Андрей Таманцев. Псы господни --------------------------------------------------------------- Солдаты удачи-8: Изд: "АСТ" Ё http://www.ast.ru OCR: Sergius A. Smirnof --------------------------------------------------------------- В романах серии "Солдаты удачи" все события взяты из жизни. Мы изменили только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их работа. Каждый из них всегда на прицеле, вероятность избежать смерти приближается к нулю... Имеем ли мы право лишать таких людей надежды на завтрашний день?.. Таманцев А. Т17 Псы господни: Роман. -- М.: Олимп; ООО "Издательство ACT", 2000. -- 432 с. -- (Солдаты удачи). ISBN 5-7390-0957-Х ("Олимп") ISBN 5-17-002050-3 (ООО "Издательство ACT") Их осталось только пятеро. Пятеро тех, кого испокон веку называют наемниками, "солдатами удачи"... Они вступают в новую игру со смертью. Их противники -- фанатики, в которых не осталось ничего человеческого. Если они проиграют, -- в руках "Псов господних" окажется ключ к самой опасной информации мира. Значит, они не имеют права проиграть. Какую бы цену ни пришлось заплатить за победу... ББК 84(2Рос-Рус)6 Љ "Олимп", 2000 Љ Оформление. ООО "Издательство ACT", 2000 Содержание Глава первая. Рыцари с большой дороги 2 Глава вторая. 666 тысяч долларов 7 Глава третья. Обмен ударами 23 Глава четвертая. Управление по планированию специальных мероприятий 36 Глава пятая. Газават 46 Глава шестая. Поворот "кругом марш" 60 Глава седьмая. Работа над ошибками 83 Глава восьмая. Тараканьи бега 99 Глава девятая. Игра в прятки 120 Глава десятая. Пустышки 140 Глава одиннадцатая. Время личных расчетов 158 Вы все хотели жить смолоду, Вы все хотели быть вечными, -- И вот войной перемолоты, Ну а в церквах стали свечками. А.Чикунов Глава первая. Рыцари с большой дороги Сияя всеми своими хромированными зеркалами, фарами и антеннами, роскошный "харлей", стоивший Мухе, как выражались в старину, целого состояния, -- замечательный этот мотоцикл, выглядевший покруче всяких "ягуаров" и "мерсов", легко нес двух седоков. Шлемы с зеркальными щитками на лице и бронежилеты под длинными джинсовыми рубахами защищали этих людей надежней, чем стальные доспехи, да и боевой конь был резвей и выносливей Росинанта. Будь у Боцмана, восседающего сзади, в руках пика, они с Мухой вполне бы сошли за современных участников боевого турнира. Однако были они всего лишь охранниками, подрядившимися сопроводить восточный "караван" по "великому мандариновому пути" в столицу. На этот раз в мягкой соломе грузовых автомобилей тяжело покачивались ранние дыни и арбузы, уколотые на узбекских бахчах для красной спелости раствором аммиака, а может быть, и просто мочой, -- так поговаривали конкуренты. Согласно предписанию охранного агентства "Набат", колонна трейлеров двигалась компактно, не давая посторонним машинам вклиниться внутрь и оттереть "хвост", потому что "хвост" в этом случае мог затеряться навсегда. -- Вот они. -- Боцман непроизвольно наклонился к уху водителя, хотя голос передавался через ларингофон прямо в наушники Мухиного шлема. -- Вижу. -- Муха вел мотоцикл по крайней левой полосе позади колонны трейлеров, чтобы иметь полный обзор мобильного "объекта опеки". Приземистая алая "мазда" обгоняла колонну грузовых автомобилей, как бы вынюхивая самое слабое звено или хищно оценивая возможность "зарезать" все стадо. После продолжительной войны дорожной милиции с затемненными стеклами на автомобилях таковых в столице не осталось вовсе, и потому Мухе и Боцману были хорошо видны четыре стриженых затылка в салоне "мазды". Сейчас алая машина, подойдя к голове колонны, мчалась вровень с первым трейлером. Как и полагалось по инструкции, водитель с сопровождающим не реагировали на знаки, которые им подавали из салона легковушки. Тогда "мазда", несколько раз взревев клаксоном, прибавила скорости и, сместившись вперед, пошла перед колонной. -- Не торопись, Муха, -- сказал Боцман водителю, который прибавил газа, чтобы оказаться поближе к театру событий. -- Пусть проявят себя. "Мазда" начала притормаживать, загораживая колонне дорогу. Трейлеры твердо держали свои сто десять: до сих пор этого упорного монолитного движения хватало, чтобы мелкие дорожные шакалы и волки, покрутившись вокруг, отставали, решив, что добыча слишком крупна и не склонна к нервным действиям. Однако здесь, на подступах к Москве, их встречал кто-то достаточно уверенный в себе. "Мазда" тормознула, и в следующую секунду массивный бампер трейлера подбросил легковушку вперед, смяв задний бампер и рассыпав по дороге яркие осколки габаритных фонарей, "Мазда" рванула вперед, как подстегнутая, и, сдав влево, снова поравнялась с кабиной головной машины. Водитель трейлера внезапно исчез из окна кабины -- могло показаться, что мощный автомобиль обрел самостоятельность и движется