Дмитрий Биленкин. Ледниковая драма
--------------------
Дмитрий Биленкин. Ледниковая драма.
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
--------------------
Бледное солнце мелькало в низких просветах туч. Ноздреватый снег
лежал до горизонта и за горизонтом, и не было вокруг ничего, кроме тающего
снега, а под ним льда, угрюмо потрескивающего и кряхтящего, будто от
старости.
Кати брела, вслушиваясь в шорохи необычно ранней весны. Оставляя за
собой цепочку следов босых ног, она дошла до скалистой гряды, за которой
начиналось море. Минул уже третий год, как эта гряда проколола снег. И она
выдвигалась все больше. На глаз было видно, что с позавчерашнего дня скала
стала выше, гораздо выше, чем когда бы то ни было. Стоя на снегу, Кати уже
не могла дотянуться до ее щербатых зубцов.
И море было не таким, как всегда в это время года. Пасмурные волны
тяжело катились вдоль побережья, омывая черные камни, а им навстречу,
срываясь с синих откосов льда, журчали пенистые струи ручейков.
Вид берега усилил тревогу. Племя Кати жило здесь с незапамятных
времен, значит - вечно. Они твердо знали, когда и каким изменениям
положено быть. Но уж который год все шло по-иному.
Кати соскользнула вниз с десятиметрового, почти отвесного откоса. Для
нее это было пустяком. В свои шестнадцать лет она уже была великолепным
охотником. Немногие могли тягаться с ней силой, ловкостью и сметкой - не
удивительно, что глава рода, престарелая Оалу, давно и ревниво следила за
успехами маленькой Кати.
Спустившись, Кати пересекла ручей, вытекавший из-под ледяного свода,
и скорым шагом достигла кромки мягкой земли, так защищенной скалами, что
при ясном небе здесь всегда было жарко и сильно грело солнце.
Самое диковинное было здесь.
Из черной и влажной земли топорщились тонкие прутики. Они появились
здесь прошлым летом, и поначалу Кати приняла их за какую-то незнакомую
траву. Вела себя эта "трава" очень странно - жадно тянулась вверх,
наливалась упругостью, зеленела невиданными прежде листочками. Когда
мужчины собирали засохшую траву, приютившуюся летом среди льда и камней
вот в таких укромных местечках, Нор хотел сорвать и эти побеги. Но Кати не
позволила. Она и сама не знала почему.
Солнце наконец ускользнуло от преследования облаков. Его рассеянный
свет коснулся обнаженных плеч Кати, согрел их, но девушка не заметила
ласки. Пригнувшись, она разглядывала растеньице.
- Гибкое, твердое и сначала маленькое, - прошептала она. - Тут
правда. А потом большое-большое. Может ли это быть?
Иноплеменник уверял, что из такой "травы" вырастет что-то огромное,
шумящее, очень нужное. Иноплеменник появился глухой морозной ночью и
вызвал страшный переполох, потому что по доброй воле никто не попадал в
эти края. Его льдина оторвалась, когда он охотился, и множество дней и
ночей его несло через море, пока не прибило к берегу. Молодежь еще ни разу
не видела иноплеменника. Высохший от голода, страшно обмороженный, он жил
тем не менее до самого полнолуния. А потом умер. Впрочем, его все равно
убили бы и съели, потому что было, как всегда, голодно и еще потому, что
Оалу боялась: выпущенный на свободу, он приведет сюда свое племя, ибо где
еще в мире есть такие великолепные охотничьи угодья? Но пока он жил, он
многое успел рассказать ухаживающей за ним Кати. И про эту "траву" тоже.
Осторожно, даже с опаской, Кати тронула один из тех странных
наростов, которыми был усеян стебелек. Отломила его. Внутри под клейкими
чешуйками обнаружилось что-то крохотное, нежное, зеленое - завязь будущих
листочков.
Кати размяла их и понюхала. Вспышка догадки соединила все воедино:
завязь, рассказ иноплеменника, стволы топляка, которые иногда прибивало к
берегу.
- Маленькое станет большим, - громко сказала она. - Тот мужчина
говорил правду...
