ька...-- пошарив в воздухе рукой, тронула его грудь. Бродяга поспешно улыбнулся, шепнул: -- Мама. Руки матери медленно скользили, поднимались. Когнда пальцы коснулись щек, лицо его исказилось брезглинвостью, и в тот же момент он ощутил, что выдал себя и следователю, и ее "видящим" рукам. -- А где же Петя?.. -- Варвара Дмитриевна, я потом объясню. Вас провондят... подождите, пожалуйста. Ну, сволота, ты мне заплатишь! -- Здесь для вас яблочки. Курские! А это вы в возрасте пятнадцати лет, в белой рубашечке. Бродяга сокрушался: -- Ах, воспользоваться страданиями чужой матери... Я не понимал возможных последствий. Ах, больше -- кляннусь вам! -- ни слова лжи... Допрос продолжался. Последний допрос тет-а-тет (что выяснилось позднее). Передавая Томину суть происшествия, Знаменский все еще клокотал. -- Теперь он -- Марк Лепко, проворовавшийся кассир! -- Много взял? -- Пятьдесят рублей. -- Шутишь! -- Ничуть. Такая, понимаешь ли, совестливая натура -- пропил полсотни и ушел куда глаза глядят. Притом как выбрано место действияГеологическая партия в Якутии, шесть лет назад. Томин присвистнул. -- Но навалилась печаль похуже -- где подлинный Петр Федотов? -- А что говорит новоиспеченный Лепко? -- Ненароком познакомились на каком-то полустаннке, выпили, Федотов рассказал о себе. -- Случайному знакомому рассказывают просто истории из жизни. Без точных фактов. -- О чем и речь! Он имеет адреса, даты, анкетные данные. Меня гнетет разработанность легенды. Чем коннчилось для Федотова это знакомство? -- Лепко железно уверен, что Федотов не появится? -- Да. Федотова нам с тобой надо найти! Среди живых или... -- он в сердцах хватил кулаком по подоконнику. -- А что ты мне дашь, кроме этой роскошной директивы? Призраков искать не обучены. -- Есть описание со слов матери: брюнет, глаза карие, уши оттопыренные, на левой руке ниже локтя родимое пятно с копеечную монету, правый верхний резец скошен внутрь. -- Если среди мертвых -- ладно. Среди тех, кто попал в аварии и прочее -- тоже. Адова работа, но реальная. А если он жив-здоров и спит где-нибудь в стогу или пьет чай у вдовы Н.? -- Пускай себе пьет чай. -- Понял! -- воспрянул Томин. -- Тогда программа ясна. x x x ...Ей нездоровилось: кашель, горло саднит. Но к вранчу идти не имело смысла. Как ты себя ни чувствуй, диагноз один -- ОРЗ. Слово "грипп" в бюллетенях запренщено, будто и болезни такой у нас не водится. Один из нелепых секретов, к которым все привыкли. Например, снежный человек. Пусть бы существовал, кому мешает? Нет, спецы с пеной у рта доказывают, что он невозмонжен. Или разум у животных. Любая кошка продемонстнрирует вам сообразительность, выходящую за рамки иннстинктов. Но раз навсегда -- инстинктивное поведенние -- и никаких гвоздей! Точно боятся за престиж веннца творения. Кажется, дома есть горчичники, календула. Добрые бабушкины средства. Субботу она просидела на бабушкиных средствах, в воскресенье сестра еще облепила ее перцовым пластырем и без конца поила чаем с малиной. Кибрит бездельничала на диване, для верности гнала от себя племянника, стараясь думать о чем-нибудь приятном. Самым приятным за минувший год была Болгария. По счастью, не в туристической группе, а по приглашению друзей, что давало свободу и больше денег. Сравнительнно, конечно. Можно бы истратить вдесятеро против того, что имелось, потому что у прилавков все женские чувства скулили и рвались с цепи. Впрочем, главное заключалось не в магазинах, а в удивительном радушии окружающих. В крошечном поднвальном кафе Софии скрипач, заслышав русский говор, подошел к их столику и заиграл "Очи черные". Это было как улыбка привета, и такие улыбки сопровождали Кибнрит целый месяц, куда бы она ни