Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
 © Copyright Тоон Теллеген
 © Copyright Ольга Гришина(olga.grishina(a)gmail.com), перевод с нидерландского
 Date: 19 Sep 2005
---------------------------------------------------------------

     НИ ДНЯ Белка не сидела дома. По утрам она скатывалась со своего бука  в
мох, а то и с кончика нависшей над прудом ветки - прямо на спину Стрекозе, и
та безропотно переносила  ее на  другой  берег.  Белка  никогда не  выбирала
тропинок,  а  просто  пускалась по  первой  попавшейся.  Но,  если  тропинка
разветвлялась, Белка непременно сворачивала на боковую  и, если ей удавалось
забыть планы на сегодняшний день, она их забывала.
     Как-то  раз  по  дороге  к  Слону,  -  он  собирался  переезжать и  ему
требовалась  помощь  - она  увидела  извилистую  песчаную  тропку,  уводящую
зигзагами  вбок.  У  тропки стоял указательный знак:  "Путь на край  света".
"Туда-то мне  и надо!" - решила  Белка. Но, к  ее разочарованию, там  вскоре
опять  обнаружилась боковая  тропинка, на  которую она  просто  не могла  не
свернуть, даже если ей этого и не хотелось.
     "Тупик", - гласил  указатель.  Чуть ли не  через силу  ступила Белка на
тропинку, и та почти сразу завела ее в раскидистый шиповатый куст, в упорном
сражении с которым Белка изодрала себе шкурку, а потом скатилась в канавку и
уснула под одеялом из палой листвы.
     Проснувшись, она обнаружила, что уже вечер и можно не вставать.
     На  следующее  утро  она выбралась на дорогу, которая  безо  всяких там
разветвлений, ответвлений  и боковых  тропинок  вывела ее к пляжу. На берегу
лежала лодка. Белка забралась в нее и поплыла к горизонту,  потом дальше, за
край  моря, лавируя  в айсбергах,  по  зеркальной глади все к новым  и новым
горизонтам.  Она  то  ухала  с  высоты прямо  в  гигантские  водовороты,  то
перелетала с гребня на гребень белопенных волн.
     Солнце все росло и росло, а может быть, просто становилось ближе.
     В  конце концов  волна выбросила  Белку  на берег,  и там,  на  далеком
берегу,  с  ней   произошли   приключения   столь  многочисленные   и  столь
удивительные, что, вернувшись, она рассказывала о них еще недели  спустя. До
тех пор, пока Муравью и Ежу, двум ее приятелям, это не надоело, и они ей так
прямо об этом и не заявили.
     -И там еще повсюду такие... - заводила было Белка.
     -Уймись! - орал Муравей.


     КАК-ТО В ПОЛДЕНЬ Белка задумчиво сидела на берегу реки. Она оперлась на
локоть и прилегла на траву,  подстелив под себя собственный хвост, а  вокруг
нее цвели лютики, клевер и маргаритки.
     Она думала обо всем  сразу. Светило солнце,  и она рассеянно глядела на
поблескивавшую воду.  Порой  мимо  пролетала  Цапля,  и ее тень скользила по
воде.
     Внезапно Белка встрепенулась,  будто пробудившись ото  сна, хотя  и  не
была уверена, что спала. Ей хорошо помнилось, что река завела с ней разговор
и сказала, что вот попробовала бы она, Белка, заснуть как-нибудь лет этак на
100, и что  тогда бы они посмотрели. И что Белке показалось, что это страшно
долго. Спи скорее, - сказал Белка самой себе, или сделала вид,  что заснула,
но в мгновение ока, была разбужена...
     -Ай! - вскрикнула она.
     -А  что мне  оставалось  делать,  -  сказала Оса. - Ты  мне  все  крыло
оттоптала.
     -Так ведь спала же я!.. - воскликнула Белка, не вполне уверенно.
     -Ну и что? Ты думаешь, это что-то меняет?
     -Так ведь я лежала себе тихонько...
     -Ну и  что?  Когда  мне крыло оттаптывают, мне все  равно, что  да как.
Воздух  там по  нему топчется,  свет, или вовсе  пустота - я все чувствую. И
тогда я жалю. Воздух, свет, пустоту, - жалю, и все тут!
     Под  тяжестью собственных слов  Оса  повалилась  на  спину,  но  тут же
вскочила.
     -Так что вот таким вот образом, - закончила она.
     -Вообще-то  больно, - сказала  Белка, чувствуя, как  вздувается шишка у
нее на колене.
     -Проняло, стало быть! - загадочно ухмыльнувшись, сказала Оса.
     Белка  вздохнула. Она устала, и был вечер,  и  река больше  не блестела
даже  в самой далекой дали, даже за мостом, на  западе, где все еще краснело
небо.
     -Ну, я пошла, - сказала Оса.
     -Давай, - сказала Белка.
     -С крылом сделаю что-нибудь, - сказала Оса, - а мне больше и не  встать
на него.
     -Это да, - сказала Белка. Оса с  трудом полетела прочь, а Белка, хромая
и спотыкаясь в наступивших сумерках, побрела в лес, к дому.

     БЕЛКА ЗАБОЛЕЛА. В ознобе лежала она под одеялами. Муравей, непоколебимо
убежденный в своем умении распознавать хвори, заглянул к ней в ухо и заявил,
что  разглядел там, далеко в глубине, что-то красное,  судя  по блеску очень
похожее на драгоценный камень.
     -Неужто и впрямь камушек? - задумчиво пробормотал он про себя.
     -Да не болит у меня никакое ухо, - буркнула Белка, еще глубже зарываясь
в одеяла.
     Потом заскочил Сверчок и с важной миной ущипнул Белку за кончик хвоста.
     -Ой! - вскрикнула Белка.
     -Ага! - обрадовался Сверчок. - Вот оно!
     Но Белка только покачала головой и попросила друзей удалиться.
     Несколько  часов подряд лежала  она  в совершенном  одиночестве, клацая
зубами  в своей теплой постели. Стемнело. Белка задремала, но внезапный стук
в дверь разбудил ее.
     -Кто там? - спросила она.
     -Я, - ответил голос.
     -Кто это я?
     -Ну, я.
     И кто-то вошел в комнату, но кто именно, Белка в темноте не разглядела.
     -Вы кто? - спросила она.
     -Я, - повторил голос. Белке он показался незнакомым.
     -А что вам надо?
     -Отправляйся-ка  ты в путешествие,  - сказал голос. -  Ты  расхворалась
оттого, что болеешь.
     -Да не хочу  я  ни в какое путешествие, - заупрямилась Белка.  - Ничего
хорошего из этого не выйдет.
     -Надо, -сказал голос.
     Белка почувствовала, как сквозь распахнутую дверь к ее постели подлетел
ветерок, подхватил Белку и понес куда-то. Она летела в самой вышине и видела
под собой тысячи мерцающих звезд, а совсем внизу - желтую точку Луны. В ушах
ее звучал странный свист, временами перемежавшийся обрывками песен.
     "...дома нет, а ведь только что..." - голос Муравья.
     "...может, к Жирафу..." - голос Сверчка.
     "...на людей посмотреть, себя показать..." - голос Жирафа.
     "...фокусы, наконец, научится показывать..." - голос Хамелеона, который
она  всего-то  однажды  слышала  на  дне  рождения  у Колибри,  а  может,  у
Кашалота...
     Голоса сделались неразличимы, а свист становился все  громче. И  вот  с
глухим стуком шмякнулась она в мох  под буком, рано утром, в один прекрасный
весенний день.
     К ней тут же подоспел Муравей.
     -Ты с кровати свалилась, - озабоченно сказал он и добавил: - И ладно бы
только это.
     -Еще чудо, что все обошлось, - выдохнул, подоспев, Сверчок.
     Белка кивнула. Через некоторое время болезненная шишка у нее на затылке
исчезла бесследно.

     ЗА ПРАЗДНИЧНЫМ  СТОЛОМ они сидели  все вместе. Никто не  знал,  что  он
празднует, но каждый отлично знал, что он ест. Белка, облокотившись на стол,
через  тростинку  потягивала  густой  сок из буковых  орешков, а рядом с ней
сидел Муравей в  обнимку с  огромным куском  сахара, который он посасывал, а
временами даже вгрызался в него с неким утробным рычанием.
     Чуть подальше от них сидел Олень  с  огромным  пучком мать-и-мачехи  на
тарелке; он разрезал его  ножом и  вилкой  на маленькие кусочки  и  один  за
другим отправлял в  рот.  Вид  у него при этом был  блаженный. Напротив него
сидела Пчела, которая крепко вцепилась в чашечку крапивы и забыла про все на
свете, кроме своего вкусного-превкусного меда.
     -Пчела, а  Пчела!  - время  от времени окликал ее Дикий Кабан, сидевший
рядом с ней, но Пчела его не слышала. Перед  Кабаном стояла тарелка с кашей,
а когда он с ней расправился,  на ее месте появилось ведро с простоквашей, в
которой плавали  ломти  хлеба. Около него сидела  Тля, - та  принесла еду  с
собой. Ворон  поклевывал  блестящий  черный шнурок, а  рядом с ним  в тазике
плавал Окунь, время от времени лениво пощипывая сладкие водоросли. Иногда он
шептал  что-то на ушко Жирафу, и тот отрывался от своего  десерта из розовых
роз и чертополоха и дружелюбно кивал.
     Дальше за  столом сидел Слон, который за обе щеки уплетал большие куски
древесной  коры,  разложенные  на  сосновом блюде  по  алфавиту:  березовая,
буковая,  вязовая, дубовая, еловая, ивовая,  кора  каштана  и  липовое лыко.
Гиена, слегка похахатывая,  с потерянным видом сидела перед пустой тарелкой.
Комар уткнул кончик носа в какое-то свое блюдечко и явно наслаждался.
     Во главе  стола сидел  Жук,  ковырявший что-то  черное из коробочки,  а
Лягушка и  Жаба, впервые оказавшись  бок о бок,  выпивали  за здоровье  друг
друга и договаривались отныне видеться почаще.
     Над лесом  было  ясное  небо,  и  солнце  тысячью  бликов отражалось  в
сверкающих стаканах  бесчисленного  собрания. И  время от времени кто-нибудь
брал слово:
     -Друзья,  - воскликнул  Голубь. Все  похлопали  в ладоши,  и  пиршество
продолжилось.
     -Мы, - возвестила Оса.
     -О, - провозгласил Носорог.
     Попытайся  кто-нибудь  развить  свою  мысль  чуть  дальше  -  остыло бы
огромное  количество еды,  и  это  было  бы  весьма  досадно,  поскольку,  в
сущности, праздник был устроен ради того, чтобы поесть, а уж потом, в лучшем
случае, ради  всего остального,  не  столь  насущного, хотя никто  толком не
знал, чего именно.
     Когда стемнело, Светлячок зажег свой огонек. Ветер завел свою  вечернюю
музыку в листве деревьев.
     Когда  солнце  встало,  оказалось, что все по-прежнему сидят за столом,
хотя большинство спит. В конце концов  остался один только Муравей,  который
сидел, облизывая
     свой  огромный сахарный  огрызок. И  теплые  солнечные  лучи  растопили
последние льдинки в стакане Моржа.

     ОДНАЖДЫ БЕЛКА И МУРАВЕЙ отправились в дальнее путешествие на север.
     Они переплыли море и довольно скоро очутились среди айсбергов. Там было
до того холодно, что у  них  свело челюсти, и  они даже  не могли признаться
друг  другу в том, что лучше им, честно говоря, было бы вернуться домой, так
что они отправились дальше. В  конце концов  грести сделалось  невозможно, и
они улеглись на дрейфующей льдине и
     долго-долго  плыли  на ней к  югу. Становилось теплее и теплее,  льдина
начала  таять и в конце  концов  они вплавь добрались до берега, откуда было
рукой подать до леса..
     Погода  была такая  славная, что даже Акула что-то  напевала, время  от
времени выставляя голову над зеркальной гладью воды.
     Но Белка и  Муравей совершенно выбились  из  сил.  Муравей еще  кое-как
дотащился до дому, а Белка так и осталась лежать на берегу.
     Внезапно она почувствовала, как к ее щеке притрагивается что-то мягкое.
Она перевернулась на бок и увидела крылышко Мухи.
     -Пойдешь со мной? - спросила Муха, кивая в сторону горизонта.
     -Да я только что оттуда, - простонала Белка.
     -Ну так и что? - спросила Муха.
     -Ну и устала.
     -Поспишь. У меня на спине! - сказала Муха.
     Белка с трудом вскарабкалась Мухе на спину. Но,  стоило  ей усесться  и
увидеть  лес внизу,  под  собой, усталость ее  как рукой сняло.  Они нагнали
Цаплю,  летевшую,  широко  размахивая крыльями, над  сверкавшей  под солнцем
рекой. А вон там шел Слон. "Ни  дать ни взять пылесос", - подумала  Белка. А
вот и Жук, и сверкал он просто невиданно!
     Белка ерзала на спине Мухи, стараясь ничего не упустить из виду.
     - Э... потише там,  - пробурчала Муха. Но Белка влезла ей  на голову, а
потом повисла у нее на крыле, зацепившись пальцами ног,  так  что все  внизу
останавливались  и  удивленно  задирали  головы.  Увещеваний  Мухи  Белка не
слушала.
     -  Ну, как  знаешь, - сказала Муха. Внезапно она взмыла вверх, заложила
крутой вираж и ринулась вниз. Белка не удержалась и сорвалась.
     Сделав изящный поворот  на глазах  у  десятка восхищенных зрителей, она
бултыхнулась в пруд, где сидела Лягушка, как раз распахнувшая рот для квака.
Слегка опешив, Лягушка разразилась: "Здравствуй, милый человек, этой встречи
ждал я век!"
     Больше она  ничего сказать не успела, потому что Белка шлепнулась прямо
ей на спину, и они вместе скрылись под водой.

