лагодарить тебя! -- Ты ещИ не знаешь, каково моИ условие,-- ответила она, высвобождая руку. -- Я на всИ согласен! -- Хочу надеяться. Так вот. Ты, разумеется, возглавишь экспедицию, но капитана и команду подберу я. За механика с тобой пойдИт Макферсон, он чуть ли не с детства возится с судовыми машинами. А капитаном буду я. -- Но... Дженни, ты шутишь, правда?-- я был ошеломлИн. -- Чтобы идти на "Айлин Мор", нужна команда из четырИх человек, и тебе это известно. Во всяком случае, таково моИ условие,-- решительным тоном добавила она. -- Дженни... ты не можешь пуститься в такое плавание. Твой отец... -- С отцом я всИ улажу. Серебро принадлежит русским, которые вытащили меня из концлагеря. Да и вообще... Словом, либо я иду с тобой в качестве шкипера, либо ты останешься без судна. Я не шучу. -- Тогда остаИтся одно -- сдаться властям в надежде, что они примут мой рассказ на веру. -- Это ничего не изменит. Если ты сдашься, я пойду к Скале Мэддона сама. -- Но почему? -- Почему?-- она пожала плечами. В еИ глазах вновь появилось то странное, непонятное мне выражение.-- Итак, принимаешь ты моИ условие или нет? Я вздохнул. --Ладно, делать нечего... Но только если твой отец даст согласие. Кажется, этот ответ удовлетворил еИ. Я и мысли не допускал, что отец Дженни разрешит ей отправиться в такой опасный поход, однако поздно вечером, когда она ушла к себе в спальню, он сел у очага, долго смотрел на огонь и наконец, повернувшись ко мне, спросил: -- Вам известно, какое условие поставила Дженни? -- Да. Я ответил, что приму его, если вы согласитесь. -- Ну так вот,-- кивнув, сказал он,-- я согласен. -- Господи!-- вскричал я.-- Вы просто не понимаете, насколько это опасно. -- ЕщИ как понимаю.-- Он усмехнулся.-- Но если уж Дженни закусит удила, еИ ничем не удержишь. Она хочет плыть, и дело с концом. Вся в мать, как решила, так и будет... Однажды она тайком прошмыгнула на бот Маклеода и отправилась с ним на рыбалку. ЕИ не было дома больше тридцати часов, и это в семь лет от роду! А потом пошло -- одна выходка за другой, до тех пор, пока мы не махнули рукой и не перестали волноваться за неИ. Дело в том, Джим, что можно осторожничать и беречь себя, сколько угодно, а потом -- бац -- погибнуть при переходе улицы. Я лично так на это смотрю. Если постоянно избегать опасностей, жить будет неинтересно.-- Вдруг он положил руку мне на плечо.-- Вы мне очень нравитесь, мальчик мой. Вы не трус и не дурак. Более того, я верю тому, что вы рассказали. Не стану делать вид, будто понимаю, что за человек этот Хэлси, но я приложу все силы, чтобы помочь вам выйти победителем. Я даже готов доверить вам Дженни. Ведь если б не вы, еИ сейчас не было бы в живых. Наутро Дженни и еИ отец приступили к приготовлениям. Они были возбуждены, как дети, собравшиеся удрать из дому. Дел было много: предстояло достать припасы на три месяца, второй ком плект парусов, солярку для машины, запасной такелаж, канаты, приборы, рыбацкое снаряжение, дождевики, овчинные тулупы. Субсидировал нас отец Дженни, однако раздобыть всИ нужное при карточной и талонной системе в связанной разного рода ограничениями Британии было не так-то просто. Чтобы приобрести самое необходимое, потребовалось почти три недели. От нас с Бертом проку было мало: мы не осмеливались подвергать себя риску, отвечая на досужие расспросы. Большую часть припасов и снаряжения достали Дженни и еИ отец. Дженни знала, к кому обращаться в Обане и Тобермори. Кое-что из вещей ей удалось лестью выманить у военных моряков. На какое-то время мы очутились в тупике: не было солярки, однако в конце концов мы взяли еИ с голландского сухогруза, вошедшего в обанский порт переждать шторм. Чуть ли не каждый день я выходил в море на "Айлин Мор", чтобы почувствовать яхту и обучить Берта азам морского дела. "Айлин Мор" легко слушалась руля и хорошо шла по бурному морю. Даже сухопутная крыса Берт зауважал это судИнышко. По вечерам мы вели счИт успехам и неудачам прошедшего дня. Дженни удалось раздобыть тушИнки, еИ отец выпросил у какой-то фирмы нужную нам одежду. Словом, каждый день приносил какую-нибудь добрую весть. Наконец мы собрали всИ, что могли собрать, учитывая обстоятельства. Мне хотелось добыть ещИ и радиопередатчик, но это было необязательно, потому что никто из нас всИ равно не умел с ним обращаться. В пятницу четырнадцатого апреля мы с Дженни решили пройтись до Коннелского моста. Стояла тишина. Мы смотрели на далИкие холмы Малла, Морвена, Мойдарта и Ская. Завтра поутру мы выскользнем из-под сени этих милых холмов и пойдИм через Маллский пролив и Литл-Минч к Гебридам. Потом повернИм на север-северо-восток, минуем мыс Рат, Шетлендские острова, Фареры и исчезнем в неведомой дали. Увижу ли я снова эти спокойные узкие заливы? Дженни повернулась ко мне. -- Я чувствую'себя, как счастливый человек, который боится, что скоро его счастью придИт конец,-- сказала она. Я заглянул в еИ глаза, и меня охватила нежность. -- Значит, ты счастлива, Дженни? -- Да, очень,-- она снова посмотрела на стоявшую в заливе "Айлин Мор".