не хочу его видеть. Но не могу выбросить в окно.-- Вспышка угасла.-- Пусть его носит твоя жена,-- уже спокойнее продолжал я.-- Прошу тебя, пошли ей кольцо. Пусть она его продаст. А вырученные деньги потратит на дорогу, чтобы приехать сюда и повидаться с тобой. Я бы хотел познакомиться с твоей женой, Берт. Мне кажется, она чудная женщина. Берт рассмеялся. -- Чтоб меня! Я это ей скажу. Она помрИт со смеху.-- Он взглянул на кольцо.-- Ладно, об этом мы ещИ поговорим,-- и он убрал кольцо в маленький бумажник, где хранил фотографии жены и детей. ДнИм приехали мои родители. Мы чувствовали себя очень неловко. Я был их единственным сыном. Отец долгие годы работал в министерстве иностранных дел, прежде чем вернулся в Фалмут и возглавил семейную фирму после смерти моего деда. Обвинение в убийстве вызвало бы у них меньшее удивление, чем в бунте. Они ни в чИм не упрекнули меня, но я видел, как они огорчены крушением возлагавшихся на меня надежд. Медленно текли дни, похожие друг на Друга, как близнецы. Я написал Дженни, предупредив, что еИ могут вызвать на процесс в качестве свидетеля, но ответа не получил. По утрам мы убирали каморку, затем полчаса гуляли по двору, а в остальном были предоставлены сами себе. Через пару дней врача, подозреваемого в убийстве, перевели в одиночную камеру, и мы с Бертом остались вдвоИм. На сбор улик ушла неделя. Нашим делом занимался лейтенант Соумс. Он зачитал нам показания Рэнкина и капитана Хэлси. Факты они изложили правильно. В своих показаниях я объяснил мотивы моего поведения на борту "Трикалы", сделав особый упор на расшатанные доски шлюпки номер два, отказ Рэнкина немедленно доложить капитану о повреждении шлюпки и необычную реакцию Хэлси, когда он понял, что мы хотим спустить плот на воду. К тому времени Рэнкин уже объяснил ему, почему мы отказались сесть в шлюпку. Лейтенант подробно записал мои слова, и я, прочитав протокол, расписался под ним. Допрос занял всИ утро и часть дня. В камеру мы вернулись в начале четвИртого. -- Думаешь, они передадут наше дело в трибунал?-- спросил Берт. -- Несомненно,-- ответил я.-- Наше преступление очевидно. Но мы должны убедить суд, что наши действия диктовались обстановкой. -- Убедить,-- хмыкнул Берт.-- Наслышан я об этих трибуналах. Справедливость их волнует меньше всего. Или ты подчинился приказу, или нет. Если нет, да поможет тебе Бог. И никто не станет слушать наши объяснения. Да и нужны ли они? Ну, дадут год, а не шесть месяцев. ВсИ-таки лучше, чем умереть, как Силлз. Что я мог ему возразить? Мы оказались в безвыходном положении. Наутро мы услышали, как тюремщик щИлкнул каблуками. -- Что-то рано для развода караула,-- пробурчал Берт. Шаги, глухо отдававшиеся в длинном коридоре, приблизились к нашей двери и затихли. Дверь распахнулась. -- ЗаключИнные, смирно!-- рявкнул голос сержанта. Мы вскочили на ноги и застыли. В камеру вошИл капитан. -- Садитесь,-- сказал он. Сам он сел на стол и снял фуражку -- черноволосый, с волевым, чисто выбритым лицом. -- Я пришИл сообщить вам, что на основании имеющихся у него материалов командир базы, полковник Элисон, решил передать ваше дело в армейский трибунал. Сегодня утром он предъявит вам офицерское обвинение. Сейчас речь пойдИт о вашей защите. Вы можете пригласить профессионального адвоката или обратиться к какому-нибудь офицеру, если хотите, чтобы он представлял ваши интересы. Если нет, я готов выступить вашим защитником. Я -- капитан Дженнингс. До службы в армии был юристом.-- Он быстро взглянул на меня, потом на Берта.-- Быть может, вы хотите предварительно обсудить моИ предложение? Мне он понравился. Его быстрая речь внушала доверие. Адвоката я мог нанять только на средства родителей. Знакомых офицеров у меня не было. -- Я буду только рад такому защитнику, сэр,-- ответил я. Он повернулся к Берту. -- И я тоже, сэр. -- Вот и отлично. А теперь перейдИм к делу,-- сказал он таким тоном, словно мысленно засучил рукава. Мне даже показалось, что его заинтересовало наше дело. И действительно, потом я ни разу не пожалел о принятом решении.-- Я ознакомился с вашим делом. Вы оба признали свою вину. Теперь мы должны определить, на чИм будет строиться ваша защита. Варди, расскажите мне обо всИм по порядку и объясните, чем были обусловлены ваши действия. Я хочу знать, о чИм вы думали с того момента, как поднялись на борт "Трикалы", до взрыва мины. Дайте мне возможность увидеть происшествие вашими глазами. О событиях на "Трикале" я достаточно подробно рассказал лейтенанту Соумсу. Ничего не скрыл я и от капитана Дженнингса. Мне очень хотелось, чтобы он понял, почему мы поступили так, а не иначе. Когда я умолк, Дженнингс посмотрел на Берта. -- Вы можете что-нибудь добавить, Кук? Берт покачал головой. -- ВсИ было, как сказал капрал. Я думаю, он поступил правильно. -- Вы сами трогали расшатанные доски или поверили капралу на слово? -- Нет,-- ответил Берт.