теперь сам по себе. -- Это они ствол показывают водиле, -- прокомментировал происходящее Муха. Действительно, увидев направленное из салона "мазды" оружие, водитель трейлера откинулся вправо и вниз, чтобы не маячить в боковом окне, но скорости не сбавил. -- Вмешаемся? -- спросил Муха, которому не терпелось показать водителю "мазды" превосходство своего "росинанта" в силовых играх на дороге. -- Подожди. -- Боцман переключился на частоту колонны. -- Руслан, Руслан, притормаживай, они сейчас откроют огонь. Всей колонне: стоп, не обгонять! Головной трейлер мигнул тормозными огнями, замедляя ход. Караван, преодолевая инерцию, начал смыкаться, сокращая дистанции, напирая всей массой на голову колонны и маленькую яркую "мазду", -- будто стадо буйволов занимало оборонительную позицию, встретив опасного зверя. Раздался хлопок, и левое переднее колесо трейлера сморщилось в нижней части и опало. Машина "охромела", пошла юзом; в то время как водитель стремился достигнуть безопасной обочины, массивный корпус трейлера выносило на середину шоссе. Колонна завизжала тормозами, ломая строй. -- Давай вперед! -- скомандовал, наконец, Боцман, и Муха, прибавив газку, лихо пронесся вперед по шоссе мимо головной машины и "мазды", провожаемый взглядами стриженых "братков" в салоне. Трейлер, наконец, сумел остановиться на обочине, перегородив шоссе по диагонали. "Мазда" развернулась впереди него, перекрывая путь, одновременно распахнулись все ее четыре дверцы. Водитель выставил ноги наружу и неторопливо закурил, тогда как остальные трое, расправляя широкие плечи, двинулись к трейлеру. Из-под джинсовых курток выпирали тяжелые "аргументы" стволов, готовые к предъявлению. -- Выходи, гад! -- крикнул один из "братков", со злобой пиная спущенное колесо грузовика. Справа из кабины трейлера с опаской спустился сопровождающий Руслан -- молодой узбек в дорогом костюме с галстуком в тон. -- Зачем стреляешь? -- сказал он, разводя руками. -- Мы все платили, справка есть, пропуск есть. Он протянул "братку" бумажку, на которой было написано: "Дорожный сбор уплачен", а ниже стояла дата и издевательский штамп -- "ГлавРэкет Серпухов". Такие "справки" -- после уплаты "дорожного сбора" -- теперь частенько выдавали бритоголовые ребятки, утверждая, что они послужат купцам охранной грамотой (она же "отмазка") на остальном пути, -- очередной миф-воровского "порядка", которому верил только глупьш. Пачку таких "документов" вместе с печатью Муха утром изъял на предыдущем "посту" дорожных грабителей. "Браток" скомкал дешевую бумажку и брезгливо бросил под ноги. -- Все, сука, ты влетел! Ты у меня сейчас сильно кашлять будешь! -- Он с яростью оглянулся на покореженный задок "мазды". -- Ты что с машиной сделал? Лицо узбека приобрело землистый цвет: он увидел, как второй рэкетир, передернув затвор, направил на него короткий ствол "узи". -- Зачем стрелять, э? Давай поговорим! -- срывающимся голосом произнес Руслан, зная по опыту, что у "отмороженных" "братков" зачастую первыми начинали разговор оружейные стволы. -- Раньше надо было базарить! -- напирал "браток". -- Ты не видел, что мы тебе показали: "Стоять, олень недоделанный!" Бритоголовый сделал движение, порываясь ударить Руслана, тот отшатнулся. -- Десять "штук" за машину и по "полштуки" с каждого борта, -- объявил цену "браток". -- И кашляй быстрее, пока дороже не стало. -- Мы же еще товар не сдали, -- попробовал защищаться Руслан, глядя за спину рэкетира. -- Я его щас грохну, паскуду, -- сообщил владелец "узи". -- Эй, сзади! -- послышался предостерегающий голос четвертого, оставшегося в "мазде". Одновременно с этим окликом за спинами "братков" остановился "харлей" Мухи, вернувшийся и неслышно подкативший по обочине с выключенным двигателем. Боцман, сняв шлем, уже сидел боком, двумя ногами в сторону "беседующих". Он плавно соскочил с сиденья мотоцикла и сразу же оказался внутри собравшейся компании, отвлекая все внимание на себя. А в следующий момент Муха, оставив драгоценный "харлей" по возможности дальше от вероятных линий стрельбы, уже страховал Боцмана слева -- сзади. "Братки", не успевающие оценить ситуацию, на секунду растерялись. -- Вы не правы, ребятки, -- примирительным тоном сказал Боцман. -- Он же тяжелый, у него тормозной путь знаете какой... Теперь он был в самом центре геометрической фигуры, образованной тремя "корсарами" подмосковных дорог. Боцман крутил в широкой ладони левой руки три стальных шара, сверкавших на солнце и приковывавших взгляды этим блеском. Тяжелые полированные предметы, казалось, жили в его руке собственной жизнью, то перемещаясь по кругу, то произвольно перескакивая друг через дружку. Тот, что с автоматом, наконец сориентировался и повел ствол в сторону Боцмана. И тут же один из шаров, неизвестно как оказавшийся уже в правой руке