Ольга Лаврова, Александр Лавров. Бумеранг --------------------------------------------------------------- Подготовка текстов: 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского --------------------------------------------------------------- Задрав веселые мордашки, двое малышей наперебой читают стихи. Но бабушка, которой адресовано художественное слово, слушает невнимательно. Она грустнно смотрит на Барсукова, своего зятя, одевающего ребят. И вот поснледняя пуговица застегнута, он веншает на плечо сумку, собираясь прощаться. -- Леша, кое-что надо сказать... Барсуков понимает, что присутнствие детей нежелательно. -- Ну-ка, орлы, марш на балкон! Ребята убегают. -- Не мне бы этот разговор веснти... Слез я не меньше твоего пролинла. Ты жену потерял -- я дочь схороннила. Горе у нас общее. Но жизнь есть жизнь: пора тебе жениться, Леша! -- На ком я могу жениться? -- с неловкостью произносит он, понмолчав. -- А вот с которой Смирновы знакомили?.. Очень симпатичная денвушка. И ты ей понравился. -- Все они симпатичные. И все им нравится. Все замечательно. Пока не узнают, что у меня двое плаксиков. -- Насколько я понимаю... ты слишком в лоб: полюби моих детей, тогда, может, и я тебя полюблю. -- А как же иначе? Детям нужна мать! Жена -- второе дело. -- Ох, Леша... -- Анна Львовна не знает, горевать или радоваться такой отцовской преданности. Барсуков слегка приобнимает и целует ее в обе щеки. -- Эй, гренадеры! Ребята являются на зов, и он поочередно поднимает их, чтобы тоже чмокнули бабушку. -- Плаксик номер один... -- приговаривает он. -- Плаксик номер два... По шоссе мчатся трое на мотоцикле с коляской. Одиннаково пучеглазые в мотоциклетных очках, одинаково распухшие в поддутых ветром куртках, они различаются только цветом шлемов. Седок в коляске трогает за локоть того, что за рулем, и делает жест в сторону обочины. Мотоцикл осторожно притормаживает. -- Что? -- спрашивает водитель. -- Хронометраж нарушаем. -- Один из парней поканзывает циферблат наручных часов. -- Подъедем на четыре минуты раньше. -- Давай быстро в лесок, пока никого нет! -- решает задний седок, озираясь. Мотоцикл съезжает с шоссе и скрывается в придорожной зелени. Рядом с шоссе сияет сплошным стеклом типовой двухэтажный универмаг. Витрины оформлены лаконичнно, и внутренность торговых залов неплохо просматриванется снаружи. Стоящая в дверях женщина выпускает поснледних покупателей и вывешивает табличку "Обед с 14 до 15". Затем с тыльной стороны открывается служебная дверь, и та же женщина в числе нескольких других покиндает магазин. Продавщицы направляются через шоссе к расположенному почти напротив универмага кафе, минуя автобусную остановку, здороваясь с кем-то из ожидающих. В тот момент, как женщины входят в кафе, к задней стене универмага подкатывает мотоцикл. Удостоверясь, что людей в поле зрения нет, мотоциклисты, не снимая своей амуниции, быстро проделывают несколько шагов, что отделяют их от двери. Надпись "Служебный вход" заслоняют сгрудившиеся шлемы... Женщины с аппетитом обедают. Сквозь широкое стекнло кафе видны проносящиеся машины и на противопонложной стороне шоссе пустой универмаг. Вдруг одна из них застывает с вилкой в руке и тренвожно всматривается за окно. -- Что там, Таня? -- окликают ее. -- Чья-то собака без привязи бегает! Того гляди зандавят!.. Вокруг пусто. Служебная дверь магазина чуть приоткнрыта. За ней в полутьме маячит желтый шлем. Его приятенли орудуют внутри. Они опустошают ящики касс на первом и втором этажах, ссыпая деньги в рюкзак. Маршрут, по которому передвигаются грабители в торговых залах, то пригнувшись, то впритирку огибая прилавки, то скользя между плотными рядами развешаннной одежды, довольно сложен и рассчитан на то, чтобы не быть замеченными снаружи... Сокращая путь из поселка до шоссе, Барсуков своранчивает на тропинку, протоптанную через газон. Вперенди -- полоса стриженых кустов, за ней поднимается унинвермаг, видный с тыльной стороны. Тропинка приводит к узкому лазу в кустах. Барсуков пускает вперед плаксиков, протискивается сам и оказынвается на задах магазина спустя какие-то секунды после того, как грабители вышли из его двери. Один уже садится за руль и запускает мотор, другой скидывает с плеч тяжелый рюкзак в коляску. Только третий, идущий последним, замечает Барсукова. И при виде его резко останавливается и даже пятится слегка, прикрываясь перчаткой. Барсуков проявляет мгновенную сообразительность и быстроту реакции. Схватив ребят под мышки, он ныряет обратно сквозь кусты и устремляется назад по тропинке. Поняв, что свидетель удрал, желтый шлем поспешно присоединяется к сообщникам, и мотоцикл уносится прочь. Барсуков слышит его затихающий треск и ставит сынновей на землю. -- Ой, папочка, понеси