-- Я щупал их сам. Силлз первым обнаружил, что они расшатаны. Я как раз стоял на вахте. Он сказал мне об этом, и, когда капрал сменил меня, я залез с Силлзом в шлюпку. Конечно, в темноте я ничего не видел, но провИл рукой по обшивке, и несколько досок подались вниз. Пять штук. Ненамного, но подались. И у меня возникли сомнения, пригодна ли шлюпка к плаванию. Их можно было сдвинуть на четверть дюйма. -- Понятно.-- Дженнингс закинул ногу на ногу.-- Интересное дело.-- Казалось, он говорил сам с собой, а не с нами.-- Получается, что вы оба будете держаться данных вами показаний? -- Да, сэр,-- ответил я.-- Возможно, я поспешил, но мог ли я поступить иначе? -- Н-да. ВсИ усложняется,-- пробормотал он, а затем продолжал холодно и по-деловому:- Видите ли, для военного суда главным остаИтся вопрос дисциплины. Решение о спуске плота на воду мог принять только капитан, вы, можно сказать, узурпировали его власть, а получив приказ отойти от плота, угрожали оружием тем, кто хотел помешать вам спустить его на воду. Чтобы оправдаться от обвинения в бунте, вам необходимо доказать, что шлюпка действительно была непригодна к плаванию и, зная об-этом, капитан умышленно старался воспрепятствовать матросам воспользоваться спасательными плотами. Другими словами, вы должны убедить суд, что у капитана были какие-то тИмные мотивы и он специально послал людей на гибель в повреждИнной шлюпке. Это уже из области фантастики. Я бы не вспомнил об этом, но вы сами признаИте, что второй помощник Каузинс не сомневался в том, что шлюпка в полном порядке, так как недавно проверял еИ лично. Это будет непросто, знаете ли,-- добавил он.-- И я должен предупредить вас с самого начала, что вероятность вынесения оправдательного приговора очень мала. ОстаИтся надеяться, что вы отделаетесь лИгкими наказаниями, учитывая ваш безупречный послужной список до прибытия на "Трикалу" и вашу уверенность в том, что в тот миг вы действительно действовали правильно. Возможно, будет лучше, если вы сразу признаете себя виновными. Вы с этим согласны, капрал? -- Да,-- ответил я,-- я готов признать себя виновным в нарушении дисциплины, но я убеждИн, что тогда не мог поступить иначе. И чем больше я об этом думаю, тем крепче моя уверенность в том, что где-то что-то нечисто. Мои подозрения небезосновательны, я в этом не сомневаюсь. Но я ничего не могу доказать, не могу даже Определить, в чИм именно я подозреваю капитана Хэлси. Но я по-прежнему уверен, что повреждение шлюпок -- лишь звено длинной цепочки. Дженнингс изучающе смотрел на меня. Я видел, что он хочет решить для себя, верить мне или нет. Наконец он спросил: -- Вы писали рапорт капитану "Бравого"? -- Да,сэр. -- Изложили вы в нИм свои подозрения? -- Нет, сэр. Услышав, что, кроме нас, никто не спасся, я решил, что они беспочвенны. Он кивнул. -- Жаль. Иначе вам могла помочь Торговая палата. А теперь, когда вы узнали, что, кроме вас, спаслись и другие, ваши подозрения возродились вновь? -- Да, сэр. А кто спасся? У вас есть список? -- Конечно,-- ответил капитан Дженнингс.-- Список у меня есть,-- снова изучающий взгляд.-- А кто, по-вашему, мог бы оказаться в этом списке? Я ответил без промедления: -- Капитан Хэлси, Хендрик, первый помощник, мичман Рэнкин, Юкс и Ивэнс. -- Кто-нибудь ещИ?-- спросил он. --Нет. -- Иными словами, все те, кто остался на борту после отплытия двух шлюпок? Я кивнул. Дженнингс заговорил не сразу. -- Удивительное дело, но вы правы, Варди. Спаслись те, кого вы назвали -- Хэлси, Хендрик, Рэнкин, Юкс и Ивэнс. Их подобрал минный тральщик недалеко от Фарерских островов двадцать шестого марта, спустя три недели после того, как "Трикала" затонула у берегов Норвегии. Ну что ж.-- Он встал и взял со стола фуражку.-- Пойду подумаю над тем, что вы мне рассказали. Увидимся завтра вечером. А пока постарайтесь ещИ раз вспомнить, не упустили ли чего-нибудь из того, что может нам пригодиться. Значит, мистер Рэнкин отказался доложить капитану о повреждении шлюпок? За это можно уцепиться.-- И он вышел из камеры. -- Похоже, приличный тип,-- заметил Берт после ухода Дженнингса. -- Да,-- кивнул я.-- Но вряд ли он сможет вытащить нас из этой истории.-- В коридоре вновь раздались шаги, и открылась наша дверь. -- Капрал Варди!-- Это был сержант. --Да? -- Тут молодая женщина ждИт вас больше часа. Она говорила с начальником караула, и он разрешил вам повидаться. -- Молодая женщина?-- воскликнул я. -- Да. И очень симпатичная.-- Сержант подмигнул,-- Прислать еИ сюда? У меня закружилась голова. Неужели Бетти передумала? Тогда.., Во мне вспыхнула надежда. -- Дело идИт на лад?-- Берт улыбнулся.