Евгений Кукаркин. Первый --------------------------------------------------------------- © Copyright Евгений Н. Кукаркин, 1994-1998 E-mail: jek_k@hotmail.com Home page: http://people.weekend.ru/kukarkin/ Ё http://people.weekend.ru/kukarkin/ --------------------------------------------------------------- Я не верил своим глазам. На "Скайботах" были опознавательные знаки ВВС Южного Вьетнама. - Максимыч, - заорал я своему напарник, у - смотри, никак косые на "боты" пересели. Не пощупать ли нам их крылышки? - Давай, давай. Щупай, щупай. В микрофоны вместо Максимыча, залопотал голос с акцентом. - Ах ты, сволочь. - Сама сволочь. Быстро бросив взгляд на приборы, замечаю, что горючего минут на 6. Была не была. Вперед. Делаю чуть заметный поворот и сейчас же ливень огненных струй обрушился в мою сторону от "Скайбота". Еще доворот, и почувствовав кожей что пора, нажимаю на гашетку. Пушки МИГа плюнули свою смерть. Оторванный хвост "Скайбота" вертелся с замедленной скоростью где-то далеко от самого изуродованного самолета. - Гриша, пора. Это уже голос Максимыча. На горизонте появились 4 точки. На выручку вьетнамцам шли американцы. Мы удирали в свою сторону. - Гриша, - раздался незнакомый голос на английском, - Ты меня понимаешь? - Я тебя слушаю. - Меня зовут Мак. Мак Блиндон. Ты не против, чтоб я всадил в твою задницу порцию свинца. - С большим удовольствием Мак. Если сможешь, проблем нет. Только у меня сейчас затруднения с горючим, так что милости просим завтра. - Хорошо. Связь прервалась. "Скайботы" отстали. Мы еле-еле дотянули до аэродрома. Я спрыгнул на землю и с удовольствием подставил под прохладный ветер свой промокший от пота летный костюм. На газике подлетел доктор. - Гриша, как дела? Я привез твои 100 грамм. Он достал термос и налив в колпачок противной китайской рисовой водки, передал его мне. Я проглотил водку за один глоток. - Хоть бы дал что-нибудь закусить, старый хрен. - На. Доктор протянул мне свежий огурец. У доктора была своя метода изучения психики каждого летчика. Если после полета, после принятия 100 граммов, летчик продолжал решать технические и служебные вопросы, он считал его негодным к дальнейшим полетам. По его мнению, летчик должен сразу ослабнуть и пойти выспаться. Хорошо командир полка не придерживался мнения доктора и посылал летчиков в бой, если того требовала обстановка. Ко мне подлетела красивая вьетнамка в форме лейтенанта вьетнамской армии. - Товарищ капитан. - заговорила она без акцента на русском языке, - Ваша машина требует ремонта. Посмотрите на плоскость. Дырки от пуль изуродовали ровную поверхность крыла. - Лейтенант, мне нужен исправный самолет завтра. А то у меня свидание назначено в воздухе и не дай бог, может сорваться. - Все смеетесь надо мной, товарищ капитан. Все равно не успею, перебиты все гидравлические трубки. - Максимыч, - закричал я. - Где ты? - Я здесь, - медведем подошел громадный Максимыч. - Подтверди этой красивой миледи, что у меня завтра назначено свидание. Он махнул рукой. - Не слушай его, Люся. Наш язык никак не мог и не очень хотел выговаривать правильно вьетнамские имена. Мы их называли как хотели и они соглашались с нами, понимая наши трудности. Так и эту девушку, легче было назвать Люсей. - Какой-то Мак обещал ему завтра набить рожу. Вот он и харахорится, - продолжил свою длинную мысль Максимыч. Люся обиженно повернулась ко мне затылком и залопотала на своем языке аэродромным вьетнамцам. - Да ты не обижайся на этого чурбана, - Максимыч ласково взял девушку за плечи. - Приходи сегодня к нам, а то этот... на стенку с тоски полезет. Девушка благодарно кивнула головой и отошла от самолета. Полковник равнодушно принял мой устный рапорт. Потянул носом, почувствовав запах водки, и подняв голову с бесцветными глазами, спросил. - Что еще? - Какой-то Мак пригласил завтра на поединок. - Подполковник ВВС США Мак Блиндон, между прочим, появился в нашем районе неделю назад и уже попортил кровь вьетнамцам, сбив их два самолета. Имеет опыт боев в Японии и Корее. За ним числится 21 побежденный противник. - Очко. - Что, очко? - обалдело уставился на меня полковник. - Я хотел сказать, в картах после 21 - обычно перебор. - Иди ты к... - Есть. Пошли, Максимыч. Я грохнулся в койку прямо в летном костюме и почувствовал, что меня клонит в сон. - Все-таки прав доктор. После водки спать хочется. В тот раз только задремал, инспектирующий генерал приехал. Перед этим тоже - делегация партийных работников Китая появилась. - Сейчас накаркаешь. Лучше помолчи. Максимыч удобно устроился, полулежа в койке. Мы затихли и я покатился в бесконечное пространство облаков и мелькающей земли. - Подъем. Капитан Синицын, старший лейтенант Колпаков на выход, - рявкнуло радио над головой. Я подпрыгнул и уставился на