поехала, и сливали день за днем в сплошной праздник В Болгарии она узнала радость быть русской. В Риге, к примеру, или в Ташкенте кто-нибудь обрадуется тебе потому, что ты русский? Нет. Хоть бы избежать косых взглядов! А тут радовались -- "братушки". Болгария была несравненно более славянской, чем Россия. Речь людей, вывески на улицах трогали что-то корневое, может быть, генетическую память. Особенно вывески с твердым знаком в конце слов. Она привезла манеру говорить "мерси" (Болгария поголовно говорила "мерси"), надолго загар, много воспонминаний и несколько рисованных от руки карт страны: каждый новый знакомый набрасывал для нее маршрут, который бы позволил все увидеть. При этом точно очернчивались контуры болгарской земли, а расстояния между городами были указаны с погрешностью всего в три -- пять километров. Очень уютно иметь маленькую родину, которую легко объять сердцем и понять. К понедельнику остались сонливость и рассеянность. Кибрит знала наперед, что кашель продержится еще с неделю, но будет донимать больше по ночам. И поехала на работу. Если устанет -- помогут. Она легко уживалась в мужском коллективе НТО. С женщинами ладила туже, хотя когда-то ой какой была оголтелой мужененавистницей -- ни одной феминистке не снилось. Причина крылась в том, что в детстве уж слишком донимали ее мальчишки -- дергали за косы, толкались, дразнили. Это было форменное бедствие, ей буквально не давали прохода. Лет до двенадцати пышно цвела мечта: сложить мальчишек в кучу и прихлопнуть насмерть! После она уразумела, что их террор -- дефорнмированное выражение интереса. Она попросту нравинлась. Но отголоски мечты держались еще некоторое время. А потом вдруг все стерлось, мальчишки оказались такие же люди, с ними стало весело и просто. Исключая Пал Палыча, в отношениях с которым существовал особый подтекст. Она вяло занималась графологической экспертизой, прислушиваясь к телу -- не настигнет ли предательская ломота в костях, означавшая запрещенную болезнь. Постепенно начала вникать в смысл записки, задумалась над словом "попрежнему". Так полагалось раньше: "повидимому, попрежнему, попустому" -- слитно. Это повлекло два мелких открытия: что автор был грамотен и на возрасте. Когда Пал Палыч появился в лаборатории, Кибрит не сразу и разобрала, чего он хочет. -- Погоди. Излагай потолковее. Он почесал переносицу, покосился, не слышит ли кто. -- Просьба довольно нахальная... Короче, я дам тебе человека. Без имени. Без биографии. У которого единнственная задача -- скрыть свое подлинное лицо. Ты воонружишься всеми чудесами криминалистики -- и ты сканжешь мне, кто он такой! -- Пал Палыч, ты в уме? -- M-м, вопрос дискуссионный. -- Значит, я получаю некий организм, произвожу какой-нибудь спектральный анализ и сообщаю: это Женя Жучкин с Малой Бронной? -- Примерно. -- Вообще, у вас с Шуриком наблюдались иждивеннческие тенденции. Но чтобы до такой степени! Без имени, без биографии. Очевидно, тот же бродянга -- дошло до нее. -- А где обещанная фотография? -- У меня, но толку чуть. Он уже плетет новую легенду. С ним можно биться до скончания века! -- Но ты предлагаешь мне работать на пустом месте! -- Какое же пустое? Он прожил целую жизнь! Как существовал? Что делал? Ведь следы этого в нем есть. Например, говорит, что годами пьянствовал. А если у него печень новорожденного младенца? -- Признайся, в чем ты его подозреваешь? -- Думаю, самая крупная фигура из тех, с кем я сталкивался. -- И добавил, сам изумленный: -- Я его ненавижу... -- Павел, окстись! Ну почему именно сегодня? Что за спех? Голова тупая, ни пол мыслишки не брезжит. Надо сказать, что не могу, что он обрушивает на меня дикую задачу. Ничего я не в силах