сегодня продолжает. Да, да, да! Вечером - нелепая беседа в отблесках пылающего камина, резкая смена тем, в конце - дурманящие благовония. Утром - идиотское представление перед зеркалом. Так и есть! Ее высочество изволили продемонстрировать гостю все свои прелести, покрасовались перед Читрадривой сидя, стоя к нему лицом, боком, а в конце "замаскировавшись" прозрачной занавесочкой. Ведет себя, как какая-нибудь девка на ярмарке... И когда Читрадрива окончательно разозлился на эту высокородную притворщицу и ломаку, молния вторично прошила его тело. От неожиданности он охнул и схватился за голову. И тут оказалось, что Катарина больше не смеется. Запрокинув голову, она пристально смотрела на Читрадриву прекрасными изумрудными глазами. Изумрудными?! Не может быть! Читрадрива отчетливо помнил, что глаза у Катарины невинно-голубые. Хотя... как знать, может, в темноте изумруд похож на сапфир? Ерунда какая-то. Впрочем, вряд ли после всего происшедшего можно доверять здесь хоть чему-нибудь или кому-нибудь. И прежде всего - принцессе. А называть ее невинной... Кругом сплошное притворство! Читрадрива энергично завертел головой, прогоняя наваждение. Он не просто вспомнил подробности вчерашнего ужина с ее высочеством и нелепую застольную беседу. Теперь вернулось и ощущение опасности. Да-да, перед ним же самая настоящая колдунья! Ведьма! Читрадрива сжал кулаки и почувствовал, как повернутый внутрь ладони камень перстня впился в кожу. Это окончательно привело его в чувство. Катарина наслала проклятую лень, нежелание думать, вспоминать. В результате он утратил чувство самосохранения. И принцесса не замедлила этим воспользоваться. Надо же... - Та-та-та! Ну, дорогой мой, фантазии тебе не занимать! - Катарина томно изогнулась, протянув при этом руки к Читрадриве. Он инстинктивно отодвинулся в угол кровати, чем вызвал у принцессы новый приступ хохота. - Успокойся, я не кусаюсь, - ласково мурлыкнула она, угомонившись. - Разве сегодняшней ночью ты не убедился, что я умею быть покорной и послушной? - Ну, это еще кто кого покорил, - прохрипел Читрадрива, самолюбие которого было порядком уязвлено. Ну и штучка эта Катарина! Разумеется, бывают на свете женщины с сильным характером. Выражается ли это в самоотверженности, своеволии или упрямстве, не так уж важно. Но вести себя вот так... Чтобы сначала одурманить, а потом наброситься... - Что-о?! Катарина резко села, горделиво задрала подбородок и посмотрела на Читрадриву сердито нахмурившись. Изумрудные глаза ее высочества почему-то вновь стали отливать голубизной. - Это еще кто на кого набросился! Ты вспомни хорошенько! - с негодованием молвила принцесса. Читрадрива попробовал сосредоточиться и поставить защиту. Ему не нравилось, что Катарина с такой легкостью читает его мысли. Обнаженность души оказалась гораздо хуже наготы тела. Впрочем, он-то прикрыт одеялом. Это бесстыдница-принцесса щеголяет перед ним, в чем мать родила. С тех пор, как Читрадрива усовершенствовал природные дарования, он привык быть лучшим среди анхем и только повстречав Готлиба-Гартмана и Катарину осознал, каково это - не иметь возможности защищаться от другого человека. - И не рассчитывай, дорогой, - принцесса склонила головку влево и наблюдала за ним, насмешливо прищурившись. - Ты же знаешь, что я колдунья. Ведьма. Твой камешек заблокирован, и ничего ты мне не сделаешь. Я же хожу перед тобой голой, почему бы и тебе в таком случае не побыть передо мной, как на ладони! - она дернула плечиком. - Ничего страшного, потерпишь. Надо же мне как-то отомстить за надругательство... - Какое еще надругательство? - зло спросил Читрадрива, оставив наконец попытки "вызвать" камень. - Как это за какое?! - изумление Катарины было столь искренним, что Читрадрива почти поверил ей. - Как это какое! Мы сидели у камелька, наслаждались фруктами, тихо-мирно беседовали. Ты рассказывал о долгой дороге из Русского королевства сюда, потом перешел к драке в барселонской гостинице, где был ранен наш очаровательный барон Гаэтани. Как вдруг на самом интересном месте ни с того ни с сего начал допытываться, не боюсь ли оставаться наедине с тобой. И прочее в том же роде. Читрадрива покраснел до ушей, а Катарина, многозначительно хмыкнув, продолжала: - С чего бы это неаполитанской принцессе бояться кого бы то ни было! Да стоит мне пальцем шевельнуть, и у любого моего подданного голова слетит с плеч. А то и похуже. Ты можешь представить, на что способна разъяренная ведьма. Читрадрива представил, а довольная его понятливостью принцесса продолжала: - Так чего, спрашивается, я стану бояться? Я привыкла, что в моем присутствии мужчины ведут себя галантно, держатся обходительно и не позволяют себе ничего лишнего. Как вдруг ты вскакиваешь, рвешь ворот рубашки, стул летит в одну сторону, ваза с фруктами - в другую, ты бросаешься ко мне... Раскрыв от изумления рот, Читрадрива уставился на