Борис Немировский, Владимир Талалаев. Детские игры --------------------------------------------------------------- © Copyright Борис Немировский, Владимир Талалаев Email: navk@mail.ru WWW: http://navk.virtualave.net │ http://navk.virtualave.net Date: 21 Feb 2000 --------------------------------------------------------------- СВЕРШИЛОСЬ!!! В издательстве "Компас" выходит первый том квадрологии "Риадан", события которой разворачиваются в XXV-XXVI веках в нашей необъятной галактике и в параллельных мирах. Начальный тираж: 1000 экз. Цена: 7 гривень. Страниц: 328. Обложка мягкая, полноцвет. Время выхода: 9 сентября 2003г. ISBN серии: 966-7170-37-3, ISBN книги 1-й: 966-7170-38-1. По вопросам приобретения книги обращаться: Производственно-издательское предприятие "Компас", 02068, Киев-68, ул.Ревуцкого 6. Тел. (044)572-5701. E-Mail: compass@oasis.org.ua и u-ozera@oasis.org.ua Борис Немировский, Владимир Талалаев. РИАДАН. Книга первая. Детские игры. *** Мир, где сплелись высокие технологии и магия, где Драконы строят Летающий Город, а простой мальчишка с грядущей Земли может оказаться поопаснее Мрачного Властелина, где в недрах Чгрного Солнца дремлет ужас постарше нашей Земли, сдерживаемый лишь Хранителями Памяти - это мир Риадана. *** Их было несколько народов: Эльфы - хранители Духовности, и Орки - хранители знаний технических, Драконы - хранители магии, и Люди - хранители одухотворгнности... И всг гармонично было в мире, но Риадан стал ареной борьбы Великих Сил, и сошлись в битвах и интригах эмиссары Миров Дня, Ночи и Мрака, а посреди этих сил оказалась исследовательская станция землян, лишь недавно открывших Риадан и осторожно изучавших здешний быт... *** За кажущимся средневековьем прячется совершенно иной лик... Хватит ли сил землянам выстоять в огненной карусели? Всегда ли самая страшная битва - это война и бряцание оружием? *** Квадрология "Риадан" повествует о временах, когда конец эпохи близок, как никогда прежде... x x x Авторы благодарят Андрея Новоселова, написавшего две главы для этой книги. Р и а д а н Книга 1. Детские игры Вступление Когда мы завершили первый вариант этой книги, то надеялись на скорую публикацию. Однако внезапно против публикации выступил Прогрессорский Корпус при Космофлоте Земли. Они заявили, что мы слишком тенденциозно и однобоко осветили ситуацию на Рокласе, проявили завидную предубежденность и вообще исказили факты. Вдобавок, Прогрессорский Корпус до сих пор официально отрицает появление у киборга-Каггала подлинного интеллекта и самостоятельных суждений, а гибель двадцати крейсеров Флота приписывают столкновению с черной дырой, а не проискам Абадонны. В результате, чтобы наше произведение вообще добралось до читателей, нам пришлось сменить некоторые имена и названия, хотя, конечно же, любой землянин, следивший последние несколько лет за программами новостей, легко распознает, что Риадан -- это Роклас, Отец Кевин -- Посвященный Элес Каггал, а Замок Боевой Рукавицы -- это принадлежавший Лурвиллям Замок-Голоса Трав. Имена же сотрудников АстроСтанции не станем даже пояснять, иначе стараниями Прогрессорского Корпуса и этот вариант книги не увидит своих читателей. Пришлось также "оземлянить" названия титулов, дворянских сословий и церковных санов, а для некоторых видов рокласовской фауны подобрать земные эквиваленты. И последнее: ВСЕ СОБЫТИЯ, ОПИСАННЫЕ В ЭТОЙ КНИГЕ, НИКОГДА И НИГДЕ НЕ ПРОИСХОДИЛИ (для Корпуса), А СОВПАДЕНИЯ ИМиН ЯВЛЯЮТСЯ СЛУЧАЙНЫМИ... Для них же... Пролог. Замок Старый замок помнил все. Помнил до последней детали, до мелочей. Всю свою долгую жизнь, всех своих жильцов и хозяев -- от того, по чьему приказу он был построен, и до нынешнего... Память каменных стен -- не чета человеческой, она не умеет забывать, не умеет выбирать, что помнить, что нет. Людская память коротка, даже в поколениях... У замка же -- дело другое. Каждая черточка, каждый камешек -- словно мгновенный фотоснимок. И земля под фундаментом -- тоже поток памяти. Не оттого ли кажется порой Замку, что помнит он и те времена, когда не пришли еще сюда первые люди?.. И пока жив замок -- жива его память. Несколько веков назад его возвели по приказу Фангра Высокого, первого короля, основателя династии Фангрингов. Тогда, в те далекие времена, замок был пограничной твердыней на пути диких орд северных варваров. Сперва -- единственной, потом, при внуке Фангра Латимире, лишь одной из многих... Называли его тогда Бэттлгантлет Кэстл, Замок Боевой Рукавицы, ибо в фундамент положил король Фангр свою перчатку, как залог крепости этих стен и своей власти. Замок с почти человеческим удовольствием ощутил в себе эту перчатку -- она не пропала и не стала пылью, а продолжала покоиться в фундаменте над Огненным Сердцем, словно хранитель замка. Позже, когда два века спустя рыцарская конница императора Кретона Фангринга покорила Север и привела