й Грей долгожданный не хочет назад?" Туманом иль спьяну, иль звуком обманут -- зовусь Мери-Анной, а ищешь Ассоль, -- но звонкое имя придумано Грином. Иль в имени все? Не плачу, а значит надежды не трачу, отчаянье прячу, но зла не таю. Прощай, капитан мой! Ты пропил с Леграном улыбку мою... Весна 1974 - Облетаю Облетаю, облетаю, и моя надежда тает; одуванчиком на ветру от отчаяния я умру. И по ветру полетят семена моей любви, семена моих надежд, перышки моих утрат. В чьи-то души упадут семена моей любви, семена моих надежд сквозь утраты прорастут. Будет лето, будет нива. Жните хлеб и будьте живы. Ничего, что я растаяла -- в песнях вам себя оставила. Умирает и трава, осень -- время похорон, осень -- время горевать, но весна всегда права. Будет без меня апрель небо в синьке полоскать, что сама не допою -- допоет весной капель. Облетела я, нага стою, сердцем в небо прорастаю... А кому меня припомнить -- ледяну воду надежды пить. 1972 - Ты научись все уметь Ты научись все уметь, а не все иметь, Ты научись все хотеть, а не все иметь. Ты научись быть большим, но не будь как шум. Ты научись быть таким, очень прошу. Это все не для тебя -- это для меня, это все не про тебя -- это про меня. Если я стану такой -- а как нужно стать! -- может, захочешь и ты небо достать. Ты научись быть собой -- не ломать себя, ты научись быть со мной -- не ломать себя. Ты научись сильным быть, но не будь как шум. Ты научись крепко любить, очень прошу. Это все не для тебя -- это для меня, это все не про тебя -- это про меня. Если я стану такой -- а как нужно стать! -- может, захочешь и ты небо достать. Это все не для тебя -- это для меня, это все не про тебя -- это про меня. 1968-1970 - Окончен бал, а вы еще танцуете Окончен бал, а вы еще танцуете, умолк оркестр и свечи не горят, а вы танцуете, ногами вальс рисуете, рисуете который день подряд. "Окончен бал", -- я говорю вам ласково. Но разве можно вальс остановить? Ведь все слова, увы, окажутся напрасными -- окончен бал, но в вас оркестр звучит. Меня в игру вы взяли и задумались, а я смотрю на вас -- не насмотрюсь... Окончен бал, окончен бал -- какие глупости! За вами вальс, и я от вас не отступлюсь. Окончен бал... Окончен бал? Какие глупости! За вами вальс, и я от вас не отступлюсь. 1968-1970 - Нет -- беде (Сае нара) "Нет" -- беде и стоячей воде. Ничего не оставлю нигде о тебе -- никаких следов и никаких ненужных слов. Белый пенный протянется путь. Парус сделай -- меня не забудь. По волне полетим, полетим под белым парусом твоим. Крылья вырастут вдруг за спиной, все забуду, что было со мной. Пусть вокруг города, города, -- мне мостовая -- та же вода. Пусть терпению есть предел -- "Нет" -- беде и стоячей воде. Плыть вдвоем бы через печаль... Но если надо, то прощай! Но если надо, то прощай! 1970 - Ты говоришь, что это звезды Ты говоришь, что это звезды, но подойди поближе -- все сразу станет очень просто: то угли на траве. Они угаснут на рассвете, когда роса траву оближет. Погаснешь ты, как звезды эти, забудешь обо мне. А мне не грустно, мне не больно: я знаю сладость муки. Неведомое где-то море меня с рассветом ждет. Извечно свежий ветер странствий поет нам о разлуке. Прощай, прощай и оставайся, а мне идти вперед. Пускай ты долго будешь сниться -- мои дороги вьются, и время сказочною птицей уносит дни мои. Я ни о чем не пожалела, но на одной из улиц меня мое заждалось дело и виден край земли. 1968-1970 - Березовые слезы Все чудилось -- морозы пройдут и грянут грозы, и сердце засмеется, забыв про зимари... И что зимы угрозы и снежные заносы? Сосулька разобьется под натиском зари. Большое государство, где я живу и царствую, закованное льдами январскими лежит. Но на продрогшей крыше, что ничего не слышит, весною сладко пахнет и капелька дрожит. Пришла весна в проталинах, поля мои оттаяли, но сердце не смеется, лишь тяжко-тяжко бьется. Ведь сразу за морозом здесь не грохочут грозы, здесь льют мои березы березовые слезы. 