-- Только... -- Тебе страшно? Дженни со смехом покачала головой. -- Просто какое-то странное ощущение там, внутри. Хоть бы и в Баренцевом море было так же тихо и спокойно, как здесь. -- Будь там тихо и спокойно, Хэлси и компания не стали бы выбрасывать "Трикалу" на Скалу Мэддона,-- ответил я.-- Они выбрали этот остров именно потому, что вероятность чьей-либо высадки там очень мала. Уже у Фарер мы попадИм на высокую волну. -- Синоптики обещают ясную погоду,-- сказала Дженни.-- А яхта у нас крепкая, ей всИ нипочИм. В разумных пределах, конечно. -- В разумных пределах,-- согласился я.-- Но мы можем угодить в шторм, который превысит в неистовстве своИм любой разумный предел. А когда дойдИм до Скалы Мэддона, может статься, что придИтся много дней болтаться вокруг неИ, пока не удастся пробиться сквозь рифы. К тому времени, возможно, появится Хэлси на своИм буксире. А тогда уж всякое может случиться. Воображение нарисовало мне ясную картину -- гигантские волны, барьер из коварных рифов с белой от пены брешью, за которой чернеют промИрзшие скалы. Отправляться туда в одиночку страшно, но ещИ страшнее подвергать такой опасности Дженни. -- Если ты останешься дома, то сможешь заставить полицию провести следствие,-- сказал я. -- Об этом позаботится папа. Он знает все обстоятельства дела, да и письмо с отчИтом я ему оставила. Если мы не вернИмся через три месяца или если Хэлси возвратится раньше нас, он передаст эту бумагу в полицию. Торговую палату и газеты. Неужели ты не понимаешь, что они заинтересуются этим делом, узнав о моИм участии в плавании? Во всяком случае, газетчики клюнут. Но довольно об этом. Давай лучше простимся с Бен-Круаханом, это патриарх наших гор и нечто вроде моего второго отца. У меня примета: если я тепло распрощаюсь с ним, он станет охранять меня в пути и поможет благополучно вернуться домой. Мы простились с далИкой заснеженной горой и пошли домой на прощальный обед. Мак, Берт и отец Дженни потягивали горячий ромовый пунш, стол ломился от лучших яств с фермы, всИ было прекрасно. О ждущих нас впереди опасностях мы вспомнили лишь однажды, когда отец Дженни провозгласил тост за "Айлин Мор". Потом он самолично проводил меня в мою комнату и пожал мне руку. От прикосновения его сухих старческих пальцев я почувствовал комок в горле. -- Быть стариком не так уж и плохо,-- сказал он.-- Только вот скука иногда одолевает. Будь я хоть на несколько лет моложе, пошИл бы с вами. Утро выдалось холодное и колючее. Небо было голубым, воды залива искрились на солнце, холмы окутал белый клочковатый туман. Отец Дженни спустился к берегу проводить нас. Его высокая прямая одинокая фигура ясно виднелась на фоне золотистого пляжа. Мы подошли к "Айлин Мор" на вИслах. Мак тут же отправился вниз и запустил машину. Пока мы выбирали якорь, Дженни стояла в рулевой рубке. Винт вгрызся в воду, и я почувствовал, как судИнышко едва ощутимо содрогнулось. Мы скользнули к фарватеру, обошли косу, и Дженни, ненадолго оставив штурвал, вышла на палубу, чтобы посмотреть за корму, на пляж, где стоял еИ отец. Он казался крошечным и одиноким. Мы помахали, он ответил, потом повернулся и твИрдым шагом пошИл вверх, к дороге. Он ни разу не оглянулся. Мы мельком увидели в просветах меж деревьев дом, потом его заслонила коса, и Дженни вернулась за штурвал. Помоему, она плакала. Я отправился на нос. Мы шли прямиком на белую остроконечную башню маяка Айлин Масдайл. За маяком лежал Маллский пролив, вода была спокойная, будто масло, по еИ поверхности пробегала мИртвая зыбь. Чуть погодя, я вошИл в рубку. Дженни достала судовой журнал и записала: "Суббота, 15 апреля 1946 года, 6.43. Подняли якорь и снялись с рейда под замком Дунстафнейдж на Скалу Мэддона. Погода ясная". Плавание началось. В заливе Ферт-оф-Лорн мы поймали ровный юго-восточный бриз и поставили паруса. Едва грот наполнился ветром, Дженни дала Маку команду "стоп-машина": каждая капля топлива была на вес золота. В начале девятого мы прошли между полузатопленным островком Скала Леди и Айлин Масдайл. По правому борту на траверзе вскипала рваной пеной быстрина у маяка. К полудню за кормой остался Тобермори, мы шли под полным парусом, дул ровный юго-восточный бриз, и яхта делала шесть узлов на спокойной мягкой волне. К ночи мы вошли в пролив Литл-Минч между Скаем и Гебридами, а когда настало серое дождливое утро, мыс Рат уже был у нас за кормой. Милые сердцу холмы исчезли, во все стороны до горизонта простиралось пустое неугомонное море. Нос судИнышка смотрел градусов на пятнадцать восточнее северного магнитного полюса. На третий день мы шли между Фарерами и Шетлендскими островами, не видя ни тех, ни других. Мелкая изморось, которая прицепилась к нам у мыса Рат, не отставала, и видимость сократилась до нескольких миль. Ветер задул с юго-запада. Прогнозы для королевских ВВС, которые мы ловили на длинных волнах по радиоприИмнику в рубке, по-прежнему обещали ясную погоду. Ветер, дувший почти точно в корму, гнал нас на север по мерно вздымавшимся под килем волнам. Запускать машину не было нужды, мы шли под всеми парусами, и "Айлин Мор" летела, будто птичка. В понедельник стоявшая у штурвала Дженни вдруг позвала меня в рубку. Голос еИ звучал взволнованно и испуганно. Я вошИл. Дженни слушала по радио беседу двух мужчин. -- Это школьная программа Би-би-си,-- сообщила она.