Ее брови сдвинулись. Думалось трудно. Раньше ей казалось, что она
умеет думать, но это было не так. Раньше все шло заведенным порядком:
добывание пищи, еда, развлечения, сон - и опять все сначала. А за порогом
всегда была однообразная стужа, и звери были одни и те же, год походил на
год, и все было привычно, а над привычным разве задумываешься? Но прежняя
жизнь начала сдвигаться куда-то все быстрей и быстрей, это вызывало
удивление, беспокойство, рождало незнакомые мысли. Стужа слабеет - почему?
Прилетают необычные птицы - откуда? Все меньше ловится белой рыбы - плохо,
ох, плохо...
Память племени была коротка, и сородичам Кати было невдомек, что
когда-то их предки бежали от голода, бежали от надвигающихся льдов, бежали
к теплу и дичи, пока дорогу не преградило море. Полуостров оказался
западней, и хочешь не хочешь, а надо было приспосабливаться. Большая часть
племени погибла. Людей осталось мало, их и теперь было мало, но за
несколько минувших веков прозябание на краю ледника стало для них
единственно возможным образом жизни.
Теперь снова надо было что-то предпринимать.
А может быть, обойдется?
Кати вздрогнула. Ей показалось, что лежавший перед ней камешек
сдвинулся с места. Она испугалась: живой камень! Потом превозмогла робость
и сняла его.
Под ним, скрючившись, лежал бледно-желтый упругий росточек. Его
заостренный коготь был чуть приподнят.
Кати едва не подпрыгнула от радости. Деревья, здесь будет много
деревьев!
На берегу бухты, куда она вскоре вышла, трое мужчин чинили рыболовную
снасть. Делали они это с ленцой и к появлению Кати отнеслись равнодушно.
Только самый младший, Нор, поднял голову. Лицо его просияло.
- Еще не окончили?
В голосе Кати прозвучал упрек.
- Чего спешить, когда рыбы нет, - буркнул мужчина с красными,
изъеденными дымом глазами.
- Как это нет рыбы, Хат? Рыба есть.
- Эта?
Не оборачиваясь. Хат швырнул к ногам Кати шипастую оливково-серую
рыбину.
- Ешь сама.
Третий, заросший по самые глаза мужчина удовлетворенно кивнул:
"Да-да, ешь сама". Нор в ярости сжал кулаки, готовый броситься на обидчика
Кати. Но девушка молчала. Она думала.
Да, это была не та рыба, которой издревле питалось племя. Та,
нежно-белая, гладкая и еще темноспинная, плоская, ловилась все реже, а
вместо нее попадались вот эти уродцы, о которых умудренная опытом Оалу
сразу сказала, что они ядовиты. Но Кати давно уже посещали сомнения.
Откуда Оалу знала, что шипастую рыбу есть нельзя, если она ее не
пробовала? Что-то тут было не так. Может быть. Оалу вынесла свой приговор,
потому что обязана была знать все и на все давать ответы, как то положено
главе рода? Может быть, боязнь обнаружить свое неведение заставила ее
поспешить?
Племя постоянно жило под угрозой гибели, любой неосторожный шаг был
опасен, и потому главе рода повиновались беспрекословно. Еще вчера Кати
оставила бы сомнения при себе. Но сегодня был слишком необычный день!
Неожиданно для всех и для себя тоже она подняла рыбину, вырвала из
нее внутренности и впилась зубами в мясо. Нор вскочил, чтобы вырвать из ее
рук отраву, но Хат намертво вцепился в него.
- Не мешай! - прорычал он. - Может, она сдохнет, а может, и спасет
нас от голода.
Кати ела оливковую рыбу. Мясо было нежным, но непривычным на вкус.
Впрочем, на вкус люди племени не обращали внимания. Съедобно или
несъедобно - все остальное не стоило внимания.
