аю, Инкуб - демон эротики. Скажи, почему он никогда не беспокоил Фернандеца? Она снова начала плакать, будто у нее кончилась всякая надежда. Мне подумалось, что это отчаяние вызвано также и тем, что она потеряла свою ведьмовскую силу. Она уже не была волшебницей... А мне... мне все было ясно. - Потому что святые символы защищают тех, кто действительно хочет защиты. Думаю, тут он сказал правду. Хуан и его жена добрые католики. Они не появлялись здесь, не развесив на каждой стене по распятью. Ни у нее, ни у него - не возникает желания изменить друг другу... Она подняла лицо. Выражение его было диким: - Ты думаешь, что я... - О, несознательно. Если бы мы догадались сразу же по прибытию развесить кресты. Если бы мы сотворили от чистого сердца молитву, мы тоже были бы в безопасности. Никогда нельзя знать заранее, окружен ли ты инкубами. Но наши головы были слишком заняты другим, а сейчас - поздно. Подсознательно полагаю, что ты забавляешься идейкой, что маленький отход от неукоснительной моногамии - это было бы не так уж и плохо... - Стив! - она с трудом поднялась на ноги.- В наш медовый месяц! Ты смог сказать такое! - Смог...- я затушил сигарету. Жаль, что не о лицо Маледикто.- А как иначе ему удалось опутать тебя своими чарами? - И ты, Стив... Стив, я люблю тебя. Только тебя! - Что ж, будет лучше, если ты сядешь на ковер и дашь полные обороты. Лети в... Насколько я понимаю, Гуйамас, ближайший город, достаточно крупный, чтобы его полиция экзарсиста (Экзарсист - священник, по изгнанию бесов) тебе помогла. Расскажи там все и попроси помощи, потому что, если я и помню что-то демонологии, раз ты попала под влияние инкуба, он последует за тобой куда угодно. - Но ничего не было! - она закричала так, как будто я ее ударил. Что ж, в определенном смысле это и был удар. - Да... Не хватило времени. В этот раз. Конечно, обладай своей колдовской силой, ты могла бы изгнать любого демона с помощью чисто светского Искусства. Но сейчас у тебя силы нет. пока ты не пройдешь курс повторного обучения - каждый час, когда находишься вне Церкви, тебя должен охранять экзорсист. Если только не...- я встал. - Что? - близкая к безумию, она вцепилась в меня ледяными пальцами. Я стряхнул ее. Я был слеп от ярости. мое мужское достоинство было уязвлено вдвойне. Маледикто отлупил меня в драке и чуть было не соблазнил мою жену. - Стив! Что ты задумал? Что я могу сам избавиться от него. - Не можешь! Ты не колдун, а он - демон! - А я - волк-оборотень. может быть это достаточно уравняет наши шансы. Шаркая, я протащился в ванную и перебинтовал руку. раны, впрочем, были поверхностные. А вот суставы пальцев распухли. Джинни попыталась помочь, но я показал ей на дверь. Я понимаю, что я тогда был неправ. Но уж слишком распирала меня боль и ярость. Я только смутно понимал, что должен отправиться в Форталезу, куда, по-видимому, вернулся Маледикто. Став волком, я буду так же силен и быстр, как и он. Разумеется, кусаться я не осмелюсь. Но, если представиться случай превратиться в человека, используя приемы рукопашного боя, которым меня обучали в армии.. План был абсолютно безнадежен, но меня подстрекал мой собственный демон. Джинни все поняла. Ее колдовские способности частично вернулись к ней. А может, это у нее было врожденное. Безжалостное сияние огня Святого Эльма высвечивало ее абсолютно белое лицо. Она дрожала и судорожно глотнула слюну. Но вот она кивнула: - Если иначе не можешь... мы пойдем вместе. - Нет! - рык клокотал в моем горле.- Отправляйся в Гуйамас говорю тебе! мало мне из-за тебя бед? Оставь меня одного. А потом я решу, хочу ли я, чтобы ты вернулась ко мне обратно! Какое-то мгновение она пристально смотрела на меня. пусть никогда я не увижу больше подобного взгляда. Потом она исчезла. Я вышел на патио и превратился в волка. В воздухе висел запах демона. Я пошел по этому запаху. путь вел в гору... 17. Земля была залита ослепительным лунным светом. нос чуял запахи пыли, шалфея, кактусов, осоки, и бурых водорослей. Уши слышали ультразвуковой писк летучих мышей, панический топоток американского зайца. Мое естество больше не корчилось в муках. В волчьем черепе вмещаются лишь простые мысли жаждущего убивать плотоядного зверя. Я как бы переродился. Известно, что некоторые психиатры добивались хороших результатов, временно превращая своих пациентов в животных. Какое-то время спустя на фоне луны обрисовались изъеденные временем очертания сторожевой башни. Каждый своим нервом готовый к атаке, я вошел в то, что когда-то было воротами. Я стоял посередине пустого двора. Песок, наносимый сюда в течении столетий. Сорняки, пробиваются между плитами. Здесь и там валялись отколовшиеся камни облицовки. Ближе к центру громоздилась груда обломков, тут когда-то стояло