И кто же нас просто так пустит? - А мы и спрашиваться не будем! Ты ведь уже улетал за Солнечную систему, у тебя есть большой опыт... - Толя оглянулся, наклонился к нему и горячо зашептал: - Я уже давно все продумал и только... только боялся. Не мог же я один!.. Ты ведь сам говорил, что даже грудной младенец сумеет... - На "Звездолете-100"! - вскричал Колесников. - Ты гений! Идет! Он стоит на космодроме и готовится к новому рейсу. Я возьму у дяди Артема ключ от него, изготовлю для нас другой, и, когда корабль целиком заправят всем, что нужно для полета, мы в него и влезем... - Его глаза прямо-таки полыхали от радости. - И тогда все узнают, на что мы способны! - Узнают! - подхватил Толя. - Мы им докажем! Мы залетим дальше всех и увидим удивительные, невиданные планеты... Правда? - И, не давая Колесникову ответить, сказал: - Но ведь нас только двое, а экипаж, как ты говорил, должен состоять из... - ... пяти человек, - подтвердил Колесников. - И не меньше. Надо, чтоб это были ребята - высший класс! Храбрые, знающие, спокойные... - Первого берем Альку, - сказал Толя. - Он ничего не боится, очень добрый и хороший товарищ. - А ты в этом уверен? - заметил Колесников. - Он очень нервный и даже не сумеет разобрать и собрать самого простого робота... - Ну и что? - возразил Толя. - Зато он великолепный художник! - А кому от этого польза? - Да ты в своем уме?! - Толя с недоумением уставился на Колесникова. - Это нужно всем... И он замечательный, он преданный! И его дедушка работает на космодроме... - Вот это важно! - сказал Колесников. - Впрочем, нет, обойдемся без его дедушки и без Альки... А что, если Ленку? - внезапно спросил Колесников, с трудом сдерживая улыбку. Леночка, кажется, была единственным человеком, к которому он неплохо относился, хотя она тоже была выше его ростом. Где там неплохо! Похоже было, что, крутясь вокруг нее и катая ее на своей технике, уводя, отвлекая ее от других ребят, он хотел подрасти, возвыситься хотя бы в собственных глазах и доказать всем, что и при маленьком росте можно быть ловким, удачливым и понравиться красивой девочке. - Девчонку? Нет, я против... - заявил Толя, отводя глаза. - К тому же она теперь... - Что она теперь? - быстро спросил Колесников. - Ни на кого не смотрит. Губы Колесникова вдруг разошлись в широкой улыбке. - Уж если Алька не подходит, - начал Толя и запнулся от этой неожиданной улыбки, - так она... Она... - Хорошо, я согласен на Альку, - сдался наконец Колесников. - Но чтоб и ее включить в экипаж... - Включим, - сказал Толя. - А кто пятый? И захотят ли они полететь? - Пятого найдем... Поговори пока что с этими... Ты человек вежливый, обходительный, тихий, а я только напорчу... "Уж это точно", - подумал Толя и стал размышлять, как завести с ребятами разговор, с чего начать. Он даже ночью проснулся и все думал о том же. Вот если б Сережка был сейчас не на своем Марсе, а Петя Кольцов, весельчак и насмешник с вечно растрепанными волосами, не в Хрустальном, а добрый и мягкий Андрюша Уваров не на своих дальних раскопках, - все было бы легко... Не нужно было б их уговаривать: сразу б согласились лететь с ним! А вот в Альке Толя не был уверен до конца... Утром он пораньше встал и вышел во двор. Он хотел перехватить Альку с отцом. Однако, выйдя из подъезда Толя смутился, увидев у платана Жору. Жора время от времени позевывал и поглядывал вверх. Волосы его были тщательно расчесаны набок, рубаха аккуратно заправлена. Вдруг Жора перестал зевать, и с лица его исчезли даже остатки сна... Конечно же, в окне появилась Леночка. Ну как Жора не понимает: она всегда посмеивается над ним, над его аппетитом и бездельем, а он... Толе вдруг стало неловко: еще подумают и про него... И Толя, незамеченный, отошел к воротам. Минут через десять у гаража взревел двигатель автолета, и Толя, увидев в нем Альку с отцом, загородил ему путь и раскинул руки: - Возьмите и меня! - Я же говорил тебе, Толя, что там очень большая глубина, - сказал Андрей Михайлович. - И Алик будет на берегу, нельзя вам... - И я с ним! - крикнул Толя и прыгнул в откинувшуюся дверцу. Минут через двадцать автолет остановился у берега, возле пустынных, диких скал. Андрей Михайлович перелез с этюдником в маленький, видимо постоянно стоящий здесь катерок и двинулся на нем в море. - Сегодня он хочет закончить картину, - сказал Алька, - положить последние мазки, а это самое трудное... Отцу кажется, что эта картина лучшая из всего, что он написал, и я всю ночь не мог спать и хочу первый увидеть ее! - Ну хорошо, тогда я отвернусь и посмотрю ее после тебя... - Какой ты, Толька! - захохотал вдруг Алька и потряс Толю за плечи. - Ну что с тобой делать?! Нельзя же быть таким... Вместе увидим! Катер уходил все дальше, уходил в открытое море, туда, где на морском дне с незапамятных времен лежал непонятно