Максимыча. - Максимыч, сколько время? - Да всего двадцать минут спали. Пошли. Накаркал все же. - Дежурной смены нет что-ли? - Видно что-то серьезное. Полковник ждал нас, стоя у окна. - Очень сожалею, товарищи офицеры, но нужно срочно подняться в воздух. Над Тонкинским заливом идет свалка. Там один наш уважаемый, трижды герой Советского Союза, опять вляпался в потасовку. Американцы подняли четыре эскадрильи, что бы отделать его по первое число. - А как там мой самолет, товарищ полковник? - Возьмите мой. Отправляйтесь быстрей, товарищи офицеры. - Есть. Люся ждала меня у крыла самолета начальника. - Гриша, будь осторожней. Говорят, там появились ассы. - Хорошо, моя радость. Я поцеловал ее в щечку и стал взбираться в кабину МИГа. В воздухе действительно творилось черт знает что. Мимо нас с черно-белым шлейфом дыма пролетел уже безразличный ко всему МИГ. Американцы нас не заметили, так как связавшись боем с группой наших самолетов, не обратили внимание на выскочившие со стороны моря два истребителя. Чтоб не выдавать себя в эфире, я качнул машину, знак "внимание" для Максимыча и бросил ее наверх, чтобы набрать высоту и спрятаться за белыми барашками облаков. Мы сверху обрушились на "Скайботы" и первым же залпом пушек свалили двух американцев. Бой мгновенно прекратился. Уцелевшие "Скайботы" ушли на Юг. - Гриша, это ты? - позвал меня кто-то в эфире. - Никак Василий? Живой, черт! - Прекратите засорять эфир, - потребовал жесткий голос. МИГи возвращались на базу. Пожилой генерал, как панцирь отделанный колодками орденов грудью, пил с нами водку и чувствовалось, он рад, что выскочил из этой передряги и теперь, похлопывая всех по плечу, объяснял как он вертелся и обманывал противника. - Кого сбили? - спросил я Максимыча. - Сашку Шумилова. Хороший был парень. Фактически, чтоб спасти вот этого, - он кивнул в сторону генерала, - прикрыл его своей машиной. Гриша, пойдем отдыхать. Ну их к бесу. Завтра нам опять на задание, а этот уже не полетит, пусть напивается. - Пошли. Хрен с ними. Люся ждала нас у нашего домика. - Гриша, можно я к вам зайду? - Для тебя наш дом всегда открыт, - начал было я. - Входи, Люся. Максимыч распахнул двери. - Люся, ты займись чем-нибудь, а то нам надо привести себя в порядок, - не унимался Максимыч. - Хорошо. Я приберу у вас. Мы забрали с кроватей полотенца и пошли в домик - душ, смывать с себя последствия воздушных полетов. - Люся к тебе неравнодушна, - мычал Максимыч под теплыми струями воды. - Ох, красивая девка. Жалко, что вьетнамка. Будь я не женатый, ухлестнулся бы за ней. - Помнишь, как нас инструктировал особист: "Не заводите шашни с местным населением. Особенно с женщинами. Помните, вы нужны разведкам всех стран. Мы будем серьезно пресекать ваши посторонние связи". - Да плюнь ты на них. - Хотелось бы, да нельзя. Мы помолчали и закончив мыться, оделись в отглаженные гимнастерки и бриджи. Внутри дома все сияло чистотой. На необычно белом столе Люся разливала чай. - Тебе, Гриша, надо крепкий настой чая с нашими травами. Еще моя бабушка говорила: "Вот, доченька, травка, запомни, силу придает". Я ее тоже положила. - Наркотик наверно, - неуверенно сказал Максимыч. - Да нет. У русских есть такая же трава, я только название ее не помню. - Когда ты только успела? Люся зарумянилась. Чай действительно был превосходный, он чуть отдавался запахом неведомых цветов. Я почувствовал, как хмель последнего боя начал уходить из крови и руки наливались привычной силой. - Вот что ребята, - сказал Максимыч, - вы как хотите, а я иду спать. Васька вернулся из больницы и свои домик открыл, так что я заночую у него. Максимыч ушел. - Я слышала про Мака..., - начала Люся. - Не надо про Мака. Лучше скажи, где ты так здорово по-русски научилась говорить? - Я училась у вас, в России. - Что, на техника по обслуживанию самолетов? - Нет. Люся заулыбалась. - В холодильном институте. - А как же... - Кончила институт и уже во Вьетнаме направили на курсы механиков по обслуживанию самолетов. - А меня сюда отправили за хулиганство. - Что ж ты натворил? - Проскочил на МИГе под линией электропередач, на спор. - Дурачок. - Ты-то еще ласково сказала, а вот этот генерал, которого я сегодня выручал, перечислил наименование всего скота, который пасется на пастбищах или находится в домашнем хозяйстве, и все это относилось ко мне. - Бедненький. Она подошла ко мне и поцеловала ароматом неведомого мне чая. - Давай спать, - шепотом закончила Люся. Мне опять дали самолет командира. Крыло моего самолета так и не успели залатать. - Гриша, ты еще живой? - зашелестел английский язык в наушниках. - А я думал, что я тебя вчера сбил? - Ты подло сбил моего командира и теперь, задница, я тебе залью свинцом горло вместо хвоста. - Мак, покажись, а то я так испугаюсь, что