изобрести. Да, так и скажу. Но тут в ней испугалась женщина. Обмануть его веру? Оттолкнуть? Сколько в его нежности профессионального восхищения и сколько мужского? -- Сигареты есть? Редко-редко Кибрит курила. Только при выездах на тяжелые происшествия. Кое-какая закалка была, душа уже не пятилась в панике от крови, от злодейства. Но вид зарубленной топором девушки все равно потрясал, и тут сигарета отвлекала. В горле першит. Проклятая простуда. Лечь бы сейчас, укрыться, свернуться в комочек. А Пал Палыч смирненько сидит, считает, что я мозгую насчет бродяги. Она старательно затушила окурок. -- Попытаюсь что-нибудь наскрести. В чем его взяли? -- спросила наобум. -- Кепка, сапоги. Куртка вроде ватника. -- Стеганая? Стеганая. Стежки заглублены. Туда набивается грязь. Пыль. На куртке бывают пятна. Карманы есть. Ну и что? Ворот есть, пуговицы есть. Рукава... Лечь на правый бок, под одеялом тепло, пластырь между лопаток не мешает, если не двигаться... Кепка, куртка, сапоги. Куртка. Пыль. -- Как криминалист люблю пыль, -- сонно забубнила она. -- Сохраняется в одежде, сколько ни чисти. Есть вещества с точной географией. Есть профессиональная пыль -- алюминиевая, цементная, это -- просто как справка с работы. Да, но бродяга-то не работал -- внутренне возразила себе. -- Если шатался по стране, то микроспоры местных растений -- наверняка. -- Правильно, Зиночка, давай! Сама себя загоняю в ловушку. Спросил бы он лучше про мое здоровье... -- А как у него со здоровьем? -- На вид -- бык. Знаменский прищурился, и Федотов-Лепко материанлизовался на фоне лабораторных шкафов. Литые плечи, грудь культуриста, лицо славянского склада, обманчиво открытое, обманчиво мягкое, без морщин, светлые вонлосы скрадывают первую седину. Обманчиво простецкие манеры, в середке холодная пружина, заведенная до предела. Знаменский коротко обрисовал. -- Бык, -- повторила она. -- Но бывают легкие аноманлии. Связано с детством в горах, с химическим составом воды. Тут особенности ногтей, зубов, отклонения в деянтельности желез... Он у тебя стриженый? -- Нет. -- Когда на производстве есть хлор, медь, кислоты, появляются микроскопические изменения в цвете волос. Пусть подарит прядь. Опять я сбилась на производство. -- Зиночка, не хочется в открытую... Ладно, пошлю парикмахера, какую-нибудь медицинскую комиссию. -- Принесешь мне образцы его почерка. Что бы еще? Еще... -- О! Дам тебе одного анатома. У него потрясающие таблицы по группам профессий. Он доказывает, что всянкое занятие определенным образом влияет на мускулатунру, характер биотоков и нервные рефлексы. -- Если тебе удастся -- твой раб навеки! А если я сяду в лужу? То есть я запросто сяду в лужу! x x x Кушетка, обтянутая клеенкой, белые стены, белый же стол. Три массивных кресла и пальма в кадке. Курносый врач немногим старше Томина вернул ему удостоверение МУРа. -- Меня интересует пациент, который был доставлен к вам 12 декабря с вокзала. -- Пациент невменяем. Что бы он ни натворил, пока он только больной. -- Расскажите, как он тут появился, как себя ведет -- все по порядку. Я очень любопытен. -- Это свидетельствует о слабости тормозных процессов. -- Прискорбно слышать. -- Больного привезли в мое дежурство. Полная и, видимо, внезапная потеря памяти. Вначале он был дезориентирован -- не понимал, где находится, кто перед ним. С большим трудом мы купировали приступ. Теперь пациент разбирается в обстановке и в общих чертах осозннает свое положение. Что касается прошлого -- абсолютный провал. Не удалось вернуть ему даже профессиональные навыки. -- Мне надо его увидеть. -- Палата сейчас на прогулке. -- Нет, не издали. Вот так, -- Томин решительно отнмерил рукой расстояние. -- Более