Атауальпа принял христианство, наказание смягчили и заменили повешением, - уточнил Васкес. - Впоследствии сам Писарро и его подручные чувствовали нечто вроде угрызений совести. Но они опасались, что, выйдя на свободу, Атауальпа поднимет против них восстание. Позднее именно так и поступил Манко, их марионеточный инка. - Говоривший сделал паузу. - Да, в испанском завоевании было много страшного - убийства, грабежи, порабощение. Но, друзья мои, вы изучали историю в англоязычных школах, а Испания на протяжении веков была соперницей Англии. Их противоречия не раз использовались в пропагандистских целях. Истина же состоит в том, что испанцы с их инквизицией и прочими жестокостями были в ту эпоху не хуже других, а может, даже и лучше. Некоторые из них, такие как сам Кортес, и даже Торквемада, пытались добиться определенных прав для местного населения. Не следует забывать, что оно уцелело на большей части территории Латинской Америки, причем на землях своих предков, тогда как англичане, вместе со своими последователями - янки и канадцами, почти полностью уничтожили североамериканские племена. - Туше! - сухо произнес Эверард. - Пожалуйста, - прошептала Хелен Тамберли. - Извините меня, сеньора. - Васкес поклонился хозяйке, не вставая с кресла. - Я пытался объяснить, почему удалось узнать так мало, и слегка увлекся. Так вот, достоверно известно, что монах и воин отправились в хранилище, где в ту ночь находились сокровища. Наступил рассвет, но они все не выходили, и тогда обеспокоенные часовые открыли дверь. Внутри никого не было. Осмотрели все выходы. Ничего. Тогда поползли самые невероятные слухи. О происшествии я узнал от индейцев, но даже их нельзя было расспросить как следует. Для них я ведь тоже был чужаком, а сами они отлучались из родных мест крайне редко. Обстановка была напряженная, так что мне пришлось сочинить легенду, объяснявшую мое появление в городе. Однако, если бы мною кто-то заинтересовался всерьез, эта история не выдержала бы проверки. Эверард попыхивал трубкой. - Хм, - произнес он между затяжками. - Насколько я помню, Тамберли, будучи священником, имел доступ к каждой новой партии сокровищ. Он читал над ними молитвы или что-то в этом роде. В действительности же он делал голограммы произведений искусства, чтобы грядущие поколения смогли увидеть и оценить их. А как туда попал этот военный? Васкес пожал плечами. - Мне сказали, что его имя - Луис Кастелар и что он - кавалерийский офицер, отличившийся в этой кампании. Некоторые утверждали, что он, вероятно, задумал похитить сокровища. Но другие считали, что такой доблестный рыцарь на это не способен, не говоря уже о благочестивом брате Танакуиле. В конце концов сам Писарро допросил часовых, но, как мне сказали, он лишь утвердился во мнении об их честности. Сокровища-то остались нетронутыми. Когда я покидал те места, бытовало мнение, что тут не обошлось без вмешательства нечистой силы. Людей охватила самая настоящая истерия. Это могло иметь крайне неблагоприятные последствия... - ...Которые не отражены в известной нам истории, - докончил за него Эверард. - Насколько критичен этот пространственно-временной отрезок? - Вне всякого сомнения, испанское завоевание в целом - одно из ключевых событий мировой истории. Что же до этого отдельного эпизода, кто знает? Мы ведь находимся по отношению к нему в будущем, но пока существовать не перестали. - Это не означает, что мы не можем исчезнуть, - резко оборвал Васкеса Эверард. "Просто навсегда исчезнуть из реальности, мы сами и породивший нас мир, - словно нас никогда и не было. Это пострашнее смерти". - Патруль сконцентрирует все свои резервы в этом временном отрезке и будет действовать крайне осторожно, - добавил он, обращаясь к Хелен Тамберли. - Что же могло произойти? У вас есть какие-нибудь предположения, агент Васкес? - Есть одна догадка, - ответил разведчик. - Думаю, кто-то намеревался похитить сокровища с помощью машины времени. - Да, это вполне возможно. Кстати, Тамберли, наряду с прочими задачами, должен был наблюдать за развитием событий и сообщать Патрулю обо всем, что могло вызвать подозрения. - Как он мог это сделать, не возвратившись в будущее? - удивилась хозяйка. - Он оставлял донесения в условленных местах среди скал. Контейнеры, имеющие форму обычных булыжников, испускали гамма-лучи, чтобы их легче было обнаружить, - пояснил Эверард. - Все эти места были проверены, но там не нашли ничего, кроме обычных коротких рапортов Тамберли о его наблюдениях. - Для этого расследования я бросил свою основную работу, - продолжал рассказывать Васкес. - Моя миссия - на одно поколение раньше, во времена правления Уайна Капака, отца Атауальпы и Уаскара. Нельзя изучать испанское завоевание, не разобравшись в истории великой и сложной цивилизации, которую уничтожили конкистадоры. Империя инков