добрил Илья, радуясь, что перепалка их кончилась. Он придвинулся к Анфисе - и вдруг замялся, не зная, можно ли вот так сразу обнимать ее после всех своих признаний. На миг возникло и тут же сгинуло нелепое чувство, будто Тося-малолетка видит их сейчас. Илья подивился игре своей фантазии и привлек Анфису к сeбe. - Да ну тебя! Анфиса притворно нахмурилась. - Красивей тебя у меня еще не было, - признался Илья. - Ох и комплиментщик ты! И ко мне ключик подобрал? - насмешливо спросила Анфиса, но глаза у нее подобрели. Илья распечатал коробку пастилы. - Угощайся, твоя любимая - бело-розовая. И снова затрезвонил телефон. Анфиса держала трубку близко от уха Ильи, и тот услышал, как простуженный бас в трубке спросил: - Как у вас с планом? - Перевыполняем! - игриво ответила Анфиса, запуская руку в коробку с пастилой и прижимаясь к Илье плечом. - Ну его к лешему! - разозлился Илья. - Нашел время о плане спрашивать. Он водворил трубку на место, отшвырнул окурок к печке и решительно обнял Анфису. Илья позабыл уже о тенях, а они продолжали жить своей отраженной, передразнивающей людей жизнью. Тень Ильи обняла на полу тень Анфисы. Головы теней сблизились в поцелуе, и губы их встретились там, где на жестяном листе у печки валялся скрюченный окурок. КОНТРОЛЬНАЯ ПРОВЕРКА Тося бойко орудовала черпаком, наполняя миски лесорубов. Украдкой она поглядывала по сторонам, удивляясь, куда это запропастился Илья. Его не было видно ни в очереди, ни за столом среди обедающих. Вот и последний лесоруб отошел от котла. Тося с беспокойством осмотрелась вокруг. - А где же... это самое, наш передовик? - спросила она у мастера Чуркина. Чуркин махнул рукой в сторону делянки: - Звали -Х не пошел. Деньгу твой передовик зашибает. Они, передовики, насчет денег лютые! Тося прислушалась и за ближним звяканьем ложек различила далекий грохот сваленного дерева. Она живо налила щей в армейский котелок, прижившийся на кухне, в крышку от котелка горкой наложила каши, завернула самую поджаристую горбушку хлеба в чистое полотенце и, придав лицу строгое и независимое выражение человека, выполняющего свой долг, храбро двинулась в лесную чащобу. Головы всех обедающих девчат враз будто ветром повернуло вслед Тосе. Осуждающий шепоток прошелестел над столом. Вот люди, делать им нечего. На трелевочном волоке Тосю переняла быстроногая Катя. - Ты куда это правишься? - прокурорским голосом вопросила она, глядя на котелок, из которого валил пар. - Да так... Не все пообедали... - Тося качнула котелком в сторону делянки. - Срочная работа... - Срочная! - передразнила Катя и погрозила Тосе кулаком. - Чует мое сердце, ты и на Камчатку срочно побежишь! - Ну и что? - захорохорилась Тося, перекладывая котелок из одной руки в другую. - Кажется, совершеннолетняя... Катя осуждающе покачала головой и сказала убежденно - на правах человека, который никогда не делал ошибок в своей жизни: - На Камчатке можно только с одним человеком сидеть. С одним, понятно? - Для наглядности Катя показала Тосе оттопыренный палец. - Семь раз отмерь, а потом иди. Вот как я с Сашей, бери с нас пример! Катя нежно посмотрела на палец, олицетворяющий сейчас разлюбезного ее Сашку, заметила пятнышко, звучно плюнула и старательно вытерла о ватник. - А будешь... - Катя презирающе оттопырила второй палец, обвязанный тряпочкой, а вслед за ним веером распустила всю пятерню. - Получится, как у Анфисы. Ты этого добиваешься? Тося испуганно замотала головой. Кате понравилось, как покорно слушает Тося ее наставления, она смилостивилась над ней и подтолкнула к делянке: - Одна нога там - другая здесь. Держись за меня, не пропадешь! Тося благодарно закивала головой и припустила по волоку, развороченному тяжелыми тракторными возами. На опустевшей делянке одинокий Илья переходил от дерева к дереву и валил их чудо-пилой. - Чего ж ты обедать не идешь? - строго спросила Тося, держа котелок за спиной. - Некогда! - буркнул Илья, уголком глаза наблюдая за Тосей. "Прибежала!" - Конец года, а план тютю! - Вот оно что-о!.. - почтительно протянула Тося.- Ну, знаешь, хоть ты и передовик и портрет твой в клубе висит, а так тоже нельзя: план планом, а поесть надо. Тося засуетилась, раскинула на пенечке свою скатерть-самобранку и расставила принесенную снедь. - Иди сюда! - позвала она Илью тоном радушной хозяйки, осмотрелась вокруг и пожалела: - Вот только сесть негде. С недовольным видом человека, которого оторвали от работы, Илья взглянул на пенек, сервированный Тосей. Глаза его прикованно застыли на парующем котелке. - Что там у тебя? - придирчиво спросил он. - Щи. - Все щи да щи... - проворчал Илья, не желая так быстро сдаваться. Он с усилием оторвал глаза от вкусного котелка, сглотнул набежавшую слюну и неожиданно для себя самого поинтересовался: - С мясом? - Угу... Иди поешь горяченького, не убежит твой