тановку. Я вздохнул, понимая, что Джинни и ее раскрасавец в конце концов действительно заняты, и, вытащив сигарету, предложил: - Разрешите, я объясню. Во время войны мне пришлось немного узнать о таких делах. Дух стихии - это не то же самое, что демон. Любой демон - это самостоятельное существо, такое же индивидуальное как мы с вами. Дух стихии часть первичной сложной силы, в нашем случае огня, точнее энергии. Он возникает из первичной энергии, временно получив индивидуальность, и возвращается к прежнему состоянию, если искусному специалисту удается с ним справиться. - Гм? - Как пламя. Пока кто-нибудь не разведет костер, пламя существует лишь потенциально. Когда вы гасите огонь оно возвращается к своему первоначальному состоянию. Новый огонь, который вы разведете на прежнем месте, не будет уже тем же самым огнем. Поэтому дух стихии не боится исчезнуть. Но однажды возникнув, он делает все, чтобы остаться здесь в мире и увеличить свою мощь. - Но как саламандра могла поджечь церковь? - Потому, что у нее нет души. Она просто физическая сила. Всякое, обладающее подлинной индивидуальностью существо, будь то человек, или еще кто-либо, находится под сдерживающим влиянием... э-э... определенных моральных законов природы. Так Демон не выносит вида святых символов. Поступающий неправильно человек, живя на этом свете, испытывает угрызнения совести. И предстает перед Судом на том свете. Но о чем заботиться пламени? А саламандра и есть ни что иное, как громадный язык пламени. Она всего лишь флюктуация физических законов нашего, то есть нормального и паранормального мира. - Так как же ее... э-э... погасить? - Это могла бы сделать соответствующая по массе гидра. Произошла бы взаимная аннигиляция. Или саламандру могла бы погрести под собой Земля. Или мог бы сдуть оказавшийся поблизости Воздух. Трудность в том, что Огонь, самая быстрая стихия. Он перескочит в другое место до того, как ему успеет повредить какой-нибудь иной Дух. Так что, у нас остается лишь одна возможность - заклинание, возвращающее саламандру к первоначальному состоянию. Но оно должно быть произнесено в ее присутствии. И занимает около двух минут. - А когда она услышит, что начали произносить заклинание, то испепелит заклинателя или удерет. Очень мило. Что же нам делать? - не знаю, шеф,- сказал я.- Одно знаю - это все равно. что попытаться поцеловать в морду кобру,- я вздохнул, чмокнул губами.- Действительно действовать надо быстро. Каждый пожар, зажженный тварью, служит ей пищей и добавляет новый запас энергии. Она делается все сильнее. Существуют определенные ограничения квадратно-кубический экран, но пока это произойдет, она может стать слишком сильной, чтобы человечеству удалось с ней справиться... - иИ что же тогда произойдет? - Всеобщая гибель... Нет, я подразумевал не совсем это. Люди, естественно, призовут на помощь достаточно сильных противодействующих Духов. Но только представьте с какими трудностями будет сопряжен контроль над ними. Подумайте о случайных, которые невозможно предвидеть опасностях. Халифат по сравнению с ними - пустяк! Джинни, разогнувшись, отошла от стола. Аберкромби начертил мелом на полу пентаграмму. Исходящему слюной Мальзусу было поручено простерилизовать на спичке карманный нож. (Вся идея состояла в том, чтобы взять у кого-нибудь немного крови. Кровь могла бы заменить обычно используемые снадобья, поскольку она содержит точно такие же белки). Девушка положила ладонь на мою руку: - Стив, мы потратим слишком много времени, если попытаемся собрать всех местных экспертов. Боюсь, что то же самое справедливо и по отношению к полиции штата или Национальной Гвардии. Бог знает, что натворит саламандра, пока чиновники, которых ты здесь видишь, будут взывать о помощи. Но мы-то - ты и я - сможем по крайней мере проследить за ней. Подвергаясь при этом меньшей опасности, чем остальные. Рискнешь? Я был согласен: - Конечно. Саламандра не может повредить мне, если я буду волком. особо повредить... Не сможет, если я буду осторожен. Но ты будешь держаться на заднем плане. - Ты когда-нибудь слышал о клятве, приносимой членами моего ордена? Пойдем. Выходя в дверь, я бросил на Аберкромби самодовольный взгляд. Он надрезал свое запястье, начертил кровью магические знаки. Как раз сейчас он начал творить заклинание. Я ощутил, как по комнате пронесся влажный холодный вихрь. Снаружи была осення пора, высоко в небе стояла луна. Сразу в дюжине мест металось багровое ослепительное сияние. Зубчатыми силуэтами на его фоне виднелись крыши, и в ушах выли сирены. В вышине, освещенные мерцанием маленьких, безразличных ко всему звезд, носилось что-то, напоминающее ворох сухих листьев. Это, оседлав метлы, бегством спасались люди. Свертальф прыгнул на переднее сидение "кадиллака" Джинни. Я поместился сзади. И мы со свистом взмыли в небо. Внизу под нами зашипело, плюясь, голубое пламя. Городские фонари погасли. По улицам хлынула вода. Она неумолимо ревела, и в ее потоке подскакивал, смахивающий на поплавок, президент Мальзус. - Несчастный Сатана! - я чуть не подавился.