Катарину. Он чувствовал себя круглым дураком. - Да, да, да, не строй мне глазки! - принцесса погрозила ему пальцем, но тут же восхищенно улыбнулась, тон ее смягчился, сделался игривым: - О, ты был напорист, как слон и жесток, как лев! Я пыталась убежать от тебя, спрятаться, укрыться хоть где-нибудь, но ты везде находил меня. С громкими воплями ты гонялся за мной по переходам и коридорам, выбивал двери, разносил в щепки мебель. Один раз тебе подвернулся под руку слуга с корзиной орехов, так я уж и не помню, что ты сделал с беднягой. Кажется, нахлобучил корзину ему на голову, а потом... Катарина прыснула в кулачок, в глубине ее изумрудных глаз вновь блеснули задорные голубые искорки. - В общем, от тебя просто не было спасения! А когда ты наконец настиг меня, то разорвал в клочья нашу одежду и взял меня силой. Вот, смотри, во что ты превратил мое великолепное платье. Наклонившись, Катарина пошарила на полу, подобрала и протянула Читрадриве ровно отрезанный ножницами кусочек ткани. Он задохнулся от гнева. Нет, надо же! Что за чудовищная ложь?! Катарина явно блефует, ничуть не заботясь о том, чтобы сделать свое вранье хоть чуточку правдоподобным. Только Читрадрива собрался высказать все это прямо в глаза принцессе (да-да, в ее нахальные зеленые глаза, в которых вновь не осталось не только ни капли лазури, но также ни следа невинной непосредственности), как его в третий раз пронзила незримая молния, причем по силе этот удар превосходил два первых. Катарина вовсю щебетала, заливалась соловьем, живописуя бурные любовные сцены, якобы имевшие место минувшей ночью. А Читрадрива понемногу приходил в себя после полученного удара и с трудом пытался сообразить, что же с ним происходит. Что-то ужасно знакомое. С таким он уже сталкивался... - ...Но ты совсем плохо выглядишь, мой ненасытный лев, - услышал он доносящееся издалека контральто. - Понимаю, понимаю, ты, бедняжечка, умаялся. Ну еще бы! - Катарина свернулась калачиком, уткнулась лицом в колени, фыркнула и добавила: - Погоди, я вот велю принести вино и фрукты, чтобы ты мог восстановить растраченные силы и дотянуть до обеда. - Постой... не надо, я не хочу, - отмахнулся Читрадрива. Голода он в самом деле не чувствовал, хотя накануне ел не слишком много. - Скажи лучше... После "молнии" голова гудела, в глазах двоилось, а язык ворочался с трудом. Читрадрива замялся, вспоминая, что же собирался спросить, покусал губу, потер лоб и наконец с усилием выдавил: - Я вот чего не пойму. Если ты такая колдунья... если способна, как ты уверяешь, обезвредить мой камень... и прочее... Скажи, почему ты не защитилась от меня... ну-у, своими способами? - Да я просто растерялась! - в сердцах воскликнула Катарина. - Ну как я могла подумать, что ты станешь вытворять такое?! Ты же как с цепи сорвался. Сначала, когда поймал, едва не задушил меня в объятиях, а потом чуть-чуть не разорвал пополам! Любезный барон отрекомендовал тебя как спокойного, уравновешенного человека, который никогда не теряет голову и занят исключительно богословием. Как мне доложили, ты отвратительно фехтуешь, зато таскаешь за собой кучу книг и свитков и корпеешь над ними днем и ночью. И тут вдруг такое вытворяешь! Право же, господин богослов, это слишком. Надругаться над самой неаполитанской принцессой!.. Катарина откинулась на спину и в очередной раз расхохоталась. Читрадрива опять начал потихоньку заводиться, как вдруг отчетливо вспомнил жуткие головные боли, одолевавшие Карсидара всякий раз, когда он пытался вынуть серьгу из уха. Очень похоже! Но серьга блокировала способности Карсидара, ограждала от тягостных воспоминаний прошлого! Неужели же... Неужели Катарина поставила ему точно такую защиту, пока он спал? Скажем, на камень перстня. Ведь камешки в перстне и в Карсидаровой серьге различаются лишь размерами... - Хоть ты и дикарь, дорогой Андреа, тебе не откажешь в сообразительности. И насколько я понимаю, ты гораздо умнее твоего дружка Давида или как там его звать на самом деле. Карсидаром, что ли? Впрочем, и ты не Андреа и даже не Андрей. Или ты станешь возражать против очевидного, мой милый анах? Теперь она улыбалась одними губами. Зеленые глаза стали совершенно серьезными. Эге-ге, да принцесса знает до неприличия много! Вот негодница... - Что делать, что делать, - с притворным смирением вздохнула Катарина. - А все проклятое женское любопытство. Чувствую, однажды оно меня погубит... Ну да ладно, прежде всего насчет головных болей. Разумеется, это имеет отношение к блокировке камня. Но не в одной блокировке дело. Если бы я хотела всего лишь заблокировать перстень... - Да погоди ты со своей защитой... с блокировкой! - Читрадрива рванулся к принцессе и схватил ее за плечо. Катарина удивленно вздернула брови, покосилась на его руку и сказала: - Осторожнее, мой свирепый львенок. Я думаю, даже полудиким анхем известно, что грубые мужские рук оставляют на