его под императорскую десницу, замок потерял свое былое значение. Он перестал быть пограничной крепостью и был передан Кретоном в ленное владение вассалу и боевому другу императора -- седьмому барону Лурвиллю. В замке обосновался гарнизон баронских ратников. Он стал как бы солидным, степенным обывателем и начал потихоньку обрастать деревнями. Так незаметно промчались еще два века. Первое время клан Лурвиллей богател и множился, замок Бэттлгантлет, который стали называть по имени нового владельца Идригом, приобрел добрую славу и мог со временем превратиться в этакий торговый город, так как стоял на перекрестке нескольких путей и, кроме того, на большой реке Лаге, что несла свои воды от самой столицы к Эгернийскому морю... Появился даже монастырь, в котором периодически случались всякие чудеса и знамения. В общем, жизнь была спокойной и размеренной. Увы, недолго это продолжалось, вернее, недолго по мнению замка. Для людей прошло, как уже говорилось, два века. Разразился кризис. Слабый телом и немощный духом император Гарот Фангринг, дальний потомок Кретона Завоевателя, не мог удержать то, что даровали ему предки. Как обычно случается с теми, кто пытается удержать больше, чем может, Гарот погиб, отравленный родной племянницею Сибиллой. Так начались времена разброда и шатаний, времена упадка. Формально Империя сохранилась, но на деле... Время смуты -- каждый за себя, один Бог за всех. Замок Идриг вновь стал... даже не пограничным, а просто-напросто осажденным. Временами он напоминал последний островок суши в бурном море наступившего хаоса. Барон Сирил, последний из династии Лурвиллей, был мужественным и закаленным человеком, опытным военачальником и мудрым политиком. Когда волна восстаний охватила страну, он понял, что все свое достояние сохранить не сможет, нужно выбирать что-то одно. Выбор пал на замок Идриг, отчасти за крепость стен и неприступность, но большей мерой потому, что барон Сирил Лурвилль де Идриг был глубоко верующим человеком и искренне уповал на Бога, а Идригский монастырь был знаменит еще во времена его прадеда. Собственно, боялся он не столько за себя, сколько за дочь, и поэтому держал ее постоянно при себе, под защитой высоких стен и глубоких замковых рвов. Если б он только мог знать, что ждет его наследницу в этих стенах, он бы, наверное, разрушил замок до основания своими руками... А заодно и монастырь. Нет-нет, не было никаких романтических историй. Ни несчастной любви, ни юного рыцаря или там разбойника. Все гораздо проще, тривиальней и ужаснее. Племянница-убийца императора Гарота, Сибилла Фангринг, не рассчитав своих сил, поспешно объявила себя наследницей престола, опираясь на поддержку той части духовенства, которая полагала, что раз Бог создал людей, а церковь -- Его представитель, то они имеют полное право этими людьми помыкать и властвовать, понятное дело -- во славу Господню. У нас бы их назвали инквизицией, а методы достижения целей были те же -- костры, убийства, пытки -- словом, весь арсенал налицо. Но "святые отцы" просчитались -- через месяц произошел переворот, возглавляемый маршалом Империи Дервином де Гэленьюром, и неудавшейся императрице Сибилле вместе со своими чернорясными учителями пришлось поспешно бежать. Кстати сказать, это был лишь первый переворот в длинной цепи. Естественно, Сибилле и К требовалось тихое местечко, чтобы оправить перышки и зализать раны. К несчастью, самым спокойным уголком Империи оказался Идриг. Ни тебе восстаний, ни интриг дворцовых... А главное -- все тот же злосчастный монастырь. Во все бури и страхи того времени его не трогали -- защита Всевышнего лежала на нем, а вера в людях (за исключеньем некоторых) еще не ослабла... Да и дружина баронская недалече. Так и случилось, что оказалась эта воронья стая в Идриге -- отцы-инквизиторы в монастыре, а Сибилла -- в самом замке. Барон Сирил хоть и знал, что представляет собой "столичная штучка", однако счел своим долгом помочь дому Фангра, вассалом которого он себя считал, а братия монашеская и в мыслях не имела отказать в приюте ищущим пристанища. Самоуверенная Сибилла тут же, скуки ради, пыталась соблазнить барона, но тот сделал вид, будто ничего не заметил. Несостоявшаяся императрица смирилась, хотя и затаила с тех пор злобу. Это черные наставники заставили ее до поры отложить "месть". А сами не дремали -- привлекали на свою сторону народ, воинов -- готовили плацдарм для похода на столицу. Тут-то уж они развернулись в полную силу. Барон и опомниться не успел, как добрый благочестивый старичок-настоятель монастыря отец Кевин скоропостижно скончался (ходили слухи, опять не без помощи яда), а новым настоятелем стал сухой и колючеглазый отец Бекран -- из этих, из пришлых... В деревнях и в самом Идриге, как плесень в сырую погоду, стали появляться многочисленные "слуги Господни", не монахи, нет. Просто богобоязненные