- Что еще случилось? Свертальф резко повел помело вниз. - Этот идиот,- простонала Джинни,- он дал гидре размыться. Короткое замыкание...- она сделала несколько быстрых пассов своей палочкой. Поток успокоился, вошел берега. Образовалась круглая заводь. Ее десятифутовая толщина мерцала в лунном свете. Из воды выскочил Аберкромби. Потащился, хлюпая, к ближайшему очагу пожара. Я расхохотался: - Сходи к нему на квартиру, послушай, что он тебе расскажет о своем огромном опыте... - Не бей лежачего,- мгновенно огрызнулась Джинни.- Ошибка сделана не без твоего участия, Стив Матучек. Свертальф вновь повернул метлу вверх. Мы неслись над дымовыми трубами. Неужели она действительно влюбилась в этого дьявола? Правильный профиль, вкрадчивый голос, ловко подвешенный язык. Все время находится рядом... Я подавил приступ боли, искоса глянул вперед, пытаясь определить, где находится саламандра. - Туда! - перекрывая свист воздуха, пронзительно закричала Джинни. Свертальф задергал хвостом и зашипел. Район университета старательно пытался скрыть свою бедность. Старые, псевдоготического стиля, отделанные деревом пещеры. Нечто среднее между особняками и меблированными комнатами. Район уже начал гореть. В темноте между уличных фонарей вспыхивали многочисленные красные звезды. Приближаясь, мы заметили, как одна звезда взорвалась, обратилась в клуб белого пара. Гидра, должно, быть ударила в патрубок пожарного крана и смылась. У меня мелькнула еретическая мысль, что саламандра окажет обществу услугу, уничтожив этот архитектурный нонсенс. Но ведь речь идет также и о жизни людей и их имущества. Громадный, ужасный Дух раскачивался над пожираемым домом. Саламандра уже вдвое увеличилась в размерах, и на раскаленную добела серцевину ее, невозможно было смотреть. Вокруг узкой головы взметнулись искры пламени. свертальф затормозил. Мы отлетели на несколько ярдов и теперь парили на высоте двадцати футов на одном уровне с жаждущей пастью. Дико было видеть выгравированное на фоне ночи, освещенное неярким сиянием лицо Джинни. Она плотнее вдвинула ступни в стремена и начала читать заклинание: - О, Индра, Абадонна, Люцифер, Молох, Гефест, Дони...- ее голос был почти не слышен в грохоте обрывающейся крыши. Саламандра услышала. Огненные глаза обратились на нас. Взглянув, она прыгнула. Свертальф взвигнул, когда от жара скрутило его усы (возможно, ущерб был причинен лишь его тщеславию), и развернуло помело. Мы помчались прочь. Саламандра зарычала. Ее голос был похож на треск сотни одновременно горящих лесов. Внезапно, опаляющий наши спины жар, прекратился. Тварь материализовалась перед нами. Закрыв лицо Джинни, я свое собственное спрятал за ее спиной. И мы пролетели сквозь стеклянную стену сооруженного перед ней "Пивного парка". Вслед нам метнулся огненный язык. Метнулся и свернулся кольцом. оставшая снаружи саламандра бушевала. Мы скатились с метлы, оглядываясь. Пивная была пуста. Темно, повсюду следы огня. Никого не было. Я увидел стоящий на прилавке, доверху налитый стакан пива, и выпил его залпом. - Мог бы предложить и мне выпить,- сказала Джинни.- Ален бы предложил... И прежде, чем я опомнился достаточно, чтобы решить, язвит ли она или просто шутит, Джинни продолжала быстрым шепотом: - Она пытается удрать. Собирается с силами. Она уверена в себе. Она надумала убить нас! Даже в эту минуту мне хотелось сказать, что рыжие и спутанные волосы и пятна сажи на аристократическом ее носу, выглядят, как ни странно, даже очаровательно. Но случай не казался подходящим. - Она вернется сюда,- выпалил я.- Все, что она может сделать - это с помощью теплового излучения подпалить здание, а на это ей понадобится время. пока что мы в безопасности. - Но... а, ну да, конечно, пни горят плохо. Мне говорили, что все пивные бары университета построенны из пней, армированных железом. - Да. Я выглянул в разбитое окно. Саламандра сунулась мне навстречу, и цветные пятная заплясали у меня перед глазами. - Наша гостья показывает характер,- сказал я.