возьму и вернусь назад. - Смотри на солнце. - Теперь твою лоханку увидел и сразу весь испуг кончился. Пусть твой и мой напарники покрутятся в разных сторонах долины. Твой - в сторону моря, мой - над горами. А эта территория наша. Согласен? - Хорошо. - Расходимся. Точка встречи над поворотом шоссе у моря. Мне казалось, что он не оставил на моем самолете живого места, истерзав его весь. Четыре пулемета молотили брызгами свинца все, что могли, даже мой козырек. Я, как упорный маньяк шел к жертве на сближение. К сожалению, у меня только прицельный залп и нет такой роскоши заливать все пространство пулями. Казалось все, развалюсь, но в этот момент он затвердел на прицеле и я нажал на гашетку. Мы падали на землю оба. Он без крыла, я еще мог барожировать. Мака выбросила катапульта, а я тянул в сторону Северо-вьетнамской земли. Гидравлическая жидкость вытекла из пробитых трубопроводов и шасси не могли выйти из брюха самолета. Самолет ударился брюхом о холм, подпрыгнул, и разрывая днище на неведомо-откуда взявшихся камнях, понесся по маленькой площадке. Скрежет и тряска прекратились. К самолету бежали вьетнамские солдаты. Максимыч встретил меня, как будь-то мы расстались с ним вчера. - Мак, сволочуга, жив, - бросил я первую фразу ему. - Ага, - сказал он. Как будь-то так и должно быть. - Что нового? - Ничего. Если бы вьетнамцы не сообщили сюда по телефону, что ты жив, Люся бы сошла с ума. - У них плохой транспорт. Я два дня ехал на каких-то животных. - Я тебе сочувствую. У командира был? - Был. Он новый самолет получит только через две недели. - Ему повезло, да и ты счастливчик. - Это точно. Только бить "скайбот" со стороны морды всеравно нельзя. - Дурачок ты, Гришка. Максимыч обнял меня рукой. - Люся ждет. Иди к ней. Он подтолкнул меня к двери. Запыленный офицер появился в нашем домике неожиданно. - Здравствуйте, товарищи офицеры. Капитан Синицин? - обратился он ко мне. - Да, товарищ майор. - Крамаренко Степан Степанович. Начальник особого отдела дивизии. - Чем могу служить, товарищ майор? - А это - старший лейтенант Колпаков? - теперь обратил он внимание на Максимыча. - Так точно, товарищ майор. - Погуляйте, пожалуйста, товарищ старший лейтенант. Максимыч вышел. - А я ведь к вам, Григорий Павлович. - ??? - Не расскажите мне про Мака Блиндона? - Мой начальник расскажет вам о нем больше, чем я знаю. Может обратиться к нему? - Не надо. Вы с Маком переговаривались по рации? - Да. Мак все время сидит на нашей волне. - Он вас вызвал на поединок? - Да. - О поединке знали все на аэродроме? Я имею в виду команду обслуживания и летчиков. - Естественно. Я не скрывал этого. Знал об этом и мой командир. - В команде обслуживания есть вьетнамка, лейтенант, ее все зовут, кажется, Люся. Она специалист - механик и тоже знала о поединке? - Знала. Но причем здесь Мак Блиндон и Люся? - Кто-то, неизвестный, сообщил вьетнамцам, а те нам, что ваш самолет был умышленно испорчен. Мы обследовали самолет, там в горах. Действительно, в правой пушке испорчен приемник снаряда. - Чушь. Я сбил самолет Мака. И потом, он так поливал меня свинцом, что мог и повредить пушку. - Нет. Не мог. Пушка выведена из строя обыкновенной стальной шпилькой, а самолет вы сбили левой пушкой и то я думаю, что и эта пушка была также законтрена на шпильку, но то ли от вибрации, то ли от попадания случайной пули, шпилька свалилась и выстрел состоялся. Поэтому Мак остался жив. - Он мог бы остаться жив, если б я зафитилил в него и два снаряда. И потом, если портить самолет, необязательно портить пушку. Можно взлететь и сразу же разбиться, если кому-то захочется проковыряться в других местах самолета. - Я не буду с вами спорить, капитан. Пушку мы сейчас сняли и отправили на экспертизу. Кстати, какие отношения у вас с Люсей. - Нормальные. - Ну, хорошо, капитан. О нашем разговоре никому ни слова. До свидания. - Уверен, что говорили о Люсе? - сразу заговорил Максимыч. - О чем еще можно говорить особисту. - Что теперь будешь делать? - Ничего. - И то правильно. Летаем почти каждый день. У нас снова потери. Летчики говорят, опять проклятый Мак появился в воздухе. - Как себя чувствуешь, Гриша? Говорят тебя не было потому, что вытаскивали из твоей задницы свинцовые иголки. - Чего-то тебя, Мак, все тянет на мою задницу. Уж не гомик ли ты? В наушниках кто-то хмыкнул. - Ах ты, недоносок. Вдали показались четыре точки "Сейбров". Мы с Максимычем резко идем в набор высоты. "Сейбры" отстают, потом проскальзывают в сторону моря. Теперь мы бросаемся им вслед, как ястребы на добычу. Передний американец делает петлю, стараясь встретиться с нами мордой своего самолета. Последний не успевает сделать петлю, его просто разнесло на части от попадания снаряда МИГа. Опять начинается свинцовый бедлам и мы снова уходим