то одно это и только это губит Дагестан? Ибо игра без правил означает, что не только вы играете без правил, но что и против вас будут играть без правил, а это гоббсова война всех против всех, быстро разрушающая любое общество. Дагестан никак не может перейти на режим честной жизни -- на мой взгляд, в этом и только в этом корень всех проблем. Кстати, что значит "игра без правил"? Это означает, на моей модели личных свобод кружками, что общество не запрещает кружкам налезать друг на друга, то есть общество сознательно или бессознательно -- само устанавливает для себя режим гоббсовой войны всех против всех. Скучно смотреть на это. Скучно смотреть, как ослепленные личной корыстью политики и зараженные ими народы рвут одеяло на куски. Что ж, результатом всей этой грызни будет только то, что вместо одеяла будут куски одеяла. Рвут одеяло на куски и в Чечне. Копится заряд недовольства и у этносов, не без основания считающих себя обделенными в Дагестане. Нынешняя целостность одеяла (то бишь Дагестана) непрочна, ибо основана на силовых перетяжках, то есть не на мире, а на непрерывной войне: вспомним, что по Гоббсу "война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения". *** Вот я все удерживаю Дагестан от силового выяснения отношений, а с каждым "мирным" решением очередного уголовно-межнационального или просто уголовного конфликта дагестанское общество прогнивает еще на метр глубже. И становится ясно, что мирное решение мирному решению рознь. Мирное решение без поэтапных политических и духовных изменений не вскрывает гнойник, а направляет процесс гниения вглубь. Вот и принятие очередной конституции не явилось политическим действием, начавшим освобождение общества от застоявшегося в нем за последние десятилетия гноя. А предлагаемое мною радикальное политическое переустройство явится. Но зацикливаться на политике, где главным понятием является понятие нации, тоже, на мой взгляд, не следует. Такая политика, наверно, неизбежно будет и должна быть стратегией ближайших десятилетий, но это стратегия среднего масштаба (она тоже нужна), дальний замысел наш, на мой взгляд, должен состоять в постепенном оттеснении -- в политике -- понятия "нация" понятием "человек" (так же как в правилах дорожного движения понятие "нация" не является главным, хотя для многих водителей оно может быть главным). И наравне с осуществлением среднего стратегического замысла мы должны приступить к образованию нового народа, нового Дагестана, пусть этот еще только нарождающийся народ будет поначалу состоять из десяти человек, но пусть эти десять человек будут воистину людьми новых пониманий и старой морали, пусть это будут люди, доброжелательный интерес которых простирается и за пределы своего двора, и за пределы своего племени, и за пределы Дагестана и России. Возвращаясь к мысли, правильно ли я делаю, что спасаю Дагестан от силовых межнациональных конфликтов: правильно-то правильно, но вот идейно вскрыть гнойник политической межнациональной борьбы было бы хорошо чуть раньше. Хотя когда раньше, если весь прошлый год нас лихорадила Москва. Да и явно вывалился наружу политический национальный дисбаланс Дагестана только после выборов в федеральное собрание России. Мы высокомерно смотрели на другие народы, по-дурному барахтавшиеся в нацизме-национализме, скажем, на Америку или Канаду с их дискриминацией негров. Но американское общество не прятало от себя своих проблем, американские религиозные деятели (Мартин Лютер Кинг), американские кинорежиссеры, американские писатели личными творческими усилиями десятилетиями помогали изживать национализм и сплавлять все этносы в одну надэтническую общность, не разрушая ни одной этнической общности. (Фильм "В душной южной ночи" или роман Морли Каллагана "Любимая и потерянная"). Борьба с национальным неравенством стала стержнем внутренней политики Америки. Над Америкой издевались, ее осмеивали, а она изживала и практически изжила политическое неравенство белых и черных. Черное меньшинство по внутреннему убеждению стоит на страже, защищающих в том числе и его интересы, американских законов. На сегодня они национальное неравенство изжили, а мы, дагестанцы, еще и не начали его изживать (не только политикой, но и, что я считаю более важным, художественной литературой). Только реальное национальное равноправие создает надэтническую общность и политическую заинтересованность различных этносов в едином административном образовании. Только выставление понятия "человек" на высшую позицию. ПРЕДВЫБОРНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ Выступление по Дагестанскому телевидению 3 марта 1999 года. Уважаемые избиратели, меня выдвинула кандидатом в депутаты группа молодых людей. Я счел своим долгом принять их предложение: предлагающий как не должен уклоняться от