- Ну, говори быстро свое заклинание. Джинни покачала головой: - Она просто отлетит за пределы слышимости. Но, может быть, удастся поговорить с ней. Понять, как... Она подошла к окну. Корчащаяся вдоль улицы тварь вытянула шею и зашипела. Я стоял за спиной своей девочки и чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Свертальф, облизывающийся с прилавка пролитое пиво, поглядел на нас и насмешливо фыркнул. - Эй, Дочь Огня! - крикнула девушка. Рябь прошла сверху вниз по спине саламандры. Ее хвост безостановочно хлестал из стороны в сторону, поджигая растущие вдоль дороги деревья. Я не в силах описать ответивший Джинни голос. В нем было и треск, и рев, и свистящее шипение. Голос, порожденный огненным мозгом и глоткой. - Дочь Евы, что ты можешь сказать такой, как я? - Именем Высочайшего, я приказываю тебе смириться, вернуться к своему подлинному состоянию и перестать вредить этому миру! - Хо!.. О-хо-хо-хо! - тварь уселась на свой зад (асфальт пошел пузырями) и прерывисто захохотала прямо в небо.- Ты, созданная из горючего материала, приказываешь мне?! - Я располагаю силами такими могущественными, что они затушат тебя, маленькая искра. Эти силы вернут тебя в ничто, из которого ты пришла. Смирись и повинуйся, так будет лучше для тебя же. Мне подумалось, что саламандра на мгновение действительно была поражена. - Сильнее, чем я? - Заревела так, что пивная затряслась.- Ты смеешь утверждать, что существуют силы могущественнее Огня?! Чем я, которая явилась пожрать всю Землю! - Более могущественные и более прекрасные. сама подумай, о Мать Пепла. Ты не можешь даже войти в этот дом. Вода гасит тебя. Земля уничтожает тебя. И лишь воздух способен поддерживать твое существование. Лучше сдайся, не медли... Я вспомнил ночь охоты на ифрита. Джинни, наверняка, пытается выкинуть тот же фокус - разобраться в психологии бушующей и ярящейся за стенами твари. Но на что она может надеяться? - Более прекрасные? - хвост саламандры забился, оставляя на мостовой глубокие борозды. Из тела саламандры вылетали огненные шары, посыпая дождь красных, голубых и желтых искр. Прямо, как Четвертого Июля. мелькнула сумасшедшая мысль: так бьется об пол ребенок в припадке истерики. - Более прекрасные! Более могущественные! Ты посмела сказать это... А-а-! - в метнувшемся языке пламени сверкнули раскаленные добела зубы.- Посмотрим, какой ты станешь, когда я сожгу тебя! Ты умрешь от удушья! Голова саламандры метнулась к разбитому окну фасада. Она не смогла проникнуть сквозь железную преграду, но начала высасывать воздух. Вдыхать его и выдыхать. Волна пышущего, как из топки, жара, отбросила меня назад. Я задыхался. - боже мой... Она хочет сожрать кислород! Оставайся здесь! Я прыгнул к двери. Джинни пронзительно закричала. Выскочив наружу, я услышал ее слабое: - Нет!.. На меня лился слабый свет. Прохладный, от которого я затрепетал. Вокруг беспокойно плескались огни пожаров. Я припал к горячей обочине, и содрогнулся, когда мое тело начало изменяться. Я был волком. Волком, которого не сможет убить враг. По крайней мере, я на это надеялся. Укороченный хвост ткнулся изнутри в брюки, и я вспомнил, что некоторые раны не поддаются излечению, даже когда я принимал звериный облик. Брюки! ЧЯерт, будь они прокляты! В горячке я забыл о них. А вы когда-нибудь пробовали стать волком, если на вас напялена рубашка, штаны, нижнее белье - и все рассчитано на человека? Я изо всех сил заработал своим влажным носом. Подтяжки соскользнули и обмотались вокруг задних лап. Передние лапы запутались в галстуке, а пиджак радостно превратился во что-то напоминающее узел. Обезумев, я катался и рвал одежду клыками. Осознав, что передо мной выросла саламандра, ее хвост хлестнул меня по спине. Мгновенная опаляющая боль, и вместе с одеждой вспыхнули шерсть и кожа. Но тряпье сгорело, и я оказался свободен. Лабильные молекулы моего тела самовосстановились в считанные секунды. Полагая, что я выведен из строя, саламандра уже не обращала на меня внимания. Едва понимая, что я делаю, я подхватил зубами свалившийся с уменьшенной ступни туфлю, приставил к ближайшему, раскаленному добела, пальцу ноги саламандры, и обеими лапами стал изо всех сил натягивать. Она взревела. развернулась кругом, готовая снова напасть на меня. Разинула пасть. Она могла перекусить меня пополам. Я быстро отскочил в сторону. Чудовище остановилось, оценило разделяющее нас расстояние. Вспыхнуло и исчезло. Материализовавшись прямо передо мной. Теперь мне бежать было некуда. я вдыхал огонь, сжигающий мое отяжелевшее тело. И корчился в агонии. Я весь превратился в пламя... 