. М а т и Лукашу, ти провiв би. Л у к а ш Чом же, можу. К и л и н а (поглядаК на нього) Та, май, робота К... М а т и Яка робота увечерi? Iди, синашу, йди та надведи Килинку до дороги. Самiй увечерi в сiй пущi сумно. Та ще така хороша молодичка, - коли б хто не напав! К и л и н а Ой дядинусю, се ж ви мене тепер зовсiм злякали! Лукашу, йдiм, поки не звечорiло, а то й удвох боятимемось! Л у к а ш Я б то? боявся в лiсi? Ого-го! помалу! М а т и Та вiн у мене хлопець молодець, ви вже, Килинко, честi не уймайте! К и л и н а Нi, то я жартома... (ЗавважаК Лева). Ов! дядьку Леве! то ви-те вдома? Л е в (удаК, мов не дочув) Га? iдiть здоровi! (Йде собi в лiс). К и л и н а Ну, будьте вже здоровенькi, тiтусю! (Хоче поцiлувати стару в руку, тая не даК, обтираК собi рота фартухом i тричi "з церемонiКю" цiлуКться з Килиною). К и л и н а (вже на ходi) Живi бувайте, нас не забувайте! М а т и Веселi будьте та до нас прибудьте! (Йде в хату i засовуК дверi за собою). Мавка пiдводиться i тихою, наче втомленою, походою iде до озера, сiдаК на похилену вербу, склоняК голову на руки i тихо плаче. ПочинаК накрапати дрiбний дощик, густою сiткою заволiкаК галяву, хату й гай. Р у с а л к а (пiдпливаК до берега i заглядаК до Мавки, здивована i цiкава) Ти плачеш. Мавко? М а в к а Ти хiба нiколи не плакала, Русалонько? Р у с а л к а 0, я! Як я заплачу на малу хвилинку, то мусить хтось смiятися до смертi! М а в к а Русалко! ти нiколи не кохала... Р у с а л к а Я не кохала? НI, то ти забула, яке повинно буть кохання справжнК! Кохання - як вода, - плавке та бистре, рве, граК, пестить, затягаК й топить. Де пал - воно кипить, а стрiне холод - стаК мов камiнь. От м о К кохання! А те твоК - солом'яного духу дитина квола. Хилиться од вiтру, пiд ноги стелеться. Зострiне iскру - згорить не борючись, а потiм з нього лишиться чорний згар та сивий попiл. Коли ж його зневажать, як покидьку, воно лежить i кисне, як солома, в водi холоднiй марноП досади, пiд пiзнiми дощами каяття. М а в к а (пiдводить голову) Ти кажеш - каяття? Спитай березу, чи каКться вона за тiП ночi, коли весняний вiтер розплiтав Пй довгу косу? Р у с а л к а А чого ж сумуК? М а в к а Що милого не може обiйняти, навiки пригорнути довгим вiттям. Р у с а л к а Чому? М а в к а Бо милий той - весняний вiтер. Р у с а л к а Нащо ж було кохати Пй такого? М а в к а Бо вiн був нiжний, той весняний легiт, спiваючи, Пй розвивав листочки, милуючи, розмаяв Пй вiночка i, пестячи, кропив росою косу... Так, так... вiн справжнiй був весняний вiтер, та iншого вона б не покохала. Р у с а л к а Ну, то нехай тепер жалобу спустить аж до землi, бо вiтра обiйняти повiк не зможе - вiн уже пролинув. (Тихо, без плеску, вiдпливаК вiд берега i зникаК в озерi). Мавка знов похилилась, довгi чорнi коси упали до землi. ПочинаКться вiтер i жене сивi хмари, а вкупi з ними чорнi ключi пташинi, що вiдлiтають у вирiй. Потiм вiд сильнiшого пориву вiтру хмари дощовi розходяться i видко лiс - уже в яскравому осiнньому уборi на тлi густо-синього передзахiдного неба. М а в к а (тихо, з глибокою журбою) Так... вiн уже пролинув... Лiсовик виходить з гущавини. Вiн у довгiй киреП барви старого золота з темно-червоною габою внизу, навколо шапки обвита гiлка достиглого хмелю. Л i с о в и к Доню, доню, як тяжко ти караКшся за зраду!.. М а в к а (пiдводить голову) Кого я зрадила? Л i с о в и к Саму себе. Покинула високе верховiття i низько на дрiбнi стежки спустилась. До кого ти подiбна? До служебки, зарiбницi, що працею гiркою окрайчик щастя хтiла заробити i не змогла, та ще останнiй сором Пй не даК жебрачкою зробитись. Згадай, якою ти була в ту нiч, коли твоК кохання розцвiлося: була ти наче лiсова царiвна у зорянiм вiнку на темних косах, - тодi жадiбно руки простягало до тебе щастя i несло дари ! М а в к а Так що ж менi робить, коли всi зорi погасли i в вiнку, i в серцi в мене? Л i с о в и к Не всi вiнки погинули для тебе. Оглянься, подивись, яке тут свято! Вдяг ясень-князь кирею золоту, а дика рожа буйнiП корали. Невинна бiль змiнилась в гордий пурпур на тiй калинi, що тебе квiтчала, де соловей спiвав пiснi весiльнi. Стара верба, смутна береза навiть у златоглави й кармазини вбрались на свято осенi. А тiльки ти жебрацькi шмати скинути не хочеш, бо ти забула, що нiяка туга краси перемагати не повинна. М а в к а (поривчасто встаК) То дай менi святковi шати, дiду! Я буду знов як лiсова царiвна, i щастя упаде менi до нiг, благаючи моКП ласки! Л i с о в и к Доню, давно готовi шати для царiвни, але вона десь бавилась, химерна, убравшися для жарту за жебрачку. РозкриваК свою кирею i дiстаК досi заховану пiд нею пишну, злотом