чада -- шпионы. И началось -- только и слышишь -- проклятие, отлучение, анафема... Барон просто диву давался, какую силу забрали столичные пастыри. Уж и в его, в его войсках то и дело мелькают черные сутаны и солдаты ошалело внимают велеречивым поучениям очередного инока с бегающими маслеными глазками. Конечно, подобная практика ему не очень-то нравилась, однако он не мог позволить себе препятствовать своим подданным слушать слово Господне. И не заметил барон, как его же люди стали слушаться его только лишь с оглядкой на монахов, как в замке и окрестностях (а главное -- в душах людских) поселился страх. И лишь когда было устроено первое сожжение еретика, барон воспротивился, но его подчиненные не послушали, не подчинились господину -- каждый знал, что за спиной стоит шпион, и каждый боялся... И прозрел Сирил де Идриг, двенадцатый барон Лурвилль, и понял, что потерял он последнее свое владение. Дочери барона Герде исполнилось в ту пору пятнадцать. Ни умом, ни красотой Бог ее не обделил, хотя о красоте-то она меньше всего пеклась. В полтора года потерявшая мать, девочка осталась на воспитание отцу, а какое воспитание мог дать ей воин и полководец в одиннадцатом поколении? Вот и вышло, что поведением своим и характером она более походила на мальчишку -- стреляла из лука, из арбалета, умело билась на мечах, гарцевала на лошади не хуже любого воина. К слову, кукол у нее всю жизнь не было... Конечно, образование отец ей дал по тем временам хорошее, но ясное дело, что к грамматике, арифметике и закону Божьему у нее душа не лежала. Видно, очень печалился барон, что сына у него нет, вот и воспитал Герду как парня. И только одним отличалась Герда от остальных. Сила в ней была великая и непонятная. Первый раз проявилась она, когда на болотистом берегу реки завяз теленок из стада и стал медленно погружаться, бессмысленно вращая глазами и отчаянно мыча. Все попытки вытащить его оказались тщетными. Герде было тогда четыре года и теленок был ее любимцем. Когда она поняла, что тот должен погибнуть, она впала в отчаяние. Стояла на краю болота, отец держал ее за руку, чтобы не бросилась к теленку, и пытался увести. Куда там! Стоит, как влитая, будто свинцовая вся, в тысячу фунтов весом, не сдвинешь, и тихо так бормочет что-то. И тогда это случилось. Неведомая сила подхватила теленка, рывком выдернула из жижи и, пронеся по воздуху, поставила рядом с нею. Барон рот раскрыл от удивления... С тех пор она два раза помогала скотине в похожих ситуациях, несколько раз спасала тонущих, а однажды подхватила на лету стражника, упавшего спьяну со стены... Но ни разу не помогала эта сила ей самой. И в день аутодафе Герда спасла "еретика" прямо из костра. Когда запылал огонь, она выскочила в круг и внезапно непонятно откуда целая река воды пролилась в костер, а привязанный к столбу крестьянин взмыл в воздух и очутился на крыше сторожевой башни... Замок помнит все. Помнит он и тот день, когда черные нежити в капюшонах взбунтовали народ и солдат, как схватили Герду Лурвилль и с криками "Ведьма!" стали готовить новый костер. Замок помнит, как кричал и размахивал топором ее отец, барон Сирил, пробиваясь к дочери. Как надменно глядела Сибилла Фангринг на труп своего гостеприимного хозяина с арбалетной стрелою в груди, у ее ног. Как зажегся огонь... Но помнит замок и другое, чему нет объяснения. Помнит он, как вдруг исчез столб с привязанной к нему Гердой, растворился в воздухе, будто и не было его никогда, а в огне живыми факелами запылали все священники из столицы во главе со страшным отцом Бекраном. Как волосы Сибиллы превратились в змей и впились ей в лицо сотнями пастей. И как перед оцепеневшим людом восстал мертвый барон, истыканный стрелами, и проклял этот замок, и всю округу, и всех ее жителей. Мертвым голосом говорил он, глухо и монотонно падали слова проклятья. И в страхе бежали люди, и многих затоптали тогда... С тех пор в замке живет только один обитатель. Колдун. Глава 1 Долгое время в проклятом Замке не было ни одной живой души. Люди боялись заглядывать туда, памятуя о страшной судьбе его хозяев и проклятье, тяготеющем над ним. Однако, по слухам -- Замок не был пуст: в стенах его завелась адская нечисть и справляла она там свои шабаши. А по ночам некоторые видели издалека страшный призрак -- огромный скелет в развевающихся лохмотьях, с окровавленной секирой в иссохших руках, верхом на жуткой крылатой твари, изрыгающей пламя и оглашающей окрестности диким ревом. Алым светом сияли пустые глазницы монстра, и жуткий вой не умолкал ни на минуту. И безумие охватывало всякого, кто видел сие. Множество славных рыцарей давали святые обеты уничтожить чудовище и снять проклятие с Замка, но не под силу было сынам человеческим исполнить обещанное, ибо ужас превыше разума земного сковывал их, и бежали они прочь, не оглядываясь более. Отец Кевин грузно