они провозгласили совместное коммюнике об объединении наших стран. - Надо же, - равнодушно произнес я. Флоре показалось, что я не понял всей значительности этого факта. - Вы не поняли, сеньор Медина? Это великое дело! До сих пор Боливария и Верунда двадцать один раз воевали, врагами были практически всегда. Теперь же этот Рамирес, этот... - Этот кондитер из захолустья... - Н-да, вам это трудно понять. Однако именно этот человек проявил себя гениальным дипломатом, сеньор! За два часа он достиг большего, чем все предшествующие правители за сто лет! Он убедил руководителей Верунды прекратить вековую вражду, ему даже удалось склонить их к слиянию наших государств! - Минутку! - перебил я. - Где это произошло? - В летней резиденции президента, на окраине города. - Значит, не в президентском дворце? - Нет. Делегацию Рамирес принимал в летнем дворце, а после полудня вернулся в город. Я видела его в программе теленовостей. Уже подали мороженое, а я все еще размышлял над услышанным. Что греха таить, эта информация застала меня врасплох. Каким образом Рамирес сумел добиться столь скорого и театрального успеха? А может, это дело рук Диппа Килиоса? Ясно одно: переговоры состоялись и закончились с результатом почти невероятным. После ужина я проводил Флору к машине. Мы долго прощались в круге яркого света под уличным фонарем. Я догадывался, что просить позволения проводить ее домой пока еще рано. - Когда я смогу снова вас увидеть? - спросил я. - А вы уверены, что хотите снова меня увидеть? - кокетливо улыбнулась она. - Ни в чем не уверен более, чем в этом, - ответил я, ничуть не погрешив против истины. Постоянной связи у меня еще ни с кем не было, и сейчас, глядя в темные глаза Флоры, я чувствовал, как передо мной распахивается Вселенная, полная неизвестности. - Приходите завтра обедать, - шепнула Флора тихонько. - В двенадцать. - Приду, - пообещал я, и она села в машину. Когда фонари ее машины скрылись в темноте, я оглянулся: уже давно у меня было чувство, что Баракс где-то поблизости. Ну конечно, он наблюдал за нашим прощанием из-за афишной тумбы. - Все в порядке? - спросил я как можно более официальным тоном. - У меня - да, - отозвался он. Могу поклясться, что этот иронический тон он позаимствовал у меня, причем не так давно. - Если ты считаешь, что из-за женщины я потерял способность анализировать ситуацию и принимать решения... - Именно так! - В таком случае, прошу - отвяжись. Для меня это важно, и больше на эту тему я дискутировать не намерен. Мы молча глядели друг на друга среди текущей по тротуару толпы, пока Баракс не напомнил: - Без двадцати десять. Ничего не поделаешь. Мы сели в машину и отправились к собору Нуэстра Сеньора. Перед огромным сооружением не было ни души. Огни едва горели, даже электрические фонари, казалось, боялись ночи: под ними на мостовой дрожали бледные световые круги. Я не ожидал, что здесь будет так пустынно. В воздухе ощущалось напряжение, доносившийся издалека шум предвещал неведомую опасность. Но, возможно, это мне только мерещилось - я же знал будущее, и в общих чертах мне было известно, что произойдет в этом городе в течение ближайшего месяца и позднее... Негадес был пунктуален: он явился секунда в секунду. Часы на башне стали бить десять, когда он появился на площади. Оглядевшись по сторонам, полковник решительно направился к нам. Я встретил его в тени арки. - Добрый вечер, сеньор Негадес. - Добрый вечер, Медина. - Вы плохо выглядите, полковник, - он и в самом деле был бледный, осунувшийся. Я чувствовал исходившую от Негадеса напряженность. - Знаете что, лягте сегодня пораньше и хорошенько выспитесь. Вам еще понадобятся силы. Он уже не удивлялся, что я читаю его мысли, и мрачно предложил: - Давайте к делу! - Вы правы. Ну, что ж, послушаем, что вам удалось разузнать. Полковник колебался - еще можно было отступить. Однако амбиции победили. Он жаждал власти, а того, кто рвется к ней, ничто не может остановить. - Завтра с утра президент примет делегацию парламентских партий. После полудня он даст аудиенцию более чем десятку делегаций из провинций, вечером по программе отдых. - Значит, он целый день из дворца носа не высунет? - Да. Ваши планы, видимо, могут быть с успехом реализованы не раньше, чем послезавтра. - Продолжайте, полковник. - Двадцать девятого с утра президент посетит одну из провинций. Время выезда: 9.30. Маршрут следования: центр города - парк Тимпана - Авенида де ла Пас - Южная автострада. Конечный пункт маршрута: центр провинции Вальтено, это десять километров от Боливара. - Сопровождение? - Скорее всего, четыре президентские машины, четыре автомобиля охраны и эскорт - еще несколько автомобилей. Правительственные лимузины - все черные "империалы". - В какой машине будет Рамирес? - Заранее это никому не известно, даже самому президенту. Все решает начальник охраны непосредственно перед отправлением. - Кто