предложения показать как. В последние годы ко мне на улице без конца подходят люди: Вазиф, ну где же твоя демократия? Други мои, демократия может быть только вашей, я могу только предлагать вам свою демократию. Выбор за вами -- это называется демократией. До сих пор вы выбирали уголовную демократию: демократическим путем -- всеобщим, равным, прямым, тайным голосованием -- выбирали во власть уголовников (людей ворующих) и людей не способных, да и не ставящих своей целью, с ними бороться. Потому нынешний наш строй я называю уголовно-демократическим: демократическая процедура используется народом для приведения к власти людей его обкрадывающих и этим ведущих народ к голоду. Я десять лет призываю вас изменить ваш выбор -- выбирать в парламент людей испытанной честности. Я не добавляю "и испытанной воли" потому, что честность в нашем обществе требует железной воли. Не эта ли моя политическая позиция ведет к тому, что меня так панически боятся власти Дагестана: случается, что какой-нибудь начальник не подумав предложит мне работу, но после консультаций с вышестоящим начальником начинает от меня прятаться. Сегодня почти все кандидаты в депутаты заговорили о честности и достоинстве. Но вот вопрос: если сами эти кандидаты честные и обладающие достоинством, то почему их терпит нынешний режим? почему они все при должности? Меня ведь режим не терпит только и именно за эти качества. Нынешней власти мои честность и достоинство опасны -- это понятно. Но вам-то, народу, они во благо. Поэтому я через голову властей обращаюсь к вам. В случае чего, жаловаться вам придется на самих себя. Моя программа укладывается в три слова: чтоб не воровали. Остальное приложится. Все кандидаты обещают вам быть честными, это правильно. Программа у всех одна. У прыгунов в высоту программа тоже одна: высоко прыгнуть. Все дело в том, кто лучше сумеет это сделать. Задайтесь этим вопросом -- это облегчит вам выбор. Сегодня многими избирателями честность не считается главным достоинством человека власти, сегодня многими главным достоинством считается богатство, пусть и нечестно нажитое. Вам все равно придется поставить честность главным достоинством, вопрос только в том какую цену придется вам и вашим детям заплатить за это понимание. Все что я делаю, я делаю не благодаря, а вопреки создаваемым мне условиям. Сегодня у вас есть возможность создать мне и условия. Спасибо за внимание. Март 1999 года. АНАЛИЗ чЕчЕНСКОГО КРИЗИСА ВВЕДЕНИЕ Сегодня одной из главных проблем политического обеспечения реформ в России и Дагестане является проблема Чечни. Чечня с первого дня конфликта стала не только внутренним делом России уже потому, что сама Россия, а значит и ее внутренние дела, представляют интерес почти для всех стран мира. Чечня стала международной проблемой, потому что международной проблемой является Россия. Я считаю, что необъективное, пристрастное, корыстное освещение и толкование событий в Чечне, в частности, действий федеральных властей, объясняется ближними интересами европейских государств. На мой взгляд, европейские государства не видят в Чечне -- в этой пока еще точке, горящей на карте мира, -- источника возможного мирового конфликта, в котором, если он разразится, мне думается, России и Западу быть в одном стане. Сегодня же Запад ломает Россию, демагогически используя демократическую риторику. В последнее время, похоже, начался процесс трезвения, который неизбежно приведет к учету не только ближних, но и дальних интересов европейских стран, человечества и мировой цивилизации. ____________ В ходе уже почти годичной чеченской кампании, на мой взгляд, крупнейшей ошибкой была необеспеченность ее пропагандистской, в хорошем смысле слова, кампанией. Мне уже приходилось говорить по поводу внутридагестанских конфликтов 90-92 годов, что любое применение силы должно быть обеспечено позицией морального верха стороны, применяющей силу: содержательным анализом сути конфликта, введением в общественный оборот мощного пласта фактических данных, доказательством того, что иные средства разрешения конфликта исчерпаны. Федеральной властью не было сделано ни первого, ни второго, ни третьего. Обществу не была доказана моральная правота действий федеральных властей и преступность действий и политических целей дудаевского режима. Это сейчас, сегодня, с экрана нет-нет да брызнет: "В Чечне мы воспитали нового дуче..." Эти утверждения необходимо было делать и, что важнее, доказывать до начала боевых действий в Чечне. Этого сделано не было. ______________ Федеральной власти в Чечне противостояли не только дудаевцы, криминалы и поддавшиеся дудаевской пропаганде чеченцы. Федеральной власти противостояла вся нынешняя демократическая интеллигенция, вся нынешняя демократическая номенклатура. За полгода до начала войны в Чечне я