, и этот бывший замухрышка тоже не шутил. Что-то ему от нее нужно, но главное тут - не продешевить. Уж слишком часто Раиса в жизни спешила схватить золотую птицу счастливой судьбы и все промахивалась - утром проснешься, а птичка уже в небе порхает. - Рассказывай, Толик. - Раиса старалась говорить мягко, горловым голосом, который стольких сводил с ума. Как хотелось, не вышло, уж очень она прокурила и пропила этот голос. - Закурить не найдется? - спросила она. - Курить тоже завязываем, - сообщил Анатолий. - Перебор, - сказала Раиса. - Курить не завязываем. Рака легких не опасаемся. - Курить ты бросишь, когда узнаешь, что стоит на карте. - Тогда говори, что стоит на карте. - Может, ты догадывалась, что я к тебе неровно дышу, - начал Анатолий. - Со времен средней школы. - Почти забыла, - призналась Раиса, - растаяло как дым отечества. - Не кривляйся, - укорил ее Анатолий. - Тебе это не идет. - А ну, уберем из общения этот учительский тон, - сказала Раиса, которая за свою жизнь научилась поддерживать беседу в любом обществе. Она легко схватывала слова и понятия, даже начатки языков. Она в Турции могла лучше любого челнока объясниться. А про Польшу и не говорим. - Я советовался с докторами наук, - сказал он, - пришлось вложить большие бабки. Они мне как бы надавали советов. Ты слушаешь? Значит, я теперь знаю, как сделать. Бабки у меня как бы есть. Начнем хоть завтра. Я уже договорился с роддомом и консультацией - возражений не имеется. Но конечно, абсолютно как бы тайна. - Слушай, Толик, не мути. Чего тебе от меня надо? А то я уж бояться начала. У тебя в глазах оголтелость. - Мне ты нужна, неужели не поняла? - Если я, тогда к твоим услугам, только потраченная молью. - Мне ты нужна молодая, как я любил. Ты что, не понимаешь, что у меня к тебе как бы чувство было? - Обратного пути история, прости, Толик, не знает. - Теперь знает! Мы берем твою клетку, мы ее, прости, оплодотворяем, и ты выращиваешь. Кто рождается? - Ты охренел, Толик? - Спокойно. Я пока терплю. У меня жизненная ставка. Раиса трясла головой, старалась понять, что происходит. Происходило что-то опасное и даже постыдное для нее. А до конца она не понимала. Анатолий тоже не мог ей втолковать, чего он хочет - не снаружи, в действительности, а чего он хочет в душе. Что им движет. Ну как объяснишь этой тумбе, что ты прожил свою жизнь именно так, как случилось, из-за нее! И может, даже ради нее. А потом узнал, что она его подло обманула. Когда он завоевал половину мира и пришел, чтобы кинуть к твоим ногам, оказалось, что твои ноги - единственное, что от тебя осталось. Остальное необратимо исчезло. И тут-то оказалось, что жизнь прожита зазря. И некому кидать под ноги половину мира. Анатолий разочаровался в жизни, но продолжал жить, потому что в голову ему не приходило, что можно с этой жизнью расстаться. Он, можно сказать, собрал в руках вторую половину мира и тогда узнал, что клонирование возможно. И озарение пришло к нему почти сразу. Никто до этого не додумался. Ни один академик или народный артист. Оказывается, теперь можно возвратить в мир утерянную красоту. Нет, не какую-то там Нефертити или Клеопатру в исполнении Элизабет Тейлор - кому это нужно? Можно вернуть в мир самую великую из всех красавиц СНГ и дальнего зарубежья, Раису. Вот все это он и попытался изложить в беседе с Раисой. Раиса высосала всю бутылку мартини и к концу бутылки поняла, что за дело на нее надвигается. С одной стороны, операция показалась ей противной и отталкивающей. С другой стороны, она была польщена. Ведь это было как бы победой на конкурсе мисс Вселенная, это было свидание с человеком, который ради тебя - ведь это я такой была? - готов пойти на все. - Ну вот она родится, - спросила Раиса, - ты что же, двадцать лет ждать будешь? - Ты раньше созрела, - сказала Анатолий. - Ну уж нет! - воскликнула Раиса. - Не получишь ты, развратник грязный, мою доченьку! Хрен тебе! Иди во Францию, негритянок там... это самое. Но мою дочку - нет! - Это не твоя дочка, - упрямо сказал Анатолий-Анаконда, - это ты сама. И ты уже в шестнадцать в раздевалке стадиона физкультурнику давала. - В семнадцать, - поправила, смутившись, Раиса. Хотя была неправа. - Вот я на тебе и женюсь. - Нет, и не мечтай! Исключено! Я тебя и в школе не замечала, а сейчас тем более не замечу. Ты знаешь, старый козел, сколько тебе лет будет через двадцать лет? - Сколько? - Сколько и мне. Шестьдесят без двух месяцев. Тебе на пенсию надо, а не на дочке моей жениться. - Не на дочке, а на тебе. - Да не пойду я за тебя! - кричала