     ПРОГУЛИВАЯСЬ  ПО  ЛЕСУ,  Белка  заслышала кваканье  Лягушки  в  пруду и
захотела было  перекинуться с ней  словечком,  но Лягушки не  было видно. Не
отрывая взгляда  от воды и тростников, чтобы не упустить ее появления, Белка
попятилась назад.
     -Ай, - вскрикнул Кузнечик. - Ты мне на фалду наступила.
     -Кузнечик! - удивилась Белка. - А я думала, ты далече...
     -А я и был далече, - сказал Кузнечик, выныривая из-под мокрого листа. -
Да мне там не понравилось. В особенности что касается поесть, знаешь ли...
     -Ах вот оно что, - сказала Белка, - какая жалость.
     Кузнечик не пожелал развивать эту  тему и снова  нырнул под куст. Белка
вскарабкалась на липу и укрылась в ее листве.
     Олень, жевавший липовую ветку, заметил, как она забиралась на дерево, и
окликнул:
     -Э, погоди, слышь!
     -Чего? - крикнула Белка.
     Олень полез на дерево вслед за ней.  Когда он был уже на полпути, Белка
заметила:
     -А я думала, ты лазать не умеешь.
     -И  впрямь,  - согласился Олень.  Он глянул вниз  через плечо, выпустил
ветку и свалился в куст.
     -Вот как, - донесся из куста голос Кузнечика. - Ты уже назад?
     Он как  раз подыскал  себе  там  славное  местечко, чтобы предаться там
печальным  размышлениям  о своем  неудавшемся путешествии. Теперь  он  решил
забраться  повыше, чтобы  на будущее полностью застраховаться  от  всяческих
неприятных сюрпризов.
     Наступил вечер, и  откуда-то издалека на лес надвинулась большая гроза.
Первая  молния  вонзилась  в землю  прямо перед носом  Кузнечика  и осталась
торчать  там,  подрагивая,  а  первые  удары грома  нерешительно  бродили  и
перекатывались над верхушками деревьев.
     Кузнечик  не был любителем  сильных ощущений, а потому он вновь забился
под листок.  Поднялся ветер и  сдул  листок прочь.  Теперь Кузнечик уж  и не
знал,  куда ему  податься, чтобы предаться печальным размышлениям.  "В конце
концов,  не  так уж я много  прошу от жизни", - подумал он,  уткнул голову в
свой зеленый фрак и тяжело вздохнул.

     ДЕНиК БЫЛ ЖАРКИЙ,  и  Белка  мечтала  только об одном:  поплавать.  Она
отправилась  в  бассейн  на  краю  леса,  который  устроили Бобр и  Крыса, а
заведовала там всем Змея.
     Белка натянула купальник и уже была готова радостно плюхнуться  в воду,
как тут к ней подползла Змея.
     -Ну-ка дай  сперва  ноги  проверю!  - прошипела она. - Ага!  Вон  какие
грязнущие.
     -А они у  меня  всегда такие,  -  возразила  Белка,  хотя и  знала, что
спорить со Змеей было бессмысленно.
     -А шапочка нахвостная где у тебя? - наседала Змея.
     -Шапочка?..
     -Неряха,  вот  так прямо с непокрытым хвостом и  лезешь! -  расшипелась
Змея.
     -Да, но...
     -Он же у тебя весь  в репьях. Вот, смотри. Ха-ха,  -  и кончиком своего
хвоста она взъерошила Белкин.
     -Я плавать хочу! - рявкнула Белка. - Сейчас! Немедленно!
     Однако неумолимая Змея  в ответ  лишь  высунула язык. Так что некоторое
время спустя Белка вновь появилась  на бортике бассейна - с чистыми ногами и
в лиловой нахвостной  шапочке. Тем  временем  сделалось еще жарче, и  она не
долго думая кинулась в воду.
     "Ах, как хорошо", - подумала она, подняв голову, чтобы набрать воздуху,
и тут послышалось шипение Змеи:
     -Время! Все из воды!
     Слон, подрабатывавший  в бассейне насосом, тут же скачал всю  воду, так
что Белка внезапно очутилась на сухом дне. Из глаз ее брызнули слезы.
     -Хочешь поплакать - найди печальный повод, - сказала Змея.
     -Нет повода печальнее на свете, - всхлипнула Белка.
     -Это как?
     -Поплавать не дают. В такую-то жарищу! Даже вон Жук потом обливается.
     -Нет.  Печальное -это когда ты  постоянно  не  в настроении, -  как  я,
например, - сказала Змея.
     -И  то верно,  - согласилась  Белка.  Она  пригляделась  к Змее,  и  ей
привиделось,  что  в  одном из  ядовитых  змеиных глаз  сверкнула  слеза.  А
впрочем, возможно, что это были Белкины слезы.
     -Ах... -  сказала  Змея.  -  Право, оставь...  Или  ступай  себе! Время
истекло! Чего расселась! Иди, иди!
     Да Белка и  сама уже не чаяла  поскорее убраться восвояси  и забиться в
какой-нибудь уголок.
     Вечером все еще  стояла жара.  Белка  и Муравей  лежали рядышком, молча
уставившись в звездное небо. Они видели Большую Медведицу и Ориона, которые,
казалось, брели куда-то. Но куда?

     БЕЛКА СТОЯЛА В МАГАЗИНЕ ДЯТЛА и примеряла брюки, а он  держал перед ней
зеркало.
     -М-да... - сказала Белка. - Не знаю, не знаю...
     -Да ладно тебе, - сказал Дятел. - Бери, чего там. Порадуй старика...
     -Не знаю, не знаю... - сказала Белка.
     Прозвенел звонок, и на пороге появился Жираф.
     -Шнурки у вас имеются?
     -Шнурки, -  сказал Дятел, - вот вопрос. Да вы  присаживайтесь.  В любом
случае у меня есть кое-что для вас, шнурки там, не шнурки...
     Потом зашел Жук. Ему бы хотелось шляпу.
     -Такую  маленькую,  черненькую, и чтобы  слева  - бархатное  перышко, а
посередине   чтобы  медная  кнопочка,  а   понизу  окантовочка,  желтенькая,
размерчик четыре с половинкой.
     -Я подумаю, - сказал Дятел.
     -Нет, - сказал Жираф.  -  Две  мысли  одновременно  думать  нельзя.  По
крайней мере, у меня так. Не знаю, может, у вас как-то по-другому...
     -Нет, у меня - то же самое, - сказал Дятел.
     -А шляпочка такая сколько стоит? - поинтересовался Жук.  - Если дорого,
то я не возьму.
     -Так я и думал, - сказал Жираф. - А сейчас вы о чем думаете?
     -Как-то они все-таки тесноваты, - сказала Белка.
     Прозвенел  звонок,  и  в  комнату  вползла  Змея.  Ей  просто  хотелось
взглянуть на себя в зеркало в полный рост.
     -Потолок у вас красивый какой, - заметила она, томно  закатывая глаза и
подползая ближе к зеркалу.
     -Да чего там, - сказал Дятел, - балки да стропила...
     -О чем бишь я ? - спросил Жираф.
     -А мне можно  зеркальце -  шляпочку примерить? - сказал Жук  и выхватил
зеркало у Змеи, которая только-только вытянулась в полный рост  и приступила
к самосозерцанию.
     -Нет, - сказала Белка. - Не возьму я их. Это не совсем мой размер.
     -Совершенно верно,  - сказал Дятел, -  это совсем не твой размер.  Я бы
вообще здорово удивился, если бы это был твой.
     -То есть вы уже и не помните? - спросил Жираф.
     -Как же, как же, - отвечал Дятел, теперь уже всем одновременно.
     Разочарованная Змея потихоньку скользнула к выходу. Ей так и не удалось
узнать, какой у нее вид в полный рост.
     -А вот у вас раньше такие галстучки были, с блесточками, - сказал Жук.
     -Да, правда, - отозвался Дятел. - Надо же, запомнились...
     -С булавочками еще с такими, с лакированненькими, - не унимался Жук.
     -Нет, вот за это уже не поручусь, - сказал Дятел и повернулся к Жирафу,
который крепко схватил его за плечо.
     -О чем вы только думаете? - рявкнул Жираф.
     -Да, - сказал Дятел, - тоже верно.
     Белке никак не удавалось  стащить  с  себя  брюки,  и  она, дергаясь  и
брыкаясь, вывалилась через магазинную дверь на порог, но подняться не сумела
и съехала вместе с брюками  к пруду, где, все  еще сражаясь с ними, ушла под
воду верхом на Лягушке.
     -И как только  ты  догадалась здесь вовремя очутиться? - спросила Белка
чуть позже, когда Лягушка вытащила ее на берег к магазину.
     -Погоди, увидишь, - ответила Лягушка.
     Вскоре после этого к выходу прошествовал Жук. На голове его красовалась
нелепая черная шляпа,  закрывавшая ему глаза. Безуспешно пытаясь сдвинуть ее
со лба, он свалился в воду и тут же был спасен Лягушкой.
     Продрогшие и промокшие, побрели Белка и Жук по берегу. До  них  донесся
крик Жирафа:
     -Ну тогда может быть вы в конце концов случайно знаете,  что  там у вас
"тоже  верно"? Как  вообще  с этим?  Что я  ищу-то, по-вашему?? И чего вы не
знаете?
     Напоследок   они   поймали   мимолетный   взгляд   Дятла,   сухонького,
ссутулившегося в уголке своего магазина.
     -Ну у вас и вопросики, правду сказать, - донеслось им вслед.

     ОДНАЖДЫ, КОГДА БЕЛКА дремала в высокой  траве на берегу канала, Золотая
Рыбка спрашивала у Цапли:
     -Что  это  с  тобой?  Я плаваю  себе,  плаваю, а  ты  на  меня  -  ноль
внимания...
     -Ах, - сказала Цапля.
     -Ты не заболела случайно? - спросила  Золотая Рыбка. - А то на тебя это
не похоже.
     -Нет, - сказала Цапля,  вздохнула и добавила: -  Я бы тебя уже  сто раз
проглотила...
     -Да уж  никак не меньше тыщи, - предположила Золотая Рыбка. - Ну ладно,
давай по порядку.
     -Тыщу так тыщу, - согласилась Цапля и продолжала: - Вот я тебя  сцапала
- и мне хорошо.  Но ведь часу не пройдет, как я опять проголодаюсь, и глядь!
- вон она ты плаваешь. Похоже, что конца этому не будет...
     -Что ты называешь концом? - перебила Золотая Рыбка.
     -Не  знаю,  -  уныло сказала Цапля,  - потому что  до конца никогда  не
доходит.
     -Ладно, дальше давай.
     -Дело тут всегда только в двух вещах: в голоде  и  в тебе.  Вот  я тебя
съем - и нет больше ни тебя, ни голода.  Потом я сплю, просыпаюсь - и вот вы
они  оба: голод,  здесь, где-то  возле  клюва, и  ты, там, за  кувшинкой,  в
тростниках,  и я тебя проглочу и  опять сплю...  Это  бесконечно,  прямо как
осенний дождь! Но я же не осенний дождь!
     -Да какое там, - сказала Золотая Рыбка.
     -Я - Цапля, - гордо сказала Цапля.
     -Точно, - сказала Золотая Рыбка.
     -И я больше никогда не хочу голодать.
     -Разумеется, - сказала Золотая Рыбка.
     -И я хочу тебя проглотить... в последний раз.
     -Само  собой... то есть... я  хочу сказать: нет... или, в сущности, что
уж  там... давай...  - сказала  Золотая Рыбка. - Но уж  потом-то  ты от меня
отстанешь?
     -Потом  я  учиться  пойду.  А  то  какая  учеба  на  пустой желудок. На
бурильщика или  там на землекопа. Я думаю, под землей столько интересного...
И с моим-то клювом - нет, точно, тут мне все дороги открыты.
     -Ну, тогда ладно, - сказала Золотая Рыбка и позволила себя проглотить в
последний раз.
     -Но теперь-то  уж все!  - крикнула она напоследок,  скользя по длинной,
извилистой цаплиной глотке.
     Светило  солнышко,   и  довольная  Цапля   уснула   на  берегу  канала,
тянувшегося между лугом и лесом.  Но, чуть спустя раскрыв глаза, она увидела
плавающую  как ни  в чем  ни  бывало Золотую Рыбку,  которая предостерегающе
махала ей плавником.
     -Это все хорошо, - подумала Цапля, - однако прости, я этого не хотела.
     И, пока Белка все еще мирно  спала, Цапля отпихнула клювом кувшинку и с
тяжелым вздохом в тысяча первый раз проглотила Золотую Рыбку.
     -Мы так не договаривались! - донеслось из Цаплиного клюва.

     БЕЛКА БЫЛА  В СКВЕРНОМ НАСТРОЕНИИ.  Ветер  опять  просвистел мимо  и не
принес ей писем - ни одного, даже самого малюсенького!
     "Никто обо  мне не думает", - пригорюнилась она. А ведь сама она думала
о тысяче разных зверей. Она думала  о Муравье и о Бегемоте, и о  Комаре, и о
Выдре, и о Льве, и о  Сороке, и о Медведе, и об Осе, и о Слоне, и о Воробье.
Она думала обо всех. О ком только она не думала?
     -Обо мне, - раздался голос.  Белка вздрогнула и выглянула на улицу. Шел
дождь, и никого не было видно.
     -Эй, там, - крикнула она.
     -Привет, - отозвался голос.
     -Ты где? То есть, я хочу спросить, ты кто? - крикнула Белка.
     -Я здесь.
     -Где здесь?
     И тут у двери,  в  темном  уголке,  Белка  заметила сжавшуюся к комочек
Ночную Совку.

     -Ах, так это ты, - сказал Белка.
     -Вот видишь, - сказала Ночная Совка. - Обо мне ты не думала, а я о тебе
дни и ночи напролет думаю!
     -Обо мне?
     -О  тебе! - кивнула Совка.  - Глянь-ка.  - Она расправила  крылышки,  и
Белка прочла, перескакивая взглядом с одного крыла на другое:

     Привет, Белка!
     Как дела? У меня все хорошо, или нет, не то чтобы хорошо, потому что ты
обо мне никогда не думаешь. Ну,теперь, может, хоть чуточку подумаешь?
     Ладно, пока!

     Ночная Совка.

     Совка  плотно сложила  крылышки,  потерла  ими друг  о  друга  и  снова
развернула. Надпись исчезла. Глядя на Белку блестящими,  серьезными глазами,
Совка подала ей веточку, и Белка написала на ее крылышках:

     Милая Ночная Совка,
     Ты знаешь,  я  всегда  о тебе  немножко думаю.  Я хочу сказать: с этого
момента. Потому что ты такая милая. Напиши мне еще что-нибудь, ладно? Пока.

     Белка.

     Ночная  Совка  вновь  тщательно  расправила крылышки,  взмыла  вверх  и
улетела. Белка вернулась в дом и уселась на стуле у окна - ей нужно было кое
о чем поразмыслить.