план! - настойчиво звала Тося. - И ребята тоже хороши: сами обедают, а тебя в лесу бросили! И такая взрослая, чуть ли не материнская забота о знатном передовике прозвучала в Тосином голосе, что Илья, позабыв о пиле, во все глаза уставился на Тосю. Пильная цепь вхолостую рассекала воздух. Илья смущенно крякнул, отгоняя неведомые ему чары, примерился, свалил тоненькую березку впритирку к Тосиному пеньку и уселся на пружинящий ствол, как на скамейку. - Ловко ты! - похвалила Тося. - Долго ли умеючи, - небрежно отозвался Илья, запуская ложку в котелок. - Ну, я пошла... - сказала Тося, не двигаясь с места. Она боязливо дотронулась пальцем до чудо-пилы и взмолилась: - Дай я попробую? Всего одно деревце? Не будь жадиной-говядиной! Илья включил для Тоси пилу. С напряженным лицом охотника-новичка, выслеживающего дичь, Тося направилась было к ближней березке, но в последний миг пожалела ее и свернула к сосенке. Она прислонила пилу к коре - ж-жик, и деревце полетело в снег. Тося счастливо засмеялась и посмотрела на Илью, приглашая разделить ее радость. - Ну как? - лениво спросил Илья, снисходя к зеленому Тосиному малолетству. < - Щекотно! - призналась Тося, держа гудящую пилу на вытянутых руках и дрожа вместе с ней всем телом. Она свалила еще два тонких деревца и, войдя в лесопильный азарт, стала уже подкрадываться к вековой сосне, но тут Илья подошел к ней и выключил пилу. - Еще покалечишься, отвечай потом за тебя... -Веселая пилка! - похвалила Тося, бережно пристраивая пилу на пеньке и не замечая, что начинает уже говорить Илюхиными словами. Тосе до слез вдруг понравилось, что Илья так заботится о ней. Прямо как старший брат, о котором мечтала она... Тося припомнила вдруг название пилы. - "Дружба"!-уважительным голосом сказала она, взглянула на Илью и погладила крышку редуктора.- Ну, я побежала. Тося качнулась всем телом, но с места не сдвинулась, будто ноги ее приросли к земле. Она забыто стояла возле пилы "Дружба" и смотрела на обедающего Илью. Вот он поднес ложку ко рту и покосился в ее сторону. На миг глаза их встретились. Тося сорвалась с места и припустила во всю прыть, боясь, что Илья разгадает все ее тайны и cтанет над ней смеяться. - Долго ли умеючи... - пробормотал Илья, провожая глазами юркую фигурку Тоси, мелькающую между деревьями. Ему вдруг скучно стало, как прозорливому игроку, убедившемуся, что противник его много слабей, чем он спервоначала думал. Илья знал, что доведет свою игру до конца, но интерес его к Тосе уже улетучился. И она оказалась на поверку такой же, как все другие девчата, которые встречались ему в жизни, разве что гонору чуть-чуть побольше. "Все они на один фасон, - привычно обобщил Илья.- Только имена да волосы разные!" Из-за бурелома вынырнул Филя, ковыряя щепочкой в зубах. - Балует тебя ухажерка! - позавидовал он, кивая на котелок. - С доставкой на дом! - Маленькая, а понимает... - согласился Илья, уплетая кашу. Филя выпытывающе посмотрел на Илью: - Ну как, поддается? - Клюет помаленьку. Мне бы ее только поцеловать. Есть такие девчата: до первого поцелуя очень уж ерепенятся! - Давай, давай... - уныло сказал Филя. - Учти только... - Он заголил левый рукав ватника и ткнул зубочисткой в часы. - Стрелки двигаются! Илья бросил ложку в пустой котелок, небрежно предложил дружку: - Загляни сегодня на Камчатку. От неожиданности Филя даже к земле пригнулся, будто на плечо ему кинули мешок-пятерик. - Неужто придет? - встревожился он. - На Камчатку?! - Попробую привести, - скромно сказал Илья. - Из моих рук редко кто вырывался... - Ну и женщины теперь пошли! - искренне возмутился Филя. Он отбросил зубочистку и нахлобучил кубанку на уши. Илья усмехнулся: - Что, закачалась кубаночка? ТОСИНО СЕРДЦЕ Поздним вечером Тося возвращалась с занятий в школе, беспечно размахивая куцым портфеликом. В недвижном воздухе крупными мохнатыми хлопьями падал снег. Нынешняя зима была богата снегом. Сугробы уже достигли окон, и все дома в поселке выглядели так, будто присели. А люди рядом с этими укороченными, вросшими в сугробы домами вроде подросли, и даже Тося-невеличка запросто теперь дотягивалась рукой до любой застрехи. Из темного переулка навстречу Тосе шагнул поджидающий ее Илья. - Можно с тобой пройтись? Тося отодвинулась, освобождая рядом с собой место. - Улица не купленная... Вдогонку им пронзительно свистнул Филя, бредущий по улице в окружении непутевой своей ватаги. - Так мы ждем! - напомнил Филя и махнул рукой в сторону Камчатки. Илья покосился на ничего не подозревающую Тосю. - Неприятный тип, - сказала она. - Да, конечно! - поспешно согласился Илья, для пользы дела покривив душой. - А с другой стороны, не всем же быть хорошими. Тогда совсем уж скучно стало бы на свете жить... Тося хмыкнула, удивляясь такой постановке вопроса, но тут же великодушно решила, что кое-какой резон в словах