11. Одиночество. Его никак не нарушало глядящее на меня лицо. У меня нет слов, чтобы описать его. Только одно - лицо было огромным, и его глаза были глазами трупа. Но тогда я не видел его. Как и не чувствовал холода, более сильного и более мучительного, чем все, что я чувствовал прежде. Жестокий холод... Я не знал его до сих пор, пока он не настиг меня, прошедший вне времени и пространства голос. И не потряс до основания мои чувства и разум, которых у меня не было. И меня покинула всякая надежда и всякая вера. - Гордись, Стивен. Я лично потрудился, чтобы тебя и твоих спутников настигла смерть. Для этого я сам возбудил в голове дурака мысль о шутке. Зная, что лишь такой путь обеспечит благополучное завершение проводимой мной в мире работы. Задача имела свои тонкости, и я не мог доверить ее никому. И хотя всеобщее уничтожение - это приятно, но подлинная цель - вовсе не применять материальных бед для человечества. На самом деле мои действия, по направлению гибели на вас двоих, могут дорого обойтись, если вызовут ответную реакцию с Другой стороны. Но опасность, которую вы представляете, станет ясной для всех, лишь когда настанет для этого время. Я не знаю, когда это произойдет, не знаю, как можно будет определить это время. Но я знаю, что ты для нас опасен уже не будешь... То, чем был я, съежилось от ужаса. оно было ничтожнее, чем самая мельчайшая часть ничего. - И все же,- мерно гремел во мне голос,- тебе не обязательно умирать, Стивен. Я предчувствую, что эта женщина, Вирджиния, может оказаться худшим врагом, нежели ты. Да, я предвижу, что лишившись ее, ты - не угроза Плану. Но она без тебя будет представлять не меньшую опасность, если не большую. прими во внимание ее ловкость и сноровку, ее таланты. Прими во внимание, что в отличие от тебя, дважды попавшего в ловушку, она не попалась ни разу. Прими во внимание силу е духа. Желание отомстить за тебя может победить ее к выяснению истинной подоплеки случившегося. Или, может быть, она предпримет еще что-нибудь. Не могу сказать, что именно. Но я вижу, что хотя ты и горишь, она в ловушке еще не полностью. Хочешь ли ты жить? Хорошо жить, Стивен?.. Что-то более слабое, чем свет, дошедший от самой дальней звезды, вспыхнул во мне. - Что я должен для этого сделать? - Служить мне. Подчиняться моим чарам. Саламандра выпустит тебя, не причинив непоправимого вреда. После того, как раны заживут, тебя ждет одно: долгая счастливая жизнь. Это гарантируют мои чары. Показав, что ты свободен, вызови ее из дома. Будешь усыплять ее бдительность - до тех пор, пока над нею, как над тобой раньше, не материализуется Саламандра. Если ты не согласишься, то возвращайся обратно и сгори заживо... Больше, чем неизмеримая бесконечность, отделяла меня от Вирджинии. У меня не было тела, которое могло бы чувствовать "да" или "нет". Но точка, которой я сделался, представила, что Вирджиния испытывает ту же, познанную мною, муку. И от этой мысли, откуда-то из иного безвременья, вырвалась неимоверная ярость, сплавленная с неимоверной ненавистью, и все, что происходило (или этого не было?), взорвавшись, кануло в породившую его пустоту... 12. Думаю, что бешенство настолько пересилило муку, что я вновь стал сражаться. Я так и думал. Мне рассказали, что я сцепил клыки на некотором месте, которым уселась на меня бестия. Говорили, что я кусался и пытался удержать ее на месте. Но боль была слишком сильной, чтобы я мог помнить что-нибудь, кроме самой боли. Потом саламандра исчезла. Улица была пустой и темной. Лишь луна, и вдали - уцелевший уличный фонарь. И неровный красный отблеск горящих зданий. тихо, если не считать хруста и блеска пожаров. Когда я очнулся настолько, что вернулось обоняние, первое, что я уловил, был кислый запах дыма. Это продолжалось несколько минут. Несожженной ткани едва хватило, чтобы восстановить остальное. Когда здоровье вернулось, моя лохматая голова оказывается лежала на коленях Джинни. Похожим на пересохший ремень языка, я слабо лизнул ее руку. Будь я человеком, я бы предпочел бы сохранить позу, приданную мне Вирджинией. Но я был, обладающим волчьим инстинктом волком, и потому, приложив максимум усилий, приподнялся и издал слабый хериплый вой. - Стив... Боже Всемогущий, Стив ты спас нас! - шептала Джинни.- Еще несколько минут, и мы задохнулись. У меня и сейчас словно песок в горле... Спрыгнув с прилавка, к нам подрысил Свертальф. Он выглядел так самодовольно, как только может выглядеть кот с подпаленными усами и бакенбардами. Мяукнул. Вирджиния прерывисто рассмеялась и объявила: - Но ты должен этому деятелю пинту сливок или еще что-нибудь в этом роде. Как ты склонил чашу весов в нашу сторону, так и он сделал для тебя то же самое. По крайней мере, подсказал, как помочь тебе. Я навострил уши. - Он открыл пивные краны,- сказала она,- а я начала наполнять кувшины и бросать их через дверь в саламандру. Это стало беспокоить ее, она уворачивалась. Видимо, ее ослабило действие пара и давление, когда ты пустил в ход свои челюсти,- Джинни ухватила меня за шею.- Эти секунды, пока ты удерживал ее... это же настоящий подвиг! Пиво! Качаясь, я поднялся на ноги, и потащился в глубь пивной. Ничего не понимающие Свертальф и Джинни следовали сзади. Я закусил губу и показал мордой на ближайшие стаканы. - О, понимаю,- Джинни щелкнула пальцами.