нежной женской коже противные синяки. Так зачем портить мою внешность вульгарными лиловыми пятнами? Читрадрива проглотил "свирепого львенка", зато зацепился за "полудиких анхем" и взволнованно заговорил: - Вот именно! Ты знаешь нечто такое, чего в этих краях не знает никто. Может быть, лучше тебе не соваться в это дело... Но ты уже все выведала без спроса. Я смотрю, ты действительно не в меру любопытна, принцесса Катарина! Губы Катарины улыбнулись еще шире, глаза сделались еще строже. - А ты как думал, мой дорогой Андреа-Читрадрива? Стала бы я связываться с этим мерзавцем фон Гете и воровать его пленника, если бы пленник не был колдуном! - Но откуда... - начал Читрадрива. И мигом осекся. - Да, мой милый. Как говорят на Руси, слухами земля полнится. Про битву под Киевом болтают много, теперь даже слишком много. Однако среди всей пустопорожней болтовни есть нечто ужасно правдоподобное. Именно это зернышко правды среди кучи плевел заинтересовало меня. Да если хочешь знать, я просто обязана была выяснить, откуда в этом мире взялись еще два колдуна! Вы с Карсидаром заинтересовали не только меня. И раз один из вас угодил в лапы к предводителю Христовых воинов, нужно было разузнать, каким образом этот негодяй намерен использовать пленника, во вред Неаполитанскому королевству или нет. Каковы вообще его планы на твой счет. Порыв этого мерзавца слишком неестественен. - Какой порыв? - не понял Читрадрива. - Да твой захват! Убить тебя - это понятно и естественно, ибо неопытные колдуны хороши в больших количествах, но не поодиночке. Так Гартман намеревался поступить с твоим дружком... - Значит, Карсидар все же погиб? Я-то надеялся, что гроссмейстер обманул меня, - не сдержавшись, Читрадрива застонал. Катарина вздохнула, перевернулась на живот и поглаживая одеяло, тихо сказала: - Насколько мне известно, твой приятель еще не погиб, хотя в расставленную ловушку угодил за милую душу. Сейчас он лишился большей части своих чудесных способностей. Это ты у меня умненький, - в глазах принцессы на миг вспыхнули лукавые искорки. - Между нами говоря, твой потенциал... Видя непонимание Читрадривы, Катарина как-то глупо хихикнула, затем поправила сама себя: - Ну ладно, скажу проще: колдовской силы у тебя маловато. Зато ты доходишь до всего своим умом, потому что привык разгадывать головоломки. Ну а Карсидар... Он точно сильнее тебя, а может и меня. Не исключено, что при желании мог бы заткнуть за пояс даже Гартмана фон Гете. Зато он напрямую пользуется только тем, что уже умеет делать и не изучает себя, не стремится усовершенствоваться. Вот и попался на крючок Гартмана. - А что сделал гроссмейстер? - осторожно поинтересовался Читрадрива и поспешно добавил: - За мной он просто послал своих людей, обезопасив их от моего влияния. - Знаю, - кивнула Катарина. - А твоему приятелю он подсунул через подставных лиц одну колдовскую вещичку, причем очень-очень слабенькую, такую, что и не определишь сразу, обыкновенный это кусок кожи или нет. Карсидар попытался определить это, долго таскал вещицу с собой, а затем выбросил. Или уничтожил, неважно. Здесь весь фокус в том, что пока он носил амулет при себе, эта вещь как бы сжилась с хозяином, незаметно пропустила через себя, перетянула часть его силы. - Это как твоя брошь, что ли? - спросил Читрадрива, который слушал Катарину с огромным интересом. - Умница, - похвалила принцесса. - Видишь, ты схватываешь на лету. Ну так вот, Карсидар не смог ничего обнаружить, сколько ни бился над амулетом. Он не привык к утонченной работе, в конце концов обманулся мнимой безопасностью этой вещицы и избавился от бесполезного, с его точки зрения, куска кожи. Тогда в действие вступила вторая вещь. Есть такая штука - гемофобы. Если эти красные камешки правильно подготовить и умело использовать, обыкновенный человек погибает от них долгой и мучительной смертью. А для таких, как мы, они становятся в разной степени вредными. Для слабых или ослабленных - смертельными. Так вот, Карсидару гемофобы сами по себе не смогли бы серьезно навредить, он слишком могуч. Но после истории с кожаным амулетом вышло, что когда он был ранен стрелой с камнем, на который попала кровь, уничтоженная вещица как бы окончательно замкнула на себя силу и способности Карсидара, которые до этого привязала. Но амулет был уничтожен, значит, способности попросту исчезли. В общих чертах дело обстоит именно так. И теперь убить Карсидара сравнительно легко. А если на службе у русского короля не будет колдуна, никто не сможет помешать нашему общему знакомому обрушить на Русь не только своих рыцарей, но и свою магию. - Ты так спокойно рассуждаешь об этом, - Читрадрива невольно содрогнулся. - Да если Гартман фон Гете узнал о Карсидаре то, что ты вытянула из меня... Все его слабинки... - Насколько я смогла определить, этого не произошло, - поспешила успокоить Читрадриву принцесса. - Тот, кто