здание. Ниже - отверстия погребов. Я осмотрел их. Вернее, небрежно заглянул туда. Неглубоко, и логовище инкуба я не обнаружил. Я завыл, бросая вызов противнику. Кто-то мгновенно повернулся у двери, ведущей в башню. Одетый во все белое, он шагнул вперед. Я тут же отпрыгнул. Мелькнула дикая мысль: если первым же укусом я порву ему шейную вену, то тогда я наглотаюсь этой пьянящей, как вино, крови. Но он уже будет мертв... Смех, бегущий на маленьких и легких ножках. Девушка вновь шагнула вперед. Неправдоподобно белая, на фоне черных заплесневелых стен, она стояла под водопадом льющегося сверху лунного света. - Добрый вечер, прекрасный юноша. Я не смела надеяться на такое счастье. Исходящий от нее аромат проник в мои легкие, в мои жилы... Я зарычал. Рык превратился в поскуливание. Я завизжал. Я завилял обрубком хвоста. она подошла ко мне, почесала у меня за ушами. Я лизнул ее руку. Вкус был ошеломляющий. Где-то, как в грохочущей громами пустыне, родилась мысль: сейчас мне ни к чему оставаться волком. Тело пронизал ток изменения. Я стал человеком. Она была такого же роста, что и Амарис, и такая же красивая. То же самое странное лицо, с заостренным подбородком. И глаза - флюоресцирующие под лунным светом. Облаком, ниже талии, падали пепельные волосы. И одета она была в платье, сотканное, очевидно, скаредными на паутину пауками. Платье облегало ее фигуру, которая... Ладно, не буду и пытаться описать ее фигуру. Думаю, секрет наполовину объяснялся движениями девушки. - Сибелита, я полагаю...- удалось мне выдавить. - А ты суть Стивен,- узкая изящная рука упала на мою руку и осталась там.- Ах, добро пожаловать! Я облизал губы: - Э-э... Ваш брат дома? Она подвинулась ко мне: - Какое это имеет значение? - Я... э-э...- идиотская мысль: невежливо объяснять женщине, какое у тебя дело к ее брату, если хочешь убить его.- Послушайте,- выпалил я,- вы и он... вы должны оставить нас в покое. Сибелита мягко улыбнулась: - Ах, твоя печаль - это моя печаль, Стивен. И кроме того,. неужели в душе не отыщется жалости к нам? Известно ли тебе, в чем на самом деле заключаются вечные муки? Быть созданием, в котором существуют, не смешиваясь, первичные стихии - Огонь Вожделения, Воздух Порыва, Вода Изменчивости и Темное могущество земли... И, имея такое естество, быть обреченной красться подобно крысе, в этих руинах, и выть в пустое небо... И голод, голод в течение трех лет. Если ты погибаешь от истощения, а двое прохожих рядом разостлали те малые крохи, которые они без труда могут тебе уделить? Я пробормотал что-то насчет ложности аналогий. - В этом нет зла,- молила она, и пододвинулась еще ближе. Ее руки легки мне на плечи, грудь легко коснулась моей груди.- И нет в этом злого умысла. Это - необходимость, Стивен. Вы, смертные, тоже не безупречны. Ни один демон не осмелиться приблизиться к вам, будь вы святыми, у которых не бывает нечистых мыслей. Нас влечет к тем, кто схож с нами самими. - А... это... да...- мне нечем было дышать.- Тут две стороны вопроса... Я хотел сказать, одна сторона, да... Сибелита рассмеялась снова. - Не надо, прекрасный юноша! Вот я стою в лунном свете, обнимая обнаженного, самого прекрасного в миру мужчину... - О, Господи! - я вспомнил, что все мое обмундирование - лишь нижнее белье. Поскольку она не отпрянула, восклицание, должно быть, не было воспринято, как молитва. - ...способного рассуждать на материалистические темы! Нет, вы переполненны любовью и щедры! - Сибелита порхнула в сторону. У меня не должно быть перед тобой преимущества. В подлинной дружбе не должно быть преимущества. пусть мы будем в одинаковом состоянии... Она щелкнула пальцами и платье исчезло. Не то, чтобы это что-т о изменило, разве что морально. Но мораль тогда как-то казалась не относящейся к делу. - А теперь иди ко мне, дорогой мой. Мой волк, мой первый в жизни "лоупгароу"... Не надо бы тратить так много времени на женщину, но я предчувствую так много нового, такое счастье. Иди ко мне! Она снова бросилась мне на грудь. Не могу сказать точно, что заставило меня ответить на ее поцелуй, Это было так, будто вокруг закружил, окрашенный розовым, вихрь, Каким-то образом мне удалось собрать остатки своей воли: - Нет! У меня есть жена! В смехе Сибелиты послышались неприятные нотки: - Ха-ха! как полагаешь, чем изволит быть занятым Амарис с того момента, как ты оставил свою девку одну? Я издал какой-то короткий, полувизгливый звук. - Это уже произошло,- мурлыкала Сибелита,- и что сделано, то сделано. Не порицай жену. Она всего лишь смертная. Можешь ли ты возвыситься над своим состоянием смертного? Передо мной на минуту мелькнуло виденье Ада. Затем, едва сознавая, что происходит, я резко привлек Сибелиту к себе. Целуя, я легонько укусил ее губу и почувствовал вкус демонской крови. - Пойдем...