Тоон Теллеген. Однажды в полдень --------------------------------------------------------------- © Copyright Тоон Теллеген © Copyright Ольга Гришина(olga.grishina(a)gmail.com), перевод с нидерландского Date: 19 Sep 2005 --------------------------------------------------------------- НИ ДНЯ Белка не сидела дома. По утрам она скатывалась со своего бука в мох, а то и с кончика нависшей над прудом ветки - прямо на спину Стрекозе, и та безропотно переносила ее на другой берег. Белка никогда не выбирала тропинок, а просто пускалась по первой попавшейся. Но, если тропинка разветвлялась, Белка непременно сворачивала на боковую и, если ей удавалось забыть планы на сегодняшний день, она их забывала. Как-то раз по дороге к Слону, - он собирался переезжать и ему требовалась помощь - она увидела извилистую песчаную тропку, уводящую зигзагами вбок. У тропки стоял указательный знак: "Путь на край света". "Туда-то мне и надо!" - решила Белка. Но, к ее разочарованию, там вскоре опять обнаружилась боковая тропинка, на которую она просто не могла не свернуть, даже если ей этого и не хотелось. "Тупик", - гласил указатель. Чуть ли не через силу ступила Белка на тропинку, и та почти сразу завела ее в раскидистый шиповатый куст, в упорном сражении с которым Белка изодрала себе шкурку, а потом скатилась в канавку и уснула под одеялом из палой листвы. Проснувшись, она обнаружила, что уже вечер и можно не вставать. На следующее утро она выбралась на дорогу, которая безо всяких там разветвлений, ответвлений и боковых тропинок вывела ее к пляжу. На берегу лежала лодка. Белка забралась в нее и поплыла к горизонту, потом дальше, за край моря, лавируя в айсбергах, по зеркальной глади все к новым и новым горизонтам. Она то ухала с высоты прямо в гигантские водовороты, то перелетала с гребня на гребень белопенных волн. Солнце все росло и росло, а может быть, просто становилось ближе. В конце концов волна выбросила Белку на берег, и там, на далеком берегу, с ней произошли приключения столь многочисленные и столь удивительные, что, вернувшись, она рассказывала о них еще недели спустя. До тех пор, пока Муравью и Ежу, двум ее приятелям, это не надоело, и они ей так прямо об этом и не заявили. -И там еще повсюду такие... - заводила было Белка. -Уймись! - орал Муравей. КАК-ТО В ПОЛДЕНЬ Белка задумчиво сидела на берегу реки. Она оперлась на локоть и прилегла на траву, подстелив под себя собственный хвост, а вокруг нее цвели лютики, клевер и маргаритки. Она думала обо всем сразу. Светило солнце, и она рассеянно глядела на поблескивавшую воду. Порой мимо пролетала Цапля, и ее тень скользила по воде. Внезапно Белка встрепенулась, будто пробудившись ото сна, хотя и не была уверена, что спала. Ей хорошо помнилось, что река завела с ней разговор и сказала, что вот попробовала бы она, Белка, заснуть как-нибудь лет этак на 100, и что тогда бы они посмотрели. И что Белке показалось, что это страшно долго. Спи скорее, - сказал Белка самой себе, или сделала вид, что заснула, но в мгновение ока, была разбужена... -Ай! - вскрикнула она. -А что мне оставалось делать, - сказала Оса. - Ты мне все крыло оттоптала. -Так ведь спала же я!.. - воскликнула Белка, не вполне уверенно. -Ну и что? Ты думаешь, это что-то меняет? -Так ведь я лежала себе тихонько... -Ну и что? Когда мне крыло оттаптывают, мне все равно, что да как. Воздух там по нему топчется, свет, или вовсе пустота - я все чувствую. И тогда я жалю. Воздух, свет, пустоту, - жалю, и все тут! Под тяжестью собственных слов Оса повалилась на спину, но тут же вскочила. -Так что вот таким вот образом, - закончила она. -Вообще-то больно, - сказала Белка, чувствуя, как вздувается шишка у нее на колене. -Проняло, стало быть! - загадочно ухмыльнувшись, сказала Оса. Белка вздохнула. Она устала, и был вечер, и река больше не блестела даже в самой далекой дали, даже за мостом, на западе, где все еще краснело небо. -Ну, я пошла, - сказала Оса. -Давай, - сказала Белка. -С крылом сделаю что-нибудь, - сказала Оса, - а мне больше и не встать на него. -Это да, - сказала Белка. Оса с трудом полетела прочь, а Белка, хромая и спотыкаясь в наступивших сумерках, побрела в лес, к дому. БЕЛКА ЗАБОЛЕЛА. В ознобе лежала она под одеялами. Муравей, непоколебимо убежденный в своем умении распознавать хвори, заглянул к ней в ухо и заявил, что разглядел там, далеко в глубине, что-то красное, судя по блеску очень похожее на драгоценный камень. -Неужто и впрямь камушек? - задумчиво пробормотал он про себя. -Да не болит у меня никакое ухо, - буркнула Белка, еще глубже зарываясь в одеяла. Потом заскочил Сверчок и с важной миной ущипнул Белку за кончик хвоста. -Ой! - вскрикнула Белка. -Ага! - обрадовался Сверчок. - Вот оно! Но Белка только покачала головой и попросила друзей удалиться. Несколько