1967-1968 - Если бы я была твоей собакой Если бы я была твоей собакой, была твоей собакой, верным спаниелем, я бы тебя везде сопровождала, не отпускала тебя бы ни на шаг. Мы бы с тобой охотились повсюду, охотились повсюду, и ты стрелял бы уток. Я бы за ними лазила в болото, всех до одной тебе бы принесла. Если бы я была твоей собакой, была твоей собакой, верным спаниелем, я бы тебя встречала у порога веселым лаем, радостным "гав-гав!" Я бы тогда стрелой к тебе летела, стрелой к тебе летела, и ты б бежал навстречу. Мы бы встречались, как через год разлуки, как старые, хорошие друзья. Если бы я была твоей собакой, была твоей собакой, верным спаниелем, я бы тебя ждала тогда с работы, как не умеет никто на свете ждать. Я бы, поверь, нисколько не скулила бы, вовсе не скулила, глядя на дорогу. Все бы решили, что я тебя забыла, своими делами занята. Но не могу я быть твоей собакой, быть твоей собакой, бежать с тобою рядом. Все потому, что я сама охотник и по болотам с двустволкою хожу. Я бы и рада, но что же тут поделать, что же тут поделать, пойми меня, дружище! Моя собака твоих таскает уток, Я же -- своих никак не соберу. 10 ноября 1970 - Стань водою и травою Стань водою и травою, стань голубыми огнями земли далекой. Я отправлюсь за тобою в путь по дорогам нехоженым, в путь нелегкий. Я побегу, и поплыву, и полечу: в небе и в море легко мне и весело очень. Слышишь, ветер хохочет? Ты мой ветер, и все на свете я отдала бы тебе за порыв внезапный. Унеси ты меня, мой ветер, так, чтобы не было больше пути назад мне. Чтоб ни травы, и ни воды, и ни звезды не было в мире ненастной и яростной ночью -- только ветер хохочет! Позабудь про дела на время, дай наглядеться в глаза твои, ясный сокол. Я бесцельна, а ты бесценен, но -- веришь? -- я тоже умею летать высоко. Видишь, внизу белый прибой и облака над головою в лучах паутины непрочной? Слышишь, ветер хохочет? Я печалюсь, что пусто рядом, что ты на счастливых немых побережьях дела, и тебе от меня не надо ни слов, ни вниманья -- ты сам по себе, предельно. Это пройдет, как летний дождь, как зимний снег. Я постараюсь, чтоб ты так и не догадался, что же ветер смеялся... 1970-1972 - Я так хочу весну Я так хочу весну! Она мне снится по ночам, она похожа на печаль и на веселье. Я так хочу весну, чтобы себя умчать надежд ручьями в океан везенья. Я буду плыть и плыть, и где-то синева небес окрасит мои воды весенним цветом. Я буду плыть и плыть в тот океан чудес, который где-то есть у края света. И стану я рекой, и во мне утонет ночь, и покачнется радостно мирозданье. И стану я рекой, чтобы умчаться прочь от горя, бед и разочарованья. Но что же ты молчишь? Ты поплывешь со мной или проводишь равнодушным взглядом? Наверно, ты молчишь потому, что все равно -- прольюсь водою я иль буду рядом. Но я хочу весну, она мне снится по ночам, она похожа на печаль и на веселье. Я так хочу весну, чтобы себя умчать надежд ручьями в океан везенья. 14 января 1971 - Посоветуй, скажи, что мне делать, приятель Посоветуй, скажи, что мне делать, приятель? -- Никуда мне не деться от крепких объятий одиночества, одиночества. Даже эхо в товарищи взять я согласна -- без меня оно так безгранично несчастно, что не хочет жить -- умирает. Но ответил приятель: "Одно лишь я знаю -- от дождя за окошком лекарств не бывает. Понимаешь?" -- Понимаю... 1970-1972 - У любой реки целых два конца У любой реки целых два конца, а моя -- не в счет, ведь моя река вдаль издалека по кольцу течет. Синий ветер мой, вдруг задуй, запой, разорви кольцо, чтобы у реки было сто начал, тысяча концов; чтобы белый снег в жаркий летний день падал, не лежал; чтобы солнца луч, как струна певуч, под рукой дрожал. На любой вопрос у тебя ответ, мой вопрос не в счет. Я спрошу тебя: "Жажда ль не томит, солнце ль не печет?" Синий ветер мой, вдруг задуй, запой, тучу пригони, чтобы хлынул дождь, остудил виски, жажду утолил; чтобы белый снег в жаркий летний день падал, не