встретился с тобой, проник в твои мысли довольно поверхностно. Он заблокировал твои способности самым простым, но и самым грубым способом - извне. - На прогулках сторожа заставляли меня надевать пояс, который был на мне в беседке во время встречи с гроссмейстером, - подтвердил Читрадрива. - Вот-вот. Однако при наличии на тебе пояса возможности этого человека также были ограничены, - Катарина удовлетворенно хмыкнула. - Подробное исследование твоего внутреннего мира было отложено на потом. Правда, торопиться Гартману было некуда. Он же не рассчитывал, что в дело вмешаюсь я! - Но если все это так, если гроссмейстер не взялся как следует ни за меня, ни за Карсидара... неужели ничего нельзя сделать, чтобы помочь ему? - со слабой надеждой спросил Читрадрива. - Можно, конечно. Только зачем? - Катарина поджала коралловые губки. - Я же сказала, что необученные колдуны хороши, когда их много. А необученного сильного одиночку Карсидара проще и лучше уничтожить, чтобы не делиться с ним влиянием и властью. Так меньше хлопот. - Вот-вот, гроссмейстер говорил мне о том же, - поддакнул Читрадрива. - Но в точности наоборот: мол, он устал от власти и хочет передать ее мне, чтобы самому удалиться на покой. - Вранье, - категорично отрезала Катарина. - Ему как раз и нужна власть. А от тебя требовалось одно: указать дорогу из этого мира в твой. Вот где Гартман намерен "успокоиться", как ты выражаешься. Читрадриву неприятно поразило вторичное упоминание об "этом" и "том" мире. Слишком похоже на Священное Писание, где говорится про рай и ад. - Ты хотела сказать: "в мою страну"? - поправил он принцессу. Катарина посмотрела на него как-то странно, мотнула головой и насмешливо проговорила: - Да уж, перехвалила я тебя. Несмотря на удивительную проницательность, ты все же дикарь до мозга костей. Невежда. Раз я сказала "мир", значит, имела в виду именно мир, а не страну. Неужели ты так и не догадался? У Читрадривы похолодело в груди, засосало под ложечкой. И макушку начало слегка покалывать, точно иголочками... или слабыми-слабыми молниями. - Погоди, погоди... что это значит? - забормотал он. - Что такое другой мир? Мир один-единственный! - Миров множество. Только разделены они не лесами и горами, не полями и морями, а... ничем. - Она пощелкала пальцами. - Ну, я не знаю, как тебе поточнее объяснить. Между мирами ничего нет. Пустота. Понимаешь? - И нельзя проехать? - искренне изумился Читрадрива. - Без земли, воды и воздуха? Вряд ли. Читрадрива хотел что-то возразить, но Катарина замахала руками и поспешно сказала: - Ладно, ладно, ты все равно не поймешь. Тем более, попасть из мира в мир не так просто. Ты можешь искать хоть сто лет и так и не найти входа... - Это как мы с Карсидаром искали! - догадался он. - Верно. А на самом деле никаких входов и выходов не существует. Миры никак не связаны между собой. Что вам следовало сделать, так это открыть туннель. - "Пасть дракона"! Но тут же новая догадка осенила Читрадриву, и он поспешил поделиться ею с Катариной: - Так вот почему мы попали с гор прямо на равнину! Это совсем разные страны... то есть, как ты выражаешься, разные миры? - Ну вот, ты хоть что-то понял, - обрадовалась Катарина. - И мы с тобой - люди из разных миров? - Ага. Читрадрива взглянул на принцессу недоверчиво. Не может быть! Если люди из разных миров, они должны хоть чем-нибудь отличаться друг от друга. А посмотреть на Катарину - самая обыкновенная женщина! Хотя нет... Помимо воли Читрадрива окинул ее прекрасное нагое тело жадным взглядом. Да, кое-чем Катарина отличается... Но неудобно спрашивать принцессу о столь деликатных подробностях! Однако по звонкому смеху Катарины Читрадрива понял, что она прочла его мысли, и поспешил отвернуться, чтобы принцесса не видела, как он краснеет. - Удаление волос на теле - это для благородной красоты, - назидательно сказала Катарина, кончив хохотать. - Очевидно, в вашем дикарском Орфетане женщины такого не делают... Но вернемся к Гартману. Интерес этого мерзавца заключается в том, чтобы попасть в твой мир. И вот тут без тебя, мой милый, этому негодяю никак не обойтись. - Но если гроссместер колдун, и может, скажем, поймать в ловушку и меня, и Карсидара, почему бы ему просто не прочитать путь в моих мыслях... - Дело в том, что вы с Карсидаром не шли - вас тянули перстень и серьга. Вы не запомнили дорогу. - Раз так, проще было отобрать у меня перстень... - ...