-- Может, узнаешь кого-нибудь. Я прислушался. -- Как вы намерены отыскать еИ?-- задал вопрос репортИр. тая с Дженни. Она была хорошим шкипером и умела выжать из своего судна всИ. За эту первую неделю мы прошли почти тысячу миль, и наше путешествие можно было бы считать самым приятным в моей жизни, знай я наверняка, что ждИт нас впереди. Но в воскресенье задул крепкий северный ветер, барометр упал, а в прогнозах погоды сообщалось исключительно о понижении давления над Исландией, которая была у нас по левому борту. День ото дня становилось холоднее, нас окутала ледяная крупа, сулившая жестокий мороз. -- И всИ-таки, похоже, нам сопутствовала удача: в понедельник ветер снова задул с юго-запада, и нас погнало слабым штормом прямо по проложенному курсу. К середине второй недели похода давление опять поднялось, и мы плыли в холодных и ярких лучах солнца. Осталось пройти чуть больше четырИхсот миль. Прогнозы снова были хорошие, и шансы приблизиться к Скале Мзддона в ясную погоду сохранялись. Лишь одно обстоятельство внушало тревогу. Если Хэлси действительно отплыл семнадцатого апреля и взял курс прямо на Скалу, то при средней скорости в десять узлов он не мог отстать от нас больше, чем на двое суток. Правда, он мог и не осмелиться пойти к Скале Мэддона сразу. Для верности он должен был, по крайней мере, сделать вид, будто направляется туда, где "затонула" "Трикала". Впрочем, сомнения свои я держал при себе, хотя видел, что и Дженни думает о том же. В среду стало очень холодно. Мы попали под обильные снегопады, и видимость была плохая, но ветер держался -- юго-западный сменялся северо-западным, и мы продвигались вперИд довольно быстро. В воскресенье, двадцать восьмого апреля, я ухитрился увидеть солнце в просвете между тучами и уточнить таким образом наше местонахождение. Оно почти полностью совпадало с расчИтным, поскольку ветер дул главным образом в- корму, и нас не снесло с курса. -- Мы приблизительно в восьмидесяти пяти милях к югу-югозападу от Скалы,-- сообщил я Дженни, стоявшей за штурвалом. -- Когда прибудем на место, по-твоему? Была половина четвИртого вечера. Мы делали чуть больше четырИх узлов при довольно высокой волне. -- Завтра к полудню,-- ответил я.-- Если сохраним теперешнюю скорость. -- Хорошо бы. Можем успеть вовремя. Только что передали метеосводку. Плохи дела, нас догоняет буря. Да и барометр падает. Боюсь, угодим в шторм. -- Пока нам везло,-- сказал я. Дженни тряхнула головой. -- Знаешь, даже если море останется таким, как сейчас, мы можем и не добраться до "Трикалы". Мы не знаем, на что похож этот остров. Рэнкин сказал, что они выбросили еИ на пляж. Значит, она внутри рифового пояса. --Да, он говорил, что они проходили через брешь. -- А брешь эту, вероятно, можно преодолеть только в тихую погоду. Не забывай, что написано в справочнике: "Известно не более десяти случаев высадки на остров". Может быть, в здешних водах такой день, как сегодня, можно считать тихим, но волны-то большие. Сейчас Скала Мэддона наверняка скрыта водяной пылью, а к бреши не подойдИшь, потому что волны мечутся там как свихнутые. -- Не забывай, что Хэлси смог выбросить "Трикалу" на пляж и уйти через брешь в открытой шлюпке, которая ещИ меньше, чем "Айлин Мор". А подобрали Хэлси у Фарер всего через двадцать один день после того, как мы покинули судно. Должно быть, они без задержек провели "Трикалу" через брешь и так же быстро вышли на шлюпке обратно. -- Может, им повезло с погодой. Молю Бога, чтобы повезло и нам. При самом удачном стечении обстоятельств у нас будет дватри дня в запасе, прежде чем появится Хэлси на своИм буксире! А если не удастся попасть на рифы раньше, значит, зря мы вообще сюда пришли. Никаких доказательств мы не добудем. Кроме того, Хэлси может заловить нас там, в кольце... -- Пока нам везло,-- повторил я.