гаптовану багряницю i срiбний серпанок; надiваК багряницю поверху убрання на Мавку; Мавка йде до калини, швидко ламаК на нiй червонi китицi ягiд, звиваК собi вiночок, розпускаК собi коси, квiтчаКться вiнком i склоняКться перед Лiсовиком, - вiн накидаК Пй срiбний серпанок на голову. Л i с о в и к Тепер я вже за тебе не боюся. (Поважно кивнувши Пй головою, меткою походою йде в гущавину i зникаК). З лiсу вибiгаК Перелесник. М а в к а Знов ти? (НамiряКться втiкати). П е р е л е с н и к (зневажливо) Не бiйся, не до тебе. Хтiв я одвiдати Русалоньку, що в житi, та бачу, вже вона заснула. Шкода... А ти змарнiла щось. М а в к а (гордо) Тобi здаКться! П е р е л е с н и к ЗдаКться, кажеш? Дай я придивлюся. (Пiдходить до неП. Мавка вiдступаК). Та ти чого жахаКшся? Я знаю, що ти заручена, - не зачеплю. М а в к а Геть! не глузуй! П е р е л е с н и к Та ти не сердься, - що ж, коли я помилився... Слухай, Мавко, давай лиш побратаКмось. М а в к а З тобою? П е р е л е с н и к А чом же нi? Тепер ми восени, тепер, бач, навiть сонце прохололо, i в нас простигла кров. Таж ми з тобою колись були товаришi, а потiм чи грались, чи кохались - трудно зважить, - тепер настав братерства час. Дай руку. Мавка трохи нерiшуче подаК йому руку. Дозволь покласти братнiй поцiлунок на личенько твоК блiде. (Мавки одхиляКться, вiн все-таки ПП цiлуК). О, квiти на личеньку одразу зацвiли! - цнотливiП, незапашнi, осiннi... (Не випускаючи ПП руки, оглядаКться по галявi). Поглянь, як там лiтаК павутиння, кружляК i вируК у повiтрi... Отак i ми... (Раптом пориваК ПП в танець). Так от i ми кинемось, ринемось в коло сами! Зорi пречистi, iскри злотистi, яснi та краснi вогнi променистi, все, що блискуче, - все те летюче, все безупинного руху жагуче! Так от i я... так от i я... Будь же мов iскра, кохана моя! Прудко вируК танець. Срiбний серпанок на Мавцi звився угору, мов блискуча гадючка, чорнi коси розмаялись i змiшалися з вогнистими кучерями Перелесника. М а в к а Годi!.. ой годi!.. П е р е л е с н и к В щирiй загодi не зупиняйся, кохана, й на мить! Щастя - то зрада, будь тому рада, - тим воно й гарне, що вiчно летить! Танець робиться шаленим. Звиймося! Злиймося! Вихром завиймося! Жиймо! зажиймо вогнистого раю! М а в к а Годi!.. пусти мене... Млiю... вмираю. (Голова ПП падаК йому на плече, руки опускаються, вiн мчить ПП в танцi омлiлу). Раптом з-пiд землi з'являКться темне, широке, страшне Марище. М а р и щ е Вiддай менi моК. Пусти ПП. П е р е л е с н и к (спиняКться i випускаК Мавку з рук, вона безвладно спускаКться на траву) Хто ти такий? М а р и щ е Чи ти мене не знаКш? - "Той, що в скалi сидить". Перелесник здригнувся, прудким рухом кинувся геть i зник у лiсi. Мавка очутилась, звелася трохи, широко розкрила очi i з жахом дивиться на Мару, що простягаК руки взяти ПП. М а в к а Нi, я не хочу! Не хочу я до тебе! Я жива! "Т о й, щ о в с к а л i с и д и т ь" Я поведу тебе в далекий край, незнаний край, де тихi, темнi води спокiйно сплять, як мертвi, тьмянi очi, мовчазнi скелi там стоять над ними нiмими свiдками подiй, що вмерли. Спокiйно там: нi дерево, нi зiлля не шелестить, не навiваК мрiй, зрадливих мрiй, що не дають заснути, i не заносить вiтер жадних спiвiв про недосяжну волю; не горить вогонь жерущий; гострi блискавицi ламаються об скелi i не можуть пробитися в твердиню тьми й спокою Тебе вiзьму я. Ти туди належиш: ти блiднеш вiд огню, вiд руху млiКш, для тебе щастя - тiнь, ти нежива. М а в к а (встаК) Нi! я жива! Я буду вiчно жити! Я в серцi маю те, що не вмираК. М а р и щ е Почiм ти знаКш те? М а в к а По тiм, що муку свою люблю i Пй даю життя. Коли б могла я тiльки захотiти ПП забути, я пiшла б з тобою, але нiяка сила в цiлiм свiтi не дасть менi бажання забуття. В лiсi чуКться шелест людськоП ходи. Ось той iде, що дав менi ту муку! Зникай, Маро! Iде моя надiя! "Той, що в скалi сидить" вiдступаКться в темнi хащi i там притаюКться. З лiсу виходить Лукаш. Мавка йде назустрiч Лукашевi. Обличчя ПП вiдбиваК смертельною блiдiстю проти яскравоП одежi, конаюча надiя розширила ПП великi темнi очi, рухи в неП поривчастi й заникаючi, наче щось у нiй обриваКться. Л ук а ш (побачивши ПП) Яка страшна! Чого ти з мене хочеш? (ПоспiшаК до хати, стукаК в дверi, мати вiдчиняК, не виходячи, Лукаш до матерi на порозi). Готуйте, мамо, хлiб для старостiв, - Я взавтра засилаюсь до Килини! (Iде в хату, дверi зачиняються). "Той, що в скалi сидить" виходить i подаКться до Мавки. М а в к а (зриваК з себе багряницю) Бери мене! Я хочу забуття!" Той, що в скалi сидить" торкаКться до Мавки; вона, крикнувши, падаК йому на руки, вiн закидаК на неП свою чорну кирею. ОбоК