вверх. - Мак, у тебя горючего еще хватит? - На тебя хватит. - Прекрасно. Они летят треугольником. Не целясь, я сверху выпускаю в эту кучу два РСа(реактивных снаряда). Треугольник мгновенно распадается. Я нападаю на передового. Американец понимает, что развернуться ему сложно и фигуры высшего пилотажа замелькали в воздухе. Сижу на нем, как приклеенный. Он опускается до воды, искусно ведя самолет в надежде, что я совершу ошибку в которую попадает большинство летчиков. Клюнуть носом для выстрела нельзя из-за большой скорости и оказаться за ним нельзя- из-за тяги его двигателя. Все равно, нажимаю на гашетку и два снаряда проносятся над его фонарем. Американец среагировал и самолет попал в объятья воды. Нет, он не плюхнулся, не взорвался, а как хороший лыжник несется по волнам. Резко подымаюсь наверх. Где же Максимыч? А вот и он. Его самолет, вращаясь в медленном штопоре, и оставляя за собой спираль дыма шел в воду. - Нет! Нет! Все кончено. Самолет Максимыча взрывается от удара об воду. Черная точка подонка, сделавшего свое дело, исчезает в небе. "Сейбор", загнанный в воду, попал под волну и его двигатели зарылись в воде. Я пошел на него в атаку. Когда вышел на высоту, море было пустынно. В этот день я напился. Проклятая рисовая водка не пьянила, а давала по ногам. Такое ощущение, что ноги отвалились под столом. - Может хватит? Люся вопросительно смотрит на меня. - Черт его знает. Жаль Максимыча. - Может он еще жив? - Навряд ли. На поверхности воды никого не было. Самое противное, не заметил номера этого фраера, который сумел его сбить. - Пойдем, я тебе помогу дойти до кровати. Идти я не мог, она меня дотащила до койки, но сил втащить на койку у Люси не было. Она стащила матрац на пол, перекатила меня на него и накрыла одеялом. - Спи, Гриша. Горячие губы коснулись щеки. Командир сверлил меня взглядом. - Вы опять до конца не довели дело. Мак жив. - Не может быть. - Может. Правда, больше Мак летать не будет. Его списали с армии. Вернемся к нашим делам. Американцы решили провести метеорологическую войну во Вьетнаме. Б-52 будут распылять на определенных высотах аэрозоли. Они концентрируют вокруг себя влагу, и после этого ливень хлещет вниз, смывая все на пути. - Вот, сволочи! - Особенно достается центральным районам между реками Ка и Ма. Надо отогнать бомбардировщики от туда и наказать, чтоб не повадно было. Вьетнамские летчики, плохие вояки. Все-таки не хватает у них сил на большие перегрузки. Слетайте капитан, покажите как надо сбивать пятьдесят вторые. - Я и сам-то их редко видел. - Ничего. Не сбивали, так собьете. Я тебе нового напарника дам. Эй... Лейтенант. Полковник высунулся в окошко. В комнату вошел поджарый паренек. - Товарищ полковник, лейтенант Мостовой по вашему приказанию прибыл. - Ну вот. Бери, Григорий Павлович. Новый напарник, Сергей, оказался неплохим парнем и летчиком. Он четко реагировал на каждое колебание моего самолета. Мы пошли в сторону залива, а потом резко развернулись в сторону берега. В наушниках раздался голос направляющего с базы. - Гриша, "Б" идет по пересечению твоего курса. Связи конец. Умные американцы сделали противорадарные ракеты и наши периодически выходят на прощупывание неба, чтобы сбить эти ракеты с цели. Вскоре мы увидели жирную тушу самолета. У этого монстра пулеметы везде и к нему практически не подобраться. - Сергей делимся. Набирай высоту и иди от солнца. Я буду его отвлекать. Мы расходимся. С дальнего расстояния, перехватив американца в прицел, я выпустил два снаряда. Вот это да! Кабину нижнего стрелка, как корова языком слизала. Второй снаряд прошел мимо. В мою сторону понеслись сотни огненных струй. Спускаюсь до макушек леса, пытаясь залезть под незащищенное брюхо самолета. Летчик там опытный, он тоже прижимается к земле. Несколько раз мой самолет тряхнуло. Попал, сволочь. Разворачиваюсь в сторону гор и тут огненный шар возникает на месте бомбардировщика. Американец увлекся мной и не заметил Сергея. - Так его, Сережа. Мой самолет в ремонте, но отдохнуть мне дают день. Командир опять предоставил мне свой самолет. Лечу с Сережей к Данангу и нарываемся на эскадрилью "Ф"-ов. Опять идем на набор высоты. Американцы осторожны. Делятся на пары и начинают крутиться в воздухе, поджидая нас внизу. Бросаемся в атаку и... Мои пушки не стреляют, их заклинило. - Сережа, уходим. У меня пушки не стреляют. Я сворачиваю в сторону гор. Американцы бросились за нами вдогонку. С ближайшего "Ф", блеснули вспышки из-под крыльев. По характеру полета ракет, вижу, что это две самонаводящихся ракеты, которые вцепились в меня. - Сережа отрывайся от меня. Уходи в сторону. Сережа рванул в небо. Я дал форсаж и обе ракеты, как пришитые, принялись догонять меня. У меня нет высоты, тяну ручку вправо. Самолет закручивает