лежал; чтобы солнца луч, как струна певуч, под рукой дрожал. У любой любви целых две руки, у моей -- одна, чтобы не смогла разделить любовь -- лишь тебе она. Синий ветер мой, вдруг задуй, запой, и умчимся вдаль... Ну а если нет, мой далекий свет, -- сотню рук мне дай, чтобы у реки было по руке в каждом из начал; чтобы разорвать, расколоть, разбить горе и печаль; чтобы белый снег в жаркий летний день падал, не лежал; чтобы солнца луч, как струна певуч, под рукой дрожал. До осени 1970 - Вот последний раскроется лист Людмиле Бережковой Вот последний раскроется лист и последняя льдина растает, отструится последний кристаллик, а потом тишина нарастает. Нарастет этот летошний снег, дом в сугробах увязнет по трубы; так пойдет многозвучье на убыль, будто в мире ни весен, ни лет. Но и это пройдет, ты не бойся: в гости к звукам пришла тишина, и прогнать эту грустную гостью только новая сможет весна. А потом будет звонкое лето, нас однажды оно удивит тем, что за ночь на землю прогретую одуванчиков стая слетит. На траве они замрут, а трава, как изумруд -- ледяная тайна в золотых проталинах. А потом вздохнет июнь, скажет ветру: "Ну-ка, дунь!" -- и взметнется стая, белый пух роняя. Это будет, и ты не печалься, и хоть звуки совсем не слышны, перебьемся до новой весны и дождемся короткого счастья. Пусть его не удержишь, как пух одуванчиков, прочь улетевших, -- нас с тобой оно все же утешит: долго помнит мелодию слух. 1974 - На траве зеленой лета На траве зеленой лета стану петь тебе я песни, и ромашек тихий лепет мне поможет рассказать, как трудна была дорога через годы, через беды, как мерещилась повсюду глаз печальных бирюза. Неужели не заметишь, не услышишь, не поймешь; иль подумаешь, что ветер все это шепчет? Я могла бы петь и громче, да боюсь -- услышат птицы, разнесут молву по свету, наболтают, оболгут. Лучше пусть тебе приснится эта песня летней ночью, как пою ее тихонько на ромашковом лугу. Неужели не очнешься, не поверишь, не вздохнешь; иль подумаешь, что просто всякое снится? Пусть тогда и я увижу летней ночью сон чудесный, будто ты поешь мне тихо, как ты без меня устал... Пусть звенит, как ключик, песня, и не громче, и не тише, только я б тогда хотела спать всегда. 1974 - Лето Лето, видно, про нас забыло совсем, где-то дремлет трава в хрустальной росе, а нам -- только холод, зимы осколок, зимы осколок. Все же давай не будем больше грустить! может, стоит окошко в ночь отворить, и синяя птица к нам возвратится, к нам возвратится. Вдруг семицветный мост тонкой дугой прорежет небо, вспыхнет и ослепит, соединит зиму и лето. Станет тепло, лед утечет, все зацветет. Так наконец и к нам с тобой сказка придет. Только печально ты отводишь глаза. В то, что на свете могут быть чудеса, зная лишь потери, трудно поверить, трудно поверить. Все же давай не будем больше тужить! Может, стоит про это песню сложить? Пусть тот, кто устанет, добром нас помянет, добром нас помянет. Пусть в пасмурный день солнце блеснет над головою иль туча прольется живой водой, живой водою. Песня зернышком хлеба пусть прорастет, ветер колос качнет, и он запоет; звонко в небо рванется, и мир улыбнется, и мир улыбнется. Значит, все не напрасно. Значит, ясно ль, ненастно ль, жизнь жилкою бьется, не оборвется, не оборвется. Видишь, тень облаков по летней земле скользит и скачет? Ночь тени сотрет, но солнечный день их вновь обозначит. Солнце и тень, радость и боль вместе живут. Солнце и тень, радость и боль жизнью зовут. 1974 - Не знаю, замечал ли ты Не знаю, замечал ли ты, когда идешь ночным неузнаваемым кварталом, что город на себя дневного не похож, что днем ему чего-то не хватало? Он целый день кипел и целый день старел в заботах, в суматохе ли, в кручине; но платье тишины он вечером надел, и скрыло платье все его морщины. И гладким стал асфальт: ни трещин, ни бугров, исчезли кирпичи, остались стены. Объединяет все магический покров -- космический ночной покров вселенной. Не знаю, замечал ли ты, что город твой весь день от одиночества страдает; он плачет и кричит, и ждет поры ночной, чтоб в темноте спасительной растаять. 