Боцмана, вдруг исчез и оттуда, ускользнув от взгляда, пролетел короткое расстояние, чтобы с сочным звуком впечататься в кисть руки, сжимавшей "узи". Автомат полетел на землю, а "браток" охнув и прижимая к животу раздробленную руку, начал оседать на асфальт. Второй в это время выхватывал из-под куртки свою "волыну", думая, видимо, что на это ему отпущено целое столетие. Прыгнувший вперед Муха, который считал иначе, успел подсечь его, рубануть по шее и немедленно подхватить ствол, оказавшийся дорогим восьмизарядным "магнумом", и тут же направить его на водителя "мазды" -- тот все еще сидел в прежнем положении в распахнутой дверце. "Браток", ведший переговоры, по всей видимости бригадир, оказался сообразительней: увидев, что рука Боцмана с новым шаром в ней уже совершила второй замах и что шар этот предназначен ему, он оставил мысль вытащить собственное оружие и замер, предусмотрительно растопырив перед собой ладони. -- Правильно, -- приветствовал его решение Боцман. -- Двести восемьдесят три грамма, -- сообщил он, как бы взвешивая стальное ядро в руке. -- Ничего калибр? Пробьет грудную клетку, как скорлупу. Ложись мордой вниз и руки на затылок. Пока тот нерешительно опускался на колени, видимо еще не веря, что ситуация окончательно проиграна, Руслан подошел к нему сзади и толкнул ногой в спину. Бандит зарылся лицом в землю. -- Ноги шире! -- прикрикнул на него Руслан, ударяя по колену ботинком. -- Не трогай, -- предупредил Боцман Руслана, который хотел было обыскать лежащего "братка". -- Пусть ствол будет при нем. Он за ним не полезет -- моих шариков опасается. Не дурак... -- Давай побазарим, братан, -- донеслось снизу. -- Что мы, не договоримся? -- Опусти морду, -- брезгливо сказал Боцман. -- Со своими "братанами" ты теперь в Бутырках базарить будешь, на нарах. Муха, щелкнув переключателем каналов, на рации, уже говорил: -- Вызываю пост 113, вызываю пост 113. На восемьдесят втором километре Варшавского шоссе задержаны четыре преступника с оружием. Разбойное нападение. Есть пострадавшие, вызовите "скорую". Как поняли?.. Ноги, торчавшие из открытой дверцы "мазды", исчезли. Дверца хлопнула, когда автомобиль, резко взвизгнув проскальзывающими на высокой передаче шинами, сорвался с места. -- Не все поняли, -- с тайным удовлетворением добавил Муха, бросаясь к мотоциклу. -- Муха! -- укоризненно прикрикнул Боцман, без труда догадавшийся, что напарник специально спровоцировал четвертого на бегство. -- Тебе лишь бы гонять! Муха махнул ему стволом в левой руке, в то время как правая крутила ручку газа: -- Сейчас доставлю! -- И широко улыбнулся из-под шлема, опуская "забрало" резким кивком головы. Игра на дороге на скорости под двести километров в час доставляла ему неизъяснимое наслаждение. "Харлей" на обгонах плавно наклонялся то вправо, то влево, обдавая всякие там "форды" и "мерседесы" легким дымком из трех выхлопных труб. "Мазда" виляла разбитым задком уже недалеко впереди, идя то по третьей, то по четвертой полосе. -- Аккуратней, дурачок, сковырнешься, -- пробормотал Муха, которому вовсе не хотелось стать свидетелем или, того паче, участником аварии. Он наконец поравнялся с преследуемым, зайдя справа, и показал ему ствол трофейного "магнума", покачав при этом головой, затем указал этим стволом на обочину, куда водителю "мазды" следовало съехать, чтобы сдаться. "Браток" сделал движение рукой, и Муха резко притормозил. На боковом стекле передней дверцы "мазды" появилась аккуратная дырочка, а по шлему мотоциклиста резко что-то щелкнуло. -- Чуть девять граммов не поймал, -- сообщил Муха кому-то, наверное пуле, которая, зацепив его шлем по касательной, унеслась в пространство. -- Придется тебя поучить. Водитель "мазды" теперь нервно крутил головой, высматривая, с какой стороны к нему собирается подкрасться "харлей". Муха прекрасно понимал, что при такой скорости бандит не сможет стрелять назад -- иначе просто потеряет управление и закувыркается по шоссе, теряя крылья и колеса. Держась сзади, он зашел слева и отстрелил "братку" зеркало заднего вида, демонстрируя высокую профессиональную выучку, хороший бой "магнума" и устойчивость своего "харлея", -- одно удовольствие работать в такой обстановке. Правое зеркало постигла участь левого. Теперь водитель, считай, наполовину ослеп и к тому же убедился, что по нему бьют прицельно. Это должно было его деморализовать. "Нагоним жути", -- сказал сам себе Муха и включил громкоговоритель, по заказу установленный на его мотоцикле. Над дорогой раздался мощный рев динамика: -- Водитель красной "мазды"! Немедленно сдайте вправо и остановитесь! Не создавайте опасной ситуации на дороге! Иначе я тебя сейчас грохну, козел! -- совсем неофициально завершил Муха. "Браток" не поверил и еще прибавил газку: оставив мысль отстреливаться, он решил просто уходить