Пунтилляторе навсегда... Я думаю, мы с вами решим этот вопрос очень просто ...вуаля! Тут у Рафаэля Надсоновича неожиданно появился в руке маленький шприц, и его рука метнулась к Валериному плечу как жалящая кобра. Валеру спасла только бдительность человека, несколько лет подряд рисковавшего жизнью каждый день. Ну и конечно, реакция бывшего афганца и командира разведроты. Валера моментально поставил блок и отвел жалящую руку, а другой рукой провел мощный апперкот в челюсть любимого двойника вождя мирового пролетариата. Рафаэль Надсонович взмахнул руками как крыльями и отлетел прямо на макет. Падая, он с силой разбил спиной стекло и упал прямо на трубу, которая пронзила его насквозь, воткнувшись в спину и выйдя из живота. Шприц выпал из руки Рафаэля Надсоновича, а сам он, насаженный на трубу, весь в стеклянных осколках, дико дрыгал руками и ногами и уже не говорил, а шипел: -- Молодые люди, все равно у Вас ничего не выйдет. Вам от меня никуда не деться. Даже если вы сейчас уйдете через Мавзолей, вы же все равно когда-нибудь умрете и попадете назад в систему, только в гораздо худшем состоянии. Я не испытываю к вам никаких враждебных чувств, наоборот - вы мне так понравились, что мне не захотелось с вами надолго разлучаться. Я хотел все быстро сделать, так чтобы вы даже испугаться не успели. Ведь я профессиональный пунтиллеро!.. -- Валера, тут где-то должен быть выход в Мавзолей, давай искать его скорее! -- я раздавил шприц ногой, и от него пахнуло горьким миндалем. Я для верности изо всей силы ударил Рафаэля Надсоновича каблуком в лоб, чтобы он не позвал на помощь своих живых мертвецов. В шее у нее что-то хруснуло, и он затих, повиснув на трубе макета своего Мавзолея, как кузнечик, надетый на соломинку. Мы лихорадочно обшарили кабинет. Никаких дверей не было, кроме той, в которую мы вошли. В отчаянии я заглянул в старинный шкаф и неожиданно увидел в нем небольшую металлическую дверь. -- Валера, скорее сюда! Дверь здесь! Я надавил на ручку, и дверь открылась, обнаружив крутую металлическую лестницу, ведущую наверх. Мы с Валерой выбежали, закрыв за собой дверь шкафа, и помчались вверх по виткам темной лестницы, кое-как освещенной синими загробными лампочками. На самом верху лестница закончилась другой дверью, побольше чем была внизу, в Пунтилляторе. -- Только бы не было закрыто на замок - простонал Валера и осторожно нажал на дверную ручку. Дверь бесшумно открылась, обнаружив очередные ступеньки, ведущие вверх. Поднявшись по этим ступенькам, мы увидели, что находимся внутри Мавзолея. В освещенном мягким светом зале с торжественным убранством стоял на возвышении стеклянный саркофаг, а в нем находилось тело с хорошо знакомым восковым лицом. Я сперва даже подумал, что увидел Рафаэля Надсоновича, которого в данный момент, вероятно, снимали с трубы и везли в капсулу на долгую и тщательную рестандартизацию после полученных повреждений. Тело под стеклом не выглядело вполне мертвым: оно беспокойно ворочалось на своем просторном ложе и даже порывалось ползать. Вокруг стояла толпа новых русских, с мобилами и золотыми цепями, и они громко гомонили: -- Смотри, Колян, за бабки картавый даже после смерти по гробу ползает. -- Васек, прикинь! А давай его чисто вытащим и поставим повыше - пусть он речуху толкнет. Я когда слышу его пиздеж, всегда уссываюсь! Типа: "Товаищи! Миовая еволюция победила! Уа, товаищи! Уа!". Ща я его сам вытащу, нехуй ему там ползать, мы не за это столько бабок заплатили. -- Господа! Как представитель коммерческого отдела Мавзолея Владимира Ильича Ленина, я вас уверяю, что тело Владимира Ильича пока обладает лишь набором двигательных функций, а речь восстановить еще не удалось. Но вы можете сняться рядом с саркофагом. Кроме того, еще за пятьсот долларов каждый из вас может залезть внутрь саркофага и сняться вместе с Владимиром Ильичом. Если среди вас есть, прошу