зал он наконец. -- Лучше меня режьте -- не могу! -- Вот урод пернатый! -- Лютый забрал у него штык, перехватил кролика. Решительно занес лезвие. Кролик таращил на него глаза, испуганно подрагивал носом. Лютый занес штык еще выше... И опустил. -- Давай ты, Чугун! -- А я чо, крайний? -- Быстрей, пацаны! -- Стас тревожно оглянулся. -- Залетим же сейчас! -- Ну так режь сам! -- Давайте на пальцах кинем, -- предложил Воробей. -- Дай, -- вдруг спокойно сказал Джоконда. Он взял штык, опустил его и замер на мгновение, сосредоточенно глядя перед собой холодными глазами. Коротко замахнулся и с хрустом рубанул лезвием. Хохол, долговязый носатый Афанасий, плосколицый казах Курбаши и салаги сидели в каптерке вокруг стола с обглоданными косточками. -- А сержант у вас кто был? -- спросил Хохол, сыто ковыряя спичкой в зубах. -- Дыгало. -- Сашка Дыгало? -- удивился Афанасий. -- Я думал, списали его вчистую. -- Да, это вы попали, пацаны, -- протянул Хохол. -- Не позавидуешь. У него крыша-то совсем съехала. По ночам тут орал, зубами скрипел -- боем командовал, спать не давал, пока в госпиталь в Ташкент не отправили... А ведь нормальный парень был, веселый... Как это называется-то, медицина? -- толкнул он Курбаши. -- Контузия называется. -- Я думал, умное слово скажешь, чурка. Это я и без тебя знаю. -- Белоснежка там еще? -- спросил Афанасий. -- Там, -- ответил Лютый. -- Гляди. -- Афанасий задрал тельник. На груди у него был выколот девичий профиль. -- Ну как, похожа? А, художник? -- Более-менее, -- уклончиво ответил Джоконда. -- Это пацан по памяти колол, через год уже... -- Афанасий любовно скосил глаза на наколку. -- А Помидор, слышь... Ему самылинский пулемет, покоцанный, выдал! -- указал он на Чугуна. -- Новый-то вместо него, видать, списал и духам уже толкнул! -- Он что, с духами оружием торгует? -- удивился Воробей. -- А что, он один? Ты чо, вчера родился? -- пожал плечами Хохол. -- Из наших же стволов по нам бьют. Редко когда чужое встретишь. -- Помнишь, на Усаму когда нарвались, -- сказал Курбаши, -- "эм-шестнадцатые" потом нашли, американские. -- А я все понять не мог, из чего стреляют-то -- музыка не та,-- кивнул Афанасий. -- Усама -- это кто? -- спросил Чугун. -- Лучше бы тебе не знать,-- усмехнулся Хохол.-- Командир "черных аистов". Арабы-наемники... Вот уж не дай бог опять встретиться. Как вспомню, так вздрогну... В каптерку заглянул дневальный: -- Атас! Помидор по роте шарится! -- Собрали все, быстро! -- скомандовал Хохол. В одно мгновение кости завернули в газету и сунули за шкаф, на стол выставили чайник. Прапор распахнул дверь и замер на пороге, принюхиваясь маленьким подвижным, как у кролика, носом. -- Заходите, товарищ прапорщик, -- нагло улыбнулся Хохол. -- Чайком вот балуемся... -- Все равно ведь найду гадов! На губе сгною! -- прошипел Помидор. -- У саперов собаку возьму, по следу пущу! -- Он кинулся дальше по казарме. -- А вдруг правда пустит? -- опасливо спросил Стас. -- Да плевать, -- лениво потянулся Хохол. -- Через три дня на боевые. Война все спишет. Бэтээры с бойцами на броне шли колонной по извилистой дороге. Здесь, в предгорье, склоны по сторонам дороги были еще пологими, под неглубоким обрывом в широком каменистом русле, разбившись на несколько спокойных потоков, текла река. Далеко впереди, изломав горизонт, поднимались горы. Время от времени то слева, то справа на обочине дороги попадались ржавые остовы сгоревших грузовиков, завалившийся набок танк в черных пятнах копоти, опрокинутый кверху колесами бэтээр с распоротым взрывом днищем и отлетевшей далеко в сторону башней, прогоревшие до дыр, зависшие над обрывом бензовозы. Стояли, пропуская колонну, саперы со своими пиками и собаками на поводках. Окапывались, развернув пушки в сторону гор, артиллеристы. Прогрохотала над головами и ушла вдоль реки пара "крокодилов" с ракетами на подвесках. Салаги с настороженным любопытством вертели головами по сторонам. Джоконда, пристроив блокнот на коленях, торопливо набрасывал портрет командира роты Быстрова. Тот ехал на следующей машине, по пояс, как сфинкс, возвышаясь из люка. На его грубом рябом лице, неподвижном, как маска, из-под тяжелых нависших век светились неожиданно яркие синие глаза. -- Хорош бумагу марать, Репин! -- зло прикрикнул Хохол. Он мял припухшую щеку, сосал больной зуб. -- Сел на броню -- глазами кругом стриги, целее будешь! Джоконда с сожалением спрятал блокнот. -- Монументальный мужик. Его бы в бронзе отлить! -- Каграман! -- крикнул Афанасий. -- Чего? -- не понял Джоконда. -- Каграман! Душманы прозвали. Значит -- злой великан... Такого комроты во всем Афгане нет! Его три раза на Героя представляли. А он с боевых придет, какому-нибудь чмырю штабному морду спьяну набьет, так что звон на весь гарнизон. И под трибунал отдать вроде нельзя, и без звезды опять