такой вираж, что кажется подкрылки не выдержат. Ракеты проскочили за спину и... начали разворачиваться в мою сторону. Черт! Костюм взмок так, как будь-то за шиворот налили ведро воды. Американцы исчезли, а я гоняюсь от моря до гор, пытаясь обмануть бесконечными поворотами проклятую движущуюся смерть. Пытаюсь набрать высоту и кожей чувствую- нагоняют. Тяну ручку на себя и... Сзади раздается хлопок. Машину подбрасывает, потом, швыряет в сторону. Я откидываю фонарь и нажимаю рычаг катапульты. В трехстах метрах от меня, вращаясь по спирали, несется к земле бесхвостый самолет. Мой парашют несет на зеленую массу леса. Хоть бы какая-нибудь дырка, но увы, ее нет. Врезаюсь в густые кроны деревьев и застреваю в них. Парашют накрывает ветки сверху - становиться темно. Ножом срезаю ремни парашюта и чувствую такую густоту веток, что спуститься не могу. Где ножом, где руками стараюсь пробиться вниз. Наконец ветки редеют и я по кривым сучкам и лианам спускаюсь вниз. Боже, до чего здесь мерзко. Мрачновато, сыровато, такой тяжелый воздух, что дышится с трудом. Перевожу дух, беру направление компаса и, огибая лежащих корявых деревянных мертвецов, пробиваясь сквозь завалы переплетенных лиан и веток, упрямо иду на восток. К вечеру лес меняется на бамбуковые заросли. Я с трудом нахожу тропу. Она пробита человеком, но идти по ней тяжело, так как можно напороться на заостренные колы косо вырубленного бамбука, предательски торчавшего из земли. Только к сумеркам, я нарвался на вьетнамскую деревню, наделав там жуткий переполох. Я долго им внушал, что я русский, а не американец. Наконец, нашелся парень который знал английский и все успокоились. Вьетнамцы накормили меня и я тут же свалился на циновке, проваливаясь в глубокий сон. Солнце стояло в зените, когда меня разбудила женщина. Она что-то лопотала, показывая на небо. В небе гудели бомбардировщики. Я пошел за ней и втиснулся в дыру черного лаза в подземелье. Мы сидели час, но бомбежки не было. Когда же все вылезли наверх, то не узнали деревню и окружающий лес. Лес был и его не было. В небо тянулись голые стволы, листва и зелень вокруг исчезли полностью. В деревне уныло стояли, как выжженные, черные бамбуковые строения. В ближайшей реченьке, не было тростника, только черные точки густо усеяли поверхность воды. - Что ж они сделали? Сволочи! Появился парень, который знал английский. - Вам надо уходить отсюда. Американцы залили вас ядохимикатом "оранжем", - внушал я ему. - Его последствия могут быть ужасны, особенно для детей. - Куда уходить. Это наша земля. Нужен дождь, будем ждать, а там видно будет. - Завтра они сотрут с лица земли все ваши деревни, они же теперь видны сверху, как на ладони. - Уйдем левее от деревни, там запасные убежища. Тебе русский, надо идти. До шоссе семь километров, а там сядешь на какой-нибудь транспорт и доберешься до города Виня. Дорога была ужасной. Я шел по тропе как через сгоревший лес. Шоссе было безлюдным, машин не было. Транспорт ходил ночью. Само шоссе и близ лежащий лес были вспаханы бомбами. Но кто-то уже заботливо заровнял на дороге ямы. Внезапно, послышался гул машины и показалась точка. Отчаянный, открытый "газончик" с двумя вьетнамскими военными несся на юг. Сначала они меня испугались, потом, узнав, что я русский, согласились подвезти. Полковник встретил меня как выходца с того света. После моего рапорта, он покачал головой. - Идите отдыхать, Григорий Павлович. Дам вам неделю отдыха. Когда я вышел от полковника, ко мне по территории городка бежали знакомые друзья и товарищи. - Товарищ капитан, живы? Взъерошенный Сережа протягивал две руки. Я подтянул его и мы обнялись. - Это я рад, что ты остался жив. Подскочил Володя, другие офицеры. Меня шлепали и щупали, что-то говорили, но я оглядывался по сторонам, ища взглядом Люсю. Ее не было. - Григорий Павлович, Люся не придет сюда, - сказал мне Сережа. - Что случилось? - Она... Она ушла к полковнику. - Что??? Я даже подскочил и схватил его за ворот. Сережа невозмутимо разжал мою руку. - Она очень переживала за вас, но потом, когда убедилась, что вас нет, ушла к полковнику. - Сучка паршивая. Но этот гусь хорош. Как на его самолет сяду, так обязательно что-нибудь случается. - Степан Степанович тоже заметил это. - Кто это? А... Особист наш. Ладно, Сережа, утро вечера мудренее. Давай спать. У меня другой техник по обслуживанию самолетов. Люсю полковник взял на свой МИГ. Худенький офицер, плохо говорящий по - русски, все время копается в двигателе и на всех языках поносит женщин, которых допустили к технике. - Фильтра... плех. Сопля клеена... деталь. Сварка нада... Женщин тряпка нада... Металь не нада. Подходит Сережа. - Товарищ капитан, приказано дежурить по самолетам. - Что происходит? - Вьетнамцы донесли, что американцы