нас еще! Еще хотим! -- Они ничего не поняли и виснут на нем в восторге. -- Ножками, ножками! -- отмахивается Барсуков. -- А ну-ка, парни, айда обратно к бабушке. Хотите? -- Айда! Хотим! -- Вот и лады, -- шагая за ребятами и по временам оглядываясь, говорит Барсуков. -- Так оно спокойней! x x x В доме старой постройки -- просторная передняя, на стене афиша с портретом декольтированной дамы и броснкой надписью "Вероника Былова. Старинные романсы". Доносится гитарный перебор и женский голос, поющий с толикой цыганщины. Когда раздается звонок в дверь, Марат Былов из своей комнаты выскакивает отпереть. Он впускает трех парней с рюкзаком, но теперь без курток, без шлемов и очков, закрывающих лица. Одновременно прерывается пение и в переднюю выгнлядывает Вероника Антоновна. -- Кто там, Марик? -- Ко мне, ты же видишь! -- резковато бросает Марат. Да, мать видит, и зрелище ей не нравится. -- Предложи молодым людям тапочки, -- говорит она, скупо отозвавшись на их приветствие. -- Матушка, здесь не баня. Лучше не отвлекайся от своих дел. Пой, ласточка, пой! Парни уже шмыгнули в комнату, Марат входит слендом, поворачивает ключ в замке и оглядывает всех троих, стоящих над рюкзаком, занимающим центр ковра. Это два Семена -- Тутаев и Калмыков, которых для различенния зовут Семой и Сеней, -- и Илья Колесников. -- Мотоцикл? -- спрашивает Марат. -- Как договорились, -- докладывает Илья. -- Что ж, тогда руку, Сема! Поздравляю! -- Сказано -- сделано! -- басит тот, отвечая на руконпожатие. -- Сеня, с почином тебя! Благодарю и поздравляю! -- Тебе спасибо! Ты, можно сказать, и скроил и сшил. -- Илюша, с боевым крещением! -- Рад стараться... только б не попасться! -- Сядем, други. Расслабимся. Все позади! За стеной вновь слышится гитарный проигрыш и возобновляется пение. Приятели рассаживаются. Чувствунется, что все находятся под сильным влиянием Марата и смотрят на него снизу вверх -- почти с обожанием. -- Сколько? -- осведомляется он. -- Все, что было, -- басит Сема. -- Не считаны еще. Прямо к тебе, -- объясняет Сеня. -- По-моему, прилично взяли! Взвесь, как тянет! Марата и самого гипнотизирует рюкзак, но он держит фасон и снисходительно улыбается нетерпению Ильи. -- Успеется. Поделитесь-ка ощущениями. Семены переглядываются. -- Да ничего, -- жмет плечами Сема. -- Столько готовились, что уж вроде так и надо, -- вторит Сеня. -- Нет, у меня кишки ерзали, -- признается Илья. -- Только сейчас отпускает. -- Завидую... В жизни так не хватает этой остроты. Жаль, что меня не было с вами. -- Твое дело думать, Марат! На черную работу и нас хватит! -- Ты прав, Сеня, но мне жаль. Все взгляды вновь обращаются к рюкзаку. Марат откиндывает клапан, развязывает тесемку, запускает ладонь внутрь, помешивает там и извлекает несколько крупных купюр. -- Из-за пары-тройки таких бумажек люди каждый день трудятся, дрожат перед начальством... потеют. Бррр, противно думать! А вы пришли и взяли. Что может быть прекрасней? Ну дели, Сеня! Того дважды просить не нужно. -- Кладу четыре доли. Проверять, не отходя от кассы. -- Клади пять долей, -- говорит Марат. Парни вопросительно оборачиваются. -- Страховой резерв! -- Марат непререкаем. -- Вдруг Илюша стукнет кого мотоциклом. Или Сема -- кулаком. Худший вариант при нашей подготовке почти исключен. Но человек разумный ни от чего не зарекается. Должен быть общий фонд на адвоката, передачи и прочее. Настроение компании от такой речи омрачается, но веский и спокойный тон Марата убеждает. -- Надеюсь, верите, что у меня как в сберкассе? -- добавляет он. В это все верят, и Сеня проворно раскладывает пять кучек прямо на ковре. Остальные следят алчными взонрами. Сема с Ильей, не утерпев, сползают с кресел поближе, шевелят губами, беззвучно считая. Марат денмонстрирует железное хладнокровие, покуривает, лиснтает журнал. Наконец там, на ковре, дружно переводят дух. Марат подталкивает к ним ногой небольшой чемоданчик. -- Это будет сейф. -- Он упивается моментом. -- Донвольны? А месяц назад -- смешно вспомнить! -- два Сенмена мечтали обобрать какую-то старушку! -- Было дело... Сеня сгребает одну из куч в чемодан, а другую несет Марату. Тот мизинцем небрежно выдвигает ящик стола. -- Сгружай сюда. Парни начинают собирать деньги в пачки и возбужнденно распихивать по карманам. -- Э, други, -- останавливает Марат, -- вы будете нендопустимо шуршать! -- А как же нести? -- Предусмотрено. Хозяин снимает со шкафа три спортивные сумки, и добычу "затаривают". -- А теперь остыньте! -- командует он. -- И глаза принтушите! -- Надо разрядиться, Марат! -- Обмыть! -- поддерживает Илью Сема. -- Ко мне -- в Малаховку! -- зовет Илья. -- Покувырнкаемся на свободе. На лужайке детский визг и тэ пэ. -- Хорошо, собираемся к