часов подряд лежала она в совершенном одиночестве, клацая зубами в своей теплой постели. Стемнело. Белка задремала, но внезапный стук в дверь разбудил ее. -Кто там? - спросила она. -Я, - ответил голос. -Кто это я? -Ну, я. И кто-то вошел в комнату, но кто именно, Белка в темноте не разглядела. -Вы кто? - спросила она. -Я, - повторил голос. Белке он показался незнакомым. -А что вам надо? -Отправляйся-ка ты в путешествие, - сказал голос. - Ты расхворалась оттого, что болеешь. -Да не хочу я ни в какое путешествие, - заупрямилась Белка. - Ничего хорошего из этого не выйдет. -Надо, -сказал голос. Белка почувствовала, как сквозь распахнутую дверь к ее постели подлетел ветерок, подхватил Белку и понес куда-то. Она летела в самой вышине и видела под собой тысячи мерцающих звезд, а совсем внизу - желтую точку Луны. В ушах ее звучал странный свист, временами перемежавшийся обрывками песен. "...дома нет, а ведь только что..." - голос Муравья. "...может, к Жирафу..." - голос Сверчка. "...на людей посмотреть, себя показать..." - голос Жирафа. "...фокусы, наконец, научится показывать..." - голос Хамелеона, который она всего-то однажды слышала на дне рождения у Колибри, а может, у Кашалота... Голоса сделались неразличимы, а свист становился все громче. И вот с глухим стуком шмякнулась она в мох под буком, рано утром, в один прекрасный весенний день. К ней тут же подоспел Муравей. -Ты с кровати свалилась, - озабоченно сказал он и добавил: - И ладно бы только это. -Еще чудо, что все обошлось, - выдохнул, подоспев, Сверчок. Белка кивнула. Через некоторое время болезненная шишка у нее на затылке исчезла бесследно. ЗА ПРАЗДНИЧНЫМ СТОЛОМ они сидели все вместе. Никто не знал, что он празднует, но каждый отлично знал, что он ест. Белка, облокотившись на стол, через тростинку потягивала густой сок из буковых орешков, а рядом с ней сидел Муравей в обнимку с огромным куском сахара, который он посасывал, а временами даже вгрызался в него с неким утробным рычанием. Чуть подальше от них сидел Олень с огромным пучком мать-и-мачехи на тарелке; он разрезал его ножом и вилкой на маленькие кусочки и один за другим отправлял в рот. Вид у него при этом был блаженный. Напротив него сидела Пчела, которая крепко вцепилась в чашечку крапивы и забыла про все на свете, кроме своего вкусного-превкусного меда. -Пчела, а Пчела! - время от времени окликал ее Дикий Кабан, сидевший рядом с ней, но Пчела его не слышала. Перед Кабаном стояла тарелка с кашей, а когда он с ней расправился, на ее месте появилось ведро с простоквашей, в которой плавали ломти хлеба. Около него сидела Тля, - та принесла еду с собой. Ворон поклевывал блестящий черный шнурок, а рядом с ним в тазике плавал Окунь, время от времени лениво пощипывая сладкие водоросли. Иногда он шептал что-то на ушко Жирафу, и тот отрывался от своего десерта из розовых роз и чертополоха и дружелюбно кивал. Дальше за столом сидел Слон, который за обе щеки уплетал большие куски древесной коры, разложенные на сосновом блюде по алфавиту: березовая, буковая, вязовая, дубовая, еловая, ивовая, кора каштана и липовое лыко. Гиена, слегка похахатывая, с потерянным видом сидела перед пустой тарелкой. Комар уткнул кончик носа в какое-то свое блюдечко и явно наслаждался. Во главе стола сидел Жук, ковырявший что-то черное из коробочки, а Лягушка и Жаба, впервые оказавшись бок о бок, выпивали за здоровье друг друга и договаривались отныне видеться почаще. Над лесом было ясное небо, и солнце тысячью бликов отражалось в сверкающих стаканах бесчисленного собрания. И время от времени кто-нибудь брал слово: -Друзья, - воскликнул Голубь. Все похлопали в ладоши, и пиршество продолжилось. -Мы, - возвестила Оса. -О, - провозгласил Носорог. Попытайся кто-нибудь развить свою мысль чуть дальше - остыло бы огромное количество еды, и это было бы весьма досадно, поскольку, в сущности, праздник был устроен ради того, чтобы поесть, а уж потом, в лучшем случае, ради всего остального, не столь насущного, хотя никто толком не знал, чего именно. Когда стемнело, Светлячок зажег свой огонек. Ветер завел свою вечернюю музыку в листве деревьев. Когда солнце встало, оказалось, что все по-прежнему сидят за столом, хотя большинство спит. В конце концов остался один только Муравей, который сидел, облизывая свой огромный сахарный огрызок. И теплые солнечные лучи растопили последние льдинки в стакане Моржа. ОДНАЖДЫ БЕЛКА И МУРАВЕЙ отправились в дальнее путешествие на север. Они переплыли море и довольно скоро очутились среди айсбергов. Там было до того холодно, что у них свело челюсти, и они даже не могли признаться друг другу в том, что лучше им, честно говоря, было бы вернуться домой, так что они отправились дальше. В конце концов грести сделалось невозможно, и они улеглись на дрейфующей