и тыкаться в разные миры подобно слепому котенку. Можно обшарить сотни, тысячи, миллионы миров и не найти нужного. - Неужели их так много? - изумился Читрадрива. - Представь себе. Так что Гартману нужен был только ты вместе с перстнем. Это был, по сути, единственный выход: уверить тебя в своей дружбе, а затем при случае попросить прогуляться в твой мир. Когда маленький Карсидар спасался от крестоносцев, серьга и перстень открыли туннель между нашими мирами. Пока он рос и жил у вас, туннель был в неактивном состоянии. То есть как бы временно закрылся, что ли. Понимаешь меня? - Приблизительно, - кивнул Читрадрива. - Хорошо. Когда вы добрались до места, которое ты называешь "пастью дракона", вас засосало внутрь. Отец Карсидара устроил так, чтобы серьга и перстень открывали туннель, который сам по себе выбрасывал бы, скажем, беззащитного, беспомощного ребенка в безопасное место. Этот проход поджидал Карсидара, и теперь он вернулся в свой мир. Однако вместе с ним по туннелю пролетело еще одно беспомощное существо - ты, мой дорогой. Ведь ты даже приблизительно не запомнил дорогу! Поэтому туннель по-прежнему ожидает, но на этот раз тебя. Вот так. - А гроссмейстер... - Попав в твой мир, он убьет своего глупого поводыря и займется его необученными соплеменниками. - Перебьет всех анхем?! - разгневанный Читрадрива вскочил на постели в полный рост, но тут же получил незримую молнию в макушку и со стоном повалился на кровать. - Нет, зачем же, - покровительственно усмехнулась Катарина, в то время как Читрадрива принялся поспешно стаскивать перстень. Довольно! Хватит с него болевых шоков! Глядя на его порывистые движения, принцесса спокойно продолжала: - Зачем убивать? Я же сказала, что устраняют одиночек, а в больших количествах необученные колдуны - вещь наоборот желанная. Гартман просто-напросто встанет во главе твоего народа и будет использовать его... скажем так, по своему усмотрению. Как раз чтобы воспрепятствовать этому ублюдку, я и вырвала тебя, мой милый, из его грязных лап. Так что за соплеменников можешь не беспокоиться. "Как это благородно с твоей стороны", - едва не сказал Читрадрива, но слова застряли у него в горле. Благородно? Как бы не так! Если он с перстнем служит своеобразным "ключом" от мира, выходит, Катарина попросту умыкнула этот ключ у Гартмана фон Гете, чтобы затем использовать в личных целях! И почему бы ей не убить Читрадриву так же, как собирался убить его гроссмейстер? - Да потому, дорогой мой Читрадрива, что ни одна женщина не согласится убить такого дикого, но чрезвычайно милого львеночка, а равно неутомимого и ненасытного любовника, как ты, - промурлыкала Катарина, сладко потягиваясь и лениво зевая. - Господи, что ты со мной вытворял!.. Убить тебя было бы величайшим преступлением против всех миров, вместе взятых. Наоборот, тебя следует всячески оберегать. Чем я теперь и займусь. Так что... Внезапно Катарина по-кошачьи легко вскочила, встала перед кроватью, уперев левую руку в бок, а правую вытянув к Читрадриве, и властно произнесла: - Так что, синьор Андреа, вы обвиняетесь в нарушении законов гостеприимства, в посягательстве на честь неаполитанской принцессы и надругательстве над оной. А потому отныне вы арестованы и находитесь в заключении в этой самой комнате. Ваши драгоценные рукописи вам доставят, не волнуйтесь. Я думаю, эта комната нисколько не хуже прежней. Будете корпеть над пергаментами здесь... а также обдумывать свое безобразное поведение. Это что еще за новости?! Вот перед ним стоит... непонятно кто, то ли благородная развратница, то ли взбалмошная девка. Голая. Но все равно - принцесса Неаполитанская. Ишь, командует! Распоряжается его судьбой! За то, что вы попались в бессовестный капкан венценосной красотки, извольте торчать в этой комнате! В кровати с дурацким красным балдахином... Ага, здесь нет одежды! - Конечно, синьор Андреа, ведь вы сами разорвали ее. А поскольку мне нужна гарантия, что вы не выйдете из этой комнаты, одежду вам не принесут, пока вы не изволите образумиться. Ну не мог Читрадрива стерпеть такое издевательство! Не мог, и все тут. Да будь она хоть трижды принцесса, что она себе позволяет?! Но как только Читрадрива приблизился к Катарине, чтобы посмотреть прямо в ее блудливые зеленые глаза, как тут же получил очередной удар молнией! Но почему? Он же снял перстень и спрятал под подушку... - О ученейший, талантливейший синьор Андреа, вы растерялись настолько, что перестали слушать и понимать слова принцессы, этой жалкой бродяжки Катарины! - в ее речи был сплошной яд. - Ай-я-яй! А между прочим я предупреждала, что дело здесь не в одной блокировке перстня и всех ваших способностей, вместе взятых. Или вы решили, что я утратила на вас влияние, раз вы изволили стащить с пальца жалкое колечко? Нет, любезный, так просто блокировка не снимается! И если вы рассчитываете отделаться от меня так запросто, то вы непроходимый болван и тупица! Читрадрива лежал на кровати, схватившись за голову. Черт возьми, это уже серьезно. Гартман фон Гете упрятал его в маленьком домике под охраной многочисленной стражи, Катарина посадила под арест, но без охраны. Кроме того, она пошла гораздо дальше, чем гроссмейстер. Глубже вторглась в его мысли. Перстень обезопасила. Молниями постоянно бьет... Он ее, видите ли, обесчестил. Силой взял. Это еще кто кого здесь использовал... Стерва, настоящая