сопровождает Рамиреса? - Министр обороны, министр сельского хозяйства, губернатор провинции Вальтено и еще несколько чиновников рангом пониже. - Вы не поедете? На его лице мелькнула едва заметная усмешка. - Нет, коллега. Я как раз буду очень занят. Дела, понимаете, дела. - Понимаю, понимаю, полковник. Смотрите, не ошибитесь. Операцию я попытаюсь провести 29-го, около десяти утра. Если вдруг сорвется, долго ли ждать снова подходящего случая? - В тот же день президентский кортеж будет возвращаться в столицу. Маршрут тот же. - Какие меры безопасности будут приняты? - В черте города полицейское оцепление будет довольно плотным. Задействуют и солдат. Можно сказать, будет настоящий кордон. За городом, вероятно, он будет слабее. - Отлично. Еще одно, Негадес. Как вы расцениваете нынешний финт президента? - Вы имеете в виду договоренность с президентом Верунды? Это было неожиданно. Хотя информацией я еще не располагаю. Было ясно, что больше он ничего не скажет. Теперь на уме у него только одно - захват власти. - Ладно. Делайте свое дело, Негадес. Не сомневаюсь, что вы загодя внедрили своих единомышленников во все высшие органы управления, так что особенного труда вам это не составит. Уверен - послезавтра вы будете президентом Боливарии! - Я наверняка знал, что так и случится на самом деле. С тем большим удовольствием я мог обещать ему это. Вдруг он заволновался. - А что будет с Рамиресом? - Пусть это вас не волнует, полковник. Я же сказал - мы устраним Рамиреса из дальнейших событий. Вам больше не придется считаться с его существованием. По-моему, он вообразил, что мы сделаем из Рамиреса решето. Мне не хотелось его разочаровывать. Вдруг я спохватился. - Скажите, полковник, с какой стати вам взбрело в голову оставить полицейскую засаду в старой квартире Рамиреса? - Мне приказано было дожидаться появления неких иностранных агентов, - ответил он с иронической усмешкой. Он вообразил, что все понимает. - А откуда стало известно, что такие агенты появятся? Негадес замялся. - Рамирес лично отдал такое распоряжение в первые часы своего правления. - Понятно... - пробурчал я. - Понятно... - У меня пересохло в горле. Худшие опасения подтвердились. - Большое спасибо за информацию, полковник, можете идти. Он побрел через площадь. Я проводил полковника взглядом. Наконец шаги его стихли. Судьба Рамиреса и Боливарии была решена. На следующий день я проснулся отдохнувшим и полным сил. Даже Баракс, казалось, двигался быстрее, но это только казалось, потому что мой помощник никогда не знал усталости. Мы снова прослушали запись отчета полковника и отправились в путь. Авенида де ла Пас - широкая городская артерия. На ее тротуарах стоят, как неживые, деревья, удушенные выхлопными газами автомобилей. Из окна машины я разглядывал проносящиеся мимо многочисленные магазины и торговые центры. Этот участок трассы можно было не принимать в расчет - покушение здесь невозможно. Тротуары запружены людьми. Мало того - завтра вдоль проспекта выстроится полицейский кордон. Южная автострада прорезала долину и поднималась в горы. Если верить карте, то здесь должны быть еще шоссейные дороги, по которым ездили, пока не построили автостраду. Сейчас ими, скорее всего, почти не пользовались. То и дело автострада ныряла в туннели: строители прорезали или просверлили насквозь особенно высокие и крутые скалы. Временами пейзаж напоминал Швейцарию: я побывал там однажды в начале 21-го века. Однако растительность здесь была совершенно иная. Вскоре мы въехали в очередной туннель. Он оказался недлинным: почти сразу же перед нами открылось освещенное солнцем шоссе. И тут же за поворотом снова разверзлась черная пасть нового туннеля. Здесь меня осенило. - Вот подходящее место, Баракс! - Ну и хорошо, - буркнул он, по своему обыкновению холодно. - Смотри, вход во второй туннель забаррикадируем, а сюда, в этот узкий колодец между туннелями, опустимся сверху! - Газ применим или излучение? - совершенно бесстрастно поинтересовался мой помощник. - Будет лучше, если применим только парализующее излучение, чтобы не опасаться хроноклазма. Никому не придет в голову, что покушающиеся пользовались неизвестным оружием. Как только мы дадим знать, что покушение удалось, полковник поднимет путч. Его люди займут стратегические пункты и государственные учреждения. Негадес провозгласит себя президентом. В такой ситуации никто не станет докапываться, почему вся свита бывшего диктатора мгновенно лишилась чувств прямо посреди автострады. Это будет чистая, я бы сказал даже стерильная работа, дружище! Охрана проваляется без сознания от 18 до 22 часов. В течение этого времени никто не сможет рассказать об обстоятельствах покушения и о том, как выглядели нападавшие. Баракс кивнул, соглашаясь с моим планом. - А не боишься? Негадес уже раз обманул нас. - Да, я знаю, он умен и неразборчив в средствах. Но не беспокойся, на