семи. -- Марат провожает гостей. -- Ты пока дома? -- украдкой спрашивает Илья. -- А что? Тот прижимает палец к губам и догоняет двух Семеннов. Марат торопится к письменному столу, выдвигает ящик и уже не прячет ликования. Но опять не ко времени является Вероника Антонновна. -- Я на минуту, Марик. Ой, как накурено! Войти страшно. -- Не входи... -- Ты даже не замечаешь -- на мне новое концертное платье! -- Широкие слои пенсионеров будут сражены. -- Грубо, Марик!.. Когда-то сам бегал меня слушать! -- Э, матушка! "Отцвели уж давно хризантемы в саду". Когда-то ты меня и на гастроли таскала. -- Разве плохое было время? Тебя все обожали!.. Кстанти, я хотела и насчет гастролей. Предлагают поездку на полтора месяца. -- Условия выгодные? -- Да, но... -- Разумеется, поезжай. Осень подойдет -- мне надеть нечего. -- Как?! А кожаное пальто? -- Сносилось. Кроме того, я взял нужные мне книги, за которые еще не заплачено. -- Нет, это невозможно! Ты должен сократиться, Марат! Я мотаюсь из города в город... вся в мыле... Дыхания нет, голос не звучит, все ради тебя... -- Естественно. Даже лягушка заботится о своем понтомстве. Это животный инстинкт. Вероника Антоновна глубоко уязвлена. -- Вся моя любовь... все переживания... труд -- животнный инстинкт?.. И ни капли благодарности? -- Помилуй, за что? Я даю смысл твоей жизни. Для тебя нет ничего выше, чем кормить-поить и выводить меня в люди. -- Пора самому выходить в люди! Последний год аснпирантуры, надо подумать о диссертации! А тут какие-то странные друзья... -- Друзья? Эти козявки?! -- Тогда зачем они? С твоим умом, духовными запронсами? -- Нужны. Я их использую. -- Я очень боюсь, что... -- Опять боишься! Ты набита страхами, как кукла опилнками! -- прерывает Марат, и на сей раз невозмутимость изменяет ему. -- По чьей милости я бросил альпинизм?! Только из-за тебя, помни! Только потому, что ты боялась! Там остались настоящие друзья... каких больше не будет! И ты смеешь попрекать меня знакомствами?! Я и со Стеллой разошелся из-за тебя! Такой тоже больше не будет! -- Чем я виновата перед Стеллой?! Отчего из-за меня? -- Оттого, что она принадлежала тому миру, который я потерял! Горы, вершины, чистый снег... Я все потерял!!! Вероника Антоновна, потрясенная не свойственным сыну взрывом чувств, готова уже каяться и просить пронщения. Но объяснение прерывает звонок в дверь: вернулнся Илья. Марат разом обретает невозмутимое спокойнствие. -- Матушка, аккомпаниатор ждет. Иди. Все чудесно. У тебя, у меня. Платье эффектное, голос звучит. Спой "Хризантемы" и отдохни перед концертом. А я... может быть, схожу в магазин, положи там на сервант... лучше зелененькую. Оставшись с Ильей, он молча ждет. -- Не стал при них... -- начинает тот. -- Что-нибудь не так? -- Малый один видел нас на выходе из магазина. Я с ним работал в НИИ. Непонятно, откуда взялся! В пяти шагах из кустов вылез! Зараза!.. -- Узнал тебя? Илья разводит руками. -- Сделаем, чтобы молчал. Можешь узнать его адрес? -- И так знаю. Как-то оборудование вместе возили, заскочили по пути. x x x Барсуков с ребятами приближается к подъезду своего дома. С противоположной стороны улицы идет наперехват плечистый парень. Его провожает взглядом Марат, за спиной которого хоронится Илья. -- Товарищ Барсуков? -- загораживает дорогу парень. -- Да. -- Давненько вас жду. Где пропадали? -- А в чем дело? -- Я спрашиваю, где ты был днем? -- грубо напирает парень. -- У тещи в Селихове, -- тоже грубеет Барсуков. -- Что-нибудь видел там интересное? Барсуков впивается глазами в хамскую физиономию: неужели спрашивает о том самом?! -- Идите поиграйте, -- подталкивает он от себя ребят. Те охотно отбегают к кучке детворы поодаль. -- Видел или нет? Барсуков с удовольствием врезал бы ему, да руки связаны. -- Ничего я не видел! -- Ничего не видел, ничего не знаешь. Правильно! -- Парень бросает весьма выразительный взгляд в сторону ребят. -- Своих детенышей беречь надо! Ни-че-го не виндел. Бывай здоров! x x x В помещении Селиховской милиции беседуют Никонлаев, молодой замнач по розыску, и Томин. -- Территория наша на отшибе, -- рассказывает Нинколаев. -- Недавно был поселок деревенского типа. Тенперь современные дома, жителей переселили, но люди все прежние. Начальник отделения каждой кошки родонсловную помнит. Из здешних никто не замешан. -- И сотрудницы магазина здешние? -- Коренные. Вся жизнь на виду. Вариант инсценировнки кражи мы отработали -- стопроцентно отпадает. Есть тут и те, кто побывал в заключении. Проверили -- они тоже ни при чем. -- Пошли смотреть на месте, -- поднимается Томин. ...