Раиса, потом кинула бутылку из-под мартини в Анатолия, промахнулась и попала в голову Адику Турецкому, который сунулся было на шум. Пришел Харитон, унес Адика, а беседа с Раисой продолжалась. Анатолий стал спокоен. Недаром его Анакондой звали. Он стал стягивать кольца на теле обнаженной жертвы. - Ты сколько сейчас в месяц получаешь? - спросил он. - Не важно. - Важно. Дай Бог, всей семьей пятьсот баксов. - А вот больше! - Ну как бы шестьсот. - А зачем тебе? - Единовременно получаешь три тысячи баксов, квартиру в новом доме, переезд в Москву, пенсию и звание моей тещи. - И не мечтай. - Другой вариант: как только ты ее рожаешь, сразу уходишь в отставку, я нанимаю кормилиц, поилиц и другую обслугу, выписываю из Швейцарии, а может, увожу тебя до совершеннолетия в пансион в городе Цюрих, как бы на родину Ильича. - Кого? - А наш вождь там как бы скрывался от клевретов царской охранки. Не читала? - Я тебе в последний раз говорю: не получишь ты мою дочку. - А тебя? - Чего - меня? - Опять двадцать пять! Сколько тебе за штамп в паспорте? - Не пойду я за старика. - В шестьдесят я еще таким орлом буду! Ты и не представляешь. В моем распоряжении все достижения зарубежной медицины. Тебе тоже поможем. Глаз сделаем - ни одна гадюка как бы не отличит. - Дурак ты! - сказала Раиса, но в ее голосе уже не было первоначального возмущения. Пока в женской консультации при роддоме готовилась палата и ее уже занимали специалисты, выписанные Анатолием из Южно-Африканской Республики, Раиса нередко встречалась с Анатолием и даже во многом смирилась. Она не могла счесть будущего ребеночка самой собой, внутренне называла дочкой. Но в то же время ей было любопытно, как и любой женщине на ее месте, что же получится? Неужели она сможет наблюдать за тем, как она сама будет снова расти, ходить, произносить первые слова и даже пойдет в школу? И это любопытство оказалось сильнее опасений, тем более что с опасениями Раиса покончила быстро: как и обычный русский человек, она отложила опасения на будущее. Там будь что будет. "Все равно ему дочку не отдам. В случае чего передам дело в суд - он у меня попляшет. Он же отцовство доказать не сможет! Нет в моем ребеночке его отцовства. Только я и Господь Бог". Тут ей в голову пришла крамольная, но оригинальная мысль: а непорочное зачатие - это, наверное, и было первое в мире клонирование. Как бы в Богородицу внедрили Божью клетку. Ведь всюду говорят и даже пишут, что Христос - сын Божий, но нигде не говорится, что он сын Богородицы. И она ему не мать - а только донорша. С этим открытием Раиса пришла к Анатолию. Он устроил в домике у реки свою резиденцию, кабинет, факсы и компьютеры на каждом шагу. Никто из его персонала не мог понять, что взбрело шефу в голову. Но и не спорили - только те спорили, кто не хотел переезжать или гонять в Веревкин. Ну те потеряли работу. Ясное дело. Конкуренты суетились, подсылали шпионов. Харитон шпионов разоблачал и скармливал им ложную информацию о находке под Веревкиным месторождения самородной ртути. Так что на биржах Европы зашевелились некоторые акции. В женской консультации при веревкинском родильном доме жизнь текла внешне как прежде, без событий. Ходили туда будущие мамы, сдавали анализы, проходили обследования. Но к заднему входу был пристроен бункер, туда тоже подъезжали машины, заходили люди замкнутого вида, некоторые с переводчиками. Заходили люди со стороны. Включая будущий матерей. Официально было объявлено, что там обследуют некоторые генетические осложнения, которых раньше в Веревкине не было, а теперь появились. Конечно, первой среди равных пациенток была Раиса. За ней заезжал домой "мерседес", хотя идти от ее дома до консультации пять минут. Раиса, когда окончательно опомнилась и смирилась, поставила перед Анатолием ряд условий. И он их принял. Новый дом в экологически чистом районе, на холме над излучиной речки - два этажа, четыре комнаты с ванной и колодцем - выполнено. Автомобиль "нива" белого цвета для папы - выполнено. Шесть тысяч баксов наличными - получено две с половиной тысячи. Для извлечения из организма Раисы нужной для потомства клетки и для последующего внедрения в ее организм пришлось Раисе полежать в родильном доме. У нее была своя палата с телевизором, на окнах решетки, питание четырехразовое. Сначала Раиса думала, что все сказанное Анатолием, да и действия врачей над ее организмом - это какая-то афера. Одно дело - читать в газетах или видеть по телевизору. Другое - если это происходит с тобой: жила, жила, а стала овечкой Долли. Но вдруг, довольно