остался! На обочине показалась колонна с солдатами в необычной форме. -- А это кто? -- спросил Стас. -- Зеленые! Афганская армия, союзники хреновы. Хуже нет с ними рядом работать! Как жареным запахло -- рвут когти не оглядываясь! Думаешь, фланг закрыт, а они уже в трех километрах за тобой. Нас однажды вот так подставили. В кольцо тогда из-за них попали, понадеялись. -- Откуда душманская территория начинается? -- спросил Джоконда. -- А сразу за колючкой. Вон они, -- кивнул Афанасий на кишлак -- глинобитные дома без окон, ступенями стоящие на склоне. -- Днем шурави -- друг и брат. -- Он помахал афганцам, глядевшим на колонну. Те с готовностью замахали в ответ. -- А ночью автомат откопал и вперед -- аллах акбар, секир башка!.. Чо, не терпится? Еще вот так навоюетесь, -- усмехнулся он, чиркнув пальцем по горлу. -- Ну что, поспорили, кто первым духа завалит? -- спросил кто-то из дедов. Салаги переглянулись и засмеялись. -- На что замазали-то? -- На блок "Мальборо", -- признался Лютый. -- С меня еще один, -- сказал Хохол. -- А у вас кто первый, товарищ сержант? -- спросил Воробей. -- Самыла, -- нехотя ответил тот. -- Первый духа снял, первый в цинке улетел. Что по кускам собрали... Дорога пошла в гору, склоны стали круче, река под отвесным обрывом отступила далеко вниз. Машины остановились. -- Приехали. Поезд дальше не везет, просьба освободить вагоны. -- Афанасий первый спрыгнул на землю. Бойцы соскользнули с брони, разминая затекшие ноги. Под палящим полуденным солнцем, растянувшись по тропе, десантники быстрым шагом поднимались в горы, навьюченные грузом выше головы: у каждого поверх брони, своего рюкзака и полной подвески -- минометная труба или станина, пара связанных мин через шею или огнемет за плечом, рация, палатки, резиновые двенадцатилитровые фляги с водой, связки пулеметных лент, гранатометы и коробки с выстрелами к ним. Пот заливает глаза, губы потрескались от зноя. Ни слова, только беззвучный мат сквозь сжатые зубы -- каждый в одиночку борется с нечеловеческой усталостью, нестерпимой жарой и будто нарастающей с каждым шагом тяжестью на плечах... -- Привал пять минут!.. пять минут... пять минут... -- пронеслось по цепочке. Солнце уже опускалось за горный хребет. Бойцы выстроились в очередь к "водяному". Тот разлил воду из заплечной фляги в подставленные кружки. Солдаты жадно пили, садились на землю, скинув каски, оперев рюкзак о камни, чтобы хоть на минуту разгрузить плечи, жевали сухой паек, глядя перед собой остекленевшими глазами. Хохол мучительно раскачивался вперед и назад, держась за щеку. -- Что у тебя, Погребняк? -- подошел Быстров. Тот отнял ладонь от раздувшейся щеки. -- Аж в глаз отдает, зараза... -- Ты головой думаешь или чем? На базе мог задницу от койки оторвать, до врача дойти? -- Думал, само пройдет. -- Думал он! Индюк тоже думал, да фигово кончилось!.. Курбангалеева сюда! -- Курбаши!... Курбаши, к капитану!.. -- понеслось вдоль цепочки. Подбежал Курбаши с санитарной сумкой поверх рюкзака, осмотрел больной зуб. -- Так это рвать надо. -- Ну так рви! -- заорал Хохол. -- Я ж не зубник. Щипцов даже нет. -- Чурка безрукая!.. Плоскогубцы у кого? -- крикнул Хохол. Кто-то протянул ему пассатижи. -- Так это... с корнями надо, а то хуже будет, -- сказал Курбаши. -- Без тебя знаю, урод! Голову подержи! -- кивнул Хохол Лютому. Лютый зажал ему лоб и затылок. Хохол разинул рот, засунул по рукоять пассатижи... Воробей, Джоконда, да и многие другие невольно отвели глаза. Хохол вырвал зуб, сплюнул кровь и зажал во рту протянутый санитаром тампон со спиртом. -- Пошли! -- сквозь зубы сказал он и поднялся. На рассвете они вышли на крутой склон. Далеко внизу, в ущелье, вилась дорога. -- Занять высоту, закрепиться! -- крикнул капитан. Он присел около радиста, взял микрофон и наушники. -- Первый! Я -- девятка!.. Первый! Я -- девятка! Занял позицию!.. Бойцы, развернувшись в цепь, с автоматами наизготовку прочесывали высоту. -- Замри! -- заорал вдруг Хохол, указывая на Джоконду. Тот застыл с поднятой ногой. -- Два шага назад! Джоконда отступил на два шага, как робот. -- Ты что, урод, по бульвару с бабой гуляешь? Под ноги смотри! Хохол махнул салагам, те подтянулись ближе. -- Чо, на взрывном деле в учебке письма писали? Видишь -- "лепесток"! Самая подлая мина, -- указал он на маленький, будто игрушечный желтый кубик, незаметно лежащий между камней. -- Наша, у духов такой нет. Сами сеем, сами подрываемся. Наступишь -- оторвет ногу по край обуви. В ботинках -- посюда, в сапоге -- по колено. Куда удобней наступить, где удобней лечь -- там внимательней всего смотри, там и лежит-дожидается! Он бросил камень на мину -- раздался глухой негромкий хлопок. Салаги двинулись дальше, настороженно поглядывая под ноги. Поодаль, на другом краю цепи, послышался еще один хлопок, потом еще. -- Хохол! -- махнул