от преследования. "Правильно, -- подумал Муха. -- Ничего я тебя не "грохну" на дороге. А вот ты кого-нибудь можешь "кувыркнуть", подрезав на скорости, и создать мне затор. Ладно..." Муха снова зашел справа и, переложив "магнум" в левую руку, выстрелил, разнеся вдребезги прибор на щитке перед лицом водителя. "Уж это-то тебя должно убедить". Он снова приотстал и взревел через усилитель: -- Всем уйти с дороги! Всем водителям уйти с дороги! Слушай меня, кретин! Я считаю до трех и стреляю по заднему колесу! Раз!.. Всем водителям уйти с дороги и остановиться! Два!.. На этом гонка завершилась. Нервы бандита не выдержали, и он поверил в то, что Муха сейчас освободит дорогу и пробьет ему задний баллон. На двухсот двадцати -- это верная смерть. И "мазда", быстро теряя ход, приняла вправо. -- Выбрось "волыну" в окно! -- орал Муха. -- Бросай! Для убедительности он выстрелил еще раз, расщепив рулевое колесо и раздробив лобовое стекло, которое покрылось трещинами и лишило рэкетира всякого обзора. К счастью, скорость у него уже была небольшой. Взвизгнули шины, "мазду" вынесло за обочину, а из салона вылетел пистолет, ударился и лег на дороге. Муха, который вовсе не собирался подставлять голову под пулю из утаенного "братком" запасного оружия или под осколки гранаты, затормозил метрах в пятнадцати позади и все так же, подавляя барабанные перепонки и психику рэкетира, скомандовал через мегафон: -- Выходи, "браток" хренов, руки за голову. Дернешься -- получишь пулю в печень. Обыскав бандита и салон, Муха пресек сильным ударом в грудь обещания рэкетира "разобраться", "сгноить" и всякие там "землю жрать будешь". Влетев от этого удара внутрь своей "мазды", "браток" затих, беззвучно разевая рот. -- Разворачивайся и на малой назад, -- распорядился Муха. -- Превысишь "сотню", сразу стреляю по баллонам и уродую тебя, пока не начнешь меня понимать с первого слова. Поехал! Через десять минут он сдал задержанного и два ствола омоновцам, которые грубо, резкими движениями перегоняли арестованных, обыскивали их, подталкивали к "газику" с решеткой. Была в этих движениях и голосах и ненависть сторожевых псов к дикому зверю, и привычная хватка, умение добиться безусловного подчинения, не допустить малейшей слабины -- единственно возможная манера поведения с убежденными уголовниками, которые только что надолго потеряли свободу. Врач "скорой помощи" фиксировал "братку" изувеченную кисть руки, сделав обезболивающий укол, а может быть, и просто прививку от столбняка. Капитан омоновцев рассматривал тяжелый стальной шар, не находя в нем ни малейших хитростей -- обычный шарик, извлеченный из тяжелого подшипника. А Боцман, стоя перед ним, все так же привычно крутил в руке два оставшихся. -- Давайте их сюда, приобщу в качестве вещдоков, -- сказал ему капитан. Боцман пожал плечами: -- А одного не хватит? Эти два ни при чем. -- Положено сдать, -- заявил капитан. -- В честь чего? -- удивился Боцман. -- Загляните в перечень: эти шарики не считаются холодным оружием. А если бы я камнем кинул -- что, всю гальку вокруг собирать и "приобщать"? -- Боцман насмешливо улыбнулся. -- Сдайте все оружие, -- всерьез потребовал омоновец. Муха, снимая шлем, присоединился к разговору: -- А где же "спасибо", капитан? -- весело и даже несколько насмешливо поинтересовался он. -- Все вам отдай: и бандитов, и оружие, и славу с аплодисментами. -- Славу с аплодисментами оставьте себе, -- хмуро ответил капитан, которому напомнили, что отнюдь не он подставлял сегодня голову под бандитские пули. -- Покажите ваши удостоверения. Боцман достал "корочки" и разрешение на ношение огнестрельного оружия. -- Частное агентство... "Набат"... У вас огнестрельное оружие? А вы дурачков строите? -- возмутился капитан. -- А как же, -- предъявил Муха наплечную кобуру под рубашкой. У Боцмана за поясом оказался ППМ. -- Сдать оружие! -- Капитан настороженно сделал шаг назад. -- Понюхай стволы, они сегодня в работе не были, -- предложил ему Боцман, протягивая пистолет. -- Почитай разрешение. А потом позвони своему начальству и спроси, стоит ли тратить время на нашу проверку. Телефончик дать? Тебе четырех гадов теплыми слепили, с уликами, а ты недоволен. Нам надо колонну сопровождать, у нас люди и груз, а ты... Омоновец с недоверием на лице понюхал одно и второе дуло -- гарью не пахло. Сверив номера на пистолетах и в удостоверениях, он отошел к машине и начал связываться по рации с управлением. Боцман и Муха, не обращая внимания на его суету, подошли к группе водителей, которые совместными усилиями меняли простреленное колесо на головном трейлере. Руслан по-узбекски гортанно отдавал какие-то распоряжения -- и расплылся в широкой улыбке, когда Боцман похлопал его по спине. Водители тут же окружили двоих охранников, наперебой поздравляя их с победой. -- Скоро