1971-1972 - Танцовщица в зеленом платье Танцовщица в зеленом платье все замереть старается в полете. Ее пуанты прошивают сердце, как очереди пулемета. Все разбегается она и разбегается, стремительно летит... но опускается. Ее земля ревниво привязала. Мелькает в воздухе зеленой веточкой танцовщица -- испуганная девочка, на сцену выбежавшая из зала... Зачем же ты сюда из детства? Скажи, что означает это бегство? Ты -- полутень, полунамек надежды? Зеленая танцовщица, ответствуй! Но разбегаешься ты и разбегаешься, опять летишь, и снова опускаешься. Тебя Земля ревниво привязала, не улетишь, зеленый огонечек, тебя погасит участь одиночек, безликого непониманья зала. Пока ж, набрав травы на платье, ты все стремишься замереть в полете... 12 января 1971 - Приглашение к путешествию Давай-ка уедем, однажды возьмем и уедем по черной от ливней дороге. Уедем на мной нарисованном велосипеде по этой манящей дороге. И где-то, когда-то потом мы почувствуем вместе, что надо нам остановиться, в корчме при дороге, в забытом немыслимом месте вина из кувшинов напиться. А после, а после, представь, я начну куролесить под небом, под ночью, под ливнем. Я буду горланить веселые пьяные песни, вовсю притворяясь счастливой. В глаза изумленных домов я заглядывать буду, дурачась, смеясь или плача. И буду кружиться над улицей в отзвуке смутном тревоги, надежды, удачи... То взмою над городом, в мрак полуночный одетым, то гряну с чудовищной выси и буду лежать на траве изумрудного цвета, на ярких причудливых листьях. Потом я вернусь. Ты проспал непонятные игры -- сплетение тайного с явным. Очнись же, приятель, вина на прощание выпьем с хозяином хмурым и странным. И снова без отдыха, снова обратно поедем к привычным делам издалека. Разбудим педалями спящие велосипеды и выведем их на дорогу. По искристым лужам, оставленным ливнем и ночью, поедем по лужам и брызгам. Но только, приятель, скажи мне, ты чем озабочен, какой неотвязною мыслью? Ты хочешь постигнуть все то, что случилось со мною, когда ты заснул безмятежно? Какую ты музыку слышал сквозь сон за стеною? Тревоги, удачи, надежды... Притихну и я, разбирая забытые звуки. Ах, вновь бы, ах, вновь -- до упаду... Но все это -- в прошлом: капризное лето Кентукки, сезон голубых водопадов... 1972 - Багатель Старинная сказка, такой пустячок, возникла внезапно в ночной тишине: потерян хрустальный мной башмачок, но что-то никто не несет его мне. Ждала и устала, и ждать перестала, дела и заботы меня отвлекли. И где-то второй башмачок потеряла -- лежит он в дорожной пыли. И разные люди мимо идут: прекрасный принц и лихой человек. Их два злодея, быть может, найдут и в темную ночь принесут их мне. Я все уж забыла за давностью лет, обидно иметь лишь один башмачок, но думать легко, если вовсе их нет, что все это -- так, пустячок; думать легко, если вовсе их нет, что все это выдумки, все пустячок... До октября 1972 - Сказочник Сказочник, сказочник, не уходи! Много ты сказок успел рассказать, но не рассказана сказка моя, я же должна непременно узнать, что меня ждет впереди. Я же должна непременно узнать, долог ли путь и куда приведет. Только придумай счастливый конец: пусть мне поможет ковер-самолет горькой беды избежать. Страх и отчаянье -- все претерплю, только придумай счастливый конец -- это ведь лучшая сказка твоя; ну а покуда послушай, мудрец, я тебе песню спою. Я тебе песню спою, погоди: ночь на дворе, у камина тепло, есть в табакерке чудесный табак и в запотевшем кувшине вино. Сказочник, не уходи! Сказочник, сказочник, не уходи, ведь не рассказана сказка моя... 1972 - Баллада о бегущей воде Любимый мой позабыл меня, виновата в том быстрая вода. Он загляделся в струи ручья, а вода убегала, звеня. И он пошел за водой ручья, за водой пойдешь -- не воротишься; ее догнать, удержать нельзя, ведь она