издалека Афанасий. -- Подарочек от дяди Магомета! Хохол с салагами подошли к зияющему в склоне глубокому колодцу. -- Черт, керизы... -- Что это? -- спросил Воробей, заглядывая вниз. -- Подземный арык, -- ответил Афанасий. -- Аул рядом, а вода вон где, -- указал он на дно ущелья. -- Вот они от ближнего источника под горой тоннель бьют. Сперва такой колодец, а там -- в обе стороны. Может, километров на десять идет. -- Это сколько ж лет копать? -- удивился Стас. -- Да ему, может, лет пятьсот уже, -- усмехнулся Афанасий. Джоконда присвистнул. -- Это у нас царь Грозный правил, а они тут водопровод строили? -- Кончай базар! -- прикрикнул Хохол. -- Лютый, Чугун, Воробей, -- проверьте туда дальше, -- указал он, -- нет ли еще выходов. Бывает, духи по ним шарятся. -- Он достал проволоку и гранату и натянул растяжку вокруг колодца. Потом бойцы, выбрав относительно ровный участок, сбросив амуницию и раздевшись до тельников, как муравьи, таскали плоские камни, складывали один на другой. Вскоре кладка -- с бойницами и пулеметными гнездами -- поднялась вокруг позиции. Затем, не разгибаясь, как заведенные, вгрызались в каменистую землю, рыли окопы вдоль кладки, ямы под продукты и боезапас и землянки. Уже в сумерках натягивали палатки в отрытых котлованах, растаскивали по землянкам амуницию. И ночью, обессиленные, спали мертвым сном, раскинувшись или неловко подвернув под себя руку -- в той позе, в которой настиг их сон. Луна, закрытая наполовину горной грядой -- будто неровно обломанная напополам, -- сочила тусклый свет. Стас с автоматом наизготовку бродил вперед и назад по склону около позиции, настороженно поглядывая по сторонам. Здесь, в нагромождении камней, было больше тени, чем света. Вокруг царила тишина, скрип песка под ногами и даже собственное дыхание казались оглушительно громкими. -- Первый! -- донесся издалека крик. -- Первый -- да! -- откликнулся еще дальше часовой. -- Второй! -- Второй -- да! -- крикнул Стас. Он прошел еще несколько шагов, повернулся и побрел обратно. Он таращил слипающиеся глаза, часто моргал, встряхивал головой, пытаясь прогнать сон. Закрыл глаза на ходу, споткнулся, испуганно вздрогнул и огляделся, поводя стволом вокруг. Потом присел на камень, обняв автомат. -- Первый! -- Первый -- да! -- Второй! -- Второй -- да! -- откликнулся он, уже не открывая глаз... Он дремал, свесив голову на грудь, когда за камнями бесшумно мелькнули две тени. Сильная рука рванула назад каску, перетянув ремешком горло, другая плотно зажала рот. Одновременно у него выхватили автомат. Стас судорожно засучил ногами и тут же согнулся от удара в живот. Его несли по тропе связанного по рукам и ногам, с мешком на голове. Затем бросили на землю, осветили фонариком, требовательно спросили что-то по-афгански. Рука оттянула ему вверх подбородок, вторая прижала финку к горлу. -- Н-н-до!.. Н-н-до!.. -- замычал Стас сквозь мешок, извиваясь всем телом. Лезвие медленно, будто примеряясь, прочертило ему неглубокую царапину на горле от уха до уха... Потом короткими взмахами перерезало веревки на мешке, руках и ногах. Стас полежал еще неподвижно, потом неуверенно снял мешок трясущимися руками и сел. -- Ребята... -- жалко улыбнулся он, оглядываясь. Вокруг него стояли в землянке Хохол, Афанасий, Курбаши, дальше у входа -- Лютый, Джоконда и Воробей. -- Что, страшный сон приснился? -- участливо спросил Хохол, помогая ему подняться. И наотмашь с силой врезал ему по зубам. Стас отлетел к Афанасию, тот развернул его к себе, добавил под дых и толкнул к Курбаши. Они долго, молча и жестоко били его, передавая друг другу, пока Стас не рухнул на колени. Кровь ручьем лилась из разбитого носа и рта. Хохол рывком вскинул ему голову. -- Знаешь, как это бывает? Показать? -- бешено заорал он Стасу в лицо. -- Заходят вот сюда! -- указал он на вход. -- Толкают спящего, чтоб не охнул спросонок, -- и режут, от уха до уха! Вот так! -- Он чиркнул Стаса пальцем по горлу. -- Одного за другим! Тридцать пацанов! Одного за другим! Режут, как свиней! Из-за того, что один, один-единственный урод заснул на посту! -- Он изо всех сил ударил Стаса, и тот рухнул на пол. Хохол бросился к понуро стоявшим у входа молодым, прошелся кулаком по мордам. -- Это не учебка, салабоны, это война, если кто еще не понял! -- заорал он. -- Здесь двойки не ставят, здесь убивают! Если кто еще заснет в карауле -- пристрелю! Пусть лучше один урод сдохнет, чем все из-за одного урода!.. Забирайте это говно отсюда! -- пнул он бесчувственного Стаса. -- Воробей, вместо него пойдешь во вторую смену! Пацаны подняли Стаса и повели к выходу. Джоконда быстрыми, уверенными штрихами заканчивал рисунок -- горы, бэтээр на дороге и снизу подпись вычурной вязью "АФГАН". Бойцы окружили его, глядя через плечо. -- Во класс! -- Рисунок пошел по рукам. -- Мне