него тоже найдется управа. Кроме того, сейчас важнее всего добраться до Рамиреса. Туннель закончился. Неподалеку обнаружилась развилка: старое узкое шоссе сворачивало в горы. Мы поехали по этой дороге и очень скоро отыскали место для засады: с края стометрового скального обрыва как на ладони виднелся ярко освещенный солнцем отрезок автострады и два косо срезанных входа в туннель. Это и был тот самый "колодец". Детали операции мы проработали минут за десять. Оружие у нас всегда было при себе. Только безопасности ради мой бластер, как правило, находился у Баракса. Попади он в руки непосвященных - то есть жителей 20-го века - Галапол и соответствующие органы отдали бы меня под суд за хроноклазм. А Баракса, скорее всего, оправдали бы, ибо я один несу ответственность за действия, в том числе и за промахи нашей экспедиции. - Это будет нетрудно, - сказал мой товарищ. За городом дул ветер и было не так жарко. По небу плыли маленькие облака, вокруг желтых и лиловых цветов летали пчелы. Мы спустились на автостраду и направились в город. К этому времени движение по Авениде де ла Пас усилилось. По проезжей части с ревом катились тяжелые грузовики. Завидев лоток с цветами, я остановил машину. Баракс не преминул съязвить по этому поводу: - Сеньор Медина снова вошел в роль прожженного коммерсанта. - Представь себе. А если не знаешь, то учти на будущее, невежда неотесанный, что воспитанный человек всегда приходит к даме с цветами. Можешь это усвоить. - "Сеньор Медина, вы верите в случайности?" - заговорил он вдруг голосом Флоры. И моим собственным голосом ответил: "Только если случается что-то хорошее..." - Подслушивал? Ну, это переходит все границы. - Для твоего же блага, - пояснил Баракс уже собственным голосом. - В интересах дела и для обеспечения безопасности операции я постоянно должен быть в курсе всего, что с тобой происходит. Так мне было приказано. - Но это же сверх всякой меры! - А какова мера? - проворчал он, и я бы мог поклясться, что в глазах у него сверкнули веселые искорки. Я успокоился. В конце концов, история с Флорой все равно будет составлять часть моего рапорта так же, как и все, что касается нашей экспедиции. Баракс располагает техническими возможностями, которые позволят впоследствии руководству Галапола проанализировать каждый наш шаг. Например, Баракс способен воспроизвести пятичасовую непрерывную запись: разговоры, звуки - всг! Он мой телохранитель, а заодно и надсмотрщик. И если честно, я не могу быть на Баракса за это в обиде. Ведь он всего лишь орудие в руках шефа. Как, впрочем, и я сам. Купив огромный букет, мы помчались в район Хувентул. На углу мальчишка в белой шапке продавал газеты. Притормозив, мы купили несколько штук. Мне было, правда, не до чтения, но все же я успел заметить, что на первой полосе под огромными кричащими заголовками обсуждался план объединения Боливарии и Верунды. Основное место было отведено широкой улыбке Гальего Рамиреса. Оставив Баракса в машине, что моего спутника нисколько не обидело, я поспешил в дом. Флора приняла меня на террасе. Она была в элегантном платье кофейного цвета, волосы высоко зачесаны. Я произнес множество старинных комплиментов, и мы сели за стол. Только теперь Флора поинтересовалась, что с Бараксом, хотя это было с ее стороны скорее всего обычной вежливостью. - Вы знакомы с боливарской кухней? - спросила она. - Нет, мадам. Я впервые в этой эпо... гм, я хотел сказать, впервые в вашей стране и еще не имел удовольствия... - В таком случае, отведайте вот это: совершенно изумительная рыба. Старый камердинер подал кофе и вышел. Через открытое окно из сада доносилось пение птиц, проникал аромат цветов. Мы оба чувствовали, как нас влечет друг к другу. Каким-то участком сознания, сохранившим остатки здравого мышления, я наблюдал за собственными реакциями. Что это со мной? Неужели это и есть любовь? Почему же я никогда не переживал ничего подобного в своем времени? Неужели мы, люди будущего, не способны испытывать это чувство? Неужели я могу по-настоящему любить только здесь и сейчас? И больше нигде и никогда? Мы поднялись из-за стола. Флора остановилась у окна и посмотрела в сад. Я подошел и обнял ее. Она склонила голову ко мне на плечо, и я поцеловал ее. Флора ответила на мой поцелуй, губы ее дрожали. - Кто ты? - спросила она. - Человек, чужеземец. Не бедный, не богатый. Не молодой, но и не старый. Не красивый, но и не урод. Я снова поцеловал ее. Флора не противилась - она тоже этого хотела. Я расхрабрился. Кровь ударила мне в голову, в висках стучало. Все прошло так же непринужденно и прекрасно, как происходило в старых и новых фильмах. Спальня была рядом - и я на руках отнес Флору в постель. Часа два спустя, когда я наслаждался ощущением приятной истомы во всем теле, неизвестно почему во мне проснулось неясное беспокойство. Флора лежала у меня на плече. Она не спала. Повернув