хотят взять аэродром в клещи: со стороны Лаоса выйти сюда и со стороны залива. - Мерзавцы, а что соседи? - В зону семь не входить. Иначе ракетчики снимут. Мы сидим по самолетам и мучительно ждем сигнала на вылет. Прошло четыре часа. В наушниках послышался голос полковника. - Синицын и Мостовой - на вылет. Проверьте обстановку над морем и заливом. Наши самолеты идут над морем и мы рассматриваем корабли. До Дананга небо чистое. Начинаем возвращаться и замечаем американский сторожевик. - Буря, слышишь меня, - зову я по рации базу. - Южней Дананга крадется сторожевик. - Всыпьте ему, если можете, - кто-то скомандовал с базы. Легко сказать. Его не потопишь нашими пукалками, а противовоздушная защита у него неплохая. - Сережа, жмись к воде, - командую я. Сверху к нему подходить даже опасно, тут же управляемую ракету не пустит. Мы идем у воды, американцы нас засекают и вода начала кипеть от осколков и пуль. - Сережа, выстрел - и в сторону. Мы издали стреляем из пушек и разворотом уходим к берегу. Похоже, что сторожевик все же задели, он задымил и повернул в море. При подходе к базе и эфир оживает, там идет бой. Быстро набираем высоту. Боже, сколько американцы собрали самолетов, эскадрилий восемь. МИГи крутятся как бешеные. Кто-то скребет дымом небо. - Сережа, давай. Врезаемся в эту свалку сверху. Я пускаю РСы и стреляю из пушки. Огненным шаром вспухает "Ф", другой задымил и пополз к Лаосу. Американцы сначала отпрянули, потом восстановили порядки. - Никак Гриша появился? - послышался в микрофонах голос на английском. - Теперь мы тебе уж всыпем. - Не испачкай штаны приятель, когда будешь удирать. - Держись, задница. Шесть самолетов "Ф" откалывается от строя и идет за мной. Я несусь к зоне семь и молю бога, чтобы первая ракета не была моей. Свои ракеты оказывается, своих не сбивают. Станции слежения дают запрос движущимся целям, свой самолет или нет. Я проскочил. Когда возвращаюсь к аэродрому, бой закончился, американцы ушли. Сережа ранен. Пуля попала в челюсть и разбила ее. Несмотря на потерю крови, он все же сумел посадить самолет. Он лежит на носилках и что-то хочет сказать мне, но увы, мычание раздается из его гортани. - Ничего, все будет в порядке, - говорю я ему банальные фразы. К нам подходит Люся, она опускается на корточки перед Сережей и рукой поправляет волосы. Потом поднимается, глядит мне в глаза и говорит: - Олег не поднялся в воздух. Он сказал, что ему надо руководить на земле. У нас погибло семь человек и трое раненых. - У них погибло больше. Полковник ни при чем. - Много ты знаешь. Если б ты не увел шестерку в зону семь, потерь было бы в два раза больше. - А у меня новый техник, - пытаюсь перевести разговор я. - Все ругает тебя. - Знаю. Лучше б ты вернулся тогда. Я бы осталась техником у тебя. Сережа опять замычал. Я посмотрел на него, погладил по плечу. - Он что-то сказать хочет. На, - Люся протянула Сереже ручку и записную книжку. Она придерживает книжку и Сережкина рука, как неживая, возводит каракули: "Командир, прости, я бросил тебя". Люся прочла вслух и заплакала. Она уходила от нас к своему зачехленному самолету, приняв фразу, как относящуюся и к себе. Начался сезон дождей. Мы изнываем от безделья и бесконечные проверяющие придумывают для нас никчемные занятия. Прислали новые МИГи и новых летчиков - добровольцев. Наконец-то привезли самонаводящиеся ракеты и мы принялись изучать их применение. Как только небо чуть-чуть очистилось, я отправился в одиночку на охоту и нарвался на Б-52. Не подходя близко у бомбардировщику, нажимаю на кнопку "пуск" самонаводящихся ракет. Из-под левого крыла ракета уходит в цель, из-под правого раздается хлопок и машину начинает отводить в сторону. Я ничего не могу сделать, летаю по кругу и не знаю, сработает эта дура под крылом или нет. Когда МИГ смог идти прямо, пошел на свой аэродром. О случившемся по рации предупредил командира аэродрома. На аэродроме никого не было. Все спрятались в укрытиях и только мой техник уныло стоял у кромки поля и ждал своей участи. Я подрулил к нему и выключил двигатели. Он помог мне спуститься и мы направились к крылу, разобраться почему ракета не вышла. Между направляющей и штифтом ракеты была втиснута клиновидная шпилька. Опять приезжал особист. - Черт знает, что делается. За вами охота какая-то и у американцев, и здесь. - А чего американцам от меня надо? - Вы у них самая популярная личность. 