убегает, звеня. Скажи ты мне, быстрая вода: годы позади, горы впереди, -- ужель ушел милый навсегда, не дождаться его, не найти? Я брошу в воду венок из трав, -- догони его, вороти его. Скажи: улыбалась, тебя послав, про печаль не скажи ничего. И лишь надежда, ты не спеши покидать меня, оставлять меня: мы будем слушать в ночной тиши, как вода убегает, звеня. И жизнь уйдет за теченьем вод, не воротится, не воротится. На свежий холмик туман падет, а вода будет литься, звеня. Весна 1974 - Поздравление с весной Юрию Тургеневу Я в конце концов дошла до того, что стала сочинять песенки, чтобы подарить их на день рождения. Ну, обнищала я совсем, с подарками туго. И тут вдруг звонят и говорят: "У Юры Тургенева день рождения". Ну как я не пойду? Пойду, конечно, а без подарка неловко. Дело было весной, цветы дорогие. И тогда я написала песенку, по дороге на день рождения, и подарила ему. Будут несколько таких песен. Это не посвящения, там ничего о личности человека нет, а просто подарки. Эта песенка не только поздравление с днем рождения. Она называется: "Поздравление с весной..." Напечалились довольно, что дерется случай больно -- щедрый он, да злой. А покуда мы тужили, горю голову кружили, вдруг запахло весной, вдруг запахло весной. Запах меда, запах хлеба, запах будущего лета, будущих тревог. Нет волшебней аромата, лишь его-то нам и надо: он -- начало всех дорог, он -- начало всех дорог. Поздравляю Вас с весною и с небес голубизною, с талою водой. Пусть зима за нас отплачет навсегда. А это значит -- разочтемся с бедой, разочтемся с бедой. А потом набухнут почки и раскроются листочки, клейкие слегка; вспыхнет маленькое пламя, обозначив тень за нами, -- значит, живы пока, значит, живы пока. Поздравляйте же с весною, с ошалевшей новизною, -- радость нам да смех! Пусть зима за нас отплачет в сто ручьев. А это значит -- разочтется за всех, разочтется за всех! Март 1974 - Мне очень печально Мне очень печально, но я разноцветна, как мыльный пузырь. Представь себе... Я так же прозрачна и так же легка, но, как и его, моя жизнь коротка... Я кверху взлетаю, и радуги пляшут на стенках моих. Представь себе... Но скоро я мутною стану водой -- что делать с немыслимой этой бедой? Уж лучше бы мутной была бы водою я в горном ручье. Представь себе... Нигде не кончалась бы я никогда, ведь в море вода -- это та же вода. 1971 - Море О море, подставь ладони, я в них опущусь устало -- пусть белых барашков стадо навстречу мне ветер гонит, навстречу мне ветер гонит. Качай меня, море, море, неси меня, море, море! Такая большая лодка -- мое голубое море. Не бойся, не потеряюсь, не потону, не сгину. Я просто зеленой льдиной на синей волне качаюсь, на синей волне качаюсь. Меня окружают рыбы, меня провожают крабы, плывут за мной, томны и слабы, медуз разноцветные глыбы. Качай меня, море, море, неси меня, море, море! Такая большая лодка -- мое голубое море. И я усмехаюсь морю, на синей волне качаясь. И с криками носятся чайки, и с криками падают в море, и с криками падают в море. Качай меня, море, море, неси меня, море, море! Такая большая лодка -- мое голубое море. 12 апреля 1970 - Ваша нежность тиха и печальна Ваша нежность тиха и печальна, как забытое озеро в забытом краю... Ваша нежность доводит меня до отчаянья, убивает надежду мою. Как сказать вам, чтоб вы поверили в то, что песнь недопетую можно допеть, что, бывает, оживает весной засохшее дерево, начинает вовсю зеленеть. Ничего не оставит весна от сомнения, душу пламенем яростным испепелив. Я от нежности вашей погибели жду и спасения: и изранит пусть, и исцелит. Я разбитое сердце залью эпоксидкой, затяну на разорванных нервах узлы. Вашей нежности руки повиснут легко и бессильно в исступленных объятьях весны. Опрокинется небо допитою чашей, развернутся дороги любви и разлук. Что ж так смотрит печально нежность тихая ваша, как забытое озеро в забытом краю? Как забытое озеро в забытом краю... 1970 - Спрячь свое желание Спрячь свое желание играть со мной в веселие: ничего хорошего не принесешь ты мне. Не буди беду, а то закружит каруселью. Ой, поздно! Голова в огне! Сердцу не прикажешь, только я и не пытаюсь. Не боюсь обиды я, обманов и утрат. Не смотри в глаза мои -- ведь я могу растаять. Ой, поздно! Нет пути назад! Пусть дорожка тянется по дням, от горя серым, под ногами вертится печальная земля. Спрячь свое желание играть со мной в веселье. Ой, поздно! Не играть -- нельзя! 