     БЕЛКА ВЫГЛЯНУЛА В ОКНО и увидела, что  прошел сильный  ливень. Весь лес
стоял  под водой. Белка  разбежалась  и прыгнула в воду, вытянув перед собой
руки, и ее хвост заструился за ней.
     По  лесной  тропинке  доплыла она под водойдо дома Муравья, вынырнула и
отдышалась. Муравей, сидевший на крыше дома, хмуро кивнул ей.
     -Ничего хорошего, - буркнул он.
     -Да  уж  где  там,  - согласилась  Белка. Она ухватилась за водосточную
трубу  и забралась наверх, но крыша была скользкой и влажной, так  что Белка
съехала с нее и снова шлепнулась в воду.
     Проплывавший мимо Тюлень унес Белку на своей серой спине.
     -Тоже ничего хорошего! - вдогонку ей крикнул Муравей.
     -Да уж где там! - с сожалением крикнула в ответ Белка.
     Она  была слишком  тяжела  для  Тюленя, и тот пересадил ее на  Водяного
Жука. У Жука было скверное настроение, и от него пахло замшелой корой. Белка
никогда не любила этого  запаха,  да и  Жука  она  побаивалась.  Поэтому она
скатилась с  его  спины,  догребла  до  первой  попавшейся верхушки  дерева,
втиснулась  в  развилку  меж  двух веток,  и  дерево,  наклонившись  под  ее
тяжестью,  вновь распрямилось и,  как из  пращи, выстрелило ею через  лес  в
пустыню  и, шлепнувшись там,  Белка разбудила  дремавшую  Серебристую  Лису.
Вместе они отправились к  Слону, который уже  некоторое время жил на  другом
краю света. Там было плоско и темно, но они все же разыскали его наощупь при
свете луны - он как раз сидел и трубил немного для себя.
     Они прихватили Слона с собой, и он в один присест осушил лес до дна. Не
прошло и часу, как они  уже разлеглись на солнышке и рассказывали друг другу
всякие небылицы. Слон вспомнил про Единорога, который как-то раз, свего лишь
на  мгновение  появился  в лесу, а  потом  хотел,  чтобы  все поверили в его
существование. Это за одно-то мгновение!
     Вечером  каждый улегся спать  в  своем домике. Белке  снилось, что  она
нырнула с  самой высокой ветки и,  изящно воспарив  над миром, поплыла среди
звезд, которые брызгами разлетались вокруг нее,  и несколькими неторопливыми
гребками выплыла из неба.
     Но куда? Что было там, за небесами?

     ВНЕЗАПНО РАЗБУЖЕННАЯ НЕ ТО  ВОПЛЕМ, не то визгом, Белка протерла глаза.
Приснилось ей, что ли? Она навострила уши.
     -АААААААААА! - снова раздался  все  тот  же  вопль.  Теперь Белка знала
точно  -  это  вопила  Муха,  у которой  наверняка были неприятности.  Белка
спустила с постели ноги,  затем хвост и подошла к окну. Но была полночь, и в
свете  нарождающегося  месяца  Белка   ничего  не   смогла  разглядеть.  Она
распахнула дверь  и напряженно уставилась в  темноту. Белка всматривалась до
рези в глазах, но разглядеть так ничего и не сумела. Было тихо, только дождь
шелестел в листве ее бука. "Ну вот, -  подумала она, - снова ложная тревога.
Мухам  по  вечерам полагается дома  сидеть. Опять  небось на славу  погудела
накануне, или Уховертка ей на усик наступила, или..."
     -Ай-яй-яййй... - опять раздался визг, но теперь ближе и жалобней.
     "Нет, все же нужно проверить", - решила Белка. Она мигом слетела вниз с
ветки и ринулась в лес.
     -Муха... Муха... где  ты...  я иду... -  звала она, чуть уменьшив прыть
после того, как с разбегу влетела в заросли.
     -Ай-яй-яй!...
     Внезапно   она  очутилась  перед  Мухой,  которую  признала  по  манере
испускать вздохи.
     -Ну, чего там у тебя случилось? - выдохнула Белка.
     -Ага,  - отозвалась  Муха. - Мне и  самой интересно,  чего это  у  меня
случилось...
     -Но я же слышала, как ты тут кричала...ай... или айй... или ай-яй-яй...
тебе лучше знать.
     -Ну да, я тоже слышала.
     -Ну, и что это было?
     -А мне почем знать?
     -Но ведь это же ты кричала?
     -Ну я, и что с того? Мне-то почем знать?
     -Но ведь это же кричала ТЫ?
     -Хе-хе, а то я не знаю. Это все, что ты имеешь мне сказать? Ты, похоже,
еще не проснулась. Ну, понятно, дрыхла небось как всегда. Ну-ну.
     Если  бы это происходило  днем, можно было  бы  издалека  заметить, как
Белка потихоньку раздувается от ярости и вот-вот взорвется.
     -Ладно, брось, - пробормотала она.
     -Что "ладно"? Что "брось"? Что ты  дрыхла, или что единственное, что ты
можешь сказать,  это то, что  ты  слышала, как  я кричала, хотя это и глухая
тетеря бы услыхала?
     -Брось, говорю, ладно тебе, - просипела Белка.
     -Нет уж, ты мне скажи: что "брось", что "ладно тебе"?
     -Ничего.
     -Чего "ничего"?
     -Ничего - это ничего.
     -Вот и пойди тебя пойми. Сама не знаешь, что "брось", а что "ничего"...
     И тут-то Белка и  взорвалась. Вся округа  содрогнулась.  Муравей поспел
первым на место происшествия, и, как сумел, смел Белку в кучку.
     -Что стряслось? - спросил он.
     -А мне почем знать? - фыркнула Муха. - Что-то не сложилось у нее. А что
- мне почем знать. Я это  еще у нее спрашиваю, что, мол, стряслось-то, а она
заладила себе: "Ладно, брось" да "ладно, брось..."
     -Ясно, - сказал Муравей, который  уже  примерно  представлял себе,  как
обстояло  дело. Он  перетянул Белку  травинкой,  взвалил ее себе на  спину и
отнес домой, а там склеил ее по кусочкам.
     На следующий день Белка проспала допоздна. О происшествиях той ночи она
никогда никому не рассказывала. И всякий раз  приветливо здоровалась с Мухой
при встрече, делая вид, что взрыв полностью отшиб ей память.
     Но это было совсем не так.

     БЕЛКА НАПРАВЛЯЛАСЬ НА ПЛЯЖ - узенькую полоску  песка, усеянную галькой,
чтобы предаться там размышлениям. О чем будут размышления, она еще не знала,
но так бывало всегда, когда она собиралась им предаться.
     Если  бы она знала,  о  чем она собиралась размышлять,  она бы осталась
дома и там немедленно бы начала размышлять о том, о чем собиралась.
     Так,  погруженная  в  предвкушение  размышлений,  а может, и совершенно
бездумно, дошла она  до берега  реки. Над водой висело тяжелое черное небо и
было ясно,  что скоро хлынет дождь. Белка споро соорудила домик  из веток  и
палочек. На опушке леса она нарвала  дерна  и покрыла им ветки.  Когда упали
первые капли,  она сидела в своем  домике в уюте и сухости и могла без помех
предаваться размышлениям.
     "А  хорошо бы  сейчас..."  - подумала  она. Но тут дождь  хлынул как из
ведра и все, кто был неподалеку, сломя голову ринулись искать укрытие.
     Первым в домик ворвался Слон и хорошенько встряхнулся,  тут  же вымочив
Белку до  нитки.  За  ним последовала Стрекоза, потом  - Воробей,  Сверчок и
Ворон. Домик вскоре переполнился, и мокрую, дрожащую Белку оттеснили в угол.
Потом явился Овод и прогундосил:
     -Ну и ливень. Будьте так любезны, уж позвольте мне тут у вас переждать.
     И, не дожидаясь ответа, протиснулся вовнутрь.
     Это оказалось последней  каплей. Домик затрещал по швам и развалился, и
звери всей толпой очутились под проливным дождем.
     -Вообще говоря,  ты мог  бы и  под деревом  переждать, -  сказал  Ворон
Оводу.
     -А тебе самому что дома не сиделось? - встрял Сверчок.
     -Как вы все могли бы заметить, после  того, как я сюда зашел, места уже
не оставалось, - заявил Слон.
     -Помнится, я тебе  на день  рождения зонтик  подарил,  - сказал Воробей
Стрекозе.
     -У тебя и у самого зонтик есть! - огрызнулась Стрекоза.
     -Кстати, все помнят, что я вскорости именинник? - поинтересовался Слон.
     -Серьезно? - удивился Сверчок.
     -И мне бы хотелось получить следующее, - продолжал Слон. - Во-первых...
     Белка повернулась и отправилась домой. Дождь перестал. Издалека до  нее
все еще доносился голос Слона, бубнившего свой длиннющий список.
     "А вот бы мне сейчас... - сказала Белка самой себе. - О чем бишь я?" Но
без реки, без белого берега, покрытого  песком и  галькой, она размышлять не
умела.  И,  мокрая и расстроенная,  забралась она  в  свой  домик  на  буке,
свернулась в клубочек и уснула.

     ПО ЛЕСУ ПРОШиЛ СЛУХ, что Лягушка проглотила луну.
     Во-первых,  луна не показывалась  на небе уже  седьмую ночь  подряд,  а
во-вторых, Лягушка что-то здорово растолстела.
     По ночам в  лесу  делалось  темно,  хоть  глаз выколи,  и  те, кому  не
сиделось  дома, могли  не  сомневаться, что  обо  что-нибудь  споткнутся, на
что-нибудь налетят,  где-нибудь  упадут,  забредут куда-нибудь не  туда  или
очутятся совершенно не там, куда направлялись.
     Особенно тяжко приходилось Кабану. Он был постоянно голоден, так что не
пропускал ни одного дня рождения, чей бы он ни был, и, стало быть, ни вечера
не сидел дома. И вот теперь уже семь ночей прошли для него впустую. Муравей,
Жук, Дрозд, Жираф, Щука, иж и Комар не досчитались его у себя на вечеринке.
     Утром восьмого дня солнце застало Кабана на лесной поляне - он стоял  и
голосил:
     -Где луна? Даешь  луну! Подать сюда! Помогите!  Вернуть  луну на место!
Держи вора! Я есть хочу! Караул!
     Так  продолжалось  до самого полудня, пока зверям, жившим по соседству,
это не надоело и они не заткнули Кабану пасть дубовыми листьями. Он, правда,
продолжал  ворчать,  но это уже никого  не волновало. К вечеру он отправился
домой. Белка  видела, как он, безутешный тихонько похрюкивая, трусил домой,.
Белка прониклась к нему сочувствием и сказала Дрозду:
     -Нет, так не годится. К вечеру надо луну вернуть. А то, боюсь, скоро мы
многих не досчитаемся.
     Дрозд с ней согласился и потолковал с Соловьем, который сочинил об этом
песенку и напел ее Оленю, а тот  нашептал ее  Пауку на  ушко (в то,  что  за
левой  передней  лапкой).  И  Паук  крупными зигзагами  паутины  вывел между
каштаном и буком: "Вечером луна должна быть на месте".
     И - вправду  ли Лягушка ее слопала или  кто-то другой знал об этом чуть
больше,  однако, когда солнце в  тот  вечер своим  чередом  закатилось,  над
берегом  моря, где  - случайно или  нет -  жила Лягушка -  появилась наконец
тоненькая, бледная, трепещущая луна.
     Над лесом пронесся вздох облегчения. А  Медведь, насупившись, наблюдал,
как первый гость на его дне рождения с громким хрюканьем в один присест умял
все три медовых торта, даже и не подумав сперва поздравить именинника.

     БЕЛКА СЕЛА ЗА СТОЛ, лизнула перышко, обмакнула его в чернильный орешек,
сдвинула брови, закрутила хвост колечком, подумала и вывела:

     Уважаемая Птица-Секретарь,
     Пишет Вам Белка, которая живет в лесу. Я люблю писать письма, да только
мне никогда никто  не отвечает. А Вы, сдается мне, то  и дело письма пишете?
Может, и мне разок ответите?
     Примите и проч.,

     Белка.

     Она сложила письмо и пустила его по ветру, и тот унес его за  море, где
жила  Птица-Секретарь,  изо дня в  день отвечавшая на письма из самых разных
уголков света.
     Уже на следующее утро Белка получила ответ.

     Уважаемая Белка.
     Всенепременно.
     С выражением совершеннейшего почтения,

     Птица-Секретарь.

     Надувшись от гордости, Белка показала письмо Муравью. Это было первое в
ее жизни письмо. Муравей прочел  его, но слова Птицы-Секретаря  не произвели
на него особенного впечатления.
     -Она  что,  просто сказать не  могла? Зачем писать-то было? - пробурчал
он.
     -Это как это так, сказать? - возразила Белка. - Она за морем живет!
     -А если крикнуть?
     -Не получится.
     -А  если  со всей  силы?  Все-не-пре-мен-но...  - во все горло  завопил
Муравей.
     У Белки  на  глазах  навернулись  слезы.  Она стояла со  своим письмом,
написанным  на   глянцевой  белой   бумаге  ручной  выделки,   прибывшем  во
внушительном сером конверте с цветочками на подкладке.  Муравей тем временем
заходился криком, от которого по щекам у него струились слезы.
     Муравей надрывался еще несколько  часов, пока не охрип и совершенно  не
изошел слезами. Тогда он закашлялся и ушел домой.
     Белка вслух  читала и перечитывала письмо, перед  сном клала  его возле
кровати,   а   днем   прикрепляла   ко   внутренней   стороне  двери.  Слово
"Всенепременно" казалось  ей самым красивым  словом, а  фраза "С  выражением
совершеннейшего почтения" - самой красивой фразой из всех, какие она знала.
     Дня через три Белка получила очередное письмо  в конверте, который  был
еще внушительнее предыдущего.

     Уважаемая Белка,
     Я  уже  давно  ничего  от  Вас  не  слыхала. Все ли у Вас  в порядке? Я
надеюсь, что в скорейшем времени получу от Вас какое-либо известие.
     Примите уверения в моем в высшей степени дружеском расположении,

     Птица-Секретарь.