уселся в кресло перед центральным пультом и несколькими движениями рук включил систему спутниковой связи. Предстояла еще одна ночь рутинных наблюдений. С тех пор, как покинутый замок был избран в качестве поста наблюдателя, таких ночей уже прошло немало -- сбор информации, сортировка данных, статистические отчеты и ежеутренняя связь с орбитальной станцией. Любому человеку такая работа наскучила бы, наверное, уже на второй месяц, но только не Отцу Кевину. Понятие "скука" было ему неизвестно, так как человеком он не являлся. Он был киборг -- полубиологическая машина, которой лишь придали сходство с человеком на случай возникновения внештатной ситуации: необходимости выхода "в люди" -- наружу. "Однако,-- подумалось отцу Кевину,-- подобная ситуация, слава Богу, пока еще не возникала." Отец Кевин невольно усмехнулся своим мыслям, последнее время ему все больше казалось, что вместе с чертами своего прототипа, погибшего от руки отравителя настоятеля монастыря, он приобрел некоторые его привычки и черты характера. Во всяком случае, постоянно преследующая его там и сям присказка "слава Богу" явно не соответствовала стандартному лексикону машины. "Однако к делу,"-- прервал киборг свои размышления и повернулся к экранам. Предстояла долгая ночь... ...И явился на зов славный рыцарь, знаменитый сэр Бертрам из Хонка, и возопили к нему измученные горожане: -- Спаси нас, великий герой! Избави нас от ужаса кромешнего! И поклялся тут рыцарь великою клятвою, призывая в свидетели Господа Бога и всех его угодников, сколько их ни есть, что не станет он вкушать пищи и пить вина и не возляжет он с женщиной, покуда не одолеет злое чудище и не освободит замок от проклятия, дабы честные люди могли селиться окрест безбоязненно. И направил он твердою десницей боевого коня своего к стенам проклятого Замка. Глубокой ночью достиг он страшного места. Цепной мост был опущен, решетка поднята, но ворота закрыты. Колдовские огни мелькали в стрельчатых окнах башен, а над самым высоким шпилем без устали крутился бледный луч. Рыцарь въехал на мост и трижды протрубил вызов... Около трех часов пополуночи отца Кевина отвлек от планетарной сводки погоды резкий сигнал сканера -- оптические датчики заметили приближение чужака к воротам. Почти одновременно с зуммером прозвучал душераздирающий дребезжащий вой, словно расшалившиеся подростки на мосту мучали кошку размером с гепарда. Звук повторился трижды. "Если бы я был человеком,-- подумал отец Кевин,-- у меня наверняка бы заболели зубы". Датчики наружного экрана, работающие в инфракрасном диапазоне, показывали некую темную массу на мосту, но что это такое -- определить было невозможно. Впрочем, особо гадать не приходилось -- очередной жаждущий славы и подвигов сумасшедший, от кончиков копыт своего коня и до макушки закованный в плохую сталь и напоминающий одну консервную банку верхом на другой, побольше. Впрочем, такие визиты вносили некоторое разнообразие в монотонную жизнь отшельника, так что он не жаловался. Следовало, однако же, принимать меры, иначе обнаглевший посетитель решит, что бояться нечего, и может повести себя нехорошо. Монах включил сервоприводы кресла и подъехал к пульту охраны замка. ...Мертвенно бледный свет залил вдруг все пространство и темная вода во рву масляно заблестела в ответ его лучам. Медленно, с ужасным скрипом, стали отворяться ворота. В молчании ждал герой на мосту, нацелив на темный провал ворот свое верное рыцарское копье. И вот послышался ужасный рев и безумные завывания. Две пары красных глаз зажглись во мраке и рыцаря обдало страшным зловонием. Из ворот показался Страж Замка. Дракон его выполз под арку и дохнул пламенем, но рыцарь не почувствовал жара, ибо закрылся от огня щитом. -- Кто посмел бросить вызов могущественному повелителю ада?!-- ужасным голосом заревел дракон. -- Трепещи, о смертный, ибо я пожру твою душу и она не возродится более никогда!... Отец Кевин отвернулся от микрофона и прокашлялся. Все-таки были в его человеческой сущности свои недостатки. Так, например, он ужасно не любил орать на заезжих рыцарей "во все драконье горло". Однако делать было нечего: не поставишь же вместо себя автоответчик. В конце-концов кому-нибудь из рыцарей поумнее обязательно придет в голову сравнить текст, наговариваемый ему драконом, с текстами, услышанными его собратьями по профессии. А совпадение может навести на подозрение. Поэтому приходилось несколько напрягать фантазию, чтобы как-нибудь разнообразить перебранку с каждым отдельно взятым рыцарем. Данный же экземпляр оказался не бог весть каким собеседником. Он просто молча наклонил копье, дал коню шпоры, и темная масса на экране с лязгом и грохотом ринулась на голограмму. "Странно, -- подумал отец Кевин, включая инвертор, -- другим хватало уговоров. Видимо, этому не хватает мозгов..." Бесстрашно ринулся сэр рыцарь на врага, уже видел