простиралась от Эквадора в глубь территории Чили и от побережья Тихого океана до истоков Амазонки. И... похоже, какие-то чужеземцы появлялись при дворе великого правителя инков в 1524 году, примерно за год до его смерти. Они походили на европейцев, и поначалу мы решили, что так оно и есть: инки уже слышали о людях, прибывших издалека. Спустя какое-то время они исчезли, причем никто не знал, куда и каким образом. А незадолго до вызова в будущее, я начал получать из различных источников сообщения, что пришельцы пытались убедить Уайна не наделять Атауальпу такой властью, которая позволит ему соперничать с Уаскаром. Им это не удалось: старик был упрям. Однако важен сам факт подобной попытки, так ведь? Эверард даже присвистнул: - О боже, конечно! У вас есть предположения, кем могли быть эти пришельцы? - Достоверных данных нет. В этом интервале крайне трудно завоевать чье-то доверие. - Васкес усмехнулся. - Защищая испанцев от обвинений в том, что они, даже по понятиям шестнадцатого столетия, выглядели чудовищами, должен сказать, что инки тоже не были невинными овечками. Их государство осуществляло агрессивную экспансию во всех направлениях. И было тоталитарным. Жизнь нации регулировалась до последних мелочей. Но власть проявляла и доброту: если вы с ней сотрудничали, то получали свой кусок. Но горе вам, если вы выказывали строптивость. Даже высшие сословия не пользовались у инков какой-либо ощутимой свободой. Ею наслаждался только божественный король инков. Так что вы можете представить, с какими трудностями можно столкнуться, даже если принадлежишь к той же самой расе. В Каксамалке я говорил всем, что меня послали сообщить чиновникам о делах в моей местности. Но до того как Писарро сверг Атауальпу, я и с этой легендой вряд ли продержался бы очень долго. Поэтому мне приходилось довольствоваться лишь слухами и сплетнями. Эверард кивнул. Испанское завоевание (как, впрочем, и практически любое событие в истории) имело и положительные, и отрицательные стороны. Кортес, по крайней мере, положил конец кровавым жертвоприношениям ацтеков, а Писарро принес индейцам понятие о достоинстве и правах личности. У обоих завоевателей среди индейцев были союзники, которые сразу встали на сторону испанцев. Патрульному не пристало морализировать. Его долг - охранять то, что было, что составляет историю, и, конечно, помогать своим товарищам. - Давайте обсудим наши дальнейшие действия, - предложил Эверард. - Может, удастся что-нибудь придумать. Миссис Тамберли, мы не бросим вашего мужа на произвол судьбы: не сомневайтесь, мы сделаем все возможное, чтобы спасти его, хотя, конечно, не все в наших силах. Дженкинс принесла чай. 30 октября 1986 года Мистер Эверард поразил меня. Его письма, а затем телефонные звонки из Нью-Йорка были изысканно-вежливы и, скажем так, весьма интеллектуальны. Но вот он сам: здоровяк с перебитым носом. Сколько ему лет? Сорок? Трудно сказать. Уверена, что он немало побродил по свету. Впрочем, дело не в том, как он выглядит. (Кстати, он мог бы вызвать у меня интерес - при определенных обстоятельствах. Хотя таковых не возникнет. Без сомнения, к лучшему, черт бы все побрал.) Говорит он вкрадчиво, и в целом стиль общения напоминает его письма. Жмем друг другу руки. - Рад встретиться с вами, мисс Тамберли. - Голос низкий. - Спасибо, что пришли. Отель в деловой части города. Вестибюль. Я парирую: - Но это ведь связано с моим единственным дядюшкой, не так ли? Он кивает. - Мне бы хотелось побеседовать с вами не торопясь. Вы не сочтете меня чересчур навязчивым, если я приглашу вас выпить? Или пообедать? Я не доставлю вам излишних хлопот. Надо быть начеку. - Спасибо. Возможно, попозже. По правде говоря, мне нужно немного успокоиться. Давайте пока просто пройдемся. - Почему бы и нет? День великолепный, а я не был в Пало-Альто уже несколько лет. Может, отправимся в университет и побродим там? Погода действительно прекрасная - бабье лето, дождей нет и в помине. Еще несколько таких дней, и появится смог. А пока над головой прозрачное голубое небо, и солнечный свет заливает все кругом. Стройные эвкалипты в университетском городке скоро окрасятся в серебристые и нежно-зеленые тона. Мое волнение совершенно естественно (что-то случилось с дядей Стивом), но у нее есть и другая причина: рядом со мной самый настоящий детектив. Мы сворачиваем налево. - Чего вы хотите, мистер Эверард? - Побеседовать с вами, как я и говорил. Я бы хотел, чтобы вы как можно подробнее рассказали мне о докторе Тамберли. Какая-нибудь деталь в вашем рассказе может навести нас на след. Хорошо, что эта организация проявила заботу и поручила дело такому человеку. Понятно, ведь они вложили деньги в экспедицию дяди Стива. Он ведет исследования в Южной Америке, о которых никогда особенно не распространяется. Вероятно, приберегает сенсацию для