- Ты хочешь пить... Ты же обезвожен. Она налила литровую кружку. Захлебываясь, я вылакал ее и показал, что хочу еще. Джинни покачала головой: - Ты заставил саламандру убраться, но нам еще предстоит иметь с ней дело. Далее будет простая вода. Метаболизм звериного тела перераспределил влагу. Я почувствовал, что окончательно выздоровел. И первая моя ясная мысль была - надо надеяться, что в дальнейшем пиво не будет тратиться на борьбу со Стихией. Второй моей мыслью было то, что каковы бы ни были средства, чем скорее мы их будем применять, тем лучше. За все приходится платить. Беда оборотней в том, что приняв иной облик, они, естественно, обладают звериными мозгами. Лишь поверху неглубокий поверхностных слой человеческой личности. Или, говоря проще, будучи волком, я по-человеческим меркам, отличался редкостной тупостью. Я был способен понять лишь одно: будет лучше, если я снова превращусь в человека. Поэтому я вышел через открытую дверь, в лунный свет, и приступил к превращению. Вы сталкивались когда-нибудь с разъяренной пантерой? Отборнейший мат. Я визгливо завыл и начал превращаться обратно. - Подожди-ка,- решительно сказала Джинни.- Если тебе хоть сколько-то заботит моя девичья стыдливость...- она бросила с себя обгоревшее, хотя еще вполне пригодное к носке, отделанное мехом пальто. Сомневаюсь, чтобы когда-нибудь кого-либо одевали быстрее. Пальто очень жало в плечах, но было достаточно длинным - если я вел себя осторожно. Ночной ветер холодил мои голые колени, зато лицо будто по-прежнему жгла саламандра. Это одна из причин, по которым среди моих тревог отсутствовала мысль о встреченном мною видении. Другая причина - непосредственно угрожающая нам опасность. Опасность сиюминутная, реальная. Кроме того, уж очень неправдоподобно было пережитое мною. Сознательная реконструкция расплывшегося воспоминания о случившемся, причиняло физическую боль. Даже более сильную, чем когда я вспомнил о предыдущем случае. И, наконец, не уверен, чтобы мне вообще хотелось думать об этом. В голове мелькнуло: дважды, когда я умирал, терял сознание, у меня были схожие видения. Может, следует обратиться к психиатру? Нет, это было бы глупо. Увиденное - не более, чем идиосинкратическая реакция на травму. Скорее всего, подобного рода травма в моей жизни больше не будет. И я забыл обо всем этом. Вместо этого я торопливо сказал: - Теперь куда? Проклятая тварь может быть где угодно. - Думаю, она околачивается возле студенческого городка. Там ей достаточно места, где разгуляться, а она не слишком торопится. В путь. Пивной зал тлел. Джинни принесла метлу, и мы взмыли в небо. - Итак,- сказал я.- Мы ничего не добились, лишь потеряли время. - Нет, не совсем так. Я немного разобралась в ее психологии. Под нами проносились крыши. Джинни обернулась ко мне: - Саламандру породили заклинания, и я не знала точно, что она собой представляет. При создании стихийного Духа можно получить практически все, что угодно. Но, очевидно, руководитель парада был убежден, что саламандра должна знать английский. У нее есть даже рудиментный интеллект. Учти при этом изменчивую природу огня. И что мы в результате получаем? Ребенка! - Ничего себе ребенок! - проворчал я, поплотнее запахиваясь в пальто. - Нет, нет, Стив, это не важно. Ей присущи две характерные черты, отличающие ребенка. Ограничивающие его черты. Непредусмотрительность, беззаботность, бездумность... Умная саламандра не бушевала бы. Она втихомолку и постепенно накапливала бы силы. А эта даже не понимает, что ей не следует сжигать всю планету. Либо просто не задумывается с такого рода вещах. Потому что, откуда она возьмет после всего этого кислород? Вспомни так же ее фантастическое тщеславие. Она пришло в неописуемую ярость, когда я сказала, что существуют силы, более могущественные и прекрасные, чем она. Причем, замечания, касающиеся могущества и красоты, разозлили ее одинаково сильно. Неспособность надолго задерживать на чем-либо свое внимание. До того, как беспокоиться причинением, сравнительно незначительных неприятностей, она могла сперва убить тебя, либо Свартальфа, либо меня. Вместо этого она начала разбрасываться. И она могла бы, когда ты вцепился в нее, скрежеща зубами, выдержать боль на короткое время, не слезать с тебя, пока ты... пока ты не погибнешь... Ее голос дрогнул и она торопливо продолжила: - В то же время, пока ее внимание не рассеивалось, пока ничто не отвлекало ее, она концентрировалась только на одном исходе. Она забыла, что он лишь часть большого целого, и исключала все возможные результаты,- Джинни задумчиво кивнула.- Должен существовать какой-то путь воздействия на ее психику. Мое собственное тщеславие не такое уж маленькое. - Я не был сравнительно незначительной неприятностью...