предсказал поведение московской интеллигенции: "Беда нынешнего нашего государства в том, что оно стесняется запрещать (не дай Бог какой-нибудь Леонид Никитинский или Александр Кабаков или Людмила Сараскина или Анатолий Стреляный заголосят, что запрет этот знаменует конец российской демократии)..." ("Другое небо", No3, август 1994 года, стр.5) Все указанные мною персоналии высказались по Чечне именно так, как я предсказывал. И, конечно, не только они. Вот заявление председателя партии "Демократический выбор России" Егора Гайдара от 11 декабря 1994 года: "Мы убеждены, что штурм Грозного не только аморален и незаконен, но и абсолютно бессмысленен. Последствием штурма будет волна насилия, которая захлестнет не только Северный Кавказ, но и всю Россию, приведет к установлению в стране режима полицейского государства. Это будет концом российской демократии" ("Политический курьер партии "Демократический выбор России", No1, 1995г., стр.З6). Последние слова -- дословное воспроизведение моего прогноза о реакции государственных демократов на попытку демократического государства обеспечить соблюдение демократических законов. Кто только не отметился по Чечне: Окуджава, Евтушенко, Приставкин, Ахмадулина, Левитанский... Необычным было единодушие прессы -- и пишущей и глаголющей с экрана. Возбудились Сорокина, Шарапова, Караулов, Яков, Гритчин, Самолетов, Говорухин-младший (а старший быстренько залез в кусты), Никитинский, Сараскина, Якунин, Шейнис ... И не только они: в парижской "Русской мысли" осуждали введение войск Гинзбург и русские эмигранты чуть ли не первой волны, на радио "Свобода" то же обсуждали (с непременным осуждением) Волчек, Ройтман, Тольц. По той же "Свободе" шли в прямом эфире интервью с Дудаевым, Удуговым, Масхадовым... На российском телевидении прошли заседания "Пресс-клуба" с приглашением Ковалева, Юшенкова, Якунина (все с осуждением ввода войск). На первом и втором каналах телевидения (в декабре-январе-феврале-марте) ежедневно на экране С.Ковалев -- Е.Гайдар: С.Ковалев в бункере Дудаева, С.Ковалев обнимается на московском аэродроме с Е.Гайдаром, С.Ковалев называет людей, принявших решение о вводе федеральных войск в регион, поднявший вооруженный мятеж против всей остальной страны, мерзавцами, подлецами, преступниками. Е.Боннер за границей призывает страны западной демократии объявить экономическую и политическую блокаду России, введшей войска против незаконной и мятежной армии Дудаева. С.Ковалев встречается с ведущими политиками Германии. С.Ковалев выступает в Европейском парламенте с призывом не принимать Россию в Совет Европы, пока она не сдастся мятежной Чечне. Министр иностранных дел Германии Кинкель делает выходящее за рамки правил европейской дипломатии заявление, осуждающее действия федерального правительства в Чечне. Европейский парламент принимает решение не принимать пока нарушающую права человека в Чечне Россию в Совет Европы. Сотрудник института Востока Российской Академии Наук Арутюнов в нескольких выпусках "Вестей" научно разъясняет жителям России какой чеченцы свободолюбивый и ценящий свою породненность с русскими народ... Андрей Быстрицкий, публикуясь в газете "Сегодня" и управляя "круглыми столами" на российском телевидении, и там и там долбит одно и то же: "Ну ей же Богу, зачем нам Чечня?" Обозреватель "Известий" Леонид Млечин, он же ведущий еженедельной программы "Де-факто" на российском телевидении, уже после террористического акта в Буденновске, продолжает разъяснять правительству, что с террористами нельзя воевать -- им надо сдаваться, и что он, Млечин, сомневается в том, что российские власти понимают это. _____________ Чечня не только и даже не столько расколола общество, сколько проявила всю меру нестроения умов в нем. Чечня выявила такую вещь: сегодня в России нет общества. При коммунизме общество было: плохое, преступное, жалкое, но -- общество. Сегодня общества нет, и это, сегодня, главная беда России. Такой беды, пожалуй, не было у нее со времен Игоревых. Значит, наверное, не так уж бесполезна задача создания общих, сначала для самостоятельно думающих людей, а потом и для всего общества, толкований гуляющих в обществе понятий и некоторых общих утверждений, связывающих эти понятия. Сегодня задача не только в изменении взглядов людей, исповедующих коммунизм, но и в изменении представлений людей, считающих себя демократами. Ноябрь 1995 года. _____________ Рассмотрим, как работают неформальные понятия общественного сознания на примере дискуссий о Чеченской войне. Ї1.