книги, которую намеревается написать. Похвальная забота. Надо же будет отчитаться, куда пошли необлагаемые налогами суммы. Нет, так нельзя. Дешевый цинизм присущ самонадеянным невеждам. - А почему вы хотите побеседовать именно со мной? Ведь мой отец, брат дяди, наверняка знает больше. - Возможно. Я намерен повидаться и с ним, и с вашей матерью. Но, по дошедшей до меня информации, вы пользуетесь особым расположением вашего дяди. Я почти уверен, что он рассказывал вам о себе - никаких тайн, ничего, на ваш взгляд, особенного. Тем не менее эти сведения наверняка помогут мне понять его и подскажут, куда он мог направиться. Комок в горле. Прошло уже шесть месяцев, а от него - ни строчки. - Неужели в вашей организации ничего не знают? - Вы уже спрашивали об этом, - напоминает Эверард. - Тамберли всегда действовал самостоятельно. Это было единственным условием, поставленным им перед организацией. Он работал в Андах - вот и все, что нам известно. Это огромная территория. Полицейские власти нескольких стран, где он мог бы оказаться, не смогли сообщить нам ничего полезного. Об этом трудно говорить. Мелодрама. Но... - Вы подозреваете... нечистую игру? - Мы ничего не знаем, мисс Тамберли. Надеемся, что нет. Может быть, он решил рискнуть и... В любом случае, моя задача - попытаться понять его. Он улыбается. На лице проступают морщины. - А для этого я хочу сначала познакомиться с людьми, которых он считает близкими. - Понимаете, он всегда был очень замкнут и... нелюдим. - Но отношения с вами - исключение. Не будете возражать, если я задам несколько вопросов, касающихся вас самой? - Давайте. Но не обещаю, что отвечу на все. - Ничего сугубо личного. Ну, скажем так. Вы учитесь на последнем курсе в Стэнфорде, верно? Какая у вас специализация? - Биология. - Это такое же общее понятие, как физика, правда? Мозги у него на месте. - Ну, я интересуюсь главным образом эволюционными изменениями. Возможно, займусь палеонтологией. - Значит, вы намерены учиться в аспирантуре? - Конечно. Докторская степень - пропуск в науку. - Осмелюсь заметить, вы больше похожи на спортсменку, чем на ученого. - Конечно, теннис, туризм... Люблю прогуляться с рюкзаком по свежему воздуху, а поиски останков ископаемых животных - прекрасный способ еще и получать за это деньги. - Что-то меня подталкивает. - Я уже подыскала себе работу на лето. Буду водить туристов на Галапагосских островах. Самый настоящий затерянный мир, если таковой когда-либо существовал. Неожиданно у меня начинает щипать глаза, контуры предметов расплываются. - Эту работу мне нашел дядя Стив. У него в Эквадоре друзья. - Что ж, неплохо. Говорите по-испански? - Немного. Раньше мы всей семьей часто проводили отпуска в Мексике. Я и сейчас время от времени там бываю. Кроме того, я несколько раз съездила в Южную Америку. С ним необыкновенно легко разговаривать. "Удобен, как старый ботинок", - говаривал в подобных случаях отец. Сначала мы сидели на скамейке в университетском городке, потом пили пиво в студенческом клубе. Кончилось же все тем, что он пригласил меня обедать. Ничего особенного, никакой романтики. Но из-за этого стоило пропустить занятия. Я говорила без умолку. Удивительно, как мало он ухитрился рассказать о себе. Я поняла это в тот момент, когда он, стоя возле моего дома, пожелал мне спокойной ночи. - Вы мне необыкновенно помогли, мисс Тамберли. Возможно, больше, чем сами предполагаете. Завтра я примусь за ваших родителей. Затем, вероятно, вернусь в Нью-Йорк. Погодите. - Он достал портмоне и извлек оттуда маленький белый прямоугольник. - Моя визитка. Возьмите. Если вы вспомните еще что-нибудь, сейчас же позвоните мне. - Затем продолжил необычайно серьезно: - Даже если случится что-либо, по вашему мнению, совсем незначительное. Пожалуйста. Дело может принять опасный оборот. Неужели дядя Стив связан с ЦРУ? Вечер вдруг потерял для меня всю свою прелесть. - Хорошо. Спокойной ночи, мистер Эверард. Я выхватываю у него визитку и торопливо закрываю дверь. 11 мая 2937 года до Рождества Христова - Когда я заметил, что они ушли со своих постов и собрались вместе, я призвал на помощь Сант-Яго и бросился на них, - рассказывал Кастелар. - Первого двинул по шее, и он упал. Извернулся и ударил второго - ребром ладони под нос, снизу вверх. Вот так! - Испанец сделал резкий, сокрушительный выпад. - Он тоже свалился. Тогда я схватил свою шпагу, прикончил обоих и бросился к вам. Он говорил нарочито небрежно. Тамберли, еще не оправившись от шока, подумал, что экзальтационисты совершили непростительную ошибку: недооценили возможности человека прошедшей эпохи. Этот испанец не знал почти ничего из того, что знали они, но голова у него работала ничуть не хуже. Сыграла свою роль и жестокость, воспитанная столетиями войн, - не конфликтов с использованием передовых технологий, где роль