скоро, Раиса поняла - у нее задержка. Задержка? А ведь никаких совокуплений с мужчинами у нее не было, довольно давно не было. Значит, в ней... это! И стало страшно. Да, конечно, Анатолий все объяснял, доктор Перруджини тоже все объяснял, все она понимает... но тут в тебе что-то начинает расти. В твоем организме. Но раз это не занесено во время акта любви, как положено у людей, значит, это наведено научным способом. А где гарантия, что это будет в самом деле девочка? Твоя копия? Кто их, таких девочек, видел? А вдруг это, как в русской сказке сказывается, неведомый зверюшка? Раиса похудела, потеряла аппетит, хотя ее откармливали в роддоме диетическим питанием. Приезжал Анатолий. Был радостен, ходил по палате, потом предложил погулять в саду. Деревья уже распускались, весна была в полном разгаре. Сад был обнесен высокой изгородью. Анатолий говорил о любви, о том, как, оказывается, всю жизнь страдал от чувства к Раисе. Раиса пыталась отшутиться, говорила: "Если так любишь, значит, тебе недостатки моей сегодняшней внешности не так уж и важны? Женись на мне как я есть". "Я лучше уже нашел", - отвечал Анатолий, показывая на ее живот. Раиса тоже смотрела на свой живот, ей казалось, что он на глазах раздувается, как в американском фильме ужасов, где в утробе героини таится "чужой", чудовище. Но пока признаков не находила. Раиса беспокоилась, дома мать начала расспросы, Раиса отбрехивалась, потом сказала: - Да, беременная я, а от кого, не важно, может, от того турецкого шофера, помнишь, нас подвозил из Трабзонда? Мать помнила и старалась не верить такому позору. - Я тебя в детстве по ошибке не убил, - сказал отец, - но если родишь, то убью наверняка. Так что когда доктор Перруджини, который уже немного освоил русский язык, предложил с пятого месяца переехать в стационар, Раиса согласилась. Не нужны ей косые взгляды и семейные свары. Лучше потерпеть, пока не родится... неведомый зверушка. Она гуляла по распустившемуся, богатому саду за роддомом, за высоким забором. Но спокойствия не было. Мучила интоксикация организма, жить не хотелось. В стационаре на сохранении она была не одна. Сначала там были еще три женщины, молодые, куда ее моложе, молчаливые, из местных, но незнакомые. Потом появилась Верка Синицина, с Аксаковского переулка, они давно были знакомы. И про нее Раиса знала, что никакого мужика у Верки нет и не было по причине непривлекательности и бедности. И тут - беременная! - Ты чего мне раньше не сказала? - накинулась на Верку Раиса. - Я про тебя тоже не знала, - ответила Верка. Они стали гулять вместе, даже немного загорали. Как-то сблизились. Верка все приставала, а кто отец ребенка? Раиса спросила доктора, можно ли рассказать Верке, что она клонируется, но Перруджини ответил, что ни в коем случае, может случиться выкидыш. Они еще несколько дней таились, но потом Верка сама проговорилась. Они курили в кустах у забора - курить им было категорически нельзя, но санитарка Зарема, беженка, с приплатой носила сигареты. Верка сказала: - Я тебе тайну должна раскрыть. - Что за тайна? - Нет у меня мужика, - сказала Верка. - И не было. - Случается, - ответила Раиса, которая сама откровенничать не собиралась. - Ты не понимаешь, - сказала Верка, - я без мужика рожать буду. - Кого же ты рожать будешь, если без мужика? - спросила Раиса, а сама вся напряглась. Ужасная тайна готова была раскрыться. - Ты не поверишь! - Поверю. - Ты побожись, что никому не скажешь. - Ей-богу под салютом всех вождей, - так божилась еще мама. - И доктору Перруджини не скажешь? - Уж ему-то ни в коем случае. - Я собственную копию буду рожать, - призналась Верка, - из меня клетку взяли, и из нее я девочку рожу, точно как я в детстве. - Врешь! - И знаешь, кто меня на это соблазнил? - Нет, не знаю. - Такой у нас Толька учился, Толька Смольный, не помнишь? - Что-то не помню. - Он, оказывается, был в меня влюблен, - призналась Верка. - Он как прочел про клонирование... ты слыхала про клонирование? - то сразу ко мне: прошу, говорит, тебя, Вера, вернуться ко мне в юном облике. - А ты? - А он мне пенсию обещал на ребенка, поклялся признать ее дочкой и тысячу баксов в месяц. - Зачем ему дочка? - Детей у него нет. Бог не дал. Хочет удочерить. - Этот? Удочерить? А вдруг у него другие планы? Он, говорят, за соблазнение малолетних привлекался. Конечно, этого говорить не следовало, после таких слов Верка полностью потеряла покой и все ждала, когда приедет Анатолий, чтобы ему выложить правду, но и Раису можно понять - она все это сделала от душевного волнения