он занесенную над ним смертоносную секиру, уже слышал он хриплое дыхание чудовища, как вдруг волею Господа оказался он стоящим на том же месте, откуда бросился в битву. Злобный хохот чудовища сотряс его душу, и он не раздумывая ринулся вновь вперед, и снова оказался на том же месте. Трижды кидался рыцарь на супостата, и трижды возвращался обратно не своей волею, но промыслом божиим... "Упорный, однако, тип..." -- размышлял отец Кевин. Он представил себе на минутку температуру внутри доспехов и ужаснулся. Не говоря уже о безмозглом кретине, не желающем понять элементарных намеков, было чертовски жаль лошадь. Благородное животное должно было уже буквально захлебываться собственной пеной. Поэтому монах решил, что пора заканчивать лирическое отступление. В четвертый раз оказавшись на том же самом месте, рыцарь в раздумье остановил коня. И помыслилось ему: "Не Господь ли рукою своею отвращает меня от битвы сией? Не есть ли сие -- чудо, знак мне свыше о том, что не желанен Господу этот бой! Не совершаю ли я святотатство, идя против замыслов божиих слабым умом человеческим?!" И взмолился рыцарь в душе своей, прося у вседержителя совета и помощи. И свершилось тогда чудо великое: померк в глазах героя мир, а когда прояснились очи его, то узрел он себя сидящим в трактире с кружкой пива. И понял тогда рыцарь, что не пришло еще время кары созданиям Нечистого. И обет его не угоден Господу. И пил он с друзьями, и радовался тому, что живет на свете, и рассказывал о последнем своем приключении. Но ему не верили... Люди недоверчивы, и Бог им судия... Отец Кевин выключил локальный переброс, экспериментальную модель, опробованную до этого один только раз, когда пришлось спасать от озверевших инквизиторов дочку местного барона, Герду. Затем отработанным движением обесточил пульт защиты. Призрак исчез, огни погасли... * * * Под утро произошло ЧП. Засветился сигнал экстренного сообщения, и отец Кевин в раздражении нажал на кнопку приема. Ничего хорошего от подобных сообщений он давно уже не ждал. Последний раз экстренное сообщение гласило об эпидемии сыпного тифа в торговой республике Семи городов, и отцу Кевину пришлось бросать насиженное местечко и очертя голову лететь за тридевять земель на своем энтомоптере распылять вакцину. Естественно, вылетающий из башни дракон не привел окрестных поселян в благодушное настроение, и те, не выдержав обилия нечистой силы в непосредственной близости от своих жилищ, собрались посылать жалобу в какой-то там полумифический Серебряный Круг -- организацию, которая, по представлениям отца Кевина была чем-то средним между тайной полицией, святой инквизицией и обществом экзорцистов. Правда, точных сведений об этой организации Земля не имела. Только разрозненные и недостоверные слухи. Поэтому бытовало негласное правило считать Серебряный Круг очередной мифической крестьянской выдумкой, наравне с гоблинами, оборотнями и упырями. Тем более что жалоба, по-видимому, не возымела своего действия, так как никто из эмиссаров Круга около Замка не появлялся. "Скорее всего, -- решил отец Кевин, -- жалоба была чем-то вроде молитвы Господу Богу и пославшие ее на быстрый ответ не рассчитывали." Предчувствуя неприятности, отец Кевин доложил о готовности принять сообщение. Экран связи осветился, и на нем появилось изображение центральной рубки станции. На небольшом подиуме в центре зала стояло кресло. В нем сидел высокий человек с прямыми короткими волосами, кое-где тронутыми сединой, и горбоносым семитским лицом -- координатор экспедиции Йосл Коэн. Голос его был сух и неприятен, как будто голос киберпереводчика. "Странно, -- усмехнулся про себя отец Кевин, -- адон Йосл гораздо больше меня походит на машину". Однако от юмористического настроя мысли пришлось немедленно отказаться, ибо говорил адон Йосл вещи небывалые и крайне неприятные: -- Внимание всем наблюдателям сектора Западный Риадан, Республика Семи городов и прилегающих областей! Вчера в 21-25 абсолютного времени с борта Станции совершил несанкционированный вылет в указанный район член экипажа станции Ингвальд Соронсон одиннадцати лет. Предположительная цель высадки -- поиск членов мифической организации "Серебряный Круг", план дальнейших действий неизвестен. Приказываю всем наблюдателям сектора приложить все усилия к немедленному обнаружению мальчика и доставке его на борт станции в кратчайшие сроки. Тревога соответствует индексу "Альфа-111" и поэтому задание следует считать первоочередным. Все текущие наблюдения временно свернуть. Рекомендую агентам обращать особое внимание на любую информацию об организации "Серебряный Круг" как цели поиска Ингвальда Соронсона. Прошу подтверждения получения приказа. Послышалась перекличка бесстрастных голосов: "Принял к исполнению... Принял к исполнению..." -- Принял к исполнению, -- внезапно охрипшим голосом ошарашено пробормотал в