-- Как-нибудь прорвИмся. Словно отвечая мне, по радио передали ещИ одно объявление синоптиков, и сердце у меня упало. Для района Гебрид и Ирландского моря дали штормовое предупреждение. От центра Атлантики до севера Шотландии погода ожидалась ужасная, с сильными, а местами ураганными ветрами. Этой ночью давление стало падать всерьИз. Наутро море было почти такое же, как вчера, но ветер усилился и стал порывистым. "Айлин Мор" начала сильно крениться и глубоко врезаться бушпритом в гребни волн. ВсИ утро ветер был неустойчивый и по силе, и по направлению. "Айлин Мор" неплохо переносила удары волн, но удержать еИ на курсе оказалось нелегко. Мокрого снега не было, но из-за низких туч видимость ограничивалась двумя-тремя милями. Давление продолжало падать, прогнозы были единодушными: плохая погода. Я попытался напустить на себя беспечный вид, но в глубине души засел страх. Нас нагонял шторм, а ведь мы подходили к острову, окружИнному рифами, которые были нанесены на карты лишь в общих чертах. Мысль о том, что этот остров по носу, а не за кормой, приятной не назовИшь. Больше всего я боялся, что мы не успеем заметить Скалу Мэддона засветло. К ночи шторм обрушится на нас. Наступил полдень. Видимость по-прежнему не превышала трИх миль. Ветер завывал в вантах, его злые порывы сдували гребни волн, превращали их в огромные тучи водяной пыли и обрушивали на яхту. Мы шли под зарифленными парусами, и всИ равно маленькое судИнышко то и дело зарывалось носом под напором ветра. Берт, шатаясь, вошИл в рубку с двумя кружками и поставил их на столик для карт. -- Держите,-- сказал он.-- Мы уже почти на месте, да? -- Будем с минуты на минуту,-- ответил я, стараясь сохранить вид уверенного в себе человека. -- Давно пора,-- Берту никак не удавалось спрятать нервное напряжение за улыбкой.-- У меня уже кишки свело от этой качки. А Мак говорит, что близится шторм. Он его носом чует. -- Это он умеет,-- ответила Дженни, потянувшись за кружкой.-- На моей памяти Мак ещИ ни разу не ошибся, когда дело касалось погоды. У него так: если нос не учует, ревматизм подскажет. Я выпил свой чай и вышел на качающуюся палубу. Видимость ухудшалась. Напрягая глаза, я вгляделся в свинцовый сумрак, но рассмотрел лишь вздымавшиеся вокруг нас серые волны, изорванные шквальным ветром. Время от времени гребень волны ударял в планшир, и судно окутывала водяная пыль. Берт вышел из рубки и присоединился ко мне. -- Как ты думаешь, мы с ним не разминИмся?-- спросил он. -- Не знаю,-- я взглянул на часы. Время близилось к часу.-- Возможно. Тут трудно рассчитать поправку на дрейф. -- Ну и холодрыга. Господи,-- сказал Берт.-- Если хочешь, у меня есть отличное жаркое. Эй, Мак, старый бедолага!-- восклик- . нул он, когда шотландец выбрался из-под палубы и задрал нос, принюхиваясь к погоде, словно ищейка, вышедшая из своей конуры.-- Он сегодня всИ утро скулил насчИт ревматизма. -- Да, буря наседает,-- отозвался Макферсон и засмеялся.-- Погоди, скоро тебе не до жаркого будет. Внезапно Берт схватил меня за руку. -- Джим, гляди, что это там, прямо по курсу? Иди сюда, а то тебе из-за кливера не видать. --Он оттащил меня на несколько шагов в сторону. Прямо перед нами, приблизительно в миле от яхты, море бурлило и дыбилось, как во время быстрого прилива. Я позвал Дженни, но она и сама всИ видела. -- Меняю курс!-- закричала она. -- Господи!-- воскликнул Берт.-- Вы только посмотрите на эти буруны! Огромный лоскут белой пены покрывал рваную поверхность моря. Ветер сдувал с неИ водяную пыль, которая серой завесой стояла в воздухе. Теперь я понял, что перед нами рифы. -- Полундра!-- крикнул я Берту. В тот же миг "Айлин Мор" свалилась на другой галс, и мы пошли точно на восток. Вода захлестнула планшир левого борта, а ветер ударил в правый. Рифы остались слева, и внезапно позади пенного пятна, за рваным занавесом мятущейся водяной пыли на мгновение показалась зловещая чИрная масса. -- Ты видел?-- спросил Берт. -- Да!-- крикнул я.-- Это Скала Мэддона. -- Исчезла... накрыло брызгами, будто простыней... Нет, вон она, гляди! Я выпрямился и посмотрел в ту сторону, куда указала его простИртая рука. На мгновение ветер отнИс водяную завесу прочь. Огромная скала вздымалась над морем; у подножий отвесных утИсов, достигавших в высоту нескольких сотен футов, бурлила и пенилась вода. Большая волна с курчавым гребнем ударила в скалу, и вверх взметнулся белый водяной столб, как от взрыва глубинной бомбы. Ветер подхватил брызги, окутал ими скалу, и всИ исчезло за завесой свинцово-серого тумана. -- Опять скрылась! Видел, как в неИ ударила волна? По-моему, нас крепко накололи. Разве тут выбросишь судно на берег? Потрясение, которое я испытал при виде этого зрелища, было сродни удару ниже пояса. Я совершенно обессилел. Тут не уцелеть никакому судну. А ведь сегодняшний день считается относительно спокойным для этих мест. Что же тут творится во время настоящей бури? Я подумал о преследовавшем нас шторме. -- Оставайтесь здесь, оба,-- велел я Маку и Берту,-- и следите за рифами. Пойду сменю Дженни за штурвалом. -- Ладно,-- отозвался Мак,-- и скажите мисс Дженни, что надо выбираться отсюда, пока мы ещИ видим, куда плывИм. Я вошИл в рубку. Дженни стояла в напряжИнной позе, упираясь в палубу широко расставленными ногами и прижимаясь к штурвалу. ЕИ подбородок был чуть вздИрнут. -- Передохни,-- сказал я. Дженни отдала мне штурвал и взяла судовой журнал. -- Пожалуй, это Скала Мэддона?