льдине и долго-долго плыли на ней к югу. Становилось теплее и теплее, льдина начала таять и в конце концов они вплавь добрались до берега, откуда было рукой подать до леса.. Погода была такая славная, что даже Акула что-то напевала, время от времени выставляя голову над зеркальной гладью воды. Но Белка и Муравей совершенно выбились из сил. Муравей еще кое-как дотащился до дому, а Белка так и осталась лежать на берегу. Внезапно она почувствовала, как к ее щеке притрагивается что-то мягкое. Она перевернулась на бок и увидела крылышко Мухи. -Пойдешь со мной? - спросила Муха, кивая в сторону горизонта. -Да я только что оттуда, - простонала Белка. -Ну так и что? - спросила Муха. -Ну и устала. -Поспишь. У меня на спине! - сказала Муха. Белка с трудом вскарабкалась Мухе на спину. Но, стоило ей усесться и увидеть лес внизу, под собой, усталость ее как рукой сняло. Они нагнали Цаплю, летевшую, широко размахивая крыльями, над сверкавшей под солнцем рекой. А вон там шел Слон. "Ни дать ни взять пылесос", - подумала Белка. А вот и Жук, и сверкал он просто невиданно! Белка ерзала на спине Мухи, стараясь ничего не упустить из виду. - Э... потише там, - пробурчала Муха. Но Белка влезла ей на голову, а потом повисла у нее на крыле, зацепившись пальцами ног, так что все внизу останавливались и удивленно задирали головы. Увещеваний Мухи Белка не слушала. - Ну, как знаешь, - сказала Муха. Внезапно она взмыла вверх, заложила крутой вираж и ринулась вниз. Белка не удержалась и сорвалась. Сделав изящный поворот на глазах у десятка восхищенных зрителей, она бултыхнулась в пруд, где сидела Лягушка, как раз распахнувшая рот для квака. Слегка опешив, Лягушка разразилась: "Здравствуй, милый человек, этой встречи ждал я век!" Больше она ничего сказать не успела, потому что Белка шлепнулась прямо ей на спину, и они вместе скрылись под водой. ПРОГУЛИВАЯСЬ ПО ЛЕСУ, Белка заслышала кваканье Лягушки в пруду и захотела было перекинуться с ней словечком, но Лягушки не было видно. Не отрывая взгляда от воды и тростников, чтобы не упустить ее появления, Белка попятилась назад. -Ай, - вскрикнул Кузнечик. - Ты мне на фалду наступила. -Кузнечик! - удивилась Белка. - А я думала, ты далече... -А я и был далече, - сказал Кузнечик, выныривая из-под мокрого листа. - Да мне там не понравилось. В особенности что касается поесть, знаешь ли... -Ах вот оно что, - сказала Белка, - какая жалость. Кузнечик не пожелал развивать эту тему и снова нырнул под куст. Белка вскарабкалась на липу и укрылась в ее листве. Олень, жевавший липовую ветку, заметил, как она забиралась на дерево, и окликнул: -Э, погоди, слышь! -Чего? - крикнула Белка. Олень полез на дерево вслед за ней. Когда он был уже на полпути, Белка заметила: -А я думала, ты лазать не умеешь. -И впрямь, - согласился Олень. Он глянул вниз через плечо, выпустил ветку и свалился в куст. -Вот как, - донесся из куста голос Кузнечика. - Ты уже назад? Он как раз подыскал себе там славное местечко, чтобы предаться там печальным размышлениям о своем неудавшемся путешествии. Теперь он решил забраться повыше, чтобы на будущее полностью застраховаться от всяческих неприятных сюрпризов. Наступил вечер, и откуда-то издалека на лес надвинулась большая гроза. Первая молния вонзилась в землю прямо перед носом Кузнечика и осталась торчать там, подрагивая, а первые удары грома нерешительно бродили и перекатывались над верхушками деревьев. Кузнечик не был любителем сильных ощущений, а потому он вновь забился под листок. Поднялся ветер и сдул листок прочь. Теперь Кузнечик уж и не знал, куда ему податься, чтобы предаться печальным размышлениям. "В конце концов, не так уж я много прошу от жизни", - подумал он, уткнул голову в свой зеленый фрак и тяжело вздохнул. ДЕНиК БЫЛ ЖАРКИЙ, и Белка мечтала только об одном: поплавать. Она отправилась в бассейн на краю леса, который устроили Бобр и Крыса, а заведовала там всем Змея. Белка натянула купальник и уже была готова радостно плюхнуться в воду, как тут к ней подползла Змея. -Ну-ка дай сперва ноги проверю! - прошипела она. - Ага! Вон какие грязнущие. -А они у меня всегда такие, - возразила Белка, хотя и знала, что спорить со Змеей было бессмысленно. -А шапочка нахвостная где у тебя? - наседала Змея. -Шапочка?.. -Неряха, вот так прямо с непокрытым хвостом и лезешь! - расшипелась Змея. -Да, но... -Он же у тебя весь в репьях. Вот, смотри. Ха-ха, - и кончиком своего хвоста она взъерошила Белкин. -Я плавать хочу! - рявкнула Белка. - Сейчас! Немедленно! Однако неумолимая Змея в ответ лишь высунула язык. Так что некоторое время спустя Белка вновь появилась на бортике бассейна - с чистыми ногами и в лиловой нахвостной шапочке. Тем временем сделалось еще жарче, и она не долго думая кинулась в воду. "Ах, как хорошо", - подумала она, подняв