нарисуешь потом? -- Давай. -- Один из бойцов лег, сняв тельник, другой смазал ему грудь одеколоном, налепил рисунок, окунул связанные иголки в чернила и начал колоть по контуру. -- Джоконда! Хохол зовет! -- послышался крик. -- Иду! -- Джоконда оставил начатый рисунок и накинул бронежилет. -- Вернусь -- закончу. Чугун, щурясь от солнца, навел пулемет с перевязанным изолентой прикладом на склон, поймал в прицел одинокий валун и дал очередь. Фонтаны пыли поднялись метров на десять левее. Чугун, изумленно разинув рот, уставился на них. Потом, пыхтя и матерясь сквозь зубы, принялся подгибать пассатижами прицел. Снова навел кривой ствол на камень... Запыхавшийся Джоконда вбежал в землянку со спичечным коробком. Деды резались в карты. -- Товарищ сержант, рядовой Петровский приказ выполнил! -- А получи, душман, гранату! -- Хохол с размаху шлепнул перед Курбаши туза и заржал. -- Бабки гони, чурка! Тот досадливо цокнул языком и, ругаясь вполголоса по-своему, оторвал клочок бумаги и расписался. Хохол достал из кармана стопку таких же расписок и вложил еще одну. Потом глянул на Джоконду и посмотрел на часы. -- Опоздал на две минуты. Ладно, прощаю на первый раз. Давай. -- Он сунул в рот папиросу. Джоконда протянул ему коробок. Хохол открыл -- и медленно поднял на него глаза. -- Не понял... Ты что, издеваешься, воин? -- Он вытряхнул на засаленные карты три спички. -- Ни у кого нет, товарищ сержант, -- развел руками Джоконда. -- Все, что осталось. -- Ты знаешь, когда колонна пойдет? Сколько нам тут еще сидеть -- день, два, неделю? -- крикнул Хохол. -- Чтоб через час спички были! Два коробка! -- Где ж я их тут найду? -- Мне по фигу! Найди-укради-роди! Ты приказ понял, воин? Вперед! -- Хохол начал сдавать по новой. -- Слышь, художник! -- крикнул он вслед. -- Без спичек лучше не возвращайся -- разрисую, как Третьяковскую галерею, понял? Джоконда вышел из землянки, растерянно оглядел горные склоны и пустынную дорогу внизу. И вдруг заметил на тропе ниже позиции пожилого крестьянина-афганца верхом на понуром ишаке. -- Эй! -- Он бросился было к мужику, потом обратно в окоп, подхватил автомат, сунул в карманы две банки тушенки и побежал вниз. -- Эй, бача! Стой! Мужик обернулся на окрик, ударил осла пятками и поехал быстрее. -- Стой, говорю, зараза! Стоять! Тот наконец остановился, настороженно глядя вполоборота. Джоконда подбежал к нему. -- Спички! -- показал он руками. -- Понимаешь, спички! Два коробка! -- поднял он два пальца. Полез в карманы -- мужик испуганно шарахнулся -- и достал тушенку. -- Это -- тебе, спички -- мне, понимаешь? Тот, улыбаясь, закивал, залопотал по-своему, указывая вперед, ударил ишака пятками, жестом предлагая идти следом. Джоконда неуверенно глянул в сторону позиции и двинулся за ним. Они уходили все дальше. Потом тропа резко повернула. Джоконда последний раз оглянулся на позицию и перевесил автомат на грудь, быстро обшаривая глазами каменистые склоны. Мужик неспешно рассказывал что-то, нимало не заботясь, понимают его или нет. Вскоре показался небольшой кишлак. Под кишлаком пахал ровный клочок земли допотопной деревянной сохой молодой парень в халате, с плеером на поясе и наушниками на голове. Завидев их, он снял наушники и быстро, опережая их, пошел к домам. Их, наверное, давно заметили, на окраине кишлака собралась толпа -- мужчины и чуть поодаль малышня. Джоконда передернул затвор. Мужик обернулся, показал руками: все в порядке. Он сказал что-то по-своему, и толпа молча расступилась. Мужик слез с ишака и пошел вперед. Джоконда медленно шел за ним сквозь толпу, держа палец на спусковом крючке, искоса поглядывая по сторонам и назад через плечо. Крестьянин провел его к глинобитному дому, открыл расхлябанную дверь и вошел внутрь. Джоконда осторожно шагнул следом. Здесь, видимо, было что-то вроде амбара, на голом полу лежали набитые зерном мешки. Мужик протянул руку: давай. Джоконда, не снимая палец со спуска, достал одну банку, потом, неловко изогнувшись, выудил вторую левой рукой из правого кармана. Тот указал на пол: садись, -- и вышел. Джоконда присел на глиняный пол, привалившись спиной к мешкам, направив ствол на дверь. Внутри был душный полумрак, из маленького оконца под крышей наискось светил солнечный луч, в нем клубилась золотистая пыль. Открылась дверь, вошел старик в чалме с темным, сморщенным, как печеное яблоко, лицом, с жутким бельмом вместо одного глаза и двумя кривыми гнилыми зубами на голых деснах -- страшный колдун из восточной сказки. Он молча сел напротив, улыбаясь, не спуская с Джоконды единственного глаза. Джоконда сидел, вцепившись в автомат занемевшими пальцами. Пот градом катился по лицу, он слизывал его языком с губ. Каждый раз, когда он переводил глаза на старика, тот с готовностью расплывался в улыбке, демонстрируя два гнилых клыка. Резко распахнулась