- напевала она.- Мой любимый, отнеси меня в башню. Я поднял ее и пошел через двор. - Стив! крик Джинни воткнулся в меня, словно нож. Я выронил свою ношу. Сибелита шлепнулась на землю своим прекрасным задом и выпалила несколько весьма неприличных слов. Я изумленно уставился на Джинни. Она лежала, свесившись, на парившем над разрушенными воротами персидском ковре. Рыжие волосы ниспадали в беспорядке на голые колени. И хотя я знал, что она для меня потеряна (ибо ее отнял Амарис и прежнего между нами уже никогда не будет) мне стало ясно: кроме Джинни мне никого не нужно. Сибелита поднялась. Она была совсем белая в лунном свете. Я более не желал ее. Пошла она к черту! Она презрительно усмехнулась Джинни, повернулась ко мне спиной, и раскрыла м не свои объятия, сказав: - Защищайся! Я превратился в волка. Сибелита уклонилась от моего выпада. Я снова услышал доносившийся, будто из другого мира, крик Джинни. Все мое внимание было привлечено к инкубу. Тело Сибелиты задрожало, посерело, и она внезапно тоже превратилась в волка. Она бесстыдно улыбалась мне. Аромат самки ударил меня, словно дубиной. Я не дал ей времени на попытку и вцепился ей в глотку. Мы покатились, сплелись в драке. Она была сильна, подвижна, упорна, но не тренирована в тонкостях рукопашного боя оборотней. Я, превращаясь в зверя, все равно владею приемами дзю-до. Я поднырнул под ее челюсти и сомкнул зубы там, где намеревался. Кровь дьявола была сладка и отвратительна на вкус. Теперь она уже не могла возбудить мои желания. Слишком сильна была овладевшая мною любовь к жене. И ненависть к существу, с которым я сражался. И если бы вы предпочли современную терминологию, в моих железах накопилось достаточно темтостерона и адреалина, чтобы подавить все остальное, содержащие в ней гормоны. Я убил ее. В последний миг я услышал, но не с помощью слуха, пронзительный вопль демона. Грязный дух! Я почувствовал, не нервами, как взвихрилось пространство, когда демон пытался сопротивляться изменению предингеровской математической формулы и формы и функции, вылетая в породивший его нижний континуум, и оставляя в этом мире лишь массу обмена. быстро и безжалостно действовали мои клыки. тело погибло, и, не обладающий душой демон, исчез. Я лег возле трупа волчицы. Я задыхался. тело страшно корчилось. Менялась последовательность. Волчица, женщина, мужчина, хвостатый и рогатый сатаноид. Когда исчезли последние связующие силы, она задымилась и превратились в клуб пара. Медленно, шаг за шагом, возвращался мой, изодранный в клочья, разум. Я лежал на коленях моей дорогой Джинни. Наверху дружелюбно мерцали звезды, и лился на нас прохладный лунный свет, и замок был ничем иным, как грудой камней. Я снова превратился в человека и обнял ее. - Все хорошо, любимая,- выдохнул я.- Все хорошо. Я прикончил ее. Теперь я убью Амариса. - Что?! - ее мокрое лицо оторвалось от моей груди, коснулось моих губ.- Разве т-ты не знаешь? Ты же убил! - А? - Ну да. Мои познания частично вернулись ко мне... после твоего ухода,- она прерывисто вздохнула.- Инкубы и сукубы - это одно и тоже. Они меняют свой пол, когда это требуется. Амарис и эта шлюха - одно и то же! - Ты хочешь сказать, она не... он не...- я испустил вопль, который наверняка зарегистрировал сейсмограф в Байа- Калифорнии. Этот вопль - самая благодарственная молитва, которую я когда-либо возносил к Богу. Не то, чтобы я не был готов простить мою. Я ведь на себе испытал мощь демона. Но, когда я узнал, что прощать-то ее не за что, у меня словно гора с плеч свалилась. - Стив! - воскликнула Джинни.- Я тоже люблю тебя, но у меня не железные ребра... Я вскочил на ноги. - Мы прошли через это,- сам себе не веря, шептал я.- Мы действительно прошли через это. Мы действительно выиграли. - О чем ты? - спросила она.* Спросила по-прежнему робко, но глаза ее уже сияли солнечным светом. - Что ж,- сказал я,- думаю, что мы получили хороший урок смирения. Теперь мы знаем собственное подсознание куда лучше, чем знает его обычный человек. Мгновенный озноб пронзил меня. Я подумал, что никогда обычный человек не оказался бы так близко к гибели, как мы. На вторую ночь свадьбы! Но и сами по себе, мы могли оказаться на краю гибели. Нам противостояло нечто большее, чем притязание мелкого демона. Не случайно мы оказались в его логовище. Кто-то хотел нас уничтожить. Теперь я полагаю, что Сила, желающая погубить нас, тогда еще лишь наблюдала. Она немогла сама нанести удар. Никого, кто бы смог попытаться совратить нас, поблизости не было. И во всяком случае мы были здорово настроены против таких целей. Враг не мог вновь использовать кроющихся в нас глубоко ревность и подозрение. И не мог натравить нас друг на друга. И от подозрений и от