и, можно сказать, шока. Ты думаешь, что ты и есть центр мира, ты идешь на сомнительное мероприятие из-за того, что тебя любят неземной любовью... а оказывается, не только тебя любят. И кого? Верку? Да у Верки в школе никаких поклонников не было - с ее-то длинным носом! Извращенец! Честное слово, извращенец! Раиска начала уговаривать Верку, чтобы та молчала - если ты устроишь скандал, то только бабки потеряешь и ничего хорошего... Вроде бы Вера поддавалась; но на нее было мало надежды - проговорится, обязательно проговорится. Ее ведь распирает. Но пока Анатолий не приезжал, а Вера держалась, закусив губу, Раиса, полная подозрительности, обратила внимание на молодых товарок, которые гуляли по садику - тоже были на сохранении. Первая же, по имени Прохорова Дарья, беженка, без жилплощади, через час беседы призналась, что мужа не имеет, любовника тоже - иначе бы не пошла на такое унижение за деньги: родить ребенка без отца и даже без любви. Ей, по ее словам, этого зародыша "вспрыснули", обещали за это пенсию и алименты, а также отдельную комнату в доме на Ленинской. Прохорова Дарья не знала имени своего благодетеля, беседовала с доктором, но при том присутствовал наблюдатель... и Прохорова описала Анатолия. Ситуация становилась все более загадочной и неприятной. Анатолий оказался лжецом, но смысл его лжи оставался непонятным и пугающим. Раиса таилась, переживала, но продолжала свой детективный поиск. Следующими жертвами стали две подружки - Аля и Галя. Совершенно непохожие. Аля мужеподобная, здоровенная баба, ей бы женской штангой заниматься. Галя - воздушное создание, все жмется к Але. Раисе с ее жизненным опытом не надо было долго разбираться - она поняла, что девицы, хоть и молоденькие, чистой воды лесбиянки, и даже не из самого Веревкина, а из поселка Силикаты в шестнадцати километрах. Их дружба, переросшая в любовь, развивалась еще в общежитии тамошнего кирпичного завода. А теперь, как объяснила Галочка, сбывается мечта их любви - одни добрые и щедрые люди им предложили родить по детенышу без помощи этих грубых, жестоких, вонючих существ по имени мужчины. Их клеточки объединили - наука теперь на это способна, - и теперь они родят девочек, во всем похожих на Алечку и Галочку. Раиса уже была готова убить Анатолия, но тот, словно зная об этом, все не приезжал. Тем временем Раиса свела знакомство с только что поступившими новыми пациентками роддома. И все восемь девушек оказались такими же, как и она, жертвами жестокого обмана этого сексуального маньяка и развратника Анатолия Смольного, тюрьма по нему плачет. Вот об этом она и сказала Анатолию при первой же встрече, которая произошла в начале сентября. Пошел седьмой месяц беременности, животы у всех девиц и женщин стали очевидными, Анатолий сначала погулял по садику, ни к кому не подходил, ни с кем не разговаривал. Любовался плодами своей инициативы. За ним шел доктор Перруджини, охранник Харитон и всякая местная мелочь. По окончании осмотра территории Анатолий выбрал из группы гуляющих и взволнованных его появлением женщин Раису и спросил ее интимно: - Вижу, что ты как бы хочешь со мной поговорить. - Еще как хочу, - сказала Раиса с угрозой. Анатолий увел свою бывшую пассию из садика, уединился с ней в кабинете главврача. Из столовой пахло вкусной пищей, санитарки звенели посудой, накрывали на стол. - В чем проблемы, Райка? - спросил Анаконда. - В твоей подлости, Толик, - ответила Раиса. - Конкретнее можешь? - А конкретнее - ты зачем мне лапшу на уши вешал, а сам по другим девкам бегал? Анатолий сидел в кресле, разглядывал носок своего ботинка, блестящий, словно он гулял по Парижу, а не по Веревкину. - Узнала, значит, - вздохнул он. - Еще бы не узнать! Но ты отвечай, отвечай! - А то что? - А то я тебя на весь мир разоблачу! - И как же ты разоблачишь? - Тут же еду в Тулу, в газету, а может быть, в Москву - "Совершенно секретно" знаешь. Они таких, как ты, сразу в саунах разоблачают. - Попробуй, - сказал Анатолий, не двигаясь с места. - И попробую. Раиса встала, вышла из кабинета. В пустом коридоре стоял Харитон. - И далеко собралась? - спросил он. И так спросил, что Раиса, битая жизнью и чуявшая опасность за версту, сразу же возвратилась к Анатолию и с порога спросила: - Но зачем ты это сделал? Тебе что, на улицах молодых телок мало? - Узнаешь, - сказал он усталым голосом. - Ты не представляешь, каких денег это мне стоит... каких денег... Он встал и ушел. А Раиса осталась оплеванной. Она же думала, что он станет ругаться, объясняться, оправдываться. А он выслушал