голову, я встретился с ее затуманенным, смеющимся взглядом. - Как мне хорошо с тобой, Рой, - прошептала она чуть слышно. Я любил ее, и мне было замечательно с нею. Я нежно поцеловал Флору и вдруг снова "услышал" в мозгу вибрирующий сигнал. Да, это зовет Баракс! - Я сейчас вернусь, любимая. - Поторопись, - шепнула она. Машину Баракс припарковал недалеко от ворот, чтобы не терять из виду вход в дом. Я сел в кабину рядом с ним. - У тебя просто талант врываться в прекраснейшие моменты моей жизни. - Я и так был излишне терпелив: честно дожидался, пока ты закончишь свои гимнастические упражнения. - Ты это... ты это так называешь? Ах да, я и забыл, что слова "дружба", "любовь", "секс" для тебя пустой звук. - "Дружба" - нет, - возразил он неожиданно, не глядя на меня. Что-то в его голосе заставило меня сдержаться от насмешки. Бедняга Баракс, ведь ему итак нелегко: один на всем белом свете, независимо от времени и пространства. Или, если угодно, наперекор пространству и времени. И нечего удивляться тому, что, даже сидя в машине, он точно знал, чем мы занимаемся в доме. Через стенки, не особенно толстые, он мог не только видеть, но и неотрывно следить за основными функциями моего организма: работой сердца и мозга, кровяным давлением и дыханием с помощью вмонтированной в него аппаратуры. Я частенько забывал, что в наших совместных с ним экспедициях при мне неотлучно находился супермен, который знает и может знать обо мне больше, чем целый легион лекарей, психиатров и начальников. - Зачем звал? - А погляди, - он сунул мне газету, развернутую на одиннадцатой странице. - В остальных эта статья тоже есть. То, что Баракс назвал статьей, было обыкновенной полицейской ориентировкой. Власти объявили розыск Лоренцо. Приметы были указаны на удивление скрупулезно и точно. В остальных газетах информация была точно такая же. Нас не искали. Это можно было расценить как реверанс со стороны Негадеса. Думаю, в подобных делах политического характера право решать принадлежало ему. Наверняка полковник устроил так, чтобы нас не разыскивали. Зато Лоренцо, очевидно, решил не щадить. Похоже, если его схватят, смертного приговора не избежать. Кто бы ни был в этот момент в кресле президента, так и случится, ибо Народный Фронт - смертный враг любого диктаторского режима. В свою квартиру в городе мы решили не возвращаться. Береженого Бог бережет. - Я приду вечером, - пообещал я Флоре. - Я буду ждать, - ответила она. В порт мы добирались сорок минут, потому что попали в час пик. Солнце клонилось к западу. Я остановил машину в узком переулке недалеко от харчевни. Баракс знал свое дело: он сел так, чтобы хорошо видеть не только дом, но и подступы к нему. У входа, подпирая стенку, стояло несколько мужчин. Они были слегка навеселе. Я смело переступил порог - сигналов об опасности не было. Рыжий детина за стойкой бара поднял на меня глаза. Народу было очень много, но внимание на меня обратил только он. Шум стоял почти непереносимый. - Добрый вечер, сеньор, - поздоровался бармен. Похоже, конспираторы по мне не соскучились: отношение к моему визиту было проще всего определить по их ангелу-хранителю. - Добрый вечер. Мне можно подняться? - Безусловно, сеньор. Наверху меня дожидался Лопес. Его морщинистое лицо светилось улыбкой. - Здравствуйте, сеньор Медина. - Добрый вечер, сеньор профессор. Форма, в которую было облечено мое приветствие, доставила ему заметное удовольствие. Он проводил меня в маленькую каморку, где в желтом круге света настольной лампы сидели двое: Лоренцо и Эстрелла. - Салют, амиго! - обрадовался молодой человек и пожал мне руку. Он послушался совета и сбрил бороду, поэтому выглядел намного моложе. Лоренцо оказался совсем юным. И вообще, если он отважится отсюда выйти, ни один полицейский шпик не опознает его в уличной толпе. О том, что его разыскивает полиция, я не стал упоминать, потому что ему наверняка уже было известно об этом. Длинные черные волосы смуглянки Эстреллы искрились и переливались на свету. Знакомые глаза улыбнулись мне. - Добрый вечер, сеньор Медина. Мы расположились вокруг стола. Я выжидательно посмотрел на Лопеса, профессор стал очень серьезным. - Итак, я беседовал на интересующую вас тему с коллегами из руководства. Откровенно говоря, они не поверили вам, сеньор Медина. Они считают вас иностранным авантюристом, приехавшим поудить рыбку в мутной воде и собирающимся в лучшем случае использовать наше движение в собственных целях. А кое-кто даже подозревает, что вы и ваш приятель служите режиму Рамиреса, есть и такие. Я промолчал. - Это мнение большинства, - извиняющимся тоном произнес Лопес. - Они не верят даже тому, что вы планируете покушение на президента. Поэтому руководство считает дальнейшие контакты с вами излишними и даже небезопасными. Наступила гнетущая тишина. Эстрелла отвернулась. Такого я не ожидал, потому что встретили меня с