Ильи есть, и милостиво наклонила голову, соглашаясь с ним. Они молча шли по тихой пустынной улице, то появляясь в конусах света у редких фонарей, куда охотно слетались снежинки, то пропадая во тьме, где, казалось, и снег не падал. В промежутке между ними мог бы поместиться еще один человек - и даже довольно солидной комплекции. Когда Илья пытался приблизиться к Тосе, чтобы ликвидировать этот позорный для его мужского самолюбия зазор, она сразу же шарахалась от него, восстанавливая спасительную дистанцию. Тайком от Ильи она изо всех сил тянулась кверху и даже на цыпочки приподнималась, чтобы казаться выше ростом. А смотрела Тося прямо перед собой, точно и не подозревала, что рядом с ней шагает Илья. Это была ее первая взрослая прогулка в жизни, и сейчас Тосей на равных правах владели и радость и страх. В последнее время она заметила, что Илья переменился к ней, но все еще терялась в догадках, не зная, как это понять. Вступая в новую, неизведанную и заманчивую полосу жизни, Тося больше всего боялась натворить по неопытности непоправимых ошибок и уронить девичье свое достоинство. На перекрестке Илья свернул было влево, а Тося махнула портфелем вправо и сказала: - Так короче. - А так длинней! - отозвался Илья, отобрал у Тоси портфель и махнул им влево. Тося подумала-подумала и, решив, что длинный путь иногда бывает лучше короткого, пошла за Ильей. Без портфеля она совсем не знала, что ей теперь делать со своими руками, и скованно размахивала обеими сразу то вперед, то назад, будто они были скреплены между собой и порознь не работали. Изо всех сил Тося старалась сдерживать шаг и идти медленно и степенно, как полагается ходить солидным девчатам, которых провожают кавалеры. Но Тося все время забывала, что она уже взрослая, и по-девчоночьи вырывалась вперед, опережая Илью. Никогда прежде она не думала, что вышагивать по-взрослому так трудно. А как же еще под ручку ходят? Вот где мука! Илья попридержал ее за локоток: - Да не беги ты как на пожар! Ты что, никогда в жизни не гуляла? - Не умею я медленно ходить, - призналась Тося. - Ноги у меня, что ли, такие... Они вышли на главную улицу поселка и столкнулись с Катей и Сашкой. Судя по толстым подушкам снега на их плечах, те гуляли уже давно. Тося смутилась и промямлила: - Погодка такая - грех дома сидеть... - Грех! - подтвердил Илья. - Эх, голуби! - молвил Сашка. Он достал из кармана папиросы, а Илья спички. Пока кавалеры закуривали, Катя преданно смотрела на Сашку, а Тося, подражая ей, на Илью. Потом девчата глянули друг на дружку, и Катя ехидно кашлянула, радуясь, что поймала Тосю на месте преступления. Тося виновато опустила глаза. Она тут же с вызовом вскинула голову, но было уже поздно: Катя опять любовалась своим кавалером, будто на всем белом свете не было парня краше неуклюжего Сашки. Тосе даже смешно стало: до чего же влюбленные девчата слепые! И тут она заприметила своими зоркими глазами, что на правом Катином плече снега - кот наплакал. "Левой рукой Сашка обнимает, чтоб ненароком не придушить Катерину!" - догадалась вдруг Тося с тем проникновением в запретные взрослые тайны, которое неизвестно откуда привалило к ней в последние дни. И Тосе захотелось, чтоб ее полюбил такой же чуткий, как Сашка, человек, но, если можно, не такой косолапый. Пары разошлись. Сашка с Катей нырнули в благодатную темень переулка, а Тося с Ильей не спеша двинулись по главной улице к общежитию. Илья откашлялся, сказал проникновенно: - Когда я тебя впервые увидел...-и как бы невзначай положил руку на Тосино плечо. Тося отпрыгнула от него как ужаленная. - Здравствуйте! Ты чего это? - ужаснулась она. - Привычка у меня такая... - пробормотал Илья, осуждающе глянул на свою провинившуюся руку, будто она одна была во всем виновата, и сунул ее в карман, чтобы ей больше не вздумалось самовольничать. - Надо отвыкать, - посоветовала Тося. - Постараюсь! - пообещал Илья, снова откашлялся и вернулся к прерванной лжеисповеди: - Так вот, когда я тебя впервые увидел... ...А на Камчатке в это время Филя проводил последнюю репетицию со своей ватагой. Он решил досыта поиздеваться над Тосей, раз уж из-за нее приходилось терять кубанку. - Ты будешь Ильей, а я Тоськой, - сказал Филя высоченному парню, своему любимцу, прозванному в поселке "Длинномером". - А вы все - кыш. Ватага сгинула за сугробами и поленницами дров. Филя усадил Длинномера на завалинку, вспрыгнул к нему на колени и, кривляясь, стал изображать влюбленную Тосю. Потом он вскочил, по-разбойничьи свистнул - и вся ватага разом поднялась из-за укрытий и захохотала дикими голосами, заулюлюкала. Каждый шумел за двоих, но всех перекрыл Длинномер, бухающий кулаком в какую-то звонкую железяку. Филя по-командирски вздел руку - и все затихли. - Так держать, - удовлетворенно сказал Филя.