и ушел. Ну зачем, скажите, зачем нужен целый детский сад разных дочек от разных баб и даже молоденьких девчат? Ведь Раиса подсчитала за последующие дни, что всего в спецотделении роддома на сохранении этих самых "неведомых зверушек" состояло девятнадцать "доноров" - так будущих матерей называл с приятным акцентом доктор Перруджини. В декабре Раиса родила. Родила, находясь в состоянии постоянного ужаса, как и некоторые другие пациентки. Она ждала, что из нее появится чудовище. Доктор Перруджини переубедить ее не смог. Рожала она под наркозом, по современной технологии. Когда наркоз уже давали, вошел Анатолий. Он был в голубом халате, как все в операционной, глаза печальные, тревожные - несмотря на ужас своего положения, Раиса успела ему посочувствовать. Сквозь наркоз она слышала слова акушеров и даже в бессознательном состоянии ожидала услышать что-то страшное. Но ничего страшного не услышала. Потом очнулась на койке в палате. Там же лежала еще одна роженица, оказывается, она прибыла в палату за двадцать минут, а может, за полчаса до Раисы. Это была Галочка, из лесбиянок. Она уже получила своего ребеночка - девочку привезли на каталочке, она была раскрытая, голенькая, розовенькая, и Галочка просто зашлась от восторга и все спрашивала медсестру: - Но до нее ни один мужской ген не касался? Ну дайте мне слово! - Не касался, не касался... - А как мой... подруга? Аля? - Твоя подруга на подходе, - сказала медсестра. - Я так за нее переживаю! Больше чем за себя, - сказала Галочка. - А мне привезут? - спросила Раиса. Ей уже не было так страшно. За окном сыпал пушистый снег, синело, в палате горел уютный свет, в коридоре слышались мирные голоса, где-то заплакал ребеночек, Галя чуть подвинулась, и медсестра положила младенца рядом с ней на постельку и сказала: - А теперь, мамаша, будем учиться кормить дите. - А где мой ребенок? - спросила Раиса. - Везут, - ответила медсестра, - скоро будет. И в самом деле через-несколько минут дверь в палату открылась и привезли ребеночка Раисы. Ребеночек сразу заплакал, но потом смирился с существованием на белом свете и оказался никаким не уродцем и не зверенышем - это была очаровательная девочка. Вечером, совсем поздно, когда последняя из девушек разродилась девочкой, Анатолий разложил на столе в кабинете главврача веер только что сделанных фотографий. Все девятнадцать девочек оказались совершенно одинаковыми. Подозревая Анатолия в дьявольских планах и опасаясь страшного подвоха, Раиса не нашла самого простого и логичного объяснения: Анатолий хотел подстраховаться. Он не желал поручить задачу выведения идеальной женщины одной Раиске с ее сомнительными привычками и продвинутым возрастом. Когда доктор Перруджини получил исходный генетический материал, а в Веревкине была готова научная и практическая база для эксперимента, Анатолий разными способами - от подкупа до увещеваний - привлек к делу еще восемнадцать одиноких женщин и девушек, и в них, так же как и в Раису, внедрили клеточки... такие маленькие клеточки. И одновременно в организмах матерей-доноров началось развитие одинаковых зародышей, которые постепенно превращались в одинаковых человечков. И вот, почти одновременно, девятнадцать матерей разродились. И на свет появились девятнадцать маленьких Раис. ...Доктор Перруджини вошел в кабинет. Он устал, он работал круглые сутки. - Я поздравляю вас, синьор Смольний, с успехом нашего эксперимента. Если все сделать как надо - Нобелевская премия есть! - А вот ты, синьор-помидор, - ответил Анатолий-Анаконда, - получи в кассе что тебе причитается и премиальные из расчета трех процентов оклада и собирай чемоданчик. - Как так? Как так? - удивился доктор. - Это же труд моей жизни! - За мои баксы сделаешь еще один труд. - Но масштаб! Где я найду такой масштаб, блин поганий! - Доктор многому научился в России. - Поезжай в Китай, - посоветовал Анатолий. Он раскладывал фотографии на столе и любовался фантастическим сходством девчушек. Наутро он продал еще два супермакета и заложил замок в Швейцарии. Ему были нужны наличные. Над его будущими женами и их мамами должно быть постоянное наблюдение. Харитон, который за последние годы многое узнал о шефе, спросил, заглянув в кабинет: - Перруджини отпускаем? - Конечно, отпускаем, - сказал Анатолий. - И с благодарностью. В то же время он показал большим пальцем вниз. Харитон кивнул и пошел на улицу организовывать автомобильную катастрофу на пути к тульскому аэродрому. Анатолий, что бывало нечасто, заговорил сам с собой: - Хорошо раньше было - один сорт