Кати сплюнула чешую и отбросила обглоданный скелет. Мужчины смотрели
на нее с почтением и страхом. Кати ждала, что ее желудок схватят судороги
и она умрет. Но пока ничего не происходило. Она села на валун. Так они
просидели более часа - Кати в центре, мужчины по сторонам. Они сидели и
молчали, скрывая свои чувства. Тучи сошли с неба, стало жарко, мужчины
сбросили с себя шкуры. Кати не шелохнулась. У Нора задрожали губы.
Судорожно глотнув воздух, он схватил вторую рыбину и съел ее. Никто не
возразил. Волосатый голодно засопел. Хат заговорил сам с собой.
- Оалу сказала: "Кто съест, тот сразу умрет". Кати съела и не умерла.
Нор съел и тоже не умер. Они нарушили запрет. Зато они сыты. А Хат
голоден. Кого должен слушать Хат? Мудрейшую или ослушницу? Хат должен
слушать свой желудок, вот кого должен слушать Хат.
Он взял две рыбины и одну протянул Заросшему. Тот отчаянно замотал
головой.
- Оалу сказала "нельзя", - хрипло проговорил он. - Оалу мудрая...
- Кати еще мудрей! - звонко воскликнул Нор. - Колючей рыбы много, мы
можем остаться, где тепло.
- От тепла болеют, - неуверенно возразил Заросший.
- Тогда почему мы греемся у костра? - нетерпеливо спросил Нор.
Хат ничего не говорил - он доедал последнюю рыбину. В желудке
становилось все теплее и теплее, и Хат был счастлив.
Заросший завистливо сглотнул слюну. Украдкой осмотрелся. Рыбы ему уже
не осталось.
- Нам не надо идти за холодом, - громко сказала Кати, вставая. -
Иноплеменник был прав: в тепле больше дичи.
- Что ты говоришь! - испугался Заросший. - Иноплеменники всегда
лгут...
- Почему? - удивился Нор.
- Потому что они наши враги, - убежденно ответил Заросший.
- Ты думаешь словами Оалу, - сказала Кати. - А я думаю своими. И ты
думай своими.
- С рыбой Оалу ошиблась, - вставил Хат.
- Кати мудрее ее, - повторил Нор.
- Да я что... - смутился Заросший.
В глубине бухты раздался громкий треск. Огромная глыба льда,
подточенная водой, отделилась от ледника и, сверкнув хрустальной изнанкой,
рухнула. Брызнули осколки.
- Скоро льда совсем не останется, - сказала Кати. - Надо думать, как
жить дальше.
- Вот вы с Оалой и думайте, - сказал Хат. - А нам поторопиться надо с
починкой и наловить побольше. Сегодня племя будет плясать.
Никто не заметил, как от скалы, прикрытая выступом, бесшумно
отделилась чья-то тень. Притаившаяся Оалу все слышала. Но недаром уже
столько лет она была главой племени. Если она многого не знала, то одно
она усвоила твердо: спорить надо только тогда, когда исход спора заранее
предрешен в твою пользу.
Оалу заспешила к пещерам, чтобы опередить Кати. Сделать это было
нетрудно, так как Кати сначала помогла мужчинам наловить рыбы. Потом она
взяла Нора за руку.
- Пойдем.
День был прекрасен, это был ее день. Когда они отошли поодаль, Кати
сказала:
- Ты смелый, Нор. Сегодня день перемен. Сегодня, если ты хочешь, ты
станешь моим мужем.
Нор обрадованно и нежно посмотрел на Кати.
Последний обрывок тучи было закрыл солнце, но оно стряхнуло с себя
липкие объятия, и яркий, горячий свет залил побережье. В укромном уголке,
где росло дерево, было тихо, и Кати с Нором были там счастливы.
- Теперь иди, - сказала наконец Кати. - Племя ждет улова, а мне надо
поохотиться на куропаток.
Но на пути ей встретилась Оалу. Женщина ждала ее, всматриваясь с
высокой скалы.
- Кати? - окликнула она. - Мы ждем тебя в пещере совета, чтобы
слышать твое слово.
- Мое слово? - удивилась Кати. Раньше ее никогда не приглашали в
пещеру совета.
- Надо принять важное решение, - медленно и веско проговорила Оалу.