искренним, как мне показалось, радушием. Впрочем, Лоренцо был действительно искренен, я чувствовал, как в нем поднимается возмущение. Лопес молча уставился в одну точку. Тогда Лоренцо не выдержал и вскочил: - Дурачье! Они не видели того, что видел я! Рой и его товарищ имеют такое, о чем мы и мечтать не смеем! Я им верю! Я заставил себя сдержаться и, окончательно успокоившись, холодно произнес: - На сей раз, сеньор профессор, ваше руководство ошибается. Что бы там ни было, покушение состоится, и президент Рамирес уйдет с политической арены. Власть, скорее всего, перейдет к полковнику Негадесу, нынешнему начальнику тайной полиции. Не спрашивайте, откуда мне это известно. Главное лишь то, что я об этом знаю. Но если вы спрячете головы в песок, то и на этот раз упустите свой шанс. Переворот застанет ваше движение врасплох и вам не удастся надлежащим образом воспользоваться происходящими изменениями. Более того, вы можете оказаться в неприятном положении. - Минутку! - остановил меня Лопес. - Я передал вам коллективное мнение руководства. Однако в освободительном движении существует второе крыло. Известно, что словами диктаторский режим не свалить. Что бы ни говорили Иисус или Ганди, противостоять насилию может только сила. Наша цель - революция. Было ли в истории что-либо разрушительнее революции? Поэтому я вам верю, Медина. Верю даже в то, что вы готовите покушение. Если оно удастся и мы вовремя об этом узнаем, партизаны спустятся с гор и смогут немало сделать. А ведь есть еще и подпольщики в городе, они только и ждут приказа. Вам интересно будет знать, что одновременно с покушением в столице и наверняка еще во множестве других городов страны можно будет ожидать беспорядков и неповиновения властям. - Ну, раз так, ситуация предстает совсем в другом свете. - Я посмотрел на часы. - Слушайте внимательно, повторять не стану. Я тут кое-что придумал, чтобы вы поверили, что покушение и впрямь состоится. Я приглашаю Эстреллу и Лоренцо быть свидетелями. - Что? - изумились одновременно профессор и молодые люди. - Вы хорошо слышали. Лоренцо с Эстреллой, завтра в шесть утра подъедете на машине к большой автостраде на Авениде де ла Пас. Потому что... теперь я обращаюсь к вам, сеньор профессор. Покушение произойдет завтра утром. Надеюсь, вы не станете сообщать эти сведения своему руководству. Тайна, известная многим, перестает быть тайной. Сразу же после покушения Лоренцо поставит вас в известность, и вы сможете включиться в дело. Надеюсь, что еще сегодня ночью вам удастся поднять по тревоге своих друзей, сеньор профессор. Завтра около полудня в государственном аппарате наступит страшный хаос. Генералы заподозрят в устранении Рамиреса полицию, а остальные министры и их приспешники будут исходить из предположения, что это военный мятеж. Тем временем, как я уже упоминал, власть захватит полковник Негадес. Ненадолго, на несколько часов, самое большее - на два-три дня. Спихнуть его с этой чрезвычайно шаткой должности - это уже ваша задача, профессор. - Вы умеете предсказывать будущее? - удивился Лопес. - Нет, - усмехнулся я. - Знай я будущее, разве пришел бы сюда сегодня? Я и мысли не допускал, что Фронт может отказать мне в доверии. - Как в любом другом революционном движении, у нас между собой соперничают разные направления, - печально улыбнулся Лопес. Подробностей пока, похоже, не будет: по его лицу было видно, что у него не было никакой охоты посвящать во внутренние дрязги всяких там иностранцев, приезжающих поразвлечься. - Утром мы будем на месте, - пообещала Эстрелла. Лоренцо проводил меня до лестницы. - Я верю тебе, Рой, - сказал он, прощаясь. - Да ладно, - махнул я рукой. Горечь обиды еще не прошла. Неторопливо пробравшись к выходу из харчевни, я вышел на улицу и вдохнул пропахший рыбой воздух. Баракс виден был издалека, словно пожарная каланча. В этом чужом мире только на него можно было положиться до конца. Ночевали мы у Флоры. Множественное число не следует понимать буквально: Баракса поместили в садовой сторожке, которая казалась идеальным укрытием - окруженная раскидистыми деревьями и густым кустарником, она пряталась в глубине сада, была достаточно далеко и от виллы, и от улицы. Был в сторожке и подвал без окон, который прежний владелец виллы превратил в мастерскую. Даже прислуга сюда редко заглядывала, как мы заключили по тонкому слою пыли на подоконнике единственного окошка. Здесь-то Баракс и провел ночь, не жалуясь на отсутствие бытовых удобств, потому что они ему были не нужны. Флора была великолепна. Меня, правда, угнетало сознание того, что в будущем нам придется расстаться. Мы открывали друг друга. Она была гораздо интересней, умней и глубже, чем мне показалось в начале нашего знакомства. Я решил было, что это пресыщенная богатством, избалованная, скучающая женщина. Теперь мне было понятно, что Флора одна из жертв своей эпохи: в погоне за