каким образом сохранившийся эсминец - так когда-то назывались довольно большие суда, обшитые толстой броней, вооруженные пушками и торпедными аппаратами, которые предназначались для уничтожения людей, кораблей, самолетов и обстрела береговых укреплений. Этот эсминец, судя по некоторым уцелевшим в архивах документам, отважно защищал берега от кораблей и самолетов фашистской Германии и был потоплен. Алькин отец случайно обнаружил его во время поисков интересных подводных пейзажей. Эсминец готовились поднять, чтоб превратить в музей, и художник хотел написать его на морском дне. Толя оторвал глаза от бескрайнего моря и сказал: - Когда-то люди убивали друг друга... Не верится, что все это было. - Было, но очень давно... - ответил Алька, глядя на уменьшающийся катерок с отцом. - Сейчас он нырнет к эсминцу и будет писать, пока хватит в баллонах кислорода. - Слушай, Алька, - внезапно сказал Толя, - можно с тобой поговорить как с другом? - А почему ж нет? Конечно. - Я знаю, тебе на Земле хорошо, и мне на пей хорошо... Но ведь нельзя ни на минуту забывать, что мы не одни во Вселенной, что есть там планеты, на которые еще не ступала нога землянина, на которых все не так, как у нас... - А я и не забываю, - едва успел вставить Алька. - Нет двух одинаковых планет, но ведь на Земле и даже в нашем Сапфирном работает немало консультантов оттуда по обмену межпланетным опытом, и они рассказывают нам... - Мне мало этого! - Глаза Толи сверкнули. - Я сам хочу увидеть тех, кого никто не видел, побывать там, где никто не был, почувствовать то, чего никто не чувствовал! - Ого! - сказал Алька и прошелся вокруг автолета, раскидывая туфлями легкий, сыпучий, еще прохладный песок, потом взял свой маленький этюдник. Однако он так и не открыл его, потому что Толя продолжал этот не совсем понятный ему разговор. - А тебе, значит, не хочется всего этого, да? - Почему не хочется? Очень хочется! Но ведь мы с тобой еще не готовы ко всему такому... И потом, Луна, например, мне уже порядком надоела! - Зачем Луна! А сколько есть планет! - задыхаясь, быстро заговорил Толя. - Представь себе, Планета Говорящих Деревьев: они все понимают, любуются звездами и засыпают, а по утрам просыпаются и переговариваются с соседями и шепчутся с травой... Или вообрази: есть во Вселенной Планета Красных Птиц; это очень умные, мыслящие птицы, и они создали свою высокоразвитую птичью цивилизацию... Алька весело засмеялся. - Ты что, не веришь? - спросил Толя. - Скажешь, не может такой быть? - Почему не верю? Наверно, есть планеты и необычней... - Да конечно же, есть! - обрадовался Толя. - Помнишь, какие рисовал мультфильмы - мой сценарий, твои рисунки - и мы показывали их во дворе? Особенно здорово у тебя получился фильм о Планете Добрых Змей и Планете Мужественных Кроликов... На тех планетах можно увидеть такие краски и перенести их на картины, что люди замрут от восхищения... Мы с тобой должны побывать там! Алька посмотрел на Толю тихо и удивленно, потом осторожно заметил: - А кто ж нас пустит туда? Ведь мы еще дети. Или нам специально предоставят космический корабль для такого путешествия? "Предоставят! - хотел закричать Толя. - Держи карман шире! Мы сами его предоставим себе. Не надо только бояться, нельзя быть таким робким... Сережа с Петей сразу бы согласились! Сразу! " Но Толя не крикнул этого и не раскрыл перед Алькой своего секрета. - Я вижу, ты не хочешь, - грустно сказал Толя - хотя ты и художник и должен дерзать... - Хочу, но ведь нельзя же без взрослых! Я и не знал, что ты такой робкий, нелюбопытный и терпеливый! Боишься всего, не решаешься... Вот мы сидим здесь, а твой папа там, в глубине, у эсминца... Там сумрак, пузырьки воздуха, рыбешки и - безмолвный, некогда грозный корабль... Увидеть бы это! Я уверен, что и мы с тобой могли б нырнуть туда, и ничего б с нами не случилось... А ты, ты даже попросить его не решаешься... Толя вдруг почувствовал, как к горлу подступает комок: хотел убедить Альку, но только разжалобил себя. И Толя поспешно отвернулся от него и пошел к автостраде. Поднял руку, и первый же красно-белый автолет остановился перед ним. Толя сел в него, и машина помчалась к городу. Ничего у него не получается со сбором экипажа! Не так, видно, надо предлагать и уговаривать... Теперь оставалась Леночка. С какой стороны подступиться к ней? Автолет подвез Толю к дому. Он вылез, взял себя в руки и пошел к ней. Поднялся на лифте на ее этаж, с бьющимся сердцем нажал у двери золотистую кнопку - у каждого члена семьи была своя кнопка, - и на маленьком щитке зажегся золотой огонек. Это означало: входи, Леночка дома и ждет тебя... Толя давно не был у нее. С тех самых пор, когда они год назад всем двором ездили к старому черному Вулкану собирать камешки. Ребята босиком бродили у берега, и среди них, нагнувшись, по щиколотку