личности незначительна, а средневековых битв, когда смотришь в лицо своему врагу и собственной рукой кромсаешь его на куски. - И вы не побоялись их... колдовства? - пробормотал Тамберли. Кастелар покачал головой. - Я знал, что Бог на моей стороне. Он перекрестился и вздохнул. - Я сделал глупость - не захватил с собой их ружья. Больше такого не повторится. Несмотря на жару, Тамберли охватила дрожь. Сгорбившись, он сидел в высокой траве, под лучами полуденного солнца. Над ним нависал Кастелар - доспехи сверкают, рука сжимает шпагу, ноги широко расставлены - словно колосс, покоривший мир. В нескольких ярдах от них стоял темпороллер. Рядом журчал ручей, устремляясь к невидимому отсюда океану. Кастелар прикинул, что до него миль двадцать-тридцать. Пальмы, чиримойи [чиримойя - небольшое фруктовое дерево, эндемик Южной Америки] и другая растительность свидетельствовали, что они "все еще" находятся в тропическом поясе Америки. Ну да, он ведь в первую очередь привел в действие темпоральный активатор, а пространственный почти не трогал. Вскочить, прорваться мимо испанца к роллеру и бежать? Нет, это невозможно. Будь он в лучшей физической форме, рискнул бы. Как и большинство полевых агентов, он в совершенстве владел техникой рукопашного боя. Это давало возможность одолеть более сильного, но менее искусного противника. (Любой кабальеро минувших веков проводил жизнь в условиях такой физической активности, что даже олимпийский чемпион рядом с ним мог показаться заморышем). Но сейчас Тамберли был слишком слаб - и телом, и духом. После того как с головы был снят кирадекс, к нему снова вернулась сила воли. Но что толку? Тело его не слушалось, мысли путались, веки налились свинцом, голова гудела, как колокол. Кастелар свирепо глядел на американца. - Хватит изворачиваться, колдун! - выкрикнул он. - Ты ответишь на все мои вопросы. "Если я буду просто молчать, он меня убьет, - в изнеможении размышлял Тамберли. - Но сначала попытается развязать язык пытками и заставить подчиниться силой... Хотя тогда он останется один, неизвестно где, и может быть, не сумеет никому принести вреда. Нет. Убедившись, что от меня мало проку, он наверняка попытается запустить роллер. Хорошо, если сразу взорвется, а если нет? Он ведь такого натворит... Нет, смерть - на крайний случай, когда ничего другого не останется..." Тамберли поднял голову и увидел в вышине темный силуэт парящего орла. - Никакой я не колдун, - сказал он. - Просто я знаю много таких вещей, о которых вы даже и не слышали. Индейцы думали, что мушкетеры повелевают молниями. А все дело в порохе. Стрелка компаса указывает на север, но это тоже не колдовство. - "Хотя ты и не понимаешь принцип его действия". - Таковы и оружие, которое поражает, не причиняя ран, и механизмы, способные преодолевать пространство и время. Кастелар кивнул. - Я догадался об этом, - неторопливо произнес он. - Охранявшие меня воины, которых я потом убил, думали, что я не понимаю, о чем они говорят. "Боже, какой сообразительный экземпляр! Возможно, в своем роде гений. Я его недооценивал. А ведь он рассказывал, что в семинарии зачитывался Амадисом Галльским - рыцарскими романами, будоражившими воображение его современников... А в другой раз продемонстрировал в разговоре хорошее понимание тонкостей ислама". Кастелар вдруг весь напрягся. - Говори, что здесь происходит, - потребовал он. - Кто ты на самом деле и почему выдаешь себя за духовное лицо? Тамберли попытался сосредоточиться. Защитного барьера в сознании больше не было: кирадекс снял психологическую блокировку и ничто теперь не удерживало его от раскрытия тайн темпоральных путешествий и Патруля Времени. Кроме чувства долга. Он обязан, просто обязан найти выход из этого ужасного положения. Ему бы сейчас хоть небольшую передышку - восстановить силы после всего, что пришлось пережить, - и он перехитрил бы Кастелара. Будь тот хоть семи пядей во лбу - ему все равно многого не понять. Но Тамберли был едва жив. А Кастелар чувствовал его слабость и беспощадно на него наседал. - Отвечай! По существу, без уверток! Говори правду! Он наполовину обнажил шпагу, но тут же убрал ее обратно в ножны. - Это будет очень долгий рассказ, дон Луис... Испанец пнул Тамберли сапогом по ребрам, и тот упал, хватая ртом воздух. Грудь пронзила нестерпимая боль. - Давай! Говори же! - Голос испанца гремел над ним, словно раскаты грома. Американец с трудом поднялся с земли и снова сел, втянув голову в плечи. - Да, я выдавал себя за монаха, но не имел никаких намерений, направленных против веры Христовой. - Тамберли закашлялся. - Так было нужно. Понимаете, где-то в мире есть злодеи, у которых имеются точно такие же машины. На этот раз они хотели завладеть вашим сокровищем и похитили нас обоих... Допрос продолжался. Уж не у доминиканцев ли, заправлявших испанской инквизицией, обучался