ревности - мы были свободны, как никто никогда из смертных. Мы очистились от них. Но Враг был терпелив и хитер, он выволок наружу все еще оставшееся в нас зло... И освободимся ли мы теперь от тоски и боли? Или он оставит нас в покое? Не знаю. Но знаю, что внезапно мне открылись великолепные ночи, и что меня захлестнула, не оставившая места ни для чего другого, волна любви к Джинни. А когда много дней спустя мне вспомнилось то, что произошло на высившемся над морем утесе, это воспоминание было таким же смутным, как и все предыдущее, и я отделался от него, я решив небрежно и в шутку: забавно, что получив по башке, я всегда вижу одну и ту же галлюцинацию. - В итоге, любимая, я узнал, как велика твоя тревога за меня. Ты последовала за мной, не зная, что может произойти... Когда я сказал, чтобы ты спасалась. Она потерлась взъерошенной головой о мое плечо: - И я узнала то же самое, Стив. Я рада. Мы ступили на ковер. - Домой, Джеймс,- сказал я. И когда Джеймс взмыл в воздух, помолчав добавил: - Подозревая, что ты смертельно устала. - Ну, не особенно. Я еще слишком взвинчена... Нет, черт возьми, слишком счастлива... Она сжала мне руку: - Но ты, любимый мой, бедный мой... - Я чувствую себя прекрасно,- ухмыльнулся я.- Завтра можем встать поздно. Выспимся. - Мистер Матучек, о чем вы думаете? - О том же, о чем вы, миссис Матучек. Догадываюсь (в лучах луны плохо было видно), она залилась румянцем. - Понимаю, очень хорошо, сэр. Все вышло так, как мы и предвидели... 18. Мы вернулись домой. На лето устроились на работу. И уволились, когда осенью вновь начались занятия. Ничего особенно серьезного, но, например, когда Джинни забеременела, нам пришлось продать ковер. С другой стороны, за эти два года семейной жизни, с нами не происходило ничего захватывающего, когда мы оставались наедине. А потом сиделка подвела меня к кровати, на которой лежала моя любимая. Ее всегда, великолепного цвета лицо, было сейчас белым от вынесенных страданий. Но огненным пламенем разбросанные по подушке волосы, и хотя на глаза не опускались веки, никогда они еще не сияли таким ярким зеленым светом. Я наклонился, поцеловал ее так нежно, как только мог. - Эй, ты...- прошептала она. - Как ты себя чувствуешь? - единственное, что пришло мне в голову, так этот дурацкий вопрос. - Прекрасно,- она рассмеялась, а потом принялась меня рассматривать.- Но ты выглядишь так, будто вся эта чушь имеет под собой основания. Действительно, многие акушеры, когда рождается ребенок, укладывают отца в постель. Но наш врач следовал наиболее распространенному заявлению, что максимум симпатической помощи жене я оказываю, когда потею в приемной. за последние месяцы я с таким остервенением учил все, относящееся к этому вопросу, что стал чуть ли не специалистом. Первые роды для такой высокой и тонкой женщины, как Джинни, должны быть трудными. Она восприняла это со своим обычным хладнокровием. В предсказании обратила внимание не только на то место, где руны указывали пол ребенка. Ибо только зная его, мы не опростоволосимся с выбором имени. - Как тебе понравилась наша дочь? - спросила она. - Она великолепна. - Лжец,- она тихо рассмеялась.- Еще не было мужчины на свете, не ужаснувшегося, когда ему сказали, что теперь он должен именоваться отцом сморщенного комка красной плоти.- ее рука потянулась к моей.- Но она еще станет красивой, Стив. Она такая беспомощная. Для нас она самая прекрасная на свете. Я сказал себе, что не стоит орать прямо здесь, где в палате полно матерей. спасла меня своим вскриком нянька: - Я думаю, вам лучше пока оставить вашу жену в покое, мистер Матучек. И доктор Акман предпочел бы, чтобы свидание закончилось. Ему пора идти домой... Он ждал меня в помещении записи имени новорожденных. Я вошел, звуконепроницаемая дверь захлопнулась, и нянька запечатала ее, оттиснув на воске Звезду Давида. Это была современная больница, здесь применялись все меры предосторожности. Томас Акман был седой, угловатый человек шести футов росту. Он напоминал скалу. у него были свободные манеры. было видно, что он несколько устал. Я заметил, что под украшенным знаками Зодиака халате медика, на нем были одеты белые парусиновые брюки и рубашка без галстука. Это не считая амулета конечно. Мы пожали руки друг другу. - Все идет хорошо,- заверил он.