1968-- 1970 - За синие цепи гор За синие цепи гор дорога пустым-пуста, в страну золотых озер дорога пустым-пуста, за утренний горизонт дорога пустым-пуста, -- в пяти километрах он, а все же -- поди достань! Я знаю, ты не придешь, -- года же не станут ждать; и мимо ты не пройдешь, -- я даже не стану ждать; и мой телефон молчит -- я даже не стану ждать; но жалко, что о тебе нельзя ничего узнать. Любовью не удалось заставить тебя любить, и правдой не удалось заставить тебя любить, и силой не удалось заставить тебя любить, -- ты просто ушел к другой. А как мне тебя забыть?.. За синие цепи гор дорога пустым-пуста, в страну золотых озер дорога пустым-пуста, за утренний горизонт дорога пустым-пуста, -- в пяти километрах он, а все же -- поди достань! 1967-- 1968 - Безумный архитектор Над ливнем соловьиным, под лунным балахоном нет никаких строений -- висят одни балконы. Их некогда развесил по пагодам лохматым безумный архитектор, не живший никогда там, не живший никогда там. И ни один прохожий той улицы не сыщет, ее не сыщет даже стекольщик и точильщик. Все рыбьей чешуею луна посеребрила: нависшие над бездной балконы, перила; и на землю упало дыхание морозов, и соловьиной дрожью напоен темный воздух. Все это пролетело -- во сне ли, наяву ли -- по зову сновиденья иль явно существуя?.. И мы не отвечаем, виски до боли стиснув: не вырваться от мысли, не вырваться от смысла. А ты блуждаешь ночью по улице туманной, подавлена желаньем -- снов тягостных обманом. Ты простираешь к небу прозрачные ладони: не явится ли милый на призрачном балконе? 1972 - Качели За окном манит, хоть минуют годы: посреди двора подлетают и падают, снова взлетают качели. За стеною играет скрипач, а за окнами девочка в синей матроске взлетает и падает, крепко зажмурившись, снова взлетает, губу закусив. Всем известно, что надо зажмуриться просто, когда тебе страшно, и думать серьезно, что это поможет, и это поможет -- любую девчонку об этом спроси. Я закрываю глаза, но отчаянье сердце мне стискивает обручами. Бросилась к окнам, но там, за окошком, лишь ветер и дождь. Вот и хлынул дождь по щекам, по стеклам, бьет листву и лес и беснуется в лужах в каком-то неистовом танце... Девочка ушла, и качели мокнут. Стоя у окна я смотрю на дорогу, на двор и на дождь этот страстный. А дорога черна и мокра. На дороге следы размывает безжалостный дождь, и примятые травы воспрянули снова, а кто-то прошел здесь недавно, и вот -- потерялись следы, никого не найдешь... Я прошла бы по следу хоть тысячу верст, но на улице что-то такое стряслось: кто-то плачет, кричит и на помощь зовет; мечутся, мечутся, мечутся тени по улице, словно безумные звери, псы, потерявшие дом и хозяина... Все это -- дождь. Это все пройдет, словно сон кошмарный. Дай прильнуть щекой к этим теплым, спокойным, и добрым, и сильным ладоням. Просто жалко мне: прожит день бездарно, но посмотришь ты -- и в глазах твоих серых отчаянье камнем потонет. Мы, как дети, всю жизнь на качелях качаемся, плачем, смеемся, взлетаем и падаем. Верим, что страх исчезает бесследно, стоит зажмурить покрепче глаза. Время проходит, качели качаются, дождь все идет и никак не кончается; впору отчаяться, впору отчаяться. Кто-то сказал: "Это пройдет..." 