- Только жизни побольше! Длинномер, согнувшись в три погибели, выглянул на улицу и объявил густым шепотом: - Идут! Филя взмахнул рукой, и ватага попряталась. Прихватив свою железяку, Длинномер тоже нырнул за дальний сугроб. Филя на цыпочках подкрался к углу общежития и выглянул. - До свиданьица, Илюшка, - сказала Тося, останавливаясь у крыльца. - А может, еще погуляем? - Хорошего понемножку, - ответила Тося непреклонным тоном человека, знающего себе цену, и протянула руку за портфелем. Илья отступил на шаг и даже руку с портфелем за спину спрятал, словно боялся, что Тося силой отнимет у него свой портфель. Тося торжествующе усмехнулась и ловко пристукнула носками валенок, стряхивая налипший снег. Взгляд Ильи прикованно застыл на ее валенках-невеличках. - Какие же ты тогда туфли носишь? - Тридцать третий размер... - виновато ответила Тося. - Вот детсад! - удивился Илья. - Не хочешь гулять, давай посидим на завалинке. . Он небрежно кивнул в сторону глухой стены общежития, выходящей на пустырь. Филя, подсматривающий за ними, резко отдернул голову. - На Камчатку?!-ахнула Тося. Ох и жук ты, Илюшка! - Никакой я не жук! Ты когда храбрая, а тут боишься. - Я, Илюшка, только медведей боюсь, - призналась Тося, -да и то жареных! Будешь сидеть со мной, а думать про... другую, нужно мне! Ведь ты со мной только прикидываешься... Скажешь, нет? На миг Илья смутился, решив, что Тося откуда-то разузнала о его споре с Филей. Но тут же каким-то охотничьим чутьем, которое всегда выручало его, когда он обхаживал девчат, Илья понял, что бояться ему нечего. Просто на эту ершистую и не очень-то красивую девчонку еще никто из мужского племени не обращал внимания, и теперь с непривычки Тося никак не может поверить, что такой видный парень, как он, всерьез заинтересовался ею, недомерком. Илья представил вдруг сумятицу, которая царит сейчас в неопытном Тосином сердчишке, и снисходительно усмехнулся: - А чего мне прикидываться? Нравишься ты мне... Понимаешь? - проговорил он фальшивым голосом сильного и в общем-то справедливого человека, которого обстоятельства вынуждают обманывать ребенка. Илья и сам расслышал фальшь в своем голосе и рассердился на себя, на заупрямившуюся Тосю, на Филю, который втянул его в этот дурацкий спор. Честней всего сейчас было бы бросить Тосю со всеми ее младенческими страхами и отправиться к Анфисе на коммутатор. Но дело зашло уже слишком далеко, и отказаться теперь от спора - значило на весь поселок объявить о своем поражении. Да и пыжиковую шапку терять за здорово живешь Илье тоже не хотелось. "Сама виновата!" - не впервой оправдался перед самим собой Илья, припомнив все обидные Тосины выкрутасы на танцах в клубе. - Очень уж ты мне нравишься... - терпеливо повторил он, из прежнего своего опыта зная, что девчата никогда не обижаются, когда такие вот вещи говоришь им по нескольку раз. - Крепко нравишься, понимаешь? - Не верю! - сказала Тося, но голос у нее предательски дрогнул, и она с благосклонным любопытством взглянула на человека, который первым во всем мире по достоинству оценил ее. - Я и дома о тебе думаю, и на работе в лесу! - без стыда и совести врал Илья, входя во вкус и чувствуя, что Тося начинает поддаваться. - И ничуть я тебе не верю! - счастливо сказала Тося и стала валенком утаптывать свежий снег, заваливший дорожку: очень трудно стоять истуканом и ничего не делать, когда тебе впервые в жизни говорят, что ты нравишься и о тебе думают и дома и на работе. - Как увижу тебя - так праздник на душе! - вдохновенно врал Илья, не очень-то утруждая себя ради такой мелкой сошки, как Тося. - Все равно ни капли не верю! -ликующим голосом пропела Тося и поправила мальчишескую свою шапку-ушанку каким-то новым, только сейчас народившимся движением руки - округлым и уже почти женским. -Закрою глаза, и образ твой стоит передо мной!- выпалил Илья, чтобы окончательно доконать Тосю, и сам же первый прикусил язык, усомнившись вдруг, не хватил ли он через край. Тося восхищенно шмыгнула носом и переспросила шепотом: - Образ? -Ага! Вот смотри. Илья стал боком к Тосе, зажмурил глаза и затих, вглядываясь во что-то, доступное только ему. - Ну как? - ошеломленно спросила Тося. - Видишь меня? - Вижу! - А... где? Илья махнул рукой в сторону Камчатки. Любопытный Филя, высунувшийся из-за угла общежития, чтобы не прозевать, как Илья "охмуряет" повариху, поспешно отшатнулся. Тося добросовестно вглядывалась во тьму, но заметила лишь какую-то тень, метнувшуюся за угол дома. Может, образы такие и бывают? Она покосилась на Илью и увидела, что ресницы у него дрожат. - Ты не подглядывай! - приказала Тося, закрыла лицо Ильи портфеликом и спросила требовательно: - А в каком платье мой... это самое, образ? Илья переступил с ноги на ногу, припоминая небогатый Тосин гардеробишко. - В... синем, - неуверенно сказал он. Х- С белым воротничком? -доверчиво спросила Тося. - С белым!