Они входят в полупустое кафе, Николаев указывает столик у окна, говорит негромко: -- Сидели здесь. Обед занимал двадцать -- двадцать пять минут. -- И движения в магазине не заметили? -- Ни малейшего! А когда пусто -- он просматриваетнся насквозь. Нужно, знаете, крепко отрепетировать, чтонбы себя не обнаружить! -- Для репетиций надо было крутиться в торговых залах. Притом, что в поселке все свои... -- Нет, универмаг исключение: проезжие часто загляндывают. В универмаге на посторонних внимания не обранщают. Вот если в парикмахерской -- до вечера будут гадать, кто такой... Томин с Николаевым выходят, пересекают шоссе и огибают универмаг. Николаев звонит в служебную дверь. Томин заинтересовывается пролазом в кустах, раздвиганет ветви. -- Укромная тропочка. Куда ведет? -- Эта?.. К жилым домам. Дверь отворяется довольно осторожно. -- Я это, я, -- сообщает Николаев. -- Пуганые стали. Пожилая женщина в рабочем халате впускает их в магазин. -- День добрый. Сами тогда запрете? -- Запру, конечно. Женщина уходит внутрь. -- Вот здесь, -- Николаев нащупывает какое-то меснтечко на дверной колоде, -- зазубринка. Когда возились со взломом, видно, терлись коленом, оставили волокна тканни, похоже, джинсовой. А тут найдены окурки, -- он очерчивает ботинком кружок на полу. -- Стоял на стреме, следил в щель, прислушивался. Ну и дымил. Перчатка мешала, сунул ее -- да мимо кармана. Валялась у стены. -- Николаев живо изображает, как все происходило, и бронсает на пол собственную перчатку для наглядности. -- Все эти вещдоки мы направили сразу на Петровку, в НТО. -- Уверены, что относятся к делу? -- Да, товарищ подполковник. Есть основания: сонтрудницы джинсов на работу не носят, никто не курит. К тому же уборщица перед обедом везде прошлась тряпкой, должна бы заметить. -- Ладно, поверю. Ведите дальше. ...Они осматривают торговый зал второго этажа. Обычная мирная картина. Кто-то что-то примеряет. Кому-то заворачивают покупку. Несколько человек стоят в очереди. -- В ту субботу было в продаже на что польститься? -- Вполне. Конец месяца, завезли дефицит. Ничего из вещей не взяли. -- Так. Обратимся к записной книжке. -- Обнаружили -- у кассы. Чтобы открыть дверь в банрьере, надо перегнуться. Я сам пробовал -- авторучка из кармана выпала. -- Да?.. Ну здесь ясно. -- В сопровождении своего спутнника Томин направляется к выходу. -- О мотоцикле известно только, что это зеленый ИЖ с коляской, -- говорит Николаев на улице. -- А вот откунда наши свидетели, -- кивает на кучку людей у обочины шоссе. -- Ждали автобуса. Обратили внимание, что трое вывернули от универмага на шоссе около полтретьего. Номер, говорят, областной, но ни буквы, ни цифры назвать не могут. -- Пытались их перехватить? -- Конечно! Сразу сообщили постам ГАИ. Но этот ИЖ как сквозь землю! Только вот там выбоину объезжал и вильнул колесом на обочину. Есть след протектора -- узкая полоска сантиметров двадцать длиной. -- Что ж, раз начальство решило, дело мы заберем. Но попрошу составить такую схему: кто из местных где находился во время ограбления и кто кого видел в районе универмага. -- Опросить всех, кто вообще был на улице? -- уточняет Николаев, и чувствуется, что не видит проку в подобной затее. -- Совершенно справедливо. Какой понадобится срок? -- Дня три-четыре. -- Вы здесь среди полей усвоили деревенский ритм. Двадцать четыре часа -- максимум! x x x Ранним утром на автобазу пришел Томин. -- Вы кто такой, гражданин? -- обращается к нему сурового вида мужчина. -- По службе. -- Томин предъявляет удостоверение. -- Мне нужен шофер Барсуков. -- Сделаем,-- мужчина берет под козырек и преднставляется: -- Старший диспетчер. Барсуков! -- провозгнлашает он громовым голосом, вполне обходясь без меганфона. -- Барсуков!! Издали слышится отклик, и мужчина указывает: -- Вон он. Кивнув, Томин отходит, диспетчер смотрит вслед. -- Жалко парня, если что... -- бормочет он. -- Работянщий, трезвый... При разговоре с Томиным Барсуков держится спонкойно, но с упорством человека, считающего нужным во что бы то ни стало отвертеться. -- Я безвылазно сидел у тещи до пяти часов. -- А забывчивостью не страдаете? Как, Барсуков? -- Нет, не страдаю. -- Страдаете. Римма Гордеева, соседка вашей тещи, в двадцать минут третьего столкнулась с вами у булочной. Еще трое -- чуть раньше, чуть позже -- видели издали. -- Издали могли и ошибиться. -- Знают они и вас и двойняшек. -- Возможно, выводил ребят проветрить? Да, в самом деле, гуляли. Хорошая была погода. -- Ага, припомнили. Надеюсь, припомните и маршнрут прогулки? -- Бродили, где позеленей, без маршрутов. Какая разнница? -- Когда нет разницы, не спрашивают. Моя задача -- выявить свидетелей. И похоже, вы единственный, кто мог видеть вблизи преступников или их мотоцикл. -- С чего вы взяли? -- Вот схема, прошу. -- Томин придвигает Барсукову густо исчерченный лист. -- Вас видели, когда вы с ребянтами шли по направлению