-- с сомнением спросила она. -- Должно быть. Кивнув, она записала: "Понедельник, 29 апреля, 1.26 пополудни. Увидели Скалу Мэддона. Ветер усиливается, ожидается шторм". Я вновь мельком заметил скалу сквозь козырИк. Она была гладкой и чИрной, как тюленья спина, и имела клинообразную форму. На западной оконечности над морем высились отвесные утИсы, а восточные их сколы были пологими. Мы шли вдоль южной оконечности острова. По-моему, до него оставалось мили три. Во всяком случае, до ближайших рифов было больше мили. Может быть, две. -- Что, если подойти ближе?-- спросил я.-- Мак волнуется изза погоды, и он прав. По-моему, надо приблизиться к рифам, насколько возможно, пройти вдоль и убираться на восток, если не сумеем найти эту брешь или она окажется непроходимой. Очутившись в полумиле от кипящего прибоя, мы снова свернули и пошли вдоль рифов на восток. Теперь мы были прямо против острова и могли без труда разглядеть его. Почему его назвали Скалой Мэддона, одному Богу ведомо. Я бы окрестил его остров Кит, потому что он напоминал кита очертаниями. Похожая на молоток голова с обрубленным носом смотрела на запад. Шум ветра не мог заглушить нескончаемый громоподобный рИв прибоя возле рифов. Видимость немного улучшилась, и мы разглядели их. Рифы тянулись параллельно берегу острова и уходили далеко на восток. Никогда прежде не видывал я такого зловещего моря. Камни, которые образовывали эти рифы, казались довольно высокими. Возможно, они возникли здесь в результате какого-то сдвига земной коры. Взяв бинокль, я осмотрел сам остров. Он был совершенно гладкий, как будто его уже миллион лет полировали льды и море. -- Ну и жуть,-- проговорил Берт, входя в рубку.-- Можно, я в бинокль посмотрю? Я протянул ему бинокль. -- Через час-другой стемнеет,-- пробормотал Берт.-- Может, послушаемся Мака? Тут ведь не круглый пруд, на якоре не заночуешь.-- Он поднИс бинокль к глазам и вдруг напрягся:- Эй! Что это там вдалеке? Скала? Какая-то она квадратная, чИрная. Взгляни сам.-- Он передал мне бинокль.-- Вон там, где склон уходит в воду. Я сразу же разглядел еИ. Она торчала у пологой оконечности острова и была похожа на хвост кита. -- Это не скала,-- сказал я,-- иначе она была бы такая же гладкая, как и всИ остальное на острове. Внезапно я понял, что это такое. -- Господи! Труба!-- вскричал я, сунув бинокль в руки Дженни и хватаясь за штурвал.-- Это верхушка трубы "Трикалы". Она с той стороны пологого уступа! На какое-то время мы позабыли и о надвигающемся шторме, и о том, что оставаться здесь опасно. По мере нашего продвижения вдоль рифов чИрный квадрат удлинялся, принимая форму трубы. Мы разволновались. Вскоре показались одна из мачт и краешек надстройки. Невероятно, но факт: "Трикала" здесь, это несомненно. Полоса рифов тянулась к востоку, как длинный указательный палец. Мы добрались до еИ оконечности за полчаса, потом пошли в крутой бейдевинд на север. Мы были примерно в двух милях от "хвоста" Скалы Мэддона и видели "Трикалу" целиком. Она лежала на маленьком, похожем на полочку пляже, словно выброшенная на берег рыбина. Красная от ржавчины, она накренилась так, что, казалось, вот-вот завалится на борт. Пляжик обрамляли два чИрных лоснящихся уступа, которые защищали "Трикалу" от господствующих ветров. Водяная пыль и пена, поднимаемая волнами, то и дело скрывали его и "Трикалу", будто занавес. Теперь до острова было меньше двух миль. Неполных две мили до якорной стоянки с подветренной стороны, до сухогруза водоизмещением пять тысяч тонн и до полумиллиона фунтов стерлингов в серебряных слитках. И никаких признаков присутствия Хэлси с его буксиром. Вот они, необходимые нам доказательства, до них рукой подать. Однако между нами и этим защищИнным пляжем была полоса яростного прибоя. Рифы окружали весь остров, кроме его отвесного западного берега, однако здесь, на восточной стороне, они не тянулись непрерывной линией, а торчали, словно острые почерневшие зубы, между которыми в бесовском неистовстве метались бушующие волны. Очутившись примерно в полумиле от этого дикого хаоса, мы увидели проход или то, что мы приняли за проход. Он был окутан пеной, и мы не могли сказать наверняка. Было начало четвИртого. К востоку от нас море было свободным от рифов, и мы решили держать на север, чтобы проверить, нет ли здесь другой бреши. К четырИм часам мы уже шли вдоль полосы рифов на северо-запад, огибая остров. Ничего похожего на брешь мы не заметили, а "Трикала" медленно скрывалась за северным уступом Скалы Мэддона. Тогда мы развернулись и принялись пробиваться в обратную сторону вдоль зловещей линии прибоя. Теперь мы не сомневались, что разрыв в рифах против маленького пляжа и есть та самая брешь. VIII. "ТРИКАЛА" Дженни стояла у штурвала. Она подвела "Айлин Мор" так близко, что мы