Кастелар? Или он просто умел обращаться с пленными? Вначале Тамберли намеревался скрыть все, что касалось темпоральных путешествий, но потом то ли он сам случайно проговорился, то ли Кастелар, заподозрив что-то, сумел развязать ему язык. Конкистадор удивительно быстро ухватил суть идеи. Теория не понадобилась. (Тамберли сам имел довольно смутное представление об этом открытии, совершенном спустя много тысячелетий после его эпохи.) Кастелар не стал ломать голову над проблемой взаимосвязи пространства и времени: выругавшись, он сразу же перешел к практической стороне дела. До него быстро дошло, что машина может летать и зависать в воздухе, а также мгновенно переноситься по желанию седока куда и когда угодно. Пожалуй, реакция Кастелара оказалась вполне естественной. Даже образованные люди шестнадцатого столетия верили в чудеса - это догмат и христианства, и иудаизма, и ислама. С другой стороны, они жили в эпоху революционных открытий, изобретений и идей. (Испанцы же чуть не поголовно увлекались историями о рыцарях и волшебниках - пока их не излечил от этого Сервантес.) Ни один ученый не говорил Кастелару, что путешествие в прошлое физически невозможно, ни один философ не указывал причины, по которым оно абсурдно с точки зрения логики. Конкистадор принял его как очевидный факт. Опасность изменения или даже уничтожения всего будущего, по-видимому, нисколько его не беспокоила. Впрочем, возможно, он просто не хотел связывать себе этим руки. - О мире позаботится Господь, - заявил он и принялся выяснять, как пользоваться машиной. Конкистадор живо представил себе груженные товарами каравеллы, которые курсировали между столетиями, и картина его воодушевила. Его не слишком интересовал поистине драгоценный груз этих каравелл: сведения о происхождении цивилизаций, утраченные стихи Сапфо, записи выступлений величайших виртуозов, трехмерные изображения произведений искусства, пошедших на переплавку в счет выкупа... Он думал о рубинах и рабах, но прежде всего - об оружии. Ему казалось естественным, что владыки будущего постараются регулировать подобные перемещения, а бандиты станут грабить караваны. - Значит, ты был шпионом своего повелителя, а его враги, явившись, словно воры, посреди ночи в сокровищницу, удивились, обнаружив там нас двоих? - заключил испанец. - Благодаря милости Божией, мы снова на свободе. Что дальше? Солнце стояло низко. В горле у Тамберли пересохло, голова раскалывалась, суставы болели. Сквозь темную пелену, застилавшую глаза, он увидел, что неутомимый и безжалостный Кастелар присел перед ним. - Мы... мы должны вернуться... к моим товарищам по оружию, - прохрипел Тамберли. - Они хорошо вам заплатят и... отвезут вас обратно, в Каксамалку. - Отвезут? Неужели? - Кастелар по-волчьи оскалился. - И сколько они мне заплатят, в лучшем случае? К тому же я не уверен, Танакуил, что ты говоришь правду. Я верю лишь в то, что Господь не случайно вложил этот инструмент в мои руки, и я должен воспользоваться им во славу Господа и моего народа. Слова испанца обрушивались на Тамберли, словно удары. - И как вы намерены поступить? Кастелар погладил бороду. - Я подумаю, - негромко ответил он, сощурившись. - Но прежде ты научишь меня обращаться с этим рысаком. Он упруго поднялся на ноги. - Встать! Испанцу пришлось едва ли не волоком тащить своего пленника к темпороллеру. "Я должен лгать и тянуть время; на худой конец, откажусь и пусть делает что хочет". Но силы оставили Тамберли. Истощение, боль, жажда, голод сломили его... Он был не в состоянии сопротивляться. Кастелар склонился над пленником, готовый отреагировать на любое подозрительное движение. Но Тамберли уже почти ничего не соображал и даже не пытался обмануть его. Ухватиться за рукоятки, осмотреть пульт управления. Для определения даты нажать на кнопку. Машина регистрировала каждый пространственный и темпоральный переход. Да, в самом деле, счетчик показывает, что они попали в далекое прошлое, в тридцатое столетие до Рождества Христова. - До Рождества Христова, - с придыханием произнес Кастелар. - Конечно же, я могу отправиться к Господу, когда он ходил по этой земле, и пасть пред ним на колени... Когда испанец впал в экстаз, здоровый человек запросто мог бы нанести ему удар, используя карате, но Тамберли лишь упал на сиденье и потянулся к активатору. Кастелар отпихнул его, и американец повалился на землю, словно мешок с мукой. В полузабытьи он лежал на земле, пока острие шпаги не заставило его снова подняться. Вот дисплей с картой. Они находятся на побережье, которое в будущем станет южной частью Эквадора. По приказу Кастелара Тамберли включил настройку, и глобус начал вращаться. Когда показались очертания Средиземного моря, конкистадор застыл. - Уничтожить неверных, - пробормотал он. - Вновь обрести Святую Землю. Банк данных выдавал