того, я должен его осмотреть. Еще более того -- я должен с ним поговорить. -- Исключено! Никаких допросов! -- Доктор, мне позарез! Тот непреклонен. -- Идея: допроса не будет! Представьте меня как вранча. Светило психиатрии проездом из Москвы в Париж, а? Томин упарился, пока переупрямил его и получил халат. Врач появился в сопровождении невзрачного мунжичка, тонкого в кости, с оттопыренными ушами. Он был бы комичен, если б не потерянные, тоскливые собачьи глаза. Кого только Томин не перешерстил, рыская по странне за Федотовым. Его не оказалось среди погибших, подобранных "скорой помощью", задержанных милициней. По условию можно бы поставить точку. Но на беду Томина занесло в Курск и, чая дополнительных подробнностей, он навестил Варвару Дмитриевну. Каким-то обнразом пережитое в Москве разочарование не погубило в ней надежду. Напротив -- она горела и светилась, как свечечка, и все твердила: "Вот Петя сыщется". Ну и двинул Томин кружить по городам и весям, ругая себя за впечатлительность. Вдруг да этот? -- Мой коллега, -- сказал врач. -- Большой специанлист м-м... в своей области. -- Как мы себя чувствуем?-- осведомился коллега, копируя врачебную ласковость. -- Ничего... -- Головные боли не беспокоят? Спим спокойно? -- Как когда. -- Понятно. Пожалуйста, закройте глаза, протяните руки, пальцы раздвиньте. Так. Закатайте рукава рубашки. Родимое пятно у локтя! -- Отлично. Улыбнитесь, не разжимая зубов. Шире, пожалуйста. Превосходно. Эврика!! Ну, Паша, с тебя причитается! -- Еще раз, как вы спите? Просыпаетесь по ночам? Отчего? -- Чего-то вдруг вздрогнешь, сердце заколотится... -- Видите сны? -- Бывает. -- Расскажите, это очень важно. -- Больницу вижу, врачей. А то какие-то поля, дороги. Будто я маленький и босиком иду. -- С вами кто-нибудь рядом? Может быть, мать? -- Не-е... -- Тогда откуда ощущение, что вы ребенок? -- А... Ну... -- он беспомощно пожевал губами и наншел нужное слово: -- Земля близко! Верно, это детство. Как бы нащупать еще что-то в памяти человека? -- Вы смотрите здесь телевизор? Читаете? -- Телевизор. Нам разрешают. -- Что-нибудь казалось вам порой знакомым, как-нибудь волновало? -- Ну... что... "Волга-Волга" -- смешное кино... Томин положил ему на ладонь фотографию Лепко. Пустой номер, ни малейшей реакции. Да, он начисто позабыл все, что было до больницы. Томин разочарованно покосился на врача. Тот взял пациента за локоть и передал кому-то за дверью. -- Итак? -- Федотов Петр Сергеевич, 1923 года рождения. Врач записал. -- Есть у него родные? -- Мать. -- Томин снял халат. -- Я вам очень признантелен, доктор. Во мне погиб психиатр, нет? -- Кем был Федотов? -- Хорошо, вам не удалось вернуть ему профессионнальные навыки. Он бы что-нибудь спер и задал деру. -- Вот как?.. Для меня он пациент. Мать может взять его? -- Она слепая беспомощная старушка. -- Вы понимаете, если вернуть его... Где он вырос? -- Маленький поселок, почти деревня. -- Дороги, поля... Если вернуть его туда, где он ходил босиком... детские впечатления крепче всего. Такая встряснка могла бы сказаться благотворно. Вы понимаете? -- Да. А как он выглядел 12 февраля, что при нем было? -- Есть подробный акт осмотра его и вещей при принеме, -- отперев стол, порылся, протянул Томину акт. Несколько дней Знаменский не лез к Кибрит. Знал, что материалы экспертиз уже у нее, но крепился. И вот: -- Пал Палыч, жду. Прямо с порога он как в омут нырнул: -- Вышло или не вышло? -- Видишь ли... напрашиваются некоторые предполонжения... Может, меня куда-то снесло... -- В неожиданную сторону? -- Да, очень, -- она запнулась. -- Мне было бы легче сформулировать, если бы... Что ты сам думаешь? Чего ждал? -- Эксперт не должен быть связан