голову, чтобы набрать воздуху, и тут послышалось шипение Змеи: -Время! Все из воды! Слон, подрабатывавший в бассейне насосом, тут же скачал всю воду, так что Белка внезапно очутилась на сухом дне. Из глаз ее брызнули слезы. -Хочешь поплакать - найди печальный повод, - сказала Змея. -Нет повода печальнее на свете, - всхлипнула Белка. -Это как? -Поплавать не дают. В такую-то жарищу! Даже вон Жук потом обливается. -Нет. Печальное -это когда ты постоянно не в настроении, - как я, например, - сказала Змея. -И то верно, - согласилась Белка. Она пригляделась к Змее, и ей привиделось, что в одном из ядовитых змеиных глаз сверкнула слеза. А впрочем, возможно, что это были Белкины слезы. -Ах... - сказала Змея. - Право, оставь... Или ступай себе! Время истекло! Чего расселась! Иди, иди! Да Белка и сама уже не чаяла поскорее убраться восвояси и забиться в какой-нибудь уголок. Вечером все еще стояла жара. Белка и Муравей лежали рядышком, молча уставившись в звездное небо. Они видели Большую Медведицу и Ориона, которые, казалось, брели куда-то. Но куда? БЕЛКА СТОЯЛА В МАГАЗИНЕ ДЯТЛА и примеряла брюки, а он держал перед ней зеркало. -М-да... - сказала Белка. - Не знаю, не знаю... -Да ладно тебе, - сказал Дятел. - Бери, чего там. Порадуй старика... -Не знаю, не знаю... - сказала Белка. Прозвенел звонок, и на пороге появился Жираф. -Шнурки у вас имеются? -Шнурки, - сказал Дятел, - вот вопрос. Да вы присаживайтесь. В любом случае у меня есть кое-что для вас, шнурки там, не шнурки... Потом зашел Жук. Ему бы хотелось шляпу. -Такую маленькую, черненькую, и чтобы слева - бархатное перышко, а посередине чтобы медная кнопочка, а понизу окантовочка, желтенькая, размерчик четыре с половинкой. -Я подумаю, - сказал Дятел. -Нет, - сказал Жираф. - Две мысли одновременно думать нельзя. По крайней мере, у меня так. Не знаю, может, у вас как-то по-другому... -Нет, у меня - то же самое, - сказал Дятел. -А шляпочка такая сколько стоит? - поинтересовался Жук. - Если дорого, то я не возьму. -Так я и думал, - сказал Жираф. - А сейчас вы о чем думаете? -Как-то они все-таки тесноваты, - сказала Белка. Прозвенел звонок, и в комнату вползла Змея. Ей просто хотелось взглянуть на себя в зеркало в полный рост. -Потолок у вас красивый какой, - заметила она, томно закатывая глаза и подползая ближе к зеркалу. -Да чего там, - сказал Дятел, - балки да стропила... -О чем бишь я ? - спросил Жираф. -А мне можно зеркальце - шляпочку примерить? - сказал Жук и выхватил зеркало у Змеи, которая только-только вытянулась в полный рост и приступила к самосозерцанию. -Нет, - сказала Белка. - Не возьму я их. Это не совсем мой размер. -Совершенно верно, - сказал Дятел, - это совсем не твой размер. Я бы вообще здорово удивился, если бы это был твой. -То есть вы уже и не помните? - спросил Жираф. -Как же, как же, - отвечал Дятел, теперь уже всем одновременно. Разочарованная Змея потихоньку скользнула к выходу. Ей так и не удалось узнать, какой у нее вид в полный рост. -А вот у вас раньше такие галстучки были, с блесточками, - сказал Жук. -Да, правда, - отозвался Дятел. - Надо же, запомнились... -С булавочками еще с такими, с лакированненькими, - не унимался Жук. -Нет, вот за это уже не поручусь, - сказал Дятел и повернулся к Жирафу, который крепко схватил его за плечо. -О чем вы только думаете? - рявкнул Жираф. -Да, - сказал Дятел, - тоже верно. Белке никак не удавалось стащить с себя брюки, и она, дергаясь и брыкаясь, вывалилась через магазинную дверь на порог, но подняться не сумела и съехала вместе с брюками к пруду, где, все еще сражаясь с ними, ушла под воду верхом на Лягушке. -И как только ты догадалась здесь вовремя очутиться? - спросила Белка чуть позже, когда Лягушка вытащила ее на берег к магазину. -Погоди, увидишь, - ответила Лягушка. Вскоре после этого к выходу прошествовал Жук. На голове его красовалась нелепая черная шляпа, закрывавшая ему глаза. Безуспешно пытаясь сдвинуть ее со лба, он свалился в воду и тут же был спасен Лягушкой. Продрогшие и промокшие, побрели Белка и Жук по берегу. До них донесся крик Жирафа: -Ну тогда может быть вы в конце концов случайно знаете, что там у вас "тоже верно"? Как вообще с этим? Что я ищу-то, по-вашему?? И чего вы не знаете? Напоследок они поймали мимолетный взгляд Дятла, сухонького, ссутулившегося в уголке своего магазина. -Ну у вас и вопросики, правду сказать, - донеслось им вслед. ОДНАЖДЫ, КОГДА БЕЛКА дремала в высокой траве на берегу канала, Золотая Рыбка спрашивала у Цапли: -Что это с тобой? Я плаваю себе, плаваю, а ты на меня - ноль внимания... -Ах, - сказала Цапля. -Ты не заболела случайно? - спросила Золотая Рыбка. - А то на тебя это не похоже. -Нет, - сказала Цапля, вздохнула и добавила: - Я бы тебя уже сто раз проглотила... -Да уж никак не меньше тыщи, - предположила