100000 долларов дают тому, кто вас собьет. - Чего они так продешивили? - Думаю, что уже нет. После последнего боя ваша цена должна подняться. А этот сторожевик. Он же утонул. - Да вы что? Мы пальнули вслепую и удрали. - Хороший был видно слепой выстрел. Не знаю еще куда попали, но на воде он продержался только два часа. - Жалко Сережа не знает. Вот порадовался бы. - Да, жаль. Но вернемся к здешним вопросам. Вы-то сами ничего не замечали? Может кто-то вам угрожал, присылал записки? - Нет. Ничего не было. - Странная петрушка получается. Кто-то упорно пытается свести с вами счеты здесь, на земле. Причем, копается в вашем самолете и в основном с вооружением. - Может в паре с каким-нибудь американцем деньги хочет получить? - Может быть, но связи отсюда с ними мы не замечали. Ладно, Григорий Павлович, теперь мы будем настороже и постараемся вас обезопасить. Мы и американцы теперь предпочитаем реже встречаться друг с другом. Американцы даже издали увидев нас, стреляли самонаводящими ракетами и поспешно удирали. Тоже делаем и мы. Однажды я выскочил из-за гор и нарвался на пару "Ф". Они тут же выпустили ракеты и пошли на разворот. Боже, какой я делал вираж. Морду перекосило от напряжения. Ракеты проскочили мимо меня, у них радиус разворота больше и я мог выиграть какое-то время, что бы оторваться от них. Самое интересное то, что я увидел перед собой хвосты удирающих "Ф". Даю форсаж и резко ухожу под них к лесу в надежде что ракеты, идущие за мной, может быть зацепятся при развороте за деревья. К моему удивлению ракеты исчезли. Впереди отчаянно петляли американцы. Наконец, закачался парашют и где-то далеко вспышка взрыва показала, что ракета, потеряв на мгновение меня, поймали в свои инфракрасные датчики американца и сбила его Кто-то стучал тревожно в окно. Я проснулся, темнота не позволила мне увидеть человека за стеклом. - Кто там? - Гриша, открой это я, Люся. Я открыл дверь. - Не зажигай свет. Не надо. Гриша, там кто-то у твоего самолета. - А часовой? - Он спит. Я схватил пистолет и помчался с Люсей к аэродрому. Около моего самолета привычной фигуры часового не было. При чуть проступавшем рассвете, я заметил под крылом у пушки копошащийся силуэт. - Стой, стрелять буду, - крикнул я и взвел курок. Фигура припала к земле и тут же вспышка выстрела мелькнула у колеса. За моей спиной охнула Люся. Я два раза выстрелил. Темный силуэт отделился от самолета и побежал. Я расстрелял всю обойму в мелькающую тень. - Люся, ты где? - обернулся я. Стон раздался на земле. - Люся, ты ранена? Я нащупал Люсино тело. - Гриша спаси меня, - хрипела Люся. Я схватил ее в охапку и побежал к домикам городка. Вспыхнули прожектора, ко мне бежали люди. Врач вышел из двери и вытащив сигарету из кармана брюк, наконец сказал: - Жить будет. - Мне можно зайти, доктор? - Через два часа. Она отойдет от эфира. - Капитан Синицин, капитан Синицин. Вас просят придти в штаб. Запыхавшийся молодой летчик, стоял передо мной. У штабного домика стояли несколько офицеров и заглядывали в окна. Я вошел в знакомый кабинет полковника. Он сидел за своим столом и окостеневшим взглядом смотрел на меня. - Товар... - Полковник мертв, - раздался голос у двери. Замполит нервно теребил пачку "Беломора". - Он пришел сюда уже истекающий кровью. Вы его ранили, там, у самолета. - Что? Неужели это он? - Ничего не трогайте. Сейчас приедет майор. Посидите там, на улице. - Значит вас разбудила Люся? - Да, товарищ майор. - Я уже был у нее и многое встало на свои места. Она была любовницей полковника и знала, как он ненавидит вас. Еще тогда, когда в первый раз Люся отвергла его и ушла к вам, он замыслил против вас недоброе. Он портил вооружение вашего самолета в надежде, что вас, безоружного, собьют и тогда Люся вернется к нему. - Но он бы мог испортить двигатель? - Мог бы. Но рассуждал примерно так. Когда летчика сбили, к нему и полку претензий нет, а когда авария самолета - это комиссия и черт знает, чем все кончится. - Но он же знал, что вы копаете это дело? - Знал. Но он не думал, что ты вернешься после того как тебя сбили. Люся вернулась к нему, но и ты вернулся и начались для него новые неприятности. Пришлось опять, чтобы удержать Люсю, делать тебе пакости. - Что будет с Люсей, со мной? - Тебя будут судить, а Люся... Люся будет свидетель по твоему делу. - Как судить? - Да так. Ты убил офицера. Своего офицера. - Но он же пытался убить меня? - Да, это так, но это дело будет разбирать суд. Мы с тобой в другой стране и никто из вьетнамцев не должен думать, что у нас нет законности. Мы для них должны быть примером во всем. - Значит, ты меня арестуешь? - Естественно, и сейчас. Завтра мы поедем в Хайфон и отправим тебя на родину. - Степан Степанович, разреши попрощаться с Люсей. - Хорошо. Иди, даю двадцать минут. - Люся, ты как? - Ничего. Врач сказал, что пуля задела легкое. А как у тебя дела? - Меня отправляют на родину. Там будут разбирать мое дело. - Я во всем виновата, Гриша. Еще тогда, в первый раз, когда ваш особист меня допрашивал насчет самолета, я догадывалась, что это мог сделать Олег, из-за меня. Как он тебе завидовал и как он боялся неба. - Ладно Люся, все прошло. Ты поправляйся, я вернусь. - Навряд ли. Чувствует мое сердце, что ты не вернешься. Прощай, Гриша. - Пока, Люся. Я поцеловал ее в губы.