бредовыми гипотензами следователя, -- отговорка машинальная, заготовнленная. Они глядели друг на друга, и ни тот ни другой не решался высказаться. Ворвался сияющий Томин. -- Привет честной компании! Кто угадает, откуда я прибыл? -- От запертой двери моего кабинета. -- Ценю проницательность. А откуда я прибыл к двенри твоего кабинета? -- Не устраивай "угадайку", -- Знаменскому не терпенлось вернуться к разговору. -- Зинуля, чего он такой нервный? Тихая работа, спокойные клиенты. -- Ладно, Шурик, давай серьезно, -- не приняла шутнки и она. Томин уселся по обыкновению на стол, отодвинув ее пузырьки. -- Произведенными розыскными мероприятиями мною было установлено, что означенный Федотов П. С. ...Короче, в Калининской областной психушке обнарунживаю занятного субъекта. Бывает, что не все дома, а тут следующая стадия -- все ушли. Внезапная потеря памяти. Я пришел, увидел, опознал! Можете почитать медицинснкое заключение и акт, составленный в приемном покрое. Они поочередно вчитывались в акт и заключение. Одна фраза остановила внимание Знаменского. Он перендал акт Зине и следил, как она. Да, застряла на той же фразе! Переглянулись. -- Что вас удивляет? -- спросил Томин. -- Пальто ношеное. Состояние тела антисанитарное. Пульс учащеннный. Знаменский процитировал: -- "На бедре имеется размером с двухкопеечную монету покраснение с вероятным следом прокола в центре". -- Спрашивал я. Непонятно, что такое. Признаков наркомании нету. Кибрит огласила из другого листа: -- "Причины заболевания могут носить истерический характер. Не исключен также острый токсикоз". Но яда они не обнаружили... -- она обращалась только к Знаменнскому, и между ними возник тот напряженный диалог, в котором интонации и подтекст важнее слов. -- Слишком сложный путь? -- спросил он. -- Слишком сложный. -- Если считать его бродягой. Сдуру. -- Ты не считаешь? -- Разумеется. А ему этого очень хочется! -- Значит, любое бредовое предположение?.. -- Угу. Теперь практически было сказано все, теперь они друг друга поняли. -- Что в экспертизах? -- Странный состав пломбы... Характерные особеннонсти в сочетании некоторых букв... Понимаешь? -- Эй, друзья, что с вами? -- окликнул Томин. -- Гениально! Я в тебя всегда верил, но это... Кибрит счастливо улыбнулась: -- И печень, как у младенца! Они его и не слышат! Будто объясняются в любви! -- Знаете, где так разговаривают? Там, откуда я принехал. Сидят на лавочке, а рукавчики назад завязаны. Паша, быстро! Месяц, имя, фамилия? -- Старший следователь, майор милиции Знаменский Пал Палыч. Она -- Кибрит Зинаида Яновна. Свет очей моих. Усек? -- Ни бум-бум. -- Зиночка, покажи экспертизы! Славный это был денек. Да что там славный -- триумнфальный деньКаждую его малость хотелось сохранить и сберечь. В Бутырку ехали втроем, на равных. А в следственном кабинете, куда принесли дополнительные стулья, их полнку прибыло: четвертым стал мужчина с военной выправнкой, поместившийся чуть в стороне. -- Новые лица, -- настороженно произнес бродяга. -- Желаю знать, что за посторонние. Вашего приятеля виндел, а эти двое? -- Эксперт. Познакомит вас с некоторыми материаланми. И следователь, который будет дальше вести ваше дело. -- Да ведь я не давал вам отвода-то! Сболтнул сгорянча, а писать никуда не писал. Неужто обиделись, гражданнин следователь? -- Ну, какие обиды. Просто люди вашего профиля в мою компетенцию не входят. Я выразился достаточно ясно? Пауза затянулась, натянулась, звенит. -- Нет, недостаточно, -- мотнул наконец головой брондяга. Недавно острижен (волосы забрала Зиночка), голова непривычно шишковатая. Но и теперь не похож на ареснтанта. Скорей, на пленного генерала. -- До сих пор вы числились бомжем. -- Бомж