дверь, Джоконда вздрогнул, вскинул автомат. Внутрь заглянули две чумазые детские физиономии, хихикнули и исчезли... Наконец вошел молодой парень с плеером на поясе. -- На. -- Он положил на мешок у входа два коробка спичек. Джоконда поднялся, подошел боком, чтобы не оставлять старика за спиной, показал парню стволом, чтобы тот отступил дальше, подобрал спички и положил в карман. -- Ходи, -- указал парень на дверь. Джоконда снова повел стволом, показывая, чтобы тот шел впереди. Последний раз оглянулся на улыбающегося колдуна и вышел наружу. Мокрый от пота, с большими темными пятнами на груди и под мышками, он опять медленно прошел сквозь толпу. -- Ходи, -- указал парень на тропу. -- Быстро ходи! Джоконда двинулся по тропе, оглядываясь, сторожа каждое движение за спиной. Потом не выдержал и кинулся бежать, как учил Дыгало: десять шагов вправо -- упал, десять влево -- упал. Толпа молча стояла на окраине кишлака, глядя, как он удаляется, мечась из стороны в сторону... Когда Джоконда появился из-за поворота, навстречу ему, развернувшись в цепь, шли человек двадцать бойцов в броне и подвесках с автоматами наперевес. Он на подгибающихся ногах поплелся к своим. -- Цел? -- издалека крикнул Быстров. -- Кто разрешил покинуть позицию? -- едва сдерживаясь, спросил он, когда Джоконда подошел. -- На подвиги потянуло? Пикассо! -- Он врезал Джоконде по шее. -- Айвазовский! Три наряда вне очереди! -- Есть три наряда, товарищ капитан, -- откликнулся тот. Все двинулись обратно. -- Чо так долго-то? -- спросил Хохол за спиной у капитана. -- Мы уж на штурм пошли, кишлак по камням разбирать. Достал? Джоконда вытащил из кармана два коробка. -- Ты глянь, аж размокли все, -- засмеялся Хохол. -- Ну герой! -- Он хлопнул Джоконду по спине. -- Родина не забудет! Позицию окутал густой туман. Он катился огромными волнами, так что фигура соседа по окопу то проступала размытой тенью, то исчезала вовсе. Солдаты стояли метрах в десяти друг от друга, навалившись грудью на стену окопа, положив ствол автомата на кладку, и вглядывались в беспросветную серую мглу. -- Воробей, -- негромко окликнул Лютый. -- Слышь, пернатый! -- Чего? -- донеслось из тумана. -- У тебя сигареты остались? -- Сержант заметит. -- Да чо он тут разглядит! -- Я те покурю, дятел! Ты у меня до дембеля котелки скрести будешь! -- раздался у них над головой голос Хохла. Он спрыгнул в окоп между ними и двинулся вдоль цепочки бойцов, мгновенно растворившись в тумане. -- Курбаши, -- позвал Воробей в другую сторону. -- А? -- Надолго это еще? -- Может, через час сдует. Было -- три дня стояли. Воробей вытер рукавом с лица противную морось, положил автомат плашмя на камень и подпер щеки ладонями, безнадежно глядя перед собой... Неожиданно слева раздался хлопок, сквозь туман смутно засветилась сигнальная ракета. Тотчас, разрывая ватную тишину, загрохотал автомат, за ним другой, третий, следом ударил пулемет. -- Рота, к бою!! Быстров выскочил из землянки, пригибаясь побежал на звук выстрелов. Из других землянок разбегалась по своим местам отдыхающая смена. В окоп чуть не на голову Воробью свалился Стас, торопливо застегивая надетый задом наперед бронежилет. Они замерли, вглядываясь в туман, чутко поводя стволами, возбужденно поглаживая пальцем спусковой крючок. -- Свои! -- донесся по цепочке крик. -- Не стрелять! Свои! Через несколько минут по окопу прошли Быстров, за ним шестеро в камуфляже без знаков различия -- усталые до черноты под глазами, с многодневной щетиной на скулах. Они вели духа со связанными руками, с мешком на голове. Последним шел капитан, который рассказывал пацанам в учебке про ислам. Сейчас от тогдашнего его лоска не было и следа -- грязное исцарапанное лицо, запекшаяся кровь на забинтованной ладони. -- Здравия желаю, товарищ капитан! -- радостно выкрикнул Воробей. Тот через силу улыбнулся и коротко поднес палец к губам. -- Погребняк! -- вполголоса окликнул Быстров. -- Я. -- Возьми трех человек -- проводишь до соседей. -- Есть. Нежданные гости исчезли в тумане. -- Огня дай, -- сказал Афанасий, взял зажигалку у Стаса, прикурил, привычно пригнувшись за кладкой и тотчас спрятав огонек сигареты в кулак. -- Армейская разведка, -- кивнул он вслед. -- Весь кайф обломали. Такой сон смотрел!.. Пойду, может, на вторую серию успею, -- он направился к землянке. -- Одно название -- десант, -- уныло сказал Стас. -- Спросят: чо делал? А ничо. Торчал на горе, как пугало, -- он махнул рукой и ушел. Воробей вздохнул и снова привалился грудью к стене окопа, тоскливо глядя в туман. В тишине ущелья послышался тихий гул. -- Идут! -- крикнул Хохол. Гул нарастал, заполнял ущелье, и, наконец, далеко внизу из-за поворота показалась голова колонны. Впереди шел танк с тяжелым катком -- минным тралом, за ним бэтээры с пехотой на броне, потом крытые "Уралы", тягачи