Владимир Михайлов. Странный человек Земли ----------------------------------------------------------------------- Авт.сб. "Люди и корабли". OCR & spellcheck by HarryFan, 24 August 2000 Spellcheck: Wesha the Leopard │ http://wesha.lib.ru ----------------------------------------------------------------------- 1 Это было совершенно невероятно. Более, чем невероятно. И все же... Налицо два объяснения. Первое: все приборы одновременно испортились и теперь согласно несут чепуху. Второе: приборы в порядке, но маневр не удался. Первая возможность отвергается всем опытом жизни. Приборы не портятся. Этого просто не бывает. Вторая? Но когда же это тебе не удавался маневр? Не лучше ли выйти и увидеть все своими глазами? Ну да. Как будто то, что глаза - свои, делает их безгрешными! Хотя до сих пор жаловаться вроде бы не приходилось. Как бы для того, чтобы испытать, до какой степени можно доверять зрению, Юрганов взглянул на переборку. Там есть такое свободное местечко, на котором пилоты, в зависимости от возраста, прикрепляют изображение любимой девушки, либо супруги в окружении потомства. У Юрганова же в этой семейной витрине висела фотография "Оберона". И, надо оказать, корабль заслуживал того, чтобы его фотографии красовались на стенах. Стремительная машина крейсерского класса, участник немалого количества научных экспедиций, приспособленный специально для перевозки приборов (и ученых, как не без ехидства подумал Юрганов), "Оберон" доставил на Землю достаточно открытий - достаточно для того, чтобы люди с благодарностью глядели на его изображение, на эти плавные линии, создающие подобие средневековой боевой палицы, утыканной шипами антенн. Впрочем, массивный спереди, утончавшийся к выходу двигателя, корабль по-настоящему был похож лишь на самого себя. Таким был корабль на снимке. А каков он сейчас? Путь от центрального поста до гардеробной занял немного времени. Юрганов натянул скафандр. В выходной камере, переминаясь с ноги на ногу, дождался, пока насосы вытянули остатки воздуха и словно нехотя раскрылся массивный люк. Тогда пилот включил ранец-ракету и устремился прочь от шершавого борта "Оберона". Через минуту он затормозил и повернулся лицом к кораблю. Да, сейчас это не очень похоже на картинку. Не булава; скорее гантель. Там, где корпусу корабля следовало, плавно сужаясь, перейти в защитный параболоид двигателя, сейчас красовался второй шар, размером не меньше жилой гондолы. Гравиген. Устройство для создания искусственного тяготения. Итак, вторая возможность? Юрганов почувствовал, что начинает бояться. Бояться, как мальчишка, как... А может быть, ничего? Мало ли что - не отделился гравиген. Он, наверное, держится на волоске: толкнуть посильнее - и тускло отблескивающий в луче прожектора шар плавно сдвинется с места, поплывет, полетит; между ним и защитным параболоидом возникнет просвет, расширится, протянется... Это будет здорово: двигатель окажется в полной готовности. Конечно, так оно и произойдет. Глупо было пугаться. Вон там, кажется, даже сейчас виден небольшой просвет. Вообще-то, теоретически отсюда разглядеть просвет нельзя. Да и темнота; прожектор слишком слаб, чтобы как следует осветить корабль. Но мало ли что! Бывает же: в критические минуты чувства у людей обостряются до предела. Вот у него сейчас и обострилось зрение; он увидел просвет. Ух! А ведь чуть было не перетрусил... Страх ушел; его место занял гнев. Действительно, свинство! Полон дом конструкторов; полгода - да что полгода, год целый они ломают голову, измышляя способ, как надежнее и удобнее прикрепить гравиген к кораблю, чтобы "Оберон" доставил аппарат в Облако. И не придумали ничего лучше, чем уложить этот нелепый шар прямо в защитный параболоид двигателя. Позвольте, но ведь двигатель тем самым выводится из строя! Ах, ничего, что за беда - мы снабдим корабль дополнительным двигателем, укрепим его позади гравигена, вы на нем прекрасно дойдете до места. А там отцепите его вместе с гравигеном, и назад вернетесь уже, используя основной двигатель. Да вы что, второй корабль хотите сзади пристроить? Нет, нет, что вы, только коллиматорную систему и выход. Энергию второй двигатель будет получать от вашего диагравионного реактора, энерговоды пойдут в обход шара гравигена. Зато охваченная ими сфера будет лежать, словно в колыбели. Все равно, чепуха какая-то... А вы что же, хотите, чтобы мы укрепили гравиген спереди? Без всякой защиты? Тогда лучше его вообще не везти, а испортить здесь, на месте... Вот так они его уговаривали. И уговорили-таки. Вот он, гравиген: там, где они хотели. И дополнительный двигатель на месте. Только энерговоды теперь не огибают плавно огромный шар, а торчат в разные стороны, словно вывихнутые щупальца. Не гравиген, а паук какой-то. Юрганов поморщился: к паукам и прочим восьминогим он всегда испытывал непреодолимое отвращение. Хорошо, что