на экран изображение любого района Земли в заданном масштабе, а управлять перемещениями в пространстве смог бы и ребенок. (Конечно, если не требовалась большая точность.) Кастелар согласился, что пока ему лучше воздержаться от таких трюков, как внезапное появление в запертой сокровищнице. Установка же времени не представляла для него трудностей, поскольку он знал арабские цифры. Поэтому конкистадор в считанные минуты справился с задачей. Роллер был несложен в управлении и позволял в мгновение ока переноситься куда и когда угодно. Однако использование антигравитатора требовало более основательной подготовки. Перед пробным полетом Кастелар заставил Тамберли показать ему, как пользоваться рычагами управления, а затем усадил американца позади себя. - Если упадем, то вместе, - пригрозил он. А Тамберли только об этом и мечтал. Вначале роллер тряхнуло так, что он едва не свалился, но Кастелар тут же выровнял машину и расхохотался. Он попробовал прыгнуть во времени и возвратился на полдня назад. Неожиданно солнце оказалось в зените, а на экране он увидел себя и Тамберли - они находились в долине, почти в миле под ними. Это его потрясло. Он поспешно рванулся вперед, к закату, и сразу же снизился. Теперь внизу никого не было. Почти минуту роллер висел в воздухе, а затем с грохотом приземлился. - Слава Господу! - вскричал Кастелар, ступив на землю, - чудеса и милости его бесконечны! - Пожалуйста, - взмолился Тамберли, - давайте сходим к реке. Я умираю от жажды. - Чуть позже, - ответил Кастелар. - Здесь нет ни пищи, ни огня. Нужно отыскать место получше. - Где? - простонал Тамберли. - Я уже об этом подумал, - сказал Кастелар. - Искать твоего короля - все равно, что отдаться ему на милость. Он заберет у меня это приспособление, которое может хорошо послужить христианской вере. Вернуться в ту самую ночь в Каксамалку? Нет, не сразу. Там придется иметь дело с пиратами, а если не с ними, так наверняка с моим великим капитаном Писарро. Я его бесконечно уважаю, но... Возможны затруднения. Если же я явлюсь с могучим оружием, он будет со мной считаться. - При этих словах Тамберли, несмотря на свое полуобморочное состояние, вспомнил, что еще до полного завоевания Перу среди конкистадоров начались распри. - Ты утверждаешь, что родился почти через две тысячи лет после Господа нашего, - продолжал Кастелар. - Твое время может послужить хорошим убежищем. Ты наверняка знаешь там подходящие места. А если, как ты говоришь, это изобретение было сделано намного позже, то ваши чудеса и подавно не собьют меня с толку. Тамберли понял, что испанец и не подозревал о существовании автомобилей, самолетов, небоскребов, телевидения... Он был осторожен, словно дикий зверь. - Тем не менее для начала я предпочел бы какую-нибудь тихую заводь, где мне ничто не будет угрожать; отдохнув, я решу, что делать дальше. Хорошо бы еще найти там человека, слова которого можно было сравнить с твоими... И тут же словно взорвался: - Понял? Ты должен знать такое место! Говори! С запада струился мягкий золотистый свет. Птицы устраивались на ночлег в кронах деревьев. Сверкала вода в реке. Кастелар снова пустил в ход кулаки. По этой части он был мастер. Ванда... В 1987 году она должна быть на Галапагосских островах, которые как нельзя лучше подходили для убежища... Подвергнуть ее опасности... Нет, это много хуже, чем нарушить инструкции Патруля. Но так или иначе, кирадекс сломал важный барьер внутри Тамберли. Эта девушка находчива, изобретательна и почти столь же сильна, как любой мужчина. Она не бросит в беде своего несчастного, униженного дядю. Ее яркая красота отвлечет Кастелара, хотя он и привык не придавать значения женским чарам. А тем временем американцы найдут или используют какую-либо возможность... Впоследствии патрульный не один раз проклинал себя за это решение. Да, испанец вырвал его силой, но он и сам виноват: кто тянул его за язык? Карты и координаты островов, которые ни один известный истории картограф не наносил на бумагу до 1535 года. Их описание. Объяснения, что делала там девушка. (Кастелара вначале это изумило, но потом он вспомнил об амазонках из средневековых романов.) Сведения о ней. Какова вероятность, что большую часть времени она будет в окружении друзей? Возможно ли, что позже она захочет побродить по острову одна?.. Вопросы эти были порождением изобретательного, цепкого ума, обладатель которого привык охотиться в открытую. Спустились сумерки. Быстро, как это бывает в тропиках, наступила ночь. Зажглись звезды. Откуда-то донесся вой ягуара. - Ну, что же... - Кастелар ухмыльнулся. - Ты рассказал все, что требовалось. Правда, не по доброй воле, но тем не менее ты заслужил отдых. - Могу я пойти напиться? - взмолился Тамберли, которому впору уже было ползти. - Как хочешь. Впрочем, не уходи далеко, чтобы потом я мог тебя отыскать. Боюсь, иначе ты в этой глуши пропадешь. Тамберли охватил ужас. Он приподнялся и сел в траве. - Как? Разве мы улетим не вместе? - Нет, нет. Я не слишком тебе доверяю, приятель. Сначала мне нужно позаботиться о себе. Все дальнейшее - в руках Господа. Подожди здесь, пока я за тобой не вернусь. В свете звезд тускло поблескивали шлем и металлический нагрудник. Испанский рыцарь направился к машине времени. Сел за пульт. Пальцы его легли на светящиеся рукоятки. - Сант-Яго с нами, вперед! - раздался клич. Машина поднялась на несколько ярдов в воздух. Затем послышался хлопок, и роллер исчез. 