Ее цепкие глаза внимательно смотрели на девушку. - Ты уже достаточно
мудра, чтобы подать хороший совет. Я так считаю.
Услышанное польстило Кати. Хотя она больше и не верила в
непогрешимость Оалу, в ее памяти жили благородные воспоминания о том
времени, когда ей думалось, что именно недоступная другим мудрость Оалу
оберегает племя от всех и всяческих бед. Кати почтительно наклонила
голову. Оалу чуть-чуть усмехнулась.
- Пошли.
Когда-то Оалу была сильней всех женщин племени. Даже сейчас, на
склоне лет, в ее походке была величавость, а под кожей рук перекатывались
мускулы.
Пещера, где изредка совещались старейшины, располагалась в стороне от
жилья, чтобы гомон и крики ребятишек не мешали раздумьям. Войдя, Кати
увидела двух обычных советчиц Оалу. Те не шевельнулись при виде девушки,
только Косматая бросила на нее быстрый взгляд.
В пещере было промозгло и холодно, хотя посреди уложенных кругом
камней тлели угли, а в стороне лежал обломок драгоценного плавника,
которым в любую минуту можно было оживить огонь.
- Вот мы и прибыли, - сказала Оалу, усаживаясь на плоский камень и
знаком приглашая Кати сесть напротив. - Сначала буду говорить я.
Она помедлила. Потом вскинула голову. Глаза ее застыли и потемнели,
словно там, в никому не ведомой дали, куда она смотрела, ей открылось
нечто, никому более не доступное. Голос, когда она открыла рот, зазвучал
глухо.
- Лед тает... Рыба уходит! Зверь меняет повадки. Голод подкрадывается
к нашим пещерам! Тепло размягчает мускулы, сырость несет болезни. Страшные
беды я вижу впереди! Что делать нам? Мы родились во льдах, наши предки
жили во льдах и предки наших предков. Лед - наша кормилица и мать, а если
мать уходит, то ребенок следует за ней. Таков высший закон. Иначе гибель.
Гибель! Я сказала.
Советчицы тяжко молчали. Их темные лица были бесстрастны, как камни.
Потом они разом наклонили головы.
Невольно Кати захотелось сделать то же самое.
Усилием воли она стряхнула оцепенение.
- Я не понимаю, - робко выдавила она. - Я...
- Это потому, что ты молода, - сурово сказала Косматая.
- Молода, - эхом откликнулась вторая советчица, жилистая и худая, как
рыбья кость.
- Говори, - неожиданно разрешила Оалу уже обычным своим голосом.
Кати посмотрела на нее с благодарностью.
- Может быть, я и вправду молода, - начала она неуверенно, - но я не
вижу причин для ухода. Исчезла одна рыба, появилась другая...
- Которую есть нельзя, - вставила Косматая.
- Которую я съела и которая не причинила мне вреда.
- Ты ослушалась Оалу?!
- Но я хотела спасти племя от голода...
- Без совета старших? - Косматая возмущенно взметнула кулак, но
сдержалась и не ударила. - Дурной и пагубный пример, - прошипела она,
тяжело дыша. - Если каждый начнет пробовать, что съедобно, а что нет,
племя отравится еще до новой луны! Как ты, Оалу, могла пригласить ее на
совет?
- Твоя правда, - сокрушенно покачала головой Оалу. - Я предупреждала
всех, что незнакомая рыба может оказаться ядовитой, что пробовать ее надо
тем, у кого много опыта, а до этого следует наложить запрет. Легкомысленно
поступила Кати, легкомысленно!
- Почему же тогда запрет держался столько лун? - недоуменно спросила
Кати.
- Чтобы избежать риска. Белая рыба могла вернуться? Могла. Значит,
надо было ждать. Это разумно. А твой поступок неразумен. Поняла?
Кати была сбита с толку. Она ничего не понимала. Она же хотела
сделать как лучше! И ей помнилось, что Оалу тогда ничем не оговаривала
свой запрет... А сейчас оговорила. Почему сейчас, а не тогда?
Оалу ласково коснулась плеча Кати.