какой-то просвет все же виднеется. Иначе положение было бы критическим. Связи с дополнительным двигателем уже прерваны, а основной так и не освободился. Нет, чтобы Юрганов еще раз поддался на такие уговоры - дудки! Расстаешься с Землей, со всем хорошим на ней, летишь, летишь долгие месяцы, не позволяешь себе даже думать ни о чем, кроме дела - и в конце-концов тебе преподносят такой вот сюрприз. - Почему, в конце концов, не отцепился гравиген, я вас спрашиваю! Юрганов проорал это, что было силы: знал, что никто не услышит. От крика, как всегда, немного успокоился. Ладно. Пойдем, стукнем этот мячик, пусть отделится окончательно. Потом включим его при помощи дистанционного устройства - и гравиген останется выполнять свое назначение здесь, в Облаке, а мы улетаем на Землю. И побыстрее, пока злость не улеглась. Юрганов дал слабый импульс и медленно подплыл туда, где гравиген крепился к защитному параболоиду. Чем более сокращалось расстояние до корабля, тем мрачнее становилось лицо пилота. Где же просвет? Был виден так ясно, а теперь... Неужели только почудилось? Как будто и в самом деле... Юрганов осторожно просунул шлем в тесное пространство между поверхностью гравигена и внутренностью защитного параболоида. Повернулся так, чтобы осветить нашлемным прожектором ближайший захват - один из тех, что удерживали гравиген на месте. Несколько минут пилот пребывал в неподвижности, стараясь до конца разобраться в открывшейся его взору картине. Захват разошелся лишь наполовину. Его металл в луче прожектора радужно отсвечивал. Это означало, что разобщительные ракеты сработали, и пламя их выхлопов в течение нескольких секунд раскаляло захваты. Металлические детали, потеряв при нагревании внешний, защитный слой, накрепко приварились друг к другу. Юрганов просунул руку в узкое пространство между параболоидом и гравигеном и попытался дотянуться до массивных клешней, плотно охватывавших выступы на поверхности шара. После нескольких попыток это удалось; пришлось только втиснуться в эту щель до пояса. Но сколько пилот ни дергал, захваты упорно не хотели поддаваться. И все же пилот еще и еще раз пытался навязать упрямому металлу свою волю. Он прекратил это, лишь почувствовав, что движения становятся все более судорожными и он теряет над ними контроль. От напряжения зарябило в глазах. Юрганов позволил векам опуститься. Не надо, чтобы пространство видело его глаза вот такими. А какими им быть еще? Без движения, без возможности тронуться с места - здесь гибель. Будь он еще не один... А может быть, вое не так страшно? От этой мысли глаза открылись сами. Все тот же металл. Клешни захватов не разошлись больше ни на миллиметр. Ничто не изменилось. Однако же это - всего лишь металл. Просто металл. Металл вульгарис. Неужели с ним нельзя будет справиться? Осторожно, чтобы не повредить скафандр, пилот выбрался наружу и несколько минут висел, размышляя. Кулаком эту машину не убедишь. Ее можно только перехитрить. Как, - это предстоит придумать в центральном посту - там, где и стены, как известно, помогают. Юрганов развернулся, чтобы пуститься в обратный путь. Но рука его в тугой пустотной перчатке протянулась было к стартеру, вдруг дрогнула и замерла на полдороге. Вдалеке, в глухой, беззвездной ночи, внезапно возник узкий луч света. Он родился из ничего, и, пролетев тысячи километров, иссяк. Несколько мгновений луч трепетал, как задетая невзначай струна. Юрганову почудился даже тонкий, серебристый звук. Пилот покачал головой и решительно включил ранец-ракету. Нет, это не корабль. Никто не спешит на выручку. Луч возникает вдалеке, но источник его известен: лазерный прожектор в носу "Оберона", периодически вспыхивающий и угасающий. Простой "облачный эффект": луч света не виден в пустоте, если смотреть сбоку, но в тысячекилометровой толще пространства накапливается уже достаточно пылинок, чтобы свет, отражаясь от них, возвратился к кораблю, к глазу пилота, указать направление, в котором хотел бы - но не может двинуться "Оберон". Пылинки... Недаром "Оберон" висит в центре пылевого облака. В центре вечной черноты, далеко за пределами которой остались звезды и обитаемые миры. Ничего, выкрутимся. Только не вешать носа! Ловко повернув, Юрганов вплыл в выходную камеру. 