваша мысль -- прямо замeчательна. Пожалуй, таким путем можно будет что-нибудь и в самом дeлe сдeлать. -- Каким путем? -- с живым интересом спросил Туманов. -- Да вот женитьбой и перемeной фамилiи. -- Женитьбой? -- разочарованно протянул юноша. -- Так это пусть дeвчата женятся, если им фамилiю нужно мeнять. А я-то при чем? -- Вы еще, видно, совeтских законов не знаете, дружище. Вeдь по этим законам, каждый, кто женится или выходит замуж, имeет право принять фамилiю другого супруга. -- Как, и мужчина тоже? -- В том-то и дeло, что и мужчина тоже. -- Вот это клюква! Значит, если я женюсь, то могу взять себe фамилiю жены, а старую выкинуть в помойную яму? 65 -- Именно. -- Чорт побери! Вот это, дeйствительно, идея! Чтобы голову свою спасти, я даже и жениться согласен. На ком хотите, хоть на бегемотихe... А документы потом легко будет передeлать? -- Ну, это уж нетрудно. Когда вы принесете справку из ЗАГС'а, я уж нажму на канцелярiю, и документы новые мигом будут. Это вeдь законно на всe 100 процентов. Даже модно и эффектно будет. "Борьба, мол, со старыми предразсудками"... -- Вот это здорово! -- просiял Володя. -- А потом хоть через час и развод. Ей Богу, и в Совeтской Россiи, значит, не все паршиво. Есть, оказывается, и здeсь свeтлыя стороны... Восторженность и веселость юнкера разсмeшила и меня. Все-таки хорошо жить на Божьем свeтe, когда губы сами собой складываются в улыбку, и для задушевнаго смeха в любых обстоятельствах достаточно самаго ничтожнаго повода!.. "Выручим!" -- Положенiе нашего "Икс" трагическое... Чека не шутит! Если его найдут и докажут участiе в Бeлой Армiи -- разстрeл неминуем. Спасти его можно таким, вот, способом -- фиктивным браком. Теперь, дeвчата, -- ваше дeло... Вопрос идет о жизни и смерти... Рeшайте! Молчат дeвушки... В мыслях каждой пробeгают, вeроятно, планы личной жизни, зарождающейся или будущей любви, брака, семьи... А тут, хотя и не настоящiй брак, но по документам все-таки нужно стать замужней женщиной. Есть над чeм призадуматься шестерым нашим дeвушкам! -- Видите ли, дeвочки, -- с особенной задушевностью прервала молчанiе княжна Кутыева, -- если бы я сама была помоложе, то послe сообщенiя Бориса Лукьяныча я бы даже и не обращалась к вам. Я сама согласилась бы на этот брак. Но мой возраст, -- грустно улыбнулась она, -- не возраст невeсты для юноши. Это было бы очень подозрительно. Поэтому-то ему и нужна ваша 66 молодая помощь, и дядя Боб прав, когда рeшил обратиться к вам. Если бы нужно было вeнчаться в церкви -- было бы тяжело лгать перед иконой и священником. Но брак в ЗАГС'e -- это только формальность. И, вeрьте мнe, дeти, счастье в жизни не зависит от формальностей! Счастье -- в чистой совeсти и любви, -- едва слышно закончила пожилая женщина, и ея задумчивое лицо нервно дрогнуло. -- Так мы и не колеблемся вовсе! -- звонко и задорно прокатился по комнаткe голосок Тани. -- Ей Богу, ну, ни секундочки. Экая важность -- на бумагe расписаться. Вeрно, дeвчата? Раз нужно выручать -- выручим. Дeло, видно, серьезное. Что-нибудь случится -- мы себe до конца жизни не простим... По моему, кинуть жребiй -- и дeло с концом. Как? Всe согласны? Ея молодой задор и рeшительность развeяли задумчивость остальных дeвушек. Опять заулыбались лица, и со всeх сторон донеслись одобренiя. -- Ну, вот, видите, Лидiя Константиновна, -- повернулась Таня к нам с сiяющими глазами. -- Наши дeвчата -- ребята дружныя. Они не допустят, чтобы из-за них скаут в подвал пошел. Выручим! Потом она подсeла ко мнe, прос<у>нула свою руку под мою и, весело блестя глазами и этак умильно заглядывая мнe снизу в лицо, сказала самым просительным тоном: -- Дядя Боб, дорогой, золотой! Вeдь теперь уже дe<