- Получены результаты лабораторных анализов. Как вы понимаете, поскольку в роду матери не было человеко-зверей, ваши дети не станут прирожденными волками-оборотнями. Но, так как девочка унаследовала от вас комплекс рецессивных генов, она будет легко поддаваться заклинаниям трансформации. Это - определенное преимущество, особенно, если она, подобно матери, изберет профессию волшебницы. Но это означает, что должны быть приняты некоторые предосторожности. По сравнению с другими она будет более подвержена сверхъестественным влияниям. Я кивнул. Мы с Джинни наверняка неподобающе часто принимали участие во всех нежелательных для нас приключениях. - Выдайте ее за подходящего человека,- пошутил Акман,- и у вас будут внуки, волки-оборотни. - Если она окажется похожа на мою старуху,- сказал я,- то, Боже, помоги тому бедняге, которого мы заставим на ней жениться,- я это говорил, чувствуя себя полнейшим идиотом.- Послушайте, доктор, мы оба устали. Давайте оформим документы новорожденной и покончим с этим... - Согласен,- он сел за стол. На пергаменте уже были написаны имена родителей, дата рождения и официальный порядковый номер, под которым ребенок числился среди других новорожденных. - Как вы решили ее назвать? - Валерия! - Что ж, я предполагал, что ваша жена выберет что-то вроде этого. Ее идея, не так ли? А второе имя? - Э-э... Мэри. Мое решение. В честь моей матери,- я понял, что снова бормочу чушь. - Хорошая мысль. Если ей не понравится причудливое "Валерия", будет называть себя вторым именем. Хотя подозреваю, что ей понравится. Он сунул пергамент в машинку, впечатал оставшие сведения. Вздохнув, передал документ мне ( при этом просыпал на него пепел из пепельницы). Очень торжественно сложил пополам первичное свидетельство с отпечатками пальцев моей дочери. - А подлинное имя? - Викторикс. - А? - Это имя всегда нравилось Джинни... Валерия Викторикс. Последний римский легион в Британии. Последняя, противостоявшая Хаосу сила, как сказала Джинни в одну из тех редких минут, когда была совершенно серьезна. Акман пожал плечами: - Ну, не думаю, чтобы девочка когда-нибудь называла себя так. - Надеюсь, не назовет никогда. - Это может быть поводом для чрезвычайных и неблагоприятных событий,- согласился он.- Но, не волнуйтесь. Мне пришлось видеть слишком много молодых мужей, потрясенных крайними возможными отрицательными последствиями. А ведь на самом деле подлинное имя - ни что иное, как разумная предосторожность. нечто вроде прививки. - Знаю. У моих родителей появилась эта мысль при моем рождении... не то, чтобы кто-то злоумышленно строил нимические козни против обычного мирного гражданина... Но вы сами убедитесь, что жизнь моя была беспокойной и часто подвергалась опасностям. Ритуальные процедуры - небескровное и мало приятное дело, к тому же не всегда надежное. Медицинская наука - одна из немногих областей, где, допускаю, существует подлинный прогресс. Акман окунул орлиное перо в сделанные из дубового галла чернила: - Во имя птицы, олицетворяющей родину, и дерева молнии,- он возвысил голос,- под их Божьей защитой, дитя сего дня, да будет твое подлинное имя, известно на всей Земле лишь твоим родителям, твоему врачу и тебе самой, когда ты достигнешь совершеннолетия - Викторикс. И пусть оно всегда приносит тебе добрую славу и счастье. Амен! Он вписал имя, присыпал доставленным из Галилеи песком, и снова встал:, - Этот документ я зарегистрирую лично,- и зевнул.- О'кей, это все. Мы повторно пожали друг другу руки. - Сожалею, что вам пришлось принимать младенца в такой неурочный час. - Мы, врачи, ко всему готовы,- ответил он. Сон его оставил. Он пристально взглянул на меня.- Кроме того, я ожидал этого... - А? - Я уже слышал кое-что о вас и вашей семье. И кое-что выяснил самостоятельно. Погадал на рунах, Возможно, вы этого не знали, но ребенок был зачат во время зимнего солнцестояния. И совершенно не говоря уже обычной наследственности, результаты гадания показывают еще что-то. Не могу понять, что. Ноя был совершенно уверен, что она родится именно в эту ночь - потому что, в эту ночь - Великое полнолуние. Я буду наблюдать ее с неослабевающим интересом, мистер Матучек. И советую вам особо оберегать вашу дочь. А теперь - доброй ночи... 19. В последние три года ничего примечательного у нас не было. Вернее, так бы подумали вы. Но ведь вы как-то отличаетесь от нас. А что касается нас, то это было время, когда перед нами открылся весь мир. И одновременно - дрогнула земля под ногами. Начну с того, что мы не ожидали рождения Валерии. Позднее мы выяснили, что Свертальф вновь принялся гоняться за домовым. В отместку Добрый народец превратил противозачаточные таблетки Джинни в аспирин. Много позже мне подумалось, не крылось ли за этой случайностью нечто большее. Ведущие нас Силы ставят нас в положение, служащее Их целям... Сперва Джинни намеревалась жить и далее соответственно нашим первоначальным планам. Хотя бы, когда наша маленькая подрастет, чтобы на день ее можно было оставлять под присмотром приходящей няни. И она получила в Аркане степень доктора философии. Ей предложили великолепную работу. Но, поскольку в нашей семье появилась дочь, и от этого никуда не денешься, эмансипацию мамы пришлось отложить. Мы не могли доверить Валерию какой-то наемной неряхе! Пока не могли. Ни тогда, когда она впервые научилась улыбаться, ни тогда, когда она начала ползать, ни когда звуки, напоминающие бульканье и птичий щебет, превратились в настоящий смех... Позже, позже. Я не протестовал. Был совершенно со всем согласен. Но это означало подчиниться - временно, если не навсегда - следующему: ловко устроившись молодая чета, имевшая жирный доход, живущая в приятном месте и занимающаяся приятным делом среди приятных людей. У меня появилось было намерение возобновить голливудскую карьеру, но Джинни и слышать об этом не хотела. - А ты вообрази на полсекунды,- заявила она.