2 Он сидел в центральном посту. Ровно светились стены и потолок, едва слышно играла музыка. Любимые записи Юрганова. С ними легче думалось; полная, мертвая космическая тишина наводила на мысль о безысходности. Юрганов медленно покачивал головой в такт протяжному напеву. Мелодия говорила о земных зеленых островах - там, в Тихом океане, - где всегда рады людям. Юрганов никогда не был на этих островах: не пришлось. Однажды совсем было собрался, но его - третьего пилота - пригласили вторым на "Антарес". В другой раз подвернулся рейс на корабле новой системы - испытание реверсивного устройства. Так и не пришлось побывать там. Придется ли? Ну, голыми руками нас не возьмешь. Не то воспитание, как говорится. Вот оценим обстановку... Вспомним, как все произошло. Работая реверсом, пилот остановил корабль в Облаке. Этим завершилось выполнение первой части задания. Вторая заключалась в отделении гравигена. Как это было? Юрганов прищурился, руки задвигались над пультом, производя заученные движения. Вся операция по отделению гравигена производится при помощи одного рычага. Прежде всего ручка устанавливается в позицию отсоединения дополнительного двигателя, того самого, который дотащил всю махину сюда. Разрываются и отбрасываются энерговоды и прочие коммуникации. Так и было сделано; мускулы правой руки еще хранят память об этом движении. Затем рычаг переводится во вторую позицию: освобождение захватов. И это было выполнено. Но захваты почему-то разомкнулись только до половины. Заминка в механизме? Возможно; в таком случае, ты не имел права переключать рычаг на выполнение третьей операции: на включение разобщительных ракет. Ведь приборы должны были ясно показать, что захваты не сработали. А они и показали. Ты поздно спохватился, вот что. Почему? Юрганов вздрогнул и поднял голову. Что за чертовщина! Неужели он начинает сходить с ума? Чем иным можно объяснить, что секунду назад Юрганов смотрел на шкалу указателя режима реактора, но вместо прибора увидел вдруг лицо девушки. Очень явственно увидел... Причем тут девушка? Да и кто она? Почему именно ее подсунула расшалившаяся память? И вдруг Юрганов вспомнил совершенно точно, что такой девушки он никогда не видел. Нет, она ему просто почудилась. Он еще подумал: вот если бы встретить... До сих пор он встречал каких-то не таких: чувствовал, что они - не настоящие. Для других, может быть, но не для него. Сердце, как говорится, молчало. Да; и вдруг такая девушка ему почудилась. Ни с того ни с сего. Высокая - чуть пониже его самого, большеглазая, с таким немного диковатым и решительным видом. Собственно, он запомнил, главным образом, глаза, остальное воспринималось не совсем ясно, но вот такой она ему привиделась. Вдруг. Только сейчас не до девушки. Да-да. Он и тогда подумал: сейчас мне не до девушки. И... И? Юрганов вдруг почувствовал, что мысли начинают заикаться. Подумал, и... включил зажигание разобщительных ракет! Значит, это тогда и произошло? Память подтвердила: вот именно. Почему я тебе и подсунула эту девушку. Ты тогда смотрел на контрольные приборы, а вместо них видел эту - решительную. И не помнишь, как произошло раскрытие захватов только потому, что не заметил этого. Прошла положенная секунда, - и ты машинально, как на тренировке, перевел рычаг и включил ракеты. А предохранитель? Чертыхаясь, Юрганов поднял панель. Предохранитель был смят. Тоже - предохранитель: восьмиугольная пластинка с усиками. Паукообразное какое-то, а не предохранитель. Плюнуть и выкинуть. Ну, и ты, наверное; от прилива чувств рванул рычаг, как следует: сила-то есть... Ракеты сработали. А захваты так и остались полусомкнутыми. Вот и думай теперь. Хороший толчок помог бы тут. Если подразогнаться, а потом тормознуть - резко, на пределе перегрузок, - захваты не выдержат. Только разгоняться не на чем. Веселые дела! Впору вызывать свою базу - просить помощи. Да ведь не вызвать! База далеко. Установить связь отсюда, из Облака - дело непростое. Ничего же не видно. Даже антенну не наведешь как следует. А там его так скоро не хватятся. В лучшем случае - месяца через полтора. Потому что он раньше и не должен был выйти из пределов Облака. Месяц, полтора - по космическим масштабам, немного. Но тут, в Облаке... Оно довольно плотное: десять в минус двенадцатой степени граммов частиц на сантиметр в кубе. Килограмм вещества на кубический километр. Как будто ничего особенного. Но здесь эти кубы не меряны, не считаны. И пылинки мечутся в облаке с хорошими скоростями. А ведь корабль вместе с гравигеном - это немалая масса. К тому же, на "Обероне" - искусственная гравитация. Слабая, конечно, но все равно, корабль создает свое поле тяготения. Траектории пылинок в нем искривятся... Частицы вещества будут падать на корабль. Сначала очень редко. Но они будут падать и падать, масса корабля станет увеличиваться, притяжение - возрастать, и пылинок закапает все больше. ...