в воде, - Леночка. Ветер раскидывал ее волосы, закрывал лицо, и она отводила их руками, чтоб видеть усеянный галькой берег и синее море. Толя нашел редкостный прозрачный агат с волнистым дымчатым рисунком - даже с других планет редко привозят грузовые звездолеты такие камешки! - и подбежал к девочке: "Лен, посмотри! " - "Какой прекрасный! - вскрикнула она. - Где ты его нашел? Как же тебе везет! " - "Возьми, возьми, если нравится... " Леночка благодарно посмотрела на него, взяла агат мокрыми от морских брызг пальцами, покатала по ладошке, любуясь им, и пошла дальше, тоненькая, легкая, с рвущимися на ветру волосами. Огонек на щитке все приглашал его войти, а Толя стоял, стоял и, наконец, глотнув воздуха, шагнул через порог. - А, Толя! Как я рада, что ты пришел! - Леночка забегала, запрыгала по комнате. - У меня счастье, большущее счастье! Элька, моя подружка по балетной группе, сказала мне по секрету, что наш балетмейстер, кажется, остановился на мне, и я буду танцевать главную роль в спектакле! - П-ппоздравляю... - Толя проглотил слюну. - Я х-хотел спросить у тебя... - Пожалуйста! Спрашивай! Хоть тысячу вопросов! Как все прекрасно сложилось! Мне так нравится там! И огромная сцена, и яркие декорации, и музыка... И там так хорошо, так легко танцуется! Толя моргнул ресницами и уставился в ее левое ухо. - Хочешь, покажу тебе на моих балеринах весь спектакль? Леночка кинулась к желтой коробке, стоявшей на полке: в ней был набор маленьких танцовщиц с электронно-кибернетическим устройством, и они выполняли множество сложных программ. Толя знал, что у Леночки было много разных наборов и она могла часами наблюдать работу крошечных, почти живых фигурок. - Лен, не надо... - пробормотал Толя. - А ты... - Что я? - Леночка спрятала коробку. - Ну что ты хочешь спросить? Спрашивай! Смелей! Как все удачно получилось! Ну, хочешь, я сама сейчас станцую тебе самое начало? - Не надо... Спасибо... Прости... Мне пора... Мне давно пора... Толя выбежал из комнаты. Колесникова он разыскал во дворе: тот возился в двигателе своей машины, стоявшей у гаража, и лоб его был деловито хмур. - Как дела? - спросил он. - Никак. - Плохо, значит, говорил с ними. А я уж думал, ты... Мямлил, видно. - Да нет, не мямлил. - Слушай, Звездин, - сказал Колесников, - и это ты хочешь далеко улететь? Туда летают люди с железными нервами. Придется мне за это дело взяться. - А что ты им скажешь? - спросил Толя. - Сам не знаю еще... Сегодня, говоришь, его отец заканчивает картину? - Да. - Я пошел, всего! - Колесников отвернулся от Толи и, словно у них и не было тайного сговора о космическом полете и они даже не были приятелями, ушел в гараж. Глава 6. ТРЕТИЙ ЧЛЕН ЭКИПАЖА Между тем красного автолета с нетерпением ждала вся Алькина семья. Из окон его квартиры чуть не каждую минуту высовывались головы его братьев и сестер: вот-вот должен был приехать их отец вместе с Алькой. Через несколько минут дети художника шумной гурьбой высыпали из подъезда в ярких платьях и костюмчиках, с блестящими пуговками и лентами в волосах и стали бегать и прыгать во дворе, время от времени посматривая на ворота. Однако не только они поджидали художника. Видно, многие в доме узнали о скором приезде Андрея Михайловича и хотели увидеть его последнюю работу; и дети, и бабушки, и дедушки - все, кто был не на работе, кучками толпились во дворе, горячо обсуждая какие-то свои проблемы. Между группками ребят и взрослых одиноко расхаживал Колесников. Неожиданно смех и крики замерли: во двор стремительно влетел красный автолет. Когда Толя выскочил из подъезда, автолет обступили со всех сторон жильцы дома, и Андрей Михайлович с Алькой вылезли из него. Художник, увидев столько народу, покачал головой и сказал Альке: - Столпотворение! Надо б и другие картины показать, а не только последнюю. - Покажите, покажите! - раздались голоса. - Хоть на минутку! - На сколько угодно! - Художник с радостным удивлением оглядел жильцов. - Аля, мчись домой, тащи... ну конечно, не самые худшие... Алька побежал домой и через несколько минут принес большую стопку картин - тонких листов прочного легкого металла, на которых художник, как и его знаменитый учитель Астров, писал вечными, несмываемыми и не выгорающими на солнце красками. Андрей Михайлович еще раз оглядел жильцов, улыбнулся. И мягкие черные глаза его, и острая неуступчивая бородка, и даже крупный загорелый лоб в тонких морщинках - все улыбалось в нем. Андрей Михайлович сказал: - Пожалуйста, только, умоляю вас: с последней картиной будьте осторожней - не просохла.... Алик, расставь листы на скамейках и у деревьев... Спасибо, конечно, за такую встречу, но ничего особенного, уверяю вас... - И, смущенный таким неожиданным интересом соседей к своей работе, художник быстро скрылся в подъезде. "Какой молодец,... - подумал