     БАБОЧКА  ПРИСЕЛА   НА  ЦВЕТОК  и  заснула.  Дело  было  после  полудня,
пригревало, а денек у нее выдался суматошный.
     Цветок был утомлен не меньше, чем  Бабочка,  и его тоже  клонило в сон.
Поколебавшись немного, он тряхнул листьями, но Бабочка спала  без задних ног
и ничего не почувствовала. Тут силы покинули  цветок, и он сомкнул лепестки.
Цветок  спал,  а в  цветке  спала Бабочка. А над цветком,  в  мягкий поздний
летний  полдень, дремал бук. На  одной из ветвей  бука  устроилась отдохнуть
Белка. Немного погодя она тоже уснула.
     Над лесом повисла глубокая, сонная тишина.
     И только Верблюд не спал. На лесной опушке он поджидал Бабочку, которая
обещала объяснить ему, как через реки и поля добраться  до  пустыни. Там, по
слухам, было всегда сухо, а Верблюд ужасно не любил сырости.
     Он ждал и  ждал, но Бабочки все не было. Стемнело, и Верблюд понял, что
сегодня она уже не придет. Время от времени накрапывал дождь, а где-то вдали
вовсю бушевала непогода.
     По  щекам Верблюда покатились крупные слезы.  Их он не любил  почти так
же, как и дождь. Он содрогался при мысли о скользких, мокрых  соленых каплях
на своих щеках, но сдержать их ему  не  удавалось. Он был так огорчен. Слезы
капля за каплей текли у него из глаз и падали на землю.
     Муравей проснулся, когда  его пол залил поток, наплаканный Верблюдом. К
тому времени уже наступила полночь. Муравей  забрался на веточку и  вверх по
течению добрался до Верблюда, стоявшего по пояс в собственных слезах.
     -Ты чего это? - спросил Муравей.
     Но  из-за рыданий  Верблюд  не  сумел  вымолвить  ни  слова,  а  только
всхлипывал еще горше.
     Муравей сорвал листок с куста и утер Верблюду слезы.
     -Спасибо, - всхлипнул Верблюд. - Спасибо тебе...
     Но вид у него был все еще совершенно несчастный.
     Слезное море потихоньку впитывалось в землю.
     -Знаешь что, - сказал Муравей, с одной  стороны,  опасаясь, что Верблюд
опять ударится в слезы, а с другой - страстно желая вернуться домой.
     -А что? - ответил Верблюд.
     -Пошли-ка со мной, я тебе вкусненького дам.
     -Да мне же  есть никогда не хочется, -  неуверенно возразил Верблюд, но
все же пошел с Муравьем. Они шагали по осклизлой, соленой лесной тропинке, а
над ними сияла  луна. Дома Верблюд  получил от  Муравья  корку хлеба,  такую
черствую,  что  и  Змея  не  сумела  бы выжать из  нее  ни  капли  влаги.  С
недоверчивой улыбкой Верблюд угрыз корку и нашел, что это очень даже вкусно,
а  Муравей  вовсю зевал и  уже пару раз выразительно  пожелал  ему спокойной
ночи.

     ОДНАЖДЫ  БЕЛКА  ОТ НЕЧЕГО  ДЕЛАТЬ ПЕРЕОДЕЛАСЬ  ПАУКОМ  и  в  таком виде
заявилась к нему в гости.
     Завидев Белку, Паук не поверил своим глазам.
     -Но...  слушай...а  не  я  ли  это  собственной  персоной?-  запинаясь,
пробормотал он и прытко отскочил в самый угол своей паутины.
     -Да, - сказал Белка. - Это ты и есть.
     -Да быть того не может! - завопил Паук. - Так нельзя! То есть, я имею в
виду: я - это ведь я, и больше никто?
     Паука бросило в жаркий пот, и его волосатые  ноги задрожали на ниточках
паутины.
     -Нет, конечно, так нельзя,  - сказала Белка, - но тем  не менее, против
факта не пойдешь.
     Она  с  трудом  удерживалась  от хохота,  а  Паук  с  таким  же  трудом
удерживался  на ногах. Ему казалось,  что все вокруг заходило ходуном и  мир
рушится.
     С тонкой березовой ветки Белка  очень осторожно переступила на паутину.
Но  одно дело  - переодеваться  Пауком,  а  совсем другое  - уметь ходить по
паучьей сети.
     Уже через два шага ее ноги запутались в липких нитях.
     -Помогите! - заголосила она. - Спасите!
     -Вроде вон и голос не мой совсем, - усомнился Паук.
     -Да ну Паук же, помоги! Это я!
     -Что-то не верится  мне, что это я, - сказал  Паук,  подступая поближе,
чтобы  рассмотреть самого  себя.  - Нет, -  убежденно заявил  он  наконец. -
Теперь точно. Не я это.
     Белка тщетно  боролась с паутиной,  стараясь  выпутаться, и в  процессе
борьбы отвалились ее паучьи ноги и обнаружился беличий хвост.
     -Ах  вон что,  - расхохотался  Паук.  -  Ну,  какой  же это  я. А  я-то
струхнул...
     Он повернулся, отошел на  середину паутины, прилег и,  после  встречи с
самим собой, забылся глубоким сном.
     В конце концов Белке помогла выпутаться Цапля, Сверчок привел ее домой,
а  Жираф  вечером  сделал  ей внушение,  чтобы она больше не смела вытворять
ничего  подобного. У нее-то приключение закончилось благополучно, а вот Триф
как-то на берегу пруда  прикинулся  Окунем, и с тех пор о  нем больше  никто
ничего не слыхал.
     -Триф? - переспросила Белка.
     -Ну да, Триф, - отвечал Жираф.
     Белка понурилась, распростилась  с Жирафом,  забралась в постель и в ту
ночь спала крепким сном без сновидений.

     БЕЛКА СИДЕЛА В ТРАВЕ НА БЕРЕГУ РЕКИ и предавалась унынию.
     -И сама не знаю, с чего это я, - сказала она Муравью, - но вот что-то я
такая бедная...
     Она  притронулась  к  щеке, проверяя, не катится  ли по ней  непрошеная
слеза.
     Муравей  помалкивал  и жевал  травинку. В  полуденном  лесу  воцарилось
долгое молчание. Первой вновь заговорила Белка.
     -А вот с чего, собственно, я такая бедная? - спросила она.
     -Хм, - отозвался Муравей.
     -Это не ответ, - возразила Белка.
     -Неа, - согласился Муравей.
     -Может,  это  просто частица  меня, -  сказала Белка, -  ну, вроде  как
слабость к буковым орехам или вот мой хвост...
     -Ну, - сказал Муравей.
     Белка вздохнула.  Снова воцарилось молчание. Поднялся ветер, и небо над
лесом заволокло тучами.
     -Пойдем-ка пройдемся, - сказал Муравей.
     -Пойдем, - сказала Белка.
     И тут, прямо у себя над головой, они заметили Шмеля, примостившегося на
нижней  ветке плакучей ивы. Услышав  их разговор, Шмель пришел в совершенное
расстройство и разрыдался.
     Белка подняла голову и увидела мокрые глаза, усики и пушистую шубку.
     -Ну а ты-то с чего такой бедный? - спросила она.
     Шмель унял рыдания.
     -И это ТЫ спрашиваешь? - всхлипнул он.
     Белка кивнула и оставила расспросы.
     Начал накрапывать дождь. Звери молчали.
     Белка  и Шмель  были погружены в свои  таинственные горестные мысли,  а
Муравья раздирали противоречия  -  пойти  ему  домой или  нет.  "Куда  легче
оставить  развеселую  компанию,  нежели  покинуть двух скорбящих  приятелей,
которые  сами не  знают,  в чем  причина их скорби и, более того,  не узнают
никогда", - думал он.
     Над  рекой,  медленно помавая крыльями,  пролетела Цапля,  -  покачивая
головой, в слезах, со свалявшимися  перьями, а у Окуня,  выставившего голову
из воды, вид был кислый и совершенно безутешный.
     "Похоже,  что они тут все в грустях,  - думал Муравей,  -  а  я-то чего
жду?" Он занервничал, а потом и разозлился. И,  когда  мимо него, содрогаясь
от  громких  рыданий,   проковыляла  Саламандра,  с  трудом   поддерживаемая
мертвенно-бледным  Бобром,  Муравей окончательно вышел из  себя. Что  такое,
почему он, единственный из всех, не расстроен? Почему он остался непричастен
всей этой  скорби? Что вообще все это означает?  Кто решает, впадать  тебе в
уныние или нет? Он топнул ногой, и лицо его исказила гримаса негодования.
     Он направился домой широким шагом, один, в сумерках.
     Но уже у самого дома на глаза его навернулись слезы, и  гримаса исчезла
с его лица, а шаг сделался короче. К своему невыразимому  удовольствию,  он,
наконец,   тоже  пал  духом.  И  тоже  безо   всякой  причины.  Его  громкие
всхлипывания перемежались  воплями ликования. И,  если бы не темнота,  он бы
вернулся назад к Белке, чтобы сообщить ей о том, как он несчастен.

     БЕЛКА БРОДИЛА ПО ЛЕСУ, разыскивая Черепаху.
     -Привет, Черепашенция, - поздоровалась она. Черепаха знала, чего от нее
ждали. Она выбралась из зарослей на полянку и подставила спину солнышку.
     Белка принялась начищать Черепаху, а та тихонько урчала от наслаждения.
Когда панцирь засиял, Белка засмотрелась в него.  Она разглядывала отражение
себя самой -  большой, рыжей, с этим  своим пушистым хвостом и внимательными
глазами.
     "Дорогой  Муравей,  -  написала  она  Муравью, - приходи поскорее.  Мой
хвост, это надо видеть..."
     "Иду", - написал в ответ Муравей.
     Но, как только они встретились, хлынул дождь и Черепахин блеск сошел на
нет. Чтобы хоть чем-нибудь заняться,  они отправились полюбоваться на  реку,
но  берег после дождя был скользкий, и они скатились  в воду.  Выбравшись на
берег, они увидели Медведя с Жуком - те стояли  и удивленно смотрели на них,
один - коричневый, как буковый лист по осени, другой - черный, как лакричная
конфета в банке - той самой,что на нижней полке за витриной в лавке у Цапли.
Вкуснотища! - и, мысленно  набив животы, Муравей и Белка двинулись на холмик
неподалеку  от  луга, взобрались  на него, тут же  кубарем скатились вниз  и
улеглись на травке.
     "О Муравей, - писала Белка, - как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь".
     "Да я вроде и так здесь?" - писал Муравей в ответ.
     "И правда", - отвечала Белка.
     Вот так, опершись на локти,  рядышком на травке, они писали друг  другу
письмо за письмом и с нетерпением ожидали ответов.

     ДЕНиК  БЫЛ ТиПЛЫЙ, и  Белка весь  день провалялась  на травке, так  что
шкурка ее  покраснела еще больше  обычного. Поэтому она отправилась на берег
озера, мечтая  сплавать  разок на ту сторону, чтобы унять  жжение и наконец,
встретить кого-нибудь, с кем она была еще не знакома.
     Зеркально гладкое озеро поблескивало в лучах заходящего солнца. "Почему
бы и нет", - сказала она самой себе и прыгнула в воду.
     Неторопливыми гребками плыла Белка на ту сторону. Счастливая и усталая,
выбралась она на  берег  и  и  принялась разглядывать  таинственный  мир,  о
котором так часто мечтала.
     -Привет, Белка.
     Белка  удивленно обернулась.  Кто  бы  мог  ее тут знать? Это  оказался
Муравей, преспокойно стоявший с лакричной палочкой во рту.
     -Ты что тут делаешь? - спросила Белка.
     -А к Ежу зашел. Частенько здесь бываю, если удается.
     -Если удается?!
     -Ха, а вот и Белка, - послышался чей-то голос. Это был  Дрозд, которого
она только что видела в лесу. А там и Крот приковылял.
     -И это называется "другой берег"? - изумленно спросила Белка.
     -Нет, Другой Берег - это  там, откуда  ты только что приплыла, - сказал
Муравей. Он махнул рукой на берег озера, где смутно виднелся лес. Над другим
берегом  висел таинственный  голубой туман.  Белке показалось  даже, что она
видит там кого-то, стоящего на берегу.
     -Смахивает на Кузнечика, - сказала она.
     -А я вот он я,  - сказал Кузнечик, который уже некоторое время прятался
за спиной Муравья.
     -А кто же это там тогда?
     -Не  знаю,  -   сказал  Кузнечик.  -  Впервые   вижу.  Столько  всякого
невиданного зверья  на  свете. Ну, может, во  сне видал разок, а  то и вовсе
никогда.
     Туманный зверь там,  вдалеке, тащился по озеру вброд и, казалось, махал
рукой.
     -Пошла я  домой, -- сказала Белка. И она  снова  поплыла на ту сторону.
Уже  в воде она заметила,  как странное существо исчезает в  сумерках, будто
входит в воду, чтобы переплыть на Другой Берег, а в огромном небе потихоньку
загораются звезды.