прощения, гомосексуалисты, мы можем также раздеть тело вождя и тщательно подмыть. Вас могут при этом заснять на видеокамеру, а также сделать серию фотографий. Это обойдется вам в пять тысяч долларов. -- Козел, ты за базаром следи, а то и ответить придется! Если ты сам пидор - еби своего Ленина в жопу бесплатно! Ты понял? А нам за бабки покажи что-нибудь нормальное, чтобы все было по-пацански! Хули он у тебя ползает? Колян прав - пусть он или речуху толкнет про мировую революцию, или, бля, Интернационал споет, или барыню спляшет. А так просто лежать нехера, ползать мы и сами умеем! Бабки в натуре отрабатывать положено! Ты понял, козел? -- Постой, Вован, мне мысля пришла в голову. Я вот сейчас сам вместо сухофрукта туда лягу, а вы меня на Полароид снимете. Должно круто получиться! Колян, поигрывая массивной золотой цепью, подошел к саркофагу, легко поднял крышку огромной ручищей и замахнулся на тело вождя рыжим волосатым кулаком: -- А ну пошел на хуй отсюда! Уступи место пацану! Тело Владимира Ильича испуганно заморгало, поднялось на четвереньки и заметалось по саркофагу. Колян поймал его за обшлаг пиждака и рванул на себя, стараясь вытряхнуть из саркофага. Тело, едва ворочая языком, с усилием выговорило: -- Наденька, дгужочек! Мне плохо! Товарищи Коляна радостно загомонили: -- Ты глянь, ни хуя себе! Ах ты бля, козел вонючий! А говоришь, он у тебя не разговаривает! Пиздишь, сука, как Троцкий! А ну, Колян, тряхни его еще разок, он щас и про мировую революцию загнет. Валера неожиданно вышел из-за стены, за которой мы стояли, на открытое пространство и сказал: -- Мужики, а ну быстро прекратили измываться над телом и съебали отсюда подальше! -- Это кто так тявкает? Колян выпустил ленинский пиджак из руки, подошел к Валере и многообещающе сказал: -- Сейчас я тебя, козел, рядом с Лениным положу -- и лениво-злобно размахнулся кулаком. Валера легко поднырнул под кулак и нанес сильнейший удар локтем в переносицу, а затем всадил остро сложенные пальцы в горло противника. Тот мешком осел на пол, изо рта и из носа у него хлынула кровь. Толпа ринулась на нас с Валерой. Я увертывался от кулаков и ног, бил в чей-то пах, не стеснялся ударять пальцем в глаза и кажется сломал напрочь несколько чьих-то коленных чашечек. Валерины ноги летали как бабочки. Последнему из нападавших, вытащившему из кармана пистолет, Валера с хрустом свернул шею. Представитель коммерческого отдела в ужасе спрятался за саркофаг, наблюдая внезапно начавшуюся бойню. Валера достал его режущим ударом кулака в лицо, и тот с кудахтаньем сел на корточки: -- Товарищи, пощадите! Осмотр тела вождя - это один из основных источников поступлений твердой валюты в партийную кассу. Геннадий Андреевич выкупил Мавзолей с расчетом поправить с его помощью финансовое положение Коммунистической партии и использовать полученные средства для финансирования своей избирательной кампании на выборах президента России! Умоляю, пощадите! -- Матюша, подними крышку, я этого козла продажного туда засуну. Пусть он сам рядом с Лениным полежит. Коммерсант от Мавзолея взвизгнул и быстро пополз на четвереньках подальше от взбешенного Валеры. Валера сильно пнул ногой в голову одного из лежащих, который сделал попытку подняться: -- Все, Матюша, пошли отсюда! Пускай тут менты порядок наводят. Или ребята Шмульдерсона. Кто раньше придет... Мы быстро вышли из Мавзолея на Красную площадь и пошли, не оглядываясь и не глядя вперед. Пришли мы в себя только у Александровского сада. Мои и Валерины часы показывали пол-одиннадцатого утра, но на улице уже вечерело. Впечатлений было столько, что говорить о чем-либо по свежим следам было бесполезно. Мы помолчали. Валера задумчиво почесал затылок: -- Как бы это сделать так, чтобы когда я умру, у меня рядом с головой взорвалась боевая граната? -- А зачем, Валера? -- Да неохота мне туда, к Шмульдерсону, понимаешь! -- Граната тебе