Толя, - такой и Альку пустил бы, если бы тот хорошенько попросил, не только в глубину моря, но и в любую точку Вселенной... Однако надо помочь Альке... " Толя взял из его рук несколько листов, скрепленных специальными узкими полосками, и пошел через толпу к скамейкам; Алька же нырнул в машину и - с сияющим лицом, осторожно держа ладонями за края, - понес к деревьям большой лист, сверкающий еще не высохшими, густо наложенными красками. Толя расставил картины на скамейках, и Алька прислонил лист к стволу платана. Люди отхлынули от картин, чтоб получше рассмотреть их на некотором расстоянии, и почти тотчас послышались возгласы удивления. И чем дольше смотрели люди на картины, тем громче ахали, тем глубже и сосредоточенней молчали. А кое-какие старушки, которым давно перевалило за сто, вытирали глаза краешками платков. Был тут и Жора, он тоже смотрел на картины, и на толстых, добродушных губах его блуждала улыбка, и относилась она, видно, к публике, с таким вниманием разглядывавшей картины... Неужели ему не нравятся? Отойдя от Жоры, Толя встал около Альки и стал смотреть на картины. Он смотрел и не мог оторваться от них, словно они втягивали его, как омут, вбирали в себя, и ничего нельзя, было поделать, чтоб не поддаться им, не погрузиться в них, не смотреть на них... Особенно поражала последняя, большая сегодня законченная. Сквозь мерцающую зелень воды проступал завалившийся набок огромный эсминец, в слизи и водорослях, свисавших с орудий, которые торчали из проклепанных башен, - из этих орудий когда-то выпускали особые штуки из стали, называемые снарядами, начиненные взрывчатым веществом. Сейчас по этой броне в колеблющемся сумраке ползали, подгибая лучи, морские звезды, крабы, и грустно смотрела подводная мгла, а из узких щелей в надстройках вверх уходили длинные полосы света.., Нет, это были не полосы - вглядись получше! - это были искаженные болью и страданием человеческие лица, лица погибших моряков, и столько в них было благородства и мужества, тоски по непрожитой жизни, жалости к матерям и братьям... Лица погибших моряков чудились и в низких, приплюснутых надстройках, и в дулах орудий, и в странно изогнутых морских звездах и водорослях, и даже в самой мгле тяжелой воды, пронзенной тусклыми бликами; и она, эта вода, вся так и колыхалась, так и светилась, так и кричала этими лицами, этой тяжелой зеленью глубин, этой массивной древней броней, этим острым носом корабля, из отверстия которого торчал трехлапый, похожий на спрута якорь, этой вечной беззвучной тишиной... Толя с трудом оторвал глаза от этой картины и перевел их на другую, стоявшую рядом, - на ней прекрасными серебряными молниями плыли дельфины, на третью - на ней сверкали в чудесном искрометном танце легкие, изящные ставридки, на четвертую... И опять Толя вернулся глазами к картине с потопленным эсминцем. Возле нее собрались почти все жильцы, и каждый хотел подойти поближе, чтоб получше рассмотреть. Подошел и Жора. Работая локтями, он стал неуклюже, но довольно настойчиво протискиваться к ней: видно, и его в конце концов разобрало любопытство. А Толя все смотрел на картину, смотрел... И вдруг он понял - и его прямо-таки обожгло оттого, что он неожиданно понял: моряки были такие храбрые, сражались до последнего, а он даже рот раскрыть боится, боится прямо сказать обо всем Альке. Толя вытянул его за руку нз толпы, отвел в сторонку и, решив ничего больше не скрывать от него, в упор, немножко даже свирепо посмотрел в ясные, добрые Алькины глаза и негромко сказал: - Алька, полетим с нами... Я прошу тебя... Ты нам очень, очень нужен... - Туда? - Алька поднял вверх глаза и улыбнулся своим худеньким треугольным личиком. - Туда. - И есть на чем? - Глаза его понятливо и сочувственно светились. Толя кивнул и чуть не крикнул от радости и благодарности: - Ты не пожалеешь, Алька! Это будет прекрасный полет! Ну, иди к отцу. О подробностях чуть попозже... Глава 7. ГДЕ ВЗЯТЬ ЧЕТВиРТОГО И ПЯТОГО?  Толя быстро подошел к Колесникову и сказал: - Есть третий член экипажа. Колесников поморщился и еще раз заметил, что Алька очень незавидный космонавт, однако выбирать не приходится, велел действовать в том же духе и отошел от Толи. Где же взять четвертого и пятого? Они нужны были как еще раньше объяснил ему Колесников, для того, чтоб соблюсти положенный вес звездолета и чтоб можно было управлять им в полете, меняясь: один сидит в рубке управления у штурвала и клавишей, четверо отдыхают и развлекаются, потом принимает вахту второй, потом - третий, ну и так дальше... Толя пошел домой. Когда он обедал, раздался телефонный звонок: Колесников опять напомнил ему, что он должен со всей присущей ему мягкостью и осторожностью во второй раз поговорить с Леночкой: может, она все-таки вступит в их экипаж... - Но она никуда не рвется! - выдохнул в