колбасы на всю область, и все в очереди стоят. А теперь что - двадцать сортов и все без гороха. Которая из них моя? Ну скажи, зеркальце? Фотографии молчали. Анатолий уронил голову на руки и заснул так вот, сидя за столом. Он спал четыре часа, чуть улыбаясь во сне. Под утро его разбудил Харитон. - Прости, шеф, - сказал он, - что беспокою. Но случилось несчастье. - Говори, говори сразу! - воскликнул Анатолий. - Что с моими девочками? - С девочками все путем, - сказал Харитон. - Только вот твой итальянский доктор приказал долго жить. Его такси выехало на встречную полосу - и лоб в лоб с "КамАЗом"! - Надо же такое невезение, - вздохнул Анатолий. - А я думал, что он еще не раз побывает в нашем городе. С этого момента моего рассказа в него вторгается фантастический элемент, которого, как понимаете, я Старался избегать. Но если осеменение девятнадцати женщин в Веревкине имело место в наши дни, то все последующее повествование, каким бы кратким оно ни было, переносится в будущее, которого еще не случилось, и из реалистического становится лишь допустимым. Так что читатель волен поверить мне, а может, если пожелает, закончить чтение повести на этом месте и возвратиться к своим Делам. Додумав финал по собственному разумению. На самом же деле в первые пять или шесть лет, как ни странно, ничего не произошло. Анатолий контролировал эксперимент ненавязчиво, осторожно, ничем не показывая себя. И если с кем и встречался, то с Раисой, которая жила пристойно, почти не пила, в челночные рейсы не ездила, хотя ее родители этого ремесла не оставили. Теперь она уже поверила Анатолию и клонированию, тем более что в начале XXI века оно, несмотря на противоречивое к нему отношение, уже получило в мире широкое распространение. Появились различные клонированные животные, но главное, что оно дало возможность производить органы для трансплантации, которые наверняка приживались, потому что принадлежали именно самому больному. Но это стало возможно после того, как весь мир охватила сеть отлично организованных мафиозных структур, а медики научились настолько энергично стимулировать рост клонированных младенцев, что они достигали нужного возраста в течение нескольких месяцев. Пока что в Веревкине всякое клонирование познавали с телеэкрана. И никто не подозревал, что девятнадцать клонированных девочек растут по разным домам. Нет, Раиса подозревала. А остальные не видели. Как так? Разве это возможно? Неужели, если на улице Ленина растет пятилетняя девочка, а ее абсолютная близняшка обитает в Демократическом переулке, кому-то придет в голову догадаться об их удивительном сходстве? Так они одеты по-разному, причесаны иначе, одна недокормлена, а другая перекормлена, - не может же Анатолий собрать всех своих будущих невест в общежитие и кормить одинаково? А ему и не нужно. Он же будет выбирать. Подойдет время - будет выбирать. Лучшую из лучших. Раису из Раис. Раиса не спеша ходила по городу, проверяла своих товарок, выслеживала их и уже в 2002 году догадалась, что Анатолий обманул всех остальных донорш. Не нужны они ему были. И дети их не нужны - ему нужна только Раиса. И тогда Раисе пришла в голову страшная мысль: не из любви к ней Анатолий все это замыслил. А наоборот. Он будет торговать девочками. Он будет сдавать их в иностранные публичные дома. Самых красивых, самых дорогих. Когда она пришла к этому выводу, то озверела настолько, что кинулась в Москву, выследила Анатолия и даже смогла прорваться к нему, когда он выходил под охраной из своего банка. Охранники приготовились отшвырнуть ее с пути президента, но главный, Харитон, узнал Райку. Не чужой ведь. И Анатолию пришлось перекинуться с Раисой несколькими словами. - Я знаю тебя, блин, - прошипела Раиса, еще более раздавшаяся и неопрятная. Даже глаз не починила, хотя средства ей на это были выделены. - Ты будешь моей девочкой торговать. И всеми будешь торговать. А я тебя убью. Никто, кроме Харитона, не понял смысла этих слов. Только охранники крепче сжали в карманах свои пистолеты. Анатолий, от которого ожидали, что он придушит на ходу эту халду, повел себя неожиданно. Он остановился и сказал тихим, разумным голосом: - Знаешь, я ведь так и решил. Одну оставлю себе. Ну максимум двух. Остальных сдам. Хорошим людям на воспитание. - И я тебя убью. - Чужих сдам, твою не трону, - сказал Анатолий. - Тебя куда подвезти? Толстая женщина повернулась и пошла прочь. Она шаталась, как пьяная, и утирала слезы тыльной стороной ладони. Потом напилась и приехала домой последней электричкой. В 2009 году кое-кто стал