-- Небось она пришла за кольцом. Сержант ушИл, вернулся, распахнул дверь, и в камеру вошла Дженни. Я остолбенел от изумления. Я не верил своим глазам. И она изменилась. Бесформенная длинная шинель уступила место изящному костюму, черный берет -- весИленькой шляпке. Я неуклюже поднялся на ноги. Наши взгляды встретились. С превеликим трудом я удержался и не расцеловал еИ в обе щеки. -- Дженни!-- воскликнул я.-- Как ты сюда попала? Я думал, ты в Шотландии. Она села за стол. -- Я там была. Но получила твоИ письмо, и... вот я здесь. А как ты,Берт? -- ВсИ нормально, спасибо, мисс,-- с улыбкой ответил Берт.-- Но... что заставило вас приехать сюда? -- Любопытство,-- смеясь, ответила она,-- Я хотела убедиться, что вас действительно арестовали за бунт. И... в общем, я приехала, как только смогла. -- Не стоило тебе так быстро уезжать. Ты провела дома лишь несколько дней, и твой отец... -- Не говори глупостей, Джим,-- прервала меня Дженни.-- Я не могла не приехать. И папа не ожидал от меня ничего иного. За последние месяцы я столько странствовала по Европе, что путь от Обана до Фалмута для меня сущий пустяк. А теперь расскажите, что означает вся эта бредистика. -- К сожалению, дело очень серьИзное,-- ответил я. Берт начал бочком пробираться к двери. -- Пойду-ка я поболтаю с охраной,-- сказал он. -- Подожди.-- Я попытался остановить его. Мне не хотелось, чтобы он уходил. -- В чИм дело, Берт?-- спросила Дженни.-- Посиди с нами. Я хочу знать, что с вами стряслось. -- ВсИ в порядке, мисс.-- Берт уже открыл дверь.-- Я сейчас вернусь.-- И выскользнул в коридор. Дженни рассмеялась. -- Берт ведИт себя так, словно мы влюблИнные. -- Я... я не знаю. Наверное, он подумал, что нам приятно побыть вдвоИм. Дженни посмотрела на меня и быстро отвела взгляд. -- Берт -- хороший человек,-- сказала она после короткой паузы.-- Я рада, что он рядом с тобой. А как твоя невеста? Ей известно, что ты в Англии? Я рассказывал ей о Бетти и'о том, как она заставила меня подать заявление на офицерские курсы. -- Да,-- ответил я.-- Известно. -- И что?-- она пристально изучала носки туфель. -- Между нами всИ кончено. -- Кончено?-- Дженни подняла голову. -- Да. Она вернула мне обручальное кольцо. В письме. -- Она даже не пришла к тебе? Я покачал головой. -- Когда сержант сказал, что меня хочет видеть молодая женщина, я решил, что это она. -- О, Джим,-- она положила свою руку на мою.-- А это всего лишь я. Прости меня. Вновь наши взгляды встретились. -- Я очень, очень рад тебя видеть,-- улыбнулся я.-- Просто мне и в голову не приходило, что ты можешь приехать. Покидая корабль, ты ни разу не оглянулась, не помахала мне рукой, и я решил, что уже никогда не увижу тебя... Что ты делала, вернувшись домой? -- О, ездила к друзьям. Помогала папе с марками. Прибиралась. Знаешь, четыре месяца назад нам вернули "Айлин Мор". Яхта в полном порядке, я даже выходила на ней в море. До Эдмор-Пойнти и обратно. Макферсон, это наш лодочник, снял двигатель, чтобы подремонтировать его. Через несколько месяцев наша яхта будет лучше новой. Джим, кто защищает тебя? Вас будет судить трибунал, не так ли? -- Да. Наш защитник -- капитан Дженнингс. До службы в армии он был юристом. Весьма знающий специалист. Дженни встала и прошлась по камере. -- Как ни странно, я встретилась с командиром минного тральщика, который подобрал капитана Хэлси и его спутников. Мы случайно оказались на одной вечеринке в Обане. Узнав, что я спаслась с "Трикалы", он сказал: "Ну и чудеса. Неделю назад я высадил в Обане шкипера "Трикалы" и несколько человек из команды". Тральщик наткнулся на их шлюпку в пятидесяти милях х северо-востоку от Фарерских островов двадцать шестого марта, спустя три недели после крушения "Трикалы". Командир тральщика очень удивился, найдя их в этом районе. Погода стояла неплохая, ветер в основном дул с севера. Если б они плыли от того места, где затонула "Трикала", то через неделю оказалась бы около Доггер-Бзнк. Вместо этого он нашИл их к северо-востоку от Фарер, спустя двадцать один день после гибели судна. -- Он спрашивал об этом Хэлси?-- поинтересовался я. -- Да. Хэлси ответил, что ветер часто менялся, а если и дул, то с юга. -- И он поверил Хэлси? -- Естественно. В конце концов, Хэлси не стал бы по собственной воле плавать по морю в открытой шлюпке больше, чем это необходимо. -- И как они выглядели? -- Неважно. Но лучше, чем можно было ожидать после трИх недель в открытой шлюпке в это время года.-- Дженни повернулась ко мне.