благополучием родичи выдали ее за нелюбимого. Однако было бы неправдой сказать, что ей не нравилась роскошь. Мне пришло в голову, что в 31-м веке ей была бы обеспечена куда более роскошная жизнь, хотя богатство это доступно значительно более широким массам. Светало. Я попытался высвободиться из объятий Флоры, но сделал это недостаточно осторожно. Она проснулась и повернулась на другой бок. Из-под простыни показалась красивая нога. - Куда это ты в такую рань? - пробормотала она, не открывая глаз. - На аэродром, любимая. Приезжает один богатый контрагент, мы должны его встретить. - И прежде чем она успела что-либо сказать, я поцеловал ее. Флора улыбнулась и опять погрузилась в сон. Я поспешно оделся. Баракс дожидался меня уже в машине. - Здорово, дружище! - Салют, амиго! - отозвался он и запустил двигатель. Мы выехали на улицу. - Что это ты сияешь? - удивился я. Мой товарищ просто излучал хорошее настроение. - Рад, что наконец-то приступаем к настоящему делу. - Ты что же, думаешь, что мы до сих пор только развлекались? - Я-то уж точно не развлекался, - заявил вдруг этот прохвост. - А что, у вас с Флорой будет ребенок? - Надеюсь, нет, - вырвалось у меня. - Стоило ли в таком случае всю ночь так стараться? - Нет! Это уму непостижимо! - вспылил я. - Иной раз от твоих вопросов хочется на стену лезть! - Неплохо сказано, - признал он. Машина шла на большой скорости, и мы уже катили по центральной части города. - Тем не менее ответ неудовлетворителен, - сказал мой спутник. - Ты говоришь, как компьютер. - А я компьютер и есть, не забывай, - сказал он и плавно свернул на Авениду де ла Пас. А в самом деле, что было бы, если бы Флора родила от меня ребенка? По спине пробежали мурашки. За такой хроноклазм Галапол и правительство придумали бы для меня особенное наказание. И поделом: достаточно только подумать, что в таком случае я стал бы основоположником новой генетической линии. И через тысячу лет, в 31-м веке, сонмы моих потомков были бы рассеяны по всему миру, и вполне возможно, я сам мог бы оказаться собственным потомком. Движение было небольшое, но на многих перекрестках уже торчали патрульные машины. С нескольких грузовиков спрыгнули полицейские в белых касках. Значит, Негадес сказал правду - они выставляют сплошной кордон. В конце квартала у большой автостоянки в темно-вишневой машине нас дожидались Лоренцо и Эстрелла. Сам не знаю почему, при виде их я очень обрадовался. Они пропустили нашу машину вперед и покатили следом. Город остался позади. С одного из пригорков я обратил внимание на скопище каких-то сооружений из досок и жести поодаль от шоссе. Вчера я их здесь не заметил. Оказывается, и Баракс увидел их только сейчас. - Что же это такое? - Трущобы, - буркнул я, опасаясь, что сейчас посыплются вопросы типа "Почему люди в них живут? Почему не переберутся в добротные городские дома?" и так далее. Однако мой спутник снова меня удивил. - Профессор Лопес и партизаны борются за то, чтобы эти бедолаги тоже могли жить по-человечески? - Именно! - я пришел в восторг. - Как это ты додумался? - Дедукция, - ответил он уклончиво. Через некоторое время показались горы, стоящие вокруг всей автострады. Мы миновали туннели, свернули на обнаруженную вчера вечером боковую дорогу и поехали в горы. Солнце поднялось уже достаточно высоко, воздух прогрелся. Чистое небо обещало хороший день. День 29 мая 1992 года. Поднявшись на плоскогорье, мы подъехали к тому месту, где скала, как в жерле вулкана, круто обрывалась в расселину между двумя туннелями к вьющейся далеко внизу автостраде. Вишневый автомобиль остановился позади нас. - Буэнос диас! - улыбнулась нам Эстрелла. Она не была красавицей, просто одна из тысяч городских девушек, однако лицо ее и взгляд были особенно милыми. И - она любила Лоренцо, не заметить этого мог бы только слепой. Рядом с ним она буквально расцветала. Эстрелла жила любовью - она была готова преодолеть любую опасность, лишь бы рядом был ее Лоренцо. Поэтому девушка вступила в ряды Фронта, поэтому ушла в подполье, подвергая свою жизнь опасности. Да, это мне нравилось. В 31-м веке почти не осталось настоящих трудностей, и женская любовь стала другой... Однако не время было размышлять о любви. Я еще не посвятил их в наши планы. Мы немного полюбовались пейзажем, потом Баракс укрылся в кустах на краю обрыва, а мы вернулись вниз, на автостраду. Неподалеку от выхода из второго туннеля за скальным выступом мы спрятали машины: загнали их багажниками вперед в заросли. Потом вдвоем с Лоренцо наломали свежих веток и замаскировали автомобили от взгляда сверху. Наверняка, прежде чем проехать правительственному кортежу, ответственные за безопасность проконтролируют трассу с воздуха. Я был прав. В половине восьмого послышался рокот: со стороны города приближался вертолет. Мы спрятались. До девяти часов они дважды с гулом пронеслись над пустынной дорогой. Наверное, частные машины направляли в объезд. Потом промчались полицейские автомобили. Один остановился перед туннелем, и из него вышли четыре человека в форме. - Это нам только на руку, - сказал я Лоренцо. Полицейские невольно облегчили нашу задачу: их машина встала на самой обочине. Таким образом, чтобы забаррикадировать вход в туннель, мне не придется возиться с собственной машиной. Я следил за медленно ползущей стрелкой на часах. 