замечать, что в Веревкине рождаются девочки-красотки. Пятерых взяли в студию художественной гимнастики. Тренерше показалась удачной эта шутка природы. А когда она выводила команду, публика сначала замирала, а потом разражалась аплодисментами. А девочки тоже тянулись друг к дружке, как будто чувствовали, что они родные. Раиса переживала. Хотела даже переехать в другой город. Но тут заявился Анатолий. Дом приемов у реки уже снесли, там построили шестиэтажный ангар для личных самолетов и вертолетов. Адик Турецкий уехал в Турцию, он думал, что его там примут как родного. Его там вообще не приняли, он и сгинул. Анатолий остановился в отеле "Рай земной". Отель принадлежал ему и назван был так сами понимаете почему. Он опустился на крышу отеля в своем вертолете. Затем вызвал соглядатаев. Они же были оставлены в городе - как без них? Ему доложили о каждой девочке. На каждую было видеодосье. Анатолий взял бутыль виски и уселся смотреть. Он сильно раздался, деньги его уже не интересовали. Женщины тоже. Но он Надеялся, что вот-вот подрастет его суженая и тогда свершится новая молодость. Он был поражен тем, какие одинаковые и в то же время какие разные получились его будущие жены. Он просматривал пленку, откладывал направо тех, кто нравился больше, налево тех, кто понравился меньше. Но не был уверен в своем выборе. А когда потом проверил по фамилиям и адресам девочек, оказалось, что отложил в брак дочку Раисы. Ему стало страшно и стыдно. Он уже принял решение. Он дает невестам расти самостоятельно еще три года, до возраста в пятнадцать лет. Потом отбирает двух. Основного космонавта и дублера. И увозит их из Веревкина. В особое место на Адриатическом море. Там он купил для этой цели небольшой остров. Раисе он, конечно, об этом не сказал. Уехал он удовлетворенным. Три года - небольшой срок, это можно потерпеть. В размеренную жизнь вторгаются случайности. В событиях 2012 года Анатолий оказался среди жертв. Сначала он бежал на Украину, но украинцы на границе выставили кордоны и передавали беглецов нашим пограничникам. У Анатолия не было документов. Всех, кто без документов, тогда, как вы будете знать, расстреливали. Они отсиживались в кустах - сзади враги и спереди смерть. Анатолий застрелил Харитона, взял его документы и выкинул оружие. Чего обо всем этом рассказывать - сами узнаете. Возвратился на родину Анатолий в сентябре 2014 года. И поехал в Веревкин, там доживала свой век его мама. Мама узнала сына, стала ругать, что неправильно устроил свою жизнь. Она все забывала, но трудилась в огороде. В первый же день, к вечеру, Анатолий пошел к дому Раисы. Раисы не было. В доме жили чужие люди, Анатолий не посмел их допрашивать. У него была записная книжечка, в ней адреса всех его невест. Они уже созрели и ждали его. Анатолий закопал во дворе маминого дома жестянку с золотыми монетами царского чекана и камешками. Жестянка лежала на месте, он мог не бояться помереть с голоду. При любой власти нужны деньги. Вечером, совсем поздно, Анатолий пошел по улице, где жили со своими дочками подружки Аля и Галя. Дом был неосвещен. Он разговорился со стариком, который прогуливал собаку. Анатолия он не испугался, потому что он был совсем седой и хромал. Старик сказал, что девочки убежали из города вместе с командой по художественной гимнастике, но под Тулой попались бандитам. Галя и Аля поехали искать дочек и сгинули. На следующее утро Анатолий пошел к Верке. Он позвонил. Открыла его невеста, уже созревшая, красивая до умопомрачения. В одном халатике. Анатолий попросил маму. - Мама на рынке. Девушке не понравился Анатолий, он ее испугал, но не настолько, чтобы спрятаться в доме. - Тогда я у вас подожду, - сказал Анатолий. - Я твой дядя. - Николай! - позвала девушка. Вышел здоровый молодой парень, в лучшие времена Анатолий взял бы его в телохранители. - Разберись, - сказала девушка. Она была такой же холодной, как ее истинная мама. Для нее существовал только ее самец и жизненные блага. Но, конечно, самец был важнее. - Простите, - сказал Анатолий, - я опоздал. Я ухожу. Девушка встала на цыпочки, прижалась к Николаю, стала кусать его ухо и ластиться к нему. - Пошел, пошел, - велел парень. "Я еще вернусь, - подумал Анатолий. - Еще не все потеряно". К обеду он отыскал еще одну свою невесту. Она работала официанткой. Анатолий уселся за стол в кафе, в меню которого были капуста с сосисками и чай. Заказал пиво. Пиво нашлось. Он стал спрашивать девушку, кто ее мама. Тоже назвал себя дальним родственником, который знал маму в детстве. Девушка даже не