-- Я ничего не понимаю. Хэлси обещал мне, что снимет нас с плота, как только рассветИт. Я думала, что, кроме нас, все погибли и их шлюпка пошла на дно вместе с судном, потому что им не удалось отплыть от "Трикалы". Но теперь выясняется, что шлюпка цела, они живы и невредимы, и я никак не могу взять в толк, почему он не дождался рассвета и не забрал нас. СоздаИтся впечатление... ну, я не знаю. -- Какое впечатление? -- Ну... Словно у него были причины не задерживаться в районе катастрофы. Море, правда, штормило, видимость была плохая, и, возможно, он не заметил нас. Но... я начала вспоминать твои подозрения, и мне уже кажется, что они не такие уж беспочвенные. -- Дженни,-- сказал я,-- ты всИ время находилась среди офицеров "Трикалы", ты слышала их разговоры. Не обратила ли ты внимание на какие-нибудь странности, недомолвки? Не тогда, конечно, но теперь? -- Получив твоИ письмо, в котором ты написал, что арестован, я сразу же стала вспоминать разговоры на судне, которые могли бы нам помочь. К сожалению, я не вспомнила ничего полезного. В отношениях между офицерами я не заметила ничего особенного. Стармех крепко пил, и остальные, за исключением Рэнкина, старались его не замечать. Второй помощник, Каузинс, весИлый и жизнерадостный, произвИл на меня самое благоприятное впечатление. Хендрик следовал за капитаном, как тень. Не вылезал из его каюты. Как раз там я услышала обрывок разговора, который теперь мне кажется необычным. В день отплытия из Мурманска я пошла на палубу и остановилась в коридоре, чтобы застегнуть шинель. Как раз напротив каюты капитана. Через неплотно прикрытую дверь я услышала голос Хендрика, хотя и не разобрала, что он сказал. А Хэлси ответил: "Да, для прикрытия я что-нибудь придумаю". Тогда я не придала значения этой фразе, но, возможно, она имела отношение к происшедшему. В дверь осторожно постучали. -- Войдите!-- крикнул я. Берт внИс три кружки с густым коричневым напитком и поставил их на стол. -- Спасибо, Берт,-- я пододвинул одну кружку к Дженни.-- Чай не высшего качества, но мокрый и тИплый. Дженни просидела с нами до ленча. Когда она собралась уходить, я спросил: -- Ты ещИ придИшь к нам? Она покачала головой. -- Нет. Я еду в Лондон. У меня там много дел. Но я вернусь к началу суда. Если я понадоблюсь как свидетель... -- Скорее всего, да,-- ответил я.-- У нашего защитника небогатый выбор. Спасибо тебе. Мне будет легче от того, что ты рядом. Даже если мы не сможем говорить друг с другом.-- Я помолчал.-- Дженни, ты можешь для нас кое-что сделать до того, как уедешь в Лондон? -- Конечно,-- тут же ответила она. -- Поговори с капитаном Дженнингсом. Расскажи ему обо всИм. Мне кажется, он готов мне поверить. Если ты поговоришь с ним...-- я рассмеялся.-- В такой шляпке ты убедишь его в чИм угодно. В следующий раз я увидел Дженни через три недели, около здания, где заседал трибунал. Тут же был капитан Хэлси с Хендриком, Юксом, Ивэнсом и Рэнкиным. Рядом с Дженни стоял седовласый мужчина. Я догадался, что это еИ отец. Она писала мне, что приедет вместе с ним. Нас отвели в маленькую комнатку и оставили под охраной капрала военной полиции. -- Видел мою жену?-- возбуждИнно спросил Берт, как только за нами закрылась дверь.-- Она стояла одна под деревом. Да нет,-- он улыбнулся,-- полагаю, ты не заметил никого, кроме мисс Дженнифер. ВошИл сержант с листком бумаги в руках. -- Войсковой номер ноль два пятьдесят пять шестьдесят семь триста сорок два, капрал Джеймс Лэндон Варди. Это вы, капрал? -- Да, сержант,-- ответил я. Убедившись затем, что Берт -- это Берт, сержант вышел. Наконец нас вызвали. -- Снимите фуражки,-- предупредил нас капрал военной полиции. С непокрытыми головами мы вошли в зал и остановились перед столом, за которым сидели судьи. Мрачная атмосфера суда сразу навалилась на меня. Эмоции остались за дверьми, тут же принимались во внимание только факты, а факты говорили не в нашу пользу. Поднялся юрист-консультант военного трибунала и зачитал приказ о созыве суда. -- Есть ли у вас претензии к председателю трибунала или к его членам?-- спросил он. Мы ответили, что нет. Затем председатель, члены суда и наконец свидетели были приведены к присяге. За это время я успел немного освоиться. Председатель суда, полковник гвардии, сидел в центре. ТяжИлое волевое лицо говорило о привычке командовать, а острые глаза всИ время бегали по залу. Пальцами левой руки он беспрерывно поглаживал щИку. На мизинце сверкало золотое кольцо. Члены трибунала, сидевшие по обе стороны, были моложе. Перед каждым из них лежал чистый блокнот, ручка, стояла чернильница. Военный прокурор расположился слева от нас, перед ним лежала стопка исписанных листков и портфель. Капитан Дженнингс -- справа. Рядом с ним сидели два офицера. Как я потом понял, они проходили судебную практику. У дальней стены собрались свидетели, приведИнные к присяге. Когда я обернулся, мой взгляд встретился с взглядом Дженни. Там же стояли четверо из команды "Трикалы" и Рэнкин. Как это ни казалось странным, в зале суда собрались все, кому удалось спастись с затонувшего судна. Приведение к присяге закончилось, свидетелей вывели из зала. Судьи заняли свои места. Юрист-консультант встал. -- Войсковой номер ноль два пятьдесят пять шестьдесят семь триста сорок два, капрал Джеймс Лэндон Варди, приписанный к военной базе номер триста сорок пять. Я правильно назвал ваше имя и войсковую часть? -- Да, сэр,-- ответил я. -- Войсковой номер сорок три девяносто восемь семьдесят два сорок один, канонир Херберт Кук, приписанный к военной базе триста сорок пять. Я правильно назвал ваше имя и войсковую часть? -- Да, сэр,-- кивнул Берт. Юрист-консультант пристально посмотрел на нас. -- Вы обвиняетесь в том, что совместно подняли бунт в королевских вооружИнных силах, раздел семь, подраздел три армейского кодекса. Пятого марта тысяча девятьсот сорок пятого года на борту судна "Трикала" вы отказались выполнять приказ вышестоящего начальника и угрожали ему оружием.