     БЕЛКА ДОСТАТОЧНО ХОРОШО ЗНАЛА ЛЕС, чтобы понимать, что в нем к чему. Но
вот откуда  он взялся?  Она подозревала, что однажды кто-то его открыл  да и
пошел себе дальше.
     Белка решила отправиться в путешествие, чтобы отыскать того, кто открыл
лес, а может, и все остальное.
     Вскоре она  дошла до  подножия  горы, перебраться  через  которую  было
невозможно,  однако   через  несколько   минут  Белку  подхватила  Ласточка,
перенесла ее в пустыню, опустила на землю, смахнула с крыльев пот и улетела.
     Дальше  Белке пришлось идти  пешком. Вскоре она увидала Песчаную Крысу,
которая  куском камня колотила  по скале,  извлекая каплю воды.  Белка  тоже
принялась колотить по  камню  -  капля  скользнула ей на нос,  и половину ее
Белка слизнула. Вторую половину она на всякий случай припрятала.
     За пустыней лежала бухта, а в бухте качался  на волнах  ствол дуплистой
ивы, и Белка забралась в него и вышла в открытый океан.
     Солнце  только что село.Океан был гладкий,  как  зеркало. Она  опустила
хвост в теплую воду. Несколько дней,  а  то  и недель  спустя она пристала к
берегу, ступила на землю и оказалась в какой-то долине,  и тут  же дорогу ей
преградила паучья сеть.
     -Дальше нельзя, - сказал Паук.
     Белка попятилась, свалилась в яму и очутилась в голой темной пещере.
     -Погоди-ка, - произнес  тут чей-то  голос. Вспыхнул свет, и она увидела
примостившегося в уголке Светлячка. Он показал ей свои расписанные рисунками
шершавые стены. Белке они совершенно не понравились, да и к тому же  ей было
как-то не до них.
     -Уж извини, - как можно мягче сказала она Светлячку.
     -Ах, - сказал Светлячок, который, побледнев, отпрянул и потух, - ничего
удивительного.
     Когда  она снова выбралась на землю, ее поджидал Воробей. Он перенес ее
в свой  дом, выстроенный из чистого воздуха.  И еда была  там из  воздуха, и
ножи, и вилки. Даже дочиста  вылизав все эти невидимые тарелки, наполненными
исходящим паром воздухом, Белка ничуть не наелась.
     Допив свои полкапли воды, она отправилась дальше,  но свалилась в реку,
и течение пронесло ее мимо Слона, который, сидя на бережку по горло в грязи,
горланил песню о том, как прекрасна жизнь.
     В  конце  концов она  добралась до  первого лесного  дерева. На длинной
вислой ветке стоял, подбоченясь, Жук.
     -Я  тут  живу с  давних-предавних  времен,  -  заявил  он,  поблескивая
крыльями.
     -Но  до  давних-то  пор  ты  здесь  не  жил,  - сказала Белка,  пытаясь
вспомнить, как долго ее не было.
     -Нет, - сказал Жук. - До давних пор я жил далеко.
     Следующее  дерево  показалось Белке знакомым. Она  взобралась  наверх и
распахнула дверь,  и  увидела  комнату, о которой у  нее  были некие смутные
воспоминания. А потом Белка забралась в постель, о которой у  ней вообще  не
осталось никаких воспоминаний, даже малейших.
     И только заснув, она вспомнила точно, где она была.

     ОДНАЖДЫ  ВЕЧЕРОМ  В  ЛЕСУ  по  случаю  какого-то  праздника  состоялось
музыкальное  представление. В первом отделении  с сольным  номером  выступал
Комар. Он  пищал  на все лады  и сопровождал  свое пение потиранием лапок. В
перерыве был торт. Потом  концерт продолжили Сороконожка  и Слон, и это было
весьма звучно и чуть менее занудно, чем комариный опус.
     На березовом  листе сидела Бабочка и внимательно слушала.  Она страдала
расстройством  сна и страстно надеялась,  что услышит  хоть что-нибудь,  что
нагонит  на нее сон.  Но,  стоило ей задремать, как Слон  выдувал  фальшивую
ноту, от которой  у Бабочки что-то вибрировало в  спине,  примерно там,  где
начинались крылья, и она вздрагивала и просыпалась.
     Когда концерт кончился, она пошла  домой вместе с  Белкой,  попросить у
той какую-нибудь снотворную книгу.
     -На вечерок, - потупившись, сказала она.
     Белка дала ей какой-то пыльный том с серой обложкой и большими буквами,
которые со временем скатились к низу страниц и годами лежали там вперемешку.
     С книжкой под крылом Бабочка полетела  в свой домик на иве у реки.  Там
ей навстречу попался  Жираф,  который напросился переночевать: "у  тебя  так
уютно"...
     -Хорошо, - сказала Бабочка, и они забрались в постель.
     Бабочка  раскрыла   книгу  и  попробовала  читать,  но  это  раздражало
лежавшего рядом с ней Жирафа.
     -Когда у тебя  глаза  раскрыты, я спать не могу, - сказал  Жираф.  - Со
мной всегда так.
     Бабочка закрыла глаза, и Жираф  мгновенно провалился  в сон и захрапел,
отчего Бабочка вздрогнула  так,  что глаза ее  вновь распахнулись, и тогда в
свою очередь проснулся Жираф и  попросил Бабочку закрыть глаза. Так тянулись
ночные часы.
     Наступило утро, и они встали, потягиваясь и зевая.
     -Ну и ночка, - сказал Жираф. - Одного раза с меня, пожалуй, хватит...
     Ветка  ивы, на которой стоял  домик Бабочки,  была  хрупкой и треснула,
когда Жираф подпрыгнул,  чтобы расправить ноги. Жираф и Бабочка свалились на
землю,  и  более  того: глубоко под землю. Там было темно, тихо и тепло, так
что в  конце концов они  оба  одновременно провалились в  сон,  и спалось им
прекрасно, хотя Жираф и храпел во всю мочь.
     Белка в это время  еще спала дома.  Ей снилось,  что Уховертка  приняла
дупло дерева за ухо, забралась в него и принялась сверлить. Она слышала, как
дерево голосило  и  звало на помощь.  Белка  откашлялась и издалека, во сне,
крикнула, чтобы Уховертка немедленно прекратила.
     Немного погодя ей приснилось, что они с Муравьем открыли мир, и звезды,
и что вдвоем они выдумали Луну, круглую, желтую, светящуюся штуку над лесом.
Цвет был  находкой Муравья, так же  как и  форма и расположение на  небе, но
странное  сияние, ясное  и  в то же  время неяркое,  светлое  и одновременно
темное, Белка выдумала совершенно самостоятельно.

     БЕЛКА ПОДНЯЛА ГОЛОВУ ИЗ ЗАРОСЛЕЙ КРАПИВЫ. Грохнулась! Да еще как! Глаза
ее налились слезами, на руках, ногах и хвосте появились толстые пупырышки, и
она принялась яростно чесаться.
     Только что она сидела за  столом, на верхушке дерева, в гостях у Цапли.
Разнеженно откинувшись на стуле, она прикрыла глаза и уж было задремала, как
вдруг перед ней внезапно появилась Муха.
     -Эй, - сказала Белка. - Напугала.
     -Ну, - сказала Муха.
     -Ты что, как-нибудь погромче не можешь?
     -Не могу, - сказала Муха.
     -Я тут в гостях, - сказала Белка.
     -Я тоже, - сказала Муха.
     -А кто тебя звал? - спросила Белка.
     -А кто  тебе сейчас пинка  даст? -  заорала Муха и наподдала Белке так,
что та вылетела в окно прямо в крапиву.
     Когда ее  слезы высохли  и жжение унялось, Белка  попробовала  забыть о
Мухе.
     Как бы не так! И хотя ей, в сущности, не хотелось больше вспоминать обо
всей  этой  истории,  она  заметила,  что влезает  на  дерево,  на  цыпочках
подкрадывается  к  двери Цапли,  входит  в дверь  и крепко  хватает  Муху за
крылья.
     -Ай! - вскрикнула Муха.
     Белка  быстро  скользнула вниз  по  стволу  дерева,  соскочила  в  мох,
бросилась прочь и ворвалась в дом Муравья. Снаружи слышалось  жужжанье Мухи,
которая определенно ее разыскивала. Жужжанье звучало странно, то высоко,  то
низко. Потом послышался звук удара.
     Белка  вышла на улицу.  Под буком, возле гриба, в  траве, вверх ногами,
покосившись набок, торчала поверженная Муха. Помятое  Белкой крыло бессильно
свисало у нее вдоль тела. Она метнула на Белку свирепый взгляд.
     -Ну, ты у меня дождешься! - сказала она.
     Белка содрогнулась. Немного погодя рысью примчались  Жираф с Леопардом.
Они уложили Муху на  носилки из двух покрытых  мхом  веток,  подхватили их и
потрусили прочь из леса в некое  уединенное местечко, где жил некто по имени
Жуктор  - который, по слуха,  всех зверей всегда делал лучше  прежнего, будь
они смертельно ранены, больны или даже и вовсе мертвы.
     Белка задумчиво потащилась  домой, время от времени почесывая последние
пупырышки на хвосте.

     ГЛУБОКО ЗАДУМАВШИСЬ,  БЕЛКА  брела  по  лесу вдоль хлебного поля. Хлеба
были высокие и  зрелые, солнце  стояло в зените. Белка и сама не знала, куда
идет. "Может, я на полпути к дому, - думала  она, - а может, к Муравью". Она
ждала, куда приведут ее ноги.
     Время от времени  в  небе  появлялось  маленькое, похожее на мышь серое
облачко, а с кустов вдоль тропинки, по которой ее вели ноги, свисали тяжелые
ягоды ежевики.  Ноги  привели ее  на обочину, застыли как вкопанные и  вдруг
скакнули вверх  так, что Белкина спина  скакнула вниз, опустилась в  траву и
там распрямилась.
     Когда Белка проснулась, шел дождь. Ноги торопливо повели ее дальше.
     "Мне ведь домой нужно",  - думала Белка, но у  ног было  другое мнение.
Они затащили  ее на  верхушку березы,  где в домике  под  шапкой листвы  жил
Дрозд.
     -Добро пожаловать, - сказал Дрозд.
     -Я,  в общем-то,  не  собиралась... - пробормотала  Белка, но  ноги уже
устроились под столом.
     Белка с Дроздом  сыграли  партию в домино,  причем  условием  было, что
проигравший  придумывает  приключение.  Дрозд выиграл  и немедленно  обновил
приключение,  которое  придумала  для  него  Белка.  Это  было  великолепное
приключение,  и веселое, и грустное, которое и не перескажешь. Белку же  тем
временем ноги привели домой. И  она уснула, и ей  снилось, что  она говорила
"добро пожаловать" всем зверям, которые нежданно явились ее проведать: Мыши,
Жаворонку, Кальмару и Сороконожке. Они играли в кости, вверх ногами, в небе.
Их гигантские кубики перекатывались от горизонта к горизонту. Выиграла Мышь,
с двойной четверкой, далеко на севере, поблизости от полной  луны, а другие,
лежа спине на влажном мху, восхищенно аплодировали.
     Вот что снилось Белке той ночью.

     МЕДВЕДЬ СНОВА БЫЛ ИМЕНИННИКОМ и устроил пышный праздник. Его предыдущий
день  рождения случился только-только  на прошлой неделе, но  это  было не в
счет. Этот  был  -  настоящий. Его друзей совершенно не  смущало то, что дни
рождения Медведя случались все чаще и чаще.
     Праздник  быстро вошел в силу.  Ворон и  Соловей устроили музыку,  и на
площадку  вышли первые танцоры.  Это были: Кузнечик, во  фраке с иголочки, и
Слон,  по  такому  случаю взявший ванну и  смотревшийся великолепно  в своей
гладкой  серой коже.  Они вальсировали по площадке из угла в угол, наступали
друг другу  на  ноги,  при неожиданном ускорении  темпа валились  на столики
гостей и то  и дело  кувыркались  по земле, когда  музыка требовала изящного
поворота. Тем не менее они сорвали бурные аплодисменты.
     По просьбе  Медведя Пчела прожужжала печальную песню о некоей заблудшей
Осе, которая забралась  в како-то цветок и нашли  ее только  через несколько
дней, измученную и  всю в пыльце. И с тех пор  ей уж было неповадно собирать
мед. Во время представления  Медведь расчувствовался и  пару  раз  хлопнул в
ладоши, а  под  конец прослезился.  "Спасибо  тебе, Пчелушка, уважила..."  -
бормотал он.
     После Пчелы наступила очередь Жирафа - тот раздобыл где-то пару ходулей
и  теперь хотел похвастаться.  Это было  великолепное  зрелище  - рассеянный
Жираф,  разгуливающий  на  ходулях.  Поднявшись  на  верхнюю  ступеньку,  он
стукнулся  головой о  крышу  домика, не  рассчитанного  на такие  фокусы. На
помощь Жирафу бросились Муравей и Дятел.
     Все до единого отлично повеселились и снова и снова поздравляли Медведя
и желали ему скорейшего нового дня рождения.
     Белка сидела на  диване  и уплетала торт - кусок за куском. Мало-помалу
она заваливалась на спину, а живот  ее становился все толще и толще. В конце
концов он раздулся настолько, что никто не  мог больше окинуть его взглядом.
Звери  благоговейно столпились вокруг  жующей Белки, но никому  не удавалось
обозреть ее громадный живот - ни  привстав на цыпочки, ни даже забравшись на
стул. Было  слышно, как  торт бурчит  у нее в животе,  но можно было  только
предположить,  что там  с ним происходило, как Белка  могла еще смотреть  на
него и как только в нее еще лезло.

     ВНЕЗАПНО, ПОСРЕДИ НОЧИ, Белка проснулась. Приснилось ей что-нибудь? Она
не помнила снов, но ей было страшно. Она дрожала, хотя и не  от озноба, и ее
лоб и шею заливал холодный пот.
     Белка попробовала затаиться и прислушаться к звукам извне.  Может быть,
это  просто  кто-то  стучал в  дверь или  кричал вдалеке. Но  стояла  полная
тишина. Она снова улеглась, но заснуть  больше не  могла. Бесчисленные мысли
роились  у нее  в голове. Но  что с этим делать,  и почему  так, и что будет
потом? Все это были вопросы, ответов на которые она не знала, и прежде всего
на последний вопрос, не дававший ей покоя: что будет потом?
     Она не  могла придумать ничего, похожего на ответ. Что такое "потом"? -
думала она.  Как-то раз  она  побеседовала об этом  с Муравьем, но тот пожал
плечами и заявил, что ни о каком "потом" он слыхом не слыхивал и что, вполне
вероятно, это означает "ничего". Но Белке этого  было  недостаточно.  Как-то
раз она слыхала от  Сороки, что "потом"  было наоборот от  "раньше",  но что
такое тогда это "раньше"?
     Ночь была  темная.  Белка  распахнула окно,  чтобы  глотнуть  темноты и
поискать взглядом звезды среди облаков.
     "Я - только сейчас", - думала она, стоя у окна и глядя в ночное небо. -
Может  быть, Муравей прав,- раздумывала она,-  и "потом"- это ничего. Но что
такое наоборот  от  "ничего"-  что-то или ничто? Существует  ли "раньше" или
нет? И почему, в сущности,  она не может уснуть, когда такие мысли  убаюкают
кого угодно?"
     Она глубоко вздохнула,  и ее вздохом снесло листок с бука. Она слышала,
как его шорох затихал вдали.
     "Я - это только сейчас,- подумала она снова.- Я никогда не была "потом"
и никогда не буду "раньше". И, по  мере того, как терялась  нить  ее мыслей,
которые всегда были умнее  ее самой,  на  нее снисходило  умиротворение. Она
вернулась назад в  постель,  забралась  под одеяло,  сказала: "Сейчас -  или
никогда", и в тот же момент уснула.