к шоссе. Затем вы свернули на тропинку и неизбежно должны были выйти к задам универмага. Причем как раз в то время, когда воры собирались удрать! -- Товарищ Томин, я отец-одиночка. У меня психолонгия сдвинута: сфокусирован на ребятах. Что вокруг -- не замечаю. -- Но вы не слепой. А для нас чрезвычайно ценна любая мелочь, которую вы могли приметить! -- У вас дети есть? -- Не выбрал времени обзавестись. -- Дам напрокат своих. Вы с ними пройдитесь. Один в лужу лезет, другой какую-то пакость в рот тащит. Меня вон люди видели, а я их нет! -- Не преувеличивайте. С Риммой Гордеевой вы понздоровались. -- Машинально. Если б я даже вышел к задам универнмага, я бы мог ни мотоцикла не заметить... ни этих самых... Но я не выходил. С середины тропинки мы поверннули обратно. Минутами Томин убежден, что Барсуков врет, минунтами -- сомневается. Но заставить его сказать больше средства нет. Тройка заседает в кабинете Знаменского. -- Дело я прочел, -- говорит Пал Палыч. -- Материанла для версий маловато... Вопрос первый: кто наши противники? -- Грабители точно выбрали объект, -- берет слово Томин. -- Изучили обстановку. Заранее тренировались, это безусловно. От взлома двери до исчезновения уложились в восемнадцать -- двадцать минут. Действовали четко и быстро. -- Добавь наглость, -- замечает Кибрит. -- Средь бела дня. -- Но наглость новичков или наглость людей опытнных? -- постукивает Пал Палыч карандашом. -- Несмотнря на четкость, улики остались. Самоконтроль давал осечки. -- То есть ты скорей за наглых новичков? -- подхватынвает Томин. -- В порядке возражения назову известного Сыча. Уж на что был матерый! На что умел заметать следы! А не он ли оставил нам электробритву с отпечатнками пальцев? А в другой раз -- чистый анекдот -- собнственный служебный пропуск! -- Ладно, считаем равноправными обе версии. Что по твоему ведомству, Зина? -- Волокна действительно джинсовые. Найдете брюнки -- попробуем идентифицировать. Про записную книжнку вы знаете: отпечатков, пригодных для нас, нет. -- Все-таки удивительно, слушай, -- ворчит Томин. -- Шурик, фактура обложки на редкость зернистая. И странички столько листались, что везде многократные наслоения. -- А окурки хоть удачные? -- спрашивает Пал Палыч. -- Окурки целенькие, не затоптаны и, главное, не сигаретные -- "Беломор". Мундштуки характерно замяты, отчетливый прикус. -- Еще у тебя перчатка. -- Тоже в работе. Возможно, и сообщит что-нибудь. -- Ты смотри! -- апеллирует Томин к Пал Палычу. -- То взахлеб рассказывала, что и как делается, а то заговонрила сухо и дипломатично! -- Просто я робею. Вы теперь оба по особо важным, оба подполковники... -- Перчатка не перспективная, что ли? -- догадываетнся Пал Палыч. -- Не знаю, -- уклончиво отвечает Кибрит. -- Зинаида! -- изумляется Томин. -- Тебе брошена перчатка, как вызов на дуэль. Неужто спасуешь? -- А тебе -- записная книжка. От нее более прямой путь к владельцу! -- Как бы не так! Томин вынимает из конверта потрепанную записную книжку, раскрывает и показывает Кибрит. -- "ПК. No 18, 15, римское пять", -- читает она вслух. -- "ПЛ. No 19, 2 дек.". "К-45. Бент.", в скобках "англ.". Профессиональные сокращения? -- Кого я только не пытал! -- восклицает Томин. -- Радисты, электронщики, телефонисты, водопроводчинки -- все отказываются! "Зел. вел. на No 8", "Привет, оч. хор., 20 штук", -- цитирует он наизусть. -- Прелестные тексты для бессонницы! Пал Палыч забирает книжку: -- Спокойно! Кроме абракадабры, тут есть телефоны и адреса. Адреса по всей средней полосе. Это тебе что -- не зацепки? -- По адресам я послал запросы -- что за люди. Четынре ответа пришло. Преступные связи исключены, уголовнных происшествий с адресатами не было. -- Ну а телефоны? Номера городские, номера областнные. Что ты предпринял? -- Поселковая милиция, Паша, в лепешку расшибнлась по поводу телефонов. У всех абонентов ни единого общего знакомого! -- Ты и успокоился? Меня это решительно не устраинвает. Владельцами телефонов будем заниматься! А тебе, Зина, будет дополнительное задание -- определить, все ли записи в книжке сделаны одной рукой. Мне кажется, почерки разные. И еще меня не устраивает, что исчез мотоцикл, -- снова оборачивается он к Томину. -- Жаль, упущено время. Но зеленых "ижей" с коляской не бесчиснленное множество в области. Надо искать. И надежней, если б ты самолично! x x x У Марата Былова собралась компания мотоциклистов. Сеня потешается над Ильей: -- Диван, понимаешь, купил во-от такой, от сегодня до завтра! И три кресла -- слонам сидеть. Плюхнешься -- утонешь. -- Ага! -- вставляет Сема. -- У Илюши уже, понимаешь, не дача, а прямо родонвой замок! -- Ладно, ладно! -- отмахивается тот. -- Еще шкаф. Вроде гаража, -- басит Сема. -- Даю