9.22. Если полковник не солгал, президентский кортеж уже в пути. Сейчас, наверное, едут по Авениде де ла Пас... - Баракс! - позвал я в маленький микрофон, приколотый к воротнику. - Готов! - донесся лаконичный ответ. Лоренцо и Эстрелла переглянулись. Но теперь мне было уже не до них. Я на четвереньках подполз поближе к шоссе и очутился рядом с жерлом туннеля. Было хорошо слышно, как переговариваются полицейские. Не чувствуя опасности, они весело перешучивались. Я достал оружие. В 9.40 с включенной сиреной проехала патрульная машина - конвой приближался. Донесся голос Баракса: - Рой, я их вижу! Впереди две полицейские машины, за ними следом один, два, четыре черных "империала". Снова две полицейские машины, еще несколько лимузинов. Я начинаю! - Я тоже! - отозвался я. Поднял пистолет и вышел из зарослей. Полицейские стояли в двадцати метрах от меня. Пучок излучения ударил по ним. Хватило и одного импульса длительностью в две сотые секунды. Полицейские повалились, как подкошенные. Я подскочил к машине и запустил двигатель. Уже был слышен гул моторов приближающегося конвоя. Я поставил полицейскую машину поперек туннеля и только успел выскочить из нее, как завизжали тормоза передней полицейской машины. "Рой, я в туннеле, следую за ними!" - доложил Баракс. Я представил, как мой товарищ, прыгнув с обрыва, пикирует к дороге и с невероятной, невозможной для человека скоростью нагоняет уходящие автомобили. Я прильнул к выступу бетонной стены, держа бластер наготове. Ствол выдвинул из-за выступа только после того, как все машины сбросили скорость до безопасной. Только тогда я нажал на спуск. Излучение веером обмахнуло мрачный туннель. Тут же послышалось несколько глухих ударов и зазвенело разбитое стекло. Все-таки кто-то из водителей успел затормозить. Я еще раз полоснул по машинам - для верности. Бегущему же за ними Бараксу излучение не должно было повредить. С момента, когда я выскочил из полицейской машины, прошло не более 30 секунд. Наступила мертвая тишина. - Сюда, Рой, - позвал Баракс. Я нырнул в темноту. Когда глаза привыкли, я разглядел машины. Одна встала поперек туннеля, у другой был смят капот, у третьей разбиты фары. Полицейские в форме и в штатском поникли на сиденьях. У одного лицо было в крови, наверное, ударился о ветровое стекло. Все были живы, но должны прийти в себя только через 15 минут. Две дюжины мертвых автомобилей в полутьме туннеля производили странное впечатление. - Вот он, - сказал Баракс, открывая одну из машин и, словно мешок, вытаскивая из просторного седана бесчувственное тело. Через мгновение он уже поворачивал голову спящего так, чтобы на нее падал свет со стороны выхода из туннеля. - Дипп Килиос. - То есть президент сеньор Рамирес. - Точно! Идем! Баракс, как ребенка, подхватил на руки президента и без малейшего напряжения понес его к выходу из туннеля. В зарослях нас уже дожидались Лоренцо и Эстрелла. Они ошарашенно переводили взгляд с нас на тело человека в черном смокинге. - Рамирес! - хрипло воскликнула девушка. - Убит? - спросил Лоренцо. - Ну, что вы, всего лишь без сознания, - поспешно произнес я. - Эстрелла, садитесь в машину и сообщите обо всем сеньору Лопесу. Лоренцо, хочешь мне помочь? - Во всем! - ответил он, и глаза его загорелись энтузиазмом. Нам все равно нужен был кто-то сторожить Рамиреса-Килиоса, а лучшей кандидатуры для этого нельзя было и сыскать. - Отвези его в горы, Баракс покажет дорогу. - Шум двигателей на высоте 22 метра, азимут 11 градусов, - неожиданно сообщил Баракс, запихивая тело Рамиреса в багажник нашего автомобиля. Лоренцо принялся помогать ему. - Это вертолет, - буркнул он. Эстрелла сбросила со своей машины маскировочные ветви и села в кабину. Баракс с обычным своим нечеловеческим спокойствием торчал среди зарослей. Он стал неторопливо поднимать руку. - Лоренцо, в машину! - скомандовал я. Вертолет шел над автострадой по направлению к городу. Видно, искал конвой. Стоит пилоту обнаружить патрульную машину, забаррикадировавшую вход в туннель, и разлегшихся на обочине полицейских, и он тут же даст знать об этом на базу. Думаю, он ничего не заметил. Как только машина показалась над деревьями, из руки Баракса раз и другой вырвался ослепительный фиолетовый луч. Все импульсы угодили точно туда, куда направляло их совершеннейшее электронное устройство. В воздухе разлетелись в разные стороны лопасти маленького винта на конце хвоста вертолета (этот ротор