и есть, за то сижу. Уже не за то, сволочуга. Скоро ты у нас запляшешь! Партитура расписана. Слово Зине. -- Товарищ эксперт, прошу. -- Насколько понимаю, вы вели беспорядочный обнраз жизни. Тон у нее менторский, размеренный, скрывает волннение. Умница моя. Куда бы я без тебя? Бродяга ударился в шутливость: -- Вел, барышня, вел. Нынче здесь, завтра там. Где уж быть порядку. -- Питались нерегулярно, спали кое-как, пьянстнвовали? -- Что поделаешь, барышня, грешен. -- Познакомьтесь с заключением медицинской конмиссии. У вас ни малейших нарушений в обмене веществ. И печень непьющего человека. -- А я всегда здоровый был. Об лед не расшибешь! -- Каким-нибудь спортом занимались? -- Разным. Прыжки с поезда -- когда контролер догонняет. Бег с препятствиями. И такое прочее. Ну-ну, пошуткуй. Это пока прелюдия. -- А вот здесь доказано, что развитие вашей мускулантуры свидетельствует о долгих систематических тренировках. И о том, что до недавнего времени вы пользовались специальными комплексами упражнений. -- Зарядочку по утрам в камере делаю -- вот и все комплексы. Остальное, как говорится, дары природы. Недаром меня бабы любят. Ишь, чуть ли не кокетничает с Зиной. -- Боюсь, вы не убедили никого из нас, -- сказал Знаменский. -- Вопрос следующий. Зачем все это: "Я -- Петров", "Я -- Федотов", "Ах, нет, я -- Марк Лепко"? -- Думал проскочить. Да больно вы въедливый, гражнданин следователь. -- Но Лепко, Федотов, Петров -- все бродяги. Что им было друг за друга прятаться? Чем один лучше друнгого? -- В каком смысле? -- Легко понять, если убийца выдает себя за грабитенля или грабитель за карманника. Но зачем один бродяга выдает себя за другого бродягу? Цель? Наивное, глуповатое изумление: -- На мне же недостача висит! -- Те пятьдесят рублей, что растратил кассир Лепко? -- Ну да, что я растратил. -- Из-за пятидесяти-то рублей вы ударились в бега? Поработали бы месяц на любой стройке, отослали пятьндесят рублей -- и не надо бегать. -- Слабость человеческая. Как деньги в руки -- тут их и прогуляешь. Да и страшновато сознаваться-то. -- Ах, до чего вы робкий человек! Такой серый, такой лапчатый. Лапчатый-перепончатый, с яблоками. Выдержка у него классная, но силы все же расходуются (или это освещение?), лицо слегка осунулось, заострилось. -- Имею иное объяснение ваших маневров. -- Ну? -- "Я -- Петров" со всеми проверками съел месяц, положенный на следствие. "Я -- Федотов" скушал второй. Ровно к тому моменту, как надо было заканчивать дело, пришли документы, которые подтверждали, что вы Фендотов. Менее въедливый следователь закруглился бы. -- Надо же -- разгадали! А я... -- Разгадки впереди, -- оборвал Знаменский. -- Иснторию кассира Лепко вы держали на крайний случай. Дескать, полгода следствие вести не будут. Осудят как бродягу, а там получу новенький паспорт на имя Марка Лепко. Бродяга черно полоснул взглядом, спросил уже на басах: -- Что значит "на имя"? Согласно Уголовному кодекнсу пока не доказано иное, я -- Лепко! -- Считайте, доказано. Сашин черед. Готов? Еще бы, грызет удила! Валяй, подсыпь жару. Саша сегодня строгий, в темном галстунке, юмором не пахнет. За ним первый прицельный залп. Пли! -- Есть любопытная справочка из больницы города Мукачево. Когда-то мальчишку, которого звали Марк Лепко, оперировали -- удаляли аппендикс. Должен был остаться шрам. У вас его нет. Только не оказалось бы больше легенд в запасе! Монжет все порушиться! Бродяга обратился к Знаменскому: -- Вы нынче как фокусник. Букет за букетом из рункава. Уф! Пронесло -- нет четвертой легенды. -- Вернемся к Федотову. Почему вы выбрали именно его? Давно исчез из родных краев, некому опознать... случайно? -- Случайно, не случайно -- какая