1971 - Хватит плакать Хватит плакать, распахни глаза пошире, посмотри, какая в небе синева! Солнце сыплет разноцветные смешинки, и от них у всех кружится голова. Все на свете пройдет, отболит, отомрет, отзвенит, как струна где-то оборвется. Надо много хотеть, все на свете уметь, надо очень стараться успеть. Ни о чем не грустить, все забыть, всех простить: мало дней нам дано, чтоб обижаться. Надо много хотеть, все на свете уметь, надо очень стараться успеть. Слышишь, слышишь -- где-то тихий колокольчик? Слышишь, слышишь, как он весело звенит, словно где-то громко девушка хохочет? Птица-радость издалека к нам летит. Что печалит тебя? Пожалей же себя. Ты ведь знаешь -- былое не возвратится. Надо все позабыть, день грядущий любить, надо азбуку счастья учить. Ни о чем не грустить, все постичь, всех простить: мало дней нам дано, чтоб обижаться. Надо все позабыть, день грядущий любить, надо азбуку счастья учить. Спи, покуда солнышко еще не встало. Спи, покуда на дворе еще темно. Верь, что сбудется все то, о чем мечтала, -- птица-радость сядет на твое окно. 1970 - Если я буду жива Если я буду жива, я тебя отыщу и коня тебе подарю -- будь смелым! Если я буду жива, я тебя отыщу и меч тебе подарю -- будь сильным! Если я буду жива, я тебя отыщу и отдам тебе все, чем владею -- будь щедрым! Если я буду жива, я тебя отыщу и убью тебя -- будь навеки со мной! Если я буду жива, я выращу сад и цветы везде посажу -- любуйся! Если я буду жива, я тебя отыщу и в дом к себе приведу -- царствуй! Если я буду жива, я тебя отыщу и скажу тебе, что люблю -- смейся! Если я буду жива, я тебя отыщу и убью тебя -- будь навеки со мной! Если я буду жива... А буду ль жива? Мне страшно об этом молчать и думать. Страшно ночью заснуть, а если засну -- пробуждением сон испугать -- страшно. Страшно о счастье мечтать: вдруг не сбудется, и о былом боюсь вспоминать -- повторится ль? Если останусь жива -- то забуду тебя. Пропади навсегда, наважденье! До осени 1970 - Обращение к душе ...Остаток дня проплачешь, притихшая заснешь; а где-то в Аппалачах пройдет соленый дождь... А когда ты улетаешь, а когда ты ускользаешь в эти дальние края, ты бесчувственное тело равнодушно оставляешь, и его берет земля. А оно бежать не может, и кричать оно не может -- неподвижно, словно сноп. О, душа моя, но все же так ли уж оно похоже на безвыходности гроб? Разметало руки -- сгинь в сон тяжкий вздох -- словно две дороги: на запад и на восток. Ты по ним уходишь, как тень, -- кончен день, мороком их сводишь, ох! Беспробудный всюду мох. Ты рвешься в Аппалачи, в хрустальный дом Пи-Ди, туда, где тихо плачут соленые дожди. Ах, как давно метут снега и засыпают снами сны; но из какого далека, душа, ты -- пленница весны? И я прошу: "Остановись! Не улетай!", потом: "Вернись!" Потом шепчу: "Не позабудь!" Потом молчу. Счастливый путь! А тело, Падший Ангел Постоянства, оно останется лежать на том клочке Земли, где ты, душа, -- Мятежный Демон Странствий, его покинула в Закрытом Государстве. ...А где-то в Аппалачах -- Кентукки и Пи-Ди, и там над ними плачут соленые дожди... Осень 1972 -- зима 1973  * СТИХОТВОРЕНИЯ *  - Далеко-далеко в тайге Далеко-далеко в тайге -- в Сибири Вьется, кружит весь день снеговая метель. Там деревья одеты в сверкающий иней, И тот иней не тает несколько дней. А когда успокоится снежная вьюга, Лес стоит, словно сказочный сад, И сверкают прекрасно снежинки друг другу, И лес зимнему солнцу рад. 1957 - С первым громом вас! С первым громом вас! Наконец-то раздались небеса. Так улыбкой из детства потеплеют глаза; потеплеют и станут зелеными, как листочки сосны. Поздравляю вас с первыми громами, с первым криком весны! 1960 - Оно вернулось вкусное Оно вернулось вкусное, как сосулька с крыши, и на зубах похрустывало, таяло в руках. Оно вернулось грустное, но ничего не вышло: я пробежала мимо впопыхах. 