ЗАКОН На мой взгляд, ни у России, ни y Северного Кавказа нет понимания идеи закона и, соответственно, пафоса законности. Русские мыслители и русские религиозные писатели Достоевский, Толстой, Владимир Соловьев, Тютчев учили, что в идеале общество должно жить не по закону, а по любви: "не закон, а любовь". Из размышлений русских философов выпала всего лишь одна категория -- "свобода". Как-то не было понято, что если законом станет любовь, то есть если любовь станет обязанностью, то в жизни не станет свободы. Мы, собственно, при коммунизме и жили не по закону, а по любви: нас заставляли любить: Ленина, Сталина, партию, коммунизм, Советский Союз, марксизм-ленинизм... Заставляли -- и потому в советской жизни не было свободы, а была не совсем полноценная, потому что несвободная, любовь к навязанным силой идеалам. Итогом такой жизни стало разрушение в общественном сознании идеи, идеала закона. Во всю историю России (до самого недавнего времени) в ней были люди не под законом ходящие: цари, генсеки, их окружение. Сегодня ситуация изменилась: провозглашен и начинает осуществляться принцип подзаконности всех живущих в государстве. Начинает осуществляться, но еще далеко не осуществлен. Сегодня не под законом ходят законодатели. Северокавказцы отвергают закон иначе, но тоже отвергают: здесь правило жизни гласит: "не закон, а кто сильнее", "не закон, а как договоримся". Из-за того, что обе противоборствующие стороны не привержены идее Закона, они не так уж экзистенциально и противостоят друг другу. И порой не могут объяснить себе чем, собственно, плоха для них противная сторона. Без идеи Закона война в Чечне, на мой взгляд, действительно много проигрывает в осмысленности. А вот с введением в рассмотрение ситуации идеи Закона она, война в Чечне, обретает смысл. Проблема, понятно, еще и в том, чтобы идею Закона ввести не только в рассмотрение, но и в общественное сознание. _____________ Перехожу к рассмотрению ложных, на мой взгляд, утверждений, сходящих в России и Дагестане за истину. Ї2. "БОРЯСЬ ЗА СУВЕРЕНИТЕТ ЧЕчНИ, чЕчЕНЦЫ БОРЮТСЯ ЗА СВОБОДУ" Но это утверждение -- логический нонсенс. Выступая 11 декабря 1994 года перед представителями дагестанских партий и движений, я .сказал: "Мне представляется логически противоречивым лозунг "Борьба за свободу и независимость Чечни", ибо, если Чечня будет независима, то в ней не будет свободы." В независимой Чечне не будет индивидуальных свобод, потому что она, как и Дагестан, не дожила до желания этих свобод. Тухумная, племенная жизнь, авторитет стариков вместо авторитета закона -- это не личностная жизнь и уж, конечно, не личностная свобода. Чечня, как, впрочем, и Дагестан, и Россия, не дожила до понимания того, что только закон обеспечивает свободу личности. В Чечне установится, потому что уже установился, авторитарный режим, опирающийся не на поддержку народа, а на диктатуру меньшинства, вооруженного автоматами, гранатометами, стингерами, системами залпового огня. В Чечне сегодня происходит то, что происходило в России в 17-20 годах: народ с энтузиазмом борется за свое рабство. Три года правления Дудаева были тремя годами предельной несвободы чеченцев. За эту несвободу и борется чеченский народ, как за свою несвободу от сталинско-ленинской партии боролся героический советский народ. Ї3. СВОБОДА И СУВЕРЕНИТЕТ Для объяснения ситуации с Чечней приходится возвращаться к идеям, высказанным мной и пять и шесть лет тому назад. Я был против самой идеи суверенизации еще в 89-м году: "Гуманизацией надо заниматься, а не суверенизацией. Демократизацией -- внутренними проблемами, а не суверенизацией -- внешним статусом, -- говорю об этом три года" ("Другое небо", No2, 1992г., стр.1). 10 мая 1991 года (еще существовал Советский Союз) в речи на З-м съезде народных депутатов Дагестана я сказал: "С этой трибуны задавался вопрос: "Да разве кто-нибудь доказал, что между национальными суверенитетами и межнациональными конфликтами существует причинная связь?" Я намереваюсь доказать, что такая связь есть. Сегодня, когда ни в одной из республик союза нет демократического общественного сознания (что вполне объяснимо), суверенитет служит средством для торжества национального мышления, суверенитет служит средством для создания привилегированного положения одной нации по отношению ко всем остальным. Сплочение в организованную силу в республиках, провозгласивших суверенитет, идет на национальном сознании, организованная национальная сила противостоит всему инонациональному, противостояние выливается в противоборство, противоборство в столкновения, столкновения в кровь. А вы спрашиваете какая тут причинная связь. Да суверенитет, в условиях торжества национального мышления, служит средством для достижения национального превосходства на суверенной территории -- вот вам связь. Суверенитет и национальные конфликты неразделимы. Даже Прибалтика пошла не по демократическому, а по национальному пути" (там же,стр.5). Вот объяснение причин происходившего в дудаевской Чечне в течение 91-94 годов. Вот предсказание нарушения прав русского населения Чечни в суверенной дудаевской Чечне, сделанное до прихода Дудаева к власти. Из того же выступления (1991 год): "И еще одна мысль. Выступающие за суверенитет говорят, что суверенитет даст нам большую свободу. Кому это "нам"? Суверенитет даст большую свободу дагестанскому государству, а не личности. Я хочу свободы, а не суверенитета. В некотором смысле, чем меньше свободы, т.