старалась быть вежливой. - Погодите, - сказал Анатолий. - Вы не имеете права меня игнорировать. Я вам докажу... Он нервничал. Официантка позвала повара. Повар был непростым поваром, а местным бандитом. У Анатолия был на таких наметан глаз. Девушка была его любовницей. Впрочем, с такой иначе нельзя. Повар выбросил Анатолия из кафе. Хорошо, что не побил. Анатолий пошел к Виктории, бывшей подруге Раиски. Виктория долго не могла узнать Анатолия, так он изменился и поизносился. - Ты к ней не лезь, - сказала Виктория. - Она живет у Марининого хахаля. Они круто живут. - Кто такая Марина? - спросил Анатолий и уже догадался - его невеста. Он не выдержал. - Не для них я все это сделал! Виктория не поняла. Но адрес дала. Они в самом деле жили в солидном доме, Анатолий не решился звонить. Он долго ждал на той стороне улицы, пока не показалась Раиса. Грузная старуха, с палкой, в другой руке тащила сумку с овощами. Страшная как смертный грех. Анатолий окликнул ее. Раиса сразу его узнала. - Не смог приехать, как хотел? Где твой боевой конь, господин маршал? - Это временно, - сказал Анатолий, - то есть я нарочно, чтобы не узнали. Провожу инспекцию. - И лучше ничего не придумал? - Мне не надо придумывать. - А я рада, что ты приполз ко мне, как прибитый пес, - сказала Раиса. - Я тебя боялась, ой как боялась. А теперь можно не бояться. И ты больше не будешь мне сниться, как с охраной приезжаешь и увозишь мою девочку. - Я приеду. - Нет, - сказала Раиса. - И уходи отсюда, а то увидят тебя - я не буду защищать или врать. Я хочу, чтобы тебя убили. - Но я подарил тебе дочь! - Ты отнял у меня все остальное. Анатолий пожал плечами. Своей вины перед Раисой он не видел. - Как она... Марина? - спросил он. - Пока верна своему Эдику. Только пока. Она далеко пойдет. Она шлюха почище меня, но моих ошибок не допустит. - А ты? - Мне и на кухне хорошо. Жизнь ведь недобрая штука. - Я хочу посмотреть на Марину. - Я тебя предупредила. Марина вышла из-за угла. Они и не заметили. - Вот ты какой, Анатолий, - сказала она. - Мать мне про тебя все рассказала. - Как ты могла! - возмутился Анатолий. - Я от тебя защищалась. - Так я тебя предупреждаю, работорговец, - сказала Марина, звук голоса которой казался Анатолию зовом флейты, - чтобы ты близко ко мне не подходил. И к моим, так сказать, сестренкам, сколько их осталось, - не приближался. Мы вместе соберемся и яйца тебе отрежем! - Я думаю, что это уже не актуально, - сказала Раиса. Они пошли к дому, от дома Марина обернулась и сказала: - Кыш отсюда. Линяй. Анатолий отыскал еще двух невест. До одной не смог добраться - она уехала отдыхать со своим хахалем. А последнюю отыскал. Случайно. Она шла по улице, в платье на просвет - вся фигура видна. Он побежал за ней, тяжело дыша. Его невеста остановилась и ждала его. И неясно, может, она уже поговорила с Мариной, а может быть, бредовая теория о том, что клоны могут унаследовать память своей матери-донора, что-то значит... Не знаю. Не скажу. Я описываю только то, что будет. Она остановилась и ждала его. А когда он подошел и неуверенно поздоровался, шаря глазами вокруг - не появится ли молодой битюг, она вдруг сказала: - Толик, утри нос, в соплях запутаешься. Давным-давно Анатолий слышал эти слова. Из записных книжек Ильфа и Петрова. - Прости, - сказал Анатолий, - я хотел только напомнить, что я пошел на это ради высокого чувства любви. - И больше не возникай, старикашка вонючий. - А если бы я вернулся... если бы я весь ваш городишко купил, с потрохами? - Купи. Тогда посмотрим. - Я это сделаю. - Никогда не сделаешь. Но если бы и сделал, все равно бы ты никого из нас не купил. Мы все, весь клон, - потаскухи, давалки, изменщицы, ради мужика готовые на все... но покупают нас не деньгами. С самого начала надо было понимать. - А чем? - спросил Анатолий. Девушка засмеялась. - Погоди. - Анатолий полез в карман, вытащил горсточку алмазов в газетке. - Вот возьми, это стоит больше вашего города Веревкина. Но девушка уже уходила прочь, а догнать ее Анатолий не мог, одышка. Он хотел утопиться, но не решился, потом пошел на станцию, чтобы броситься под поезд, но поезда долго не было. Его забрали омоновцы. Избили. И он умер в камере, под утро. Там его нашла Раиса, которая чуяла недоброе. Она взяла у зятя денег. Его похоронили в Веревкине. На похороны привезли его мать, но она так и не сообразила, кого хоронят. Девушки, а их в городе осталось шесть или семь, на похороны не пришли, да и не пустили бы их - не такое время, чтобы красивые девушки разгуливали по городу без охраны.