- Я прощаю тебя, потому что у тебя были хорошие намерения. Вернемся к
делу. Как я понимаю, возражений против ухода нет. Остается выбрать путь. Я
думаю, надо идти левым краем моря...
- Но теперь у нас рыбы вдоволь! - опять не сдержалась Кати. - Зачем
нам холод?
Советчицы угрожающе заворчали. Оалу вновь укоризненно посмотрела на
девушку.
- Да, Кати, я ошиблась. Ты молода, слишком молода... Но я отвечу
тебе. Пока было холодно, ничего не менялось, и мы точно знали, что можно,
а что нельзя, что хорошо, а что плохо. Знали, откуда ждать бед, и они не
застигали нас врасплох. А теперь мы этого не знаем. Что может быть хуже?
Одна рыба сменила другую, кто поручится, что не будет новых перемен? И что
новая рыба не отравит племя?
- Прости, о мудрейшая, но иноплеменник, пришедший к нам из тепла,
говорил, что дичи там вдоволь и что они не голодают...
Глаза Оалу вспыхнули.
- А-а, вот в чем дело! - медленно и зловеще протянула она. - Ты
поверила нашим врагам. Понятно. Я нарочно не сказала о самом главном. О
том, что иноплеменники ждут не дождутся, чтобы нас захватило тепло. Тогда
они придут посуху и убьют нас! Ты, слепая, доверилась лживым словам! Ты
влюбилась в иноплеменника, теперь я поняла, где корень твоего упорства!
- Нет! - воскликнула Кати. - Нет! Я не потому! Что хорошего в холоде?
Мы голодаем каждую зиму! Мы умираем от голода каждую зиму! Откуда тебе
известны замыслы иноплеменников? Ты была у них и слушала их тайные речи?
Нет! Если иноплеменник врал, то почему в море стало так много рыбы, почему
птицы прилетают гуще, почему на берегу начали расти деревья для наших
костров? Солнце веселит кровь, солнце прогоняет болезни, а солнце все
жарче и жарче! Чем, Оалу, тебе так любезен холод? Чем?
В грянувшем тишине слышалось лишь хриплое дыхание Косматой. Надменная
Оалу сидела, закрыв глаза. Жилистая советчица напряглась, как для прыжка.
Кати никак не могла понять, что Оалу и ее советчики были привержены
вовсе не к холоду. Оалу прекрасно сознавала, что теперь, после случая с
рыбой, авторитет Кати сравнялся с ее собственным. Этого она боялась, ибо
слишком хорошо знала цену жирного куска, который неизменно доставался ей
как главе племени.
- Значит, ты против переселения? - с неожиданным миролюбием
проговорила она. - Мои доводы тебя не убедили?
- Нет...
Оалу кивнула и задумалась. Такое спокойствие было в ее позе, что Кати
устыдилась своей горячности.
- Хорошо, девочка. Приведу последний довод, надеюсь, он тебя убедит.
Протяни руки.
Кати послушно протянула руки. Мгновенно их захлестнула ременная
петля. Кати рванулась, но советчицы схватили ее за плечи и опрокинули.
Умело, без суеты женщины туго стянули Кати руки и ноги. Затем Оалу
сорвала с нее одежду.
- Преступница, - спокойно сказала она. - Теперь ты сознаешься, что
затеяла все из-за любви к иноплеменнику. Ты скажешь это всему племени.
- Нет! Неправда!
Оалу подала знак, и Кати уложили поперек очага. Косматая вздула угли
и сунула туда несколько щепочек. Язычки пламени лизнули обнаженную грудь
Кати.
Ее лицо почернело от боли, но она сдержала стон - как и все ее
сородичи, она умела терпеть боль.
- Не сожгите ей грудь, - напомнила Оалу. - Мы не казним, а учим.
Она сама перевернула Кати на спину и усилила огонь несколькими
каплями тюленьего жира. Стиснув зубы. Кати корчилась на камнях. Жилистая
придерживала ее за плечи, чтобы она не сползла с очага. Оалу заняла
прежнее место и удовлетворенно следила за мучениями девушки. Жестокие
наказания не были редкостью в племени - вся жизнь их была жестокой борьбой
за существование.