телефонную трубку Толя. - Она так счастлива, что ее выбрали из множества девочек! Не нужны ей другие планеты!.. - Ты в этом уверен? - чуть насмешливо спросила трубка голосом Колесникова. - Уверен, - сказал Толя не очень уверенно. - Не могу же я... - Слушай, - неожиданно прервал его Колесников, - а ты говорил ей, что есть такие планеты, где девочки ходят в волшебных платьях, сотканных из тончайших нитей - золотых, серебряных или платиновых, и стоит шепнуть приказ, и такое платье, благодаря особому, микроскопическому, спрятанному в ткань кибернетическому устройству, меняет цвет и фасон и даже само может автоматически надеваться и сниматься; и что на тех планетах столько таких платьев - входи в магазин и любое снимай с вешалки! - Не говорил, - признался Толя. - А что, есть планеты с такими платьями? - Должны быть! - слегка рассердился Колесников. - Если не говорил, так скажи... Для того и летим, чтоб найти такую планету. Говоря по совести, Толя хотел отправиться в полет совсем не для того, чтоб разыскать планету, где можно получить такое волшебно-кибернетическое платье из серебряной, золотой или даже платиновой нитки. Да и вряд ли Леночка согласится полететь только из-за таких платьев... Она не тряпичница! - А говорил про планету, где есть волшебные туфельки, осыпанные изумрудами и с алмазными каблучками? Что есть там туфельки с крошечными колесиками и моторчиком в каблуках; стоит сказать им: "Несите меня, туфельки! ", они и понесут, и никакого транспорта не нужно. - А разве могут быть такие планеты, на которых до этого додумались? - прямо-таки изумился Толя, но опять у него мелькнула мысль: вряд ли Леночка захочет полететь из-за этих туфелек, пусть и волшебных; Колесников плохо понимает Леночку, если так думает о ней... - А почему ж нет? Есть такие планеты! - ответил Колесников. - Техника стала куда сильней и надежней человека: не болеет, не ошибается и не требует еды... - Да, но создал ее человек? Что без него техника? - Ерунда! - возразил Колесников. - Она стала куда сложней, гибче, тоньше человека, она решает в минуту задачи, для решения которых человеку нужны месяцы... И вообще, что ты завел об этом? Я вижу, ты похож на Альку, каши с тобой не сваришь. Ни капли фантазии! А говорят еще - мечтатель... Не смог поговорить как надо с Ленкой! Психологии не понимаешь, а еще Звездин! Сын вице-президента! Видно, придется мне и за это взяться... - Я.., Я еще раз попробую... - пообещал Толя, услышал в трубке частые гудки и вздохнул. Что ж теперь делать? Дождаться, когда Леночка придет с репетиции, и фантазировать про разные такие планеты, где изобрели невиданные туфли и платья? Нет уж. Ни слова не скажет он ей об этом... Надо сказать о чем-то большом, важном, необычном... Толя вышел из квартиры и, не зная, что делать, стал расхаживать по двору. Вот-вот должна была явиться Леночка. Но что сказать ей, чтоб согласилась совсем добровольно, чтоб ее по-настоящему потянуло посмотреть иные миры?.. Думая об этом, Толя пошел к воротам и здесь чуть не столкнулся с Леночкой. И едва узнал ее. Она уже не летела, как обычно, в легких туфельках со сверкающими синими камешками на пряжках, а просто шла. Камешки на ее туфельках были, но почему-то совсем не сверкали. И лицо слегка припухло от слез, и волосы потряхивались не в такт ее шагам, и плечи опустились. Толя оробело смотрел на нее и не посмел даже открыть рот, чтоб спросить, в чем дело. "Ну и день сегодня! " - думал он, шагая к Колесникову. - У нее что-то случилось, - сказал ему Толя, - ни на кого не смотрит, никому не улыбнется... - Вот и надо развеселить ее. Предложил бы полететь с нами, - ответил Колесников. - Скорость будет такая - дух захватит! Не до грусти будет... - Мне было жаль ее, неловко и предлагать. - Жалостью делу не поможешь! - сказал Колесников. - Нам пора улетать, и она должна быть с нами. Хорошо, я сам с ней поговорю... - Не надо, Колесников! - вдруг загорячился Толя. - Я еще раз попробую... - Ладио, только но тяни. Завтра в десять утра я зайду к ней. Толя проснулся ни свет ни заря, вышел во двор, уселся на скамейку и стал потихоньку посматривать на окно Леночки. Прошел час, однако она не появлялась в нем, не напевала, не расчесывала волосы. Минут через тридцать должен был появиться у нес Колесников, и тогда Толя набрался храбрости и громко позвал Леночку. Она выглянула из окна, непричесанная, грустная. - Спустись на минутку! - попросил Толя. - Или я к тебе забегу. - Ладно. Забыв, что в доме есть лифт, Толя помчался вверх по лестнице, нажал на золотую кнопку возле ее двери и вошел. Леночка сидела у маленького столика и смотрела в угол. Толя уставился на нее и не знал, с чего начать. Чтоб успокоить себя, он присел на упругий диванчик и, моргая, стал усиленно искать нужные слова. - Лен, - сказал он, - Лен... Пошли на улицу, к морю... И