поедем? -- с беспокойством спросил Руслан, оглядываясь на дорогу. -- Занимайте места в машинах, скоро двинемся, -- уверенно пообещал Боцман, зная отношение упомянутого им омоновского начальства к "Набату". И действительно, через минуту его позвал капитан: -- Вас к рации! Полковник... Боцман с усмешкой взял трубку, второй рукой при этом указав капитану на свое оружие, которое и было незамедлительно возвращено частному детективу. -- Хохлов на связи, товарищ полковник... Так точно, прихватили каких-то четверых -- крутые, аж заворачивались. Но недолго... У меня колонна из пятнадцати машин, узбеки, арбузы везут... разрешите продолжать следование. Есть, буду завтра утром как штык... Вместе с напарником... Спасибо, мы-то в полном порядке... Капитан, торопясь, записывал с их слов короткое изложение событий, Руслан с готовностью подтвердил все факты. Обозленные водители, толпясь вокруг, подавали по-узбекски реплики, перемежая их русской бранью в адрес обезвреженных бандитов. -- Все, вопросов пока нет, -- захлопнул блокнот капитан. -- Он протянул руку Боцману. -- Спасибо, вы их красиво сделали. Мои аплодисменты. Не сердитесь за подозрительность: в частных агентствах сейчас, сами знаете кто в основном работает. Такие же "братки", как эти... Арбузно-дынный "караван" тяжело, как ртуть, потек под уклон по дороге в сторону Москвы. Глава вторая. 666 тысяч долларов Человек в военной рубашке, чей полковничий китель висел на спинке стула, оторвался от монитора персоналки и устало закрыл глаза. На экране, защищенном поляризованным стеклом, панелька информировала, что файлы сархивированы и копируются с диска "D" на диск "А". Тридцать секунд отдыха. Все. Полковник быстро поднял веки, протянул руку и, вынув дискету из дисковода, положил ее во внутренний карман кителя. -- Хватит, -- сказал себе человек. -- Это становится бессмысленным. Он закурил и, покачиваясь, продолжал рассуждать сам с собою о том, что давно уже было решено. Оставалось только выполнить. -- Пора, -- убеждал он себя. -- Иначе окажется, что ты способен только играть в игрушки, а на самом деле ничего не стоишь в этой жизни. По давней привычке он прикурил вторую сигарету от первой, поднялся и начал ходить из угла в угол по диагонали комнаты. -- Бери ручку и пиши, -- понукал он себя. -- Другого такого удачного случая не будет. Именно сегодня. И ты ни у кого не вызовешь ни малейших подозрений. Вперед. Он подошел к зарешеченному окну и выглянул наружу. Солнце щедро и весело заливало светом автостоянку, где сытые личные водители прохлаждались возле иномарок, переговаривались и, казалось ему, самими фигурами выказывали довольство собой и своими хозяевами. Лицо полковника побледнело. -- Ты же презираешь эту сволочь -- до физической тошноты, до язвы в желудке, -- сказал он, почти ненавидя и самого себя, и тупую гастритную боль под ложечкой. -- Сдохнешь, а они так и будут продолжать жиреть, только спишут тебя на мыло, как потерявшую нюх служебную собаку. Этому лысоватому человеку с широким затылком и недостатком решительности, по-видимому, все же удалось себя убедить. Он резко оборвал надоевший внутренний диалог, отвернулся от окна, подошел к письменному столу, взял лист бумаги из пачки с надписью "DATA COPY. Бумага для лазерных принтеров" и уверенно вывел аккуратным, почти каллиграфическим почерком: Начальнику отдела стратегического планирования Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения генерал-лейтенанту Рябцеву Д.Ф. полковника Дудчика Виталия Петровича РАПОРТ Прошу предоставить мне неоплачиваемый отпуск на пять дней в связи со смертью жены моего родного брата, майора Дудчика А.П., проходящего службу в 206-й мотострелковой дивизии на территории Таджикистана. Приложение: 1. Телеграмма о смерти, заверенная печатью. Более не медля, покуда решимость не оставила его, полковник Дудчик надел китель и вышел. С листиком рапорта он вошел в приемную генерала и поздоровался с секретаршей Галочкой, которая ответила ему довольно сухо. -- Мне надо срочно попасть к Дмитрию Федоровичу, Галина. -- Зачем? -- бесцеремонно спросила она. Полковника снова окатило холодной яростью, однако ссылаться на военную тайну и приструнивать эту вольнонаемную девчонку было бы неосмотрительно. Обидится и мало ли что наплетет про тебя, закрывшись в генеральском кабинете на ключ. -- Рапорт об отпуске, -- мягко ответил Дудчик. -- Давайте его сюда, я подам на подпись. -- И Галочка открыла папку. -- Это связано со смертью близкого родственника. Вечером надо вылетать, -- просяще пояснил полковник. -- А, хорошо. -- Галочка нажала на селектор. -- Дмитрий Федорович, к вам полковник Дудчик, у него семейное горе, рапорт подписать. "Да, пусть войдет", -- ответил селектор. -- Пожалуйста. Пройдя двойной тамбур, Дудчик оказался в просторном кабинете с ковровыми