могли хорошо разглядеть проход. Он был на траверзе справа по борту, в четверти мили. Слева от устья прохода, на уступе, высилась остроконечная скала, она напоминала маяк, но была гораздо выше и толще. Волны разбивались об неИ, набирая силу и высоту на подводном уступе, чтобы потом всей мощью обрушиться на этот шпиль и откатиться огромной пенной стеной на противоположный край прохода, достигавшего в ширину ярдов пятидесяти. У внутреннего конца прохода волны опять набирали силу и вновь разбивались об огромную массу изломанных острых скал, после чего откатывались назад, сливаясь со следующей волной, катящейся по проходу, и получалась гигантская рвущаяся вперИд стена воды, которая, казалось, стремится смыть с неба низкие тучи. Лишь иногда на мгновение наступало затишье, и в эти секунды можно было видеть, что в самом проходе рифов нет. А возле пляжа, где лежала "Трикала", вода вела себя относительно спокойно. -- Что же делать?-- спросила Дженни. Мы были в рубке вдвоИм.-- Решать надо немедленно, ветер усиливается, да и темнеет уже. Голос еИ звучал неуверенно. "Айлин Мор" неистово кренилась. Дженни крепче ухватила штурвал. Я не знал, что ей сказать. Вот она, "Трикала", рукой подать. Но меня пугала мысль о том, что стоит яхте развалиться, и Дженни окажется в кипящем прибое. -- Ты капитан, тебе и решать,-- наконец ответил я. -- Единолично? Нет. Я не знаю, как выглядят эти рифы в хорошую погоду. Если ждать, пока шторм выдохнется, можно проболтаться тут несколько недель, прежде чем удастся опять подойти так близко к острову. А тогда уж и Хэлси будет здесь. Что бы вы сделали, не окажись тут меня? Пошли бы прямо в брешь, верно? Я посмотрел в ту сторону. Громадный курчавый гребень, рассыпая ошмИтки пены, откатился по подводному уступу назад, слился со следующей волной, и получился исполинский водяной вал, взмывший к небу, словно взлохмаченная грива гигантского морского конька. Я молчал, и тогда Дженни проговорила тихим сдавленным голосом: -- Вели Маку запускать машину. Потом сверните паруса. И пускай наденут спасательные жилеты. Мой-то здесь. Да, и ещИ: нам придИтся тащить за собой плавучий якорь, чтобы увеличить остойчивость в прибое. -- Хорошо. Я спущу его на перлине и потравлю сажени четыре,-- ответил я, открывая дверь.-- Длиннее нельзя, слишком много камней. Мак запустил мотор. Ровное подрагивание палуб успокаивало. Мы с Бертом сняли паруса, и Дженни развернула "Айлин Мор" носом к устью прохода. Мы задраили все люки и щели и свесили за корму плавучий якорь. Потом я вернулся в рубку. Прямо по курсу сквозь козырИк виднелся проход, до которого осталось ярдов двести. Дженни выпрямилась за штурвалом и смотрела вперИд. Я испытывал странное смешение чувств: нежность к ней и гордость за неИ. Она была очень женственна и в то же время даже не дрогнула перед лицом обезумевшей морской стихии. Я подошИл к ней сзади и взял за локти. -- Дженни... если мы... если мы не прорвИмся, я хочу, чтобы ты знала... Я тебя люблю. -- Джим!-- только и смогла ответить она. -- Значит, и ты...-- начал я. -- Ну конечно, милый! Иначе с чего бы я тут оказалась?-- Она смеялась и плакала одновременно. Потом Дженни взяла себя в руки. -- Пусть Мак покинет машинное отделение,-- сказала она, выпрямляясь.-- А то ещИ угодит в ловушку. Как знать, может, мы опрокинемся вверх дном. Вид этих скал приводит меня в ужас.-- Я почувствовал, как она содрогнулась.-- Пусть Мак поставит машину на "полный вперИд" и уходит. Мак вышел на палубу, и я отдал ему линь плавучего якоря. Берта я тоже позвал в рубку. Здесь можно с горем пополам укрыться. Потом я вернулся за штурвал: чтобы провести посудину по этому водному буйству, его надо было держать вдвоИм. Мы были совсем рядом с устьем прохода. Шипение прибоя почти заглушало грохот волн. -- Ты когда-нибудь видел нечто похожее?-- крикнул я Маку. -- Видеть-то видел,-- ответил он.-- Но проходить через такое на утлой лодчонке не доводилось. Вы мне движок запорете, мисс Дженни. -- Бог с ним, с движком. Лишь бы яхта не рассыпалась в прибое. В голосе Дженни звучали какие-то безумные нотки. Я оглядел рубку. Все мы надели спасательные жилеты. На наших бледных лицах застыло напряжИнное выражение. -- Мак, отпустишь линь плавучего якоря, как только прибой начнИт нас качать,-- сказала Дженни.-- Тогда он нам понадобится. Не думаю, чтобы Мак нуждался в специальных указаниях. Он сжимал линь в своих шишковатых ладонях и смотрел вперИд. Вокруг глаз у него пролегла сеточка из тысячи морщинок. Свет потускнел и стал серым. КозырИк забрасывало ошмИтками пены, по стеклу стекала вода. Машина работала на полных оборотах, и "Айлин Мор" шла в самую серИдку бреши со скоростью семи узлов. Скалы по обе стороны устья надвигались на нас. Ярдах в двадцати по курсу в небо взмыл огромный столб воды. Когда он рухнул, я ясно увидел красную от ржавчины "Трикалу", она лежала между двумя гладкими скалистыми уступами. "Айлин Мор" внезапно подхватило отхлынувшей волной, но мгновение спустя она опять пошла вперИд, в брешь. Дженни не могла рассчитать с точностью до секунд, когда лучше войти в устье. Да это и не имело большого значения, всИ равно встречи с яростной кипенью прибоя не миновать. -- Держитесь крепче!