-торжествующе выпалил Илья и поспешил открыть глаза, пока Тося не подловила его на какой-нибудь манжетке. - Ну, убедилась? Пойдем теперь посидим. Он взял Тосю за руку и слегка потянул к себе, проверяя, готова ли она уже идти на Камчатку, или придется с ней еще повозиться. Тося сделала один-единственный шаг и тут же уперлась детским своим валенком в ступеньку крыльца - и осторожный Илья сразу же выпустил ее руку, боясь раньше времени спугнуть дикую девчонку. - Беда мне с тобой, - пожаловался он. Тося виновато опустила голову и как заведенная принялась утаптывать снег вокруг себя. Она так старалась, будто работала сдельно. Ей и первого в жизни человека, которому она наконец-то понравилась, не хотелось огорчать, и в то же время очень уж боязно было идти на страшную Камчатку. Пойманным в капкан мышонком Тося снизу вверх глянула на Илью. - Пошли, Тось, - настойчиво позвал Илья. - Посидим, поговорим... Не мы первые! И вдруг Тося перестала трамбовать свой снег и, найдя выход, обрадованно вскинула голову: - Давай лучше дружить, Илюшка, а? Илья досадливо поморщился, будто вместо вина хлебнул сгоряча пресной воды. - А мы на Камчатке и начнем дружить, -небрежно, как о само собой разумеющемся деле, сказал он. - Если хочешь знать, так там даже удобней, чем здесь на сквозняке... Пошли, Тось, чего уж! - А Анфиса?! - ужаснулась вдруг Тося, не понимая, как могла она раньше позабыть про счастливую свою соперницу. - И что ты за человек? С ней... дружишь, а меня на Камчатку зовешь? Не пойду я, подруга она мне все-таки: в одной комнате живем и... койки рядом. Илья с веселым изумлением посмотрел на Тосю и отвернулся, не выдержав гневного ее взгляда. - Что ж Анфиса? - пробормотал он. - Было время, встречались мы с ней, а теперь я и думать про нее забыл... Ничего в ней особенного нету, вот разве прическа красивая. - Прическа? - переспросила Тося. - Да брось ты сознательность разводить! - разозлился Илья на неожиданную задержку. - Она бы на твоем месте не поглядела, что койки рядом!.. И чего тебе еще надо? Да я, если хочешь знать, уже... почти полюбил тебя! Илья, сам не ведая почему, избегал говорить девчатам, что любит их. Не то чтобы он берег эти слова для кого-то, с кем надеялся встретиться в будущем. Просто Илья считал, что нечего девчат баловать, обойдутся и без любовных слов. И теперь он еще больше разозлился на Тосю, которая своим упрямством заставила его нарушить это правило. - Почти полюбил! Можешь ты это понять или не доросла ты еще до этого? - с вызовом спросил он, начиная терять терпенье. Сам того не подозревая, Илья затронул чувствительную Тосину струну. Больше всего на свете она боялась сейчас, что Илья увидит в ней девчонку-малолетку, не способную понимать чувства взрослых людей, прогонит ее спать и потом уж никогда больше к ней не подойдет. - Я все понимаю, Илюшка, не маленькая... - тихо ответила Тося, не решаясь поднять голову. Она утоптала уже весь рыхлый снег вокруг и замерла на месте, не зная, чем бы теперь заняться. Илья заметил Тосину безработицу и большущим своим валенком пододвинул к крыльцу целый сугроб свежего снега. Кивком головы Тося поблагодарила его и старательней прежнего принялась трамбовать снег. - Так что ж ты? - пристыдил ее Илья. - Может, Вера Ивановна запрещает тебе на Камчатку ходить? Тося рывком вскинула голову. - А при чем тут мама-Вера? - уязвленно спросила она. - Кажется, совершеннолетняя, паспорт имею! И чтобы доказать Илье полную свою независимость и взрослую самостоятельность, Тося демонстративно шагнула в сторону Камчатки. Она тут же испугалась своей храбрости и споткнулась на ровном месте, но было уже поздно. Не теряя даром времени, Илья живо взял Тосю под руку и не спеша, размеренным шагом честного человека, которому нечего стыдиться, повел ее на Камчатку. А Тосе, после того как она ни к селу ни к городу похвасталась недавно полученным паспортом, ничего другого уже не оставалось, как покорно плестись рядом с Ильей с видом пойманного правонарушителя. Она трусливо съежилась и вобрала голову в плечи, дивясь, как нескладно все у нее получается: вот и не хочет идти на Камчатку, а идет... И ничего тут нельзя поделать: надо платить за свое приобщение к заманчивой взрослой жизни. Илья покосился на Тосю, старательно семенящую рядом с ним, увидел ее зажмуренные от страха глаза, и на миг ему даже жалко стало эту несуразную девчонку, которая хорохорилась-хорохорилась, а потом так глупо попалась. - Вообще-то поздно уже, спать пора... - стала канючить Тося, ни на что уже не надеясь. - А то завтра с работой не справлюсь... Илья пренебрежительно махнул рукой: - Какая там у тебя работа? - Как это какая?! - опешила Тося и остановилась как вкопанная. -Сам ведь щи хвалил, за язык не тянула... Если повар, так уж и не человек? Она в сердцах выдернула руку и бегом вернулась