е. суверенитета у государства, тем больше свободы у человека: Советский Союз был суверенным государством в 1938 году, а люди в нем были несвободны. Несколько дней тому назад Советский Союз признал над собой юрисдикцию международного суда ООН по правам человека, т.е. поступился частью своего суверенитета во имя суверенитета личности: у государства свободы стало чуть меньше, и ровно настолько же стало больше свободы у человека. Чем больше уровней контроля над "суверенным" государством, тем защищеннее, т.е. свободнее человек в нем" (там же, стр.5). Вот несколько идей о суверенитете, полностью приложимых к сегодняшней Чечне: "Магомедов как будто не понимает, что снятие внешнего контроля над действиями государства (суверенитет) угрожает личности порабощением ее своим собственным государством -- как это было в сталинском государстве, как это есть в саддамском Ираке. Когда же возможен разговор о суверенитете? Когда есть внутренний контроль общества над действиями государства -- он-то и может заменить внешний контроль. Внутренний контроль общества обеспечивается не только и не столько структурами демократии (которых в нашем обществе еще нет: свободное телевидение, например, налаживается пока только в РФ), сколько демократическим сознанием, чего -- как я сказал -- нет ни в Дагестане, ни в республиках. Я и в самом деле думаю, что Магомедов не вник в кажущееся ему простым понятие суверенитета, он совершил элементарную ошибку, отождествив суверенитет государства с суверенитетом личности, свободу государства со свободой человека". "Свобода завоевывается не воздыманием рук несвободными людьми, а личным противоборством старой структуре мысли и поведения. Свобода не завоевывается скопом, ее обретают поодиночке. Общество, не понимающее этого, будет несвободным в любой структуре". "Люди у нас (в Дагестане, и в Союзе) не изменились -- в этом причина всех сегодняшних бед. Свободу и новизну надо обретать в старых структурах -- это трудно, но только то, что так обретено, и есть свобода. Старые, несвободные, т.е. не уважающие свободы другого, люди в структурах, созданных для людей иного общественного сознания, несут беду и себе и другим: идут средневековые национальные войны в суверенных Армении, Азербайджане, Грузии". ("Взгляд", No3, стр. 1, 18 мая 1991 года). Сегодня можно было бы добавить: и в Чечне. Все идеи полностью приложимы к Чеченскому обществу и объясняют, уже тем, что предсказывают, внутреннюю природу происходящего в Чечне. Изложенные выше базовые идеи о содержании и смысле понятий суверенитет, свобода еще не стали элементами общественного сознания не только России, но и Запада. Ї4. "ВОЙНА В ЧЕчНЕ ПОВЫСИЛА ВЕРОЯТНОСТЬ ПРЕВРАЩЕНИЯ РОССИИ В ПОЛИЦЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО" (ГАЙДАР, КОВАЛЕВ) Опять, на мой взгляд, тезис прямо противоположный истине и выказывающий непонимание авторами сути происходящего в России и в мире. Во-первых, о термине "полицейское государство": Маркс так называл бисмарковскую Германию, Герцен Россию Николая 1, Ленин Россию Николая II и всегда этот термин означал государство не с сильной уголовной полицией, а с сильным политическим сыском, с тайной политической полицией, действующей не по Закону против людей мысли и слова. Каким же образом заранее объявляемые действия, обосновывающиеся ссылками на Конституцию, связываются с политическим сыском, с незаконным преследованием людей, высказывающих мнения отличные от официальных? Да никаким образом не связываются -- просто громко и по всем каналам прогоняется важно обставленная ложь, рассчитанная на рефлексы обывателя. И на приобретение политического капитала политическими лжецами. На самом же деле, на мой взгляд, нынешняя Россия страдает не от излишней полицейской силы государства, а из-за недостаточной силы его. Из-за недостаточной полицейской силы государства нам грозит превращение России не в полицейское государство, а в криминальное образование. Нам необходимо усиление полицейской силы государства, это усиление -- необходимое условие демократии. Тоталитарное государство, принятое считаться государством предельной силы, было, как ни странно это может показаться, государством слабым. Почему? Попробую пояснить на модели с кружками. Кружки свобод и кружки возможностей (что вовсе не одно и то же) личностей и негосударственных организаций были предельно малы. Посему для контроля над ними и, в случае