дорожками, столом заседаний, стоящим в стороне от рабочего, и мягким кожаным диваном. -- Что случилось, Виталий Петрович? -- У брата в Душанбе умерла жена, Дмитрий Федорович. Разрушена печень, желтуха. -- Он положил на стол-аэродром свой рапорт. -- Надо похоронить. И ребенка забрать у него, привезти в Москву. Ему теперь будет трудно за дочкой досматривать. Еще если бы сын был, то... -- Понимаю, понимаю, -- перебил его, проявляя сочувствие, генерал. -- Желтуха теперь стала страшная, отправляет на юге на тот свет за здорово живешь. Там почти все с этим гепатитом... -- Он постучал карандашом по столу. -- Таджикистан. Сложности есть, Виталий Петрович. -- Я понимаю, -- согласился Дудчик. Сложности, которые имелись в виду, были связаны с разрешением выезда за границу лицам с его допуском секретности. -- Ладно, Дудчик, -- решил генерал. -- Части наши там стоят, и вообще, никакая это не заграница, пока ее охраняют наши пограничники. В общем, в исключительных случаях выезд разрешен. Хотя к исключительным случаям относится только смерть близкого родственника, но, тем не менее, слава богу, что не брат у тебя умер. Поезжай. -- Спасибо, -- поблагодарил Дудчик, получая визу и ретируясь из кабинета. -- Смотри, сам не заразись там. Водкой получше дезинфицируйся. -- Есть, -- позволил себе ответить на мрачноватую шутку полковник. Вот и все, надо ехать. Назад дороги нет. Полковник заказал по телефону билет на самолет и оформил документы, передав текущие дела майору Семенцову. * * * Свою карьеру Дудчик начал лейтенантом в отделе криптографии в Западной группе войск, а затем -- в отделе технического обеспечения и застал самую зарю современной компьютеризации, когда, посмотрев с недоверием на систему управления ракетными силами НАТО, генералы наконец принялись за электронное дело и в родной армии. Сегодня Дудчик был одним из самых молодых полковников в Главном штабе и отвечал за электронные архивы и обработку сведений, поступающих от ракетных частей. Систематизация и всякое упорядочивание было основой его натуры. Тот же порядок царил в его доме, на рабочем столе, в голове, в конце концов. И это вовсе не значило, что Дудчик был лишен человеческих чувств. Напротив, такие живые чувства стали появляться в чрезвычайном избытке со времен вывода частей из Германии, Чехословакии, ликвидации стратегических баз в ближнем зарубежье. Все началось тогда с маленького, но вызвавшего жгучую обиду случая -- с искреннего горя и растерянности жены, когда они разбирали контейнер с их личными вещами, два месяца добиравшийся из Германии в Москву. Исчезло практически все, на что экономились эти несчастные марки из небогатого офицерского жалованья. Исчезли тяжелые бордовые шторы в спальню, музыкальный центр, телевизор. Даже старая, но еще крепкая немецкая обувь приглянулась каким-то мерзавцам. Вместо вещей, которые так любовно приобретала жена в маленьких немецких магазинчиках, из-за которых он частенько питался из солдатского котла, чтобы сэкономить на обеде, -- вместо всех дорогих пустяков, которые составляют домашний уют, в контейнер были натолканы грязные мешки, ящики, всякая дрянь. То, что происходило во время выхода из Германии, он не мог определить для себя иначе как вакханалия воровства. Крали все, начиная с постоянно пьяных сержантов, сопровождавших грузы и догола "раздевающих" по дороге новенькие автомобили. И сержанты эти не несли наказания. Не несли наказания и командиры частей, бросая половину имущества в военных городках, а вторую половину разбазаривая среди вороватых российских просторов. Да кого и за что было наказывать, если весь развал был санкционирован с самого верха. После строгого порядка, традиционно насаждавшегося в военных городках Западной группы войск, Дудчик с брезгливостью глядел в тот год на длинные ряды техники и вооружения, которые обречены были гнить под открытым небом на территории каких-нибудь заштатных военных складов. В то же время кипела работа по бешеной распродаже всего, что представляло хоть какой-то интерес для немцев: обмундирование, стройматериалы, техника менялись на грошовый ширпотреб, который отправлялся на родину в контейнерах или прятался среди военных грузов. Но и это ворованное добро потрошилось на каждой станции, отнималось таможенниками и пропадало неведомо куда. Дудчику не приходила тогда в голову мысль покинуть страну, на глазах превращавшуюся в уголовный барак. Он был еще только истовым служакой с особой систематичностью и четкостью понятий. Тогда в нем родилась лишь стойкая ненависть к тем, кто потерял голову, офицерское честолюбие -- пусть не честь -- и всячески способствовал увеличению неразберихи лишь для того, чтобы прикрыть собственные грязные делишки. Свою ненависть Дудчик методично копил год за годом, пока разрушалась армия. Он не сумел вовремя