западаються в землю. ДIЯ III Хмарна, вiтряна осiння нiч. Останнiй жовтий вiдблиск мiсяця гасне в хаосi голого верховiття. Стогнуть пугачi, регочуть сови, уПдливо хававкають пущики. Раптом все покриваКться протяглим сумним вовчим виттям, що розлягаКться все дужче, дужче i враз обриваКться. НастаК тиша. ПочинаКться хворе свiтання пiзньоП осенi. Безлистий лiс ледве мрiК проти попелястого неба чорною щетиною, а долi по узлiссi снуКться розтрiпаний морок. Лукашева хата починаК бiлiти стiнами; при однiй стiнi чорнiК якась постать, що знеможена прихилилась до одвiрка, в нiй ледве можна пiзнати Мавку; вона в чорнiй одежi, в сивому непрозорому серпанку, тiльки на грудях красiК маленький калиновий пучечок. Коли розвидняКться, на галявi стаК видко великий пеньок, там, де стояв колись столiтнiй дуб, а недалечко вiд нього недавно насипану, ще не порослу морiжком могилу. З лiсу виходить Лiсовик, у сiрiй свитi i в шапцi з вовчого хутра. Л i с о в и к (придивляючись до постатi пiд хатою) Ти, донечко? М а в к а (трохи поступаК до нього) Се я. Л i с о в и к Невже пустив тебе назад "Той, що в скалi сидить"? М а в к а Ти визволив мене своПм злочином. Л i с о в и к Ту помсту ти злочином називаКш, ту справедливу помсту, що завдав я зрадливому коханцевi твоКму? Хiба ж то не по правдi, що дiзнав вiн самотнього несвiтського одчаю, блукаючи в подобi вовчiй лiсом? Авжеж! Тепер вiн вовкулака дикий! Хай скавучить, нехай голосить, виК, хай прагне кровi людськоП, - не вгасить своКП муки злоП! М а в к а Не радiй, бо я його порятувала. В серцi знайшла я теК слово чарiвне, що й озвiрiлих в люди повертаК. Л i с о в и к (тупаК зо злостi ногою i ламаК з трiском свого цiпка) Не гiдна ти дочкою лiсу зватись! бо в тебе дух не вiльний лiсовий, а хатнiй рабський! М а в к а О, коли б ти знав, коли б ти знав, як страшно то було... Я спала сном камiнним у печерi глибокiй, чорнiй, вогкiй та холоднiй, коли спотворений пробився голос крiзь неприступнi скелi, i виття протягле, дике сумно розiслалось по темних, мертвих водах i збудило мiж скелями луну давно померлу... I я прокинулась. Вогнем пiдземним мiй жаль палкий зiрвав печерний склеп, i вирвалась я знов на свiт. I слово уста моП нiмiП оживило, i я вчинила диво... Я збагнула, що забуття не суджено менi. Л i с о в и к Де ж вiн тепер? Чому вiн не з тобою? Чи то й його невдячнiсть невмируща так, як твоК кохання? М а в к а Ох, дiдусю! якби ти бачив!.. Вiн в подобi людськiй упав менi до нiг, мов ясень втятий... I з долу вгору вiн до мене звiв такий болючий погляд, повний туги i каяття палкого, без надiП... Людина тiльки може так дивитись!.. Я ще до мови не прийшла, як вiн схопивсь на рiвнi ноги, i вiд мене тремтячими руками заслонився, i кинувся, не мовлячи нi слова, в байрак терновий, там i зник з очей. Л i с о в и к I що ж тепер ти думаКш робити? М а в к а Не знаю... Я тепер, як тiнь, блукаю край сеП хати. Я не маю сили покинути ПП... Я серцем чую - вiн вернеться сюди... Лiсовик мовчки журливо хитаК головою. Мавка знов прихиляКться до стiни. Л i с о в и к Дитино бiдна, чого ти йшла вiд нас у край понурий? Невже нема спочинку в рiднiм гаю? Дивись, он жде тебе твоя верба, вона давно вже ложе постелила i журиться, що ти десь забарилась. Iди спочинь. М а в к а (тихо) Не можу я, дiдусю. Лiсовик, шумно зiтхнувши, помалу подався в лiс. З лiсу чуКться навiсний тупiт, наче хтось без ваги женеться конем, потiм спиняКться. К у ц ь (вискакуК з-за хати, потираючи руки, i спиняКться, побачивши Мавку) Ти, Мавко, тут? М а в к а А ти чого никаКш? К у ц ь Я Пм коня притяг за гичку в стайню. Гаразд мене поповозив востаннК, вже не возитиме нiкого бiльше! М а в к а Ненавидний! Ти оганьбив наш лiс! Се так держиш умову з дядьком Левом? К у ц ь Умова наша вмерла вкупi з ним. М а в к а Як? Дядько Лев умер? К у ц ь Он i могила. Пiд дубом поховали, а прийшлося коло пенька старому спочивати. М а в к а ОбоК полягли... Вiн пречував, що вже йому сей рiк не зимувати... (Надходить до могили). Ой як же плаче серце по тобi, Кдиний друже мiй! Якби я мала живущi сльози, я б зросила землю, барвiнок би зростила невмирущий на сiй могилi. А тепер я вбога, мiй жаль спадаК, наче мертвий лист... К у ц ь Жаль не пристав менi, а все ж я мушу признатися - таки старого шкода, бо вiн умiв тримати з нами згоду. Було, i цапа чорного держить при конях, щоб я мав на чому Пздить. Я блискавкою мчу, було, на цапi, а коники стоять собi спокiйно. От сi баби зовсiм не вмiють жити як слiд iз нами, - цапа продали, зрубали дуба. Зрушили умову. Ну й я ж вiддячив Пм! Найкращi конi на смерть заПздив; куплять - знов заПжджу. Ще й вiдьму, що в чортицi бабувала, гарненько