микрофон отец Кевин. Командор Коэн удивленно взглянул на него и заметил: -- Отец Кевин, Вам не мешало бы зачистить контакты динамика. -- Благодарю Вас, адон Йосл, -- уже нормальным голосом ответил отец Кевин,-- однако в этом нет необходимости. Коэн неопределенно хмыкнул и отключился. "Не стоит удивляться, адон Коэн, -- подумал ему вслед киборг, -- я сам себе удивляюсь, что достойно удивления само по себе. Все-таки во мне гораздо больше человеческого, чем положено порядочной машине..." Положение складывалось уникальное: с тех самых пор, как на Станции позволили селиться семьям с детьми, отец Кевин был уверен, что ни к чему хорошему это не приведет. Так оно, собственно, и случилось. И теперь отец Кевин должен был свернуть всю свою программу наблюдений, сломать весь график работ, и подобно десятку других наблюдателей ринуться очертя голову невесть куда в поисках сбежавшего со станции пацаненка. Однако делать было нечего -- против законов Азимова не попрешь. И разнесчастный киборг стал собираться в дорогу. Брать энтомоптер не было никакого смысла: только плодить лишние легенды о драконе, которые самому же потом боком и выйдут. Если уж необходимо собирать информацию из разряда "пойди туда, не знаю куда" -- лучше всего было бы изобразить из себя странствующего монаха и идти пешком, если понадобится, через всю страну, следуя, к примеру, течению Лаги и расспрашивая по дороге всех, кому не лень будет почесать свой язык о многострадальные монашеские уши. -- Охо-хо, -- вздохнул отец Кевин, входя в образ, -- по силам ли мне, старику, такой путь!.. Грелся бы лучше на солнышке... Батареи заряжал. -- он фыркнул и повесил на пояс излучатель, выполненный в виде короткого меча. ...И было народу видение: средь бела дня открылись вдруг ворота ужасного Замка и вышло из них привидение. Вид оно имело невысокого монаха с посохом в руке, однако там, где благочестивые слуги Господни носили на поясе кошель со святыми предметами, коими дарили они встречных верующих, висел короткий пехотный меч без украшений, в потертых ножнах буйволиной кожи. И это было неправильно, ибо не пристало монаху носить оружие. Перейдя мост, привидение остановилось и повернулось к Замку. Воздев свой посох, оно указало им на Замок, который осветился вдруг небывалым светом так, что в сиянии его померк свет дневной, ворота захлопнулись, решетки опустились и долгий тоскливый вой прозвучал над притихшими окрестностями: Замок прощался со своим Владыкой. А призрак монаха тем временем спокойно обернулся и зашагал по дороге прочь. Некоторые поселяне утверждали позже, что узнали в нечистом мороке невинно убиенного отца Кевина. Но страхом преисполнились души, и никто не смел более подходить к Замку с тех пор ни днем, ни же ночью... Глава 2 Пожалуй, такие сцены можно встретить в трактире только на Риадане: вот небритый детина расселся, поглощая эль в неимоверных количествах и забывая закусить хотя бы разок, а вот болтают между собой пара оборванных гоблинов в засаленных косынках, прикрывающих острые ушки, и ничуть не смущаются они, что за спиной их болтают два ведуна: уж кому-кому, а гоблинам-то известно отлично -- пока ведуну не заплатят -- будет он цедить пиво с самым опаснейшим из монстров и пальцем не пошевелит, дабы извести оного! А эти ведуны одеты неплохо, клинки с увитой тисненой кожею рукоятью торчат за спиной, дорогое вино янтарно плещется в их глиняных кружках. Сразу видно: богатые и удачливые ребята, такие за такую дешевку, как охота на гоблина, и под пыткою не возьмутся. Недорого стоят сейчас гоблины, ой, недорого! А найти маньяка такого, чтоб крупную сумму за орка отвалил -- ищи-свищи по всему Риадану! И все же лучше держаться поближе к двери: а вдруг таки нашелся?! Впрочем, ведунов-то почти не боятся: всем известно, что это просто клан наемных убийц, которые за определенные гонорары охотятся, правда, не на людей, а на нечисть. А вот рыцари -- эти похуже. Ну, странствующий -- этот хоть туда-сюда, искатель славы да приключений, им дракона горного иль упырицу какую подавай, а то и вообще меж собою за даму сердца, как полоумные, бьются. И ладно б, ежели она была бы женой хоть одного из них, тогда хоть повод был бы ясен. А то краля -- жена третьего, а первые двое тузят друг друга почем зазря! А вот Рыцари Круга Серебряного -- эти серьезны, у них обет такой: где увидел какую нечисть -- там и пришиб. На месте. Насовсем! И, что совсем уж не умещается в орочьих головах -- БЕСПЛАТНО!!! Как же так?!?! Хорошо хоть -- трактир придорожный, провинция: что тут делать Рыцарям Серебряным! Хотя есть и минусы: оборотня второй год извести не могут, всю округу терроризирует! И боятся-то его не только люди: эта дрянь и гоблинятинкой-то не брезгует, а раз даже вампира из соседних руин изжевал... Вот и жмутся по вечерам напуганные путники в придорожный трактир: какая-никакая, а все же защита... Грохот