ничего не даст. ЦПТ тебя скопирует раньше, чем она взорвется, а пока ты живой, тебе нет смысла ее взрывать. Но ты не переживай - ты же всегда можешь отказаться от сознания, если тебе там у них не понравится. И потом, оно еще может, и не восстановится. Так что не переживай понапрасну. Помнишь, осел говорил, что логики ни в чем нет, и что никто не знает, кому, зачем и что надо? А это значит, что все еще может как-то устаканится. Может быть этот Брэкстон нормальный мужик, а? Может, он когда-нибудь отберет у Шмульдерсона Пунтиллятор и сделает там более человеческое существование. -- Матюша, да ты что в самом деле! Еще и в Пунтилляторе революция? Потом там построят концлагеря для приверженцев Шмульдерсона, самых упрямых будут лишать сознания и разлагать на простые элементы, да? Устал я, Матюша от всей этой херни, как-то многовато ее вышло за один день. -- Так, Валерик, ты сам предложил поразвлекаться на собственный страх и риск. Вот и поразвлекались. А вообще, знаешь что? Прав был осел, когда сказал, чтобы мы держались подальше от Подозрительной Трубы. А с другой стороны, куда ты от нее денешься? Сколько ни прячься, труба тебя все равно найдет. А на другом конце у трубы - Пунтиллятор Шмульдерсона или еще какая-нибудь мерзость похуже. Только я думаю, что лучше всего об этом просто не думать, а постараться все забыть, как будто ничего не было. Давай, Валера, все это забудем, а? -- Нет, Матюша! У меня мысль другая на этот счет. Давай-ка мы с тобой попробуем написать пьесу под названием "Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона". Пока мы будем ее писать, мы во всем разберемся, и тогда нам, может быть, станет чуточку полегче. Правда, обидно будет, если никто не захочет ее поставить. Или, может быть, давай напишем сценарий для фильма! Тоже будет нормально. -- Ты знаешь, Валера, со сценарием мне как-то даже больше нравится. -- Эх, пивка бы сейчас холодненького - помечтал Валера и облизнулся от жажды. Я сунул руку в карман и вспомнил, что там нет ничего кроме паскудной визитной карточки. Тем не менее, я вынул ее оттуда. Карточка увеличилась в размере, а бумага стала тоньше. На одной ее стороне была очень правдоподобно нарисована сторублевка, а на другой стороне почему-то была нарисована пятидесятирублевая купюра. Мы подошли к пивному ларьку, и я небрежным жестом всучил странную ассигнацию продавцу. Тот принял ее, швырнув в кассу почти не глядя и дал сдачу как с сотни. Я попросил у продавца пластиковый пакет, сложил в него бутылки с Балтикой, и мы с Валерой уселись в сквере на лавочку. Я взял холодную запотевшую бутылку в руки: -- Ты знаешь, Валера, что самое гадкое в трубе? -- В какой конкретно трубе? -- Да не конкретно, а вообще в трубе. -- Что? -- То, что в в трубе ничего не удерживается, и ее нельзя наполнить. Она всегда пустая. А в бутылке самое ценное то, что она иногда бывает полная - сказал я и отхлебнул глоток пива. -- Я всегда думал, почему пиво принято пить медленно, врастяжку, а теперь знаю точно - сказал Валера. -- Ну и почему? -- А потому что пока ты его медленно пьешь, ты думаешь про полную бутылку, и тебе в это время плевать на пустую трубу и на Пунтиллятор Шмульдерсона. -- Знаешь что, Валера? Давай с тобой никогда не вспоминать про Пунтиллятор Шмульдерсона, когда мы пьем пиво! -- Годится, Матюша! А давай про него вообще не вспоминать! -- Ну, вообше, пожалуй, не выйдет - задумчиво сказал я - но есть один выход. -- Какой? - поинтересовался Валера. -- Давай просто чаще пить пиво! Валера с наслаждением сделал несколько глотков, и с трудом оторвавшись от бутылки, изрек: -- И мимо Мавзолея никогда не ходить. Я тоже отхлебнул как следует пивка, перевел дух и добавил: -- И применять логику только до определенной степени. ПОТОМУ ЧТО ЕСЛИ ТЫ ПОПЫТАЕШЬСЯ ПРИМЕНЯТЬ ЛОГИКУ ДО КОНЦА, ТО НЕПРЕМЕННО ПРОВАЛИШЬСЯ В ПОДОЗРИТЕЛЬНУЮ ТРУБУ И ПОПАДЈШЬ В ПУНТИЛЛЯТОР ШМУЛЬДЕРСОНА.