надобности, силового подавления их требовался относительно небольшой кружок государственной силы. Кружки силы отдельных людей и их объединений Кружок силы государства, достаточный для силового подавления сопротивления людей и их объединений. Аналогия тут с зоной для заключенных: заключенные разоружены, поэтому для контроля над ними достаточно небольшого количества часовых на вышках и дежурной роты в помещениях примыкающих к зоне. Та же ситуация была в Советском Союзе: для силового подавления разоруженного, бедного, лишенного свободы объединяться в неконтролируемые государством организации, народа достаточно было небольшого кружка силы( в Новочеркасске вполне можно было обойтись батальоном пехоты). Ситуация резко изменилась с переходом к демократии, с принятием новых демократических законов, предоставлением гражданам страны намного больших свобод и, что намного важнее, намного больших возможностей нарушать теперь уже законы свободы. Появились слои очень богатых людей, очень богатых организаций, в том числе и преступных. Это изменило ситуацию: кружки силы и кружки возможностей отдельных людей и преступных сообществ увеличились настолько, что стали соизмеримы с кружками силы государственных формирований. И еще одно качественное изменение: резко возросла возможность подкупа сотрудников государственных органов, в том числе и силовых органов. Продажность одного чиновника силового ведомства, проданная им информация о готовящейся против преступников операции, сводит к нулю работу сотен, а то и тысяч честных работников. К противоборству с вооруженными современным оружием, организованными и дисциплинированными преступными формированиями одряблевший аппарат тоталитарного государства оказался не готов. Это не говоря о неготовности новых законов, учитывающих возросшие возможности преступных сообществ. А господа правозащитники по старой памяти брешут на кажущуюся им, по старой же памяти, всесильной и всемогущей, старую государственную машину. (Бывшие диссиденты и трущаяся вокруг них околодиссидентская публика не нашли, к радости преступников, занятия более актуального, чем конференции "КГБ вчера, сегодня, завтра".) Увы, инерции старого мышления оказались подвержены не только партаппаратчики, но и номенклатурные правозащитники, номенклатурные демократы. Повторяя избитые и не про новую действительность сказанные истины, правозащитники и демократы не доходят до такой истины: к соблюдению законов свободы тоже НУЖНО принуждать. Они привыкли протестовать против самого существования аппарата принуждения тоталитарного государства, принуждавшего народ к соблюдению законов несвободы, и по инерции брешут на нарождающееся демократическое государство, призванное обеспечить, в том числе и принуждением, соблюдение законов свободы. Полицейское государство? Да: сильное демократическое государство, должное быть куда сильнее тоталитарного. Сильное, в том числе, и своей полицией, и своей армией. Ї5. "ЖИТЕЛИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА -- ЭТО РОМАНТИчЕСКИЕ ГЕРОИ, ОНИ НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕЙ СВОЕЙ ИСТОРИИ БОРОЛИСЬ ЗА СВОБОДУ, ВОТ И СЕГОДНЯ МАЛЕНЬКИЙ, НО СВОБОДОЛЮБИВЫЙ чЕчЕНСКИЙ НАРОД БОРЕТСЯ ЗА СВОБОДУ, ТАКОВ УЖ МЕНТАЛИТЕТ ГОРДЫХ КАВКАЗЦЕВ -- СВОБОДА У НИХ В КРОВИ" Увы, мои оценки прямо противоположны приведенной выше. Логически, приведенная выше оценка опровергается фактом неукорененности в сознании северокавказцев (конечно, не только их) понимания Закона, правильно-построенных законов как необходимого условия свободы. Менталитет кавказца, на мой взгляд, ближе всего менталитету латиноамериканцев: та же философия и мораль мачо, мужчины, культ мужчинизма, переходящий в культ силы, в свою очередь переходящий в уважение и почитание людей ("настоящих мужчин"), сумевших силой добиться власти над почитателями сильных мужчин. От философии мачо логически неизбежен, в политике, переход к авторитарным латиноамериканским режимам. К авторитарности, а не к свободе и равноправию, тяготеют и северокавказцы: логика поклонения не правоте, а силе, логика морали мужчинизма (мачо) рыхлит почву для законного и логичного раболепия, рабства, согласия на неравноправие. Хорошо, на мой взгляд, сказал об этом, почти двести лет назад, Гегель: "На Востоке тот почитается счастливым, у кого хватает отваги подчинить себе то, что слабее его, и достаточно ума для того, чтобы не нападать на то, что его сильнее, а в случае необходимости, сразу этому подчиниться. А мудрым считается тот, кто уходит от реальности и действует лишь в речах и сентенциях", и: "... в восточном характере так тесно переплетаются между собой два с первого взгляда противоречащих определения: стремление властвовать над всем и покорное подчинение любому рабству. Над тем и другим властвует закон необходимости. (А не свободы. -- Вазиф Мейланов). Господство и порабощение -- оба этих состояния здесь на месте, ибо в обоих царствует одинаковый закон власти. (А не правоты. -- Вазиф Мейланов)" (Г.