12 мая 2937 года до Рождества Христова Тамберли проснулся на рассвете. Берега реки были темны от росы. Рядом шелестел камыш, журчала и плескалась вода. В ноздри ему ударили запахи трав. Все тело американца болело. Живот свело от голода, но голова была ясная. Исчезли последствия применения кирадекса - неспособность сосредоточиться и головная боль. Он снова мог соображать, снова почувствовал себя человеком. С трудом поднявшись на ноги, он некоторое время стоял на месте, вдыхая прохладный воздух. Небо приобрело светло-голубой оттенок. Вдалеке с карканьем пролетела стая ворон. Кастелар так и не вернулся. Возможно, ему потребовалось дополнительное время. Когда накануне он увидел самого себя сверху, это, вероятно, вывело его из равновесия. Не исключено, что он вообще не вернется. В будущем, куда он направился, его могли убить... Либо он решил, что мнимый монах просто не стоит беспокойства. "Довольно рассуждений. В моих силах сделать так, чтобы он никогда меня не нашел. И я буду свободен". Тамберли двинулся в путь. Он слаб, но если будет экономить силы, то сможет добраться до побережья. Главное - держаться реки. А в устье вполне может быть какое-нибудь поселение. Люди уже давно научились переправляться морем из Азии в Америку. Туземцы, конечно, примитивны, но наверняка гостеприимны. С его знаниями он сможет стать у них важной персоной. А потом... У него появилась идея. 22 июля 1435 года Он меня отпускает. До земли - несколько дюймов. Я теряю равновесие и падаю. Снова вскрикиваю. Пячусь от него. Останавливаюсь. Смотрю. Он по-прежнему в седле машины - улыбается. Сквозь гулкие удары сердца, отдающиеся в голове, слышу, как он говорит: - Не пугайтесь, сеньорита. Я прошу прощения за столь неделикатное обращение, но иного выхода у меня просто не было. Теперь мы одни и можем побеседовать. Одни! Оглядываюсь по сторонам. Океан совсем рядом. Это залив - на фоне неба просматриваются очертания противоположного берега. Похоже на Академи-Бей, близ станции "Дарвин"... Но где сама станция? Может, это дорога в Пуэрто-Айора? Кусты, как в Матазарно, деревья, как в Паоло-Санто... Редкие кактусы, кустики травы. Пусто, кругом пусто. Пепел от костра. Господи Иисусе! Панцирь огромной черепахи и обглоданные кости! Невероятно: кто-то убил черепаху на Галапагосских островах! - Пожалуйста, не пытайтесь убежать, - предупреждает он. - Мне просто придется вас догнать. Поверьте, ваша честь в безопасности. В большей безопасности, чем где-либо. Ведь на этих островах нет никого, кроме нас. Мы - словно Адам и Ева перед грехопадением. В горле у меня пересохло. Язык едва ворочается во рту. - Кто вы? Что здесь происходит? Он слезает с машины. Галантно кланяется. - Дон Луис Ильдефонсо Кастелар-и-Морено, из Барракоты в Кастилии. До недавнего времени - участник экспедиции капитана Франциско Писарро в Перу. К вашим услугам, миледи. Кто сошел с ума, он или я? А может быть, весь мир? Я хочу удостовериться, что не сплю, не повредилась головой, что это не галлюцинации и не бред. Нет-нет, я вполне вменяема. Меня окружают растения, которые я знаю. Они крепко сидят в земле. По небосклону движется Солнце. Воздух еще не успел нагреться, но запахи, поднимающиеся от земли, такие же, как всегда. Стрекочут кузнечики. Мимо с шумом пролетает голубая цапля. Разве все это не реально? - Садитесь, - предлагает он. - Вы никак не можете прийти в себя. Хотите воды? - Затем, как бы желая меня успокоить: - Я захватил ее с собой. Здесь безлюдное место. Но у вас будет все, что пожелаете. Я киваю головой и принимаю его предложение. Он поднимает с земли сосуд, протягивает мне и сразу же делает шаг назад. Чтобы не испугать маленькую девочку. Я принимаю ведерко - розовое, с трещиной у верхнего края. Им еще можно пользоваться, но держать у себя такую вещь никто не станет. Его явно кто-то выбросил, а Кастелар подобрал. Пластик ничего не стоит даже в хижинах туземцев. Пластик. Последний штрих. Решил подшутить. Боже, это не смешно. И все же я смеюсь. Кричу. Вою. - Успокойтесь, сеньорита. Повторяю, если будете благоразумны, вам нечего опасаться. Я буду вас защищать. Свинья! Я не сбрендившая феминистка, но, когда похититель берет меня под свое покровительство, это уж слишком. Мой смех