Ну, что же: со временем здесь вспыхнет звезда. Ведь температура в клубке вещества, центром которого явится "Оберон", будет постоянно возрастать. Вспыхнет звезда. Но не в этом ли и заключается цель полета? В этом, друг мой, в этом. Потому ты и полетел на малознакомом корабле: уж очень хотелось тебе зажечь в небе свою звезду. Пилот ты известный, тебя послали без слова возражения. И полетел ты один. Это тоже было несложно: корабль, по сути, автоматический, человек на нем присутствует на всякий случай. Но ты-то знаешь, что дело не только в этом. Можно бы лететь и втроем. Но ты хотел, чтобы звезда эта была твоей. И все. И звезда будет. Будет... Даже без помощи гравигена. Хотя его назначение именно в этом и заключается: включенный, он стал бы очень сильным центром тяготения, и Облако стало бы постепенно концентрироваться вокруг. Так нужно Человечеству. Почти так все и произойдет. Только ты этого не увидишь. Разве что изнутри... Во всяком случае, такого надгробного памятника еще ни у кого не было! Но не лучше ли подождать с выводами? Даже из этого положения наверняка можно найти еще не менее ста выходов. Надо только поискать. Для начала хотя бы включим локаторы кругового обзора. Юрганов включил субмиллиметровые. Несколько секунд просидел неподвижно, ни о чем не думая, только глядя на экраны. И увидел. Слабая искорка сверкнула на экране. И погасла. Юрганов понял: это пылинка. Первая, может быть; неощутимая, неразличимая простым глазом космическая пылинка, крохотный кристаллик, частица мироздания - упала на обшивку корабля. На другом экране тоже вспыхнул огонек. Упала вторая... 3 Пылинки падали вот уже целый месяц. Конечно, дождем назвать это было нельзя; однако давно уже стало возможно, выходя из корабля, начертить что-нибудь пальцем на обшивке. Когда-то - очень давно - Юрганов написал на обшивке что-то бодрое. Все попытки высвободить двигатель были еще впереди. Он расходовал их сначала помногу, пробуя каждый день два, а то и три способа разомкнуть или разрубить захваты при помощи инструментов, горелок, - всего, что подвертывалось под руку. Время шло, не принося успеха. Тогда пилот стал экономить. Попытки были его хлебом, они были надеждой. И он с каждым днем все урезал свой паек. Тем не менее, наступил день, когда запасы надежды иссякли. Клешни по-прежнему прочно держали гравиген, двигатель был все так же бессилен. В последний раз Юрганов вышел, чтобы убедиться в нормальной работе антенны сверхдальней связи. Ориентированная в направлении, которое казалось Юрганову наиболее выгодным, она непрерывно излучала сигнал бедствия. Чуть покачиваясь, решетчатый рефлектор рисовал в пустоте невидимую спираль, возвращался к ее центру и вновь начинял разматывать бесконечный клубок поиска. Вдруг на одном из витков сигнал попадет на чью-то антенну? Только на это и оставалось надеяться. Иначе погибнет "Оберон", прекрасный корабль, оснащенный первоклассной защитой, хорошим, только пока, к сожалению, беспомощным, двигателем и даже транскоммуникатором, - хотя это устройство здесь уж никак не могло пригодиться. Погибнет исправный, в сущности, корабль Объединенных Человечеств, да еще с пилотом на борту. Антенна работала, и Юрганов возвратился к себе. Он медленно снял скафандр и аккуратно, слишком аккуратно водворил его на место. Замкнул дверцу, потом снова открыл ее: показалось, что замок работает недостаточно четко. Юрганов принес инструменты и полчаса возился с замком. Полчаса или сутки, - не все ли равно? Время потеряло ценность; оно сейчас было, как золото на необитаемом острове, где нет воды. Да, ручей надежды иссяк, и дно его трескалось от зноя... Теперь замок действовал безотказно. Юрганов собрал инструменты, вытер пальцы. Чем заняться дальше? Нужно обязательно что-то делать - и чтобы работы было много, и чтобы результат был. Явный, ощутимый результат! Так приятно видеть какое-то дело завершенным... Пилот возвратился в центральный пост; шел фланирующей походкой, помахивая инструментальной сумкой. Чем заняться? Он даже остановился, чтобы топнуть ногой, - так ему стало досадно: такой корабль - и совершенно делать нечего. И вдруг, словно этот удар ногой пробил какую-то преграду, сразу понял, куда девать время. Пассажирская палуба! "Оберон" недаром был кораблем не только для приборов, но и для ученых. Для мужей науки отведена целая палуба под их каюты и лаборатории. И уж наверное, в каютах этих можно найти что-нибудь интересное. Такое, от чего легче станет жить и дожидаться, пока кто-нибудь вытащит тебя отсюда и даст возможность заняться звездой по-настоящему. Он спустился на пассажирскую палубу. Ого, как все здесь отличалось от делового убранства центрального поста! Как будто попал в другую страну. Юрганов носком туфли откинул угол ковра в обширном холле. Палуба под ковром была не пластиковая, а из настоящего дерева. Дуб! Вот как перегружают двигатель... Он уселся в кресло, с удовольствием откинулся. В ковре, конечно, полно пыли. И откуда она только берется? Юрганов отмахнулся от мысли о той, другой пыли, которая бралась известно откуда, и продолжал оглядывать холл. Принимая корабль, он пробежал здесь рысью, потому что времени было мало, а пассажирская палуба - не главное место на корабле. А сейчас ему тут понравилось. Здесь было куда лучше. Не потому, конечно, что пилотов уважали меньше, чем ученых. Там, наверху, слишком много места занимали механизмы, а жить в другой палубе пилот