В.Ф.Гегель, Работы разных лет, том 1, стр.214-215). Эти идеи ничем не походят на сладкий сироп ученых уверений научного сотрудника Института Востока АН России Арутюнова. Ї 6. "НЕ БАНДФОРМИРОВАНИЯ, А ВООРУЖЕННЫЙ НАРОД", "ВОЛЕИЗЪЯВИВШИЙСЯ НАРОД" Аргументы, весь вес которых сосредоточен в слове народ, на меня не действуют или действуют отрицательно: народ за, значит надо было решать иначе. Народ проголосовал за Гитлера, ну и что -- он был прав? Народ проголосовал за Гамсахурдиа -- ну и что? Народ Кубы проголосовал за Кастро -- и что? Народ Кубы в состоянии экстатического опьянения (сравни с состоянием митингующих на площади Грозного чеченцев) голосовал "за свободу -- против диктатуры Батисты!" И что? Оказалось, что, как всегда, как в большинстве случаев, народ оказался неправ: он проголосовал за диктатуру куда более жестокую, куда более грязную, карикатурную, паранойяльную -- за диктатуру Кастро, которого не знает теперь как ссадить со своей, народной, шеи. Глас народа -- глас божий? Абсолютная неправда. Инструментом истины является человек. Одинокий голос первооткрывателя -- вот глас божий. Через одного, поначалу враждебного народу, человека народ и доводится до истины. Но для этого надо, чтобы до общества, до народа (с трудом выговариваю это не любимое мною, но очень любимое Сталиным, Лениным, Гитлером, Муссолини, Кастро, Гамсахурдиа, Дудаевым, Даниэлем Ортегой, Менгисту Хайле Мариамом, Муамаром Каддаффи, Саддамом Хусейном -- всеми теми, кто вскакивал на шею прославляемому ими народу, слово) мог дойти одинокий голос человека, которому дано. Этого-то одинокого голоса пуще смерти боятся прославители народа. Они не дают говорить несогласным с их, быстро возводимым в сан "народного", мнением. Посему слитный, единодушный глас народа -- это всегда признак несвободы. Несвободен был СССР, и потому народ в нем был единодушен, несвободна была и Чечня там, где она была единодушна (в дудаевских районах), несвободна была гамсахурдиевская Грузия, ортеговская Никарагуа, кастровская Куба, каддаффиевская Ливия ... Там единодушны, потому что несвободны. Чего ж стоит аргументация мнением запуганного народа? И с чего бы это господа журналисты называют дудаевцев "борцами за свободу"? (Сегодня сложилась забавная ситуация: Дудаева признают уже и журналисты преступником, криминальной личностью, а дудаевцев, по инерции, еще продолжают величать "борцами за свободу"). Они борцы не за свободу, а за рабство, за рабство народа под режимом Дудаева. При всех режимах, установившихся в результате "народно-освободительной" идеологии, "народно-освободительных" движений действует структура несвободы -- несогласные уничтожаются, заключаются под стражу, изгоняются, проклинаются. Это общее, ненарушимое правило поведения режимов, приведенных к власти "народно-освободительными" движениями. Народно-освободительные движения непременно оказываются народно-поработительными. Случайно? Нет, на мой взгляд, вполне логично и потому неизбежно. Виновен народ, виновна категория народ, виновно возведение этой категории в ранг первой, высшей. Народ, вдруг собравшись на Совет, Курултай, Вече, митинг, Конгресс, Ассамблею и т.д и т.п. не в силах родить истину, он в силах только проклясть человека не льстящего народу, а говорящего ему, народу, правду о нем -- всегда в этих случаях неприятную. Неправда, самообман, нелепица (на манер отождествления суверенитета государства и свободы человека) провозглашаются народами на этих массовых радениях своею целью и ведут их (народы) к несчастьям, к рабству, падению, гибели. Все изменится, если не народ станет высшей категорией, а человек, личность. У народа, для которого не народ, как целое, а личность -- высшая категория, и жизнь общества иначе структурирована и государство другое, в нем создаются, действуют структуры свободы. Свободы, под которой должна разуметься только свобода каждого отдельного человека. Верховенство народа над человеком, как я указал выше, неизбежно ведет к несвободе личности и, тем самым, к несвободе народа как целого. "Не бандформирования, а весь народ". Да нет, раз "весь народ", значит власть над ним взяли бандформирования. Аргументация народом не проходит, не пройдет. Ї7. "ДА РАЗВЕ МОЖНО ГОСУДАРСТВО СТАВИТЬ ВЫШЕ ЛИчНОСТИ? ДА РАЗВЕ МОЖНО КОНСТИТУЦИЮ СТАВИТЬ ВЫШЕ ИНТЕРЕСОВ чЕЛОВЕКА? ДА РАЗВЕ МОЖНО КОНСТИТУЦИЮ, КАКОЙ БЫ ХОРОШЕЙ ОНА НИ БЫЛА, УТВЕРЖДАТЬ ТАНКАМИ?" Вот смысл мартовско-апрельских размышлений бывшего корреспондента радио "Свобода" в Москве, а ныне штатного сотрудника радио "Свобода" в Париже Дмитрия (Мити, как величают его коллеги по радиоэфиру) Волчека. "Русская беда в том, -- разъясняет нам Митя, -- что государство опять поставленно у нас выше личности". "Да разве можно государство ставить выше личности, ну пусть закон ... а что закон? ...