попросив, щоб Пм корови геть-чисто попсувала. Хай же знають! Ще ж Водяник стiжка Пм пiдмочив, а Потерчата збiжжя погноПли, Пропасниця Пх досi б'К за те, що озеро коноплями згидили. Не буде Пм добра тепер у лiсi! Вже тут навколо хати й Злиднi ходять. З л и д н i (малi, заморенi iстоти, в лахмiттi, з вiчним гризьким голодом на обличчi, з'являються з-за кутка хатнього) Ми тут! А хто нас кличе? М а в к а (кидаКться Пм навперейми до дверей) Геть! Щезайте! Нiхто не кликав вас! О д и н З л и д е н ь Злетiло слово - назад не вернеться. З л и д н i (обсiдають порiг) Коли б там швидше нам дверi вiдчинили, - ми голоднi! М а в к а Я не пущу туди! З л и д н i То дай нам ПстиI М а в к а (з жахом) Нiчого я не маю... З л и д н i Дай калину оту, що носиш коло серця! Дай! М а в к а Се кров моя! З л и д н i Дарма! Ми любим кров. Один Злидень кидаКться Пй на груди, смокче калину, iншi сiпають його, щоб i собi покуштувати, гризуться межи собою i гарчать, як собаки. К у ц ь Ей, Злиднi, залишiть - то не людина! Злиднi спиняються, цокотять зубами i свищуть вiд голоду. З л и д н i (до Куця) Так дай нам Псти, бо й тебе з'Пмо! (Кидаються до Куця, той вiдскакуК), К у ц ь Ну-ну, помалу! З л и д н i Џсти! Ми голоднi!! К у ц ь Стривайте, зараз я збуджу бабiв, - вам буде Пжа, а менi забава. (Бере грудку землi, кидаК в вiкно i розбиваК шибку), Г о л о с м а т е р i Л у к а ш е в о П (в хатi) Ой! Що таке? Вже знов нечиста сила! К у ц ь (до Злиднiв пошепки) А бачите - прокинулась. Ось хутко покличе вас. Тепер посидьте тихо, а то ще заклене стара вас так, що й в землю ввiйдете, - вона се вмiК. Злиднi скулюються пiд порогом темною купою. З хати чутно крiзь розбиту шибку рухи вставання матерi, потiм ПП голос, а згодом Килинин. Г о л о с м а т е р и н О, вже й розвиднилось, а та все спить. Килино! Гей, Килино! Ну, та й спить же! Бодай навiк заснула... Встань! А встань, бодай ти вже не встала! Г о л о с К и л и н и (заспано) Та чого там? М а т и (уПдливо) Пора ж тобi коровицю здоПти, оту молочну, турського заводу, що ти ще за небiжчика придбала. К и л и н а (вже прочумавшись) Я тiП подою, що тут застала, та нацiджу три краплi молока - хунт масла буде... М а т и Отже й не змовчить! Хто ж винен, що набiлу в нас не стало? З такою господинею... ой горе! Ну вже й невiсточка! I де взялася на нашу голову? К и л и н а А хто ж велiв до мене засилатися? Таж мали отут якусь задрипанку, - було вам прийняти та прибрати хорошенько, от i була б невiсточка до мислi! М а т и А що ж - гадаКш, нi? Таки й була б! Дурний Лукаш, що промiняв на тебе; бо то було таке покiрне, добре, хоч прикладай до рани... УзиваКш ПП задрипанкою, а сама ПП зелену сукню перешила та й досi соваКш - немаК встиду! К и л и н а Та вже ж, у вас находишся в новому!.. Он чоловiка десь повiтря носить, а ти бiдуй з свекрушиськом проклятим, - нi жiнка, нi вдова - якась покидька! М а т и Який би чоловiк з тобою всидiв? Бiдо напрасна! Що було - то з'Пла з дiтиськами своПми, - он, сидять! - бодай так вас самих посiли злиднi! К и л и н а Нехай того посядуть, хто Пх кличе! На сих словах одчинаК дверi з хати. Куць утiкаК в болото. Злиднi схоплюються i забiгають у сiни. Килина з вiдром у руках шпарко пробiгаК до лiсового потоку, з гуркотом набираК вiдром воду i вертаКться назад уже трохи тихшою ходою. ЗавважаК близько дверей Мавку, що стоПть при стiнi знесилена, спустивши сивий серпанок на обличчя. Килина (спиняКться i становить вiдро долi) А се ж яка?.. Гей, слухай, чи ти п'яна, чи, може, змерзла? (Термосить Мавку за плече). М а в к а (насилу, мов борючися з тяжкою зморою) Сон мене змагаК... Зимовий сон... К и л и н а (вiдслоняК Пй обличчя i пiзнаК) Чого сюди прийшла ? Тобi не заплатили за роботу? М а в к а (як i перше) Менi нiхто не може заплатити. К и л и н а До кого ти прийшла? Його нема. Я знаю, ти до нього! Признавайся - вiн твiй коханок? М а в к а (так само) Колись був ранок ясний, веселий, не той, що тепер... вiн уже вмер... К и л и н а Ти божевiльна! М а в к а (так само) ВIльна я, вiльна... Сунеться хмарка по небу повiльна... йде безпричальна, сумна, безпривiтна... Де ж блискавиця блакитна? К и л и н а (сiпаК ПП за руку) Геть! не мороч мене! Чого стоПш? М а в к а (притомнiше, вiдступаючи од дверей) Стою та дивлюся, якi ви щасливi. К и л и н а А щоб ти стояла у чудi та в дивi! Мавка змiняКться раптом у вербу з сухим листом та плакучим гiллям. К и л и н а (оговтавшись вiд здумiння, ворожо) Чи ба! Я в добрий час тобi сказала! Ну-ну, тепер недовго настоПшся!.. Х л о п ч и к (вибiгаК з хати. До Килини) Ой мамо, де ви-те? Ми Псти хочем, а баба не дають! К и л и н а Ей, одчепися! (Нишком, нахилившись