Женщины не торопились. Все было хорошо продумано. Никто никогда не
осмеливался войти без разрешения в пещеру совета, поэтому они могли
спокойно и долго истязать Кати, прекрасно зная, что есть предел любой
выносливости и что рано или поздно строптивая упрямица станет молить о
пощаде. Оалу даже хотела, чтобы это случилось не скоро. Убить такую
охотницу было бы слишком нерасчетливо из-за малочисленности племени, к
тому же это могло вызвать гнев остальных. Но если огонь успеет сломить ее
силу - это хорошо. Сломленная Кати уже неопасна. И для других это отличный
урок.
Со свода пещеры мерно капала вода. Слегка потрескивал огонь, его
маленькие язычки весело плясали на углях, то и дело касаясь вздрагивающего
тела Кати. Жилистая советчица была голодна и не понимала, почему Оалу не
хочет убить и съесть преступницу - ведь она такая молоденькая, упругая и
вкусная. Косматая вообще ничего не думала, за это Оалу в свое время и
возвысила ее. Сама Оалу с тайной радостью следила за муками дерзкой Кати.
"Вот тебе за твою молодость, за твое неуважение, за твою силу", -
беззвучно шептали ее губы. Она выгребла несколько углей и, жмурясь от
удовольствия, положила их на живот Кати.
Но Кати не стонала.
Пытку она воспринимала как должное. Она была глупа, не предусмотрела
опасности, вот и попалась. Но суровая жизнь ее закалила. И еще она
ненавидела Оалу. Поэтому и молчала. Она боролась молчанием, другого оружия
не было.
Где-то совсем в другом мире послышались голоса. Кто-то шел мимо
пещеры. Кати жадно прислушивалась. Она не ошиблась: это был Нор!
Уже не рассудок, а боль заставили ее закричать.
- Нор, Нор, меня убивают! Помоги!
Оалу лишь усмехнулась. Уж кто-кто, а мужчина не отважится войти в
пещеру.
Голоса замерли. Можно было легко представить, как испуганно
переглядываются мужчины, как нерешительно топчутся у входа.
- Нор, Нор! - звала Кати.
Ей был ответом топот ног, бегущих прочь от пещеры.
Кати зарыдала.
- Я больше не могу... За что?!
Оалу самодовольно улыбнулась и уменьшила огонь. Рано. Нужно, чтобы
обезумевшая Кати выла и униженно плакала - тогда она станет покорной.
Внезапно чья-то тень закрыла вход. Оалу гневно вскочила. В пещеру
боком вдвинулся Нор, сжимая в руке топор. За ним несмело полезли остальные
- он созвал все племя.
- Не сметь! - грозно закричала Оалу. - Здесь судят преступницу!
Кое-кто попятился. Лицо Нора исказилось. С хриплым выкриком он
прыгнул к Кати, сбросил с очага, рванул с нее путы, угрожающе поднял
топор. Кати обессиленно прислонилась к нему. Люди у входа неодобрительно
загудели. Их ошеломило самовольство Нора, но поведения Оалу они тоже не
могли понять, ведь Кати только что дала всем еду!
- Назад! - махая руками, вопила растерявшаяся Оалу. - Иначе у вас нет
больше главы племени!
Советчицы, тоже вооружившись топорами, двинулись на Нора. Передние
подались прочь под натиском Оалу - слишком велик был ее авторитет. Еще
мгновение, и люди племени, напуганные собственной смелостью, очистили бы
пещеру.
Но внезапно заговорил Хат.
- Кати насытила нас, а ты, Оалу, нет. Посторонись.
Он раздвинул тех, кто стоял перед ним, вышел вперед, закинув топор за
плечо. Голова Хата упиралась в свод пещеры.
- Эх!
Его топор со звоном лег между Оалу и Кати.
И все поняли, что сегодня им придется сделать выбор.
+========================================================================+
I Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory I
I в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" I
Г------------------------------------------------------------------------╢
I Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент I
I (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov I
+========================================================================+
Last-modified: Fri, 14 Aug 1998 16:14:59 GMT