уравновешивает реактивный момент и препятствует фюзеляжу вращаться в сторону, противоположную вращению несущего винта). Вертолет с воем закружился вокруг собственной оси, и пилоту пришлось повести его на вынужденную посадку к ближайшему плоскогорью. - Порядок! Поехали! Первым тронулся наш автомобиль - с Бараксом, Лоренцо и ценным грузом. За ним в вишневого цвета опеле поехали мы с Эстреллой. Я был за рулем. Через четверть часа мы уже были в Боливаре. Движение на улицах пришло в норму, кордоны уже сняли. На первом же перекрестке наши машины разделились. - С Лоренцо ничего не случится? - забеспокоилась девушка. Мы проезжали центральный парк. Движение на улицах еще более усилилось. Жизнь города начала приходить в нормальное состояние. - Ну, что вы, мой коллега присмотрит за ним, - усмехнулся я. - Ваш товарищ - необыкновенный человек, - отозвалась Эстрелла с глубокой убежденностью в голосе. Я усмехнулся. Настроение сразу поднялось. Необыкновенный человек! - Сеньорита, я остановлю машину у ближайшего телефона. Вы сумеете связаться с профессором Лопесом? - Конечно. Я подрулил к обочине и остановился возле красной телефонной будки. Сквозь прозрачную стенку было видно, как она, оживленно жестикулируя, говорит что-то в трубку. Вернулась она сияющая. - Отряды выступили! - Какие отряды? - Партизанские! В горах! Профессор поднял их по тревоге еще ночью. Утром они займут несколько городов - так, по крайней мере, запланировано. А потом двинутся на Боливар. - А что здесь, в городе? - Здешнее подполье пока сидит тихо. Досадно. Но что у меня, в конце концов, общего с их движением? Разве только то, что Лоренцо помогает стеречь Рамиреса, пытался я переубедить себя, сознавая, что неправ. Общего у меня с ними много, и мне это отлично известно, вероятно, известно также, чем закончится катаклизм в Боливарии. Знание ближайшего будущего - тяжелая ноша, и оно неизбежно оказывает влияние на мои собственные поступки. - Боевые дружины в городе выжидают: в самом деле похищение Рамиреса вызовет замешательство? Им не хочется рисковать, но в подходящий момент они перейдут в наступление. - Пусть делают, что хотят, мне все равно, - сказал я. - Куда едем, сеньорита? - Будьте добры, в порт, сеньор Медина. Если вас не затруднит. Меньше чем через час такси везло меня в район Хувентул. По радио взволнованный голос сообщил, что неизвестные совершили покушение на одного из государственных деятелей. Я удивился, зачем делать из этого тайну. Ведь мой водитель такси сразу понял, о ком идет речь. - Слыхали, сеньор? Держу пари на сотню, Рамиреса прикончили. Опять, наверное, генеральский путч. - Скорее всего, вы правы, сеньор, - согласился я. Волнение охватило город. Как только радио сообщило о покушении, улицы стали неузнаваемы. Завывая сиренами, сновали полицейские машины, перед учреждениями появились армейские броневики. Под одним из надземных путепроводов стояли два танка. Туда-сюда следовали грузовики, набитые солдатами в стальных шлемах. Видно, у Негадеса были сторонники в армии. На окраине я вышел, прошел пешком с полквартала и поймал другое такси: не следовало забывать об осторожности. В этой машине тоже было включено радио, передавали бравурный марш, а потом, после минутного молчания, я услышал знакомый голос: - Граждане! Братья! Враги государства и демократии совершили злодейское покушение на законного президента... - полковник Негадес был никудышным оратором, а, может, просто опыта не хватало. Слишком ясно чувствовалось, что речь свою он читает по шпаргалке. Неумело расставляя акценты, делая короткие перерывы, чтобы перевести дыхание, совсем не там, где следовало бы. Однако, как мне кажется, я был единственным человеком в Боливарии, кому было до этого дело. Он закончил свое обращение к народу, и диктор сообщил, что выступал полковник Негадес, глава нового правительства, и непосредственно вслед за этим последовало объявление комендантского часа и военного положения. Я попросил водителя остановиться и вышел. Оставшиеся два квартала прошел пешком. Виллы по обеим сторонам улицы словно вымерли. Ворота Флоры были на запоре, чему я обрадовался: наверное, Баракс догадался принять меры предосторожности, укрылся где-нибудь в саду и задействовал свои датчики. Если так, то он в курсе всего, что происходит в радиусе километра от виллы. Камердинер впустил меня, и я прежде всего отправился навестить Флору. Она как раз заканчивала утренний туалет. На столике в угловом кабинете стояли остатки скромного диетического завтрака. Мои надежды оправдались - Флора забыла наш разговор на рассвете. - Ты ничего не слышал? Знаешь, что случилось? Президента Рамиреса убили! И недели в президентах не был! - Насколько мне знакома история этого континента, у вас подобное не в диковинку! - отозвался я осторожно. Флора приникла ко мне, и во мне возникло чувство жалости. Хотя я и не впервые в прошлом, только сейча