на исходную позицию - к надежному пятачку, вытоптанному ею возле крыльца. - Да не в том смысле, - покаянно сказал Илья, жалея, что так не вовремя зацепил профессиональную Тосину гордость. Он осторожно подступил к крыльцу, боясь снова спугнуть Тосю, и заранее согнул руку в локте, приглашая дикую девчонку довериться ему. Тося неподкупно замотала головой. Теряя последнее свое терпенье, Илья взял Тосю под руку и вполсилы попытался увлечь ее за собой на Камчатку. Тося напряглась, как стальная пружинка, вырвалась и вспрыгнула на крыльцо. - Ты не очень-то! - возбужденно сказала она и поправила сбившуюся набок шапку прежним своим по-мальчишески резким и угловатым движением руки. - А гордая ты, козявка! - восхитился вдруг Илья, невольно любуясь неприступной для него Тосей и сам толком не зная сейчас, все еще притворяется он, чтобы выиграть злополучный спор, или на этот раз говорит правду. - Не думал, что ты такая! Значит, хочешь со мной... дружить? - Ты этим словом не кидайся, - строго предупредила Тося. - Знаешь, теперь я тебе и настолечко не верю! Она высунула из дырявой варежки кончик мизинца. - Не веришь? Совсем не веришь?! - пригорюнился Илья, пытаясь слезой в голосе разжалобить Тосю, и неожиданно для себя самого признался. -А вот такая ты мне еще больше нравишься. - Н-не верю...--запнулась Тося. - Правильно мне про тебя говорили. Ох и личность ты!.. До свиданьица! Тося выхватила у него из рук портфельчик, юркнула в общежитие и захлопнула за собой дверь. В коридоре она затопала ногами - сначала громко, а потом тише и тише, делая вид, что убежала к себе в комнату. А сама припала ухом к двери, чутко прислушиваясь к тому, что творится на крыльце. Кажется, Тося жалела уже, что так беспощадно расправилась с Ильей, и позови он сейчас ее, начни настаивать на своем, она, может быть, и вышла бы к нему. Но Илья смирился с ее отказом. Тося слышала, как на крыльце под ногами Ильи мягко хрупнул свежий снег, потом под тяжестью его тела жалобно пискнула вторая сверху скрипучая ступенька - и все затихло. Она обиженно выпрямилась, недовольная, что Илья так легко поверил ей. Но выйти на улицу и первой позвать его Тося никак не могла - это было просто выше ее сил. Кто-то чужой и непонятный сидел сейчас в ней и распоряжался всеми ее поступками. Так вот какая она, долгожданная взрослая жизнь! Напуганная всеми этими неразрешимыми сложностями, Тося закусила губу и ожесточенно замолотила веником, обметая с себя снег. Но вот веник замер в ее руках, и она прижалась щекой к бревенчатой-стене, нахолодавшей за зиму, и заплакала, жалея и себя, и разнесчастного Илюшку-бабника, смертельно обиженного ею, и всю ту недавнюю девчоночью ясность жизни, с которой пришла ей пора навеки расстаться. В коридор выглянула Вера с чертежной линейкой в руке. - Ты чего ревешь? Обидел кто? Тося замотала головой: - Я сама че-человека одного обидела... - Ну и пусть твой человек плачет, ты-то чего заливаешься? -Не заплачет, он крепкий... А мне все равно жалко! - Совсем запуталась ты! - Подзапуталась, мам-Вера, - охотно согласилась Тося. - Ну, идем-идем, нечего тут сырость разводить. Вера обхватила Тосю за плечи и увела ее в комнату. А на улице Филя окликнул Илью, поравнявшегося с Камчаткой: - Чего ж ты? Сорвалось? Илья замысловато покрутил рукой в воздухе: - Осечка... Цену себе набивает! Филя разочарованно свистнул, ватага поднялась из-за укрытий и зашумела, заулюлюкала. Но, не видя перед собой Тоси, парни быстро затихли и окружили своих главарей. Самый маленький и плюгавый подошел к Илье и, клацая зубами от холода, взмолился: - Со-совсем з-зазяб... Ил-люха, с-ставь п-пол-литра! - Завтра, завтра!-досадливо сказал Илья и пошел прочь от ватаги. Филя оглядел закоченевших дружков, хлопающих себя по бокам, чтобы согреться. - Где Длинномер? - строго вопросил Филя тоном полководца, недосчитавшегося в своих рядах гвардейской части. Парни переглянулись. Филя пронзительно свистнул. Из-за дальнего сугроба вскочил задремавший было Длинномер и, ничего не соображая спросонок, забухал кулачищем в гулкую железяку. Филя сокрушенно покачал головой: - Ну и кадры!.. Едва переступив порог комнаты, Тося тут же ринулась к Анфисиной тумбочке и впилась глазами в зеркало, беспощадно-придирчиво оценивая свою красу. - Мам-Вера, как ты думаешь, могу я кому-нибудь... это самое, понравиться? - Можешь... - равнодушно отозвалась Вера и склонилась над длинным листом миллиметровки, свисающим со стола. Повеселевшая Тося швырнула портфель под койку, скинула жиденькое свое пальтецо. - Задание из техникума? - почтительно спросила она, разглядывая непонятный Верин чертеж и гордясь тем, что живет в одной комнате с человеком, который разбирается в таких мудреных вещах. Вера молча кивнула. - А я бы заочно учиться ни в жизнь не смогла! - честно призналась Тося. - Это ж какую сознательность надо иметь: никто над тобой не стоит, а ты занимаешься!.. Она смерила пальцами толстый корешок справочника, взяла линейку со стола, почесала у себя за ухом и торжественно объявила: - Мам-Вера, а ведь ты героиня! - Будет тебе ерунду-то молоть!.. - А я говорю: героиня! - заупрямилась Тося. - Если б я была правительством, я бы всех, кто заочно учится, награждала: институт окончил - получай орден, техникум осилил - вот тебе медаль! - Смотри, прокидаешься, - предостерегла Вера.