- Что мне бы хотелось стать заурядной актрисой. Сыграть в "Серебрянном вожде и девушке"?.. когда бы из меня вышел чертовски хороший инженер. Лично я не думал, что все, сыгранное мною в кино, так уж плохо, но в целом ответ ее меня утихомирил. Новоиспеченный бакалавр не может заниматься сложными исследовательскими проблемами, которые его привлекают. Особенно, если он старше остальных выпускников. Мне пришлось начать с более простого. К счастью (как мы тогда подумали) работа оказалась неожиданно хорошей. "Корпорация предсказаний Источник Норн" (Норны - у древний скандинавов - Боги Судьбы) - была одной из тех, появившихся в последнем буме компаний, которые взяли на себя обслуживание бизнеса Информации и так далее. Первоначально маленькая, она разрасталась по экспоненциальной кривой. Помимо производства, занималась исследованиями. И, в конце концов, туда был приглашен и я. Это было не просто восхитительно, но и означало первый (и неплохой) шаг на пути профессиональной деятельности. К цели. Кроме того, просвещенная администрация подстрекала нас к дальнейшему приобретению знаний. За те же деньги, хотя времени у нас стало меньше. Однако, жалование было хорошим. И вскоре мой босс, Барни Стурласон, стал моим другом. Главный недостаток заключался в том, что нам пришлось остаться в этом, во всех отношениях, скучном городе, и терпеть страшные зимы Верхнего Среднего Запада. Но мы арендовали за гордом комфортабельный дом, это утешало. И мы обладали друг другом, и у нас была маленькая ВВалерия. Это были хорошие годы. Точнее - в них не было ничего, из ряда вон выходящего. Вы совершенно правы, если считаете все это малозаметным. Полагаю, что человека всегда привлекало то, где таится гибель. И будет привлекать впредь. Однако, иные времена заставляют вспомнить древнее китайское ругательство: "Что бы тебе пришлось жить в интересное время!" Ни Джинни, ни я - не поддались на пропагандистскую болтовню, что коль скоро злой и безнравственный Халифат разгромлен, впереди торжество мира и счастья. Мы знали, что вечно, наоборот, наследие, оставленное человечеству войнами. Кроме того, мы знали, что этот конфликт был не столько причиной, сколько симптомом навалившегося на мир недомогания. Не будь христианский мир расколот, враг не мог бы захватить большую часть Восточного полушария им выбить пыль из Соединенных Штатов. Посуществу, Халифат был не чем иным, как сексуляризованным оружием мусульманской еретической секты. Среди наших союзников было немало верующих в Аллаха. Разумным казалось ожидать, однако, что теперь человечество осмыслит полученный им урок, и отставит в сторону религиозные распри, приступит к перестройке и восстановлению. В частности, мы надеялись, что будет окончательно дискредитирована и захиреет Церковь Иоаннитов. Правда, ее приверженцы тоже сражались с Халифатом. Правда и то, что они сыграли ведущую роль в движении Сопротивления. На оккупированных территориях. Но они бросили вызов старым убеждениям и верованиям. Всему, на чем основывается западное общество. Так кто же в первую очередь раскалывает и ослабевает нашу цивилизацию?! И не они ли подали пример поднимающей голову идеологии Халифата, не они ли подтолкнули взрыв безумия на Среднем Востоке? Теперь я лучше знаю, следует ли ожидать от человечества разумных последствий. Вопреки всеобщему убеждению, угроза появилась отнюдь не внезапно. Некоторые предупреждали о ней с самого начала. Они указывали, что иоанниты сделались доминирующей силой в политике уже нескольких стран, и что эти страны тут же начали относиться к нам не особенно дружелюбно. И, что несмотря на это, иоанниты постепенно обращают в свою веру всю Америку. Но мы их, в общем-то не слушали. Мы были слишком заняты восстановлением причиненных войной разрушений. Слишком заняты - все вместе, и каждый в отдельности. Мы решили, что те, кто трубит тревогу - реакционеры и мечтающие дорваться до власти тираны (не исключено, что среди них были и такие). Теология иоаннитов, возможно, идиотская, говорили мы, но разве Первая поправка не гарантирует свободу проповеди