с пушками, бензовозы, передвижные радиостанции, самоходки, опять бензовозы, "Грады" с зачехленными ракетами, снова грузовики, полевые кухни, самоходные зенитки. Колонна растянулась уже на все ущелье, а из-за поворота выворачивала все новая и новая техника. -- и-мое! Сколько же их? -- в восторге крикнул Воробей. Чугун шевелил губами, пытаясь сосчитать машины. Джоконда в снайперский прицел рассматривал солдат, сидящих на броне, торчащие из люков головы механиков-водителей и сосредоточенных шоферов за баранками "Уралов". Неожиданно откуда-то сверху к колонне протянулся неровный дымный след, за ним еще один. Первая граната разорвалась с перелетом, вторая попала в кузов грузовика. "Урал", полоща обрывками горящего брезента, съехал с дороги, пехота посыпалась с бэтээров, прикрываясь броней. Люки захлопнулись, боевые машины заворочали башнями, не видя противника. -- Вон они! -- указал Хохол и первым бросился по гребню горы. Лютый, Воробей и Джоконда побежали следом. Хохол на бегу дал очередь по мелькающим меж камней духам. Те, не пытаясь отстреливаться, отходили вверх. Бойцы короткими перебежками, стреляя на ходу, окружали их. Джоконда встал на колено, опер винтовку на плоскую верхушку камня. Он отчетливо видел одного духа, бородатого мужика в коричневом халате на фоне неба. Спокойным, холодным взглядом он поймал его в перекрестие прицела и нажал на спуск. Но тот внезапно исчез, будто провалился сквозь землю. Пуля выщербила камень на том месте, где за мгновение до этого была цель. Хохол подбежал к керизу, наполовину прикрытому плоским маскировочным камнем, сорвал с подвески гранату, бросил вниз и отшатнулся. Из провала вылетел тугой столб дыма и пыли. Хохол, обдирая локти и колени о стены, соскользнул вниз, дал длинную очередь в глубину темного тоннеля. Следом за ним на дно колодца спрыгнул Лютый. Пригибаясь в низком узком тоннеле, стреляя по очереди, они двинулись вперед. -- Ложись! -- крикнул Хохол. Оба упали ничком. В наступившей на мгновение тишине послышался стук прыгающей по каменному желобу гранаты. Грохнул взрыв, взрывная волна стремительно пронеслась по тоннелю, осколки зазвенели по стенам. Хохол выстрелил в темноту еще раз, прислушался, напряженно склонив голову, и поднялся. Достал фонарик, осветил уходящие в бесконечность стены кериза, мазнул пальцами по свежему пятну крови и растер в ладони. -- Ушли, -- сказал он. -- Кишлак бы прочесать, посмотреть, кто тут наследил. Сзади послышались шаги. Хохол перевел фонарик: к ним пробирался, держа автомат наготове, Воробей. -- О, подмога пришла! -- обрадовался Хохол. -- А я думаю -- чо они рванули сломя голову? А это они Воробья увидали!.. Иди, головорез! Отвоевались уже. -- Он развернул Воробья к выходу и проводил пинком в зад. Снова они ехали на броне. Небольшая колонна -- два бэтээра, "Уралы" и бензовозы, надсадно завывая перегретыми двигателями, забиралась все выше в горы. Слева дорога обрывалась огромной пропастью с едва видной далеко внизу рекой, справа нависали скалы. Джоконда быстро набрасывал карандашом пейзаж, время от времени дул на замерзающие пальцы. Хохол недовольно глянул на него, но промолчал. -- Холодно, черт, -- поежился Воробей. -- Прикинь, высота какая, -- ответил Афанасий. -- Перевал уже рядом. Солнце сядет -- такой дубарь будет... -- А этого ничо не берет, -- усмехнулся Стас, кивнув на мирно спящего на корме бэтээра Чугуна. -- Жир, что ли, греет? -- Товарищ сержант, -- окликнул Лютый Хохла. -- А дикари -- это кто? -- Увидишь, -- усмехнулся тот. -- Дальний гарнизон... Как в самую срань ехать -- так девятая рота. Все нормальные люди на базе уже... Каждой бочке затычка. -- Он зло сплюнул вниз. -- А? -- удивленно сказал Чугун, приподнимаясь. -- А-а-а!! -- заорал он вдруг истошным голосом, сиганул с брони на землю и заплясал на месте, прихлопывая двумя руками горящую на заднице "песчанку". Колонна остановилась. Под хохот бойцов Чугун, выпучив глаза и не переставая орать, содрал штаны до колен и носился взад-вперед, пытаясь остудить обожженный зад. -- Чего там? -- выглянул механик-водитель. -- Да придурок на радиаторе заснул, пригрелся! -- Сука! -- Механик кинулся за Чугуном и от души влепил ему несколько пендалей в голый зад. -- А я думаю -- чего движок-то кипит, не тянет ни черта! А он, гад, воздух перекрыл! Бойцы покатывались со смеху. -- Кончай балаган! -- заорал комроты. -- Дотемна не успеем! Колонна снова двинулась в гору. Чугун, подвывая, лежал на животе со спущенными штанами. Задница у него побагровела и пошла волдырями. -- Поссать надо, -- сказал Курбаши. -- Самое верное дело от ожога. -- Во, дай я! -- с готовностью приподнялся Стас. -- Нет, я! -- Я те поссу! -- прошипел Чугун. -- Мажь давай чем-нибудь! Курбаши наложил марлевую повязку во всю задницу и закрепил пластырем. -- Думаешь, тебе сейчас