ребят позовем... Искупаемся... - Не хочу я к морю!.. Ничего я не хочу... И в этом спектакле не буду участвовать! - Из ее больших синих глаз неожиданно брызнули слезы. У Толи перехватило дыхание. - Почему? - Другую выбрали на главную роль, другую, а не меня... А мне так хотелось выступить. Моя мама говорит, что ничего страшного не случилось, что не нужно спешить и рваться на главную роль, что... Леночка опять заплакала. - Ну не надо, Лен... Правильно говорит мама... Сегодня та девочка в главной роли, завтра - ты... А вообще-то насчет родителей... Хорошие они и желают нам только добра, но я иногда обижаюсь на них... Не пускают, куда хочу, считают, что я ничего не умею мало что понимаю и должен покорно ждать, пока вырасту. А я не хочу ждать! Я хочу сейчас все видеть, все знать! Я, например, скоро улетаю в далекое космическое путешествие: увижу планеты, где все так непривычно, неожиданно, ослепительно! Где живут совсем иные разумные существа, совсем иные животные и растения и у мыслящих существ совсем иные мечты... В глазах Леночки зажглись удивление и зависть: - А меня бы ты не взял с собой? Толя задумался и угрюмо сказал: Но этот полет рискованный... Леночка мгновенно вскочила с кресла: - Меня ничто не пугает! - И там может не оказаться таких планет, на которые ты хотела бы попасть... - Окажутся! Я слышала, что... В это время дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился Колесников. - Ну как тут у вас дела? - спросил он, поглядывая на Толю. - Леночка, кажется, хочет лететь... Глава 8. СРОЧНО НУЖЕН БАЛЛАСТ Когда Леночка захотела присоединиться к ним и осталось только одно свободное место, Колесников сказал, что "Звездолет-100" может взлететь и без пятого члена экипажа. Он сказал это, когда все по его просьбе собрались на следующий день на скамейке бульвара Открытий, неподалеку от их дома. - А корабль не будет слишком легким? - спросил Толя. - Не случится авария? - Вместо пятого члена экипажа, - пояснил Колесников, - возьмем балласт: каждый захватит с собой по десяти килограммов каких-нибудь вещей, только не очень объемных... - Книги! - выпалил Толя, но тут же спохватился: - А может, лучше взять добавочное топливо? - Тише! - попросил его Колесников. - Спокойней! Все, что касается технического оснащения и питания звездолета, я беру на себя; я уже изготовил второй ключ от корабля и точно высчитал, когда его заправят топливом, пищей и всем необходимым и он будет готов к полету, и вот здесь-то мы с вами... Ну, в общем, понимаете... Это будет завтра вечером... Итак, берите с собой груз. - Я захвачу побольше красок и листов для живописи; вот попишу там, вот порисую! - обрадовался Алька, и Колесников не возразил ему. - И я постараюсь ничего не забыть, - улыбнулась Леночка. - Ой, смотрите, Обжора! И правда, возле низкой ограды бульвара медленно прошел Жора; одно ухо его, как радиолокатор, было чутко направлено на ребят, и оба глаза настороженно косились на их скамейку. Когда он проходил возле них, все умолкли: не хватало того, чтоб он пронюхал об их завтрашнем рейсе! По лицу Жоры, несчастному и унылому, было видно, что ему страшно хочется подсесть к ребятам и узнать, о чем они секретничают. Но у них были такие замкнутые, отчужденные лица, что сразу было видно: они не испытывают ни малейшего желания подпустить его к себе даже на пять шагов... Наконец Жора не вытерпел и спросил: - Ребята, можно мне к вам? - Ни в коем случае! - сказал Колесников. - Чтоб и духу твоего не было здесь! Даю тебе минуту и пятнадцать секунд. Жора жалобно посмотрел на Леночку. Однако Леночка даже не подняла на него глаз, и тогда Жора-Обжора отпрянул от них, чтоб уложиться в отпущенное Колесниковым время. Впрочем, ребята и сами оставались на этой скамейке не больше десяти минут; Колесников сжато и точно дал каждому задание - что захватить, что написать в оставленной на столе записке, в какое время выйти из дому незаметно и порознь, где встретиться, какой дорогой добираться до космодрома, ну, и тому подобное. На себя он взял самое трудное: принести из магазина детские космические скафандры и особые комбинезоны для высадки на планеты и другое необходимое в полете оборудование. - Мальчики, - сказала Леночка, перед тем как Колесников разрешил им разойтись, - а если я не донесу своего чемодана? - Я тебе помогу! - отозвался Толя, на полсекунды опередив Альку, который произнес точно те же слова. - Никакой помощи, - проговорил Колесников. - Идти по одному. Иначе нас могут обнаружить. - Что ж мне делать? - со вздохом спросила Леночка. - Выбрось что-нибудь из чемодана, - был ответ: при всех Колесников и с ней разговаривал сурово. - Все. Расходимся тоже по одному... Строго держать язык за зубами! Встретимся завтра в двадцать один ноль-ноль возле музея художника Астрова... Алька вышел в сумерках и старался держать