слово, Марат, гараж красного дерева! Дверцы, как ворота! Мы с Семой взяли и мелом на одной створке понимаешь, "М", а на другой "Ж". Ух, он обиделся! -- Старинного шкафа не видали! Голоштанники! А я -- пока предки не угробились, -- я, знаете, как жил? Как какой-нибудь... Он затрудняется подыскать достойное сравнение, и Сема подсказывает: -- Барон. -- Один галстук в Москве, другой в Петербурге, -- лениво подпускает шпильку Марат. -- Не веришь?! Знаешь, сколько я всего распродал? Книги, ковры... -- и с благоговейным придыханием: -- Секретер в стиле "буль", сплошь инкрустации! -- Секретер сделал буль-буль-буль! -- гогочут оба Сенмена. Илья пожимает плечами: что с них возьмешь. -- Ты эти две недели не появлялся в своей бане? -- спрашивает его Марат. -- Чего не хватало -- теперь-то! -- А бывшие клиенты еще помнят, как ты шустрил: "Вас веничком обслужить?", "За пивком сбегать не принкажете?" Илья кривится от лакейских воспоминаний. -- Вообрази, что такой гражданин, попарившись без твоего сервиса, нежданно увидит, как ты гарнитуры скунпаешь. Поменьше пыли, Илюша, поменьше звону! -- Один я, что ли? Сема отхватил золотой перстень в полпуда весом! -- Кто подумает, что золотой? Я говорю -- позолоченнный. -- Сема со счастливой улыбкой любуется перстнем. -- Вообще монеты утекают. Свистят между пальцев! -- печалится Сеня. Вздыхает и Илья: -- Брали -- казалось, гора. Прям крылья выросли! Понделили -- уже не то. А на сегодня вообще... Эхма, какой был рюкзачок! -- Рюкзачок на антресолях лежит, -- небрежно роняет Марат. -- Достать нетрудно. На минуту воцаряется молчание, приправленное страхом. -- Или идите работать. Либо -- либо. -- Нет уж, баста! -- выражает общее мнение Сема. -- Есть один универмаг, -- задумчиво говорит Сеня. -- Тоже до того удачно стоит!.. -- Нет! -- обрывает Марат. -- Повторяться не будем!.. Это скучно, -- рисуется он. -- Я, други, лишусь главного удовольствия на белом свете -- придумывать блестящие преступления! x x x Томин в форме и офицер ГАИ останавливаются перед воротами деревенского дома. -- Хозяева! Дегтяревы! -- стучит офицер в калитку. -- Есть кто? -- Иду-у! -- появляется немолодая приветливая женнщина в платье с закатанными рукавами. -- Вечер добрый! Какая до нас нужда? -- РайГАИ, -- представляется офицер. -- Надо понсмотреть мотоцикл. Владелец дома? -- Вася-то? -- говорит женщина, отпирая калитку. -- Уж второй месяц в командировке, в Тюмень послали. -- Без него кто-нибудь пользовался мотоциклом? -- спрашивает Томин. -- Никто. Стоит себе. -- Это точно? -- А кому? Младший мой на флоте, еще год службы. А старик и на работу пешком и с работы пешком. Считанет -- полезней... Томин, но уже с другим офицером ГАИ взбирается по крутой и неровной тропе. -- Как только он здесь ездит! -- Вдовенко, товарищ подполковник, не он, а она, -- улыбается офицер. -- Кстати, призер мотогонок по перенсеченной местности. Для нее этот косогор -- пустяк! Вдовенко они застают возле "ижа" в полной спортивнной экипировке. -- С добрым утром! -- Ой! -- девушка снимает шлем. -- Еще чуть-чуть -- и укатила бы на работу. Я где-то что-то?.. -- Надеюсь, нет, -- успокаивает Томин. -- Где были вы и мотоцикл в субботу, двадцать восьмого числа? -- Уф! -- смеется девушка. -- Чистое алиби! Подружку замуж выдавала. Ехала впереди свадебной машины вроде эскорта -- в цветах и лентах! -- Координаты подружки, извините, обязан запинсать. -- Томин вынимает блокнот. Третий владелец проверяемых мотоциклов, хоть и живет на селе, вид имеет столичный. Молод, любезен, уверен в себе. -- Двадцать восьмого? -- переспрашивает он. -- Сканжу. По графику дежурил другой врач. Но с утра меня тоже вызвали на ферму -- ЧП... Думаю, наши ветеринарные нюансы ГАИ не интересуют? -- Ветеринарные -- нет, -- подтверждает офицер ГАИ. -- А вернулись с фермы? -- спрашивает Томин. -- К ночи. -- Пока вы были заняты, кто-нибудь мог позаимствонвать мотоцикл -- на время? -- Ни в коем случае! Пойдемте, покажу замок. x x x Большая комната, нечто вроде приемной; в ней Тонмин и около двадцати мужчин и женщин разного возраснта. Появляется Знаменский, здоровается. -- Четверых нет, -- сообщает Томин. -- Придется с ними беседовать отдельно. -- Пал Палыч обращается к собравшимся: -- Товарищи, приносим извинения за то, что вас вызвали. Но разыскивается человек, в записной книжке которого значатся номера ваших телефонов. В комнате возникает говорок. -- Да-да, знаем, вас уже беспокоили. И все же рассчинтываем на помощь... Нет ли у кого родственников и знакомых в районе Селихова? На его призыв реагируют пожилой, интеллигентной наружности мужчина и старушка в платочке, явно из сельских жителей. ...