чудом удержавшейся на петлях двери отвлек гоблинов от своих рассуждений. -- Эй, хозяин! Пива мне, да поживее! Все, кто был в таверне, с любопытством повернулись ко входу. Новый посетитель стоял на пороге, полностью перегораживая широкий дверной проем. Рост его был под стать ширине, но внимание привлекало не столько крепкое сложение молодца, сколько его одежда -- кафтан невозможно канареечного цвета и крикливые синие шаровары. За спиной болтался на потертой портупее двуручный волнистый меч, а к поясу был прицеплен стилет с резной ручкой и выпуклой чашкой. Не спеша входить, детина свысока -- и в прямом, и в переносном смыслах -- оглядел посетителей таверны. Их было немного в этот слякотный зимний вечер: в углу ужинали двое проезжих купцов, для отвода глаз вполголоса обсуждавших низкие прибыли; под узким, как бойница, окошком сидел высокий худощавый человек в грязно-буром плаще с надвинутым на глаза капюшоном; за соседним столиком расположился невысокий старичок-монах с непривычно выглядящим на духовной особе коротким мечом в кожаных ножнах; и, само собой, имели место безденежные забулдыги, опасливо, но с надеждой поглядывавшие на нового гостя. Гоблины же уже отсутствовали: почуяв, что запахло жареным, они предпочли выскочить за дверь, едва детина шагнул внутрь. К прибывшему подскочил хозяин с огромной кружкой в руках. Тот принял ее, осушил в два глотка и потребовал: -- Еще! В глотке пересохло. Не поверите -- только что с оборотнем бился! Сказано было громко, явно для привлечения внимания. Разговоры смолкли -- аудитория переваривала услышанное. Хозяин недоверчиво хмыкнул: -- Это с которым? -- То есть как -- с которым? У вас их что, стадо? -- немедленно рассвирепел детина. -- С тем, от которого всей округе житья нет! В глазах хозяина возникло странное выражение, но тут вмешался монах: -- Прошу прощения, сын мой; так вы утверждаете, что совсем недавно схватились с этой мерзкой тварью, о которой ходят жуткие истории? -- Да, святой отец, -- почтительно ответил молодой человек. -- И, судя по тому, что вы живы, он... -- Сбежал, -- с сожалением признался тот, -- позорно скрылся. Ну да ничего, -- молодец гордо выпятил грудь; кафтан затрещал, -- от меня не сбежит! Я сюда затем и явился, по его душу! Пьянчуги восторженно зааплодировали. -- Э-э-э... точнее будет сказать, по его голову, -- поправил монах. -- Простите, отче, -- новенький смутился, но ненадолго. -- Хозяин! Пива всем! Я угощаю. -- Но как же вас зовут, юный герой? -- поинтересовался монах, сдувая пену. -- Сэр Бертрам де Хонк, к вашим услугам, -- поклонился рыцарь и шумно сел, лязгнув мечом. -- А-а, то-то я смотрю... -- пробормотал монах. -- Вы что-то сказали, отче? -- поинтересовался сэр Бертрам. -- Да, сын мой. Думаю, всем присутствующим не терпится услышать ваш рассказ. Забулдыги и купцы согласно закивали, первые -- с восторгом, вторые -- с облегчением: грабить их рыцарь явно не собирался. Сэр Бертрам не заставил себя упрашивать: -- Так вот -- еду я по лесу. Из Дрэдвиша выехал еще засветло, думал к полуночи до озера добраться. Да не тут-то было! Как стемнело, все небо тучами затянуло, снег мокрый повалил -- вон, до сих пор валит. Ну и заплутал я, дороги-то не видать. Ехал, куда глаза глядят, пока конь мой, Корнелис, спотыкаться не начал. Ничего не поделаешь -- пришлось в лесу заночевать. Наломал сучьев, пару елочек срубил -- костерок, значит; Корнелиса расседлал, дал ему овса, сколько осталось, уселся и задремал. Вдруг слышу -- а сон у меня чуткий -- заржал мой жеребец. Открываю глаза -- силы небесные! Стоит. К свету вылез, бурый, мохнатый, в полсосны ростом, а вместо лица -- морда жуткая. Смотрит на меня и клыки щерит. -- Так на свету и стоял? -- с сомнением переспросил хозяин. -- Точно. Я за меч, а он заревел -- и к коню. -- А конь тоже на свету? -- опять перебил хозяин. -- Ну да. Да что тебе этот свет дался? -- удивился сэр Бертрам. -- Да так, ничего, -- буркнул хозяин. Молчаливый человек в буром плаще пристально глянул из-под капюшона на хозяина, но смолчал. А сэр Бертрам продолжал, все больше распаляясь: -- Вот. Он, значит, на Корнелиса, а я на него с мечом. Рубанул по голове, да он увертливый, зараза -- только по лапе попал. Тут уж он на меня. Ревет так, что уши заложило. Корнелис его сзади копытами... -- Конь? -- снова не выдержал хозяин. -- Ну, конь. Да что ты все время перебиваешь? -- раздраженно повернулся к нему рыцарь. -- Так ведь оборотня все звери боятся! -- воскликнул хозяин. -- Запах у него такой... -- То-то у тебя, брат, даже собаки нет, -- пьяно засмеялся один из забулдыг. -- Недаром, видно, говорят, что он возле твоей таверны шатается... Молчаливый человек снова взглянул на хозяина. Тот обернулся, почувствовав взгляд, но молчун только протянул ему пустую кружку: -- Еще пива, хозяин. Тем временем монах выпытывал у сэра Бертрама, не был ли