до нього). Я там пiд печею пирiг сховала, - як баба вийде до комори, - з'Пжте. Х л о п ч и к Ви-те суху вербу встромили тута? Та й нащо то? К и л и н а Тобi до всього дiло! Х л о п ч и к Я з неП врiжу дудочку! К и л и н а Про мене! Хлопчик вирiзуК гiлку з верби i вертаКться в хату. З лiсу виходить Лукаш, худий, з довгим волоссям, без свити, без шапки. К и л и н а (скрикуК радiсно, вгледiвши його, але зараз же досада тамуК Пй радiсть) Таки явився! Де тебе носило так довго? Л у к а ш Не питай! К и л и н а Ще й не питай! Тягався, волочився, лихо знаК де, по яких свiтах, та й "не питай"! Ой любчику, не тра менi й питати... Вже десь ота корчма стоПть на свiтi, що в нiй балюК досi свита й шапка. Л у к а ш Не був я в корчмi... К и л и н а Хто, дурний, повiрить? (Заводить). Втопила ж я головоньку навiки за сим п'яницею! Л у к а ш Мовчи! Не скигли!! Килина спиняКться, глянувши на нього з острахом. Ось я тебе тепера попитаю! Де дядькiв дуб, що он пеньок стримить? К и л и н а (спочатку збилась, але хутко стямилась) А що ж ми мали тута - голод Псти? Прийшли купцi, купили, та й уже. Велике щастя - дуб! Л у к а ш Таж дядько Лев заклявся не рубати. К и л и н а Дядька Лева нема на свiтi, - що з його закляття? Хiба ж то ти заклявся або я? Та я б i цiлий лiс продати рада або протеребити, - був би грунт, як у людей, не ся чортiвська пуща. Таж тут, як вечiр, - виткнутися страшно! I що нам з того лiсу за добро? СтикаКмось по нiм, як вовкулаки, ще й справдi вовкулаками завиКм! Л у к а ш Цить! цить! не говори! Мовчи! (В голосi його чутно божевiльний жах), Ти кажеш продати лiс... зрубати... а тодi вже не буде так... як ти казала? К и л и н а Як? Що вовк... Л у к а ш (затуляК Пй рота) Нi, не кажи! К и л и н а (визволившись вiд нього) Та бiйся бога! Ти впився, чи вдурiв, чи хто наврочив? Ходи до хати. Л у к а ш Зараз... я пiду... от тiльки... тiльки... ще води нап'юся! (СтаК навколiшки i п'К з вiдра. Потiм устаК i дивиться задумливо поперед себе, не рушаючи з мiсця). К и л и н а Ну? Що ж ти думаКш? Л у к а ш Я? Так... не знаю... (Вагаючись). Чи тут нiхто не був без мене? К и л и н а (шорстко) Хто ж би тут бути мав? Л у к а ш (спустивши очi) Не знаю... К и л и н а (злiсно посмiхнувшись) Ти не знаКш, то, може, я що знаю. Л у к а ш (тривожно) Ти? К и л и н а А що ж! Я вiдаю, кого ти дожидаКш, та тiльки ба! - шкода твого ждання! Якщо й було, то вже в стовпець пiшло... Л у к а ш Що ти говориш? К и л и н а Те, що чуКш. М а т и (вибiгаК з хати i кидаКться з обiймами до Лукаша. Вiн холодно приймаК те вiтання) Сину!.. Ой синоньку! Ой що ж я набiдилась з отею вiдьмою! Л у к а ш (здригнувшись) З якою? М а т и (показуК на Килину) З тею ж! Л у к а ш (зневажливо всмiхаючись) I та вже вiдьма? Ба, то вже судилось вiдьомською свекрухою вам бути. Та хто ж вам винен? Ви ж ПП хотiли. М а т и Якби ж я знала, що вона така нехлюя, некукiбниця!.. К и л и н а (впадаК в рiч) Ой горе! Хто б говорив! Уже таких вiдьом, таких нехлюй, як ти, свiт не видав! Ну вже ж i матiнка, Лукашу, в тебе! - залiзо - й те перегризе! Л у к а ш А ти, я бачу, десь мiцнiша вiд залiза. К и л и н а Вiд тебе дочекаюсь оборони! ТакоП матерi такий i син! Якого ж лиха брав мене? Щоб тута помiтувано мною? М а т и (до Лукаша) Та невже ж ти не скажеш Пй стулити губу? Що ж то, чи я Пй поштурховисько якесь? Л у к а ш Та дайте ви менi годину чисту! Ви хочете, щоб я не тiльки з хати, а з свiта геть зiйшов? Бiгме, зiйду! К и л и н а (до матерi) А що? дiждалась? М а т и Щоб ти так дiждала вiд свого сина! (Розлючена йде до хати, на порозi стрiчаКться з Килининим сином, що вибiгаК з сопiлкою в руках). Оступися, злидню! (ШтурхаК хлопця i заходить в хату, тряснувши дверима). Х л о п ч и к Ви-те прийшли вже, тату? Л у к а ш Вже, мiй сину. (На словi "сину" кладе iронiчний притиск). К и л и н а (вражена) Ну, то скажи йому, як маК звати, - уже ж не дядьком? Л у к а ш (трохи присоромлений) Та хiба ж я що? Ходи, ходи сюди, малий, не бiйся. (Гладить хлопця по бiлiй голiвцi). Чи то ти сам зробив сопiлку? Х л о п ч и к Сам. Та я не вмiю грати. Коб ви-те! (ПростягаК Лукашевi сопiлку), Л у к а ш Ей, хлопче, вже моК грання минулось!.. (Смутно задумуКться). Х л о п ч и к (пхикаючи) I! то ви-те не хочете! Ну, мамо, чом тато не хотять менi заграти? К и л и н а Iще чого! Потрiбне те грання! Л у к а ш А дай сюди сопiлочку. (Бере сопiлку). Хороша. З верби зробив? Х л о п ч и к А що ж,, он з теП-о. (ПоказуК на вербу, що сталася з Мавки). Л у к а ш Щось наче я ПП не бачив тута. (До Килини). Ти посадила? К и л и н а Хто б ПП садив? Стирчав кiлок вербовий та й розрiсся. Тут як з води росте - таже