Золотая Рыбка. - Ну ладно, давай по порядку. -Тыщу так тыщу, - согласилась Цапля и продолжала: - Вот я тебя сцапала - и мне хорошо. Но ведь часу не пройдет, как я опять проголодаюсь, и глядь! - вон она ты плаваешь. Похоже, что конца этому не будет... -Что ты называешь концом? - перебила Золотая Рыбка. -Не знаю, - уныло сказала Цапля, - потому что до конца никогда не доходит. -Ладно, дальше давай. -Дело тут всегда только в двух вещах: в голоде и в тебе. Вот я тебя съем - и нет больше ни тебя, ни голода. Потом я сплю, просыпаюсь - и вот вы они оба: голод, здесь, где-то возле клюва, и ты, там, за кувшинкой, в тростниках, и я тебя проглочу и опять сплю... Это бесконечно, прямо как осенний дождь! Но я же не осенний дождь! -Да какое там, - сказала Золотая Рыбка. -Я - Цапля, - гордо сказала Цапля. -Точно, - сказала Золотая Рыбка. -И я больше никогда не хочу голодать. -Разумеется, - сказала Золотая Рыбка. -И я хочу тебя проглотить... в последний раз. -Само собой... то есть... я хочу сказать: нет... или, в сущности, что уж там... давай... - сказала Золотая Рыбка. - Но уж потом-то ты от меня отстанешь? -Потом я учиться пойду. А то какая учеба на пустой желудок. На бурильщика или там на землекопа. Я думаю, под землей столько интересного... И с моим-то клювом - нет, точно, тут мне все дороги открыты. -Ну, тогда ладно, - сказала Золотая Рыбка и позволила себя проглотить в последний раз. -Но теперь-то уж все! - крикнула она напоследок, скользя по длинной, извилистой цаплиной глотке. Светило солнышко, и довольная Цапля уснула на берегу канала, тянувшегося между лугом и лесом. Но, чуть спустя раскрыв глаза, она увидела плавающую как ни в чем ни бывало Золотую Рыбку, которая предостерегающе махала ей плавником. -Это все хорошо, - подумала Цапля, - однако прости, я этого не хотела. И, пока Белка все еще мирно спала, Цапля отпихнула клювом кувшинку и с тяжелым вздохом в тысяча первый раз проглотила Золотую Рыбку. -Мы так не договаривались! - донеслось из Цаплиного клюва. БЕЛКА БЫЛА В СКВЕРНОМ НАСТРОЕНИИ. Ветер опять просвистел мимо и не принес ей писем - ни одного, даже самого малюсенького! "Никто обо мне не думает", - пригорюнилась она. А ведь сама она думала о тысяче разных зверей. Она думала о Муравье и о Бегемоте, и о Комаре, и о Выдре, и о Льве, и о Сороке, и о Медведе, и об Осе, и о Слоне, и о Воробье. Она думала обо всех. О ком только она не думала? -Обо мне, - раздался голос. Белка вздрогнула и выглянула на улицу. Шел дождь, и никого не было видно. -Эй, там, - крикнула она. -Привет, - отозвался голос. -Ты где? То есть, я хочу спросить, ты кто? - крикнула Белка. -Я здесь. -Где здесь? И тут у двери, в темном уголке, Белка заметила сжавшуюся к комочек Ночную Совку. -Ах, так это ты, - сказал Белка. -Вот видишь, - сказала Ночная Совка. - Обо мне ты не думала, а я о тебе дни и ночи напролет думаю! -Обо мне? -О тебе! - кивнула Совка. - Глянь-ка. - Она расправила крылышки, и Белка прочла, перескакивая взглядом с одного крыла на другое: Привет, Белка! Как дела? У меня все хорошо, или нет, не то чтобы хорошо, потому что ты обо мне никогда не думаешь. Ну,теперь, может, хоть чуточку подумаешь? Ладно, пока! Ночная Совка. Совка плотно сложила крылышки, потерла ими друг о друга и снова развернула. Надпись исчезла. Глядя на Белку блестящими, серьезными глазами, Совка подала ей веточку, и Белка написала на ее крылышках: Милая Ночная Совка, Ты знаешь, я всегда о тебе немножко думаю. Я хочу сказать: с этого момента. Потому что ты такая милая. Напиши мне еще что-нибудь, ладно? Пока. Белка. Ночная Совка вновь тщательно расправила крылышки, взмыла вверх и улетела. Белка вернулась в дом и уселась на стуле у окна - ей нужно было кое о чем поразмыслить. БЕЛКА ВЫГЛЯНУЛА В ОКНО и увидела, что прошел сильный ливень. Весь лес стоял под водой. Белка разбежалась и прыгнула в воду, вытянув перед собой руки, и ее хвост заструился за ней. По лесной тропинке доплыла она под водойдо дома Муравья, вынырнула и отдышалась. Муравей, сидевший на крыше дома, хмуро кивнул ей. -Ничего хорошего, - буркнул он. -Да уж где там, - согласилась Белка. Она ухватилась за водосточную трубу и забралась наверх, но крыша была скользкой и влажной, так что Белка съехала с нее и снова шлепнулась в воду. Проплывавший мимо Тюлень унес Белку на своей серой спине. -Тоже ничего хорошего! - вдогонку ей крикнул Муравей. -Да уж где там! - с сожалением крикнула в ответ Белка. Она была слишком тяжела для Тюленя, и тот пересадил ее на Водяного Жука. У Жука было скверное настроение, и от него пахло замшелой корой. Белка никогда не любила этого запаха, да и Жука она побаивалась. Поэтому она скатилась с его спины, догребла до первой попавшейся верхушки дерева, втиснулась в развилку меж двух веток, и дерево, наклонившись под ее тяжестью, вновь распрямилось и, как из пращи, выстрелило ею через лес в пустыню и, шлепнувшись там, Белка разбудила дремавшую Серебристую Лису. Вместе они отправились к Слону, который уже некоторое время жил на другом краю света. Там было плоско и темно, но они все же разыскали его наощупь при свете луны - он как раз сидел и трубил немного для себя. Они прихватили Слона с собой, и он в один присест осушил лес до дна. Не прошло и часу, как они уже разлеглись на солнышке и рассказывали друг другу всякие небылицы. Слон вспомнил про Единорога, который как-то раз, свего лишь на мгновение появился в лесу, а потом хотел, чтобы все поверили в его существование. Это за одно-то мгновение! Вечером каждый улегся спать в своем домике. Белке снилось, что она нырнула с самой высокой ветки и, изящно воспарив над миром, поплыла среди звезд, которые брызгами разлетались вокруг нее, и несколькими неторопливыми гребками выплыла из неба. Но куда? Что было там, за небесами? ВНЕЗАПНО РАЗБУЖЕННАЯ НЕ ТО ВОПЛЕМ, не то визгом, Белка протерла глаза. Приснилось ей, что ли? Она навострила уши. -АААААААААА! - снова раздался все тот же вопль. Теперь Белка знала точно - это вопила Муха, у которой наверняка были неприятности. Белка спустила с постели ноги, затем хвост и подошла к окну. Но была полночь, и в свете нарождающегося месяца Белка ничего не смогла разглядеть. Она распахнула дверь и напряженно уставилась в темноту. Белка всматривалась до рези в глазах, но разглядеть так ничего и не сумела. Было тихо, только дождь шелестел в листве ее бука. "Ну вот, - подумала она, - снова ложная тревога. Мухам по вечерам полагается дома сидеть. Опять небось на славу погудела накануне, или Уховертка ей на усик наступила, или..." -Ай-яй-яййй... - опять раздался визг, но теперь ближе и жалобней. "Нет, все же нужно проверить", - решила Белка. Она мигом слетела вниз с ветки и ринулась в лес. -Муха... Муха... где ты... я иду... - звала она, чуть уменьшив прыть после того, как с разбегу влетела в заросли. -Ай-яй-яй!... Внезапно она очутилась перед Мухой, которую признала по манере испускать вздохи. -Ну, чего там у тебя случилось? - выдохнула Белка. -Ага, - отозвалась Муха. - Мне и самой интересно, чего это у меня случилось... -Но я же слышала, как ты тут кричала...ай... или айй... или ай-яй-яй... тебе лучше знать. -Ну да, я тоже слышала. -Ну, и что это было? -А мне почем знать? -Но ведь это же ты кричала? -Ну я, и что с того? Мне-то почем знать? -Но ведь это же кричала ТЫ? -Хе-хе, а то я не знаю. Это все, что ты имеешь мне сказать? Ты, похоже, еще не проснулась. Ну, понятно, дрыхла небось как всегда. Ну-ну. Если бы это происходило днем, можно было бы издалека заметить, как Белка потихоньку раздувается от ярости и вот-вот взорвется. -Ладно, брось, - пробормотала она. -Что "ладно"? Что "брось"? Что ты дрыхла, или что единственное, что ты можешь сказать, это то, что ты слышала, как я кричала, хотя это и глухая тетеря бы услыхала? -Брось, говорю, ладно тебе, - просипела Белка. -Нет уж, ты мне скажи: что "брось", что "ладно тебе"? -Ничего. -Чего "ничего"? -Ничего - это ничего. -Вот и пойди тебя пойми. Сама не знаешь, что "брось", а что "ничего"... И тут-то Белка и взорвалась. Вся округа содрогнулась. Муравей поспел первым на место происшествия, и, как сумел, смел Белку в кучку. -Что стряслось? - спросил он. -А мне почем знать? - фыркнула Муха. - Что-то не сложилось у нее. А что - мне почем знать. Я это еще у нее спрашиваю, что, мол, стряслось-то, а она заладила себе: "Ладно, брось" да "ладно, брось..." -Ясно, - сказал Муравей, который уже примерно представлял себе, как обстояло дело. Он перетянул Белку травинкой, взвалил ее себе на спину и отнес домой, а там склеил ее по кусочкам. На следующий день Белка проспала допоздна. О происшествиях той ночи она никогда никому не рассказывала. И всякий раз приветливо здоровалась с Мухой при встрече, делая вид, что взрыв полностью отшиб ей память. Но это было совсем не так. БЕЛКА НАПРАВЛЯЛАСЬ НА ПЛЯЖ - узенькую полоску песка, усеянную галькой, чтобы предаться там размышлениям. О чем будут размышления, она еще не знала, но так бывало всегда, когда она собиралась им предаться. Если бы она знала, о чем она собиралась размышлять, она бы осталась дома и там немедленно бы начала размышлять о том, о чем собиралась. Так, погруженная в предвкушение размышлений, а может, и совершенно бездумно, дошла она до берега реки. Над водой висело тяжелое черное небо и было ясно, что скоро хлынет дождь. Белка споро соорудила домик из веток и палочек. На опушке леса она нарвала дерна и покрыла им ветки. Когда упали первые капли, она сидела в своем домике в уюте и сухости и могла без помех предаваться размышлениям. "А хорошо бы сейчас..." - подумала она. Но тут дождь хлынул как из ведра и все, кто был неподалеку, сломя голову ринулись искать укрытие. Первым в домик ворвался Слон и хорошенько встряхнулся, тут же вымочив Белку до нитки. За ним последовала Стрекоза, потом - Воробей, Сверчок и Ворон. Домик вскоре переполнился, и мокрую, дрожащую Белку оттеснили в угол. Потом явился Овод и прогундосил: -Ну и ливень. Будьте так любезны, уж позвольте мне тут у вас переждать. И, не дожидаясь ответа, протиснулся вовнутрь. Это оказалось последней каплей. Домик затрещал по швам и развалился, и звери всей толпой очутились под проливным дождем. -Вообще говоря, ты мог бы и под деревом переждать, - сказал Ворон Оводу. -А тебе самому что дома не сиделось? - встрял Сверчок. -Как вы все могли бы заметить, после того, как я сюда зашел, места уже не оставалось, - заявил Слон. -Помнится, я тебе на день рождения зонтик подарил, - сказал Воробей Стрекозе. -У тебя и у самого зонтик есть! - огрызнулась Стрекоза. -Кстати, все помнят, что я вскорости именинник? - поинтересовался Слон. -Серьезно? - удивился Сверчок. -И мне бы хотелось получить следующее, - продолжал Слон. - Во-первых... Белка повернулась и отправилась домой. Дождь перестал. Издалека до нее все еще доносился голос Слона, бубнившего свой длиннющий список. "А вот бы мне сейчас... - сказала Белка самой себе. - О чем бишь я?" Но без реки, без белого берега, покрытого песком и галькой, она размышлять не умела. И, мокрая и расстроенная, забралась она в свой домик на буке, свернулась в клубочек и уснула. ПО ЛЕСУ ПРОШиЛ СЛУХ, что Лягушка проглотила луну. Во-первых, луна не показывалась на небе уже седьмую ночь подряд, а во-вторых, Лягушка что-то здорово растолстела. По ночам в лесу делалось темно, хоть глаз выколи, и те, кому не сиделось дома, могли не сомневаться, что обо что-нибудь споткнутся, на что-нибудь налетят, где-нибудь упадут, забредут куда-нибудь не туда или очутятся совершенно не там, куда направлялись. Особенно тяжко приходилось Кабану. Он был постоянно голоден, так что не пропускал ни одного дня рождения, чей бы он ни был, и, стало быть, ни вечера не сидел дома. И вот теперь уже семь ночей прошли для него впустую. Муравей, Жук, Дрозд, Жираф, Щука, иж и Комар не досчитались его у себя на вечеринке. Утром восьмого дня солнце застало Кабана на лесной поляне - он стоял и голосил: -Где луна? Даешь луну! Подать сюда! Помогите! Вернуть луну на место! Держи вора! Я есть хочу! Караул! Так продолжалось до самого полудня, пока зверям, жившим по соседству, это не надоело и они не заткнули Кабану пасть дубовыми листьями. Он, правда, продолжал ворчать, но это уже никого не волновало. К вечеру он отправился домой. Белка видела, как он, безутешный тихонько похрюкивая, трусил домой,. Белка прониклась к нему сочувствием и сказала Дрозду: -Нет, так не годится. К вечеру надо луну вернуть. А то, боюсь, скоро мы многих не досчитаемся. Дрозд с ней согласился и потолковал с Соловьем, который сочинил об этом песенку и напел ее Оленю, а тот нашептал ее Пауку на ушко (в то, что за левой передней лапкой). И Паук крупными зигзагами паутины вывел между каштаном и буком: "Вечером луна должна быть на месте". И - вправду ли Лягушка ее слопала или кто-то другой знал об этом чуть больше, однако, когда солнце в тот вечер своим чередом закатилось, над берегом моря, где - случайно или нет - жила Лягушка - появилась наконец тоненькая, бледная, трепещущая луна. Над лесом пронесся вздох облегчения. А Медведь, насупившись, наблюдал, как первый гость на его дне рождения с громким хрюканьем в один присест умял все три медовых торта, даже и не подумав сперва поздравить именинника. БЕЛКА СЕЛА ЗА СТОЛ, лизнула перышко, обмакнула его в чернильный орешек, сдвинула брови, закрутила хвост колечком, подумала и вывела: Уважаемая Птица-Секретарь, Пишет Вам Белка, которая живет в лесу. Я люблю писать письма, да только мне никогда никто не отвечает. А Вы, сдается мне, то и дело письма пишете? Может, и мне разок ответите? Примите и проч., Белка. Она сложила письмо и пустила его по ветру, и тот унес его за море, где жила Птица-Секретарь, изо дня в день отвечавшая на письма из самых разных уголков света. Уже на следующее утро Белка получила ответ. Уважаемая Белка. Всенепременно. С выражением совершеннейшего почтения, Птица-Секретарь. Надувшись от гордости, Белка показала письмо Муравью. Это было первое в ее жизни письмо. Муравей прочел его, но слова Птицы-Секретаря не произвели на него особенного впечатления. -Она что, просто сказать не могла? Зачем писать-то было? - пробурчал он. -Это как это так, сказать? - возразила Белка. - Она за морем живет! -А если крикнуть? -Не получится. -А если со всей силы? Все-не-пре-мен-но... - во все горло завопил Муравей. У Белки на глазах навернулись слезы. Она стояла со своим письмом, написанным на глянцевой белой бумаге ручной