- проворчал я. Джинни улыбнулась и, дотянувшись, погладила меня по щеке: - Все хорошо, Стив, все прекрасно. Я рада, что ты такой же. Я убедилась, что ты будешь хорошим мужем. Эта фраза здорово ободрила меня, но хотелось бы знать точно, что она подразумевала под этим. Мы обнаружили саламандру. Там, внизу, она подожгла театр. но пока я смотрел на нее, она, полыхнув, исчезла и вновь появилась на расстоянии мили, возле медицинского исследовательского центра. Не выдержав жара, кирпич начал покрываться стекловидной пленкой. Мы приблизились, а саламандра тем временем с раздражением ударилась о стенку. Потом она вновь исчезла. Невежественная, импульсивная... ребенок, адское отродье! Развернувшись над студенческим городком, мы увидели свет в окнах академического корпуса. - Вероятно, здесь устроили штаб,- сказала Джинни.- Узнаем новости. Свертальф приземлился на бульвар перед зданием. Мы, спотыкаясь, побрели вверх по ступеням. Дверь охраняли вооруженный противопожарным снаряжением легавые. - Эй, вы! - один из них загородил нам дорогу.- Куда вы направляетесь? - на совещание,- Джинни пригладила волосы. - Вот как? - полицейский взглянул на меня.- Одет и взаправду для совещания... Все, что творилось этой ночью... Хохот полицейского переполнил чашу терпения. Я превратился в волка и тряхнул легавого за штаны. Он замахнулся дубинкой, но Джинни превратила его в маленького удава. Я снова превратился в человека и представил банде полицейских решать возникшие у них проблемы самим. Мы прошли в зал. Зал совещания преподавательского состава был набит битком. Мальзус собрал всех своих профессоров. Мы вошли и я сразу же услышал его звучный голос: -...постыдно. Власти не захотели прислушаться к моему мнению. Джентельмены! Город выступил против носящего мантию ученого. Мы обязаны защитить честь... Мальзус замигал, увидев меня и Джинни с Свертальфом входящими. Его лицо приобрело цвет тирского пурпура, когда он заметил торчащие голые колени. В самом деле, я был в блеске своей славы, отделанное норкой пальто и щетинистой подбородок. - МИСТЕР МАТУЧЕК!!! - Он со мной,- отрывисто сказала Джинни.- Пока вы тут заседаете, мы сражались с саламандрой. - Возможно, чтобы победить ее, требуется нечто больше, чем мускулы,- улыбнулся доктор наук Алан Аберкромби.- Больше даже, чем мускулы волка. Как я вижу, мистер Матучек остался без штанов в самом прямом смысле этого слова... Джинни холодно глянула на него: - Я полагала, что ты руководишь гидрой... - О, у нас уже достаточно специалистов, чтобы использовать одновременно трех водяных Духов,- сказал Аберкромби.- Рутинная работа. Я понял, что мое место здесь. Скоро мы без труда справимся с пожарами. - А саламандра тем временем зажжет новые,- отрезала Джинни.- И с каждым пожаром она делается все сильнее и сильнее... Пока вы здесь сидите и благодушенствуете. - Ну, моя дорогая, спасибо,- он рассмеялся. Я так сжал челюсти, что сделалось больно. Джинни, в ответ на смех, улыбнулась. Улыбнулась на самом деле. - К порядку! К порядку! - гудел президент Мальзус.- Мисс Грейлок, садитесь, пожалуйста. Хотите ли вы что-нибудь добавить к дискуссии? - Да. Теперь я понимаю, что представляет собой саламандра,- она заняла место за дальним концом стола. Это был последний, оставшийся незанятым стул. Так что мне пришлось с несчастным видом болтаться на заднем плане. Ах, если бы на ее пальто было больше пуговиц! - Так хорошо вы понимаете, что можете уничтожить ее? - спросил профессор алхимии Линден. - Нет, но я поняла ее образ мышления. - Нас больше интересует, как ею управлять,- сказал Линден.- Как мы можем, наконец, от нее избавиться? - он прочистил глотку.- Очевидно, прежде всего, нам нужно понять, какой процесс позволяет ей так быстро передвигаться. - Это-то просто,- пыхнул трубкой Грисволд. Его голос был заглушен басом Линдена: - Процесс, в основе которого лежит, конечно, общеизвестное средство огня с ртутью. Поскольку, в сущности, в наши дни в каждом доме есть, по меньшей мере, один термометр... - При всем моем уважении, дорогой сэр,- прервал его астролог Витторио, должен сказать, что вы говорите сущий вздор. Дело просто в том, что Меркурий и Нептун, совпав с созвездием Скорпиона... - Вы не правы, сэр,- возразил Линден.- Крайне не правы! Давайте справимся в "Арс тауматургика"...- он посмотрел в поисках своего экземпляра, тот куда-то задевался. Алхимику пришлось, чтобы найти книгу, пропеть адаптированный вариант заклинания, используемого племенем Добу при поисках бататов. А Витторио тем временем вопил: - Нет, нет и нет! Совпадение со Скорпионом, если учесть, что им противостоит Уран в своей восхождении, как я легко могу доказать...- он подскочил к доске и принялся чертить на ней диаграмму. - О, поехали! - фыркнул Джаспер.- Не понимаю, как вы оба можете так ошибаться. Как было доказано мной в докладе, прочитанном на последней конференции "Тройственных англосаксонцев", внутренняя природа матрицы... - Это было опровергнуто еще десять лет назад,- загремел Линден.