дощi! Х л о п ч и к (вередливо) Чому ви-те не граКте? Л у к а ш (задумливо) Заграти?.. (ПочинаК грати [мелодiя N 14] спершу тихенько, далi голоснiше; зводить згодом на ту веснянку [мелодiя N 8], що колись грав Мавцi. Голос сопiлки [при повтореннi гри на сопiлцi мелодiП N 8] починаК промовляти словами). "Як солодко граК, як глибоко краК, розтинаК менi груди, серденько виймаК..." Л у к а ш (випускаК з рук сопiлку) Ой! Що се за сопiлка? Чари! Чари! Хлопчик, злякавшись крику, втiк до хати. Кажи, чаклунко, що то за верба? (ХапаК Килину за плече). К и л и н а Та вiдчепися, вiдки маю знати? Я з кодлом лiсовим не накладаю так, як твiй рiд! Зрубай ПП, як хочеш, хiба я бороню? Ось на й сокиру. (ВитягаК йому з сiней сокиру). Л у к а ш (узявши сокиру, пiдiйшов до верби, ударив раз по стовбуру, вона стенулась i зашелестiла сухим листом. Вiн замахнувся удруге i спустив руки) Нi, руки не здiймаються, не можу... чогось за серце стисло... К и л и н а Дай-но я! (ВихоплюК вiд Лукаша сокиру i широко замахуКться на вербу). В сю мить з неба вогненним змiКм-метеором злiтаК Перелесник i обiймаК вербу. П е р е л е с н и к Я визволю тебе, моя кохана! Верба раптом спалахуК вогнем. Досягнувши верховiття, вогонь перекидаКться на хату, солом'яна стрiха займаКться, пожежа швидко поймаК хату. МатиЛукашева i Килининi дiти вибiгаютьз хати з криком: "Горить! Горить! Рятуйте! Ой пожежа!.." Мати з Килиною метушаться, вихоплюючи з вогню, що тiльки можна вихопити, i на клунках та мiшках виносять скулених Злиднiв, що потiм ховаються у тi мiшки. Дiти бiгають з коновками до води, заливають вогонь, але вiн iще дужче розгоряКться. М а т и (до Лукаша) Чого стоПш? Рятуй своК добро! Л у к а ш (втупивши очi в крокву, що вкрита кучерявим вогнем, як цвiтом) Добро? А може, там згорить i лихо?.. Кроква з тряскотом рушиться, iскри стовпом прискають геть угору, стеля провалюКться, i вся хата обертаКться в кострище. Надходить важка бiла хмара, i починаК йти снiг. Хутко крiзь бiлий застил снiговий не стаК нiкого видко, тiльки багряна мiнлива пляма показуК, де пожежа. Згодом багряна пляма гасне, i коли снiг рiдшаК, то видко чорну пожарину, що димуК i сичить од вогкостi. Матерi ЛукашевоП i дiтей Килининих та клункiв з добром уже не видко. Крiзь снiг мрiК недопалений оборiг, вiз та дещо з хлiборобського начиння. К и л и н а (з останнiм клунком у руках, сiпаК Лукаша за рукав) Лукашу!.. Анi руш! Чи остовпiв? Хоч би помiг менi носити клунки! Л у к а ш Та вже ж ви повиносили всi злиднi. К и л и н а Бийся по губi! Що се ти говориш? Л у к а ш (смiКться тихим, дивним смiхом) Я, жiнко, бачу те, що ти не бачиш... Тепер я мудрий став... К и л и н а (злякана) Ой чоловiче, щось ти таке говориш... я боюся! Л у к а ш Чого боПшся? Дурня не боялась, а мудрого боПшся? К и л и н а Лукашуню, ходiмо на село! Л у к а ш Я не пiду. Я з лiсу не пiду. Я в лiсi буду. К и л и н а Та що ж ти тут робитимеш? Л у к а ш А треба все щось робити? К и л и н а Як же маКм жити? Л у к а ш А треба жити? К и л и н а Пробi, чоловiче, чи ти вже в голову зайшов, чи що? То так тобi з переляку зробилось. Ходiмо на село, закличу бабу, - тра вилляти переполох! (Тягне його за руку). Л у к а ш (дивиться на неП з легковажною усмiшкою) А хто ж тут недогаркiв отих глядiти буде? (ПоказуК на вiз i начиння). К и л и н а (господарно) Ой правда, правда, ще порозтягають! Аби довiдалися, що горiло, то й набiжать з села людиська тiП! То вже хiба постiй тут, Лукашуню. Я побiжу десь коней попрошу, - бо нашi ж геть у стайнi попеклися! - то зберемо на вiз та й завеземо десь до родини твеП, може, пустять... Ой горе! Якось треба рятуватись... Останнi слова промовляК, вже бiжучи до лiсу. Лукаш проводжаК ПП тихим смiхом. Незабаром ПП не стаК видко. Вiд лiсу наближаКться якась висока жiноча постать у бiлiй додiльнiй сорочцi i в бiлiй, зав'язанiй по-старосвiтському, намiтцi. Вона йде хитаючись, наче од вiтру валиться, часом спиняКться i низько нахиляКться, немов шукаючи чогось. Коли надходить ближче i спиняКться бiля ожинових кущiв, що ростуть недалеко вiд пожарища, то випростуКться, i тодi видно ПП змарнiле обличчя, подiбне до Лукашевого. Л у к а ш Хто ти? Що ти тут робиш? П о с т а т ь Я - загублена Доля. Завела мене в дебрi нерозумна сваволя. А тепер я блукаю, наче морок по гаю, низько припадаю, стежечки шукаю до минулого раю. Ой уже ж тая стежка бiлим снiгом припала... Ой уже ж я в сих дебрях десь навiки пропала!.. Л у к а ш Уломи ж, моя Доле, хоч отую ожину, щоб собi промести, по снiгу провести хоч маленьку стежину! Д о л я Ой колись я навеснi тут по гаю ходила, по стежках на признаку дивоцвiти садила. Ти стоптав