отказаться от военной карьеры, тем более что она складывалась вполне благополучно: закончив по возвращении академию, он остался в родной Москве. Исполнительность и аккуратность открывали, казалось, все перспективы для работы в штабе, своевременно падали звездочки на погоны. Трудно сказать, что больше воздействовало на решение полковника Дудчика: бездарный крах военных авантюр в Чечне, подорвавший всякий авторитет офицерства, или тот простой факт, что сам Дудчик обнаружил себя стоящим очень далеко от кормушки. Тихо уходил в отставку генерал-лейтенант Сытин, полгода "крутивший" в коммерческом банке зарплаты оренбургских ракетчиков. Уголовное дело то открывалось, то закрывалось, а внуки его уже учились в английском колледже, а сын подъезжал время от времени на пятисотом "мерседесе", чтобы обсудить что-то с генералами тылового обеспечения. Командно-штабные учения другой армии задерживались после этих переговоров на два месяца из-за нехватки горючего, но лица ответственных за это безобразие генералов не становились менее "сытыми", чем у самого Сытина. Набивая на клавиатуре коды допуска и просматривая базы данных разной степени секретности, полковник Виталий Дудчик все так же методично обдумывал простую вещь: сколько вся эта информация стоит? Было совершенно понятно, что информация эта стоит добрый миллиард долларов, ибо многие миллиарды тратятся ежегодно, чтобы эту информацию добыть. Для этого летают спутники-шпионы, работает ЦРУ и МИ-6, сотни аналитиков ежедневно занимают свои места в секретных службах всего света, -- и все это делается для того, чтобы добыть как можно более полную, точную и свежую информацию о размещении, управлении, стратегии и тактике использования ядерных сил России -- непредсказуемой сверхдержавы, разваливающейся на глазах, но все еще способной одномоментным ударом разрушить полмира. И вот именно эта информация, рассортированная и систематизированная, находится в руках полковника Дудчика, ежедневно пополняется и обновляется, но не приносит ему ничего, кроме скудной зарплаты, которой хватает лишь на скромную совковую жизнь. Почему же так небрежно здороваются или вовсе не замечают его бойцы "невидимого тылового подполья", безмозглые секретарши и сами "спасители отечества" в своих отделанных полированным дубом кабинетах? Неужели американский полковник, сидящий на таком же кресле в таком же штабе, чувствует себя столь же униженным и обманутым, как он, полковник Дудчик? А что будет, если полковник Дудчик однажды взбунтуется и разом лишит их всех сытных мест у армейской кормушки? Каково им будет сознавать, что сам Дудчик при этом останется не просто безнаказанным, а пожизненно обеспеченным и хорошо охраняемым человеком? Ведь загудит осиное гнездо! Полетят головы сытых Сытиных! Вся Россия, в конце концов, встряхнется, почуяв настоящую опасность. Пусть ненавидят и проклинают его на все лады, лишившись успокоительной ядерной "дубинки", но ведь и он не станет молчать, у полковника Дудчика хватит голоса сказать на весь мир -- через тысячи разноязыких газет -- о главных негодяях и главных врагах, сделавших бессмысленной его жизнь и жизнь миллионов таких же честных и добросовестных людей. Однажды появившись, эта мысль была так же методично проанализирована, оценена и отточена в тишине рабочего кабинета, как и вся проходящая через его голову информация. * * * Последняя капля терпения, упав, разбилась полтора года назад, когда полковник обнаружил в том же Оренбуржье, где он был в командировке с плановой проверкой, что практически ничего из нового компьютерного оборудования, которое -- он точно знал -- направлялось туда в технические центры, не было установлено. Дудчик пришел в негодование, подозревая сначала леность местных специалистов. Те юлили и ссылались на полное свое неведение о новом оборудовании, кроме того, что уже установлено. Дудчик потребовал объяснений у зампотылу, начиная догадываться, что мощные компьютеры пошли на игры генеральским деткам. Но в ответ он получил полуявные-полутуманные намеки на то, что копать в этом направлении -- это рыть могилу своей собственной карьере и... триста долларов, дружески засунутых в карман кителя. "Передавай привет Петру Иосифовичу", -- похлопали его по плечу, прощаясь. Петр Иосифович был тем самым генералом, который отвечал за поставку компьютеров в Оренбургский округ. К чертовой матери летела работа по унификации и налаживанию системного контроля ресурсов, над которой он бился последний год. Дудчик свернул командировку и вернулся домой. Осторожно наведя некоторые справки в других ракетных частях, он понял, что держит в руках нити масштабной кражи оборудования, прокрученной конечно же здесь -- в Главштабе. У Дудчика появился выбор. Можно было инициировать скандал и попытаться вытащить эту историю на свет божий. В