- Металла не хватит: нашего брата много... - Эх, ты! - пристыдила Тося. - Сама ты себя не понимаешь! Балансируя руками, как канатоходец, Тося прошлась по узкой половице, снова заглянула в зеркало, осталась довольна собой, закружилась и опрокинула табуретку. Вера с любопытством наблюдала за Тосей. А та вдруг помрачнела, подошла к окну и прижалась лбом к слепому зимнему стеклу. - Чего ты мечешься? - спросила Вера, -Двойку схватила? Тося презрительно отмахнулась: - Если бы!.. Понимаешь, один человек душу мне открыл, а я нечутко к нему подошла... Знаешь, как мы, женщины, иногда умеем! Как-то не по-женски даже... - Ну ничего, - утешила Вера. -Завтра улыбнешься своему человеку - и помиритесь. - Завтра? Тося глянула на ходики и вдруг, как была в одном платье, выбежала из комнаты, в два прыжка одолела коридор и выскочила на улицу в самую гущу снегопада. Илью она догнала уже возле мужского общежития. - Ты чего? - удивился Илья. - Простудишься, дуреха! - Илюшка, тебе плохо сейчас? - спросила Тося, снизу вверх виновато заглядывая ему в лицо. - Ничего, терпеть можно... - Илья скинул с себя тяжелое пальто и накрыл Тосю. - Да ты, никак, пожалела меня? - Немножко... Всякое бывало у Ильи с девчатами: его и любили, и ненавидели, и убивались по нем, и гнали прочь, и серной кислотой в глаза грозились плеснуть, -а вот пожалеть его еще ни одна девчонка не догадалась. И сейчас с непривычки Илья растерялся. Стыда за свой спор он не почувствовал: чего не было - того не было. Он даже и не подумал о споре - нужно было ему забивать свою голову разной ерундой. Ему просто смешно стало, что эта нецелованная зелень пожалела его, и в сердце без спросу шевельнулась признательная благодарность к Тосе. Что там ни говори, а все-таки приятно, когда тебя, здоровенного, жалеют, - по крайней мере, вот так неумело и необидно, как Тося пожалела его. А Тося напялила чужую просторную одежину себе на голову капюшоном, дотянулась подбородком до ближней пуговицы, пахнущей табаком, и спросила чуть-чуть лукаво, бессознательно требуя награды за свой самоотверженный поступок: -А теперь лучше? - Эх, повариха ты, повариха! Сама маленькая, а сердце... - Сердце как сердце... Тридцать третий размер! Рука Ильи привычно взлетела, чтобы обнять Тосю. Всем своим существом сердцееда он понимал, что главная преграда в Тосе рухнула и сейчас она не только позволит поцеловать себя, но и на Камчатку с ним пойдет. Но Илья вдруг усомнился, можно ли ему вести себя с Тосей так, как он обычно поступал с другими девчатами. Рука его замерла на полпути за спиной Тоси, повисела там, повисела, впервые в жизни устыдившись дешевой своей прыти, - и тяжело упала. - Беги домой, а то застудишься... - хмуро сказал Илья, не понимая себя сейчас и сильно подозревая, что валяет дурака. Тося побежала, обернулась, чтобы узнать, что там Илья поделывает без нее, оступилась на косогоре и шлепнулась. Она тут же вскочила и, припадая на одну ногу, держась за коленку, заковыляла к своему общежитию. Илья неподвижно стоял посреди улицы и смотрел ей вслед. ДЕНЬ ПОЛУЧКИ В конторе лесопункта перед окошком кассы выстроилась очередь - нельзя сказать, чтоб длинная, но и не такая уж короткая, - в общем, как раз такая, когда наиболее нетерпеливые норовят получить зарплату без очереди. Лесорубы один за другим подходили к окошку и расписывались в ведомости сочащейся чернилами ручкой. Два раза в месяц неисправный канцелярский инструмент этот метил в поселке поголовно всех лесорубов. Валяйся ручка на земле - никто и не нагнулся бы поднять ее, а вот недоверчивый кассир приковал это подотчетное имущество к косяку своего окошка толстым электрошнуром, способным удержать на привязи и слона. В трех шагах от окошка за маленьким колченогим столиком по-семейному обосновались Катя с Сашкой. Катя продавала билеты денежно-вещевой лотереи, а верный Сашка помогал ей и время от времени покрикивал угрожающим голосом: - Кому "Волгу"?.. Мотоцикл кому?.. А вот "Волга"!.. Чуть ли не впервые в жизни Илья честно стоял в очереди и все поглядывал на входную дверь, поджидая Тосю, которая вот-вот должна была прийти получать невеликий свой заработок. Если б его воля, Илья поднял бы Тосину зарплату до тысячи рублей... Даже до десяти тысяч - пускай тратит себе на здоровье. Со знакомым скрипом приоткрылась дверь коммутатора, и в коридор выглянула Анфиса. Илья встретился с ней глазами и поспешно отвернулся. Посмеиваясь, Анфиса подошла к Илье и стала впереди него. - Вечно без очереди норовят! - возмутилась пожилая Гавриловна, работающая судомойкой в столовой.