неужели ж его ставить выше человека, выше народа? Меня ведь демократы учили, что человек -- высшая ценность, а не какой-то там закон. Это все советский синдром, -- думает вслух на радио "Свобода" Митя, -- мне со стороны-то, из Парижа, виднее, а вот у вас без совета со мною и вышла чечня ..." Русские мальчики, перенявшие у русских мальчиков конца прошлого -- начала нынешнего века эстафету погубления России и мира... Но к делу: с чего это взял господин Волчек, что государство и человек, государство и народ неизбежно, имманентно враждебны друг другу? Это-то заблуждение и есть синдром советской, русской истории: так было, но так не должно быть, так может не быть и в чем-то в России это уже не так. Сегодня государство не навязывает человеку как думать и куда бежать. Сегодня государство ставит целью демократию и свободу, а значит не предписания, а запреты. Но вот запреты, соблюдение запретов должно быть обеспечено чего бы это ни стоило. И если для исполнения запретов необходимы танки, то должны быть танки. Не будет запретов, не будет Закона, не будет Закона -- не будет и человека, о котором, фальшивя в стекла телекамер, разговаривают Волчек, Ковалев, Гайдар, Сванидзе и им подобные. А что будет? А будет Томас Гоббс: "... пока люди живут без общей власти, они находятся в том состоянии, которое называется войной, а именно в состоянии войны всех против всех. Люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им дают их собственная физическая сила и изобретательность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, земледелия, морской торговли, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна." (1651 год). Вот так, господин Волчек: не будет танков, не будет и житья человеку. Не так уж, видно, и противоречат друг другу категории "человек" и "государство", скорее взаимно обусловливают существование друг друга. Государство сегодня плохое? Согласен! А знаете чем оно сегодня плохое? Тем, что не обеспечивает соблюдения отлитых в Законы государства запретов, тем, что не обеспечивает соблюдения законных запретов силой там, где иные способы обеспечения не действуют. Ї8. "НО ЕСЛИ ДЕЙСТВИЯ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ БЫЛИ МОРАЛЬНЫ, ТО ПОчЕМУ ПОЗИЦИЮ РОССИИ КРИТИКУЮТ ВСЕ СТРАНЫ РАЗВИТОЙ ДЕМОКРАТИИ, ВСЕ СТРАНЫ БЫВШЕГО СССР?" Ответ очень прост. В сегодняшнем мире куда меньше идеализма, чем было во всем XIX веке или даже в первой половине века нынешнего. Сегодняшнее человечество разъедаемо философией прагматизма -- философией ближней выгоды. Этой-то сиюминутной выгодой (ведущей к потрясениям и катастрофам, но не сегодня, а завтра) и продиктована политика стран Запада в отношении России. В эпоху позднего СССР и Запад и многие советские диссиденты (собственно, почти все) стремились разрушить коммунистическую империю национализмом и вместо одной на все человечество наднациональной беды породили тысячи частных, национальных бед. Циничные и честолюбивые заменители коммунизма частью не хотели, частью не умели заглядывать в теоретически возможные последствия своих действий. Точно так и сегодняшние ближние цели конкуренции на мировых рынках побуждают Америку и Европу ломать Россию тем же проверенным способом поддержания в России атмосферы национальной особности, национальной обособленности, национальной ненависти, стремления разломить Россию на куски и надолго вывести ее из конкурентного поля (а Россия рвется и на рынок вооружений, и на рынок нефти, и на рынок высших технологий и компьютерных программ, и на политический рынок влияния на Балканы, Ближний Восток, страны Восточной Европы, страны бывшего СССР). Это об Америке и развитых странах Европы. Радио "Свобода" цитирует польскую газету: "Голос Ковалева не был услышан, Россия продолжает нарушать права человека в Чечне" (это сегодня, после не имеющей прецедентов террористической акции чеченцев в Буденновске, это сегодня, когда федеральным солдатам запрещают открывать ответный огонь, это после покушения на партнера дудаевцев по "мирным" переговорам генерала Романова). Застарелая трехсотлетняя ненависть поляков к русским и не прошедший со времен Варшавского пакта страх движут поляками. Вот причина. Украина, Прибалтика -- цитируют и их (так коммунисты в советское время делали: кто бы ни были -- до кучи их, пусть будет побольше, слушателю некогда разбираться). А у них одно на уме: чем меньше России, тем больше у них безопасности. Этим, от страха и ненависти, не до силлогизмов, они намеренно нечестны, это пропагандистская война, покрывающая и оправдывающая участие в боевых действиях на стороне дудаевцев формирований УНА-УНСО, со все той же целью