и вероучений? Вероятно, из -за нее, из-за иоаннитов у петристских церквей (Большинство христианских церквей базируется на вероучении, восходящему к Петру и Павлу), появились определенные трудности, но разве это не их собственная проблема? Действительно, в наш научный век говорить об опасности, исходящей от религиознофилософской системы. якобы искусно повсюду распространенной... Системы, подчеркивающие свое стремление к миру почти так же неуклонно, как квакеры. Системы, провозносящие заповедь любви к ближнему своему, превыше всего прочего... Но, пожалуй, наше насквозь светское общество и наша, опутанная ритуалами, вера - лишь выигрывает, восприняв кое-что из того, что проповедуют иоанниты. Итак. Движение и его влияние разрастались. Каким-то образом соблюдающие порядок демонстрации все чаще стали превращаться в свирепые бунты. Несанкционированные профсоюзами забастовки, выдвигавшие все менее осмысленные требования, сделались всеобщим явлением. Агитация парализовала один студенческий город за другим. И человек за человеком начинали умно толковать, что необходимо сломать безнадежно коррумпированный порядок, и на его развалинах построить Рай Любви. И мы, то есть, большинство народа, то вековечное большинство, которое не желает ничего, кроме чтобы их оставили в покое и дали возможность возделывать персональные садики. Все удивлялись, как это страна сразу, буквально за одну ночь, покатилась к гибели? Брат, это случилось не в одну ночь. Даже не в одну Вальпургиеву ночь... 20. В тот июльский день, я вернулся домой рано. Наша, окруженная стеной улица, была тихой и спокойной. Дома и газоны купались в солнечном свете. Я заметил нескольких моих соседок, летящих верхом на метлах. В седельных сумках у них - покупки из бакалейной лавки, и привязанные к детским сидениям - один-два ребенка. Это был район, населенный преимущественно молодыми и преуспевающими людьми. А это значит, что в нем жило много привлекательных молодых жен. А это в свою очередь значит, что в хорошую погоду все они постарались надеть шорты и бюстгалтер. Залитая солнцем сцена не улучшила моего плохого настроения. Меня переполнял гнев. Я только что выбрался из разыгравшейся около завода заварухи. А здесь было тихо. Показалась моя крыша. Там, под ней - Джинни иВалерия. Мы с Барни выработали план, как справиться с начавшимися вчера вечером неприятностями. Я даже развеселился, представив дальнейшие действия. И, между тем, я дома. Я влетел в открытый гараж,, снизился и повесил свой "шеви" рядом с "фольсбесом" Джинни. Когда я вышел из гаража, направляясь к парадной двери, что-то будто пушечное ядро, просвистнув в воздухе, ударило меня в грудь. Я крепко обнял дочку. Вьющиеся волосы, громадные голубые глаза. - Папа! Папа! Не потомок, а произведение искусства! На ней был костюм херувима, и мне пришлось вести себя осторожно, чтобы не помять крылья. Прежде, когда она летала, принимались меры предосторожности: привязывали к столбу, плюс присмотр Джинни. Каким образом ей удалось освободиться? О! Сделав разворот на помеле, из-за угла вылетел Свертальф. Спина изогнута, хвост трубой, он ругался. Очевидно, Джинни доверила ему присматривать. Несомненно, он вполне мог проследить за ребенком и удержать ее во дворе вне всяких опасностей, но лишь до тех пор, пока она не увидела, что пришел папа. - О'кей,- я рассмеялся.- Хватит. Давай войдем в дом и скажем "Ау-у" маме. - На свинке? В прошлую осень, на день рождения Валерии, я наскреб денег на дорогостоящее колдовство. Превращала меня Джинни. До того, играя с ребенком, я превращался в волка, а вот прокатится на толстой, украшенной цветочками, свинье?.. ВВся местная ребятня до сих пор обсуждала этот случай. - Извини, нет,- пришлось ответить мне.- С таким летным качествами тебе следовало обратиться в Военно-воздушные силы,- и я схватил ее, пронзительно визжащую, и нес за лодыжки, и пока нес, пел.- В небе птенчик маленький, небо вверх тормашками... В комнате, выйдя из подсобного помещения одновременно с нами, появилась Джинни. Заглянув ей за спину, я понял, почему ей пришлось передоверить присмотр за полетами: вал стирки. Трехгодовалый ребенок испачкивает массу одежды, а мы не могли позволить себе пользоваться услугами фабрики самоочистки. Джинни пришлось одушевлять каждую одежду по отдельности, а потом проверять, не пожелали ли они связаться узлом во время намыливания и прополаскивания, и носиться вокруг них, пока она самовысушивалась и так далее. И поскольку такого рода представления неотразимо привлекательны для любого ребенка, она вынуждена была отправить Валерию куда-нибудь в другое место. И тем не менее не безрассудно ли доверить опеку дитя своему приятелю? До сих пор она занималась стиркой, пока Валерия спала. свертальф уже