разница? -- А такая разница, что человек был подобран на редкость удачно. Очень был подходящий человек. Знаменский повременил, отмеривая секунды три тиншины, и сделал внезапный быстрый выпад: -- Он говорил вам, что мать ослепла? Да или нет? -- Не помню. -- Не говорил он. Откуда ему знать? А вот вы знали! Я это понял сразу, как вы ее увидели. Значит, навели тщантельные справки. Где вы расстались с Петром Федотовым? -- Где-то в поезде. -- Место? -- Понятия не имею. Опять Сашин ход по плану: -- Могу напомнить. На вокзале в городе Калинине. -- Почему именно в Калинине? -- Потому что там я его нашел. В больнице. -- А мне какое дело? -- Хочу услышать, были или не были вы с Федотовым в Калинине. -- Нет! -- Зря. Неподалеку от вокзала буфет. Вы посетили его вместе. А через час буфетчица наблюдала, как Федотова сажали в "скорую". Про вашу фотографию она сказала: с этим мужчиной пил тот, который вдруг спятил. -- Ну и что это доказывает? Гражданин следователь, черт дери! Что все это означает?! Проникающее ранение. Скулы выперли, лоб мокрый. Знаменский улыбнулся. -- Вот и я ломал голову: черт дери, что это значит? Вы однажды поинтересовались, почему я взял отсрочку. Теперь могу ответить: почти ни по чему. Единственный миг, когда вы были искренни на допросе -- разговор о Москве белокаменной помните? Это не по программе. Маленькая откровенность себе в удовольствие. -- Нет, не помню! -- все еще греб против течения бродяга. -- Вы доказали, что я врал! Ну, врал, признаю. Но теперь уже какие-то фантазии и сотрясение воздуха! -- Хорошо, перейдем на почву фактов. Зиночка, монжешь. На ней кульминация. -- Вы владеете иностранными языками? -- Ну... в школе учил. -- В школе мы все учили. В данном случае это не в счет. -- А какой же особый данный случай? -- Были исследованы образцы вашего почерка. Вывод экспертизы такой: в тех сочетаниях штрихов, которые характерны только для русских букв, наблюдается значинтельно меньшая твердость и уверенность, чем в написаннии букв, общих для русского и латинского алфавита. -- Чудеса! -- Больше вам сказать нечего? -- Ошибочка какая-нибудь. Руки тискают одна другую. Они пусты, а привыкли к оружию. -- Есть и вторая экспертиза на ту же тему. Спектронграмма соскоба, сделанного с пломбы во время медициннского осмотра. Обнаружены вещества, которые в практинке зубных врачей на нашей территории не применяются. Как он мечется внутри себя, ища лазейку. А рот открывает скупо, чтобы не выпустить рык, скопившийся в горле. -- Гражданин следователь, я лечил зубы у армянина-репатрианта... Возможно, он привез состав с собой. -- Где он живет? -- Жил в Ташкенте. -- Вероятно, в эпицентре? -- почти ласково заметил Знаменский. -- И дом разрушен землетрясением, а ренпатриант погиб? -- К чему вы все клоните?! -- Да разве неясно? Бродяга вскочил. -- Нахалку шьешь, начальник?! Чернуху лепишь?! Громко рявкнул. Епиш-епи-епи... -- отозвались эхом гулкие стены. -- Обойдемся без шума, -- обыденно сказал мужчина с военной выправкой. -- Вас перебросили 21 октября, не так ли? Бродяга метнулся к Знаменскому, воззвал: -- Дайте собраться с мыслями! Я все объясню! -- Но уже не мне, а следователю КГБ. Я, наверно, не услышу вашего подлинного имени, не узнаю, как оно пишется и на каком языке. И не жалею. Меня интенресует одно: химическая формула яда, который вы ввенли Федотову. Чтобы спасти его... Мы уходим, товарищ подполковник? Вот и все. Теперь тут хозяин -- подполковник. Их работа кончена. Будут многие дела. Но такое не повторится. И еще годы спустя они станут спрашивать друг друга: "А понмнишь?.." И изумляться, потому что кто же всерьез верит в шпионов? 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского