я директорами государственных предприятий, банкирами, аристократами, юристами. Внезапно оказывается, что он может резко расширить и обогатить круг своих знакомств, и если ему понадобится обратиться по делу, теперь он будет знать, к кому. Господин Гарамон своей властью может вытащить Де Губернатиса из провинциального болота, возвысить его до неслыханных высот. Приблизительно к концу вечера Гарамон шепнет ему, чтобы тот зашел наутро к нему в издательство. - И на следующий день он побежит. - Можете не сомневаться. После бессонной ночи, исполненный мечты о славе Адеодато Лампустри. - А потом? - Потом, то есть на следующее утро, Гарамон начнет так: я не упоминал об этом вчера за ужином, чтобы не смущать остальных, но что за чудо вы написали! Не говорю уж о том, что внутренние рецензии полны восторгов, более того, положительны, да я и сам лично посвятил всю ночь, не отрываясь, чтению этих страниц. Книга уверенно идет на литературную премию. Великая, великая вещь. Потом Гарамон вернется к своему столу и хлопнет ладонью по рукописи, затрепанной, зачитанной до дыр по меньшей мере четырьмя энтузиастами рецензентами. Затрепывать рукописи входит в служебные обязанности госпожи Грации. И возведет на ПИССа растерянный взор: - Что будем делать? - Как что будем делать? - переспросит Де Губернатис. А Гарамон ответит, что относительно ценности сочинения он не имеет никаких даже минимальных сомнений, но вещь безусловно опередила свое время, и в отношении количества экземпляров невозможно вообразить более двух тысяч, ну двух тысяч пяти, не более этого. С точки зрения Де Губернатиса, двух тысяч экземпляров вполне достаточно, чтобы покрыть всех знакомых ему людей, ПИСС не мыслит в планетарных категориях, вернее, его планета состоит из известных лиц, школьных товарищей, директоров банков, коллег, преподающих вместе с ним в одной и той же средней школе, из полковников на пенсии. Всех этих людей ПИСС намеревается втянуть в свой поэтический универсум, даже тех, кто этого не хотели бы, как зеленщик или участковый полицейский. Опасаясь больше всего, как бы Гарамон не подался на попятный, притом что уже все в доме, на работе, на главной площади городка извещены, что он передал рукопись крупнейшему издателю в Милане, Де Губернатис лихорадочно подсчитывает в уме. Можно снять все с книжки, занять в кассе взаимопомощи, оформить ссуду в банке, продать те несколько облигаций, которые у него имеются, Париж в данном случае стоит мессы. Он решается заикнуться насчет участия в расходах. Гарамон реагирует взволнованно, в "Мануции" это не принято, а потом - ну допустим, вы меня убедили, в конце концов и Пруст и Джойс должны были склонять выи пред жестокой необходимостью, стоимость производства книги составит столько-то, мы для начала напечатаем две тысячи, но в контракте проставим как потолок десять тысяч. Имейте в виду, что двести экземпляров издательство дарит вам бесплатно, вы сможете преподнести их кому найдете нужным, еще двести мы разошлем по газетам, потому что это тот случай, когда стоит шарахнуть рекламную кампанию как для "Анжелики маркизы ангелов", а в торговлю отправим пока что тысячу шестьсот. В данном случае, как вы понимаете, невозможно говорить об авторском гонораре, но если книга пойдет, допечатаем тираж и вы получите двенадцать процентов с продажи. Потом я видел этот типовой контракт, который подобный Де Губернатис, в поэтическом трансе, подписывает, разумеется, не читая. Замдиректора по финансам в эту минуту громко сетует, что господин Гарамон занизил производственные расходы. Десять страниц нонпарелью, сотни параграфов условий, копирайт на заграницу, права на использование образов, условия создания театральных - и киноверсий, условия исполнения в радиопередачах, оговорки относительно изданий алфавитом Брайля для слепых, ситуация в случае уступки сокращенного варианта в Ридерс Дайджест, параграф о создании журнального варианта, гарантии в случае судебного процесса по обвинению в диффамации, права автора на окончательное утверждение редакторской и корректорской правки, клаузула о передаче дела в арбитражный суд города Милана в случае невозможности полюбовного разрешения спора... Абсолютно вымотанный, плавая в рассеянном тумане грядущей славы, ПИСС добирается до последних закорючек контракта, где говорится, что максимальным уровнем тиража является десять тысяч, но что является минимумом, не говорится, а сказано, что выплачиваемая сумма не связана непосредственным образом с тиражом, который будет установлен в устном соглашении, а кроме этого - что издатель имеет право через год отослать нераспроданный тираж под нож, в случае если автор не пожелает выкупить экземпляры по стоимости половины цены обложки. Дата, подпись. Рекламный запуск производится с сатрапичгским размахом. Пресс-релиз на десять страниц, биография автора, критический разбор. Никакого подобия стыдливости, поскольку мы уверены, что в редакциях всех журналов и газет пресс-релиз немедленно выбросят в корзину. Печатается тираж: тысяча экземпляров в листах, из них триста пятьдесят переплетаются. Двести переплетенных экземпляров направляются автору, пятьдесят - в малоизвестные "фирменные" книжные лавки, пятьдесят в журналы провинции, в которой обитает автор, еще тридцать на всякий случай в газеты, потому что иногда бывает, что сообщениями о них затыкают дырки на полосах "Поступило в редакцию". Один экземпляр, как правило, передается в дар больнице или исправительному заведению, и понятно, с каким скрипом после этого там идет как лечение, так и перевоспитание. Летом присуждается премия Петруцеллис делла Кукуцца, порождение Гарамона. Расходы на премию: полный пансион для членов жюри в течение двух дней, Ника Самофракийская из красного гранита. Поздравительные телеграммы от авторов издательства "Мануций". Наконец настает время для момента истины, приблизительно через полтора года. Господин Гарамон пишет автору письмо: Мой любезный друг, я предвидел это, вы явились миру с пятидесятилетним опережением. Рецензии, как вы сами видели, суперхвалебные, премии, восхищение критики, все это вам известно, и не стоит повторяться. Однако продано, увы, совсем немного экземпляров, публика не подготовлена. Мы вынуждены освобождать свои склады в соответствии с клаузулой контракта (прилагается). Или под нож, или вы приобретаете остатки по половине цены обложки, вам предоставлено контрактом подобное право. Де Губернатис теряет голову от горя, родственники его утешают, тебя просто не сумели понять, конечно, если бы ты был как все эти, если бы сунул кому следует взятку, тебя бы похвалили даже в "Коррьере делла сера", это все мафиози, надо принимать вещи как они есть. От дарственных экземпляров осталось только пять штук, а между тем они всегда могут понадобиться, сколько людей еще не охвачено, не допустим же мы, чтобы твоя книга пошла в макулатуру и из нее сделали туалетную бумагу, посмотрим, сколько мы сумеем наскрести, в любом случае это оправданная трата, жизнь дается нам только один раз, напиши, что забираешь пятьсот экземпляров, а что касается остальных, сик транзит глория мунди. У "Мануция" лежат на складе 650 экземпляров в листах, господин Гарамон переплетает пятьсот и отправляет их наложенным платежом. Результат: автор авансом оплатил стоимость производства двух тысяч экземпляров, из которых издательство отпечатало тысячу и переплело 850, из которых 500 были оплачены автором вторично. Пять десятков авторов в год, и бюджет "Мануция" закрывается с хорошим активом. И без угрызений совести: ведь это продается счастье. 40 Трус умирает много раз до смерти. (Shakespeare. Julius Caesar, II, 2) Я всегда усматривал противоречие между самоотдачей, с какой Бельбо работал над творениями почтенных авторов "Гарамона", стремясь к тому, чтобы гордиться выпущенными книгами, и разбойным коварством, с которым он не только помогал обводить вокруг пальца бедняг, приходящих в "Мануций", но и отправлял на улицу Гуальди тех, кого считал неподходящими для "Гарамона" - именно это он на моих глазах пытался проделать с полковником Арденти. Работая с ним, я часто задавал себе вопрос, почему он соглашается участвовать в таких инсинуациях. Думаю, что не ради денег. Он достаточно хорошо знал свое дело, чтобы найти высокооплачиваемую работу. Я долгое время считал, что он это делал потому, что ему представлялся случай наиболее полно исследовать человеческую глупость, причем с идеального наблюдательного пункта. То, что он называл глупостью, недоступный паралогизм, преступный бред, скрытый под маской безупречной аргументации - все это завораживало его, и он то и дело это повторял. Но это тоже была маска. Диоталлеви - тот занимался этим шутки ради, может быть, в надежде, что какая-нибудь книга "Мануция" подарит ему однажды новую комбинацию Торы. И я сам втянулся в это чисто для развлечения, ради смеха, из любопытства, особенно после того, как Гарамон запустил проект "Гермес". С Бельбо дело обстояло по-другому. Я ясно осознал это, только порывшись в его файлах. Имя файла: месть, страшная месть Она приходит так. Если даже в кабинете есть люди, она хватает меня за воротник куртки, приближает ко мне свое лицо и целует меня, Анна, которая, чтобы поцеловать, становится на цыпочки. Она целует меня, будто играет на флиппере. Она знает, что меня это стесняет. Но подставляет меня. Она никогда не лжет. - Я тебя люблю. - В воскресенье увидимся? - Нет, я провожу выходные с другом... - Ты хочешь сказать, с подругой. - Нет, с другом, ты его знаешь, это тот, который на прошлой неделе был со мной в баре. Я пообещала, ты же не хочешь, чтобы я забирала свои слова назад? - Не забирай, но не устраивай мне... Прошу тебя, я должен принять автора. - Гений, которого надо запустить? - Несчастный, которого надо уничтожить. Несчастный, которого надо уничтожить. Я зашел за тобой к Пиладу. Тебя не было. Я долго ждал, потом пошел один, чтобы успеть до закрытия галереи. Я делал вид, будто рассматриваю картины - все равно, как говорят, искусство мертво со времен Гельдерлина. Мне понадобилось двадцать минут на то, чтобы вычислить ресторан, потому что художники всегда выбирают те, что станут знаменитыми только месяц спустя. Ты была там, среди привычных лиц, рядом с человеком со шрамом. Ты ни на секунду не смутилась. Посмотрела на меня красноречиво и одновременно - как тебе это удается? - вызывающе, как бы говоря: ну и что? Самозванец со шрамом уставился на меня как на самозванца. Остальные, которые ориентировались в ситуации, выжидали. От меня требовался повод, чтобы затеять ссору. Я бы легко выпутался, даже если б он меня поколотил. Они все знали, что ты пришла сюда с ним, чтобы спровоцировать меня. Независимо от того, позволю я себя спровоцировать или нет, моя роль была предопределена. В любом случае я давал представление. Представление - так представление, я выбрал легкую комедию и любезно принял участие в разговоре, надеясь, что кто-нибудь восхититься моим самоконтролем. Единственный, кто мною восхищался - это был я сам. Ты трус, когда чувствуешь себя трусом. Мститель в маске. Как Кларк Кент, я забочусь о молодых непонятых гениях и, как Супермен, наказываю старых гениев, справедливо непонятых. Я помогаю эксплуатировать тех, которые не были так смелы, как я, и не сумели ограничиться ролью зрителя. Возможно ли это? Всю свою жизнь наказывать людей, которые никогда не узнают, что были наказаны? Ты захотел стать Гомером? Держись, бедняк, и верь. Я ненавижу того, кто пытается продать мне любезную иллюзию страсти. 41 Если мы вспомним, что Даат располагается в точке, где Бездна отсекает Срединный Столп, и что расстояние от начала Срединного Столпа до его конца - это Путь Стрелы... и что там покоится Кундалини, мы увидим, что Даат заключает в себе тайну как зарождения, так и возрождения, ключ к проявлению всех вещей через различия противоположных пар и их соединение в Третьем Члене. (Dion Fortune. The mystical Qabalah, Лондон, Fraternity of the Inner Light, 1957, 7.19) Как бы там ни было, я должен был заниматься не издательством "Мануций", а чудесными приключениями металлов. Я стал прочесывать миланские библиотеки. Отправной точкой послужили учебники, я выписывал из них библиографию, и от нее поднимался к более или менее древним первоисточникам, где мог наткнуться на интересные иллюстрации. Нет ничего хуже, чем иллюстрировать главу о космических путешествиях фотографией последнего американского зонда. Господин Гарамон научил меня, что, когда не можешь найти выход, как минимум нужен ангел Гюстава Доре. Я собрал богатый урожай любопытных репродукций, но их было недостаточно. При подготовке иллюстрированного издания, чтобы выбрать хорошую картинку, нужно просмотреть по меньшей мере еще десяток. Я получил согласие на четырехдневную поездку в Париж. Маловато, чтобы обойти все архивы. Я отправился туда с Лией, прибыл в четверг, а обратный билет заказал на вечер понедельника. Я сделал ошибку, запланировав посещение Консерватория на понедельник - именно в этот день Консерваторий закрыт. Слишком поздно, я вернулся оттуда ни с чем. Бельбо был этим раздосадован, но я собрал много интересных материалов, и мы представили их господину Гарамону. Он просмотрел привезенные мной иллюстрации, многие из которых были цветными. Затем взглянул на счет и присвистнул: Дороговато, дороговато. Разумеется, мы выполняем миссию, работаем во имя культуры, за va sans dire, но мы - не Красный, крест, более того, мы не ЮНИСЕФ. Так ли необходимо было покупать весь этот материал? Возьмем хотя бы это, я вижу какого-то усатого господина в кальсонах, вроде д'Артаньяна, окруженного абракадабрами и козерогами, это что, Мандрейк? - Начало медицины. Влияние Зодиака на разные части тела и соответствующие лекарственные растения. И минералы, включая металлы. Доктрина космических знаков. Это были времена, когда границы между магией и наукой были еще зыбкими. - Интересно. Ну, а на этом фронтисписе что написано? "Philosophia Moysaica". При чем здесь Моисей, не слишком ли это первобытно? - Это диспут о unguentum armarium, иначе говоря, weapon saive. Выдающиеся медики пятьдесят лет спорят, выясняя, может ли эта мазь, если ею смазать оружие, которым нанесли удар, исцелить рану. - Бред сумасшедшего. И это наука? - Не в том смысле, в котором мы ее понимаем. Они обсуждали этот вопрос потому, что только недавно открыли чудесные свойства магнита и убедились, что возможно действие на расстоянии. Как учила и магия. А раз уж действие на расстоянии... Понимаете, они-то ошибались, но Вольта и Маркони - нет. Что такое электричество и радио, если не действие на расстоянии? - Нет, ну вы только посмотрите! Хитер наш Казобон. Наука и магия рука об руку, а? Великая мысль. Ну тогда валяйте, уберите немного этих отвратительных динамо-машин и добавьте еще Мандрейка. Несколько дьявольских заклинаний, или - что там еще, на золотом фоне. - Я не хотел бы перегибать палку. Речь идет о чудесных приключениях металлов. Всякие диковины хороши, только когда они кстати. - Чудесные приключения металлов должны быть прежде всего историей ошибок. Помещаем красивую диковину, а из подписи следует, что это не соответствует истине. Тем не менее она помещена, и читатель приходит в восторг, потому что видит, что великие люди тоже допускают ошибки, как и он. Я рассказал о странном случае, который приключился со мной на берегу Сены, неподалеку от набережной Сен-Мишель. Я вошел в книжный магазин, две симметричные витрины которого уже знаменовали собой шизофрению. С одной стороны книги о компьютерах и о будущем электроники, с другой - сплошь оккультные науки. То же и внутри: "Эппл" и Каббала. - Невероятно! - изумился Бельбо. - Очевидно, - возразил Диоталлеви - Во всяком случае, ты, наверное, последний, кого это удивляет, Якопо. Мир машин пытается раскрыть секрет творения: буквы и числа. Гарамон не проронил ни слова. Он сложил руки будто в молитве и устремил взгляд к небесам. Затем хлопнул в ладоши: - Все, что вы сегодня сказали, утверждает меня в одной мысли, которая уже несколько дней... Но всему свое время, я должен еще над этим поразмыслить. Пока что - вперед. Браво, Казобон, ваш контракт мы пересмотрим, вы оказались ценным кадром. И давайте, вставляйте побольше Каббалы и компьютеров. В компьютерах используется кремний. Или я ошибаюсь? - Нет, но кремний - это же не металл, а металлоид. - Кто обращает внимание на такую мелочь, как окончания? А что же тогда rosa rosarum? Компьютер. И Каббала. - Которая тоже не металл, - настаивал я. Он проводил нас до двери. У порога он сказал мне: - Казобон, издательское дело - это искусство, а не наука. Не будем играть в революционеров, это время прошло. Давайте Каббалу. Да, кстати, что касается вашего отчета о расходах, я позволил себе вычеркнуть спальный вагон. Не из жадности, я надеюсь, вы в этом не сомневаетесь. А потому, что для поиска полезен, как бы это сказать, некоторый спартанский дух. Иначе теряется вера. Он вновь собрал нас несколько дней спустя. "У меня в кабинете, - сказал он Бельбо - сидит посетитель, с которым я хотел бы вас познакомить". Мы пришли. Гарамон беседовал с жирным, лишенным подбородка господином, похожим на тапира, с двумя светлыми усиками под большим, как у животного, носом. Мне он показался знакомым, потом я вспомнил - это профессор Браманти, референдарий, или какое там у него было звание, который выступал в Рио с докладом на тему об Ордене Розенкрейцеров. - Профессор Браманти, - сказал Гарамон - утверждает, что сейчас самое время для опытного издателя, чувствующего культурную атмосферу, открыть серию книг, посвященную оккультным наукам. - Для... издательства "Мануций", - подсказал Бельбо. - А для кого же еще? - с хитрой улыбкой подтвердил господин Гарамон - Профессор Браманти, которого кроме прочих мне порекомендовал дорогой друг, доктор Де Амичис, автор блестящих "Летописей Зодиака", опубликованных нами в этом году, обеспокоен тем, что существующие немногочисленные серии по этим темам - почти во всех случаях выпущенные издателями несерьезными и не внушающими доверия, известными своей поверхностностью, неискренностью, некорректностью, более того, не заботящимися о точности - не воздают в полной мере должного богатству и глубине этого поля исследований... - После краха утопий современного мира настало время переоценить культуру прошедших эпох, - заявил Браманти. - Святые слова, профессор. Но вы должны простить нам - ну, не скажу, игнорирование, но, по крайней мере, зыбкость наших представлений об этом вопросе: что лично вы имеете в виду, говоря об оккультных науках? Спиритизм, астрологию, черную магию? Браманти оборвал его протестующим жестом: - Помилуйте! Это как раз и есть та пустая болтовня, которой упиваются простаки. А я говорю о науке, пусть и тайной. Конечно, и об астрологии тоже, если это необходимо, но изучаемой не для того, чтобы предсказать машинистке, что в ближайшее воскресенье она встретит мужчину своей жизни, Скорее, речь идет о серьезном исследовании, посвященном, скажем, Деканам. - Я понимаю. Чисто научный подход. Это, конечно, соответствует нашей линии, но нельзя ли немного поточнее? Браманти разлегся в кресле и начал блуждать взглядом по комнате, словно в поисках астрального вдохновения. - Конечно, лучше всего воспользоваться примерами. Я бы сказал, что идеальный читатель серии такого типа должен быть последователем розенкрейцеров и, кроме того, знатоком in magiam, in necromantiam, in astrologiam, in geomantiam, in pyromantiam, in hydromantiam, in chaomantiam, in medicinam adeptam, я цитирую книгу Азота - ту, которую таинственная девушка дала Ставрофору, диякону, несущему в процессии крест, как рассказывается в "Raptus philosophorum". Но знания адепта охватывают и другие области, есть среди них, например, физиогностика, касающаяся оккультной физики, статики, динамики и кинематики, астрология или эзотерическая биология и изучение духов природы, герметическая зоология и биологическая астрология. Добавьте сюда космогностику, которая изучает астрологию, но в астрономическом, космологическом, физиологическом, онтологическом аспектах, или антропогностику, изучающую гомологическую анатомию, пророческие науки, флюидную физиологию, психургию, социальную астрологию и герметизм истории. Есть еще качественная математика и, как вы сами знаете, арифмология... Но на предварительном этапе познания надо постичь космографию невидимого, магнетизм, изучить ауры, сны, флюиды, психометрию и ясновидение - и в целом познать пять сверхнатуральных чувств - не говоря уже о гороскопической астрологии, которая становится карикатурой на познание, если не обращаться с ней осторожно, далее: физиогномика, чтение мыслей, искусство гадания (Таро, сонник), вплоть до таких высших ступеней, как пророчество и экстаз. Потребуется достаточное количество информации об управлении флюидами, алхимии, спагирии, телепагии, экзорцизме, обрядовой и заклинательной магии, основах теургии. Что касается истинного оккультизма, я посоветовал бы разрабатывать такие области, как первоначальная Каббала, брахманизм, гимнософия, мемфисская иероглифика... - Тамплиерская феноменология - осторожно вставил Бельбо. Лицо Браманти озарилось, - Без всякого сомнения. Но я чуть не забыл: до начальных понятий из области некромантии и колдовства небелых рас существуют ономантии, пророческие исступления, произвольное чудотворство, внушение, йога, гипнотизм, сомнамбулизм, алхимия Меркурия... Вронский советовал мистикам не забывать о технике луденских одержимых, о страдающих конвульсиями из Сен-Медара, о мистических напитках, египетском вине, эликсире жизни и aqua tofana. Что касается злого начала (а я понимаю, что тут мы добрались до самого заповедного раздела этой серии), я сказал бы, что нужно поближе познакомиться с тайнами Вельзевула как с истинным саморазрушением, и Сатаны как свергнутого князя, и еще с тайнами Эвринома, Молоха, инкубов и суккубов. Что касается доброго начала, то это небесные тайны святых Михаила, Гавриила и Рафаила и добрых демонов. Затем мистерии Изиды, Митры, Морфея, самофракийские и элевзинские мистерии, естественные мистерии мужского начала - фаллоса, Древо жизни, Ключ к наукам, Бафомет, молот, естественные мистерии женского начала, Церера, Ктеис, Патера, Кибела, Астарта. Господин Гарамон наклонился вперед с заискивающей улыбкой. - Вы, конечно, не забудете о гностиках... - Конечно, нет, хотя по этой специфической теме выпущено много хлама, и все это несерьезно. Как бы там ни было, всякий здоровый оккультизм - это форма гнозиса. - Я это и имел в виду, - вмешался Гарамон. - И это все? - спокойно спросил Бельбо, Браманти надул щеки, сразу превратившись из тапира в хомяка. - Это все... для того, чтобы посвятить себя созданию серии, а не посвящению... - простите за игру слов. Но уже с полусотней томов вы могли бы, господа, притянуть, как магнитом, тысячи читателей, которые только и ждут уверенного слова... Вложив несколько сот миллионов - я пришел именно к вам, господин Гарамон, ибо знаю, что вы расположены к самым щедрым предприятиям - и выделив мне скромный процент, как редактору серии... Браманти сказал достаточно и уже не представлял интереса для Гарамона. Он был спешно отослан не без великих обещаний. Как обычно, комитет советников внимательно взвесит предложение. 42 Но знайте, что мы всегда согласны между собою, что бы мы ни говорили. Спор философов. Turba Philosophorum После посещения профессора Браманти, когда тот вышел, Бельбо заметил, что ему не мешало бы вытащить пробку. Господин Гарамон не знал смысла выражения, и Бельбо потратил некоторое время на подыскание пристойных парафразов, однако успеха не имел. - В любом случае, - сказал господин Гарамон, - ломаться нам незачем. Этот господин пяти слов не сказал, как я уже знал, что он нам не клиент. Он лично платить не собирается. Но совершенно другое дело те, на кого он ссылался, и писатели, и читатели. Этот Браманти возник как раз в такой период, когда я и без него уделял внимание некоторым размышлениям в данном русле. Вот, господа. - И театральным жестом он выложил из ящика три книги. - Все эти сочинения вышли в последние годы и пользовались успехом. Первое из них по-английски и я его не читал, но автор - знаменитое имя. О чем же он пишет? Видите, подзаголовок: гностический роман. А теперь посмотрите на эту книгу. На первый взгляд, это детектив, бестселлер. О чем тут рассказывается? О какой-то гностической церкви недалеко от Турина. Вы знаете, наверное, кто такие эти гностики... - Он остановил нас движением руки: - Неважно, неважно, мне достаточно знать, что это что-то потустороннее... Да, да, я понимаю, что сознательно обобщаю какие-то вещи, но сейчас я рассуждаю не как вы, я рассуждаю как этот Браманти. В настоящий момент перед вами издатель, а не профессор гносеологии или как там она у вас называется. Что я вижу для себя интересного, многообещающего, зовущего, скажу даже, любопытного в рассуждениях Браманти? У него, кстати, удивительная способность собирать все в одну кучу... он не называл гностиков, но, согласитесь, вполне мог бы и назвать их наряду с геомантией, геровиталем и радамесом на меркурии8. Почему я останавливаюсь на этом? Потому что тут у меня имеется еще одна книга, на этот раз книга знаменитой журналистки, которая рассказывает о невероятных вещах, происходящих в Турине. Еще раз повторяю, в Турине, в центре автомобилестроения! Ведовство, черные мессы, заклинания бесов, и всем этим занимаются состоятельные люди, не кликуши полудикие с дальнего юга. Казобон, Бельбо рассказывал мне, что вы родом из Бразилии и что там вы участвовали в сатанических обрядах местных дикарей....Хорошо, потом вы меня поправите, но это неважно. Бразилия среди нас, господа! Я лично посетил несколько дней назад книжный магазин, как его, не имеет значения, в общем, книжную лавку, где шесть-семь лет тому назад торговали текстами анархистов, революционеров, тупамаров, террористов, скажу даже - марксистов. Ну и что же? Какой у них теперь уклон? Торгуют теми изданиями, о которых говорил тут Браманти. Согласен, сейчас вообще время большой путаницы, если вы пойдете в католический книжный магазин, где раньше продавали только катехизис, теперь вы там найдете и переосмысление учения Лютера, но все-таки они не предлагают вам книжек, в которых говорится, что религия сплошное вранье. А в лавках, которые я имею в виду, все смешано, и за и против, лишь бы дело касалось предметов, как бы это сказать... - ...герметичных, - подсказал Диоталлеви. - Вот именно. Это правильное слово. Я у них видел чуть ли не десять книжек о Гермесе. Так что мы можем начинать разговор о "Проекте Гермес". Эта новая ветвь... - ...золотая ветвь, - сказал Бельбо. - Вот именно. - Гарамон явно не уловил намек на книгу Фрэзера. - Даже золотая жила. Я почувствовал одно - эти люди съедят что угодно, лишь бы было герметично, вот и Диоталлеви соглашается со мною. То есть лишь бы было наперекор тому, что сказано в школьных учебниках. Я думаю даже, что это наш культурный долг. Я не занимаюсь исключительно благотворительностью, но в наши смутные времена предложить людям опору, веру, выход в сверхъестественное... Учитывая, что "Гарамону" присуща научная ориентация... Бельбо мгновенно напрягся. - Я думал, что речь идет о "Мануции". - И о том и о другом. Послушайте меня. Я покопался в том книжном магазине, а потом пошел в другой, на этот раз в серьезный, и там имелся великолепный стеллаж, посвященный оккультизму. По этим вопросам существуют как исследования на университетском уровне, так и книжонки, состряпанные людишками вроде Браманти. Теперь учтем следующее. Этот Браманти никогда в глаза не видел университетских авторов, но он их читает, и читает таким образом, как будто бы они - такие же, как он. Это тип людей, которые что бы ни говорилось, полагают, что речь идет о них, как в том анекдоте про кота, который, когда хозяева ругались по поводу развода, думал, что они не могут решить, какую требуху дать ему на ужин. Вы и сами видели это, Бельбо, стоило вам только заикнуться об этой тамплиерской истории, как он тотчас же: окей, сюда же и тамплиеров, в ту же кучу что каббалу, спортлото и гаданье на кофейной гуще. Эти люди всеядны. Абсолютно всеядны. Вы же видели лицо этого Браманти: грызун. В потенциале - огромная публика, состоящая из двух категорий, я их так прямо и вижу, как они маршируют колонами, имя им легион. Во-первых, те, кто сочиняет эти книги, и тут наготове "Мануций" с распростертыми объятиями. Их приманить ничего не стоит, достаточно учредить престижную серию, с каким-нибудь таким названием вроде... - Скрижаль измарагда, - подсказал Диоталлеви. - Как-как? Нет, слишком трудно. Мне, например, это название не говорит ничего. Нужно что-то такое, что бы напоминало о чем-то... - Изида без покрывал, - сказал я. - Изида без покрывал! Прекрасно звучит, молодец Казобон, здесь у нас и Тутанхамон, и скарабеи, и пирамиды. Изида без покрывал, с приятной умеренно игривой эмблемой, но не слишком. Решено. Идемте дальше. Есть потом вторая категория: те, кто покупает. На этот счет, дорогие друзья, у вас, конечно же, имеется мнение, что "Мануций" в покупателях не заинтересован. А почему, собственно, мы так в этом уверены? А вот на сей раз мы попробуем продавать "Мануция", господа, мы совершим качественный скачок! И наконец, остаются еще исследования подлинно научного характера, и здесь настает очередь "Гарамона". Наряду с историческими монографиями и с университетскими сериями, мы найдем серьезного консультанта и станем публиковать по три-четыре книги в год, в серьезной, строго выдержанной подборке, с названием однозначным, но никак не фигуральным... - Hermetica, - подсказал Диоталлеви. - Прекрасно. Классично, благородно. Вы спрашиваете меня, зачем расходовать деньги в "Гарамоне", если можно их зарабатывать в "Мануции". Но ведь серьезная серия вызывает уважение и притягивает понимающих людей, а они многое могут подсказать, могут указать направление, а если туда же потянутся и прочие, подобные Браманти, они будут нами отсортированы и переправлены в "Мануции". Мне кажется идея абсолютно великолепной, дадим ей кодовое название "Проект Гермес", операция чистейшая, доходная, укрепляющая идеальную взаимосвязь между двумя издательствами. За работу, господа. Посещайте библиотеки, составляйте библиографии, запрашивайте каталоги, посмотрите, что выпускается за границей... И еще. Кто знает сколько людей маячило прямо перед вашим носом, предлагало вам настоящие сокровища, в своем роде, разумеется, а вы их выпроводили ни с чем... Так что имейте в виду на будущее. Кстати, Казобон, в истории металлов, прошу вас, отыщите место для некоторого количества алхимии. Золото - металл, надеюсь, вы не станете спорить. Комментарии потом, вы знаете, что я открыт для дружеской критики, для конструктивных отзывов, замечаний, как бывает между культурными людьми. Проект вступает в силу с настоящей минуты. Госпожа Грация, введите этого господина, который ожидает в прихожей чуть ли не два часа, мыслимо ли так обращаться с Авторами! - провозгласил он, распахивая дверь, громовым голосом, чтобы было слышно в зале ожидания. 43 Люди, которых мы встречаем на улице... втайне предаются занятиям черной магией, связываются или по меньшей мере пытаются связаться с Духами Тьмы, чтобы удовлетворить свою жажду тщеславия, ненависти, любви, одним словом, чтобы творить Зло. (J.K.Huysmans. Предисловие к: J.Bois, Le satanisnie et la magie, 1895, c.VIII-IX) Я думал, что "Проект Гермес" - это едва намеченная идея. Я еще не знал господина Гарамона. В последующие дни, пока я просиживал в библиотеках, выискивая иллюстрации о металлах, в "Мануции" уже кипела работа. Два месяца спустя я нашел на столе у Бельбо свежеотпечатанный номер "Энотрийского Парнаса" с длинной статьей "Возрождение оккультизма", где широко известный герметист доктор Мебиус - новенький, с иголочки, псевдоним Бельбо, заработавшего таким образом свои первые сребреники на "Проекте Гермес" - говорил о чудесном возрождении оккультных наук в современном мире и сообщал, что издательство "Мануций" собирается ступить на этот путь, открывая серию "Изида без покрывал". Тем временем господин Гарамон написал ряд писем в различные журналы по герметизиму, астрологии, Таро, уфологии, подписываясь первым попавшимся именем и интересуясь новой серией, объявленной издательством "Мануций". В результате редакторы этих журналов начали ему звонить, желая получить информацию, а он, напустив на себя таинственный вид, отвечал, что пока не может сообщить названия десяти первых книг, уже, между прочим, находящихся в производстве. Таким образом, мир оккультистов, несомненно сильно взбудораженный непрестанным гулом тамтама, уже был осведомлен о "Проекте Гермес". - Замаскируемся под цветочки, - сказал господин Гарамон, собрав нас в зале с картой мира, - и пчелки слетятся. Но это было еще не все. Гарамон показал нам буклет (буклет, как он его называл - так говорят во всех миланских издательствах, как, впрочем, и ситроен, и рено ): ничего необычного, четыре страницы, но на мелованной бумаге. На первой странице воспроизводился рисунок обложки будущей серии, что-то вроде золотой печати (пятиконечная звезда Соломона, объяснил Гарамон) на черном фоне, край страницы окаймлен декоративным узором, напоминающим множество сплетенных свастик (азиатская свастика, уточнил Гарамон, ориентированная по солнцу, а не нацистская, направленная по часовой стрелке). Вверху, где должно помещаться название соответствующего тома, надпись: "Есть многое в небесах и на земле"... На внутренних страницах буклета восхвалялись заслуги издательства "Мануций" на культурной ниве; затем при помощи нескольких броских лозунгов констатировалось, что современному миру требуются более глубокие и светлые знания, чем может дать наука: "Забытая мудрость Египта, Халдеи, Тибета - для духовного возрождения Запада". Бельбо спросил, кому предназначены буклеты, и Гарамон улыбнулся, по выражению Бельбо, улыбкой пропащей души раджи Ассама. - Я выписал из Франции ежегодный справочник всех тайных обществ, существующих на сегодняшний день в мире, и не спрашивайте меня, откуда взялся общедоступный справочник тайных обществ; он просто существует, вот оно, издание Анри Верье, с адресами, номерами телефонов, почтовыми индексами. Вы, Бельбо, просмотрите его и вычеркните общества, не представляющие для нас интереса, я вижу там и иезуитов, и Опус Деи, и карбонариев, и "Ротари Клуб", выписывайте все, что имеет оккультный оттенок, я уже некоторые отметил. Он полистал справочник: - ...абсолютисты (верят в метаморфозы), "Aetherius Society" в Калифорнии (телепатическая связь с Марсом), "Astara" из Лозанны (клятва полной сохранности великой тайны), "Atlanteans" в Великобритании (поиски утраченного счастья), "Builders of the Adytum" в Калифорнии (алхимия, Каббала, астрология), "Кружок Е.Б." из Перпиньяна (посвященный Хатор, богине любви и хранительнице Горы Мертвых), "Кружок Элифаса Леви" из Муле (я не знаю, кто этот Леви, должно быть, это тот французский антрополог, или кто он там по специальности), "Рыцари Союза Тамплиеров" из Тулузы, "Колледж Друидов Галлии", "Спиритический Конвент Иерихона", "Cosmic Church of Truth" во Флориде, "Традиционалистский семинар Ecфne" в Швейцарии, мормоны (этих я даже однажды нашел в каком-то телефонном справочнике, но, может быть, их уже там нет), "Церковь Митры" в Лондоне и Брюсселе, "Церковь Сатаны" в Лос-Анджелесе, "Объединенная Церковь Люцифера" во Франции, "Розенкрейцерская Апостольская Церковь" в Брюсселе, "Дети Тьмы", или "Зеленый Орден" из Кот-д'Ор (этих, наверное, не надо, кто знает, на каком языке они изъясняются), "Западная герметическая школа" в Монтевидео, "Национальный институт Каббалы" с Манхэттена, "Центральный храм герметической науки штата Огайо", "Tetra-Gnosis" из Чикаго, "Древние Братья Розы и Креста" из Сен-Сир-сюр-Мер, "Иоан-нитское Братство за Тамплиеровское Воскресение" в Касселе, "Международное Братство Изиды" в Гренобле, "Древние баварские иллюминаты" из Сан-Франциско, "Святилище Гнозиса" из Шермен Оукс, "Американский фонд Грааля", "Sociedade do Graal do Brasil", "Герметическое братство Луксора", "Лекторий розенкрейцеров" в Голландии, "Движение Грааля" в Страсбурге, "Орден Анубиса" в Нью-Йорке, "Храм черной пятиконечной звезды" в Манчестере, "Общество Одина" во Флориде, "Орден Подвязки" (к ним, кажется, имеет отношение даже английская королева), "Орден Вриля" (неонацистское масонство, без адреса), "Ополчение Храма" из Монпелье, "Высший Орден Солнечного Храма" в Монте-Карло, "Роза и Крест" из Гарлема (до чего дошло, теперь уже негры), "Викка" (люциферовское общество кельтского послушания, они призывают 72 духа Каббалы)... в общем, надо ли продолжать? - Они все действительно существуют? - спросил Бельбо. - Это еще не все. За работу, составьте окончательный список и будем рассылать. Даже если это иностранцы. Среди этих людей новости быстро распространяются. Остается сделать только одно. Надо обойти хорошие книжные магазины и поговорить не только с продавцами, но и с клиентами. Упоминайте в разговорах, что существует такая-то и такая-то серия. Диоталлеви заметил, что они не могут так засвечиваться, нужно найти более неприметных коммивояжеров, и Гарамон велел ему таких поискать. - Главное, чтоб они работали бесплатно. - Ну и требования! - прокомментировал Бельбо, когда мы вернулись в свою рабочую комнату. Но подземные боги нас хранили. Именно в этот момент вошла Лоренца Пеллегрини, более солнечная, чем когда бы то ни было, Бельбо просиял, а она, увидев буклеты, проявила любопытство. Когда она узнала о плане соседнего издательства, лицо ее озарилось. - Великолепно, у меня есть один ужасно симпатичный друг, бывший уругвайский тупамаро, который работает в журнале под названием "Пикатрикс", он всегда водит меня на спиритические сеансы. Я подружилась с одной очаровательной эктоплазмой, теперь она всегда спрашивает меня, как только материализуется! Бельбо взглянул на Лоренцу, будто хотел о чем-то спросить, но передумал. Наверное, он уже привык не удивляться тому, что Лоренца посещает самые подозрительные места, и решил беспокоиться только тогда, когда это могло омрачить их любовные отношения (любил ли он ее?). А в этом намеке на "Пикатрикс" он усмотел не столько призрак полковника, сколько фигуру слишком симпатичного уругвайца. Но Лоренца уже говорила о другом, рассказывала, что часто посещает эти маленькие книжные лавочки, где торгуют книгами, которые собирается публиковать "Изида без покрывал", - Там есть что посмотреть, знаете, - объясняла она. - Я нахожу там лечебные травы и инструкции по созданию гомункулуса, в точности как Фауст с троянской Еленой, ой, Якопо, давай сделаем, я бы так хотела иметь гомункулуса от тебя, потом будем держать его дома как таксу. Это легко; в этой книге было сказано, что достаточно собрать в колбу немного человеческой спермы, надеюсь, что для тебя труда не составит, да не красней, дурачок, потом смешать ее с гипоменом, это, кажется, жидкость... секритируемая... сикретирующая... как это сказать?.. - Секретируемая, - подсказал Диоталлеви. - Да? Ну в общем, то, что выделяют беременные кобылы, мне кажется, что это очень трудно, если бы я была беременной кобылой, то вовсе не хотела бы, чтобы у меня брали гипомен, особенно незнакомые мне люди, но думаю, что его можно найти в готовом виде, как agarbatties. А потом сливаешь все это в сосуд, настаиваешь сорок дней и наконец видишь, как постепенно образуется фигурка, мини-зародыш, который еще через два месяца становится прелестным гомункулусом, выходит из сосуда и начинает тебе служить, по-моему, они никогда не умирают - подумай только, он будет носить тебе цветы на могилу, когда ты умрешь! - А что еще ты видела в этих лавках? - поинтересовался Бельбо. - Фантастических людей - людей, которые говорят, как ангелы, которые делают золото, а также профессиональных магов с физиономиями профессиональных магов... - И как выглядят эти профессиональные маги? - У них обычно орлиный нос, брови, как у русских, и хищный взгляд; они носят длинные волосы, как раньше художники, и бороду, но не густую - несколько прядей седины между подбородком и щеками, а усы у них немного торчат и спадают на верхнюю