- Тут с ревматизмом и то стоишь! - Занимала она... -не очень уверенно сказал Илья. В контору бочком вошел Ксан Ксаныч и направился было к Наде, стоящей невдалеке от окошка, но когда на Анфису ополчилась языкастая Гавриловна, он поспешно юркнул в хвост очереди, убоявшись скандала. Надя приглашающе замахала ему, но Ксан Ксаныч только руками развел, показывая, что уж лучше он честно выстоит свою очередь, а то крику не оберешься. Анфиса с Ильей шаг за шагом продвигались к кассе. Они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, как совсем чужие, случайно встретившиеся в очереди люди. Вот они достигли заветного окошка. Расписались в ведомости, как и все до них, перепачкались чернилами - осторожная Анфиса поменьше, а Илья побольше. Получили деньги - Анфиса тощую пачечку, а Илья целый кирпич, стянутый полосатым банковским пояском матрасной расцветки, - и отошли от кассы. - Я уж думала, ты меня из очереди вытуришь! - насмешливо сказала Анфиса и кивнула на близкую дверь коммутатора. - Зайдем, совсем ты ко мне дорогу забыл. - Да все как-то некогда... - буркнул Илья и тут же сам устыдился своей лжи, глянул Анфисе в глаза: - Что ж нам в прятки играть? Небось и сама знаешь? Анфиса наклонила голову, подтверждая, что добрые люди рассказали ей, как в последние дни он увивается вокруг поварихи и, по слухам, ничего не может от нее добиться. - Слышала, Тоська из тебя веревки вьет? Илья смутился, вяло запротестовал: - Так уж и веревки? - Даже канаты! Со стороны, Илюша, виднее. Я одного не пойму: ты все еще споришь на нее или теперь уж всерьез? - Я и сам толком не разберу! - признался Илья.- Как-то перепуталось все... Он поймал себя на мысли, что хорошо было бы поговорить о Тосе с каким-нибудь опытным, дружески расположенным к нему человеком: выложить все свои недоумения, посоветоваться, как вести себя дальше. Но открыться насмешнице и зубоскалке Анфисе - значило попросту предать то хрупкое, не до конца ясное, но уже чем-то непривычно святое для Ильи, что с каждым днем все крепче и крепче привязывало его к Тосе. - И... нравится тебе такая жизнь? - с искренним любопытством спросила Анфиса, и в голосе ее прозвучала зависть - не зависть, а так, проснувшееся вдруг желание и самой испытать то неведомое, что чувствовал сейчас Илья. В ответ Илья лишь руками развел, как бы говоря: "А что поделаешь?" - Прямо подменила тебя Тоська! - удивилась Анфиса.- Был парень как парень, а теперь монах какой-то!.. И зачем тебе сдалась эта любовь? Ну, зачем? Вбил себе в голову! - Да нету у меня никакой любви, и чего ты все выдумываешь?! - рьяно запротестовал Илья, готовый на все, лишь бы оградить и Тосю и свое - пока без названия - чувство к ней от наскоков ехидной Анфисы. - Просто любопытная девчонка, я еще таких не встречал... - Вот-вот, Илюша, с этого все и начинается! Анфиса сочувствующими глазами глянула на непонятного ей сейчас Илью и поспешно отвернулась, чтобы не расхохотаться над его покорным видом. - Ты не смейся! - угрожающе предупредил Илья. - Прости, Илюша, но все-таки смешно, - мягко, как говорят с больными, сказала Анфиса. - Ты и Тоська - это ж надо вообразить! Такое учудил - на голову не наденешь! - Ты Тосю не трогай! - запальчиво посоветовал Илья. Анфиса-шутливо вздела руки: - Не буду, не буду! Но ведь сам же говорил: "Недомерок"... Или мне тогда послышалось? Илья тяжело переступил с ноги на ногу: - Я тогда как слепой был... - Вот теперь все понятно, - живо подхватила Анфиса.- Сослепу ты и ко мне на коммутатор хаживал! - Да я вовсе не о тебе! - выпалил Илья, удивляясь, как трудно говорить ему сегодня с Анфисой. - Не бойся, я не обиделась,- успокоила его Анфиса.- Мне бы только понять: и чем она тебя приворожила? Женское любопытство, Илюша! Ты меня извини, но и смотреть-то ведь не на что... Илья вдруг испугался, что после того как Анфиса еще разок-другой вдоль и поперек пройдется по беззащитной Тосе злым своим языком, он и сам невольно станет смотреть на Тосю глазами Анфисы. И тогда прости-прощай та несмелая радость, которая в последние дни зародилась в нем. - А тебе не все ли равно? - злей, чем ему самому хотелось бы, спросил Илья, грудью становясь на защиту маленькой Тоси. - Тебе-то какая печаль? Ведь не любили мы с тобой, только время от скуки проводили... Скажешь, не так? Анфиса нехорошо усмехнулась: - Хоть и невеселая была наша любовь и ты мне не так уж нужен, а все-таки не привыкла я, чтоб первую меня бросали. Женская жадность, Илюша! А насчет скуки ты это тонко подметил... Илья расслышал в привычно колких словах Анфисы подспудную обиду и пожалел, что сгоряча оскорбил ее. И чего он с ней раз