больно, Чугун? -- философски сказал Джоконда, не отрываясь от рисунка. -- Не-ет. Больно будет, когда в сортир пойдешь. Китайская средневековая пытка. Лучше сразу кляп в рот затыкай, чтоб не орать! Чугун только постанывал, вцепившись в броню. Гарнизон -- пятачок у дороги с несколькими полуземлянками и автоэлектростанцией -- приклеился на краю пропасти, как ласточкино гнездо. Со всех сторон огражден мощной каменной кладкой с бойницами. Каждая землянка, станция, даже летняя столовая -- деревянный стол со скамейками -- все доверху обнесено кладкой. Больше всего гарнизон напоминал средневековую крепость, только посередине на высокой мачте развевался красный флаг. Дорогу между скалой и гарнизоном перегораживала "змейка" из тяжелых бетонных плит. Колонну, видимо, давно ждали, у ворот толпились человек двадцать местных. Как только машины остановились и уставшие от долгой дороги солдаты посыпались с брони, дикари бросились к ним -- лихорадочно шарили глазами по лицам, обнимали каждого, торопливо жали руки. -- Здорово, пацаны! Здорово!.. Ашот!.. Колян!.. Михей!.. Здорово, ребята!.. -- Разгружай! -- крикнул капитан. -- Встали под разгрузку! Уже в сумерках бойцы по цепочке передавали из рук в руки ящики с боеприпасами и провизией. Бензовоз сливал горючку в зарытую по горловину цистерну. Хохол, улучив момент, мигнул механику-водителю. Они отошли за бэтээр. -- Изюмовки отлей, -- попросил Хохол. -- Ты чо, это ж капитанская! Увидит -- башку оторвет! -- Да литров пять, не заметит. Надо пацанов угостить, нет? Водила воровато огляделся и открутил нижнюю пробку запасного топливного бака в задней дверце. Хохол подставил канистру. Из горловины с шипением вырвалась струя пенистой коричневой жидкости с раскисшим изюмом. -- Забродила, нет? -- спросил Хохол, принюхиваясь. -- Да ты чо! Под солнышком растрясло -- массандра! -- Водила перекрыл горловину. Вечером Хохол, Афанасий, Курбаши и Лютый с друзьями сидели в тесной землянке вокруг низкого стола под тусклой, помаргивающей лампой, пили брагу, разливая из канистры, передавали по кругу косяк. Чугун лежал на животе на матрасе. Перед ним тоже стояла кружка. -- Слушай, а девки теперь в чем ходят? -- спросил Ашот. -- Да вон, полгода с гражданки, -- кивнул Хохол на молодых. -- Как в чем? -- пожал плечами Джоконда. -- В платьях. В джинсах. -- Слушай, я знаю, что не в броне с камуфляжем, да?! Я говорю, в каких платьях? Подробно говори, да? -- Ну, этим летом в таких юбках -- совсем прозрачные, против солнца насквозь светится. Смотришь, ноги как у штангиста -- все равно идет. -- Вот такие? -- показал Ашот длину. -- Нет, подлиннее. И покрой вот такой широкий, летает во все стороны. Ветер дунет -- все за юбки хватаются... -- А Горбачев -- вот я по приемнику слушаю, не пойму, -- начал сосед Ашота, медлительный светловолосый Михей. -- Перестройка эта. Народ-то чего говорит, верят? Или опять фуфло?.. -- Слушай, ты заткнешься когда-нибудь, нет? -- взвился Ашот. -- Видишь, с людьми разговариваю!.. Ну? -- обернулся он опять с горящими глазами к Джоконде. -- Вот идет -- и юбка туда-сюда, туда-сюда, да? -- Ну да. -- Что, так и идет? -- Так и идет, -- пожал плечами Джоконда. -- Вай, зараза! -- зашелся от восторга Ашот, хлопая себя по коленям. -- Мужики... -- растерянно спросил Лютый. -- Вы сколько тут сидите-то? -- Полтора года сидим. -- Пятнадцать месяцев, -- уточнил Михей. -- Слушай, я без тебя считать умею, бульбаш поганый! Что ты рта открыть не дашь!.. -- отмахнулся Ашот. -- Так и сидим. Вот раз в полгода колонна придет, горючку, боезапас подвезут -- и опять сидим. В неделю раз чалмач на осле проедет -- и то радость... -- А зачем? -- спросил Воробей. -- Обозначаем присутствие, -- пожал плечами Ашот. -- Вот так сидишь с утра до ночи, на ту сторону ущелья пялишься... Веришь -- каждый камешек уже в лицо знаю. Хочешь, по порядку расскажу не глядя? Справа внизу -- Слон, повыше -- Ящерка, потом разлом идет -- Тещина щелка, потом Тарас -- это парень у нас был, снайпер оттуда его достал, потом Клык... -- Черепаха потом, -- подал голос Михей. -- А там уж Клык. -- А я говорю -- Клык! -- взвился Ашот. -- Черепаха сначала! -- Ты чо, бульбаш? Ты кому это говоришь? Ты мне это говоришь? -- Чо заладил: бульбаш, бульбаш? -- завелся наконец Михей. -- А ты кто -- козел горный! С горы своей слез, толчок первый раз в казарме увидел! Ты меня достанешь -- я тебя так достану! -- А ну пойдем! -- вскочил Ашот. -- Пошли проверим! Если первый Клык -- я тебе морду разобью, понял? Что, очко заиграло? -- Хорош, мужики! Кончай! Тихо! -- Хохол и Афанасий растолкали уже сцепившихся через стол дикарей. Хохол разлил из канистры. -- Давайте за дембель, мужики. Недолго осталось. Как говорил дедушка Ленин? Дембель неизбежен, как крах империализма! Они чокнулись кружками. Ашот все не мог успокоиться, косился на