дивоцвiти без ваги попiд ноги... Скрiзь терни-байраки, та й нема признаки, де шукати дороги. Л у к а ш Прогорни, моя Доле, хоч руками долинку, чи не знайдеш пiд снiгом з дивоцвiту стеблинку. Д о л я Похололи вже руки, що й пучками - не рушу... Ой тепер я плачу, бо вже чую й бачу, що загинути мушу. (Застогнавши, рушаК), Л у к а ш (простягаючи руки до неП) Ой скажи, дай пораду, як прожити без долi! Д о л я (показуК на землю в нього пiд ногами) Як одрiзана гiлка, що валяКться долi! (Iде, хиляючись, i зникаК в снiгах). Лукаш нахиляКться до того мiсця, що показала Доля, знаходить вербову сопiлку, що був кинув, бере ПП до рук i йде по бiлiй галявi до берези. СiдаК пiд посивiлим вiд снiгу довгим вiттям i крутить в руках сопiлочку, часом усмiхаючись, як дитина. Легка, бiла, прозора постать, що з обличчя нагадуК Мавку, з'являКться з-за берези i схиляКться над Лукашем. П о с т а т ь М а в к и Заграй, заграй, дай голос мому серцю! Воно ж одно лишилося вiд мене. Л у к а ш Се ти?.. Ти упирицею прийшла, щоб з мене пити кров? Спивай! Спивай! (РозкриваК груди). Живи моКю кров'ю! Так i треба, бо я тебе занапастив... М а в к а Нi, милий, ти душу дав менi, як гострий нiж даК вербовiй тихiй гiлцi голос. Л у к а ш Я душу дав тобi? А тiло збавив! Бо що ж тепера з тебе? Тiнь! Мара! (З невимовною тугою дивиться на неП). М а в к а О, не журися за тiло! Ясним вогнем засвiтилось воно, чистим, палючим, як добре вино, вiльними iскрами вгору злетiло. Легкий, пухкий попiлець ляже, вернувшися, в рiдну землицю, вкупi з водою там зростить вербицю, - стане початком тодi мiй кiнець. Будуть приходити люди, вбогi й багатi, веселi й сумнi, радощi й тугу нестимуть менi, Пм промовляти душа моя буде. Я обiзвуся до них шелестом тихим вербовоП гiлки, голосом нiжним тонкоП сопiлки, смутними росами з вiтiв моПх. Я Пм тодi проспiваю все, що колись ти для мене спiвав, ще як напровеснi тут вигравав, мрiП збираючи в гаю... Грай же, коханий, благаю! Лукаш починаК грати. Спочатку гра його [мелодiП N 15 i 16] сумна як зимовий вiтер, як жаль про щось загублене i незабутнК, але хутко переможний спiв кохання [мелодiя N 10, тiльки звучить голоснiше, жагливiше, нiж у першiй дiП] покриваК тугу. Як мiниться музика, так мiниться зима навколо: береза шелестить кучерявим листом, веснянi гуки озиваються в заквiтлiм гаю, тьмяний зимовий день змiняКться в ясну, мiсячну весняну нiч. Мавка спалахуК раптом давньою красою у зорянiм вiнцi. Лукаш кидаКться до неП з покликом щастя. Вiтер збиваК бiлий цвiт з дерев. Цвiт лине, лине i закриваК закохану пару, далi переходить у густу снiговицю. Коли вона трохи ушухла, видко знов зимовий краКвид, з важким навiсом снiгу на вiтах дерев. Лукаш сидить сам, прихилившись до берези, з сопiлкою в руках, очi йому заплющенi, на устах застиг щасливий усмiх. Вiн сидить без руху. Снiг шапкою налiг йому на голову, запорошив усю постать i падаК, падаК без кiнця... [25/VII 1911 р.] ** ОДЕРЖИМА ** (Драматична поема) I Берег понад озером Гадаринським. Далеко на горизонтi ледве мрiють човни коло берега i чорнiК люд, що хмарою залiг далекий берег. Мiрiам, "одержима духом", в глибокiй тузi блукаК помiж камiнням понад берегом, далi зiходить на шпиль скелi i дивиться не па берог, а в глибину пустелi, вона бачить там когось удалинi. М i р i а м Вiн там, вiн все сидить так нерухомо, як те камiння, що навколо нього. Над ним - менi здаКться, я те бачу, - нависли думи хмарою важкою, от-от з них стрiлить ясна блискавиця i цiлий свiт осяК. Ох, коли ж, коли вона розiб'К темну хмару? Хоч би мене убила блискавиця, я прагну, прагну, щоб вона злетiла, щоб хоч на мить чоло те просiяло. Годiвлю дав юрбi, тiлам i душам, всiм дав спокiй, а сам у сiй пустелi пасе думок отари незчисленнi. Нема Пм впину, а йому спочинку... Який вiн одинокий, боже правий! Невже йому не можна помогти? Невже вiн завжди буде одинокий? "Месiя прийде в славi свiт судити", - так сказано в пророцтвi, бiльш нiчого. I правда, й милосердя - все для свiта, а для МесiП що? Чи тiльки слава? "Вiйна i звада, смерть, недуги зникнуть, мир буде на землi i щастя в людях..." А для МесiП? - знову "слава в вишнiх"? I тiльки слава? О, яка ж то кара МесiКю, що свiт рятуК, бути! Всiм дати щастя i нещасним бути, нещасним, так, бо вiчно одиноким. Хто мiг би врятувать його самого вiд самотини, вiд страшноП слави? (Пригнiчена раптовою втомою, сiдаК пiд скелею i схиляКться на камiнь). Чого ж се я слiдом за ним блукаю? Чого? Сама не знаю. Певне, дух мене сюди завiв на певну згубу. Ну, що ж! нехай! Менi тут гинуть краще, нiж в iншiм мiсцi. Я загину тут, я вигострила погляд у пустинi, мов соколиний зiр, - все