Пропуская вперед интеллигентного мужчину, Пал Палыч входит в свой кабинет со словами: -- Да, взяли выручку за половину субботнего дня... Итак, мы имеем два совпадения: ваш телефон в книжке преступника и знакомые -- в самом Селихове? -- Рядом. Гм... Я определенно угодил в переплет. Знаменский достает бланк. -- Давайте официально: фамилия, имя, отчество? -- Никитин Николай Митрофаныч. -- Должность, место работы? -- Да собственно... я академик. Авторучка Пал Палыча замирает. -- Ну обыкновенный академик. Не случалось допраншивать нашего брата? -- Нет, Николай Митрофаныч. Простите великодушнно, что казенной повесткой... Оторвали от дела... -- Небольшая отлучка науку не погубит. Валяйте, допнрашивайте с пристрастием! Только телефона своего я уж давно никому не даю, этим ведает секретарша. -- Вот фотокопия странички. Вы почему-то на букву "Ц". -- А-а, телефон дачный... Н. М. Никитин... нет, Никинтина -- тут закорючка на конце. Нина Митрофановна Никитина. И почерк определенно ее. -- Номер-то зарегистрирован на вас... Значит, ваша сестра? -- Да. И полагаю, логичней обратиться к ней. -- Безусловно, Николай Митрофаныч! Мы так и сденлаем. Еще раз: извините. -- Подвиньте мне аппарат, -- прерывает Никитин. -- Экий вы церемонный молодой человек! -- Он энергично крутит диск, набирая номер. Окончив разговор, академик кладет трубку: -- Основное вы, наверно, уловили? -- Да, "Ц" означает цветы! -- Пал Палыч взбудоражен открытием. -- Это может дать совершенно новый толчок! -- Однако сестра не может указать никого конкретно. -- Я понял. Но произошло это именно на выставке цветов? -- Да. Она участвовала с астрами собственной селекнции и раздавала семена. Причем с условием сообщить что-то насчет сортовых признаков. Отсюда номер телефонна, которым Нина снабжала людей... А старушка в платочке плотно сидит напротив Томина и так и сыплет: -- Еще пиши: две племянницы, Таисья и Шура. У Таисьи муж Евгений, а у сестры его, стало быть у Еленны, -- две дочери, старшая, пиши, в Краснодоне... -- Секундочку, Татьяна Егоровна! -- Ну? -- Больно велика у вас родня. В Селихове-то кто из них проживает? -- А сватья моя, восемьдесят лет стукнуло. На столе у Томина звонит телефон. -- Да, Паша... Да ну?! Прелестно, беру на вооруженние! -- Хлопнув трубку на рычаг, он -- весь ожидание -- подается вперед и спрашивает: -- Татьяна Егоровна, вы цветы разводите? -- Цветов не вожу, с огородом трудов хватает. Овощ я вожу огородную, смолоду рука на землю легкая. Особо петрушка у меня знаменитая. Толстая, сахарная, кто санжает -- не нахвалится! -- И к вам обращаются за семенами? -- А то как же! Ведь не петрушка -- княгиня! Со всеми остальными вызванными беседуют другие сотрудники. В кабинете, куда входит Знаменский, молодой лейтеннант порывается встать, Пал Палыч его удерживает. -- Пароль "Цветы" срабатывает, товарищ подполковнник. -- Он подает заполненный лист, который Пал Панлыч быстро просматривает. -- Замечательно! -- Он присаживается против женнщины, с которой здесь разговаривают. -- Попробуйте расшифровать еще что-нибудь. Вот хотя бы: "К-45. Бент. англ.". -- Бентамки это английские. Куры изумительной крансоты! Сама мечтаю завести. Разрешаются и прочие загадки записной книжки. -- "Зел. вел. на No 8", -- зачитывает пенсионного вознраста мужчина и поднимает глаза на Томина. -- Я думаю, "Зеленый великан" -- сорт парниковых огурцов. А на номер восемь... вероятно, обмен на что-то, любители часто обмениваются. -- Огурец?! -- крутит головой Томин. -- А я-то мучилнся! Ну а если я вам скажу: "Привет, оч. хор., 20 штук"? -- Беру немедленно. -- Берете? -- Еще бы! "Привет" -- это сказочный крыжовник! -- Ну, спасибо! Сегодня наконец усну спокойно. x x x Знаменский и Томин устроились подкрепиться в однном из буфетов Управления. -- Вот намешано в человеке: любитель растений и взломщик касс... -- И что? Один пропьет-прогуляет, а он вложит в дело. Новую теплицу построит. К Восьмому марта выраснтит миллион алых роз. Хозяйственный такой негодяй. Пал Палыч не откликается. -- Зинаида! -- машет Томин. Кибрит присоединяется к ним со своим подносом. -- Дела? Настроение? -- оглядывает она друзей. -- Об окурках заключение готово. Все три оставлены одним человеком. И есть маленькая новость о вашей перчатке. -- Ну-ну? -- сразу оживляется Пал Палыч. -- На внутренней поверхности полно микроскопичеснких следов разных красок -- клеевых, масляных и прочих. Специально исследовали время их образования: примернно год назад. -- То есть... он маляр? -- Скорей всего, да. -- Итак, двое: садовод и маляр, -- удовлетворенно говорит Томин. -- Напоминаю, оба скрылись с места преступления на мотоцикле. Ищешь мотоцикл? -- Уже сорок три штуки на моем счету, Паша. И сорок три хороших человека, которых не в чем заподозрить! Если б хоть Зинаида помогла... -- Чем, Шурик? У меня лишь краешек