-- Его взгляд остановился на мне.-- Капрал Варди, признаИте вы себя виновным или нет? -- Нет,-- ответил я. Юрист-консультант повернулся к Берту. -- Канонир Кук? -- Нет,-- последовал ответ. Первым выступил прокурор. Я не помню в точности всю его речь, но первые слова навеки остались у меня в памяти. -- Обращаю внимание высокого суда, что обвинение в мятеже, предъявленное стоящим перед вами военнослужащим, считается одним из наиболее серьИзных, предусмотренных армейским кодексом, максимальное наказание за которое -- смертная казнь... Когда начался допрос свидетелей, первым прокурор вызвал Рэнкина. Ровным бесцветным голосом тот рассказал о случившемся на "Трикале". Сердце у меня упало. Сухие факты говорили сами за себя. Что я мог добавить? Суду оставалось лишь назначить нам срок заключения. Я вновь взглянул на Дженнингса. Наш защитник удобно развалился в кресле. Перед ним лежал безупречно чистый лист бумаги. Его глаза не отрывались от бледного, чуть припухшего лица Рэнкина. Последовавшие вопросы прокурора лишь усилили впечатление, произведИнное показаниями мичмана. Председатель что-то писал в блокноте. Особенно прокурор упирал на то, что Рэнкин дал нам возможность выполнить приказ. -- Мистер Рэнкин, я хочу, чтобы у суда не осталось никаких сомнений в этом вопросе. Вы сказали, что трижды приказывали капралу сесть в шлюпку? -- Совершенно верно,-- твИрдо ответил Рэнкин. -- И во второй раз вы ясно дали понять всем трИм солдатам, что это приказ? -- Да, сэр,-- Рэнкин повернулся к председателю трибунала.-- Но капрал настаивал на том, что возьмИт плот. Кук поддержал его. -- Все трое понимали, что вы отдаИте боевой приказ? -- Да, сэр. Поэтому Силлз согласился сесть в шлюпку. И посоветовал капралу и канониру отправиться за ним, чтобы не навлекать на себя неприятности. Я сказал капралу, что даю ему последний шанс. Но он повторил, что возьмИт плот. Кук остался с ним. Я поднялся на мостик и доложил обо всИм капитану. -- И именно в то время, когда вы находились на мостике, капрал убедил мисс Соррел не садиться в шлюпку? -- Да, сэр. -- Шлюпка отплыла, и, находясь на мостике, вы увидели, что два солдата обрезают канаты, крепящие спасательный плот. А капитан Хэлси приказал вам остановить их? -- Да, сэр. Он отдал такой приказ мне и мистеру Хендрику, первому помощнику. -- Зачем им понадобилось спускать плот на воду? -- Капрал сказал, что он возьмИт плот,-- ответил Рэнкин.-- Я полагаю, они спускали плот на воду, чтобы на нИм отплыть от тонущей "Трикалы". -- И что сделал капрал? -- Он велел мне и мистеру Хендрику остановиться. Снял винтовку с плеча и взял еИ наизготовку. Прокурор подался вперИд. -- Я жду от вас точного ответа, мистер Рэнкин. Винтовка могла выстрелить? -- Да,-- ответил Рэнкин.-- Я видел, как капрал снял еИ с предохранителя. По залу прокатился лИгкий гул. Председатель трибунала поднял голову и что-то записал. Рэнкин улыбнулся. Он напоминал мне толстого белого кота, только что нашедшего горшочек со сливками. Мерзавец наслаждался собой. Прокурор довольно кивнул. -- Благодарю вас,-- сказал он.-- У меня всИ. Юрист-консультант взглянул на нашего защитника. -- Капитан Дженнингс, у вас есть вопросы к свидетелю? Дженнингс поднялся на ноги. Я знал, что сейчас последует. Наш план заключался в том, чтобы доказать, что Рэнкин не заслуживает доверия. Но после выступления мичмана я подумал, что Дженнингс взялся за непосильное дело. -- Да, я хотел бы снять некоторые неясности,-- ответил он и по знаку председателя трибунала повернулся к свидетелю.-- Мистер Рэнкин, вы командовали охраной? -- Совершенно верно, сэр. -- Вы сами охраняли груз? -- Нет, сэр. Мичманы королевского флота обычно не несут караульной службы. -- Понятно,-- кивнул Дженнингс.-- Но вы, естественно, спали в помещении, где находился охраняемый вами груз, и проводили там большую часть времени? -- Нет, сэр,-- Рэнкин нервно поправил галстук.-- Капитан выделил мне каюту. Я питался вместе с офицерами "Трикалы". -- О?-- в голосе Дженнингса послышалось неподдельное удивление.-- Вы командовали охраной, то есть вам вменялось в обязанность охранять груз, если исходить из ваших показаний, даже спецгруз. Или это не так? -- Там был капрал,-- ответил Рэнкин.