себя так, как сказал Колесников: не вращал по сторонам головой, ни с кем из встречных во дворе не заговаривал и на вопросы, куда это он отправляется, беззаботно отвечал: "Да тут в одно местечко поблизости, скоро вернусь... " Для каждого из членов экипажа Колесников придумал ответ. И хотя Алька не вращал головой, но все-таки успел заметить, как с промежутком в две-три секунды из соседнего подъезда выскочил Толя с чемоданом, а из следующего - Леночка, и несла она в руках такой чемоданище, что Альке стало страшно: не дотащит его и полет не состоится!.. Однако вел себя Алька в точности так, как сказал Колесников, и так же вел себя Толя: никто из них не кинулся на помощь девочке. Ребята, как незнакомые друг другу, быстро удалялись в сторону ворот. Первым несся Толя, за ним - Алька. И когда Алька, немножко нарушая правила побега, на какую-то долю секунды кинул прощальный взгляд на родной двор с платанами и желтой будкой с двумя роботами, он увидел прячущегося за деревом Жору. - Куда ты с таким чемоданищем, Лен? - спросил он, подбежав к девочке, и Алька подумал: вряд ли они теперь оторвутся от Земли и взлетят. - А тебе что? Иду куда хочу! - ответила Леночка, и ответила совсем не но правилам, потому что но правилам, разработанным Колесниковым, она должна была сказать встречному: "Я к бабушке на два дня". - Леночка! - увязался за ней Жора-Обжора. - Разреши мне помочь... Я запросто донесу твой чемоданище! - Не разрешаю! Оставаться у ворот было опасно, и Алька быстрым шагом пошел дальше и тут же наткнулся на Толю, который, оказывается, тоже все видел и слышал. Ребята прошли вперед и услышали сзади топот Леночкиных ног и голос Обжоры. - Но куда ты? Куда? - выспрашивал он. - Там тебе никогда не бывать! - уже совсем безрассудно, вопреки всем правилам, расхвасталась Леночка. - Там прекрасно! Ослепительно! Туда таких не берут! - Каких? - сильно стуча ногами, спрашивал Жора, и голос его звучал довольно жалобно. - Каких туда не берут? - Туда берут таких, кто... - Я исправлюсь... Возьми меня! - И не думай! Нельзя! - непреклонно отвечала Леночка. - Уйди, а не то сейчас Колесников увидит тебя! Алька с Толей прямо-таки зажмурились от страха: она забыла обо всех предупреждениях и почти выдала их! - Значит, и он с тобой? И он? И он? - замирающим голосом спросил Обжора. - Да! - твердо ответила Леночка. - И не дергай за чемодан, я и так едва тащу! - Давай же его мне! Сколько можно просить! И ребята, обернувшись, увидели, как Жора выхватил из рук Леночки чемодан, водрузил на правое плечо и такими шагами кинулся вперед, что Леночка едва успевала за ним, а Алька с Толей побежали изо всех силенок, чтоб он не догнал их. Вот наконец и большое стеклянное здание музея Астрова и Колесников с туго набитым мешком возле него. - Что это? - Колесников каким-то образом разглядел во тьме Леночку с ее носильщиком. - Как вы допустили это! - А что мы могли сделать? - стал оправдываться Толя. - По правилам... Колесников опустил мешок, бросился навстречу приближающимся голосам - оттуда доесся шум возни - и вынырнул из темноты: в одной руке он легко нес громадный чемодан, другой - вел Леночку. - Быстро! - сказал он. - Быстро! А сзади с криком бежал Жора: - Леночка, куда ты? Ребята, и я с вами! Огромными шагами, можно сказать бегом, мчались ребята по Марсовой улице, а за ними катился его крик. Прохожие то и, дело останавливались и удивленно глядели на бегущих с чемоданами. Колесников тащил на одном плече мешок и по-прежнему вел за руку Леночку, Толя, обливаясь потом, нес ее и свой чемоданы, а рядом бежал Алька и, как заведенный, просил дать и ему понести Леночкин чемодан. А за ними гнался Жора-Обжора и упрашивал взять его с собой. - Что ж нам делать? Как мы сядем незаметно в звездолет? - спросил Алька. - А кто виноват? - совсем рассердился Колесников. - Есть один способ избавиться от него... Ленка, скажи ему что-нибудь крепкое. - Что? - моргнула ресницами Леночка. - Что-нибудь такое, чтоб он не шумел, не гнался за тобой, не выдавал нас, не... - А что сказать? Я уже многое говорила ему... - Ну, если ты не знаешь, - ответил Колесников, - остается самое плохое... - Что, не полетим? - прямо-таки всполошился Толя. - Нет-нет, это невозможно! - Считайте, что свой балласт вы взяли напрасно, - сказал Колесников уже у самого космопорта, видя, что Жора не отстает. - Сейчас услышат его и... Колесников попросил Леночку привести к ним Жору при условии, что он немедленно замолчит. - Скажи, что мы возьмем его с собой. - Колесников покрутил на длинной цепочке узкий серебристый ключ, сделанный в виде рыбки, - длинной он сделал цепочку для того, чтоб носить ключ на шее, иначе его легко потерять. Леночка бросилась назад и привела Жору, тихого и довольного, готового слушаться и подчиняться. Легко и быстро прошли они возле Алькиного