протектора. Судя по рисунку, шины старого образца, давно не меннялись... x x x Марат Былов и Илья бок о бок шагают по улице. Марат наставляет: -- Ты случайно гуляешь мимо научно-исследовательнского института, где раньше работал. Попадется знаконмый -- что? -- Поздороваюсь? -- Умница. И не забудь обрадоваться встрече. Илья преданно кивает. На противоположной стороне улицы высится солиднное здание учрежденческого типа. -- Видишь, на первом этаже три окна с решетками?.. Это касса, -- говорит Илья вполголоса. -- Вижу, только пальцем не тычь. Илья от соблазна сует руки в карманы. -- Рядом парадный вход, -- продолжает он. Марат останавливается и закуривает, искоса рассматнривая помпезные двустворчатые двери. -- Неужели не заделан наглухо? -- Им сроду не пользовались. И ворота во двор... вбили три гвоздя и думать забыли. Пара пустяков отогнуть. -- Сколько на белом свете глупости, Илюша! -- воснхищается Марат. -- Сколько глупости! Я готов поверить в три гвоздя. -- Если точно, то четыре. Снаружи войти -- не войндешь. Но оттуда выйти -- запросто. -- А это главное -- быстро выйти. На боковую улицу. Четыре гвоздя!.. При условии, что ты верно сосчитал. -- Трогал даже. Когда меня за зарплатой посылали. -- Кто посылал? -- Да там так: в день получки от каждого отдела идет представитель. Он за всех получает и сам раздает. Чтобы не толпиться. -- Пошли назад. И как она протекает -- эта финансонвая акция? -- Приходишь к двум часам. Очереди никакой, у каснсирши все готово. Заберешь конверт с деньгами, распиншешься и топай. Марат... Ты правда надеешься взять? -- Идея меня вдохновляет. А тут не опилки, -- он касается лба. -- Эхма! Если б взять, так это... прикинуть страшно, сколько... -- захлебывается в волнении Илья. -- Доктонров, кандидатов штук двести... и остальные, может, тысянча человек... И у всех оклады... -- Тысяча двести человек вкалывают полмесяца -- двеннадцать рабочих дней. Двенадцать умножаем на восемь часов, -- бормочет Марат, -- это девяносто шесть часов. И на тысячу двести... это сто тринадцать тысяч двести человекочасов. Илья слушает раскрыв рот. -- Вы возьмете кассу втроем за двадцать минут -- это примерно ноль девять человекочаса. И во сколько ж раз вы окажетесь умней докторов-кандидатов? Сейчас понсчитаем... Округленно -- в тридцать семь тысяч семьсот шестьдесят раз! -- Потряска! -- Неизвестно, что потрясает Илью: сама цифра или легкость, с которой без клочка бумаги проденланы вычисления. -- Помнится, ты возил на территорию оборудованние? -- Илья кивает. -- Машины проверяют? -- На выезде. -- На въезде -- нет? -- Ввози, что хочешь! Была бы институтская машина. -- Слава, слава дуракам! Въехать через ворота, а выйти здесь! -- Они как раз проходят мимо парадного подъезда. -- Но въехать-то... -- Зачем же я расспрашивал об этом шофере с детьнми, как думаешь? -- Марат, ты гений! -- Не исключено. x x x -- Паша, ты в этом году хоть раз плавал? -- вопрошает Томин, входя к Пал Палычу в приподнятом настроении. -- Довольно регулярно. -- Да не в бассейне -- в реке! -- А ты? -- Сегодня, с утра пораньше. Травка на берегу, пернантые поют, и девушки загорают... Райские кущи! -- Если купался -- так с уловом? -- Ох, как грамотно покупался!.. Предлагаю задержать В. И. Подкидина, тридцати четырех лет, ранее судимого. -- А что мы имеем против В. И. Подкидина? -- А вот слушай. Поехал я под Звенигород к инженеру Макарову. -- Томин вынимает пресловутую записную книжку и раскрывает на закладке. -- Он тогда по вызову не явился -- сидит в отпуску на садовом участке. Телефон свой записал сюда сам, с нашим "садоводом" общался на почве какой-то безусой земляники. Подкидин -- бригандир-строитель, занимается отделочными работами. Так что за другом-маляром дело не станет. С участковым я в темпе созвонился, он в темпе прощупал квартирных соседей. Описывают Подкидина в самых мерзких тонах. Одно, говорят, спасенье, что увлекается сельским хозяйнством и летом пропадает в деревне у родителей. Давай его изымать из оборота, а? Пока тихонько, чтобы дружки не запаниковали. Медлить нечего. -- Да, пожалуй... -- Опять в сомнениях? Купаться надо, Паша, купаться! x x x На сквере рядом со сказочными избушками и прочинми подобными атрибутами в песочнице весело возятся оба маленьких Барсукова. Сам он, сидя на скамейке, слушает по транзистору репортаж о футбольном матче. Марат следит за Барсуковым, выжидая удобного момента для знакомства. Взглянув на часы, подходит. -- По-прежнему три -- два? -- азартно спрашивает он. -- Минуты полторы до конца? Барсуков кивает. Марат присаживается рядом, оба поглощены событиями на стадионе. Но вот раздается рев болельщиков -- матч окончен. Барсуков выключает принемник, и они с Маратом обмениваются обычными в таких слу