-- Я дал ему письменные указания. И я регулярно контролировал охрану. -- Насколько регулярно?-- ненавязчиво спросил Дженнингс. -- Ну, в разное время дня, сэр, чтобы они не распускались. -- Сколько раз в день?-- резко спросил Дженнингс. -- Ну, сэр... точно я не помню,-- промямлил Рэнкин. -- Скажите хотя бы приблизительно,-- напирал Дженнингс.-- Десять или двенадцать раз в день? Или ещИ чаще? --Я не помню. -- Будет ли справедливо утверждение, что с отплытия "Трикалы" до того момента, как она затонула, вы проверяли охрану спец-груза не более четырИх раз? Рэнкин увидел пропасть, разверзшуюся у его ног. -- Не могу сказать, сэр. -- Не можете? Скорее не хотите, чтобы об этом узнали и другие. У меня складывается впечатление, что вы, мягко говоря, безответственно отнеслись к своим обязанностям.-- Дженнингс взглянул на председателя трибунала.-- Позднее я представлю свидетеля, который покажет, что мистер Рэнкин большую часть времени играл в карты и пьянствовал.-- Он снял очки и неторопливо протИр стИкла. Затем надел их вновь и посмотрел на свидетеля.-- Мистер Рэнкин, вы знали, что охраняли? Как я понимаю, вас предупредили, что груз специального назначения. Вы знали, что в ящиках? -- Нет, сэр,-- ответил Рзнкин.-- Во всяком случае, не с самого начала. Правда, потом я застал канонира Кука, который в присутствии капрала вскрыл один из ящиков. -- И тогда вы узнали, что в них серебро? -- Да,сэр. -- Какие дополнительные меры предосторожности вы приняли, узнав, что охраняете значительные ценности? Рэнкин облизал губы. --Я... я сказал капралу, чтобы он повысил бдительность. -- Он?-- изумился Дженнингс.-- Но ведь охрана спецгруза поручалась вам.-- Он вновь взглянул на председателя трибунала.-- Позднее я намерен показать суду, что мичман Рэнкин, узнав о содержимом ящиков, преспокойно спустился в каюту старшего механика и напился за картами. Прокурор не выдержал. -- Сэр,-- обратился он к председателю,-- я протестую. Мистер Рэнкин даИт свидетельские показания. Председатель трибунала, поглаживая левую щеку, взглянул на юриста-консультанта. Тот кивнул. -- Протест правомерен. -- Я пытаюсь показать суду, на каком фоне происходили события,-- вмешался Дженнингс.-- Показать, что обвиняемые не доверяли своему командиру и, таким образом, считали себя вправе на совершИнные ими действия. Рэнкин побледнел, как воротник его белоснежной рубашки. Его глаза бегали, он не решался встретиться взглядом с кем-нибудь из сидящих в зале. -- Мистер Рэнкин,-- продолжал Дженнингс,-- как я понял, вы, даже узнав об исключительной ценности груза, по-прежнему считали, что капрал должен нести полную ответственность за порученное вам дело? -- Он получил от меня исчерпывающие инструкции по охране спецгруза, сэр. -- Понятно. Теперь, мистер Рзнкин, давайте вернИмся к последней ночи на борту "Трикалы". Она подорвалась на мине в два часа тридцать шесть минут пятого марта. Скажите, пожалуйста, капрал Варди приходил к вам в половине девятого вечера четвИртого марта, чтобы сказать, что шлюпка номер два непригодна к плаванию? -- Я...-- Рэнкин запнулся.-- Да, сэр. Он пришИл ко мне с какой-то выдумкой о расшатанных досках. Силлз, третий солдат охраны, решил устроиться на ночь в шлюпке. Я сказал капралу, что Силлз не... -- Одну минуту,-- прервал его Дженнингс.-- Что вы делали, когда пришИл капрал? -- Я играл в карты, сэр. -- Что-нибудь ещИ? --Я не понимаю, сэр? -- Я хочу знать, пили вы или нет. -- Ну, мы со стармехом пропустили по паре стопочек, но мы... -- ЕщИ не напились,-- прервал его Дженнингс.-- Полагаю, вы хотели сказать именно это. Но мне кажется, что человек, участвующий в пьянке, не может беспристрастно оценить своИ состояние. -- Мы только... -- Под "мы" подразумеваетесь вы и старший механик? -- Да,сэр. -- Вы часто бывали в его каюте? -- Да, мы с ним сразу поладили. -- На почве карт и выпивки?-- Дженнингс повернулся к председателю трибунала.-- Сэр, я хочу вызвать другого свидетеля, мисс Соррел, также плывшую на "Трикале", чтобы показать, что остальные офицеры считали старшего механика пьяницей и из-за него мисс Соррел потребовала еду приносить ей в каюту.-- Затем он обратился к Рэнкину:- ВернИмся к вопросу о шлюпках. Что вы сделали, услышав донесение капрала? --Я не воспринял его всерьИз,-- неуверенно ответил Рэнкин.-- Едва ли капрал Варди мог разбираться в шлюпках лучше офицеров "Трикалы". Стармех сказал мне, что их регулярно осматривали. Однако я обещал капралу, что утром подойду с ним к шлюпке номер два. -- Стармех сказал вам, что мистер Хендрик, первый помощник, и один из матросов возились со шлюпками во время стоянки "Трикалы" в Мурманске? -- Кажется, да. -- Вы сочли нецелесообразным немедленно поставить в известность капитана? -- Нет, сэр. -- Вы помните слова капрала Варди о том, что он плавал всю жизнь и разбирается в шлюпках не хуже любого матроса или офицера? -- Он что-то такое говорил. -- Но вы остались при своИм мнении и не пожелали убедиться лично, что шлюпка непригодна к плаванию. -- Было темно,-- сказал Рэнкин мрачно, теребя пуговицу кителя. -- Но у вас был фонарь. Полагаю, вы просто забыли о долге и не хотели отрываться от карт и виски. Если бы вы более серьИзно относились к своим обязанностям, дюжина, а то и больше людей остались бы живы, а капрал больше доверял бы вам.