этом случае, нет сомнений, он рисковал похоронить не только карьеру; но и жизнь. Вариант второй -- потребовать у того самого Петра Иосифовича свою долю и пробраться поближе к всеобщей армейской кормушке. Дудчик, не торопясь, думал. Сомнения решила встреча с самим Петром Иосифовичем, который не замедлил появиться с совершенно неожиданной просьбой: -- Послушай, Виталий Петрович, у тебя нет какой-нибудь списанной оперативной памяти? Племянник замучил: принеси, мол, а то "комп" еле шевелится. Глядя в ясные глаза офицера, только что укравшего сотни или тысячи единиц оборудования, полковник Дудчик понимал, что его просто прощупывают: как поведешь себя, дурилка картонная, получив долю малую? -- Поищем, Петр Иосифович, -- ответил Дудчик, в то самое мгновение решив для себя вопрос. -- Вот и спасибо. Принесешь ко мне в кабинет, как будет. Обрадую племяша, -- добродушно продолжал генерал. -- А как дела идут? Какие трудности? Дудчик спокойно сообщил ему, что разваливается последний проект, потому что не хватает оборудования на местах. -- Ну, ты и сам понимаешь, у всей страны сейчас такие проблемы. Не переживай, спишем на объективные трудности. А к лету подумаем, как тебе помочь. Полковник Дудчик снял корпус с процессора и вынул шестнадцать мегабайт RAM -- чипов оперативной памяти -- с собственной персоналки и оставил у секретарши генерала. Через некоторое время начальник штаба выразил недовольство неудовлетворительным состоянием дел по проекту "системного контроля с обратной связью", но охотно принял отписки отдела об "объективных трудностях", и дело было отложено в долгий ящик. Петр Иосифович время от времени покровительственно похлопывал полковника, который то ли купился на три сотни, то ли не осмелился "прыгнуть выше задницы", по плечу. Все вошло в свое русло. Летом ему действительно помогли, но не с оборудованием, а с семейной путевкой в санаторий. Однако со дня встречи с генералом -- она произошла полтора года назад, -- с момента принятия решения, полковник Дудчик начал подбирать, шифровать, копировать и выносить из штаба секретные сведения. Он выбрал тогда третий путь: вместо того чтобы разоблачать воров или примазываться к их кормушке, он решил испортить им весь остаток жизни. Полковник Дудчик очертил круг основных вопросов, который мог в первую очередь заинтересовать иностранные разведки и, соответственно, стоить дороже всего. Полковник методично подбирал файлы с наиболее секретными и наименее "скоропортящимися" сведениями и переносил их на трехдюймовые дискеты. Все это следовало зашифровать, сархивировать и записать на заветную дискету. Использовав сто восемьдесят долларов из "заветных" трехсот, Дудчик приобрел для домашнего компьютера собственный "ZIP" и по ночам работал с маленькой квадратной трехдюймовой дискетой толщиной полсантиметра, -- ее так легко спрятать в карман и выехать в нормальные, уважающие себя страны, обладая бесценной информацией. Выехать и там, на месте, оценить ее, скажем, в два миллиона долларов. Не бог весть какая по западным меркам сумма, но не просить же какие-то нереальные и ненужные ему десятки миллионов. В общем-то, его вполне устроила бы работа консультанта или пенсия обычного западного масштаба, но... Изучив вопрос о перебежчиках, о незавидных судьбах гордиевских и пеньковских, Дудчик был настроен здраво: всегда лучше обладать независимостью, аккуратным особнячком и гарантией безбедной жизни до старости. И вот этот диск полностью готов. Сведения, которые Виталий Петрович копировал сегодня, на главной дискете уже есть, но она спрятана в надежном месте -- зарыта на даче, а эти файлы он захватит с собой в Душанбе -- для образца. * * * В Домодедове царила обыкновенная суета и неразбериха, однако по сравнению с тем последним разом, когда он здесь был -- а было это семь лет назад, -- народу значительно поубавилось. Мало кто может сейчас позволить себе роскошь пользоваться услугами Аэрофлота. Дудчик получил свои заказанные билеты, отправил брату телеграмму, зарегистрировался, прошел на посадку, подвергся проверке на металлоискателе. Оружия для захвата самолета он не вез, так что все шло по плану. Место попало у иллюминатора, соседкой оказалась миловидная девушка с миндалевидными глазами. Ее спутник попросил поменяться с ним местами, чтобы лететь рядом с подругой или женой, но Виталий Петрович отказал, заявив, что будет занимать место согласно купленному билету. Девушка обиженно отвернулась от него, игнорируя существование Дудчика, что вполне его устраивало, потому что женщинам в его мыслях не отводилось почти никакого места. Он терпеливо жил с женой, утомлялся от бессистемности поведения дочери, пытался приучить обеих к минимальному порядку в доме, и только. "Самцовые" страсти не донимали его никогда, и надо сказать, это в немалой степени способ