     ВО  ВРЕМЯ  ЕЖЕДНЕВНОГО СОБРАНИЯ на  лесной  поляне Таракан  выступил  с
предложением: приготовить пудинг.
     -Давай! - сказала Лиса, - но мы это о чем, собственно?
     -О положении дел, - сказала Пеночка.
     -Точно, - поддержал насупленный Карп.
     -Нет, - сказал  Таракан. - Не понимаете вы меня. Я имею в виду - пудинг
для  всех.  С  начинкой из всякой всячины: трава, желуди, мед, кора, буковые
орешки, водоросли,  ракушки, листья, смола, вода, чертополох, мел, грязь, ну
я не знаю...
     -Положение дел, -  пробормотала Лисица. Но остальные, заслышав про свои
любимые лакомства, навострили уши.
     -Хорошая идея, - сказал Белка.  Медведю уже не  терпелось приступить  к
делу.
     Они тут же принялись за работу, и к вечеру был готов пудинг величиной с
поляну,  так что звери не без труда  протискивались мимо него. Он доходил до
самых верхушек деревьев, а до его собственной верхушки можно  было добраться
только с помощью двух наспех сколоченных друг с другом лестниц.
     Таракан восседал посреди своего детища, но пудинг был такой мягкий, что
его  мало-помалу засосало вниз, и достать его удалось только  Аисту и не без
труда.
     Гусеница скатывалась по некрутому откосу из каштановых листьев и вопила
от восторга.
     Вечером  был праздник. Светлячок  зажег свой огонек, Слон трубил, Пчела
жужжала громче обычного, и по мелодичному сигналу Соловья все набросились на
пудинг.
     Звуки  пиршества не  смолкали  в  течение  нескольких  часов.  Трещало,
хрустело  и скрипело  так,  что  казалось,  весь  лес кто-то перемалывает  в
мясорубке.
     Никто не произносил ни слова. Все ели. Один не отставал от другого.
     Когда уже где-то около  полуночи Муравей перетирал  челюстями последнюю
сахарную  крошку,  все  уютно  откинулись  на  стульях,  благодарно  кивнули
Таракану и сочли, что до дому они дойти не в состоянии.
     Часом  спустя могучий храп  поднялся к  полному  мерцающих звезд  небу,
нависавшему над лесом.
     Будто бы оно устало и решило немного облокотиться на мир.

     ЛЕТО БЫЛО В САМОМ РАЗГАРЕ и листва бессильно свисала с деревьев, томясь
по осенней  поре, когда,  наконец, можно  будет начать  опадать  и, кружась,
стелиться ковром и менять цвет, когда сделается свежо и светло, и прозрачные
дождевые  капли повиснут на каждой веточке  и  на каждом побеге.  В один  из
таких дней Белка отправилась в морское путешествие.
     Она села в лодчонку,  зачаленную у берега реки.  Лодчонка была круглой,
как заходящее солнце, так что было непонятно,  где у нее нос, а где - корма,
и  Белка не могла  решить,  в какую сторону ей грести. Она втянула  весла  в
лодку, и течение подхватило ее и понесло по реке.
     Яркое  солнце играло бликами  на Белкиной мордочке, и она видела в воде
свое  отражение,  утирающее  со  лба  беспрестанно струящиеся с темени капли
пота.
     В  голове ее теснились мысли. Они не давали ей  покоя. Ей  не  хотелось
думать, но мысли ее не слушались. Они были сильнее, чем ее воля.
     Мысли придумали, что Белка сидела не в лодке, а на сковородке, стоявшей
на огне. В ужасе Белка подскочила. Лодка резко накренилась и  перевернулась,
и Белка плюхнулась в воду.
     Вынырнув, она пришла в ярость от своих мыслей. И  если бы  только можно
было ущепнуть их или закатить им оплеуху!... И, пока она  воевала со  своими
мыслями, лодка уплыла и Белке пришлось добираться до берега вплавь.
     Расстроенная,  выбралась Белка на прогретый солнцем берег и улеглась на
спину. Ее мысли немедленно накинулись на нее, будто только того и ждали. Они
придумали, что она спланировала по воздуху,  как легчайший древесный листок,
и  приземлилась  у двери  Муравья, который как  раз вышел из  дому с большим
стаканом сока из буковых орешков, - ледяного сока...
     Внезапно мысли ее  снова куда-то исчезли. Но все  же  они  позволили ей
протянуть руку за стаканом.
     Солнце село,  и Белка поплелась домой. На  двери хижины Муравья  висела
записка:

     Белка,  я не знал, зайдешь ты или нет, но, когда ты заходила,  меня как
раз не было.

     Белка вздохнула. И тут дверь распахнулась, и из дому вышел Муравей.
     -Но это не взаправду,  - сказал  он, с улыбкой от уха до  уха. - У меня
есть для тебя кое-что вкусненькое, - добавил он.

     -ИДИ-КА  ЧТО ПОКАЖУ, - сказала Белка, подмигивая Муравью, сидевшему  на
стуле у окна. Муравей встал и последовал за ней.
     Белка  подошла  к шкафу,  сняла  с полки книгу, положила ее  на  стол и
раскрыла на заложенной травинкой странице.
     -Гляди, - сказала она.
     Муравей склонился над книгой и увидел картинку, но не  разобрал, что на
ней было нарисовано.
     -Да, - сказал он, чтобы не показаться невежливым.
     -Ну? - спросила Белка.
     -Да-да, - повторил Мупавей.
     -Правда, странно?
     -А кто это? -  осторожно  поинтересовался  Муравей. Он опасался, что за
этим последует разговор, из которого он ничегошеньки не поймет.
     -Ты что, не видишь? - удивилась Белка.
     -Да...  это...  что-то глаза  у меня  сегодня  ... может, капель  каких
принять...
     -Собака!
     -Собака?
     -Ну да. А ты бы не и подумал?
     Муравей промолчал.
     Они  долго разглядывали изображение Собаки в книге,  которую Белка этим
утром одолжила у Дятла.
     Как-то раз, давным-давно, Собака появилась в лесу, и большинство зверей
успело на нее  взглянуть.  Она лаяла,  носилась кругами и всюду совала  свой
нос, но ни с кем и словом не перемолвилась.
     Через  некоторое  время  она  принялась  выть.  Все,  кто  это  слышал,
содрогнулись. Сыпались  листья с  ветвей, облетала древесная  кора, рушились
кротовины.
     Вой продолжался недолго. Собака внезапно насторожилась, будто бы что-то
заслышала. В  лесу сделалось  тихо-тихо.  Все,  затаив дыхание,  выглядывали
из-за ветвей и листьев. И тогда Собака убежала из леса, через канаву, в луга
и в конце концов за горизонт. Больше она не вернулась.
     Звери еще долго судачили о ней, но никто никогда так и  не понял, зачем
она приходила.
     Белка закрыла книгу и посмотрела на Муравья.
     -Вот так,  - сказала она, кивнула, сдвинула брови и почувствовала  себя
очень  важной, как будто она была единственной  владелицей  некоего  редкого
воспоминания.

     -ВОТ Я ЗАЖМУРЮСЬ, - сказала Белка, - и произойдет что-то удивительное.
     Она уселась на ветке перед дверью, и удивительное началось немедленно.
     Поднялся  ветер,  ветка  задрожала  и  Белка,  как  была  зажмурившись,
свалилась вниз. На левом плече у нее вздулась шишка.
     -Уй, - сказала она.
     Она  встала,  побрела по  тропинке  через лес  к пруду и уселась там на
травку.
     -Я что, неправа? - сказала она самой себе.
     -Неа, не права, - ответила она самой себе и вскочила.
     "Как  это  я  могу  думать,  что  то,  что  только  что  случилось,  не
удивительно?" Она крутанулась  вокруг себя, размахивая руками,  но не смогла
себя обнаружить.
     -Дрейфишь, Белка, - заявила Белка самой себе. - Вот так-то.
     -Ха, - ответила Белка самой себе. - Это я-то. Да как ты смеешь.
     Она хотела было дать сама себе пинка, но промахнулась и упала,  и снова
ушибла плечо.
     -Уй, - сказала она опять.
     -Так тебе и надо, - сказала она в ответ самой себе.
     -Ну, попробуй еще только... - было ответом.
     Она кое-как поднялась,  но ей больше  не стоялось на  месте.  С бешеной
скоростью она  вертелась волчком. И,  как ураган, взвивающий камни, песок  и
ветки, Белка, крутясь, взмыла ввысь и исчезла в облаках.
     -Ой,  худо мне, - подумала она,  - ой, тошно мне.  Но  это в самом деле
невероятно! Тут уж не поспоришь.
     -Нет,  не  поспоришь, - на  этот  раз без колебаний согласилась  она  с
собой.
     Она еще долго  стремительно ввинчивалась в пространство,  и  чуть  было
совсем не  пропала среди звезд. Но тут ей как раз попался навстречу Королек,
который отбился от своих  и горько плакал. Он наплакал и на Белку. Слезы тут
же брызгами разлетелись с нее, но приостановили вращение. В конце концов она
неподвижно повисла в небе, перед тем как начать долгое падение назад, в лес,
указывая Корольку путь домой.
     -Невероятно, - сказала она самой себе.
     -Ну и что же тут такого невероятного? - спросила она немного погодя.
     -Прекратииииииииии  -  раздался голос летящей в пруд Белки,  и до самых
верхушек деревьев взметнулась вода.

     ШИРОКО РАСПАХНУТЫМИ ГЛАЗАМИ глядела Белка на окружающий мир.
     Был теплый летний  день.  Вон  там из  черной  земли поднималась острая
зеленая травинка. А там лежал камешек, расписанный серыми завитками, а там -
корень бука,  о который она  только  что  споткнулась  и возле  которого она
сидела и широко распахнутыми глазами глядела на мир. Мир!
     Белка  тряхнула головой  и  решила  глядеть  на  мир внимательней.  Она
подхватила  камешек  и  в  его  белой  сердцевине  разглядела  две небольших
дырочки.  Белка вгляделась,  и  на дне  одной из  дырочек увидела пылинку, а
посреди этой пылинки разгуливал, со  слезами на глазах, в которых отражалось
окно, за которым...
     В этот момент Белка почувствовала у себя на плече чью-то руку.
     -Погоди! - отмахнулась  Белка, но отверстие камешка закрыла тень. Белка
обернулась. Прямо перед ней маячила дружелюбная физиономия Жирафа.
     -Белка! - сказал Жираф.
     Белка тряхнула головой и сказала:
     -Ну вот,  Жираф,  ты мне все  испортил. Я  познавала  мир  все больше и
больше,  проникала  в  него  все  глубже  и  глубже, чуть  было  в  окно  не
заглянула... а тут ты...
     -Идешь со мной? - не дослушав, спросил Жираф.
     -Куда?
     -В поисковую экспедицию.
     -А что мы собираемся искать?
     -Ну, если б я знал, это была бы уже не поисковая экспедиция.
     Белка  снова   вздохнула.  Она  устала  от  поисковых  экспедиций.  Они
постоянно ходили  в поисковые экспедиции  и всякий раз открывали  что-нибудь
новое.  Ничего  нового  в  этом  не  было.  Она отшвырнула  камешек,  и  он,
просвистев над самой дорожкой, исчез в зарослях.
     -Ладно, - сказала она. - Идем в твою поисковую экспедицию.
     Она  припустилась за Жирафом  по  направлению  к опушке  леса. Там  они
открыли Муравья, который лежал себе и  спал,  и Медведя, глодавшего какую-то
перемазанную медом штуковину. Там же они открыли, какая  в этот день  стояла
жара, и  уселись на берегу  канавы,  тянувшейся  вдоль луга. Все вместе  они
открыли также, как легко бывает заснуть без задних ног на краю света.

     БЕЛКА ЛЕТЕЛА.  Она  уже давно  задумала  такой полет,  но ей  все время
что-то мешало:  то  дождь, то снег, то день рождения Воробья, то вечеринка у
Дятла, то  последнее письмо Дельфина, то остатки  вчерашнего торта. Но  вот,
наконец, момент настал.
     Белка сидела  на  спине  Лебедя.  Она крепко  ухватилась за  его шею  и
глядела вниз через его правое плечо.
     Денек стоял ясный,  и  Белка была  рада, что она наконец-то решилась на
этот полет.
     "Тогда, по крайней мере, он останется у меня за спиной", - пробормотала
она себе под нос.
     -Что,  что  там  у  меня  за  спиной?  -  переспросил  Лебедь,  пытаясь
перекричать ветер.
     -Что, что там надо мной? - не расслышав, крикнула в ответ Белка.
     -Ничего! - крикнул в ответ Лебедь. - Там  никогда ничего не бывает. Все
- внизу, далеко.
     -Не вижу никаких облаков, - отозвалась Белка.
     -Ждала его, да?
     -Откуда? Я больше не буду!
     -Нет, - крикнул в ответ Лебедь. - Это не так близко.
     -Да ладно! - крикнула Белка.
     -Отлично! - крикнул Лебедь.
     -С удовольствием! - крикнула Белка.
     Так они переговаривались, чтобы скрасить время в полете. Они летели над
лесом, над рекой, над взморьем, над морем, над той стороной и снова назад.
     -А вон Акула! - крикнул Лебедь.
     -Ага! - крикнула Белка, не разобравшая последние слова.
     -Да сядь ты спокойно! - крикнул Лебедь.
     -Не вижу никакого, - ответила Белка.
     Дуло со  страшной силой, и  там и сям некоторые слова  уносило  порывом
ветра,  и  кто знает, в  чью  посторонние уши они  потом попали там,  далеко
внизу.
     -А вот и пруд, - сказал Лебедь. - Стало быть, приехали.
     Изящным движением он стряхнул  Белку со  спины  и приземлился  на берег
пруда. Белка пролетела  еще немного и плюхнулась  в воду  неподалеку. Там ее
подхватил Лещ и высадил на берег, где  ее  поджидал Муравей, чтобы выслушать
рассказ о приключенческом путешествии.
     -Он  мне все-все  так подробно объяснял  по  дороге,  -  сказала Белка,
отряхиваясь. Капли воды сверкали на солнце.

     КАК-ТО  УТРОМ  поднялся сильный  южный ветер  и принес  Белке, сидевшей
перед домом на крылечке, целую груду писем.
     -Вон  сколько   сегодня,  -  пробормотала  Белка,  хватая  письма.  Она
распечатала первое письмо и прочла:

     Белка! От всей души!
     Твой Хамелеон.