все-таки не мог: он для того и предназначен, чтобы находиться поближе к аппаратам. Поэтому наверху было тесновато, и вот такую махину, например, поставить было вовсе некуда. Юрганов смотрел на рояль: не электронный, программный, а настоящий, на котором надо играть. Пилот встал, подошел к роялю, откинул крышку. Протяжный звук прошелся по холлу. Еще один, потоньше и порезче. Юрганов бережно опустил крышку. Жаль, играть он не умеет. Только слушать. И все равно хорошо. Юрганов уселся за стол. Пообедать здесь? Он послал заказ. Тут хотя бы не видишь автомата... Из широкой шахты в центре стола выдвинулась одинокая тарелка - на обширном подносе она показалась маленькой и жалкой. Закажем еще. Хоть десять блюд. После обеда следовало отдохнуть. Юрганов открыл дверь в первую попавшуюся каюту. Пришлось повозиться: он не сразу вспомнил, что дверь здесь отворяется, а не откатывается, как наверху. Все, словно на планете. Юрганов бросился на широкое ложе. Потянулся. Соснем... Вахту несут автоматы, и пусть несут. Он зажмурил глаза, с силой стиснул веки. Нелепо все-таки... Ведь для отделения гравигена тоже стоит автомат. Но Юрганов намеренно переключил устройство на ручной привод. Хотелось хоть что-то сделать самому! Вот и сделал. Странно: мысль эта не причинила боли. Словно все было далеко в прошлом Корабль, гравиген, Облако... Точно кто-то другой взял на себя ответственность за все, что произошло и чему еще предстояло совершиться. Волноваться не хотелось. Хорошо было лежать здесь, отрешившись от забот о чем бы то ни было, окончательно откинув всякую суету сует. Юрганову показалось даже, что он не пилот на этом корабле, а пассажир. Летит в пассажирской каюте, ни о чем не думая. Почему вдруг такое? Ах да, каюта-то двухместная. Когда-нибудь и ты полетишь вдвоем. Здесь - ты, а там... ну, хотя бы та неведомо почему почудившаяся девушка. Он попытался представить ее тут, рядом. Но не смог. Увидел только глаза. Они были живыми, следили за ним. А ведь есть такие глаза где-то на Земле... Помечтаем, а? Полет завершен. То есть как - завершен? Ты ведь не знаешь, как уйти отсюда... - В том-то и дело, что знаю, - громко сказал он. - Знаю! Он знал; это знание все время жило в нем. Но Юрганов не позволял себе обратиться к этому знанию. Такой выход был недостоин его. Его, который никогда еще не возвращался, не выполнив задания. Возвратиться можно. Надо только отказаться от задачи и пожертвовать гравигеном. Вырезать захваты вместе с кусками его оболочки. Она достаточно тонка. Аппарат, естественно, придет а негодность. Но корабль сможет уйти. Вернуться на Землю. Там он возьмет отпуск. И обязательно разыщет эту девушку. Только этим и будет заниматься. И найдет. Во что бы то ни стало. А найдя, подойдет к ней. Представится. Скромно назовет свою фамилию. И она, улыбнувшись, окажет... Юрганов вдруг почувствовал, как начинает гореть лицо. Она скажет: "Юрганов? Тот самый, которого послали зажечь звезду и который не смог этого сделать? Слышала, как же! Вся Земля слышала об этом, и еще сорок человечеств. Вы там, в Облаке, великолепно струсили! Очень приятно". Потом она повернется и уйдет, не оглянувшись. Юрганов уже не лежал: он сидел, сжав кулаки. Нет, лучше совсем не возвращаться, чем вернуться так. Звезду нужно зажечь! Это ведь очень просто: включить гравиген можно хоть сейчас. Тогда задание будет выполнено. Но ты не вернешься. Это тоже нехорошо. Если можно обойтись без жертв, лучше их не приносить. А если... Он вскочил и стремительно зашагал по каюте. А если действительно включить гравиген? Возникнет мощное поле тяготения. Вес "Оберона" сразу увеличится. Все равно как с некоторой высоты вдруг упасть на те самые захваты, от которых сейчас нельзя освободиться. Захваты не выдержат. Они сломаются. Корабль высвободится. Тогда "Оберон" и гравиген образуют систему из двух тел, которые начнут вращаться вокруг общего центра тяжести. "Оберон" станет спутником гравигена. Отдалится немного. И можно будет включить двигатель! Чем не выход? Все-таки, ты молодец, Юрганов! Честное слово, так. Только... только что не выдержит первым: захваты - или оболочка гравигена? Ведь тут придется не раздвигать захваты, как при разгоне и торможении, а ломать их. И клешни могут оказаться крепче, чем оболочка, в которую они вмонтированы. Зададим эту задачу вычислителю. Введем в него данные о сопротивлении металлов, о конструкции, направлении и величине сил и напряжений, которые возникнут. Будем надеяться, что вычислитель не захочет огорчить... Фу, какие постыдные нелепости! Уж не суеверен ли ты? Торопливо идя в центральный пост, Юрганов так и не успел решить, в какой степени он суеверен. Он ввел необходимые данные в электронную машину, запустил ее. Придется немного подождать... Ждать, ничем не занимаясь, было невозможно. Тогда Юрганов вспомнил, что он давно уже не наблюдал за тем, что происходит снаружи. Вот ведь чем надо было коротать время: наблюдать за частицами! Никто раньше не видел, как зарождается звезда из пылевого Облака. А тут тебе представляется такая великолепная возможность! Да любой ученый, предположи он такое, ни за что не отказался бы. А чем ты хуже? И придешь к девушке не с пустыми руками! Юрганов решительно нажал кнопку выключателя. ...