выделки, прибывшем во внушительном сером конверте с цветочками на подкладке. Муравей тем временем заходился криком, от которого по щекам у него струились слезы. Муравей надрывался еще несколько часов, пока не охрип и совершенно не изошел слезами. Тогда он закашлялся и ушел домой. Белка вслух читала и перечитывала письмо, перед сном клала его возле кровати, а днем прикрепляла ко внутренней стороне двери. Слово "Всенепременно" казалось ей самым красивым словом, а фраза "С выражением совершеннейшего почтения" - самой красивой фразой из всех, какие она знала. Дня через три Белка получила очередное письмо в конверте, который был еще внушительнее предыдущего. Уважаемая Белка, Я уже давно ничего от Вас не слыхала. Все ли у Вас в порядке? Я надеюсь, что в скорейшем времени получу от Вас какое-либо известие. Примите уверения в моем в высшей степени дружеском расположении, Птица-Секретарь. БАБОЧКА ПРИСЕЛА НА ЦВЕТОК и заснула. Дело было после полудня, пригревало, а денек у нее выдался суматошный. Цветок был утомлен не меньше, чем Бабочка, и его тоже клонило в сон. Поколебавшись немного, он тряхнул листьями, но Бабочка спала без задних ног и ничего не почувствовала. Тут силы покинули цветок, и он сомкнул лепестки. Цветок спал, а в цветке спала Бабочка. А над цветком, в мягкий поздний летний полдень, дремал бук. На одной из ветвей бука устроилась отдохнуть Белка. Немного погодя она тоже уснула. Над лесом повисла глубокая, сонная тишина. И только Верблюд не спал. На лесной опушке он поджидал Бабочку, которая обещала объяснить ему, как через реки и поля добраться до пустыни. Там, по слухам, было всегда сухо, а Верблюд ужасно не любил сырости. Он ждал и ждал, но Бабочки все не было. Стемнело, и Верблюд понял, что сегодня она уже не придет. Время от времени накрапывал дождь, а где-то вдали вовсю бушевала непогода. По щекам Верблюда покатились крупные слезы. Их он не любил почти так же, как и дождь. Он содрогался при мысли о скользких, мокрых соленых каплях на своих щеках, но сдержать их ему не удавалось. Он был так огорчен. Слезы капля за каплей текли у него из глаз и падали на землю. Муравей проснулся, когда его пол залил поток, наплаканный Верблюдом. К тому времени уже наступила полночь. Муравей забрался на веточку и вверх по течению добрался до Верблюда, стоявшего по пояс в собственных слезах. -Ты чего это? - спросил Муравей. Но из-за рыданий Верблюд не сумел вымолвить ни слова, а только всхлипывал еще горше. Муравей сорвал листок с куста и утер Верблюду слезы. -Спасибо, - всхлипнул Верблюд. - Спасибо тебе... Но вид у него был все еще совершенно несчастный. Слезное море потихоньку впитывалось в землю. -Знаешь что, - сказал Муравей, с одной стороны, опасаясь, что Верблюд опять ударится в слезы, а с другой - страстно желая вернуться домой. -А что? - ответил Верблюд. -Пошли-ка со мной, я тебе вкусненького дам. -Да мне же есть никогда не хочется, - неуверенно возразил Верблюд, но все же пошел с Муравьем. Они шагали по осклизлой, соленой лесной тропинке, а над ними сияла луна. Дома Верблюд получил от Муравья корку хлеба, такую черствую, что и Змея не сумела бы выжать из нее ни капли влаги. С недоверчивой улыбкой Верблюд угрыз корку и нашел, что это очень даже вкусно, а Муравей вовсю зевал и уже пару раз выразительно пожелал ему спокойной ночи. ОДНАЖДЫ БЕЛКА ОТ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ ПЕРЕОДЕЛАСЬ ПАУКОМ и в таком виде заявилась к нему в гости. Завидев Белку, Паук не поверил своим глазам. -Но... слушай...а не я ли это собственной персоной?- запинаясь, пробормотал он и прытко отскочил в самый угол своей паутины. -Да, - сказал Белка. - Это ты и есть. -Да быть того не может! - завопил Паук. - Так нельзя! То есть, я имею в виду: я - это ведь я, и больше никто? Паука бросило в жаркий пот, и его волосатые ноги задрожали на ниточках паутины. -Нет, конечно, так нельзя, - сказала Белка, - но тем не менее, против факта не пойдешь. Она с трудом удерживалась от хохота, а Паук с таким же трудом удерживался на ногах. Ему казалось, что все вокруг заходило ходуном и мир рушится. С тонкой березовой ветки Белка очень осторожно переступила на паутину. Но одно дело - переодеваться Пауком, а совсем другое - уметь ходить по паучьей сети. Уже через два шага ее ноги запутались в липких нитях. -Помогите! - заголосила она. - Спасите! -Вроде вон и голос не мой совсем, - усомнился Паук. -Да ну Паук же, помоги! Это я! -Что-то не верится мне, что это я, - сказал Паук, подступая поближе, чтобы рассмотреть самого себя. - Нет, - убежденно заявил он наконец. - Теперь точно. Не я это. Белка тщетно боролась с паутиной, стараясь выпутаться, и в процессе борьбы отвалились ее паучьи ноги и обнаружился беличий хвост. -Ах вон что, - расхохотался Паук. - Ну, какой же это я. А я-то струхнул... Он