неоднократно доказывал, что он заслуживает полного доверия. Но, несмотря, на все сидящие в нем сверхъестественные силы, он оставался большим черным котом. Всего лишь. Следовательно, на него нельзя было слишком полагаться в скучных повседневных делах. Потом я подумал: "Какого черта! С тех пор, как Джинни перестала быть практикующей ведьмой, у бедного зверюги не так уж много развлечений. Он даже не может погоняться за другим котом, потому что никто из соседских не осмеливается драться с ним. Это поручение он, вероятно, воспринял с радостью. Джинни, как всегда знает, что делает и..." - И я, идиот, попусту торчу здесь, теряя время,- сказал я, загребая ее в объятия. Она была одета, как и все другие женщины. Но будь она там, на них бы я не смотрел. - Что такое идиот? - спросила с пола ВАалерия. И, поразмыслив над этой проблемой, сказала.- Папа хороший идиот... Свертальф глянул на нас скептически и завертел хвостом. Рядом с Джинни я немного расслабился. Она пропустила сквозь пальцы мои волосы. - Р-р,- пробормотала она.- Чем вызвано такое поведение, тигр? - Сегодня можешь называть меня тигром,- сказал я, чувствуя себя счастливым с каждой минутой. Джинни кинула на меня хитрый взгляд: - Хорошо, котенок... - Ну, подожди немного... Она пожала плечами. Рыжие локоны качнулись: - Если ты уж так настаиваешь, неудачливый похититель женщин... Валерия строго посмотрела на нас, и указала что: "когда вы штукаетесь головами, убилайте их, чтобы не было больно..." В этом была своя логика. Пока мы извлекали херувима из его одежды, времени объясняться не было. Потом наш потомок перевернул вверх дном все в гостиной, устроилась смотреть по хрустальному шарику мультипликации. И, наконец, я оказался на кухне, наблюдая за Джинни, как она начинает готовить ужин. Появилась возможность побеседовать. - Почему ты вернулся домой так рано? - спросила она. - Как бы тебе понравилось, если сегодня вечером возродить кое-что из былого? - так я ответил. - Что именно? - Матучек и Грейлок... Нет - Матучек и Матучек-Странный Сигнал Тревоги. Патент взят компанией "Чертова Нелепица". - Что случилось, Стив? - Увидишь в передаче по шару. Наступают новые времена. Они уже не просто пикетируются, они пошли дальше. Они блокируют все входы. Нашим служащим пришлось выбираться через верхние окна. В них швыряли камнями. Джинни была удивлена и возмущена. Но сохранила хладнокровие, которое выказывала миру за пределами этого дома. - Вы вызывали полицию? - Конечно, вызывали. Я ведь вместе с Барни слушал передачу, в которой Робертс излагал свои мысли, что ветераны еще могут быть в чем-то полезны. Что ж, если мы так хотим, полиция может оказать нам помощь. Демонстранты вторглись в чужие владения. Окна разбиты, стены заклеены непотребными лозунгами... и так далее. С точки зрения закона, наш случай вполне очевиден, но... От хлопот избавлена только оппозиция. Хлопоты для нас, и столько, сколько угодно. Они будут сопротивляться любой попытке рассеять демонстрацию. Помнишь Нью-Йоркский скандал вы прошлом месяце? Многие из этих типов тоже студенты. Вообрази заголовки: "Жестокая полиция выступает против Идеалистических настроений молодежи". "Нападение на Мирную демонстрацию", "полиция пустила в ход дубинки и Колдовство"... Пойми, вот ведь в чем самое дерьмо. Предприятия, связанные с "Источником Норн", производят снаряжение для армии и полиции. Такое, как флуоресцирующеи колдовские опознавательные метки или глаз василиска. Контракт обязывает нас вести исследования в этом направлении. Но полиция и вооруженные силы служат истеблишменту. Истеблишмент - есть зло. Поэтому "Источник Норн" следует уничтожить. Начальник полиции сказал нам, что официальное вмешательство с целью пресечь вторжение будет означать кровопролитие. А тогда, вероятно, волнения в Марлин-авеню... Бог знает, куда это может завести. Он попросил оставить работу до конца недели. Может, тогда гроза нас минует. Мы, вероятно, сделали бы это в любом случае. Некоторые наши служащие уже сказали инспекторам, что бояться вернуться обратно. Так вот обстоят дела... В глазах Джинни искрами сверкнула с трудом сдерживаемая ярость. - Если вы уступите,- сказала она,- они перейдуть к следующему номеру своей программы. - Ты все поняла верно. Мы все это понимаем. А вот насчет мученичества? Священники Иоаннитов готовы провести еще одну ханжескую церемонию, посвященную невинно пролитой крови. Крови, во всем подобной крови Агнца. В стране полно исполненных благих намерений простаков, которые задумываются, а не сбились ли они, действительно, с пути петристской церкви, если общество, которое на них основывается, использует насилие против членов Церкви Любви. Кроме того, давай, дорогая, смотреть в лицо фактам. Против гражданского неповиновения - насили