замирает в тишине. Встаю. Разминаюсь. Мускулы немного дрожат. И все же, несмотря ни на что, я больше не испытываю страха. Внутри - холодная ярость. Стараюсь точно оценить ситуацию. Испанца вижу так отчетливо, словно его осветила молния. Он невысок и худощав, но силен - я еще помню его хватку. Черты лица, конечно, чисто европейские. Кожа почти черная от загара. Одет он, правда, так себе. Неоднократно чиненная одежда полиняла и выцвела, а кое-где заляпана грязью. Сам он тоже давно не мылся. От него исходит сильный запах, не вызывающий, однако, отвращения. Его можно назвать естественным. На шлеме - гребень, который сзади защищает шею. Латы потускнели, на поверхности металла видны царапины. Следы сражений? На левом бедре висит шпага. Справа - ножны для кинжала. Но они пусты. Испанец, по-видимому, разделал черепаху и сделал из дерева вертел, на котором жарил мясо, с помощью шпаги. Для костра он наломал сухих веток. В стороне лежит приспособление для добывания огня. Вместо шнура - сухожилие. Значит, он здесь уже давно. Шепотом спрашиваю: - Где мы? - Это один из островов того же архипелага; вам он известен под названием Санта-Крус. Мы перенеслись на пятьсот лет назад. Сегодня - ровно сто лет до его открытия. Дыши медленно и глубоко. Сердце, успокойся. В свое время я отдавала должное научной фантастике. Путешествия во времени. Но... испанский конкистадор! - Из какого вы времени? - Я уже говорил. Из будущего, примерно через сто лет. Я принимал участие в походе братьев Писарро, и мы свергли языческого правителя Перу. - Нет. Я бы вас просто не поняла. Ошибка. Теперь я вспоминаю. Дядя Стив говорил мне как-то, что если я встречу англичанина из шестнадцатого столетия, то не пойму ни единого слова. Написание слов почти не изменилось, а произношение - радикально. Испанский же в этом отношении гораздо стабильнее. Дядя Стив! Остынь. Нужно говорить спокойнее. Нет, не могу. По крайней мере, смотрю этому человеку прямо в глаза. - Вы упомянули об одном моем родственнике, прежде чем... схватить меня своими сильными руками. - Я сделал то, что было необходимо, - раздраженно говорит он. - Да, если вы действительно Ванда Тамберли, то я знаком с братом вашего отца. - Он пристально смотрит на меня. - Когда мы были вместе, его звали Эстебан Танакуил. Значит, дядя Стив тоже путешествует во времени? Ничего не могу с собой поделать: голова идет кругом. Пытаюсь успокоиться. Дон Луис-И-Так-Далее видит мое замешательство. А может, он даже его предвидел? По-моему, он хочет вывести меня из равновесия. - Я предупредил вас, что дядя в опасности, - говорит он. - И это правда. Он мой заложник, которого я оставил в безлюдном месте, где он вскоре умрет от голода, если прежде его не растерзают дикие звери. И выкуп за него должны дать вы. 22 мая 1987 года Один миг, и мы прибыли. Похоже на удар в солнечное сплетение. Я едва не падаю. Хватаюсь за него. Зарываюсь лицом в складки его грубого плаща. Спокойно, милочка. Он предупредил тебя об этом... переходе в другое измерение. Сам он охвачен благоговейным страхом. Слышится торопливое: - Ave Maria gratiae plena... [католическая молитва "Аве Мария"] Здесь, в небесах, холодно. Луны не видно, но звезды - повсюду. Мигают огоньки летящего самолета. Полуостров огромен, как раскинувшаяся вширь галактика. Мы над ним на высоте полумили. Внизу - белые, желтые, красные, зеленые, синие искры - сверкающий поток автомобилей, едущих из Сан-Хосе в Сан-Франциско. С левой стороны чернеют тени - это горы. Справа - темный провал залива, прочерченный огнями мостов. Гроздья огней на дальнем берегу обозначают отстоящие друг от друга районы города. Сегодня пятница, около десяти вечера. Часто ли я видела эту картину прежде? Случалось, сквозь иллюминаторы авиалайнеров. Сейчас иное дело; я разглядываю ее с заднего сиденья зависшего в воздухе пространственно-временного мотоцикла. Впереди меня - человек, родившийся почти за пять столетий до меня. У него прекрасное самообладание. И прямо-таки львиная отвага. Правда, лев никогда не бросается в неизвестность сломя голову. А ведь именно так поступили эти парни, когда Колумб объяснил им, где их ждет добыча. - Это королевство Морганы-ла-Хады? - едва дыша, спрашивает он. - Нет, тут живу я. А вот это - фонари, фонари на улицах, и в домах, и... на повозках. Эти повозки движутся сами собой, без лошадей. А там летит воздушный корабль. Но он не может переноситься с места на место и из одного года в другой, как этот. Разумная женщина не стала бы нести такую чепуху. Она бы начала пудрить ему мозги, водить за нос и воспользовалась бы его невежеством, чтобы заманить в ловушку. Как же, в ловушку. Я - всего лишь я, а вот он - действительно супермен или очень близок к такому определению. Он - продукт естественного отбора своей эпохи. В те времена выживали и давали потомство только физиче