Белые крохотные зайчики скользили по экранам. Иногда они совершали какие-то замысловатые движения, чаще пролетали по прямой. Приближаясь к кораблю, они двигались все скорее и скорее. Поле гравитации заставляло их ускоряться. А вот эта, например, не ускоряется. Замедляется. Каково? Проследим за ней. Пылинка все замедляла падение. Вдруг она метнулась в другую сторону. Вернулась обратно. Затем световое пятнышко почти совсем перестало двигаться. Остальные летели по-прежнему. Это уже похоже на открытие. Юрганов на всякий случай навел видеоприемник на то место, где могла находиться пылинка, хотя и знал, что увидеть ничего не удастся. Он посмотрел на экран. Потом машинально почесал нос. Как это он сразу не сообразил? Ведь именно так выглядел бы на чужом экране свет его прожектора! Значит, это... Свершилось: в пределах видимости затормаживался корабль. 4 Юрганов включил и навел на корабль второе видеоустройство. Изображение появилось на втором экране. На третьем, четвертом, пятом... Вскоре все видеоприемники были направлены на корабль, и казалось, будто не одна машина появилась здесь, а целая эскадра окружила беспомощный пока "Оберон", чтобы спасти человека. Такое зрелище радовало глаз. Правда, пока что корабль был еще слишком далеко и на экранах выглядел едва ли не точкой. Но Юрганов-то знал, как распознать машину в пространстве. Чья же это? Стурис? Говард? Еще кто-нибудь? Терпение. Свершается все, чего хотелось. Только не нервничай. Веди себя, как в обычном полете. Поймали сигнал, или случайно?.. Все-все узнаешь. Погоди немного. Юрганов уселся поудобнее, положил руки на колени и принялся ждать. Точка на экране превратилась в кружок. Он рос. Локаторы исправно показывали расстояние: семьсот километров, пятьсот, триста... Юрганов напряженно вглядывался. Очертания корабля ничего не говорили пилоту. Немного похоже на Ямасаки, но это не он. Машина не принадлежит Базе: своего Юрганов узнал бы издалека. Да и вообще корабль не принадлежит Земле. Не беда. Просто какое-то из Объединенных Человечеств тоже заинтересовалось Облаком. На одной из ступеней обмена информацией что-то не сработало: так бывает, хотя и редко. Вот в Облаке одновременно и оказались два корабля. Представимся, как того требует вежливость. Юрганов нажал клавишу. Зашифрованное общим кодом Объединенных Человечеств слово - интерстелларное название Земли - соскользнуло с антенны "Оберона" и унеслось к приближающемуся кораблю. Ответ должен был поступить через несколько секунд, нужных для раскодировки. Но прошло три минуты, и пять, а приемник молчал. Гость не желал отвечать. Это не то, чтобы обеспокоило, а просто немного разозлило Юрганова. Флибустьер этакий - старается подобраться неузнанным. Ну, ладно, ладно. Пусть поиграет. А мы пока разглядим его, как следует. Это было не так сложно: изображение корабля на экране сделалось достаточно большим. Сейчас Звездный справочник идентифицирует его и сообщит название и принадлежность. Память справочника включилась автоматически. Вспыхнули огоньки, электронные иглы торопливо забегали по граням кристаллов. Бег их все ускорялся. Машина искала долго, но ответ был предельно кратким: "Не значится". Нет? А ведь введены самые последние данные... Что же это за машина, которая "не значится"? Какая-то чечевица. А сбоку? Юрганов скривился. Бр-р-р... Ох, до чего противные очертания. Не корабль, а ни дать ни взять паук. От чечевицы вперед и в стороны расходятся семь... нет, восемь ног. Впереди они изламываются и устремляются назад. Настоящие паучьи латы. Что они держат? Вроде бы полусферу. Паук верхом на жуке. Скачущий паук! Жук - очевидно, рефлектор. Значит, привод фотонный. Старина! Юрганов сильно поскреб в затылке. Н-да. Выходит, корабль и действительно не принадлежит Объединенным... Корабли Человечеств, благодаря постоянному обмену информацией, находятся примерно на одном уровне. Этот - на эпоху ниже. Недаром он так медленно тормозит. Виной не чрезмерная осторожность капитана, как было подумал Юрганов. Просто таков предел ускорений у этого корабля. А ведь пришел к Облаку, наверное, издалека. Вблизи нет ни одного Человечества из Объединенных, если даже "близость" понимать в чисто космическом смысле. Но какое отвратительное зрелище! А впрочем, это еще ничего не означает. Облик разумного существа труднее всего определить по внешнему виду корабля. Если сделать такую попытку, то самого Юрганова, например, пришлось бы представить себе каким-то головастиком. Нет, сходство