-- крикнула Дженни.-- Подходим! Подхваченная гребнем бурной волны, "Айлин Мор" стремительно понеслась вперИд. Слева над нами нависал колоссальный каменный шпиль. Волна на мгновение обнажила его гранитный чИрный пьедестал, с которого каскадами стекала вода. Несший нас вал обрушился на башню, мы очутились на гребне, и нос яхты задрался к свинцовому небу. Потом его захлестнула громадная прибойная волна. Штурвал у нас в руках заплясал, нос яхты повернулся. Мы оказались на подошве волны, "Айлин Мор" стояла чуть ли не поперИк прохода. Дженни крутанула штурвал, и яхта стала медленно разворачиваться. Плавучий якорь тащился за кормой, "Айлин Мор" напоминала перепуганную лошадь, -- Полундра!-- вдруг заорал Берт.-- Сзади! У подножия каменного шпиля набирала силу очередная волна, высокая, как гора. С еИ изломанного гребня, будто растрИпанные на ветру волосы, стекали седые, желтоватые от пены струи воды. Казалось, она разнесИт судИнышко в щепки, но нас защищал каменный пьедестал. Волна с грохотом разбилась об него, превратившись в огромную пенную простыню и накрыв нас, будто лавина. Наши крики потонули в еИ плеске. Стеклянный козырИк разлетелся, как яичная скорлупа, и пенная вода залила рубку. Яхта накренилась, закачалась и исчезла под водой. Я ничего не видел и не мог дышать. Страшная тяжесть навалилась на грудь, я отчаянно вцепился в штурвал и лишь чудом не сломал руки. Нас несло так стремительно, словно мы мчались вниз с гигантской горы. Потом "Айлин Мор" вздрогнула и выровнялась, волны швырнули яхту к небу, вода хлынула с палубы и из рубки, потащила меня за ноги. Я услышал рИв бешено вращавшегося в воздухе винта. Мы снова с грохотом рухнули на воду. Слава Богу, что нос яхты по-прежнему смотрел прямо на "Трикалу". Линь плавучего якоря оборвался, и яхта оказалась во власти волн. Штурвал плясал у меня в руках, но я удерживал "Айлин Мор" на курсе. Мы снова зарылись в прибойную волну, но на этот раз яхта накренилась не так сильно. Мало-помалу вода стекала с палубы, и я увидел, что море впереди сравнительно спокойное. Вторая волна пронесла нас сквозь брешь, как доску для серфинга. -- Прошли!-- крикнул я Дженни. Она лежала на палубе, мокрые волосы скрывали лицо. Берт растянулся поперИк еИ ног. Мак сумел устоять на ногах. -- В машинное отделение, Мак!-- крикнул я.-- Сбавь обороты до малого вперИд! Дженни пошевелилась, потом заворочалась и посмотрела на меня диким взглядом. Я думал, она закричит, но Дженни взяла себя в руки, ощупала голову и сказала: -- Должно быть, ударилась, когда падала. Она села, отбросив с лица мокрые волосы. Берт застонал. -- Что с тобой?-- спросила Дженни. -- Рука! Ой, помогите! Кажись, сломал. Движок сбавил обороты. Я направил яхту к пляжу и, когда мы были под ржавой кормой "Трикалы", велел Маку глушить мотор. Потом я пробрался на нос и бросил якорь. Вид у "Айлин Мор" был такой, словно еИ потрепало тайфуном. Но мачты стояли, и привязанная к корме резиновая лодка оказалась неповреждИнной. СерьИзный ущерб понесла только рубка. Стенка, выходившая на левый борт, была продавлена, все стИкла побиты. -- Как твоя рука, Берт?-- спросил я. Он поднялся и привалился к сломанному штурманскому столику. -- Ничего страшного. Дженни улыбнулась. -- По-моему, нам здорово повезло,-- сказала она и чмокнула меня в щИку.-- Ты лучший моряк на свете, дорогой. А теперь пошли вниз, там должна быть сухая одежда. Да и повязки надо наложить, а то мы все порезаны. Только теперь я увидел кровь у неИ на шее. Под палубой царил ералаш. ВсИ, что могло оторваться, оторвалось. Койки слетели с креплений, фонари и посуда побились, ящики открылись. Но здесь было сухо. Люки и прочный рангоут "Айлин Мор" выдержали напор. Мы были на плаву и не нахлебались воды. Пока мы зализывали раны, Мак спустил резиновую лодку. Мы бросили в воду второй якорь, закрепив и нос, и корму "Айлин Мор", потом пошли на вИслах к "Трикале". ЕИ корма едва касалась воды, волны разбивались о нижние лопасти винтов, руль порыжел от ржавчины, да и корпус тоже. Пароход плотно лежал на галечном пляже и имел крен на правый борт около 15 градусов. Невероятно, но он не переломился, и корпус не был повреждИн. Два носовых якоря зацеплены за обрамлявшие пляж низкие утИсы. Кормовые тоже закреплены, один -- за невысокий риф, второй лежал на дне, цепь уходила в воду. Мы обогнули корму. С голых бортов не свисало ни одного конца. Пристать к пляжу означало рискнуть резиновой лодкой, и мы вернулись на "Айлин Мор" за тонким линем, по которому я и забрался на "Трикалу" рядом с ржавой трИхдюймовкой. Ржавчина покрывала всИ кругом, хлопьями летела из-под ног, но палубный настил казался прочным. Рядом с мостиком у правого борта я нашИл сваленный в кучу и прикреплИнный к леерам верИвочный трап. Я отнИс его на корму, и вскоре вся компания уже стояла на палубе. -- Интересно, серебро ещИ тут?