- Средство... - Ding an sich... - Уран... Я украдкой подобрался к Грисволду и дернул его за рукав. Он вслед за мной, с легким топотом, последовал в угол зала. - Ладно, как же действует эта окаянная тварь? - спросил я. - О, в основном ответ дает квантовая механика,- прошептал он.- Согласно принципу неопределенности Гейзенберга, существует определенная вероятность нахождения фотона в какой-либо точке пространства. Чтобы изменить свои пространственные координаты обычного дифракционного процесса. Наблюдается пси-переход. В результате она переходит от точки к точке, не пересекая разделяющее пространство. Не появляясь в нем. Это очень напоминает скачок электрона, хотя, если быть точным, аналогия не совсем корректна, ибо меняется влияние... - Ладно, это не важно,- вздохнул я.- Наш разговор делается чуточку беспорядочным. Не лучше ли нам... - Заняться первоначально поставленной целью,- согласился подошедший к нам Аберкромби. За ним к нам присоединилась Джинни. Тем временем Линден успел подбить глаз Витторио, а Джаспер забрасывал их обоих кусками мела. Наша, оставшаяся вне схватки группа, отошла поближе к двери. - Я уже нашел ответ на нашу проблему,- сказал Аберкромби.- Но мне нужна помощь. Волшебство трансформации. Мы превратим саламандру во что-то иное, с чем сможем легко справиться. - Это опасно, сказала Джинни.- Тебе понадобятся действительно сильные заклинания, а это такая вещь, что результаты могут оказаться обратными. Что тогда случится, предсказать невозможно. Аберкромби выпрямился и уставился на нее с благородной болью: - Ради тебя, моя дорогая, я готов встретить любую опасность... Она посмотрела на него с восхищением. Меня всего скрутило. - Пойдем, сказала она,- я тебе помогу. Грисволд схватил меня за руку: - Не нравится мне это, мистер Матучек,- поведал он.- Искусство слишком ненадежно. Должен, наверное, существовать какой-то иной метод, основанный на законах природы. На законах, которые можно было бы выразить качественно. - Да, печально сказал я.- Но что это за метод? Я пошлепал к сблизившимся над книгами головами Джинни и Аберкромби. Рядом вышагивал Грисволд и Свертальф, дергающий хвостом в сторону Трисмегистерского факультета. Профессора ничего не замечали, они были слишком заняты собой. Мы вышли. Проследовали мимо, бесившихся втихомолку, (мы их хорошо запугали) банды полицейских. В его химическом отделе были необходимые нам вещества. Мы вошли в отозвавшуюся эхом темноту. Вот и наша цель. Лаборатория первого курса. Длинная комната, в которой рабочие столы со скамьями, полки и тишина. Грисволд включил свет. Аберкромби осмотрелся: - Так, нам придется затащить сюда саламандру. Она обязательно должна быть здесь, иначе мы ничего не сможем сделать. - Действуй, и будь наготове,- сказала Аберкромби Джинни. Я знаю, как заманить сюда эту бестию. Небольшая трансформация. Она подготовила пробирки, заполнила их различными порошками и бегло начертила на полу символы. Уже подготовлены были к работе, увенчанные шарами, волшебные палочки. - Что вы надумали? - спросил я. - Ох, не путайся под ногами! - вскрикнула Джинни. Я сказал себе, что это вызвано всего лишь слабостью и отчаянием. Но все равно было больно. - Мы, разумеется, используем ее тщеславие. Я приготовлю римские свечи, ракеты, заряды. Выпустим в воздух все это, и, естественно, она явится продемонстрировать, что она способная еще более эффектные штучки сотворить. Грисволд и я забились в угол. Начиналась большая игра. Если честно, я был напуган. Костлявые колени крошки-ученого стучали друг о друга, выбивая дрожь маршевого ритма. Даже Джинни... Да, на ее гладком лбу выступили бусины пота. Если задуманное им удастся, мы, вероятно, приговорены. С нами покончит либо саламандра, либо непредвиденная отдача заклинания. И мы понятия не имели, не сделалась ли тварь слишком большой, чтобы ее удалось трансформировать. Подготовив свои огненные изделия, ведьма подошла к открытому настежь окну, и высунулась. голубые и красные шары, рассыпая потоки золотых искр, с шипением унеслись в небо, и там взорвались. Аберкромби закончил чертить свои диаграммы. Улыбаясь, обернулся к нам: - Прекрасно! Все под контролем. Я обращу энергию саламандры в материю. Как вам известно, Е равняется МС в квадрате. Матучек, зажгите бунзоновскую горелку и поставьте на нее мензурку с водой. Грисволд, выключите свет и включите поляроидные лампы. Нам понадобится поляризованное излучение. Мы повиновались, хотя меня корежило при виде старого, заслуженного человека, действующего в качестве лаборанта согласно снисходительным указаниям этого карточного паяца. Тоже мне, ловкач, мечта рекламного агенства... - Вы полностью убеждены, что это сработает? - спросил я. - Разумеется,- он улыбнулся.