стерва! Читрадрива зажмурился и изо всех сил сцепил зубы, чтобы не обругать ее высочество вслух. А мысли... что ж, пусть читает, пусть знает, кто она на самом деле! Читрадриве это безразлично. И тут он почувствовал, как женская ручка бережно поглаживает его по волосам. И услышал: - Чего ты злишься, ну, чего?.. Дикий, настороженный. Кусаешься. Ну, скажи, неужели тебе так плохо со мной? Мы же так подходим друг другу! Чего ж тебе еще надо? Читрадрива открыл глаза. Катарина сидела рядом с ним, прекрасная в своей наготе, нежная, ласковая. И совсем не опасная. Не опасная?! С ним?! Он еще раз встрепенулся, ожидая молнии... Однако удара не последовало. И он впервые ощутил растерянность Катарины. Словно теперь уже принцесса поскользнулась на его мыслях, как на мокром глинистом склоне. И пусть это был обрывок эмоции, все же Читрадрива успел понять его причину. Ну да, конечно! Как он сразу не догадался заговорить об этом? Катарина насупилась, отодвинулась подальше от него и опустила глаза. - Со мной тебе хорошо. Со мной... - он в упор смотрел на принцессу. - А как с другими? С ними тебе тоже было хорошо, или ты использовала их по назначению, а затем вышвыривала? - А какое тебе, собственно, дело до других, когда речь идет о нас? - спросила Катарина как можно более непринужденно, однако ее волнение выдала легкая хрипотца в голосе. Но Читрадрива уже не желал останавливаться. Он чувствовал, что постепенно завладевает положением. Трудно понять, почему так получилось. Может, Катарина устала изображать оскорбленную добродетель, а может, Читрадрива затронул больную тему. Но принцесса сдавалась подозрительно быстро. - Львеночек мой, да ты никак ревнуешь! - Катарина нервно рассмеялась, предприняв отчаянную попытку обратить разгорающуюся ссору в шутку. - Ну, милый мой, я же знаю, что в Орфетане ты занимался не только своим тайным обществом. В перерывах, когда ты позволял себе немного отдохнуть от благородной борьбы, у тебя также было несколько мимолетных связей. Но это не более чем эпизоды. И между прочим, я не веду речь об этих женщинах. Отвратительная вышла шуточка у принцессы. Надо же, раскопала! Любительница выведывать чужие тайны... - Сколько бы женщин у меня ни было, я не поступал с ними подло, - ответил Читрадрива, распаляясь все более. - Мы встречались по взаимному согласию, а меня ты к себе заманила! - А ты уверен в этом? - с ударением спросила Катарина. - По-моему, я вырвала тебя из лап ублюдка Гартмана фон Гете! По идее, ты должен быть признателен мне за это, а ты... ты... ты ведешь себя, как последняя неблагодарная тварь! - Ах, вот оно что, - Читрадрива понимающе кивнул. - Скажите, какая забота! А зачем тогда ты набросилась на меня? - Я?! Набросилась?! Думайте, что говорите, господин насильник! - Катарина смерила его ненавидящим взглядом. - Поведение, в котором вы изволите обвинять меня, несовместимо с достоинством особы королевской крови! Хотя короли стоят выше закона, - добавила она немного тише. - Вот именно! - запальчиво выкрикнул Читрадрива. Удара невидимой молнией все еще не было, и он окончательно расхрабрился. - Вот именно, ваше высочество! Вы находите возможным попирать все законы! Вчера вы обкурили меня какой-то гадостью, каким-то колдовским зельем, а потом сами набросились на меня. У вас что, давно не было мужчины? Плоть взыграла? Глаза Катарины налились нехорошим голубым сиянием, и она бешено заорала: - Да, да, да!!! Нет, нет, нет!!! Да, да, да!!! Мне нужно было выведать всю твою подноготную, а ты все время пытался защититься! Нужно было расслабить тебя и подавить твою волю! Для этого нет средства лучше постели! А теперь выяснилось, что ты не стоишь всех усилий, затраченных на тебя! Ты - грязный, мерзкий дикарь, не умеющий разговаривать с женщинами! Тебе надо спать с такими же вонючими дикарками, как ты сам, а не с принцессой! А если хочешь знать, были ли у меня мужчины, так знай: были!!! И есть! И совсем недавно! И последний по счету - наш общий знакомый барон Гаэтани!!! Что, получил?! У Читрадривы потемнело в глазах, он отшатнулся. Вот оно как! Вот что означают ваши недомолвки, ваши многозначительные взгляды, любезный Лоренцо! "Вам здесь понравится, мой друг... Ее высочество очень заинтересовала ваша судьба..." Приехал из далекой Португалии несчастный, раненый мальчик. И принцесса мигом потащила юного героя в свою постельку, чтобы больной утешился. Или натешился, как угодно... Лежали вы небось в этой самой постели, мальчик жаловался на судьбу, поливал слезами ваши дивные ланиты. Но вы-то, вы-то, ваше высочество, не растерялись!.. Лицо, шея и груди Катарины покрылись красными пятнами. - В точности так!!! Вот в этой самой постели и лежали! Только ему с тобой не сравниться! Идиот, я же тебя... тебе... - Катарина ударила кулачком в кулачок и завизжала: - Дубина ты бесчувственная, осел! Да никто из них в подметки тебе не годится! Ни один! И Лоренцо