-- спросил Берт, перебираясь через фальшборт. Мы отправились к кормовой надстройке. -- Вот уж не чаял опять увидеть эту чИртову караулку, где мы дежурили,-- сказал Берт. На двери не было висячего замка. Мы навалились на неИ, и она, к нашему удивлению, подалась. Ящики с серебром стояли точно так же, как мы их оставили, между ними всИ ещИ висели наши койки, вокруг была разбросана наша одежда. -- Похоже, никто сюда не заходил,-- сказала Дженни. -- Эй,-- воскликнул Берт,-- смотри, Джим. Вот с этого ящика сорвана крышка. А мы с Силлзом вскрывали совсем другой. Странное дело, ничего не пропало, все слитки на месте. А ведь на двери даже замка нет. -- На этих широтах не так уж много взломщиков,-- напомнил я ему. Но и меня удивила беспечность Хзлси. Я подошИл к двери и разглядел на краях проступавший сквозь ржавчину чистый металл. Я сковырнул бурые хлопья и увидел отчетливые следы зубила. -- Берт, взгляни-ка. -- Сварка,-- сказал он, подходя ко мне. -- Значит, Хэлси заварил дверь, прежде чем уйти?-- спросила Дженни.-- Кто же тогда еИ взломал? -- Вот именно,-- подал голос я.-- Взломал и не взял при этом ни одного слитка. Я был сбит с толку. Но серебро здесь, и это главное. -- Ладно, стоит ли теперь голову ломать,-- сказал я.-- Всякое могло случиться, пока эти пятеро мошенников были на борту. Скоро стемнеет. Давайте осмотрим судно, пока ещИ видно. Вполне вероятно, что тайну этой двери мы никогда не раскроем. Мы отправились на мостик. ВсИ здесь оставалось по-прежнему, словно пароход был на плаву. Кроме ржавчины и толстого слоя соли, время не оставило тут никаких отметин. В закутке для карт даже лежал бинокль. Я посмотрел на нос. Там, будто реликвия давно забытой войны, торчала --одинокая трИхдюймовка. Старый брезент, сорванный с деррик-кранов, колыхался на ветру. За высоким носом виднелся склон острова. Я не заметил там никаких следов растительности, ничего, кроме истрескавшегося, но гладкого камня, словно камень этот был отполированным на наждачном круге алмазом. С близкого расстояния он выглядел точно так же, как и издалека,-- чИрный, мокрый, лоснящийся. По спине у меня пробежал холодок. Я ещИ никогда не бывал в таком безлюдном и мрачном месте. А вдруг мы не сможем выйти через брешь обратно? Остаться в плену у этого острова -- всИ равно что живьИм угодить в преисподнюю. Внизу, в каютах, царил полный порядок, никаких следов поспешного бегства. Я вошИл в каюту Хэлси и порылся в ящиках. Бумаги, книги, старые журналы, кипа карт и атласов, циркули, линейки. Две книжные полки были забиты пьесами. Попался на глаза томик Шекспира и "Шекспировские трагедии" Брэдли, но ни писем, ни фотографий я не нашИл. Ничего такого, что помогло бы мне узнать о биографии Хэлси. Дженни позвала меня, и я подошИл к двери. Они с Бертом стояли в офицерской кают-компании. -- Смотри,-- сказала Дженни, когда я переступил порог, и указала на стол. Он был накрыт на одного человека. На подносе лежало всИ необходимое для чаепития -- сухари, олеомаргарин, банка паштета. Тут же стояла керосиновая лампа. -- Как будто тут кто-то живИт,-- проговорила Дженни.-- А вот и примус. И фуфайка на спинке стула. По-моему, лазить по заброшенным судам -- занятие не из приятных. Так и кажется, что на борту есть кто-то живой. Помню, как в детстве я бегала по строящемуся сухогрузу на клайдской верфи. Такого страху натерпелась... Я подошИл к столу. В кувшинчике было молоко. Оно казалось свежим, но на этих широтах было так холодно, что продукты могли храниться вечно. Паштет тоже не испортился. И вдруг я замер, увидев часы. -- Джим, что это ты разглядываешь?-- голос Дженни звучал встревоженно, почти испуганно. -- Часы,-- ответил я. -- И что в них такого?-- воскликнул Берт.-- Ты что, никогда прежде не видел карманных часов? -- Таких, в которых завода хватало бы на год,-- никогда,-- ответил я. Тонкая секундная стрелка мелкими ровными толчками бежала по кругу. Мы молча смотрели на неИ. Прошла минута. -- Господи, Джим!-- Дженни схватила меня за руку.-- Давай выясним, есть тут кто живой или нет. У меня мурашки по спине бегают. -- Пошли на камбуз,-- сказал я.-- Если на борту люди, они должны питаться. Мы двинулись по длинному коридору тем же путИм, которым я ходил к коку поболтать и выпить какао. Сейчас в коридоре этом было холодно и сыро. За распахнутой дверью на камбузе воздух казался теплее, пахло пищей. На койке кока что-то шевельнулось. -- Что это?!-- вскричала Дженни. Нас охватила тревога. Команда этого судна -- двадцать три человека -- пала от рук убийц. Мало ли что... "Не будь ослом",-- выругал я себя. Дженни вцепилась мне в руку. Из тем