Михея. -- Вот про дембель думаю -- знаешь, о чем мечтаю? Думаешь, бабы, все дела, да? Вот одна мечта, веришь: просыпаюсь утром -- и эта харя передо мной не маячит! -- Ладно-ладно, давай! -- Хохол подтолкнул его кружку своей. В землянку заглянул кто-то из дикарей с биноклем ночного видения на груди, сообщил гнусавым дикторским голосом: -- Московское время -- двадцать два часа. Передаем концерт по заявкам... Ну чо, мужики? Пойдем постреляем? -- Да отвали, -- отмахнулся Ашот. -- Дай с пацанами побазарить... Слышь, Патефон! -- крикнул он вдогонку. -- Молодых вон возьми. Лютый, Джоконда и Воробей вопросительно посмотрели на Хохла. -- Давай, -- усмехнулся тот. -- Идите, воюйте. Пацаны торопливо разобрали оружие и бушлаты у входа. Следом за Патефоном, пригнувшись, они подошли к каменной кладке на краю пропасти. Около бойниц уже сидели несколько бойцов, курили, пряча огонек в ладони. Один в наушниках лежал у переносного локатора -- железного чемоданчика размером с "дипломат" с тускло подсвеченными приборами. Стоящая вертикально антенна медленно поворачивалась вправо и влево, прощупывая противоположный склон. Патефон присел рядом с локатором, глянул в бинокль. Лютый, Джоконда и Воробей настороженно всматривались поверх кладки в кромешную тьму ущелья. Локаторщик остановил антенну, медленно, по миллиметру подкрутил регулятор настройки и поднял руку. Бойцы загасили сигареты, передернули затворы и выставили стволы в бойницы. Прошло несколько томительных секунд в тишине. Все смотрели на локаторщика. Тот, прикрыв глаза, напряженно вслушивался в одному ему различимые звуки. -- Идут? -- негромко спросил Патефон. Локаторщик молча указал пальцем на прибор, на котором едва заметно колебалась тонкая стрелка. -- Сколько? -- Пять... Или шесть. Не пойму... -- ответил локаторщик. Он щелкнул переключателем, снова подкрутил регулятор, прислушиваясь. -- Повыше Черепахи и метров тридцать левее, к Большому Зубу. Прямо под Слоном, -- наконец указал он направление, скинул наушники и тоже взял автомат. Патефон направил туда бинокль. -- Вон они... Здравствуйте, дорогие друзья! -- прогнусавил он. -- Усаживайтесь поудобнее около ваших радиоприемников... Пятеро, кажется... -- Он опустил бинокль. -- Ахмет!!! -- заорал вдруг он, так что Лютый с друзьями вздрогнули от неожиданности. -- Это ты?! Эхо полетело по ущелью. -- Льоша! -- донеслось с той стороны. -- Салам алейкум, дарагой! -- Ахмет! Ты живой еще, говноед позорный? Глистопердежник, чалмач вонючий, сучара подзаборная! -- надрывался Патефон, заряжая ракетницу. -- Сейчас мала-мала убивать тебя буду! -- Льоша! Я твои кишки рэзать, горло душить! Патефон выстрелил из ракетницы. Ракета повисла между склонами, мертвенный голубой свет заиграл причудливыми тенями в ущелье. Тотчас с другой стороны ударили очереди. Бойцы разом ответили из-за кладки, застучал крупнокалиберный пулемет. Грохот выстрелов, многократно умноженный эхом, заметался между горами, длинные пунктиры трассеров, пересекаясь, перечеркнули ущелье. Лютый, Джоконда и Воробей стреляли из своих бойниц, ловя в прицел огоньки автоматных очередей на той стороне. Пули били в камни кладки, пронзительно свистели над головой. Воробей откатился вбок, меняя опустевший рожок. В ту же секунду пуля ударила в стенку бойницы, срикошетила и звонко чиркнула по каске. Воробей невольно схватился за голову, нащупал вмятину. Переждал секунду, снова вынырнул в проем бойницы и азартно нажал на спуск. -- А теперь прослушайте вашу любимую мелодию -- "Серенада лунной долины"! -- объявил Патефон. -- Давай, Колян! Кто-то из бойцов приподнялся, вскинул на плечо гранатомет. Оставляя светящийся дымный след, граната перелетела ущелье и разорвалась на склоне. Следом ушла вторая. Огоньки выстрелов с той стороны стали реже, затем совсем погасли. Патефон махнул рукой, и огонь с этой стороны тоже прекратился. Далеко в горах затихло последнее эхо, и над ущельем снова воцарилась тишина. Патефон посмотрел в бинокль. -- Все. Уходят... Концерт по заявкам радиослушателей окончен. До новых встреч в эфире, друзья! -- сообщил он. По пути к землянке Лютый и Джоконда по очереди разглядывали, ощупывали отметину на каске Воробья. -- Не, ты представляешь! -- в восторге рассказывал тот, не остывший еще от азарта боя с невидимым противником. -- В стенку, от нее в камень -- и прямо по каске! Туда-сюда -- и как даст! Не, ты прикинь: вот на ладонь ниже -- и прямиком в лоб, а!.. Утром Воробей с громадной резиновой флягой за спиной спускался от гарнизона в ущелье. Повесив автомат на грудь, он двумя руками цеплялся за камни, проскальзывая на крутой тропинке. Соскользнул на каблуках вдоль большого валуна -- и вздрогнул от неожиданности. В трех метрах от него, склонившись над бьющим из-под камня родником, набирал воду в кожаный бурдюк молодой парень в халате и пуштунской