в том числе! Они видят во мне только ее высочество принцессу и во всем стараются угодить, подлизаться, ублажить! Не скрою, я этим пользовалась. Читрадрива вскинул голову и с ненавистью взглянул на Катарину. - Ну, что ты пялишься на меня?! - глаза принцессы хоть и не сделались васильковыми, как ночью, но приобрели цвет зеленовато-голубой морской воды. - Из вас после этого веревки вить можно, вот! И любовник сделает для меня гораздо больше, чем просто верноподданный! В огонь и в воду! На плаху! Да хоть к колдуну в лапы отправится! Ему не надо приказывать, не надо заставлять, он сам!.. Но ты... ты... дикарь... единственный без всех этих... - она задохнулась от гнева. Может, следовало остановиться, однако вышедшая из себя Катарина сболтнула лишнее. Для Читрадривы была почти непереносима мысль о том, что развратная принцесса рассчитывала вить из него веревки после проведенной ночи. Нет, он не какой-то придворный подхалим, он свободный анах! А Лоренцо Гаэтани настоящий дуралей. Ишь, пустили его под теплое одеяло, и он очертя голову кинулся в колдовское логово! И кроме всего, Читрадрива получал почти физическое наслаждение, лицезрея бешенство этой притворщицы, уязвленной до предела гордячки. То есть Читрадрива только думал, что предельно оскорбил Катарину. Настоящий предел наступил после следующих его слов: - Ты заманиваешь мужчин всякими приворотными зельями, колдовством. А без зелья, значит, не можешь? Да ты им безразлична, поняла?! Сказала бы брату, может, он тебя замуж выдаст, а то всю жизнь просидишь в невестах со своим колдовством и кучей любовников, которых не можешь удержать иным способом! Что тут началось... Кроме самой отборной брани, на Читрадриву обрушились все баночки и коробочки, которые принцесса хватала со стола. Он быстро юркнул под одеяло, однако сделанные из хрусталя и цветного стекла, оправленные в золото сосуды с маслами, притираниями и прочей парфюмерией ударяли больно даже сквозь толстую ткань. А напоследок Катарина срывающимся голосом прокричала: - Голову тебе мало за такое отрубить, дерзкий хам! - и вылетела вон из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью. "Интересно, закуталась она во что-нибудь или так нагишом и побежала", - ехидно подумал Читрадрива, высовываясь из-под одеяла. Впрочем, король стоит выше законов, и сестра короля, тем более колдунья - тоже. Он слез с кровати, прошлепал босиком к двери. Попробовал - заперто. Значит, опять "мягкая тюрьма". Огляделся: в комнате никаких признаков одежды. Ее высочество выполняет обещания... Интересно, сняла ли она блокировку с перстня? Надо попробовать. Читрадрива вернулся к благоухающей всеми мыслимыми ароматами кровати и принялся отыскивать среди разбросанных баночек перстень. Куда же он его сунул? И в тот момент, когда Читрадрива вспомнил, что заветная вещица лежит под подушкой, его внимание привлек один странный предмет. Маленькое зеркальце. Не такое, как на стене, а нормальное бронзовое, отполированное до прозрачного блеска, но со временем потускневшее. Зачем эта вещичка понадобилась принцессе? Отражение в таком зеркале гораздо хуже, чем в настенном произведении искусства и чьей-то гениальной фантазии. Читрадрива взял зеркальце и сразу ощутил слабое покалывание в пальцах. "А вещица-то непростая", - подумал он, поднося зеркало к глазам и вглядываясь в странное ровное сияние, словно бы исходившее из мутноватой металлической поверхности. Глава XIX. РАЗГАДАННЫЕ ХИТРОСТИ Карсидар запрокинул голову, заслонил ладонью глаза и прищурившись посмотрел в белесое небо. Солнце безжалостно сжигало эту проклятую Богом землю. Всего лишь позавчера русичи оставили Бату-Сарай и Итиль-реку и двигаясь строго на юг, вышли на берег моря. Но это лишь начало пустыни, а что ожидает их впереди?.. Духота стояла невообразимая. Если прежде Карсидар -считал непереносимой жару, царившую летом на Руси, оставалось удивляться, как только ему удается терпеть здешний зной да еще пески в придачу. И не просто терпеть, а быть самым бодрым, самым собранным, самым внимательным, потому что на воеводу равняются все остальные, тут не расслабишься. А еще совсем недавно казалось, что поход близится к завершению... После бескровной сдачи Тангкут-Сарая Карсидар приободрился. Сомневаться больше не приходилось: одно имя Харса-колдуна наводило на татар панический ужас. Они разбегались при появлении русской армии, как мыши при виде кошки. Вот и сменивший Тангкута Берке ни за что не желал сражаться. Обойдя Тангкут-Сарай стороной, он помчался к Бату-Сараю, чтобы присоединить к своим отрядам находившиеся там войска. Все татары, которых допрашивали русичи, в том числе темник Карагай, считали, что Берке не собирается задерживаться и в Бату-Сарае, а пойдет еще дальше на юг, чтобы просить помощи у рода Хулагу. В битве под Киевом улус Джучи понес слишком большие потери, и теперь захватить Русь в одиночку здешним