это, часом, медведь. -- Да что вы, какой медведь? -- возмущенно гудел рыцарь. -- Что я, медведей не видал? Да вы, видать, не верите мне, отче? -- Верю, верю, сын мой, -- успокаивал его монах. -- Но в темноте, да еще спросонья... -- Я всегда начеку! -- гордо провозгласил рыцарь. -- Да и какой медведь зимой? -- Шатун, -- внятно произнес молчаливый человек, но кроме монаха, его никто не услышал. * * * Сэр Бертрам проснулся, словно от толчка. В комнате было темно, но щель между закрытыми ставнями уже начала сереть -- время шло к рассвету. Посреди комнаты маячила темная фигура. -- Кто здесь? -- хмуро осведомился рыцарь, протирая сонные глаза. -- Я, сэр, -- ответил голос хозяина. Фигура повернулась, и полоска света упала на знакомое лицо со странно блестящими глазами. -- Чего тебе? -- раздраженно спросил сэр Бертрам. -- Который час? -- Предрассветный, сударь, -- сообщил хозяин, не сводя глаз с рыцаря. -- Вы тут про оборотня рассказывали, так я и пришел разъяснить кое-что. -- Нашел время, дубина! -- Рыцарь совсем осерчал. -- Что, днем не мог рассказать? -- А оборотни только в такое время и выходят, -- спокойно пояснил хозяин. -- Другого света они не выносят. И железо, кстати, их не ранит. Так что дрались ваша милость -- ЕСЛИ дрались, конечно -- все-таки с медведем... -- Да откуда тебе это знать? Дружок он твой, что ли? -- Нет, не дружок он мне, -- неожиданным басом хохотнул хозяин. -- Я и есть оборотень, так-то! Лицо его исказилось, появились мохнатые заостренные уши, лоб, и без того узкий, пропал вовсе, и в страшном оскале выпятилась челюсть... Сэр Бертрам лихорадочно шарил рукой по кровати в поисках меча, и никак не мог его нащупать... Зверь торжествующе завыл и присел для прыжка... Дубовая дверь прогнулась от страшного удара и с грохотом сорвалась с петель. В дверном проеме стоял человек в тяжелой кольчуге и шлеме с полузабралом; длинный меч был в его руках, и пылающие руны на клинке осветили всю комнату бледным мерцающим светом. -- Вот и выследил я тебя, мерзавец, -- хрипло произнес воин. Оборотень развернулся на месте и бросился на противника; тот уклонился, поднимая меч навстречу зверю -- невероятно, не по-человечески быстро, силуэт его смазывался от скорости. Оборотень извернулся посреди прыжка, минуя смертоносное лезвие, сшиб деревянные перила за спиной человека и обрушился вниз. Противник его черной молнией прыгнул следом, на лету выписывая сияющим клинком сложную петлю; снизу донесся вой, на этот раз в нем звучало не торжество, а ужас и боль... И все стихло. Когда сэр Бертрам, наконец, спустился вниз, взору его предстал лежащий посреди зала труп хозяина. С другой стороны показался монах. Лицо его выражало крайнее удивление. -- Вы убили его? -- Да, -- ответил воин, снимая шлем и набрасывая на плечи свой грязно-бурый плащ. -- За что? -- За что я убил оборотня? -- Какого оборотня? За что вы убили нашего хозяина таверны? -- Ну, когда я убивал его, он и на человека-то не был похож... Кстати, святой отец, посмотрите на труп. Монах взглянул на пол. Трупа не было -- только обугленные половицы и лужа черной крови. -- Исчез, -- возбужденно воскликнул сэр Бертрам, -- испарился! Это ли не доказательство? Сэр рыцарь, -- обратился он к воину, который уже закутался в свой плащ и превратился во вчерашнего молчаливого путника, -- я не успел поблагодарить вас... -- Считайте, что уже поблагодарили. -- Но как ваше благородное имя? -- Это неважно. Рыцари Серебряного Круга не ищут славы... -- и воин скрылся за дверью. -- Круг?.. -- пробормотал монах. -- Но ведь это... Подождите! -- Он бросился следом, но успел лишь услышать удаляющийся стук копыт -- на север, на север, по дороге, невидимой за снежной пеленой. Монах понурился и побрел обратно в дом... Глава 3 Их было шестеро. Здоровенные ражие мужики, вооруженные чем попало: кистени, два коротких копья, охотничьи луки... Только у главного имелся меч, на вид старинный и весь зазубренный. Владел главарь также и единственными на всю компанию кожаными доспехами: кирасой, заляпанной какой-то невообразимого состава и цвета гадостью, происхождение которой отец Кевин даже не пытался угадать. В общем, вояки хоть куда -- хоть на помойку, хоть на паперть. Однако же, их было шестеро -- многовато для предположительно мирного, безобидного монаха, коего киборг честно из себя изображал вот уже третью неделю. Ломать устоявшийся образ не входило в планы Наблюдателя, поэтому отец Кевин собрал остатки смирения и приготовился к банальному дорожному ограблению. Увертюру начал атаман: -- Эй, батюшка, матушку твою так и разэдак! Куды путь держишь? -- Ко святым местам, возлюбленные чада, -- охотно поддержал гамбит монах. Ситуация стала его несколько забавлять. Бандитов, впрочем, тоже. -- Гы-ы! -- как по команде, осклабились они все разом, а их главный с видимым удовольствием продолжил: -- А не страшно ли тебе, святой отец, о