-- Дженнингс коротко кивнул.-- У меня всИ. Рэнкин шИл к двери, как побитая собака. Лоб мичмана блестел от капелек пота. Дженнингс нагнал на него страху. Я взглянул на Дженнингса. Тот с довольным видом просматривал какие-то записи. Я с облегчением подумал, что с защитником нам повезло. Он прекрасно знал своИ дело. Блестяще проведИнный допрос Рэнкина не прошИл незамеченным для членов трибунала. Впервые после ареста перед нами забрезжил лучик надежды. V. ДАРТМУРСКАЯ ТЮРЬМА Трибунал заседал всИ утро. Свидетели сменяли друг друга: Хэлси, Хендрик, Юкс. Самое сильное впечатление на наших судей произвИл Хэлси, уверенный в себе, крепкий, как скала, привыкший командовать. -- Капитан Хэлси,-- спросил Дженнингс, когда прокурор закончил допрос,-- вы можете объяснить суду, почему вы не хотели, чтобы обвиняемые спускали плот на воду? -- Конечно,-- Хэлси повернулся к членам трибунала.-- При чрезвычайных обстоятельствах командовать должен только один человек, иначе начинается неразбериха. Вы, как опытные офицеры, это понимаете. Спасательные плоты должны использоваться лишь в самом крайнем случае. Я держал их в резерве на случай аварии с той или иной шлюпкой. -- А если б вам сообщили, что одна из шлюпок, например номер два, непригодна к плаванию? Как бы вы поступили? -- Это невозможно,-- возразил Хзлси.-- Кто-нибудь из моих офицеров еженедельно осматривал шлюпки, обычно мистер Хендрик. -- Понятно.-- Дженнингс кивнул.-- Но меня интересует ваше мнение. Если б вы узнали, что шлюпка номер два непригодна к плаванию, не следовало ли вам поощрить Кука и Варди, а не препятствовать им спускать плот на воду? -- Я не могу ответить на этот вопрос. Чрезвычайное положение требовало мгновенных решений. Трудно сказать, что бы я сделал или не сделал в иных обстоятельствах. -- Но вы знали о повреждении шлюпки. Когда Рэнкин крикнул вам, что обвиняемые отказываются сесть в шлюпку, вы велели ему подняться на мостик, правильно? --Да. -- Как он объяснил их отказ? -- Он сказал, что, по их мнению, шлюпка непригодна к плаванию,-- не задумываясь, ответил Хэлси. Члены трибунала переглянулись. -- Но вы не обратили на это внимания? -- Нет,-- жИстко ответил Хзлси.-- Многие люди, непривычные к морю, впадают в панику, когда им приказывают сесть в шлюпку. Не забывайте о том, что дул сильный ветер, а море штормило. -- Мичман сказал, верит он капралу или нет? -- Я его не спрашивал. -- Он сказал, что они хотят плыть на плоту? -- Кажется, да. Дженнингс подался вперИд. -- Вы не задумывались над тем, что обвиняемые боятся сесть в шлюпку, но готовы взять плот, плыть на котором куда опаснее? Вам это не показалось странным? -- Не показалось. Судно тонуло, и у меня хватало забот без этих паникИров. Я сказал мичману, что они должны покинуть судно, всИ равно как, на шлюпке или на плоту. Да, для капитана Хэлси мы были лишь двумя солдатами, испугавшимися высоких волн. Его мнение имело немалый вес. Он был капитаном "Трикалы". Члены трибунала, сами офицеры, могли понять его точку зрения. Дженнингс спросил, почему мисс Соррел оказалась на плоту, а Рэнкин -- в шлюпке. И вновь Хзлси нашИл логичный ответ. -- Она выбирала сама. Я не мог сразу покинуть судно. И^не хотел задерживать мисс Соррел, тем самым подвергая еИ жизнь опасности. Я знал, что на плоту с ней ничего не случится, а на рассвете собирался найти плот и взять еИ в шлюпку. Что касается Рэнкина, я не видел ничего особенного в том, что морской офицер остаИтся на борту до спуска третьей шлюпки. Дженнингс поинтересовался, почему наутро капитан не подобрал мисс Соррел, как обещал. -- Не знаю, что и сказать,-- ответил Хэлси.-- Возможно, виноват ветер. Какое-то время нас несло к северу. А плот, скорее всего, на юго-восток. Такое иногда случается. Примите во внимание плохую видимость. Мы могли быть в миле-двух от плота или корвета и не заметить их. -- Метеосводки, полученные из адмиралтейства,-- продолжал Дженнингс,-- показывают, что в южной части Баренцева моря в те три недели, которые вы провели в шлюпке, дули северные ветры. То есть под парусом вы через неделю могли выйти в район Доггер-Бэнк. Нашли же вас около Фарерских островов. Хэлси пожал плечами. -- Я не знаю, что написано в сводках адмиралтейства, но могу сказать, что ветер всИ время менялся. Надеюсь, вы не хотите предположить, что мы старались продлить плавание в открытой шлюпке, на морозе и практически без еды? Я заметил, что председатель трибунала уже ничего не записывает. Раз или два он нетерпеливо взглядывал на часы. Но Дженнингс не сдавался: -- У меня ещИ два вопроса. Примерно в полночь, в день отплытия из Мурманска, вы стояли на мостике с первым помощником. Тот сказал, что завтра будет плохая погода. Вы помните ваш ответ? -- Нет. На корабле слишком часто говорят о погоде. -- Я освежу вашу память. Вы ответили: "Это нас устроит". Не могли бы вы объяснить, почему вас устраивала плохая погода? -- Не понимаю цели вашего вопроса,-- Хэлси насупился.