дедушки, дежурившего в этот день на космодроме. Он кивнул им. Никто из других служащих не обратил внимания на ребят, и они быстро зашагали по бетонированному полю. Пока они шли, вверх взлетело несколько кораблей, оставляя за собой огненные хвосты - то красные, то голубые, то фиолетовые... - А куда вы, ребята? - спросил Жора, когда они подошли к темно-синему остроносому кораблю. - Туда. - Колесников кивнул на небо, шагнул на трапик, вставил куда-то в дверцу люка ключ, открыл, пропустил в корабль Жору-Обжору, и тот, простучав ногами по трапу, исчез внутри звездолета. И оттуда донесся его голос: - А зачем вы летите, ребята? - Некогда сейчас объяснять, в полете узнаешь! - ответил Колесников и посмотрел на трех членов экипажа. - А теперь вытряхивайте из чемоданов лишний балласт, у нас теперь живой балласт есть! Глава 9. СТАРТ Алька открыл свой чемодан и, вздохнув, стал выбрасывать прямо на бетон лишние ботинки, рубахи и несколько больших плоских камней с красивыми прожилками. Толя последовал его примеру, но не так быстро и решительно: он принялся выкладывать из своего чемодана кое-какие толстые книги. Колесников приподымал каждый чемодан, прикидывал на вес и кивал: теперь сойдет... Одна Леночка так в не коснулась своего чемодана. Она неподвижно стояла над ним, склонив голову. - Лена, даю тебе минуту, - сказал Колесников. - Через три минуты старт. Выбрасывай лишнее... - У меня нет ничего лишнего... - Алька, помоги ей, - проговорил Колесников. Алька кинулся к ее чемодану и раскрыл его. Чемодан был туго и очень аккуратно набит всевозможными, сверкавшими в лучах яркого электрического света платьями, кофтами, свернутыми лентами, туфлями и... и, конечно же, разноцветными пластмассовыми коробками: в них были ее любимые игрушки-роботы! - Леночка, нужно что-то вынуть, - сказал Алька. - Нужно. Что выгружать в первую очередь? - Платья и туфли... - ответила Леночка. - Но они ведь ничего не весят! - крикнул Алька. - А коробки очень тяжелые. - Толя, проводи ее наверх! - сказал Колесников. - И поторопитесь! Через две минуты взлет... Леночка молча ступила к люку и полезла по узкому трапу вверх, а Толя двинулся следом, отставая от нее на две ступеньки и держа на всякий случай перед собой руки, чтоб она, оступившись, не упала. - Проследи, чтоб все разошлись но отсекам, привязались и соблюдали хладнокровие! - раздалось за Толиной спиной, и тотчас он услышал за собой громкий стук коробок: Колесников торопливо выбрасывал из Леночкиного чемодана все, что считал лишним. Потом сзади что-то щелкнуло - наверно, закрылась дверь, - Колесников крикнул: "В темпе! " - и Толя, поднявшись за Леночкой но трапу, очутился в узком коротком коридоре с плотно закрытыми белыми дверями. И увидел возле одной из них Жору с расширенными от недоумения глазами. - А-а-а... взрослые тут есть? - с трудом выдавил он из себя, не двигаясь с места. - А ты кто - младенец? Несмышленыш? Иди в отсек и привяжись! - Толя подтолкнул Жору в ближайший отсек, в другой проводил Леночку и помог привязаться. Не успели ребята разойтись по крошечным отсекам, как по коридору пробежал Колесников, и через секунду заревели где-то внизу двигатели. Звездолет вздрогнул, из динамика раздался громкий голос Колесникова: "Взлет! ", и вслед за тем корабль плавно качнулся, оторвался от бетонных плит и почти вертикально ушел в небо. - Ур-ра! - послышался из динамика ликующий голос Колесникова. Толя огляделся. В его отсеке была узкая подвесная койка, вмонтированные в стенку экран и столик с пустой, прикрепленной к нему вазочкой, маленькое уютное креслице, привинченное к полу, дверцы в стенке - наверно, шкафчики - и большой продолговатый иллюминатор, в котором был виден стремительно удаляющийся, проваливающийся вниз, сверкающий огнями родной город Сапфирный с его знаменитой Сапфировой бухтой, окаймленной золотыми пляжами, с развалинами древней крепости, с бульварами, садами и проспектами... Звездолет шел вверх, шел легко, без толчков. Толя расстегнул ремень и выглянул в коридор. Он был пуст. Только сейчас Толя заметил, что внутри корабль красив, как и снаружи: строг, ровно освещен мягким светом; глаза ласкала матовая белизна стен и потолка. Держась за стенки, Толя прошел вперед и очутился в маленьком салоне. Салон буквально ослепил его в первое мгновение красотой узорчатого пластика стен, большим светящимся экраном, разноцветной обивкой пяти кресел н необычной картиной в тонкой темно-зеленой рамке: среди таинственного леса водорослей толчками плывет ярко-серебристая медуза. Уж не Алькин ли отец написал ее? В одной из стен была прозрачная дверь, за ней находилась рубка управления: перед огромным носовым иллюминатором на вращающемся пилотском кресле, сильно подвинченном вверх, сидел Колесников с белым штурвалом в руках - весь нацеленный, собранный, внимательный, и перед