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  Во Владивостоке меня судил суд и... присудил пять лет тюрьмы. Прокурор представил дело так, что это любовный роман и на почве ревности я прибил полковника. Особенно, он сыграл на показаниях Люси, где она честно рассказала все. Мне не дали много потому, что я оказался отличным летчиком и правительство Вьетнама просило смягчить мне наказание. В тюрьме я просидел месяц и меня навестил незнакомый мне генерал авиации. Он долго расспрашивал, как я летал, интересовался деталями боев, особенно, когда я удирал от ракет и под конец разговора предложил участие в эксперименте. - Мне скосят тогда количество лет в тюрьме?- спросил я его. - Думаю, что да. После эксперимента вас сразу же выпустят из тюрьмы. - А летать после этого позволят? - Вот это я не могу сказать. - А что за эксперимент? Это связано с риском для жизни? - Связано. Вы можете погибнуть. Суть эксперимента я сейчас вам сказать не могу. - Ладно, товарищ генерал. Я согласен. Не гнить же мне в тюрьме пять лет. Вдруг все будет хорошо. Ведь я счастливчик. При этом я три раза сплюнул через левое плечо. Генерал усмехнулся. - Ну, и договорились. Через неделю меня посадили в тюремный вагон и погнали через всю матушку Россию на Запад. Вроде меня из под стражи освободили, вроде и нет. Охраны нет, запирают на ночь в комнате на ключ, если из здания в здание перейти дают сопровождающего, а так целый день свободен. Пока сдаю анализы и отдыхаю. Однажды утром, когда я валялся в кровати, в комнату вошла молодая симпатичная женщина в белом халате, с шапочкой на голове и черной папкой под мышкой. - Здравствуйте, Григорий Павлович. Меня звать Алла Владимировна. Я буду заниматься с вами медицинскими исследованиями. Вернее подготавливать вас к выполнению программы. - Очень приятно, Алла Владимировна. Но в чем суть программы, вы мне можете сказать? - Нет. Прежде чем приступить к программе, вы должны пройти целую серию медицинских исследований. Если вы провалитесь, то увы, вам придется нас забыть и речи о какой-то программе быть не может. Она раскрыла папку на столе, подвинула стул, села и, вытащив ручку, приготовилась писать. - Вы одевайтесь, не обращайте на меня внимание. Я пока перепишу ваши данные в формуляр, а потом, когда вы будете готовы, задам несколько вопросов. Я оделся, побрился и сел напротив Аллы Владимировны. - Я готов. - Хорошо. Она подняла голову. У нее очень красивые глаза, такие шальные с искоркой. Мне такие женщины очень нравились. - Ведь вы, летчик, правда? Я кивнул головой. - Вы испытывали перегрузки в воздухе? - Да. - А сколько "Ж"? - Откуда же я знаю. - Какой у вас самолет был? - МИГ-19. - Когда вы испытывали перегрузки? - Когда удирал от ракет. - Как удирали? Ее глаза с удивлением и интересом остановились на мне. - Просто, они управляемые и неслись за мной, чтобы сбить меня. - Что МИГ летит быстрее ракет? - Нет, но на МИГе нужно сделать крутой вираж, то есть наименьший радиус поворота. Ракеты противника имеют больший радиус поворота и мы выигрывали за счет этого во времени. - Ну и как? Спастись удавалось? - Удавалось, но не всем. Меня даже сбили раз. - Как же, такой опытный летчик и вдруг? - Высоты не было. Даже развернуться не мог, а когда пошел набирать высоту, она меня и поймала. - А за что вас посадили? - За ревность. - Что??? - Суд установил, что был любовный треугольник и я из ревности убил своего соперника. - А вы считаете, что не так? - Нет. Тот мерзавец хотел меня подставить американцам, за что и поплатился. - Пока на сегодня нам хватит. Вот программа исследований, которую я для вас разработала. С сегодняшнего дня - жесткий режим по этой программе. - Хорошо, Алла Владимировна. Что они только со мной не вытворяли. Гоняли на искусственных беговых дорожках, мотали в центрифуге, держали в барокамере, а крови столько выпили, что если бы не обильная еда, давно бы богу душу отдал. Алла Владимировна обладала сатанинским характером. Мне казалось, она спала под дверью моей комнаты. Уходила ровно в одиннадцать часов вечера и ровно в шесть тридцать утра стояла, как ни в чем не бывало, у моей койки. Даже заспанной черточки лица, или, не дай бог, нарушения макияжа на ее лице, я не замечал. - Вчера вы были молодец, Григорий Павлович. Все ваши анализы очень мне нравятся, судя по всему вы прошли первый раунд испытаний. Сегодня будет комиссия, она должна дать заключение, что с вами будет дальше. - А что будет дальше с вами? Разве вы не будите дальше курировать меня? - Не знаю. Но честно говоря, я бы хотела продолжать работать с вами. - У вас есть дети? - Есть и даже двое. Есть и м