виглядала, чи вiн хоч не подивиться на мене? Не подивився i не обернувся... Занадто вже буйна була надiя! Чого ж я сподiвалась?.. Я не знаю! (Розхитуючись, як тi, що голосять на гробi, спiваК стиха тужливу схiдну пiсню, довго, без слiв.). Про се спiвати можна, а сказати слiв не стаК. (СпiваК знов). Яка була юрба за ним, як вiн ходив по ГалiлеП. I кожний встиг торкнути хоч одежу, хоч край плаща МесiП, тiльки я торкнути не посмiла, бо нiчого просить не мала в нього: нi здоров'я, нi страви на безхлiб'П. Я не знаю, чого я йшла з юрбою... (СпiваК знов) Вiн нiкому не вiдмовляв потiхи i поради. Кому що бракувало, вiн давав. (СпiваК) А що ж менi бракуК? О МесiК, ти, може, знаКш?! Незамiтно для Мiрiам Месiя наблизився до неП з-за скелi, надiйшовши з пустинi, i схилився над нею. М е с i я Знаю, Мiрiам! М i р i а м (жахнулась) Учителю! М е с i я Не бiйся, жiнко, спокiй я хочу дать тобi. М i р i а м О, я не хочу, не хочу я спокою! М е с i я (лагiдно i разом суворо) Мiрiам, Се дух в тобi говорить. Чом не хочеш? Спокою прагне всякий. М i р i а м Але ти, учителю, покинув той спокiй, що був у тебе в тихiм Назаретi. М е с i я Ти дорiвнятись хочеш... М i р i а м (з поривом) Нi, МесiК, я не рiвняюся до тебе, нi! Я знаю те, що я нещасна жiнка. М е с i я Так нащо ж ти зрiкаКшся спокою, КдиноП потiхи всiх нещасних? М i р i а м (з раптозою одвагою) Бо ти його не маКш, сине божий! М е с i я Яке тобi до мене дiло, жiнко? Мiрiам, знищена, збентежена, закривав лице покривалом i повертаКться йти геть. М е с i я Стiй, Мiрiам, скажи, ти в мене вiриш? М i р i а м (не одкриваК лиця) Я вiрю, що ти божий син, МесiК, i всiм, окрiм мене, даси рятунок. М е с i я Усiм, крiм тебе, жiнко? М i р i а м Ти сказав. М е с i я Я не сказав того. М i р i а м Та я те чула. Прости, учителю, я мушу йти. (ВiдступаК). М е с i я Куди ти йдеш? М i р i а м Не знаю. Так, на безвiсть. М е с i я Чого ж та йдеш? М i р i а м Бо мушу йти. М е с i я Навiщо? М i р i а м . Ти знаКш. Ти - Месiя! Я не знаю. М е с i я Зостанься тут. Мiрiам мовчки спиняКться. М е с i я Скажи менi, ти чула, що говорив я людям? М i р i а м Так, МесiК. М е с i я Ти прийняла моП слова? М i р i а м Нiколи я не забуду Пх. М е с i я I вслiд Пх пiдеш? М i р i а м Вони слiдом за мною пiдуть всюди, волаючи: "Ти йдеiп в неправу путь!" I, мов на жар пекучий, наступати я буду на слова твоП огнистi, - слiди моП вiд них кривавi будуть. М е с i я Уперта рiч твоя, ти мов рабиня, що знаК волю пана i не слуха. Таких рабiв сувора кара жде. М i р i а м (падаК навколiшки) О горе! Впала вже на мене кара, i вже ПП нiхто не здiйме з мене! М е с i я У тебе мало вiри. Якби ти хоч зерня вiри мала... М i р i а м О, я вiрю, без краю вiрю в тебе, сине божий, та я не вiрю в себе! Я не вiрю, щоб я могла твоП слова прийняти. М е с i я Таке смирення гiрше вiд гординi. М i р i а м О, сто раз гiрше, я те добре знаю, i з того розпач мiй. М е с i я Ти не наводь обмови зайвоП на власну душу, - такою чорною вона не може бути. М i р i а м О нi, учителю, вона чорнiша, нiж хата-пустка, що пiсля пожежi чорнiК порожнечею. Вода твоПх речей, цiлюща та живуща, душi моКП вигоПть не може. Вода боронить вiд огню живого, згорiлу ж хату дарма поливати. М е с i я Та що тобi спалило душу, жiнко? М i р i а м Не знаю: чи ненависть, чи любов. М е с i я Кого ж ненавидиш ти? М i р i а м Ворогiв. М е с i я СвоПх? М i р i а м ТвоПх. М е с i я Я Пх казав любити. М i р i а м А я люблю... не Пх. М е с i я Вони для тебе, як i для мене, ближнi. М i р i а м Але я вiд них далека, наче вiд Кхидни. М е с i я Вони не вiдають, що творять. М i р i а м I Кхидна несвiдома, а всяк ПП розтопче, як стрiне на шляху. М е с i я Якби Кхидна могла покинути свою отруту, вона була б не гiрша вiд голубки. М i р i а м Але вона отрути не покине. М е с i я Про царство боже на землi ти чула? М i р i а м Та я ж тепер нiде його не бачу. М е с i я Ти дивишся й не бачиш, маловiрна. М i р i а м О так, не бачу! Свiтло твого духа мене слiпить. Чим ти менi яснiше, тим душi ворогiв менi темнiшi, тим менш Кхидна схожа до голубки. Не маловiрна я, занадто вiрю, i вiра та мене навiк погубить. Я вiрю, що ти свiтло - i такого_ ся темрява до себе не приймаК? Я вiрю, що ти слово - i такого_ отой глухорожденний люд не чуК? Џм, може, треба iншого МесiП? Џм, може, сина божого не досить? М е с i я Вони слiпi, вони ще не прозрiли, самого слова мало Пм для вiри, Пм треба дiла. М i р i а м Ти творив дива! М е с i я Творив дива ще тiльки над водою; сього не досить - треба кровi. М i р i а м (з жахом) Кровi? ЧиКП кровi, вчителю? М е с i я МоКП. М i р i а м Хай Пм вона на голову впаде! М е с i я Не прок