     Белка с удивлением осмотрела  сначала  письмо, потом  себя  в  зеркале,
которое она давным-давно на всякий случай повесила у себя в прихожей.
     Из второго конверта она извлекла маленький зеленый листочек:

     Милая Белка,
     Также и от меня лично наилучшие пожелания,
     Твоя Игуана

     "Ну вот еще", - подумала  Белка. Она разглядывала себя со всех  сторон,
но не находила ничего особенного.
     Третье письмо было следующего содержания:

     Многоуважаемая Доктор Белка,
     Соблаговолите принять мои дружеские пожелания успехов и процветания.
     На прошлой неделе  я вновь совершила очаровательную прогулку. Погоды не
благоприятствуют.
     С благодарными приветами,
     Ваша Кобра.

     Белка недоумевающе  уставилась  на  гладкий  лист,  который,  казалось,
извивался в ее пальцах. Но разглядывала  она  его недолго,  поскольку чей-то
пронзительный голос внезапно гаркнул у нее над ухом:
     -Поздравляю!
     -Да с чем? - спросила Белка.
     -То есть как это, с  чем? - спросил Слон. На секунду он просто окаменел
от удивления, потом прыснул, съехал в пруд и выбрался  на  другой берег, все
еще давясь хохотом.
     Ласточка со своими пожеланиями счастья  промчалась прямо  над  Белкиной
головой, Муравей даже принес ей что-то, сколь неразличимое глазу, столь же и
бесполезное, зато подаренное от чистого сердца. Что это такое было, никто не
знал.
     Еще до полудня нагрянул Медведь  и осведомился, не начался ли праздник,
поскольку он не хотел бы, чтобы его кто-нибудь опередил,  а Светлячок  в это
время наводил на себя чистоту.
     Белка по-прежнему не имела понятия, с чем ее поздравляют. Но постепенно
она  забывала думать об этом  и  все больше и больше проникалась праздничным
настроением.  И  вот,  когда  наступил вечер  и  поднялся  громкий галдеж  и
Кузнечик в своем далеко не лучшем костюме прошествовал мимо,  не удостоив ее
ни  словом и даже  не глянув в  ее  сторону, Белка  встревожилась  и  громко
сказала,  так,  чтобы  он  расслышал:  "От  некоторых  никогда  внимания  не
дождешься..."
     Поздно вечером был фейерверк и  торжественные речи,  и Белку  качали  и
подбросили  вверх, до самых  облаков,  где ее  подхватил Трутень. В  обнимку
свалились они  в  объятия  Краба.  Светлячок так  хохотал,  что чуть было не
погас.

     КАК-ТО РАЗ БЕЛКА столкнулась с нешуточной проблемой.
     Они с  Муравьем  сидели  под  деревом.  После  долгих и  несущественных
разговоров у  них  зашла  беседа  о расстоянии между носами. У Муравья  была
такая палочка, в точности длиной с  его ступню. Он приставил один ее конец к
своему  носу,  а  другой  направил в  сторону  Белкиного.  Потом  перевернул
палочку, и опять, и снова, и еще, до тех пор, пока она не  уперлась в Белкин
нос.
     -Пять ступней, - заключил Муравей.
     -Ну-ка дай-ка я, - сказала Белка.
     Солнце  стояло  в  зените,  и   вдали  висело  дрожащее  марево.  Белка
подхватила палочку, наклонилась вперед и принялась за измерения.
     -Три ступни, - сказала она.
     -Быть того  не  может, - усомнился Муравей.  Он вырвал  у нее палочку и
намерял  шесть  ступней.  Белка  подобралась  к  нему,  и  у  нее получилось
всего-навсего одна ступня.
     -Что за ерунда, - сказал Муравей, - так у нас ничего не получится.
     -Надо спросить кого-нибудь, - предложила Белка.
     В этот момент мимо  проходил Кролик, и они попросили его помочь. Кролик
покачал головой.
     -Не стал бы я связываться, - сказал он.  - Однажды не устоял вот, решил
измерить, сколько от моего носа до слонового хобота. Но у меня-то нос, знамо
дело,  все время дергается,  -  как тут  измеришь. Слон  тут просто  из себя
вышел. Ему надо это знать,  и он узнает, не  то такое будет, что он прямо не
знает, - аж на дыбы взвился. Ну, ладно. Собрался  это я с последними силами,
сделал  три  глубоких вздоха и  сам  не знаю  как, но на  целую секунду  нос
остановил! И тут он у меня с  лица возьми да и  свались! Он же не просто так
дергается! Вот  тогда-то до  меня  дошло,  к глубокому моему прискорбию! Ну,
Слон сбегал за Улиткой, она мне нос-то, конечно, кое-как на место приладила,
но при  этом столько канителилась, что мимо меня штук десять кочанов прошли,
а я и не учуял! Да! То есть вы можете себе представить, что с тех  пор я нос
ни разу не останавливал. Слон тогда согласился с тем, что я намерял, так что
это такое расстояние, на четыре  ступни. Но ежели мое честное мнение желаете
знать,  то все  это сколько-там-у-нас-между-носами штука  бесполезная,  если
вообще не вредная. А теперь - всех благ. Кажется, пахнет капустой.
     Кролик раскланялся с Муравьем и Белкой и порскнул в заросли.
     -Мда, - сказала Белка. - Давай-ка тоже на четырех ступнях сойдемся. Или
что получше предложишь?
     -Да нет, - сказал Муравей.
     А  солнце  припекало не  на  шутку, и изо  всех  лесных  уголков  и нор
раздавалось громкое пыхтенье.

     В ДВЕРЬ ПОСТУЧАЛИ.
     -Кто там? - спросила Белка.
     -Дятел, - ответил Дятел.
     Белка выбралась из постели и потащилась к двери.
     -Бандеролька, - сказал Дятел.
     -От кого?
     -Извольте  расписочку,  - сказал  Дятел,  подставляя Белке  для подписи
белое перышко в коричневом крыле.
     -Мое почтение, - сказал Дятел, развернулся и исчез.
     Белка положила посылку на стол и решила пойти умыться, чтобы разглядеть
его  получше.  Когда  она  вернулась от умывальника,  пакета  не было. Дверь
стояла  нараспашку.  Белка подскочила  к ней  и  успела  заметить, как пакет
скользнул с  кончика  ветки  и над вершинами деревьев неторопливо  поплыл на
восток, в направлении восходящего солнца.
     Это был такой четырехугольный пакет,  обмотанный шпагатом,  с узелком и
марками в правом верхнем углу.
     Когда Белка в  то  утро рассказала  о происшествии Муравью, он  ответил
довольно беспечно:
     -Видал я ее. Классно летела!
     -Посылка-то? - ошарашенно переспросила Белка.
     -Ты  что, не слыхала никогда? Ну, что с тебя взять. Об этом вообще мало
кто  знает.  Она  в основном  под землей  живет, но  иногда  вдруг  вылезает
почему-то, -  кто  ее знает, почему,  -  и пытается летать. По большей части
ничего  у  нее  не  выходит, потому  что  ее  кто-нибудь ловит и  запихивает
куда-нибудь или вон отдает кому. Во избежание.
     Белка  уставилась на  Муравья.  Она  никогда  точно не знала,  когда ее
водили за нос, а когда нет. В большинстве случаев  ее это мало волновало, но
теперь...
     -Так она что же... живая? - спросила Белка.
     Муравей изумленно взглянул на нее.
     -Живая? Посылка? Да тут все живое. Облака, бук, роза, нога вон моя, мой
башмак, мой шнурок, узелок на шнурке. Постой-ка.
     Он наклонился и завязал шнурок.
     -Ты чего-то ждешь? - продолжал он, выпрямляясь.
     -То есть? - не поняла Белка.
     -Ну да, чего-нибудь особенного, неожиданного.
     -Я всегда жду  чего-нибудь  неожиданного,  -  тихонько сказала  Белка и
серьезно посмотрела вдаль.
     -Как знать, - сказал Муравей.
     -А интересно, что там, в посылке этой? - спросила Белка, помолчав.
     -А что там, в тебе или во мне? - спросил Муравей.
     Белка глянула  на Муравья,  потом на себя, на свой живот, на грудь,  на
хвост.  У нее не было ни  малейшего представления о том, что  бы  там  могло
быть.
     -Не знаю, - сказала она.
     Некоторое время они молчали. Потом Муравей сказал:
     -Идем.
     -Идем, - сказала Белка.
     И молча, плечо к плечу, побрели они на поляну посреди леса.

     -СЛЫШЬ ЧЕГО СКАЖУ, - сидя  на верхушке  бука, сказал Белке  Палочник. -
Когда совсем один, толком ничего не размышляешь.
     Белка вопросительно посмотрела на него, не зная, что ответить.
     -Ну, - наконец не вполне уверенно сказала она.
     -Я вот  чего, я  хочу  сказать, -  продолжал Палочник, -  тогда  просто
думаешь одно и то же.
     -Ну, - сказала Белка.
     -А вовсе не размышляешь.
     -Нет.
     -Вот как сейчас.
     -Ну, - сказала Белка. Она зажмурилась и  представила, что сидит, удобно
устроившись, и с удовольствием слушает размышления Палочника.
     -А теперь я размышляю о размышлениях, потому что я не один.
     -Нет.
     -И я взаправду могу размышлять с кем-то на пару.
     -Ну.
     Ветер тронул древесную крону,  и Палочник зашуршал. Или это  он дрожал,
или стряхивал с себя что-то?
     -Слышь чего скажу, - сказал он.
     -Ну, - сказала Белка.
     -Я вот думаю, размышлять - это очень важно.
     - Ну.
     - Важнее чем все прочее.
     - Ну.
     -И я очень рад, что что я вон сколько всего наразмышлял.
     -Ну.
     Некоторое время  они молчали. Белка приоткрыла  глаза и увидела, что на
губах Палочника играет печальная улыбка.
     -Слышь чего скажу, - сказал Палочник.
     -Ну, - отозвалась Белка.
     -Я очень часто бываю совсем один.
     "Все  мы  порой бываем одни",  -  подумала  Белка, но решила,  что  это
прозвучит некрасиво, и вместо этого сказала:
     -Ну.
     Палочник тяжело вздохнул.
     -Ладно, - сказал он. - Я пошел.
     -Ну, - сказала Белка и тоже вздохнула, поскольку не знала, что бы такое
сказать покрасивее.
     Палочник  осторожно  прошествовал по ветке к стволу  дерева  и медленно
спустился вниз.
     -Слышь чего скажу, -крикнул он напоследок.
     -Ну, - крикнула Белка.
     -Спасибо тебе.
     -Ну, - отозвалась Белка.
     И задумчиво посмотрела вслед  тощему зеленому существу, которое впервые
пришло к ней в гости, и о котором, насколько ей было известно, никто никогда
не размышлял.

     В ЛЕСУ ШиЛ СНЕГ, какого уже давненько не видывали.
     Муравей  позабыл само слово "снег" и  был вынужден спросить  у Белки. А
Медведь вообразил,  что это  сыплется с  неба украшение для его праздничного
торта -  вот так, бесплатно.  Щука взглянула наверх и  увидела, что у  нее в
окне  вьются  густые белые  хлопья. И ей сделалось так  уютно  и спокойно  в
замерзшей реке.
     Снег шел  так долго, что в нем утонул весь лес. Только вершины деревьев
еще виднелись, и лишь далеко-далеко  -  там, где были пляж, море и пустыня -
по-прежнему пригревало солнце.
     Белка  и Муравей сидели на самой  верхней ветке  бука. Время от времени
кто-нибудь выныривал из снега. На этот раз это оказался Слон.
     -Эхехе, - сказал Слон, хоботом  сдувая со спины снег. Он уселся рядом с
Муравьем и принялся тяжело вздыхать.
     -Что такое?  -  спросил Муравей. Но Слон был  так  измотан  всеми этими
раскопками  и обдувками, что  свалился с ветки обратно в снег и исчез в  его
толще.
     -Помогите!  -  донесся его крик, слабый и тоскливый. Муравей сиганул за
ним, а Белка сидела на ветке и раздумывала, что ей делать.
     -Погоди! - крикнула она.
     -Чего годить-то, - крикнул Муравей из сугроба. - Помогла бы лучше.
     -Ну  да, ну да, - спохватилась  Белка. Наломав прутьев,  она связала их
друг с другом вроде веревки и спустила вниз. Муравей привязал  один конец  к
хоботу  Слона,  а  сам  повис на его хвосте.  Из  толщи  снега раздался  его
приглушенный  голос:  "Тяни!"  Белка  потянула,  и  медленно,  сантиметр  за
сантиметром, Слон и Муравей подтянулись наверх.
     Сначала над  снегом показался  хобот Слона, затем его обвислые уши, его
серый живот и округлые ноги, а потом и ладно сбитое тело Муравья.
     Сначала они болтались туда-сюда над снегом,  потом обрели опору в кроне
дерева. Белка показала Слону безопасное местечко, где он мог прийти в себя и
откуда он  больше не  рисковал свалиться, а Муравей в  это время  поздравлял
себя с благополучным исходом. Белка застенчиво удалилась в уголок, чтобы кой
о чем поразмыслить.
     Потом настала оттепель,  и снег  растаял. А после этого  не выпадал так
долго, что Муравей вновь позабыл его название, а Медведь потом уже ни у кого
не спрашивал, когда, наконец, его торт снова  украсит эта посыпка, ни с того
ни с сего упавшая с неба.