-- Вероятно, один из обвиняемых внимательно вслушивался в разговоры, не имеющие к нему никакого отношения. Однако я могу ответить на ваш вопрос: маршруты конвоев, идущих в Мурманск и обратно, пролегают в непосредственной близости от северной оконечности Норвегии, где расположены немецкие морские базы. Плохая погода -- лучшая страховка от подлодок. -- Вы сказали: "Мы всИ сделаем завтра ночью",-- продолжал Дженнингс.-- А затем спросили мистера Хендрика, поменял ли тот вахтенных, чтобы Юкс был за штурвалом с двух до четырИх ночи. Именно в этот промежуток времени "Трикала" подорвалась на мине. -- ПодоплИка вашего вопроса оскорбительна, сэр,-- резко ответил Хэлси и повернулся к членам трибунала.-- Должен ли я объяснять каждый обрывок разговоров, подслушанных людьми, понятия не имеющими, о чИм идИт речь? Я поменял вахтенных, потому что у меня не хватало людей и приходилось всИ время тасовать вахты. -- Я просто пытаюсь показать, какое действие произвИл этот разговор на капрала Варди. Он, как мы поняли из показаний Рэнкина, охранял и нИс полную ответственность за очень ценный груз. ЕщИ один вопрос. Не были ли вы владельцем или шкипером судна под названием "Пинанг", плававшего до войны в китайских морях? ЧИрные глазки Хэлси блеснули неприкрытой злобой. Было в них и ещИ что-то. Лишь потом я понял, что это страх. Хэлси замешкался с ответом, но, к счастью для него, на помощь пришИл прокурор. -- Я протестую!-- закричал он.-- Эти вопросы не имеют отношения к разбираемому делу. -- Я согласен,-- добавил юрист-консультант. -- Позднее я покажу, что имеют,-- ответил Дженнингс и сел. С Хендриком, следующим свидетелем обвинения, Дженнингсу повезло больше. Бегающие глазки и белый шрам на щеке Хендрика не остались незамеченными членами трибунала. Хендрику пришлось нелегко, но его ответы не намного разнились с ответами капитана. Дженнингс и ему задал вопрос о "Пинанге". Лицо Хендрика посерело. -- Правда ли,-- продолжал Дженнингс,-- что "Пинанг" частенько замечали в непосредственной близости от судов, пошедших ко дну со всей командой?-- И, прежде чем Хендрик успел ответить, а прокурор -- запротестовать, добавил:- Как я понимаю, мистер Хендрик, вы и кто-то из команды во время стоянки в Мурманске что-то делали со шлюпкой номер два. Не могли бы вы сказать, что именно? -- По указанию капитана я осмотрел все шлюпки. -- Они не требовали ремонта? --Нет. -- Кто помогал вам? -- Юкс, сэр. С этим Дженнингс отпустил Хендрика. Прокурор вызвал Юкса. Когда пришИл черИд Дженнингса задавать вопросы, он спросил: -- Вы помогли мистеру Хендрику осматривать шлюпки в Мурманске? --Да. -- Вам изменили вахты так, что вы оказались за штурвалом, кода произошИл взрыв? -- Да,-- ответил Юкс. Его глаза беспокойно забегали. Дженнингс подался вперИд. -- Вы, часом, не плавали на "Пинанге"? На этот раз сомнений не было: Юкс струхнул. Он не ожидал вопроса о "Пинанге". На этом Дженнингсу пришлось остановиться. У нас не было никаких улик, и он отпустил Юкса. Ивэнса даже не вызывали. Прокурор объявил, что выступили все свидетели обвинения, и наступил черИд свидетелей Дженнингса. Первым он вызвал меня. Направляемый его умелыми вопросами, я рассказал всю историю, ничего не утаивая. О моих подозрениях, растущем чувстве тревоги, разговорах с коком о "Пинанге", о том, что я сам щупал доски шлюпки. Тут юрист-консультант прервал меня и спросил, было ли темно и осматривал ли я шлюпку с фонарИм. После меня выступил Берт и подтвердил мои слова. Затем настала очередь Дженни. Она показала, что моя уверенность в непригодности шлюпок к плаванию убедила еИ, и она предпочла спасательный плот. Затем последовали заключительные выступления обвинения и защиты. ПодвИл итог юрист-консультант, и в четверть первого трибунал перешИл к обсуждению нашего дела. Всем, кроме двух офицеров-практикантов, предложили покинуть зал. В маленькой комнатке Берт потИр руки и подмигнул мне. -- Капрал! Как тебе это понравилось? Ты видел, как менялись их лица, стоило капитану Дженнингсу упомянуть о "Пинанге"? Держу пари, они пиратствовали. И мисс Дженни, она произвела на судей впечатление. Я кивнул. Надежда проснулась, когда Дженнингс допрашивал свидетелей обвинения. Но сухое, построенное на фактах выступление юриста-консультанта слов