корабля с его создателем - или капитаном - вовсе не обязательно. С другой стороны, оно и не исключается. Пока же остановимся на достоверном: это корабль, принадлежащий неизвестной цивилизации. Какова она? Сейчас можно сказать лишь, что она относится к тому же руслу, что и земная: принадлежит к Выходящим На Кораблях. Есть и другие цивилизации: такие, которым не нужны корабли, - или не нужно пространство. Но спасибо, спасибо этой цивилизации, какова бы она ни была. За то, что она выходит на кораблях, и еще больше - за то, что один из ее кораблей оказался именно здесь и именно сейчас. Почему так медленно? Быстрее, поторопись! Тебя здесь очень ждут. Всех вас! Кстати: сколько их может быть на борту? Кораблик невелик. Если учесть, какой объем занимают двигатели, топливо, неизбежная аппаратура, то для экипажа остается совсем мало места. Разумеется, если хозяева корабля по величине близки к нам. Тогда их там в лучшем случае трое. А то и меньше. Но не все ли равно? Договориться можно и с одним. В первую очередь, избавиться от гравигена. А затем - прежде, чем включить этот аппарат, - выяснить все, что возможно. Новая цивилизация - это ведь открытие! Предстоит знакомство, обмен основными данными, координатами... Стоп! Не слишком ли простым все тебе представляется? Как легко: обменяться координатами, договориться... Но ведь это - не Объединенные Человечества! Твои коды для них - звук пустой. Как же договариваться? Транскоммуникатор - ТК - тут помог бы. Но чтобы общаться при помощи ТК, собеседник нужен здесь, на борту. А попробуй-ка, заполучи на борт кого-нибудь из них. Учитывая, что для них это может быть первым контактом с иной цивилизацией. А если они, к тому же, еще не достигли вершин общественного развития, то, наученные опытом, будут везде и во воем искать и ожидать подвохов и каверз. Так что к себе ты никого из них и не дозовешься. И в то же время - иного выхода нет. Иначе они так ничего и не поймут. Оставят тебя болтаться в Облаке. Может быть, станут даже удивляться: почему ты, тупица этакий, не последовал за ними? Им и невдомек будет, что ты просто не можешь с места сдвинуться. Да. Заполучить на борт... А как? Если даже удастся установить связь, начнется долгое и нудное собеседование кибернетических устройств. Суток через двое выяснят, что и у тех, я у других дважды два равно четырем. А когда удастся добраться до теоремы Пифагора, - где-нибудь в конце недели, - это будет целый праздник. Такие темпы не подходят. Не говоря уже о том, что обмен визитами, - если договоримся, - придется начинать самому. Слетать к ним. А у них транскоммуникатора наверняка нет. Более чем наверняка. И если это в самом деле какие-нибудь членистоногие... Юрганов зябко поежился. Не годится. Надо как-то обойти все эти предварительные стадии установления контактов. Сделать так, чтобы они сразу оказались здесь. Применить хитрость? Юрганов задумался. Потом тряхнул головой и взглянул на экран. Они уже совсем близко. Сейчас остановятся. Хитрость. Если наше мышление вообще сопоставимо с образом мысли этих, - назовем их условно существами Икс, - то хитрость подействует. Если нет, тогда хуже. Но ведь они тоже Выходящие На Кораблях. Итак, рискнем. Юрганов быстро выключил локаторы. Нажимом кнопки остановил антенну сверхдальней связи. И щелкнул выключателем дистанционного открывания люка. Не выходной камеры, а люка приемной. А теперь замереть. Затаиться. И ждать. Из последних сил. На остатках терпения. 5 На борту "Оберона" царила тишина. Даже музыку Юрганов выключил. На всякий случай: вдруг услышат? Он не видел, близко ли остановился корабль Икс: видеоустройства, в отличие от локаторов, не давали полного обзора. Но развитие событий представлял себе так ясно, как будто они развертывались перед его глазами. Вот "Скачущий паук" повис неподвижно. Члены его экипажа с интересом и некоторым недоумением смотрят на звездолет странных, по их понятиям, очертаний. Они снова трогаются. Медленно, каждую минуту ожидая каких-то осложнений, быть может, даже враждебных действий, приближаются. Но звездолет не подает никаких признаков жизни. Тогда "Скачущий паук" станет на почтительном расстоянии обходить "Оберон", описывая вокруг него окружность. И члены экипажа Икс увидят зияющий провал открытого люка. Люк настежь. И - никого. Они, озадаченные, станут совещаться. Однако ситуация в общих чертах ясна. Корабль неподвижен, люк открыт, сигналов - никаких. Значит, экипаж вымер или покинул машину. И вот тут-то и должно сработать то, что является, наверное, общим для людей и существ Икс: любопытство. Желание узнать. Не каждый ведь раз встречаешь покинутые корабли! Судя по размерам "Скачущего", катера у них на борту нет. Значит, придется подползти поближе. Кто-то из экипажа наденет скафандр. Медленно приблизится к люку. Остановится на его выдвинутой площадке. Осветит приемную своим