- У меня есть опыт. Во время войны я был в интенданском корпусе. - Так,- сказал я,- но превращать грязь в солдатские пайки - это не то же самое, что трансформация этого чудовища. Мне вдруг сделалось тошно. Я вспомнил, как он напортачил с гидрой. Я понял правду. Аберкромби был уверен, он не боялся - потому что он знал слишком мало! С минуту я не мог пошевелить ни одним мускулом. Грисволд несчастным видом нес в руках какие-то металлические предметы. В былые дни, он, кажется, использовал их, когда проводил с первокурсниками эксперименты. Он пытался научить их обращаться с химическим оборудованием. Боже, это было так давно, кажется миллионы лет назад... - Джинни! - я, спотыкаясь, кинулся к окну, возле которого стояла Вирджиния За окном в воздухе зависла радуга.- Господи, дорогая остановись... Гром. В комнате появилась саламандра. Полуослепший, я отшатнулся назад. Ужасающе выросшая саламандра заполняла всю противоположную часть лаборатории. Поверхности столов и скамеек начали дымиться. - Ах, так! - от рева огня чуть не лопнули барабанные перепонки. Свертальф взвился на верхнюю полку и опрокинул на паразитку бутылку с кислотой. Она этого не заметила. - Та-ак! Маленькие влажные букашки, вы пытались превзойти меня! Аберкромби иДжинни подняли свои волшебные палочки и выкрикнули несколько коротких слов. Заклинание трансформации. Припав к полу в моем углу, я пытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь клубы вонючего кислотного пара. И увидел: Джинни пошатнулась, а затем, спасаясь, отпрыгнула в сторону. Она явно поняла, что результат оказался отличимый от ожидаемого. Дробящий все взрыв, в воздух полетели осколки стекла... Меня прикрывало тело Грисволда, и волшебство всего лишь превратило меня в волка. Джинни стояла позади скамейки на четвереньках. Она была почти без сознания. Но невредимая. Благодарение, вечное благодарение охраняющим нас Силам! Невредимая... Свертальф... на полке тявкала пекинская болонка. Аберкромби исчез. Зато к двери мчался, стеная, шимпанзе, в твидовом костюме. На пути обезьяны грохнул взрывом огненный шар. Она завертелась, завизжала и отскочила от поднявшихся клубов пара. Саламандра изогнула спину и заревела. Это она смеялась: - Так вы хотели испробовать свои штучки на мне.* Всемогущей мне, Ужасной мне, Прекрасной мне? Ну, вы попрыгаете... как вода на раскаленной сковородке! И я, я - та сковородка, на которой вы будете поджариваться! Почему-то отдающая низкопробной мелодрамой речь саламандры не казалась нелепой, поскольку это была обладающая детским разумом, хвастливая, бесчувственная, пожирающая все тварь, которую выпустили на Землю, чтобы она обратила в пепел и дома человека, и самого человека. Оказавшись под поляризованным светом, я вновь превратился в человека и вскочил на ноги. Грисволд открыл водопроводный кран и, зажав пальцем, направил на саламандру струю воды. Саламандра раздраженно зашипела. Что ж, вода по-прежнему вредила ей, но потушить саламандру мы не могли, у нас было слишком мало жидкости. Теперь для этого понадобилось бы целое озеро. Голова саламандры качнулась. Она разинула пасть, целясь в Грисволда, и длинным толчком выдохнула: - Все суета и тщеславие... Я перекатился к бунзеновской горелке, на которой кипела никому не нужная мензурка. Взгляд Джинни, сквозь свесившуюся на глаза обгоревшую челку. От жара комната пошла кругом, с меня потоками лил пот. Нет, не было у меня никакого озарения, мною руководил голый инстинкт и беспорядочно кувыркающиеся воспоминания. - Убей нас! - крикнул я.- Убей, если смеешь. Наш слуга более могуществен, чем ты. Он разыщет тебя на краю света! - Ваш слуга? - словно свивались языки пламени. - Да... Я всерьез говорю! Да, наш слуга: огонь, который не боится воды! Зарычав, саламандра немного отступила. Она еще не настолько окрепла, чтобы страшное имя Воды не заставило ее заколебаться. - Покажи мне его,- она дрожала.- Покажи... Я посмею... - Наш слуга... маленький, но очень могущественный,- скрежетал я.- Он ярче и прекраснее тебя. И ему не страшна стихия Воды! - я, шатаясь, добрался до банки, где лежали обломки металла. ЩЗипцами вытащил пару кусков.- Осмелишься ли ты посмотреть на него? Саламандра рассвирепела: - Осмелюсь ли Я? Спроси лучше, посмеет ли он сравниться со Мной? Я глянул искоса. Джинни поднялась на ноги. Она уже схватила свою палочку. Она едва дышала, глаза ее сузились. Тишина повисла в этой комнате, словно в ней сконцентрировалась тяжесть всего мира. И в ней пропали, сгладились все, еще оставшиеся на свете звуки и треск огня, и невнятное обезьянье бормотание Аберкромби, и негодующее тявканье Свертальфа. Щипцами я взял узкий и длинный кусок магнезии и поднес его к пламени горелки. Металл вспыхнул гол