чингизидам не под силу. Каждый раз, когда Карсидар слышал такое, у него возникали глубокие сомнения в правдивости полученных сведений. Если ордынцы так сильно пострадали, то зачем они вообще затеяли нынешнюю войну? Данила Романович был вполне доволен уроком, который нечестивцы получили на днепровском льду, и не собирался нападать на татар, по крайней мере, в ближайшее время. У него и внутри государства забот хватало. Так-то оно так, отвечали татары, да только покойный Тангкут рассчитывал запугать и перетянуть на свою сторону кипчаков-половцев. Но поскольку хан Булугай (то бишь князь Василь Шугракович) заартачился и на запугивания не поддался, увеличить численность татарского войска за счет кипчаков и расколоть Русь не удалось. Тангкут также не ожидал, что русское войско поведет сам великий, грозный и вселяющий ужас Харса-колдун, "живая гроза" всех потомков Чингиза. Не мог он знать, что его отравит любимая жена. "А также того, что я уцелею на переправе", - мысленно прибавлял Карсидар и довольно ухмылялся. Михайло считал, что русичи возьмут Тангкут-Сарай к Переполовению Пятидесятницы. Из-за глупой смерти Тангкута город сдался на целую неделю раньше. Задерживаться здесь не имело смысла. Пешие воины погрузились на спешно сколоченные плоты, в то время как всадники ехали по берегу и высматривали, не видно ли татар. Однако Берке не рискнул напасть на русичей, и до Бату-Сарая, расположенного в устье Итиль-реки, они добрались относительно быстро и без всяких приключений. Тогда и выяснилось, что Берке действительно не пожелал расхлебывать заваренную старшим братом кашу, позавчера ушел из города и увел все войска. Враг выскользнул из-под носа у русичей, что было особенно досадно. Город же направил к Карсидару послов с заверениями в покорности и готовности отдать королю урусов все имеющееся здесь золото, лишь бы Харса-колдун пощадил жителей. Правда, золота было не так много, ибо предусмотрительный Берке забрал большую его часть с собой, но все, что осталось, жители готовы были сложить к ногам Харса-колдуна. И опять ненависть к татарам сменилась в душе Карсидара смесью презрения и разочарования. Опять он принял предложенное золото, отправил его обозом в Киев и стал готовиться к преследованию Берке. Карсидар рвался как можно скорее разделаться с ним, и русские воины были солидарны со своим воеводой. После двухдневной передышки, пополнив запасы воды и провизии и проверив обоз, сорокатысячная дружина двинулась вслед за убегающим врагом. Чтобы хоть немного нагнать татар, Карсидар решил вести войско кратчайшим путем - через пески прямо на юг. Как и ожидалось, на третий день русичи вышли на берег моря. Лазурная гладь простиралась по левую руку до самого горизонта - казалось бы пей не хочу... Однако питьевая вода была лишь в многочисленных здесь крошечных озерах, зато морская влага оказалась на поверку отвратительной горько-соленой жидкостью, для питья абсолютно непригодной. А между тем жажда уже давала о себе знать. Некоторое облегчение мог принести разве что ветер, если он дул с моря. Теперь Карсидар понимал, почему у большей части татарских воинов доспехи кожаные: в них легче переносить жару. А русичи... Войско жарилось на солнце, как блины на сковородке. И если кольчужники не так страдали от зноя раскаленной пустыни, то тяжеловооруженным латникам приходилось особенно туго. Возможно, чтобы спастись от беспощадного солнца, стоило бы попробовать идти ночью, а днем, в самую жару - отсыпаться. Однако ночные марши представлялись Карсидару довольно рискованным занятием. В темноте легче было наскочить на засаду или попасть в ловушку. Кругом шныряли татарские разведчики, постоянно попадались следы большого количества ордынцев. Поэтому устраивать ночные переходы Карсидар не решался. Так что приходилось терпеть жару. Карсидар приподнял шлем, отер со лба пот. Оглядел растянувшуюся по морскому берегу колонну, конец которой терялся в дрожащем мареве. Что-то начало с ним происходить. Только вот что именно? В глазах мутилось, в ушах позванивало. Сейчас бы вволю испить прохладной воды, лечь в тенек, отдохнуть. Но - нельзя. Нельзя! На воеводу все смотрят, все равняются. Проклятый зной!.. Уже надевая шлем, Карсидар скользнул взглядом по одному из песчаных холмов, маячивших в отдалении... да так и обмер. Хайлэй-абир!!! Огромный отряд закованных в блестящие доспехи всадников бесшумно скользил по склону холма, белые плащи с кровавыми крестами реяли на ветру, как знамена. А за спиной... О ужас!!! За спиной у хайлэй-абир пылал Киев! Один за другим горящие дома взмыли в небо, перевернулись, и взору ошарашенного Карсидара открылись залитые кровью городские улицы. Бежит нескладный тощий человек, на ветру развеваются полы кургузого кафтанчика. Вечно этот сумасшедший иудеянин везде суется... А вон его дом! На подворье мамка. Пала на колени, склонилась над какой-то женщиной, рыдает в голос.