фонарем - если ему нужен свет. Войдет... И тогда в центральном посту у Юрганова вспыхнет зеленый сигнал насторожившегося ТК. А в следующий миг... Но погоди со следующим мигом. Он еще не наступил. Кто же это будет? Человекоподобный, или - другой? Так хочется, чтобы пришел человек... И так страшно разочароваться. А ведь оснований для боязни, кажется, нет. Или есть? Или это говорит интуиция? Сильно забилось сердце. И как раз в эту минуту - кстати или некстати - Юрганову вновь привиделась та девушка. Ее глаза как бы старались заглянуть внутрь Юрганова. Зачем? Чтобы увидеть его страх? Юрганов упрямо пригнул голову. И тут же появился "Паук". Он наискось пересекал третий экран. Движение было едва заметным. Потом оно совсем прекратилось. Чужой корабль остановился как раз с той стороны, где был расположен люк. Время остановилось тоже. Юрганов знал, что пройдет не менее десяти минут, но не в силах был отвести взгляд от экрана. Нет, оттуда никто не выйдет. Нужен иной план. А что, если вдруг развернуть корабль... Ах, черт! Развернуться-то он и не может. И в этот миг что-то отделялось от борта "Скачущего паука". Юрганов не заметил, как открывался люк; вероятно, выходная камера у них не освещалась. Небольшое тело устремилось к "Оберону". Юрганов впился в экран. Тело приближалось. Вот уже можно разглядеть его во всех подробностях. Юрганов бессильно опустил веки. Лучше бы вовсе не видеть. Яйцевидное тело, размером раза в два больше человека. И восемь длинных, изогнутых ног. Значит, предчувствие не обмануло его. Юрганов готов был заплакать. Да, лучше бы не видеть... Он резко поднял голову, открыл глаза. На панели вспыхнул огонек. Восьминогий уже в приемной. Вот и микрофон донес словно бы звук падения. Паук шлепнулся на брюхо, принимая естественную лозу. Выключим микрофон: к чему такие переживания? Есть ТК... Люк! Скорее люк! Юрганов повернул выключатель. Приборы показали, что люк закрылся. Но индикатор продолжал гореть; это означало, что Икс не успел выбраться. Так все и было задумано. Хоть в этом удача! Ничего не поделаешь. Помощь необходима, кто бы ее ни оказал. Но разговаривать придется через ТК. Юрганов встал. Одернул куртку и, покинув центральный пост, торопливо направился в приемную. Он старался успокоиться, хотя совесть слегка пощипывала; не очень-то хорошо заманивать разумное существо в ловушку. Даже паукообразное. Но другого выхода не было! Он резко распахнул дверь. 6 Простучав каблуками по тугому пластику, Юрганов уселся в кресло в полукруглом вырезе пульта транскоммуникатора. Глядя на черную перегородку, в течение нескольких минут пытался представить себе, как в той - за массивной металлической переборкой - половине приемной мечется в страхе и смятении плененное существо Икс. Как безуспешно пытается отворить люк... Подумав о люке, Юрганов встал и на всякий случай проверил, надежно ли заперта дверь в ту половину. Все в порядке. А то откроет гость, чего доброго, а там у него пока что вакуум. Впрочем, биоанализатор уже работает. Гостю можно посочувствовать. Не пока нет результатов биоанализа, предпринять ничего нельзя. Остается только ждать и размышлять. Хотя бы о транскоммуникаторе. Различные расы Объединенных Человечеств, как известно, сильно отличаются друг от друга энергетикой, обменом веществ, самой основой жизни, не говоря уже о внешности. Схоже лишь главное: мышление, разум, восприятие мира и отношение к нему. А что касается внешности, то гуманоидов даже в составе Объединенных Человечеств не более двадцати процентов. Эта область Галактики, с Облаком, кстати, ближе к местам не-гуманоидов. Так что нет ничего удивительного в том, что корабль Икс - паучий. Что поделаешь! Жизнь многогранна, и опыт давно уже отучил человека создавать по своему подобию сначала богов, а лотом и представителей иных цивилизаций. Но все же человек в течение тысячелетий планетного периода своей истории прочно отождествил разум с собой. Это вошло в кровь и плоть. И поэтому еще и сейчас трудно было бы, видя перед собой существо, напоминающее то ли огромное насекомое, то ли ком протоплазмы, разговаривать с ним всерьез, не видеть в нем каприз природы, а считать во всем равным себе, а то и превосходящим. И если даже человек рассудком признал бы такую необходимость, эмоциональная сторона "Homo sapiens" продолжала бы протестовать, а это неизбежно отразилось бы на результатах переговоров. Тем более, что и с другой стороны действовали бы та же инерция и те же предубеждения, от которых нельзя избавиться сразу даже при самом горячем, искреннем желании. Вот для этого и находился на борту транскоммуникатор - махина в три тысячи семьсот килограммов весом, заключающая в себе два квадратных километра микропленок с молекулярными схемами. Разговаривать, не видя собеседника, технически несложно. Но зрительная разобщенность препятствует нормальному течению беседы.