1960 - Ты весел, а я грустна Ты весел, а я грустна. Так может грустить сосна, не ведающая сна. Что осень ей, что весна? Из всех годовых времен ей не отвели под сон ни месяца и ни дня. Вот так же не сплю и я. Мне ночью покоя нет от злющих бессонных бед. Кружат надо мной, кричат надо мной и глаз не дают сомкнуть и хоть чуть-чуть отдохнуть. Но где-то ведь быть должны рабочие тишины. Я жду их который год, ведя бесконечный счет заботам друзей своих, уставших от бед денных, несущих и ночь, и день нетающий груз потерь. Рабочие тишины десятые видят сны. О, мудрая рать, можно начинать дырявые крыши латать, стекла и окна вставлять! Прилетает тишины снег, закрывает ракушки век... 1976 - Душа металась от огня к огню Душа металась от огня к огню, от свечи к свече, от окна к окну, от дома к дому. Так от ночи к дню этот Бог ничей светом к людям льнул, но, не замеченный никем, он уходил по большаку. Он молнии ловил иссохшею рукой, и только гром над головой давал ему покой. А вволю наигравшись безумием небес, он уходил подальше в промокший темный лес. Там засыпал он, раскинув руки, в платье из листьев, звезда в голове, и до рассвета его баюкал шепот дождя в синей траве. 1976, лето  * ПЕСНИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В КНИГУ "Обращение к душе" *  - А мне разжигали костры эти тоже А мне разжигали костры эти тоже. На рыжих коней они были похожи - Веселые жаркие с гривой торчащей. Да только на них не уедешь из чащи. Только на них не уедешь из чащи. Хрустят они сучьями, фыркают громко. Садитесь, садитесь, покуда не поздно. Скрипение седел и повод свистящий, Да только на них не уедешь из чащи. Только на них не уедешь из чащи. Хотят они неба ноздрями касаться, Зовут они, просят и глазом косятся. Хорошие кони и пыл настоящий, Да только на них не уедешь из чащи. На них не уедешь, на них не умчишься... Что ж ходишь ты, рыжий, и глазом косишься? Так что же ты, рыжий, боками поводишь? Я прыгну в седло, тетивою поводья. Мой ясный огонь, ничего мне не страшно. Ветер да стон, лучше слушайся чаще. Ветер да стон, лучше слушайся чаще. Осень 1973 - Креветка Пожалуйста, возьми меня с собой ночью в море, Я знаю камни, у которых по ночам много рыбы. Мы на старой удочке твоей фонарь повесим, Большую будем рыбу у камней острогой бить. Мы подождем, пока начнется отлив, И поплывем с тобою в синий пролив. В проливе мы встанем у подводных камней, Зажжем фонарь и будем рыб ловить. В проливе мы встанем у подводных камней, Зажжем фонарь и будем рыб ловить. Пожалуйста, возьми меня с собой ловить рыбу, Я постараюсь в лодке сидеть тихо очень, Я буду помогать тебе грести, если нужно... И, может, наконец, мне повезет этой ночью. И я увижу большую креветку под водой. Она, как древняя галера, нам встретится в пути. Все десять ее ног будут весело грести. Пожалуйста, возьми меня с собой. Креветка ногами будет весело грести, Пожалуйста, возьми меня с собой. Пожалуйста, возьми меня с собой ночью в море, Ведь ты же сам хотел мне показать свое море. Но только сам об этом мне скажи и сам вспомни, Я не хочу упрашивать тебя, с тобой спорить. А завтра я уезжаю в далекие края, Там моря нет, там только два маленьких ручья, Где ни креветок, ни рыб, ни водорослей нет, И больше моря не увижу я. Ну неужели ты меня и сегодня не возьмешь? Ну неужели ты опять все на свете позабыл? Из снов моих большую креветку украдешь? Ведь ты же раньше очень добрым был. Пожалуйста, возьми меня с собой ловить рыбу, Быть может, наконец, мне повезет этой ночью. 1970 - Летчик Крыло оторвалось у самолета, А самолет не на земле - в полете. И вот в последний свой полет Отправился пилот. Его земля навеки ждет И самолет, и самолет. Молчат моторы, только воздух плачет О том, что нету летчику удачи. А он беспомощный штурвал С улыбкою сжимал, И в небо путь его лежал В последний раз - он это знал. Машина в сопку врезалась винтами. Уже не птица, просто куча хлама. Сгорел дотла мой самолет, А хочется в полет. Но если так не повезет, То никогда не повезет. Обуглившийся труп трава закроет. Я был пилотом, не был я героем. Я просто летчик, и всегда Я знал, что есть беда. Но мне без неба никуда: Иль в небе след, иль нет следа. См. так же Две песни Матвеевой в Русском клубе MIT Ё http://www.mit.edu:8001/afs/athena.mit.edu/activity/r/russian-club/Songs/Matveeva/