     ОДНАЖДЫ  В ПОЛДЕНЬ  на опушке леса Белка и  Сверчок  решили поиграть  в
прятки. Но,  поскольку ни один  из них  не умел  считать до  четырех, они не
знали, когда начинать искать.
     -Я спрячусь, а ты  закрой глаза и жди, пока дождь не  пойдет,  - сказал
Сверчок,  приметивший вдали  тучку.  Но  тучка  прошла  стороной,  и,  когда
стемнело, Сверчок хлопнул  Белку по плечу и попросил ее придумать что-нибудь
получше.
     На  другой день  у Сверчка появилась новая идея.  Он спрячется, а потом
помашет Жаворонку, висящему высоко в небе, и тот крикнет: "Иди искать!"
     Это был  хороший план  и, когда Жаворонок крикнул "Иди искать!",  Белка
немедленно ринулась  на  поиски.  Она искала  очень усердно,  переворачивала
каждый камушек, осматривала каждую травинку, шарила мизинцем в каждой норке,
но Сверчка так и не нашла.
     Когда стемнело, Жаворонок крикнул:
     -Ну, я пошел домой. Общий привет.
     -Пока-а-а! - крикнули  Белка и Сверчок. Сверчок тоже  выбрался наружу и
радостно хлопнул Белку по плечу.
     -Это  было  супер! - заорал  он. - Потрясно! Ты  меня  не нашла! Ха-ха!
Давай завтра опять!
     И  так  было  на  следующий  день,  и  еще  много  дней  подряд.  Белка
зажмуривалась, Сверчок  прятался, Жаворонок кричал:  "Иди искать",  и  Белка
искала  до заката  солнца,  после чего  Жаворонок  улетал домой, а радостный
Сверчок выскакивал наружу.
     Через месяц Белке это приелось.
     -Ну вот еще! - возмутился Сверчок. - Найди меня сперва!
     В эти  дни  Белка  едва волочила  ноги, глаза у нее  постоянно были  на
мокром месте, но отыскать Сверчка ее не удавалось.
     В один прекрасный день на полянку она не пришла.
     Немного погодя разъяренный Сверчок замолотил в ее дверь:
     -Это еще что за дела? Мы так не договаривались.
     Ответа  не  последовало.  Сверчок  вошел  в  дом, но постель Белки была
пуста. Как он ни искал,  по каким углам не шарил, внутри и снаружи, на земле
и под землей, Белки он не нашел.
     И, когда в  тот вечер зашло солнце, Сверчок отправился домой в глубокой
задумчивости.

     ОДНАЖДЫ,  КОГДА  БЕЛКА,  уставившись  в  небо, дивилась его  синеве,  а
Муравей как раз отыскал себе травинку по вкусу, к ним подбежал  запыхавшийся
Сверчок и с трудом выдохнул:
     -Кража со взломом... у Лося... рога унесли...
     Кражи  со  взломом   были   в   лесу  редкостью.  После   таинственного
исчезновения горшка с медом из Козявкиного буфета  - давным-давно - о  таком
больше не слыхивали.
     Белка и Муравей вскочили и ринулись к дому Лося.
     Они увидели его на краю луга, поникшего, с красным платком на голове.
     Завидев Белку и  Муравья, Лось сперва жалобно взревел, а потом поведал,
что, собственно, произошло.
     -Всего-то их  разок  и снял, на секундочку, а потом смотрю - рука через
окно -  рраз, над столом, через стул,  к тумбочке, где они лежали,  и я даже
охнуть не успел или "Эй, ты там!" крикнуть, как они хвать - и нету, ни руки,
ни рогов...
     В больших, блестящих глазах Лося стояли крупные слезы.
     -Ну, ничего, - сказал Муравей.
     -Ну да, ничего, - возразила Белка.
     -Я хочу  сказать, - пояснил  Муравей,  -  они  либо  отыщутся,  либо мы
что-нибудь придумаем. Вот что я хочу сказать.
     -Это как это,  что-нибудь  придумаем? - удивился  Лось, снимая  красный
платок, под которым блестел гладкий розовый череп. Белка фыркнула в кулачок.
     Муравей  больше  ничего  не  сказал.  Сперва  он  отправился  на поиски
похитителя, а потом, не найдя его, углубился в мелколесье.
     Несколько  часов спустя  он вынырнул  оттуда  с  великолепными  рогами,
сработанными  из  десятков   веток,  сучков,  прутиков,  побегов  и  прочего
древесного сора. Прежние рога не шли с этими ни в какое сравнение.
     С  триумфом  водрузил  Муравей новые рога  на  голову  смущенного Лося,
сделал шажок назад и произнес: "Вуаля".
     Белка задумчиво посмотрела  на него, но  ничего не сказала, а  Лось,  в
своих  искусственных рогах,  сделал неуверенный  шажок, потом подпрыгнул,  а
затем, наконец, крутанул сальто, чего за ним до тех пор не водилось.
     Когда  вечером того  же дня старые рога были обнаружены Водяной Улиткой
на  дне реки,  Лось про них и слышать не захотел. Он отдал их Жуку, которому
идея понравилась, и уже на следующее утро с восходом солнца он щеголял своим
новым головным убором.
     Журавль,  только  что  возвратившийся  из  дальних  странствий,  увидел
разгуливающего Жука и свалился с неба - не то от удивления, не то от хохота.
Он и сам потом не смог вспомнить, от чего, когда отдышался.

     ОДНАЖДЫ  УТРОМ Белка решила  сменить квартиру. На вершине  бука слишком
дуло, и к тому же парой веток ниже освободился симпатичный домик переехавшей
на дуб Тли.
     Белка заметила проходившего внизу Муравья и окликнула ему сверху  -  не
хочет ли он помочь?
     -А то как же! - крикнул Муравей, устремляясь наверх. Немного погодя  он
уже водрузил  себе  на спину шкаф. Но вместо того, чтобы спуститься с  ним в
новое жилище, он взвалил на спину еще и стол, а потом и стул.
     -Не все сразу! -  крикнула Белка. -  Не напрягайся! - Но Муравей упрямо
продолжал  навьючивать на  себя мебель: стол, стул, буфет, кровать, зеркало,
умывальник,  комод, ведро, ковер,  ковровую  выбивалку, сковородку, булавку,
метлу и много всего прочего.
     Без  единого оха-вздоха он вышел из дому,  прихватил напоследок дверную
ручку и ступил на нижнюю ветку.
     Однако сквозь  застилавший глаза туман видел он плохо, оступился и чуть
было не упал, и легкий порыв ветра смел скарб с его спины. Ветру понравилась
игра, и он дунул посильнее. Буфет унесся под облака, кровать закружилась меж
листьев в кроне  бука,  а  зеркало  взмыло высоко над  лесом, над лугом, над
пляжем и улетело к  морю - там в нем отразились сияющие волны и Дельфин  - к
полной его неожиданности.
     -Ой, - сказал Муравей.
     -Говорили тебе, - сказала Белка, со слезами на глазах провожая взглядом
стул, спикировавший в реку и скрывшийся в воде.
     Безмолвно вошли они в новое, совершенно пустое Белкино жилище.
     -Ну, ну, я тебе смастерю чего-нибудь, - промямлил Муравей.
     -Ладно уж, - сказала Белка.
     Они  глядели в  непривычно  узкое оконце.  Солнце зашло. Где-то у линии
горизонта покачивался на волнах стол.
     -Частенько я за этим столом сиживала, - вздохнула Белка.
     В ту ночь она  спала на голом полу. Муравей лежал в своей постели и еще
часами мучался вопросом, откуда взялась в то утро его необычная  сила. Ну уж
не от большого ума, думал он. От чего же тогда?

     КОГДА РАЗРАЗИЛАСЬ ГРОЗА,  Белка сидела на берегу канавы,  под ивой. Иву
повалило ветром, и она упала прямо Белке на хвост,  а вода в канаве бушевала
и ходила ходуном.
     Белка вопила от боли, но из-за рева бури ее никто не слышал.
     Когда  гроза отгремела, снова  сделалось  тихо.  Вода, поплескавшись  в
берега,  ушла  назад  в  канаву,  и  тростники  снова  распрямились. Но  ива
по-прежнему лежала на Белкином хвосте.
     -На помощь! - крикнула Белка.
     Из травы вынырнул Ивовый Листоед.
     -Ты кто? - спросила Белка.
     -Ты   на  помощь  звала  или  вопросы  задавать!?  -  спросил  Листоед,
раскатывая верхнюю губу.
     -Нет-нет... - быстро сказала Белка. - Ой, мой хвост!
     Листоед теперь раскатал обе губы, поплевал на  ладошки и приподнял иву.
Одним уверенным движением он закинул ее на луг.
     -Неплохой столбик в свое время из нее выйдет, - сказал он.
     -А вот можно спросить... - начала опять Белка.
     -Нет, нельзя, - перебил  ее Листоед. - Можешь  меня  поблагодарить,  но
спрашивать нельзя.
     -Да, да, спасибо тебе большое, премного обязана, но кто...
     -А  я предупреждал!  -  воскликнул  Листоед.  Он  подобрал нижнюю губу,
выдернул из земли тополь и придавил им Белкин хвост.
     -Ай! - воскликнула Белка.
     -Я тебя прекрасно слышу, - сказал Листоед.
     -Да, - пискнула Белка.
     -Ну и что теперь? - спросил Листоед.
     -Я больше ничего не стану спрашивать!
     Но Листоед был неумолим и вновь скрылся в траве по берегу канавы.
     Днем  мимо Белки проходили Жаворонок, Слон, Щука  и Сверчок, но ни один
из них не смог приподнять тополь.
     Со слезами на глазах Белка всматривалась в ночь, сидя  на  краю канавы.
Было страшно холодно.
     И тогда вновь появился Листоед.
     "..."  но тогда Белка  вовремя  прикусила язык, потому крикнула "ай"  и
больше ничего не сказала.
     Листоед  приподнял  тополь  одной  рукой,  подкинул  его  на  другой  и
зашвырнул  за горизонт.  А  потом вновь скрылся в  траве, не  удостоив Белку
взглядом.
     -А-а, - сказал Муравей на следующий  день, когда Белка рассказала ему о
своих  злоключениях, -  так ведь это  же  был Ивовый Листоед. Ты его что, не
знаешь? Раньше их двое было, да  один другого как-то раз так ущипнул - ни за
что, просто из вредности- что тот возьми да рассыпься в звезды небесные.
     Белка больше ничего не сказала и  только ощупала шишку  на  хвосте. Она
никогда не знала, можно ли верить Муравью на слово.

     ОТ МАЛЕЙШЕГО  ШУМА Белка рисковала свалиться.  Она спала,  лежа  на  на
тонюсенькой ветке.  В лесу стояла необычайная тишина. Ручей был гладким, как
зеркало,  Гусеница  не  двигала  челюстями.   Медведь  держал  перед  пастью
перемазанный  медом большой палец, но  в рот не совал. Слеза,  выползшая  на
щеку горюющей о чем-то Стрекозы, так и повисла неподвижно.
     Белка спала, и  никто  и ничто не хотело производить ни малейшего шума,
из-за которого она могла свалиться с верхушки дерева.
     Но  вот  один буковый листок сорвался сам по себе  и, кружась,  полетел
вниз. Он закружился вокруг ветки, потом  между больших ветвей, вдоль ствола,
и наконец опустился  на землю.  С  глухим шумом упал он прямо в мох. Шум был
почти неслышный, но  все  же  это был шум, громче  самого  малейшего шума, и
Белка свалилась.
     С  оглушительным  шумом  рухнула  она сквозь  толстые  ветки  на  спину
Носорога, отскочила вверх, потом вбок и плюхнулась в воду, взметнув брызги и
пустив круги по воде. Бабочка, только что разлегшаяся на берегу реки,  чтобы
обсохнуть, вымокла до нитки и в ярости вскочила. В порыве гнева она закатила
оплеуху Гиене, отчего  та расхныкалась и разбудила Щуку в  тростниках.  Щука
порскнула прочь, но наткнулась на тонущую Белку.
     -Ай,  - сказала  Щука. Белка  не ответила, поскольку  под водой  ничего
толком сказать не могла,  но вынырнула  из воды, к небу, а потом дальше, под
облака.
     Там она  повисела  еще немного, размышляя, куда бы ей было лучше  всего
приземлиться, и выбрала  траву на поляне. Там, поджидая ее, сидел Муравей, с
которым  они  вместе  поели  вкусненького,  а  потом  отбыли  в  неизвестном
направлении.
     Когда спустилась ночь, никто по-прежнему не знал, куда они направились.
Сами они знали об этом и того меньше.

     К КОНЦУ ДНЯ Белка притомилась. Она свесила ноги с ветки,  откинулась на
ствол и закрыла глаза, подставив лицо низкому солнцу.
     За ее сомкнутыми веками возник пляж. На одном конце его стоял  Сверчок,
на другом - Кузнечик.
     -Вот я тебя, - сказал Сверчок.
     -А я тебя, - сказал Кузнечик.
     -Вы что? - хотела  закричать Белка, но там, за закрытыми веками, она не
могла выдавить ни звука.
     Внезапно  они  ринулись  вперед,  Сверчок с  Кузнечиком,  и  с  яростью
накинулись друг на друга. Панцири,  усики, руки,  челюсти -  все хрустело  и
крошилось.
     Белка металась  вокруг них, наблюдая, как от двоих друзей остается одна
большая  куча обломков на песке,  возле самой воды,  и что  вот-вот начнется
прилив. Потом все затянулось темной пеленой.
     Белка  снова  раскрыла глаза.  Солнце  зашло. Прохладный ветер  обдувал
дерево, на котором она сидела. Белка поежилась и вошла в дом.
     "И  стоило закрывать  глаза, чтобы  увидеть такое?" - сказала  она  про
себя. Но, как только глаза ее начали различать мебель в темноте комнаты, она
заметила Сверчка, а рядом с ним - Кузнечика.
     -Но... - сказала Белка.
     -Шшш... - сказал Сверчок. - за советом Мы пришли к тебе.
     -Но...
     -Мы, вообще говоря, поссорились.
     -Из-за чего?
     -Да мы и сами не знаем.
     -Но...
     -И мы боимся, что подеремся, - правда же, Кузнечик?
     Кузнечик истово закивал.
     -Не похоже, чтобы вы были в ссоре.
     -В том-то и дело, -  сказал Кузнечик. - Ничего не видно, не слышно и не
чувствуется, никакой причины нет,  никакого повода, никакого предлога, и все
же...
     -Я его вздую, - сказал Сверчок.
     -Точно, - кивнул Кузнечик. - Ну и что теперь?
     -Ну а ко мне вы чего пришли-то? - спросила Белка.
     -А мы уже ко всем ходили, - сказал Сверчок.
     Наступило   длительное   молчание.  Белка  глубоко  задумалась.   Потом
вздохнула и сказала:
     -Не знаю.
     -Ну, и на том спасибо, - сказали Сверчок и Кузнечик. - Тогда мы пошли.
     Они встали, пожали Белке руку и вышли за дверь.
     Она видела их в  окно, уходящих прочь, в обнимку, с поникшими головами,
длинные полы плащей путались у них в ногах.
     Они уходили в сторону пляжа.
     -Эй! - внезапно крикнула Белка. - Эй...
     Но они ее уже не слышали.

     ***




                Перевод с нидерландского: Ольга Гришина

Last-modified: Mon, 19 Sep 2005 04:40:45 GMT

Оцените этот текст: